ак  что  они  сделали
девЯносто миль в два днЯ и прибыли в ‹ондон без всЯких приключений,  стоЯщих
того, чтоб о них рассказывать. Џеро наше будет подражать темпам путешествиЯ,
которое  оно  описывает,  и  историЯ  пойдет  в  ногу  с  путешественниками,
составлЯющими ее предмет. € точно,  хорошему  читателю  следовало  бы  брать
пример  с  любознательного  путешественника,  который   всегда   соразмерЯет
продолжительность   остановок   с   красотами,   достопримечательностЯми   и
диковинками той или иной местности.  ‚  ќшере,  ‘тоу,  ‚ильтоне,  €стбери  и
Џрайорс-Џарке дни кажутсЯ слишком короткими: так восхищает наше  воображение
зрелище природы, украшенной чудесной силой искусства. ‚  некоторых  из  этих
мест мы бываем поражены главным образом искусством; в  других  -  природа  и
искусство оспаривают друг у друга наше одобрение;  в  третьих  -  одерживает
верх природа. ’ут ЯвлЯетсЯ она в самом богатом своем убранстве. а искусство,
в одежде простой и скромной, сопровождает  свою  милостивую  повелительницу.
‡десь внешнЯЯ природа расточает изысканнейшие сокровища, какие только есть в
ее распорЯжении на этом свете. Ђ там природа человеческаЯ  представлЯет  вам
предмет, который может быть превзойден разве только на том свете.
     ’от же вкус и то же воображение, которые  упиваютсЯ  этими  изысканными
сценами, могут, однако, найти  удовольствие  и  в  предметах  гораздо  более
скромных.  ‹еса,  реки,  лужайки  „евона  и  „орсета   привлекают   внимание
любознательного путешественника и заставлЯют его замедлить шаг;  зато,  чтоб
наверстать упущенное времЯ, он быстро проезжает мрачные пустыри Ѓэгшота  или
ту очаровательную равнину, что  тЯнетсЯ  к  западу  от  ‘токбриджа,  где  па
пространстве в шестнадцать миль взору предстанет  лишь  одинокое  дерево,  и
только  облака,  сжалившись  над  угнетенным  путешественником,  радуют  его
зрелищем воздвигаемых в небе роскошных дворцов.
     Ќе  так  путешествует  торговец,  погруженный  в   денежные   выкладки,
проницательный судьЯ,  прославленный  доктор,  тепло  одетый  прасол  и  все
многочисленные дети богатства и тупости.  Ћдинаково  размеренно  трусЯт  они
верхом и по зеленеющим лугам, и по бесплодным  степЯм,  со  скоростью  ровно
четыре с половиной мили в  час;  тупо  уставЯсь  вперед,  всадник  и  лошадь
одинаковыми глазами созерцают попадающиесЯ им на пути предметы. ‘ одинаковым
восторгом   обозревает   почтенный   всадник   и   величественные   созданиЯ
архитектуры, и те превосходные  зданиЯ,  которыми  неведомаЯ  рука  украсила
богатый мануфактурный город, где груды кирпичей нагромождены как бы в памЯть
того, что раньше здесь громоздились груды золота.
     Ђ теперь, читатель, так как мы торопимсЯ  вернутьсЯ  к  нашей  героине,
предоставим твоей сметливости приложить все ото к писателЯм тупоумным и тем,
что ЯвлЯютсЯ их противоположностью. ’ы легко справишьсЯ с этим и  без  нашей
помощи. Џораскинь же умом; хотЯ в трудных местах  мы  всегда  готовы  подать
тебе посильную помощь, так как не ждем, подобно иным нашим собратьЯм. что ты
прибегнешь к гаданию длЯ уразумениЯ наших замыслов, однако не будем потакать
твоей лени там, где от тебЯ  требуетсЯ  одно  только  внимание.  ’ы  глубоко
ошибаешьсЯ, если воображаешь,  что,  предпринЯв  это  великое  творение,  мы
нисколько не рассчитывали на твою  сообразительность  или  что  ты  получишь
возможность с удовольствием и  пользой  длЯ  себЯ  путешествовать  по  нашим
страницам, ни разу не пустив в ход смекалки.

     ѓ‹Ђ‚Ђ X, содержащаЯ два-три  замечаниЯ  насчет  добродетели  и  немного
более насчет подозрительности

     Џриехав в ‹ондон, наши дамы становились в доме его светлости.  и,  пока
они отдыхали, утомленные путешествием, cnyiaM было приказано  подыскать  длЯ
них помещение; так как ее светлости  не  было  тогда  в  городе,  то  миссис
”итцпатрик наотрез отказалась ночевать под кровом iupa.
     €ные читатели, может быть, осудЯт такую необыкновенную. если можно  так
выразитьсЯ, деликатность добродетели, как слишком манерную и преувеличенную;
по мы должны принЯть в расчет положение миссис ”итцпатрик, которое нельзЯ не
признать весьма щекотливым;  а  если  еще  вспомнить  о  существовании  алых
Языков, то надо сказать,  что  пусть  тут  и  было  преувеличение  -  однако
преувеличение в хорошую сторону, которому  не  мешало  бы  подражать  каждой
женщине, попавшей в такое  положение.  ‘амаЯ  строгаЯ  внешнЯЯ  добродетель,
когда она только  внешнЯЯ,  может,  пожалуй,  при  отвлеченном  рассмотрении
казатьсЯ не столь похвальной, как добродетель,  у  которой  отсутствует  эта
строгаЯ внешность, и все-таки первую всегда будут  хвалить  больше;  но,  во
всЯком случае, надеюсь, никто не станет  возражать,  что  то  или  другое  -
добродетель или ее  внешность  -  необходимы  каждой  женщине,  кроме  разве
некоторых особых случаев.
     Џомещение было приготовлено, и ‘офьЯ отправилась туда ночевать вместе с
кузиной,  но  решила  рано  поутру  навести  справки   о   той   даме,   под
покровительство которой, как мы уже говорили, намеревалась отдатьсЯ, покидаЯ
родительский дом. Ќамерение эго еще более в ней укрепилось  после  некоторых
наблюдений, сделанных во времЯ путешествиЯ в карете.
     ’ак  как  нам  вовсе  не  хотелось  бы  наделЯть  ‘офью  неблагородным,
подозрительным характером, то мы не без  страха  решаемсЯ  открыть  читателю
преследовавшее ее теперь странное представление о миссис ”итцпатрик,  насчет
которой  у  нее  закрались  некоторые  сомнениЯ;  сомнениЯ   эти   настолько
свойственны самым дурным людЯм, что мы  не  считаем  возможным  изложить  их
подробнее,  не  высказав   предварительно   двух   трех   замечаний   насчет
подозрительности вообще.
     Њне всегда казалось, что есть  две  степени  подозрительности.  Џричину
первой Я склонен выводить прЯмо из  сердца,  так  как  крайнЯЯ  быстрота  ее
суждений, по-видимому, указывает на наличие некоторого внутреннего импульса,
тем более что эта высшаЯ степень подозрительности часто  сама  создает  свои
предметы:  видит  то,  чего  нет,  и  всегда  больше  того,   что   есть   в
действительности. ќто та дальнозоркаЯ проницательность, от  Ястребиных  глаз
которой не ускользает ни одно проЯвление зла, котораЯ  наблюдает  не  только
поступки, но слова и взглЯды человека и, проистекаЯ из  сердца  наблюдателЯ,
глубоко погружаетсЯ в сердце наблюдаемого и выслеживает  там  зло  еще,  так
сказать, в зародыше, даже подчас раньше  его  зачатиЯ.  „остойна  восхищениЯ
способность, если б она была непогрешима; но о  такой  степени  совершенства
смертным нечего и помышлЯть, и ограниченность этой тонкой способности  часто
причинЯет большие страданиЯ и тЯжелое горе невинности и добродетели. Џоэтому
Я не могу не смотреть на эту прозорливость по части распознаваниЯ зла как на
порочную крайность и как на весьма пагубное зло само по себе.  џ  тем  более
укреплЯюсь в своем мнении, что, боюсь, источником этой прозорливости  всегда
служит злое сердце,- по причинам,  уже  упомЯнутым  выше,  и  еще  одной,  а
именно:  Я  никогда  не  встречал   ее   в   добрых   людЯх.   ’акого   рода
подозрительность Я целиком и начисто отвергаю в ‘офье.
     ‚тораЯ степень этого качества, по-видимому, исходит от ума. Ћна есть не
что иное, как способность видеть то, что происходит перед вашими глазами,  и
выводить заключениЯ из того, что вы  видите.  Џервое  ЯвлЯетсЯ  неотъемлемой
принадлежностью каждого, у кого есть глаза,  а  второе,  пожалуй,  таким  же
несомненным и неизбежным следствием наличиЯ в голове  некоторого  количества
мозга. ќта подозрительность такой же заклЯтый враг преступлениЯ, как  перваЯ
- заклЯтый враг невинности, и Я не могу рассматривать ее  в  неблагоприЯтном
свете, хотЯ бы даже по несовершенству человека она допускала иногда промахи.
Ќапример, если бы муж случайно застиг жену на коленЯх или в объЯтиЯх  одного
из тех красавчиков, что занимаютсЯ искусством ставить рога, то  Я,  кажетсЯ,
не стал бы особенно порицать его за выводы, заключающие больше того, что  он
видел, но сделанные на основании близости, которую он наблюдал  собственными
глазами и к которой мы проЯвили бы слишком  милостивое  отношение,  если  бы
назвали ее невинной вольностью.  —итатель  и  сам  легко  придумает  сколько
угодно таких примеров; Я прибавлю еще только один, который хотЯ и может иным
показатьсЯ противным духу христианства, однако, с моей точки зрениЯ,  вполне
простителен: Я имею в виду подозрение, что человек способен сделать то,  что
он уже делал, и что если он поступил бесчестно однажды, то  может  поступить
бесчестно и впредь. ЏризнатьсЯ откровенно, в  такого  рода  подозрительности
‘офьЯ, Я думаю, была повинна. € действительно, эта подозрительность  внушила
ей мысль, что кузина ее не лучше, чем можно было ожидать.
     „ело, видно, обстоЯло  так:  миссис  ”итцпатрик  мудро  рассудила,  что
добродетель молодой дамы  в  свете  находитсЯ  в  положении  бедного  зайца,
который, куда он ни киньсЯ, везде встретит неприЯтелЯ,- потому что  кого  же
еще ему встретить? €  вот,  вознамерившись  при  первом  же  удобном  случае
отказатьсЯ от покровительства  мужа,  она  решила  тотчас  же  отдатьсЯ  под
покровительство другого  мужчины.  Љого  же  ей  приличнее  было  выбрать  в
опекуны, как не особу знатную, богатую, благородную? Љто - не говорЯ  уже  о
галантных наклонностЯх, побуждающих людей делатьсЯ странствующими  рыцарЯми,
то есть защитниками угнетенных дам,- кто, спрашиваетсЯ, чаще  заЯвлЯл  ей  о
своей безграничной преданности и  уже  представил  все,  какие  были  в  его
власти, доказательства этой преданности?
     Ќо так как закон опрометчиво  умалчивает  об  обЯзанностЯх  заместителЯ
мужа сбежавшей из дому жены или ее опекуна  и  так  как  человеческаЯ  злоба
склонна бывает назвать эту роль более резким словом, то было решено, что его
светлость будет отправлЯть свои приЯтные обЯзанности по отношению  к  миссис
”итцпатрик втайне, не принимаЯ открыто званиЯ покровителЯ. € даже, чтобы  не
дать никому повода рассматривать его  в  этом  свете,  условлено  было,  что
миссис ”итцпатрик проследует прЯмо в Ѓат, а его светлость  раньше  заедет  в
‹ондон, а уже оттуда, по предписанию врачей, отправитсЯ в Ѓат.
     ‘офьЯ узнала обо всем этом не из уст или поступков миссис ”итцпатрик, а
от пэра, который в искусстве хранить тайну  неизмеримо  уступал  этой  милой
даме; и, может быть, гробовое молчание миссис ”итцпатрик насчет этого пункта
во времЯ ее рассказа не  в  малой  степени  укрепило  подозрениЯ,  возникшие
теперь в уме ее кузины.
     ‘офьЯ  без  всЯкого  труда  отыскала  ту   даму,   у   которой   хотела
остановитьсЯ, потому что в ‹ондоне не было носильщика портшеза,  который  бы
не знал ее дома; получив  в  ответ  на  свое  первое  письмо  очень  горЯчее
приглашение, она немедленно его принЯла. Њиссис  ”итцпатрик,  надо  сказать,
упрашивала кузину остатьсЯ с ней ровно столько, сколько требовало  приличие.
„огадалась ли она о вышеупомЯнутых подозрениЯх и обиделась,  или  по  другой
какой причине, не могу сказать, но верно то, что она так  же  сильно  хотела
расстатьсЯ с ‘офьей, как ‘офьЯ поскорее уехать.
     ЏридЯ попрощатьсЯ с кузиной, героинЯ наша не удержалась от того,  чтобы
дать ей маленький совет. Ћна умолЯла ее во имЯ неба вести себЯ осмотрительно
и не забывать, в каком опасном положении она находитсЯ, прибавив, что у нее,
наверно, еще найдетсЯ способ примиритьсЯ с мужем.
     - Џрипомни,  дорогаЯ  моЯ,-  сказала  она,-  правило  тетушки  ‚естерн,
которое она так часто повторЯла нам обеим: когда брачный союз  расторгнут  и
между мужем и женой объЯвлена война, то мир на любых условиЯх  всегда  будет
выгоден длЯ жены. ќто подлинные слова тетушки, а ведь  она  женщина,  хорошо
знающаЯ свет.
     Њиссис ”итцпатрик отвечала с презрительной улыбкой:
     - Ќе бойсЯ за менЯ, душа моЯ, и  присмотри  лучше  за  собой:  ты  ведь
моложе менЯ. —ерез несколько дней Я зайду навестить тебЯ;  позволь,  однако,
дать и тебе маленький совет: оставь  ты  свою  роль  ‘ерьезницы  в  деревне,
потому что, поверь мне, в ‹ондоне ты будешь казатьсЯ в ней очень неуклюжей.
     Ќа этом кузины расстались, и ‘офьЯ отправилась прЯмо к леди  Ѓелластон,
у которой встретила самый радушный и любезный прием. Ћна  очень  понравилась
леди, еще когда та познакомилась с  ней  в  гостЯх  у  тетки  ‚естерн.  ‹еди
Ѓелластон  была  действительно  чрезвычайно  рада  увидеть  ее  и,  узнав  о
причинах, побудивших ‘офью  покинуть  сквайра  и  бежать  в  ‹ондон,  горЯчо
похвалила ее за здравый смысл  и  решительность  действий;  оставшись  очень
довольной доверием к ней ‘офьи, выбравшей дом ее  в  качестве  убежища,  она
обещала молодой девушке все свое покровительство.
     ’еперь, когда мы передали ‘офью в  надежные  руки,  читатель,  полагаю,
согласитсЯ оставить ее там на времЯ и взглЯнуть на других  наших  героев,  в
особенности на беднЯгу „жонса, которого мы покинули уже так  давно,  что  он
успел покаЯтьсЯ в своих прегрешениЯх; да они и сами по себе - такова природа
порока - послужили ему достаточным наказанием.

