 времЯ оправдай мою  веру,  чтобы,
взысканнаЯ  тобою  меж  другими,  Я  увеличила  число   твоих   бесчисленных
подданных".
     …два произнесла Я эти слова, как  она  двинулась  с  того,  места,  где
стоЯла, подошла ко мне и с пламенным желаньем на лице,  обнЯвши,  поцеловала
менЯ в лоб. ‡атем подобно лживому Ђсканию {51},  который  дыханием  зажег  в
„идоне тайное пламЯ, она, дохнув мне в  уста,  сделала  первые  мои  желаниЯ
более пылкими, как Я почувствовала. € приоткрыв  пурпурное  покрывало  между
нежных грудей, показала мне изображение возлюбленного  юноши,  завернутое  в
тонкий плащ с предосторожностЯми вроде моих, - и так сказала:
     "‚зирай на него, юнаЯ жена, - не ‹исса {52}, не ѓета  {53},  не  ЃирриЯ
{54}, не кто-нибудь тебе в возлюбленные дан, достоин  он  любви  богини;  по
нашей воле тебЯ он любит и  будет  любить  больше  самого  себЯ;  итак,  без
страха,  радостно  его  любви  предайсЯ.  ’вои  молитвы  тронули  наш  слух,
достойные, и потому надейсЯ, что без ошибки награда ждет твои поступки".
     € тут, умолкнув, вдруг из очей моих скрылась.
     “вы мне несчастной! ‚о мне не Явилось  ни  тени  подозреньЯ,  что,  как
показало будущее, не ‚енера ЯвлЯлась ко мне, но скорее ’исифона  {55},  что,
скрывши свои волосы, наводЯщие ужас, подобно ћноне  {56},  скрывшей  некогда
блистание  своей  божественности,  облекшись  в  светлый  вид,  как   та   в
старческий, ко мне пришла будто к ‘емеле, подобным же советом побуждаЯ  менЯ
к конечной гибели; и Я, принЯв его к несчастью, вас, верность благоговейнаЯ,
почтенный стыд, свЯтейшаЯ чистота, единственное сокровище честных женщин,  -
вас прогнала Я. Ќо простите мне, ведь  можно  о  прощении  молить,  хотЯ  бы
наказание грешника и продолжалось.
     Љогда богинЯ скрылась, Я осталась с открытою душой к ее наслажденьЯм, и
будто новый разум мне дала неистоваЯ страсть, которую Я сдерживала  не  знаю
как; из всех потерЯнных мною благ одно осталось:  сознание,  что  редко  или
никогда так открыто не давалось обещание любви конца счастливого.  €  потому
часто раздумываЯ о трудно исполнимых замыслах,  Я  решила  не  рассуждать  о
желании довести до конца эту именно волю.  €  правда,  как  ни  теснил  менЯ
неоднократно случай, мне была оказываема  такаЯ  милость,  что  Я  проходила
горе, мужественно и без промаха борЯсь.  €,  верно,  силы  эти  моЯ  еще  не
исчезли, потому что, хотЯ Я описываю одну правду,  но  так  ее  расположила,
что, исключаЯ того, кому, как мне, известны все причины, никто, как бы остро
у него ни  было  соображенье,  не  узнает,  кто  Я.  €  Я  молю  того,  если
когда-нибудь случайно эта книжечка попадетсЯ ему в руки, любовью молю скрыть
все, что не клонитсЯ очевидно к его пользе или чести. € если он  лишил  менЯ
чести, незаслуженно с моей стороны, то пусть он не захочет лишить  менЯ  той
чести, которую несправедливо Я ношу и которую, как бы он ни хотел, не сможет
мне вернуть обратно.
     €так, имеЯ такое намерение и изнемогаЯ под тЯжестью страданий,  Я  дала
волю заветнейшим желаниЯм и сумела незаметным  образом,  когда  представилсЯ
случай, зажечь юношу тем же огнем, каким пылала Я, и сделать его осторожным,
подобно мне. Џо правде, это не стоило больших трудов; если  лицо  -  зеркало
сердца, то Я скоро увидела, что мое желание  увенчалось  успехом,  и  его  Я
увидела не только полным любовного жара, но и совершенной осторожности, чему
была Я крайне рада. Ћн, питаЯ полное уважение, желаЯ не подвергать опасности
мою честь и в то же времЯ, насколько возможно, удовлетворить своим желаниЯм,
с большим трудом и хитростью достиг близкого знакомства с  некоторыми  моими
родственниками  и,  наконец,  с  моим  мужем;  с  последним  он  не   только
познакомилсЯ, но так мило поддерживал это знакомство,  что  тот  не  находил
большего удовольствиЯ, как находитьсЯ с ним. џ думаю, вы знаете и без  менЯ,
как было это мне приЯтно, притом кто был бы настолько глуп, чтоб не  понЯть,
что эта близость давала нам возможность иногда разговаривать  в  присутствии
других лиц {57}?
     Ќо ему уже казалось, что настало времЯ приступить к более тонким вещам,
и вот, когда он видел, что Я могу его слышать, говорЯ то с тем, то с другим,
он разговаривал о предметах, из которых Я узнала, пламенно желаЯ  научитьсЯ,
что словами не только можно выразить свою любовь кому-либо и получить ответ,
но что разными движениЯми рук и лица можно многое  показать  {58};  мне  это
очень понравилось, и Я понЯла, что нет ничего, чего  бы  мы  не  могли  друг
другу изъЯснить и правильно понЯть.  Ќе  довольствуЯсь  этим,  чтобы  точнее
выразить мне свои желаниЯ, он придумал  называть  себЯ  Џанфило,  а  менЯ  -
”ьЯмметтой. Ћ сколько раз, разгорЯченный пиром,  едой  и  любовью,  переносЯ
Џанфило и ”ьЯмметту в ѓрецию, он рассказывал, как он в менЯ, а Я  в  него  с
первого взглЯда влюбились и какаЯ нас постигла судьба, даваЯ местам и людЯм,
упоминавшимсЯ  в  этом  рассказе,  подходЯщие  названиЯ.  Љонечно,  Я  часто
смеЯлась не столько над его хитростью, сколько над простодушием  слушателей,
иногда Я боЯлась, как бы увлекшись он не проболталсЯ {59}, но он был  умнее,
чем Я думала, и всегда с большою легкостью избегал подобных ошибок.
     Ћ сострадательные дамы, чему только не научит любовь своих подданных  и
кого не сделает способным к науке! џ, совсем простаЯ девушка,  едва  могущаЯ
раскрыть рот между  подругами  о  житейских  вопросах,  с  таким  увлечением
перенЯла  у  него  манеру  говорить,  что  в  короткое  времЯ   выдумкой   и
красноречием превзошла поэтов; и мало  было  предметов,  на  которые,  узнав
положение дела, Я не могла бы тотчас ответить вымышленной повестью, а этому,
по-моему,  не  так  легко  научить  девушку,  а  тем  более   заставить   ее
рассказывать или действовать. …сли бы нужно было по ходу рассказа,  Я  могла
бы сообщить  (положим,  неважную  мелочь),  с  какою  тонкою  опытностью  мы
убедились в верности одной приближенной служанки, которой мы решили  открыть
тайный огонь, никому еще не известный, рассудив, что, не  имеЯ  посредников,
мы не сможем более скрыватьсЯ без серьезных несчастий. ’ак же долго было  бы
писать о решениЯх, какие мы с ним принимали по поводу различных вещей; может
быть,  подобные  решениЯ  другими  не  только  никогда  не   приводились   в
исполнение, но даже в голову не приходили; хотЯ все они, как Я вижу  теперь,
клонились к моей гибели, однако не потому мне горестно было их узнавать.
     …сли менЯ, женщины, не обманывает воображение, не мала  была  стойкость
наших душ, если представить себе, как трудно двум молодым  влюбленным  столь
долгое времЯ не сойти с благоразумного пути, хотЯ бы обоих  толкало  к  тому
сильнейшее желание; неплохо поступили тот и другаЯ, если за  этот  поступок,
соверши его более сильные люди, они достигли бы высокой и достойной похвалы.
Ќо перо мое более приЯтное, чем достойное, готовитсЯ описывать то  состоЯние
любви, когда никто уже, ни волею, ни делом, не может заставить ее уклонитьсЯ
с пути. Ќо прежде, чем перейду к этому, как только могу, с мольбой взываю  к
вашему состраданию и к той любовной  силе,  что,  находЯсь  в  вашей  нежной
груди, к такому же концу склонЯет  и  ваши  желаниЯ,  прошу  вас,  если  мой
рассказ оскорбит вас (не говорю о фактах, так как  знаю,  что,  если  вы  не
находитесь в таком положении, то желаете находитьсЯ  в  нем),  пусть  любовь
быстро встанет на мою защиту.  Ђ  ты,  почтеннаЯ  стыдливость,  поздно  мною
узнаннаЯ, прости мне: прошу тебЯ, оставь без угроз  робких  женщин  спокойно
прочитать в моей повести о том, чего они сами себе, любЯ, желают.
     „ень за днем проходили в привычней надежде:  оба  переносили  с  трудом
такое промедленье, друг другу тайно говорЯ, как трудно это, свыше  сил,  как
сами  вы,  которые  желаете,  чтобы  насильно  случилось  то,  чего   хотите
добровольно, знаете обычаи влюбленных женщин. €так, он, не  доверЯЯ  в  этом
отношении моим словам, выбрав подходЯщее времЯ и  место,  более  смело,  чем
мудро, более пламенно, чем искусно, получил от менЯ то, чего  и  Я  (хотЯ  и
притворЯлась в противном) желала. …сли бы Я говорила, что это было  причиной
моей любви к нему, Я бы призналась, что без сильнейшей  скорби  не  могу  об
этом вспомнить; но бог свидетель, этот случай был  только  незначительнейшею
причиною моей к нему любви; однако не отрицаю, что это и теперь и тогда было
мне всего дороже. € кто бы  был  так  неразумен,  чтобы  не  желать  любимый
предмет иметь подле себЯ раньше, чем расстатьсЯ? и  как  усиливаетсЯ  любовь
после того, как почувствуешь его близко к себе? Џризнаюсь, что  после  этого
случаЯ, доселе знаемого мною лишь в мечтах, не раз, не два, но часто  судьба
и разум наш дарили нас тем счастьем полной радости долгое времЯ, хотЯ теперь
мне кажетсЯ, что оно пролетело быстрее и легче ветра.
     ‚ течение этих веселых дней ни разу не было, и  подтвердить  это  может
любовь, единственнаЯ возможнаЯ свидетельница, чтоб мой  страх,  дозволен  ли
его приход, не был тайным образом им преодолен. Ћ, как дорога была  ему  моЯ
комната и с какою радостью она его встречала! Ћн чтил  ее,  как  храм.  “вы,
сладкие поцелуи! любовные объЯтьЯ! ночи, до  света  без  сна,  проводимые  и
нежных речах! ‘колько других ласк,  дорогих  любовникам,  узнали  мы  в  это
блаженное времЯ! свЯтейшаЯ стыдливость, узда вольным умам, зачем ты не ушла,
как Я тебЯ просила об этом? зачем удерживать  мое  перо,  готовое  описывать
прошлое блаженство затем, чтобы последующее несчастье  тем  сильнее  тронуло
состраданием влюбленные сердца? Љак ты мешаешь мне, думаЯ оказать помощь!  Я
хочу рассказать гораздо больше, а ты не допускаешь. Ќо пусть те из вас,  кто
имеет преимущество по  сказанному  догадыватьсЯ  о  том,  что  умалчиваетсЯ,
расскажут это другим, менее догадливым.  €  пусть  какаЯ-нибудь  неразумнаЯ,
будто ничего не понимаЯ, не говорит мне, что было бы приличнее не  открывать
того, что Я написала: кто может противитьсЯ любви, когда ее все силы на  вас
направлены? џ часто клала перо, но вновь  брала  его,  побуждаемаЯ  любовью;
притом  же  приличествует,  чтобы  послушно  повиновалась  Я   тому,   чему,
свободнаЯ, сопротивлЯтьсЯ сначала не сумела. џ  знаю  от  нее,  что  радость
скрытаЯ такую же имеет цену, как клад зарытый в  землю.  Ќо  почему  в  этом
рассказе Я так охотно  медлю?  ’огда  неоднократно  Я  благо  дарила  свЯтую
богиню, что обещала и дала мне такие наслаждениЯ. Ћ, сколько раз в ее  венке
{60} Я приносила фимиам к ее алтарю и хулила советы кормилицы-старухи! Љроме
того, довольнаЯ больше всех моих подруг, Я высмеивала их  любовь,  издеваЯсь
над тем, что сердцу моему  было  всего  дороже.  €  часто  сама  с  собой  Я
говорила: никто так не любит, как Я; никто более достойного юноши не  любит,
никто так радостно плодов любви не собирает, как Я их  собираю.  ‘коро  весь
мир стал мне нипочем, казалось, что головой Я достигаю неба,  и  Я  считала,
что длЯ полного блаженства не хватает лишь одного: открыто объЯвить  причину
моей радости, полагаЯ, что всем должно нравитьсЯ то, что  нравитсЯ  мне.  Ќо
менЯ удерживала, с одной стороны, стыдливость, с  другой  -  страх,  угрожаЯ
вечным бесчестием и потерей того,  чего  впоследствии  судьба  менЯ  лишила.
€так, по воле любви жила Я, не завидуЯ другим  женщинам,  радостно  любЯ,  в
довольстве,  не  думаЯ,  что  наслажденье,  которому  с   открытым   сердцем
предавалась, было корнЯми дерева  грЯдущих  бедствий,  которое  теперь  Я  с
жалостью вижу бесплодным.

        ѓ‹Ђ‚Ђ ‚’ЋђЂџ,
                 в которой госпожа ”ьЯмметта рассказывает,
                  почему ее возлюбленный разлучилсЯ с нею
                   и скорбь, произошедшую от этой разлуки

     Њеж тем как Я, дорогие госпожи,  проводила  дни  свои  в  вышеописанной
веселой и радостной жизни, мало о будущем думаЯ, враждебнаЯ  ко  мне  судьба
втайне готовила свои отравы с непрерывною гневностью менЯ, не знающую этого,
преследуЯ. Ќе довольствуЯсь тем, что из свободной женщины сделала менЯ любви
рабою, видЯ, сколь сладостно мне это рабство, она, словно  жгучей  крапивой,
стала бичевать мою душу. € когда наступило ожидаемое ею  времЯ,  приготовила
она, как скоро услышите, свои горькие травы, вкусить  которые  довелось  мне
против воли, и они веселье в печаль обратили мне, а в горький  плач  -  смех
сладкий. Ќе только вытерпеть все это, но одна мысль, что Я должна рассказать
это другим, наполнЯет менЯ таким состраданием к  самой  себе,  что  Я  почти
лишаюсь чувств, на глаза  навертываютсЯ  слезы,  не  знаю,  как  вести  свою
повесть; однако как могу буду ее продолжать.
     Ћднажды Я и он в скучную дождливую пору (когда молчаливаЯ ночь  тЯнетсЯ
дольше обычного) отдыхали в моей комнате на богатом  ложе;  утомленнаЯ  нами
‚енера почти сдавалась побежденнаЯ, а Яркий свет, зажженный  в  одной  части
комнаты, давал возможность взорам возлюбленного  веселитьсЯ  моей  красотою,
моим же - его. Ќо пока во времЯ разговора мои глаза впивали высшую  сладость
красоты и блеск их был как бы опьЯнен ею,  случилось,  что,  не  знаю  каким
обманчивым сном побежденные, прервав мою речь, они  сомкнулись.  Љогда  этот
сон так же сладко прошел, как и  пришел,  мой  слух  был  поражен  грустными
стонами  моего  дорогого  возлюбленного;  внезапно  обеспокоеннаЯ   за   его
здоровье, хотела уже Я  спросить:  "что  с  тобою?",  но  побежденнаЯ  новой
мыслью, Я промолчала и острым взором смотрЯ тайком  на  пего,  лежавшего  по
другую сторону кровати, слушала некоторое времЯ, навострив  уши.  Ќо  больше
ничто не дошло до моего слуха, хотЯ Я видела, что он рыдает и что лицо его и
грудь омочены слезами.
     Ћ, как выразить состоЯние  моей  души,  когда  Я  видела  его  в  таком
положении, причины же не знала. ’ысЯча мыслей в один миг пронеслись  в  моей
голове и все свелись к одной, что он  любит  другую  женщину  и  потому  так
страдает. ‘ уст моих готов был сорватьсЯ вопрос: "что тебЯ мучит?"  -  но  Я
удерживалась из боЯзни, как бы ему не было стыдно, что Я видела  его  слезы;
также Я остерегалась смотреть на него, чтобы мои  теплые  слезы,  упавши  на
него, не дали ему понЯть,  что  он  наблюдаем  мною.  ‚  нетерпении  сколько
способов придумывала Я, чтобы он не догадалсЯ, что Я его видела, и ни в  чем
менЯ не заподозрил. Ќаконец побежденнаЯ желанием знать причину его  рыданий,
чтобы он обернулсЯ ко мне, Я сделала так, как люди, которые  просыпаютсЯ  от
страшного сна, падениЯ, диких зверей или другой  какой  опасности,  прерываЯ
сновидение вместе со сном; Я в ужасе закричала, уронив ему на плечи одну  из
рук  своих.  Ћбман  очевидно  удалсЯ,  потому  что  тот,  перестав  плакать,
обернулсЯ быстро ко мне с бесконечною радостью и ласково сказал:
     "„уша моЯ, чего страшишьсЯ?"
     Ќа это Я немедленно отвечала:
     "Љазалось мне, тебЯ Я потерЯла".
     “вы! Ќасколько слова мои, к которым, не знаю какой  дух  менЯ  побудил,
оказались пророчеством и верными предвестниками будущего, как Я теперь вижу!
Ќо он ответил:
     "ЊилаЯ, ты лишь мертвым можешь менЯ потерЯть".
     Ќепосредственно за этими словами он тЯжело  вздохнул  и  не  успела  Я,
желаЯ знать причину прежних стонов, спросить его об этом, как слезы  хлынули
из глаз его ручьем и вновь обильно смочили еще не высохшую грудь; и долго он
держал менЯ в тЯжелой скорби, уже плачущую, не будучи в состоЯнии произнести
слова от рыданий, пока смог ответить  на  мои  расспросы.  Ќо  освободившись
несколько от напора чувств, часто прерываЯсь рыданьЯми, так он ответил мне:
     "„орогаЯ госпожа, превыше всего мною  любимаЯ,  как  можешь  видеть  из
Ясных доказательств,  если  мои  стоны  заслуживают  какой-нибудь  веры,  ты
убедишьсЯ, что не без горькой некоей причины Я так обильно  проливаю  слезы,
как только вспомню о том, что менЯ мучит в столь радостном свидании с тобою,
-  подумать  только,  что  не  могу,  как  Я  хотел  бы,  раздвоитьсЯ,  чтоб
удовлетворить и любви и  должной  жалости,  в  одно  и  то  же  времЯ  здесь
оставаЯсь и идЯ туда, куда насильно влечет  необходимейшаЯ  нужда.  Ћт  этой
невозможности сердце мое несчастное в тЯжкой пребывает скорби, как  у  того,
кого жалость, с одной стороны, вырывает из твоих объЯтий, любовь,  с  другой
стороны, с всею силою в них удерживает".
     ‘ неиспытанною доселе  горечью  входили  эти  слова  в  мое  несчастное
сердце, и разум их не вполне еще постигал, однако чем более они доходили  до
слуха, чуткого к их  враждебности,  тем  скорее  в  слезы  обратившись,  они
выходили из моих глаз, оставлЯЯ в сердце горький  осадок.  ’огда  впервые  Я
узнала скорби в моем счастье, тогда впервые Я узнала такие слезы, которых он
ни словами, ни утешеньЯми, хотЯ в них не было недостатка, сдержать  не  мог.
Џроплакав достаточное времЯ, Я стала просить  Яснее  поЯснить  мне,  что  за
жалость вырывает его из моих объЯтий; тогда он, не переставаЯ  плакать,  мне
сказал:
     "ЌеизбежнаЯ смерть, конец наших дней, из  всех  сыновей  теперь  одного
менЯ оставила моему отцу, один Я из братьев могу быть опорой вдового старца;
не имеЯ более надежды иметь детей, не  видЯ  менЯ  долгие  годы,  теперь  он
призывает менЯ себе в утешенье. Њногие месЯцы Я придумывал всЯкие отговорки,
чтобы избежать разлуки с тобою, но теперь он не  принимает  больше  никаких,
постоЯнно заклинаЯ менЯ приехать к нему моим  детством,  в  лоне  его  нежно
взращенном, его непрерывною ко мне любовью, моею,  что  должен  Я  питать  к
нему, сыновним долгом и другими еще более важными доводами. Љроме  того,  он
заставлЯет родственников и  друзей  побуждать  менЯ  к  тому  торжественными
мольбами, говорЯ, что безутешною душа его покинет  тело,  если  он  менЯ  не
увидит. “вы! как сильны законы природы! џ не мог, не могу сделать, чтобы при
всей моей любви к тебе у менЯ не нашлось места и этой жалости; итак,  решив,
с твоего согласиЯ, поехать повидатьсЯ с отцом и пробыть там  короткое  времЯ
ему в утешенье, не знаю, как проживу без  тебЯ,  и  лишь  вспомню  об  этом,
небеспричинно зальюсь слезами".
     ’ут он умолк.
     …сли с кем из слушательниц случались такие случаи в горЯчей  любви,  те
поймут, какова была печаль души моей,  безмерно  пламенной,  его  любви  уже
вкусившей, если же нет, то не  понЯть  вам:  так  скудны  все  слова  и  все
примеры. ‘кажу только, что при этих словах душа  моЯ  была  готова  покинуть
тело  и  покинула  бы,  если  бы  Я  не  почувствовала   себЯ   в   объЯтиЯх
возлюбленного; но долго от ужаса и горькой скорби Я слова вымолвить  сил  не
имела. Ќо чрез некоторое времЯ, как бы привыкнув к доселе неведомой  скорби,
вернулись мои испуганные силы, глаза застывшие вновь получили слезный ток  и
Язык способность говорить, - и так Я обратилась к господину дней моих:
     "ЏоследнЯЯ надежда дум моих, пусть мои слова найдут силу, войдЯ в  твою
душу, изменить новое твое решенье, чтобы,  если  ты  менЯ  так  любишь,  как
говоришь, не расстатьсЯ вам  обоим  с  печальною  жизнью  раньше  срока.  ’ы
колеблешьсЯ  между  любовью  и  жалостью,  но  если   верны   прежние   твои
неоднократные уверениЯ в любви, никакаЯ жалость не должна превозмогать этого
чувства и отрывать тебЯ от менЯ, пока Я жива, и вот почему.  ’ебе  очевидно,
что, исполнЯЯ свое намерение, ты в большой опасности оставлЯешь  мою  жизнь,
когда Я едва день могу прожить не видЯ тебЯ; ты можешь быть  уверен,  что  с
тобою вместе покинет менЯ всЯкаЯ радость. € этого было бы достаточно, но кто
будет сомневатьсЯ, что всЯкаЯ неожиданнаЯ печаль  менЯ,  вероЯтно  или  даже
наверное, убьет? ‘егоднЯ ты должен был понЯть, каких усилий стоит молодым  и
нежным женщинам спокойно вынести такие несчастьЯ. ’ы, может  быть,  скажешь,
что прежде, любЯ так сильно, Я выносила  большие;  отчасти  Я  согласна,  но
тогда были совсем другие причины, надежда и желанье делали  мне  легким  то,
что теперь будет непереносным. Љогда желание  менЯ  томило  выше  меры,  кто
отрицал бы, что и ты, влюбленный как и Я, испытываешь то же? Ќикто, конечно;
когда ж ты будешь разлучен со мною, сознаньЯ этого  не  будет.  Љроме  того,
тогда тебЯ Я знала только с виду, хотЯ и уважала, теперь же вижу и  знаю  на
деле, что ты дороже мне, чем Я могла воображать, и сделалсЯ настолько  моим,
насколько может возлюбленный своей быть даме. € вне сомненьЯ, что  горестнее
нам терЯть то, что имеем, чем то, что лишь надеемсЯ иметь, хотЯ бы надежда и
готова была осуществитьсЯ. €так, принЯв все это во  вниманье,  Я  Ясно  вижу
неизбежность моей смерти. —то ж, предпочтЯ жалость к старому  отцу  законной
жалости ко мне, ты будешь причиной моей смерти? ’ы не возлюбленным, а врагом
окажешьсЯ, если так поступишь. ’ы захочешь (и сможешь, так как  Я  согласна)
предпочесть недолгие уже годы отца сохранить, а не мои, кому разумно  долгий
век еще предположить? “вы, несправедлива будет эта жалость!  €  ты  думаешь,
Џанфило, что кто-нибудь, свЯзанный с тобою  родством,  кровью  или  дружбой,
любит тебЯ, как Я тебЯ люблю? ‘читаешь плохо, если так считаешь; по  правде,
никто тебЯ, как Я, не любит. …сли же Я люблю тебЯ больше других,  то  больше
заслуживаю и жалости, справедливо и достойно будет, если ты, сжалившись надо
мною, всЯкую другую жалость, противоречащую этой, отбросишь, а отца оставишь
одного на покое, как прежде долго жил он без тебЯ, так и теперь пускай живет
иль умирает. “ж много лет, если Я не ошибаюсь, он избегал смерти  и  зажилсЯ
на свете; и если тЯгостно живет, как старики, то большею  жалостью  с  твоей
стороны будет оставить его  умереть,  чем  своим  присутствием  поддерживать
тЯгостную жизнь.
     Ќо мне, котораЯ без тебЯ не жида и не проживет без тебЯ, - мне  надобно
помочь; Я еще так молода и ожидаю долгих и веселых лет с тобою  вместе.  „а,
если бы твой приход помог отцу, как помогли  џсону  Њедеины  снадобьЯ  {61},
тогда, конечно, твой поступок был бы справедлив и Я сама  тебЯ  послала  бы,
как бы это ни было мне тЯжело, но знаешь сам, что это не так и не может быть
так. Ќо вот ты оказываешьсЯ более жестоким,  нежели  Я  думала;  если  менЯ,
которую ты полюбил и любишь по вольному выбору, ты так мало ценишь, что моей
любви хочешь предпочесть напрасную  жалость  к  старику,  с  которым  ничего
особенного нет, то пожалей хоть себЯ, если  не  его  и  не  менЯ;  ведь  ты,
пробывши час без менЯ, ни жив, ни мертв (если твое  лицо  и  слова  менЯ  не
обманывают), здесь  же  столь  долгое  времЯ,  которого  потребует  некстати
пришедшаЯ жалость, ты думаешь прожить,  не  видЯ  менЯ?  Ѓоже  мой!  рассуди
хорошенько: ведь ты можешь  умереть  от  этого  пути  (если  правда,  как  Я
слышала, что долгаЯ скорбь убивает людей),  а  видно  по  твоим  слезам,  по
биению твоего сердца,  которое  беспорЯдочно  стучитсЯ  в  твоей  стесненной
груди, что этот путь будет очень тЯжел длЯ тебЯ;  если  же  смерть  тебЯ  не
постигнет, то жизни худшей, нежели смерть, не  избежишь.  “вы,  как  томитсЯ
влюбленное мое сердце состраданием к себе самой и к тебе! € Я прошу тебЯ, не
будь так безрассуден, чтобы из жалости к кому бы то ни было подвергать  себЯ
самого большой опасности! Џодумай, ведь кто себЯ не любит, ничего в мире  не
имеет. ђазве твой отец, к которому ты нынче так жалостлив,  дал  тебЯ  миру,
раз ты сам можешь уйти из него? Ѓез сомнениЯ, если бы ему можно было открыть
наше положение, он сам бы, будучи мудрым, посоветовал бы  тебе  остатьсЯ.  €
если бы рассудительность его к этому не побудила бы, побудила бы жалость;  Я
думаю, что тебе самому это очевидно. Џредставь, что это решение, которое  он
посоветовал бы, знаЯ дело, он уже сделал, -  по  его  совету  и  оставь  это
путешествие, столь гибельное длЯ нас обоих.
     „орогой  господин  мой,  конечно,  Я  привела  достаточно  убедительные
доводы, чтобы послушатьсЯ их и остатьсЯ, принимаЯ  в  соображение,  куда  ты
едешь; положим, ты едешь на родину, длЯ  каждого  естественно  дорогую,  но,
судЯ по твоим словам, она тебе опостылела. ‚едь, как ты  сам  говорил,  твой
город исполнен хвастливых  речей  и  малодушных  поступков,  подчинЯетсЯ  не
закону,  а  произволу  людей,  всегда  раздираем  внешними  и  междоусобными
войнами, населен гордыми, скупыми и завистливыми людьми и полон бесчисленных
забот {62}; все это отнюдь не подходит к состоЯнию  твоей  души.  ѓород  же,
который ты собираешьсЯ покинуть {63}, тебе представлЯетсЯ  веселым,  мирным,
обильным, щедрым и подчинен одному королю {64}; если  Я  тебЯ  хоть  немного
знаю, тебе это должно было бы быть  приЯтно;  кроме  же  всех  перечисленных
вещей, тут нахожусь Я, которой ты не найдешь в  другом  месте.  €так,  брось
мучительное намерение и, переменив план, позаботьсЯ о твоей  и  моей  жизни,
оставшись здесь, прошу тебЯ".
     Њои слова увеличили его слезы, которые Я пила, смешанные  с  поцелуЯми.
Ќо он, после многих вздохов, так мне ответил:
     "‘окровище души моей, Я вижу, что ты безусловно права, и  мне  очевидны
все опасности; чтобы ответить кратко, не как Я хотел бы,  а  как  заставлЯет
менЯ  нужда,  скажу,  что,  мне  кажетсЯ,  ты  должна  позволить  мне  иметь
возможность краткою скорбью расплатитьсЯ  с  давним  и  большим  долгом.  ’ы
должна быть уверена, что менЯ побуждает не только законнаЯ жалость к старому
отцу, но еще больше жалость к нам самим, котораЯ,  если  бы  позволено  было
открытьсЯ и предположить, что твой совет оставить отца умирать  одного,  мог
быть услышан кроме отца еще кем-нибудь, - менЯ бы оправдала: но так как  эта
жалость должна быть тайной и не  обнаруживатьсЯ,  Я  не  вижу,  как  Я  могу
поступить иначе без того, чтобы навлечь на себЯ жестокие упреки и бесчестье.
—тобы избегнуть этих упреков исполнением долга, Я буду лишен счастьЯ три или
четыре месЯца, по истечении которых, или даже раньше, Я безусловно вернусь к
тебе, к нашей обоюдной радости. Ђ что то место, куда Я  еду,  так  неприЯтно
(по сравнению с этим, где ты находишьсЯ),  так  это  должно  тебЯ  радовать,
убеждаЯ, что не какаЯ-нибудь другаЯ причина менЯ увлекает  отсюда  и  что  в
силу неблагоприЯтности места  Я  вернусь  оттуда  сюда.  €так,  позволь  мне
уехать, и как прежде всего ты заботилась о моей чести и пользе, так и теперь
будь терпелива, чтобы Я, знаЯ, насколько тебе тЯжел этот случай,  был  более
уверен на будущее, что всегда моЯ честь тебе так же дорога, как моЯ жизнь".
     Ћн сказал и замолчал, тогда Я начала так говорить:
     "џсно вижу, что ты решил в непреклонной своей душе! Њне кажетсЯ, что ты
почти совсем не думаешь, в жертву каких забот предаешь ты менЯ,  уезжаЯ;  ни
днЯ, ни ночи, ни часа не пробуду Я без страха, всегда буду в трепете за твою
жизнь, о которой молю бога, чтоб он продлил ее на счет моих дней,  поскольку
ты захочешь. Ќо зачем напрасно Я буду все перечислЯть! Ќе  столько  песка  в
море, не столько  в  небе  звезд,  сколько  опасностей  и  несчастий  грозЯт
смертным, и когда ты уедешь, без сомнениЯ, все они будут представлЯтьсЯ мне.
“вы! Џечальное житье! Њне стыдно сказать, что мне приходит в голову, но  так
как, по рассказам, это возможно, скажу все-таки. …сли  на  родине,  где,  по
слухам,  есть  много  прекрасных  женщин,  очень  способных  любить  и  быть
любимыми, ты встретишь кого-нибудь, кто тебе  понравитсЯ,  и  менЯ  длЯ  нее
позабудешь, что за жизнь моЯ будет? …сли ты менЯ так любишь,  как  говоришь,
подумай, что бы ты сделал, когда бы  Я  тебЯ  променЯла  на  другого?  ќтого
никогда не будет, лучше руки на себЯ наложу, чем допустить это.
     Џерестанем  говорить  об  этом  и  не  будем  искушать  неба,  чтоб  не
накликать, чего не  желаем.  ђаз  ты  так  твердо  решил  ехать,  мне  нужно
подчинитьсЯ необходимости, так как мне  все  нравитсЯ,  что  тебе  нравитсЯ.
Ћднако, если возможно, исполни мое  желание,  отложи  немного  свой  отъезд,
чтобы за это времЯ, постоЯнно думаЯ и воображаЯ  разлуку,  Я  приготовилась,
как перенести жизнь без тебЯ. ќто тебЯ не  очень  стеснит,  тем  более,  что
погода, котораЯ все портитсЯ, со мною заодно. ђазве ты не  видишь,  что  все
небо заволоклось тучами, того и глЯди пойдет дождь, снег, подыметсЯ ветер  и
ударит гром {65}. € ты знаешь, что теперь от непрерывных  ливней  все  ручьи
разлились в широкие реки. Љто же сам себе враг, чтобы отправлЯтьсЯ в путь по
такой погоде? ‚ данном случае, если ты не хочешь  исполнить  моего  желаниЯ,
так исполни свой долг. Џодожди, когда дожди пройдут  и  установитсЯ  погода,
тогда лучше и безопаснее ты отправишьсЯ,  а  Я,  привыкши  уже  к  печальным
мыслЯм, более терпеливо буду ждать твоего возвращеньЯ".
     Ќа это он мне проворно ответил:
     "„орогаЯ моЯ, тЯгостные  муки  и  разные  заботы,  в  которых  Я  тебЯ,
наперекор желанью, оставлЯю, и которые, несомненно,  уношу  также  с  собою,
смЯгчаютсЯ веселой надеждой на возвращенье; не надо  думать  о  том,  что  и
здесь, как в другом месте, может менЯ постигнуть (т.  е.  о  смерти),  ни  о
предстоЯщих случаЯх, которые могут как повредить, так и принести пользу. ѓде
бы ни нашли человека гнев  или  милость  божьЯ,  там  и  надлежит  неизбежно
испытывать благополучие и несчастье. €так, предоставь все это покорно  рукам
божьим, который лучше нас знает, что нам нужно, и только моли его, чтобы все
обратилось в благо.  ‹юбовь  такою  цепью  приковала  мое  сердце  к  твоему
владычеству, что едва ли, даже если б  Я  захотел,  когда-нибудь  Я  полюблю
другую женщину, кроме ”ьЯмметты. ‚ этом будь уверена, что  скорее  на  земле
засиЯют звезды, а небо, вспаханное быками, произрастит спелую  пшеницу,  чем
Џанфило полюбит другую женщину. Ћхотнее, чем ты просишь, Я отсрочил бы  свой
отъезд, если бы считал это  полезным  длЯ  нас  обоих,  но  чем  дольше  его
откладывать, тем нам все; будет больнее.  …сли  Я  уеду  сейчас,  Я  вернусь
раньше того срока, что ты назначила длЯ подготовлениЯ к  разлуке,  и  вместо
того чтобы тосковать, думаЯ о предстоЯщем отъезде, ты будешь горевать в моем
отсутствии. —то же касаетсЯ дурной погоды, то как прошлые разы, прибегну Я к
спасительному средству, которое с помощью божьей будет действовать даже и на
обратном пути. €так, лучше решись с добрым сердцем сразу подвергнутьсЯ тому,
что неизбежно, чем ждать в печали и трепете".
     Њои слезы, приостановившиесЯ было во времЯ моей речи, при этом  ответе,
совсем не таком, какого Я  ожидала,  полились  с  удвоенною  силою;  положив
отЯжелевшую голову ему на грудь, Я долго молчала, не знаЯ, согласитьсЯ ли  с
ним или противоречить. Ќо увы! Љто бы на эти слова не  ответил:  "„елай  как
хочешь; возвращайсЯ скорее!" - Ќикто, конечно; Я так и  ответила  с  большою
грустью и со слезами, прибавив только, что  будет  большим  чудом,  если  по
возвращении он найдет менЯ в живых.
     Џосле этого разговора, утешаЯ друг друга, мы отерли слезы и в эту  ночь
больше не плакали. Џо обыкновению  до  своего  отъезда,  который  был  через
несколько дней, он часто виделсЯ со мною, хотЯ не мог не заметить перемены в
моих привычках и желаниЯх. Џоследнюю же ночь моего счастьЯ мы провели не без
слез в различных беседах, и хотЯ по времени года она  была  одной  из  самых
длинных, мне показалась она кратчайшей. € день, враждебный любовникам, начал
уже тушить звезды, когда, услышав приближенье утра, Я крепко  обнЯла  друга,
сказав:
     "Ћ нежный господин мой, кто тебЯ от менЯ отнимает? Љакой  бог  с  такою
силою свой гнев направил на менЯ, что при моей жизни  скажут:  "Џанфило  нет
там, где его ”ьЯмметта!" “вы! …сли б Я знала,  куда  уходишь!  Љогда  теперь
доведетсЯ мне обнЯть тебЯ! Ѓоюсь, что никогда".
     џ не знаю, что говорила, сердцем чуЯ недоброе и горько плача, утешаемаЯ
им, его целовала. Љрепко обнимаЯсь, мы медлили вставать, пока не  под-,  нЯл
нас, торопЯ,  утренний  свет.  Љогда  же  он  готовилсЯ  поцеловать  менЯ  в
последний раз, заговорила Я со слезами:
     "‚от ты уходишь, господин мой, и обещаешь скоро быть обратно; если тебе
нетрудно, поклЯнись мне в этом (не думай, чтоб Я не  верила  твоим  словам),
чтобы Я могла черпать силы в надежде на будущую верность".
     ’огда он, склонившись на мою шею, как  бы  в  изнеможении,  мешаЯ  свои
слезы с моими, слабым голосом молвил:
     "ѓоспожа, Я клЯнусь тебе лучезарным Ђполлоном, который  теперь,  быстро
подымаЯсь против нашего желаньЯ, побуждает к скорому отъезду и чьих лучей  Я
жду как вожатых, и нерасторжимой любовью нашей, и  жалостью,  что  разлучает
нас, клЯнусь; не окончитсЯ четвертый месЯц,  как  (с  соизволеньЯ  неба)  ты
увидишь менЯ вернувшимсЯ!"
     ‡асим взЯл менЯ за руку правою  рукою,  обернулсЯ  к  тому  месту,  где
виделись свЯщенные изображениЯ наших богов, и сказал:
     "‘вЯтейшие  боги,  владыки  неба  и  земли,  будьте  свидетелЯми  этого
обещаниЯ и клЯтвы, что Я даю своей десницею; а ты, Ђмур, будь  соучастником;
а ты, прекраснейшаЯ горница, что мне желанней, чем  небеса  богам,  была  ты
тайною свидетельницей наших желаний, сохрани же и эти слова; если Я по своей
вине их не сдержу, пусть боги на менЯ разгневаютсЯ, как в старину –ерера  на
ќрисихтона *, „иана на Ђктеона {66} и ћнона на ‘емелу" {67}.
     ‘казав это, он обнЯл менЯ от всей души  и  стал  прощатьсЯ  прерывистым
голосом. Џри этих словах, залившись горькими слезами, Я не  могла  вымолнить
ни слова, пока  наконец,  поборов  себЯ,  не  произнесла  печальными  устами
следующего:
     "Џусть клЯтву, что мои уши слышали и что моЯ десница от твоей получила,
так в небесах ћпитер запечатлеет, как €зида * мольбы ’елетусы,  а  на  земле
пускай она вполне исполнитсЯ, как ты хочешь и как Я желаю".
     ЏровожаЯ его до дверей своего дворца, хотела сказать "прости", -  вдруг
Языка лишилась и свет в глазах померк. € как надломленнаЯ  роза  в  открытом
поле среди зеленых трав, почуЯ солнечные лучи, никнет, терЯЯ цвет {68},  так
Я, полуживаЯ, упала на руки моей служанки {69} и долго пребывала  так,  пока
вернейшаЯ прислужница холодной влагой менЯ не возвратила к печальной  жизни;
думаЯ, что он все еще у дверей, как бешеный бык, получив смертельный удар, в
Ярости прыжками подымаетсЯ {70}, так  поднЯлась  Я  ошеломленнаЯ,  почти  не
видЯ, побежала, раскрыв объЯтьЯ, и заключила в них свою служанку, думаЯ, что
это мой господин, и хриплым голосом, в конец рыданьЯми разбитым, сказала:
     "Џрощай, душа моЯ!"
     ‘лужанка промолчала, видЯ мою ошибку, Я же очнувшись и  увидев,  что  Я
обозналась, едва сдержалась, чтобы снова не лишитьсЯ чувств.
     “же совсем был белый день, когда,  увидЯ  себЯ  в  горнице  без  своего
Џанфило, обвела Я глазами стены и, долго помолчав, спросила, будто  сама  не
‡наЯ, у служанки, что с ним сталось. Џлача та отвечала:
     "“ж много времени прошло, как он сюда принес вас на руках  и  днем  был
принужден, заливаЯсь слезами, расстатьсЯ с вами".
     џ ей сказала:
     "‡начит, он уехал?"
     "„а", - ответила служанка.
     ’огда Я спросила дальше:
     "‘ каким же видом он уехал? ‘ мрачным?"
     "‘ печальным, - ответила она, - Я никогда не видела никого грустнее".
     "—то он делал, что говорил, когда уезжал?"
     Ћна ответила:
     "‚ы как мертваЯ остались на моих руках,  душа  ваша  блуждала  неведомо
где; когда он увидел вас в таком положении, нежно взЯл к себе на  руки,  ища
рукою, не покинула ли вас боЯзливаЯ душа, но услыша, что ваше сердце  сильно
бьетсЯ, заплакал и сотню раз призывал вас к последним поцелуЯм. Ќо видЯ  вас
недвижною как мрамор, принес  вас  сюда  и,  опасаЯсь  худшего,  со  слезами
целовал ваше лицо  и  говорил:  "‚ысшие  боги,  если  в  моем  отъезде  есть
какаЯ-нибудь вина, пусть кара падет на  менЯ,  а  не  на  невинную  женщину;
верните ее  блуждающую  душу,  чтоб  мы  были  утешены  последним  утешением
увидетьсЯ перед разлукой и поцеловатьсЯ на прощанье". Ќо  видЯ,  что  вы  не
приходите в чувство, растерЯвшись, не знаЯ, что сделать, потихоньку  полежил
вас на постель, и как морские волны, гонимые ветром и дождем,  те  набегают,
то отступают, так он отходил от вас, медлил на пороге {71}, смотрел  в  окно
на небо, неблагоприЯтное его пребыванию,  потом  снова  возвращалсЯ  к  вам,
снова звал вас, проливал слезы  и  целовал  ваше  лицо.  €  повторЯлось  это
несколько раз; наконец, видЯ, что дольше не может оставатьсЯ, обнЯл  вас  со
словами: "ЌежнейшаЯ госпожа, единственнаЯ надежда печального сердца, которую
Я против воли оставлЯю лишенною чувства, пусть бог тебЯ укрепит и  сохранит,
чтобы счастливые  еще  мы  свиделись,  а  не  разделились  горькой  разлукой
неутешные!" Џри этих словах он так горько плакал, что иногда Я боЯлась,  как
бы его рыданий не услышал кто-нибудь из домашних или соседей. Ќо  видЯ,  что
Яркое утро не дает ему возможности оставатьсЯ дольше, заливаЯсь слезами,  он
простилсЯ и, будто изнемогаЯ, запнулсЯ о порог {72} и вышел из вашего  дома.
‚ыйдЯ на улицу, он будто совсем не мог  идти,  так  оборачивалсЯ  на  каждом
шагу, словно надеЯсь, что вы пришли в себЯ и Я его верну". ’ут она  умолкла;
Я же, о женщины, можете представить в  какой  скорби  об  уехавшем  любезном
безутешно осталась плакать.


        ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ…’њџ,
                           в которой описываетсЯ,
                  что думала и делала эта госпожа до днЯ,
                   когда ее возлюбленный обещал вернутьсЯ

     ‚ таком состоЯнии, как Я описала, женщины,  Я  осталась  после  отъезда
моего Џанфило и много дней в слезах горевала о  его  отсутствии,  все  времЯ
мысленно говорЯ: "Ћ Џанфило мой, как могло случитьсЯ, что ты менЯ  покинул?"
€ вспоминаЯ это имЯ, Я несколько  утешалась.  џ  обводила  глазами,  полными
желаньЯ, свою комнату, говорЯ себе: "‡десь Џанфило  мой  сидел,  там  лежал,
здесь обещал мне вернутьсЯ скоро, там Я его поцеловала", - и  всЯкий  уголок
был мил мне. €ногда Я воображала, что он вернулсЯ и придет  ко  мне,  и  как
будто он в самом деле пришел, обращала взоры свои  к  двери;  и  одураченнаЯ
собственной выдумкой, так страдала, будто в самом деле была обманута. —асто,
чтобы  не  предаватьсЯ  бесполезным  мечтаньЯм,  Я   хотела   принЯтьсЯ   за
какое-нибудь дело, но под властью новой фантазии бросала его,  и  несчастное
сердце непрерывно менЯ мучило необычным биением. џ вспоминала многое, что  Я
хотела бы ему сказать и что сказала, его слова про себЯ  повторЯла,  и  так,
равнодушнаЯ ко всему, многие дни провела Я в печали.
     Ќо когда остраЯ боль первых минут после разлуки  под  влиЯнием  времени
несколько смЯгчилась, ко мне стали приходить более крепкие мысли и  защищать
себЯ правдоподобными  доводами.  —ерез  несколько  дней,  находЯсь  в  своей
комнате, Я так рассуждала сама с собою: "‚от теперь твой милый уехал и едет,
а ты, несчастнаЯ, не могла ни проститьсЯ с ним, ни ответить на поцелуи {73},
данные твоему помертвелому лицу, ни  видеть  его  отъезда:  может  быть,  он
помнит это и, если случитсЯ с ним  какое-нибудь  затруднительное  положение,
принЯв твою молчаливость за дурное предзнаменование, может упрекнуть себЯ за
тебЯ". ќта мысль менЯ сначала очень огорчила, но потом ее  вытеснило  другое
соображение, а именно: "‡а это нечего упрекать, потому что, если он не глуп,
то случай со мною скорей сочтет за счастливое предзнаменование, говорЯ: "Ћна
не простилась, как прощаютсЯ с уезжающими надолго или  навсегда,  но  молча,
как бы считаЯ менЯ  около  себЯ,  она  указала  на  кратковременность  нашей
разлуки". € так утешаЯ сама себЯ, Я предавалась новым и новым мыслЯм {74}.
     €ногда Я начинала беспокоитьсЯ, что он  запнулсЯ  о  порог  уходЯ,  как
рассказывала мне вернаЯ служанка, и приходило мне на памЯть, что не по иному
какому признаку была у ‹аодамии  уверенность,  что  не  вернетсЯ  Џротесилай
{75}, и много раз Я об этом плакала,  думаЯ,  что  это  предвещает  то,  что
случилось. Ќо не понимаЯ еще, что грЯдущее мне готовит, Я думала, что  мысли
эти, как пустые, нужно гнать прочь. Ќо они не уходили по  моему  желанию,  а
иногда уступали место другим, столь многочисленным и разнообразным, что даже
количество их вспомнить Я затруднилась бы.
     € всЯкий раз, как Я вспоминала, что он в дороге, мне  приходили  на  ум
стихи ЋвидиЯ, прежде читанные, что труд  и  усталость  у  молодых  прогонЯют
любовь из головы {76}. Ђ знаЯ, что это - немалаЯ докука  тем  особенно,  кто
делает против воли и привык к покою, Я опасалась, во-первых, как бы он  менЯ
не забыл, а потом, как бы не захворал или не случилось с ним чего-нибудь еще
худшего от непривычного утомлениЯ и дурной погоды. Џомню, что этим Я  больше
всего была озабочена, хотЯ, принимаЯ во  внимание,  как  он  плакал,  что  Я
видела собственными глазами,  и  что  Я  не  терЯю  верности  от  утомлениЯ,
предполагала, что  невозможно  такому  незначительному  горю  угасить  столь
сильную любовь, и надеЯлась, что его  молодость  и  осторожность  в  опасных
случаЯх оставЯт его в целости.
     ’ак сама с собою сомневалась, вопрошала,  отвечала  и  провела  в  этом
столько дней, что не только считала его приехавшим на родину, но  даже  была
извещена об этом его письмом.  Џо  многим  причинам  было  приЯтно  мне  это
письмо, открыто выражавшее весь его пыл и клЯтвенными  обещаньЯми  оживившее
мои надежды на его возвращение.
     ‘ этих пор, оставивши прежние думы, внезапно предалась Я новым  мыслЯм,
родившимсЯ  вместо  тех.  €ногда  Я   размышлЯла:   "’еперь   Џанфило,   как
единственный сын старого отца, который его много лет не видел, принимаетсЯ с
большим ликованьем, Я не думаю, что он не вспоминает обо мне, но боюсь,  что
проклинает те месЯцы, что он по разным причинам  промедлил  из-за  любви  ко
мне, и, чествуемый то тем друг