идом сигарету. - ‚се,  что  мне
удалось найти, Я положила там, на диване. Њожете спокойно одеватьсЯ. џ  не
буду смотреть.
     Ѓудет она смотреть, нет ли - мне решительно все  равно.  Њне  это  не
впервой - раздеватьсЯ перед незнакомыми людьми: еще в Ђфинах  американский
полковник, освободив менЯ из тюрьмы, так же любезно предложил мне ванну  и
свой гардероб. €  конечно  же,  небескорыстно.  ‚  надежде,  что  Я  стану
предателем.
     ЏодойдЯ  к  дивану,  Я  начинаю  одеватьсЯ.  ’о  ли  это   счастливое
совпадение, то ли чьЯ-то предусмотрительность, но решительно все,  начинаЯ
с костюма и кончаЯ туфлЯми, пришлось мне точно по мерке. ‡авЯзав  красивый
темно-синий галстук и надев пиджак, Я иду к  передвижному  столику,  чтобы
подкрепитьсЯ после стольких трудов.
     - ‚ы сильно похудели, но вам это идет, -  произносит  ѓрейс,  пока  Я
наливаю себе виски в бокал. - џ даже побаиваюсь, как бы заново  в  вас  не
влюбитьсЯ...
     - Њне грозили не такие опасности.
     € Я поднимаю бокал, чтобы попробовать, что это за штука. Ћднако  рука
моЯ застревает на полпути, потому что в этот момент  в  дверЯх  поЯвлЯетсЯ
‘еймур.
     - Ќеужели будете пить один,  Њайкл?  Ќе  забывайте,  что  это  верный
признак алкоголизма. Џоэтому предложите и мне что-нибудь.
     Џодавив в руке дрожь, Я наливаю виски в другой бокал  и  молча  подаю
его приближающемусЯ ко мне гостю или, быть может, хозЯину.
     - ‚аше здоровье! - говорит ‘еймур, поднимаЯ бокал.
     Џробормотав что-то в ответ, Я выпиваю до дна,  потому  что  испытываю
острую потребность подкрепить себЯ.
     - Ќу, садитесь же! - дружелюбно предлагает ‘еймур.
     џ  опускаюсь  в  кресло  рЯдом  с  ѓрейс.  “ильЯм   берет   сигарету,
протЯгивает пачку мне и, развалившись на диване, закидывает ногу на ногу.
     - €так, вы уже  более  двух  недель  в  бегах...  ‘бежали  от  нас  и
скрываетесь, словно вам грозит гибель...
     —то ж, это констатациЯ фактов, и Я не вижу необходимости возражать.
     - ‚ конце концов вы сами приходите к нам  и  вместо  гибели  находите
спасение...
     - џ пришел к ѓрейс, - уточнЯю.
     - „а, да, знаю. € нечего мне напоминать об  этом,  чтобы  лишний  раз
менЯ унизить. Џризнаю, ѓрейс добилась того, чего сам Я не сумел  добитьсЯ.
‚ этой операции она проЯвила такую настойчивость, такую самоотверженность,
что это можно объЯснить либо необыкновенной  привЯзанностью  к  вам,  либо
лютой ненавистью ко мне, не иначе...
     - џ просто выполнЯла задачу, - сухо замечает женщина.
     - „а, да. Ќо с Явным намерением доказать, что вы способны делать  это
лучше своего шефа.
     ‘еймур на минуту замолкает, чтобы вынуть изо рта  сигарету  и  допить
виски. ‡атем продолжает:
     - Ќо это частный вопрос. Ђ когда  дело  касаетсЯ  спасениЯ  человека,
частные вопросы отодвигаютсЯ на задний план. ‚ы спасены,  Њайкл.  ‚ыкурите
спокойно сигарету и, закусив, спокойно отдохните. ‚ообще вам больше  не  о
чем беспокоитьсЯ. ‚ы спасены.
     - Љак вас понимать? - подаю Я голос.
     - Ђ так, что у  нас  нет  больше  намерениЯ  передавать  вас  местным
властЯм и что все мои прежние обещаниЯ остаютсЯ  в  силе.  Џотому  что  вы
блестЯще выдержали испытаниЯ и наилучшим образом доказали, что Я не ошибсЯ
в своем выборе.
     - Ћ каких испытаниЯх вы говорите?
     - „а вот об этих, более  чем  двухнедельных.  Љонечно,  ваши  попытки
скрытьсЯ от нас в определенном смысле чистейшаЯ глупость, потому что  если
комбинациЯ как следует продумана, то уже никому из наших рук не вырватьсЯ.
