одный  гудок.  Ћн   ревел   и   ревел,
безостановочно сотрЯсаЯ воздух, и  казалось,  никогда  не  прерветсЯ  этот
басистый рев, проникающий в каждую  клеточку  тела.  ‡атем  гудок  все  же
смолк, но его эхо продолжало  рычать  и  перекатыватьсЯ  внутри  менЯ;  мы
повернули на “эст-стрит и ехали теперь совсем рЯдом с  рекой,  рассеченной
причалами. € в этот  миг,  совершенно  неожиданно,  несколькими  причалами
дальше возникли перед нами, возвышаЯсь над всем прочим, подсвеченные снизу
лучами прожекторов, четыре гигантские трубы  "Њавритании",  выкрашенные  в
красный цвет, как на всех пароходах  компании  "Љунард  ‹айн",  обведенные
сверху широкой черной каймой, а под ними сверкали  ослепительной  белизной
палубные надстройки лайнера. ‚новь басисто взревел  гудок  и  почти  сразу
смолк, заполнив наши мысли и чувства своим эхом  и  волнующей  реальностью
этих поразительных труб, которые так величественно вздымались  над  ночной
набережной. ‘нова почти сразу раскатилсЯ могучий рык гудка, и Я понЯл, что
отдал бы все блага мира, только бы отплыть  на  этом  стоЯвшем  у  причала
корабле.
   Ќаше такси съехало по пологому спуску к стоЯнке  у  кромки  тротуара  и
остановилось позади доброй дюжины других такси и автомобилей,  из  которых
выгружались вещи; и мы втроем вышли из такси в  этот  оазис  света,  шума,
болтовни, смеха и восклицаний -  оазис,  окруженный  темнотой  казавшегосЯ
совсем безлюдным Ќижнего Њанхэттена. Ћтсюда виден был  лишь  нос  лайнера,
едва не утыкающийсЯ в тротуар - на  нем  было  начертано  волшебное  слово
"ЊавританиЯ", - да четыре исполинские трубы, возвышающиесЯ над  уродливым,
дощатым, похожим на сарай причалом, который заслонЯл все остальное; крытаЯ
дранкой кровлЯ причала поднималась над нашими  головами.  ‡а  причалом,  в
пустоте, лежала чернаЯ гладь ѓудзона, и отражение луны рассыпалось желтыми
бликами по мелкой водной рЯби. ќто был волшебный,  колдовской  миг,  и  не
только длЯ менЯ, но, видимо, и длЯ „жотты, потому что, пока  мы  стоЯли  у
такси и Ђрчи, нагнувшись  к  открытой  дверце,  расплачивалсЯ  с  шофером,
„жотта молча взЯла менЯ под руку.
   €з автомобилей, припаркованных у кромки тротуара, выходили люди -  одни
шли уверенно, другие опасливо озирались, Явно беспокоЯсь, что лайнер может
вдруг, безо всЯкого предупреждениЯ отойти от причала.  Ќо  все  вели  себЯ
шумно,  особенно  шестеро  молодых  людей  в  вечерних  костюмах,  которые
выскочили из такси, оглашаЯ воздух хмельными возгласами.
   “ одних был багаж, прикрепленный к  раскладным  багажным  рамам  позади
автомобилей или к плоским решеткам на крышах машин; другие шли  налегке  -
либо просто гости, либо опытные путешественники, которые еще днем отослали
свои вещи на борт.
   Џолицейский, стоЯвший у обочины, жестами приказывал  всем  автомобилЯм,
едва разгрузившись, тотчас же отъезжать, и когда  наше  такси  выехало  на
“эст-стрит, поЯвилсЯ огромный серый лимузин, всего  лишь  на  дюйм  короче
грузовика, бесшумно следовавшего за  ним.  ђука  полицейского  почтительно
взлетела к козырьку, и двое репортеров в котелках - Я мог бы  побитьсЯ  об
заклад, что это именно репортеры, - бегом сорвались с места, а третий  уже
бежал рЯдом с серым автомобилем.
   Ђрчи, „жотта и  Я  наблюдали,  как  лимузин,  сверкаЯ,  затормозил  под
уличным фонарем. Ќа открытом переднем сиденье восседали шофер в фуражке  и
лакей в шелковом цилиндре - оба в темно-зеленых ливреЯх. ‹акей выскочил на
тротуар еще до того, как автомобиль окончательно остановилсЯ,  подбежал  к
задней дверце и взЯлсЯ  за  большую  никелированную  ручку.  Ћн  распахнул
дверцу, а шофер поставил машину на тормоз - послышалсЯ протЯжный  скрежет,
- выпрыгнул наружу и, обойдЯ лимузин, направилсЯ  к  открытому  тупорылому
грузовичку с надписью "‹эдлок: перевозка грузов", который подъехал  сзади.
…два лакей распахнул дверцу машины, как один из репортеров нагнулсЯ, киваЯ
и улыбаЯсь тем, кто сидел в лимузине.
   „ве женщины грациозно выбрались из автомобилЯ, опираЯсь на руки  шофера
и лакеЯ; перваЯ, помоложе, ступила ногой, затЯнутой в шелковый  чулок,  на
широкую подножку, даже не наклонив головы - крыша машины  была  достаточно
высокой.  ‡а   ней   осторожно   спустилась   женщина   постарше,   принЯв
символическую помощь шофера. ЊолодаЯ женщина оглЯделась; выглЯдела она так
великолепно, что „жотта тихонько прошептала:
   - “х ты!
   Ќа ней было длинное пальто, то ли синего, то ли черного цвета  -  Я  не
сумел  разобрать  -  с  горностаевым  воротником.  ђуки  она   прЯтала   в
горностаевую муфту, и на голове у нее был черный тюрбан с алыми крылышками
по бокам - самыми  настоЯщими  птичьими  крыльЯми;  выглЯдело  это  просто
фантастически.  ђепортер,  стоЯвший  рЯдом  с  ней,  сказал  что-то,   она
обернулась, чтобы ответить, и свет фонарЯ вспыхнул на  нитке  бриллиантов,
тронул  изЯщный  овальный  кулон,  брызнувший  искрами,  точно   маленький
фейерверк.
   - ЌастоЯщие,  -  прошептала  „жотта  рЯдом  со  мной.  -  Ѓог  ты  мой,
настоЯщие...
   ‘вет фонарЯ упал на профиль женщины, и Я увидел, что она... не то чтобы
красавица, но и просто миленькой назвать ее  было  невозможно.  Џриметное,
характерное лицо, выражавшее абсолютную уверенность  в  себе.  Ћна  твердо
сознавала, кто она такаЯ - важнаЯ персона, и всегда была таковой.  †енщина
постарше, одетаЯ просто, но не в форменное платье, хотЯ с первого  взглЯда
было Ясно, что это служанка, подошла к грузовичку;  водитель,  стоЯвший  в
кузове,  подтаскивал  багаж  к  откинутому  заднему  борту,  а   там   его
подхватывали за ремни и с натугой опускали вниз шофер лимузина и лакей.
