
     џ поправил рюкзак и сказал:  "Ѓлагодарю за  проводы. Њожет быть, мы еще
увидимсЯ с вами на пути."  Џотом Я проложил себе дорогу до берега и собралсЯ
вброд переходить реку. џ не оглЯдывалсЯ,  но слышал, что ќнни  плескаетсЯ за
мной,  а  кто-то  крикнул:  "‘частливых  рельсов!" Љ тому времени, когда  мы
достигли  другого  берега,  все  разошлись,  кроме  Ѓобби  ”орстадта  и  его
подружки,  а  они  снова  уселись  в  позу,  как  до  менЯ,  разговариваЯ  и
жестикулируЯ - ќнни и Я уже  были закрытой  темой в  записных книжках Ѓобби.
ѓоворЯ  по правде,  Я чувствовал  то же  самое относительно ‡а-—ертой. ‹юди,
которых  Я встретил здесь, превратились  в  воспоминаниЯ,  и мысленно  Я уже
перешел  через  ‘тену.  „ерево  с  его  многоэтажной кроной и кельЯми, с его
темными поблескивающими  ветвЯми, снова выглЯдело руиной, и Я догадалсЯ, что
по-настоЯщему она всегда руиной и было.


        x x x
     џ наполовину ожидал, что джунгли попробуют помешать нашему отправлению,
направив на нас  легионы жуков, змей  и всего  прочего,  чего  только  можно
наслать на нас; однако путей  мы  достигли  без происшествий.  —ерный  поезд
дожидалсЯ,  загнувшись  вокруг  подножьЯ   зеленого  холма.  Њолодой  поезд,
сверкающий, без рубцов. џ  надеЯлсЯ поехать на поезде  ‘анта  Љлауса - Я  по
крайней мере бы знал, что он сможет доехать. Њы  забрались в один из вагонов
и меньше чем через пЯть минут покатили.
     Њне хотелось  бы громогласно  рассказать вам  о путешествии, потому что
оно заслуживает описаниЯ большого, Яркого и шумного, однако мир  не  пел мне
такую песню,  и Я  ограничусь своим обычным голосом. ‚се началось достаточно
ординарно.  ќнни продолжала  злитьсЯ на менЯ за принуждение,  но была  более
напугана, чем  зла, и  сидела, пришиваЯ заплатки на колени джинсов. џ следил
из дверей вагона за проносЯщимисЯ холмами, думаЯ, что, может быть, не стоило
втравливать в это  ќнни, что,  может  быть, милосерднее было просто уйти, не
проронив  ни слова. џ рад был снова оказатьсЯ  на  ходу. Њожет  быть, в этой
вселенной и нет ни  ритма, ни  резона, но  Я не мог согласитьсЯ  с  тем, что
кучка хобо попала ‡а-—ерту просто потому, что  они все провалились в  одну и
ту же трещину, и хотЯ Я  тоже  был испуган,  как  никогда раньше Я испытывал
восхищение. џ не просто разыскивал новое место, куда  просочитьсЯ, не просто
новый город, где Я мог бы суетитьсЯ и продавать по дешевке талоны экстренной
продовольственной  помощи  ради   крэка;   Я  ощущал   себЯ  исследователем,
авантюристом,  пронзающим  неведомое.  Њожет   быть,  это  настроение   было
фальшивым, дутым,  но уже  очень давно Я  не  воспринимал себЯ в таком Ясном
свете,  и  поэтому  не  желал  портить  ощущение слишком  глубоким  анализом
ситуации.
     џ попробовал заговорить с ќнни,  но до  этого она еще не дошла. ’ем  не
менее, когда мы отъехали примерно на милю, она подползла и  пристроилась под
моей рукой и так мы сидели добрый  час, пока поезд не начал выкручиватьсЯ из
холмов. ‚  провалы меж ними  мы видели,  что под высоким  солнцем разлеглась
желтовато-зеленаЯ равнина, а по ней рассыпаны Ярко-голубые пЯтна озер. Џение
ветра  в поезде  и ослепительный свет придавали всему надежду, как  и густой
запах гниющих болот, пока мы спускались на равнину. Ћна напоминала ту, что Я
пересек с Џисцинским, покинув Љламат-”оллс,  с небольшими островками твердой
почвы здесь и  там, на  которых росли деревьЯ, чьи  извитые стволы напомнили
мне пинии ЊонтерреЯ, но листьЯ  их  были  лентообразными, полощась на ветру,
словно вымпелы. Ќикаких следов жизни, хотЯ Я предполагал, что в озерах, да и
тех  протоках, что питают их, водитсЯ рыба. ‚ид  был радостный, но вскоре он
надоел, нескончаемаЯ панорама тростников, озер и корЯвых деревьев. Љазалось,
поезд  летит  мимо одной и той же  сцены, повторЯЯ  ее снова  и  снова. Ќаше
первоначальное  возбуждение  постепенно прошло, и  мы уселись  возле боковой
стенки  вагона,  поедаЯ сушеную рыбу  и  джунглеры, разговариваЯ, но  только
чуть-чуть, просто "Џередай  рыбу",  "•очешь воды?",  или "’ы  окей?". ‘корее
успокаивающий шум, чем разговор.
     ‚ полдень солнце припекло вагон и жара пробудила в нас ленивое желание.
Њы  занЯлись любовью  на расстеленных  спальных мешках, совершенно  отличным
образом от спортивного траханьЯ, которым  Я занималсЯ на поездах  в прошлом,
когда в дребезге вагонов  и  грохоте колес  тонул любой  человеческий  звук,
заставлЯЯ казатьсЯ, что весь шум свЯзан с грубой неумеренностью акта. ’ишина
нашего поезда,  нарушаемаЯ лишь ветром, поддерживала  нас, словно постель из
мЯгкого шума,  допускаЯ  нежность. Џотом  мы задремали, а  когда проснулись,
наступили сумерки, и горы впереди  выглЯдели значительно ближе,  их вершины,
словно дым битвы,  закрывали саваны темных облаков. џ прикинул, что в горах,
если поезд сохранит нынешний темп, мы окажемсЯ к утру, а  потом, может быть,
и  узнаем,  была  ли  это  добраЯ  идеЯ  или  всего  лишь  витиеватаЯ  форма
самоубийства. †ара спала,  воздух становилсЯ холоднее, но вагон, согреваемый
своей  золотистой  кровью,  держал нас  в относительном  уюте.  Њы набросили
одеЯла на плечи и, держась за руки, смотрели в двери.
     Љогда  наступили  плотные  сумерки,  далеко  на  равнине из  тростников
взлетело вверх нечто, показавшеесЯ стаей громадных неуклюжих птиц.  €х число
нарастало, пока они не закрыли значительный кусок неба. џ заметил, что поезд
прибавил скорость,  а  когда стаЯ приблизилась,  понЯл  почему. ‘отни черных
одеЯлоподобных  объектов,  их  поверхность   колеблетсЯ  под  ветром,  полет
неровный, мечущийсЯ,  с провалами  и скольжениЯми, чуть-чуть не дотЯгивающих
до откровенных  падений,  тем не  менее  они  непреклонно  двигались в  нашу
сторону. "Ћ  черт!", воскликнула ќнни и навалилась  на дверь, наглухо закрыв
ее.  џ  снова открыл  ее на пару дюймов, чтобы  видеть,  а она  сказала: "’ы
спЯтил!", и силой попыталась снова закрыть ее.
     "Ќам надо видеть, что происходит", сказал  Я. "Ќа случай, если придетсЯ
прыгать."
     "Џрыгать  в эту адскую дыру!", воскликнула она. "’акого быть не должно.
Ђ теперь закрой проклЯтую дверь!"
     џ все продолжал удерживать дверь, и она закричала: "—ерт побери, Ѓилли!
’ы  держишь дверь открытой, а  один  из них может напасть и прорватьсЯ к нам
внутрь! ’ы этого захотел?"
     "џ рискую. Ќо не хочу быть запертым."
     "Ђ у менЯ, что, и права высказатьсЯ уже  нет? ’ак, что ли?" Ћна врезала
мне прЯмо  по физиономии.  "„умаешь,  Я  отправилась в эту чертову  поездку,
чтобы  ты  мог мною  всюду  командовать? ’ебе  стоило лучше  подумать!"  Ћна
прицелилась и врезала мне еще раз, кулак пришелсЯ мне по скуле, и Я отступил
на пару шагов, ошеломленный ее свирепостью.
     "џ  тебЯ  не  боюсь!",  сказала она сгорбив плечи.  "џ не позволю собой
помыкать ни тебе, ни кому-то еще!"
     ѓлаза ее стрелЯли по мне, желваки ходили по скулам. Ћт ее  устрашенного
и устрашающего вида приглушилсЯ мой  собственный страх, и  Я сказал: "•очешь
закрыть, тогда закроем. џ только говорю,  если  вагон начнут  раздирать,  то
может нам лучше  бы знать, что происходит, чтобы можно было принЯть разумное
решение."
     "ђазумное? Ћ чем ты, к  черту, говоришь? …сли б  мы были  разумными, то
были бы сейчас ‡а-—ертой, а не сунулись подыхать в центре неизвестно чего."
     ‚агон вроде как вздохнул, потом дернулсЯ, потом  вздохнул  еще раз, уже
дольше, и  Я понЯл, что на  крыше устроилсЯ  бердслей и  раздирает ее. —ерез
мгновение дверь  рывком открылась примерно  на  фут  и второй бердслей начал
протискиватьсЯ  в  щель,  словно  полотенце через выжималку, его испещреннаЯ
пЯтнами, лысаЯ стариковскаЯ голова протолкнулась первой. ќнни завизжала, а Я
бросилсЯ к своему рюкзаку  и выдернул топорище. Џовернувшись, Я увидел,  что
бердслей уже наполовину в вагоне, его кожистый черный парус слабо колыхалсЯ,
крючки  на  нижней  его части оказались когтЯми  в  три-четыре дюйма длиной,
грЯзно-желтые цветом.  “ него  был  такой  чудовищный вид, пародиЯ  на  лицо
старого человека,  в высшей  степени жестокое  лицо со  сверкающими  черными
глазами  и  клыкастым  щелкающим  ртом,   что  Я  на  секунду  застыл.  ќнни
распласталась  на краю  двери, глаза  большие, и когда парус хлопнул по ней,
когти свистнули прЯмо возле лица и она снова завизжала.
     “ менЯ в голове не было никакой стратегии, когда Я напал на бердслеЯ, Я
просто  отреагировал  на  визг  и ринулсЯ  вперед,  размахиваЯ топорищем.  џ
прицелилсЯ по  голове, но по траектории затесалсЯ  парус, закрутилсЯ  вокруг
топорища и чуть не вырвал его из моей хватки. џ замахнулсЯ еще раз, но парус
обхватил менЯ,  как перчатка, и  рванул к  голове твари с такой силой, что у
менЯ ноги оторвались от пола. Ћт него вонЯло, как от столетних носков. Љогти
рвали мне  плечи, Ягодицы,  и  Я  увидел собственный конец  в этих  странных
чернильно-черных глазах...  а  потом  Я увидел что-то еще, некое  узнавание,
которое  потрЯсло менЯ. Ќо почти  мгновенно оно пропало и Я снова дралсЯ  за
свою жизнь. џ не  мог замахнутьсЯ на бердслеЯ, почти полностью обездвиженный
хваткой паруса, но Я  ткнул в него  концом топорища,  когда  он снова  резко
повлек менЯ вперед, и по  случайности кончик воткнулсЯ ему прЯмо  в рот. Њой
страх сменилсЯ Яростью, и Я пихал топорище все глубже, пока не  почувствовал
хруст, когда  поддалась  какаЯ-то  внутреннЯЯ  структура.  џ трамбовал  этим
топорищем туда-сюда, словно продалбливаЯ дыру длЯ шеста, пытаЯсь проломитьсЯ
насквозь, и вдруг голова осела, парус раскрутилсЯ и Я свалилсЯ на пол.
     џ  был  в  полном  сознании,  но  видел все как-то  странно.  џ  слышал
отдаленный голос ќнни и видел крышу вагона, вдавленную внутрь, но в основном
Я вспоминал  глаза  бердслеЯ, похожие на пещеры,  полные  черной, освещенной
луной  водой, и  то мимолетное ощущение,  когда  Я был к ним близко, что это
глаза человека, или того, кто когда-то был человеком. Ђ если это так, если Я
могу доверЯть этому ощущению, то как оно соотноситсЯ со всеми теориЯми этого
места, этого  мира?  —то определЯет то,  что  некоторых  людей  карают таким
способом,  а других  посылают ‡а-—ерту? Ђ может, если умираешь ‡а-—ертой, то
становишьсЯ  бердслеем, а  может, это  происходит, если умираешь на равнине.
Њои  предположениЯ становились все  буйнее и  неистовее, и где-то посередине
всего  этого Я потерЯл  сознание. Ќо  даже  тогда  Я сохранЯл  ощущение, что
смотрю  в  эти глаза,  что падаю  в них,  присоединЯюсь к стае под  каким-то
воображаемым небом и становлюсь  порхающим, грЯзным животным, безобразным  и
злобным,  прЯчущимсЯ от  солнца  в  прохладных камышовых топЯх,  а  по ночам
взлетающим на ветер, чтобы нестись на охоту за золотистой кровью.
     џ  вздрогнул, очнулсЯ, и  обнаружил, что ќнни  сидит рЯдом. џ попыталсЯ
заговорить и испустил каркающий звук - во  рту было сухо, как в пустыне, и Я
чувствовал пульсирующую боль в нижней части спины и в плечах. Ћна посмотрела
на менЯ, как мне  показалось, с нежностью, но первое, что она сказала, было:
"Џохоже, насчет двери, была-то права Я."
     џ попробовал сесть и пульсациЯ усилилась
     . "џ  остановила кровотечение",  сказала она.  "’ебЯ здорово порвали. џ
очистила,  как  могла.  €спользовала  весь свое бактин.  Ќо тебЯ  полосовала
чертовски грЯзнаЯ тварь. Ќаверное, раны могут загноитьсЯ."
     џ поднЯл голову - бердслей исчез, дверь была плотно закрыта. "ѓде мы?",
спросил Я.
     "’ам  же, где и прежде",  ответила она.  "’олько горы  кажутсЯ  больше.
Ѓердслеи куда-то улетели. „умаю, напились досыта."
     "Џоможешь поднЯтьсЯ?"
     "’ебе бы лучше полежать."
     "Ќе хочу закостенеть", сказал Я. "„ай мне руку."
     ‡ахромав по вагону, Я вспомнил  хватку паруса бердслеЯ, и  подумал, как
мне повезло. ќнни держалась рЯдом, поддерживаЯ менЯ. џ рассказал, как почуЯл
что-то человеческое в бердслее за мгновение до того, как  убил его, и  что Я
думаю по этому поводу.
     "Ќаверное,  это  ничего не  значит", сказала  она. "’ы просто до смерти
перепугалсЯ. ‚ такой момент что угодно подумаешь."
     "Ђга", согласилсЯ Я. "Ќо ощущение было по-настоЯщему сильное."
     "Ќу  и что?",  спросила  она.  "‡начит,  это человек,  ну  и  что? Љому
интересно, что это означает? Ќе стоит об этом сильно размышлЯть. Ќет  смысла
даже пытатьсЯ. —ерт, это одна из  причин, что Я увЯзалась с  тобой. џ больше
не могу  слышать  идиотские теории.  џ хотела уйти  туда,  где  можно делать
что-то конструктивное, а не просто сидеть, созерцаЯ собственный пупок."
     "’ы  не видела того, что  видел Я", сказал Я. "…сли б увидела, тоже  бы
задумалась."
     "Џрекрасно",  сказала  она. "ЋшеломлЯющий поворот. Ѓердслеи - это люди.
—то это,  черт побери,  означает?  Ќе стану  отдыхать, пока  не  додумаю  до
конца."
     "Ѓоже, ќнни", сказал Я. "џ просто рассуждаю."
     "Ќу  и  заткнись!  …сли  мы  переживем  путешествие,  может,  Я  этим и
заинтересуюсь. Ќо прЯмо сейчас у менЯ есть больше и лучше о чем думать."
     џ сказал: "Ћлл райт."
     Ћна взглЯнула на мои  плечи  и сказала: "Ћ боже! ’ы снова  кровоточишь!
„авай-ка, садись, дай мне взглЯнуть, что Я могу сделать."


        x x x
     “тром  Я  открыл двери  и  оглЯделсЯ.  ѓоры нависали  прЯмо  над  нами.
ѓранитные  бока ощеривались клыками  снега и льда,  которые сами  исчезали в
дымЯщихсЯ  темных  тучах; веера  несомого  ветром снега висели почти вечными
плюмажами на  крутых откосах. ‘ дерева  горы казались  громадными, но вблизи
они были корнЯми мира, дном  безграничного  и ужасного морЯ, границей  между
бедой и пустотой. €х имена,  если у  них имелись имена,  были  бы  Яростными
рубЯщими  звуками под аккомпанемент порывов ветра. ‚ горах не было ни намека
на  обещание  счастьЯ. •олод  расцвел внутри менЯ от  пониманиЯ  собственной
глупости, от ухода из ‡а-—ерты,  от увлечениЯ ќнни и  себЯ на путь к гораздо
худшему.  Ќо когда ќнни подошла и встала рЯдом, Я  только сказал:  "ЉажетсЯ,
будет еще холоднее."
     Ћна  постоЯла, оглЯдываЯ горы,  и сказала: "„а,  похоже."  Ћна отошла к
спальным мешкам и достала из своего рюкзака длинную кофту.
     ‘ наружной стороны вагона, рЯдом с дверью, виднелось несколько глубоких
выемок, похожих  на царапины на черной кожистой пленке,  они были  заполнены
свернувшейсЯ  золотистой  кровью.  џ  снова взглЯнул на горы и  подумал, что
заметил вспышку молнии в облаках.
     "‡акрой двери", сказала ќнни. "Њы приедем достаточно скоро. Ќету смысла
глазеть на них."
     џ захлопнул двери и сел рЯдом с нею. "ќто просто горы", сказал Я.
     Ћна фыркнула: "Ђга, а ѓодзилла просто большой."
     "€звини. €звини, что все  так  плохо обернулось. џ не хотел... Љазалось
правильным - уходить."
     "џ не хочу тебЯ  винить.  џ могла  и остатьсЯ." Џотом,  после паузы она
сказала:  "џ  рада,  что  не  осталась.  џ  больше  не могла  выносить жизнь
‡а-—ертой."
     ќто немного удивило менЯ, хотЯ  Я  и ждал, что в конечном счете она это
признает. "Њы, наверное, не поднимемсЯ  в них  высоко", сказал  Я. "Џути  не
делают очень высоко."
     "ќто не настоЯщие рельсы и их никто не строил."
     "—то  ж, верно, это так." џ попыталсЯ подумать о  чем-то успокаивающем.
"Џомнишь ‚олшебника ‘траны Ћз? “ него был  такой страшный голос, а оказалось
- это маленький толстый типчик, да и голос у него фальшивый. ѓоры, наверное,
такие же."
     "„ороти и  Џугало", сказала она уныло. "ќто мы  и есть, все верно." Ћна
сунула в рюкзак руку поглубже и достала колоду карт. "‘ыграем?"
     Џотом мы ели джунглеры, чтобы успокоить нервы,  и играли в карты,  пока
поезд подымалсЯ в горы, уходЯ за ‘тену. Њы играли по доллару за очко, два за
туза, и через какое-то времЯ начали шутить и смеЯтьсЯ, почти забыв о  ветре,
что   начал  завывать  вокруг   вагона,   и  о  холоде,  который  постепенно
просачивалсЯ  внутрь. Џервый час  выигрывала ќнни,  но потом удача привалила
мне  и  принесла  несколько сотен долларов.  џ продул следующую  игру, чтобы
выровнЯть  счет, и, тасуЯ и  сдаваЯ карты,  думал о других поездках,  что мы
совершали вместе и  по отдельности,  избитые и оттраханные,  пьЯные вином  и
тупые  от  наркоты,  больные  и  в страхе,  и  как  все  это  видитсЯ теперь
приготовлением  к этой  поездке в  неизведанное. Њожет  быть,  и  нужна была
именно такаЯ форма подготовки; может  быть, мир так усерден и сложен в своей
мудрости,  что часть его процесса ЯвлЯетсЯ подготовкой  тех, кто  потерпел в
нем поражение, к этой дикой поездке в страну  неведомого. Ќо ќнни была снова
права.  €стинное или нет,  это знание  было  бесполезным.  ќто  такаЯ штука,
котораЯ  длЯ  жизни не нужна. Ђргументы доктрины и изучение  философии,  они
могут обладать,  а могут  и не  обладать  истинностью,  но  единственнаЯ  их
функциЯ,  это либо  упражнение  ума, либо, если  доводить до крайности,  они
нужны,  чтобы  вы  ослепли  к горечи жизни,  чтобы  удержать  вас  от  более
радостных деЯний, необходимых, чтобы противостоЯть ей.
     "ќй!", лучезарно улыбаЯсь, сказала ќнни. "„огадайсЯ, что!"
     "—то?", спросил Я.
     Ћна протЯнула руку, чтобы Я посмотрел. "’уз!"


        x x x
     Џосередине игры  мне  потребовалось отлить, и когда Я  длЯ этого открыл
дверь на щелочку, то обнаружил, что мы медленно  катим в белесоватом тумане,
таком  густом,  что Я  едва вижу колеса  поезда. Ћчевидно,  мы  спустились в
какую-то впадину, закрытую от ветра, потому что  он завывал громче прежнего.
џ подумал, что он может сорвать огромные снежные карнизы - поверх рева ветра
слышались   взрывные  звуки,  которыми  сопровождаютсЯ  лавины.   Ќаполовину
замерзший, Я закончил свои дела, и нырнул внутрь.
     "€ на что там похоже?", спросила ќнни.
     "Ќа  полнейшее  ничто. ‘ерьезный туман."  џ снова уселсЯ, наблюдаЯ, как
она сдает. "Њы, наверное, в каком-то кармане."
     ‡акончив сдавать, ќнни изучила свои карты, взглЯнула на менЯ и сказала:
"’вой ход."
     џ поднЯл руку и разложил в ней  свои карты. "’уман даже не шевелитсЯ. Ђ
ведь с таким ветром он должен бы хоть чуть-чуть сдуватьсЯ."
     "…сть тройки?", спросила она и выложила тройку.
     џ было начал выбирать карту, передумал, и взЯл из колоды. "Ђ может, это
вовсе не ветер. Њожет, что-то другое производит такие звуки."
     "Ќе  надо отвлекатьсЯ, Ѓилли", сказала она. "Љлади карту. „аже если это
последнее, что Я делаю, Я побью тебЯ начисто."
     €  вот тогда  раздалсЯ шум.  €ли  крик... если  не  считать, что он  не
исходил   из  чьей-либо  глотки.   ќто   была   скорее   электроннаЯ   нота,
сопровождаемаЯ  взрывами  статики, и  она была  громкой  -  как  полицейскаЯ
сирена,  внезапно  включеннаЯ   позади.  Њы  выронили  карты,  закарабкались
подальше  от двери,  и пока мы это делали, вопль  прозвучал снова,  и  ЯркаЯ
белаЯ  вспышка  прорезала  по двери  диагональный рубец,  как  будто  кто-то
снаружи махнул перед  вагоном факелом из  магниЯ. ‚олна  жара было  довольно
мощной. Џо стенам вагона пробежала дрожь, пол  под  нами сгорбилсЯ. Ќа  долю
секунды  рубец светилсЯ  слишком Ярко  длЯ  глаза,  но быстро  поблек,  и мы
увидели, что в  двери сделана  прорезь, оставив  отверстие примерно в  шесть
дюймов  шириной и  три фута длиной. џ услышал далекие крики, похожие на тот,
что слышал  вначале, а после этого ужасный  взрыв,  напомнивший мне по  силе
динамитные закладки, которые Я  устраивал, когда после школы лето проработал
на строительстве дорог.  €з  чего бы ни  был  сделан вагон -  кожи, металла,
пластика,  из  их  сочетаний -  его  прорваннаЯ субстанциЯ каким-то  образом
зарубцевалась,  образовав струп, и  золотистаЯ  кровь  нигде не сочилась. Њы
услышали еще взрывы и крики, но когда несколько минут ничего не  нападало на
вагон,  то  подошли к разрезу и выглЯнули в  щелочку. ќнни задохнулась,  а Я
пробормотал: "Ѓоже..." Џотом, действуЯ вместе, словно  по  наитию, мы широко
распахнули двери, чтобы получше рассмотреть окрестности.
     ’о, что  Я  увидел,  надо бы  описывать медленно  и тщательно, хотЯ  Я,
похоже,  увидел  и впитал  все  это сразу.  Њы  катили по  заваленной снегом
долине, безликой,  если  не считать валунов, точащих  там  и  сЯм,  по некой
расселине, прЯмой, как шоссе,  между горными грЯдами, уходЯщими перспективой
вдоль  гор-гигантов, братьев тем, что ограничивали равнину. Ћни тесно стоЯли
рЯдом, но без всЯких свЯзей между собой, ни хребтов, ни отрогов, переходЯщих
один  в другой,  и  это  расположение заставлЯло их казатьсЯ искусственными,
неким  ландшафтом, сотворенным без оглЯдки на  неорганическую  логику. ђебра
черных  скал   прорывали  их   обледенелые  склоны.  Џод  дымными  облаками,
одевавшими  в  саваны  вершины,  небо  оживлЯли  Яркие  летающие  объекты  -
сверкающие золотисто-белым, они  могли быть искрами,  которым  придана форма
зазубренных образов птиц.  Ћни кружились, вертелись водоворотами,  скользили
по кривым повсюду,  перекликаЯсь своими электрическими голосами. €х было так
много, что менЯ изумлЯло, почему они постоЯнно не сталкиваютсЯ.  ‡десь и там
группа в несколько  сотен  формировала  стаю и  пикировала, чтобы ударить по
поверхности скал, исчезаЯ, словно луч света в пустоте, а вслед за этим через
короткий  промежуток происходил взрыв, производивший не осколки скал и клубы
огнЯ, но  фиолетовые лучи, улетавшие к концу долины  по  направлению  нашего
движениЯ.  “  менЯ  сложилось  впечатление,  что  Я  наблюдаю  за  действием
громадной машины,  построенной,  чтобы создавать лучи, но  что именно делали
эти лучи  - если  они  вообще  что-то делали  -  находилось  так  далеко  за
пределами моего опыта, что Я просто не мог этого понЯть.
     Ћднажды,  когда  Я  напилсЯ  в  Љалиспелле,  надравшись  после  продажи
какой-то медной проволоки с тамошнего грузового депо, Я забрел в  сувенирный
магазин и  заинтересовалсЯ  образцами  минералов,  что  они  продавали.  Њне
особенно бросилсЯ в  глаза  сосуд  черных  опалов,  погруженных  в  воду,  и
налюбовавшись ими некоторое времЯ  -  блестЯщими черными  камнЯми, каждый из
которых  содержал  микро-вселенную  многоцветного  огнЯ  -  Я  купил  их  за
пЯтнадцать долларов  (Я хотел, было, украсть их, но клерк не  спускал с менЯ
глаз).  Ќа  дальнем  конце долины землЯ переходила в  место, похожее  на  те
глубины,  запечатленные   в  камнЯх,  в  черноту,  котораЯ,  казалось,  одно
мгновение  выгибаетсЯ  в  нашу сторону,  а в  другое  становитсЯ похожей  на
полость пещеры. ‚нутри  трепетали  бессчетные опалесцентные крапинки  и там,
где фиолетовые лучи пронзали темноту, она  вспыхивала, как от жара молнии, и
на миг Я видел то, что скрываетсЯ в темноте. ‚спышки  были слишком  коротки,
чтобы Я  мог определить, что это такое, но у менЯ сложилось впечатление, что
там  сложнаЯ  ветвистаЯ  структура,  и что она  заходит  довольно  далеко...
Ћчередной взрыв, и  Я понЯл, что произошло с дверью нашего  вагона. Љогда от
взрыва  вырвалсЯ  фиолетовый  луч,  ближайшие к  нему  искро-птицы  потерЯли
управление и камнепадом посыпались с  неба. Ќесколько их  низко  прошли  над
поездом, но потом все же выправились и присоединились к остальным.
     Њы, разинув рты, разглЯдывали сцену, пока холод не загнал нас обратно в
вагон, где мы уселись, прижавшись друг к другу и не  разговариваЯ.  Ќе  могу
сказать,  что  на  уме было у ќнни, но  Я скорее  благоговел, нежели боЯлсЯ.
Њасштаб  гор,  странность  всего  остального - все было слишком грандиозным,
чтобы питать настоЯщий страх,  слишком чужим, чтобы вдохновлЯть что-то иное,
кроме   удивлениЯ,   и   слишком   поразительным,  чтобы   дать  возможность
сформироватьсЯ  какому-нибудь   плану.  •обо,  при  всех  их  дегенеративных
неудачах, обладают эстетикой. Ћни ценители видов, они гордЯтсЯ путешествиЯми
в тех  частЯх страны,  какие  мало кто другой  видел,  и они  запоминают эти
ландшафты, чтобы сохранить их в  воспоминаниЯх или создать  более  осЯзаемые
поминальные  речи, вроде как  ‘‹‘ завесил свою  стену полЯроидными снимками.
‘идЯ вокруг костров на пеньках или на корточках, они  обмениваютсЯ историЯми
о  природных  красотах  мира с  энтузиазмом  детей, менЯющихсЯ  бейсбольными
карточками.  ’еперь у  менЯ  с  ќнни  имелась  историЯ, превосходЯщаЯ  любую
другую, и  хотЯ у  нас  не было никого, кому  ее  рассказывать, Я, повинуЯсь
рефлексу,  полировал подробности и выбирал спецэффекты, чтобы,  если выпадет
когда-то шанс, Я был готов рассказать подробную историю.  џ так занЯлсЯ этим
- и ќнни, наверное, тоже - что не замечал, как поезд замедлЯет ход, пока  мы
не  сбросили  больше половины  нашей  скорости. Њы  снова подошли  к  двери,
приоткрыли щелочку и выглЯнули. Њы все еще находились в той  же долине, горы
все еще  возвышались по обе стороны, птицы-искры  все еще кружили в небе. Ќо
опаловаЯ  чернота, закрывавшаЯ горизонт, исчезла. Ќа ее месте был засыпанный
снегом лес под хмурым небом, и,  разделЯЯ  лес  на две секции,  чернаЯ река,
выходЯщаЯ  неизвестно откуда и текущаЯ между  этих  секций, такаЯ  же прЯмаЯ
руслом,  как  и  долина  меж  сторожащих  ее  гор.   Ѓыло  Ясно,  что  поезд
останавливаетсЯ.  Њы  собрали  рюкзаки   и  приготовились   -  несмотрЯ   на
страшноватую причудливость леса  и реки, мы понЯли, что это и есть наш пункт
назначениЯ, и были рады, что остались  живы. Љогда поезд совсем остановилсЯ,
мы выпрыгнули из вагона и побрели по снегу, склонив головы от ветра, который
все еще Яростно дул, ноги наши хрустели застылым настом и утопали в снегу до
половины бедра.
     Џоезд  остановилсЯ  в  конце   линии;  за  последним  пригорком  рельсы
заканчивались,  как  Я  прикинул, милЯх  в  полутора  от границы леса. ‡емлЯ
впереди  была  слегка волнистой, снег образовывал подобие  океанских волн, а
лес, где, казалось, преобладали деревьЯ, похожие на дубы, с темными стволами
и  тЯжелыми  обледеневшими  кронами,  имел   угрожающий  вид,  напоминаЯ  те
заколдованные и часто опасные леса, нарисованные в  детских книжках, которые
старый Ѓилли Џропащий листал времЯ от времени, желаЯ что-нибудь прочесть, но
способный произнести лишь несколько звуков в немногих словах. Љогда мы дошли
до локомотива, Я достал баллончик краски, что дал  мне Џисцинский, и написал
на его боку:

     "„обрались до леса по ту сторону гор. ‡десь пути кончаютсЯ. „альше идем
пешком. “дачи вам.
     Ѓилли Џропащий"

     "Ќе хочешь добавить?", спросил Я ќнни.
     Ћна посмотрела, потом взЯла баллончик и дописала:

     "‚се это - экзамен. Џока что мы прошли.
     ќнни"

     "ќкзамен?" џ взЯл баллончик и спрЯтал его.
     "Њне так кажетсЯ", сказала она. "’ак чувствуетсЯ."
     "‚сегда  говорила,   что   не  выносишь  теорий,   а   теперь   выдаешь
собственную."
     "…сли  живешь в ней, то  это не теориЯ", сказала она. "ќто средство длЯ
принЯтиЯ решений.  Ђ  начинаЯ  с  этого момента  Я  смотрю  на  все,  как на
экзамен." Ћна помогла мне поправить лЯмки рюкзака. "Џошли."
     Њы прошли примерно две трети расстоЯниЯ до леса, когда  один из снежных
бугров слева от  нас  пошевелилсЯ и испустил  низкое рычание, похожее на то,
когда кто-то ужасно  громадный пробуждаетсЯ с гнусными  замыслами на уме.  €
так внезапно  прервалась ветренаЯ тишина,  что мы  застыли  на месте.  Џочти
немедленно шевельнулсЯ другой холмик и заворчал... потом еще.
     "Ѓежим!", вскрикнула ќнни без всЯкой необходимости - Я уже двигалсЯ, но
не  бегом, а  как  мог быстрее,  прорываЯ ногами  глубокие борозды  в снегу.
‚осхищениЯ во мне больше не было, только страх. Њы пробивали дорогу в снегу,
ветер резал наши лица,  а повсюду  вокруг шевелились  и  рычали  безобразные
животные. Њы свернули к левой половинке леса, к точке недалеко от места, где
чернаЯ река выбивалась из земли. Љазалось, что деревьЯ приближаютсЯ дюймами,
и когда Я оглЯнулсЯ оценить,  насколько близка погонЯ - если в самом деле за
нами гонЯтсЯ - то запнулсЯ и  упал. ќнни завопила, чтобы Я поторапливалсЯ. €
пока Я, шатаЯсь,  поднималсЯ на  ноги,  борЯсь с равновесием, Я  увидел, как
несколько холмиков поблизости тоже поднЯлись на  лапы. Ћни были тЯжелотелые,
похожие  на  ленивцев,  здоровенные,  как  мебельные  грузовики,  с  длинной
шелковистой белой шерстью, космами свисавшей с толстых  лап  и боков. ерсть
ниспадала на морды, которые были поразительно человеческими, если не считать
чрезвычайно    широких   пастей.   Ќаполовину    спрЯтанные    глаза    были
Ярко-фиолетовыми, точно того же оттенка, что и лучи,  вырывавшиесЯ из  скал.
Ћдин направилсЯ  ко мне, медленно  переваливаЯсь, но  набираЯ  скорость, и Я
снова нырнул вперед, дыхание  мое  висело паром, сердце  колотилось, пытаЯсь
заставить менЯ двигатьсЯ вперед в  тенистые тропинки среди деревьев. „аже на
самой   большой   своей  скорости   похожие  на  ленивцев  твари,  очевидно,
передвигались медленно, и мне показалось, что мы их сделаем. Ћднако, на краю
леса, когда Я почти бездыханный  ввалилсЯ  под  низко нависающие ветви, ќнни
схватила менЯ за куртку и вынудила остановитьсЯ.
     "ђека!", сказала она, задыхаЯсь. "Ќадо добратьсЯ до реки!"
     "’ы сошла с ума!" џ попробовал стрЯхнуть ее, но она вцепилась крепко.
     "ќто экзамен!", сказала она. "Љак там, ‡а-—ертой... горы казались самым
худшим выбором. Ќо мы их прошли. ’еперь худшей кажетсЯ река. Ќо это - выход,
Я знаю!"
     Ѓлижайший  ленивец  был  уже  в  паре сотен  футов,  еще  около  дюжины
следовали  сразу за ним, все ворчали на ходу,  как приглушенные  на повороте
моторы. џ был снова побежал, но ќнни крепко держала менЯ и стащила на колени
перед собой.
     "—ерт   побери,  Ѓилли!"  Ћна  затрЯсла   менЯ.  "Ћни   же  смогут  нас
преследовать в лесу! Ќо река... наверное, они побоЯтсЯ войти в нее!"
     ќта  логика перебила мою  панику. џ встал, поднЯл ее, и  мы, кренЯсь на
ходу и наполовину  падаЯ, запахали по снегу  к берегу.  Ќо достигнув  его, Я
заколебалсЯ.  ’о,  как прЯмо  она  текла, словно длинный черный  меч, плашмЯ
положенный  поперек земли,  острие которого невидимо  где-то  за горизонтом,
отделЯЯ все от  ничто. ‘тикс,  •арон - мифические образы смерти толпились  в
моем мозгу. ‚ода  текла быстро. ‚ ней плыли снежные корки, упавшие с обрыва.
‚  такой  холодной, как вода  выглЯдела,  Я сомневалсЯ,  что  мы продержимсЯ
больше  минуты. Џод поверхностью  мелькнули  точки,  напомнившие  мне  глаза
бердслеЯ.  ‹енивцы  неуклюже приближались. Џасти  частично закрывала бахрома
шерсти, но  они были  достаточно широки,  чтобы  проглотить  нас  обоих  без
задержки. ‘иЯние  фиолетовых глаз пЯтнило снег перед ними, словно внутри них
не  было  ничего,  кроме  энергии,  ни  потрохов,  ни  костей,  только  очаг
фиолетового  огнЯ. агали они беззвучно. ‡амерзнуть  или быть сожранным.  Ќе
слишком легкий выбор.
     "Ѓилли!", взмолилась ќнни, балансируЯ на краю,  но Я  не мог сделать ни
шагу. ’огда ее лицо, казалось, закрылось наглухо, все ее заботы отключились,
словно каким-то выключателем, и она прыгнула, с мокрым всплеском исчезнув из
вида.  Ћна не  поЯвилась на  поверхности, и Я понЯл, что она, наверное,  уже
мертва, убита ледЯным шоком. Љогда Я это осознал, мне стало все равно, каким
именно путем Я попаду в ад.
     ‚орчание позади менЯ перешло в  поросЯчье повизгивание.  „вое  животных
начали дратьсЯ,  размахиваЯ громадными  лапами, молотЯ друг  друга,  пытаЯсь
кусатьсЯ пастЯми,  распахнутыми,  словно розовые  утробы  грузовых  люков. џ
секунду  равнодушно смотрел на их  неуклюжую белую  битву,  лишенный  ужаса,
страха,  всех  чувств.  џ   видел  позади  них  горы,  небо   с  кружащимисЯ
птицами-искрами и,  казалось,  вижу весь свой путь  из  поселениЯ ‡а-—ертой,
дерево,  полное  бродЯг-хобо, зеленую реку, джунгли, ущелье, где умер Ћйлис.
Ќо  Я больше не мог  смотреть  на мир. Ћн исходил  дымом в моей памЯти,  его
образы рассеивались, или уже  рассеЯлись. Ћдному и отрезанному от всего, что
Я знал, мне незачем было жить. € не имеЯ  лучшей причины, как то, что в этом
месте она исчезла, Я прыгнул в реку вслед за ќнни.


        x x x
     —то  думаем мы,  когда  рождаемсЯ?  Џосле  шока,  ошеломлЯющего  света,
внезапного  отсутствиЯ уюта и тепла, тревожного ощущениЯ чужих рук, боли  от
ножа, отрезающего пуповину... какое понимание приходит  шевелить наши первые
еще  лишенные  слов  тревоги, первые  узнаваниЯ?  Њне думаетсЯ,  это  должно
походить на  мысли, которые  у  менЯ  были,  когда  Я пробудилсЯ в  заросшей
папоротником выемке  с  ќнни  и  с тремЯ  другими:  Я  тосковал  по  смутным
особенностЯм созданиЯ, внутри которого Я  был принесен  к  этому  месту, чье
знание  этого  места  было  во  мне,  хотЯ  пока еще  осознавалось  туманно.
‘оздание,  чьЯ  кожа  могла быть рекой  или внутренностью черного  товарного
вагона,  и чьЯ  географиЯ включала  в  себЯ  ‡а-—ертой  и  места  еще  более
странные. ѓромадное, сказочное существо, чьЯ природа была загадкой длЯ менЯ,
кроме  того  факта, что  она  охватывало  целый  мир, словно облаком, доныне
ненаблюдаемой  атмосферой, питаЯ землю, как устрица питает  жемчужину, и длЯ
этих целей выделЯЯ  все  необходимое. ‚еликое Ќечто,  чье  присутствие  пока
никому неизвестно, хотЯ  некоторые свЯтые и безумцы распознают в нем  -  или
ошибочно  считают за  - бога, а  те, кто  долгими годами жили  в одиночестве
могут  иногда ощущать  его тайные,  невыразимые движениЯ  за пределами  неба
(старина  Ћйлис  Ѓрукс,  должно  быть, был из  таких). Љосмическое чудовище,
которое  напрЯгает материю моего разума  собственной  субстанцией, очищает и
обучает менЯ, стремЯсь к концу, которого Я еще не  могу воспринЯть. „о того,
как Я открыл глаза и узнал,  что ќнни  и остальные здесь, Я понЯл, что Я так
отличаюсь от Ѓилли  Џропащего, который  прыгнул в реку, как отличалсЯ он  от
человека, спьЯну  забравшегосЯ в черный поезд в Љламат-”оллсе. џ стал умнее,
спокойнее,  осведомленнее.  џ не  очень  отчетливо  помнил,  где  Я был,  но
понимал,  что  ќнни  права  -  это  было  просеивание,  процесс,  призванный
рекрутировать  тех,  кто живет на краю,  среди одиночек и отверженных, чтобы
превратить  их...  во  что?  ‚  это  Я  не  был  уверен.  ‚  первопроходцев,
исследователей, солдат? Њне кажетсЯ, во что-то в  таком  порЯдке. Ќо  Я знал
навернЯка, что провалившие экзамен станут часть этого мира, превратившись  в
бердслеев или нечто похуже, а те,  кто выживут, пойдут дальше, чтобы принЯть
участие в некем предприЯтии, и Я знал это, потому что создание, что принесло
менЯ  в выемку,  отпечатало прЯмо в моем мозгу  и  это знание, и  еще многое
другое.
     ‚падину прикрывала  крона  дерева с  толстым  серовато-белым  стволом и
молочно-зелеными  листьЯми. Ќебо было  в облаках, воздух  прохладный, как на
высоте  летом, с ноткой тепла. џ не ощущал ни слабости, ни  изнеможениЯ - на
самом-то  деле  Я  чувствовал  себЯ  сильным  в  каждой  мышце,  как  заново
родившийсЯ.  џ взглЯнул  на остальных. Љроме  ќнни,  котораЯ  только  начала
шевелитьсЯ, здесь были двое мужчин и женщина. Њужчина, лежащий на спине, был
темноволосым, тощим, бородатым. Ћдет в пЯтнистую военную куртку, синие брюки
в полоску, должно быть, от старого костюма, брюки заткнуты  в ботинки. ђЯдом
с его откинутой  левой рукой был небольшой рюкзак и автоматическаЯ винтовка.
„вое  других спали в объЯтиЯх. Љоричневокожий,  крошечный, одет в  лохмотьЯ.
Њексиканец, подумал  Я,  если судить по  ацтекским  чертам лица. џ поднЯлсЯ,
подошел к бородатому, и  рассмотрел  его винтовку. Ќа  ложе приклада надпись
кириллицей. Ќа всЯкий случай, магазин Я сунул в карман.
     џ  проверил ќнни - она продолжала  спать -  потом вскарабкалсЯ на  край
впадины. „остигнув  его, Я  увидел город,  расположенный  внизу на  холмах и
окруженный со  всех  сторон  лесом.  Џо краЯм города  новые  хижины  и срубы
строились из сырых,  некрашеный досок и  бревен.  ‡даниЯ подальше были более
старые,  уже  постоЯвшие  под  непогодой,  но  немногие  из  них были больше
размерами, чем зданиЯ предместий, да и те достигали в высоту всего двух-трех
этажей.  Ћн был  похож на  город  фронтира, с  грЯзными  улицами, но гораздо
больше тех, о которых  Я когда-либо  слышал. ’рущобный метрополис. Џо улицам
расхаживали  люди,  Я разглЯдел  животных, тащивших  повозки... но были  это
быки,  лошади,  или  что-то  еще,   Я   не  мог  сказать.  Ћднако  не  город
господствовал  в  пейзаже. ‚здымаЯсь  из  его  центра и  терЯЯсь в  глубинах
затЯнутого облаками  неба, стоЯла темнаЯ  труба, должно  быть, в сотню Ярдов
диаметром, и  по ней проносились  разрЯды фиолетового цвета. Ћна  наполовину
терЯлась в тумане -  наверное, туман был чем-то вроде  выхлопа,  результатом
разрЯда  -   и  поэтому   вид  был   не   вполне  реальным,  лишь   частично
материализованным в своем реальном окружении. џ  понЯл, точно так  же, как и
понЯл  все  остальное,  что  фиолетовый  свет  был  мужчинами  и  женщинами,
отправлЯющимисЯ в  путешествиЯ  еще более  невообразимые,  чем  предпринЯтое
мной, передвигаЯсь с помощью ветвистой структуры, которую Я мельком  заметил
из  ущельЯ (труба была лишь небольшой видимой секцией этой структуры), и что
город был местом, куда они возвращались, выполнив свои задачи. ‡нание это не
встревожило и  не взволновало менЯ, но подразумеваемое этим - что мы все еще
находимсЯ внутри той штуки,  что выхватила нас из наших прежних жизней - это
знание угнетало.  Џонимание стало важным длЯ  менЯ, и Я верил, что  в  конце
концов приду  к пониманию, которое  удовлетворит мою нужду в нем.  ‘ейчас же
стало Ясно, что вы  всегда находитесь в центре  чего-то слишком большого длЯ
пониманиЯ, будь это бог или космической животное или обстоЯтельства, которые
ваш разум приводит к охватываемой пониманием простоте... вроде идеи бога или
космического  животного.  џ никогда  не  смогу  добратьсЯ  до  вершин  любой
ситуации и гордо сказать:  "Ђга! џ усек!" Ќасколько Я сам  это  понимал,  мы
были мертвы.
     џ услышал  шум, увидел ќнни, взбирающуюсЯ по склону в мою  сторону. Ћна
обнЯла менЯ и посмотрела на пейзаж. "—то ж", сказала она, "Я была права."
     "Ќикогда в этом не сомневалсЯ."
     Ћна обхватила менЯ рукой за поЯс и стиснула: "‹гун."
     Њы  стоЯли, глЯдЯ  на наш  новый  дом, спокойные, как  покупатели дома,
осматривающие свою будущую  собственность, и  Я действительно  начал думать,
где бы мы могли здесь поселитьсЯ -  может, лучше на краю или в центре, ближе
к  трубе?  - когда  подошли наши три компаньона,  чтобы присоединитьсЯ к нам
двоим  на верхушке.  ЊексиканскаЯ пара робко  глЯдела на  ќнни  и менЯ.  Ћни
бесстрастно  осмотрели  расстилающийсЯ  вид,  женщина  перекрестилась.  ЊенЯ
удивило,  что она  сохранила свою  традиционную веру,  пропутешествовав  так
далеко и научившись столь многому. Њожет, это был только рефлекс.
     "Ђнгличане?", спросил бородач, и ќнни ответила: "Ђмериканцы."
     "џ азербайджанец." Ћн прищурилсЯ на менЯ и  нахмурилсЯ: "ќто  ты забрал
мои патроны?"
     џ призналсЯ.
     "Ћчень умно."  Ћн улыбнулсЯ хитрой, очаровательной  улыбкой, сопроводив
ее радостным кивком. "Ќо винтовка поломана. Џатроны ни к чему."
     Ћн  взглЯнул на город с его центральной темной особенностью фиолетового
огнЯ.  Њне  хотелось расспросить  его, приехал  ли  он на  черном  поезде  к
какому-нибудь  азербайджанскому дому на полдороге,  и как  он прошел остаток
пути, и  как он думает, что  здесь  происходит, но  ни один вопрос не  стоЯл
остро, поэтому Я присоединилсЯ к  нему в молчаливом созерцании. ЏринимаЯ  во
внимание нас пЯтерых и разнообразие нашего происхождениЯ, Я начал схватывать
мутабильность незнаемого, сложность и противоречивость  творениЯ бога-машины
или универсальной динамики, из которой нас  выхватили  сюда.  € это  привело
менЯ к пониманию, что знаемое, даже самые знакомые предметы  и событиЯ вашей
жизни, можно повернуть набок, сдвинуть, изучить в  новом свете и увидеть его
свЯзь с любой другой вещью, и поэтому оно обладает универсальностью, котораЯ
в  конечном счете превращает  его в незнаемое.  ќнни,  наверное, высмеЯла бы
это, объЯвив  все мои спекулЯции непрактичной трепотней, но когда Я  смотрел
на трубу, то думал, что это именно тот образ  мышлениЯ, в  котором  мы остро
нуждаемсЯ там, куда идем.
     ‘олнце, или что-то похожее на солнце,  пыталось пробитьсЯ  сквозь тучи,
испускаЯ никелевое свечение. Њексиканка пристально посмотрела на каждого  из
нас, кивнула в сторону города и спросила: "їNos vamos?" ќнни ответила: "Ђга,
пойдем  поглЯдим."  Ќо азербайджанец вздохнул и сделал замечание, которое  в
своей простоте и точности вокального жеста, казалось, представлЯет не только
мои собственные мысли, но и нагружает их пафосом, свойственный всем тем, кто
дезориентирован экзаменами жизни.
     "ќто  место",   сказал  он   задумчиво,  потом  сухо  хохотнул,  словно
избавлЯЯсь от тревоги, заставившей его заговорить: "џ не знаю этого места."

     Љонец