,  с превращением всей
ульЯновской  сути  в  суть  муки  вдруг  остановились и стали отдалЯтьсЯ,  а
“льЯнов  на  парашютике начал  некое неторопливое  снижение или  воспарение,
протекаЯ через огромные  пространства, в  которых  даже  мелькали  иной  раз
клочки   "ђабкрина",   больше  того   --   разбросанные   ноты   той   самой
"нечеловеческой музыки", что  заставила  его однажды  на мгновение забыть  о
призвании революционера.
     Џрисутствие воздуха и взвешенной  в  нем влаги он  снова почувствовал в
дупле среди  шевелениЯ таких же, как и он сам, пушистых и мелких. Ћн высунул
головку из-под мамкиного пуза  и ошеломилсЯ земными запахами. Љора, секрециЯ
мамки, дымок, тлеющие косточки, листьЯ, бутончики,  почки, муравьи, червЯки,
густой хмель оттаивающей земли, все еще неведомое, неопознанное, но будущее,
то,  что  заставило его вдруг  радостно  пискнуть и чуть подскочить на манер
какого-то умопомрачительно далекого припрыга с хихиканьем, с заложенными  за
вырезы жилетки пальцами: э-ге-ге, батеньки мои!
     Ћн  быстро рос  и  к  середине  тридцатых иные  наблюдательные  знатоки
природы  в ‘еребрЯном  Ѓору могли  выделить  среди многочисленного беличьего
населениЯ исключительно крупного самца, настолько  крупного, что Язык как-то
не поворачивалсЯ назвать его фемининской белкою, напрашивалсЯ некий "белк".
     ‘ледует  сказать, что и в этом обличье “льЯнов оказалсЯ среди сородичей
общепризнанным авторитетом. …стественно, он не обладал теперь гипнотическими
свойствами  интеллекта,  зато   в  силу   неведомых  игр  природы   приобрел
феноменальные качества воспроизводителЯ. ќтому и предавалсЯ. ‚ этом и ощущал
свое предназначение. ‘ первейшими  проблесками  зари и до последних угасаний
заката взлетал он по стволам сосен, совершал колоссальные прыжки с ветки  на
ветку, проносилсЯ по  опавшей  слежавшейсЯ  хвое, по тропинкам,  по крышам и
заборам дач, преследуЯ своих пушистохвостых  соблазнительниц, которые только
и  жаждали поимки,  а потому и убегали  со  всех  ног.  Ќастигнув, подвергал
великолепному совокуплению.
     ’олько по  ночам  он позволЯл себе  отдохнуть,  покачатьсЯ в дремоте на
надежной ветке сосны, ощущаЯ себЯ  в уюте и безопасности среди игры теней  и
лунного  света.  €ногда,  впрочем  все  реже, посещали какие-то озарениЯ  из
ниоткуда  --  среди  них  чаще  всего  возникали  стены  с  зубцами в  форме
ласточкиных  хвостов, --  но он  их отгонЯл  движениЯми  своего собственного
мощного хвоста.
     Ќадо сказать, что самцы серебрЯноборского роЯ беспрекословно признавали
его  первенство, но не собирались вокруг  него,  как  в  прежней  жизни,  а,
напротив,  старались  держатьсЯ в отдалении, робко шакалЯ по  периферии  его
бесчисленного  гарема.  ‘  великодушием силача  он  не обращал  вниманиЯ  на
робких, с теми  же  немногими,  кто осмеливалсЯ  бросить  хоть  малый вызов,
расправлЯлсЯ без промедлениЯ -- подкарауливал, бросалсЯ, мгновенным укусом в
горло обрывал жизнь. ‚ этих победах чудилось ему что-то прежнее.
     ‚прочем, по прошествии нескольких лет он  стал спокойнее,  оплодотворив
уже  несколько  поколений  подруг,  то  есть и  дочек  своих,  и  внучек,  и
правнучек. Ћщущение некоторой гармонии стало  посещать  его,  и он даже стал
позволЯть  себе  задерживать  редкие  озарениЯ  из того,  теперь  уже  почти
непроницаемого прошлого, и даже задавалсЯ иной раз вопросом:  а не таитсЯ ли
за зубчатыми стенами некий грецкий орех?
     Ћднажды ближе  к сумеркам,  отдыхаЯ после  очередного соитиЯ на верхнем
этаже могучей  сосны, он  глЯнул вниз  и увидел женщину, сидЯщую на скамье в
позе печального  раздумьЯ.  Ћн  и  раньше  замечал  эту  человеческую самку,
переливающуюсЯ в основном светлыми цветами спектра. Џрежде она не была такой
тихой,  напротив,  говорила громко, часто смеЯлась,  шумно  ссорилась,  вела
любовные игры в основном с одним и тем же мужчиной. ’еперь она была грустна,
рассеЯнна, в тоске,  спектр ее подернулсЯ дымкой, и вечно  сопровождавший ее
запах цветов  слегка  увЯл. ‚ообразить  ее вот  так,  сидЯщей  среди  леса в
одиночестве? Ќечто несусветное внезапно посетило “льЯнова: "‘ такой женщиной
Я бы не допустил раскола партии, не скатилсЯ бы до диктатуры..."
     Ћн соскользнул вниз, прыгнул на скамью и застыл  в своей коронной позе,
глЯдЯ на  женщину. Ћна  почувствовала  его  присутствие,  поднЯла  голову  и
повернулась.
     "Ѓоже,  какой  большой!  --  произнесла  ‚ероника  и  засмеЯлась  почти
по-прежнему. -- ’ебЯ надо пионерам показывать, дедушка ‹енин!"
     Ћна осторожно протЯнула руку к выдающемусЯ белку. “льЯнов  не отскочил.
Ћн  видел  над собой  мЯгко,  в  меланхолическом ритме пульсирующий  ручеек.
Џерекусить  его  в  одном  мгновенном  броске  не  составило бы  труда. ђука
опустилась  на  его  голову и  прошла  по спине.  "Ќе  боитсЯ, --  удивилась
‚ероника. -- Ќу, пойдем, со мной, пойдем к нам, дам тебе орехов..."
     Ћна  удалЯлась  по  тропинке. “льЯнов,  сидЯ  под  сосной, содрогалсЯ в
оргазме. Ќа ночлег в тот день  он устроилсЯ  возле  дома, в котором жила  та
женщина. „ом был полон  света, сквозь щели  в  шторах мелькали  тени, иногда
проходила и она. “льЯнов дремал в блаженстве.
     ‚ ту же ночь ее увели. “льЯнов хоть и не понимал смысла  происходЯщего,
чувствовал, что это навсегда.  ‚ последний момент перед посадкой в машину он
успел пролететь через двор и  предстать перед ‚ероникой на макушке заборного
столба.  ‚зглЯд  ее,  обводЯщий небосвод,  упал  на  него,  лицо  исказилось
мгновенным  ужасом.  „верца  машины  захлопнулась.  ‘  тех  пор  она  иногда
вспоминалась “льЯнову, всегда почему-то в сочетании с неопределенным изломом
зубчатых стен, как будто в этом моменте пространства сошлось безвозвратное с
запахом свежего кофейку-с.
     Ћднажды  в  исключительно Ясный,  бездонно  голубой  день  “льЯнов-белк
заметил над собой на огромной высоте черную точку и  сразу же понЯл, что это
конец. Џеред тем  как  она начала  на него падать,  он  еще  успел озаритьсЯ
откровением и понЯть, что краткаЯ беличьЯ жизнь была ему дана лишь длЯ того,
чтоб хоть малость охладитьсЯ после той прежней сатанинской трЯсучки.

     Љонец первой книги