   Џолицейский ринулсЯ к женщине, точно кусок железа, притЯнутый магнитом,
и она одарила его приЯтной, хотЯ и не слишком широкой улыбкой.
   - Ћни скоро управЯтсЯ, - сказала  она,  и  полицейский  поспешно  отдал
честь, падаЯ к ее ногам, дабы облобызать туфельки - конечно, он  этого  не
сделал, но Явно был не прочь.
   ‘недаемый любопытством, Я  подошел  ближе  к  кромке  тротуара,  „жотта
двинулась за мной, а Ђрчи отошел  подальше,  Явно  не  желаЯ  подслушивать
чужие разговоры. „елаЯ вид, что высматриваем на улице кого-то, кто еще  не
прибыл, мы услышали, как репортер - уже с блокнотом и карандашом в руках -
спросил:
   - Њогу ли Я сообщить нашим читателЯм, что вы с удовольствием  погостили
в нашей стране?
   - Ћ, разумеетсЯ! Љак всегда. џ люблю Ђмерику. - Ћна  повернула  голову,
чтобы взглЯнуть, как идет разгрузка багажа - на тротуаре стоЯло уже восемь
чемоданов.
   - € вы по-прежнему полагаете,  что  суфражистки  победЯт  в  борьбе  за
избирательные права?
   - Љонечно же победЯт, и здесь и в Ђнглии. ’ак и должно быть.
   - € вы по-прежнему остаетесь социалисткой?
   - ђазумеетсЯ, Я социалистка. € надеюсь и впредь оставатьсЯ ею.
   - ‚ Ќью-‰орке вы останавливались в отеле "ђиц-Љарлтон"?
   - „а, конечно, отчего бы и нет? - Ћна вновь оглЯнулась на грузовичок. -
„жон, ђуди, ќлис! ‚се на месте? Џроследите за тем, чтобы вещи благополучно
переправили на борт.
   - Ѓудет исполнено, мадам, - ответила служанка,  и  дама  направилась  к
лестнице, котораЯ вела  к  борту  "Њавритании".  џ  спросил  у  репортера,
который глЯдел ей вслед:
   - Љто это?
   - ѓрафинЯ “орвик.
   - € она действительно социалистка?
   - ’ак она всегда говорит, поэтому думаю, это правда.
   ‚се чемоданы были уже на тротуаре, и лакей жестом подозвал к ним  отрЯд
носильщиков  в  синих  куртках,  а  Я  сосчитал  чемоданы.  Ѓагаж  графини
составлЯли восемнадцать больших черных чемоданов  с  бронзовыми  уголками,
бронзовыми замками,  толстыми  ремнЯми;  в  центре  каждого  ремнЯ  желтой
краской была проведена широкаЯ полоса - видимо, чтобы чемоданы нельзЯ было
спутать с чужим  багажом.  Ќа  крышке  каждого  чемодана  была  нарисована
корона, а под ней буквы: "”.ќ.“.". Ќа всех чемоданах были свежие Ярлыки  с
надписью "Џароходство "Љунард ‹айн". ‘боку к этой горе  багажа  приткнулсЯ
большой плоский чемодан, почти целиком обклеенный Ярлыками "Љунард  ‹айн",
"“айт ‘тар ‹айн", "ѓамбург-Ђмерикэн" и отелей всех крупных городов …вропы;
Я понЯл, что это чемодан служанки.
   Ѓеспрерывно  подъезжали  все  новые  такси,  автомобили,  грузовички  с
багажом, и  места  у  кромки  тротуара  заполнЯлись  так  же  быстро,  как
освобождались;  автомобиль  графини  отъехал  прочь.  Ђрчи,  „жотта  и   Я
переглЯнулись, обменЯлись кивками и улыбками  и  направились  к  лестнице,
котораЯ вела на причал. ‘частье  переполнЯло  менЯ;  Я  был  счастлив  уже
потому, что нахожусь здесь, что только что видел графиню, что спускаюсь по
этой деревЯнной лестнице. € Я готов был - с великой охотой - продать  свою
душу, не требуЯ сдачи, лишь за то, чтобы  плыть  на  этом  сиЯющем  огнЯми
гиганте.
   "ЊавританиЯ" высилась перед нами, длиной  в  несколько  миль,  с  тремЯ
бесконечными  рЯдами   светЯщихсЯ   иллюминаторов,   сотнЯми   и   сотнЯми
иллюминаторов, которые казались россыпью горЯщих точек.  џ  где-то  читал,
что океанский лайнер - самое огромное транспортное  средство,  но  сейчас,
глЯдЯ со ступенек деревЯнной  лестницы  на  этого  исполина,  трудно  было
поверить, что это именно транспортное средство. Љак можно  было  построить
нечто столь длинное и огромное, как только эта громадина  может  плыть  по
морю?
   Њы спустились на грЯзные доски причала и поднЯлись по трапу - настоЯщей
солидной лестнице с  перилами  и  перекладинами,  заполненной  смеющимисЯ,
взволнованными людьми. џ оглЯнулсЯ, странным образом оказавшись чуть  выше
города, который лежал справа от менЯ,  а  затем  сделал  шаг  и  вышел  из
знакомого и привычного мира.
   € оказалсЯ в мире, подобного которому никогда не встречал, - он говорил
мне об этом всем своим видом,  теплом,  необычностью,  даже  запахом.  Ќас
встречала шеренга улыбающихсЯ мужчин и мальчиков  в  униформах  посыльных,
коридорных, или как там они звались в этом мире, в синих костюмах  с  Ярко
начищенными пуговицами. € все они были счастливы видеть  нас  и  при  этом
ловко заставлЯли нас проходить дальше. € мы прошли - в большой зал, битком
набитый пассажирами, гостЯми у взмокшими от пота стюардами. ‚ зал,  полный
ловушек,  которые  представлЯли  собой  сумки  с  клюшками   длЯ   гольфа,
прислоненные к стенам, и  высокие  пузатые  плетеные  корзины  с  цветами,
которые  следовало  разнести  по  каютам.  ‚  зал,  где  на  полу  у  стен
громоздились кипами свертки в коричневой бумаге,  а  на  столиках  грудами
лежали гигантские коробки конфет, стопки телеграмм и  радиограмм.  ‚  зал,
где находились двухколесные багажные тележки и корзины с фруктами. € везде
стоЯли пальмы в горшках, гудели людские, голоса, и людей все  прибывало  -
они безостановочно входили и с любопытством смотрели по сторонам.
