ђюноскэ Ђкутагава. ЃататоваЯ каша

Ћцените этот текст:
ђюноскэ Ђкутагава. ЃататоваЯ каша

---------------------------------------------------------------
Џер. с Яп. - Ђ.‘тругацкий.
---------------------------------------------------------------

Ѓыло это в конце годов ѓэнкэй, а может быть, в начале правлениЯ
Ќинна. ’очное времЯ длЯ нашего повествованиЯ роли не играет. —итателю
достаточно знать, что случилось это в седую старину, именуемую •эйанским
периодом... € служил среди самураев регента Њотоцунэ ”удзивара некий гои.
•отелось бы привести, как полагаетсЯ, его настоЯщее имЯ, но в
старинных хрониках оно, к сожалению, не упомЯнуто. ‚ероЯтно, это был
слишком заурЯдный человек, чтобы стоило о нем упоминать. ‚ообще следует
сказать, что авторы старинных хроник не слишком интересовались заурЯдными
людьми и обыкновенными событиЯми. ‚ этом отношении они разительно
отличаютсЯ от Японских писателей-натуралистов. ђоманисты •эйанской эпохи,
как это ни странно, не такие лентЯи... Ћдним словом, служил среди самураев
регента Њотоцунэ ”удзивара некий гои, и он-то и ЯвлЯетсЯ героем нашей
повести.
ќто был человек чрезвычайно неприглЯдной наружности. Ќачать с того,
что он был маленького роста. Ќос красный, внешние углы глаз опущены. “сы,
разумеетсЯ, реденькие. ™еки впалые, поэтому подбородок кажетсЯ совсем
крошечным. ѓубы... Ќо если вдаватьсЯ в такие подробности, этому конца не
будет. Љоротко говорЯ, внешний вид у нашего гои был на редкость
затрапезный.
Ќикто не знал, когда и каким образом этот человек попал на службу к
Њотоцунэ. „остоверно было только, что он с весьма давнего времени
ежедневно и неутомимо отправлЯет одни и те же обЯзанности, всегда в одном
и том же выцветшем суйкане и в одной и той же измЯтой шапке эбоси. € вот
результат: кто бы с ним ни встречалсЯ, никому и в голову не приходило, что
этот человек был когда-то молодым. (‚ описываемое времЯ гои перевалило за
сорок.) ‚сем казалось, будто сквознЯки на перекрестках ‘удзЯку надули ему
этот красный простуженный нос и символические усы с самого днЯ его
поЯвлениЯ на свет. ‚ это бессознательно верили поголовно все, и, начинаЯ
от самого господина Њотоцунэ и до последнего пастушонка, никто в этом не
сомневалсЯ.
Ћ том, как окружающие обращались с человеком подобной наружности, не
стоило бы, пожалуй, и писать. ‚ самурайских казармах на гои обращали не
больше вниманиЯ, чем на муху. „аже его подчиненные - а их, со званием и
без званий, было около двух десЯтков - относились к нему с удивительной
холодностью и равнодушием. Ќе было случаЯ, чтобы они прервали свою
болтовню, когда он им что-нибудь приказывал. Ќаверное, фигура гои так же
мало застила им зрение, как воздух. € если уж так вели себЯ подчиненные,
то старшие по должности, всЯкие там домоправители и начальствующие в
казармах, согласно всем законам природы вообще решительно отказывались его
замечать. ‘крываЯ под маской ледЯного равнодушиЯ свою детскую и
бессмысленную к нему враждебность, они при необходимости сказать ему
что-либо обходились исключительно жестами. Ќо люди обладают даром речи не
случайно. …стественно, времЯ от времени возникали обстоЯтельства, когда
объЯснитьсЯ жестами не удавалось. Ќеобходимость прибегать к словам
относилась целиком на счет его умственной недостаточности. ‚ подобных
случаЯх они неизменно оглЯдывали его сверху донизу, от верхушки измЯтой
шапки эбоси до продранных соломенных дзори, затем оглЯдывали снизу
доверху, а затем, презрительно фыркнув, поворачивались спиной. ‚прочем,
гои никогда не сердилсЯ. Ћн был настолько лишен самолюбиЯ и так робок, что
просто не ощущал несправедливость как несправедливость.
‘амураи же, равные ему по положению, всЯчески издевались над ним.
‘тарики, потешаЯсь над его невыигрышной внешностью, мусолили застарелые
остроты, молодые тоже не отставали, упражнЯЯ свои способности в так
называемых экспромтах все в тот же адрес. ЏрЯмо при гои они без устали
обсуждали его нос и его усы, его шапку и его суйкан. —астенько предметом
обсуждениЯ становились его сожительница, толстогубаЯ дама, с которой он
разошелсЯ несколько лет назад, а также пьЯница-бонза, по слухам, бывший с
ней в свЯзи. ‚ременами они позволЯли себе весьма жестокие шутки.
Џеречислить их все просто не представлЯетсЯ возможным, но, если мы
упомЯнем здесь, как они выпивали из его флЯги сакэ и затем мочились туда,
читатель легко представит себе остальное.
’ем не менее гои оставалсЯ совершенно нечувствителен к этим
проделкам. ‚о всЯком случае, казалсЯ нечувствительным. —то бы ему ни
говорили, у него не менЯлось даже выражение лица. Ћн только молча
поглаживал свои знаменитые усы и продолжал заниматьсЯ своим делом. ‹ишь
когда издевательства переходили все пределы, например, когда ему к узлу
волос на макушке прицеплЯли клочки бумаги или привЯзывали к ножнам его
меча соломенные дзори, тогда он странно морщил лицо - то ли от плача, то
ли от смеха - и говорил:
- —то уж вы, право, нельзЯ же так...
’е, кто видел его лицо или слышал его голос, ощущали вдруг укол
жалости. (ќто была жалость не к одному только красноносому гои, она
относилась к кому-то, кого они совсем не знали, - ко многим людЯм, которые
скрывались за его лицом и голосом и упрекали их за бессердечие.) ќто
чувство, каким бы смутным оно ни было, проникало на мгновение им в самое
сердце. Џравда, мало было таких, у кого оно сохранЯлось хоть
сколько-нибудь долго. € среди этих немногих был один рЯдовой самурай,
совсем молодой человек, приехавший из провинции ’амба. “ него на верхней
губе еще только-только начали пробиватьсЯ мЯгкие усики. Љонечно, вначале
он тоже вместе со всеми безо всЯкой причины презирал красноносого гои. Ќо
как-то однажды он услыхал голос, говоривший: "—то уж вы, право, нельзЯ же
так..." € с тех пор эти слова не шли у него из головы. ѓои в его глазах
стал совсем другой личностью. ‚ испитой, серой, тупой физиономии он увидел
тоже —еловека, страдающего под гнетом общества. € всЯкий раз, когда он
думал о гои, ему представлЯлось, будто все в мире вдруг выставило напоказ
свою изначальную подлость. € в то же времЯ представлЯлось ему, будто
обмороженный красный нос и реденькие усы ЯвлЯют душе его некое утешение...
Ќо так обстоЯло дело с одним-единственным человеком. ‡а этим
исключением гои окружало всеобщее презрение, и он жил поистине собачьей
жизнью. Ќачать с того, что он не имел никакой приличной одежды. “ него
были один-единственный серо-голубой суйкан и одна-единственнаЯ пара штанов
сасинуки того же цвета, однако вылинЯло все это до такой степени, что
определить первоначальный цвет было уже невозможно. ‘уйкан еще держалсЯ, у
него только слегка обвисли плечи и странную расцветку принЯли шнуры и
вышивка, только и всего, но вот что касаетсЯ штанов, то на коленЯх они
были в беспримерно плачевном состоЯнии. ѓои не носил нижних хакама, сквозь
дыры проглЯдывали худые ноги, и вид его вызывал брезгливость не только у
злых обитателей казармы: словно смотришь на тощего быка, влачащего телегу
с тощим дворЯнином. Њеч он имел тоже до крайности подержанный: рукоЯть
едва держалась, лак на ножнах весь облупилсЯ. € недаром, когда он плелсЯ
по улице со своим красным носом, на своих кривых ногах, волоча соломенные
дзори, горбЯсь еще более обычного под холодным зимним небом и бросаЯ по
сторонам просительные взглЯды, все задевали и дразнили его. „аже уличные
разносчики, бывало и такое.
Ћднажды, проходЯ по улице ‘андзе в сторону парка ‘инсэн, гои заметил
у обочины толпу ребЯтишек. ‚олчок запускают, что ли, подумал он и подошел
посмотреть. Ћказалось, что мальчишки поймали бродЯчую собачонку, накинули
ей петлю на шею и истЯзают ее. ђобкому гои не было чуждо сострадание, но
до той поры он никогда не пыталсЯ воплотить его в действие. Ќа этот раз,
однако, он набралсЯ смелости, потому что перед ним были всего лишь дети.
Ќе без труда изобразив на своем лице улыбку, он похлопал старшего из
мальчишек по плечу и сказал:
- Ћтпустили бы вы ее, собаке ведь тоже больно...
Њальчишка, обернувшись, поднЯл глаза и презрительно на него
уставилсЯ. Ћн глЯдел на гои совершенно так же, как управитель в казармах,
когда гои не мог взЯть в толк его указаний. Ћн отступил на шаг и,
высокомерно оттопырив губу, сказал:
- ЋбойдемсЯ без твоих советов. Џроваливай, красноносый.
ѓои почувствовал, будто эти слова ударили его по лицу. Ќо вовсе не
потому, что он был оскорблен и рассердилсЯ. Ќет, просто он устыдилсЯ того,
что вмешалсЯ не в свое дело и тем себЯ унизил. —тобы скрыть неловкость, он
вымученно улыбнулсЯ и, не сказав ни слова, пошел дальше по направлению к
парку ‘инсэн. Њальчишки, вставши плечом к плечу, строили ему вслед рожи и
высовывали Языки. Ћн этого, конечно, не видел. Ђ если бы и видел, что это
могло значить длЯ лишенного самолюбиЯ гои!
Ќо было бы ошибкой утверждать, будто у героЯ нашего рассказа, у этого
человека, рожденного длЯ всеобщего презрениЯ, не было никаких желаний. ‚от
уже несколько лет он питал необыкновенную приверженность к бататовой каше.
—то такое бататоваЯ каша? ‘ладкий горный батат кладут в горшок, заливают
виноградным сиропом и варЯт, пока он не разваритсЯ в кашицу. ‚ свое времЯ
это считалось превосходным кушаньем, его подавали даже к августейшему
столу. ‘ледовательно, в рот человека такого званиЯ, как гои, оно могло
попасть разве что раз в год, на каком-нибудь ежегодном приеме. € даже в
этих случаЯх попадало весьма немного, только смазать глотку. € поесть до
отвала бататовой каши было давней и заветной мечтой нашего гои. Љонечно,
мечтой этой он ни с кем не делилсЯ. „а что говорить, он и сам, наверное,
не вполне отчетливо сознавал, что всЯ его жизнь пронизана этим желанием. €
тем не менее можно смело утверждать, что жил он именно длЯ этого. ‹юди
иногда посвЯщают свою жизнь таким желаниЯм, о которых не знают, можно их
удовлетворить или нельзЯ. ’от же, кто смеетсЯ над подобными причудами, -
просто ничего не понимает в человеческой природе.
Љак это ни странно, мечта гои "нажратьсЯ бататовой каши"
осуществилась с неожиданной легкостью. —тобы рассказать о том, как это
произошло, и написана повесть "ЃататоваЯ каша".

Љак-то второго ЯнварЯ в резиденции Њотоцунэ состоЯлсЯ ежегодный
прием. (…жегодный прием - это большое пиршество, которое устраивает
регент, первый советник императора, в тот же день, когда даетсЯ
благодарственный банкет в честь императрицы и наследника. Ќа ежегодный
прием приглашаютсЯ все дворЯне, от министров и ниже, и он почти не
отличаетсЯ от храмовых пиров.) ѓои в числе прочих самураев угощалсЯ тем,
что оставалось на блюдах после высоких гостей. ‚ те времена еще не было
обыкновениЯ отдавать остатки челЯди, и их поедали, собравшись в одном
помещении, самураи-дружинники. ’аким образом, они как бы участвовали в
пиршестве, однако, поскольку дело происходило в старину, количество
закусок не соответствовало аппетитам. Ђ подавали рисовые лепешки, пончики
в масле, мидии на пару, сушеное птичье мЯсо, мальгу из “дзи, карпов из
Ћми, струганого окунЯ, лососЯ, фаршированного икрой, жареных осьминогов,
омаров, мандарины большие и малые, хурму на вертеле и многое другое. Ѓыла
там и бататоваЯ каша. ѓои каждый год надеЯлсЯ, что ему удастсЯ всласть
наестьсЯ бататовой каши. Ќо народу всегда было много, и ему почти ничего
не доставалось. Ќа этот же раз ее было особенно мало. € потому казалось
ему, что она должна быть особенно вкусной. Џристально глЯдЯ на
опустошенные миски, он стер ладонью каплю, застрЯвшую в усах, и
проговорил, ни к кому не обращаЯсь:
- •отел бы Я знать, придетсЯ ли мне когда-нибудь поесть ее вволю? - €
со вздохом добавил: - „а где там, простого самураЯ бататовой кашей не
кормЯт...
…два он произнес эти слова, как кто-то расхохоталсЯ. ќто был
непринужденный грубый хохот воина. ѓои поднЯл голову и робко взглЯнул.
‘меЯлсЯ ’осихито ”удзивара, телохранитель Њотоцунэ, сын ’окунаги, министра
по делам подданных, мощный, широкоплечий мужчина огромного роста. Ћн грыз
вареные каштаны и запивал их черным сакэ. Ѓыл он уже изрЯдно пьЯн.
- Ђ жаль, право, - заЯвил он насмешливо и презрительно, увидев, что
гои поднЯл голову. - ‚прочем, если хочешь, ’осихито накормит тебЯ до
отвала.
‡атравленный пес не сразу хватает брошенную ему кость. ‘ обычной
своей непонЯтной гримасой - то ли плача, то ли смеха - гои переводил глаза
с пустой миски на лицо ’осихито и снова на пустую миску.
- Ќу что, хочешь?
ѓои молчал.
- Ќу так что же?
ѓои молчал. Ћн вдруг ощутил, что все взглЯды устремлены на него.
‘тоит ему ответить, и на него градом обрушатсЯ насмешки. Ћн даже понимал,
что издеватьсЯ над ним будут в любом случае, каким бы ни был ответ. Ћн
колебалсЯ. ‚ероЯтно, он переводил бы глаза с миски на ’осихито и обратно
до бесконечности, но ’осихито произнес скучающим тоном:
- …сли не хочешь, так и скажи.
€, услыхав это, гои взволнованно ответил:
- „а нет же... Џокорнейше вас благодарю.
‚се слушавшие этот разговор разразились смехом. Љто-то передразнил
ответ: "„а нет же, покорнейше вас благодарю". ‚ысокие и круглые
самурайские шапки разом всколыхнулись в такт раскатам хохота, словно
волны, над чашами и корзинками с оранжевой, желтой, коричневой, красной
снедью. ‚еселее и громче всех гоготал сам ’осихито.
- Ќу, раз так, приглашаю тебЯ к себе, - проговорил он. ”изиономиЯ его
при этом сморщилась, потому что рвущийсЯ наружу смех столкнулсЯ в его
горле с только что выпитой водкой. - ‹адно, так тому и быть...
- Џокорнейше благодарю, - повторил гои, заикаЯсь и краснеЯ.
€, разумеетсЯ, все снова захохотали. —то же касаетсЯ ’осихито,
который только и стремилсЯ привлечь всеобщее внимание, то он гоготал еще
громче прежнего, и плечи его трЯслись от смеха. ќтот северный варвар
признавал в жизни только два способа времЯпрепровождениЯ. Џервый -
наливатьсЯ сакэ, второй - хохотать.
Љ счастью, очень скоро все перестали о них говорить. Ќе знаю уж, в
чем тут дело. ‘корее всего, остальной компании не понравилось, что
внимание общества привлечено к какому-то красноносому гои. ‚о всЯком
случае, тема беседы изменилась, а поскольку сакэ и закусок осталось
маловато, общий интерес привлекло сообщение о том, как некий оруженосец
пыталсЯ сесть на конЯ, влезши второпЯх обеими ногами в одну штанину своих
мукабаки. ’олько гои, по-видимому, не слыхал ничего. Ќаверное, все мысли
его были занЯты двумЯ словами: бататоваЯ каша. Џеред ним стоЯл жареный
фазан, но он не брал палочек. …го чаша была наполнена черным сакэ, но он к
ней не прикасалсЯ. Ћн сидел неподвижно, положив руки на колени, и все его
лицо, вплоть до корней волос, тронутых сединой, пылало наивным румЯнцем от
волнениЯ, словно у девицы на смотринах. Ћн сидел, забыв о времени,
уставившись на черную лакированную миску из-под бататовой каши, и
бессмысленно улыбалсЯ...

Ћднажды утром, спустЯ несколько дней, по дороге в Ђватагути вдоль
реки Љамогава неторопливо ехали два всадника. Ћдин, при длинном богатом
мече, черноусый красавец с роскошными кудрЯми, был в плотной голубой
каригину и в того же цвета хакама. „ругой, самурай лет сорока, с мокрым
красным носом, был в двух ватниках поверх обтрепанного суйкана, небрежно
подпоЯсан и вообще вид собой ЯвлЯл донельзЯ расхлЯбанный. ‚прочем, кони у
того и у другого были отличные, жеребцы-трехлетки, один буланый, другой
гнедой, добрые скакуны, так что проходившие по дороге торговцы вразнос и
самураи оборачивались и глЯдели им вслед. Џозади, не отставаЯ от
всадников, шли еще двое - очевидно, оруженосец и слуга. Ќет необходимости
подсказывать читателю, что всадниками были ’осихито и гои.
‘тоЯла зима, однако день выдалсЯ тихий и Ясный, и ни малейший ветерок
не шевелил стебли пожухлой полыни по берегам речки, бежавшей меж угрюмых
камней на белой равнине. †идкий, как масло, солнечный свет озарЯл
безлистные ветви низеньких ив, и на дороге отчетливо выделЯлись даже тени
трЯсогузок, вертевших хвостами на верхушках деревьев. Ќад темной зеленью
холмов •игасиЯмы округло вздымались горы •иэй, похожие на волны
заиндевевшего бархата. ‚садники ехали медленно, не прикасаЯсь к плеткам, и
перламутроваЯ инкрустациЯ их седел блестела на солнце.
- Џозволительно ли будет спросить, куда мы направлЯемсЯ? - произнес
гои, дергаЯ повод неумелой рукой.
- ‘коро приедем, - ответил ’осихито. - ќто ближе, чем ты полагаешь.
- ‡начит, это Ђватагути?
- Ћчень даже может быть...
‡аманиваЯ сегоднЯ утром гои, ’осихито объЯвил, что они поедут в
направлении •игасиЯмы, потому что там-де есть горЯчий источник.
Љрасноносый гои принЯл это за чистую монету. Ћн давно не мылсЯ в бане, и
тело его невыносимо чесалось. “гоститьсЯ бататовой кашей да вдобавок еще
помытьсЯ горЯчей водой - чего еще оставалось желать? ’олько об этом он и
мечтал, трЯсЯсь на буланом жеребце, сменном коне ’осихито. Ћднако они
проезжали одну деревню за другой, а ’осихито и не думал останавливатьсЯ.
Њежду тем они миновали Ђватагути.
- ‡начит, это не в Ђватагути?
- Џотерпи еще немного, - отозвалсЯ ’осихито, усмехаЯсь.
Ћн продолжал ехать как ни в чем не бывало и только отвернулсЯ, чтобы
не видеть лица гои. •ижины по сторонам дороги попадались все реже, на
просторных зимних полЯх виднелись только вороны, добывающие себе корм, и
тусклой голубизной отливал вдали снег, сохранившийсЯ в тени гор. Ќебо было
Ясное, острые верхушки желтинника вонзались в него так, что болели глаза,
и от этого почему-то было особенно зЯбко.
- ‡начит, это где-нибудь неподалеку от џмасина?
- џмасина - вон она. Ќет, это еще немного подальше.
„ействительно, вот и џмасину они проехали. „а что џмасина. Ќезаметно
оставили позади ‘экиЯму, а там солнце перевалило за полдень, и они
подъехали к храму Њиидэра. ‚ храме у ’осихито оказалсЯ приЯтель-монах.
‡ашли к монаху, отобедали у него, а по окончании трапезы снова
взгромоздились на коней и пустились в дорогу. ’еперь их путь, в отличие от
прежнего, лежал через совершенно уже пустынную местность. Ђ надо сказать,
что в те времена повсюду рыскали шайки разбойников... ѓои, совсем
сгорбившись, заглЯнул ’осихито в лицо и осведомилсЯ:
- Ќам далеко еще?
’осихито улыбнулсЯ. ’ак улыбаетсЯ взрослому мальчишка, которого
уличили в проказливой шалости. “ кончика носа собираютсЯ морщины, мускулы
вокруг глаз растЯгиваютсЯ, и кажетсЯ, будто он готов разразитьсЯ смехом,
но не решаетсЯ.
- ѓоворЯ по правде, Я вознамерилсЯ отвезти тебЯ к себе в –уругу, -
произнес наконец ’осихито и, рассмеЯвшись, указал плетью куда-то вдаль.
’ам ослепительно сверкнуло под лучами солнца озеро Ћми.
ѓои растерЯлсЯ.
- ‚ы изволили сказать - в –уругу? ’у, что в провинции ќтидзэн? ’у
самую?
Ћн уже слышал сегоднЯ, что ’осихито, ставши зЯтем цуругского Ђрихито
”удзивары, большею частью живет в –уруге. Ћднако до сего момента ему и в
голову не приходило, что ’осихито потащит его туда. Џрежде всего, разве
возможно благополучно добратьсЯ до провинции ќтидзэн, лежащей за многими
горами и реками, вот так - вдвоем, в сопровождении всего лишь двух слуг?
„а еще в такие времена, когда повсеместно ходЯт слухи о несчастных
путниках, убитых разбойниками?.. ѓои умолЯюще поглЯдел на ’осихито.
- „а как же это так? - проговорил он. - џ думал, что надо ехать до
•игасиЯмы, а оказалось, что едем до џмасины. „оехали до џмасины, а
оказалось, что надо в Њиидэру... € вот теперь вы говорите, что надо в
–уругу, в провинцию ќтидзэн... Љак же так... если бы вы хоть сразу
сказали, а то потащили с собой, как холопа какого-нибудь... ‚ –уругу, это
же нелепо...
ѓои едва не плакал. …сли бы надежда "нажратьсЯ бататовой каши" не
возбудила его смелости, он, вероЯтно, тут же оставил бы ’осихито и
повернул обратно в Љиото. ’осихито же, видЯ его смЯтение, слегка сдвинул
брови и насмешливо сказал:
- ђаз с тобой ’осихито, считай, что с тобой тысЯча человек. Ќе
беспокойсЯ, ничего не случитсЯ в дороге.
‡атем он подозвал оруженосца, принЯл от него колчан и повесил за
спину, взЯл у него лук, блестевший черным лаком, и положил перед собой
поперек седла, тронул конЯ и поехал вперед. ‹ишенному самолюбиЯ гои ничего
не оставалось, кроме как подчинитьсЯ воле ’осихито. ЃоЯзливо поглЯдываЯ на
пустынные просторы окрест себЯ, он бормотал полузабытую сутру "Љаннон-ке",
красный нос его почти касалсЯ луки седла, и он однообразно раскачивалсЯ в
такт шагам своей нерезвой лошади.
ђавнина, эхом отдающаЯ стук копыт, была покрыта зарослЯми желтого
мисканта. ’ам и сЯм виднелись лужи, в них холодно отражалось голубое небо,
и потому никак не верилось, что они покроютсЯ льдом в этот зимний вечер.
‚дали тЯнулсЯ горный хребет, солнце стоЯло позади него, и он представлЯлсЯ
длинной темно-лиловой тенью, где не было уже заметно обычного сверканиЯ
нестаЯвшего снега. ‚прочем, унылые кущи мисканта то и дело скрывали эту
картину от глаз путешественников... ‚друг ’осихито, повернувшись к гои,
живо сказал:
- Ђ вот и подходЯщий посыльный нашелсЯ! ‘ейчас Я передам с ним
поручение в –уругу.
ѓои не понЯл, что имеет в виду ’осихито. Ћн со страхом поглЯдел в ту
сторону, куда ’осихито указывал своим луком, но по-прежнему нигде не было
видно ни одного человека. ’олько одна лисица лениво пробиралась через
густую лозу, отсвечиваЯ теплым цветом шубки на закатном солнце. ‚ тот
момент, когда он ее заметил, она испуганно подпрыгнула и бросилась бежать
- это ’осихито, взмахнув плеткой, пустил к ней вскачь своего конЯ. ѓои,
забыв обо всем, помчалсЯ следом. ‘луги, конечно, тоже не задержались.
Ќекоторое времЯ равнина оглашалась дробным стуком копыт по камнЯм, наконец
’осихито остановилсЯ. ‹исица была уже поймана. Ћн держал ее за задние
лапы, и она висела вниз головой у его седла. ‚ероЯтно, он гнал ее до тех
пор, пока она могла бежать, а затем догнал и схватил. ѓои, возбужденно
вытираЯ пот, выступивший в реденьких усах, подъехал к нему.
- Ќу, лиса, слушай менЯ хорошенько! - нарочито напыщенным тоном
произнес ’осихито, поднЯв лису перед своими глазами. - Ќынче же ночью
ЯвишьсЯ ты в поместье цуругского ’осихито и скажешь там так: "’осихито
вознамерилсЯ вдруг пригласить к себе гостЯ. ‡автра к часу ‡меи выслать ему
навстречу в ’акасиму людей, да с ними пригнать двух коней под седлами".
‡апомнила?
‘ последним словом он разок встрЯхнул лису и зашвырнул ее далеко в
заросли кустарника. ‘луги, к тому времени уже нагнавшие их, с хохотом
захлопали в ладоши и заорали ей вслед: "Џошла! Џошла!" ‡верек, мелькаЯ
шкурой цвета опавших листьев, удирал со всех ног, не разбираЯ дороги среди
камней и корней деревьев. ‘ того места, где стоЯли люди, все было видно
как на ладони, потому что как раз отсюда равнина начинала плавно
понижатьсЯ и переходила в русло высохшей реки.
- Ћтменный посланец, - проговорил гои.
Ћн с наивным восхищением и благоговением взирал снизу вверх на лицо
этого дикого воина, который даже лисицу обводит вокруг пальца. Ћ том, в
чем состоит разница между ним и ’осихито, он не имел времени подумать. Ћн
только отчетливо ощущал, что пределы, в которых властвует волЯ ’осихито,
очень широки и его собственнаЯ волЯ тоже теперь заключена в них и свободна
лишь постольку, поскольку это допускает волЯ ’осихито... ‹есть в таких
обстоЯтельствах рождаетсЯ, видимо, совершенно естественным образом. €
впредь, даже отмечаЯ в поведении красноносого гои шутовские черты, не
следует только из-за них опрометчиво сомневатьсЯ в характере этого
человека.
ЋтброшеннаЯ лисица кубарем сбежала вниз по склону, ловко
проскользнула между камнЯми через русло пересохшей реки и по диагонали
вынеслась на противоположный склон. Ќа бегу она обернулась. ‘амураи,
поймавшие ее, все еще возвышались на своих конЯх на гребне далекого
склона. Ћни казались маленькими, не больше чем в палец величиной. Ћсобенно
отчетливо были видны гнедой и буланый: облитые вечерним солнцем, они были
словно нарисованы в морозном воздухе.
‹исица оглЯнулась снова и вихрем понеслась сквозь заросли сухой
травы.

Љак и предполагалось, на следующий день в час ‡меи путники подъехали
к ’акасиме. ќто была тихаЯ деревушка у вод озера Ѓива, несколько
соломенных крыш, разбросанных там и сЯм под хмурым, не таким, как вчера,
заволоченным тучами небом. ‚ просветы между соснами, росшими на берегу,
холодно глЯдела похожаЯ на неотполированное зеркало поверхность озера,
покрытаЯ легкой пепельной рЯбью. ’ут ’осихито обернулсЯ к гои и сказал:
- ‚зглЯни туда. Ќас встречают мои люди.
ѓои взглЯнул - действительно, между соснами с берега к ним спешили
двадцать-тридцать человек верховых и пеших, с развевающимисЯ на зимнем
ветру рукавами, ведЯ в поводу двух коней под седлами. Ћстановившись на
должном расстоЯнии, верховые торопливо сошли с коней, пешие почтительно
склонились у обочины, и все стали с благоговением ожидать приближениЯ
’осихито.
- џ вижу, лиса выполнила ваше поручение.
- “ этого животного натура оборотнЯ, выполнить такое поручение длЯ
нее раз плюнуть.
’ак, разговариваЯ, ’осихито и гои подъехали к ожидающей челЯди.
- ‘тремЯнные! - произнес ’осихито.
Џочтительно склонившиесЯ люди торопливо вскочили и взЯли коней под
уздцы. ‚се вдруг сразу возликовали.
’осихито и гои сошли на землю. …два они уселись на меховую подстилку,
как перед лицом ’осихито встал седой слуга в коричневом суйкане и сказал:
- ‘транное дело приключилось вчера вечером.
- —то такое? - лениво осведомилсЯ ’осихито, передаваЯ гои поднесенные
слугами Ящички вариго с закусками и бамбуковые флЯги.
- Џозвольте доложить. ‚чера вечером в час Џса госпожа неожиданно
потерЯла сознание. ‚ беспамЯтстве она сказала: "џ - лиса из ‘акамото.
Џриблизьтесь и хорошенько слушайте, Я передаю вам то, что сказал сегоднЯ
господин". Љогда все собрались, госпожа соизволила сказать такие слова:
"ѓосподин вознамерилсЯ вдруг пригласить к себе гостЯ. ‡автра к часу ‡меи
вышлите ему навстречу в ’акасиму людей, да с ними пригоните двух коней под
седлами".
- ќто поистине странное дело, - согласилсЯ гои, чтобы доставить
удовольствие господину и слуге, а сам переводил зоркий взглЯд с одного на
другого.
- ќто еще не все, что соизволила сказать госпожа. Џосле этого она
устрашающе затрЯслась, закричала: "Ќе опоздайте, иначе господин изгонит
менЯ из родового дома!" - а затем безутешно заплакала.
- —то же было дальше?
- „альше она погрузилась в сон. Љогда мы выезжали, она еще не
изволила пробудитьсЯ.
- Љаково? - с торжеством произнес ’осихито, обернувшись к гои, когда
слуга замолчал. - „аже звери служат ’осихито!
- ЋстаетсЯ только подивитьсЯ, - отозвалсЯ гои, склонив голову и
почесываЯ свой красный нос. ‡атем, изобразив на своем лице крайнее
изумление, он застыл с раскрытым ртом. ‚ усах его застрЯли капли сакэ.

Џрошел день, и наступила ночь. ѓои лежал без сна в одном из помещений
усадьбы ’осихито, уставЯсь невидЯщим взглЯдом на огонек светильника. ‚
душе его одно за другим проплывали впечатлениЯ вечера накануне - ЊацуЯма,
Ћгава, Љарэно, которые они проезжали на пути сюда, болтаЯ и смеЯсь, запахи
трав, древесной листвы, камней, дыма костров, на которых жгли прошлогоднюю
ботву; и чувство огромного облегчениЯ, когда они подъехали наконец к
усадьбе и сквозь вечерний туман он увидел красное пламЯ углей в длинных
Ящиках. ‘ейчас, в постели, обо всем этом думалось как о чем-то далеком и
давнем. ѓои с наслаждением вытЯнул ноги под желтым теплым плащом и
мысленным взором задумчиво обозрел свое нынешнее положение.
Џод нарЯдным плащом на нем были два подбитых ватой кимоно из
блестЯщего шелка, одолженные ’осихито. ‚ одной этой одежде так тепло, что
можно даже, пожалуй, вспотеть. Ђ тут еще поддает жару сакэ, в изобилии
выпитое за ужином. ’ам, прЯмо за ставней у изголовьЯ, раскинулсЯ широкий
двор, весь блестЯщий от инеЯ, но в таком вот блаженном состоЯнии это не
страшно. ЋгромнаЯ разница по сравнению с теми временами, скажем, когда он
был в Љиото учеником самураЯ. € все же в душе нашего гои зрело какое-то
несообразное беспокойство. ‚о-первых, времЯ тЯнулось слишком медленно. Ђ с
другой стороны, он чувствовал себЯ так, словно ему вовсе не хочетсЯ, чтобы
рассвет - и час наслаждениЯ бататовой кашей - наступил поскорее. € в
столкновении этих противоречивых чувств возбуждение, овладевшее им из-за
резкой перемены обстановки, улеглось, застыло, под стать сегоднЯшней
погоде. ‚се это, вместе взЯтое, мешало ему и отнимало надежду на то, что
даже вожделенное тепло даст ему возможность заснуть.
€ тут во дворе раздалсЯ громовой голос. ‘удЯ по всему, голос
принадлежал тому самому седому слуге, который встречал их давеча на
середине пути. ќтот сухой голос, потому ли, что он звучал на морозе, был
страшен, и гои казалось, будто каждое слово отдаетсЯ у него в костЯх
порывами ледЯного ветра.
- ‘лушать менЯ, холопы! ‚о исполнение воли господина пусть каждый
принесет сюда завтра утром к часу ‡айца по мешку горных бататов в три сун
толщиной и в пЯть сЯку длиной! Ќе забудьте! Љ часу ‡айца!
Ћн повторил это несколько раз, а затем замолк, и снаружи снова вдруг
воцарилась зимнЯЯ ночь. ‚ тишине было слышно, как шипит масло в
светильнике. ’репетал огонек, похожий на ленточку красного шелка. ѓои
зевнул, пожевал губами и снова погрузилсЯ в бессвЯзные думы. ѓорные бататы
было велено принести, конечно, длЯ бататовой каши... …два он подумал об
этом, как в душу его опЯть вернулось беспокойное чувство, о котором он
забыл, прислушиваЯсь к голосу во дворе. ‘ еще большей силой, нежели
раньше, ощутил он, как ему хочетсЯ по возможности оттЯнуть угощение
бататовой кашей, и это ощущение зловеще укрепилось в его сознании. ’ак
легко ЯвилсЯ ему случай "нажратьсЯ бататовой каши", но терпеливое ожидание
в течение стольких лет казалось теперь совершенно бессмысленным. Љогда
можешь поесть, тогда вдруг возникает какое-либо тому препЯтствие, а когда
не можешь, это препЯтствие исчезает, и теперь хочетсЯ, чтобы всЯ процедура
угощениЯ, которого наконец дождалсЯ, прошла как-нибудь благополучно... ќти
мысли, подобно волчку, неотвЯзно кружились в голове у гои, пока,
истомленный усталостью, он не заснул внезапно мертвым сном.
Џроснувшись на следующее утро, он сразу вспомнил о горных бататах,
торопливо поднЯл штору и выглЯнул наружу. ‚идимо, он проспал и час ‡айца
прошел уже давно. ‚о дворе на длинных циновках горой громоздились до самой
крыши несколько тысЯч предметов, похожих на закругленные бревна.
ЏриглЯдевшись, он понЯл, что все это - невероЯтно громадные горные бататы
толщиной в три сун и длиной в пЯть сЯку.
ЏротираЯ заспанные глаза, он с изумлением, почти с ужасом тупо взирал
на то, что делаетсЯ во дворе. Џовсюду на заново сколоченных козлах стоЯли
рЯдами по пЯть-шесть больших котлов, вокруг которых суетились десЯтки
женщин подлого званиЯ в белых одеждах. Ћни готовились к приготовлению
бататовой каши - одни разжигали огонь, другие выгребали золу, третьи,
черпаЯ новенькими деревЯнными кадушками, заливали в котлы виноградный
сироп, и все мельтешили так, что в глазах рЯбило. „ым из-под котлов и пар
от сиропа смешивались с утренним туманом, еще не успевшим рассеЯтьсЯ, и
весь двор скоро заволокло серой мглой, и в этой мгле выделЯлось Яркими
красными пЯтнами только Яростно бьющее под котлами пламЯ. ‚се, что видели
глаза, все, что слышали уши, ЯвлЯло собой сцену страшного переполоха не то
на поле боЯ, не то на пожаре. ѓои с особенной Ясностью мысли подумал о
том, что вот эти гигантские бататы в этих гигантских котлах превратЯтсЯ в
бататовую кашу. € еще он подумал о том, что тащилсЯ из Љиото сюда, в
–уругу, в далекую провинцию ќтидзэн, специально длЯ того, чтобы есть эту
самую бататовую кашу. € чем больше он думал, тем тоскливее ему
становилось. „остойный состраданиЯ аппетит нашего гои к этому времени уже
уменьшилсЯ наполовину.
—ерез час гои сидел за завтраком вместе с ’осихито и его тестем
Ђрихито. Џеред ним стоЯл один-единственный серебрЯный котелок, но котелок
этот был до краев наполнен изобильной, словно море, бататовой кашей. ѓои
только недавно видел, как несколько десЯтков молодых парней, ловко
действуЯ тесаками, искрошили один за другим всю гору бататов,
громоздившихсЯ до самой крыши. Ћн видел, как служанки, суетливо бегаЯ взад
и вперед, свалили искрошенные бататы в котлы до последнего кусочка. Ћн
видел, наконец, когда на циновках не осталось ни одного батата, как из
котлов поплыли, изгибаЯсь, в Ясное утреннее небо столбы горЯчего пара,
напитанные запахами бататов и виноградного сиропа. Ћн видел все это своими
глазами, и ничего удивительного не было в том, что теперь, сидЯ перед
полным котелком и еще не прикоснувшись к нему, он уже чувствовал себЯ
сытым... Ћн неловко вытер со лба пот.
- ’ебе не приходилось поесть всласть бататовой каши, - произнес
Ђрихито. - Џриступай же без стеснениЯ.
Ћн повернулсЯ к мальчикам-слугам, и по его приказу на столе поЯвилось
еще несколько серебрЯных котелков. € все они до краев были наполнены
бататовой кашей. ѓои зажмурилсЯ, его красный нос покраснел еще сильнее, и
он, погрузив в кашу глинЯный черпак, через силу одолел половину котелка.
’осихито пододвинул ему полный котелок и сказал, безжалостно смеЯсь:
- Ћтец же сказал тебе. ‚алЯй, не стеснЯйсЯ.
ѓои понЯл, что дело плохо. ѓоворить о стеснении не приходилось, он с
самого начала видеть не мог этой каши. Џоловину котелка он, превозмогаЯ
себЯ, кое-как одолел. Ђ дальше выхода не было. …сли он съест еще хоть
немного, то все попрет из глотки обратно, а если он откажетсЯ, то потерЯет
расположение ’осихито и Ђрихито. ѓои снова зажмурилсЯ и проглотил примерно
треть оставшейсЯ половины. Ѓольше он не мог проглотить ни капли.
- Џокорно благодарю, - пробормотал он в смЯтении. - џ уже наелсЯ
досыта... Ќе могу больше, покорно благодарю.
“ него был жалкий вид, на его усах и на кончике носа, как будто в
разгар лета, висели крупные капли пота.
- ’ы ел еще мало, - произнес Ђрихито и добавил, обращаЯсь к слугам: -
ѓость, как видно, стеснЯетсЯ. —то же вы стоите?
‘луги по приказу Ђрихито взЯлись было за черпаки, чтобы набрать каши
из полного котелка, но гои, замахав руками, словно отгонЯЯ мух, стал
униженно отказыватьсЯ.
- Ќет-нет, уже довольно, - бормотал он. - Ћчень извинЯюсь, но мне уже
достаточно...
‚ероЯтно, Ђрихито продолжал бы настоЯтельно потчевать гои, но в это
времЯ ’осихито вдруг указал на крышу дома напротив и сказал: "Ћго,
глЯдите-ка!" € это, к счастью, отвлекло всеобщее внимание. ‚се посмотрели.
Љрыша была залита лучами утреннего солнца. € там, купаЯ глЯнцевитый мех в
этом ослепительном свете, восседал некий зверек. ’а самаЯ лиса из
‘акамото, которую поймал позавчера на сухих пустошах ’осихито.
- ‹иса тоже пожаловала отведать бататовой каши, - сказал ’осихито. -
ќй, кто там, дайте пожрать этой твари!
Џриказ был немедленно выполнен. ‹иса спрыгнула с крыши и тут же во
дворе принЯла участие в угощении.
“ставЯсь на лису, лакающую бататовую кашу, гои с грустью и умилением
мысленно оглЯнулсЯ на себЯ самого, каким он был до приезда сюда. ќто был
он, над кем потешались многие самураи. ќто был он, кого даже уличные
мальчишки обзывали красноносым. ќто был он, одинокий человечек в выцветшем
суйкане и драных хакама, кто уныло, как бездомный пес, слонЯлсЯ по улице
‘удзаку. € все же это был он, счастливый гои, лелеЯвший мечту поесть
всласть бататовой каши... Ћт сознаниЯ, что больше никогда в жизни он не
возьмет в рот эту бататовую кашу, на него снизошло успокоение, и он
ощутил, как высыхает на нем пот и высохла даже каплЯ на кончике носа. Џо
утрам в –уруге солнечно, однако ветер пробирает до костей. ѓои торопливо
схватилсЯ за нос и громко чихнул в серебрЯный котелок.
Last-modified: Tue, 20 Jun 2000 13:45:38 GMT
Ћцените этот текст: