моделью
за  то,  что  она похожа  на свой образ,  словно  она, родственница,  кстати
абсолютно не подозревавшаЯ о существовании  своего словесного  портрета, тем
не менее стараетсЯ  быть  на  него  похожим  и, несмотрЯ на  времЯ,  все еще
преуспевает в этом.
     Ћднако  пора  бы ей выглЯдеть старухой, думал ‡енон, глЯдЯ  на  нее.  ‚
горной деревушке, еще совсем пацаном, он  помнил  ее  уже цветущей женщиной,
беспрерывно,  почти  ежегодно  рожавшей  детей,  а  сейчас  у  нее  уже были
правнуки, но она еще была мало похожа на старуху.
     ‡ато идеальной кавказской  старухой выглЯдела девЯностолетнЯЯ мать мужа
сестры. ‚  черной  одежде, с черным платком на голове, она сидела на стуле и
неподвижным взглЯдом смотрела на экран.
     Ћна все  еще жила  в своем доме в  горной деревушке, а два ее сына жили
здесь,  в городе.  Љак  они ни уговаривали  ее переехать в город, она упорно
отказывалась,  хотЯ  иногда  приезжала погостить на день -- на  два  или  ее
привозили, если она всерьез заболевала.
     Џочти одинокаЯ жизнь  старенькой  матери в  горной деревушке  тревожила
сыновей,  но  мать  не  выносила  городской  жизни  и  наотрез  отказывалась
переехать. Ћна еще была в силах подоить корову, приготовить себе  еду, но на
большее ее уже не хватало.
     Љаждую  весну   муж  сестры  ездил  в  деревню   к  матери,   вспахивал
приусадебный участок, засеивал его кукурузой, летом  мотыжил, осенью собирал
урожай кукурузы  и винограда,  из  которого  выдавливал  вино. ‚се  это было
неудобно, хлопотно, но переупрЯмить старенькую мать уже и не пытались.
     ‚ доме  у  нее  жил  приблудный алкаш. Ћна  с  ним  кое-как объЯснЯлась
по-русски. Љогда она прибаливала, он за  ней ухаживал, когда он запивал, она
за ним приглЯдывала.
     ’ак они жили уже много лет, но сыновьЯм было страшновато, что внезапнаЯ
болезнь  матери совпадет  с  запойным  состоЯнием ее постоЯльца,  и  было бы
горестно  и  позорно,  если  бы  мать  умерла  в  одиночестве.  Џравда,  там
неподалеку жили еще родственники, и они времЯ от времени приходили проведать
старушку, но здесь, в городе, сыновьЯм было тревожно за нее.
     ‘ейчас старушка внимательно  следила за  тем, что происходило на экране
телевизора.  ‡енон  знал, что она  никак  не  совладает  с  мыслью,  что все
происходЯщее  на  экране -- это некий мираж и люди, действующие  и говорЯщие
там, не имеют никакого соприкосновениЯ с квартирой ее сына.
     Ќе подготовленнаЯ привычкой смотреть кино, она уже в глубокой старости,
приезжаЯ  в  город  из  своей  деревушки,  увлеклась телевизором, то и  дело
забываЯ об условности жизни на экране.
     €ногда, по логике  своего восприЯтиЯ, она делала забавные замечаниЯ  по
поводу происходЯщего, а когда ей объЯснЯли, что все это не имеет отношениЯ к
ним, глЯдЯщим в телевизор, она пристыженно оправдывалась, говорЯ, что и сама
знает об этом.
     ‘естра  как-то рассказывала ‡енону,  что  однажды,  когда бабка больнаЯ
лежала  в этой комнате,  а она  хотела переодеть ее в свежую рубашку, бабка,
кивнув на телевизор, сказала:
     -- Ќеужто Я при таком котоголовом начальнике буду переодеватьсЯ?!
     -- Џришлось выключить! -- закончила сестра свой рассказ. Ћни оба  тогда
хорошо посмеЯлись,  потому что  старушка довольно  точно нарисовала  портрет
известного диктора телевидениЯ.
     ‹ет  десЯть  тому  назад  местный  фотокор,   очутившись  в  ее  горной
деревушке, то ли ко „ню Џобеды, то ли по вдохновению сделал с нее снимок, на
котором  она изображена  с фотографией  сына,  убитого  во  времЯ войны  под
‘евастополем. ‘нимок получилсЯ на редкость  удачным и потом был  перепечатан
московской   газетой,  и,  если  верить  фотокору,   даже  за  рубежом   его
перепечатали.
     Ѓлагородное, удлиненное, морщинистое  лицо старушки, скорбно склоненное
над фотографией бравого бойца, в самом деле производило сильное впечатление.
Ћно   пронзало   чувством   длительности,   непрерывности,   беспредельности
материнской  боли. Љазалось, со днЯ известиЯ о смерти сына мать взЯла в руки
эту фотографию и, не выпускаЯ ее из рук, постарела.
     ‘тарушка, разумеетсЯ,  о своем прославленном  снимке ничего не знала, а
если  что-то и слышала, то давно  забыла. Ќо  о сыне, погибшем в  войну, она
говорила  всегда.  €,  словно извинЯЯсь  за безутешность  свою,  она  обычно
объЯснЯла:
     -- …сли  б он  хоть  кровиночку  свою оставил...  Њальчиком  убили  его
немцы...
     Њуж сестры, видно что-то вспомнив, обернулсЯ к ‡енону и, кивнув на мать
посветлевшим лицом, сказал:
     -- Њаму молодой Я почему-то вспоминаю  в свЯзи с черной оспой, котораЯ,
кажетсЯ, в тридцать  третьем  году вспыхнула в нашей деревне. •отЯ, знаЯ  ее
возраст, Я  понимаю, что мама тогда уже была не так  молода, но  видитсЯ она
мне  из  того  времени почему-то очень молодой.  Њожет быть, потому, что мне
самому тогда  было лет десЯть.  —ерную оспу абхазцы именуют –арским  ѓонцом.
ЌепонЯтно, когда и откуда пришло  это название. џсно одно -- оно из глубокой
древности.
     Ћднажды из  дома нашего  соседа ЂльЯса,  жившего  повыше нас  метров на
двести, раздалсЯ чей-то голос:
     --  ќй,  слушайте!  –арский  ѓонец пришел  в  наш  дом, –арский  ѓонец!
Џередайте людЯм!
     “ нас в доме все взрослые выскочили во двор. Ћтец, мать, братьЯ отца. €
мы,  детвора,  ничего  не  понимаЯ,  побежали  следом. Џо лицам  взрослых  Я
чувствовал, что случилось  что-то  необыкновенное,  а  что именно, не  знал.
‘лова  "царский гонец" длЯ менЯ звучали нелепо. —то-то вроде слов из детской
сказки.  ‹ица  взрослых  окаменели,  выражаЯ  ужас,  тревогу,  внимание. Ћни
вслушивались в голос оттуда.
     -- —то случилось, мама,  что?  --  приставал  Я к матери, дергаЯ  ее за
рукав.
     -- ’ише -- отмахивалась она. -- „ай послушать!
     Ћказалось,  что  сам  хозЯин  дома  ЂльЯс  заболел  черной оспой.  Ћтец
закричал в ответ на голос оттуда, что сейчас же оседлает  свою лошадь, чтобы
известить о случившемсЯ в соседнем селе.
     -- Љого, кого он должен известить, -- спросил Я, -- родственников?
     џ чувствовал  волнение взрослых, отчасти сам прониксЯ им,  но, конечно,
не понимал, что наступает великаЯ стихиЯ зла, а не просто болезнь, постигшаЯ
хозЯина соседского дома.
     -- Ќет, -- сказала мама, -- –арский  ѓонец -- это страшнаЯ  болезнь. Ќо
человек,  переболевший ею,  если выживает,  уже  не  может  заразитьсЯ  этой
болезнью. Џоэтому переболевшие –арским ѓонцом приходЯт ухаживать за больным,
чтобы  домашние к  нему не подходили и  не  заражались...  ‘коро они  начнут
прибывать...
     ’ут  раздались голоса соседей,  живших  пониже  нас.  Ћни почувствовали
какую-то особую тревогу в  нашей перекличке с домом ЂльЯса и спрашивали, что
случилось. Ћтец ответил  им  и, назвав  село, в которое он едет, посоветовал
ехать с этой черной вестью в другое село.
     Џотом  он поймал свою  лошадь, она случайно паслась возле самого нашего
дома, и, надев на нее уздечку, ввел во двор...
     ’ут рассказ был прерван поЯвлением сына сестры. Ћн пришел из кухни, где
сидел и читал книгу. Ћн был такой  же большой, как  отец, но  разрез  глаз и
разлет бровей --  материнские. Ћтец  взглЯнул на сына  и с какой-то странной
озабоченностью вдруг спросил:
     -- Њама пришла с работы?
     ‘ын  пожал  плечами и, посмотрев на отца с  грустным недоумением, молча
придвинул  себе  стул,  уселсЯ  на него верхом  и,  опершись  подбородком на
спинку, уставилсЯ в телевизор.
     -- •а, -- смущенно хмыкнул отец и, взглЯнув на ‡енона, сказал: -- Ќикак
не  могу привыкнуть...  “же  несколько  раз так спрашивал. Ћбычно  она в это
времЯ приходила с  работы...  „а-а... Ќу, так вот...  Ќа следующий день отец
вернулсЯ из соседней деревни, где рассказал  о случившемсЯ в  доме ЂльЯса. џ
понЯл, что вот так по цепочке весть о том, что у нас поЯвилсЯ –арский ѓонец,
будет передаватьсЯ из деревни в деревню.
     Њать  строго-настрого   запретила  мне  подходить  к  дому  ЂльЯса  без
сопровождениЯ взрослых, но  Я не выдержал и через два днЯ украдкой подошел к
его  усадьбе.  —еловек  десЯть  незнакомых мне людей с лицами рЯбыми,  как Я
догадалсЯ, от  оспы, ходили по двору и почему-то очень громко, словно сквозь
бурю случившегосЯ,  переговаривались. „вое или  трое,  стоЯ  посреди  двора,
сжигали  какую-то  ветошь  и домашнюю  рухлЯдь.  Њне  показалось,  что Языки
пламени,  то  захлебываЯсь  от  бессилиЯ,  то  Яростно  вздымаЯсь,  пожирают
зараженные вещи.  Ћстальные  тащили из  ближайшего леска заостренные кольЯ и
вЯзанки свежих, очищенных от листьев ветвей рододендрона.
     -- „лЯ чего это они? -- спросил Я у охотника ™аадата, который, как и Я,
стоЯл возле усадьбы и следил за тем, что происходит во дворе.
     -- Ћни хотЯт обнести усадьбу новым плетнем, -- сказал ™аадат.
     -- Џочему новым, -- спросил Я, -- а старый что, будут сносить?
     -- Ќе в  этом дело, -- сказал охотник ™аадат,  --  новый плетень должен
быть  такой густой, чтобы даже мышка из усадьбы  в деревню не могла пронести
–арского ѓонца... Ђ старый плетень трогать незачем... ‚он видишь дом ќсната?
     „ом ќсната  стоЯл прЯмо  над домом ЂльЯса выше по  горе.  џ хорошо знал
этот дом, бывал там.
     -- Љонечно, -- говорю, -- Я там бывал много раз.
     -- ’ак вот, -- сказал охотник ™аадат, -- сейчас там никто не живет.
     --  Џеремерли  от  –арского   ѓонца?!  --  ужаснулсЯ   Я,  одновременно
удивлЯЯсь, что нас об этом не известили.
     -- Ќет -- сказал ™аадат, -- им велели переселитьсЯ к родственникам. Ћни
могут  заразитьсЯ,  потому  что на их  дом  ветер задувает со  стороны  дома
ЂльЯса.
     -- Ћни навсегда переселились? -- спросил Я.
     --  Ќет, --  сказал ™аадат,  --  если  ЂльЯс  умрет и больше  никто  не
заразитсЯ в доме  или если он выздоровеет, они  вернутсЯ в  свой дом. Ђ всех
домашних  ЂльЯса  и  тех,  что пришли навещать  его,  когда бывалый  человек
распознал его болезнь, не  выпустЯт из дому,  пока  не убедЯтсЯ, что  они не
заразились от ЂльЯса.
     ќтот   охотник   ™аадат   был   удивительным   человеком.  Ћн   обладал
сверхъестественным чутьем  на добычу. Ћн во сне видел место, где пасетсЯ его
будущий охотничий трофей. € он по древнему абхазскому обычаю, который теперь
уже почти никто  не знает,  никогда во  времЯ охоты не убивал больше  одного
травоЯдного животного, даже если набредал на стадо. “ него...
     Ќа  этом  месте сын неожиданно прервал рассказ отца. Ћн, видно,  слушал
его, хотЯ и не отрывалсЯ от телевизора.
     -- Џапа, что у тебЯ за привычка, -- раздраженно  обернулсЯ он на  отца,
-- вечно ты  начинаешь рассказывать про одно, а потом тебЯ заносит совсем  в
другую сторону?!
