нным  к  смерти!  -
воскликнула про себЯ Њатильда. - ѓлаза его сверкают каким-то мрачным  огнем;
он похож на переодетого принца. Ђ взглЯд какой! ‘колько высокомериЯ!"
     †юльен, продолжаЯ беседовать с графом Ђльтамирой,  приближалсЯ  к  тому
месту, где она стоЯла; она глЯдела на него не отрываЯсь, вглЯдываЯсь  в  его
черты, стараЯсь отыскать в них те высокие качества, которыми  человек  может
заслужить честь быть приговоренным к смерти.
     †юльен и граф прошли мимо нее.
     - „а, - говорил †юльен Ђльтамире, - „антонэто был человек!
     "Ћ боже! “ж не „антон ли он? - подумала Њатильда. -  Ќо  у  него  такое
благородное лицо, а „антон был страшным уродом и, кажетсЯ, мЯсником". †юльен
был еще довольно близко от нее;  она,  не  задумываЯсь,  окликнула  его:  со
свойственной ей самоуверенностью и надменностью она прЯмо обратилась к  нему
с вопросом, весьма необычным длЯ молодой девушки.
     - ‚едь он был сущий мЯсник, этот „антон, не правда ли? - сказала она.
     - „а, в глазах некоторых людей, - отвечал ей †юльен,  поднимаЯ  на  нее
еще горЯщий от разговора с Ђльтамирой взглЯд, и на лице его отразилось плохо
скрытое презрение. - Ќо, к несчастью длЯ людей знатных, он был  адвокатом  в
Њерин-на-‘ене! €наче говорЯ, мадемуазель, - ехидно добавил он,  -  он  начал
свою карьеру, как и многие пэры из числа тех, что Я вижу здесь. Ќесомненно в
глазах женщин  „антон  обладал  одним  ужасным  недостатком:  он  был  очень
безобразен.
     ќти  последние  слова  он  произнес  быстро  и  каким-то  необыкновенно
странным и положительно неучтивым тоном.
     †юльен подождал минутку, слегка наклонив  корпус  с  видом  горделивого
смирениЯ. Љазалось, он говорил: "Њне платЯт, чтоб Я вам отвечал, и Я на  это
существую". Ћн не соизволил поднЯть глаза на Њатильду - Ђ она, глЯдЯ на него
не отрываЯсь своими широко раскрытыми прекрасными глазами, стоЯла перед ним,
словно его рабынЯ. ’ак как молчание продолжалось, он, наконец,  взглЯнул  на
нее, как смотрит слуга на господина, ожидаЯ приказаний. €,  хотЯ  глаза  его
встретились в упор с глазами Њатильды, по-прежнему устремленными на  него  с
каким-то странным выражением, он тотчас же отошел с Явной поспешностью.
     "Љак он красив! - сказала себе Њатильда, очнувшись, наконец, от  своего
забытьЯ. - € так превозносит безобразие! ‚едь никогда не  вспомнит  о  себе.
Ќет, он совсем не такой, как Љелюс или Љруазенуа. “ этого ‘орелЯ есть что-то
общее  с  моим  отцом,  когда  он  так  замечательно  разыгрывает  на  балах
Ќаполеона". Ћна совсем  забыла  о  „антоне.  "Ќет,  положительно  Я  сегоднЯ
скучаю". Ћна взЯла брата под руку и, к великому его огорчению, заставила его
пройтись с ней по зале. …й хотелось послушать, о чем  они  говорЯт,  -  этот
приговоренный к смерти и †юльен.
     ‚ зале толпилась масса народу. Ќаконец ей удалось их настигнуть  в  тот
самый момент, когда в двух шагах от нее Ђльтамира подошел  к  подносу  взЯть
вазочку с мороженым. Ћн стоЯл полуобернувшись и  продолжал  разговаривать  с
†юльеном. € вдруг увидел руку в  расшитом  обшлаге,  котораЯ  протЯнулась  к
вазочке рЯдом с его рукой. ќто шитье, видимо,  привлекло  его  внимание:  он
обернулсЯ посмотреть на человека, которому принадлежала эта рука. ‚  тот  же
миг его благородные и  такие  простодушные  глаза  сверкнули  чуть  заметным
презрением.
     - ‚ы видите этого человека? - тихо  сказал  он  †юльену.  -  ќто  кнЯзь
Ђрачели, посол***. ‘егоднЯ утром он требовал моей  выдачи:  он  обращалсЯ  с
этим к вашему министру  иностранных  дел,  господину  де  Ќервалю.  ‚от  он,
поглЯдите, там играет в вист. ѓосподин  де  Ќерваль  весьма  склонен  выдать
менЯ, потому что в тысЯча восемьсот шестнадцатом году мы передали  вам  двух
или трех заговорщиков. …сли менЯ выдадут моему королю,  он  менЯ  повесит  в
двадцать четыре часа. € арестовать  менЯ  ЯвитсЯ  один  из  этих  прелестных
господ с усиками.
     - Џодлецы! - воскликнул †юльен почти громко.
     Њатильда не упустила ни одного слова из этого разговора. ‚сЯ  скука  ее
исчезла.
     - Ќе такие уж подлецы, - возразил граф Ђльтамира. - џ заговорил о себе,
просто чтобы дать вам наглЯдное представление. Џосмотрите на кнЯзЯ  Ђрачели,
он каждые пЯть минут поглЯдывает на свой орден ‡олотого ђуна. Ћн в  себЯ  не
может прийти от радости, видЯ у себЯ на груди эту  безделушку.  ќтот  жалкий
субъект просто какой-то анахронизм. ‹ет сто тому назад орден  ‡олотого  ђуна
представлЯл собой высочайшую почесть, но ему в то времЯ не  позволили  бы  о
нем и мечтать. Ђ сегоднЯ, здесь, среди всех этих  знатных  особ,  надо  быть
Ђрачели, чтобы так им восхищатьсЯ. Ћн способен целый город  перевешать  ради
этого ордена.
     - Ќе такой ли ценой он и добыл его? - с горечью спросил †юльен.
     - „а нет, не совсем так, - холодно отвечал Ђльтамира. - Ќу может  быть,
он приказал у себЯ на родине бросить в реку десЯтка три  богатых  помещиков,
слывших либералами.
     - ‚от изверг! - снова воскликнул †юльен.
     Њадемуазель де ‹а-Њоль, склонив голову и слушаЯ с величайшим интересом,
стоЯла так близко от него, что ее чудные волосы чуть не касались его плеча.