Ќо с чисто технической точки зрениЯ ваше поведение свидетельствует о  том,
что стойкости и сообразительности вам не занимать. ’ак что теперь  Я,  как
никогда раньше, готов с вами работать.
     - џсно, - киваю Я. - ‚ы оказались упорнее менЯ, и мне остаетсЯ одно -
капитулировать.
     - ‚ы не капитулируете, а воскресаете, - поправлЯет менЯ ‘еймур. ‡атем
обращаетсЯ к ѓрейс: - Ѓудьте добры, налейте нам еще понемногу виски!
     ѓрейс выполнЯет указание, и ‘еймур поднимает бокал.
     - ‚аше здоровье, Њайкл!
     ‚ыпив виски и погасив сигарету, он встает.
     - Џрежде чем уйти, хочу предупредить,  что  на  сей  раз  у  вас  нет
никаких шансов повторить ваш номер. џ не сержусь на  вас  ни  за  то,  что
усыплЯющим газом вы  заставили  менЯ  страдать  от  мигрени,  ни  за  ваше
досадное упрЯмство, но отныне вам придетсЯ отказатьсЯ от  подобных  вещей.
Љвартира теперь надежно  блокирована,  и  в  ней  или  вне  ее  вы  будете
находитьсЯ под неусыпным надзором, пока мы не увидим, что вы образумились.
     - …сли Я не ошибаюсь, такой режим не был мне обещан, - вставлЯю Я.
     - „а, но вы на это сами напросились. € потом, режим этот не будет вам
в тЯгость, если только вы не  рискнете  нарушить  его.  “  вас  будет  все
необходимое. Њожете жить в  свое  удовольствие,  дышать  полной  грудью  и
радоватьсЯ тому, что вы живы!
     Њахнув на прощанье рукой, он уходит.
     - ‡дорово вы надо мной подшутили, - тихо говорю Я ѓрейс.
     - ќто был единственный способ спасти вас, - пожимает плечами женщина.
     - •орошенькое спасение! „лЯ менЯ это равносильно гибели. Ќо будь  что
будет, у менЯ больше нет сил противитьсЯ, до того Я  устал.  …динственное,
чего мне хочетсЯ, - это потонуть в чистой постели и уснуть.
     - Љровать в соседней комнате. € постель, надеюсь, достаточно  чистаЯ,
- так же тихо отвечает секретарша. €, видЯ, что Я поднимаюсь, добавлЯет: -
Ќе сердитесь на менЯ, Њайкл. Њне хотелось оставить его в  дураках.  Ќо  вы
отказались мне помочь, Я это сделала сама. ‘коро вы убедитесь, что всЯ эта
историЯ вам только на пользу.
     - •орошо, хорошо. џ не сержусь на вас, - устало бормочу Я и тащусь  к
спальне.
     Џостель на огромной мЯгкой кровати, конечно же, безупречно чистаЯ.  ‘
наслаждением вытЯнувшись, укрываюсь  пуховым  одеЯлом.  ‡наю  только,  что
такой чистой  постель  останетсЯ  недолго.  “ходЯ  из  ванны,  Я  захватил
несколько лезвий длЯ бритьЯ, запрЯтав под стелькой  туфли.  Ќе  дожидаЯсь,
пока нахлынут мысли, Я решительным движением перерезаю вены обоих рук.
     Ћсобой боли Я не испытываю. Џри глубоком порезе бывает куда  больней.
Џравда, последствиЯ в этом случае будут несколько иные.  —тобы  убедитьсЯ,
что кровь действительно вытекает, Я зажимаю обе раны пальцами. Ќикогда  бы
не подумал, что дойду  до  такого  малодушиЯ,  как  самоубийство.  Ќо  это
единственный способ предупредить акт куда более страшного малодушиЯ...
     Љровь течет очень медленно, но какое это имеет значение, мне  спешить
некуда.  Џоэтому  Я  лежу,  свернувшись  под  одеЯлом,  всЯчески  стараЯсь
отогнать от себЯ гнетущие мысли, не думать  о  неприЯтной  мокроте  липкой
крови, и подавлЯю обидное чувство жалости к  самому  себе,  которое  порой
охватывает менЯ. Ћградить себЯ от всего и потонуть в сладкой истоме  перед
тем, как переселитьсЯ в царство небытиЯ... ‚ царство Ѓольшой скуки...
     Ќичего этого, разумеетсЯ, не было. Ќо это и не сон. ‚се  это  Я  вижу
наЯву здесь, во тьме барака; и при всех этих переживаниЯх менЯ не покидает
чувство, что у менЯ совсем ЯснаЯ голова и что Я не дрожу. ЊенЯ  охватывает
страх. Ћн вызван тем, что Я лежу вот так, с открытыми  глазами,  и  словно
наЯву вижу то, чего не было и не могло быть. ‡начит, Я начинаю  сходить  с
ума.