     --  „а!  -- кивнул отец  и  с  некоторым смущением взглЯнул на  ‡енона,
сидевшего рЯдом на  диване.  -- …го  мать тоже  за это часто  менЯ ругала. џ
как-то увлекаюсь подробностЯми и захожу в какие-то никому не нужные дебри...
…го мать тоже менЯ часто упрекала в этом...
     Ѓыло похоже, что он с удовольствием  повторил эти слова. Ќа самом деле,
по  мнению  ‡енона,  упрекать  его  было  не  в  чем.  Ћн  был  прирожденным
рассказчиком,  и ветвистость его рассказов  только подчеркивала  подлинность
самого древа жизни, которое он описывал.
     ђаньше  ‡енон,  слушаЯ  его  рассказы и оцениваЯ  их внутренний талант,
пыталсЯ, как,  впрочем, и всех  рассказчиков подобного рода,  уговорить  его
писать самому.  Ќе чувство приоритета двигало им, ему было наплевать на этот
приоритет, а  чувство долга перед искусством  толкало его на это. Ћн  считал
аморальным  упускать  хотЯ  бы  один  шанс  из  ста,  если  этот  рассказчик
потенциально способен сам описать свои впечатлениЯ лучше него.
     ‚прочем, никогда  из этого ничего путного не получилось. ’е, что  умели
хорошо рассказывать, так и не попытались записать свои рассказы, несмотрЯ на
его уговоры.
     Ђ те,  что сами  что-то  писали и приходили к нему со своими писаниЯми,
никогда не были хорошими рассказчиками. Џо-видимому, дар устного рассказчика
самоосуществлЯетсЯ в устном рассказе, и у  нормального носителЯ  этого  дара
просто не возникает потребности повторЯтьсЯ на бумаге.
     -- ’ак  что  же  все-таки случилось с  охотником ™аадатом?  --  спросил
‡енон. Ћн кое-что  и  раньше  слышал  об этом прославленном охотнике и хотел
знать о нем побольше.
     --  Ќесчастный  случай  после  войны, --  неуверенно начал муж  сестры,
видимо  все  еще  смущаЯсь  замечанием сына,  но постепенно (дар!) голос его
становилсЯ уверенней, -- ™аадат, видимо, обладал необычайно хрупкой душевной
организацией...  …го  охотничье  Ясновиденье,  вероЯтно,  тоже  как-то  было
свЯзано с этой хрупкой душевной организацией.
     џ уже  говорил,  что он,  в согласии  с древнейшими нашими  охотничьими
обычаЯми, никогда не убивал больше одной косули,  серны или тура, даже  если
набредал на стадо.
     €  вот  после войны,  когда  он  со своими товарищами-пастухами  жил на
альпийских лугах, к  ним  погостить и поохотитьсЯ приехал то ли родственник,
то ли знакомый... “ж не помню кто... „а это и неважно...
     ‚ажно,  что  он был  негодЯй.  € вот этот негодЯй  во  времЯ охотничьей
вылазки набрел на стадо косуль в девЯть  голов. Ћни  паслись  в таком месте,
где  с  одной стороны  была  пропасть,  а с  другой  стороны он  перегородил
единственный выход.  Ћдну  за другой, спокойно перезарЯжаЯ винтовку, он убил
все девЯть косуль, заметавшихсЯ, обезумев от страха, на узкой лужайке.
     Њало этого.  ‚идимо,  решив, по  своему разумению, подшутить над старым
охотником  и  его правилами  охоты,  он, не предупредив  о содеЯнном, привел
™аадата на место своего палачества.
     -- —то  ты наделал?! -- говорЯт, вскричал старый охотник,  увидев груду
наваленных друг на друга косуль, и упал без сознаниЯ.
     Ћхотник-убийца,  испугавшись, побежал  за остальными  пастухами.  —ерез
пару  часов те пришли и привели ™аадата в чувство. ’о ли от  долгого лежаниЯ
на мокрой альпийской траве, то ли еще  от  чего, но ™аадата всю ночь колотил
озноб, и он никак не мог согретьсЯ у костра.
     Ђ потом  через некоторое времЯ  он заболел  чахоткой  и умер. ‚от  так,
брат...
     Ћн замолк, о  чем-то задумавшись  и рассеЯнно поглЯдываЯ на  телевизор.
Џотом взглЯнул на мать и, отключившись  от  своих мыслей,  усмешливо  кивнул
‡енону. ‘тарушка, глЯдЯ на экран, что-то вполголоса бормотала. Ќа  экране по
ходу сюжета герои лупили друг друга.
     -- €дите, идите  отсюда, -- бормотала старушка по-абхазски, -- пришли в
дом  моего сына и свалку  тут  устраивают...  Ѓесстыжие... …сли ты  пришел в
гости, так и держись как гость...
     -- „а нет  их здесь! -- вскричала родственница  ‡енона. --  ќто  только
кажетсЯ, что они здесь! Ќа самом деле они в Њоскве! ‚ Њоскве!
     Ћна теперь  жила  не в горной деревушке, а в долинном  селе,  где давно
приспособилась к телевизору.
     -- ‡наю, знаю, -- вздрогнула старушка от ее зычного голоса.
     --  ...’ак вот,  -- взглЯнув на  ‡енона и  взглЯдом напоминаЯ,  что  он
возвращаетсЯ  к  основному руслу  рассказа, зЯть продолжал, -- через два днЯ
после моего  похода к дому ЂльЯса отец сказал: "‘егоднЯ наша очередь кормить
гостей".
     ЋказываетсЯ,  соседи по очереди каждый день приносили еду в дом ЂльЯса.
Њама зарезала четырех кур, поджарила  их, напекла  десЯток хачапури, уложила
все это в  корзину, и мы пошли к дому  ЂльЯса.  Њне почему-то особенно  Ярко
видитсЯ  этот солнечный  день.  Њы с мамой подымаемсЯ по  каменистой  горной
тропке. „вижениЯ мамы легкие, гибкие, она Явно взволнована, может быть самой
своей миссией милосердиЯ, может  быть потому,  что должна там  встретитьсЯ и
говорить с чужими, незнакомыми людьми. € Я, мальчишка, чувствуЯ ее смущение,
а сам этого смущениЯ не чувствую, потому что уже был там, кажусь самому себе
старше, а мама мне кажетсЯ моложе, чем она есть.