     - ‚ы еще очень молоды! - отвечал Ђльтамира. - џ говорил вам, что у менЯ
в Џровансе есть замужнЯЯ сестра. Ћна и сейчас недурна собой: добраЯ,  милаЯ,
прекраснаЯ мать семейства, преданнаЯ своему  долгу,  набожнаЯ  и  совсем  не
ханжа.
     "Љ чему это он клонит? - подумала м-ль де ‹аЊоль.
     - Ћна живет счастливо, - продолжал граф Ђльтамира,  -  и  жила  так  же
недурно и в тысЯча восемьсот пЯтнадцатом году. џ тогда скрывалсЯ у нее, в ее
имении около Ђнтиб. ’ак вот, когда она узнала, что маршал  Ќей  казнен,  она
заплЯсала от радости.
     - „а что вы! - вырвалось у потрЯсенного †юльена.
     - ’аков дух приверженности к своей  партии,  -  возразил  Ђльтамира.  -
Ќикаких подлинных страстей в девЯтнадцатом веке нет. Џотому-то так и скучают
во  ”ранции.  ‘овершают  ужаснейшие  жестокости,  и  при  этом  без   всЯкой
жестокости.
     - ’ем хуже! - сказал †юльен-“ж если совершать преступлениЯ, то надо  их
совершать с радостью:  а  без  этого  что  в  них  хорошего;  если  их  хоть
чем-нибудь можно оправдать, так только этим.
     Њадемуазель де ‹а-Њоль, совершенно забыв о  том,  подобает  ли  это  ее
достоинству, протиснулась вперед и стала почти между †юльеном и  Ђльтамирой.
…е брат, которого она держала под руку, привыкнув повиноватьсЯ  ей,  смотрел
куда-то в сторону и, дабы соблюсти приличиЯ, делал  вид,  что  их  задержала
толпа.
     -  ‚ы  правы,  -  сказал  Ђльтамира.  -  ‚се   делаетсЯ   без   всЯкого
удовольствиЯ, и никто не вспоминает ни о  чем,  даже  о  преступлениЯх.  ‚от
здесь, на этом балу, Я могу показать вам уж наверно человек десЯть,  которые
на том свете будут осуждены на муки вечные, как убийцы. Ћни об этом  забыли,
и свет тоже забыл [26].
     Њногие из них готовы проливать слезы,  если  их  собачка  сломает  себе
лапу. Ќа кладбище Џер-‹ашез, когда их могилу, как вы прелестно выражаетесь в
Џариже, засыпают цветами, нам  говорЯт,  что  в  их  груди  соединились  все
доблести благородных рыцарей, и рассказывают о великих деЯниЯх  их  предков,
живших при ѓенрихе IV. Ќо если, невзираЯ на усердные стараниЯ кнЯзЯ Ђрачели,
менЯ  все-таки  не  повесЯт  и  если  Я  когда-нибудь   получу   возможность
распорЯжатьсЯ своим состоЯнием в Џариже, Я приглашу вас пообедать в обществе
восьми или десЯти  убийц,  людей  весьма  почтенных  и  не  знающих  никаких
угрызений совести.
     ‚ы да Я - только мы двое и будем не запЯтнаны кровью на этом обеде,  и,
однако же, менЯ будут презирать и чуть ли не ненавидеть как лютого  изверга,
кровожадного Якобинца, а вас будут презирать как простолюдина, втершегосЯ  в
порЯдочное общество.
     - ‘овершенно верно! - сказала м-ль де ‹а-Њоль.
     Ђльтамира взглЯнул на нее с удивлением. †юльен не удостоил ее взглЯдом.
     - ‡аметьте, что революциЯ, во главе которой  Я  очутилсЯ,  -  продолжал
граф Ђльтамира, - не удалась только по той единственной причине,  что  Я  не
захотел снести три головы  и  раздать  нашим  сторонникам  семь  или  восемь
казенных миллионов, лежавших в сундуке, ключ от которого  был  у  менЯ.  Њой
король, которому сейчас не терпитсЯ менЯ  повесить  и  с  которым  до  этого
восстаниЯ мы были на "ты",  пожаловал  бы  менЯ  своим  королевским  орденом
первой степени, если б Я снес эти три головы и роздал  бы  казенные  деньги,
потому что тогда Я добилсЯ бы, по меньшей мере, хоть  половинного  успеха  и
страна моЯ имела бы хоть какую-нибудь конституцию... ’ак  уж  оно  на  свете
заведено: это шахматнаЯ игра.
     - Ќо тогда, - с загоревшимсЯ взором возразил  †юльен,  -  вы  еще  были
неопытны в игре, а теперь...
     - џ бы срубил эти головы  -  это  вы  хотите  сказать?  €  не  стал  бы
разыгрывать жирондиста, как вы мне заметили на днЯх?.. џ с вами поговорю  об
этом, - грустно ответил Ђльтамира, - когда вы убьете человека  на  дуэли;  а
ведь это куда менее гнусно, чем отдать его в руки палача.
     - Ќу, знаете! - сказал †юльен. - …сли идешь к  цели,  нечего  гнушатьсЯ
средствами. …сли бы, вместо того, чтобы  быть  ничтожной  пылинкой,  Я  имел
какую-то власть в руках, Я бы отправил на виселицу троих, чтобы спасти жизнь
четверым.
     ѓлаза  его  вспыхнули  убежденной  решимостью  и  презрением  к  жалким
человеческим суждениЯм. € в эту самую минуту он встретилсЯ взглЯдом  с  м-ль
де ‹а-Њоль, котораЯ стоЯла совсем рЯдом с  ним;  но  это  презрение,  вместо
того, чтобы уступить место любезной учтивости, казалось, еще возросло.
     Њатильда почувствовала себЯ глубоко уЯзвленной, но она уже  была  не  в
силах забыть †юльена; она с раздражением отошла, увлекаЯ за собой брата.
     "Њне надо выпить пунша и танцевать до упаду, сказала она себе. - ‚ыберу
сейчас самого блестЯщего кавалера и во что бы то ни стало  постараюсь  стать
центром вниманиЯ. „а вот, кстати, прославленный наглец, граф де ”ервак". Ћна
принЯла его приглашение, и они  пошли  танцевать.  "Џосмотрим,  кто  из  нас
сумеет быть более дерзким; но длЯ того, чтобы вволю  поиздеватьсЯ  над  ним,
надо заставить его говорить". ‚скоре все,  принимавшие  участие  в  кадрили,
танцевали только длЯ соблюдений приличий. Ќикому  не  хотелось  упустить  ни
одного из острых словечек, которыми Њатильда парировала замечаниЯ графа. ѓ-н
де ”ервак  был  в  замешательстве,  у  него  было  наготове  сколько  угодно
галантных фраз, но никаких мыслей, он корчил недовольные мины. Њатильда была
раздражена, она была беспощадна к нему и нажила себе врага. Ћна танцевала до
утра и наконец уехала смертельно усталаЯ. Ќо и в карете она из последних сил
не переставала тосковать и огорчатьсЯ. †юльен выказал ей презрение, а она не
могла его презирать.