     џ пытаюсь  побороть  свой  страх,  страх  за  самого  себЯ,  за  свой
рассудок. Ћдно из проЯвлений страха -  это  дрожь,  отвратительнаЯ  дрожь,
которую всегда можно подавить, если хорошенько взЯть себЯ в руки.
     Ќет, страх ни подавить, ни обуздать нельзЯ. …го надо просто изгонЯть.
‚ыбросить из головы все. ’огда и страха там не останетсЯ. ЋсвободитьсЯ  от
того, что порождает страх. Ђ если порождающие его мысли вернутсЯ  обратно,
пусть они натолкнутсЯ на плотно закрытую дверь.
     ‘кверно то, что держать дверь закрытой удаетсЯ,  только  когда  ты  в
сознании. ‘тоит уснуть, как страхи в виде чудовищных призраков,  в  облике
полицейских, сеймуров и прочих типов снова окружают  тебЯ,  лезут  в  дыры
барака и шепчут: "‚от он, оцеплЯйте скорее постройку!". € ты  просыпаешьсЯ
весь в поту и с дрожью всматриваешьсЯ во мрак.  ‘нова  уснешь  -  и  снова
слышишь  голос  ‘еймура:  "‘лишком  поздно  вы  пришли,  Њайкл!   ‚ы   уже
помешались, совершенно помешались, а мы в сумасшедших не нуждаемсЯ!"
     Љогда же  Я  окончательно  просыпаюсь,  снаружи  опЯть  светло,  а  Я
окоченел от холода и сырости.
     "Ќе пора ли маленько поразмЯтьсЯ? - говорю Я себе. - „авно пора, если
не хочешь околеть в этой дыре".
     џ пытаюсь встать, и, когда мне это наконец удаетсЯ, Я стою  несколько
минут,  прислонившись  к  стенке.  Џостепенно  голова  проЯснЯетсЯ.  "’ебе
следует наведатьсЯ в город, узнать, который час,  какой  сегоднЯ  день,  и
вообще постаратьсЯ снова войти в курс дела", - назидательно шепчу  Я  себе
и, покачиваЯсь, делаю первые шаги.
     —асто делаЯ продолжительные привалы, Я добираюсь наконец до пригорода
- совсем как во вчерашнем бреду, только сейчас  светло  и  все  происходит
наЯву, если страннаЯ Ясность моего сознаниЯ  не  обманывает  менЯ.  ‘верЯю
свои часы с часами в бакалейной лавке: десЯть тридцать пЯть. Џо газетам  в
киоске устанавливаю, что сегоднЯ понедельник. ЊоЯ миссиЯ окончена, и  надо
возвращатьсЯ в свое убежище. ‡автра вторник - значит, Я должен во  что  бы
то ни стало дождатьсЯ этого вторника, семи часов вечера, хотЯ что даст мне
этот вторник и эти семь часов вечера...
     Њне бы следовало возвращатьсЯ "домой", однако  воображаемый  полумрак
барака неотделим в моем сознании от полного одиночества, от  страха  перед
самим собой, а за ним - один шаг  в  небытие,  в  царство  Ѓольшой  скуки.
"„авай уходи отсюда, - говорю Я себе. - …сли у тебЯ  помутитсЯ  разум,  то
только из-за этого глухого барака, где тебЯ окружают одни  лишь  призраки.
Ћт них тебе не избавитьсЯ, если ты не смешаешьсЯ с людьми".
     €  Я  плетусь  по  узеньким  проулкам  пригородов,  потом  выхожу  на
просторные улицы, а затем и на широкие бульвары  с  магазинами  и  толпами
прохожих, с несмолкающим гулом  легковых  автомобилей.  "€ди  спокойно,  -
внушаю себе. - Ќе оглЯдывайсЯ и не вздумай  бежать  от  полиции.  ЏолициЯ!
Џлевать тебе на полицию! ’еперь тебЯ ни один черт не узнает".  €  Я  шагаю
дальше.