   Њы трое шли,  вернее,  вынуждены  были  идти,  увлекаемые  человеческим
потоком, по узкому коридору и наконец оказались  в  огромном  и  немыслимо
красивом зале.  Ќад  нашими  головами  величественно  вздымалсЯ  сводчатый
потолок из узорчатого цветного стекла, стены были обшиты... не  знаю,  как
называетсЯ это дерево,  сиЯющее  и  темное.  €  через,  весь  зад  тЯнулсЯ
длинный-длинный стол, накрытый белой скатертью, за ним стоЯли  улыбающиесЯ
мужчины в накрахмаленных поварских колпаках и завЯзанных узлом косынках, а
перед ними на столе - еда, еда, еда. —его здесь только не было - паштет из
гусиной печенки, чернаЯ икра, ростбифы, холодное филе, бифштексы,  тушеное
мЯсо, фрукты, пирожные, мороженое - словом, все. „аже копченый  лосось.  €
мы ели, держа тарелки в руках и улыбаЯсь  друг  другу,  бродили  по  залу,
разглЯдываЯ картины на стенах. ‹юди все входили и выходили, и мы  потерЯли
„жотту - она исчезла бесследно. ’огда Я поставил свою тарелку и, снедаемый
любопытством, отправилсЯ бродить по лайнеру. џ  вновь  шел  по  коридорам,
битком набитым людьми, которые смеЯлись, Явно довольные жизнью -  не  все,
правда. ‚о  всЯком  случае,  не  стюарды  в  униформе,  которые  с  трудом
пробирались в толпе, несЯ ведерки со льдом.
   џ проходил мимо залов, где собрались любители увеселений - они окликали
менЯ, приглашаЯ зайти и выпить с ними. Џрошел мимо  каюты,  дверь  которой
была чуть приоткрыта, - там,  одна,  сидела  на  койке  женщина  и  горько
плакала. Њиновал взволнованных людей, которые говорили  что-то  о  багаже,
людей, которые уговаривали разбушевавшихсЯ ребЯтишек поскорее отправлЯтьсЯ
спать.
   џ переходил из одного зала в другой, не знаЯ  даже,  куда  направлЯюсь.
—то сказать об этих залах? Ќе знаю, разве только что все они были разные и
одновременно похожие. ‚ каждом был огромный  стеклЯнный  купол,  почти  во
весь потолок - чтобы пропускать дневной свет  с  открытой  палубы.  €  все
купола  были  опЯть-таки  разные  и  в   то   же   времЯ   схожие.   Ћдин,
кремово-золотой - в столовой  с  великолепными  темно-красными  коврами  и
темно-розовой обивкой на мебели. ‚ращающиесЯ  стульЯ  вокруг  столов  были
прочно  привинчены  к  полу  -  это  напомнило  мне  об  океане,   который
"ЊавританиЯ" скоро пересечет. ‚езде - хрустальные люстры,  обои  под  цвет
портьер, где розовые, где  зеленые.  €з  многолюдных  шумных  помещений  Я
переходил в другие, порой почти пустынные. Љомната длЯ отдыха. ЉурительнаЯ
с гигантским пылающим камином. Љонцертный зал. Ѓиблиотека. Џовсюду  темное
полированное дерево, картины, роскошь  -  как  и  положено  первоклассному
океанскому лайнеру. € везде, везде - неизменные пальмы в горшках.
   џ заглЯдывал в пустые каюты, а одна оказалась отнюдь  не  пустой,  и  Я
успел отпрЯнуть прежде, чем менЯ заметили.  ‚  спальнЯх  стоЯли  туалетные
столики, обитые сверху рейками, чтобы  вещи  не  падали  во  времЯ  качки,
стаканы расставлены в гнездах - корабль был готов встретитьсЯ со штормом.
   ‚ почти безлюдной библиотеке Я долго стоЯл, озираЯсь по  сторонам:  еще
один прозрачный купол, все те же темные панели на стенах, шкафы с книгами,
множество мЯгких кресел - все  новенькое,  с  иголочки.  џ  вспомнил,  как
кто-то в коридоре сказал, что "ЊавританиЯ" только что из сухого  дока;  ее
отремонтировали и подновили. џ быстро, украдкой оглЯнулсЯ - никого.  ’огда
Я вынул из кармана монетку в  четверть  доллара,  поднЯлсЯ  на  цыпочки  и
бросил ее за книги, стоЯвшие  на  полке,  -  если  Я  не  могу  уплыть  на
"Њавритании" сегоднЯ ночью, пускай здесь останетсЯ хоть  что-то  мое.  ’ут
вошла „жотта с бокалом в руке, мы  вышли  из  библиотеки  и  поднЯлись  на
прогулочную палубу. ’ам везде стоЯли трубы, похожие  на  гигантские  белые
саксофоны, - их было множество. Џо ним во времЯ движениЯ кораблЯ подавалсЯ
вниз свежий воздух - кондиционеров здесь  еще  не  было.  Њы  прошли  мимо
спасательных шлюпок и, не  удержавшись,  потрогали  их  днища.  €  наконец
наткнулись на Ђрчи -  он  стоЯл  у  поручней,  беседуЯ  со  своим  другом,
которого он нам тотчас же и представил - художник ”рансуа Њилле.
   Ћткуда-то донессЯ крик юнги: "Џровожающим и гостЯм - на берег, всем  на
берег!" „олжно быть, мое лицо выдало мое  беспокойство,  потому  что  Ђрчи
улыбнулсЯ.
   - Ќе торопитесь, - сказал он. - Ћни повторЯют это объЯвление раз шесть,
и никто не обращает на него ни малейшего вниманиЯ. Ђ  вот  когда  услышите
гудок - это уже серьезно. „авайте встретимсЯ на тротуаре, возле лестницы -
на причале будет множество народу. € тот, кто придет первым, пусть поймает
такси, на них сейчас будет большой спрос.
   Ќо позднее - мы с „жоттой все бродили по лайнеру, и  нам  наконец  даже
немного наскучило это занЯтие - призывы к гостЯм и  провожающим  сойти  на
берег  стали  повторЯтьсЯ  все  чаще.  ‡атем  к  ним  прибавилсЯ  перезвон
колокольчика - юнги ходили  по  кораблю,  громко  звенЯ  колокольчиками  и
выкрикиваЯ, что корабль отправлЯетсЯ.  Ќаконец,  наводЯ  всеобщую  панику,
прерывисто взревел чудовищный гудок, и этот звук на  долю  секунды  вернул
менЯ в зрительный зал на представление "ѓрейхаунда". “-у,  у-у,  у-у-у!  -
ревел гудок: прочь, прочь, не то окажетесь в море!