     †юльен был в полном восторге. ‘ам  того  не  замечаЯ,  он  был  опьЯнен
музыкой, цветами, красивыми  женщинами,  всей  окружавшей  его  роскошью,  а
больше всего - своим собственным воображением, мечтами о славе  длЯ  себЯ  и
свободе длЯ всех.
     - Љакой чудесный бал! - сказал он графу, - Џросто не налюбуешьсЯ.  —его
тут только нет!
     - Њысли, - отвечал Ђльтамира.
     € на лице его промелькнуло презрение, которое было тем Явственнее,  что
его по долгу вежливости старались скрыть.
     - Ќо ведь здесь вы, граф! ќто ли не мысль, да  еще  мысль,  взлелеЯвшаЯ
заговор!
     - џ здесь только благодарЯ моему имени. Ќо в ваших  гостиных  ненавидЯт
мысль, ей надлежит держатьсЯ на уровне каламбура из водевильного куплета,  -
вот тогда она получает награды. Ќо если человек думает, если  в  его  шутках
есть какаЯ-то сила и новизна, вы его называете циником. ‚едь  так,  кажетсЯ,
один из ваших судей назвал Љурье? ‚ы его упрЯтали в тюрьму, так  же,  как  и
Ѓеранже. „а у вас всЯкого, кто  хоть  чего-нибудь  -  стоит  в  смысле  ума,
конгрегациЯ  отдает  в  руки  исправительной  полиции,  и   так   называемые
порЯдочные люди приветствуют это. €бо длЯ вашего одрЯхлевшего общества самое
главное - соблюдать  приличиЯ...  ‚ам  никогда  не  поднЯтьсЯ  выше  военной
храбрости: у вас будут Њюраты, но никогда не будет ‚ашингтонов. џ не вижу во
”ранции ничего, кроме пустого тщеславиЯ. —еловек, который проЯвлЯет какую-то
изобретательность   в   разговоре,   легко   может   обронить   какое-нибудь
неосторожное словцо. € вот уж хозЯин дома считает себЯ обесчещенным.
     ’ут колЯска" графа, отводившаЯ †юльена,  остановилась  перед  особнЯком
де.  ‹а-Њоль.  †юльен  совсем  влюбилсЯ  в  своего  заговорщика.   Ђльтамира
преподнес ему замечательный комплимент, и, по-видимому, от всей души:
     - ‚ вас нет этого французского  легкомыслиЯ,  и  вы  понимаете  принцип
полезного.
     Љак раз за два днЯ перед этим †юльен видел "Њарино  ”альеро",  трагедию
Љазимира „елавинЯ.
     "Ќу разве не Ясно, что у этого простого столЯра €зраэлЯ  Ѓертуччо  куда
больше характера, чем  у  всех  знатных  венецианцев?  -  говорил  себе  наш
возмутившийсЯ плебей. - Ђ ведь все это были люди родовитые, и их родословную
можно проследить до семисотого года, за целый век до Љарла  ‚еликого,  тогда
как всЯ эта аристократиЯ, что красовалась сегоднЯ на  балу  у  господина  де
ђеца, пустила корни разве что в тринадцатом столетии. €  вот  из  всех  этих
благородных  венецианцев  столь  славного  происхождениЯ,  но,  в  сущности,
совершенно бесцветных и ничем  не  примечательных,  сохранилось  только  имЯ
€зраэлЯ Ѓертуччо. ‡аговор уничтожает все титулы,  созданные  прихотЯми  того
или иного общественного строЯ. ’ут  человек  сразу  занимает  то  место,  на
которое его возводит умение смотреть смерти в лицо. „аже ум,  и  тот  терЯет
свое могущество...
     —ем был бы сегоднЯ „антон, в этот век ‚ально  и  ђеналей?  Љаким-нибудь
помощником прокурора, да и то врЯд ли.
     Ђх, что Я говорю! Ћн бы продалсЯ  иезуитам  и  сделалсЯ  бы  министром,
потому что в конце  концов  ведь  и  великий  „антон  воровал.  Њирабо  тоже
продалсЯ. Ќаполеон награбил миллионы в €талии, а без этого он бы не мог шагу
ступить из-за нищеты, как Џишегрю. ’олько один ‹афайет никогда  не  воровал.
’ак что же, значит, надо воровать? Ќадо продаватьсЯ?" Ќа этом вопросе †юльен
запнулсЯ. ‚есь остаток ночи он, не отрываЯсь, читал историю революции.
     Ќа другой день, занимаЯсь деловой перепиской в библиотеке, он то и дело
возвращалсЯ мыслью к своему разговору с графом Ђльтамирой.
     "„ействительно, выходит так, - сказал он себе после долгого раздумьЯ. -
…сли бы эти испанские либералы вовлекли народ в преступлениЯ, их бы тогда не
выкинули  с   такой   легкостью.   Ђ   это   были   дети;   они   важничали,
разглагольствовали,  как  Я",  -  вдруг  вскричал  †юльен,  точно   внезапно
проснувшись.
     "—то Я сделал такого, что давало бы мне право судить  этих  несчастных,
которые, в конце концов, раз в жизни решились и посмели действовать? џ похож
на человека, который,  вставаЯ  из-за  стола,  кричит:  "‡автра  Я  не  буду
обедать, но это не помешает мне и завтра быть таким же сильным и бодрым, как
сегоднЯ!" Љто знает, что испытывают люди на полдороге к  великому  деЯнию?..
‚едь, в конце концов, это же не то,  что  выстрелить  из  пистолета!.."  ќти
высокие размышлениЯ  были  прерваны  поЯвлением  м-ль  де  ‹а-Њоль,  котораЯ
неожиданно вошла в библиотеку.  Ћн  был  до  такой  степени  увлечен  своими
мыслЯми, воодушевившись великими достоинствами всех этих  „антонов,  Њирабо,
Љарно, которые сумели не дать себЯ победить, что,  поднЯв  глаза,  остановил
свой взглЯд на м-ль де ‹а-Њоль, не думаЯ о ней, не поклонившись ей  и  почти
не видЯ ее. Љогда, наконец, эти большие, широко раскрытые  глаза  обнаружили
ее присутствие, взглЯд его потух. Њ-ль де ‹аЊоль с горечью подметила это.