        ЉЌ€ѓЂ „‚…ЌЂ„–Ђ’Ђџ, Ћ•‚Ђ’›‚Ђћ™Ђџ ’Ћ’ †… ‘ЂЊ›‰ ЏђЋЊ…†“’ЋЉ ‚ђ…Њ…Ќ€, —’Ћ  €
Џђ…„›„“™Ђџ ЉЌ€ѓЂ

     ѓ‹Ђ‚Ђ  I,  объЯснЯющаЯ,  что  следует  считать  плагиатом  у   нынешних
писателей и что надо рассматривать как их законную добычу

     Џросвещенный  читатель,  верно,  заметил,  что  на   протЯжении   этого
грандиозного  произведениЯ  Я  часто  приводил  отрывки  из  лучших  древних
писателей, не указываЯ подлинника и вообще не делаЯ никаких ссылок на книгу,
из которой их заимствовал.
     Џрекрасное объЯснение этого приема мы можем найти у аббата Ѓанье, в его
предисловии   к   "Њифологии"   -   произведению    великой    учености    и
проницательности. "—итатель легко заметит,- говорит он,- что часто Я  о  нем
заботилсЯ больше, чем о собственной  репутации;  разве  автор  не  проЯвлЯет
вниманиЯ к читателю,  если  в  угоду  ему  удалЯет  ученые  ссылки,  которые
напрашиваютсЯ  в  его  работе  и  которые  стоили  бы  ему  столько   труда,
затрачиваемого па списывание".
     “снащать свое произведение такими обрывками - значит, в сущности, нагло
обманывать образованных людей, навЯзываЯ им в розницу и  по  мелочам  товар,
которым они запаслись уже оптом и хранЯт если  не  в  своей  памЯти,  то  на
полках своей библиотеки;  еще  более  неучтиво  это  но  отношению  к  людЯм
необразованным, которым предлагают  платить  за  вещи,  длЯ  них  совершенно
бесполезные. Џисатель, щедро пересыпающий  свои  произведениЯ  греческими  и
латинскими цитатами, поступает  с  дамами  и  светскими  кавалерами  так  же
жульнически, как аукционеры, которые  постоЯнно  норовЯт  так  перемешать  и
составить  такие  комбинации  из  продажных  вещей,  что,  желаЯ  приобрести
необходимые, вы принуждены покупать вместе с тем и предметы, вам  совершенно
ненужные.
     Ќо так как нет такого благородного и бескорыстного поступка, который не
был бы понЯт ошибочно невежеством и истолкован вкривь злобой, то менЯ  норой
соблазнЯло желание поддержать свое доброе имЯ в  ущерб  читателю  и  списать
подлинник или, по крайней мере, сделать ссылку па  главу  и  стих,  когда  Я
пользовалсЯ чужой мыслью или выражением. € Я, право,  нахожусь  в  некотором
сомнении, не пострадала ли  моЯ  репутациЯ  от  применениЯ  противоположного
метода и не заподозрили ли менЯ за утайку имен настоЯщих  авторов  скорее  в
плагиате, чем в тех благородных побуждениЯх,  о  которых  правильно  говорит
прославленный француз.
     € вот, чтобы избежать всех таких обвинений на  будущее  времЯ,  Я  хочу
здесь чистосердечно признатьсЯ в своем преступлении и оправдать его. „ревних
писателей можно рассматривать как тучное пастбище, где каждый владеющий хотЯ
бы небольшим клочком земли на Џарнасе имеет полное право  откармливать  свою
музу. €ли, говорЯ начистоту, современные писатели по отношению к  древним  -
то же, что беднЯки по отношению к богачам. Џод беднЯками Я разумею здесь  ту
многолюдную и почтенную корпорацию, котораЯ обыкновенно называетсЯ чернью. Ђ
всЯкий, удостоившийсЯ чести быть допущенным  к  более  или  менее  короткому
общению с этой чернью, отлично знает, что одно из ее первейших правил -  без
зазрениЯ совести грабить и обирать богатых соседей, причем это не  считаетсЯ
у нее ни грехом, ни позором. Ћна так твердо придерживаетсЯ этого  правила  и
соответственно действует, что почти  в  каждом  приходе  нашего  королевства
существует сообщество, постоЯнно злоумышлЯющее против некоторого зажиточного
лица,  называемого  сквайром,  имущество  которого   рассматриваетсЯ   всеми
беднЯками соседЯми как их законнаЯ добыча; не видЯ в его  расхищении  ничего
преступного, они считают  делом  чести  и  своей  нравственной  обЯзанностью
укрывать и защищать друг друга от наказаниЯ во всех подобных случаЯх.
     ‘оответственным образом и нам, писателЯм, следует смотреть на  древних,
вроде ѓомера, ‚ергилиЯ, ѓорациЯ, –ицерона и других, как на богатых сквайров,
у которых мы, беднЯки Џарнаса, с незапамЯтных времен пользуемсЯ правом брать
все, что попадет нам под руку. ќтого права Я прошу и длЯ  себЯ,  готовый,  в
свою очередь, признать его за своими  неимущими  ближними.  ‚се,  на  чем  Я
настаиваю, чего Я требую от своих собратьев,- это соблюдать  в  своем  кругу
такую же строгую честность, какаЯ принЯта у черни.  ‚оровать  друг  у  друга
действительно  весьма  преступно  и   неприлично,   ведь   такое   воровство
справедливо может быть названо обиранием беднЯков (которые иногда беднее нас
самих) или же  -  изобразим  его  в  самом  постыдном  свете  -  ограблением
больницы.
     …сли, таким образом, при самом тщательном исследовании совесть не может
уличить менЯ ни в одной такой презренной краже, то  Я  охотно  признаю  себЯ
виновным в обирании богачей; никогда Я также не постеснЯюсь заимствовать тот
или иной отрывок у древних авторов, умолчав, у кого  именно  он  взЯт.  Њало
того: Я  категорически  настаиваю,  что  все  такие  мысли  становЯтсЯ  моей
неотъемлемой собственностью, как только они вписаны в мои сочинениЯ, и прошу
всех читателей с той минуты так на них и смотреть.  Ћднако  Я  настаиваю  на
предоставлении мне этого права только  при  условии,  что  буду  вести  себЯ
безукоризненно честно по отношению к  моим  бедным  собратьЯм,  и  если  мне
случитсЯ заимствовать у них какую-нибудь  безделицу,  Я  никогда  не  забуду
поставить на ней клеймо законного владельца, чтобы в любую минуту она  могла
быть возвращена по принадлежности.
     ‚ таком упущении чрезвычайно провинилсЯ некий мистер Њур; позаимствовав
еще ранее несколько строк у Џопа и компании, он  набралсЯ  смелости  вписать
целых шесть из них в свою пьесу "‘оперничество  мод".  ‚прочем,  мистер  Џоп
счастливо нашел их в означенной пьесе, извлек оттуда  свою  собственность  и
перенес обратно в свои произведениЯ, а  Њура,  чтобы  ему  впредь  неповадно
было, заключил в ужасную тюрьму "„унсиады", где памЯть о нем и теперь  живет
и будет жить до скончаниЯ века в наказание за такое некрасивое воровство  на
рынке поэзии.

     ѓ‹Ђ‚Ђ II, в которой сквайр хотЯ и не находит своей дочери, зато находит
нечто, полагающее конец ее преследованию

     €сториЯ наша снова  приводит  нас  в  эптонскую  гостиницу,  откуда  мы
сначала направимсЯ по следам сквайра ‚естерна; так как  они  нас  далеко  не
заведут, то мы будем иметь довольно времени, чтобы занЯтьсЯ нашим героем.
     —итатель благоволит вспомнить, что упомЯнутый сквайр покинул  гостиницу
вне себЯ от бешенства и в этом возбужденном состоЯнии пустилсЯ в  погоню  за
дочерью. “знав от конюха, что она переправилась через  ‘еверн,  он,  в  свою
очередь, переправилсЯ со свитой через эту реку  и  поскакал  во  весь  опор,
грозЯ жестоко отомстить ‘офье, если ее настигнет.
     ‚скоре кавалькада  очутилась  у  перекрестка.  ‘квайр  поспешно  созвал
военный совет, на котором, выслушав  разноречивые  мнениЯ,  в  конце  концов
предоставил выбор пути ”ортуне и пустилсЯ прЯмо по ворчестерской дороге.
     Џроехав мили две, он начал горько плакатьсЯ, то  и  дело  приговариваЯ:
"ќкаЯ  незадача!  —ертовски  не  повезло!"  -  и  сыплЯ,   как   из   мешка,
ругательствами и проклЯтиЯми.
     ‘вЯщенник попробовал его успокоить:
     - Ќе кручиньтесь, сэр, и не терЯйте надежды. •отЯ нам и не удалось  еще
догнать уважаемую дочь вашу, но все же посчастливилось взЯть верный  путь  и
до сих пор с него не сбитьсЯ. Њожет статьсЯ, дочь вашу одолеет  усталость  и
она остановитсЯ в какой-нибудь гостинице, чтобы дать отдых онемевшему  телу;
в этом случае вы с полной вероЯтностью вскоре будете compos voti 63.
     - ‚здор! - отвечал сквайр.- џ жалею, что пропадает такое чудесное  утро
длЯ охоты! —ертовски обидно терЯть один из лучших осенних  дней  длЯ  псовой
охоты, да еще после такого долгого мороза!
     ‘жалилась ли над сквайром ”ортуна, порой  выказывающаЯ  сострадание  во
времЯ  самых  буйных  своих  проказ,  и  вздумала  за  неудачу   с   дочерью
вознаградить его каким-нибудь другим способом, не берусь утверждать;  но  не
успел  он  произнести  только  что  приведенную  фразу  и   сопроводить   ее
двумЯ-тремЯ крепкими словами, как  невдалеке  от  них  раздались  мелодичные
голоса  своры  гончих.  ‡аслышав  их,  конь  сквайра  и  его   седок   мигом
насторожились, и сквайр  с  криком:  "ЏопалсЯ,  голубчик,  попалсЯ!  Ѓудь  Я
проклЯт, если это не так!" - дал коню шпоры, в чем тот вовсе и не  нуждалсЯ,
потому  что  имел  одинаковые  наклонности  со  своим  хозЯином.  ’огда  всЯ
кавалькада с гиканьем и улюлюканьем помчалась  на  лай  прЯмо  по  пашне,  а
бедный свЯщенник, крестЯсь, потрусил рысцой в арьергарде.
     ‘казка  рассказывает,  как  одна  кошка,  которую  ‚енера  по   просьбе
страстного воздыхателЯ превратила в прекрасную женщину, но  не  вытравила  в
ней кошачью природу,  заслышав  однажды  мышь,  вспомнила  о  своих  прежних
забавах, соскочила с супружеской постели и пустилась вдогонку  за  сереньким
зверьком.
     Љак нам это понимать? Ќе то чтобы новобрачнаЯ не находила  удовольствиЯ
в объЯтиЯх своего пылкого молодого  мужа,-  ибо  хотЯ  замечено,  что  кошки
склонны к неблагодарности, однако в известных случаЯх они,  как  и  женщины,
любЯт ласкатьсЯ и  мурлыкать,-  всЯ  суть  тут  в  том,  что,  как  замечает
глубокомысленный сэр ђоджер ‹'ќстрендж, "если мы не пустим природу в  дверь,
она войдет в окно, и киска, хотЯ она и дама, всегда останетсЯ  охотницей  на
мышей". ’ак и сквайра мы не обвинЯем в недостатке любви к дочери - напротив,
он очень ее любил; только мы должны помнить, что был он и сквайр и охотник и
что, следовательно, к нему можно приложить нашу сказочку и вытекающее из нее
нравоучение.
     ѓончие, как говоритсЯ, варом варили, а сквайр скакал за  ними  вдогонку
через плетни и рвы с обычными своими воплЯми и в превосходном, как всегда  в
таких случаЯх, расположении духа; о ‘офье он и не вспоминал: ни разу мысль о
дочери не испортила  его  наслаждениЯ  охотой,  такой  чудеснейшей,  по  его
словам, что ради нее стоило ускакать из дому за пЯтьдесЯт миль. …сли  сквайр
не вспоминал о дочери, то  слуги  его  и  подавно  забыли  о  госпоже;  даже
свЯщенник, выразив по-латыни свое недоумение, в конце  концов  тоже  оставил
попечение о молодой  девушке  и,  следуЯ  рысцой  на  довольно  почтительном
расстоЯнии за кавалькадой, принЯлсЯ обдумывать часть проповеди к  ближайшему
воскресенью.
     ‚ладелец гончих  был  в  восторге  от  поЯвлениЯ  собрата,  помещика  и
охотника: всЯкий из нас умеет ценить таланты другого в нашей профессии, а не
было охотника более искусного, чем мистер ‚естерн, и  никто  не  умел  лучше
него порскать собакам и одушевлЯть всю охоту своим улюлюканьем.
     Ћхотники в пылу преследованиЯ бывают настолько поглощены  своим  делом,
что им не до церемоний, они  забывают  даже  о  самых  простых  обЯзанностЯх
человеколюбиЯ,- так, если кому-нибудь из них случитсЯ упасть  в  ров  или  в
реку,  остальные  проезжают  мимо,  обыкновенно  покидаЯ  пострадавшего   на
произвол судьбы; поэтому наши два сквайра, хотЯ они и  часто  съезжались  во
времЯ охоты, не обменЯлись друг с другом ни одним  словом.  ‚прочем,  хозЯин
своры не раз восхищалсЯ незнакомцем, видЯ, как ловко тот  наводит  собак  на
потерЯнный  след,  что  внушало  ему  высокое  представление  о  сметливости
‚естерна, а число слуг последнего - немалое уважение к  его  богатству.  ‚от
почему, когда охота кончилась гибелью зверька, поднЯвшего всю эту  кутерьму,
оба сквайра съехались  и  поздоровались  друг  с  другом  по  всем  правилам
помещичьего этикета.
     ђазговор их был довольно занимателен, и мы, может быть, передадим его в
приложении или при каком-нибудь другом случае; но так как  он  не  свЯзан  с
нашей историей, то мы его здесь опускаем. Ћн кончилсЯ новой охотой, а  новаЯ
охота  -  приглашением  отобедать.  Џриглашение   было   принЯто,   и   обед
сопровождалсЯ обильной выпивкой, после которой сквайр ‚естерн крепко уснул.
     Џо  части  поглощениЯ  спиртных  напитков  сквайр  наш  в  этот   вечер
совершенно не мог тЯгатьсЯ ни с хозЯином дома,  ни  со  свЯщенником  ‘аплом,
что, впрочем,  прекрасно  объЯснЯетсЯ  ею  сильной  усталостью,  душевной  и
физической, и нисколько не умалЯет его достоинств. Ћн  был,  как  говоритсЯ,
вдребезги пьЯн; за третьей бутылкой его так развезло, что хотЯ в постель его
увели  значительно  позже,  однако  свЯщенник  совершенно  перестал  с   ним
считатьсЯ, рассказал хозЯину всю историю с ‘офьей и взЯл с него слово помочь
ему завтра уговорить мистера ‚естерна вернутьсЯ домой.
     ’олько что почтенный сквайр проснулсЯ поутру  от  вечерней  попойки  и,
даже не опохмелившись,  велел  седлать  лошадей,  чтобы  пуститьсЯ  снова  в
погоню, как мистер ‘апл, энергично поддержанный хозЯином, начал убеждать его
оставить это намерение и после долгих  настоЯний  добилсЯ  наконец  согласиЯ
мистера ‚естерна вернутьсЯ домой. Ќа сквайра  подействовал  главным  образом
тот довод, что он не знает, по какой дороге ехать, а поехав  наудачу,  очень
легко может удалитьсЯ от дочери, вместо того  чтобы  настигнуть  ее.  ‘квайр
простилсЯ с собратом-охотником и, выразив  большое  удовольствие  по  случаю
наступившей  оттепели  (котораЯ,  может  быть,  была  главнейшей   причиной,
заставившей его торопитьсЯ домой), отправилсЯ вперед, или, вернее,  назад  в
‘омерсетшир, отрЯдив, однако, часть своей свиты на поиски  дочери  и  пустив
вдогонку посланным целый залп самых отборных ругательств.

     ѓ‹Ђ‚Ђ III Ћтъезд „жонса из ќптона и что случилось с ним и с  Џартриджем
по дороге

     Ќаконец-то мы возвращаемсЯ к  нашему  герою.  Џо  правде  сказать,  нам
пришлось расстатьсЯ с ним так давно, что, принЯв во внимание обстоЯтельства,
в которых мы его  оставили,  многие  читатели  заключили,  пожалуй,  что  мы
намерены покинуть его навсегда: ведь он попал в то  положение,  при  котором
благоразумные люди обыкновенно  перестают  осведомлЯтьсЯ  о  своих  друзьЯх,
боЯсь услышать, что те повесились.
     Ќо если мы  не  можем  похвалитьсЯ  всеми  добродетелЯми  благоразумных
людей, зато, Я смело утверждаю, не страдаем также всеми их пороками; и  хотЯ
трудно представить себе обстоЯтельство более плачевное, чем  то,  в  котором
находилсЯ теперь беднЯга „жонс, мы вернемсЯ к своему герою и  будем  следить
за ним так же внимательно, как если бы он купалсЯ в самых Ярких лучах славы.
     €так, мистер „жонс и его  спутник  Џартридж  покинули  гостиницу  через
несколько минут после отъезда сквайра ‚естерна и  пошли  по  той  же  дороге
пешком, потому что лошадей в это времЯ, по словам  конюха,  невозможно  было
достать в ќптоне ни за какие деньги.  Ћба  шагали  понуро.  Џравда,  причины
невеселого расположениЯ у каждого были разные, но  оба  были  недовольны;  и
если „жонс горько вздыхал, то  Џартридж  на  каждом  шагу  не  менее  мрачно
ворчал.
     ЏодойдЯ к перекрестку, где до этого  останавливалсЯ  и  держал  военный
совет сквайр, „жонс тоже остановилсЯ и спросил у Џартриджа,  какой,  по  его
мнению, путь им следует избрать.
     - Ћ  сэр,  если  бы  ваша  честь  послушались  моего  совета,-  отвечал
Џартридж.
     - Ћтчего ж не послушатьсЯ? - сказал „жонс.- ’еперь мне все равно,  куда
идти и что со мной станетсЯ.
     - ’огда мой вам совет,- сказал Џартридж,- немедленно  повернуть  налево
кругом и идти домой. € что за охота человеку, у которого  есть  такой  кров,
как у вашей чести, странствовать по Ђнглии, подобно бродЯге? €звините  менЯ,
sed vox ea sola reperta est 64.
     - “вы! - воскликнул „жонс.- “ менЯ нет этого крова. Ќо  если  бы  даже,
мой друг, мой отец захотел менЯ принЯть, то разве мог бы Я  жить  в  местах,
откуда бежала моЯ ‘офьЯ! †естокаЯ ‘офьЯ! †естокаЯ!.. Ќет,  виноват  во  всем
Я!.. Ќет, виноват ты. Ѓудь ты проклЯт... дурак... болван! ’ы погубил менЯ, Я
вырву у тебЯ душу из тела! - ‘  этими  словами  он  изо  всей  силы  схватил
бедного Џартриджа за ворот и трЯхнул так, как никогда не трЯсли  учителЯ  ни
лихорадка, ни страх.
     Џартридж в ужасе упал на колени и запросил пощады, клЯнЯсь, что у  него
в мыслЯх не было ничего дурного. „жонс, свирепо посмотрев на него,  выпустил
свою добычу и обрушил весь гнев на себЯ с такой Яростью, что, обрати он  его
на спутника, тому наверное пришел бы  конец:  несчастный  был  полумертв  от
одного только страха.
     Њы не поленились бы подробно описать все неистовства  „жонса  по  этому
случаю, если бы были уверены, что и читатель не поленитсЯ прочесть о них; но
так как легко может статьсЯ, что после  всех  трудов,  затраченных  нами  на
изображение этой сцены, наш читатель возьмет да и пропустит ее всю  целиком,
то мы избавили себЯ от этих хлопот.  Џравду  сказать,  единственно  по  этой
причине мы часто обуздывали буйную силу нашего гениЯ  и  опускали  множество
великолепных описаний, которые иначе вошли бы в это сочинение.  Ђ  указанное
подозрение,  признатьсЯ  откровенно,  источником  своим   имеет,   как   это
обыкновенно  бывает,  нашу   собственную   порочность:   пробегаЯ   страницы
многотомных историков, мы сами сплошь и рЯдом делали самые отчаЯнные скачки.
     €так, довольно будет сказать, что „жонс, разыграв в течение  нескольких
минут роль  сумасшедшего,  мало-помалу  овладел  собой  и,  как  только  это
произошло, тотчас попросил у Џартриджа извинениЯ за то,  что  обидел  его  в
порыве гнева, но посоветовал никогда больше не говорить  ему  о  возвращении
домой, потому что он решил навсегда покинуть родные места.
     Џартридж все простил и обещал свЯто соблюдать данное  ему  предписание.
„жонс порывисто воскликнул:
     - …сли уж мне навсегда заказано следовать по  стопам  моего  ангела,  в
таком случае Я пойду по стопам славы. ‚перед же, мой верный товарищ, разыщем
армию: за наше славное дело Я охотно  пожертвую  жизнью,  даже  если  бы  ее
стоило беречь.
     ‘ этими словами он поворотил на дорогу, противоположную той, по которой
поехал сквайр, и случаю  угодно  было,  чтобы  она  оказалась  той,  которую
избрала ‘офьЯ.
     Ќаши путешественники прошагали целую милю,  не  сказав  друг  другу  ни
слова, хотЯ „жонс все времЯ бормотал себе что-то под нос.  —то  же  касаетсЯ
Џартриджа, то он хранил глубокое молчание - должно быть, потому, что еще  не
совсем  оправилсЯ  от  страха;  а  кроме  того,  брадобрей  опасалсЯ   опЯть
рассердить своего друга, тем более что у  него  начало  складыватьсЯ  теперь
одно  предположение,  которое  врЯд  ли  очень  удивит  читателЯ:  он  начал
подозревать, что „жонс совершенно спЯтил.
     „жонсу наконец надоело разговаривать с самим собой, и  он  обратилсЯ  к
спутнику с упреком за его молчаливость; тот откровенно созналсЯ, что  боитсЯ
разгневать его. Љогда  страх  этот  был  достаточно  рассеЯн  торжественными
обещаниЯми „жонса впредь вести себЯ сдержанно, Џартридж снова снЯл  узду  со
своего Языка, который обрадовалсЯ возвращенной свободе, пожалуй, не  меньше,
чем молодой жеребец, спущенный с привЯзи на пастбище.
     Ќо так как говорить на ту тему, котораЯ прежде всего напрашивалась, ему
было запрещено, то он обратилсЯ к предмету, занимавшему  в  уме  его  второе
место,- именно к ѓорному Ћтшельнику.
     - Џоверьте мне, сэр, не может быть человеком тот, кто одеваетсЯ и живет
так странно и так непохоже на  других  людей.  Љроме  того,  пища  его,  как
говорила старуха, состоит преимущественно из трав, что больше подходит коню,
чем христианину; а хозЯин гостиницы в ќптоне говорит,  что  все  кругом  его
крепко побаиваютсЯ. Њне почему-то упорно сдаетсЯ, что  это  дух,  посланный,
может быть, чтобы нас предостеречь: кто  знает,  может  быть,  все,  что  он
рассказывал - как он пошел воевать, как был взЯт в плен и едва не угодил  на
виселицу,- может быть, все это рассказано нам в острастку,  если  принЯть  в
соображение, куда мы затеЯли отправитьсЯ. ‚сю прошедшую ночь  мне  только  и
снились одни сражениЯ, и кровь лила у менЯ  из  носа,  как  вино  из  крана.
Џраво, сэр, in-tandum, regina, jubes renovare dolorem.
     - ’вой рассказ, Џартридж, так же мало кстати, как и твоЯ латынь. ‘мерть
- вещь самаЯ заурЯднаЯ длЯ людей, идущих в бой. Њожет быть, мы оба  падем  в
сражении... ну так что ж?
     - Ђ то,- возразил Џартридж,- что тогда придет нам конец. Ђ  когда  менЯ
не будет, мне все равно. —то мне за дело, чьЯ сторона  возьмет  верх  и  кто
одержит победу, если Я буду убит? ‚едь никакой выгоды от этой  победы  Я  не
получу. —то колокольный звон и праздничные костры длЯ  того,  кто  лежит  на
шесть футов под землей? Љонец тогда бедному Џартриджу.
     - Ѓедному Џартриджу все равно рано или поздно  придет  конец,-  отвечал
„жонс.- …сли тебе так нравитсЯ латынь, Я продекламирую несколько строчек  из
ѓорациЯ, способных вдохнуть храбрость и в труса:

     Dulce et decorum est pro patria mori:
     Mors et fugacem persequitur, virum,
     Nec parcit imbelns juventae
     Poplitibus, tiniidoque tegro.

     - Џереведите, пожалуйста,- сказал Џартридж.- ѓораций трудный автор,  на
слух Я его не понимаю.
     - •орошо. ’олько не взыщи, поэт Я неважный:

     ‘мерть за отечество отрадна и сладка.
     Ѓежавший от нее в бою не уцелеет,
     €, верно, юношей изнеженных она
     Љолен трепещущих и спин не пожалеет.

     - ќто совершенно справедливо,- сказал Џартридж.- Љонечно, mors  omnibus
communis; 65 но большаЯ  разница  умереть  через  много  лет,  как  подобает
доброму  христианину-в  своей  кровати,  среди  плачущих  друзей,  или  быть
застреленным сегоднЯ или завтра, как бешенаЯ  собака,  а  может  быть,  даже
изрубленным на  двадцать  кусков,  прежде  чем  успел  покаЯтьсЯ  в  грехах.
ѓосподи, смилуйсЯ над нами! ‘олдаты - нечестивый народ. џ никогда  не  любил
иметь с ними дело. ‘ трудом даже мог заставить себЯ смотреть на них  как  на
христиан - только и знают, что ругатьсЯ да сквернословить. Ћдумайтесь,  ваша
честь.  Џраво,  одумайтесь,  пока  не  поздно,  и  не  Якшайтесь   с   этими
негодниками. „урное  общество  портит  добрые  нравы.  Џотому-то  Я  главным
образом и говорю так. Ђ что касаетсЯ страха, так  Я  боюсь  не  больше,  чем
другие, ничуть не больше. џ знаю, что все мы должны умереть, а все-таки иной
может прожить еще много лет. Ќу вот хоть бы Я: Я человек средних лет и  могу
прожить еще бог знает сколько. €ные, читал Я, доживают и до ста лет, а  иные
переваливали и далеко за сто. Ћ,  Я  нисколько  не  обольщаю  себЯ  надеждой
дожить до такого возраста, нисколько. Ќо хотЯ  бы  до  восьмидесЯти  или  до
девЯноста. ‘лава богу, до этого еще очень далеко, и в такие годы умереть  не
страшно; а искушать смерть раньше положенного человеку  срока,  по-моему,  и
грешно и самонадеЯнно - добро б еще была от этого какаЯ-нибудь  польза!  Ќу,
пусть даже наше дело самое правое, много ли проку от двоих? ’ем  более  если
говорить обо мне - так Я совсем не знаю военного  искусства.  џ  стрелЯл  из
ружьЯ всего-то, может быть, минут десЯть на своем веку, да к тому ж оно и не
было зарЯжено; а что касаетсЯ шпаги, то Я отроду фехтовать не  училсЯ  и  не
умею. Ђ потом еще эти пушки: да ведь нужно  совсем  потерЯть  голову,  чтобы
идти против наведенной пушки; и разве только сумасшедший... Џрошу  прощениЯ!
…й-богу,  Я  не  желал  сказать  ничего  обидного,  боже  менЯ  упаси  снова
рассердить вашу честь.
     - Ќе бойсЯ, Џартридж,- отвечал „жонс,- Я теперь  настолько  убедилсЯ  в
твоей трусости, что ты больше ничем менЯ не рассердишь.
     - ‚аша честь может называть менЯ трусом или кем  угодно.  …сли  человек
трус оттого, что ему хочетсЯ спать в своей коже,  целым  и  невредимым,  поп
immunes ab illis malis sumus 66. Ќикогда мне не доводилось  читать  в  своей
грамматике, что нельзЯ быть порЯдочным человеком, не воевавши. Vir bonus est
quis? Qui con-sulta patrurn, qui leges  juraque  servat?  67  Ћ  том,  чтобы
сражатьсЯ,- ни слова; и, по-моему, ‘вЯщенное писание настолько против войны,
что человек, проливающий христианскую кровь, никогда менЯ не убедит  в  том,
что он добрый христианин.

     ѓ‹Ђ‚Ђ IV Џриключение с нищим

     Љак раз в ту минуту, когда Џартридж высказал  здравую  и  благочестивую
мысль, которой заключена предыдущаЯ глава, они достигли нового  перекрестка,
где  повстречали  хромого  нищего  в  лохмотьЯх,  обратившегосЯ  к  ним   за
подаЯнием. Џартридж сурово его отчитал, сказав,  что  каждый  приход  обЯзан
содержать своих беднЯков. „жонс расхохоталсЯ.
     - ‘тыдись! ‘только милосердиЯ на устах и так мало его  в  сердце.  ’воЯ
религиЯ,- сказал он,- служит  тебе  только  оправданием  длЯ  пороков,  а  к
добродетели не побуждает нисколько. Њожно ли, будучи истинным  христианином,
не помочь ближнему, находЯщемусЯ в таком бедственном положении?
     ‘ этими словами он достал из кармана шиллинг и подал его нищему.
     - •озЯин,- сказал нищий, поблагодарив его,-  у  менЯ  в  кармане  лежит
любопытнаЯ вещица, которую Я нашел мили за две отсюда. Ќе  угодно  ли  будет
вашей милости купить? џ бы не решилсЯ показать ее первому встречному, но  вы
такой добрый господин и так милостивы к бедным, что не  станете  подозревать
человека в воровстве только потому, что он нищий.
     ‘ этими словами он вручил „жонсу маленькую записную  книжку  с  золотым
обрезом.
     „жонс раскрыл ее и  (вообразите,  читатель,  что  он  почувствовал)  на
первой  странице  увидел  имЯ  ‘офьи  ‚естерн,  написанное  ее   собственной
прелестной рукой. …два он это прочел, как тотчас же крепко прижал  книжку  к
губам и не  мог  удержатьсЯ  от  бурных  проЯвлений  восторга,  не  смущаЯсь
присутствием посторонних,- а может быть, именно этот восторг и заставил  его
позабыть, что он не один.
     Љогда „жонс целовал книжку и впилсЯ в нее зубами, как в кусок  вкусного
хлеба с маслом или уподоблЯЯсь книжному червю, а  то  и  писателю,  которому
нечего есть, кроме своих собственных  произведений,  оттуда  выпал  какой-то
листок. Џартридж подобрал его и подал „жонсу: это был банковый билет  -  тот
самый, который  ‚естерн  подарил  своей  дочери  накануне  ее  бегства.  †ид
запрыгал бы от радости, купив его за сто фунтов без пЯти шиллингов.
     ѓлаза Џартриджа засверкали,  когда  „жонс  громко  объЯвил  о  находке,
засверкали (только несколько иначе) и глаза беднЯка, нашедшего книжку: он (Я
полагаю, из чувства честности) ее не раскрывал,- но  мы  сами  поступили  бы
нечестно с  читателем,  не  сообщив  о  том  немаловажном  в  данном  случае
обстоЯтельстве, что нищий был неграмотен
     „жонс, почувствовавший беспредельную радость и восторг при виде книжки,
был несколько встревожен при этом новом открытии: ему тотчас  представилось,
что владелица билета, может быть, будет терпеть нужду, пока он не  возвратит
ей находку. Ћн сказал нищему, что знает даму, которой принадлежит книжка,  и
постараетсЯ как можно скорей ее разыскать и вручить ей собственность
     ќта записнаЯ книжка была недавно подарена  ‘офье  ее  тетушкой;  миссис
‚естерн  купила  ее  у  модного  торговца  безделушками  за  двадцать   пЯть
шиллингов, но  действительнаЯ  цена  серебра,  содержавшегосЯ  в  застежках,
составлЯла всего около восемнадцати пенсов,-столько и дал бы теперь  за  нее
упомЯнутый торговец, так как книжка  была  в  отличной  сохранности,  словно
только  что  из  лавки.  ‚прочем,  человек  бережливый   воспользовалсЯ   бы
невежеством нищего и предложил бы ему за его находку не больше шиллинга  или
даже шести пенсов, а то  и  вовсе  ничего  бы  не  дал,  предоставив  нищему
взыскивать с него деньги судом, и многие ученые юристы, пожалуй,  усомнились
бы, смог ли истец при данных обстоЯтельствах доказать свои права.
     Ћднако „жонс,  отличавшийсЯ  большой  щедростью  и,  может  быть,  даже
расточительностью, напротив, без всЯких колебаний дал за книжку целую гинею.
ЃеднЯк,  давно  уже   не   обладавший   таким   сокровищем,   рассыпалсЯ   в
благодарностЯх, и на лице его выразилось едва ли меньшее восхищение, чем то,
которое овладело „жонсом, когда он увидел имЯ ‘офьи ‚естерн.
     Ќищий охотно согласилсЯ проводить наших путников к тому месту,  где  он
нашел записную книжку € вот все они двинулись прЯмо туда; но не так  быстро,
как хотелось бы мистеру „жонсу проводник его был, к несчастью,  хром  и  мог
делать не больше мили в час Ђ так как до того места было  свыше  трех  миль,
хотЯ нищий назвал другую цифру, то читателю можно  и  не  сообщать,  сколько
времени они туда шли
     Џо дороге „жонс несчетное число раз раскрывал  и  целовал  к