   “ одного из открытых в борту лайнера люков мы с „жоттой  присоединились
к толпе, котораЯ двигалась к трапу. Љрепко держась за руки, чтобы нечаЯнно
не потерЯть друг друга, мы спустились  по  крутому  трапу  на  надежный  и
прочный причал - назад, в реальный мир. Ќо мы не спешили выйти на улицу  -
так и стоЯли, не сводЯ глаз с исполинского кораблЯ. “ поручней вдоль борта
толпились пассажиры, кричали что-то друзьЯм,  а  стюарды  сновали  в  этой
толпе, что-то раздаваЯ. Ћказалось -  тонкие  рулоны  разноцветной  бумаги,
которую пассажиры принЯлись бросать на причал, сжимаЯ в кулаке один  конец
рулона, и бумажные ленты летели вниз, к людЯм на причале,  которые  ловили
другой конец. € внезапно между берегом и  бортом  "Њавритании"  закачались
сотни разноцветных бумажных лент; трапы опустили и  быстро  увезли  прочь,
черные дыры открытых люков захлопнулись, и длинные  борта  лайнера  теперь
казались  сплошными.  ‚   кормовой   части   величественной   "Њавритании"
застучали, лениво заработали машины, трубы запыхтели  и  начали  выпускать
клубы черного дыма. ‡акричали чайки, взлетаЯ и кружась над кораблем; вдоль
борта возникла, расширЯЯсь, сераЯ полоска воды. € снова  раздалсЯ  низкий,
исполинский рев пароходного гудка - "ЊавританиЯ" прощалась с  нами.  ѓудок
повторилсЯ - снова и снова.
   "ЊавританиЯ" плавно заскользила мимо  нас,  задним  ходом  двигаЯсь  на
середину ѓудзона, сотни  бумажных  лент  натЯнулись,  лопнули  -  плавание
началось. ‡ачарованные, мы провожали "Њавританию" взглЯдом. Ќос лайнера  в
своем обратном движении надвинулсЯ на нас, проплыл мимо, а мы все  стоЯли,
не сводЯ глаз с Ярко освещенных палуб, машущих пассажиров и... Ђрчи, Ђрчи,
который стоЯл у  поручней  и  смотрел  на  нас,  вскинув  руку  в  немного
смущенном и, как мне кажетсЯ, виноватом прощальном жесте.


        25

   "’ак Я и упустил его, ђюб. Ђ что же вы думали? —его еще ожидали?  џ  бы
мог справитьсЯ, должен был справитьсЯ... Ќо Я ведь не суперсыщик. џ сделал
все, что мог, - конечно, не самым лучшим образом,  Я  знаю,  знаю..."  ќти
мысленные оправданиЯ бессильно метались в моем  мозгу,  когда  Я  стоЯл  в
своем номере на десЯтом этаже, глЯдЯ вниз на темноту  –ентрального  парка.
‘мертельно уставший, Я стЯгивал с себЯ пиджак и размышлЯл,  какие  чувства
должен был бы вызывать у менЯ этот провал. —то ж, сказал Я  себе,  как  бы
там ни убеждал менЯ ђюб, Я сам ведь никогда не  верил,  что  действительно
сумею предотвратить гигантскую войну, котораЯ охватит почти весь мир. €  Я
не мог не согласитьсЯ с тем, что доктор „анцигер, скорее всего,  абсолютно
прав:  никогда,  никогда  не  изменЯйте  прошлое,  потому  что  тогда   вы
непредсказуемо измените будущее.
   Ќа самом деле все, что Я чувствовал,  глЯдЯ  из  окна  на  асфальт,  на
трамвайные рельсы, блестевшие вдоль безжизненной ЏЯтьдесЯт девЯтой  улицы,
было тупое оцепенение. Џотом, как это иногда бывает, из ниоткуда вынырнула
новаЯ мысль и прочно засела в моем мозгу. € Я резко развернулсЯ, вышел  из
номера без пиджака и почти сбежал по лестнице.  Ѓыстрым  шагом  Я  пересек
вестибюль, где  ночной  портье  поднЯл  глаза,  услышав  мое  приближение.
ѓазетный киоск был уже закрыт, но газеты остались - деньги  за  них  нужно
было бросать в пустую коробку из-под сигар, стоЯвшую на стойке.  “  портье
оставалось еще два номера "€внинг мейл".
   ‚ернувшись с газетой в номер, Я развернул  ее  на  кровати,  перелистал
страницы, нашел рекламу  "‚энамэйкера",  котораЯ  вдруг  так  понадобилась
„жотте, и сделал приблизительно то же,  что  и  она,  -  аккуратно  вырвал
объЯвление, касавшеесЯ женской обуви. ЏоглЯдел на него,  затем  перевернул
квадратик газетной бумаги и прочел то, что было на другой стороне. € тогда
Я стремительно вышел в коридор и постучал в номер „жотты.
   Ћна настороженно приоткрыла дверь, увидела менЯ, вновь прикрыла  дверь,
чтобы  снЯть  цепочку,  затем  впустила  менЯ  и,  когда  Я  вошел,  молча
посмотрела на менЯ, ожидаЯ объЯснений. Ћна уже снЯла покрывало с  кровати,
но еще не откинула одеЯла, и Я присел на край постели, а ей жестом показал
на кресло, стоЯвшее рЯдом. Ћднако „жотта предпочла сесть на кровать  рЯдом
со мной, чересчур близко, на мой взглЯд, поэтому Я откинулсЯ назад  и  лег
на бок, опершись на локоть. „жотта нынче ночью была настроена весело - она
сделала то же самое, и так мы и лежали, лицом друг к другу  -  между  нами
было от силы три дюйма, и „жотта жмурила глаза,  улыбаЯсь.  ЊенЯ  охватило
возбуждение, чего, собственно, она и добивалась, и только ради того, чтобы
сказать хоть что-то, Я пробормотал:
   - „жотта...
   - —то?
   - ’ак Я вас называл. Њысленно. „жотта. ќто из старой  песенки.  -  €  Я
начал негромко напевать бессмысленный припев, который некогда так очаровал
пЯтилетнего   мальчика:   -    "„жотта...    джотта!    „жотта,    джотта,
джинк-джинк-джинг!"
   Ћна закивала, заулыбалась, и  когда  Я  продолжил:  "„а,  „жотта",  она
присоединилась ко мне, и  мы  хором  запели:  "Џовсюду  услышишь  мотивчик
один". Ќе в силах сдержать  смеха  при  мысли  о  том,  как  выглЯдит  это
дурачество в два часа утра, мы дружно пропели: "„жотта! Ћ, джотта! „жотта,
джотта, джинк-джинк-джинг!" - дальше слов мы не знали. ‚се еще улыбаЯсь, Я
спросил:
   - Ћткуда вы знаете эту песенку?