     €  вдруг  чудо! Ќовенький плетень метров на десЯть снаружи  от  старого
плетнЯ  окружает большой  приусадебный  участок ЂльЯса.  Ћн почти  готов.  ‘
противоположной стороны оставалось еще небольшое неогороженное пространство,
и там возилось несколько человек, всаживаЯ в землю кольЯ и плотно оплетаЯ их
свежими ветками рододендрона. Ћграда плетнЯ сходилась к новеньким воротцам с
длинной выдвижной кормушкой.
     Љогда мы  поднЯлись к воротцам, вслед  за нами по  другой тропе подошли
три  человека  с  лицами,  истыканными  оспой.  ‘колько  же  их  в  Ђбхазии,
удивлЯЯсь, подумал Я  тогда. „о этого Я не видел ни одного человека с лицом,
подпорченным оспой.
     --  •ватит, хватит людей! -- крикнул  один из возившихсЯ возле плетнЯ и
направилсЯ к нам.
     Њама аккуратно выложила из корзины в кормушку свои приношениЯ.
     -- Љак больной?  -- спросила она,  когда человек, приближавшийсЯ к нам,
подошел к воротам.
     -- Џока плохо, -- сказал он громко и, потЯнув на  себЯ кормушку, взЯл в
руки выложенных мамой кур и хачапури, -- день и ночь елозит!  ‚олдыри  пошли
по телу! ‘егоднЯ выкупали его в кислом молоке... Њожет, полегчает...
     -- ‚ыходит, мы не нужны?  -- спросил  один  из тех,  что  стоЯл рЯдом с
нами. џ заметил, что у него  лицо особенно попорчено  оспой. Њне подумалось,
что он от этого считает себЯ самым  большим знатоком болезни. Ќо стоЯвший по
ту сторону ворот не обратил на это вниманиЯ.
     --  ‘пасибо,  уважаемые, от имени родственников! ‘пасибо, уважаемые, от
имени нашего  народа! -- вдруг закричал  он,  придерживаЯ  руками хачапури и
кур. -- ‘покойно идите по домам! ‹юдей хватает!
     Ћн  повернулсЯ и неуклюже, боЯсь, что  наши приношениЯ вывалЯтсЯ у него
из рук, двинулсЯ к дому. Њы с мамой тоже пошли к себе.
     ‚ течение месЯца мы еще несколько раз приносили еду, и,  когда  больной
наконец  выздоровел  и никто  из  домашних не  заразилсЯ, бригада помощников
разъехалась по домам. ’ак вспышка черной оспы была раздавлена в своем очаге.
ЌароднаЯ санитариЯ победила.
     ‡енон,  слушаЯ  рассказ  зЯтЯ,  тоже  очень Ясно  представил  себе  тот
далекий, солнечный день, когда эта вот старенькаЯ старушка была еще молодой,
крепкой  женщиной, а муж  сестры  был мальчонкой (или это был сам ‡енон?), и
они  легко  и быстро подымались по горной  тропе,  чтобы накормить  народных
санитаров, ухаживавших  за больным и  защищавших деревушку, а  может,  и всю
Ђбхазию от нашествиЯ –арского ѓонца.
     „алекий,  могучий поток народной  жизни остужающим дуновением  коснулсЯ
одинокой,  болЯщей души  ‡енона. Ќедаром,  думал  он, люди веками хранили  и
воспитывали в своих детЯх мистическое  уважение и любовь к этому  понЯтию --
народ.
     Ќарод -- это вечно живой  храм личности, думал ‡енон, это  единственное
море, куда мы можем бросить бутылку с запиской о нашей жизни, и она рано или
поздно дойдет. „ругого морЯ у нас не было, нет и не будет.
     ...—ерез некоторое времЯ все  перешли на кухню ужинать. ‚о времЯ  ужина
родственница ‡енона вдруг посмотрела на него обиженными глазами и сказала:
     -- Љупил  бы мне  сапоги...  ‘мотри, в каких  туфлЯх Я  хожу... Џодошва
тонкаЯ, а у менЯ ревматизма...
     --  Ћх, тетушка,  --  ответил  ‡енон,  -- Я так  не люблю этими  делами
заниматьсЯ...
     --  Ђ зачем тебе заниматьсЯ?  -- удивилась она.  -- ’ы дай мне денег, Я
сама и куплю.
     ‚ той  среде,  где он жил, ‡енон краем  уха  слышал, что женские сапоги
стоЯт полтораста  рублей. €ли  сто? ‘то он  мог дать  ей, но больше не  мог,
потому что на обратный билет не хватило бы.
     -- Ђ сколько они стоЯт? -- спросил он у нее.
     --  ’ак   тридцать!   --  воскликнула   она,  как  бы   удивлЯЯсь   его
неосведомленности или наивности способа, каким он хочет отделатьсЯ от нее.
     ‡енон дал  ей  денег,  и  она  удовлетворенно,  но  и без особой  суеты
благодарности положила их к себе  в кошелек.  ’очнее  говорЯ, вообще никакой
суеты благодарности не было.
     Љогда пришло времЯ ложитьсЯ, матери зЯтЯ  и ‡енону постелили в  большой
комнате,  где стоЯл телевизор.  …го  выключили,  потом  погасили  свет,  и в
полумгле  бледнела стеклЯннаЯ дверь, ведущаЯ  в лоджию. €з соседней квартиры
доносилось погромыхивание телевизора.
     --  Ћтсюда их прогнали,  -- пробормотала  старушка, укладываЯсь, -- так
они на  балконе  беснуютсЯ...  ‘ердЯтсЯ,  что  их  прогнали...  Џожалей нас,
господи! ‘охрани детей моих и внуков!
     ‘тарушка притихла. ЃалконнаЯ дверь светилась бледным, печальным светом.
‚от  и все, подумал ‡енон, завтра надо  лететь  обратно  и  заниматьсЯ своим
делом. € вдруг он подумал: всю жизнь, всю жизнь положил на это дело, пытаЯсь
делать  его хорошо, и, может,  от  этого матери недодано, сестре недодано, и
теперь  их нет  и никогда  не  будет,  и  нечем отблагодарить за их  чистую,
самоотверженную жизнь.
     ЏроклЯтый  год!  Ћн  унес  брата, маму,  сестру.  ‡енон вдруг  заплакал
обильными, беззвучными,  сладким  отчаЯньем  утолЯющими душу слезами.  ‡енон
почти никогда в жизни не плакал, а так только  в раннем детстве. Ћн  никогда
не думал, что жесткую корку жизни можно смЯгчить слезами. € теперь он плакал
за  все те времена, когда удерживалсЯ от слез, плакал за всех близких сразу,
но  волнами  набегали отдельные слезы брату, отдельные слезы маме, отдельные
слезы сестре и отдельные слезы собственной жизни.
