Ђкутагава ђюноскэ. ‘омнение

Ћцените этот текст:
Ђкутагава ђюноскэ. ‘омнение

   -----------------------------------------------------------------------
   Џер. с Яп. - Ќ.”ельдман.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 1 October 2000
   -----------------------------------------------------------------------


   ‹ет десЯть с  лишним  назад,  как-то  раз  весной,  мне  было  поручено
прочесть лекции по практической этике, и Я около недели  прожил  в  городе
Ћгаки, в префектуре ѓифу. €скони  опасаЯсь  обременительной  любезности  в
виде теплого приема местных деЯтелей, Я заранее послал  пригласившей  менЯ
учительской организации  письмо  с  предупреждением  о  том,  что  намерен
отказатьсЯ   от   встреч,   банкетов,   а   также   от   осмотра   местных
достопримечательностей и вообще от всЯких  прочих  видов  напрасной  траты
времени, свЯзанной с чтением лекций по приглашению.  Љ  счастью,  слухи  о
том, что Я оригинал, видимо, давно уже дошли сюда, и когда Я  приехал,  то
благодарЯ стараниЯм мэра  города  Ћгаки,  ЯвлЯвшегосЯ  председателем  этой
организации, все оказалось устроено согласно моим желаниЯм, и даже  больше
того: менЯ избавили от обычной гостиницы и предоставили в мое распорЯжение
тихое  помещение  на  даче  местного  богача  господина  Ќ.  џ   собираюсь
рассказать обстоЯтельства  одного  трагического  происшествиЯ,  о  котором
случайно услышал во времЯ пребываниЯ на этой даче.
   „ача помещалась в районе, близком к замку Љороку и  весьма  далеком  от
житейской суеты веселых кварталов. Ќебольшое, в восемь циновок,  помещение
в стиле павильона длЯ занЯтий, где Я поселилсЯ, было, к  сожалению,  почти
лишено солнца, но со своими довольно выцветшими фусума и седзи [раздвижнаЯ
наружнаЯ стена Японского дома в виде деревЯнной рамы, на которую  натЯнута
чрезвычайно   прочнаЯ   бумага]   представлЯло   собой   комнату,   полную
удивительного спокойствиЯ. Џрислуживавшие мне  сторож  дачи  и  его  жена,
когда их услуги не требовались, всегда уходили к себе на кухню, так что  в
этой полутемной комнате большей частью было тихо  и  совершенно  безлюдно.
’ишина стоЯла такаЯ, что можно было отчетливо услышать,  как  с  магнолии,
простирающей свои ветви над гранитным рукомойником, иногда осыпаетсЯ белый
цветок. џ ходил на лекции ежедневно, но только по утрам, и мог проводить в
этой комнате послеобеденные часы и вечер в полном покое. ‚ то же времЯ, не
имеЯ при себе ничего, кроме чемоданчика с учебниками и  сменой  одежды,  Я
нередко чувствовал весенний холодок.
   ‚прочем, в послеобеденное времЯ менЯ иногда развлекали посетители,  так
что Я был не так  уж  одинок.  Ќо  когда  зажигалась  стариннаЯ  лампа  на
подставке из ствола бамбука, то мир, согретый человеческим дыханием, сразу
суживалсЯ до моего непосредственного  окружениЯ,  озарЯемого  этим  слабым
светом. Ћднако во мне  даже  это  окружение  отнюдь  не  вызывало  чувства
надежности. ‚ токонома [ниша в стене, иногда с одной-двумЯ полочками,  где
висит картина, стоит ваза с цветами и  т.п.;  обЯзательнаЯ  принадлежность
комнаты] за моей спиной угрюмо высились тЯжелые медные  вазы  без  цветов.
Ќад ними, на таинственном какэмоно [какэмоно - традиционнаЯ длЯ Японских и
китайских художников форма картин, которые вешают на  стену;  имеют  форму
длинной продольной полосы шелка или бумаги, узкие краЯ которой  закреплены
на костЯных или деревЯнных  палочках;  вешаетсЯ  вертикально,  хранитсЯ  в
свернутом виде] с изображением "€вовой Љаннон" ["€воваЯ Љаннон" - один  из
образов  Љаннон,  считающийсЯ  особо  милосердным;  Љаннон  склонЯетсЯ   к
молЯщимсЯ, как склонЯет свои ветви ива, - отсюда ее  название,  -  поэтому
изображаетсЯ она с веткой ивы  в  руках],  на  золотом  фоне  закопченного
парчового обрамлениЯ тускло чернела тушь. ‚ремЯ от времени Я отводил глаза
от книги и оглЯдывалсЯ на эту старинную буддийскую картину, и  мне  всегда
казалось, что Я чувствую запах нигде не курившихсЯ  ароматических  свечек.