   - ЏонЯтиЯ не имею - знаю, и все. ќто ведь стараЯ песенка?
   - „а. - џ медленно кивнул. - Џесенка из двадцатых годов.
   џ ждал ее реакции, ждал, что она смутитсЯ от  того,  что  знает  песню,
котораЯ еще не написана... но „жотта, похоже, не понЯла, что произошло,  и
все так же лежала, выжидательно глЯдЯ на менЯ.
   € потому Я спросил:
   - Ќу как, купили себе туфли?
   - Љакие туфли?
   €з кармана рубашки Я извлек газетный квадратик, который собственноручно
вырвал из "€внинг мэйл", и показал ей объЯвление, которое она точно так же
вырвала из моей газеты - насчет женской обуви.
   - ‚от это вас интересовало, - сказал  Я  и  перевернул  клочок  газеты,
показываЯ ей то, что было напечатано на другой стороне.  -  €ли  вот  это?
ќтот текст вы хотели убрать из моей газеты, чтобы Я, упаси Ѓоже, не прочел
его?
   Ќа  другой  стороне  газетного  клочка  была  колонка,   озаглавленнаЯ:
"“бытие". Ќиже мелким  шрифтом  напечатано:  "Ћтбывают  сегоднЯ  ночью  на
"Њавритании" рейсом до ѓавра и ‘аутхэмптона:  полковник  и  миссис  “ильЯм
’.Ђллен, Љеннет Ѓрейден и ‘ьюзен  ”ергюсон  с  дочерью,  мистер  и  миссис
Ћливер Ћзибл, Њаргерит ’еодозиЯ, ’ом Ѓьюкенен,  ђут  Ѓьюкенен,  мисс  ќдна
Ѓатлер, майор Ђрчибальд Ѓатт, помощник президента..."
   - ‚ы могли бы и не вырывать это из моей газеты, - сказал Я. - џ бы  все
равно ничего не заметил.
   Ћна пожала плечами.
   - џ не хотела полагатьсЯ на случай.
   Ћна не двигалась - так и лежала, подперев голову, и ждала, что еще Я ей
скажу.
   - ‚ас послал доктор „анцигер, верно?
   Ћна кивнула.
   - Њы опасались, что вы можете узнать менЯ - Я работала в Џроекте в одно
времЯ с вами. Ќо доктору просто некого больше было послать. Њежду  прочим,
Я вас помню!
   - ‹адно, ладно, Я прошу прощениЯ. “ вас другаЯ прическа  или  что-то  в
этом роде.
   - ‘амо собой, но все-таки!..
   - Ќу хорошо, мне очень, очень стыдно.  €звините.  Ћн  послал  вас  сюда
саботировать мою работу?
   - Њожно и так сказать. ‘аймон, доктор „анцигер знал, кто такой Z, с той
минуты, когда вы впервые упомЯнули о нем! Џомните, в телефонном разговоре,
ночью?
   џ кивнул.
   - ‚есь мир знает, кто такой Ђрчибальд Ѓатт! ‚есь  мир  -  кроме  вас  и
ђюба!
   џ снова кивнул.
   - ’ак что, само собой разумеетсЯ, Я должна была удерживать вас подальше
от него, пока он не отправитсЯ в рейс. Њне думаетсЯ, Ђрчи  так  или  иначе
заподозрил вас - вы действовали слишком напористо.
   - ќто верно, но у менЯ было мало времени.
   Ћна придвинулась ближе.
   - €так, Я виновата. € что же вы теперь со мной сделаете?
   - Ћставьте, Я же еще не спЯтил. Њне даже не очень жалко, что все  вышло
именно так. џ даже думаю, что доктор „анцигер прав.
   - Ђх, вот как? ‡ачем же тогда... Ќет, в самом деле, ‘аймон, как  вышло,
что вы решились на такое потрЯсающее сумасбродство?
   - Џредотвратить Џервую мировую? „а так, в порЯдке дружеского одолжениЯ.
   Њы смотрели друг на друга, лежа совсем близко на  кровати,  в  закрытом
изнутри номере, в два часа ночи. Ћтделенные целой  эпохой  от  всех,  кому
было дело до нашего поведениЯ. Њы лежали, смотрели  друг  на  друга  и  не
шевелились. Џродолжали смотреть и не  шевелились.  ‡атем  мы  разом  слабо
улыбнулись, и подходЯщий момент, если он вообще был, миновал бесследно.
   - Ѓьюсь об заклад, вы возвращаетесь домой, - сказала  она.  -  Љ  милой
доброй „жулии.
   џ кивнул, и мы сели.
   - „а, домой, и как можно скорее. џ обещал ђюбу, что вернусь с  отчетом,
и Я сдержу обещание. Ђ потом - домой, и уже навсегда. Ђ вы?
   - „умаю, что да. ЌавернЯка.
   - ‚исконсин?
   - “гу.
   - Љак вы переходите?
   - …сть одно местечко у €ст-ђивер. ‘есть там ночью, когда не  разглЯдеть
другого берега... - џ кивнул, и она спросила: - Ђ вы?
   - Ѓруклинский мост, если нужно вернутьсЯ домой. Ќо завтра - –ентральный
парк.
   - Љак же это странно - то, что мы способны проделывать. €  то,  что  мы
вообще способны такое проделывать. - Ћна подалась ближе, и  Я  решил,  что
она хочет поцеловать менЯ - небрежный прощальный поцелуй, - но она  только
на миг коснулась моей руки, и Я кивнул, и мы улыбнулись друг  другу,  и  Я
наконец ушел.
   Ќа следующий день, за час или раньше до заката, Я выписалсЯ  из  отелЯ,
оставив лишние вещи в номере на радость тому, кто первым на них наткнетсЯ,
и двинулсЯ к парку. ‡а моей спиной, со стороны  ЏЯтьдесЯт  девЯтой  улицы,
где непрерывно открывались и закрывались двери "Џлазы",  Я  слышал  музыку
dansant и редкие, меланхолично-веселые нотки автомобильных рожков. ‘егоднЯ
не было l'heure bleu - дул холодный ветер, сыпал мельчайший, едва ощутимый
дождик.  Ћднако  моЯ  привычнаЯ  скамейка  оказалась  надежно  укрытой  от
непогоды; Я уселсЯ поудобнее и начал расслаблЯть тело и разум,  начал  тот
странный,  почти  не  поддающийсЯ  описанию   мысленный   поиск-отрешение,
которому обучил менЯ Џроект.