     €  когда  слезы  стали иссЯкать,  как  камни на дне  обмелевшего  ручьЯ
высунулись мысли. Ќу что  ж,  подумал  ‡енон, чем  больше  любимых  там, тем
смелей мы обращаемсЯ со своей  жизнью  здесь. Ћн подумал: скорбь  есть самое
последнее, самое успокоительное  гнездо человека в этом мире, потому что это
гнездо никто не может разорить.
     Њысли одна за другой легкой вереницей проходили  в голове. ЋказываетсЯ,
слезы, подумал ‡енон, лучшаЯ оросительнаЯ система длЯ выращиваниЯ мыслей. Ќо
мысль становитсЯ мыслью  только  тогда, когда  что-то отсекает.  € потому на
самой  прекрасной  мысли  можно нащупать  уродский  след отсекновениЯ  и,  в
конечном итоге, неполноты. ‚  слезах нет этой неполноты, и потому слезы выше
мыслей,   честнее  мыслей.   ‘лезы   и   есть  знак  полноты,  они  идут  от
переполненности, а переполненность и есть лучшее доказательство полноты... ‘
этой мыслью ‡енон уснул.
     Ќа  следующий день  приЯтель, приехавший, чтобы увезти его в  аэропорт,
сказал, что у школьного товарища ‡енона внезапно в больнице умер отец.
     ќто был  солнечный старик с Ясной, веселой головой. “же после окончаниЯ
института,  живЯ  в  родном  городе, ‡енон  частенько захаживал к  школьному
другу, и старик охотно проводил с ними вечера за выпивкой,  спорами, шутками
и даже шутливыми ухаживаниЯми за их девушками.
     ‡енон вдруг отчетливо, словно все это происходило вчера, вспомнил слова
старика на одной вечеринке у школьного товарища.
     --  Љрепче  прижми  ее!  --  азартно  крикнул  старик под  общий  смех,
обращаЯсь к ‡енону, танцевавшему с любимой девушкой.
     ‘транно,  подумал  ‡енон,  что  Я в  Њоскве  почти  никогда  о  ней  не
вспоминаю.  ‘ловно все,  что было тогда, осталось  на  том  берегу жизни.  €
сейчас ‡енон, вспомнив, вернее услышав тот давний  возглас старика, подумал,
что возглас его был провидческим.
     Љак будто ‡енон не танцевал со своей девушкой, а входил с нею в реку, а
старик,   перекрикиваЯ   шум   потока,  предупреждал,  что  ее  может  смыть
течением... ‚прочем, никто ничего не знает.
     кольный  товарищ жил на улице, где проходило детство  ‡енона, и многие
там все еще его  помнили.  …му всегда как-то стыдно  было, приезжаЯ в родной
город, заходить  на улицу детства.  Ћн  как-то никогда не  мог взбодрить  ее
обитателей  не  только общим выражением  счастьЯ на  лице,  но даже хотЯ  бы
выражением частных  удач. € хотЯ  удачи  были и успехи были, но как-то  сама
личность ‡енона, его лицо и одежда  не  хранили следов этих успехов и  удач.
“лица  хотЯ и доброжелательно здоровалась с ним, улыбалась ему, но все-таки,
провожаЯ его  взглЯдом, как  бы говорила:  "Ђ  стоило ли так далеко уезжать,
чтобы приехать с таким лицом?"
     ‚ероЯтно, думал  ‡енон, каждый, кто всерьез  беретсЯ за перо, осознанно
или неосознанно  обещает сделать людей  счастливыми. € вот человек  пишет  и
пишет, проходЯт  годы,  он приезжает в родные места и тут-то спохватываетсЯ,
что никого не осчастливил. ‚ родных местах это хорошо видно.
     €  хотЯ люди, которых он хотел  осчастливить своим творчеством,  ничего
такого  и  не ожидали  от  него,  но, глЯдЯ на  его  лицо  с  Явными следами
смущенной  неплатежеспособности, смутно  догадываютсЯ,  что  им чего-то было
обещано, но обещание оказалось шарлатански несбыточным.
     ‚ общем, тут  была  какаЯ-то  хроническаЯ  неловкость.  Џоэтому,  когда
машина остановилась  возле дома школьного товарища, ‡енон выскочил из нее и,
киваЯ соседЯм, быстро, не даваЯ им как следует вглЯдетьсЯ в свое лицо,  даже
как  бы зачадрив его  траурной целеустремленностью, вошел  в  дом  товарища,
чтобы перед отлетом выразить ему соболезнование.
     “видев  его,  товарищ  разрыдалсЯ,  Явно вспоминаЯ  их  далекие,  милые
вечера. ‡енон обнЯл его, трЯсущегосЯ  от рыданий, прижал к себе и постаралсЯ
успокоить.  —ерез  несколько минут тот  немного  успокоилсЯ,  достал платок,
тщательно вытер им глаза и вдруг, приосанившись, сказал ‡енону  с интонацией
самоутешениЯ:
     -- “ тебЯ трое умерло, а у менЯ все-таки один...
     Љак он был  хорош, подумал  ‡енон, когда рыдал у менЯ  на груди,  и как
стал  жалок и  беден, когда  попыталсЯ при  помощи  логики себЯ утешить.  Ќе
чувствуЯ никакой личной обиды, ‡енон попрощалсЯ с этим  несчастным человеком
и уехал в аэропорт.

--------
        ѓлава 29. Ѓольшой день большого дома

     ‘ередина лета 1912 года.
     ‚ жаркий  солнечный день во дворе  Ѓольшого „ома под  сенью  Яблони  на
овечьей шкуре  сидела двенадцатилетнЯЯ  Љама  и  кормила  своего  племЯнника
Љемальчика.
     “  подножиЯ Яблони  на  деревЯнной колоде  сидел ее  самый старший брат
‘андро  и рассказывал  своему  гостю  веселые  истории  из своей еще  совсем
молодой жизни.
     ќтот гость здесь поЯвилсЯ случайно. Ћн шел из села Ќаа  в —егем к своим
родственникам. ‘андро  от нечего делать  перехватил его  на  верхнечегемской
дороге, обещав угостить хорошим обедом, как  только  придут русские геологи,
которых он ожидал. ‚  ожидании  геологов, которые  все не приходили,  ‘андро
угощал его  своими байками. ѓость тоже  пыталсЯ  поделитьсЯ своим  жизненным
опытом,  но ‘андро  после  первых  же  попыток  подавил  гостЯ,  то  и  дело
приговариваЯ:
     -- „а это что! ‚от ты послушай, что со мной было!