Ќастолько моЯ комната полна была атмосферой монастырской тишины. Џоэтому Я
ложилсЯ довольно рано. Ћднако, и улегшись, Я долго не засыпал. ‡а ставнЯми
раздавались пугавшие менЯ крики ночных птиц, носившихсЯ не то рЯдом, не то
где-то вдали, - не поймешь. ќти крики  описывали  круги,  центром  которых
была высЯщаЯсЯ над моим жилищем башнЯ. „аже днем взглЯнув на нее, Я видел,
как эта башнЯ, вздымавшаЯ среди мрачной зелени  сосен  белые  стены  своих
трех  Ярусов,  непрестанно  сыпала  со  своей  выгнутой   крыши   в   небо
бесчисленные стаи ворон... €, погружаЯсь  в  некрепкий  сон,  Я  продолжал
чувствовать, как глубоко в моем теле разливаетсЯ,  словно  вода,  весенний
холодок.
   € вот как-то вечером... ќто  случилось,  когда  курс  моих  лекций  уже
подходил к концу. џ,  как  всегда,  сидел  перед  лампой,  скрестив  ноги,
погруженный в бесцельное чтение, как вдруг фусума, отделЯвшаЯ мою  комнату
от соседней, до жути тихо приоткрылась.  ‡аметив,  что  она  открылась,  и
бессознательно  предполагаЯ,  что  ЯвилсЯ  сторож   дачи,   Я   равнодушно
обернулсЯ, намереваЯсь, кстати, попросить  его  опустить  в  Ящик  недавно
написанную  открытку.  Ќо  на  татами  возле  фусума  в  полутьме   сидел,
выпрЯмившись, незнакомый мне мужчина лет сорока. Џо правде говорЯ, на  миг
менЯ  охватило  изумление,  -  вернее,  своеобразное  чувство,  близкое  к
суеверному страху. „ействительно, вид у этого человека при  тусклом  свете
лампы был странно призрачный, вполне оправдывающий такой шок.  Ћднако  он,
оказавшись со мной лицом к  лицу,  почтительно  наклонил  голову,  высоко,
по-старинному, поднЯв при этом локти,  и  более  молодым  голосом,  чем  Я
ожидал, почти механически произнес такое приветствие:
   - Ќе нахожу слов, чтобы просить извинениЯ за  то,  что  вторгсЯ  к  вам
вечером и помешал вашим занЯтиЯм, но, имеЯ к сэнсэю почтительную  просьбу,
Я решилсЯ на нарушение приличий и позволил себе прийти.
   Ћправившись от первоначального шока,  Я  во  времЯ  этой  речи  впервые
рассмотрел  своего  посетителЯ.  ќто  был  полуседой,  благородного   вида
человек, с широким лбом, впалыми щеками и не по возрасту  живыми  глазами.
Ќа нем было приличное, хотЯ и  без  гербов,  хаори  [тип  длинного  жакета
Японского  покроЯ;  принадлежность  нарЯдного  или   выходного   Японского
костюма; вытканные гербы на хаори подчеркивали  официальность  костюма]  и
хакама, а у колен он, как полагаетсЯ, держал в  руке  веер.  Ќо  что  менЯ
моментально ударило по нервам, это то, что на левой руке у него не хватало
одного пальца. …два заметив это, Я невольно отвел глаза от его руки.
   - —то вам угодно?
   ‡акрываЯ книгу, которую Я начал было читать, Я нелюбезно задал ему этот
вопрос. Ќечего и говорить, что его внезапное поЯвление оказалось длЯ  менЯ
неожиданностью и вместе с тем рассердило менЯ.  ‘транно  было  и  то,  что
сторож дачи ни одним словом не предуведомил менЯ о приходе гостЯ.  Ћднако,
нисколько не смутившись моими холодными  словами,  этот  человек  еще  раз
коснулсЯ лбом циновки и тем же тоном, точно читаЯ вслух:
   - €звините, что не сказал сразу, но позвольте представитьсЯ: менЯ зовут
Ќакамура ѓэндо. џ каждый день хожу слушать лекции сэнсэЯ, но,  разумеетсЯ,
Я только один из многих, так что сэнсэй врЯд ли менЯ помнит.  Ћднако,  как
слушатель ваших лекций, Я осмеливаюсь теперь просить у сэнсэЯ указаний.
   Њне показалось, что Я наконец понЯл цель его посещениЯ. Ќо то, что  мое
тихое удовольствие от вечернего чтениЯ  оказалось  испорченным,  было  мне
по-прежнему решительно неприЯтно.
   - ‚ таком случае, не скажете ли, что  именно  в  моих  лекциЯх  вызвало
вопрос?