   € когда наконец стемнело  и  на  ЏЯтой  авеню  зажглись  фонари,  перед
"Џлазой" засверкал подсвеченный прожекторами фонтан, ко входу в отель  все
времЯ подъезжали машины и отъезжали от него, входили и  выходили  люди.  Ђ
вокруг и позади "Џлазы" гигантским театральным задником высились, блистаЯ,
небоскребы Њанхэттена - Њанхэттена того времени, в котором Я был рожден.


        26

   ‘ кружкой кофе в руках Я сидел в квартире ђюба, в мЯгком кресле у окна,
из  которого  падал  прЯмоугольник  предзакатного  солнечного  света.  ђюб
расхаживал по крошечной гостиной - не нервозно мерил ее шагами,  а  именно
расхаживал в своих армейских брюках, белой рубашке и кожаных  шлепанцах  и
кивал, улыбалсЯ, с интересом слушаЯ мой рассказ. ‚от именно - с интересом.
џ отыскал Z, но ђюба, похоже, это  вовсе  не  заботило.  Ћн  засыпал  менЯ
вопросами: чем Я занималсЯ в Ќью-‰орке? —то видел? Љаким он был,  Ќью-‰орк
1912 года?
   Ћн добродушно посмеЯлсЯ, когда Я процитировал ему некоторые реплики  из
"ѓрейхаунда", затем пожелал узнать, как именно были одеты  билетерши,  как
одевались зрители  и  что  они  говорили  в  фойе  во  времЯ  антракта.  €
расспрашивал менЯ о миссис  €зраэль,  о  профессоре  „юрье,  преподавателе
танцев, и... Ѓоже милостивый, „жолсон! ђасскажите мне о них, требовал ђюб.
ђасскажите, как выглЯдели улицы. € Ѓродвей.
   Ћн прохаживалсЯ по гостиной, слушал, улыбалсЯ, кивал и все никак не мог
насытитьсЯ. € до чертова Z, насколько Я мог судить, ему не  было  никакого
дела. Ќаконец Я задал ему прЯмой вопрос, и он ответил:
   - Ќу, ‘ай, мы ведь здесь тоже не сидели сложа руки и теперь знаем все о
майоре Ђрчибальде Ѓатте. ‚аша милаЯ „жотта чертовски  права.  "„жотта",  -
повторил он насмешливо. - €  как  только  вам  пришло  в  голову  этак  ее
окрестить?
   џ пожал плечами, слегка задетый, а ђюб прибавил:
   - џ хорошо помню ее по Џроекту. ‘облазнительнаЯ штучка.
   - "‘облазнительнаЯ штучка", - повторил Я. - ђюб, если  вы  когда-нибудь
овладеете нашим  способом  путешествиЯ  по  времени,  валЯйте  прЯмиком  в
двадцатые - там вы будете как дома.
   - ќх, кабы Я только мог!.. ’ак или иначе, ваша „жотта совершенно права:
всему миру, кроме нас с вами, известно, кто был майор Ђрчибальд Ѓатт.  ќто
знает  контролерша  в  супермаркете  "‘эйфуэй",  знает  мальчик,   который
доставлЯет вам газеты, и уж конечно это знал доктор „анцигер, когда вы ему
проболтались. Ќо теперь это знаю и Я. ‚аш приЯтель  майор  Ђрчибальд  Ѓатт
отплыл в …вропу. Њы узнали об этом слишком поздно, чтобы уведомить вас. Њы
знаем также, что он получил свои  документы  -  письма  о  намерениЯх  или
что-то в этом роде, и знаем, что он  благополучно  отправилсЯ  домой.  Ќам
известна дата его отплытиЯ и название  кораблЯ.  Ќо  домой  он  так  и  не
вернулсЯ, - ђюб стоЯл перед моим  креслом,  усмехаЯсь,  как  напроказивший
мальчишка.
   - ‹адно, может, вы и менЯ просветите, если сочтете это необходимым?
   - Ћн отплыл в Ђмерику... - ђюб начал хохотать, плечи  его  трЯслись.  -
•а-ха-ха-ха-ха, Ѓоже ты  мой!  Ћн  отплыл...  ох-хо-хо!  ‘ай,  майор  Ѓатт
отправилсЯ домой на чертовом "’итанике"!
   Џосле минутной паузы Я сказал:
   - ‘ вашего разрешениЯ, ђюб, Я не  стану  смеЯтьсЯ.  џ  знал  его,  черт
побери!
   - ‚ы менЯ разочаровываете, ‘ай. € всегда разочаровывали. “ вас  начисто
отсутствует воображение. Љакой прок от ваших поразительных способностей  -
да никакого, все коту под хвост! ’олько одно всегда и было у вас на уме  -
как бы вернутьсЯ в свои восьмидесЯтые,  к  разлюбезной  „жулии,  ‚илли,  к
чертову своему псу, наконец! Џрибавить камин и шлепанцы, и больше  вам  от
жизни ни черта не надо!
   - Ќу... пожалуй, что так.
   - Ђх, как бы Я развернулсЯ, имей Я ваши способности!
   Џредставив это, Я позволил себе перекреститьсЯ.
   -  ‘аймон,  дружище,  по-моему,  вы  все  еще  считаете,  что   прошлое
неизменно, хотЯ и отлично знаете, что это не так. "’итаник" пошел ко  дну.
Њайор Ѓатт утонул. ЏерваЯ мироваЯ война разразилась. ‘о всем  этим  ничего
не поделаешь. ‚ы так никогда до конца и полностью не  осознали,  что  если
вернутьсЯ в прошлое до того, как все это случи...
   - Ќет, ђюб, это вы так ничего и  не  понЯли.  “  менЯ  было  вдоволь  и
времени и причин, чтобы все обдумать, и понемногу  Я  стал  понимать,  что
доктор „анцигер прав. —то бы там ни случилось в прошлом, это наше прошлое.
Љакой смысл возвращатьсЯ  туда"  и  вмешиватьсЯ  в  ход  событий?  Џрошлое
сотворило нас такими, какие мы есть; сами того не  знаЯ,  мы  бы  изменили
собственную судьбу.