     Ќебо нахмурилось. ‚етерок очень слабый и теплый, но  в  любой  момент
может полить дождь. џ пользуюсь тем,  что  его  пока  нет,  и  в  каком-то
спокойном забытьи достигаю ‚естерброгаде.  “лица  мне  знакома  -  в  этом
городе уже многие улицы мне знакомы. €ду медленно, стараЯсь быть поближе к
домам, чтобы не  мешать  пешеходам.  ‚друг  мой  взглЯд  задерживаетсЯ  на
небольшой витрине. ‚ глубине помещениЯ сидЯт двое мужчин,  а  возле  самой
витрины какаЯ-то девушка,  облокотившись  на  небольшой  письменный  стол,
просматривает бумаги. ‘удЯ по ее виду, она определенно болгарка,  хотЯ  за
женщин никогда нельзЯ ручатьсЯ. ’е двое тоже, наверно, болгары. "Ќу и  что
из того, что болгары?"
     ’о обстоЯтельство, что здесь, в этом городе, находЯтсЯ на  постоЯнной
работе много болгар, длЯ менЯ никогда не было тайной, и Я не раз  об  этом
вспоминал, но только так, между прочим, потому  что  чем  бы  эти  болгары
могли помочь мне, человеку, преследуемому за  убийство.  ‘прЯчут  менЯ?  ‘
какой стати? Џо какому праву? Ђ самое главное: каким образом? Ќе  случайно
мне  строго-настрого   наказано:   "Ќикаких   контактов   ни   при   каких
обстоЯтельствах..."
     џ уже порЯдочно отошел от витрины. Ќавстречу  мне  идет  человек.  Ќа
какую-то долю секунды Я замер, но тут же сообразил,  что  это  всего  лишь
распространитель рекламных буклетов. ‘тараЯсь как можно скорее раздать эти
маленькие тетрадки, он сует их в руки кому попало, даже таким  оборванцам,
как  Я.  Џолучив  проспект,  Я  на  ходу  разворачиваю  его   и   невольно
останавливаюсь от неожиданности: перед моими глазами знакомый снимок очень
знакомой местности, и эта местность не  что  иное,  как  ‡олотые  пески  с
охровыми плЯжами и  морской  синевой,  а  над  снимком  выведено  крупными
латинскими буквами: "ЃЋ‹ѓЂђ€џ".
     „а, да, именно так и написано: "Ѓол-га-ри-Я". ‘лово такое знакомое  и
такое близкое, что Я читаю его еще и еще раз, чтобы поверить в  реальность
этих звуков, улавливаемых так смутно, будто их произносит кто-то другой  и
где-то очень далеко: "Ѓол-га-ри-Я..."
     џ до такой степени поглощен этим чтением, что не заметил грозЯщей мне
опасности. Ћна поЯвилась в образе  стройного  полицейского.  Ћн  стоит  на
ближайшем углу  и  уже  засек  менЯ,  недовольный  тем,  что  Я  затруднЯю
движение. ‘лонЯЯсь по городу в последние недели,  Я  часто  сталкивалсЯ  с
полицейскими, но  они  с  пренебрежением  проходили  мимо.  ’акие  бродЯги
привлекают  их  внимание  лишь  в  том   случае,   если   их   уличают   в
попрошайничестве. •очу идти дальше,  но  в  этот  момент  полицейский  сам
тЯжелой поступью идет мне навстречу. Њожет, следовало бы шагать  прЯмо  на
него, попытатьсЯ с равнодушным видом разминутьсЯ  с  ним  -  обычно  такие
действиЯ   обезоруживают    противника,    притуплЯют    его    чрезмерную
подозрительность. Ќо то ли от неожиданности, то ли оттого, что у  менЯ  не
сработал рефлекс, Я совершаю,  возможно,  самую  большую  глупость:  круто
поворачиваюсь и быстрым шагом иду в обратном направлении.  ЋглЯнувшись,  Я
вижу, что  полицейский  тоже  прибавил  шагу.  „аю  полный  вперед,  чтобы
пересечь бульвар и скрытьсЯ в соседней улице. Џолицейский уже  кричит  мне
вслед, затем раздаетсЯ оглушительный свист. џ  бегу  что  есть  силы,  но,
прежде  чем  Я  достиг  перекрестка,   из-за   угла   выскакивает   другой
полицейский. ЋстаетсЯ  единственный  путь,  самый  опасный  -  запруженнаЯ
машинами проезжаЯ часть ‚естерброгаде. ЌырЯю в поток мчащегосЯ транспорта,
а позади слышатсЯ свистки. Џоток машин внезапно останавливаетсЯ и замирает
в  непривычной  неподвижности.  Ќа  обоих  тротуарах   стоЯт   люди;   они
размахивают руками и с любопытством глазеют. Ќо самое неприЯтное  то,  что
прЯмо  против  менЯ,  среди  стоЯщих  машин,   поЯвлЯетсЯ   целаЯ   группа
полицейских.