     ЉормЯ младенца, Љама прислушивалась к веселым историЯм своего брата. Ќо
больше,  чем  эти  веселые  истории, ее  смешило  то,  что  гость  брата  из
вежливости начинал  смеЯтьсЯ раньше,  чем надо  было смеЯтьсЯ. Ћчень  уж  он
боЯлсЯ прозевать место, где надо смеЯтьсЯ,  и это было смешнее  всего. Љама,
кажетсЯ не без оснований, находила этого неведомого гостЯ туповатым.
     Ћна держала  в руке миску  с тюрей из кислого  молока,  куда  накрошила
чурек  и  ломтики  свежего  огурца.  ђот  малыша  сначала  охотно  разевалсЯ
навстречу  костЯной ложке, а потом Љемальчик стал все ленивей открывать его,
рассеЯнно  озираЯ  двор своими  большими  черными глазами,  времЯ от времени
пытаЯсь  выплюнуть изо рта кусочки огурца, но девочка  ловко  заталкивала их
назад. Ќаконец малыш сердито замотал головой и сказал:
     -- Ќе хоцу!
     Љама  доела  за  ним тюрю,  похрустываЯ ломтиками  огурчика,  тщательно
выскребла ложкой  стенки миски,  потом встала и, выйдЯ  из-под тени  Яблони,
пошла в сторону кухни.
     ‹егкаЯ, в цветастом ситцевом платье с короткими рукавами, она шла через
двор, бесшумно  переступаЯ длинными босыми ногами по горЯчей  траве. ’олстые
светлые  косы  со смешной, как бы девичьей солидностью  лежали на ее  худой,
детской спине. “ самой кухни она обернулась и, с улыбкой взглЯнув на  малыша
своими широко расставленными  большими сине-зелеными глазами, погрозила  ему
ложкой. Љемальчик понЯл,  что  она  имела в виду,  и  лукаво улыбнулсЯ ей  в
ответ.
     Џод  сенью той же  Яблони к колышку была  привЯзана наседка. ‚округ нее
роились желто-пушистые цыплЯта. Ћни сиротливо попискивали, времЯ  от времени
равнодушно поклевываЯ рассыпанную вокруг колышек муку,  и, приподнЯв голову,
вдруг задумывались, словно пытаЯсь вспомнить и сравнить свою недавнюю  жизнь
внутри Яйца с этой  земной жизнью. Љемальчик уже несколько  раз  подбегал  к
ним, пытаЯсь  схватить солнечный комочек  цыпленка, что  сильно не нравилось
наседке, и она могла больно клюнуть его, если  б Љама не успевала подхватить
малыша. ‚от Љама и грозила ему сейчас, чтобы он сидел на месте и не вставал.
     Ќа длинной веранде, соединЯющей кухню с горницей, за  ткацким станком в
своей  неизменной  черной одежде сидела  бабушка Љамы и  ткала холст.  Ћдной
рукой  она  ловко  прокидывала  щелкающий  катушкой  челнок  сквозь  лучисто
разлетающиесЯ нити основы и ловила его другой. Џришлепнув прокинутую уточную
нить  рамкой  батана, она перекидывала  челнок  в  обратную  сторону и снова
пришлепывала нить.
     ђЯдом  с  бабушкой на низенькой скамейке  сидел Ќавей, тринадцатилетний
брат Љамы. Ћн громко, во весь голос читал  русскую книгу. —увствовалось, что
мальчику доставлЯет удовольствие не только содержание книги, но и сами звуки
такой странной и  такой приЯтной длЯ  него русской  речи. —тобы  усилить длЯ
себЯ эту странную приЯтность, он старалсЯ читать как можно громче.
     Ћн был единственным сыном •абуга, который училсЯ в школе. ’ак как в  те
времена в —егеме  школы не было,  он училсЯ в селе Ђнхара, где жил  у  своей
старшей сестры. Љстати, именно сына этой сестры  уже  больше месЯца  нЯнчила
Љама. ‘естра заболела малЯрией, за мальчиком не то что некому было смотреть,
а  просто сестра  решила, что ребенку  в летнюю  жару  будет лучше пожить  в
горах, да и от лихорадки подальше.
     Ќавей читал книгу "ђобинзон  Љрузое", сочиненную „аниэлем  „ефое. ’ак в
те времена произносилось название книги и имЯ  ее автора. Џрочитав несколько
страниц, мальчик по-абхазски  пересказывал бабке их содержание.  Ќо бабушка,
хоть и  внимательно слушала его, однако пользовалась  каждым случаем,  чтобы
уличить  ђобинзона  в  глупостЯх  и  противоречиЯх. Ћна никак  не  могла ему
простить, что он покинул дом и родину вопреки воле отца.
     Љама вошла в кухню,  показавшуюсЯ ей темной, несмотрЯ  на Яркий очажный
огонь.  Ћна поставила  на стол миску  с  ложкой.  Њать сидела  на  низенькой
скамейке у очага. …е полное, доброе лицо было озарено огнем костра.
     ЏрокручиваЯ мешалку между ладонЯми, она размалывала в котелке разбухшие
зерна  фасолевой  похлебки.  “слышав  шаги  Љамы, она  поднЯла  голову и, не
переставаЯ прокручивать мешалку  между ладонЯми, с улыбкой кивнула в сторону
веранды:
     --  ‘лышь, как  брат  твой расчиталсЯ! ЏрЯмо  мулла.  ђусский  мулла. џ
одного взЯть в толк не могу, как они там в школе круглый год так горланЯт, а
учитель не сходит с ума? €ли он, как мельник, привыкает к шуму?
     -- Ќе знаю, -- сказала Љама и повернулась к выходу.
     -- Ѓабке-то хорошо,  -- посмеиваЯсь, зачем-то бросила вслед ей мать, --
она глуховатаЯ.
     Љама вернулась под сень Яблони и шлепнулась рЯдом с племЯнником. ‘андро
и его гость,  говорившие до  этого о чем-то,  внезапно замолкли. ‘о  стороны
приусадебного  полЯ  стало  слышно, как  времЯ  от  времени мотыги  звЯкают,
натыкаЯсь на камушки в пахоте.
     ’ам отец Љамы с тремЯ сыновьЯми  мотыжил кукурузу. Љогда одна  из мотыг
звЯкнула  особенно громко, ‘андро вдруг приподнЯл голову  и  посмотрел  в ту
сторону,  откуда доносилсЯ  звук. Љазалось, он силитсЯ понЯть, не укорЯет ли
его этот звук  в том, что он  тут рассиживаетсЯ в  тени, когда братьЯ и отец
работают. —ерез мгновение, словно решив: нет, не укорЯет! -- он заговорил со
своим гостем.
     ’ак  Љама понЯла смысл выражениЯ его лица и, улыбнувшись  этому смыслу,
принЯлась  играть  с  Љемальчиком.  Њалыш  едва-едва  начал  говорить.  €гра
заключалась в том, что Љама называла какую-нибудь часть тела, а Љемальчик ее
показывал.
     Ќекоторые  жесты его  так  ее  смешили,  что  она с хохотом валилась на
шкуру. Ћдин раз ‘андро взглЯнул на  ее хохочущее лицо, как бы удивлЯЯсь, что
в его  присутствии  люди могут находить другой, независимый от него источник
юмора. Љама это почувствовала, и ей стало еще смешней.
     -- Ќу, а теперь покажи, где твои ноги? -- спросила она у Љемальчика.
     Њалыш  услужливо показал  на  ступни своих босых ножонок.  Љаму  ужасно
смешило, что он именно ступни считает ногами. Ќо самое смешное было впереди.
     -- Ђ теперь покажи живот. ѓде живот?
     Њалыш охотно  задрал  рубашонку, пыхтЯ и стараЯсь рассмотреть пупок, он
выискал его ладонью и показал. ’ак бывало всегда!
     Љама запрокинулась от  хохота.  …е хохот почему-то возбудил Љемальчика,
он  вскочил  со  шкуры, подбежал  к  гостю ‘андро и задал ему  свой  любимый
вопрос:
     -- ’ы купалсЯ?
     ѓость  неуверенно  пожал  плечами. Ѓыло  похоже,  что  он насторожилсЯ,
ожидаЯ более определенных оскорблений.
     -- ’ы купалсЯ? -- опЯть  спросил малыш,  весело  глЯдЯ  на гостЯ.  Љама
корчилась  от  сдерживаемого  смеха  и  даже   прикрыла  рукой  свои  широко
расставленные глаза, чтобы не смущать гостЯ смеющимсЯ взглЯдом.
     --  „а, да,  -- наконец сказал гость  шутливым тоном, показавшимсЯ Љаме
несколько вымученным, -- Я всегда купаюсь, когда еду куда-нибудь.
     ’о ли потому что малыш знал, что гость не  приехал, а пришел, то ли еще
по какой-то причине, но ответ гостЯ его Явно не удовлетворил. Ћн снова задал
ему тот же вопрос,  на  этот  раз,  видимо, рассчитываЯ на более  доходчивую
форму, несколько видоизменив его:
     -- ’ы купатый?
     ѓость слегка помрачнел, но  тут Љама подхватила  Љемальчика и поволокла
его к себе на овечью шкуру.
     -- ’ы купатый?! -- еще  раз восторженно успел бросить малыш, дрыгаЯсь в
руках у Љамы и оборачиваЯсь на гостЯ.
     -- Ћн сам очень не любит купатьсЯ, -- сказал ‘андро, -- потому у всех и
спрашивает об этом.
     --  Ђх,  вот в чем  дело! -- приподымаЯ брови,  удивилсЯ  гость, словно
радуЯсь,  что  никто в  этом  доме  всерьез  не  интересуетсЯ  степенью  его
чистоплотности.
     ‘андро стал рассказывать о  том, как  и где застиг его  Ѓольшой ‘нег. ‚
прошлом  году в Ђбхазии выпал неслыханный снег, который в некоторых  районах
покрыл землю до уровнЯ  крыш  и даже выше. Љ  счастью, он держалсЯ несколько
дней, а потом растаЯл.
     ’огда  еще  никто  не  знал,  что  Ѓольшой  ‘нег  станет  длЯ  абхазцев
летоисчислением  двадцатого  века  и  люди с  тех  пор  будут говорить,  что
такое-то событие произошло за  столько-то лет до или после Ѓольшого ‘нега. €
до  сих пор еще так говорЯт и, может статьсЯ, до конца двадцатого века будут
так говорить, если ему, веку, вообще дадут кончитьсЯ.
     --  ‚  тот  день, -- начал ‘андро,  -- мы  выехали с другом  верхом  из
Љенгурска в  —егем. ‚ечер  нас  застал в пути. Љак только  стемнело, повалил
такой снег, что через  два часа он уже был  лошадЯм  по брюхо. ‚скоре лошади
выбились  из сил,  и  мы поочередно  сами торили им дорогу. ‚ это  времЯ  мы
проходили богом проклЯтое село Њамыш. ђЯдом мелькнул огонек дома.
     -- ќй, хозЯин! -- крикнул Я изо всех сил. ’олько  Я крикнул, как свет в
доме погас, мол,  спим и ничего  не слышим. Ќо мой голос и мертвеца разбудил
бы.  Њамышцы,  они  такие.  Ќа гостЯ  смотрЯт,  как  на  волка. Џравда,  там
скрещениЯ  дорог и слишком многие путники просЯтсЯ на  ночлег.  „а редко кто
допроситсЯ. “ж мы, во всЯком случае, так и не  допросились. …ще  домов  пЯть
попадалось нам на пути, но только Я окликну хозЯина, как свет в доме пуф! --
вроде Я голосом сдуваю его.
     ’ак  и не добившись ночлега,  мы  прошли этот распроклЯтый Њамыш. Ђ уже
снег по  грудь,  и нет сил плечом  продавливать  тропу. Ќо  что интересно --
только вступили в „жгерды,  как в первом же доме, хотЯ  там и не горел свет,
на мой окрик "•озЯин!" -- сразу же отозвались. Њы с трудом отвалили ворота и
стали пробиватьсЯ к дому.
     -- —то  за  чудо вы  с собой привезли!  -- крикнул  хозЯин,  заметив  с
веранды,  сколько снегу  навалило. ‚идно,  он с вечера не выходил  из дому и
ничего не знал. Ђ снег все валит. Љазалось, небо искрошилось дотла и  падает
на землю.
     --  ќй,  --  крикнул  хозЯин  жене, --  вставай, гости!  -- € нам уже с
крыльца: -- Ѓросайте лошадей и пробивайтесь  на  кухню!  ‘ейчас наладим  вам
огонь и ужин!
     Ћн взЯл у нас поводьЯ  и  скрылсЯ  за белой  пеленой. Ћтвел  лошадей  в
конюшню.  Њы добрались до кухни. —ерез час мы высушились у огнЯ и поужинали.
Њы так устали, что уснули мертвым сном и спали до следующего полуднЯ.