   - „октор „анцигер и его новообращенный прихожанин, - пробормотал ђюб. €
безо  всЯкого  перехода,  словно  прекращаЯ  бессмысленную   и   пустЯчную
болтовню, резко произнес: - ‘ай, Я хочу, чтобы вы вернулись туда и  спасли
"’итаник". - џ усмехнулсЯ ему  в  лицо,  но  он  словно  не  заметил  этой
усмешки. - Њы приготовили вам паспорт образца 1911 года, самый  настоЯщий,
добротный паспорт, только на другое  имЯ.  Ћбыкновенный  листок  бумаги  с
типографским шрифтом - благодарение Ѓогу, фотографий в паспортах тогда еще
не  было!  ‘ай,  вы  должны  вернутьсЯ,  потому  что  -   согласно   нашим
исследованиЯм - гибель "’итаника" и есть, судЯ по всему, то самое событие,
которое изменило ход мировой  истории.  Ќе  говорЯ  уж  о  людЯх,  которые
погибли вместе с ним, "’итаник" унес на дно океана прежний взглЯд на  мир,
отношение людей к своей эпохе. Џосле "’итаника" мир так уже никогда  и  не
стал прежним. ќто была разновидность Ѓольшого ‚зрыва, который изменил все.
Њир лег на новый, неверный курс,  столетие,  каким  оно  могло  бы  стать,
потерпело крушение. Ќо прежде... ‘могли бы вы отправитьсЯ в май 1911-го?
   џ откровенно засмеЯлсЯ ему в лицо.
   - ‘мог бы, конечно, но не стану. Ќе стану, и все, черт бы  вас  подрал!
‡ачем? Љакое еще безумство у вас на уме?
   Ћн сказал, и моЯ ухмылка стала еще шире.
   - „омой, ђюб. џ отправлЯюсь домой.
   Ћн смотрел на менЯ, прищурЯсь, и на лице его было сожаление.
   - ‘ай, - сказал он, - надеюсь, вы простите менЯ за  то,  что  Я  должен
сделать.
   Ћн отошел к небольшому письменному столу, который стоЯл в дальнем  углу
гостиной. Ћтодвинув стеклЯнное пресс-папье, он взЯл со стола  сложенный  в
несколько раз листок бумаги - насколько Я сумел  разглЯдеть,  компьютернаЯ
распечатка с перфорацией по краЯм. ђюб протЯнул мне лист,  и  Я  развернул
его - длинную полосу бумаги двойного формата.
   џ не знал, что это такое - никакого заголовка, просто  длинный  список,
по  нескольку  дюжин  строчек  на   страницу,   напечатанных   бледноватым
компьютерным шрифтом. ЉаждаЯ строчка  начиналась  моей  фамилией:  "Њорли,
Њорли, Њорли" - тЯнулсЯ столбец вдоль левого  краЯ  листа.  Џосле  первого
"Њорли" запЯтаЯ, затем: "Ђарон „.", цепочка цифр и - "„, 1 июлЯ 1919  г.".
„алее шло "Њорли, Ђдам Ђ.", цепочка цифр, "„,  17  дек.  1918  г.".  Џотом
следовали еще пЯть-шесть Њорли, отмеченные буквой "„";  Я  догадалсЯ,  что
это сокращение слова "демобилизован". „алее  -  "Њорли,  Љэлвин  Љ.",  его
личный номер, и - "Џ, 11 июнЯ 1918 г."... "пропал без вести"...  €  тут  Я
понЯл наконец, что это за список, и руки у  менЯ  начали  мелко  трЯстись,
бумага дрожала в руках, в глазах все расплывалось - Я не  хотел,  ѓосподи,
не хотел смотреть, но не смог отвести взглЯда и все-таки прочел  последнее
имЯ в списке, как раз над краем обрыва. ќто был он  -  "Њорли,  “ильЯм  ‘.
("‘" значит "‘аймон"), его армейский личный номер, и -  "“,  2  дек.  1917
г.". “бит. Џеред самым ђождеством!  -  завопил  в  моем  мозгу  беззвучный
голос. € Я поднЯл глаза на ђюба - он терпеливо ждал с  тенью  безнадежного
отчаЯниЯ на лице. Џрежде чем Я успел вымолвить хоть слово,  он  разразилсЯ
умолЯющей речью:
   - ‚ы должны были узнать это, ‘ай, да  вы  и  сами  захотели  бы  знать,
верно? ‚едь верно? ќто же не подделка, не подумайте,  все  настоЯщее.  ќто
правда, ‘ай.
   џ и сам знал, что это правда и что в один миг  все  изменилось,  что  Я
отправлюсь - должен отправитьсЯ! - в  Ќью-‰орк  1911  года  и  осуществить
безумную идею, котораЯ могла прийти в голову только ђюбену Џрайену.
   - Ќичего, - сказал Я, - Я вас не виню. ‚ы тут ни при чем. ‘овершенно ни
при чем. ‘укин вы сын.


        27

   ‚ мае 1911 года не было никаких трудностей с  покупкой  билета  первого
класса на "Њавританию" в конторе  "Љунард  ‹айн"  на  Ќижнем.  Ѓродвее.  ‚
следующем месЯце - возможно, но сейчас свободных мест оказалось  много.  “
менЯ еще оставалось времЯ, чтобы там же, на Ќижнем Ѓродвее, пополнить свой
гардероб - Я купил рубашки, белье, ботинки, брюки, куртку с поЯсом и  кепи
длЯ прогулок на палубе, даже вечерний костюм и в довершение ко  всему  два
кожаных чемодана. Ђ затем взЯл такси и поехал к пирсу N_52.
   ‹айнер шел по ѓудзону - ни малейшей качки, скольжение  гладкое,  словно
бильЯрдный шар катитсЯ по войлоку, - и Я в своей каюте распаковывал  вещи,
поглЯдываЯ в иллюминатор, за которым стремительно уходил назад  казавшийсЯ
таким близким город. €  когда  Я  вышел  на  прогулочную  палубу  в  своем
франтоватом, с иголочки  дорожном  нарЯде,  мы  уже  миновали  оконечность
острова Њанхэттен, позади осталсЯ  плавучий  маЯк  Ђмброз,  и  перед  нами
лежало бескрайнее открытое море.
   ‚ семействе трансатлантических лайнеров  "ЊавританиЯ"  была  любимейшим
детищем. ”ранклин ђузвельт  говорил  о  ней:  "ЊенЯ  всегда  восхищали  ее
изЯщные, как у Яхты, очертаниЯ, ее  гигантские  красные  с  черной  каймой
трубы, весь ее внешний вид, дышавший мощью и породистостью... …сли  и  был
когда-нибудь в мире корабль,  обладающий  тем,  что  зоветсЯ  душой,  это,
несомненно,  "ЊавританиЯ"...  “  всех  кораблей  есть  душа,  но  с  душой
"Њавритании" можно было разговаривать... Љак говорил мне капитан  ђострон,
"ЊавританиЯ" обладала манерами и  статью  высокородной  дамы  и  держалась
соответственно". ‚ ‘митсониевском институте, если  хорошенько  поискать  и
порасспрашивать, можно найти собственноручно изготовленную  ”.„.ђ.  модель
его любимой "Њавритании".
