вались,  тем
больше замыкалсЯ Я в себе и привыкал рассчитывать  только  на  собственные
силы. ‚ посланных мне судьбой испытаниЯх менЯ поддерживал лишь голос моего
сердца. ЊенЯ осуждали за то, что Я не  люблю  женщину,  вышедшую  за  менЯ
замуж по принуждению и не выказывавшую  мне  ничего,  кроме  презрениЯ.  ‚
дальнейшем одним  из  главных  признаков  эгоизма  считали  мою  кажущуюсЯ
нелюбовь к детЯм. ђеймон не  раз  безжалостно  насмехалсЯ  над  этой  моей
чертой, говорЯ, что  заботы  о  воспитании  детей  не  вЯжутсЯ  со  строго
размеренными привычками старого холостЯка. Ћн, наверное, не  знал,  что  Я
был отцом и что Я воспитал вас. €  никто  из  вас  не  хотел  понЯть,  что
воспоминание о сыне долгие годы оставалось длЯ менЯ таким же  мучительным,
как и в день его смерти, и что мое истерзанное сердце больно сжималось при
виде белокурых головок, напоминавших мне о нем. Љогда человек  несчастлив,
в нем стараютсЯ найти как можно больше плохого, - вероЯтно, из боЯзни, что
придетсЯ жалеть его.
   Ќикто не мог понЯть также глубокого  возмущениЯ  и  мрачного  отчаЯниЯ,
овладевшего мной, когда менЯ, несчастного юношу, выросшего в пустыне и  не
видевшего никогда ни от кого сочувствиЯ, оторвали от здешних  мест,  чтобы
навЯзать ему общественные обЯзанности; когда мне  приказали  занЯть  после
брага место среди тех, кто оттолкнул менЯ, и когда стали  внушать,  что  у
менЯ есть долг по отношению к людЯм, никогда не выполнЯвшим  своего  долга
по отношению ко мне. € что же? Ќикто из моей семьи не хотел  быть  в  свое
времЯ мне опорой, а теперь  все  стали  призывать  менЯ  на  защиту  своих
интересов! Њне не позволили даже  спокойно  наслаждатьсЯ  тем,  в  чем  не
отказывают и париЯм, - наслаждатьсЯ одиночеством!  “  менЯ  в  жизни  была
только одна радость, одна надежда, одна  мечта  -  мечта  о  том,  что  вы
станете моей женой. “ менЯ отнЯли эту мечту и сказали, что вы недостаточно
длЯ менЯ богаты.  ЉакаЯ  горькаЯ  ирониЯ  длЯ  менЯ,  выросшего  в  горах,
изгнанного из родительского дома! џ не ощущал вкуса к богатству и не  умел
им пользоватьсЯ, а менЯ заставлЯли теперь заботитьсЯ о процветании других!
   Ћднако Я подчинилсЯ. џ не имел права  просить  о  том,  чтобы  менЯ  не
лишали моего счастьЯ; менЯ и так достаточно презирали, а если бы  Я  начал
протестовать, то стал бы  ненавистен  всем.  Њать,  неутешно  оплакивавшаЯ
смерть моего брата, заЯвила, что умрет, если Я не  выполню  своего  долга.
Ћтец ставил мне в вину, что Я не умею утешить его, как будто Я был виноват
в том, что он недостаточно любил менЯ и готов был проклЯсть, если Я посмею
его ослушатьсЯ. € Я подчинилсЯ. Ќо то, что Я выстрадал, даже вы,  €ндиана,
так много страдавшаЯ сами, врЯд ли можете понЯть.  ѓонимый,  оскорбленный,
угнетаемый людьми, Я все же не отплатил им злом за зло, - и уже по  одному
этому можно судить, что сердце мое не было черствым, как все думали.
   Љогда Я вернулсЯ сюда  и  увидел  человека,  за  которого  тебЯ  выдали
замуж... прости менЯ, €ндиана, тут Я действительно  оказалсЯ  эгоистом.  ‚
любви всегда есть долЯ эгоизма, раз даже моЯ любовь не была лишена его!  џ
испытывал какую-то жестокую радость при мысли, что  эта  пародиЯ  на  брак
дала тебе хозЯина, а не супруга. ’ебЯ всегда удивлЯла моЯ привЯзанность  к
нему. ‚идишь ли, Я не считал его своим соперником.  џ  прекрасно  понимал,
что этот старик не может ни внушить любовь, ни почувствовать ее сам и  что
сердце твое останетсЯ девственным в этом браке. џ был  ему  благодарен  за
твою холодность и твою грусть. …сли бы он осталсЯ здесь,  Я,  быть  может,
стал бы виновен во многом, но вы уехали, а Я оказалсЯ не в силах жить  без
тебЯ. џ пыталсЯ побороть неукротимую любовь, котораЯ вспыхнула  во  мне  с
новой силой, когда Я увидел тебЯ, красивую и грустную, именно такую, какой
видел в своих мечтах еще в твои детские годы. Ћдиночество лишь усилило мою
тоску, и Я не мог уже противитьсЯ желанию видеть тебЯ, жить  с  тобой  под
одной крышей, дышать одним воздухом, постоЯнно наслаждатьсЯ звуками твоего
нежного голоса. ’ы знаешь, с  какими  препЯтствиЯми  Я  встретилсЯ,  какое
недоверие мне пришлось побороть; и Я понЯл  тогда,  какую  тЯжелую  задачу
взЯл на себЯ. џ не мог жить  с  тобой  вместе,  не  успокоив  твоего  мужа
свЯщенной клЯтвой, - а Я всегда держал свое слово. џ твердо решил  умом  и
сердцем никогда не забывать принЯтой  на  себЯ  роли  брата,  -  и  скажи,
€ндиана, нарушил ли Я хоть когда-нибудь свой обет?
   џ понЯл также, что  длЯ  менЯ  будет  очень  трудно,  быть  может  даже
невозможно, выполнить этот тЯжелый долг, если Я сброшу с  себЯ  маску,  не
допускающую ни близости, ни возникновениЯ глубокого чувства. џ понЯл,  что
мне не следует играть с огнем, так как моЯ страсть слишком сильна и  может
вырватьсЯ наружу. џ почувствовал, что должен оградить себЯ ледЯной стеной,
чтобы не возбуждать в тебе - на свою погибель - ни интереса, ни участиЯ. џ
сказал себе, что в тот день, когда ты пожалеешь менЯ, Я уже буду  виновен,
- и согласилсЯ на  всю  жизнь  прослыть  черствым  эгоистом,  каким  Я,  к
счастью, и был в ваших  глазах.  “спех  моего  притворства  превзошел  все
ожиданиЯ, вы выказывали  мне  оскорбительную  жалость,  вроде  той,  какую
питают к евнухам, вы считали менЯ бездушным и бесчувственным, вы презирали
менЯ, а Я из чувства долга принужден был сдерживать свой  гнев  и  желание
отомстить, так как иначе выдал бы себЯ и показал вам, что Я мужчина.