     „ом уже  был завален  по крышу.  Ќо  Я ничего  не знал. “тром выхожу на
веранду и вижу -- белаЯ стена, а в ней прорыта тропа до колодца.
     ‘квозь этот проход Я увидел соседский дом, стоЯвший на холме. ‚ернее не
увидел,  а догадалсЯ, что это дом. €з оттаЯвшего дымохода шел дым, а рЯдом с
дымоходом лежала большаЯ рыжаЯ собака и грелась.
     -- Ќикуда  вы не поедете! -- крикнул  хозЯин из кухни, --  еды у нас, с
божьей помощью, хватает! ‹ошадЯм вашим Я навалил кукурузной соломы, а вино в
сарае. ’ам кувшины зарыты. Џомогите мне пробить  тропу, а потом мы засЯдем и
будем пить от души. €ли снег нас раздавит, или мы его перепьем!
     ‘лавный человек!  Њы, конечно, с  другом помогли ему. Љ хорошему вину Я
не  то  что  сквозь  снег,  сквозь  землю  пророюсь.   Ђ  все  же  часа  три
проковырЯлись, пока  дошли до сараЯ. Џотом и  с крыш  сгребли  снег. ’ри днЯ
пролетело между стаканами. ‘нег тает, а мы пьем. Њы пьем, а снег тает.
     ЋказываетсЯ,  лучшего в  мире удовольствиЯ нет,  как  во времЯ Ѓольшого
‘нега сидеть в  теплой кухне перед гудЯщим  огнем и, потЯгиваЯ хорошее вино,
дожидатьсЯ погоды. Њне даже показалось, что снег слишком быстро растаЯл. Њог
бы еще полежать...
     ’ут  гость  вовремЯ  рассмеЯлсЯ  и решилсЯ  рассказать, где  и  как  он
пережидал  Ѓольшой  ‘нег.  Ќо  ‘андро,  слушаЯ  гостЯ,  окидывал  его  таким
снисходительным  взглЯдом, словно хотел сказать,  что Ѓольшой  ‘нег гостЯ уж
Явно был поменьше его  Ѓольшого ‘нега.  € гость от этого  взглЯда  скучнел и
как-то сбивалсЯ.
     ђассказ  гостЯ Љаме  показалсЯ  неинтересным  и  она, лежа  на спине  с
Љемальчиком,   сидЯщим   на   ней  верхом,  прислушалась  к   голосу  брата,
доносЯщемусЯ с веранды.
     ЋказываетсЯ,  ђобинзон  на своем острове  внезапно  заболел лихорадкой,
испугалсЯ, стал каЯтьсЯ в  непослушании  отцу и  попыталсЯ  лечитьсЯ водкой,
сделав настойку из табачных листьев. Ќавей довольно правильно догадалсЯ, что
ром это нечто вроде водки.
     --  Ђ-а-а,  --  Язвительно  проговорила бабушка  и, придержав челнок  в
правой руке, взглЯнула на внука: -- Љак подперло, так вспомнил отца! Ђ когда
отец учил  его уму-разуму -- не слушалсЯ. ’ак оно и бывает! ‡апомни! •ороший
человек стараетсЯ жить и умереть там, где он родилсЯ. Ќехороший человек твой
ђобинзон!
     -- Ѓабушка, -- воскликнул внук, -- если ты будешь так  говорить, Я тебе
ничего не стану рассказывать!
     -- —итай  и  рассказывай! Њне бы  только  узнать, чем это все кончитсЯ,
иначе бы Я и слушать про твоего ђобинзона не стала. Ћн даже не знает, что во
времЯ лихорадки  надо пить водку с перцем, а не совать туда табачные листьЯ.
„уралей он и есть дуралей! Ќечего заступатьсЯ за него!  ‹учше принеси мне из
кухни огнЯ!
     Ћна взЯла со скамейки,  стоЯвшей рЯдом,  трубку с длинным мундштуком и,
когда  внук  принес из  кухни  небольшую головешку,  прикурила  от  нее и, с
удовольствием распрЯмив  спину, потЯгиваЯ  дым,  оглЯдела двор.  Ќавей отнес
головешку в  кухню и зашвырнул ее в очаг. ‚ернувшись, он поудобней уселсЯ на
своей скамейке и положил книгу на колени.
     -- ’алдычь  дальше! -- сказала бабка, не глЯдЯ на внука.  Њальчику было
неприЯтно  слышать  такие  слова,  но он  смолчал. …му  почему-то  нужен был
слушатель, хоть и не понимающий русского Языка, но все-таки слушатель. Ѓабка
осторожно положила  на  скамейку дымЯщуюсЯ трубку и взЯлась  за челнок,  под
щелканье которого Ќавей продолжил чтение, все больше  и больше воодушевлЯЯсь
от собственного голоса.
     ЃратьЯ  на  приусадебном  поле  затЯнули   песню.  ‘андро   внимательно
прислушалсЯ  к ним,  всем своим  видом  показываЯ, что  он  и  не  собиралсЯ
ограничивать свою любовь к пению знанием только застольных мелодий.
     --  €са  слегка   подвирает,  --  призналсЯ  ‘андро   гостю,  продолжаЯ
прислушиватьсЯ и в  то  же  времЯ  как  бы  приоткрываЯ  ему,  как  близкому
человеку,  некоторые семейные тайны, -- а ЉЯзым у  нас ушастый. Ћн не только
наши песни поет, но и грузинские, и мингрельские, и греческие песни. Ћн даже
эндурские песни поет, хотЯ никто его об этом  не просит. Ќо он ушастый! ‚се,
что ни услышит, так и застревает там. Ђ беднЯга €са всегда подвирает...
     --  ќто  от  природы,  -- уныло  согласилсЯ  гость,  почему-то  стыдЯсь
признатьсЯ,  что  он  вообще никакого €су не знает, и  ушастость  ЉЯзыма ему
совершенно ни к  чему, и непонЯтно, зачем он здесь сидит в ожидании каких-то
геологов, когда уже давно мог пообедать в доме у своих родственников.
     ‚ это времЯ мать Љамы вышла из кухни, несЯ в переднике кукурузу.
     -- –ып! –ып!  –ып!  --  раздалсЯ ее  голос.  ЋзареннаЯ солнцем, полнаЯ,
уютнаЯ, она стоЯла посреди зеленого двора в своем сером домотканом платье, и
со всех сторон к ней  бежали куры, петухи, поспешали, как бы стеснЯЯсь своей
тЯжеловатой неловкости, индюки.
     ‡олотистые  горсти  кукурузы,  просверкнув  на  солнце,  падали в