   Ќа борту океанского лайнера делать совершенно  нечего,  да  и  незачем.
ЏоднЯвшись на борт, человек вновь становитсЯ ребенком, о котором заботЯтсЯ
мама и папа. Ћн переодеваетсЯ по нескольку раз на день. ЏоднимаетсЯ наверх
и долго прохаживаетсЯ по прогулочной палубе, считаЯ всплески волн,  вдыхаЯ
совершенно чистый морской воздух и чувствуЯ, как освеженнаЯ кровь  веселее
струитсЯ в жилах. Џотом он устраиваетсЯ  посидеть  в  шезлонге,  и  стюард
приносит ему бульон, на который он и не взглЯнул бы на суше - но здесь ему
этот бульон нравитсЯ. Ќа борту он и принц и пленник, потому что передумать
и уйти отсюда уже невозможно. Ћн уже здесь и никуда не денетсЯ, никуда  не
сможет детьсЯ, но эта новизна  ощущений,  когда  ничего  не  нужно  решать
самому и ни о чем не надо заботитьсЯ, порождает у него  чувство  небывалой
свободы, и он всецело отдаетсЯ удовольствию быть объектом чужих забот.  Ћн
проводит долгие часы в шезлонге, и когда стюард укутывает ему ноги  теплым
одеЯлом, подтыкаЯ краЯ со всех сторон, человек благодарит слугу с  улыбкой
почти что слабосильного калеки. ’олстеннаЯ книга, которую он взЯл с  собой
в дорогу или отыскал в  корабельной  библиотеке,  так  и  остаетсЯ  лежать
нераскрытой рЯдом с шезлонгом, а человек между тем часами смотрит на  море
или болтает с соседом.
   Ќичегонеделание занимает все свободное  времЯ.  џ  бродил  по  лайнеру,
отдыхал в огромных залах, которые видел еще в ту ночь, когда отплыл  Ђрчи.
‘квозь великолепные сводчатые потолки из узорного стекла  теперь  проникал
рассеЯнный свет открытого морЯ. ќти  величественные  чертоги  принадлежали
теперь только нам, немногим избранным, в них не было  многолюдных  толп  -
только мы.
   Ќас  кормили  потрЯсающими  блюдами,   всевозможными   деликатесами   -
"ЊавританиЯ" гордилась разнообразием корабельного рациона, и ей  было  чем
гордитьсЯ. ‘ палубы этого чудесного кораблЯ океан представал таким,  каким
Я никогда не видел его прежде. џ плыл в этой стихии, Я стал ее  частью,  Я
существовал в ней. € Я любил океан:  здесь  Я  увидел  воочию,  что  линиЯ
горизонта - неизменный круг и мы неизменно находимсЯ в его центре. џ видел
мелькание отдаленных волн, видел, как они катЯтсЯ к нам  и  уходЯт  прочь,
видел стайку дельфинов, беспечно резвившихсЯ на поверхности океана и то  и
дело исчезавших в глубине.
   Ќичегонеделание занимает все времЯ, какое только есть в мире. Џорой  по
часу, а то и больше Я стоЯл на корме "Њавритании", опершись о  поручни,  и
смотрел, как за лайнером бесконечно тЯнетсЯ пенный след. ‚ этом зрелище  -
обширнаЯ слепЯще зеленаЯ дорога, по которой мы только что прошли,  -  была
та же колдовскаЯ притЯгательность, что бывает, когда  смотришь  на  плЯску
огнЯ в камине. ‹опасти  глубоко,  очень  глубоко  сидЯщих  винтов,  каждый
размером побольше маленького дома, бесконечно перелопачивали зеленую  воду
с такой мощью, что пенный след за кормой никогда не уменьшалсЯ. Ћн  всегда
тЯнулсЯ, насколько хватал глаз, и еще дальше - долгаЯ дорога,  по  которой
шел и шел наш лайнер.  ‚ремЯ  от  времени  в  этой  пенной  линии  вскипал
завиток, и тропа, проложеннаЯ в океане, изгибалась то влево, то  вправо  -
это рулевой слегка поворачивал исполинский руль, следуЯ бесконечным мелким
поправкам нашего курса.
   џ разговаривал с людьми, которые стоЯли, опершись о поручни,  рЯдом  со
мной. €ли сидели в соседних шезлонгах. €ли - на соседних табуретах в баре.
€ конечно же с теми, кто оказалсЯ моими соседЯми в громадной столовой. € Я
скоро, очень скоро и безо всЯкого труда влюбилсЯ в "Њавританию".
   Ћднако сразу после завтрака в наш последний день в море все  изменилось
и длЯ менЯ, и длЯ прочих пассажиров - реальный мир снова властно  завладел
нами. Њы говорили о времени прибытиЯ, о портах назначениЯ и своих  планах;
и когда на море началось волнение, пришлось сбросить скорость и  сообщили,
что мы прибудем в ‹иверпуль  с  опозданием,  когда  уже  совсем  стемнеет,
пассажиры начали роптать.
   Ќаконец "ЊавританиЯ" бросила Якорь  в  Њерси,  рЯдом  с  ливерпульскими
доками - то ли глубина там была недостаточной длЯ такого  гиганта,  то  ли
был отлив, Я так и не узнал, - и пассажиры, плывшие в €рландию, столпились
у поручней, наблюдаЯ, как их  недавние  спутники  отчаливают  от  борта  в
корабельных шлюпках.
   Ђ в четверть одиннадцатого, после того как был выгружен наш  багаж,  мы
спустились по освещенному прожектором "Њавритании" трапу из открытого люка
почти над самым морем на палубу двухвинтового  парохода  "ѓероик",  узкого
изЯщного морского парома с одной-единственной трубой. Џо совету стюарда  Я
взЯл каюту: море бурное, да и в темноте  с  палубы  все  равно  ничего  не
разглЯдишь.
   Њоре было и впрЯмь бурное. ‘пал Я хорошо, вот только часто  просыпалсЯ:
пароход переваливалсЯ с боку на бок, то кормой, то носом зарываЯсь в волну
на скорости в восемнадцать узлов. ‘овсем рЯдом, за переборками,  грохотало
море. Ќочью кто-то возле моей каюты сказал что-то  вроде:  "‘томэн",  и  Я
сообразил, что мы проходим мимо острова Њэн, но мне это было безразлично.
   Љогда посветлело, где-то  около  половины  шестого  утра,  Я  вышел  на
палубу; шли мы теперь гораздо спокойней, потому что пароход тащилсЯ, пыхтЯ
по надежно укрытому от волнений открытого морЯ Ѓелфастскому заливу - устью
реки ‹аган, как с