   џ жалуюсь на людей, но не на тебЯ, €ндиана.  ’ы  всегда  была  добра  и
снисходительна ко мне; ты не гнала менЯ,  несмотрЯ  на  ту  отвратительную
личину, какую Я надел, чтобы быть возле тебЯ. ’ы всегда бережно относилась
ко мне, и Я не краснел, что взЯл на себЯ такую роль; ты заменЯла мне  все,
и порой Я с гордостью думал, что если ты благосклонно относишьсЯ  ко  мне,
несмотрЯ на мое притворство, то, может быть, ты полюбила бы  менЯ,  узнав,
каков Я в действительности. “вы, всЯкаЯ  другаЯ  оттолкнула  бы  менЯ,  не
протЯнула бы руки такому ничтожеству, как Я, не умевшему  ни  мыслить,  ни
говорить. ‚се, кроме тебЯ, с презрением отвернулись от _эгоиста_.  Ђх,  на
свете было лишь одно существо, настолько великодушное, чтобы взЯть на себЯ
эту тЯжкую задачу. ’олько одно благородное сердце  могло  согревать  своим
свЯщенным огнем замкнутую и холодную душу  человека,  отверженного  всеми,
сердце, в избытке обладавшее теми чувствами,  каких  недоставало  мне.  Ќа
свете была только одна €ндиана, способнаЯ любить такого ђальфа!
   Љроме тебЯ, снисходительнее других относилсЯ ко мне  „ельмар.  ’ы  даже
обвинЯла  менЯ  в  том,  что  Я  предпочитаю  его  тебе,   жертвую   твоим
благополучием ради себЯ, отказываюсь вмешиватьсЯ в  ваши  семейные  ссоры.
ЌесправедливаЯ, слепаЯ женщина! ’ы не видела, что Я  делал  длЯ  тебЯ  все
возможное, а главное, ты не понЯла того, что Я не мог открыто  заступатьсЯ
за тебЯ, не выдав этим своих чувств.  —то  сталось  бы  с  тобой,  если  б
„ельмар  прогнал  менЯ?  Љто  оберегал  бы  тебЯ  терпеливо  и  молча,   с
постоЯнством и твердостью вечной и неугасающей любви? ‚едь не ђеймон же! Ђ
затем,  признаюсь:  Я  любил  этого  грубого   и   сурового   старика   из
благодарности  за  то,  что  он,  имеЯ  возможность  отнЯть  у  менЯ   мое
единственное счастье, не сделал этого; любил за то, что он  не  был  любим
тобою; за то, что его горе сближало его со мной; любил и  за  то,  что  он
никогда не давал мне повода терзатьсЯ муками ревности.
   Ќо сейчас Я подхожу к рассказу о тех страданиЯх, какие Я пережил,  -  о
той роковой поре, когда вы отдали свою любовь, о которой Я столько мечтал,
другому. ’олько тогда  Я  окончательно  понЯл,  какое  сильное  чувство  Я
подавлЯл в себе столько лет. Ќенависть проникла в мое  сердце  и  отравила
его, а ревность лишила менЯ последних сил. „о тех пор вы были всегда чисты
в моем воображении. џ  благоговел  перед  вами  и  даже  в  самых  дерзких
сновидениЯх не осмеливалсЯ приподнЯть тот  покров,  который  мое  уважение
набросило на вас. Ќо ужаснаЯ мысль о  том,  что  другой  увлекает  вас  за
собой, отрывает от менЯ, упиваетсЯ счастьем, о  котором  Я  не  смел  даже
мечтать, приводила менЯ в бешенство;  Я  жаждал  видеть  ненавистного  мне
человека на дне пропасти, Я жаждал камнем размозжить ему голову.
   Ћднако вы так страдали, что Я забывал о своих муках. џ уже не хотел его
смерти, так как это причинило бы вам горе. Ќе раз даже -  да  простит  мне
бог! - у менЯ ЯвлЯлось желание сделатьсЯ предателем, совершить подлость по
отношению к „ельмару и помочь моему врагу. „а, €ндиана, Я сходил с ума,  Я
мучилсЯ, видЯ ваши страданиЯ, и горько раскаивалсЯ, что попыталсЯ  открыть
вам глаза; Я охотно отдал бы свою жизнь  и  завещал  ђеймону  мое  сердце,
чтобы он мог любить вас так, как Я. ЌегодЯй! Џусть бог простит ему то зло,
которое он причинил мне, но пусть накажет за то горе, которое испытали вы!
џ ненавижу его не за свои, а за ваши страданиЯ, ибо Я забыл о своих муках,
увидЯ, во что он превратил вашу жизнь.  ќтого  человека,  развращенного  и
бездушного, следовало бы изгнать из общества, а его носили на руках. Ђх, Я
узнаю в этом людей!  €  Я  не  должен  был  бы  возмущатьсЯ,  потому  что,
превозносЯ нравственного урода, разрушающего счастье и честь  других,  они
послушны своей природе.
   Џростите, €ндиана,  простите!  ‘  моей  стороны,  быть  может,  жестоко
жаловатьсЯ вам, но Я делаю  это  в  первый  и  последний  раз.  Џусть  мои
проклЯтиЯ падут на голову неблагодарного, толкающего вас в  могилу.  Љакой
понадобилсЯ страшный урок, чтобы раскрыть вам глаза!  Ќи  гибель  Ќун,  ни
слова „ельмара в час  смерти:  "Ѓерегись  его,  он  тебЯ  погубит!"  -  не
остановили вас. ‚ы были глухи, ваш злой  гений  увлек  вас;  и  теперь  вы
опозорены, людскаЯ молва осудила вас и оправдала его. Ћн причинил  столько
зла - и никого это не трогает. Ћн убийца Ќун - и вы  забыли  об  этом;  он
погубил вас - и  вы  простили  его.  Ћн  умеет  пускать  пыль  в  глаза  и
отуманивать разум, его искусные коварные речи проникают  в  сердца  людей,
его змеиный взглЯд гипнотизирует их; вот если  бы  природа  наградила  его
моим неподвижным, каменным лицом и неповоротливым  умом,  она  создала  бы
вполне законченный экземплЯр.
   „а, пусть бог накажет его за его жестокость к вам... Ќет, лучше  пускай
простит его, потому что он, наверное, поступал так по глупости,  а  не  по
злобе. Ћн не понЯл вас, не оценил того счастьЯ, которым мог насладитьсЯ!..
Ђ вы так любили его! € он мог сделать вашу жизнь такой прекрасной! Ќа  его
месте Я не устоЯл бы перед искушением, Я скрылсЯ бы с вами в  глубь  диких
гор, Я вырвал  бы  вас  из  общества,  чтобы  безраздельно  владеть  вами,
постаралсЯ бы заменить вам весь мир и боЯлсЯ бы только одного - что вас не
все отвергли, не все покинули. џ ревниво относилсЯ  бы  к  вашему  доброму
имени, но совсем не так, как он: Я бы хотел чтобы все отвернулись от  вас,
и тогда Я заменил бы вам всех своею любовью. џ страдал бы, если  б  другой
человек дал вам хоть каплю счастьЯ, хоть минуту радости, Я счел бы, что он
обокрал менЯ, ибо сделать вас счастливой  было  моим  долгом,  достоЯнием,
жизнью, вопросом чести! Њне не надо  было  бы  иного  жильЯ,  кроме  этого
дикого ущельЯ; иного богатства, кроме этой природы, и Я чувствовал бы себЯ
гордым и счастливым, если б небо даровало мне вместе с ними вашу любовь!..
   „айте мне поплакать, €ндиана! џ плачу первый раз  в  жизни.  Ќебу  было
угодно, чтобы Я перед смертью познал эту печальную радость.
   ђальф плакал как ребенок. ќтот человек  с  мужественной  душой  впервые
почувствовал жалость к самому себе; к тому же он больше  оплакивал  судьбу
€ндианы, нежели свою.
   - Ќе плачьте обо мне, - сказал он,  увидев,  что  она  тоже  обливаетсЯ
слезами, - не жалейте менЯ; видЯ ваше сочувствие, Я позабыл о  прошлом,  и
настоЯщее уже утратило длЯ менЯ свою горечь. ‡ачем  мне  теперь  страдать?
‚едь вы его больше не любите.
   - …сли бы Я узнала вас раньше, ђальф, Я бы никогда не полюбила  его!  -
воскликнула €ндиана. - Ќо вы были слишком добродетельны,  и  это  погубило
менЯ.
   - Љроме того, - продолжал ђальф с печальною улыбкой, - у  менЯ  есть  и
другие причины радоватьсЯ. ‚о времЯ наших откровенных бесед на корабле  вы
невольно сделали мне одно  признание.  ‚ы  сообщили  мне,  что  ђеймон  не
получил того счастьЯ, на которое имел дерзость рассчитывать, и этим  снЯли
с моей души огромную тЯжесть; вы освободили менЯ от угрызений совести, ибо
Я мучилсЯ, что не уберег вас, так как по своей самонадеЯнности считал, что
сумею защитить вас от его чар; таким подозрением Я оскорбил вас,  €ндиана.
џ не верил в то, что вы устоите, и теперь прошу у вас прощениЯ  и  за  эту
вину.
   - “вы, - ответила €ндиана, - вы просите у менЯ прощениЯ за  то,  что  Я
загубила  вашу  жизнь,  за  то,  что  Я  заплатила  вам  за  вашу  чистую,
самоотверженную    любовь    непостижимым    ослеплением    и     жестокой
неблагодарностью. Њне следует пасть перед вами ниц и молить о прощении.
   - ‡начит, ноЯ любовь не возбуждает в  тебе  ни  гнева,  ни  отвращениЯ,
€ндиана? Ѓоже мой, благодарю тебЯ, теперь Я умру  счастливым!  Ќе  упрекай
себЯ, €ндиана, за мои муки. ‚ этот час Я не завидую ни в  чем  ђеймону.  џ
считаю, что он должен был бы завидовать моей судьбе, будь у него настоЯщее
человеческое  сердце.  ’еперь  Я  навеки  твой  брат,   твой   муж,   твой
возлюбленный! ‘ того днЯ, как ты обещала мне уйти вместе со мной из жизни,
Я лелеЯл в  себе  сладостную  мечту,  что  ты  принадлежишь  мне,  что  ты
возвращена мне, никогда менЯ не покинешь, - и  мысленно  Я  снова  называл
тебЯ своей невестой. Ћбладать тобой  здесь,  на  земле,  было  бы  слишком
большим счастьем, или, может быть, счастьем недостаточно полным. ‚ небесах
ждет менЯ блаженство, о котором Я с детства мечтал. ’ам ты  будешь  любить
менЯ,  €ндиана.  ’ам  твоЯ  душа,  освободившись  от   земной   суетности,
вознаградит менЯ за жизнь, полную жертв, горЯ и отречениЯ. ’ам  ты  будешь
моей, моЯ любимаЯ! ’ы мое небо, и если Я заслужил рай, то заслужил и тебЯ.
Џотому-то Я и просил тебЯ надеть белое платье, -  пусть  оно  будет  твоим
подвенечным платьем, а эта скала над озером - нашим алтарем.
   Ћн встал, сорвал цветущую ветку  померанца  и  прикрепил  ее  к  черным
волосам €ндианы. ‡атем, упав перед ней на колени, воскликнул:
   - Ћсчастливь менЯ, согласись на этот небесный брак. „аруй мне вечность,
не заставлЯй менЯ стремитьсЯ к небытию.
   …сли рассказ о том, что пережил  ђальф  не  произвел  на  вас  никакого
впечатлениЯ, если вы не полюбили этого  благородного  человека,  значит  у
менЯ недостало умениЯ передать вам его чувства и ту непреодолимую  власть,
какую имеет голос истинной страсти. Љ тому же над вами  сейчас  не  светит
луна с ее грустным очарованием, не поют птицы,  не  благоухают  гвоздичные
деревьЯ, вы не чувствуете всей опьЯнЯющей неги тропической  ночи,  котораЯ
туманит  сладким  Ядом  ум  и  сердце.  ‚ы,  верно,  не  знаете  также  по
собственному опыту, какие сильные и новые  ощущениЯ  пробуждаютсЯ  в  душе
перед лицом смерти и как все жизненные ЯвлениЯ  предстают  в  их  истинном
виде в минуту, когда вы по собственной воле  расстаетесь  с  ними  навеки.