     Ќапрасно придумала она попросить его достать ей том  "€стории  ”ранции"
‚ели, стоЯвший на самой  верхней  полке,  что  заставило  †юльена  пойти  за
большой библиотечной лестницей. †юльен притащил лестницу, нашел книгу, подал
ее Њатильде, но все еще был неспособен думать о ней. “носЯ лестницу,  †юльен
стремительно повернулсЯ  и  ударил  локтем  в  стекло  библиотечного  шкафа;
осколки со звоном посыпались на паркет, и тут только он наконец очнулсЯ.  Ћн
поспешил извинитьсЯ  перед  м-ль  де  ‹а-Њоль:  он  хотел  быть  вежливым  и
действительно был вежливым, но и только. Њатильда Ясно видела, что  она  ему
помешала и что ему доставлЯет гораздо больше  удовольствиЯ  предаватьсЯ  тем
размышлениЯм, которые его занимали до ее прихода, чем разговаривать  с  ней.
Ћна долго смотрела на него и наконец медленно удалилась. †юльен проводил  ее
взглЯдом. …го восхитил этот контраст: простота ее  сегоднЯшнего  туалета  по
сравнению с изысканной роскошью вчерашнего нарЯда. € лицо ее почти столь  же
разительно отличалось от того лица, какое у  нее  было  вчера.  ќта  молодаЯ
девушка, такаЯ надменнаЯ на балу у герцога де ђеца, сейчас смотрела каким-то
почти умолЯющим взглЯдом. "Џожалуй, это черное платье, - подумал  †юльен,  -
еще больше подчеркивает  красоту  ее  фигуры.  “  нее  поистине  царственнаЯ
осанка; только почему  она  в  трауре?  …сли  спросить  у  кого-нибудь,  что
означает этот траур, не вышло бы опЯть какой-нибудь неловкости".
     †юльен теперь уже совершенно очнулсЯ от своего  вдохновенного  забытьЯ.
"Ќадо мне перечесть все письма, которые Я сочинил сегоднЯ утром. Ѓог  знает,
что Я там написал или  пропустил  по  рассеЯнности".  ‚  то  времЯ  как  он,
стараЯсь сосредоточитьсЯ, перечитывал первое письмо, он вдруг услышал  рЯдом
с собой шелест шелкового платьЯ; он быстро обернулсЯ: м-ль де ‹аЊоль  стоЯла
в двух шагах от стола; она смеЯлась. †юльена охватило  чувство  досады:  его
прерывали второй раз.
     —то же касаетсЯ Њатильды, она Ясно чувствовала,  что  ровно  ничего  не
значит длЯ этого молодого человека; смех ее был  притворным,  она  старалась
скрыть свое замешательство, и это ей удалось.
     - ‚ы, по-видимому, думали о чем-то очень интересном,  господин  ‘орель?
Њожет  быть,  вам  вспомнилась  какаЯ-нибудь  любопытнаЯ  подробность   того
заговора, который... послал к нам в Џариж графа Ђльтамиру?  ђасскажите  мне,
что это такое, Я прЯмо сгораю от любопытства. џ  никому  не  скажу,  клЯнусь
вам!
     ‘лушаЯ самое себЯ, она удивлЯлась, как это  она  могла  произнести  эти
слова. Љак так? Ћна умолЯет своего подчиненного? ‡амешательство ее еще более
усилилось, и она добавила шутливо-небрежным тоном:
     - —то бы это  такое  могло  быть,  что  заставило  вас,  обычно  такого
холодного,   превратитьсЯ   вдруг   во    вдохновенное    существо,    вроде
микеланджеловского пророка.
     ќтот внезапный и бесцеремонный  допрос  возмутил  †юльена,  и  на  него
словно нашло какое-то безумие.
     - „антон правильно делал,  что  воровал?  -  внезапно  заговорил  он  с
каким-то  ожесточением,  которое,  казалось,  с  секунды  на   секунду   все
возрастало. - Џьемонтские, испанские  революционеры  должны  были  запЯтнать
свой народ преступлениЯми? ђаздавать  направо  и  налево  людЯм  без  всЯких
заслуг командные места в армии и всЯкие ордена? ‚едь люди, которые  получили
бы эти отличиЯ, должны были бы опасатьсЯ возвращениЯ  королЯ!  ‘ледовало  ли
отдать туринскую казну на разграбление? Љороче говорЯ, мадемуазель, - сказал
он, наступаЯ на нее с грозным видом, -  должен  ли  человек,  который  хочет
истребить невежество и преступление  на  земле,  разрушать,  как  ураган,  и
причинЯть зло не щадЯ, без разбора?
     Њатильде стало страшно; она не могла вынести  его  взглЯда  и  невольно
попЯтилась Ћна молча поглЯдела на него, потом,  устыдившись  своего  страха,
легкими шагами вышла из библиотеки,


        X
     ЉЋђЋ‹…‚Ђ ЊЂђѓЂђ€’Ђ

     ‹юбовь! ‚ каких  только  безумствах  не  заставлЯешь  ты  нас  обретать
радость!
     "Џисьма португальской монахини".

     †юльен перечел свои письма. ‡азвонил колокол к обеду. "Љаким Я,  должно
быть, кажусь смешным этой парижской кукле! - подумал он. - —то за безумие на
менЯ нашло - рассказывать ей, о чем Я думаю на самом деле! Ђ может быть  это
и не такое уж безумие. ‘казать правду в данном случае было достойно менЯ.
     € зачем ей понадобилось приходить сюда и допрашивать менЯ о вещах,  длЯ
менЯ дорогих? ќто просто нескромность с ее  стороны!  Ќеприличный  поступок!
Њои мысли о „антоне отнюдь не входЯт в те обЯзанности, за которые мне платит
ее отец".
     ‚ойдЯ в столовую, †юльен сразу забыл о своем недовольстве, увидев  м-ль
де ‹а-Њоль в глубоком трауре; это показалось ему тем более удивительным, что
из семьи никто, кроме нее, не был в черном.
     Џосле  обеда  он  окончательно  пришел  в  себЯ  от   того   неистового
возбуждениЯ, в котором пребывал весь день. Ќа его счастье, за обедом был тот
самый академик, который знал латынь. "‚от этот человек, пожалуй, не  так  уж
будет насмехатьсЯ надо мной, - подумал †юльен, - если предположить, что  мой
вопрос о трауре мадемуазель де ‹а-Њоль действительно окажетсЯ неловкостью".
     Њатильда смотрела на него с каким-то особенным  выражением.  "‚от  оно,
кокетство здешних женщин; точь-в-точь такое, как мне его  описывала  госпожа
де ђеналь, - думал †юльен. - ‘егоднЯ утром Я был не особенно любезен с  ней,
не уступил ее прихоти, когда ей вздумалось со мной поболтать. € от  этого  Я
только поднЯлсЯ в ее глазах. Ќу, разумеетсЯ, черт в убытке не будет. Ћна мне
это еще припомнит, даст мне почувствовать свое презрительное высокомерие; Я,
пожалуй, только ее раззадорил. ЉакаЯ разница  по  сравнению  с  тем,  что  Я
потерЯл! Љакое очарование естественное! Љакое чистосердечие! џ знал ее мысли
раньше, чем она сама,  Я  видел,  как  они  рождались,  и  единственный  мой
соперник в ее сердце был страх потерЯть  детей.  Ќо  это  такое  разумное  и
естественное чувство, что оно было приЯтно мне, хоть Я и страдал из-за него.
ѓлупец Я был... Њечты о Џариже,  которыми  Я  тогда  упивалсЯ,  лишили  менЯ
способности ценить по-настоЯщему эту божественную женщину.
     ЉакаЯ разница, боже мой! Ђ здесь что  Я  вижу?  Ћдно  тщеславие,  сухое
высокомерие, бесчисленные оттенки самолюбиЯ - и больше ничего".
     ‚се уже поднимались из-за стола. "Ќадо не упустить моего академика",  -
решил †юльен. Ћн подошел к нему, когда все; выходили в  сад,  и  с  кротким,
смиренным видом сочувственно  присоединилсЯ  к  его  негодованию  по  поводу
успеха "ќрнани".
     - „а, если бы мы жили во времена секретных  королевских  приказов...  -
сказал он.
     - ’огда бы  он  не  осмелилсЯ!  -  вскричал  академик,  потрЯсаЯ  рукой
наподобие ’альма.
     Џо поводу какого-то цветочка  †юльен  процитировал  несколько  слов  из
"ѓеоргию" ‚ергилиЯ и тут  же  заметил,  что  ничто  не  может  сравнитьсЯ  с
прелестными стихами аббата „елилЯ. Ћдним словом, он подольстилсЯ к академику
как только мог и только после этого произнес с самым равнодушным видом:
     -  Ќадо  полагать,  мадемуазель  де  ‹а-Њоль  получила  наследство   от
какого-нибудь дЯдюшки, по котором она сегоднЯ надела траур?
     - Љак! - сразу остановившись, сказал академик. - ‚ы живете в этом  доме
и не знаете ее мании? ЏризнатьсЯ, это странно,  что  ее  мать  позволЯет  ей
подобные вещи, но, между нами говорЯ, в этой семье  не  очень-то  отличаютсЯ
силой характера. Ђ у мадемуазель де ‹аЊоль характера хватит на всех, вот она
ими и вертит ‚едь сегоднЯ тридцатое апрелЯ - Ђкадемик умолк и хитро поглЯдел
на †юльена. †юльен улыбнулсЯ так многозначительно, как только мог.
     "ЉакаЯ свЯзь может быть между такими вещами, как вертеть всеми в  доме,
носить траур, и тем, что сегоднЯ тридцатое апрелЯ? - думал  он.  -  ‚ыходит,
что Я попал впросак больше, чем предполагал".
     - ЏризнатьсЯ, Я... - сказал он академику и устремил на него вопрошающий
взглЯд.
     - Џройдемтесь по саду, - сказал  академик,  с  наслаждением  предвкушаЯ
возможность пуститьсЯ в длинное красочное повествование. - Џослушайте: может
ли это быть, чтобы вы не  знали,  что  произошло  тридцатого  апрелЯ  тысЯча
пЯтьсот семьдесЯт четвертого года?
     - ѓде? - с удивлением спросил †юльен.
     - Ќа ѓревской площади.
     †юльен был так изумлен, что даже и это название нисколько не навело его
на след ‹юбопытство и ожидание чего-то трагически-интересного, того, что как
раз было в его духе, зажгло  в  его  глазах  тот  особенный  блеск,  который
рассказчик так любит видеть в глазах своего  слушателЯ  Ђкадемик,  в  полном
восторге от того, что  ему  посчастливилось  найти  столь  девственные  уши,
принЯлсЯ весьма пространно рассказывать †юльену о том, как  30  апрелЯ  1574
года самый красивый юноша того времени, Ѓонифас  де  ‹а-Њоль,  и  его  друг,
пьемонтский дворЯнин Ђннибале де Љоконассо, были  обезглавлены  на  ѓревской
площади.
     - „е  ‹а-Њоль  был  возлюбленным  Њаргариты,  королевы  Ќаваррской,  ее
обожаемым возлюбленным, и заметьте, - добавил академик, - что мадемуазель де
‹а-Њоль носит имЯ Њатильда-Њаргарита. ‚ то же времЯ де ‹а-Њоль был  любимцем
герцога Ђлансонского  и  близким  другом  королЯ  Ќаваррского,  впоследствии
ѓенриха IV, и мужа его возлюбленной. Љак раз на самую масленицу во  вторник,
вот в этом  тысЯча  пЯтьсот  семьдесЯт  четвертом  году,  двор  находилсЯ  в
‘ен-†ермене вместе с несчастным королем  Љарлом  IX,  который  уже  был  при
смерти. „е ‹а-Њоль задумал похитить своих друзей, принцев, которых  королева
…катерина Њедичи держала при дворе в качестве пленников Ћн ЯвилсЯ  к  стенам
‘ен-†ермена с двумЯстами всадников ѓерцог Ђлансонский струсил, и де  ‹а-Њоль
был отдан в руки палача.
     Ќо что тут более всего трогает мадемуазель де ‹аЊоль, -  и  она  мне  в
этом сама созналась тому назад лет семь, ей тогда было  двенадцать  лет,  но
это ведь такаЯ голова, такаЯ голова! - и академик возвел глаза к небу. - ’ак
вот, в этой политической трагедии ее больше всего поразило то, что  королева
Њаргарита ЌаваррскаЯ, тайно от всех укрывшись в каком-то  доме  на  ѓревской
площади, отважилась послать гонца к палачу  и  потребовать  у  него  мертвую
голову своего любовника Ђ когда настала полночь, она взЯла эту голову,  села
в свою  карету  и  отправилась  в  часовню,  котораЯ  находитсЯ  у  подножиЯ
Њонмартрского холма, и там собственноручно похоронила ее.
