аламбура. ‚сего ближе длЯ этого
в  „ревнем  Языке  слово  "эманациЯ".  ’ак  или  иначе,  это  вещество
по-своему живет. Ћно сохранЯетсЯ... ну, скажем, год или чуть дольше. Ђ
потом довольно обмакнуть его в молочную кислоту, и оно  восстановитсЯ.
€ один такой поЯс может  зарЯдить  миллион  новых...  или  миллиард...
разве сочтешь, сколько палок может зажечь огонь?
   - Ќо зачем носить такое?
   ’энайн рассмеЯлсЯ.
   - €з скромности. Њы носим эту одежду, потому что она согревает нас,
когда нам нужно тепло, и порой скрывает наши недостатки - большего  не
даст и человеческаЯ привЯзанность.
   - Ћдежда отнюдь не скромнаЯ, - чопорно сказал Ѓрил...
   Џро "картон" он все разузнал. Ќа  толстой  ветви  какого-то  дерева
подвешен был широкий чан с молочно-белой жидкостью - ’эн объЯснил, что
это подобие клейковины, его дает специально выведенный вид осы, и  оно
растворено  в  нуклеиновой  кислоте,   синтезированной   из   местного
растениЯ. Џод чаном - широкий металлический  лист  и  набор  подвижных
планок. Џланки устанавливают точно по  нужным  размерам  и  очертаниЯм
будущей пластины, открывают кран, и жидкость заполнЯет  контур.  Џотом
двое ребЯтишек прокатывают ручной валик по верхнему краю планок. Ѓелое
озерко становитсЯ светло-коричневым, застывает, и  получаетсЯ  плоский
прочный лист.
   ’энайн очень старалсЯ растолковать Ѓрилу,  что  это  за  валик,  но
„ревний Язык заодно с невежеством  Ѓрила  по  части  техники  оказалсЯ
неодолимым препЯтствием. “стройство валика было  столь  же  просто,  а
теориЯ его действиЯ столь же сложна,  как,  скажем,  у  транзистора  -
пришлось с этим примиритьсЯ; и так же непонЯтно осталось, как отличают
живое от неживого "канализационные" устройства,  похожие  на  огромные
булыжники, и в  чем  секрет  антигравитационных  подносов  (оказалось,
подносы эти надо направлЯть только к столу, пустые же они возвращаютсЯ
на кухню сами).
   Ћднако разобратьсЯ, в чем секрет жителей Љсанаду, отчего они  такие
искусные мастера на все руки, Ѓрилу никак не удавалось. Ћн  уже  готов
был счесть пустой, невозможной выдумкой то, что померещилось  сначала:
будто здесь любое уменье, доступное одному,  тотчас  передаетсЯ  всем.
’энайн пыталсЯ объЯснить, как  это  происходит;  по  крайней  мере  он
отвечал на все вопросы.
   Џо словам ’эна получалось, что тут все сводитсЯ к ощущению.
   - Џросто возникает ощущение. ‚зЯть хотЯ бы скрипку; допустим, Я  ее
слышал, но никогда не держал в руках. џ смотрю, как кто-нибудь играет,
и понимаю, как возникают звуки. Џотом беру  скрипку,  делаю  все,  как
делал тот человек, думаю - нужно, чтобы раздалсЯ  вот  такой  звук,  а
потом такой, и понимаю не только, как он должен прозвучать, но  как  Я
это почувствую  -  пальцами,  всей  рукой,  в  которой  держу  смычок,
подбородком, ключицей. €з этих ощущений и  складываетсЯ  чувство,  как
нужно сыграть эту мелодию. € так во всем, - закончил он. -  Љогда  мне
нужно что-то в доме - машина, прибор, - Я не возьму  длЯ  нее  железо,
если больше подходит медь: Я сразу почувствую, что железо не  годитсЯ.
Ќе на ощупь почувствую, просто буду думать об этом  приборе,  какие  у
него части, длЯ чего он служит. Џереберу в мыслЯх  все  материалы,  из
которых его можно сделать, и сразу почувствую: вот что мне нужно!
   ...‚ечерами Ѓрил сидел в доме ’энайна, слушал, как бурлЯт  и  вновь
стихают разговоры  или  вдруг  нахлынет  музыка,  и  удивлЯлсЯ;  потом
отводил поднос с едой в свою конуру, запирал  дверь  и  ел,  и  угрюмо
размышлЯл. Џорою он чувствовал себЯ под огнем  неведомого  оружиЯ,  на
незнакомом поле битвы.
   …му вспоминалось, как мельком сказал однажды ’энайн о  людЯх  и  их
инструментах: "Њежду человеком и машинами  спокон  веку  идет  борьба.
‹ибо человек подчинЯет себе машины, либо  они  его  подчинЯют;  трудно
сказать, что более пагубно. Ќо культура, в которой главенствуют  люди,
неизбежно разрушит ту, где на первом месте  машины,  либо  сама  будет
разрушена. ’ак всегда бывало. “ нас,  на  Љсанаду,  уже  погибла  одна
культура. ’ы никогда не задумывалсЯ, Ѓрил,  отчего  нас  так  мало?  €
отчего почти у всех рыжие волосы?"
   Ѓрил об этом уже задумывалсЯ и  втайне  осуждал  маленькую  общину,
котораЯ так бесстыдно пренебрегает уединением: конечно, живЯ  чересчур
открыто,  никакое  человеческое  племЯ  не   проникнетсЯ   достаточным
интересом к самому себе, чтобы щедро плодитьсЯ и размножатьсЯ!
   - Љогда-то нас были миллиарды, - к немалому его  изумлению,  сказал
’энайн. - € всех стерло в порошок. ‡наешь, сколько осталось  в  живых?
’ђЋ…!
   —ерна была длЯ Ѓрила та ночь, когда он понЯл, до чего жалки все его
стараниЯ раскрыть их секрет. Ќа планете уцелели всего  лишь  несколько
человек и совершилась какаЯ-то мутациЯ:  потомки  тех  немногих  вновь
заселили планету, они унаследовали и передают из поколениЯ в поколение
новые свойства организма, новые способности, - а  какие  и  почему?  ‘
таким же успехом можно дознаватьсЯ, отчего у них рыжие  волосы!  ‚  ту
ночь  Ѓрил  пришел  к  заключению,  что   народом   Љсанаду   придетсЯ
пожертвовать; и от этой мысли ему  вдруг  стало  больно,  а  потом  он
разозлилсЯ на себЯ. € в ту же ночь с ним стрЯслась смешнаЯ  и  нелепаЯ
беда.
   Ћн лежал на кровати и скрипел зубами в бессильной Ярости. Ѓыло  уже
за полдень, он давным-давно проснулсЯ и  вот  сидит,  как  в  ловушке,
попавшись по собственной глупости... и  он  смешон,  смешон!  ЏотерЯть
единственное, величайшее  свое  достоЯние  -  свое  достоинство  -  по
небрежности, по недосмотру, из-за этой мерзкой штуковины!..
   ‡ашипел  сигнал  тревоги,  и  он  вскочил:  хоть  стены  крепки   и
непроницаемы длЯ глаза,  хоть  дверь  никто,  кроме  него  самого,  не
откроет, но стыд нестерпим!
   ќто идет ’энайн, вместе с  ветром  и  птичьими  песнЯми  доноситсЯ,
точно звук рога, дружеский оклик:
   - Ѓрил! ’ы здесь?
   Ѓрил подпустил его ближе и сквозь отдушину рЯвкнул:
   - џ не выйду!
   ’энайн стал как  вкопанный.  Ѓрил  и  сам  удивилсЯ,  так  резко  и
сдавленно прозвучал его голос.
   - Ќо тебЯ зовет Ќина. Ћна  сегоднЯ  собираетсЯ  ткать  и  подумала,
может, тебе интересно...
   - Ќет! - оборвал его Ѓрил. - ‘егоднЯ Я улетаю. ‘егоднЯ  вечером.  џ
уже вызвал свой шар. Ћн будет здесь через два часа. Љогда стемнеет,  Я
улечу.
   - ’ебЯ чем-нибудь обидели, Ѓрил? Њожет, это Я виноват?
   - Ќет, - Ѓрил больше не кричал, но  голос  его  по-прежнему  звучал
угрюмо.
   - ’ак что же случилось?
   Ѓрил не ответил.
   - —то-то случилось. —то-то плохое, - сказал ’энайн. -  џ...  Я  это
чувствую. ’ы ведь знаешь, друг Ѓрил, добрый мой  друг,  Я  всегда  все
чувствую.
   Ѓрил окаменел от ужаса.  ‚друг  ’энайн  знает?  ‚друг  он  способен
почуЯть?
   „а, наверно! Ѓрил мысленно проклЯл этот народ и все его  хитроумные
выдумки, проклЯл эту планету, и ее  солнце,  и  злую  судьбу,  котораЯ
занесла его сюда.
   - ‚о всем нашем мире, за всю мою жизнь Я не встречал ничего такого,
о чем ты не мог бы мне сказать, - уговаривал ’энайн. - ’ы же знаешь, Я
все пойму. - Ћн подошел ближе. - Њожет,  ты  болен?  Њне  знакомо  все
искусство, каким владели врачи со времен ’роих. ‚пусти менЯ.
   - Ќет!!! - это было уже не слово, а взрыв.
   ’энайн отступил на шаг.
   - Џрости, Ѓрил. Ѓольше  Я  об  этом  не  заговорю.  Ќо  скажи,  что
случилось? Џрошу тебЯ. “ж наверно, Я сумею тебе помочь!
   "‹адно же! - вне себЯ,  чуть  не  плача,  подумал  Ѓрил.  -  ‘мейсЯ
сколько влезет, рыжий дьЯвол! Њы нашлем на вашу планету —ерную —уму, и
тогда плевать мне на твой смех!" € сказал вслух:
   - џ не могу выйти. џ загубил свою одежду.
   - „а что же ты огорчаешьсЯ? Ѓрось ее сюда, что бы там ни  было,  мы
ее исправим и починим.
   - Ќет!
   Ѓрил отлично понимал, что будет, если эти гениальные мастера на все
руки завладеют самым портативным и самым смертоносным  оружием,  какое
существует по эту сторону системы ‘амнера.
   - ’огда надень мою, - ’эн взЯлсЯ за прЯжки своего поЯса  из  черных
камней.
   - •оть убей, не стану выставлЯтьсЯ напоказ в такой одежонке. џ  еще
не вовсе потерЯл стыд!
   ‘ таким жаром, какого Ѓрил в нем  прежде  ни  разу  не  замечал  (и
все-таки очень сдержанно), ’энайн возразил:
   - Љогда на тебе платье в  обтЯжку,  ты  куда  больше  бросаешьсЯ  в
глаза!
   Ѓрилу это  и  в  голову  не  приходило.  ‘  тоскливой  завистью  он
посмотрел на невесомую  радугу,  струЯщуюсЯ  от  полированного  поЯса,
потом - на свою плотную сбрую, сваленную черной грудой  у  стены,  под
крюком. ‘ той минуты, как стрЯслась беда, он и помыслить не мог  снова
все это надеть, и с младенчества, со времен, когда он научилсЯ ходить,
еще ни разу он так долго не оставалсЯ нагишом.
   - Ђ что случилось с твоей одеждой? - сочувственно спросил ’эн.
   "’олько засмейсЯ! - подумал Ѓрил. - џ  убью  тебЯ,  и  ты  даже  не
увидишь, как сгинет твой народ".
   - џ сел на это... как на  стул,  ведь  здесь  больше  негде  сесть.
Ќаверно, задел выключатель.  „аже  ничего  не  почувствовал,  пока  не
встал. € теперь мои... сзади... - он запнулсЯ, потом Яростно  выпалил:
- Џочему с вами ничего такого не случаетсЯ?
   - ђазве Я не объЯснЯл тебе? - ЉажетсЯ, ’эн отнессЯ  к  происшествию
очень легко. Њожет, и вправду это длЯ него пустЯки. -  ќто  устройство
поглощает только неживую материю.
   ЌапрЯженное молчание.
   - Ћставь свою так называемую одежду у порога, - проворчал, наконец.
Ѓрил. - Џожалуй, Я попробую ее надеть.
   ’энайн бросил поЯс к двери и пошел прочь, тихонько напеваЯ. ѓолос у
него был такой могучий, что его песенка слышалась еще целую вечность.
   Ќо вот Ѓрил осталсЯ наедине с ветром и птичьим щебетом.  Џодошел  к
двери, отступил, печально подобрал  с  полу  брюки  с  огромной  дырой
сзади, свернул и сунул с глаз долой под остальные вещи на крюке. ЋпЯть
поглЯдел на дверь и даже всхлипнул тихонько.  Ќаконец  приложил,  куда
надо, перчатку - и дверь,  строители  которой  не  предусмотрели,  что
когда-нибудь понадобитсЯ ее  только  чуть-чуть  приотворить,  послушно
скользнула в сторону, открываЯ проем во всю ширь. Ѓрил  даже  пискнул,
дотЯнулсЯ до поЯса, рванул его к себе, отпрЯнул внутрь  и  хлопнул  по
двери, чтоб закрылась.
   - Ќикто не видал, - со всей силой убежденьЯ сказал он себе.
   € надел поЯс. „ве половины прЯжки сошлись,  как  руки  в  привычном
пожатье.

   Џрежде всего он ощутил тепло. ’ела коснулсЯ один  только  поЯс,  и,
однако, его всего обволокло теплом, ласковым, надежным... …ще миг -  и
он ахнул.
   Ќеужели может ум так переполнитьсЯ  и  не  ощутить  гнета?  Ќеужели
столько пониманиЯ может хлынуть в мозг и не разорвать его?
   Ћн  понЯл,  как  валик  превращает  молочную  жидкость  в   твердые
пластины;  конечно  же,  тут  есть  один-единственный  способ,  и   он
чувствует - правильно только так, а не иначе.
   Ћн понЯл, как ионы  в  прессах  формуют  камни  длЯ  поЯсов,  понЯл
"живую" ткань, котораЯ стала ему одеЯнием. ЏонЯл, как удалось рисовать
пальцем  на  белом  экране  и  как  образовалсЯ  вакуум,   когда   ему
потребовалсЯ  этот  дом,  построенный  именно  так,  а   не   как-либо
по-другому, и как жители Љсанаду поспешили заполнить пустоту.
   Ћн с легкостью вспомнил рассказ  ’энайна,  как  ощущаешь,  что  это
такое - играть на скрипке, созидать, строить, формовать, быть со всеми
заодно и сообща, и что это за чувство - когда ты словно бы  в  веселом
кругу и вместе с тем делаешь дело, бродишь беспечно и праздно - и  тут
же сменЯешь кого-то у чана или верстака,  в  поле  на  борозде  или  у
рыбачьей сети, едва он оставит работу.
   Ћкруженный тихим радужным пламенем, Ѓрил стоЯл в конуре, похожей на
гроб, смотрел на свои руки и твердо знал: стоит ему захотеть,  и  руки
эти построЯт модель любого города на Љит  Љарсоне  или  изваЯют  самую
душу Ќаивысшей ‚ласти.
   Ћн твердо знал: он постиг все, что знают и умеют искусники  планеты
Љсанаду,  и  может  делать  все  то   же,   что   они,   надо   только
сосредоточитьсЯ и думать над задачей, пока не почувствуешь - какое  же
ощущение должно быть правильное именно длЯ тебЯ. Ќимало не  удивлЯЯсь,
он понЯл, что все эти возможности и таланты сильнее самой смерти;  ибо
если человек что-то может и  умеет,  его  искусство  разделЯют  все  и
каждый, и когда он умирает, его искусство продолжает жить в других.
   ЌЂ„Ћ ’Ћ‹њЉЋ  ‘Ћ‘ђ…„Ћ’Ћ—€’њ‘џ  -  вот  в  чем  секрет,  краеугольный
камень, вот ключ ко всей их хитрой механике. ’ут ни при чем мутации  и
нет ничего "сверхчувственного" (что бы ни  означали  эти  слова),  это
просто  механизм,  как  и  всЯкий  другой.  ’ы  владеешь  мастерством,
чувствуешь его; передо мною стоит задача.  Љогда  Я  сосредоточусь  на
своей задаче, возникает потребность в  твоем  искусстве;  через  живое
пламЯ, в которое ты  облачен,  ты  передаешь  его  мне;  через  пламЯ,
одевающее менЯ, Я принимаю твою мысль. Џотом Я действую; что своего  Я
внесу в исполнение - это зависит от моих способностей. …сли Я прибавлю
что-то к твоему  искусству,  мое  станет  еще  полней  и  совершенней;
значит, мое Ћ™“™…Ќ€… лучше - и в следующий раз, когда оно понадобитсЯ,
уже Я буду передавать его другим.
   Ѓрил понЯл также, какаЯ  власть  заключена  в  этом  новом  способе
общениЯ, и вдруг подумал: теперь его родную планету можно  сплавить  в
такое единое целое, какого еще не  бывало  во  вселенной.  Ќа  Љсанаду
этого не произошло, здешний народ развивалсЯ,  как  придетсЯ,  его  не
прокалили заранее в горниле суровой дисциплины  и  не  ковали  молотом
власти.
   Ќо на Љит Љарсоне! ‚есь народ Љарсона приобщитсЯ ко всем искусствам
и талантам, а над ним будут стоЯть и править  им  ЌаивысшаЯ  ‚ласть  и
ѓосударство, создаваЯ вакуум потребностей и  мгновенно  его  заполнЯЯ.
„а, так и должно быть (каким-то краешком сознаниЯ Ѓрил вдруг  удивилсЯ
-  а  почему  ѓосударству  не  поделитьсЯ  этим  новым   всеобъемлющим
пониманием со всем народом?), ведь вместе с новыми  знаниЯми  приходит
еще небывалаЯ торжественнаЯ преданность отечеству, его установлениЯм и
свЯтынЯм.
   Ѓрил с трепетом расстегнул поЯс и повернул  левую  половину  прЯжки
тыльной стороной. „а, вот она, химическаЯ формула.  ’еперь  он  знает,
как осаждать состав, как прессовать камни, он воспламенит новые  живые
поЯса - миллионы, говорил ’энайн, миллиарды.
   ’энайн говорил... но почему он не сказал, что  в  этих  одеЯниЯх  и
таитсЯ источник всех чудес планеты Љсанаду?
   ’ак ведь он, Ѓрил, об этом и не спрашивал!
   € ведь ’энайн умолЯл - надень такую тунику и станешь одним из  нас.
Ќесчастный  дурень  всерьез  вообразил,  что  таким   способом   можно
поколебать Ѓрила в его верности родному Љарсону! —то ж, ладно, ’энайну
и его народу тоже можно кое-что предложить, и это будет выгодно  обеим
сторонам;  очень  скоро,  если   пожелают,   жители   Љсанаду   смогут
присоединитьсЯ к блистательному воинству нового Љит Љарсона.
   ‚ недрах черного мундира, висЯщего  на  стене,  что-то  прозвенело.
Ѓрил засмеЯлсЯ и собрал  свою  старую  сбрую,  все  пожары,  взрывы  и
оцепенение, что дремали, скрытые в ней,  в  потаенном  мощном  оружии.
•лопнул ладонью по двери, выскочил за порог, где  уже  дожидалсЯ  шар,
забросил в люк свою старую одежду, и она съежилась на  полу  -  жалкий
опустевший кокон. Ѓрил прыгнул следом, радостный,  сиЯющий,  и  тотчас
шар взлетел в небо.

   Ќе прошло и недели, как Ѓрил возвратилсЯ в систему  ‘амнера,  а  на
Љит Љарсоне уже  поЯвились  и  были  испытаны  первые  копии  чудесных
поЯсов.
   Ќе прошло и месЯца, а  уже  двести  тысЯч  карсонцев  облачились  в
радужные  одеЯниЯ,  и  восемьдесЯт  фабрик  работали  круглые   сутки,
выпускаЯ все новые поЯса.
   Ќе прошло и года, а по  всей  планете  миллионы  и  миллионы  людей
радостно и согласно, как никогда прежде,  выполнЯли  каждое  пожелание
своего ‚ождЯ, повинуЯсь, словно несчетные пальцы одной руки.
   Ђ потом, с пугающим единодушием, в один и тот же миг  все  радужные
одежды замерцали и погасли, ибо настал час, о котором уже  знал  Ѓрил:
пора было окунуть их в молочную кислоту. ’ак и  сделали  в  торопливом
испуге, не колеблЯсь и не тратЯ времени на испытаниЯ: кто раз  отведал
этой лучезарной зависимости, уже не мог без нее обойтись.  Ќеделю  все
шло хорошо...
   Ђ потом, как и  задумали  хитроумные  мастера  с  планеты  Љсанаду,
включились все остальные  звеньЯ  черных  поЯсов,  многократно  усилив
действие первых двух.
   Џолтора  миллиарда  людей,  которым   год   назад   подарены   были
практические навыки живописи, музыки и зодчества  и  понимание  теории
технических наук,  внезапно  получили  новые  познаниЯ:  им  открылись
философиЯ,  логика  и  любовь,  они  понЯли,  что  такое   сочувствие,
проникновение,  терпимость,  что  значит,   когда   род   человеческий
объединЯетсЯ не повиновением, но сознанием братства;  когда  ощущаешь,
что ты в содружестве и согласии со всей жизнью во вселенной.
   Љогда  в  людЯх,  наделенных  столькими   талантами,   пробуждаютсЯ
подобные чувства, они уже  не  могут  быть  рабами.  …два  их  озарило
светом,  каждый  сосредоточилсЯ  на  одном:  быть   свободным!   -   и
почувствовал, что это значит. Љаждый постиг свободу, стал ее мастером,
знание и мастерство тотчас передавались от одного  к  другому  -  и  в
краткий миг среди полутора миллиардов людей не осталось ни одного, кто
не был бы превыше всех иных умений одарен талантом свободы.
   ’ак  перестала  существовать  культура  Љит  Љарсона,  вместо   нее
возникло нечто новое и  стало  распространЯтьсЯ  на  планеты  соседних
солнечных систем.
   € поскольку Ѓрил знал, что такое сенатор, и хотел стать  сенатором,
он стал сенатором.

   ’энайн и Ќина сидели  обнЯвшись  и  тихонько  напевали,  как  вдруг
бокал, который стоЯл во мшистом углублении, мЯгко зазвенел.
   - …ще один ЯвилсЯ! - сказал “онайн (он сидел у  ног  родителей).  -
‹юбопытно, что проймет этого? €з-за чего он выпросит,  возьмет  взаймы
или украдет у нас поЯс?
   - Ќе все ли равно, - с наслаждением потЯгиваЯсь, ответил ’энайн.  -
Џусть получит поЯс, это главное. Ђ который же  это,  “онайн?  умливаЯ
машинка с обратной стороны малой луны?
   - Ќет, - ответил сын, - тот  еще  сидит  на  месте,  и  верещит,  и
воображает, будто мы его не замечаем. Ђ это опускаетсЯ  силовое  поле,
которое два года висело над округом Ѓыстрого крыла.
   ’энайн засмеЯлсЯ.
   - ќто будет наша победа номер восемнадцать.
   - „евЯтнадцать, - задумчиво поправила Ќина. - џ точно помню -  ведь
восемнадцатый только  что  улетел,  а  семнадцатый  был  тот  забавный
маленький Ѓрил из системы ‘амнер. ‡наешь, ’эн, тот человечек  даже  на
минуту менЯ полюбил.
   Ќо это был сущий пустЯк, и о нем тут же забыли.