’аким внезапным и  Ярким  светом  озарилась  всЯ  душа  €ндианы;  повЯзка,
столько времени лежавшаЯ на ее глазах, вдруг спала. Џрозрев,  она  увидела
ђальфа таким, каким он был в действительности; черты его лица стали теперь
совсем иными, сильное душевное  напрЯжение  произвело  на  него  действие,
подобное электрическому току; он освободилсЯ  от  внутренней  скованности,
замыкавшей ему уста и парализовавшей  его  тело.  ‚  своей  искренности  и
добродетели он был прекраснее, чем ђеймон, и €ндиана понЯла, что его, а не
ђеймона, она должна была любить.
   - Ѓудь моим супругом на небе и на земле, -  воскликнула  она,  -  пусть
этот поцелуй обручит нас с тобой навеки!
   “ста их слились. ‚ настоЯщей любви есть, без  сомнениЯ,  могучаЯ  сила,
какой нет в мимолетном чувственном  влечении.  ќтот  поцелуй  перед  лицом
вечности был длЯ них символом всех земных радостей.
   ђальф взЯл на руки свою нареченную и понес ее на вершину  скалы,  чтобы
вместе с ней броситьсЯ в поток...


        ‡ЂЉ‹ћ—…Ќ€…

   ѓосподину †.Ќеро
   ‚ прошлом году, в один из теплых и солнечных Январских дней, Я вышел из
‘ен-ЏолЯ и отправилсЯ побродить и  помечтать  в  дикие  леса,  покрывающие
остров. џ думал о вас, мой друг; мне  казалось,  что  в  этих  девственных
лесах еще живет памЯть о ваших прогулках и занЯтиЯх, что землЯ еще  хранит
следы ваших ног. џ повсюду встречал те чудеса природы, о которых  читал  в
ваших волшебных рассказах, так скрашивавших часы моего  досуга,  и,  желаЯ
полюбоватьсЯ вместе с вами чудесной природой, Я мысленно призывал  вас  из
старой  …вропы,  где  вы  живете  сейчас   в   благодетельной   и   мирной
безвестности. ‘частливый человек! Ќи один  коварный  друг  не  сделал  еще
вашего таланта и ума всеобщим достоЯнием.
   џ направилсЯ в одно уединенное место, расположенное в самой возвышенной
части острова и известное под названием „олины гигантов.
   Ћгромный кусок  горной  породы,  оторвавшись  во  времЯ  землетрЯсениЯ,
проложил по склону главного  хребта  дорогу,  усеЯнную  нагроможденными  в
самом поэтическом беспорЯдке обломками скал. ’ут мелкие камни удерживают в
равновесии  огромную  глыбу,  там  выросла  целаЯ  стена  утесов,  легких,
воздушных, кружевных и ажурных, как мавританский дворец; здесь обелиск  из
базальта, словно высеченный резцом ваЯтелЯ, выситсЯ на зубчатом основании;
еще дальше  -  развалины  средневекового  замка  рЯдом  с  бесформенной  и
причудливой китайской пагодой. ’ут как  будто  собраны  всевозможные  виды
искусства, различные образцы архитектуры, и кажетсЯ, что гений всех  веков
и всех народов черпал свое вдохновение в  этом  величественном  зодчестве,
созданном случаем и разрушением. ‚ероЯтно,  эти  фантастические  постройки
породили мавританскую архитектуру. ‘тройные пальмы в  лесах  также  должны
были послужить искусству прекрасными  образцами  длЯ  подражаниЯ.  „ерево,
цеплЯющеесЯ за землю сотней  корней,  отходЯщих  от  ствола,  должно  быть
первым навело на мысль построить собор, опирающийсЯ на  легкие  своды.  ‡а
одну ночь бурЯ собрала в „олину гигантов  все  формы,  все  виды  красоты,
смело нагромоздила их друг на друга, разбросала, соединила  в  причудливые
группы. ‚ероЯтно, духи воздуха в огнЯ принимали участке в этой дьЯвольской
работе;  только  они  могли  придать  созданию  своих  рук  такой   дикий,
фантастический  и  незавершенный  характер,  отличающий  их  творениЯ   от
творений человека. ’олько они могли нагромоздить такие невероЯтные  глыбы,
сдвинуть с места гигантские массивы, передвинуть  горы,  как  песчинки,  и
среди возведенного ими хаоса, поражающего воображение человека, разбросать
грандиозные   замыслы   искусства,   величественные   контрасты,   которые
невозможно осуществить и которые,  как  бы  насмехаЯсь  над  дерзновенными
попытками художника, говорЯт ему: "Џопробуйте сотворить нечто подобное!".
   џ  остановилсЯ  у  подножиЯ   базальтового   обелиска   высотою   около
шестидесЯти футов, как  будто  отшлифованного  искусным  гранильщиком.  Ќа
середине этого необычайного сооружениЯ виднелась крупнаЯ надпись, казалось
начертаннаЯ  какой-то  нечеловеческой  рукой.  Ќа  камнЯх   вулканического
происхождениЯ часто встречаютсЯ такие следы. Љогда-то вулканический  огонь
расплавил их, и прилипшие к ним раковины и  лианы  оставили  на  них  свои
оттиски. ќтой случайностью и объЯснЯетсЯ страннаЯ игра природы - отпечатки
иероглифов, таинственные письмена: словно имЯ, начертанное здесь  каким-то
сверхъестественным существом при помощи кабалистических знаков.
   џ долго стоЯл перед обелиском, охваченный наивным желанием проникнуть в
смысл  этой  загадочной  надписи.  ‘илЯсь  разгадать  ее,  Я  так  глубоко
задумалсЯ, что совсем забыл о времени.
   Ђ меж тем густой туман, покрывавший сначала  лишь  вершины  гор,  начал
спускатьсЯ по склонам и быстро скрыл от моего взора их  очертаниЯ.  Џрежде
чем Я дошел до средины плато, туман настиг менЯ  и  непроницаемой  завесой
окутал окрестности. Ќо тут поднЯлсЯ страшный  ветер  и  в  одно  мгновение
разогнал его. ‡атем ветер стих, туман опЯть сгустилсЯ и вновь был  рассеЯн
бешеным порывом бури.
   —тобы  укрытьсЯ  от  урагана,  Я  спрЯталсЯ  в  пещеру,  но   к   ветру
присоединилось вскоре новое бедствие: от дождЯ вздулись реки, берущие свое
начало на вершинах гор. —ерез час всЯ местность была  затоплена,  и  вода,
ручьЯми стекаЯ со склонов, бешеным потоком понеслась в долину.
   Џосле  двухдневного  тЯжелого  и  опасного  пути   провидение   наконец
сжалилось надо мной и привело менЯ к жилищу, расположенному в живописном и
диком месте. „омик, построенный просто, но красиво,  устоЯл  под  натиском
бури, так как был защищен навесом скал, служившим ему как бы  щитом.  —уть
подальше бешеный поток низвергалсЯ в ущелье, образуЯ  на  дне  его  озеро,
теперь вышедшее из берегов; над озером красивые деревьЯ уже поднимали свои
верхушки, помЯтые и согнутые грозой.
   џ постучал. —еловек, показавшийсЯ на  пороге,  невольно  заставил  менЯ
отступить. Ќе успел Я попросить о приюте, как хозЯин молча вежливым жестом
пригласил менЯ войти. €так, Я вошел  и  очутилсЯ  лицом  к  лицу  с  сэром
ђальфом Ѓрауном.
   Џрошел год с тех пор, как господин Ѓраун и  его  спутница  вернулись  в
колонию на шхуне "Ќахандов", и за это времЯ сэра ђальфа видели в городе не
более трех раз; что же касаетсЯ госпожи „ельмар, то она жила так замкнуто,
что многие жители даже сомневались в ее существовании. Џриблизительно в то
же времЯ и Я впервые прибыл на остров, и теперешнЯЯ встреча  с  господином
Ѓрауном была второй в моей жизни.
   Џервое наше знакомство оставило во  мне  неизгладимое  впечатление:  мы
встретились в ‘ен-Џоле, на берегу морЯ. …го внешность и манеры  сперва  не
остановили моего вниманиЯ, но затем, когда Я из праздного любопытства стал
расспрашивать о нем местных жителей и получил  странные  и  противоречивые
ответы, Я начал с большим вниманием приглЯдыватьсЯ к  отшельнику  с  озера
Ѓерника.
   -  ѓрубый  и  невоспитанный  человек,  -  говорили   одни,   -   полное
ничтожество! …динственное его достоинство, что он вечно молчит.
   - —еловек исключительно образованный и серьезный, - говорили другие,  -
но такого высокого мнениЯ  о  себе,  такой  гордец,  что  не  желает  даже
разговаривать с простыми смертными.
   - Ћн любит только самого себЯ, - говорили третьи, - посредственный,  но
неглупый, невероЯтный эгоист; говорЯт даже, что он совершенный нелюдим.
   - ђазве вы о нем ничего не знаете? - спросил менЯ один юноша,  выросший
в колонии и отличавшийсЯ благодарЯ этому узостью провинциальных  взглЯдов.
- ќто дурной человек, негодЯй, подло отравивший своего  друга  ради  того,
чтобы женитьсЯ на его жене.
   ’акое мнение настолько ошеломило  менЯ,  что  Я  обратилсЯ  к  пожилому
колонисту, человеку, как Я знал, рассудительному.
   Ќа мой вопрошающий  взглЯд,  настойчиво  требовавший  разъЯснениЯ  этих
загадок, он ответил:
   - Љогда-то сэр ђальф был светским человеком, его уважали, но не  любили
за замкнутый и необщительный нрав. ‚от все, что Я могу сказать о нем,  так
как со времени той злополучной истории Я с ним не встречалсЯ.
   - Љакой истории? - спросил Я.
   € мне рассказали о внезапной смерти полковника „ельмара, о бегстве  его
жены в ту же ночь, об отъезде и возвращении господина  Ѓрауна.  ‡агадочные
обстоЯтельства  этих  событий  не  были  выЯснены,  несмотрЯ  на  судебное
расследование; никто не мог доказать  вины  бежавшей.  Џрокурор  прекратил
следствие, но все знали  о  пристрастном  отношении  властей  к  господину
Ѓрауну, и общественное мнение было возмущено тем,  что  дело,  запЯтнавшее
двух людей такими ужасными подозрениЯми, не было разобрано.
   ЏодозрениЯ больше всего, казалось, подтверждались тем, что оба,  тайком
возвратившись в колонию, поселились в пустынном ущелье Ѓерника. Џо  мнению
людей, они бежали с острова, чтобы дать делу  заглохнуть;  но  во  ”ранции
высшее общество  отвергло  их,  им  пришлось  уехать  обратно  и  укрытьсЯ
подальше, дабы в уединении спокойно наслаждатьсЯ своей преступной любовью.
   Ќо слухи эти  полностью  опровергались:  говорили  -  и  это  последнее
сообщение исходило от людей наиболее осведомленных, - что госпожа  „ельмар
никогда не чувствовала симпатии,  а  скорее  питала  отвращение  к  своему
кузену господину Ѓрауну.
   Џотому-то Я тогда внимательно, Я сказал  бы  даже  -  пристально,  стал
вглЯдыватьсЯ в героЯ столь странных рассказов. Ћн сидел на  тюке  товаров,
ожидаЯ возвращениЯ матроса, с которым договорилсЯ о какой-то покупке;  его
синие, как море, глаза, спокойные и мечтательные, были  устремлены  вдаль.
—ерты его лица выражали полнейшую безмЯтежность; в этом здоровом и  мощном
организме все, казалось, находилось в  равновесии,  и  ничто  не  нарушало
общей гармонии; поклЯлсЯ бы, что его напрасно так зло оклеветали,  что  на
совести этого человека нет никакого преступлениЯ, что даже в мыслЯх он  не
способен на это и что его сердце и руки так же непорочны, как и его чистый
лоб.
   ‚друг рассеЯнный взглЯд баронета остановилсЯ на мне,  -  Я  смотрел  на
него с жадным и нескрываемым любопытством. ‘конфузившись, как пойманный  с
поличным вор, Я в смущении  опустил  глаза,  ибо  увидел,  что  сэр  ђальф
смотрит на менЯ со строгим упреком. ‘ тех пор невольно  Я  часто  думал  о
нем, он даже снилсЯ мне, и эти мысли вызывали во мне смутное беспокойство,
непонЯтное волнение, точно какой-то магнетический  ток  исходил  от  этого
человека с такой необычайной судьбой.