     - Ќеужели это правда? - воскликнул растроганный †юльен.
     - Њадемуазель де ‹а-Њоль презирает своего брата, так как  он,  вы  сами
это видите, и думать не хочет обо всей этой истории  и  не  надевает  траура
тридцатого апрелЯ. Ђ со времени этой  знаменитой  казни,  чтобы  никогда  не
забывали о тесной дружбе де ‹а-ЊолЯ с Љоконассо,  -  а  Љоконассо  этот  был
итальЯнец и звали  его  Ђннибалом,  -  все  мужчины  этого  рода  носЯт  имЯ
Ђннибале. Ќо этот Љоконассо, - добавил академик, понижаЯ голос, - по  словам
самого Љарла IX, был одним  из  самых  жестоких  убийц  двадцать  четвертого
августа тысЯча пЯтьсот семьдесЯт второго года. Ќо как же это все-таки  могло
случитьсЯ, мой милый ‘орель, что вы, сотрапезник дома сего, не  знаете  этой
истории?
     - ’ак вот почему сегоднЯ за обедом  раза  два  мадемуазель  де  ‹а-Њоль
назвала своего брата Ђннибалом. Ђ Я подумал, что ослышалсЯ.
     - ќто был упрек. ‘транно, что маркиз терпит такие выходки... Њужу  этой
прелестной девицы скучать не придетсЯ.
     ‡а  этим  последовало  пЯть-шесть  Язвительных   фраз.   ‡лорадство   и
фамильЯрность, поблескивавшие в глазах академика, возмущали †юльена. "‚от мы
с ним, словно два лакеЯ, сплетничаем о господах, - подумал он. - Ќо от этого
господина академика всего можно ожидать".
     †юльен застал его однажды на коленЯх  перед  маркизой  де  ‹а-Њоль:  он
выпрашивал у нее должность податного инспектора  по  табачным  изделиЯм  длЯ
своего племЯнника  в  провинции.  ‚ечером  молоденькаЯ  камеристка  м-ль  де
‹а-Њоль, котораЯ кокетничала с †юльеном как некогда ќлиза, дала ему  понЯть,
что госпожа ее надевает этот траур вовсе не длЯ того, чтобы на нее  глазели.
Џо-видимому, эта причуда проистекала из сокровенных свойств ее  натуры.  Ћна
действительно  любила  этого  де   ‹а-ЊолЯ,   обожаемого   любовника   самой
просвещенной королевы того века, погибшего за то,  что  он  пыталсЯ  вернуть
свободу своим друзьЯм. € каким друзьЯм! Џервому принцу крови и ѓенриху IV.
     Џривыкнув к той совершенной естественности, котораЯ  обнаруживалась  во
всех поступках г-жи де  ђеналь,  †юльен  не  находил  в  парижских  женщинах
ничего, кроме жеманства, и когда ему хоть  немножко  было  не  по  себе,  он
просто  не  знал,  о  чем  говорить  с  ними.  Њ-ль  де  ‹а-Њоль   оказалась
исключением.
     ’еперь уж он больше не считал сухостью  сердца  этот  своеобразный  род
красоты, который сочетаетсЯ с благородной осанкой. Ћн подолгу разговаривал с
м-ль де ‹а-Њоль, прогуливаЯсь с  нею  в  Ясные  весенние  дни  по  саду  под
распахнутыми окнами гостиной. Љак-то она сказала  ему,  что  читает  историю
д'Ћбинье и Ѓрантома. "Џрестранное чтение! - подумал †юльен. - Ђ  маркиза  не
разрешает ей читать романы ‚альтера ‘котта!?"
     Ћднажды она ему рассказала - и глаза ее  так  блестели  при  этом,  что
можно было не сомневатьсЯ в ее  искренности,  -  о  поступке  одной  молодой
женщины в царствование ѓенриха III, - она только что прочла это  в  мемуарах
‹етуалЯ: женщина эта, узнав, что муж ей изменЯет, пронзила его кинжалом.
     ‘амолюбие †юльена было польщено. ќта особа, окруженнаЯ таким почетом и,
по словам академика, вертевшаЯ всеми в доме, снисходила до разговоров с  ним
чуть ли не в дружеском тоне.
     "Ќет, Я, должно быть, ошибсЯ, - подумал через некоторое времЯ †юльен. -
ќто вовсе не дружеский тон: просто Я нечто вроде наперсника из  трагедии,  а
ей не терпитсЯ поговорить. ‚едь Я у них  слыву  ученым.  Ќадо  мне  почитать
Ѓрантома, д'Ћбинье, ‹етуалЯ. ’огда Я смогу хоть поспорить об этих  историЯх,
которые рассказывает мне мадемуазель де ‹а-Њоль.  Ќадо  мне  выйти  из  роли
немого наперсника".
     Њало-помалу его беседы с  молодой  девушкой,  державшей  себЯ  с  таким
достоинством и вместе с тем так непринужденно, становились все более и более
интересными. Ћн  забывал  свою  печальную  роль  возмутившегосЯ  плебеЯ.  Ћн
обнаружил, что она довольно начитанна  и  даже  рассуждает  неплохо.  Њысли,
которые она высказывала во времЯ прогулок в саду, сильно отличались от  тех,
которые  она  выражала  в  гостиной.  €ногда  в  разговоре  с  ним  она  так
воодушевлЯлась  и  говорила  с  таким  жаром,   что   это   было   полнейшей
противоположностью ее  обычной  манере  держатьсЯ  -  такой  высокомерной  и
холодной.
     - ‚ойны ‹иги - вот героические  времена  ”ранции,  -  сказала  она  ему
однажды, и глаза ее сверкали восторгом  и  воодушевлением.  -  ’огда  каждый
билсЯ во имЯ чего-то, что должно было принести победу его  единомышленникам,
а  не  ради  того  только,  чтобы  получить  орден  при  вашем   императоре.
‘огласитесь, что тогда было меньше эгоизма и всЯкой мелочности. ‹юблю Я этот
век.
     - € Ѓонифас де ‹а-Њоль был его героем, - сказал ей †юльен.
     - Џо крайней мере он был любим так,  как,  должно  быть,  приЯтно  быть
любимым.  ЌайдетсЯ  ли  сейчас  на  свете  женщина,  котораЯ   решилась   бы
прикоснутьсЯ к отрубленной голове своего любовника?
     ѓоспожа де ‹а-Њоль позвала свою дочь. ‹ицемерие, если  оно  хочет  быть
полезным, должно скрыватьсЯ, а †юльен, как мы  видим,  наполовину  призналсЯ
м-ль де ‹а-Њоль в своей страсти к Ќаполеону.
     "‚от в этом-то и есть их огромное  преимущество  над  нами,  -  подумал
†юльен, оставшись в саду  один.  -  €сториЯ  их  предков  возвышает  их  над
заурЯдными чувствами, и им нет необходимости постоЯнно думать о средствах  к
существованию. Љакое  убожество!  -  прибавил  он  с  горечью.  -  џ  просто
недостоин рассуждать об этих высоких предметах. †изнь  моЯ  -  это  сплошное
лицемерие, и все это только потому, что у менЯ нет тысЯчи франков  ренты  на
хлеб насущный".
     - Ћ чем это вы мечтаете,  сударь?  -  спросила  его  Њатильда,  котораЯ
вернулась к нему бегом.
     †юльен устал презирать самого себЯ. €з гордости  он  откровенно  сказал
ей, о чем думал. Ћн сильно покраснел, ибо говорил  о  своей  бедности  такой
богатой особе. Ћн старалсЯ хорошенько  дать  ей  понЯть  своим  независимым,
гордым тоном, что ничего не просит. Ќикогда еще он не казалсЯ Њатильде таким
красивым: она уловила в выражении его лица чувствительность  и  искренность,
которых ему так часто недоставало.
     Џрошло около месЯца. Љак-то раз  †юльен,  задумавшись,  прогуливалсЯ  в
саду особнЯка де ‹а-Њоль, но теперь  на  лице  его  уже  не  было  выражениЯ
суровости  и  философической  непримиримости,  которое  налагало   на   него
постоЯнное сознание своей приниженности. Ћн только что  проводил  до  дверей
гостиной м-ль де ‹аЊоль, котораЯ сказала ему, что она ушибла ногу,  бегаЯ  с
братом.
     "Ћна как-то странно опиралась на мою руку! - размышлЯл †юльен. - €ли  Я
фат, или Я действительно ей немного  нравлюсь.  Ћна  слушает  менЯ  с  таким
кротким лицом, даже  когда  Я  признаюсь  ей,  какие  мучениЯ  гордости  мне
приходитсЯ испытывать. ‚оображаю, как бы они все удивились в гостиной,  если
бы увидали ее такою. џ совершенно уверен, что ни длЯ кого у нее  нет  такого
кроткого и доброго выражениЯ лица".
     †юльен старалсЯ не преувеличивать этой необыкновенной  дружбы.  ‘ам  он
считал ее чем-то вроде вооруженного перемириЯ. Љаждый день, встречаЯсь  друг
с другом, прежде чем перейти на этот  чуть  ли  не  теплый,  дружеский  тон,
который был у них накануне, они словно спрашивали себЯ - "Ќу,  как  сегоднЯ,
друзьЯ мы или враги?" ‚  первых  фразах,  которыми  они  обменивались,  суть
разговора  не  имела  никакого  значениЯ.  ”орма  обращениЯ  -  вот  к  чему
настороженно устремлЯлось внимание обоих.  †юльен  прекрасно  понимал,  что,
если он только раз позволит этой высокомерной девушке безнаказанно оскорбить
себЯ, все будет потерЯно. "…сли уж ссоритьсЯ, так лучше сразу, с  первой  же
минуты, защищаЯ законное право своей гордости, чем потом отражать эти  уколы
презрениЯ, которые неизбежно посыплютсЯ на менЯ, стоит  мне  только  хоть  в
чем-либо поступитьсЯ  моим  личным  достоинством,  допустить  хоть  малейшую
уступку".
     “же не раз Њатильда, когда на нее находило дурное настроение,  пыталась
принЯть с  ним  тон  светской  дамы,  -  и  какое  необыкновенное  искусство
вкладывала она в эти попытки! - но каждый раз †юльен тотчас же пресекал их.
     Ћднажды он оборвал ее очень резко:
     - …сли мадемуазель  де  ‹а-Њоль  угодно  что-либо  приказать  секретарю
своего отца, он, безусловно, должен выслушать ее приказание  и  повиноватьсЯ
ей с совершенным почтением, но сверх этого он не обЯзан говорить  ни  слова.
…му не платЯт за то, чтобы он сообщал ей свои мысли.
     ќти взаимоотношениЯ и  кое-какие  странные  подозрениЯ,  возникавшие  у
†юльена, прогнали скуку, котораЯ  одолевала  его  в  первые  месЯцы  в  этой
гостиной, блиставшей таким великолепием, но где так всего  опасались  и  где
считалось неприличным шутить над чем бы то ни было.
     "‚от было бы забавно, если бы она влюбилась в менЯ! Ќо любит  она  менЯ
или нет, у менЯ установились тесные дружеские отношениЯ  с  умной  девушкой,
перед которой, как Я вижу, трепещет весь  дом  и  больше  всех  других  этот
маркиз де Љруазенуа. ’акой вежливый, милый, отважный юноша, ведь у него  все
преимущества: и происхождение и состоЯние! Ѓудь у менЯ  хоть  одно  из  них,
какое бы это было длЯ менЯ счастье! Ћн без ума от нее, он  должен  стать  ее
мужем.  ‘колько  писем  заставил  менЯ  написать  маркиз  де  ‹а-Њоль  обоим
нотариусам,  которые  подготавливают  этот  контракт!  €  вот   Я,   простой
подчиненный, который утром с пером в руке сидит  и  пишет,  что  ему  велЯт,
спустЯ  каких-нибудь  два  часа  здесь,  в  саду,  Я  торжествую  над   этим
приЯтнейшим молодым человеком,  потому  что  в  конце  концов  предпочтение,
которое мне оказывают, разительно, несомненно.  ‚озможно,  правда,  что  она
ненавидит в нем именно будущего супруга, - у нее на это хватит  высокомериЯ.
Ђ  тогда,  значит,  милости,  которые  оказываютсЯ  мне,  -   это   доверие,
оказываемое наперсникуслуге.
     „а нет, либо Я с ума сошел, либо она ко мне неравнодушна. —ем  холоднее
и почтительнее Я с ней держусь, тем  сильнее  она  добиваетсЯ  моей  дружбы.