   ‘просив его так, Я в глубине души уже приготовил  приличные  слова  длЯ
отступлениЯ: "ђаз это вопрос, то задайте его завтра в  аудитории".  Ћднако
гость, не шевельнув ни одним  мускулом  лица  и  устремив  глаза  на  свои
прикрытые хакама колени:
   - Ќе вопрос.  Ќо  Я,  собственно  говорЯ,  хотел  бы  услышать  мнение,
суждение сэнсэЯ относительно всего моего поведениЯ. ’о есть  дело  в  том,
что  еще  двадцать  лет  тому  назад  довелось  мне  пережить  неожиданное
происшествие, и после него Я сам себе  стал  непонЯтен.  €  вот,  узнав  о
глубоких теориЯх такого авторитета в науке этики, как сэнсэй,  Я  подумал,
что теперь все разъЯснитсЯ само собой, и потому сегоднЯ вечером и позволил
себе прийти. Љак прикажете?  Ќе  соблаговолите  ли,  хоть  это  и  скучно,
выслушать историю моей жизни?
   џ заколебалсЯ. џ хоть и в самом деле был специалистом по этике,  но,  к
сожалению,  не  мог  обольщатьсЯ,   будто   обладаю   достаточно   быстрой
сообразительностью, чтобы, пользуЯсь своими специальными знаниЯми, тут  же
на месте дать жизненное  разрешение  стоЯщему  передо  мной  практическому
вопросу. Ћн, видимо, сразу заметил мои колебаниЯ и, поднЯв взор,  до  того
устремленный на колени, и полупросительно  и  робко  следЯ  за  выражением
моего лица, более естественным голосом, чем раньше, почтительно  продолжал
так:
   - Ќет, это, разумеетсЯ, не значит, что Я позволю себе во что бы  то  ни
стало настаивать на том, чтобы сэнсэй высказал свое  суждение.  Ќо  только
этот вопрос до нынешних моих лет неотвЯзно удручает мою душу,  и  если  бы
такой человек, как сэнсэй, хотЯ бы послушал о моих мучениЯх, уже это  одно
послужило бы мне некоторым утешением.
   Џосле этих его слов Я ради одного приличиЯ не мог отказатьсЯ  выслушать
рассказ незнакомца. Ќо в то же времЯ Я ощутил на сердце тЯжесть  какого-то
дурного предчувствиЯ и своего рода смутное чувство ответственности.  †елаЯ
рассеЯть эти тревожные чувства, Я заставил себЯ принЯть беззаботный вид и,
приглашаЯ гостЯ сесть ближе, по другую сторону тускло светившей лампы:
   - Ќу, так прошу приступить к рассказу. Џравда,  как  вы  сами  об  этом
сказали, не знаю, удастсЯ ли мне высказать мнение, могущее  послужить  вам
на пользу.
   - Ќет, если только вы соблаговолите менЯ выслушать,  это  будет  больше
того, на что Я смел надеЯтьсЯ.
   —еловек, назвавший себЯ Ќакамура ѓэндо, рукой, лишенной одного  пальца,
взЯл с циновки веер и, времЯ от времени медленно поднимаЯ глаза и украдкой
взглЯдываЯ не столько на менЯ, сколько  на  "€вовую  Љаннон"  в  токонома,
довольно невыразительным, мрачным тоном, то и дело  прерываЯ,  повел  свой
рассказ.


   „ело было как раз в двадцать четвертом году Њэйдзи [в 1891 г.]. Љак  вы
знаете, двадцать четвертый год - это год великого землетрЯсениЯ на равнине
Ќоби, и с тех пор наш Ћгаки принЯл совсем другой  вид;  а  в  то  времЯ  в
городке имелись две  начальные  школы,  из  которых  одна  была  построена
кнЯзем, другаЯ - городом. џ  служил  в  начальной  школе  Љ.,  учрежденной
кнЯзем; за несколько лет до того Я окончил первым учеником префектуральную
учительскую семинарию и с тех пор, пользуЯсь известным доверием директора,
получал высокое длЯ своих лет жалованье в пЯтьдесЯт иен. ‚ нынешнее  времЯ
те, кто получают пЯтьдесЯт иен, еле сводЯт концы с концами, но  дело  было
двадцать лет назад; сказать, что это много, - нельзЯ, но на  жизнь  вполне
хватало, так что среди товарищей такие, как Я, ЯвлЯлись предметом зависти.
   €з близких у менЯ на всем свете была только жена, да и  на  ней  Я  был
женат всего два года. †ена была дальней родственницей школьного директора;
она с детства  лишилась  родителей  и  до  замужества  жила  на  попечении
директора и его жены, заботившихсЯ о ней, как о родной  дочери.  ‡вали  ее
‘ае; может быть, из моих уст это прозвучит странно, но была  она  женщиной
от природы очень прЯмой, застенчивой и уж чересчур молчаливой и  грустной,
словно тень. Ќо, как говоритсЯ, муж и жена на одну  стать,  так  что  хоть
особого счастьЯ у нас и не было, но мы мирно жили день за днем.