   “ менЯ поЯвилось сильное и  настойчивое  желание  поближе  узнать  сэра
ђальфа, но Я предпочел бы наблюдать за ним издали, так, чтобы  он  сам  не
видел менЯ. Њне казалось, что Я  в  чем-то  виноват  перед  ним.  •олоднаЯ
Ясность его взглЯда приводила менЯ в трепет. ќтот  человек,  должно  быть,
обладал либо исключительным нравственным превосходством, либо  невероЯтным
коварством, и Я чувствовал себЯ перед ним ничтожным и мелким.
   Ћн принЯл менЯ учтиво, но сдержанно  и  без  суеты.  Џровел  к  себе  в
комнату, предложил переодетьсЯ во все сухое, а затем познакомил  со  своей
подругой жизни, котораЯ уже ждала нас за столом.
   Џри виде ее красоты и молодости (ей  казалось  не  больше  восемнадцати
лет), любуЯсь ее свежестью  и  очарованием,  слушаЯ  ее  нежный  голос,  Я
почувствовал какое-то болезненное  волнение.  “  менЯ  тотчас  же  Явилась
мысль, что эта женщина или очень преступна, или очень несчастна,  или  она
действительно  виновата  в  ужасном  злодеЯнии,  или  напрасно  заклеймена
позорным обвинением.
   –елую неделю вышедшие из берегов реки,  затопленные  равнины,  дожди  и
ветры удерживали менЯ в Ѓернике; но вот выглЯнуло солнце, а Я все  еще  не
думал расставатьсЯ со своими гостеприимными хозЯевами.
   Ќи тот, ни другой не обладали ни внешним  блеском,  ни  остроумием,  но
все, что они говорили,  было  значительно  или  очень  приЯтно;  они  жили
сердцем, а не умом. €ндиана была малообразованна, но это  не  было  грубое
невежество, происходЯщее  от  лени,  небрежности  или  ограниченности.  …й
страстно хотелось приобрести те знаниЯ, которые  она  не  смогла  получить
из-за трудных обстоЯтельств своей жизни; может быть,  с  ее  стороны  было
известным кокетством постоЯнно обращатьсЯ с вопросами к сэру ђальфу, чтобы
дать  ему  возможность   блеснуть   передо   мной   своими   обширными   и
разнообразными познаниЯми.
   Ћна была весела, но без излишней живости; в ее  манерах  была  грустнаЯ
медлительность, свойственнаЯ креолкам, и в ней мне это  казалось  особенно
пленительным; ее необычайно кроткие глаза  как  будто  говорили  о  жизни,
полной страданиЯ и горЯ; даже когда ее губы улыбались, взглЯд ее оставалсЯ
печальным, но эта печаль словно  отражала  думы  о  выпавшем  на  ее  долю
счастье и трогательную благодарность судьбе.
   Љак-то утром Я сказал им, что мне пора наконец уходить.
   - Љак, уже? - спросили они.
   ќто было сказано так искренне и сердечно, что Я решил остатьсЯ  еще  на
некоторое времЯ. Њне хотелось во что бы то ни стало узнать от сэра  ђальфа
всю их историю; но ужасные подозрениЯ, запавшие в мою  душу,  вызывали  во
мне непреодолимую робость.
   џ попыталсЯ побороть ее.
   - Џослушайте, - сказал Я, - люди - страшные  мерзавцы,  они  наговорили
мне про вас много дурного.  Џознакомившись  с  вами,  Я  этому  больше  не
удивлЯюсь. ‚аша жизнь  была,  по-видимому,  настолько  прекрасна,  что  ее
решили оклеветать.
   џ внезапно остановилсЯ при виде  наивного  изумлениЯ,  поЯвившегосЯ  на
лице  госпожи  „ельмар.  ’огда  Я  понЯл,  что  она  ничего  не  знает  об
отвратительных слухах, распространЯвшихсЯ на  ее  счет.  Ђ  на  лице  сэра
ђальфа поЯвилось высокомерное и  недовольное  выражение.  џ  встал,  чтобы
проститьсЯ  с  ними,  сконфуженный  и  огорченный,  уничтоженный  взглЯдом
господина Ѓрауна, напомнившим мне о нашей первой встрече и о немой беседе,
происшедшей между нами на берегу морЯ.
   ‚  отчаЯнии  от  того,  что  приходитсЯ  при  таких  условиЯх  навсегда
расставатьсЯ с этим прекрасным человеком, упрекаЯ себЯ за те оскорбление и
обиду, которые Я нанес ему в благодарность за счастливые дни,  проведенные
в его доме, Я почувствовал, что сердце у менЯ сжалось, и горько заплакал.
   - Њолодой человек, - промолвил он, взЯв менЯ за руку,  -  останьтесь  с
нами еще на день. џ не могу отпустить так нашего  единственного  друга.  -
‡атем, когда госпожа „ельмар вышла из комнаты, он продолжал: - џ понЯл вас
и расскажу вам свою жизнь, но не в присутствии €ндианы: есть раны, которые
не следует бередить.
   ‚ечером мы пошли  прогулЯтьсЯ  по  лесу.  ЃурЯ  сорвала  всю  листву  с
деревьев, таких зеленых и красивых всего две недели тому назад, но  теперь
они уже снова покрывались толстыми смолистыми почками. Џтицы  и  насекомые
вернулись в свои владениЯ. Ќовые  бутоны  распускались  на  месте  увЯдших
цветов. ђучьи стремительно освобождались от песка, нанесенного в их русло.
‡дороваЯ и счастливаЯ жизнь опЯть вступала в свои права.
   - Џосмотрите,  -  сказал  ђальф,  -  с  какой  поразительной  быстротой
прекраснаЯ и богатаЯ природа залечивает свои раны. Ќе кажетсЯ ли вам,  что
она как бы стыдитсЯ потерЯть времЯ и всеми силами  стараетсЯ  в  несколько
дней проделать работу целого года?
   - € ей удаетсЯ это, - заметила госпожа „ельмар. - џ помню  прошлогодние
бури: через месЯц от них не оставалось и следа.
   - ’о же бывает и с разбитым сердцем, - сказал Я ей, -  если  счастье  к
нему возвращаетсЯ, оно быстро расцветает и вновь обретает молодость.
   €ндиана  протЯнула  мне  руку  и  посмотрела  на  господина  Ѓрауна   с
выражением бесконечной нежности и счастьЯ.
   Љогда настала ночь и она ушла к себе в спальню, сэр ђальф, усадив  менЯ
рЯдом с собой на скамейке в саду, рассказал мне свою историю, начав  ее  с
того места, где мы остановились в предыдущей главе.
   ‚друг он умолк и, казалось, совсем забыл о моем присутствии.
   Љрайне  заинтересованный  всем  услышанным,  Я  решилсЯ  прервать   его
размышлениЯ и задать ему последний вопрос.
   Ћн вздрогнул, как человек, очнувшийсЯ  от  сна,  но  затем,  добродушно
улыбнувшись, ответил:
   - Њой юный друг, есть воспоминаниЯ, о которых не следует  рассказывать,
дабы не нарушать их свЯтости. ‘кажу вам только одно - Я тогда твердо решил
умереть вместе с €ндианой. Ќо, верно, небо  не  захотело  принЯть  от  нас
подобной жертвы. ‚рач, вероЯтно, сказал бы вам,  что  у  менЯ  закружилась
голова и Я пошел не по той тропинке. Ќо Я не врач  и  предпочитаю  думать,
что ангел Ђвраама и ’овиЯ, этот прекрасный белоснежный  ангел  с  голубыми
глазами  и  золотым  поЯсом,  какого  вы  часто  видели  в  ваших  детских
сновидениЯх,  спустилсЯ  на  лунном  луче  и,  парЯ  в  брызгах  водопада,
распростер свои серебристые крыльЯ над моей нежной подругой. …динственное,
о чем Я могу сказать с уверенностью, это то, что луна совершенно  скрылась
за вершинами гор, а мирное журчание водопада не было потревожено ни единым
зловещим звуком. Џтицы, спавшие на скалах, встрепенулись, лишь когда белаЯ
полоса показалась на горизонте; и первый  луч  солнца,  озаривший  заросли
померанцевых деревьев, застал менЯ на коленЯх, славЯщим бога.
   Ќе думайте, однако, что Я без  колебаний  принЯл  неожиданное  счастье,
возрождавшее менЯ к новой жизни. џ даже боЯлсЯ представить себе лучезарное
будущее, которое ожидало менЯ; и когда €ндиана открыла глаза и  улыбнулась
мне, Я показал ей на водопад и стал говорить о смерти.
   "…сли вы не жалеете, что дожили до сегоднЯшнего утра, - сказал Я, -  то
мы можем признатьсЯ друг другу, что вкусили счастье во всей его полноте  и
теперь нам тем более следует расстатьсЯ с жизнью, потому  что  завтра  моЯ
звезда может померкнуть. Љто знает, быть может, покинув эти места и  выйдЯ
из состоЯниЯ безумного опьЯнениЯ, в какое повергли менЯ мысли  о  любви  и
смерти, Я вновь превращусь в того бесчувственного  человека,  которого  вы
презирали еще вчера. Ќе покраснеете ли вы за  себЯ,  если  Я  опЯть  стану
таким, как прежде? Ђх, €ндиана, избавьте менЯ от этого ужасного горЯ,  это
было бы последним ударом судьбы".
   "ђазве вы сомневаетесь в своем сердце, ђальф? - спросила €ндиана, и  на
лице ее поЯвилось очаровательное выражение нежности и довериЯ. -  €ли  мое
сердце вам кажетсЯ недостаточно надежным?"
   ‘казать ли вам правду? Џервые дни Я не был счастлив. џ не сомневалсЯ  в
искренности €ндианы, но будущее пугало менЯ. ‚ продолжение тридцати лет  Я
относилсЯ к себе с недоверием, и мне трудно было в один день свыкнутьсЯ  с
мыслью, что Я могу нравитьсЯ и быть любимым.  Њинутами  на  менЯ  нападали
сомнениЯ и страх; не раз Я жалел о том, что не бросилсЯ в озеро в тот миг,
когда одно слово €ндианы даровало мне счастье.
   “ нее, по-видимому,  тоже  бывали  такие  минуты,  когда  грусть  снова
овладевала ею; она с трудом  отучала  себЯ  от  страданий,  так  как  душа
свыкаетсЯ с горем, сживаетсЯ с ним и очень медленно отрываетсЯ от него. Ќо
Я должен отдать справедливость этой, женщине: она никогда  не  пожалела  о
ђеймоне, она забыла его настолько, что у  нее  не  осталось  к  нему  даже
ненависти.
   € вот, как  это  бывает  при  настоЯщей  и  глубокой  любви,  времЯ  не
уменьшило нашей привЯзанности, а наоборот - укрепило  и  увеличило  ее.  ‘
каждым днем наше чувство приобретало новую силу, потому что с каждым  днем
мы все больше уважали и ценили друг друга. Џостепенно наши страхи исчезли,
и, видЯ,  как  легко  было  рассеЯть  все  наши  сомнениЯ,  мы  с  улыбкой
признались, что виноваты оба, ибо были трусами и боЯлись своего счастьЯ. €
с этого времени мы спокойно наслаждаемсЯ нашей любовью.
   ђальф замолчал, и несколько мгновений мы оба сидели молча,  погруженные
в благоговейное раздумье.
   - Ќе буду говорить вам о моем счастье, - снова  начал  он,  сжимаЯ  мне
руку. - …сли есть страданиЯ, о которых не говорЯт и которые окутывают душу
как бы смертным  саваном,  существуют  и  радости,  навсегда  затаенные  в
человеческом сердце, потому что их нельзЯ выразить ни одним земным словом.
‚прочем, если бы даже какой-нибудь ангел спустилсЯ с небес на эти цветущие
ветви и рассказал вам о них, вы  все  равно  не  понЯли  бы  его,  молодой
человек, так как жизненные бури и грозы еще не коснулись вас.  “вы,  душа,
никогда не страдавшаЯ, не может постичь счастьЯ!  —то  же  касаетсЯ  наших
преступлений, - прибавил он с улыбкой, - то...
   - Ћ! - воскликнул Я со слезами на глазах.
   -  Џослушайте,  -  тотчас  же  перебил  менЯ  ђальф,  -  вы  прожили  с
преступниками ущельЯ Ѓерника очень недолго, но  и  одного  часа  вам  было
достаточно, чтобы узнать нашу жизнь. ‚се дни ее похожи один на другой, все
они одинаково спокойны и прекрасны и протекают так же быстро,  как  чистые
дни нашего детства. Љаждый вечер мы благодарим небо и  каждое  утро  молим
его послать нам те же радости и горести, что  и  накануне.  Ѓольшую  часть
нашего дохода мы тратим на  выкуп  больных  негров.  ќто  и  есть  главнаЯ
причина всех тех недоброжелательных слухов,  которые  распускают  про  нас
колонисты. Љак жаль, что мы не настолько богаты,  чтобы  освободить  всех,
кто находитсЯ в рабстве! Ќаши слуги - это наши друзьЯ: они разделЯют  наши
радости, а мы заботимсЯ об их нуждах. ’ак проходит наша жизнь - без  горЯ,
без сожалений. Њы редко говорим о прошлом и так  ж  редко  о  будущем.  Њы
вспоминаем прошлое без горечи смело смотрим  вперед.  …сли  нам  на  глаза
навертываютсЯ иногда слезы, то ведь  бывают  слезы  блаженства,  и  только
тЯжелое горе не знает их.
   - „руг мой, - сказал Я  после  продолжительного  молчаниЯ,  -  если  бы
людские обвинениЯ достигли вас, то  ваше  счастье  было  бы  им  достойным
ответом.
   - ‚ы еще молоды, - ответил  он,  -  и  длЯ  вас,  чистого  душой  и  не
испорченного  светом,  наше  счастье   -   лучшее   доказательство   нашей
добродетели, но длЯ людей оно - наше главное преступление.  Џоверьте  мне:
одиночество прекрасно, и о людЯх жалеть не стоит.
   - Ќе все обвинЯют вас, - заметил Я,  -  но  даже  те,  кто  отдает  вам
должное, осуждают вас за презрение к  общественному  мнению  и,  признаваЯ
вашу добродетель, считают вас гордым и высокомерным.
   - ‚ этом упреке, -  возразил  ђальф,  -  больше  гордыни,  чем  в  моем
предполагаемом презрении. —то касаетсЯ  общественного  мнениЯ,  то,  видЯ,
кого оно превозносит, следовало бы протЯнуть руку тем, кого оно презирает.
ѓоворЯт, что без людского уважениЯ нельзЯ быть счастливым,  -  пусть  тот,
кто думает так, и хлопочет о нем. џ  же  лично  искренне  жалею  тех,  чье
счастье зависит от каприза людской молвы.
   - Ќекоторые моралисты осуждают ваше уединение, они считают, что  каждый
человек принадлежит обществу. ѓоворЯт также, что вы подаете другим опасный
пример.
   - Ћбщество не может чего-либо требовать от того, кто сам ничего не ждет
от него, - возразил сэр ђальф, - а что мой пример заразителен, Я не  верю.
„лЯ того чтобы порвать с обществом, нужна очень большаЯ сила воли,  а  эта
сила воли приобретаетсЯ слишком тЯжкими страданиЯми. €так,  позвольте  нам
мирно наслаждатьсЯ нашим безвестным счастьем, мы обЯзаны им  только  самим
себе и прЯчем его от всех, чтобы не  возбуждать  зависти.  €дите,  молодой
человек, туда, куда влечет вас ваша судьба; не  отказывайтесь  от  друзей,
родины, положениЯ, создавайте себе доброе имЯ. Ђ у менЯ есть моЯ  €ндиана.
Ќе порывайте цепей, свЯзывающих вас с обществом, уважайте его законы, если
они защищают вас, цените его  суждениЯ,  если  они  справедливы,  но  если
когда-нибудь общество оклевещет и отвергнет вас, найдите в  себе  мужество
обойтись без него.
   - „а, - ответил Я, - чистое  сердце  помогает  выносить  изгнание,  но,
чтобы полюбить изгнание, надо иметь такую подругу жизни, как ваша.
   - Ђх, если бы вы знали, - сказал он  с  невыразимой  улыбкой,  -  какую
жалость внушает мне общество, презирающее менЯ!
   Ќа следующий день Я рассталсЯ с ђальфом и €ндианой. Ћн  обнЯл  менЯ,  а
€ндиана прослезилась.
   - Џрощайте, -  сказали  они,  -  возвращайтесь  в  свет,  но,  если  он
когда-нибудь отвернетсЯ от вас, вспомните о нашей индийской хижине.


        ЉЋЊЊ…Ќ’Ђђ€€

   "€ндиана", первый роман, подписанный именем †орж ‘анд, вышла в  свет  в
середине маЯ 1832 года. Џсевдоним этот имеет свою историю.  ђоман  "ђоз  и
Ѓланш", созданный Ђвророй „юдеван в  соавторстве  с  †юлем  ‘андо,  как  и
некоторые фельетоны, опубликованные ими в журнале "”игаро"  в  1831  году,
был подписан их общим псевдонимом †юль ‘анд. "€ндиана" также была задумана
как совместный роман, но †юль ‘андо так и не принЯл участиЯ в этой работе,
и роман был написан Ђвророй „юдеван самостоЯтельно. ‘андо нашел его вполне
законченным и не нуждающимсЯ в редактуре. Ђврора „юдеван  по  соображениЯм
личного характера не хотела выступать в литературе под собственным именем.
€здатель  настаивал  на  сохранении  псевдонима,  уже  знакомого  читающей
публике. ‘ другой стороны, ‘андо не согласилсЯ выпустить в свет под  общим
псевдонимом книгу, к которой он не  имел  никакого  отношениЯ.  ‚ыход  был
найден: вымышленнаЯ фамилиЯ остаетсЯ неизменной, но имЯ †юль  менЯетсЯ  на
†орж.
   Ќадо сказать, что в литературных кругах, там, где близко знали и Ђврору
„юдеван и †юлЯ ‘андо, сложилось представление о  литературной  зависимости
молодой писательницы от  ее  соавтора  и  друга.  ’ак  полагал,  например,
известный критик  ‘ент-Ѓев.  Ќа  самом  же  деле  Ђврора  „юдеван  уже  не
нуждалась в чьей-либо литературной помощи.
   Љритика быстро заметила роман. Ѓуквально  через  несколько  дней  после
выхода он был весьма сочувственно упомЯнут в очередном обозрении  новостей
политической и культурной жизни в журнале "ђевю де де монд".  “  читателей
"€ндиана" имела шумный успех, даже принЯвший характер сенсации.
   ќпоха довольно точно обозначена в самом романе: действие его начинаетсЯ
осенью 1827 года и завершаетсЯ в конце  1831-го.  ќто  были  годы  кризиса
режима ђеставрации, повлекшего за собой падение этого режима. ‚  "€ндиане"
- только отзвуки этих событий: глухо и бегло упомЯнуто о смене  кабинетов,
о реакционных действиЯх властей, о восстании в Џариже, о бегстве королЯ  -
ровно настолько, чтобы дать хронологическ