     џ уже достиг  той  части  бульвара,  где  начинаетсЯ  огромный  мост,
перекинутый через район вокзала. € в  тот  самый  миг,  когда  полицейские
поЯвились впереди менЯ, раздаетсЯ свисток трогающегосЯ поезда. Ќо тронулсЯ
поезд, нет ли, мост длЯ менЯ  сейчас  единственное  спасение,  как  лезвие
бритвы в недавнем кошмаре, и, ничуть не раздумываЯ, Я сигаю с  парапета  в
пустоту.


     ‚округ темно, но Я не знаю,  то  ли  это  темнота  ночи,  то  ли  это
очередной приступ галлюцинации. Џотом Я убеждаюсь, что это не приступ. Њне
удаетсЯ установить, что Я нахожусь в огромной бетонной трубе,  от  которой
разит гудроном, и теперь Я вспоминаю все: прыжок с  моста,  и  прыжок  под
откос из вагона движущегосЯ поезда, и то, как Я добралсЯ  до  трубы  возле
насыпи. Џри падении с моста Я угодил точно в середину товарного вагона,  и
это менЯ спасло. Џравда, вагон был нагружен не хлопком, а каменным  углем,
и последствиЯ этого Я ощущаю всем телом. ‚ первый момент  Я  подумал,  что
эта труба среди полЯ не самое лучшее убежище, но потом  заметил,  что  она
почти заросла бурьЯном, да и сил больше не было.  џ  в  любую  минуту  мог
лишитьсЯ чувств.
     ‚скоре Я и в самом  деле  впал  в  забытье,  но  уже  в  утробе  этой
гигантской трубы. џ помню только сильный запах гудрона и последнюю смутную
мысль: "•орошо, что  ее  полили  гудроном...  гудрон  служит  изолЯцией...
изолирует от холода бетона... хорошо, хорошо..."
     Њоего слуха достиг сухой выстрел автомата,  и  что-то  просвистело  у
менЯ над головой в сгоревшей от зноЯ листве.
     - Ќадо бы перебежать вон до того камнЯ да бросить в их логово две-три
лимонки, - тихо говорит ‹юбо Ђнгелов.
     ‹юбо ни к кому лично не обращаетсЯ, но слова его  относЯтсЯ  ко  мне,
потому что сам он ранен в ногу, а ‘тефана так скверно  стукнуло,  что  ему
едва ли выбратьсЯ живым из этой рощицы. ‚ действительности это никакаЯ  не
рощица, а всего лишь несколько кустов акации  с  поблекшей  листвой  среди
осыпей, жалкий остаток былых насаждений, которыми люди пытались  закрепить
разрушающиесЯ склоны холма. € вот мы  лежим  втроем  под  этим  ненадежным
укрытием, тогда как те, наверху, упражнЯютсЯ в стрельбе по нашим головам.
     - Ќадо бы перебежать вон до того камнЯ... - повторЯет ‹юбо.
     "’от камень" ничем не лучше других - за ним особенно не укроешьсЯ.  €
если ‹юбо указывает именно на "тот камень", то  лишь  потому,  что  только
оттуда можно забросить гранату в логово бандитов.
     ‘калистый горб  холма  поднимаетсЯ  все  выше  и  выше,  пустынный  и
страшный. Ќадо пробежать по его  зловещему  склону,  над  которым  свистЯт
пули, и остатьсЯ в живых. Ќеобходимо пересечь эту мертвую зону и  уцелеть.
Ђ если случитсЯ пасть... —то ж, ты не первый... ѓлавное -  успеть  бросить
гранату.
     ‘нова раздаютсЯ выстрелы, одиночные и редкие - видимо,  те,  наверху,
берегут патроны. џ пытаюсь встать, однако ноги словно налиты свинцом, и  Я
по опыту знаю, что это свинец страха. "„авай, ќмиль, теперь твоЯ  очередь,
старина!" - говорю Я, как всегда, в такие минуты, чтобы внушить себе,  что
это всего лишь небольшое, но неизбежное испытание.  ЋтчаЯнным  напрЯжением
воли мне все же удаетсЯ встать.  Ќо  напрЯжение  понадобилось  только  длЯ
того, чтобы сделать первый шаг. …ще мгновенье - и ноги уже сами  бегут  по
сыпучему склону каменистого холма.
     џ бегу, низко пригнувшись, и, словно во сне, слышу сухой тонкий свист
пуль и чувствую, как что-то обожгло мне плечо, однако Я  продолжаю  бежать
вперед, а времЯ как будто остановилось, скованное в бесконечном  мгновенье
боли, зноЯ и ослепительного света. € вот Я  посылаю  одну  за  другой  три
лимонки, и от взрывов плотина времени, похоже, дала  трещину,  потому  что
оно снова  размеренно  каплет  секунда  за  секундой,  и  отчетливый  стук
совпадает с биением пульса в моих висках.
     џ  карабкаюсь  наверх,  чтобы   убедитьсЯ,   что   те   действительно
обезврежены,  но  во  впадине,  из  которой  они  сеЯли  смерть,  пусто  и
безмолвно.
     - ’ут никого нет!.. - кричу Я, спускаЯсь обратно.
     Ћднако в рощице, среди убогих акаций, тоже безмолвно и пусто.
     - ‹юбо, где вы? - снова кричу Я.
     Џодумав,  что  после  взрывов  ‹юбо  со  ‘тефаном  успели  отойти  на
безопасное расстоЯние, Я еще и еще раз кричу изо  всех  сил.  €  вдруг  до
моего сознаниЯ доходит, что зрЯ Я стараюсь, потому что никакого  ‹юбо  тут
нет, потому что тут вообще нет ни живой души и Я совсем  один  среди  этой
пустыни.
     - Ћни нас околпачили, - говорю. - џ поднЯлсЯ наверх, но там никого не
оказалось.
     Ћб этом Я рассказываю ‹юбо, которого в конце концов нашел - он  сидел
на камне возле умирающего ‘тефана.
     - ќто мы со ‘тефаном их убрали, - поЯснЯет ‹юбо. - Њы зашли с  другой
стороны и разделались с ними, подумав, что, может, у тебЯ не хватит духу.
     - ѓлупости, - отвечаю  Я,  стараЯсь  скрыть  обиду.  -  ’ы  прекрасно
знаешь, что Я сверну хребет любому страху. Ќе  так  уж  она  страшна,  эта
смерть.
     - ’ы в этом мало смыслишь, - со слабой улыбкой возражает ‹юбо.  -  ’ы
еще не умирал и не знаешь, что это такое...
     - ѓлупости, - повторЯю Я. - џ не раз умирал, и  у  менЯ  есть  точное
представление, что это такое.
     -  ’ы,  ќмиль,  всегда  маленько  того,  -  опЯть  усмехаетсЯ   ‹юбо,
постукиваЯ себЯ по лбу. -  Џри  всЯкой  опасности  тебе  кажетсЯ,  что  ты
умираешь, а вот Я уже мертв и могу тебе твердо сказать,  что,  хорошо  это
или плохо, смерть бывает только одна. „ождешьсЯ ее, вот тогда и потолкуем.
     ‘он кончилсЯ, но Я, наверно, еще не  окончательно  проснулсЯ,  потому
что менЯ не покидает мысль: "‡рЯ Я  не  спросил,  долго  ли  мне  придетсЯ
ждать. ‚се же лучше заранее знать, когда наступит твой срок".


     ‚ ближнее отверстие трубы просачиваетсЯ  свет  -  значит,  уже  день.
‘мотрю на часы, но  они  опЯть  остановились.  Њозг  мой  работает  как-то
замедленно. Џоэтому прошло немало времени, пока Я решил взглЯнуть  на  то,
что уже целую вечность зажато в моей правой руке.
     ‘вет просачиваетсЯ главным образом через одно отверстие,  послужившее
длЯ менЯ входом. ‚лезаЯ в трубу, Я примЯл перед ним бурьЯн.  ЏриподнЯвшись
с трудом на локте, разжимаю пальцы - это скомканный буклет, полученный  на
улице города. џ бережно разглаживаю его, разглаживаю так  долго,  что  уже
почти не помню, что делаю, но тут Я вижу слово, написанное сверху крупными
буквами: "ЃЋ‹ѓЂђ€џ".
     Џрочитываю это слово снова и снова, потом читаю  по  слогам  вслух  -
здесь менЯ все равно никто не услышит: "ЃЋ‹-ѓЂ-ђ€-џ".
     Љакое-то времЯ Я  неторопливо  и  мучительно  препарирую  это  слово,
стараюсь постичь его смысл.  €  тут  менЯ  вдруг  осенило:  "‚едь  сегоднЯ
вторник. ЌавернЯка вторник. Ќе мог же Я пропустить вторник..."
     ќта молнией  сверкнувшаЯ  мысль  служит  пищей  длЯ  новых  невеселых
рассуждений. "Ќу и что из того, что вторник?.. Ђ чем он лучше среды и всех
остальных дней".
     Џроходит еще немало долгих минут, пока мне удаетсЯ  прийти  к  новому
заключению:  "‚ерно,  вторник...  ’олько  вылезти  отсюда  -  значит  быть
пойманным..."
     Ќу и что?
     Њне нечего больше терЯть. € это сознание высвобождает менЯ из  вЯзкой
тины нудных рассуждений. Њне больше нечего  терЯть,  длЯ  менЯ  нет  иного
пути, кроме избранного, куда бы он менЯ ни привел.
     Њною вдруг овладевает то же чувство, какое Я испытывал, карабкаЯсь по
склону того  холма,  над  которым  свистели  пули.  џ  вылезаю  из  трубы,
удивлЯЯсь своей способности  двигатьсЯ,  поднимаюсь  на  ноги  и  озираюсь
вокруг.
     ‚от Я уже плещу себе в лицо холодной водой из лужи, чтобы сбросить  с
себЯ оболочку грЯзи и оцепенениЯ.
     ’очно в семь, подталкиваемый медленным течением толпы,  прохожу  мимо
входа в "’иволи". Ќет нужды подходить ближе, и отсюда прекрасно видно, что
человек в клетчатой кепке и на этот раз отсутствует.
     Ќа месте "почтового Ящика" стоит совсем другой человек. Ќо  этот  мне
знаком гораздо больше, нежели тот, что в кепке и с самолетной сумкой.  ќто
Ѓорислав, Я сразу узнаю его, хотЯ он в форме морЯка торгового  флота.  ќто
Ѓорислав - Я чуть было не вскрикнул в бурной радости при виде своего друга
в  этом  чужом  городе,  после  стольких  дней  одиночества.  Ќо   возглас
застревает в горле - мне нельзЯ к нему обращатьсЯ, Я не имею  права  этого
делать. „остаточно того, что Ѓорислав сам менЯ заметил, и, если только его
прислали ради менЯ, он уже знает, как ему быть дальше.
     џ медленно прохожу мимо него, с болью ощущаЯ, что все во мне бунтует,
все вопит: "‚ернись обратно! ’ы что, с ума сошел, вернись!"  ‚зЯв  себЯ  в
руки, Я сворачиваю в маленькую улочку, прилегающую к  парку.  ‚  сущности,
это тупик, из него нет выхода, Я знаю об этом и все же  иду  туда,  потому
что мне некуда больше идти, потому что Ѓорислав...
     - ќмиль! - слышитсЯ позади знакомый голос.
     џ останавливаюсь и, прежде чем повернутьсЯ к нему,  стараюсь  придать
своему лицу спокойное, твердое выражение.  Љак  и  подобает  человеку,  на
которого возложена ответственнаЯ задача.
     - Џовстречались  они  и  не  узнали  друг  друга,  да?  -  произносит
Ѓорислав, сграбастав менЯ за плечи. -  Ќо  Я-то  тебЯ  узнал,  хотЯ  и  не
сразу... ‡дорово же ты замаскировалсЯ, браток. ’ак замаскировалсЯ, будто с
того света вернулсЯ...


     „ва  часа  спустЯ  Я  ступаю  на  борт  немецкого  торгового   судна,
отбывающего в ђосток. Џограничный контроль прохожу без затруднений -  Я  в
списке экипажа, и мой паспорт, равно как  матросскаЯ  форма,  не  вызывает
сомнениЯ.
     ‚ сумраке ночи, за громадами складских помещений, раскинулсЯ  большой
город, усыпанный мириадами электрических звезд, а там, дальше, застыли  на
долгие часы глухие пригороды,  а  за  ними  тЯнутсЯ  те  самые  пустыри  с
множеством Ям, где над спЯщими водами канала заснул в своей немоте мрачный
барак.
     џ стою на палубе и вижу не только  это:  Я  вижу  ослепительно  белый
фасад "Ђнглетера", строгие очертаниЯ  ратуши,  сверкающие,  как  хрусталь,
двери "Ђмбасадора", в которые входЯт слегка сутулЯщийсЯ мужчина и  молодаЯ
дама  в  очках,  похожаЯ  на  старую   деву.   Ђ   там,   за   многолюдьем
”редериксброгаде,  близ  базарной  площади,  движетсЯ   мимо   равнодушных
каменных фасадов какой-то призрак, прижимающий  к  груди  убогий,  грЯзный
кулек.
     •орошо, что у менЯ нет привычки копить воспоминаниЯ. …сли бы Я хранил
их, у менЯ бы голова не выдержала. ‘  капитанского  мостика  четко  звучит
команда. ‚ утробе кораблЯ пробуждаютсЯ моторы, под  ногами  уже  ощущаетсЯ
равномерное дрожание палубы. Њатросы  убирают  трап.  Џароход  медленно  и
осторожно отрываетсЯ от стенки причала.
     - Ќу, пошли ужинать! - слышу голос Ѓорислава.
     € мы уже сидим в уютной офицерской столовой.
     Њоему другу, похоже, не столько хочетсЯ есть, сколько  расспрашивать.
џ отвечаю ему очень кратко - при виде такого  количества  еды  мне  не  до
разговоров.
     - џ нисколько не сомневалсЯ, что ты выдержишь, - говорит Ѓорислав,  с
радостной улыбкой наблюдаЯ, как Я уминаю салат и ветчину. Њожно  подумать,
что это он все приготовил. - ’акое, конечно, не каждому по  плечу,  но  за
тебЯ Я нисколько не боЯлсЯ.
     - ‘кверно то, что Я сам боЯлсЯ...
     - ’ы не очень усердствуй, - замечает мой друг, видЯ, что Я принимаюсь
за копченую рыбу. - Љак бы  после  долгого  голоданиЯ  тебе  не  сделалось
плохо.
     - Ћт такой еды плохо не сделаетсЯ, это тебе не кислые Яблоки.
     Ѓорислав не понимает по-настоЯщему значениЯ моих слов,  полагаЯ,  что
это какаЯ-то поговорка, и продолжает:
     - ‡начит, все же боЯлсЯ?
     - ЃоЯлсЯ, как бы вы не поймались на шифрограмму...
     - Џоначалу чуть было не поймались, но потом нам стало Ясно,  что  нас
ловЯт на крючок. ‚ центре знают, что ты не способен на предательство.
     - ЃоЯлсЯ, что поймаетесь, - повторЯю Я,  с  сожалением  отодвигаЯ  от
себЯ копченую рыбу. - Ћсобенно когда потерЯл свЯзь...
     - ‘вЯзь была потерЯна отчасти по твоей вине.
     - Џочему по моей?
     -  Џотому  что  свЯзного  взЯли  уже  на  следующее  утро,  когда  он
регистрировал твой билет.
     - Ђ пленки?
     - Џленки, к счастью, были уже  переправлены.  Ђ  свЯзного  взЯли.  Ќо
ничего... Ћн объЯснил, что билет ему дал какой-то турист, попросил его  об
этой услуге за небольшое вознаграждение. ЏолициЯ, конечно, не поверила, но
объЯснение  было  вполне  правдоподобным,  поскольку  человек  работает  в
справочном бюро при вокзале и постоЯнно имеет дело с туристами. ’ак что  в
конце концов его отпустили.
     - Ќо в следующий вторник опЯть никто не пришел.
     - Љак же могло быть иначе? Ќе могли же мы послать  другого  человека,
пока не удостоверились, что тот не сообщил полиции пароль, место встреч  и
все прочее. Ќе могли же мы сами толкнуть тебЯ в западню. Ђ когда все  было
установлено, вторник уже прошел.
     - Ђ Я, грешным делом, подумал, что вы клюнули...
     Ѓорислав достает пачку "Љента",  закуривает  и  бросает  сигареты  на
стол.
     - ’ы, Я вижу, опЯть стал курить? - поинтересовалсЯ Я.
     - —то делать...
     - Ќе курить, - говорю в ответ и снова закуриваю.
     ЏерваЯ сигарета оказывает на менЯ такое же действие, как в  том  сне,
который Я видел с открытыми глазами. Џравда, тогда в  роскошном  холле  на
‡ендербульваре Я курил стоЯ, а сейчас сижу, и не в  каком-то  холле,  а  в
добропорЯдочной столовой немецкого парохода.
     -  Џослушай,  ты  действительно  разделалсЯ  с  тем   негодЯем?..   -
спрашивает Ѓорислав.
     - Ћни сами с ним разделались.
     € Я снова принимаюсь за свое:
     - Љогда увидел давеча, как ты смотришь и делаешь вид, что не  узнаешь
менЯ, невольно подумал, что вы от менЯ отреклись.
     - ѓлупости, - взволнованно отвечает мой друг. -  ђазве  родина  может
отречьсЯ от своего верного сына?
     Љак видно, Я и в самом деле поглупел в одиночестве. џ делаю затЯжку и
в дремотном блаженстве вслушиваюсь в ровный гул двигателей.
     € вдруг ловлю себЯ на том, что снова начинаю беседовать про себЯ.
     "‘лышишь, “ильЯм, - говорю. - ђодина никогда не отречетсЯ  от  своего
сына. ‡апомни это хорошенько, приЯтель".
     - ’ы как  будто  дремлешь...  -  слышитсЯ  откуда-то  издалека  голос
Ѓорислава.
     - ’ебе показалось. Џросто Я закончил один длинный разговор.