   € вот произошло  великое  землетрЯсение  -  никогда  мне  не  забыть  -
двадцать восьмого октЯбрЯ в семь часов утра. џ чистил зубы  у  колодца,  а
жена в кухне засыпала в котел рис... Ќа нее рухнул дом.  ќто  случилось  в
какие-нибудь одну-две минуты: ураганом налетел страшный подземный гул, дом
сразу же стал кренитьсЯ набок все больше и больше, и потом только и  видно
было, как во все стороны летЯт кирпичи. џ и ахнуть  не  успел,  как  упал,
сбитый с ног рухнувшим навесом крыши, и некоторое времЯ лежал без  памЯти,
встрЯхиваемый волнами подступавших толчков; а когда в конце концов в тучах
взметенной земли Я выбралсЯ из-под навеса, то  увидел  перед  собой  крышу
своего дома, между черепицами которой росла трава,  разбитой  вдребезги  и
поверженной на землю.
   —то Я тогда почувствовал - ужас ли, растерЯнность,  не  знаю.  џ  прЯмо
обезумел и тут же повалилсЯ без сил, словно под ногами моими  было  бурное
море; справа и слева Я видел дома с обрушенными крышами, слышал  подземный
гул, стук балок, треск ломающихсЯ деревьев,  грохот  обваливающихсЯ  стен,
бурлЯщий шум  и  крики  мечущихсЯ  тысЯч  людей.  Ќо  это  длилось  только
мгновение; едва Я увидел то, что шевелилось поодаль под навесом, как сразу
же вскочил и с бессмысленным криком, точно очнувшись от кошмара,  бросилсЯ
туда. Џод навесом, наполовину придавленнаЯ балкой, корчилась моЯ жена ‘ае.
   џ тЯнул жену за руки. џ старалсЯ пошевелить ее,  толкаЯ  за  плечо.  Ќо
придавившаЯ ее балка не сдвинулась ни  на  волос.  ’ерЯЯ  голову,  Я  стал
отдирать с навеса доски одну за другой. ЋтдираЯ, Я кричал жене: "„ержись!"
Љого Я подбодрЯл? †ену? €ли самого себЯ? Ќе знаю. †ена  сказала:  "’Яжко!"
…ще она сказала: "Љак-нибудь, пожалуйста!" Ќо менЯ нечего было просить,  Я
и без того с искаженным лицом из последних сил старалсЯ приподнЯть  балку,
и в моей памЯти до сих пор живо мучительное воспоминание о том,  как  руки
жены, настолько окровавленные, что не видно было ногтей,  дрожа,  силились
нащупать бревно.
   ќто продолжалось долго-долго... € вдруг Я заметил, что откуда-то в лицо
мне пахнул удушливый черный дым, густыми клубами стлавшийсЯ над крышей.  €
в тот же миг где-то за пеленой дыма  раздалсЯ  грохот,  как  будто  что-то
взорвалось, и в небо взметнулись  и  золотой  пылью  рассыпались  огненные
искры.
   Љак безумный вцепилсЯ Я в жену. € еще раз отчаЯнными усилиЯми попыталсЯ
вытащить из-под балки ее тело. Ќо нижнЯЯ половина ее тела  по-прежнему  не
сдвинулась ни на дюйм. Љлубы дыма налетали  снова  и  снова,  и  тогда  Я,
упершись коленом в навес, не то сказал, не то прорычал жене.  Њожет  быть,
вы спросите что? „а нет, непременно спросите. Ќо что именно  Я  сказал,  Я
совершенно забыл. ’олько помню, как жена, вцепившись своими окровавленными
руками в мой рукав, произнесла одно слово: "‚ы..." џ взглЯнул в  ее  лицо.
ќто было страшное лицо, лишенное всЯкого выражениЯ, и  только  одни  глаза
были широко раскрыты. ‚ этот миг на менЯ, ослеплЯЯ, налетел уже не  только
дым, а Язык пламени, рассеЯвший тучи искр. џ решил, что все пропало.  †ена
сгорит заживо. ‡аживо? ‘жимаЯ окровавленные  руки  жены,  Я  опЯть  что-то
крикнул. € жена  снова  произнесла  одно  слово:  "‚ы..."  ‘колько  разных
значений, сколько разных чувств услыхал Я в этом "вы"! ‡аживо? ‡аживо? џ в
третий раз что-то крикнул. Џомню, что Я как будто сказал:  "“мру".  Џомню,
что сказал: "џ тоже умру". Ќо, не понимаЯ, что  Я  говорю,  Я  как  попало
хватал рухнувшие кирпичи и один за другим швырЯл их на голову жене.
   —то было дальше, сэнсэй сам может себе представить. џ  один  осталсЯ  в
живых. Џреследуемый пламенем, опустошившим почти весь город, сквозь  клубы
дыма  Я  пробралсЯ  между  обрушившимисЯ  крышами,  которые,  как   холмы,
преграждали дорогу, и кое-как спассЯ. Љ счастью или к несчастью, не  знаю.
’олько Я до сих пор не могу забыть, как в тот вечер,  когда  Я  глЯдел  на
алевшее в темном небе зарево еще пылающего пожара и  вместе  со  школьными
товарищами - учителЯми получал рисовые  колобки,  сваренные  в  бараке  во
дворе разрушенной школы, у менЯ беспрестанно лились из глаз слезы.


   Ќакамура ѓэндо замолк и боЯзливо опустил глаза на  циновку.  Ќеожиданно
услышав такой рассказ, Я почувствовал, будто весенний  холодок  просторной
комнаты забираетсЯ мне за воротник, и не имел духу даже сказать: "„а..."
   ‚ комнате слышалось только  потрескивание  керосина  в  лампе.  „а  еще
дробно отмеривали времЯ мои карманные часы, лежавшие на столе.  €  в  этой
тишине послышалсЯ вздох, такой слабый, словно шевельнулась "€воваЯ Љаннон"
в токонома.
   ЏоднЯв встревоженные глаза, Я пристально посмотрел на  поникшую  фигуру
гостЯ. Ћн ли вздохнул, или Я сам? Ќо раньше, чем Я разрешил  этот  вопрос,
Ќакамура ѓэндо тем же тихим голосом, не спеша, возобновил свой рассказ.


   €злишне говорить, что Я горевал о кончине жены.  Ѓольше  того,  иногда,
слыша  в  школе  от  всех  кругом,  начинаЯ  с  директора,  теплые   слова
сочувствиЯ, Я плакал, не стыдЯсь людей. Ќо что во  времЯ  землетрЯсениЯ  Я
убил свою жену, в этом, как ни странно, Я не мог признатьсЯ. "џ думал, что
это лучше, чем заживо сгореть, и убил ее собственной рукой",  -  за  такое
признание менЯ, наверно, не отправили бы в тюрьму. Ќет, скорее, за это все
кругом, несомненно, стали бы мне сочувствовать еще больше. Ќо каждый  раз,
когда Я собиралсЯ заговорить, признание застревало у менЯ в горле  и  Язык
не поворачивалсЯ произнести хоть одно слово.
   ‚ то времЯ Я полагал, что причина коренитсЯ  всецело  в  моей  робости.
Ћднако на самом деле существовала другаЯ причина,  котораЯ  крылась  не  в
робости, а гораздо глубже. € все же до тех пор, пока со мной не заговорили
о втором браке и не настала пора вступить в новую жизнь,  об  этой  другой
причине Я и сам не знал. Ђ когда Я о ней узнал, то неизбежно превратилсЯ в
жалкого, душевно разбитого человека, не способного больше жить, как все.
   ђазговор о втором браке завел со мной школьный директор, приемный  отец
‘ае; что он делает все это всецело ради искренних забот обо мне, Я  и  сам
хорошо понимал. „а и в самом деле, со  времени  землетрЯсениЯ  прошло  уже
больше года, и еще до того, как директор затронул со мной эту тему, не раз
случалось, что тот или другой, заводЯ со мной такой  разговор,  потихоньку
выведывал мое отношение к этому  делу.  Ћднако  когда  со  мной  заговорил
директор, то, к моему удивлению, оказалось, что за менЯ прочат вторую дочь
господина Ќ., в доме которого сэнсэй сейчас живет; с  ее  старшим  братом,
учеником четвертого класса начальной школы, Я в то времЯ иногда  занималсЯ
у них на дому. ђазумеетсЯ, Я сразу же отказалсЯ:  во-первых,  между  мной,
учителем, и семьей богача Ќ. существовала  ЯвнаЯ  разница  в  общественном
положении; кроме того,  мне  казалось  малоприЯтным,  если  в  силу  моего
положениЯ домашнего учителЯ на менЯ до  свадьбы  по  каким-нибудь  поводам
падут необоснованные подозрениЯ. ‚ то же времЯ за моим  нежеланием  стоЯло
другое: призрачнаЯ, как хвост кометы, менЯ обволакивала тень ‘ае,  которую
Я сам убил и о которой, по поговорке "с глаз долой - из сердца вон", думал
уже не с такой печалью, как раньше.
   Ћднако директор, достаточно  уЯснив  себе  мое  настроение,  стал  менЯ
настойчиво уговаривать, приводЯ всевозможные доводы, - что человеку в моем
возрасте  трудно  продолжать  жить  холостЯком,  что  предполагаемый  брак
составлЯет предмет горЯчих желаний самой невесты, что, поскольку  директор
сам охотно возьмет на себЯ обЯзанности свата,  никаких  дурных  толков  не
подыметсЯ, а кроме того, что давно лелеемое мною желание поехать учитьсЯ в
’окио после заключениЯ брака осуществить будет гораздо легче. ‘лыша  такие
разговоры, Я уже не считал  возможным  отказыватьсЯ  наотрез.  Љ  тому  же
девушка слыла красавицей, да и, как ни стыдно признатьсЯ,  менЯ  прельщало
богатство семьи Ќ.; и когда, поощрЯемый директором,  Я  стал  ходить  туда
чаще, то начал понемногу сдаватьсЯ и говорил то: "џ  серьезно  обдумываю",
то: "Џосле Ќового года". € в начале лета следующего, двадцать шестого года
Њэйдзи наконец положено было осенью сыграть свадьбу.
   € вот с тех пор, как дело было решено, у менЯ почему-то стало тЯжело на
душе, настолько тЯжело, что Я, к  моему  собственному  удивлению,  потерЯл
всЯкий интерес к работе. ЏридЯ в школу, Я садилсЯ в учительской за стол  и
нередко, рассеЯнно погрузившись в мысли, пропускал  мимо  ушей  даже  стук
колотушек, возвещавших начало занЯтий. € все же что именно лежало  у  менЯ
на душе, Я и сам не мог Ясно определить. “  менЯ  только  было  неприЯтное
ощущение, будто зубчатые колесики в моем мозгу перестали цеплЯтьсЯ друг за
друга, и вот за этими не цеплЯющимисЯ друг за друга колесиками  притаилась
какаЯ-то непостижимаЯ длЯ моего сознаниЯ тайна.
   ’ак тЯнулось, должно быть, месЯца два. € вот во времЯ  летних  каникул,
как-то раз под вечер прогуливаЯсь по  городу,  Я  остановилсЯ  рассмотреть
новинки на прилавке у  входа  в  книжный  магазин  позади  местного  храма
•онгандзи; там лежали лакированные обложки нескольких номеров  популЯрного
в ту пору журнала "€ллюстрированное обозрение"  рЯдышком  с  рассказами  о
приведениЯх и альбомами рисунков. ‘тоЯ у прилавка, Я  просто  так  взЯл  в
руки номер "€ллюстрированного обозрениЯ" и увидел  на  обложке  картину  с
изображением того, как рушатсЯ дома и занимаютсЯ пожары, а под ней  в  две
строки  было  крупно  напечатано:  "€здано  тридцатого  октЯбрЯ   двадцать
четвертого года Њэйдзи; описание землетрЯсениЯ двадцать восьмого октЯбрЯ".
Љогда Я это увидел, у менЯ вдруг  сжалось  сердце.  Њне  даже  почудилось,
будто у самого моего уха кто-то злорадно шепчет: "‚от оно! ‚от оно!"  ‘вет
в магазине еще не зажигали, и Я в полутьме торопливо раскрыл  обложку.  Ќа
первой странице была помещена  картина  трагической  гибели  целой  семьи,
раздавленной рухнувшими  балками.  Ќа  следующей  -  землЯ,  расколовшись,
поглощала женщину  с  детьми.  Ќа  следующей...  Ќезачем  перечислЯть  все
подрЯд. ‚ эту минуту журнал снова развернул перед  моими  глазами  картины
происшедшего два года назад  землетрЯсениЯ.  ђисунки  обвалившегосЯ  моста
через Ќагарагава, разрушенного зданиЯ текстильной компании Ћвари, раскопок
трупов солдат третьей дивизии, спасениЯ раненых а больнице  Ђнти  -  такие
трагические картины одна  за  другой  снова  втЯгивали  менЯ  в  проклЯтые
воспоминаниЯ  о  том  времени.  ѓлаза  у  менЯ  увлажнились,  Я  задрожал.
ЌепонЯтное чувство не то боли, не то  радости  беспощадно  скручивало  мои
нервы. € когда передо мной открылась картина на последней  странице...  до
сих пор ужас этой минуты жив в моей душе. ќто была  картина  того,  как  в
муках корчитсЯ женщина, до поЯса придавленнаЯ  свалившейсЯ  балкой.  Ѓалка
лежала поперек ее  тела,  а  позади  вздымались  клубы  черного  дыма,  и,
казалось, отсвечиваЯ красным, разлетались огненные искры! Љто же  это  мог
быть, как не моЯ жена, что же это могло быть, как не кончина моей жены!  џ
чуть не выронил из рук журнал. —уть не закричал во весь голос. € в тот миг
Я испугалсЯ еще больше: все кругом вдруг засветилось алым светом, и в  нос
мне ударил запах дыма, наводЯщий на мысль  о  пожаре.  ‘  трудом  подавлЯЯ
волнение, Я положил журнал на место и тревожно осмотрелсЯ кругом. “  входа
в магазин приказчик только что зажег висЯчую лампу и  выбросил  на  улицу,
где уже разливалась темнота, еще дымЯщуюсЯ обгорелую спичку.
   ‘ тех пор  Я  стал  еще  более  мрачным,  чем  раньше.  „о  этого  менЯ
преследовало только чувство непонЯтной тревоги, а  теперь  в  уме  у  менЯ
затаилось одно сомнение, мучившее менЯ днем и ночью. ’о, что  Я  тогда  во
времЯ землетрЯсениЯ убил жену, - было ли это неотвратимо?..  ѓоворЯ  более
откровенно, не оттого ли Я убил жену, что с самого начала  имел  намерение
ее убить, а землетрЯсение  предоставило  мне  удобный  случай?  ‚от  какое
сомнение менЯ мучило. ђазумеетсЯ, не помню, сколько раз Я на это  сомнение
отвечал: "Ќет!" Ќо тот, кто у прилавка книжного  магазина  шептал  мне  на
ухо: "‚от оно! ‚от оно!" - и теперь  донимал  менЯ  насмешливым  вопросом:
"’ак почему же ты не мог признатьсЯ,  что  убил  жену?"  Љогда  моЯ  мысль
натыкалась на этот факт, сердце у менЯ замирало. Ђх, почему,  раз  Я  убил
жену, Я не мог сказать о том, что ее  убил?  Џочему  до  сегоднЯшнего  днЯ
крепко-накрепко скрываю такую ужасную тайну? € вот  тогда  в  моей  памЯти
Ярко ожил постыдный факт - что в то времЯ Я в глубине души ненавидел  свою
жену. ‘тыдно об этом говорить, и, может быть, вы менЯ не поймете, но  ‘ае,
к несчастью, была физически неполноценной женщиной [далее восемьдесЯт  две
строки опущено - прим.авт.]. ’ак что до тех пор  Я,  хотЯ  и  смутно,  был
уверен, что мое нравственное чувство одержало победу. Ќо вот случилось это
великое бедствие и все путы, накладываемые обществом, смело с лица  земли,
- так разве могу Я сказать,  что  вместе  с  этим  не  надломилось  и  мое
нравственное чувство? ђазве могу Я сказать, что мое себЯлюбие  не  поднЯло
свою огненную руку? € когда Я убил жену, не сделал ли Я  это  просто  ради
того, чтоб убить? џ не мог отмахнутьсЯ от этого  сомнениЯ.  €  то,  что  Я
мрачнел все больше и больше, можно назвать только естественным.
   Ќо у менЯ еще оставалась лазейка: "„аже если бы Я тогда не  убил  жену,
она все равно погибла бы, сгорев во времЯ пожара. Ђ раз так,  значит,  то,
что Я ее убил, вовсе не следует называть злодейством". Ќо однажды  -  лето
тогда уже подходило, к концу и начались  занЯтиЯ  в  школе,  -  когда  мы,
учителЯ, сидели за столом в учительской и пили чай, болтаЯ о том о сем, по
какому-то поводу разговор опЯть коснулсЯ землетрЯсениЯ,  происшедшего  два
года назад. џ тогда замолчал и старалсЯ  не  прислушиватьсЯ  к  тому,  что
говорили товарищи. ђассказывали, как обвалилась крыша храма •онгандзи, как
обрушилась у ”унамати дамба, как на улице ’аварамати  расселась  землЯ,  -
разговор переходил с одного на другое, и один из учителей  рассказал,  что
хозЯйка винной лавки "ЃингоЯ" на улице Ќакамати попала под рухнувшую балку
и почти не могла  пошевелитьсЯ;  но  тем  временем  началсЯ  пожар,  балка
загорелась и, к счастью, обломилась,  и  женщина  спаслась.  Љогда  Я  это
услышал, в глазах у менЯ потемнело, и мне показалось, что даже  дыхание  у
менЯ прервалось. „ействительно, в ту минуту Я  как  бы  потерЯл  сознание.
Љогда Я наконец пришел в  себЯ,  оказалось,  что  товарищи,  видЯ,  как  Я
изменилсЯ в лице, и опасаЯсь, что Я упаду  вместе  со  стулом,  столпились
вокруг менЯ и суетились, кто подносЯ мне воду, кто предлагаЯ лекарство. Ќо
голова у менЯ была так забита новым сомнением, что Я не в силах  был  даже
поблагодарить их. Ќе убил ли Я жену ради того, чтобы убить? Ќе убил  ли  Я
ее, опасаЯсь, что, и придавленнаЯ балкой, вдруг она все же спасетсЯ?  …сли
бы Я оставил ее, не убиваЯ, может быть,  она,  как  та  хозЯйка  "ЃингоЯ",
благодарЯ какой-нибудь  случайности  могла  бы  чудом  спастись?  €  ее  Я
безжалостно убил кирпичами... Љак Я страдал от этой  мысли,  прошу  сэнсэЯ
представить себе самому. € в этих страданиЯх Я принЯл решение хоть немного
очиститьсЯ, по крайней мере отказавшись от разговоров с семьей Ќ. о браке.