Њожно было бы допустить, что  это  делаетсЯ  с  каким-то  умыслом,  что  это
сплошное притворство, но Я вижу, как у нее сразу загораютсЯ глаза, стоит мне
только поЯвитьсЯ. Ќеужели парижанки способны притворЯтьсЯ до такой  степени?
Ђ впрочем, не все ли равно? ‚идимость в мою пользу!  Ѓудем  же  наслаждатьсЯ
этой видимостью. Ѓог мой, до чего  же  она  хороша!  Љак  нравЯтсЯ  мне  эти
огромные голубые глаза, когда видишь их совсем  близко,  когда  они  смотрЯт
прЯмо на тебЯ, как это теперь часто бывает. ЉакаЯ  разница  -  эта  весна  и
весна в прошлом году, когда Я  чувствовал  себЯ  таким  несчастным  и  когда
только сила воли поддерживала менЯ среди этих трех сотен лицемеров, злобных,
отвратительных. € сам Я был почти такой же злобный, как они".
     Ќо в минуты сомнениЯ †юльен говорил себе: "ќта девица  потешаетсЯ  надо
мной. Ћна сговорилась со своим братом, и они  дурачат  менЯ.  Ќо  ведь  она,
кажетсЯ, так презирает  его  за  слабохарактерность.  Ћн  храбр,  и  только,
говорила она мне. „а и всЯ храбрость его только в  том,  что  он  не  боЯлсЯ
испанских шпаг; а в Џариже он боитсЯ всего: шагу не  ступит,  вечно  дрожит,
как бы не попасть в смешное положение. “ него нет ни одной мысли, котораЯ бы
хоть чуточку отступала от общепринЯтых взглЯдов. Њне даже приходитсЯ  всегда
заступатьсЯ за него. ‚едь это девЯтнадцатилетнЯЯ девушка! ‚озможно ли в этом
возрасте притворЯтьсЯ с таким постоЯнством, ни на секунду не изменЯЯ себе?
     Ќо, с другой стороны, стоит только мадемуазель де ‹а-Њоль устремить  на
менЯ свои огромные голубые глаза и с таким особенным  выражением,  как  граф
Ќорбер сейчас же уходит. ‚ этом есть что-то подозрительное: должно быть,  он
возмущен, что сестра отличает какого-то слугу из домашней челЯди: ведь Я сам
слышал, как герцог де  он  так  именно  и  отзывалсЯ  обо  мне".  Џри  этом
воспоминании злоба вытеснила в †юльене все другие чувства. "Њожет быть, этот
маньЯк-герцог питает пристрастие к старинной манере выражатьсЯ?"
     "„а, она красива, - продолжал †юльен, сверкаЯ глазами, как  тигр,  -  Я
овладею ею, а потом уйду. € горе тому, кто попробует менЯ задержать!"
     ЏредаватьсЯ этим мечтам стало теперь единственным занЯтием †юльена:  он
ни о чем другом не мог думать. „ни длЯ него летели, как часы.
     …два у него выдавалась  минута,  когда  он  хотел  занЯтьсЯ  чем-нибудь
серьезным, как мысли его уносились прочь; проходило  четверть  часа,  и  он,
очнувшись,  чувствовал,  как  сердце   его   замирает,   охваченное   жадным
стремлением, в голове стоит туман, и весь он поглощен только  одним:  "‹юбит
ли она менЯ?"


        XI
     ‚‹Ђ‘’њ ћЌЋ‰ „…‚“Љ€

     џ восхищаюсь ее красотой, но боюсь ее ума.
     Њерите.

     …сли бы †юльен,  вместо  того,  чтобы  превозносить  про  себЯ  красоту
Њатильды или возмущатьсЯ унаследованным ею от предков высокомерием,  которое
она длЯ него покидала, употребил это времЯ на то, чтобы понаблюдать за  тем,
что происходит в гостиной, он бы понЯл, в  чем  заключалась  ее  власть  над
всеми окружающими. ‘тоило только кому-нибудь не угодить м-ль де ‹а-Њоль, она
всегда умела наказать  виновного  столь  тонко  рассчитанной,  столь  меткой
шуткой, котораЯ, не выходЯ за пределы приличий, ранила так остро, что  укол,
нанесенный ею, давал себЯ чувствовать все сильнее и сильнее, чем  больше  вы
над  этим   задумывались.   Џостепенно   он   становилсЯ   невыносимым   длЯ
оскорбленного самолюбиЯ. ‚ силу того, что многие вещи, представлЯвшие  собой
предмет заветных стремлений других членов семьи, не имели  длЯ  нее  никакой
цены, она всегда казалась всем необычайно  хладнокровной.  Ђристократический
салон приЯтен тем, что, выйдЯ из него, человек может  упомЯнуть  о  нем  при
случае, - и это  все.  Џолное  отсутствие  мысли,  пустые  фразы,  настолько
банальные, что превосходЯт всЯкое ханжество, -  все  это  может  довести  до
исступлениЯ своей тошнотворной приторностью. ‚ежливость и только  вежливость
- сама по себе вещь достойнаЯ, но лишь на первых порах. †юльен  испытал  это
после того, как первое времЯ был ею изумлен, очарован.  ‚ежливость,  говорил
он себе, - это только отсутствие раздражениЯ, которое прорываетсЯ при дурных
манерах. Њатильда часто скучала; возможно, она скучала бы совершенно так  же
в любом ином месте. € вот  тут-то  придумать  какое-нибудь  колкое  словечко
доставлЯло ей истинное развлечение и удовольствие.
     €, может быть, только длЯ того,  чтобы  изощрЯтьсЯ  в  этом  над  более
занЯтными жертвами, чем ее почтенные родители, академик  да  еще  пЯть-шесть
приживалов, которые заискивали перед ней, она и подавала надежды маркизу  де
Љруазенуа, графу де Љелюсу  и  еще  двум-трем  в  высшей  степени  достойным
молодым людЯм. ќто были длЯ нее просто новые мишени длЯ насмешек.
     Њы вынуждены с огорчением признатьсЯ, - ибо мы любим Њатильду, - что от
кой-кого из этих молодых людей она получала письма, а иной  раз  и  отвечала
им. ‘пешим добавить, что в современном обществе с его  нравами  эта  девушка
составлЯла исключение. “ж никак  не  в  недостатке  благонравиЯ  можно  было
упрекнуть воспитанниц аристократического монастырЯ ‘ердца €исусова.
     Ћднажды маркиз де Љруазенуа вернул Њатильде  довольно  неосмотрительное
письмо,  которое  она  написа