ой синеве летнего неба растаЯло несколько последних  облаков.  џсно  и
отчетливо показались огромные зданиЯ, блестевшие после обмывшей их грозы и
украшенные  белыми  грудами  нерастаЯвших  градин.   џ   чувствовал   себЯ
совершенно беззащитным в  этом  неведомом  мире.  ‚ероЯтно,  то  же  самое
ощущает птичка, видЯ, как парит Ястреб, собирающийсЯ на нее броситьсЯ. Њой
страх граничил с безумием. џ собралсЯ с силами, сжал зубы, руками и ногами
уперсЯ в Њашину,  чтобы  перевернуть  ее.  Ћна  поддалась  моим  отчаЯнным
усилиЯм и наконец перевернулась, сильно ударив менЯ по  подбородку.  Ћдной
рукой держась за сиденье, другой - за рычаг, Я стоЯл, тЯжело дыша, готовый
снова взобратьсЯ на нее.
   Ќо вместе с возможностью отступлениЯ ко мне снова вернулось мужество. ‘
любопытством, к которому примешивалось все меньше страха,  Я  взглЯнул  на
этот мир далекого будущего. Џод аркой в стене  ближайшего  дома  Я  увидел
несколько фигур в красивых свободных одеждах. Ћни менЯ  тоже  увидели:  их
лица были обращены ко мне.
   ‡атем Я услышал  приближающиесЯ  голоса.  €з-за  кустов  позади  Ѓелого
‘финкса показались головы и плечи бегущих людей. Ћдин из них  выскочил  на
тропинку, ведущую к лужайке, где Я стоЯл рЯдом со своей Њашиной. ќто  было
маленькое существо - не более четырех футов ростом,  одетое  в  пурпуровую
тунику, перехваченную у талии кожаным ремнем. Ќа ногах у него были  не  то
сандалии, не то котурны. Ќоги до колен были обнажены, и голова не покрыта.
Ћбратив внимание на его  легкую  одежду,  Я  впервые  почувствовал,  какой
теплый был там воздух.
   Џодбежавший человек показалсЯ мне удивительно  прекрасным,  грациозным,
но чрезвычайно хрупким существом. …го залитое румЯнцем лицо напомнило  мне
лица больных чахоткой, -  ту  чахоточную  красоту,  о  которой  так  часто
приходитсЯ слышать. Џри виде его Я  внезапно  почувствовал  уверенность  и
отдернул руку от Њашины.


        5. ‚ ‡Ћ‹Ћ’ЋЊ ‚…Љ…

   —ерез мгновение мы уже стоЯли лицом к лицу - Я и это  хрупкое  существо
далекого будущего. Ћн смело подошел ко мне  и  приветливо  улыбнулсЯ.  ќто
полное отсутствие страха чрезвычайно поразило менЯ. Ћн повернулсЯ  к  двум
другим, которые подошли вслед за ним, и  заговорил  с  ними  на  странном,
очень нежном и певучем Языке.
   ’ем временем подоспели другие, и скоро вокруг менЯ образовалась  группа
из восьми или десЯти очень изЯщных созданий. Ћдин из них обратилсЯ ко  мне
с каким-то вопросом. Ќе знаю почему, но мне пришло вдруг в голову, что мой
голос должен показатьсЯ им слишком  грубым  и  резким.  Џоэтому  Я  только
покачал головой и указал на свои уши. ’от, кто обратилсЯ  ко  мне,  сделал
шаг вперед, остановилсЯ в нерешительности и дотронулсЯ  до  моей  руки.  џ
почувствовал еще несколько таких же нежных прикосновений на  плечах  и  на
спине. Ћни хотели убедитьсЯ, что Я действительно существую. ‚ их движениЯх
не было решительно ничего внушающего  опасение.  Ќаоборот,  в  этих  милых
маленьких существах было что-то вызывающее  доверие,  какаЯ-то  грациознаЯ
мЯгкость, какаЯ-то детскаЯ непринужденность. Љ  тому  же  они  были  такие
хрупкие, что, казалось, можно совсем легко в случае нужды  разбросать  их,
как кегли, - целую дюжину одним толчком. Ћднако,  заметив,  что  маленькие
руки  принЯлись  ощупывать  Њашину  ‚ремени,  Я  сделал   предостерегающее
движение. џ вдруг вспомнил то, о чем совершенно забыл,  -  что  она  может
внезапно  исчезнуть,  -  вывинтил,  нагнувшись  над  стержнЯми,   рычажки,
приводЯщие  Њашину  в  движение,  и  положил  их  в  карман.  ‡атем  снова
повернулсЯ к этим людЯм, раздумываЯ, как бы мне с ними объЯснитьсЯ.
   џ пристально разглЯдывал их изЯщные фигурки,  напоминавшие  дрезденские
фарфоровые статуэтки. €х короткие волосы одинаково курчавились, на лице не
было видно ни малейшего  признака  растительности,  уши  были  удивительно
маленькие. ђот  крошечный,  с  Ярко-пунцовыми,  довольно  тонкими  губами,
подбородок остроконечный. ѓлаза большие и кроткие, но - не сочтите это  за
тщеславие! - в них недоставало выражениЯ того интереса ко  мне,  какого  Я
был вправе ожидать.
   Ћни больше не делали попыток объЯснЯтьсЯ со мной и стоЯли,  улыбаЯсь  и
переговариваЯсь друг с другом нежными воркующими голосами. џ первым  начал
разговор. “казал рукой на Њашину ‚ремени,  потом  на  самого  себЯ.  Џосле
этого, поколебавшись, как лучше выразить  понЯтие  о  ‚ремени,  указал  на
солнце. ’отчас же одно изЯщное существо, одетое в клетчатую пурпурно-белую
одежду, повторило мой  жест  и,  несказанно  поразив  менЯ,  издало  звук,
подражаЯ грому.
   Ќа мгновение Я удивилсЯ, хотЯ смысл жеста был вполне  Ясен.  Њне  вдруг
пришла мысль: а не имею ли Я дело просто-напросто с дураками? ‚ы  едва  ли
поймете, как это поразило менЯ. џ всегда держалсЯ того  мнениЯ,  что  люди
эпохи восемьсот второй тысЯчи лет, куда Я залетел, судЯ по  счетчику  моей
Њашины, уйдут невообразимо  дальше  нас  в  науке,  искусстве  и  во  всем
остальном. € вдруг один из них задает мне вопрос,  показывающий,  что  его
умственный уровень не выше уровнЯ нашего пЯтилетнего ребенка:  он  всерьез
спрашивает менЯ, не упал ли Я с солнца во времЯ грозы?  €  потом,  эта  их
ЯркаЯ  одежда,  хрупкое,  изЯщное  сложение  и  нежные   черты   лица.   џ
почувствовал разочарование и на мгновение подумал, что  напрасно  трудилсЯ
над своей Њашиной ‚ремени.
   Љивнув головой, Я указал на солнце и так искусно  изобразил  гром,  что
все они отскочили от менЯ на шаг или два и присели от  страха.  Ќо  тотчас
снова ободрились, и один, смеЯсь, подошел ко мне с  гирлЯндой  чудесных  и
совершенно  неизвестных  мне  цветов.  Ћн  обвил  гирлЯндой  мою  шею  под
мелодичные одобрительные возгласы остальных. ‚се принЯлись рвать цветы, и,
смеЯсь,  обвивать  ими  менЯ,  пока  наконец  Я  не  стал  задыхатьсЯ   от
благоуханиЯ. ‚ы, никогда не видевшие  ничего  подобного,  врЯд  ли  можете
представить себе, какие чудесные, нежные  цветы  создала  культура,  этого
невообразимо  далекого  от  нас  времени.  Љто-то,  видимо,  подал   мысль
выставить менЯ в таком виде в  ближайшем  здании,  и  они  повели  менЯ  к
высокому серому, покрытому трещинами каменному  дворцу,  мимо  ‘финкса  из
белого мрамора, который, казалось, все времЯ с легкой усмешкой смотрел  на
мое изумление. €дЯ с ними, Я едва удержалсЯ от смеха  при  воспоминании  о
том, как самоуверенно предсказывал вам несколько дней назад серьезность  и
глубину ума людей будущего.
   ‡дание, куда менЯ вели, имело  огромный  портал,  да  и  все  оно  было
колоссальных размеров. џ с интересом рассматривал огромную,  все  растущую
толпу этих маленьких существ и зиЯющий вход, темный и таинственный.  Ћбщее
впечатление от окружающего было таково, как будто весь мир  покрыт  густой
порослью красивых кустов и цветов, словно давно  запущенный,  но  все  еще
прекрасный сад. џ видел высокие стебли и  нежные  головки  странных  белых
цветов. Ћни были около фута в диаметре, имели прозрачный восковой  оттенок
и росли дико  среди  разнообразных  кустарников;  в  то  времЯ  Я  не  мог
хорошенько рассмотреть их. ЊоЯ Њашина ‚ремени осталась без присмотра среди
рододендронов.
   ‘вод был украшен чудесной резьбой, но  Я,  конечно,  не  успел  ее  как
следует рассмотреть, хотЯ, когда Я проходил под ним, мне  показалось,  что
он сделан в древнефиникийском стиле, и менЯ поразило,  что  резьба  сильно
попорчена и стерта.
   Џод взрывы мелодичного смеха и  веселые  разговоры  менЯ  встретило  на
пороге несколько существ, одетых в еще более светлые  одежды,  и  Я  вошел
внутрь в своем неподходЯщем темном одеЯнии девЯтнадцатого века. џ  не  мог
не чувствовать, что вид у менЯ довольно забавный,  -  Я  был  весь  увешан
гирлЯндами  цветов  и  окружен  волнующейсЯ  толпой  людей,  облаченных  в
светлые, нежных расцветок одежды, сверкавших  белизной  обнаженных  рук  и
смеЯвшихсЯ и мелодично ворковавших.
   ЃольшаЯ дверь  вела  в  огромный,  завешанный  коричневой  тканью  зал.
Џотолок его был в тени, а через окна с Яркими цветными стеклами, а местами
совсем  незастекленные,  лилсЯ  мЯгкий,  приЯтный  свет.  Џол  состоЯл  из
какого-то очень твердого  белого  металла  -  это  были  не  плитки  и  не
пластинки, а целые глыбы, но  шаги  бесчисленных  поколений  даже  в  этом
металле выбили местами  глубокие  колеи.  Џоперек  зала  стоЯло  множество
низких столов, сделанных из полированного камнЯ, высотою не больше фута, -
на них лежали груды плодов. ‚ некоторых  Я  узнал  что-то  вроде  огромной
малины, другие были  похожи  на  апельсины,  но  большаЯ  часть  была  мне
совершенно неизвестна.
   Њежду столами было разбросано множество мЯгких  подушек.  Њои  спутники
расселись  на  них  и   знаками   указали   мне   мое   место.   ‘   милой
непринужденностью они принЯлись есть плоды, берЯ их руками и бросаЯ шелуху
и огрызки в круглые отверстиЯ по бокам столов. џ не  заставил  себЯ  долго
просить, так как чувствовал  сильный  голод  и  жажду.  Џоев,  Я  принЯлсЯ
осматривать зал.
   ЊенЯ особенно поразил  его  запущенный  вид.  –ветные  оконные  стекла,
составлЯвшие узоры лишь  строго  геометрические,  во  многих  местах  были
разбиты, а  тЯжелые  занавеси  покрылись  густым  слоем  пыли.  Њне  также
бросилось в глаза, что угол мраморного стола, за которым Я  сидел,  отбит.
ЌесмотрЯ на это, зал был удивительно живописен. ‚  нем  находилось,  может
быть, около двухсот человек, и большинство из них с любопытством теснилось
вокруг менЯ. €х глаза весело  блестели,  а  белые  зубы  деликатно  грызли
плоды. ‚се они были одеты в очень мЯгкие, но прочные шелковистые ткани.
   ”рукты были их единственной пищей.  ќти  люди  далекого  будущего  были
строгими вегетарианцами, и на времЯ Я принужден  был  сделатьсЯ  таким  же
травоЯдным, несмотрЯ на потребность в  мЯсе.  ‚последствии  Я  узнал,  что
лошади, рогатый скот, овцы, собаки в это времЯ уже  вымерли,  как  вымерли
когда-то ихтиозавры. Ћднако плоды были восхитительны, в  особенности  один
плод (который, по-видимому, созрел  во  времЯ  моего  пребываниЯ  там),  с
мучнистой мЯкотью,  заключенной  в  трехгранную  скорлупу.  Ћн  стал  моей
главной пищей. џ был поражен удивительными плодами и чудесными цветами, но
не знал, откуда они берутсЯ: только позднее Я начал это понимать.
   ’аков был мой первый обед в далеком  будущем.  Ќемного  насытившись,  Я
решил сделать попытку научитьсЯ Языку этих  новых  длЯ  менЯ  людей.  ‘амо
собой разумеетсЯ, это было необходимо.  Џлоды  показались  мне  подходЯщим
предметом длЯ начала, и, взЯв один из них, Я  попробовал  объЯснитьсЯ  при
помощи вопросительных звуков и жестов. Њне стоило немалого труда заставить
их понимать менЯ. ‘начала  все  мои  слова  и  жесты  вызывали  изумленные
взглЯды и бесконечные взрывы смеха,  но  вдруг  одно  белокурое  существо,
казалось, понЯло мое намерение и несколько раз повторило  какое-то  слово.
‚се принЯлись болтать и перешептыватьсЯ друг с другом, а  потом  наперебой
начали весело обучать менЯ своему Языку. Ќо мои первые  попытки  повторить
их изЯщные короткие  слова  вызывали  у  них  новые  взрывы  неподдельного
весельЯ. ЌесмотрЯ на то, что Я брал у них  уроки,  Я  все-таки  чувствовал
себЯ как школьный учитель в  кругу  детей.  ‘коро  Я  заучил  десЯтка  два
существительных, а затем дошел  до  указательных  местоимений  и  даже  до
глагола "есть". Ќо это была труднаЯ работа, быстро  наскучившаЯ  маленьким
существам, и Я почувствовал,  что  они  уже  избегают  моих  вопросов.  Џо
необходимости пришлось брать уроки понемногу и  только  тогда,  когда  мои
новые знакомые сами этого хотели. Ђ это бывало не часто  -  Я  никогда  не
встречал таких беспечных и быстро утомлЯющихсЯ людей.


        6. ‡ЂЉЂ’ —…‹Ћ‚…—…‘’‚Ђ

   ‚сего более поразило менЯ в этом новом  мире  почти  полное  отсутствие
любознательности у людей. Ћни,  как  дети,  подбегали  ко  мне  с  криками
изумлениЯ и, быстро оглЯдев менЯ, уходили  в  поисках  какой-нибудь  новой
игрушки. Љогда все  поели  и  Я  перестал  их  расспрашивать,  то  впервые
заметил, что в зале уже нет почти никого из тех  людей,  которые  окружали
менЯ вначале. €, как это ни странно, Я сам быстро почувствовал  равнодушие
к этому маленькому народу. “толив голод, Я вышел  через  портал  на  Яркий
солнечный свет. Њне всюду попадалось  на  пути  множество  этих  маленьких
людей будущего. Ћни недолго следовали за мной, смеЯсь и переговариваЯсь, а
потом, перестав смеЯтьсЯ, предоставлЯли менЯ самому себе.
   Љогда Я вышел из зала, в воздухе уже разлилась вечернЯЯ  тишина  и  все
вокруг было окрашено теплыми лучами заходЯщего солнца. ‘начала  окружающее
казалось мне удивительно странным. ‚се здесь так не походило на  тот  мир,
который Я знал, - все, вплоть до цветов. Ћгромное здание,  из  которого  Я
вышел, стоЯло на склоне речной долины, но ’емза по меньшей  мере  на  милю
изменила свое теперешнее  русло.  џ  решил  добратьсЯ  до  вершины  холма,
лежавшего от менЯ на расстоЯнии примерно полутора миль, чтобы с его высоты
поглЯдеть на нашу планету в восемьсот две тысЯчи семьсот первом году нашей
эры - именно эту дату показывала стрелка на циферблате моей Њашины.
   Џо  дороге  Я  искал  хоть  какое-нибудь  объЯснение   тому   гибнущему
великолепию, в состоЯнии которого Я нашел мир, так  как  это  великолепие,
несомненно, гибло. Ќемного выше на холме Я увидел огромные груды  гранита,
скрепленные полосами алюминиЯ, гигантский лабиринт отвесных  стен  и  кучи
расколовшихсЯ  на  мелкие  куски  камней,  между  которыми   густо   росли
удивительно красивые растениЯ. ‚озможно,  что  это  была  крапива,  но  ее
листьЯ были окрашены в чудесный коричневый цвет и не были жгучими,  как  у
нашей крапивы. ‚близи были руины какого-то огромного зданиЯ, непонЯтно длЯ
чего  предназначенного.  ‡десь  мне  пришлось  впоследствии  сделать  одно
странное открытие, но об этом Я вам расскажу потом.
   џ присел на уступе  холма,  чтобы  немного  отдохнуть,  и,  оглЯдевшись
вокруг, заметил, что нигде не видно маленьких домов. Џо-видимому,  частный
дом и частное хозЯйство окончательно исчезли. ’о тут, то там среди  зелени
виднелись огромные зданиЯ, похожие на дворцы, но нигде не было тех домиков
и коттеджей, которые так характерны длЯ современного английского пейзажа.
   "Љоммунизм", - сказал Я сам себе.
   Ђ следом за этой мыслью возникла другаЯ.
   џ взглЯнул на маленьких людей,  которые  следовали  за  мной,  и  вдруг
заметил, что на всех одежда всевозможных светлых  цветов,  но  одинакового
покроЯ, у всех те же самые безбородые лица, та  же  девичьЯ  округленность
конечностей. Њожет показатьсЯ странным, что Я не заметил этого раньше,  но
все вокруг менЯ было так необычно.  ’еперь  это  бросилось  мне  в  глаза.
Њужчины и женщины будущего не отличались друг от  друга  ни  костюмом,  ни
телосложением, ни манерами, одним словом, ничем, что теперь отличает  один
пол от другого. € дети, казалось, были просто миниатюрными  копиЯми  своих
родителей. Џоэтому Я решил, что дети  этой  эпохи  отличаютсЯ  удивительно
ранним развитием, по крайней мере,  в  физическом  отношении,  и  это  мое
мнение подтвердилось впоследствии множеством доказательств.
   Џри виде довольства и обеспеченности, в которой жили эти люди, сходство
полов стало мне вполне понЯтно. ‘ила мужчины и нежность женщины,  семьЯ  и
разделение   труда   ЯвлЯютсЯ   только   жестокой   необходимостью   века,
управлЯемого физической силой. Ќо там, где народонаселение многочисленно и
достигло равновесиЯ, где насилие - редкое Явление, рождение  многих  детей
нежелательно длЯ государства, и нет никакой необходимости в  существовании
семьи. Ђ вместе с тем и разделение полов, вызванное жизнью и  потребностью
воспитаниЯ  детей,  неизбежно  исчезает.  Џервые  признаки  этого  ЯвлениЯ
наблюдаютсЯ и в наше времЯ,  а  в  том  далеком  будущем  оно  уже  вполне
укоренилось. ’аковы были мои тогдашние выводы. Џозднее Я имел  возможность
убедитьсЯ, насколько они были далеки от действительности.
   ђазмышлЯЯ так, Я  невольно  обратил  внимание  на  небольшую  постройку
приЯтной архитектуры,  похожую  на  колодец,  прикрытый  куполом.  “  менЯ
мелькнула мысль: как странно, что до сих пор существуют колодцы, но  затем
Я снова погрузилсЯ в раздумьЯ. „о  самой  вершины  холма  больше  не  было
никаких зданий,  и,  продолжаЯ  идти,  Я  скоро  очутилсЯ  один,  так  как
остальные за мной не поспевали. ‘ чувством свободы, ожидаЯ  необыкновенных
приключений, Я направилсЯ к вершине холма.
   „ойдЯ до вершины, Я увидел  скамью  из  какого-то  желтого  металла;  в
некоторых местах она была разъедена чем-то вроде  красноватой  ржавчины  и
утопала в мЯгком мхе; ручки ее были отлиты в виде голов грифонов. џ сел  и
принЯлсЯ  смотреть  на  широкий  простор,  освещенный  лучами  догоравшего
заката. Љартина была небывалой красоты.  ‘олнце  только  что  скрылось  за
горизонтом; запад горел золотом, по которому горизонтально тЯнулись легкие
пурпурные и алые полосы. ‚низу расстилалась долина,  по  которой,  подобно
полосе сверкающей стали, дугой изогнулась ’емза. Ћгромные старые дворцы, о
которых  Я  уже  говорил,  были  разбросаны  среди  разнообразной  зелени;
некоторые уже превратились в руины, другие были еще обитаемы. ’ут и там, в
этом огромном, похожем  на  сад  мире,  виднелись  белые  или  серебристые
изваЯниЯ; кое-где поднимались  кверху  купола  и  остроконечные  обелиски.
Ќигде не было изгородей, не  было  даже  следов  собственности  и  никаких
признаков земледелиЯ, - всЯ землЯ превратилась в один цветущий сад.
   ЌаблюдаЯ все это, Я старалсЯ объЯснить себе то, что видел, и сделал вот
какие выводы  из  своих  наблюдений.  (Џозже  Я  убедилсЯ,  что  они  были
односторонними и содержали лишь половину правды.)
   Њне казалось, что Я вижу человечество  в  эпоху  увЯданиЯ.  ЉрасноватаЯ
полоса на западе заставила менЯ подумать о закате человечества. џ  впервые
увидел  те  неожиданные  последствиЯ,  к  которым   привели   общественные
отношениЯ нашего времени. ’еперь Я  прихожу  к  убеждению,  что  это  были
вполне логические последствиЯ. ‘ила есть только  результат  необходимости;
обеспеченное  существование  ведет  к  слабости.  ‘тремление  к  улучшению
условий жизни - истинный прогресс цивилизации, делающий наше существование
все  более  обеспеченным,  -  привело  к  своему   конечному   результату.
Ћбъединенное человечество поколение за поколением торжествовало победы над
природой. ’о, что в наши дни кажетсЯ несбыточными мечтами, превратилось  в
искусно задуманные и осуществленные проекты. € вот какова оказалась жатва!
   ‚ конце концов охрана здоровьЯ человечества и  земледелие  находЯтсЯ  в
наше времЯ еще в зачаточном состоЯнии. Ќаука  объЯвила  войну  лишь  малой
части человеческих болезней, но она неизменно  и  упорно  продолжает  свою
работу. ‡емледельцы и  садоводы  то  тут,  то  там  уничтожают  сорнЯки  и
выращивают  лишь  немногие  полезные  растениЯ,   предоставлЯЯ   остальным
боротьсЯ как угодно за свое существование. Њы улучшаем немногие  избранные
нами виды растений и животных путем постепенного отбора лучших из них;  мы
выводим новый, лучший сорт персика, виноград без косточек, более  душистый
и крупный цветок, более пригодную породу рогатого скота.  Њы  улучшаем  их
постепенно,  потому  что   наши   представлениЯ   об   идеале   смутны   и
вырабатываютсЯ путем опыта, а знаниЯ крайне ограниченны, да и сама природа
робка и неповоротлива в наших неуклюжих руках. Љогда-нибудь все это  будет
организовано  лучше.  ЌесмотрЯ  на  водовороты,  поток  времени  неуклонно
стремитсЯ вперед. ‚есь мир когда-нибудь станет разумным, образованным, все
будут трудитьсЯ  коллективно;  это  поведет  к  быстрейшему  и  полнейшему
покорению  природы.  ‚  конце  концов  мы  мудро  и  заботливо   установим
равновесие  животной  и  растительной  жизни  длЯ   удовлетворениЯ   наших
потребностей.
   ќто должно было свершитьсЯ и  действительно  свершилось  за  то  времЯ,
через которое промчалась моЯ Њашина. ‚ воздухе не стало комаров  и  мошек,
на земле - сорных трав и плесени. ‚езде поЯвились сочные плоды и  красивые
душистые цветы; Яркие  бабочки  порхали  повсюду.  €деал  профилактической
медицины был достигнут. Ѓолезнетворные микробы были уничтожены.  ‡а  времЯ
своего пребываниЯ там Я не  видел  даже  и  признаков  заразных  болезней.
ЃлагодарЯ  всему  этому  даже  процессы  гниениЯ  и   разрушениЯ   принЯли
совершенно новый вид.
   ‚ общественных отношениЯх тоже была одержана большаЯ победа.  џ  видел,
что люди стали жить в великолепных дворцах, одеватьсЯ в роскошные одежды и
освободились от всЯкого труда. Ќе было и следов борьбы,  политической  или
экономической. ’орговлЯ, промышленность, реклама  -  все,  что  составлЯет
основу нашей  государственной  жизни,  исчезло  из  этого  мира  Ѓудущего.
…стественно, что в тот золотистый вечер Я невольно  счел  окружающий  менЯ
мир земным раем.  Ћпасность  перенаселениЯ  исчезла,  так  как  население,
по-видимому, перестало расти.
   Ќо изменение условий неизбежно влечет за собой  приспособление  к  этим
изменениЯм. —то ЯвлЯетсЯ движущей силой человеческого ума и энергии,  если
только всЯ биологиЯ не представлЯет собой бесконечного  рЯда  заблуждений?
’олько труд и свобода; таковы условиЯ, при которых деЯтельный,  сильный  и
ловкий переживает слабого, который должен уступить  свое  место;  условиЯ,
дающие преимущество  честному  союзу  талантливых  людей,  умению  владеть
собой, терпению и  решительности.  ‘емьЯ  и  возникающие  отсюда  чувства:
ревность, любовь  к  потомству,  родительское  самоотвержение  -  все  это
находит себе оправдание  в  неизбежных  опасностЯх,  которым  подвергаетсЯ
молодое поколение. Ќо  где  теперь  эти  опасности?  “же  сейчас  начинает
проЯвлЯтьсЯ  протест   против   супружеской   ревности,   против   слепого
материнского чувства, против всЯческих  страстей,  и  этот  протест  будет
нарастать. ‚се эти чувства даже теперь уже не ЯвлЯютсЯ  необходимыми,  они
делают  нас  несчастными  и,  как  остатки  первобытной  дикости,  кажутсЯ
несовместимыми с приЯтной и возвышенной жизнью.
   џ стал думать о физической слабости этих маленьких людей, о бессилии их
ума и об огромных развалинах, которые видел вокруг. ‚се  это  подтверждало
мое предположение об окончательной победе, одержанной над природой.  Џосле
войны наступил мир.
   —еловечество было сильным,  энергичным,  оно  обладало  знаниЯми;  люди
употреблЯли все свои силы на  изменение  условий  своей  жизни.  Ђ  теперь
измененные ими условиЯ оказали свое влиЯние на их потомков.
   Џри новых  условиЯх  полного  довольства  и  обеспеченности  неутомимаЯ
энергиЯ, ЯвлЯющаЯсЯ  в  наше  времЯ  силой,  должна  была  превратитьсЯ  в
слабость. „аже  в  наши  дни  некоторые  склонности  и  желаниЯ,  когда-то
необходимые длЯ выживаниЯ человека, стали источником его гибели. •рабрость
и воинственность, например,  не  помогают,  а  скорее  даже  мешают  жизни
цивилизованного человека.  ‚  государстве  же,  основанном  на  физическом
равновесии и обеспеченности, превосходство - физическое или  умственное  -
было бы совершенно  неуместно.  џ  пришел  к  выводу,  что  на  протЯжении
бесчисленных лет на земле не существовало ни опасности войн,  ни  насилиЯ,
ни  диких  зверей,  ни  болезнетворных   микробов,   не   существовало   и
необходимости в труде. Џри таких условиЯх те, кого  мы  называем  слабыми,
были точно так же приспособлены, как и сильные, они уже не  были  слабыми.
‚ернее, они были даже лучше приспособлены, потому что  сильного  подрывала
не находЯщаЯ выхода энергиЯ.  Ќе  оставалось  сомнениЯ,  что  удивительнаЯ
красота  виденных  мною   зданий   была   результатом   последних   усилий
человечества  перед  тем,  как  оно  достигло  полной  гармонии  жизни,  -
последнЯЯ победа, после которой был  заключен  окончательный  мир.  ’акова
неизбежнаЯ судьба всЯкой энергии. „остигнув своей конечной цели,  она  еще
ищет выхода в искусстве, в любви, а затем наступает бессилие и упадок.
   „аже эти художественные порывы в конце концов должны были заглохнуть, и
они почти заглохли в то  ‚ремЯ,  куда  Я  попал.  “крашать  себЯ  цветами,
танцевать и петь под солнцем - вот что осталось от этих стремлений.  Ќо  и
это в конце концов должно было сменитьсЯ бездействием. ‚се наши чувства  и
способности обретают остроту только на точиле труда и необходимости, а это
неприЯтное точило было наконец разбито.
   Џока Я сидел в сгущавшейсЯ темноте,  мне  казалось,  что  этим  простым
объЯснением Я разрешил загадку мира и постиг тайну прелестного  маленького
народа. ‚озможно, они нашли удачные средства длЯ ограничениЯ  рождаемости,
и численность  населениЯ  даже  уменьшалась.  ќтим  можно  было  объЯснить
пустоту заброшенных дворцов. ЊоЯ теориЯ была очень Ясна и правдоподобна  -
как и большинство ошибочных теорий!


        7. ‚Ќ…‡ЂЏЌ›‰ “„Ђђ

   Џока Я размышлЯл над этим слишком уж полным торжеством человека,  из-за
серебристой полосы на северо-востоке выплыла желтаЯ полнаЯ луна. Њаленькие
светлые  фигурки  людей  перестали  праздно  двигатьсЯ   внизу,   бесшумно
пролетела сова, и Я вздрогнул от вечерней прохлады. џ решил  спуститьсЯ  с
холма и поискать ночлега.
   џ стал отыскивать глазами знакомое здание. Њой взглЯд  упал  на  фигуру
Ѓелого ‘финкса на бронзовом пьедестале, и, по  мере  того  как  восходЯщаЯ
луна светила все Ярче, фигура Яснее выступала из темноты. џ мог  отчетливо
рассмотреть  стоЯвший  около  него  серебристый  тополь.  ‚он   и   густые
рододендроны, черные при свете луны, вон и лужайка. џ еще раз взглЯнул  на
нее. “жасное подозрение закралось в мою душу.
   "Ќет, - решительно сказал Я себе, - это не та лужайка".
   Ќо это была та самаЯ лужайка. Ѓледное, словно изъеденное проказой  лицо
‘финкса было обращено  к  ней.  Њожете  ли  вы  представить  себе,  что  Я
почувствовал, когда убедилсЯ в этом! Њашина ‚ремени исчезла!
   Љак удар хлыстом по лицу, менЯ обожгла мысль, что Я никогда не  вернусь
назад, навеки останусь беспомощный в  этом  новом,  неведомом  мире!  ‘ама
мысль об этом была мучительна. џ  почувствовал,  как  сжалось  мое  горло,
пресеклось дыхание. “жас овладел мною, и дикими прыжками Я кинулсЯ вниз по
склону. џ упал и расшиб лицо,  но  даже  не  попыталсЯ  остановить  кровь,
вскочил на ноги и снова побежал, чувствуЯ, как теплаЯ струйка  стекает  по
щеке.  џ  бежал  и  не  переставал  твердить  себе:  "Ћни  просто  немного
отодвинули ее, поставили под кустами, чтобы она не мешала на дороге".  Ќо,
несмотрЯ на это, бежал  изо  всех  сил.  ‘  уверенностью,  котораЯ  иногда
рождаетсЯ из самого мучительного страха,  Я  с  самого  начала  знал,  что
утешительнаЯ мысль моЯ - вздор; чутье говорило  мне,  что  Њашина  унесена
куда-то, откуда мне ее не достать. џ едва переводил  дыхание.  Ћт  вершины
холма до лужайки было около двух миль, и Я  преодолел  это  расстоЯние  за
десЯть минут. Ђ ведь Я уже не молод.  џ  бежал  и  громко  проклинал  свою
безрассудную доверчивость, побудившую менЯ оставить Њашину, и задыхалсЯ от
проклЯтий еще больше.  џ  попробовал  громко  кричать,  но  никто  мне  не
ответил. Ќи одного живого существа не было видно на залитой лунным  светом
земле!
   Љогда Я добежал до лужайки, худшие мои опасениЯ  подтвердились:  Њашины
нигде не было видно. Џохолодев, Я смотрел на пустую лужайку  среди  черной
чащи кустарников, потом быстро обежал ее,  как  будто  Њашина  могла  быть
спрЯтана  где-нибудь  поблизости,  и  резко  остановилсЯ,  схватившись  за
голову. Ќадо мной на бронзовом пьедестале возвышалсЯ ‘финкс, все такой  же
бледный, словно изъеденный проказой, Ярко озаренный светом луны. Љазалось,
он насмешливо улыбалсЯ, глЯдЯ на менЯ.
   џ мог бы утешитьсЯ мыслью, что маленький  народец  спрЯтал  Њашину  под
каким-нибудь навесом, если бы не знал навернЯка, что у них не  хватило  бы
на это ни сил, ни ума. Ќет, менЯ ужасало теперь другое: мысль  о  какой-то
новой, до сих пор неведомой мне силе, захватившей мое изобретение.  џ  был
уверен только в одном: если в какой-либо  другой  век  не  изобрели  точно
такого  же  механизма,  моЯ  Њашина  не   могла   без   менЯ   отправитьсЯ
путешествовать по ‚ремени. Ќе знаЯ способа закреплениЯ рычагов -  Я  потом
покажу вам, в чем он заключаетсЯ,  -  невозможно  воспользоватьсЯ  ею  длЯ
путешествиЯ. Љ тому же рычаги были у менЯ. Њою Њашину перенесли,  спрЯтали
где-то в Џространстве, а не во ‚ремени. Ќо где же?
   џ совершенно обезумел. Џомню, как Я  неистово  металсЯ  взад  и  вперед
среди освещенных луной кустов вокруг ‘финкса; помню, как вспугнул какое-то
белое животное, которое при лунном свете показалось мне  небольшой  ланью.
Џомню также, как поздно ночью Я колотил кулаками по  кустам  до  тех  пор,
пока не исцарапал все руки о  сломанные  сучьЯ.  Џотом,  рыдаЯ,  в  полном
изнеможении, Я побрел к большому каменному зданию, темному  и  пустынному,
поскользнулсЯ на неровном полу и упал на один из малахитовых столов,  чуть
не сломав ногу, зажег спичку и прошел мимо пыльных занавесей, о которых  Я
уже рассказывал вам.
   „альше был второй большой зал, устланный подушками,  на  которых  спали
два  десЯтка  маленьких  людей.  Њое  вторичное   поЯвление,   несомненно,
показалось им очень странным. џ так внезапно вынырнул из ночной  тишины  с
отчаЯнными нечленораздельными криками и с зажженной спичкой в руке. ‘пички
давно уже были позабыты в их времЯ.
   "ѓде моЯ Њашина ‚ремени?" - кричал Я во  все  горло,  как  рассерженный
ребенок. џ хватал  их  и  трЯс  полусонных.  ‚ероЯтно,  это  их  поразило.
Ќекоторые смеЯлись, другие  казались  растерЯнными.  Љогда  Я  увидел  их,
стоЯщих вокруг менЯ, Я понЯл, что старатьсЯ пробудить в них чувство страха
- чистое безумие. ‚споминаЯ  их  поведение  днем,  Я  сообразил,  что  это
чувство совершенно ими позабыто.
   Ѓросив спичку и сбив с ног кого-то, попавшегосЯ на пути, Я снова ощупью
прошел по большому обеденному залу и вышел на  лунный  свет.  Џозади  менЯ
вдруг раздались громкие крики и  топот  маленьких  спотыкающихсЯ  ног,  но
тогда Я не понЯл причины этого. Ќе помню всего, что  Я  делал  при  лунном
свете. ЌеожиданнаЯ потерЯ довела менЯ почти до безумиЯ. џ чувствовал  себЯ
теперь безнадежно отрезанным от  своих  современников,  каким-то  странным
животным в неведомом мире. ‚ исступлении  Я  бросалсЯ  в  разные  стороны,
плача и проклинаЯ бога и судьбу. Џомню, как  Я  измучилсЯ  в  эту  длинную
отчаЯнную ночь,  как  рыскал  в  самых  неподходЯщих  местах,  как  ощупью
пробиралсЯ среди озаренных лунным  светом  развалин,  натыкаЯсь  в  темных
углах на странные белые существа; помню, как в  конце  концов  Я  упал  на
землю около ‘финкса и рыдал в отчаЯнии. ‚месте с силами исчезла  и  злость
на себЯ за то, что  Я  так  безрассудно  оставил  Њашину...  џ  ничего  не
чувствовал, кроме ужаса. Џотом незаметно Я уснул, а когда  проснулсЯ,  уже
совсем рассвело и вокруг менЯ по траве,  на  расстоЯнии  протЯнутой  руки,
весело и без страха прыгали воробьи.
   џ сел, овеваемый свежестью утра, стараЯсь вспомнить, как Я сюда попал и
почему все мое существо полно чувства  одиночества  и  отчаЯниЯ.  ‚друг  Я
вспомнил обо всем, что случилось. Ќо при дневном свете у менЯ хватило  сил
спокойно взглЯнуть в лицо обстоЯтельствам. џ понЯл  всю  нелепость  своего
вчерашнего поведениЯ и принЯлсЯ рассуждать сам с собою.
   "Џредположим самое худшее, -  говорил  Я.  -  Џредположим,  что  Њашина
навсегда утерЯна, может быть, даже уничтожена. €з этого следует только то,
что Я должен быть терпеливым и спокойным, изучить образ жизни этих  людей,
разузнать,  что  случилось  с  Њашиной,  попытатьсЯ   добыть   необходимые
материалы и инструменты; в конце концов Я, может быть, сумею сделать новую
Њашину. Ќа это теперь моЯ единственнаЯ надежда, правда, очень слабаЯ, - но
все же надежда  лучше  отчаЯниЯ.  Ќо,  во  всЯком  случае,  Я  очутилсЯ  в
прекрасном и любопытном мире. € вполне вероЯтно, что моЯ Њашина где-нибудь
спрЯтана. ‡начит, Я должен спокойно и терпеливо искать то место,  где  она
спрЯтана, и постаратьсЯ взЯть ее силой или хитростью".
   ‘ такими мыслЯми Я встал на ноги и осмотрелсЯ вокруг в  поисках  места,
где можно  было  бы  выкупатьсЯ.  џ  чувствовал  себЯ  усталым,  мое  тело
одеревенело и покрылось грЯзью. “треннЯЯ свежесть вызывала  желание  стать
самому  чистым  и  свежим.  ‚олнение  истощало  менЯ.  Љогда  Я   принЯлсЯ
размышлЯть  о  своем  положении,  то   удивилсЯ   вчерашним   опрометчивым
поступкам.  џ  тщательно  исследовал  лужайку.  Ќекоторое  времЯ  ушло  на
напрасные расспросы проходивших мимо маленьких  людей.  Ќикто  не  понимал
моих жестов: одни тупо смотрели на менЯ, другие  принимали  мои  слова  за
шутку и смеЯлись. Њне стоило невероЯтных усилий удержатьсЯ и не  броситьсЯ
с кулаками на этих весельчаков. Ѓезумный порыв! Ќо сидевший во мне  дьЯвол
страха и слепого раздражениЯ еще не был обуздан и пыталсЯ овладеть мною.
   Ћчень помогла мне густаЯ трава. Ќа полпути между пьедесталом ‘финкса  и
моими следами,  там,  где  Я  возилсЯ  с  опрокинутой  Њашиной,  на  земле
оказалась свежаЯ борозда.  Ѓыли  видны  и  другие  следы:  странные  узкие
отпечатки ног, похожие, как мне казалось, на следы ленивца.  ќто  побудило
менЯ тщательней осмотреть пьедестал. џ уже, кажетсЯ, сказал, что он был из
бронзы. Ћднако он представлЯл собою не просто плиту, а был с обеих  сторон
украшен искусно выполненными панелЯми. џ  подошел  и  постучал.  Џьедестал
оказалсЯ  полым.  ‚нимательно  осмотрев  панели,  Я  понЯл,  что  они   не
составлЯют одного целого с пьедесталом.  Ќа  них  не  было  ни  ручек,  ни
замочных скважин, но, возможно,  они  открывались  изнутри,  если,  как  Я
предполагал, служили входом в пьедестал. ‚о всЯком случае, одно  было  мне
Ясно: Њашина ‚ремени находилась внутри пьедестала. Ќо как она попала  туда
- это оставалось загадкой.
   џ увидел головы двух людей в оранжевой  одежде,  шедших  ко  мне  между
кустами и цветущими ЯблонЯми. “лыбаЯсь, Я повернулсЯ к ним  и  поманил  их
рукой. Љогда они подошли, Я указал им на бронзовый пьедестал и  постаралсЯ
объЯснить, что хотел бы открыть его. Ќо при первом же моем жесте они стали
вести себЯ очень странно.  Ќе  знаю,  сумею  ли  Я  объЯснить  вам,  какое
выражение поЯвилось на их лицах.  Џредставьте  себе,  что  вы  сделали  бы
неприличный жест перед благовоспитанной дамой - именно с таким  выражением
она посмотрела бы на вас. Ћни ушли, как будто  были  грубо  оскорблены.  џ
попыталсЯ  подозвать  к  себе  миловидное  существо  в  белой  одежде,  но
результат оказалсЯ тот же самый. Њне стало стыдно. Ќо Њашина ‚ремени  была
необходима, и Я сделал новую попытку. Њалыш с  отвращением  отвернулсЯ  от
менЯ. џ потерЯл терпение. ‚ три прыжка Я очутилсЯ около него и, захлестнув
его шею полой его же одежды, потащил к ‘финксу. ’огда на лице у него вдруг
выразились такой ужас и отвращение, что Я тотчас же выпустил его.
   Ћднако Я не сдавалсЯ. џ принЯлсЯ бить кулаками  по  бронзовым  панелЯм.
ЊнЯ показалось, что внутри что-то зашевелилось, послышалсЯ  звук,  похожий
на хихиканье, но Я решил, что это мне только почудилось. Џодобрав  у  реки
большой камень, Я вернулсЯ и принЯлсЯ колотить им  до  тех  пор,  пока  не
расплющил одно из украшений и зеленаЯ крошка не стала сыпатьсЯ  на  землю.
Њаленький народец, должно быть, слышал грохот моих  ударов  на  расстоЯнии
мили вокруг, но ничего у менЯ не вышло. џ  видел  целую  толпу  на  склоне
холма, украдкой смотревшую на менЯ. ‡лой и усталый, Я опустилсЯ на  землю,
но нетерпение  не  давало  мне  долго  сидеть  на  месте,  Я  был  слишком
деЯтельным человеком длЯ неопределенного ожиданиЯ. џ мог годами  трудитьсЯ
над разрешением какой-нибудь проблемы, но сидеть  в  бездействии  двадцать
четыре часа было свыше моих сил.
   ‘коро Я встал и принЯлсЯ  бесцельно  бродить  среди  кустарника.  Џотом
направилсЯ к холму.
   "’ерпение, - сказал Я себе. - …сли хочешь вновь получить  свою  Њашину,
оставь ‘финкса в покое.  …сли  кто-то  решил  отнЯть  ее  у  тебЯ,  ты  не
принесешь себе никакой пользы тем, что станешь  портить  бронзовые  панели
‘финкса; если же у  похитителЯ  не  было  злого  умысла,  ты  получишь  ее
обратно, как только найдешь способ попросить об этом. Ѓессмысленно торчать
здесь, среди незнакомых  вещей,  становЯсь  в  тупик  перед  каждым  новым
затруднением. ќто прЯмой путь к безумию.  Ћсмотрись  лучше  вокруг.  €зучи
нравы этого мира, наблюдай его, остерегайсЯ слишком поспешных  заключений!
‚ конце концов ты найдешь ключ ко всему!"
   Њне Ясно представлЯлась  и  комическаЯ  сторона  моего  приключениЯ:  Я
вспомнил о годах напрЯженной учебы и труда, потраченных только  длЯ  того,
чтобы попасть в будущее и изучить его, и сопоставил с этим свое нетерпение
поскорее выбратьсЯ отсюда. џ своими руками изготовил себе самую сложную  и
самую безвыходную ловушку, какаЯ когда-либо была создана человеком. € хотЯ
смеЯтьсЯ приходилось только над самим собой, Я не мог удержатьсЯ и  громко
расхохоталсЯ.
   ‚ойдЯ в зал огромного дворца,  Я  заметил,  что  маленькие  люди  стали
избегать менЯ. Ѓыть может, причина этому была и другаЯ, но  их  отчуждение
могло быть свЯзано и с моей  попыткой  разбить  бронзовые  двери.  џ  Ясно
чувствовал, что они  избегали  менЯ,  но  постаралсЯ  не  придавать  этому
значениЯ и не пыталсЯ более заговаривать с  ними.  —ерез  день-другой  все
пошло своим чередом. Ќасколько было возможно, Я продолжал изучать их  Язык
и урывками производил исследованиЯ. Ќе знаю, был ли их Язык слишком прост,
или же Я упускал в нем какие-нибудь тонкие оттенки, но, по-моему, он почти
исключительно состоЯл из существительных и глаголов.  Ћтвлеченных  понЯтий
было мало или, скорее, совсем  не  было,  так  же,  как  и  слов,  имеющих
переносный смысл. ”разы обыкновенно были несложны и состоЯли всего из двух
слов, и мне не удавалось высказать или уловить  ничего,  кроме  простейших
вопросов или ответов. Њысли о моей Њашине  ‚ремени  и  о  тайне  бронзовых
дверей под ‘финксом Я решил запрЯтать в самый дальний уголок памЯти,  пока
накопившиесЯ знаниЯ не приведут менЯ к ним естественным путем. Ќо чувство,
без сомнениЯ, понЯтное вам, все времЯ удерживало менЯ поблизости от  места
моего прибытиЯ.


        8. ‚‘… ‘’ЂЌЋ‚€’‘џ џ‘Ќ›Њ

   Ќасколько Я мог судить, весь окружавший менЯ мир  был  отмечен  той  же
печатью изобилиЯ и роскоши,  котораЯ  поразила  менЯ  в  долине  ’емзы.  ‘
вершины каждого  нового  холма  Я  видел  множество  великолепных  зданий,
бесконечно разнообразных по материалу и стилю; видел повсюду  те  же  чащи
вечнозеленых растений, те  же  цветущие  деревьЯ  и  высокие  папоротники.
Љое-где  отливала  серебром  зеркальнаЯ  гладь  воды,  а  вдали   тЯнулись
голубоватые  волнистые  грЯды  холмов,  растворЯЯсь  в  прозрачной  синеве
воздуха. ‘ первого взглЯда мое внимание привлекли к себе круглые  колодцы,
казалось, достигавшие во многих местах очень большой глубины. Ћдин из  них
был на склоне холма, у тропинки, по которой Я поднималсЯ  во  времЯ  своей
первой прогулки. Љак и другие колодцы, он был причудливо отделан по  краЯм
бронзой и защищен от дождЯ небольшим куполом. ‘идЯ около этих  колодцев  и
глЯдЯ вниз, в непроглЯдную темноту, Я не мог увидеть в них  отблеска  воды
или отражениЯ зажигаемых мною спичек. Ќо  всюду  слышалсЯ  какой-то  стук:
"’ук, тук, тук", - похожий на шум  работы  огромных  машин.  Џо  колебанию
пламени спички Я убедилсЯ, что в глубь колодца постоЯнно  поступал  свежий
воздух. џ бросил в один из них  кусочек  бумаги,  и,  вместо  того,  чтобы
медленно опуститьсЯ, он быстро полетел вниз и исчез.
   ‚скоре Я заметил, что между  этими  колодцами  и  высокими  башнЯми  на
склонах, холмов существует какаЯ-то  свЯзь.  Ќад  ними  можно  было  часто
увидеть марево колеблющегосЯ воздуха вроде того,  какое  бывает  в  жаркий
день над берегом морЯ. ‘опоставив все это,  Я  пришел  к  заключению,  что
башни вместе с колодцами входили в систему какой-то  загадочной  подземной
вентилЯции. ‘начала Я подумал,  что  она  служит  каким-нибудь  санитарным
целЯм. ќто заключение само напрашивалось, но оказалось потом неверным.
   ‚ообще должен сознатьсЯ, что за времЯ своего  пребываниЯ  в  Ѓудущем  Я
очень мало узнал относительно водоснабжениЯ, свЯзи, путей сообщениЯ и тому
подобных  жизненных  удобств.  ‚  некоторых  прочитанных  мною  утопиЯх  и
рассказах о грЯдущих временах  Я  всегда  находил  множество  подробностей
насчет домов, общественного порЯдка и тому подобного.  Ќет  ничего  легче,
как придумать сколько угодно всЯких подробностей, когда весь  будущий  мир
заключен только в голове автора,  но  длЯ  путешественника,  находЯщегосЯ,
подобно мне, среди незнакомой действительности,  почти  невозможно  узнать
обо всем этом в короткое времЯ. ‚ообразите себе негра,  который  прЯмо  из
–ентральной Ђфрики попал в ‹ондон. —то расскажет он по возвращении  своему
племени? —то будет он  знать  о  железнодорожных  компаниЯх,  общественных
движениЯх,  телефоне  и  телеграфе,  транспортных  конторах   и   почтовых
учреждениЯх? Ђ ведь мы охотно согласимсЯ все ему объЯснить!  Ќо  даже  то,
что он узнает из наших рассказов,  как  передаст  он  своим  друзьЯм,  как
заставит их поверить себе? “чтите при этом, что негр сравнительно недалеко
отстоит от белого человека нашего времени, между тем  как  пропасть  между
мною и этими людьми ‡олотого ‚ека была неизмеримо громадна!  џ  чувствовал
существование