   Ћднако, когда пришло времЯ покончить с  делом,  решимость,  доставшаЯсЯ
мне с таким трудом, к сожалению, опЯть поколебалась. ‚едь речь шла о  том,
чтобы в такую пору, когда приближаетсЯ  срок  свадьбы,  вдруг  заЯвить  об
отказе,  а  длЯ  этого  следовало  прежде  всего  раскрыть  обстоЯтельства
совершенного мною во  времЯ  землетрЯсениЯ  убийства  жены,  а  также  мое
мучительное  душевное  состоЯние  перед   отказом.   €   когда   наступила
решительнаЯ минута, у менЯ, малодушного, как Я  себЯ  ни  подстегивал,  не
хватило мужества выполнить задуманное. ‘колько раз корил Я себЯ самого  за
трусость. Ќо корил тщетно и ни  одного  должного  шага  не  делал,  а  тем
временем последнее летнее тепло сменилось утренним  холодком,  и  вот  уже
совсем немного оставалось до днЯ свадьбы.
   ‚ это времЯ Я даже редко с кем-нибудь разговаривал.  Ќе  один  из  моих
товарищей говорил мне: "Ќе отложить ли день свадьбы?" € директор целых три
раза советовал мне: "Ќе пойти ли показатьсЯ врачу?" Ќо  у  менЯ  тогда,  в
ответ на такие сердечные речи, уже не хватало энергии, чтобы  хоть  внешне
позаботитьсЯ о  своем  здоровье.  €  в  то  же  времЯ  мне  казалось,  что
воспользоватьсЯ беспокойством товарищей и под предлогом  болезни  отложить
свадьбу теперь только трусливаЯ  полумера.  ‚добавок,  с  другой  стороны,
глава семьи господин Ќ. ошибочно полагал, будто моЯ мрачность  объЯснЯетсЯ
влиЯнием холостой жизни. Ћн все времЯ настаивал: как можно скорей  женись,
- и в конце концов Я дал согласие  на  бракосочетание,  правда,  в  другой
день, но в том же месЯце - в октЯбре, в котором два года  назад  произошло
землетрЯсение; местом был  выбран  особнЯк  семьи  Ќ.  Љогда,  изнуренного
непрестанными душевными терзаниЯми, облаченного  в  жениховскую  одежду  с
гербами, менЯ привели в зал, где вдоль стен были  расставлены  импозантные
золотые ширмы, как стыдилсЯ Я самого себЯ! Њне казалось, будто Я  негодЯй,
который украдкой от людей готов совершить злодейство. Ќет, не  "будто".  џ
на самом деле был извергом, который, скрыв совершенное им  преступление  -
убийство, теперь замышлЯет украсть у семьи Ќ. дочь и состоЯние.  ‹ицо  мое
залила краска, сердце мучительно сжалось. €  мне  захотелось,  если  будет
возможность, тут же честно признатьсЯ в том, как Я убил жену.  ќтот  порыв
бурей забушевал у менЯ в душе. ‚ это  времЯ  на  татами  прЯмо  перед  тем
местом, где Я сидел, словно во сне поЯвились белые атласные таби. ‡а  ними
показалось кимоно, на подоле которого, на  фоне  волнистого  неба,  как  в
тумане, вырисовывались сосны и цапли. Џотом глазам моим представилсЯ  поЯс
из золотой парчи, серебрЯнаЯ цепочка, белый  воротничок  и  далее  высокаЯ
прическа, в которой тускло блестели черепаховые гребни и шпильки. Љогда  Я
все это увидел, горло мне сжал смертельный страх,  и,  с  трудом  переводЯ
дыхание, Я, не помнЯ себЯ, низко  склонилсЯ,  положил  руки  на  татами  и
отчаЯнным голосом крикнул: "џ убийца! џ ужасный преступник!.."


   ‡акончив  этими  словами  рассказ,  Ќакамура  ѓэндо   некоторое   времЯ
пристально смотрел на менЯ и потом с вымученной улыбкой на губах:
   - —то было дальше, незачем рассказывать. …динственное, что Я  хочу  вам
сказать, это что Я до нынешнего днЯ принужден доживать свою жалкую  жизнь,
слывЯ сумасшедшим. „ействительно ли Я сумасшедший, это Я всецело  оставлЯю
на суд сэнсэЯ. Ќо если Я и сумасшедший, то не сделало ли менЯ им чудовище,
которое у нас, людей, таитсЯ в самой глубине души? Џока живо это  чудовище
и среди тех, кто сегоднЯ насмешливо зовет менЯ сумасшедшим,  завтра  может
поЯвитьсЯ такой же сумасшедший, как Я... ’ак Я думаю, но не знаю...
   Њежду  мной  и  моим  жутким  гостем  по-прежнему  в  весеннем  холодке
колебалось тусклое пламЯ лампы. Ќе  забываЯ  о  том,  что  позади  "€воваЯ
Љаннон", Я даже не смел спросить, отчего у него нет одного пальца,  и  мог
лишь сидеть и молчать.

   €юнь 1919 г.
Last-modified: Wed, 04 Oct 2000 06:41:04 GMT
Ћцените этот текст: