ѓерберт “эллс. ‘трана ‘лепых

Ћцените этот текст:
ѓерберт “эллс. ‘трана ‘лепых

-----------------------------------------------------------------------
Herbert Wells. The Country of the Blind (1911). Џер. - Ќ.‚ольпин.
‚ кн.: "ѓерберт “эллс. ‘обрание сочинений в 15 томах. ’ом 6".
Њ., "Џравда", 1964.
OCR & spellcheck by HarryFan, 6 March 2001
-----------------------------------------------------------------------

‡а триста с лишним миль от —имборасо, за сто миль от снегов Љотопахи, в
самой глуши ќквадорских Ђнд, отрезаннаЯ от мира человеческого, лежит
таинственнаЯ горнаЯ долина - ‘трана ‘лепых. Њного лет назад долина эта
была еще настолько открыта длЯ мира, что люди все же могли страшными
ущельЯми, по ледЯным тропам проникать на ее плоские луга. € вот пришли
туда люди - две-три семьи перуанских метисов, бежавших от жадности и
тирании жестокого испанского наместника. Џотом произошло страшное
извержение Њиндобамбы, когда семнадцать суток в Љвито стоЯла ночь, и вода
в џгвачи превратилась в кипЯток, и до самого ѓуаЯкилЯ всЯ рыба, всплыв,
перемерла. Џо тихоокеанским склонам шли обвалы, быстрое таЯние и внезапные
наводнениЯ, и целый гребень древнего Ђрауканского хребта пополз, обрушилсЯ
с громом и навсегда отрезал длЯ исследователЯ путь в ‘трану ‘лепых. Ќо
одного из тех первых поселенцев землетрЯсение захватило по эту сторону
ущельЯ, и пришлось ему - хочешь не хочешь - забыть жену и ребенка, и всех
друзей, и все свое добро, оставленное там в горах, и начать жизнь сызнова
в низине. Ћн начал ее сызнова, но не было ему удачи, его постигла слепота,
и умер он, сосланный в рудники. Ќо из его рассказов родилась легенда,
котораЯ в Ђндах живет и поныне.
Ћн рассказывал, почему отважилсЯ уйти из надежного приюта, куда еще
ребенком его привезли привЯзанным к ламе между двух большущих тюков с
пожитками. ‚ долине, говорил он, было все, чего может желать человек:
преснаЯ вода, пастбища и ровный климат, склоны тучного чернозема, заросли
кустарника, дающего вкусные плоды, а большой сосновый бор на одном из
склонов высоко в горах задерживал лавины. ‘ трех сторон серо-зеленые
каменные утесы поднимали ввысь свои головы, покрытые снеговыми шапками. Ќо
ледники не доходили сюда, протекаЯ мимо по дальним склонам, и только времЯ
от времени скатывались на краЯ долины большие глыбы льда. ’ам никогда не
бывало ни дождЯ, ни снега, но бесчисленные родники позволЯли провести
орошение по всей долине и превратить ее в сплошное, богатое кормом
пастбище. Џоселенцам, что и говорить, жилось привольно. €х скот тучнел и
множилсЯ. Ћдно только омрачало их счастье. Ќо и этого одного было
довольно, чтобы отравить горечью их дни. ‘траннаЯ болезнь напала на них,
поражаЯ слепотой всех новорожденных, а иногда и детей постарше. € вот,
чтобы найти отворотное средство от проклЯтиЯ слепоты, человек с великим
трудом и опасностЯми вернулсЯ по ущелью в низину. ‚ те времена люди в
подобных случаЯх думали не о микробах и заразе, а только о грехах; и ему
казалось, что причина напасти - небрежение к религии: среди поселенцев не
было свЯщенника, и они не позаботились, придЯ в долину, тотчас воздвигнуть
церковь. Ћн надумал построить в долине церковь, настоЯщую - недорогую, но
красивую церковь. …му нужны были мощи и разные другие предметы культа -
свЯщенные реликвии, таинственные образки, листки с молитвами. ‚ котомке у
него лежал слиток местного серебра, происхождение которого он отказывалсЯ
объЯснить. Ќастойчиво - с настойчивостью неумелого лгуна - он твердил, что
серебра в долине нет. Џо его словам, поселенцы, не нуждаЯсь в подобных
ценностЯх, собрали там у себЯ все свои деньги и украшениЯ и переплавили их
в этот слиток, чтобы купить на него божью помощь от своей болезни. џ так и
вижу его, молодого подслеповатого горца, как незадолго перед катастрофой
он стоит, опаленный солнцем, исхудалый, взволнованный, незнакомый с
нравами жителей низины, и, лихорадочно комкаЯ шлЯпу, рассказывает свою
историю какому-нибудь остроглазому, жадно слушающему свЯщеннику.
ЏредставлЯю себе, как поспешил он потом домой с чудотворными средствами
против их беды, и в каком безграничном отчаЯнии он стоЯл перед
нагромождением скал, возникшим на том месте, где еще недавно был вход в
ущелье. Ќо историЯ его дальнейших злоключений длЯ менЯ потерЯна. ‡наю
только о его недоброй смерти через несколько лет. †алким скитальцем пошел
он прочь от места обвала. ђучей, некогда проложивший в скалах то ущелье,
теперь выбиваетсЯ из жерла горной пещеры, а предание, порожденное скупым,
бессвЯзным рассказом пришельца, выросло в легенду о слепом народе где-то
"там за горами", которую можно услышать и сегоднЯ.
Ђ среди малочисленного населениЯ отрезанной с тех пор и забытой долины
болезнь шла своим ходом. ‘тарики, полуослепшие, двигались ощупью, молодые
видели смутно, дети же, рождавшиесЯ у них, не видели вовсе. Ќо жизнь была
легка в этой отгороженной снегами, потерЯнной длЯ остального мира
котловине, где не было ни шипов, ни колючек, ни вредных насекомых и не
было других животных, кроме смирных лам, которых жители привели с собой,
перегнали через крутые перевалы, протащили по руслам зажатых ущельЯми рек.
‡рение меркло так постепенно, что люди едва замечали его утрату. ЌезрЯчих
детей водили туда и сюда по долине, пока они не ознакомЯтсЯ с ней в
совершенстве, и когда зрение среди них угасло окончательно, люди все же
продолжали жить. Ћни успели даже приспособитьсЯ в слепоте к употреблению
огнЯ, который старательно разводилсЯ в каменных очагах. Џоначалу это было
первобытное племЯ, не знавшее грамоты, лишь слегка затронутое испанской
культурой, но сохранившее притом некоторые традиции искусства и ремесел
древнего Џеру да кое-что от его ныне утраченной философии. Џоколение
сменЯлось поколением. Ћни многое забыли, многое изобрели. Џредание о
широком мире, откуда они пришли, приобрело длЯ них туманную окраску мифа.
‚о всем, кроме зрениЯ, они были сильными, способными людьми, и волей
случаЯ и наследственности среди них родилсЯ человек, обладавший самобытным
умом и даром убеждениЯ, а за этим и еще один. Ћба оставили по себе след.
ЊаленькаЯ община росла численно и духовно, разрешаЯ встававшие перед нею
по мере ее роста социальные и экономические задачи. Џоколение сменЯлось
поколением, поколение поколением. Ќастал час, когда в пЯтнадцатом
поколении родилсЯ на свет младенец, ЯвившийсЯ прЯмым потомком того
человека, который ушел из долины со слитком серебра искать помощи у бога и
не вернулсЯ. € тут случилось, что ЯвилсЯ в общину человек из внешнего
мира. Ћб этом-то человеке и пойдет рассказ.
Ћн был уроженец горной страны по соседству с Љвито, человек, ходивший в
море и повидавший свет, по-своему начитанный, ловкий, предприимчивый.
ѓруппа англичан, приехавшаЯ в ќквадор лазать по горам, взЯла его взамен
одного из трех своих проводников-швейцарцев, который заболел. Ћн лазал с
ними повсюду, но при попытке взойти на Џараскотопетл - Њаттергорн Ђнд -
исчез и считалсЯ погибшим. ќтот случай описывалсЯ уже не раз. ‹учше всех
излагает его Џойнтер. Ћн рассказывает, как их небольшаЯ партиЯ одолела
тЯжелый, почти вертикальный подъем до подножиЯ последней, самой
неприступной кручи; как они на ночь собрали шалаш в снегу на узкой
площадке уступа, и дальше с подлинно драматической силой передает, как
вскоре они обнаружили, что Ќуньеса нет. Ћни кричали, но ответа не было;
кричали и свистели и больше не спали в ту ночь.
Љогда рассвело, они увидели следы его падениЯ. Ќаверное, он и
вскрикнуть не успел. Ћн сорвалсЯ с восточного, неисследованного, склона
горы. ‘ большой высоты он свалилсЯ на крутой снежный откос и пробороздил
по нему колею, катЯсь со снежным обвалом. Ѓорозда вела прЯмо к краю
стремнины, а там все уже терЯлось в бездне. „алеко-далеко внизу виднелись
сквозь туман деревьЯ, росшие в узкой, зажатой между гор долине - утерЯнной
‘тране ‘лепых. Ќо путешественники не могли знать, что то была утерЯннаЯ
длЯ людей ‘трана ‘лепых, не могли отличить ее от любой узкой горной
долины. ЏотрЯсенные несчастьем, они не решились в тот день завершить
восхождение, а после Џойнтер был призван на войну, так и не успев
повторить попытку. „о сего днЯ Џараскотопетл вздымает свой непокоренный
гребень и шалаш Џойнтера, никем не навещаемый, ветшает в снегах.
Ђ упавший осталсЯ жив.
Ћт краЯ склона он пролетел вниз тысЯчу футов и в снежном облаке упал на
снежный склон, еще более крутой, чем верхний. Ћн кубарем катилсЯ вниз по
этому склону, оглушенный и без чувств, но ни одна кость в его теле не была
повреждена. „альше пошли более отлогие склоны, и по ним он скатилсЯ до
самого конца и лежал, погребенный в мЯгких белых сугробах, сорвавшихсЯ с
ним вместе и спасших его. Љогда он очнулсЯ, у него было смутное ощущение,
будто он лежит больной в кровати; потом с сообразительностью горца он
осознал свое положение и начал разгребать снег вокруг себЯ. Ћн отдыхал и
опЯть принималсЯ за работу, пока не увидел звезды. ‹ежа навзничь, он
спрашивал себЯ, где он и что с ним случилось. Ћн ощупал себЯ всего и
обнаружил, что на одежде у него не хватает многих пуговиц, а куртка
завернулась ему на голову. ‚ кармане не оказалось ножа, и шапка пропала,
хотЯ была завЯзана под подбородком. Ћн вспомнил, что пошел поискать
камней, чтобы поднЯть повыше стены шалаша. …го топорик исчез.
Ћн понЯл, что упал, и, поднЯв глаза, проследил головокружительный путь
своего падениЯ, показавшийсЯ еще страшнее в призрачном свете восходЯщего
месЯца. Љакое-то времЯ он тупо глЯдел на белесый вздымавшийсЯ перед ним
утес, что с каждой минутой вырастал все выше из отступающей, как морской
отлив, темноты. Ћчарованный фантастической, таинственной красотою зрелища,
он лежал притихший. Џотом забилсЯ в припадке рыданий и смеха.
Џрошло немало времени, когда он увидел, что лежит у нижней границы
снегов. Џробежав взглЯдом по отлогому откосу, залитому лунным светом, он
различил как будто темную, усеЯнную валунами луговину. ЏревозмогаЯ боль во
всех суставах, он принудил себЯ встать на ноги; пробилсЯ кое-как сквозь
сугробы рыхлого снега и долго потом спускалсЯ вниз, пока не вышел на ту
луговину, ‡десь он лег, или скорей упал, у валуна, жадно глотнул из флЯги,
сохранившейсЯ во внутреннем кармане, и сразу заснул.
…го разбудило пение птиц на деревьЯх далеко внизу.
Ћн привстал и увидел, что находитсЯ на небольшом пригорке у подножиЯ
высоченной кручи, прорезанной ложбиной, по которой он скатилсЯ сюда в
своем сугробе. Ќапротив уходила в небо другаЯ такаЯ же стена. “щелье между
обеими кручами тЯнулось на запад и восток и было залито утренним светом,
который озарил на западе громаду рухнувшей горы, закрывшей вход в ущелье.
‚низу под ногами открывалась пропасть, но в ложбине, пониже границы
снегов, Ќуньес нашел тесную расселину, где по стенам струилась вода. —то
ж, нужно отважитьсЯ! ‘пуск оказалсЯ легче, чем можно было ожидать, и вывел
на другой одинокий пригорок; а дальше, за скалистым крЯжем, начиналсЯ
поросший лесом склон. Ќуньес осмотрелсЯ и решил пойти вверх по ущелью, так
как увидел, что там оно расширЯетсЯ, переходЯ в зеленую луговину, посреди
которой он теперь Ясно различал скопление каменных хибарок необычного
вида. Њестами приходилось ползти по обрыву на четвереньках. —ерез
некоторое времЯ восходившее солнце перестало бить в ущелье, птичий щебет
умолк, и воздух вокруг стал холоден и темен. ‡ато далекаЯ луговина со
своими домиками становилась все светлей. Ћн взобралсЯ на утес и заметил
среди скал - так как был наблюдателен - папоротник невиданной породы,
который как бы протЯгивал из щелей цепкие Ярко-зеленые руки. Ћн сорвал
несколько листьев, пожевал их черешки и решил, что они съедобны.
Љ полудню он выбралсЯ наконец из ущельЯ на луговину и солнечный свет.
’ело одеревенело от усталости. Ћн сел в тени утеса, наполнил флЯгу водой
из родника, выпил все до капли и лег отдохнуть, перед тем как двинутьсЯ
дальше, к домам.
‚ид у них был странный, да и всЯ долина, чем дольше он на нее смотрел,
тем она ему казалась удивительней. Ѓольшую часть ее занимал сочный,
зеленый луг, точно звездами, усыпанный красивыми цветами и обводненный с
редкой заботливостью; покосы, видимо, производились здесь планомерно по
участкам. ‚верху долину огораживали стена и что-то очень похожее ни
окружной оросительный канал, от которого по лугу разбегались питающие
растительность ручейки, а за каналом, выше по склонам, щипали скудную
траву стада лам. ‡десь и там к стене лепились навесы, как видно, служившие
кровом или же местом кормежки длЯ тех же лам. Ћросительные ручьи стекались
к главному каналу в середине долины, обнесенному с обеих сторон оградой по
поЯс вышиной, что придавало глухому поселку странно городской вид, и это
впечатление еще усиливалось оттого, что во все концы в строгом порЯдке
расходилось множество мощенных черным и белым камнем дорожек, и вдоль
каждой дорожки тЯнулась еще какаЯ-то забавнаЯ закраина. „ома в деревне не
жались в кучу, как в знакомых ему горных деревнЯх, - они выстроились двумЯ
сплошными рЯдами по обеим сторонам центральной улицы, на диво чистой; тут
и там их пестрые фасады прорезала дверь, но не видно было ни одного окна.
”асады были пестры какой-то беспорЯдочной пестротой - обмазаны цементом,
где серым, где бурым, где аспидно-черным или исчерна-коричневым. ќта
нелепаЯ обмазка и вызвала у Ќуньеса впервые мысль о слепоте. "Ќу и налЯпал
человек! - подумал он. - ‚ерно, был слеп, как летучаЯ мышь".
Ћн спустилсЯ по круче и подошел к стене и каналу, окружавшим долину, к
тому месту, где канал каскадом тонких колеблющихсЯ струй выбрасывал
избыток воды в глубину ущельЯ. ’еперь Ќуньес видел в дальнем конце
луговины много мужчин и женщин, которые сидели на стогах скошенной травы,
как будто отдыхаЯ; поближе к деревне - ватагу валЯвшихсЯ на земле детей, а
еще ближе, совсем неподалеку, - трех мужчин, несших на коромыслах ведра Џо
дорожке, что тЯнулась от окружной стены к домам. Ќа всех троих была одежда
из шерсти ламы, кожаные башмаки и поЯса, а на головах - суконные шапки с
длинными наушниками. Ћни шли гуськом, медленным шагом и позевываЯ на ходу,
точно не спали всю ночь. €х осанка была так степенна и такой у них был
успокоительно-благополучный и благопристойный вид, что Ќуньес после
минутного колебаниЯ выпрЯмилсЯ на своем уступе во весь рост, стал на самом
видном месте и крикнул что есть силы. ќхо раскатилось по, долине.
’рое остановились и завертели головами, как будто озираЯсь. Ћни
поворачивали лица то в одну, то в другую сторону, а Ќуньес махал во всю
мочь руками. Ќо сколько он ни махал, те как будто не видели его и лишь
какое-то времЯ спустЯ двинулись к горам, забираЯ правее, чем нужно, и
что-то крикнули словно бы в ответ. Ќуньес опЯть закричал, потом еще раз,
вновь замахал руками - все так же безуспешно, и тут вторично слово
"слепой" всплыло в его сознании. "„урачье! ‘лепые они, что ли?" - подумал
он.
Љогда наконец, накричавшись и позлившись вдосталь, Ќуньес пересек по
мостику канал, отыскал в стене калитку и подошел к ним, он убедилсЯ, что
они и в самом деле слепы. Ћн решил, что попал в ‘трану ‘лепых, о которой
рассказывает предание. ќта уверенность возникла у него вместе с
предчувствием небывалого и завидного приключениЯ. ’рое стоЯли бок о бок,
не глЯдЯ на него, и настороженно прислушивались к незнакомым шагам. Ћни
жались друг к другу, словно боЯлись чего-то, и Ќуньес увидел, что веки у
них опущены и запали, как если бы глазные Яблоки под ними ссохлись. —то-то
сходное с благоговейным страхом проступило на их лицах.
- —еловек, - сказал один на Языке, в котором Ќуньес едва узнал
испанский. - ќто человек - человек или дух, вышедший из скал.
Ђ Ќуньес подходил уверенным шагом юноши, вступающего в жизнь. ‘тарые
сказаниЯ о затерЯнной долине и ‘тране ‘лепых всплывали в памЯти, и в мысли
вплеталась припевом стараЯ пословица:
"‚ ‘тране ‘лепых и кривой - король".
"‚ ‘тране ‘лепых и кривой - король".
Ћчень учтиво он поздоровалсЯ со слепцами. Ћн с ними говорил, а сам
глЯдел в оба.
- Ћткуда он, брат Џедро? - спросил один.
- ‚ышел из скал.
- џ пришел из-за гор, - сказал Ќуньес, - из страны за горами, где люди
- зрЯчие. €з окрестностей Ѓоготы - города, где живут сто тысЯч человек и
который тЯнетсЯ так далеко, что глазу не видно, докуда.
- "Ќе видно, - повторил про себЯ Џедро. - ѓлазу не видно..."
- €з скал, - подхватил второй слепец. - Ћн вышел из скал.
€х одежда, примечал Ќуньес, была странного покроЯ, и у каждого сшита
по-своему.
Ћни напугали его, двинувшись разом навстречу, каждый с вытЯнутой вперед
рукой. Ћн отпрЯнул на шаг от этих наведенных на него растопыренных
пальцев.
- Џоди сюда, - сказал третий слепец, подступив к нему так же на шаг, и
мЯгко обхватил его.
‘лепцы держали Ќуньеса. Ќи слова не добавив, они принЯлись его
ощупывать.
- Ћсторожно! - крикнул он, когда ему ткнули пальцем в глаз. € убедилсЯ,
что глаз с трепещущими веками кажетсЯ им странным. Ћни ощупали его глаза
вторично.
- ‘транное создание, Љорреа, - сказал тот, кого звали Џедро. - Љакой у
него жесткий волос! Љак у ламы.
- ершав, как скалы, породившие его, - сказал Љорреа, ощупываЯ небритый
подбородок Ќуньеса мЯгкой, чуть влажной рукой. - Њожет быть, потом он
станет глаже.
Ќуньес слегка противилсЯ обследованию, но слепые цепко держали его.
- Ћсторожно! - повторил он.
- ѓоворит, - сказал третий. - ќто, конечно, человек.
- “х! - крикнул Џедро, ощупываЯ его жесткую куртку.
- €так, ты пришел в мир? - спросил Џедро.
- Џришел из мира. €з-за гор и ледников; прЯмо из-за тех вершин, что на
полдороге к солнцу. €з большого, большого мира, который простерсЯ на
двенадцать дней пути, до самого морЯ.
Ћни как будто и не слушали его.
- Ќаши отцы говорили нам, что человек может быть сотворен силами
природы, - сказал Љорреа: - теплом, влагой и гниением, да, гниением.
- Ћтведем-ка его к старейшинам, - предложил Џедро.
- ‘перва покричим, - сказал Љорреа, - чтобы нам не напугать детей. ‚едь
это - чудище.
Ћни стали кричать, а Џедро пошел впереди и взЯл Ќуньеса за руку, чтобы
повести его к домам. Ќуньес отдернул руку.
- џ же зрЯчий, - сказал он.
- ‡рЯчий? - переспросил Љорреа.
- „а, зрЯчий, - повторил Ќуньес, обернувшись к нему, и споткнулсЯ о
ведро Џедро.
- …го чувства еще несовершенны, - сказал третий слепец. - Ћн
спотыкаетсЯ и говорит бессмысленные слова. ‚еди его за руку.
- Љак хотите, - сказал Ќуньес и, усмехнувшись, дал себЯ вести.
Љак видно, они ничего не знают о зрении. ‹адно, придет времЯ, он им
покажет, что это за штука!
Џослышались возгласы, и он увидел толпу, собравшуюсЯ на главной улице.
ќта перваЯ встреча с населением ‘траны ‘лепых обернулась длЯ него
тЯжелым испытанием нервов и терпениЯ - куда более тЯжелым, чем он ожидал.
„еревнЯ была больше, чем казалась ему издалека, а штукатурка домов
выглЯдела еще несуразней. „ети, мужчины и женщины (он с удовольствием
отметил, что иные женщины и девушки были хороши собой, хотЯ глаза и у них
были закрыты и вдавлены) обступили его толпой, хватали, ощупывали мЯгкими
ладонЯми, обнюхивали, вслушивались в каждое слово. ‚се же многие девушки и
дети пугливо сторонились его. „а и в самом деле голос его был резок и груб
по сравнению с певучими голосами слепцов. …го совсем затолкали. ’ри его
проводника с видом собственников не отступали от него ни на шаг и
беспрестанно повторЯли:
- „икий человек со скал.
- Ѓогота, - сказал он. - Ѓогота. ‡а горным хребтом.
- „икий человек говорит дикие слова, - поЯснил Џедро. - ‚ы когда-нибудь
слышали такое слово - "богота"? …го ум еще не сложилсЯ. ђечь у него только
в зачатке.
Њаленький мальчик ущипнул его за руку.
- Ѓогота, - передразнил он.
- „а. ѓород, не то что ваша деревнЯ... џ пришел из большого мира, где у
людей есть глаза, где люди видЯт.
- …го имЯ - Ѓогота, - решили слепцы.
- Ћн спотыкаетсЯ, - сказал Љорреа. - Љогда мы шли сюда, он два раза
споткнулсЯ.
- Ћтведем его к старейшинам.
…го вдруг втолкнули через дверь в комнату, где было темным-темно и
только в дальнем углу слабо тлел огонь. ’олпа ввалилась за ним, закрыв
последний доступ дневному свету, и Ќуньес с разлету грохнулсЯ прЯмо на
вытЯнутые ноги сидЯщего человека. …ще кого-то его вскинутаЯ рука, когда он
падал, задела по лицу. Ћн ощутил под ладонью что-то мЯгкое, услышал
сердитый окрик и с минуту отбивалсЯ от множества схвативших его рук.
Џолучилась какаЯ-то одностороннЯЯ драка. Ћн понЯл свое положение и затих.
- џ упал, - сказал он. - “ вас тут не видно ни зги.
Ќаступило молчание, как будто невидимые люди вокруг старались понЯть
его слова. Џотом послышалсЯ голос Љорреа:
- Ћн лишь недавно сотворен, он спотыкаетсЯ при ходьбе и пересыпает свою
речь бессмысленными словами.
„ругие тоже что-то о нем говорили, но он не мог все как следует
расслышать и понЯть.
- Њожно мне сесть? - спросил он, воспользовавшись минутным молчанием. -
џ больше не буду отбиватьсЯ.
Ћни посовещались и позволили ему сесть.
—ей-то старческий голос стал допрашивать его, и Ќуньес попробовал
рассказать о большом мире, откуда он упал к ним, о небе, о горах, о зрении
и других подобных чудесах - рассказать о них этим старейшинам, сидевшим во
мраке в ‘тране ‘лепых. Ќо что он им ни говорил, они ничему не верили и
ничего не понимали. ќтого он не ожидал. Ћни даже не понимали иных его
слов. Ќа веку четырнадцати поколений эти люди были слепы и отрезаны от
зрЯчего мира. ‚се слова, относившиесЯ к зрению, стерлись длЯ них или
изменили смысл; стерлись преданиЯ о внешнем мире, превратившись в детскую
сказку, и больше их не тревожило, что там делаетсЯ, за скалистыми кручами,
над их окружной стеной. ЏоЯвлЯлись среди них слепые мудрецы,
пересматривали обрывки верований и преданий, донесенных ими от зрЯчего
прошлого, и признали это все праздными домыслами и заменили их новыми,
более трезвыми толкованиЯми. Њногое в их образных представлениЯх отмерло
вместе с глазами, и они составили себе новые представлениЯ, подсказанные
все истончавшимисЯ слухом и осЯзанием. Ќуньес постепенно это понЯл;
ожидание, что слепцы в изумлении склонЯтсЯ перед его происхождением и
дарованиЯми, не оправдалось; и когда его жалкаЯ попытка объЯснить им, что
такое зрение, была отвергнута, сочтена за бессвЯзный бред вновь
сотворенного человека, старающегосЯ описать свои неЯсные ощущениЯ, он
сдалсЯ и, подавленный, слушал их назиданиЯ. € вот старейший среди слепых
стал раскрывать ему тайны жизни, философии и веры. Ћн говорил, что мир (то
есть их долина) был сначала пустой Ямой в скалах, а потом возникли сперва
неодушевленные предметы, лишенные дара осЯзаниЯ, и ламы, и еще другие
существа, у которых очень мало разума; затем поЯвились люди и, наконец,
ангелы, которых можно слышать, когда они поют и шелестЯт над головами, но
которых коснутьсЯ нельзЯ. Џоследнее сильно озадачило Ќуньеса, пока он не
сообразил, что речь идет о птицах.
„альше он поведал Ќуньесу, как времЯ разделилось на жаркое и холодное
(у слепых это значило день и ночь), и объЯснил, что в жаркое времЯ
положено спать, а работать надо, пока холодно. € что сейчас весь город
слепых не спит только по случаю его, Ќуньеса, поЯвлениЯ. Ћн сказал, что
Ќуньес, несомненно, длЯ того и создан, чтобы учитьсЯ приобретенной ими
мудрости и служить ей, и что, несмотрЯ на недоразвитость своего ума и
неловкость движений, он должен мужатьсЯ и упорствовать в учении, - и эти
слова все столпившиесЯ у входа встретили одобрительным ропотом. Џотом он
сказал, что ночь (слепые день называли ночью) давно наступила и всем
надлежит вернутьсЯ ко сну. Ћн спросил, умеет ли Ќуньес спать, и Ќуньес
ответил, что умеет, но что перед сном он должен поесть.
…му принесли пищу - кружку молока ламы и ломоть грубого хлеба с солью -
и отвели его в укромное место, где бы он мог поесть неслышно длЯ других и
потом соснуть до той поры, когда прохлада горного вечера поднимет всех длЯ
их нового днЯ. Ќо Ќуньес не спал.
‚место этого он сидел, где его оставили, и, вытЯнув усталые ноги,
перебирал в памЯти все неожиданности, сопровождавшие его приход в долину.
Ћн нет-нет; а рассмеетсЯ то добродушно, то негодующе.
- "“м еще не сложилсЯ", - повторЯл он. - "Ќе развиты чувства!" €м и в
голову не приходит, что они оскорбили своего ниспосланного свыше королЯ и
властителЯ. ‚ижу, придетсЯ мне их образумить. ’олько нужно подумать...
Џодумать!
‘олнце склонилось к закату, а он все еще раздумывал.
Ќуньес всегда умел почувствовать красоту, и когда он смотрел на
охваченные заревом снежные склоны и ледники, замыкавшие со всех сторон
долину, ему казалось, что ничего прекраснее он никогда не видел. Ћт
зрелища этой недоступной красоты он перевел взглЯд на деревню и орошенные
полЯ, утопавшие в сумраке, и вдруг им овладело волнение, и он от всего
сердца стал благодарить судьбу, что она наделила его даром зрениЯ.
- ѓо-го! ‘юда, Ѓогота, сюда! - услышал он голос из деревни.
Ћн встал ухмылЯЯсь. ‘ейчас он раз навсегда покажет этим людЯм, что
значит длЯ человека зрение. Ћни его станут искать и не найдут.
- —то же ты не идешь, Ѓогота! - сказал голос.
Ћн беззвучно засмеЯлсЯ и, крадучись, сделал два шага вбок от дорожки.
- Ќе топчи траву, Ѓогота: этого делать нельзЯ.
Ќуньес сам еле слышал шорох своих шагов. Ћн остановилсЯ в изумлении.
—еловек, чей голос его кликал, бежал по черно-пегой мощеной дорожке
прЯмо на него.
Ќуньес опЯть вступил на дорожку.
- ‚от Я, - сказал он.
- Џочему ты не шел на зов? - спросил слепец. - —то, тебЯ надо водить,
как младенца? ’ы разве не слышишь дороги, когда идешь?
Ќуньес засмеЯлсЯ.
- џ вижу ее, - сказал он.
- Ќет такого слова "вижу", - сказал слепой, помолчав. - Ѓрось свой
вздор и ступай за мной на звук шагов.
Ќуньес, досадуЯ, пошел за ним.
- Џридет и мое времЯ, - сказал он.
- ’ы научишьсЯ, - ответил слепой. - ‚ мире многому надо учитьсЯ.
- Ђ ты слыхал поговорку: "‚ ‘тране ‘лепых и кривой - король"?
- —то значит слепой? - небрежно бросил через плечо слепец.
Џрошло четыре днЯ, и пЯтый застал королЯ слепых все еще скрывающимсЯ
среди своих подданных в обличье неуклюжего, никчемного чужака.
Џровозгласить себЯ королем, увидел он, куда труднее, чем он
предполагал, и пока что, обдумываЯ свой coup d'etat [государственный
переворот (франц.)], он делал, что ему приказывали, и училсЯ порЯдкам и
обычаЯм ‘траны ‘лепых. Ћн нашел, что работать и гулЯть по ночам очень
неудобно, и решил, что это он изменит в первую очередь.
Ќарод слепцов вел простую, трудовую жизнь, добродетельную и счастливую,
если видеть добродетели и счастье в том, что обычно разумеют люди под
этими словами. Ћни трудились, но не слишком обременЯЯ себЯ работой; у них
было вдоволь и пищи и одежды; были дни и месЯцы отдыха; они охотно
занимались музыкой и пением; познали любовь и рождали детей.
“дивительно, как уверенно и точно двигались они в своем упорЯдоченном
мире. ‚се было здесь приспособлено к их нуждам, каждаЯ из дорожек,
расходившихсЯ лучами по долине, шла под определенным углом к остальным и
распознавалась по особой нарезке на закраине. ‚се препЯтствиЯ, все
неровности на дорожках и лугах были давно удалены, все навыки и весь уклад
слепых, естественно, возникали из тех или иных потребностей. —увства их
чудесно изощрились, за пЯтнадцать шагов они улавливали и различали
малейшее движение человека, даже слышали биение его сердца. €нтонациЯ
давно заменила длЯ них выражение лица, касание заменило жест. Њотыгой,
лопатой и граблЯми они работали свободно и уверенно, как заправские
садовники. €х обонЯние было чрезвычайно тонко; они по-собачьи, чутьем
распознавали индивидуальные различиЯ; уверенно и ловко справлЯлись с
уходом за ламами, которые жили в скалах наверху и доверчиво подходили к
ограде, чтобы получить корм или укрытьсЯ под кровом. Ќо как легки и
свободны могут быть движениЯ слепого, это Ќуньес узнал лишь тогда, когда
вздумал наконец утвердить свою волю.
Ћн поднЯл мЯтеж только после бесплодных попыток действовать убеждением.
‘перва он пробовал от случаЯ к случаю заговаривать с ними о зрении.
- ‘мотрите, люди, - говорил он. - Њногое во мне вам непонЯтно.
‘лучалось иногда, двое-трое из них слушали его: сидели с умным видом,
наклонив голову и наставив ухо, а он всЯчески старалсЯ объЯснить им, что
значит "видеть". ‘реди слушавших его была девушка с менее красными и
запавшими веками, чем у других. ’ак и чудилось, что у нее за веками
прЯчутсЯ глаза, и ее-то в особенности надеЯлсЯ он убедить. Ћн говорил о
радостЯх зрениЯ, о том, как прекрасны, когда на них глЯдишь, горы и небо,
и утреннЯЯ зарЯ, а те слушали с недоверчивой усмешкой, переходившей тотчас
же в осуждение. …му отвечали, что нет никаких гор, а у конца скал, где
ламы щиплют траву, лежит конец мира: туда упираетсЯ дырЯваЯ крыша
мирозданиЯ, с которой падают роса и лавины. Љогда же он упорно твердил,
что у мира нет ни конца, ни крыши, что конец и крыша - лишь выдумка
слепых, ему отвечали, что мысли его порочны. Ќасколько он умел описать им
небо с облаками и звездами, оно представлЯлось им нелепой и страшной
пустотой. Љак могла она заменить ту гладкую крышу мирозданиЯ, о которой
говорила их религиЯ! Ћни свЯто верили, что эта дырЯваЯ крыша восхитительно
гладка на ощупь. Ћн понЯл, что его объЯснениЯ оскорблЯют их, и,
отказавшись от такого подхода, попробовал показать им практическую
ценность зрениЯ. Љак-то утром он увидел, что Џедро по дороге, называвшейсЯ
‘емнадцатой, направлЯетсЯ к центральным домам, увидел издалека, когда
слепые еще не могли услышать или учуЯть идущего, и сказал им: "‘коро Џедро
будет здесь". Ћдин старик возразил, что Џедро нечего делать на ‘емнадцатой
дороге, и тут, как бы в подтверждение его слов, Џедро свернул на „есЯтую и
торопливо зашагал обратно к окружной стене. Ђ Ќуньеса поднЯли на смех,
когда Џедро так и не пришел, и после, когда он, желаЯ оправдатьсЯ, насел
на Џедро с расспросами, тот все отрицал, смеЯсь над ним в лицо, и с тех
пор они стали врагами.
Џотом он уговорил их, чтобы ему позволили пройти лугами весь долгий
путь по отлогому склону до самой стены и чтоб его сопровождал один из них,
а он станет описывать ему все, что делаетсЯ в деревне промеж домов. Ћн
видел, как кое-кто входил и выходил, но то, что они полагали значительным,
происходило внутри или позади безоконных домов деревни - все то, что они
сами приметили длЯ проверки, - а этого он как раз не видел и не смог
описать им. € вот, когда он потерпел поражение, а те не удержались и
высмеЯли его, он и решил обратитьсЯ к силе. …му пришло на ум схватить
лопату, повалить двух-трех из них на землю и в честной борьбе доказать им
превосходство зрЯчего. ‘ледуЯ своему решению, он уже схватил лопату, и тут
он узнал о себе нечто длЯ него самого неожиданное: что он просто не может
хладнокровно ударить слепого.
Ћн остановилсЯ в нерешительности и понЯл: от слепых не укрылось, что он
схватил лопату. Ћни все настороженно склонили головы набок и, наставив
ухо, ждали, что он сделает дальше.
- Џоложи лопату, - сказал один.
€ Ќуньеса охватило чувство беспомощности и отвращениЯ. Ћн едва не
послушалсЯ.
’огда он отшвырнул одного прЯмо к стене дома и стремглав бросилсЯ мимо
него вон из деревни.
Ћн пересек луг, оставив за собою полосу примЯтой травы, и присел на
закраину одной из бесчисленных дорожек. Ћн ощущал некоторый душевный
подъем, как каждый в начале борьбы, но больше смущение. Ћн начал
сознавать, что с людьми более низкого духовного уровнЯ, нежели ты сам,
даже и боротьсЯ успешно нельзЯ. Ћн увидел издали, что по всей улице
мужчины выходЯт из домов, вооруженные лопатами и кольЯми, и движутсЯ на
него широким строем по нескольким дорожкам сразу. Џодвигались они
медленно, переговариваЯсь между собой, и много раз весь отрЯд вдруг
останавливалсЯ, слепые поводили носами и прислушивались.
Љогда Ќуньес увидел это в первый раз, он рассмеЯлсЯ. Ќо потом ему стало
не до смеха.
Ћдин слепец учуЯл его след на сырой траве и пошел по нему, нагибаЯсь и
на ощупь проверЯЯ дорогу.
Њинут пЯть Ќуньес следил за медленным продвижением отрЯда; затем его
поначалу смутное желание что-то выкинуть и показать себЯ перешло в
исступление. Ћн вскочил, сделал несколько шагов к окружной стене,
повернулсЯ и прошел немного назад. ’е выстроились в полукруг и замерли,
прислушиваЯсь.
Ћн тоже остановилсЯ, крепко сжав лопату в обеих руках. Ќе напасть ли на
них?
Љровь стучала у него в ушах, отбиваЯ ритм припева: "‚ ‘тране ‘лепых и
кривой - король".
Ќапасть на них?
Ћн оглЯнулсЯ на высокую неприступную стену позади - неприступную из-за
гладкой штукатурки, но всюду прорезанную множеством калиток - и на
приближающуюсЯ цепь преследователей. €м на подмогу из деревни выходили
теперь и другие.
- Ќапасть?
- Ѓогота! - крикнул один. - Ѓогота! ѓде ты?
Ћн еще крепче сжал лопату и пошел лугами назад к деревне, а слепые,
едва он сделал шаг, тотчас двинулись на него.
- џ изобью их, если они менЯ тронут, - сказал он. - ‚идит бог, изобью!
€ он громко закричал:
- ќй вы, Я буду делать у вас в долине все, что захочу! ‘лышите? Ѓуду
делать, что хочу, и ходить куда хочу!
Ћни быстро надвигались на него - ощупью, но все же очень быстро. ќто
было похоже на игру в жмурки, только навыворот: глаза завЯзаны у всех,
кроме одного.
- „ержи его! - крикнул кто-то.
Ќуньес увидел, что уже охвачен дугой широкого незамкнутого круга
преследователей. "Џора! - вдруг почувствовал он. - Ќужно действовать
решительно и быстро".
- ‚ы не понимаете! - крикнул он громким голосом, который должен был
звучать сильно и властно, а прозвучал надорванно. - ‚ы слепые, а Я зрЯчий.
Ћставьте менЯ!
- Ѓогота! Џоложи лопату! € не ходи по траве.
Џоследний приказ, чудовищный в своей вежливой снисходительности, его
взорвал.
- џ вас изувечу! - взревел он, захлебываЯсь от бешенства. - ‚идит бог,
Я изувечу вас! Ћставьте менЯ!
Ћн побежал, толком не знаЯ, куда бежать. ‘перва он побежал от
ближайшего к нему слепого, потому что мерзко было бы его ударить. Џотом
приостановилсЯ, сделал рывок, чтоб уйти от их рЯдов, смыкавшихсЯ все
тесней. ЊетнулсЯ было в промежуток пошире, но двое слепых, сразу учуЯв
приближение его шагов, устремились друг к другу. Ќуньес кинулсЯ вперед,
увидел, что сейчас его схватЯт, и... стукнул лопатой. ЏослышалсЯ глухой
звук удара по руке и плечу, человек упал, завопив от боли, - он пробилсЯ.
ЏробилсЯ! ’еперь он был опЯть возле домов, а слепые, размахиваЯ
лопатами и кольЯми, носились взад и вперед с какой-то рассудительной
стремительностью.
Ћн услышал за собой шаги, услышал как раз вовремЯ, чтобы увидеть
высокого детину, вынесшегосЯ вперед и метившего в него на слух. Ћн
растерЯлсЯ, швырнул в противника лопатой, промахнулсЯ на целый Ярд,
завертелсЯ вьюном и побежал прочь, с воплем шарахнувшись от другого
слепца.
“жас охватил его. ‚ исступлении он кидалсЯ туда и сюда, увертывалсЯ,
когда в том не было нужды, и, торопЯсь смотреть сразу во все стороны,
спотыкалсЯ. Ѓыла секунда, когда он, споткнувшись, растЯнулсЯ на земле, и
они слышали его падение. „алеко впереди в окружной стене виднелась
открытаЯ калитка; это было как просвет в небо. Ћн кинулсЯ к ней стремглав.
Ћн даже не оглЯнулсЯ ни разу на преследователей, пока не достиг той
калитки. атаЯсь, он прошел по мосту, вскарабкалсЯ вверх по скалам, к
изумлению и ужасу молодой ламы, котораЯ тотчас ускакала от него, и лег,
задыхаЯсь, наземь.
’ак окончилсЯ его coup d'etat.
„ва днЯ и две ночи он провел за стеной „олины ‘лепых, без пищи и крова
и размышлЯЯ о полученном им неожиданном уроке. ‚ ходе своих размышлений он
не раз со все более горькой иронией повторЯл неоправдавшуюсЯ пословицу: "‚
‘тране ‘лепых и кривой - король". Ћн думал больше всего о том, как ему
одолеть и покорить народ слепцов, и все Ясней понимал, что это длЯ него
неосуществимо. “ него нет оружиЯ, а добыть его теперь будет очень трудно.
џд цивилизации проник даже в его родную Ѓоготу, и, отравленный им,
Ќуньес не мог заставить себЯ пойти и убить слепого. Љонечно, сделай он
это, он потом диктовал бы свои условиЯ, грозЯ народу слепцов поголовным
истреблением. Ќо нельзЯ же человеку не спать, и рано или поздно, когда он
уснет...
Ћн пробовал также искать пищу там, среди сосен, укрыватьсЯ под
сосновыми ветвЯми от ночного холода и подумывал, как бы изловчитьсЯ и
поймать ламу, чтобы затем как-нибудь убить ее - пришибить, что ли, камнем
- и получить таким образом хоть мЯсо. Ќо ламы, видно, заподозрили в нем
врага, глЯдели на него недоверчивыми карими глазами и плевались, когда он
подходил поближе. Ќа третий день у него началась лихорадка, и страх обуЯл
его. ‚ конце концов он приполз к стене ‘траны ‘лепых с намерением
заключить мир. Ћн полз вдоль канала и звал, пока к воротам не вышли двое
слепых. Ћн вступил с ними в переговоры.
- џ был безумен, - сказал он, - но Я только недавно создан.
ќто им понравилось.
Ћн сказал, что стал теперь умнее и раскаиваетсЯ в своих проступках.
€ тут неожиданно длЯ себЯ он расплакалсЯ, потому что был слаб и болен,
но они это сочли за добрый знак.
…го спросили, считает ли он по-прежнему, что умеет "видеть".
- Ќет, - сказал он. - ’о было безумие. ќто слово ничего не значит,
меньше чем ничего.
…го спросили, что у нас над головой.
- Ќа высоте десЯтью десЯти человеческих ростов над миром простираетсЯ
крыша... каменнаЯ крыша, гладкаЯ-прегладкаЯ...
Ћн опЯть истерически разрыдалсЯ.
- Ќе спрашивайте больше ни о чем, дайте мне сперва поесть, или Я умру.
Ћн ожидал жестокого наказаниЯ, но слепые умели проЯвить терпимость. Ћни
усмотрели в его мЯтеже лишь новое доказательство того, что он слабоумный и
стоит на низшей ступени развитиЯ. …го просто выпороли и велели ему
исполнЯть самую тЯжелую черную работу, какаЯ только нашлась, и он, не
видЯ, как иначе заработать свой хлеб, покорно делал, что ему приказывали.
Ќесколько дней он был болен, и они заботливо ухаживали за ним. ќто
облегчило ему тЯжесть подчинениЯ. Ќо его заставлЯли лежать в темноте, что
было длЯ него большим лишением. ‘лепые философы приходили к нему,
толковали о низком уровне его развитиЯ и так вразумительно укорЯли за его
сомнениЯ в каменной крышке, закрывающей коробку их вселенной, что он сам
едва не стал считать себЯ жертвой наваждениЯ, не видЯ над собою этой
крышки.
’ак Ќуньес сделалсЯ гражданином ‘траны ‘лепых. †ители ее уже не
сливались длЯ него в однородную массу, а приобрели в его глазах свои
индивидуальные особенности, между тем как мир за горами становилсЯ все
более далеким, нереальным. ‡десь, в новой жизни, был его хозЯин џкоб -
добродушный человек, если его не раздражать. Ѓыл племЯнник џкоба - Џедро;
и была Њедина-‘аротэ, младшаЯ дочь џкоба. …е не слишком ценили в мире
слепых, потому что у нее были точеные черты лица, и ей недоставало той
приЯтной шелковистой гладкости, котораЯ составлЯет длЯ слепого идеал
женской красоты. Ќо Ќуньес с самого начала находил ее красивой, а теперь
считал красивейшим созданием на земле. …е сомкнутые веки не были вдавлены
и красны, как у остальных в долине, - казалось, они могут в любое
мгновение вновь поднЯтьсЯ; и у нее были длинные ресницы, что считалось
здесь уродливым. ѓолос ее, густой и звучный, не удовлетворЯл
взыскательному слуху жителей долины. ‚от почему у нее не было жениха.
Ќаступила пора, когда Ќуньес стал думать, что, получи он ее в жены, он
безропотно осталсЯ бы в долине до конца своих дней.
Ћн наблюдал за ней, искал случаЯ оказать ей небольшую услугу; и вот он
заметил, что и она тЯнетсЯ к нему. Љак-то на праздничном собрании они
сидели рЯдом при слабом свете звезд и слушали тихую музыку. Ћн коснулсЯ ее
пальцев и осмелилсЯ их пожать. Ћна тихонько ответила на пожатие. Ђ
однажды, когда они обедали в темноте, он почувствовал, что ее рука
осторожно ищет его руку, и тут как раз огонь вспыхнул Ярче, и он увидел
выражение нежности на ее лице.
Ћн стал искать беседы с нею.
Ћднажды в лунную летнюю ночь он пришел к ней, когда она сидела и прЯла.
‚ серебрЯном свете она сама казалась серебристой и загадочной. Ћн сел у ее
ног и сказал, что любит ее, и говорил, какой она ему кажетсЯ красивой. “
него был голос влюбленного, он звучал с нежной почтительностью, почти
благоговейно, а она никогда до той поры не знала мужского поклонениЯ. Ћна
не дала ему определенного ответа, но было Ясно, что его слова ей приЯтны.
‘ того часа он заговаривал с нею при каждой возможности. „олина стала
длЯ него миром, а мир за горами, где люди жили в свете солнца, казалсЯ ему
теперь волшебной сказкой, которую он когда-нибудь станет нашептывать ей на
ухо. Ћчень робко и осторожно он пробовал заводить с ней разговор о зрении.
‡рение представлЯлось ей поэтическим вымыслом, и она виновато слушала
описаниЯ звезд и гор и своей собственной нежной, лунно-белой красоты, как
будто слушать это было преступным попустительством. Ћна не верила, понимаЯ
лишь наполовину, но испытывала непонЯтную радость, а ему казалось, что она
все понимает и верит всему.
…го любовь стала менее благоговейной и более смелой. Ћн решил просить
девушку в жены у џкоба и старейшин, но она робела и оттЯгивала, пока одна
из ее старших сестер не опередила их и сама не сообщила џкобу, что
Њедина-‘аротэ и Ќуньес любЯт друг друга.
Њысль о женитьбе Ќуньеса на Њедине-‘аротэ вызвала сначала сильные
возражениЯ: не потому чтобы девушку очень ценили, а просто потому, что
Ќуньеса считали существом особого рода - кретином, недоразвитым человеком,
стоЯщим ниже допустимого уровнЯ. ‘естры злобно воспротивились, говорили,
что девушка навлекает позор на всю семью. Ђ старый џкоб, хотЯ и был
по-своему расположен к неуклюжему, послушному рабу, только покачивал
головой и твердил, что это невозможно. ‚сю молодежь приводила в Ярость
мысль о порче расы, а один парень так разошелсЯ, что грубо обругал Ќуньеса
и ударил его. Ќуньес не осталсЯ в долгу. ‚ первый раз за долгие дни ему
довелось убедитьсЯ, что зрение и в сумерках может дать преимущество. Џосле
этой драки больше ни у кого не было охоты поднимать на него руку. Ќо брак
все еще признавали немыслимым.
‘тарый џкоб питал нежность к своей младшей дочери и печалилсЯ, когда
она плакала у него на плече.
- Џойми, моЯ роднаЯ, он же идиот. Ћн бредит наЯву; он ничего не умеет
делать толком.
- ‡наю, - плакала Њедина-‘аротэ. - Ќо он сейчас лучше, чем был. Ћн
становитсЯ все лучше. € он силен, дорогой мой отец, и добр, сильней и
добрей всех людей в мире. € он менЯ любит... и Я, отец, Я тоже его люблю.
‘тарый џкоб был в отчаЯнии, видЯ, что дочь безутешна, да к тому же - и
это еще отЯгчало его горе - Ќуньес был ему по душе. € вот он пошел и сел в
темном, без окон, зале совета среди других старейшин, следЯ за ходом
обсуждениЯ, и вовремЯ ввернул:
- Ћн теперь лучше, чем был; может случитьсЯ, что в один прекрасный день
он станет таким же разумным, как мы.
Џотом некоторое времЯ спустЯ одного премудрого старейшину осенила
мысль. ‘реди своего народа он слыл большим ученым, врачевателем и обладал
философским, изобретательным умом. € вот у него Явилась соблазнительнаЯ
мысль излечить Ќуньеса от его странностей. Ћднажды в присутствии џкоба он
опЯть перевел разговор на Ќуньеса.
- џ обследовал Ѓоготу, - сказал он, - и теперь дело стало длЯ менЯ
Ясней. џ думаю, он излечим.
- џ всегда на это надеЯлсЯ, - ответил старый џкоб.
- “ него поврежден мозг, - изрек слепой врач.
‘реди старейшин пронессЯ ропот одобрениЯ.
- Ќо спрашиваетсЯ: чем поврежден?
‘тарый џкоб тЯжело вздохнул.
- Ђ вот чем, - продолжал врач, отвечаЯ на собственный вопрос. - ’е
странные придатки, которые называютсЯ глазами и предназначены создавать на
лице приЯтную легкую впадину, у Ѓоготы поражены болезнью, что и вызывает
осложнение в мозгу. Ћни у него сильно увеличены, обросли густыми
ресницами, веки на них дергаютсЯ, и от этого мозг у него постоЯнно
раздражен, и мысли неспособны сосредоточитьсЯ.
- ‚от что? - удивилсЯ старый џкоб. - ‚от оно как...
- „умаетсЯ, Я с полным основанием могу утверждать, что длЯ его полного
излечениЯ требуетсЯ произвести совсем простую хирургическую операцию, а
именно удалить эти раздражающие тельца.
- € тогда он выздоровеет?
- ’огда он совершенно выздоровеет и станет примерным гражданином.
- „а будет благословенна наука! - воскликнул старый џкоб и тотчас же
пошел поделитьсЯ с Ќуньесом своей счастливой надеждой.
Ќо его поразило, как нерадостно принЯл Ќуньес его добрую весть.
- Љак послушаешь тебЯ, покажетсЯ, что ты вовсе и не думаешь о моей
дочери!
ЋбратитьсЯ к слепым хирургам Ќуньеса убедила Њедина-‘аротэ.
- Ђ ты? ‚едь ты не хочешь, - спросил он, - чтобы Я утратил зрение?
Ћна покачала головой.
- ‡рение - мой мир!
…е голова поникла.
- …сть красивые вещи на свете, маленькие красивые вещи: цветы,
лишайники среди скал, мЯгонькаЯ пушистаЯ шкурка, далекое небо с плывущими
в нем облаками, и закаты, и звезды. € есть на свете ты! ђади тебЯ одной
стоит иметь зрение, чтобы видеть твое милое, Ясное лицо, твои ласковые
губы, твои дорогие, красивые руки, сложенные на коленЯх... € моих глаз,
которые ты покорила, моих глаз, которые привЯзали менЯ к тебе, моих глаз
требуют эти идиоты! —тобы Я касалсЯ тебЯ и слышал - и не видел больше
никогда! —тобы Я пошел под вашу крышу из камнЯ, утесов и мрака - эту
жалкую крышу, котораЯ придавила вашу мысль... Ќет, ведь ты не захочешь,
чтоб Я согласилсЯ на это?!
‚ нем зашевелилось обидное сомнение. Ћн замолчал, не настаиваЯ на
ответе.
- €ногда, - начала она, - иногда мне хочетсЯ... - Ћна замолчала.
- „а?! - сказал он с тревогой.
- €ногда мне хочетсЯ, чтобы ты не говорил таких вещей.
- Љаких?
- џ понимаю, что они красивы, эти твои фантазии. џ люблю их. Ќо
теперь...
Ћн похолодел.
- —то же теперь? - тихо спросил он. Ћна молчала.
- ’ы хочешь сказать... ты думаешь, что Я, может быть, стану лучше,
если...
Ћн быстро взвесил все. ‚ нем кипела злоба - да, злоба на глупую судьбу,
но вместе с тем зашевелилось ласковое чувство к девушке, которой не дано
его понЯть, - чувство, сродни жалости.
- „орогаЯ, - прошептал он. € ее внезапнаЯ бледность показала ему, как
сильно, всей душой рвалась она к тому, чего не смела высказать. Ћн обнЯл
ее, поцеловал в краешек уха, и минуту они сидели молча.
- —то, если бы Я согласилсЯ? - сказал он тихо-тихо.
- Ћ, если б ты согласилсЯ! - твердила она сквозь слезы. - …сли б
согласилсЯ!

‡а неделю до операции, котораЯ должна была поднЯть его из рабства и
унижениЯ до уровнЯ слепого гражданина, Ќуньес совсем лишилсЯ сна. ‚ теплые
солнечные часы, когда другие мирно спали, он сидел в раздумье или
бесцельно бродил по лугам, стараЯсь вернуть Ясность своему смЯтенному уму
и сделать выбор. Ћн дал свой ответ, дал согласие, но в душе еще не
решилсЯ. € вот миновала рабочаЯ пора, солнце поднЯлось во славе своей над
золотыми гребнЯми гор, и началсЯ длЯ Ќуньеса последний день света. Ћн
пробыл несколько минут с Њединой-‘аротэ, перед тем как она ушла спать.
- ‡автра, - сказал он, - Я больше не буду видеть.
- Њилый, - ответила она и крепко, как могла, сжала его руки.
- ’ебе будет только чуть-чуть больно, - сказала она. - € ’ы пройдешь
через эту боль... ты пройдешь через нее, любимый, ради менЯ... „орогой,
если сердце женщины, всЯ ее жизнь могут служить наградой, Я вознагражу
тебЯ. Њой дорогой, мой добрый с ласковым голосом, Я вознагражу тебЯ.
†алость к себе и к ней захлестнула его.
Ћн обнЯл ее, припал губами к губам и в последний раз заглЯнул в ее
тихое лицо.
- Џрощай, - шепнул он дорогому своему видению, - прощай.
€ затем в молчании отвернулсЯ от нее.
Ћна слышала его медленно удалЯющиесЯ шаги, и было что-то в их ритме,
что заставило ее безудержно разрыдатьсЯ.
Ћн собиралсЯ просто пойти в уединенное место, на усыпанный белыми
нарциссами луг, и побыть там, пока не настанет час его жертвы, но поднЯл
глаза и увидел утро - утро, подобное ангелу в золотых доспехах, сходЯщему
к нему по кручам.
€ показалось ему, что перед этим величием он сам, и этот слепой мир в
долине, и его любовь - все, все только мерзость и грех.
Ћн не свернул в сторону, как собиралсЯ, а пошел вперед за окружную
стену, в горы, и глаза его были все времЯ прикованы к залитому солнцем
льду и снегам.
Ћн видел их бесконечную красоту, и мысли его перенеслись к той жизни,
от которой теперь он должен был навеки отказатьсЯ.
Ћн думал о большом свободном мире, с которым был разлучен, о родном
своем мире, и перед ним вставало видение все новых горных склонов, даль за
далью, и среди них Ѓогота, город многообразной, живой красоты, днем -
блеск и величие, ночью - озареннаЯ тайна; город дворцов, фонтанов, статуй
и белых домов, красиво расположившийсЯ в самом сердце далей. Ћн думал о
том, как в какие-нибудь два-три днЯ можно дойти до него горными ущельЯми,
с каждым шагом подходЯ все ближе к его оживленным улицам и проспектам. Ћн
думал о том, как долго можно идти по реке, от большого города Ѓоготы в
большой, огромный мир, через города и села, через леса и пустыни; идти
день за днем по быстрой реке, пока берега не расступЯтсЯ и не поплывут,
поднимаЯ волну, большие пароходы; и тогда ты достигнешь морЯ - бескрайного
морЯ с тысЯчью островов - нет, с тысЯчами островов и смутно видимыми вдали
кораблЯми, что ходЯт и ходЯт без устали по широкому свету. € там, не
замкнутое горами, ты увидишь небо - небо, не такое, как здесь, не диск, а
купол бездонной синевы, глубь глубин, в которой плывут по круговым своим
орбитам звезды.
‚се зорче всматривались его глаза в каменную завесу гор.
…сли, к примеру, поднЯтьсЯ по этой ложбине, а потом вот по той
расселине, то выйдешь высоко между тех корЯвых сосенок, что разбежались
там по уступам скал, забираЯсь все выше и выше над ущельем. Ђ потом?
Џожалуй, можно влезть на ту осыпь. ‡атем как-нибудь вскарабкатьсЯ по
каменной стене до границы снегов, а если та расселина непроходима, ему
послужит, может быть, другаЯ, дальше к востоку. Ђ потом? Џотом выйдешь в
горЯщие Янтарем снега, на полпути к гребню тех прекрасных пустынных высот.
Ћн взглЯнул через плечо на деревню, потом повернулсЯ и долго пристально
смотрел на нее.
Ћн думал о Њедине-‘аротэ, и она теперь была маленькой и далекой.
Ћн опЯть повернулсЯ к стене гор, по которым сошел к нему день. Џотом
очень осмотрительно начал карабкатьсЯ.

Љогда солнце склонилось к закату, он больше не карабкалсЯ: он был
далеко и очень высоко. Џобывал он и выше, но и теперь он еще был куда как
высоко. …го одежда была изодрана, руки в крови, тело все в синЯках, но он
лежал покойно, и на его лице была улыбка.
Ћттуда, где он лежал, долина казалась Ямой, зиЯющей чуть не на милю
внизу. ‚ечер уже стелил туман и тени, хотЯ вершины гор окрест были свет и
огонь, а скалы рЯдом с ним в каждой своей частице напоены были тонкой
красотой: прожилка зеленой руды бежала по серым камнЯм; вспыхивали тут и
там грани кристаллов; мелкий оранжевый лишайник вил тонкий узор вокруг его
лица. “щелье наводнили глубокие таинственные тени; синева сгустилась в
темный пурпур, пурпур - в светЯщийсЯ мрак, а наверху распростерлась
безграничнаЯ ширь неба. Ќо он больше не смотрел на эту красоту, он лежал
недвижный, улыбаЯсь, как будто удовлетворенный уже тем одним, что вырвалсЯ
из „олины ‘лепых, где думал стать королем.
‡акат отгорел, настала ночь, а он все лежал, примиренный и довольный,
под холодными светлыми звездами.
Last-modified: Tue, 06 Mar 2001 20:57:54 GMT
Ћцените этот текст: