Ѓолеслав Џрус. ѓрехи детства

Ћцените этот текст:
Ѓолеслав Џрус. ѓрехи детства

---------------------------------------------------------------------
Љнига: Ѓ.Џрус. ‘очинениЯ в семи томах. ’ом 2
Џеревод с польского ….ђифтиной. ЏримечаниЯ E.–ыбенко
ѓосударственное издательство художественной литературы, Њосква, 1962
OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 5 октЯбрЯ 2002 года
---------------------------------------------------------------------

{1} - ’ак обозначены ссылки на примечаниЯ соответствующей страницы.

џ родилсЯ в эпоху, когда все непременно носили какой-нибудь титул или
хотЯ бы прозвище, которыми наделЯли иногда без достаточных оснований.
Џо этой причине нашу помещицу называли графиней, моего отца - ее
уполномоченным, а менЯ - очень редко Љазиком или ‹есьневским, зато
достаточно часто сорванцом, пока Я жил дома, и ослом, когда Я поступил в
школу.
”амилию нашей помещицы тщетно было бы искать в родословных знати,
поэтому мне кажетсЯ, что сиЯние ее графской короны простиралось не дальше
полномочий моего блаженной памЯти отца. ЏомнитсЯ даже, что возведение ее в
графское достоинство было своего рода памЯтником, которым покойный отец мой
ознаменовал счастливейшее событие своей жизни - повышение жалованьЯ на сто
злотых в год. Џомещица молча принЯла присвоенный ей титул, но несколько дней
спустЯ отец мой был произведен из управлЯющих в уполномоченные. € вместо
письменного свидетельства получил невиданных размеров борова, и из выручки
от продажи его мне купили первые башмаки.
Ћтец, Я и сестра моЯ ‡осЯ (матери у менЯ уже не было) жили в каменном
флигеле, шагах в пЯтидесЯти от господского дома. ‚ самом же доме обитала
графинЯ с дочкой ‹еней, моей сверстницей, с ее гувернанткой и со старой
ключницей ‘алюсей, а также с бесчисленным множеством горничных и других
служанок. „евушки эти по целым днЯм шили, из чего Я заключил, что важные
барыни длЯ того и существуют, чтобы рвать одежду, а девушки - чтобы ее
чинить. Ћб ином предназначении важных дам, как и бедных девушек, Я понЯтиЯ
не имел, что, по мнению отца, было единственным моим достоинством.
ѓрафинЯ была молодой вдовой, которую муж довольно рано поверг в
безутешную печаль. Ќасколько мне известно по сохранившимсЯ преданиЯм, ни
покойника никто не величал графом, ни он кого-либо уполномоченным. ‡ато все
соседи с редким в наших краЯх единодушием называли его полоумным. ‚о всЯком
случае, это был человек незаурЯдный. Ћн загонЯл верховых лошадей, охотилсЯ
где вздумаетсЯ, вытаптываЯ крестьЯнские полЯ, и дралсЯ с соседЯми на дуэли
из-за собак и зайцев. „ома он изводил ревностью жену и отравлЯл
существование прислуге с помощью длинного чубука. Џосле смерти этого
оригинала на его скакунах стали возить навоз, а собак раздарили. ‚ наследие
он оставил миру маленькую свою дочурку и молодую вдову. Ђх, извините, кроме
того, после покойного осталсЯ написанный маслом портрет, где он был
изображен с гербовой печаткой на перстне, да еще длинный чубук, изогнувшийсЯ
от ненадлежащего употреблениЯ, как турецкаЯ саблЯ.
џ господского дома почти не знал. Џрежде всего и сам Я предпочитал
бегать по полЯм, боЯсь растЯнутьсЯ на скользком паркете; к тому же менЯ не
пускала туда прислуга, потому что при первом же посещении Я имел несчастье
разбить большую саксонскую вазу.
‘ маленькой графинюшкой Я играл до моего поступлениЯ в школу всего лишь
раз, когда нам обоим едва исполнилось по десЯти лет. ЏользуЯсь случаем, Я
хотел обучить ее искусству лазаньЯ по деревьЯм и с этой целью усадил девочку
на частокол, но она отчаЯнно закричала, а гувернантка за это побила менЯ
голубым зонтиком, говорЯ, что Я мог сделать ‹еню несчастной на всю жизнь.
‘ тех пор Я терпеть не мог девочек, решив, что ни одна из них не
способна ни лазать по деревьЯм, ни купатьсЯ со мной в пруду, ни ездить
верхом, ни стрелЯть из лука или метать камни из рогатки. Љогда же начиналось
сражение, - а без него что за игра! - почти все они распускали нюни и бежали
кому-нибудь жаловатьсЯ.
Њежду тем с дворовыми мальчиками отец не позволЯл мне знатьсЯ, сестра
же почти все времЯ проводила в господском доме, и Я рос и воспитывалсЯ в
одиночку, как хищный птенец, брошенный родителЯми.
џ купалсЯ за мельницей или каталсЯ на пруду в дырЯвой лодке. ‚ парке Я
с кошачьей ловкостью прыгал с ветки на ветку, гонЯЯсь за белками. Ћднажды
лодка моЯ опрокинулась, и Я полднЯ просидел на плавучем островке, который
был не больше лохани длЯ стирки. ‚ другой раз Я через слуховое окно
взобралсЯ на крышу господского дома, но так неудачно, что пришлось свЯзать
две лестницы, чтобы достать менЯ оттуда. Љак-то мне случилось целые сутки
проплутать в лесу, а вскоре после этого старый верховой конь покойного
помещика, вспомнив былые добрые времена, понес менЯ и не менее часу мчал по
полЯм, пока наконец, - чего, должно быть, он вовсе не хотел, - Я не сломал
себе ногу, котораЯ, впрочем, довольно быстро срослась.
“ менЯ не было близких друзей, и Я сблизилсЯ с природой. џ знал каждый
муравейник в парке, каждую хомЯчью норку в поле, каждую кротовью тропку в
саду. Њне были известны все птичьи гнезда и все дупла, в которых вывелись
бельчата. џ различал шелест каждой липы возле дома и умел повторить мелодию,
которую наигрывал ветер, пробегаЯ по деревьЯм. Ќе раз Я слышал в лесу
какой-то неумолчный топот, только не знал, кто там топочет. Џодолгу Я
смотрел на мерцающие звезды и беседовал с ночной тишиной, и, так как мне
некого было целовать, Я целовал дворовых собак.
Њать моЯ давно покоилась на кладбище. „аже землЯ уже расселась под
придавившим ее камнем, и трещина, должно быть, вела в самую глубь могилы.
Ћднажды, когда менЯ за что-то побили, Я пошел туда и стал слушать, не
откликнетсЯ ли она... Ќо она так и не откликнулась. ‚идно, и вправду умерла.
‚ то времЯ в моем сознании складывались первые представлениЯ о людЯх и
об их взаимоотношениЯх. Ќапример, уполномоченный в моем воображении был
непременно несколько тучноват и румЯн лицом; у него были обвисшие усы,
густые брови над серыми глазами, низкий бас и по крайней мере такаЯ же
способность кричать, как у моего отца. Ћсоба, именуемаЯ графиней,
представлЯлась мне не иначе, как высокой прекрасной дамой с печальным
взором; она молча прогуливалась по парку в белом платье, волочащемсЯ по
земле.
‡ато о человеке, который носил бы титул графа, Я не имел ни малейшего
понЯтиЯ. ’акой человек, если он вообще существовал, казалсЯ мне лицом
гораздо менее важным, чем графинЯ, просто бесполезным и даже неприличным. Ќа
мой взглЯд, только в просторном платье с длинным шлейфом могло обитать
величие знатного рода, а кургузый, в обтЯжку, костюм, да еще состоЯщий из
двух частей, годилсЯ лишь длЯ приказчиков в имении, винокуров и в лучшем
случае - длЯ уполномоченных.
’аковы были мои верноподданнические чувства, зиждившиесЯ на внушениЯх
отца, который неустанно твердил мне, что Я должен любить и почитать госпожу
нашу графиню. ‚прочем, если б Я когда-нибудь забыл эти наставлениЯ, мне
достаточно было бы взглЯнуть на красный шкаф в конторе отца, где над счетами
и записЯми висела на гвозде пЯтихвостаЯ плетка - воплощение основ
существующего порЯдка. „лЯ менЯ она была своего рода энциклопедией, так как,
глЯдЯ на нее, Я вспоминал, что нельзЯ рвать башмаки и дергать жеребЯт за
хвосты, что всЯкаЯ власть исходит от бога и т.д.
Ћтец мой был человеком неутомимым в работе, безупречно честным и даже
весьма мЯгкосердечным. Ќи мужиков, ни прислугу он никогда и пальцем не
тронул, только страшно кричал. …сли же он был несколько строг ко мне, то,
наверное, не без оснований. Ћрганист наш, которому Я однажды подсыпал в
табак щепотку чемерицы, вследствие чего он всю обедню чихал и не мог ни
петь, ни играть, оттого что все времЯ сбивалсЯ с такта, после этого часто
говаривал, что, будь у него такой сын, как Я, он прострелил бы ему башку.
џ хорошо помню это выражение.
ѓрафиню отец называл ангелом доброты. „ействительно, в ее деревне не
было ни голодных, ни голых и босых, ни обиженных. ‡ло ли кому причинили -
шли к ней жаловатьсЯ; заболел ли кто - графинЯ давала лекарство; дитЯ ли у
кого народилось - помещицу звали в кумы. ЊоЯ сестра училась вместе с дочкой
графини, Я же избегал соприкосновениЯ с аристократами, однако имел
возможность убедитьсЯ в необычайном мЯгкосердечии графини.
“ отца моего было несколько видов оружиЯ, причем каждое предназначалось
длЯ особой цели. ЋгромнаЯ двустволка должна была служить длЯ охоты на
волков, таскавших телЯт у нашей помещицы; кремневое ружье отец держал длЯ
охраны всего прочего имущества графини, а офицерскую шпагу - длЯ защиты ее
чести. ‘обственное имущество и честь отец, вероЯтно, защищал бы самой
обыкновенной палкой, так как все это боевое снарЯжение, чуть не ежемесЯчно
смазывавшеесЯ маслом, лежало где-то в углу на чердаке, запрЯтанное так, что
даже Я не мог его разыскать.
Њежду тем о существовании этого оружиЯ Я знал, и мне страстно хотелось
им завладеть. џ часто мечтал о том, как совершу какой-нибудь героический
подвиг и как за это отец позволит мне пострелЯть из гигантского ружьЯ. Ђ в
ожидании этого Я бегал к лесникам и училсЯ "палить" из длинных одностволок,
обладавших тем свойством, что, стрелЯЯ из них, нельзЯ было ни в кого
попасть, и непосредственный вред они причинЯли только моим скулам.
Ћднажды, когда отец смазывал двустволку, предназначенную длЯ охоты на
волков, ружье длЯ охраны имущества графини и шпагу длЯ защиты ее чести, мне
удалось украсть пригоршню пороху, который, насколько мне известно, еще не
имел особого назначениЯ. Љак только отец уехал в поле, Я отправилсЯ на
охоту, захватив огромный ключ от амбара, с отверстием, похожим на дуло, и
еще одной дыркой сбоку.
‡арЯдив громадный ключ порохом, Я подсыпал сверху щепоть раздробленных
пуговиц от "невыразимых", крепко забил пыж, а длЯ запала взЯл коробок
трутЯных спичек.
Ќе успел Я выйти из дому, как увидел стайку ворон, охотившихсЯ за
господскими утЯтами. —уть не на моих глазах одна из них схватила утенка, но
не могла его сразу унести и присела на крышу хлева.
Џри виде злодейки во мне закипела кровь моих предков, сражавшихсЯ под
‚еной. џ подкралсЯ к хлеву, зажег спичку, нацелилсЯ из ключа в левый глаз
вороны, подул, трут разгорелсЯ... ђаздалсЯ грохот, словно гром грЯнул. ‘
хлева свалилсЯ наземь уже задушенный утенок, ворона в смертельном страхе
взлетела на самую высокую липу, а Я с удивлением увидел, что в руках у менЯ
вместо огромного ключа осталось только его ушко, зато с соломенной крыши
хлева потЯнулась тонкаЯ струйка дыма, будто кто-то курил трубку.
—ерез несколько минут хлев, стоимость которого исчислЯлась
приблизительно в пЯтьдесЯт злотых, был весь охвачен огнем.
‘бежались люди, прискакал верхом мой отец, после чего в присутствии
всех этих доблестных и почтенных лиц недвижимость "выгорела до недр земли",
как выразилсЯ винокур.
‚ это времЯ со мной происходило нечто неописуемое. Џрежде всего Я
бросилсЯ домой и повесил на обычное место ушко от разорвавшегосЯ ключа.
‡атем побежал в парк, вознамерЯсь утопитьсЯ в пруду. ‘екунду спустЯ мой
проект в корне изменилсЯ: Я решил лгать, как приказчик у нас в имении, то
есть отперетьсЯ от похищениЯ ключа, от выстрела и от хлева. Ђ когда менЯ
схватили, Я сразу призналсЯ во всем.
ЊенЯ повели в господский дом. Ќа террасе уже собрались мой отец,
графинЯ в платье со шлейфом, маленькаЯ графинюшка в довольно куцей юбчонке и
моЯ сестра (всЯ в слезах, как и ее подруга), затем ключница ‘алюсЯ,
камердинер, лакей, буфетный мальчик, повар, поваренок и целый рой горничных,
швей и дворовых девушек. џ повернулсЯ в другую сторону и увидел позади
строений зеленые верхушки лип, а чуть подальше - желтовато-коричневый столб
дыма, как нарочно подымавшийсЯ над пожарищем.
‚спомнив в эту минуту слова органиста, который предрекал, что мне
неизбежно прострелЯт башку, Я пришел к выводу, что если менЯ когда-нибудь
ждет насильственнаЯ смерть, то именно сегоднЯ. џ поджег хлев, испортил ключ
от амбара, сестра плачет, всЯ прислуга в полном составе стоит перед домом -
что же это означает?.. € Я только смотрел, с ружьем ли пришел повар, так как
ему вменЯлось в обЯзанность пристреливать зайцев и смертельно больных
домашних животных.
ЊенЯ подвели поближе к графине. Ћна окинула менЯ печальным взглЯдом, а
Я, заложив руки за спину (как это всегда машинально делал в присутствии
отца), задрал голову кверху, потому что графинЯ была высокого роста.
’ак мы несколько мгновений глЯдели друг на друга. Џрислуга молчала, в
воздухе пахло гарью.
- Њне кажетсЯ, пан ‹есьневский, мальчик этот очень живого нрава? -
мелодичным голосом проговорила графинЯ, обращаЯсь к моему отцу.
- Њерзавец!.. Џоджигатель!.. €спортил мне ключ от амбара! - отрубил
отец, а затем поспешно добавил: - ЉланЯйсЯ в ноги графине, негодЯй!.. - и
легонько толкнул менЯ вперед.
- ‘обираетесь менЯ убить, так убивайте, а в ноги Я никому кланЯтьсЯ не
стану! - ответил Я, не сводЯ глаз с графини, котораЯ произвела на менЯ
неотразимое впечатление.
- Ћх!.. €исусе!.. - ужаснулась ‘алюсЯ, всплеснув руками.
- “спокойсЯ, мой мальчик, никто тут не сделает тебе ничего дурного, -
сказала графинЯ.
- Ќу да, никто!.. Ѓудто Я не знаю, что вы прострелите мне башку... Њне
ведь давно уже сулил органист! - возразил Я.
- Ћх!.. €исусе!.. - во второй раз охнула ключница.
- ‘тарость мою позорит! - воскликнул отец. - ’ри шкуры Я бы содрал с
этого лоботрЯса да еще бы посолил, если бы вы не взЯли его под свою защиту,
графинЯ.
Џовар, стоЯвший в углу террасы, прикрыл рот рукой и весь побагровел,
давЯсь от смеха. џ не утерпел и показал ему Язык.
‚ толпе прислуги пронессЯ ропот удивлениЯ, а отец, схватив менЯ за
руку, крикнул:
- ’ы что, опЯть?.. Џеред графиней показываешь Язык?
- џ показал Язык повару, а то он уж думал, что так и пристрелит менЯ,
как старого буланку...
ѓрафинЯ стала еще печальнее. Ћна откинула мне волосы со лба, глубоко
заглЯнула в глаза и сказала отцу:
- Љто знает, пан ‹есьневский, что еще выйдет из этого ребенка...
- ‚исельник! - коротко ответил озабоченный отец.
- Ќеизвестно, - возразила графинЯ, гладЯ мои взлохмаченные вихры. -
Ќадо бы его в школу отдать, здесь он одичает. - Ђ потом, уходЯ в гостиную,
добавила вполголоса: - €з этого материала может получитьсЯ человек, пан
‹есьневский... ’олько нужно его учить.
- Ѓудет исполнено по вашей воле, графинЯ! - ответил отец и дал мне
подзатыльник.
‘ террасы все ушли, но Я осталсЯ, неподвижный, как камень, уставЯсь на
дверь, за которой скрылась наша помещица. ‹ишь теперь Я с сожалением
подумал: "Ћтчего Я не бросилсЯ к ее ногам?" - и почувствовал, как что-то
сдавило мне грудь. …сли бы она приказала, Я бы с радостью улегсЯ на пожарище
и дал бы себЯ медленно изжарить на угольЯх догорающею хлева. Ќе потому, что
она не велела повару ни пристрелить менЯ, ни побить, а потому, что у нее был
такой нежный голос и печальный взор.
‘ этого днЯ Я был уже менее свободен. ѓрафинЯ не хотела, чтобы в огне
погибли остальные постройки, отец досадовал, что не мог поквитатьсЯ со мной
за сожженный хлев, а мне пора было готовитьсЯ к поступлению в школу. “чили
менЯ поочередно органист и винокур. ѓоворили даже, что какие-то предметы мне
будет преподавать господскаЯ гувернантка. Ќо, познакомившись со мной, эта
дама заметила, что карманы у менЯ набиты камешками, ножами, дробью и
пистонами, и напугалась так, что больше не пожелала менЯ видеть.
- џ таким бандитам уроков не даю, - сказала она моей сестре.
Ћднако в это времЯ Я стал уже гораздо серьезнее. ’олько однажды - ради
опыта - хотел было удавитьсЯ. Ќо потом мне подвернулось какое-то другое
занЯтие, и Я не сделал себе ничего дурного.
Ќаконец в первых числах августа менЯ отвезли в школу.
ЃлагодарЯ рекомендательным письмам графини экзамен Я сдал вполне
хорошо. “строив менЯ на квартиру - со столом, репетиторством, родительским
попечением и прочими удобствами - за двести злотых и пЯть корцев{26}
провизии в год, отец повел менЯ покупать гимназическую форму.
ЌоваЯ одежда до того мне понравилась, что Я не мог достаточно
налюбоватьсЯ ею за день и, тихонько встав ночью, впотьмах облачилсЯ в мундир
с красным воротником и надел на голову фуражку с красным околышем,
намереваЯсь просидеть так лишь несколько минут. Ќо была дождливаЯ ночь, от
дверей немножко дуло, а на мне, кроме мундира и фуражки, было только
исподнее, Я незаметно задремал и проспал в форме до утра.
ЏроведЯ таким образом ночь, Я весьма развеселил этим товарищей, но
встревожил хозЯина, возбудив в нем подозрение, что он пустил к себе в дом
отчаЯнного сорванца. ‚о весь дух бросилсЯ он на постоЯлый двор, где
остановилсЯ мой отец, и сказал ему, что ни за какие сокровища в мире не
согласитсЯ держать менЯ у себЯ, разве что отец прибавит ему еще пЯть корцев
картофелЯ в год. Џосле долгого торга порешили на трех корцах, но, прощаЯсь
со мной, отец так недвусмысленно выказал свое недовольство, что Я не жалел,
когда он уехал, и не скучал по дому, где мог чаще ждать столь же бурных
изъЯвлений чувств.
Њое обучение в первом классе не ознаменовалось никакими выдающимисЯ
событиЯми. Ќыне, рассматриваЯ то времЯ в исторической перспективе, - как
известно, необходимой длЯ объективного суждениЯ, - Я нахожу, что в общих
чертах жизнь моЯ мало изменилась. ‚ школе Я немного дольше просиживал в
закрытом помещении, дома немного больше бегал под открытым небом. џ сменил
штатское платье на мундир, а лица, пекущиесЯ о гармоническом развитии моих
духовных и физических свойств, вместо плетки употреблЯли розги.
‚от и все.
„авно признано, что школа, где обучаютсЯ вместе десЯтки мальчиков, тем
самым подготовлЯет их к жизни в обществе и дает им знаниЯ, которых они бы не
приобрели, воспитываЯсь в одиночку. ‚ истинности этого Я убедилсЯ через
неделю после моего поступлениЯ в школу, когда научилсЯ "жать масло" -
искусство, требующее участиЯ по меньшей мере трех человек, а следовательно,
не могущее существовать вне общества.
’олько теперь Я открыл в себе подлинный талант, самаЯ природа которого
предохранЯла менЯ от теоретических изысканий и толкала к практической
деЯтельности. џ принадлежал к лучшим игрокам в мЯч, бывал "атаманом" в
сражениЯх, устраивал внешкольные прогулки, называемые "бродЯжничеством", и
дирижировал топотом или ревом, который мы всем классом, человек в
шестьдесЯт, иногда затевали длЯ отдыха. ‡ато, оказавшись наедине с
грамматическими правилами, исключениЯми, склонениЯми и спрЯжениЯми,
ЯвлЯющимисЯ, как известно, основой философского мышлениЯ, Я сразу ощущал
какую-то душевную пустоту, из глубины которой подымалась сонливость.
…сли при таком таланте к отлыниванию от учениЯ Я все же довольно плавно
отвечал уроки, то происходило это только благодарЯ острому зрению, которое
позволЯло мне читать книжку, лежавшую за две или за три парты. ‘лучалось мне
иногда отвечать совсем не то, что было задано, но Я тотчас же прибегал к
стереотипному оправданию, а именно, говорил, что не расслышал вопроса или
что "оробел".
‚ообще Я был учеником будущего не только потому, что возбуждал
недовольство в старых рутинерах и привлекал к себе симпатии молодежи, но и
потому, что хорошие отметки по разным предметам, а вместе с ними и надежду
на переход в следующий класс Я видел лишь в мечтах, далеко опережавших
действительность.
ЋтношениЯ мои с учителЯми были неодинаковы.
‹атинист ставил мне недурные отметки за то, что Я усердно занималсЯ
гимнастикой, которую он же преподавал. Љсендз-законоучитель вовсе не ставил
мне отметок, потому что Я засыпал его затруднительными вопросами, на которые
неизменно следовал единственный ответ: "‹есьневский, становись на колени!"
“читель рисованиЯ и каллиграфии благоволил ко мне как рисовальщик и осуждал
менЯ как каллиграф; но, по его разумению, письмо было главным школьным
предметом, а потому в споре с самим собой он склонЯлсЯ к каллиграфии и
ставил мне единицы, иногда двойки.
Ђрифметику Я постигал вполне хорошо, оттого что преподавание ее велось
по методу наглЯдного обучениЯ, то есть "битьЯ по лапам" за невнимание.
“читель польского Языка предвещал мне блистательную карьеру после того, как
мне удалось написать ему к именинам стихи, восхвалЯющие его строгость.
Ќаконец, по остальным предметам отметки зависели от того, хорошо ли мне
подсказывали соседи и на должном ли месте была открыта книга, лежавшаЯ на
передней парте.
Ћднако самые короткие отношениЯ завЯзались у менЯ с инспектором.
—еловек этот настолько привык выгонЯть менЯ из класса во времЯ уроков и
встречатьсЯ со мной после уроков, что искренне встревожилсЯ, когда Я как-то
в течение недели не напоминал ему о себе.
- ‹есьневский! - позвал он менЯ однажды, заметив, что Я ухожу домой. -
‹есьневский!.. ’ы почему не остаешьсЯ?
- Ђ Я ничего не сделал.
- ќто как же? ‡начит, тебЯ не записали в журнал?
- —естное слово, нет.
- € ты знал уроки?
- „а менЯ сегоднЯ и не вызывали!..
€нспектор задумалсЯ.
- —то-то тут не так! - прошептал он. - ‚от что, ‹есьневский, постой-ка
ты здесь минутку.
- Ќо, золотой пан инспектор, Я же ни в чем не провинилсЯ!.. —естное
слово!.. Ќу, ей-богу!..
- Ђга!.. ’ы божишьсЯ, осел?.. Џоди сюда сейчас же!.. Ђ если ты и
вправду ничего не натворил, это зачтетсЯ тебе в следующий раз!..
‚ообще Я пользовалсЯ у инспектора неограниченным кредитом, чем завоевал
себе в школе известную популЯрность, тем более упрочившуюсЯ, что она никого
не побуждала к конкуренции.
‚ числе нескольких десЯтков первоклассников, среди которых один уже
брилсЯ настоЯщей бритвой, трое по целым днЯм резались под партой в картишки,
а остальные были здоровы, как кантонисты, - оказалсЯ калека ћзик. ќто был
горбатый, хилый мальчик, карлик длЯ своих лет, с маленьким синим носиком,
блеклыми глазами и прЯмыми, словно приглаженными, волосами. ‘лаб он был
настолько, что по дороге в школу вынужден был неоднократно отдыхать, а робок
до такой степени, что, когда его вызывали к доске, от страха лишалсЯ речи.
Ћн никогда ни с кем не дралсЯ и только просил, чтобы его не били. Љогда ему
однажды "дали леща" по сухой, как прутик, ручке, он потерЯл сознание, но,
придЯ в себЯ, не пожаловалсЯ.
ђодители его были живы, но отец прогнал из дому мать, а ћзика оставил у
себЯ, ибо желал сам руководить его воспитанием. Ћн хотел сам провожать сына
в школу, ходить с ним на прогулку и проверЯть уроки, но не делал этого за
отсутствием времени: оно как-то удивительно быстро летело в заведении Њошки
‹ипы, торговавшего горЯчительными напитками и черным пивом.
’аким образом, о ћзике вообще никто не заботилсЯ, и мне иногда
казалось, что на этого мальчика даже бог неохотно взирает с неба.
’ем не менее у ћзика всегда были деньги - по шести и по десЯти грошей в
день. Ќа них он должен был покупать себе во времЯ перемены две булки и
сосиску. Ќо его все преследовали, и, пытаЯсь хоть отчасти обезопасить себЯ,
он покупал пЯть булок и раздавал самым сильным мальчишкам, чтобы смЯгчить их
сердца. Ћднако дань эта мало ему помогала, так как, кроме пЯти подкупленных,
оставалось втрое больше неподкупленных. €зводили его непрестанно: один
ущипнет, другой дернет за волосы, третий уколет, четвертый даст щелчка по
уху, а менее храбрые хоть подразнЯт его, обзываЯ горбуном.
ћзик только улыбалсЯ их дружеским шуточкам и иногда просил: "Ќу, хватит
уже, оставьте!.." - а иногда ничего не говорил и, подперев голову худыми
руками, рыдал.
’огда мальчишки кричали: "‘мотрите! Љак у него трЯсетсЯ горб!.." - и
донимали его еще пуще.
џ вначале почти не замечал горбуна, который показалсЯ мне кислЯем. Ќо
однажды тот великовозрастный малый, который уже брилсЯ настоЯщей бритвой,
уселсЯ позади ћзика и принЯлсЯ щелкать его то по одному уху, то по другому.
ѓорбун захлебывалсЯ от слез, а класс содрогалсЯ от хохота. ‚друг словно
что-то кольнуло менЯ в сердце. џ схватил перочинный нож, бросилсЯ к верзиле,
продолжавшему щелкать горбуна, и до кости пырнул его в руку ножом, заЯвив,
что то же сделаю со всЯким, кто тронет ћзика хоть пальцем!..
‚ерзила побелел как стена, из руки его брызнула кровь, и казалось, он
вот-вот упадет в обморок. ‚ классе сразу перестали смеЯтьсЯ, а потом все
наперебой закричали: "’ак ему и надо, пускай не пристает к калеке!.." ‚ эту
минуту вошел учитель: узнав, что Я поранил товарища ножом, он хотел вызвать
инспектора с "дЯдькой" и розгами. Ќо тут все принЯлись за менЯ просить, даже
сам раненый верзила, и мы все перецеловались, сперва Я с верзилой, потом он
с ћзиком, потом ћзик со мной, - и так это и замЯли.
Џотом Я заметил, что горбунок то и дело оборачиваетсЯ ко мне и
улыбаетсЯ - вероЯтно, потому, что за весь урок его ни разу не щелкнули. ‚о
времЯ перемены к нему тоже никто не приставал, а несколько мальчиков
объЯвили, что будут его защищать. Ћн поблагодарил их, но подбежал ко мне и
стал совать мне булку с маслом. џ не взЯл, он немножко смутилсЯ и тихо
проговорил:
- ‡наешь что, ‹есьневский, Я тебе кое-что скажу по секрету.
- ‚ыкладывай! ’олько скорей...
ѓорбун оторопел, но все-таки спросил:
- “ тебЯ уже есть какой-нибудь друг?..
- „а на что он мне?..
- Џонимаешь, если ты хочешь, Я могу быть твоим другом.
џ посмотрел на него сверху вниз. Ћн еще сильнее сконфузилсЯ и снова
спросил тоненьким, сдавленным голоском:
- Ђ почему ты не хочешь, чтобы Я был твоим другом?
- Џотому что Я не вожусь с такими слюнтЯЯми, как ты!.. - ответил Я.
Ќосик горбуна посинел еще больше, чем всегда. Ћн уже собиралсЯ уйти, но
еще раз повернулсЯ ко мне.
- Ђ не хочешь, чтобы Я с тобой сидел?.. - предложил он. - Џонимаешь, Я
слушаю, что задают учителЯ, и мог бы делать за тебЯ примеры... Ђ потом - Я
хорошо подсказываю...
ќтот довод показалсЯ мне веским. Џодумав, Я решил пустить горбуна на
свою парту, а сосед мой за пЯть булок уступил ему место.
Џосле перемены ћзик перебралсЯ ко мне. ќто был самый горЯчий мой
почитатель, наперсник и помощник. Ћн отыскивал слова и делал все переводы,
он записывал заданные примеры и носил чернильницу, перьЯ и карандаши длЯ нас
обоих. Ђ как он подсказывал!.. ‡а времЯ моего пребываниЯ в школе мне многие
подсказывали, иных даже ставили за это на колени, но никому и не снилось
такое совершенство, какого достиг ћзик. ѓорбунок подсказывал артистически:
он умел говорить, не разжимаЯ зубов, и делал это с таким невинным видом, что
никто из учителей ни о чем не подозревал.
‚сЯкий раз, когда менЯ сажали в карцер, он украдкой приносил мне хлеб и
мЯсо от своего обеда. Ђ когда дело принимало более неприЯтный оборот, он со
слезами на глазах заверЯл товарищей, что Я не дам себЯ в обиду.
- ѓо-го! - говорил он. - Љазик силач. Ћн как схватит "дЯдьку" за плечи,
тот так и полетит наземь, будто перышко. “ж вы не беспокойтесь!..
’оварищи мои действительно не беспокоились, зато он, беднЯжка,
беспокоилсЯ за нас обоих.
…сли на каком-нибудь уроке горбунку не нужно было напрЯгать внимание,
он принималсЯ расточать мне комплименты.
- Ѓоже мой!.. …сли бы Я был таким силачом, как ты!.. Ѓоже мой!.. …сли
бы Я был таким способным!.. Џонимаешь, тебе только стоит захотеть, и ты
через месЯц будешь первым учеником...
Ћднажды, совершенно неожиданно, учитель немецкого Языка вызвал менЯ к
доске. ћзик перепугалсЯ и едва успел мне сказать, что к четвертому склонению
относЯтсЯ все существительные женского рода, например: die Frau - госпожа...
џ стремительно вышел на середину и весьма уверенно заЯвил учителю, что
к четвертому склонению относЯтсЯ все существительные женского рода,
например: die Frau - госпожа... Ќо на этом мои познаниЯ кончились.
“читель поглЯдел мне в глаза, покачал головой и велел переводить.
Џлавно и громко Я прочитал по-немецки раз, потом еще более плавно второй
раз, а когда начал читать тот же самый кусок в третий раз, учитель приказал
мне идти на место.
‚озвращаЯсь к своей парте, Я заметил, что ћзик пристально следит за
карандашом учителЯ и что он очень расстроен.
Њашинально Я спросил горбуна:
- Ќе знаешь, какую он мне поставил отметку?
- Ћткуда ж мне знать? - вздохнул ћзик.
- Ђ как тебе кажетсЯ?
- џ бы поставил тебе пЯтерку, - сказал горбунок, - ну, самое меньшее -
четверку, но он...
- Ђ он мне что поставил? - продолжал Я допытыватьсЯ.
- Њне кажетсЯ, кол... Ќо он же осел, что он в этом понимает! -
проговорил ћзик тоном глубокого убеждениЯ.
ЌесмотрЯ на свою хрупкость, мальчик этот был удивительно трудолюбив и
понЯтлив. џ обычно читал в классе романы, а он слушал все объЯснениЯ, а
потом мне повторЯл.
Ћднажды Я спросил его, о чем говорил учитель зоологии.
- Ћн сказал, - с таинственным видом ответил горбун, - что растениЯ
похожи на животных.
- „урак он! - выпалил Я.
- Ћх, нет! - воскликнул горбунок. - Ћн прав. џ уже кое-что тут понЯл.
џ засмеЯлсЯ и сказал:
- Ќу, если ты такой умный, объЯсни мне, чем верба похожа на корову?
Њальчик задумалсЯ и медленно заговорил:
- Џонимаешь ли... корова растет, и верба тоже растет...
- Ђ дальше что?..
- ’ак вот... корова питаетсЯ, и верба тоже питаетсЯ - соками земли...
- Ђ дальше что?..
- Љорова женского рода, ну... и верба женского рода, - объЯснЯл ћзик.
- Ќо корова машет хвостом! - сказал Я.
- Ђ верба машет ветвЯми! - возразил он.
’акое множество аргументов поколебало мою уверенность в том, что между
животными и растениЯми нет ничего общего. ‘амый этот взглЯд мне понравилсЯ,
и с этого времени Я пристрастилсЯ к зоологии, изложенной в книжке
Џисулевского. ЃлагодарЯ доводам горбунка Я стал получать по этому предмету
пЯтерки.
Ћднажды ћзик не пришел в школу, а на другой день во времЯ урока мне
сказали, что кто-то менЯ "выстукивает". џ выскочил в коридор слегка
встревоженный, как всегда в таких случаЯх, но вместо инспектора увидел
плотного мужчину с багровым лицом, фиолетовым носом и красными глазами.
Ќезнакомец заговорил хрипловатым голосом:
- ќто ты, мальчик, ‹есьневский?
- џ.
Ћн переступил с ноги на ногу, как будто его качнуло, и прибавил:
- ‡айди-ка к моему сыну, ћзику, ну, горбатому, знаешь? ‡ахворал он:
третьего днЯ его переехали, так немножко зашибли...
Ќезнакомец снова качнулсЯ, окинул менЯ блуждающим взором и ушел, громко
топаЯ по коридору. ЊенЯ будто кипЯтком обварили. "‹учше бы уж менЯ
переехали, а не бедного горбунка, - думал Я, - такой он слабенький и
добрый..."
Џосле полуднЯ, как всегда, началась большаЯ перемена. џ уже не пошел
домой обедать, а побежал к ћзику.
Ћн жил с отцом на окраине города в двух комнатках одноэтажного домика.
Љогда Я вошел, горбунок лежал в своей коротенькой кроватке. Ѓыл он один,
совершенно один. Ћн тЯжело дышал и дрожал от холода, потому что печку не
топили. ‡рачки его расширились так, что глаза казались почти черными. ‚
комнате пахло сыростью, с крыши падали капли тающего снега.
џ наклонилсЯ над кроватью и спросил:
- —то с тобой, ћзик?..
Ћн оживилсЯ, разжал губы, словно пытаЯсь улыбнутьсЯ, но только
застонал. Џотом взЯл менЯ за руку своими иссохшими ручками и заговорил:
- џ, верно, умру... Ќо мне страшно так... одному... вот Я и просил тебЯ
прийти... Ќо это... понимаешь... скоро, а мне будет немножко веселей...
Ќикогда еще ћзик не представал передо мной таким, как сегоднЯ. Њне
казалось, что этот калека вдруг стал великаном.
Ћн глухо застонал и закашлЯлсЯ, на губах его выступила розоваЯ пена.
‡акрыв глаза, он затих, тЯжело дыша, а минутами совсем не дыша. …сли б Я не
чувствовал пожатиЯ его пылающих ручонок, то подумал бы, что он умер.
’ак прошел час, два, три часа - в глубокой тишине. џ почти утратил
способность думать. ћзик изредка и с большим усилием произносил несколько
слов. Ћн рассказал мне, что на него сзади наехала телега и сразу нестерпимо
заболела поЯсница, но теперь уже не болит, и что отец вчера прогнал
прислугу, а сегоднЯ пошел искать другую...
Џотом, не отпускаЯ моей руки, он попросил менЯ прочитать все ежедневные
молитвы. џ прочитал "Ћтче наш", а когда начал "Ћт сна восстав", он прервал
менЯ:
- ’еперь прочитай: "’ебе, господи боже мой, исповедую грехи мои..."
‡автра Я уже, наверно, не проснусь...
‡ашло солнце, и настала ночь, но была она какаЯ-то мутнаЯ, потому что
луна светила сквозь тучи. ‘вечи в доме не было, да Я и не собиралсЯ ее
зажигать. ћзик становилсЯ все беспокойнее, он бредил и почти не приходил в
сознание.
Ѓыло уже поздно, когда с улицы гулко хлопнула калитка. Љто-то прошел по
двору и, насвистываЯ, отворил дверь в комнату.
- ’ы, папка? - простонал горбунок.
- џ, сынок! - ответил хриплый голос. - Ќу, как ты там? ‚ерно, лучше?..
’ак и должно быть!.. ѓлавное - выше голову, сынок!
- Џапка... света нет... - сказал ћзик.
- ‘вет - чепуха!.. Ђ это кто? - заорал он, наткнувшись на менЯ.
- ќто Я...
- Ђга! ‹укашова? •орошо!.. Џереночуй сегоднЯ здесь, а уж завтра Я задам
тебе баню... џ губернатор!.. ђом-џмайка!..
- Џокойной ночи, папка!.. Џокойной ночи!.. - шептал ћзик.
- Џокойной ночи, покойной ночи, мой мальчик!.. - ответил отец и,
склонившись над кроватью, поцеловал в голову - менЯ.
џ нащупал у него под мышкой бутылку.
- ‚ыспишьсЯ, - прибавил он, - а завтра марш в школу!.. агом мааррш!..
ђом-џмайка!.. - рЯвкнул он и ушел в другую комнату.
’ам он грузно сел, должно быть на сундук, стукнулсЯ головой об стену, а
через минуту послышалось мерное бульканье, как будто кто-то пил.
- Љазик! - прошептал горбунок, - когда Я уже буду... там... ты иногда
приходи ко мне. ђасскажешь, какие заданы уроки...
‚ соседней комнате гаркнул хриплый бас:
- ‡дравиЯ желаем господину губернатору!.. “ра!.. џ губернатор!..
ђом-џмайка!..
“ ћзика началсЯ озноб, он говорил все более бессвЯзно:
- ’ак ломит спину!.. ’ы не сел на менЯ, Љазик? Љазик!.. Ћх, не бейте
менЯ, не бейте!..
- ђом!.. ђом-џмайка! - гремело в другой комнате.
‘нова что-то забулькало, потом бутылка с оглушительным звоном ударилась
об пол.
ћзик потЯнул мою руку ко рту, прикусил пальцы зубами и - вдруг
выпустил. Ћн уже не дышал.
- ‘ударь! - закричал Я. - ‘ударь! ћзик умер!..
- „а что ты болтаешь? - буркнул голос в соседней комнате.
џ вскочил с кровати и встал в дверЯх, вглЯдываЯсь в темноту.
- ћзик умер!.. - повторил Я, дрожа всем телом.
—еловек рванулсЯ с сундука и заорал:
- “бирайсЯ отсюда, дурак!.. џ его отец, Я лучше знаю, умер он или
нет!.. „а здравствует господин губернатор!.. ђом-џмайка!..
џ в ужасе убежал.
‚сю ночь Я не мог уснуть, менЯ била дрожь, мучили какие-то страшные
видениЯ. “тром менЯ осмотрел хозЯин квартиры, сказал, что у менЯ жар и что
Я, наверное, заразилсЯ от задавленного горбуна, а затем велел мне поставить
на поЯсницу двенадцать кровососных банок. Џосле этого лечениЯ наступил такой
кризис, как назвал это хозЯин, что Я неделю пролежал в постели.
Ќа похоронах ћзика Я не был, но его провожал весь наш класс с учителЯми
и ксендзом. Њне говорили, что гробик у него был черный, обитый бархатом и
маленький, как футлЯр длЯ скрипки.
Ћтец его страшно плакал, а на кладбище схватил гроб и хотел с ним
бежать. Ќо ћзика все-таки похоронили, а его отца полицейские выпроводили с
кладбища.
Љогда Я в первый раз пришел в школу, мне сказали, что кто-то ежедневно
справлЯетсЯ обо мне. „ействительно, в одиннадцать часов менЯ вызвали из
класса.
џ вышел - за дверью стоЯл отец умершего ћзика. ‹ицо у него было
бледно-фиолетовое, а нос сизый. Ћн был совершенно трезв, только голова у
него трЯслась и дрожали руки.
‚зЯв менЯ за подбородок, человек этот долго смотрел мне в глаза, а
потом неожиданно спросил:
- ќто ты вступилсЯ за ћзика, когда к нему приставали в классе?..
"‘ ума, что ли, сошел этот старик?" - подумал Я и ничего не ответил.
Ћн обнЯл менЯ за шею и несколько раз поцеловал в голову, шепча:
- Ѓлагослови тебЯ бог!.. Ѓлагослови тебЯ бог!..
Ћтпустив мою голову, он снова спросил:
- ’ы ведь был при его смерти?.. ‘кажи мне правду, очень он мучилсЯ?.. -
Ќо вдруг отшатнулсЯ и быстро проговорил: - €ли нет... ничего мне не
рассказывай!.. Ћ, никто не знает, как Я несчастен!..
€з глаз его полились слезы. Ћн схватилсЯ обеими руками за голову,
отвернулсЯ от менЯ и побежал к лестнице с воплем:
- Ѓедный Я!.. Ѓедный... бедный!..
Љричал он так громко, что в коридор высыпали учителЯ. ЏоглЯдев ему
вслед, покачали головами и велели мне возвратитьсЯ в класс.
Џод вечер какой-то рассыльный принес мне на квартиру довольно большой
сундук и записку, в которой было лишь несколько слов: "Ћт бедного ћзика на
памЯть".
‚ сундуке оказалось множество прекрасных книг, оставшихсЯ после
покойного ћзика, в том числе: "Љнига о вселенной", "€сториЯ" –езарЯ Љантю,
"„он-Љихот", "„резденскаЯ галереЯ" и другие. ЃлагодарЯ этим книгам Я
пристрастилсЯ к серьезному чтению.
‚есна уже была в разгаре, когда Я в первый раз отправилсЯ на могилу
ћзика. Ћна была такаЯ же маленькаЯ и горбатаЯ, как он. џ заметил, что кто-то
обсадил ее зелеными ветками. ‚ нескольких шагах от могилки в траве валЯлась
груда бутылок с надписью: "ђом-џмайка". џ просидел там с час, но не сказал
ћзику, какие уроки нам задали, потому что и сам не знал, и он менЯ не
спросил.
—ерез неделю Я снова пришел на кладбище. ‘нова Я увидел свежие ветки на
могиле ћзика, а в траве - несколько целых и разбитых бутылок.
‚ начале маЯ по городу разнеслась страннаЯ весть. Ћднажды утром на
могиле ћзика нашли мертвым его отца. ‚озле него лежала недопитаЯ бутылка с
надписью: "ђом-џмайка".
„октора говорили, что умер он от аневризма.
‘обытиЯ эти странно подействовали на менЯ. ‘ этого времени менЯ стало
тЯготить общество товарищей, надоедали их шумные игры. ’огда Я углублЯлсЯ в
книги, доставшиесЯ мне от ћзика, или убегал за город, в овраги, заросшие
кустарником, и, бродЯ по ним, размышлЯл бог весть о чем. Ќе раз Я задавалсЯ
вопросом, почему так нелепо погиб ћзик и почему отец его был так одинок, что
искал прибежища на могиле сына? џ понЯл, что самое большое несчастье - это
не иметь близких, и уже не удивлЯлсЯ тому, что бедный горбунок искал себе
друга.
џ тоже нуждалсЯ теперь в друге. Ќо среди товарищей ни один не пришелсЯ
мне по душе. ‚спомнил Я о сестре. Ќет!.. ‘естра не заменит друга.
’оварищи говорили про менЯ, что Я одичал, а у хозЯина квартиры уже не
оставалось ни малейшего сомнениЯ в том, что Я стану величайшим злодеем.
Ќастал торжественный акт, и тут инспектор объЯвил во всеуслышание, что
Я переведен во второй класс. ‘обытие это наполнило менЯ радостным
изумлением. Њне вдруг начало казатьсЯ, что, хотЯ в школе имеютсЯ и старшие
классы, все же самый замечательный - второй. џ уверЯл товарищей, что ученики
остальных классов - с третьего по седьмой включительно - лишь повторЯют то,
чему выучились во втором, но в душе Я трепетал, как бы учителЯ не
спохватились после каникул, что перевели менЯ просто по ошибке, и не
водворили обратно в первый класс.
Ћднако на следующий день Я немного попривык к своему счастью, а когда
ехал домой на каникулы, по дороге не переставаЯ толковал вознице, что из
множества учеников Я один заслуженно переведен во второй класс и что Я
перешел лучше всех. џ приводил ему такие неопровержимые доказательства, что
он не вытерпел и стал зевать. Ќо, едва умолкнув, Я с ужасом убедилсЯ, что
сам Я полон сомнений.
Ќа другой день, подъезжаЯ к дому, Я увидел сестру ‡осю: она выбежала
мне навстречу. џ тотчас сообщил ей, что перешел во второй класс и что умер
мой друг ћзик, оттого что его переехали. Ћна же сказала, что соскучилась по
мне, что у ее курицы уже десЯть цыплЯт, что к графине два раза в неделю
приезжает с визитом какой-то господин, что их гувернантка влюбилась в
приказчика и что ее, то есть ‡осю, покойный ћзик ничуть не интересует,
потому что он был горбун. Ќо, между прочим, ей жалко его.
ѓоворила она это, стараЯсь казатьсЯ взрослой барышней.
Ћтца Я увидел в полдень. Ћн встретил менЯ очень радушно и сказал, что
даст мне на каникулы лошадь и позволит стрелЯть из кремневого ружьЯ.
- Ђ теперь, - прибавил он, - ступай в господский дом и поздоровайсЯ с
графиней, хотЯ... - € тут он махнул рукой.
- —то случилось, отец?.. - спросил Я, как большой, и даже сам испугалсЯ
своей смелости.
‘верх ожиданиЯ отец не рассердилсЯ и ответил с оттенком горечи:
- ’еперь она уже не нуждаетсЯ в старом уполномоченном. ‘коро тут будет
новый хозЯин; ну, а этот сумеет... - Ћн внезапно замолк и, отвернувшись,
буркнул сквозь зубы: - Џроиграть в карты имение...
џ начинал догадыватьсЯ, что в мое отсутствие здесь произошли важные
перемены. ’ем не менее Я отправилсЯ поздороватьсЯ с помещицей. Ћна принЯла
менЯ очень приветливо, а Я заметил, что в глазах ее, прежде таких печальных,
теперь поЯвилось совсем иное выражение.
‚озвращаЯсь домой, Я встретил во дворе отца и сказал ему, что графинЯ
необыкновенно весела. Ћна вертитсЯ и хлопает в ладоши, в точности как ее
горничные.
- …ще бы! ЉакаЯ баба перед свадьбой будет не в духе... - пробормотал
отец словно про себЯ.
‚ эту минуту к господскому дому подкатила изЯщнаЯ колЯска, и из нее
выскочил высокий мужчина с черной бородой и огненными глазами. „олжно быть,
графинЯ выбежала на крыльцо, потому что Я видел, как она из дверей протЯнула
ему обе руки.
Ћтец шел впереди менЯ и, тихо посмеиваЯсь, брюзжал:
- •а-ха!.. ‚се бабы с ума посходили!.. ЃарынЯ вздыхает по щеголю, а
гувернантка по приказчику... Ђ длЯ ‘алюси осталсЯ Я да еще ксендз... •а-ха!
Њне шел двенадцатый год, и Я уже много слышал о любви. ’от верзила,
который брил усы и три года сидел в первом классе, не раз изливалсЯ перед
нами в своих чувствах к какой-то барышне и рассказывал нам, что видит ее по
нескольку раз в день - на улице или через форточку. Ќаконец, сам Я прочитал
немало необыкновенно прекрасных романов и отлично помню, сколько волнений
мне доставили их герои.
Џоэтому недомолвки отца произвели на менЯ тЯгостное впечатление.
Џроникшись сочувствием к помещице и даже к гувернантке, Я в то же времЯ
ощутил неприЯзнь к бородатому господину и к приказчику. џ никогда не сказал
бы этого вслух (не посмел бы признатьсЯ даже себе), но мне казалось, что и
графинЯ и гувернантка поступили бы гораздо правильнее, если бы избрали
предметом своих воздыханий менЯ.
‚ первые дни по приезде Я обежал деревню, парк и конюшню, ездил верхом
и каталсЯ на лодке, но вскоре почувствовал, что мне становитсЯ скучно.
Џравда, отец все чаще разговаривал со мной, как со взрослым, винокур
приглашал менЯ выпить с ним старки, а приказчик навЯзывалсЯ со своей дружбой
и обещал рассказать, какие мучениЯ он претерпевает из-за гувернантки, но
менЯ это не занимало. € старку винокура, и признаниЯ приказчика Я бы отдал
за хорошего товарища. Ќо, перебрав мысленно всех, кто вместе со мной кончил
первый класс, Я пришел к выводу, что ни один из них не соответствовал моему
теперешнему настроению.
Џорой из глубины души всплывал передо мной грустный образ умершего
ћзика и тише дуновениЯ летнего ветерка говорил мне о чем-то неведомой. ’огда
менЯ охватывала какаЯ-то сладостнаЯ печаль, и Я тосковал - сам не знаю о
чем... Ћднажды, когда Я, поглощенный своими грезами, бродил по заросшим
дорожкам парка, менЯ неожиданно остановила сестра моЯ ‡осЯ и спросила:
- Џочему ты с нами не играешь?
ЊенЯ бросило в жар.
- ‘ кем?..
- ‘о мной и с ‹еней.
Ќавеки останетсЯ загадкой, почему в эту минуту имЯ ‹ени слилось у менЯ
с образом ћзика и почему Я покраснел так, что у менЯ щеки запылали, а на лбу
выступил пот.
- ’ы что же... не хочешь с нами играть? - с удивлением спросила сестра.
- Ќа пасху тут был один ученик третьего класса, так он вовсе не важничал,
как ты. –елыми днЯми с нами бегал.
€ снова во мне вспыхнула беспричиннаЯ ненависть - на этот раз к
третьекласснику, которого Я никогда не видел. Ќаконец Я ответил ‡осе
брюзгливым тоном, хотЯ в душе отнюдь не питал к ней обиды:
- Ќе знаю Я никакой ‹ени.
- Љак не знаешь? ђазве ты не помнишь, как из-за нее тебЯ побила та
гувернантка? Ђ ты забыл, как плакала и просила ‹енЯ, чтобы тебЯ не
наказывали, когда сгорел этот... хлев?
Љонечно, Я все отлично помнил и особенно ‹еню; но, должен признатьсЯ,
памЯтливость сестры менЯ рассердила. џ счел чуть ли не позорЯщим честь моего
мундира, что в деревне, да еще у каких-то девочек-подростков может оказатьсЯ
такаЯ хорошаЯ памЯть.
Џод влиЯнием этих чувств Я ответил, как грубиЯн:
- Ђх! Ћтстань ты от менЯ... вместе со своей ‹еней!.. - € Я ушел в глубь
парка, крайне недовольный и неуместными воспоминаниЯми сестры, и тем, что
отказалсЯ играть с девочками.
‚прочем, Я и сам не знал, чего мне хотелось, но менЯ взЯло такое зло,
что, когда мы встретились с ‡осей дома, Я не пожелал с ней разговаривать.
‘естра расстроилась и старалась не попадатьсЯ мне на глаза, но тогда Я
стал ее искать, чувствуЯ, что мне чего-то не хватает и что, отказавшись
играть с девочками, Я совершил большую ошибку. џ решил поправить дело, и,
когда огорченнаЯ ‡осЯ принЯлась за штопку, схватил первую попавшуюсЯ книжку,
с минуту полистал ее и, бросив на стол, проговорил, как бы думаЯ вслух:
- ‚се девочки глупы!..
џ полагал, что афоризм этот будет необычайно глубокомыслен. Ќо, едва
договорив, понЯл всю его нелепость. Њне стало стыдно и жалко сестру... “же
ничего не говорЯ, Я расцеловал ‡осю в обе щеки и ушел в лес.
Ѓоже! Љак Я в этот день был несчастен... Ђ ведь это было только начало
моих страданий.
џ не хочу ничего скрывать. ‚сю ночь мне снилась ‹енЯ, и с тех пор
вместо бедного горбунка ее образ ЯвлЯлсЯ мне в грезах. Њне казалось, что
одна она может быть тем другом, в котором Я давно нуждалсЯ. ‚ мечтах Я
говорил с ней так долго и красиво, как пишут в романах, и при этом был
вежлив, как некий маркграф. Ђ в действительности менЯ не хватало даже на то,
чтобы пойти в парк, когда там играли девочки, и Я слушал их веселый смех,
перемежающийсЯ замечаниЯми гувернантки, стоЯ за забором.
Џоныне еще Я помню это место: туда выбрасывали мусор из господского
дома, росли крапива и лопух. џ подолгу простаивал там, чтобы услышать
невнЯтные обрывки фраз или стук башмачков по дорожкам и увидеть мелькающее
платье ‹ени, когда она скакала через веревочку.
Њинута - и все в парке смолкало; тогда Я ощущал палЯщие лучи солнца и
слышал нескончаемое жужжание мух, кружившихсЯ над свалкой. Џотом снова
раздавалсЯ смех и топот ножек, сквозь щель в заборе мелькали платьЯ, а потом
снова наступал зной, шелестели деревьЯ, щебетали птицы и назойливые мухи
лезли мне чуть не в рот.
‚друг из дома доносилсЯ голос:
- ‹енЯ!.. ‡осЯ!.. €дите в комнату...
ќто гувернантка. џ бы возненавидел ее, если б не знал, что ей тоже
грустно.
Љак-то раз, направлЯЯсь на прогулку к забору, Я заметил, что нахожусь
тут не один. ‘ пригорка Я разглЯдел в зеленой чаще лопухов посеревшую от
старости соломенную шлЯпу, из которой торчали белесые вихры, потому что у
шлЯпы не было донышка.
Ќе успел Я ступить несколько шагов, как вихры и шлЯпа поднЯлись над
лопухом и показалсЯ семи- или восьмилетний мальчик в длинной грЯзной рубахе,
завЯзанной у ворота шнурком. џ заговорил с ним, но мальчик шарахнулсЯ и
быстро, как заЯц, убежал в поле. Љрасный воротник моего мундира и
посеребренные пуговицы неизменно производили на деревенских ребЯтишек
сильнейшее впечатление.
џ медленно побрел к усадьбе, и тогда мальчик снова стал пробиратьсЯ к
забору. …два Я скрылсЯ за каким-то строением, он взобралсЯ на кучу мусора и
приставил глаз к той же щели, через которую Я сам заглЯдывал в сад. ‚есьма
сомнительно, видел ли он что-нибудь, но тем не менее упорно смотрел.
Ќа другой день, Явившись на свой пост длЯ наблюдений за играми
барышень, Я снова разглЯдел в зарослЯх лопуха серую шлЯпу, над ней белесые
вихры, а под обломанными полЯми - два уставившихсЯ на менЯ глаза. ‘олнце
сильно припекало, поэтому мальчик потихоньку сорвал большой лист и укрылсЯ
им, как зонтом. ’еперь Я уже не видел ни его шлЯпы, ни вихров - только серую
рубашку, приоткрывавшуюсЯ на груди.
Љогда Я ушел, мальчик снова взбежал на кучу мусора и снова, как и
вчера, приставил глаз к щели, вероЯтно думаЯ, что хоть на этот раз не Я один
увижу все достопримечательности парка.
‚ эту минуту Я понЯл, как смешно мое поведение. •орош бы Я был, если бы
отец или винокур, а то и сама ‹енЯ увидели, как Я, ученик второго класса,
стою в мундире под забором, на какой-то свалке, чередуЯсь с неким кандидатом
в пастухи, врЯд ли даже когда надевавшим чистую рубашку!
Њне стало стыдно. Љак будто Я не имею права открыто ходить в сад, не
прЯчась по углам, как этот мальчишка в дырЯвой шлЯпе?..
ЊусорнаЯ свалка и щель в заборе сразу опротивели мне до омерзениЯ, но в
то же времЯ мне стало любопытно: кто этот мальчик? Ћбычно дети в его
возрасте уже пасут гусей, а он губит лучшие годы своей юности, шатаЯсь по
задворкам, и сует нос в чужие дела; когда же его спрашивают, не отвечает,
как должно порЯдочному человеку, а улепетывает, точно кролик.
"Џогоди же, - думал Я, - ты-то менЯ уже здесь не увидишь, зато Я
выслежу, кто ты такой!"
џ помнил, что в романах, нарЯду с героЯми и героинЯми, встречаютсЯ
этакие загадочные незнакомцы, с которыми нужно держатьсЯ настороже, чтобы
вовремЯ пресечь их интриги.
‡а несколько дней, ни у кого ни о чем не допытываЯсь, Я разузнал о
таинственном незнакомце. Ћн не был интриганом. Ћн был сыном судомойки,
служившей в имении, звали его ‚алек, и все его знали, но никто им не
интересовалсЯ. Џоэтому у мальчика было много досуга, и, как Я убедилсЯ на
личном опыте, он проводил его в занЯтиЯх, не всегда доставлЯвших
удовольствие другим.
“ ‚алека никогда не было отца, чем все донимали его мать, женщину
несколько излишне запальчивую. Ќа колкости прислуги судомойка отвечала
криком и бранью, но этого ей, видимо, было недостаточно, и остальное она
вымещала на ‚алеке.
Њальчик еще ползал на четвереньках и носил рубашку, завЯзанную узлом на
спине (что давало такой же эффект, как если бы ее вовсе не было), а его уже
прозвали приблудой.
- ’ы, что ли, его подобрал?.. - спрашивала тогда мать и поднимала крик:
- —тоб вас бог наказал за мою обиду! —тоб у вас руки-ноги... —тобы ты
пропал, паршивец!..
Џоследнее пожелание относилось к ‚алеку, а непосредственно за ним
следовал пинок ногой пониже упомЯнутого узла на рубашке. Њальчик, пока был
глуп, отвечал на подобные угощениЯ горьким плачем, но, набравшись ума, что
наступило довольно скоро, при такой оказии молчал, как мышка, и забивалсЯ
под лавку за большую лохань, из которой кормили свиней. ‚идимо, ему не
хотелось, чтобы его обваривали кипЯтком, как то уже однажды случилось.
Ѓывало и так, что ‚алек просиживал под лавкой долгие часы, пока не
собирались люди к обеду или к ужину. €ногда, увидев высунувшуюсЯ из-под
лавки голову ребенка и его полные слез глаза, блестевшие при виде клецек,
батраки спрашивали мать:
- Ђ ему вы не дадите? Ќу, тому, что подобрали под капустой?
- —тоб ему с тобой вместе провалитьсЯ сквозь землю, - с раздражением
отвечала женщина и, хотЯ прежде собиралась накормить ‚алека, теперь не
давала ему есть.
- ЌельзЯ же мальчишке, хоть и приблудному, подыхать с голоду, -
вразумлЯли ее бабы.
- Џускай же подохнет наперекор вам, раз вы такое наговариваете!..
Ђ так как сидела она на ушате, спиной к лавке, то и пинала ‚алека
пЯткой в зубы.
’огда батраки назло матери вытаскивали мальчика из его убежища и
кормили.
- Ќу, ‚алек, - говорил один, - поцелуй пса в хвост, получишь клецки.
Њальчик точно выполнЯл приказание и за это глотал большущие клецки,
даже не жуЯ.
- Ќу, а теперь дай матери тумака, получишь молоко...
- Ћ, чтоб вам руки повывернуло! - кричала судомойка, а мальчик удирал
за свою лохань.
€ногда, запыхавшись, замираЯ от страха, он во весь дух мчалсЯ во двор и
прЯталсЯ в густой листве кустов против господского дома. Ђ когда слезы на
глазах его высыхали, он видел на крыльце прехорошенький столик, подле него
два стульчика, а на них ‹еню и мою сестру; горничнаЯ повЯзывала им салфетки
на шею, ‘алюсЯ наливала кофе, а графинЯ говорила:
- „уйте, детки, не обожгитесь, не пачкайтесь... Ђ может, не сладко?..
Љогда батраки уходили на работу и в кухне никого не было, судомойка
выходила во двор и кричала:
- ‚алек!.. ‚алек!.. Џоди-ка сюда!..
Џо голосу мальчик угадывал, что можно выйти, и бежал в кухню. Њать
давала ему ломоть хлеба, деревЯнную ложку и немного борща в огромной миске,
из которой ели шесть человек. ‚алек садилсЯ на пол, мать ставила ему миску
между ног и, оправлЯЯ на нем сзади рубашонку, говорила:
- Ђ если ты еще когда поцелуешь Ѓурека в хвост, Я тебе все ребра
пересчитаю. Џопомни!
€ она уходила мыть посуду.
’огда, словно из-под земли, откуда-то вылезал дворовый пес и усаживалсЯ
против мальчика. ‘начала он лЯзгал зубами, отгонЯЯ мух, зевал и облизывалсЯ.
Џотом, понюхав борщ раз и другой, осторожно опускал Язык в миску. ‚алек его
- хлоп! - ложкой по башке. Џес пЯтилсЯ, снова зевал и снова разика два
ухитрЯлсЯ лакнуть, уже посмелее. Џотом мальчик мог хлопать его ложкой
сколько угодно, - пес, войдЯ во вкус, ни за какие сокровища не оторвалсЯ бы
от миски. Ќо тут и ‚алек смекал, что выгадает тот, кто первый приналЯжет, и
ел так, что за ушами трещало, с одного краЯ, а пес как ни в чем не бывало
лакал с другого.
…сли мать была в духе, а ‚алек оказывалсЯ под рукой, ему перепадало
кое-что и с барского стола.
- Ќа-ка, полакомьсЯ, - говорила судомойка, даваЯ ему крошки от
пирожного, испачканную соусом тарелку, рыбью голову, необглоданное крылышко
или стакан с капелькой кофе на дне и остатками нерастаЯвшего сахара. Ђ когда
он все высасывал из стакана или дочиста вылизывал тарелку, мать его
спрашивала:
- Ќу что, вкусно?
‚алек подбоченивалсЯ, как то делали батраки после обеда, глубоко
вздыхал и, сдвинув набекрень свою старую шлЯпу, отвечал:
- Ќичего покушал, слава богу!.. Ќу, пора на работу...
€, оставив мать, он уходил куда-то на добрых полднЯ.
€гры ‚алека всегда зависели от того, что делали взрослые. ‚о времЯ
пахоты он доставал из-за водопойной колоды кнут, вытаскивал из плетнЯ первый
попавшийсЯ кол или отламывал корень у поваленного дерева и часами "пахал",
очень похоже раскачиваЯсь на месте и понукаЯ волов.
…сли ловили рыбу, он отыскивал среди мусора рваные сети и с неистощимым
терпением погружал их в воду. Ђ то сЯдет на палку и едет поить у колодца
лошадей. Ћднажды, найдЯ возле овчарни старый лапоть из липового лыка, он
спустил его на воду: это была лодка, и он на ней каталсЯ - разумеетсЯ, в
воображении.
‘ловом, играл он отлично, но никогда не смеЯлсЯ. Ќа его детском лице
застыло выражение невозмутимой серьезности, сменЯвшейсЯ только страхом.
Ѓольшие глаза его всегда смотрели с изумлением, как у людей, которые долгие
годы наблюдали нечто поразительное.
‚алек умел ловко удирать из дому на целые дни, и батраки нимало не
удивлЯлись, найдЯ его утром в стогу или в лесу под деревом. Ћн умел также
часами неподвижно простаивать среди полЯ, словно серый столбик, и, разинув
рот, смотреть неведомо куда. ђаз Я подстерег его, когда он так стоЯл, и,
подойдЯ ближе, услышал, как он вздохнул. Ќе знаю сам почему, но менЯ
ужаснуло, что эта маленькаЯ фигурка так вздыхает. ЊенЯ охватило негодование
- неизвестно против кого, и с этой минуты Я полюбил ‚алека. Ќо, когда Я
двинулсЯ к нему немножко смелей, мальчик очнулсЯ и убежал в кусты с
непостижимым проворством.
’огда-то и зародилась у менЯ в голове страннаЯ мысль, что у бога,
который все времЯ смотрит на такого ребенка, должно быть очень грустно на
душе. џ понЯл также, почему на образах он всегда серьезен и почему в костеле
нужно тихо разговаривать и ходить на цыпочках.
€ вот благодарЯ этому-то неприметному человечку Я перестал прЯтатьсЯ за
забором и решил идти в парк, предварительно сообщив ‡осе, что теперь буду
играть с ней и с ‹еней.
‘естра, как и следовало ожидать, пришла в восторг от моего предложениЯ.
- ’ак будь в парке, - наставлЯла она менЯ, - когда мы обе отправимсЯ на
прогулку. ЏоздоровайсЯ с гувернанткой, - она всегда читает книжки в беседке,
- но долго не разговаривай с ней, потому что она не любит, когда ей мешают.
Ђ потом увидишь, как нам будет весело!
‚ этот же день за обедом она шепнула мне с таинственным видом:
- Џриходи в три часа; Я уже сказала ‹ене, что ты будешь. Љогда мы
выйдем из дому, Я кашлЯну...
‘естра принЯлась за какую-то работу, а Я, конечно, ушел, но, правда, Я
и вообще не любил сидеть в комнате.
џ уже был во дворе, когда ‡осЯ менЯ догнала:
- Љазик! Љазик!
- —то такое?
- Љогда Я кашлЯну, ты ведь поймешь, что это значит?.. - напомнила она
многозначительно.
- ђазумеетсЯ.
Ћна ушла, но из комнаты еще раз крикнула мне в окно:
- ’ак Я кашлЯну... Ќе забудь!
€ куда же Я мог пойти, как не в парк, хотЯ до назначенного срока еще
оставалось добрых полтора часа. џ так задумалсЯ, что не заметил, пела ли в
этот день хоть одна птица в саду, обычно звеневшем от щебета.
Ћбежав его кругом несколько раз, Я сел в лодку, привЯзанную у берега,
и, так как в ней нельзЯ было кататьсЯ, хоть покачалсЯ со скуки.
’ем временем Я составил себе план возобновлениЯ знакомства с ‹еней.
„олжно было это произойти следующим образом. Љогда ‡осЯ кашлЯнет, Я, опустив
голову, выйду из глубины сада на главную аллею. ’огда ‡осЯ скажет:
"‘мотри, ‹енЯ, это мой брат, пан Љазимеж ‹есьневский, ученик второго
класса и друг того несчастного ћзика, о котором Я столько тебе
рассказывала".
‹енЯ сделает реверанс, а Я, снЯв фуражку, скажу: "„авно уже Я
собиралсЯ..." Ќет, нехорошо!.. "„авно уже Я жаждал возобновить с вами..."
Ћх, нет! ‹учше пусть так: "„авно уже Я жаждал, сударынЯ, выразить вам мое
почтение".
’огда ‹енЯ спросит:
"„авно ли вы прибыли к нам?.." Ќет, она скажет не так, а так: "Њне
очень приЯтно познакомитьсЯ с вами, Я так много слышала о вас от ‡оси". Ђ
потом?.. Џотом вот что: "Ќе скучаете ли, сударь, в наших краЯх? ‚ы ведь
привыкли к большому городу". Ђ Я отвечу: "‘кучал, сударынЯ, пока был лишен
вашего общества".
‚ эту минуту, поднЯвшись из глубины, в воде блеснула щука чуть не в
пол-аршина... Џеред лицом столь прекрасной действительности мечты мои сразу
рассеЯлись. ‡десь, в пруду, такаЯ рыба, а у менЯ нет удочки!..
џ выскочил из лодки, чтобы посмотреть, есть ли дома крючки, и... едва
не толкнул ‹еню, котораЯ как раз собиралась скакать через красную веревочку.
ђыба, крючки, план торжественного возобновлениЯ знакомства - все
смешалось у менЯ в голове. ‚от она - щука!.. џ даже забыл поклонитьсЯ ‹ене,
хуже того - забыл, что надо сказать. Ќо ведь какаЯ щука!..
‹енЯ, прелестнаЯ шатенка с отчетливо очерченными губками, которые
поминутно изгибались по-иному, свысока посмотрела на менЯ и, откинув назад
пышные локоны, спросила без всЯких предисловий:
- ќто правда, что вы пробили дыру в нашей лодке?
- џ?..
- ’ак мне сказал садовник, теперь мама не позволЯет нам кататьсЯ,
велела лодку привЯзать, а весла убрать.
- „а ей-богу, Я не пробивал в лодке никакой дыры, - оправдывалсЯ Я,
словно перед инспектором.
- Ќо только наверное? - спросила ‹енЯ, пристально глЯдЯ мне в глаза. -
Џотому что это, мальчик, очень на вас похоже.
’он барышни мне не понравилсЯ. Љакого черта! Ќи один товарищ, будь он
хоть какой силач, не посмел бы со мной так разговаривать.
- Љогда Я говорю нет, то это наверное!.. - ответил Я, напираЯ на
соответствующие слова.
- ‡начит, садовник сказал неправду, - заметила ‹енЯ, хмурЯ брови.
- Џравильно сделал, - одобрил Я, - потому что молодые барышни не умеют
править лодкой.
- Ђ вы умеете?
- џ умею и грести и плавать; плаваю на спине и стоймЯ.
- Ђ вы будете нас катать?
- …сли ваша мама позволит, буду.
- ’ак вы посмотрите, нет ли дыры в лодке.
- Ќет.
- Ћткуда же там вода?
- Ћт дождЯ.
- Ћт дождЯ?
ђазговор оборвалсЯ. Ђ Я только того и достиг, что хоть не боЯлсЯ
смотреть на ‹еню; она же, насколько Я теперь понимаю, просто не обращала на
менЯ вниманиЯ. Ќе сходЯ с места, она скакала через веревку, в промежутках
между прыжками переговариваЯсь со мной:
- Џочему вы не играли с нами?
- Њне было некогда.
- Ђ что вы делаете?
- ‡анимаюсь.
- Ќо ведь на каникулах никто не занимаетсЯ.
- ‚ нашем классе нужно заниматьсЯ даже во времЯ каникул.
‹енЯ дважды прыгнула через веревку и сказала:
- Ђдась уже в четвертом классе, а в праздники не занималсЯ. Ђх,
верно!.. ‚ы ведь не знаете ЂдасЯ...
- Љто это вам сказал, что не знаю? - спросил Я гордо.
- ’ак вы же учились в первом классе, а он в третьем.
‘нова два прыжка через веревку. џ думал, не выдержу, и сейчас
произойдет нечто невероЯтное.
- ‘о мной водились даже из четвертого класса, - возразил Я с
раздражением.
- „а это все равно: ведь Ђдась учитсЯ в ‚аршаве, а вы... ѓде это вы
учитесь?.. ѓде?..
- ‚ ‘едлеце, - с трудом выговорил Я сдавленным голосом.
- Ђ Я тоже поеду в ‚аршаву, - объЯвила ‹енЯ и прибавила: - Њожет быть,
вы скажете ‡осе, что Я уже здесь...
€, не дожидаЯсь моего согласиЯ или отказа, она вприпрыжку побежала к
беседке.
џ был ошеломлен: у менЯ в голове не укладывалось, как это девочка так
со мной обращаетсЯ.
"Ђх, отстаньте вы от менЯ со своими играми! - подумал Я, уже
по-настоЯщему рассердЯсь. - ‹енЯ невежлива, невоспитанна, она просто
соплЯк!.."
Ћднако суждениЯ эти отнюдь не помешали мне немедленно выполнить ее
приказ. Ѓыстрым шагом Я пошел домой, пожалуй даже чересчур быстрым, - но
это, наверно, вследствие душевного волнениЯ.
‡осЯ доставала зонтик, собираЯсь идти в сад.
- „а, знаешь, - сказал Я, бросаЯ фуражку в угол, - Я познакомилсЯ с
‹еней.
- € что же? - с любопытством спросила сестра.
- Ќичего... так себе!.. - пробормотал Я, избегаЯ ее взглЯда.
- Џравда, какаЯ она добраЯ, какаЯ красиваЯ?..
- Ђх, менЯ это нисколько не интересует. Љстати, она просила тебЯ
прийти.
- Ђ ты не пойдешь?
- Ќет.
- Џочему? - спросила ‡осЯ и посмотрела мне в глаза.
- Ћставь менЯ в покое!.. - огрызнулсЯ Я. - Ќе пойду, потому что мне не
хочетсЯ...
‚идимо тон мой был очень решителен, если сестра, не задаваЯ мне больше
вопросов, ушла. ‡аметив, что она пустилась чуть не бегом, Я крикнул ей в
окно:
- ‡осЯ, только, пожалуйста, там ничего не говори... ‘кажи, что... у
менЯ заболела голова.
- Ќу-ну, не беспокойсЯ, - ответила сестра, подбегаЯ ко мне. - џ о тебе
дурного не скажу.
- ’ак помни, ‡осЯ, если ты хоть немножко менЯ любишь.
’ут мы, разумеетсЯ, очень нежно расцеловались.
’рудно сейчас откопать в памЯти чувства, которые менЯ терзали после
ухода ‡оси. Љак это ‹енЯ посмела так со мной разговаривать?.. Џравда,
учителЯ и особенно инспектор обращались со мной довольно фамильЯрно, - да,
но это старые люди. Ћднако среди товарищей в первом классе (теперь уже во
втором) Я пользовалсЯ уважением. „а и тут, в деревне, вы бы послушали, как
со мной разговаривал отец, поглЯдели бы, как мне кланЯлись батраки; а
сколько раз менЯ приглашал приказчик: "Џан Љазимеж, может, заглЯнете ко мне:
посидим, покурим..." Ђ Я ему на это: "Ѓлагодарю вас, Я не хочу привыкать". Ђ
он: "Љакой вы счастливец, что у вас такаЯ сила воли... ‚ы бы не поддались и
гувернантке..."
‘оответственно обращению старших Я тоже держалсЯ очень степенно.
Ќедаром сам приходский ксендз говорил отцу: "‚ы посмотрите, дражайший мой
пан ‹есьневский, что школа делает с мальчиком. ’олько год тому назад Љазик
был сорванцом и ветрогоном, а сейчас, дражайший мой, это дипломат, это
Њеттерних..."
’акого мнениЯ были обо мне люди... € надо же было случитьсЯ, чтобы
какаЯ-то коза, котораЯ и одного-то класса не видела, чтобы она посмела мне
сказать: "ќто, мальчик, очень на вас похоже!.." Њальчик!.. Џодумаешь,
взрослаЯ барышнЯ! Ћттого, что она знакома с каким-то Ђдасем, так уже
задирает нос. Ђ что такое этот Ђдась? Ћкончил третий класс. Ќу, а Я перешел
во второй. ‚елика разница! …сли будет ослом, так Я его догоню или даже
перегоню. „а еще вдобавок ко всему она велит мне идти за ‡осей, как будто Я
ее лакей! Џосмотрим, стану ли Я тебЯ слушатьсЯ в другой раз!.. —естное
слово, если она еще когда-нибудь ко мне обратитсЯ с чем-либо подобным, Я
просто суну руки в карманы и скажу: "’олько, пожалуйста, не забывайтесь!"
€ли лучше: "ЊилаЯ ‹енЯ, Я вижу, ты не научилась вежливо разговаривать..."
€ли даже так: "ЊилаЯ ‹енЯ, если ты хочешь, чтобы Я с тобой водилсЯ..."
џ чувствовал, что мне не приходит в голову подходЯщий ответ, и все
больше раздражалсЯ. „олжно быть, Я даже изменилсЯ в лице, потому что
ключница наша, стараЯ ‚ойцехова, дважды заходила в комнату, искоса
поглЯдывала на менЯ и наконец не утерпела:
- Ћ, господи, что это ты какой скучный?.. €ли набедокурил что, или,
может, что случилось с тобой?..
- Ќичего со мной не случилось.
- “ж Я вижу, что-то есть: от менЯ ничего не утаишь. …сли что натворил,
ступай-ка ты сразу к отцу и повинись.
- „а ничего Я не сделал! Џросто немножко устал - и все.
- Ђ устал, так отдохни да поешь. ‘ейчас Я дам тебе хлеба с медом.
Ћна вышла и через минуту вернулась с огромным куском хлеба, с которого
мед так и капал.
- „а не буду Я есть, отстаньте от менЯ!..
- Џочему бы тебе не поесть? Ѓери-ка скорей, а то у менЯ мед течет по
пальцам. ‚от поешь, сразу повеселеешь. Ћно всегда томит, когда
проголодаешьсЯ, а поешь, сейчас в голове проЯснеет. Ќу, возьми-ка в руку!
Џришлось взЯть, потому что Я испугалсЯ, что она мне закапает медом
волосы или мундир. Њашинально Я съел, и действительно мне стало полегче на
душе. џ подумал, что как-нибудь с ‹еней уладитсЯ и что не мешало бы угостить
и бедного ‚алека: ведь он-то, наверно, не часто ел мед; к тому же Я его уже
полюбил.
Џо моей просьбе ‚ойцехова, видЯ, сколь благотворное действие оказало ее
лечение, отрезала мне еще больший ломоть хлеба, не пожалев и меду. џ
осторожно взЯл его и отправилсЯ искать мальчика.
Ќашел Я его неподалеку от кухни. ‘ ним разговаривали, пересмеиваЯсь,
два батрака, привезшие из лесу дрова.
- Љак еще раз побьет тебЯ мать, - говорил один, - собирайсЯ и ступай
куда глаза глЯдЯт. —то? Џойдешь?
- „а Я не знаю как, - ответил ‚алек.
- Ѓери сапоги на палку - и скорей в лес. ’ам есть на что поглЯдеть.
- „а у менЯ и сапог нету.
- Ќу, бери одну палку. ‘ палкой и без сапог дойдешь.
“видев менЯ, мальчик бросилсЯ к лопухам.
- —то вы ему говорите? - спросил Я батраков.
- Ђ ничего, смеемсЯ над ним. —его ж не посмеЯтьсЯ над дурачком.
Џочувствовав, что мед мне пачкает пальцы, Я не стал вступать с ними в
долгие разговоры, а пошел за ‚алеком. Ћн стоЯл в кустах и смотрел на менЯ.
- ‚алек, на вот тебе хлеб с медом.
Ћн не тронулсЯ с места.
- „а иди же. - € Я двинулсЯ к нему.
Њальчик пустилсЯ бежать.
- Ћх, какой ты глупый... Ќу, вот тебе хлеб, Я кладу его сюда...
Џоложив хлеб на камень, Я пошел прочь. Ќо лишь когда Я скрылсЯ за углом
кухни, мальчик осмелилсЯ приблизитьсЯ к камню, затем осторожно осмотрел хлеб
и наконец съел его, насколько Я мог судить, с аппетитом.
—асом позже, подходЯ к лесу, Я заметил, что на некотором расстоЯнии за
мной плететсЯ ‚алек. џ встал, и он тоже остановилсЯ. Љогда Я повернул к
дому, он кинулсЯ в сторону и скрылсЯ в кустах. Ђ через минутку снова бежал
за мной.
‚ этот день Я еще раз дал ему хлеба. Ћн взЯл его из рук, но еще с
опаской, и тотчас же убежал. ‘ этого времени он стал всюду ходить за мной,
но всегда на некотором расстоЯнии.
‘ утра он кружил под нашими окнами, как птица, которой дружескаЯ рука
посыпает зерно. ‚ечером он усаживалсЯ перед кухней и смотрел на наш флигель.
€ только когда гас свет, он уходил спать на свою дерюжку за печкой, где над
головой его свиристели сверчки.
—ерез несколько дней после первой встречи с ‹еней Я поддалсЯ уговорам
‡оси и отправилсЯ с нею в парк.
- ‡наешь, - уверЯла менЯ сестра, - ‹енЯ очень интересуетсЯ тобой.
ЏостоЯнно говорит о тебе, сердитсЯ, что ты тогда не вернулсЯ, и спрашивает,
когда ты придешь.
€ Я не устоЯл; но можно ли этому удивлЯтьсЯ, тем более что менЯ самого
тЯнуло к ‹ене. Њне казалось, что тогда лишь пройдет моЯ тоска, навеЯннаЯ
смертью ћзика, когда Я смогу ходить с ‹еней под руку и вести с нею серьезные
разговоры. Ћ чем именно? Ќе знаю и поныне. Ќо Я чувствовал, что хочу
говорить, говорить много, красиво, имеЯ перед собой единственную
слушательницу - ‹еню.
Џри мысли о прогулках вдвоем что-то звенело у менЯ в груди, как арфа, и
сверкало, как солнце в каплЯх росы. Ћднако действительность не всегда
соответствует мечтам. Љогда Я в сопровождении сестры снова встретилсЯ с
‹еней и, намереваЯсь начать те самые возвышенные разговоры, спросил: "‹юбите
ли вы ловить рыбу?" - девочки вдруг взЯлись за руки, стали шушукатьсЯ,
бегать по аллее и страшно хохотать. Ћстолбенев, Я вертел в руках удочку,
из-за которой менЯ едва не лЯгнула копытом сераЯ лошадь, когда Я у нее рвал
волос из хвоста.
Ћскорбленный до глубины души, Я уже собиралсЯ уходить, но в эту минуту
вернулись девочки, и ‡осЯ сказала:
- ‹енЯ просит тебЯ называть ее по имени.
Ћт смущениЯ Я только молча поклонилсЯ, а они снова захохотали и
побежали к пруду.
- ‚ы знаете, мальчик!.. - начала ‹енЯ, но тотчас поправилась: - ‡наешь,
‡осЯ, мама решительно не позволЯет нам кататьсЯ на лодке. џ сказала, что нас
будет катать твой брат, но мама...
€ она прошептала ‡осе на ухо какую-то длинную фразу; однако Я сразу
догадалсЯ, о чем шла речь. Ќаверное, графинЯ боитсЯ, что Я утоплю девочек,
Я, такой гребец и ученик второго класса!..
џ был уЯзвлен. ‹енЯ заметила это и вдруг сказала:
- Џожалуйста, мальчик...
Ћна снова поправилась:
- ‡осЯ, попроси брата нарвать нам кувшинок. Ћни такие красивые, а Я
никогда не держала их в руках.
џ воодушевилсЯ. Ќу, теперь-то Я покажу, на что Я способен.
Ќа пруду росло много кувшинок, но не у берега, а чуть подальше. џ
отломил ветку и вскочил в покачивающуюсЯ на воде лодку.
“ кувшинок очень упругие стебли. Џодцепишь их веткой, они приближаютсЯ,
но сразу же уплывают. џ отломил прут подлиннее, с загнутым в виде крючка
концом. Ќа этот раз пошло лучше. Љрепко ухватив кувшинку, Я увидел, что она
подплывает совсем близко. ЏротЯгиваю левую руку - нет, еще не достать.
Џрисев на корточки, Я с носа перегибаюсь через борт и уже хочу сорвать
цветок, как вдруг - во весь рост шлепаюсь в воду, прут выскальзывает у менЯ
из рук, а кувшинка снова отплывает.
Ѓарышни, как водитсЯ, поднимают визг... џ кричу:
- ќто ничего! Ќичего! ’ут мелко!..
‚ыплескиваю воду из фуражки, надеваю ее на голову и, шагаЯ по поЯс в
воде и по колено в грЯзи, срываю одну кувшинку, другую, третью, четвертую...
- Љазик! ђади бога, вернись!.. - кричит, плача, сестра.
- •ватит уже, хватит!.. - вторит ей ‹енЯ.
Ќо Я не слушаю. ђву пЯтую, шестую, десЯтую кувшинку, а потом листьЯ.
€з пруда Я вылез мокрый с головы до ног, облепленный грЯзью выше колен
и по локоть. Ќа берегу ‡осЯ плачет, ‹енЯ не хочет брать цветы, а за ними
прЯчетсЯ позеленевший от страха ‚алек...
џ вижу, что у ‹ени тоже слезы стоЯт в глазах, по вдруг она как
захохочет:
- ‘мотри, ‡осЯ, какой у него вид!
- Ѓоже! —то скажет отец?.. - вскрикивает ‡осЯ. - Љазик, милый, умой
хоть лицо, ты весь испачкалсЯ.
џ машинально трогаю нос грЯзной рукой. ‹енЯ от хохота валитсЯ на траву.
‡осЯ тоже смеетсЯ, утираЯ слезы, и даже ‚алек открывает рот и издает
странный звук, похожий на блеЯние.
’еперь его замечают девочки.
- Љто это? - спрашивает ‡осЯ. - Ћткуда он тут взЯлсЯ?
- Ћн пришел сюда вслед за твоим братом, - ответила ‹енЯ. - џ видела,
как он кралсЯ в кустах.
- Ѓоже! ЉакаЯ у него шлЯпа!.. —его он хочет от тебЯ, Љазик? -
недоумевает сестра.
- Ћн ходит за мной уже несколько дней.
- Ђга! ’ак это, должно быть, с ним Љазик играл, когда бегал от нас... -
насмешливо замечает ‹енЯ. - ‘мотри, ‡осЯ, какой вид у них обоих: один весь
мокрый, а другой - неумытый... Ћх, помру со смеху!..
‘опоставление с ‚алеком мне совсем не понравилось.
- Ќу, Љазик, умойсЯ же скорей и иди домой переодетьсЯ, а мы пока пойдем
в беседку, - сказала ‡осЯ, поднимаЯ ‹еню, котораЯ от чрезмерного весельЯ
была близка к истерике.
Ћни ушли. Ћстались только Я с ‚алеком да забытаЯ в траве охапка
кувшинок, которых никто не подобрал.
"’ак Я награжден за мою самоотверженность", - подумал Я с горечью,
ощущаЯ во рту привкус ила. џ снЯл фуражку. “жас, что с ней сделалось!.. Ћна
стала, как трЯпка, а козырек с одного краЯ оторвалсЯ. ‘ мундира, с жилетки,
с рубашки струйками стекает вода. Џолно воды и в сапогах, а когда Я
двигаюсь, она хлюпает. џ чувствую, как полотно превращаетсЯ на мне в сукно,
сукно - в кожу, а кожа - в дерево. € еще вдобавок из беседки доноситсЯ смех
‹ени, котораЯ рассказывает о моем приключении гувернантке.
—ерез минуту они придут сюда. џ хочу умытьсЯ, но, не кончив, убегаю,
потому что они уже идут!.. ‚от Я вижу в аллее их платьЯ, слышу удивленные
возгласы гувернантки. Ћни отрезают мне дорогу к дому, и Я бросаюсь в другую
сторону, к забору.
- ѓде же он? - взвизгивает гувернантка.
- ‚он там!.. ‚от они оба убегают, - отвечает ‹енЯ.
’огда Я замечаю, что ‚алек, не отставаЯ, бежит вслед за мной. џ
подбегаю к забору, он за мной. џ карабкаюсь по жердочкам - он тоже. € когда
мы оба, обернувшись лицом друг к другу, сидим верхом на заборе, из кустов
показываютсЯ ‹енЯ, ‡осЯ и гувернантка.
- Ђх! € приЯтель здесь!.. - хохочет ‹енЯ.
‘оскочив с забора, Я мчусь полем к нашему флигелю, и ‚алек по-прежнему
сопровождает менЯ. Ћчевидно, его забавлЯет эта погонЯ; он открывает рот и
издает блеющий звук, который должен означать удовольствие.
џ вдруг остановилсЯ в бешенстве.
- Џослушай-ка, любезный, ты чего от менЯ хочешь? —его ты таскаешьсЯ за
мной?.. - напустилсЯ Я на мальчика.
‚алек оторопел.
- ЋтвЯжись от менЯ, убирайсЯ прочь!.. - кричал Я, сжимаЯ кулаки. -
Ћсрамил менЯ так, что все смеютсЯ надо мной... …сли ты мне еще раз
попадешьсЯ на глаза, изобью...
‚ыпалив это, Я ушел, а ‚алек осталсЯ. ЋтойдЯ на несколько шагов, Я
оглЯнулсЯ и увидел мальчика на том же месте. Ћн смотрел на менЯ и горько
плакал.
Ћборотнем влетел Я к нам в кухню, и везде, куда ступала моЯ нога,
оставались лужицы воды. Џри виде менЯ куры всполошились, раскудахтались и,
хлопаЯ крыльЯми, бросились к окнам, девушки-работницы покатились со смеху, а
‚ойцехова всплеснула руками.
- ѓосподи, твоЯ волЯ!.. „а что с тобой? - закричала старуха.
- Ќе видите, что ли?.. “пал в пруд - вот и все! „айте мне полотнЯный
костюм, башмаки и рубашку. ’олько скорей!
- ѓоре мне с этим мальчиком! - разохалась ‚ойцехова. - „а к кителю,
верно, и пуговицы не пришиты... Љаська, а ну пошевеливайсЯ, ищи башмаки!
Ћна принЯлась расстегивать и снимать с менЯ мундир с помощью второй
девушки. ќто кое-как удалось, но с сапогами пришлось-таки повозитьсЯ. Ќи
туда, ни сюда. Ќаконец позвали на помощь конюха. Њне пришлось лечь на койку;
‚ойцехова с девушками держали менЯ под мышки, а конюх стаскивал сапоги. џ
думал, он мне ноги выломает. ‡ато через полчаса Я уже был как куколка -
умыт, переодет и причесан. Џрибежала ‡осЯ и пришила мне пуговицы к
полотнЯному кителю. ‚ойцехова выжала мокрую одежду, вынесла на чердак - и
все шито-крыто.
Ћднако отец, вернувшись домой, уже знал обо всем. Ћн насмешливо
поглЯдел на менЯ, покачал головой и сказал:
- ќх ты, осел, осел!.. ’еперь иди к ‹ене, пусть-ка она тебе справлЯет
новые штаны.
‚скоре ЯвилсЯ винокур. Ћн тоже посмотрел на менЯ и посмеЯлсЯ, но Я
подслушал, как он говорил отцу в конторе:
- ђезвый малый! ќтот за девками полезет хоть в огонь. Љак и мы в
молодые годы, пан ‹есьневский.
џ догадалсЯ, что всЯ усадьба знает о моем любезничании с ‹еней, и был
страшно сконфужен.
Џод вечер пришла графинЯ с ‹еней и гувернанткой, и у каждой - о чудо! -
на платье была приколота... кувшинка! џ готов был провалитьсЯ сквозь землю,
хотел бежать, но менЯ позвали, и Я предстал перед дамами.
’отчас Я заметил, что гувернантка смотрит на менЯ очень сочувственно.
ѓрафинЯ же погладила менЯ по раскрасневшимсЯ щекам и дала конфет.
- Њилый мальчик, - сказала она, - очень похвально, что ты так любезен,
но, пожалуйста, никогда не катай девочек на лодке. •орошо?..
џ поцеловал ей руку и что-то буркнул.
- „а и сам тоже не катайсЯ. Ћбещаешь мне?
- џ не буду кататьсЯ.
’огда она обернулась к гувернантке и заговорила с ней о чем-то
по-французски. џ услышал, как они несколько раз повторЯли слово "эро". Љ
несчастью, услышал его и отец и вскричал:
- Ћх, ваша правда, графинЯ: ирод, как есть ирод!..
„амы улыбнулись, а после их ухода ‡осЯ пыталась растолковать отцу, что
"эро" пишетсЯ "heros" и по-французски значит не ирод, а герой.
- ѓерой? - повторил отец. - “ж точно герой! Џромочил мундир и порвал
штаны, а Я теперь выкладывай улиму двадцать злотых. —ерт бы побрал такое
геройство, за которое платить приходитсЯ другим!
Џрозаические взглЯды отца были мне крайне неприЯтны. Ћднако Я
благодарил бога, что дело не кончилось хуже.
‘ того днЯ Я виделсЯ с ‹еней не только в парке, но и у них в доме.
Ќесколько раз Я там обедал, что приводило менЯ в величайшее смущение, и
почти ежедневно оставалсЯ к полднику, за которым подавали кофе, или
землЯнику, или малину с сахаром и со сливками.
џ часто беседовал с обеими дамами. ѓрафинЯ удивлЯлась моей
начитанности, которой Я был обЯзан библиотеке горбунка, а гувернантка, панна
Љлементина, была просто в восторге от менЯ. …е симпатии Я завоевал не
столько своей эрудицией, сколько рассказами о приказчике, так как Я всегда
знал, где именно он присматривает за работами и что думает о панне
Љлементине. ‚ конце концов эта просвещеннаЯ личность призналась мне, что
вовсе не собираетсЯ выходить замуж за приказчика, а жаждет лишь поднЯть его
морально. Ћна заЯвила мне, что, по ее понЯтиЯм, роль женщины в жизни состоит
в том, чтобы возвышать мужчин, и что Я сам, когда вырасту, непременно должен
найти такую женщину, котораЯ менЯ возвысит.
Ѓеседы эти мне чрезвычайно нравились. Ћттого Я все усерднее передавал
панне Љлементине сведениЯ о приказчике, а ему о панне Љлементине, чем и
снискал благосклонность обоих.
Ќасколько Я сейчас помню, жизнь в господском доме протекала
своеобразно. Љ графине каждые два-три днЯ приезжал ее жених, а панна
Љлементина по нескольку раз в день посещала те уголки парка, где могла
увидеть приказчика или хотЯ бы, как она выражалась, услышать звук его
голоса, - очевидно, в то времЯ, когда он ругал батраков. ‚ свою очередь,
горничнаЯ лила слезы по том же приказчике, высматриваЯ его то из одного, то
из другого окна, а остальные девушки, следуЯ обычаЯм дома, делили свои
чувства между лакеем, буфетным мальчиком, поваром, поваренком и кучером.
„аже сердце старой ‘алюси не было свободно. €м владели индюки, селезни,
гусаки, каплуны и петухи вместе со своими подругами, столь различными по
оперению и виду, и в этом пестром обществе ключница проводила целые дни.
…стественно, что в кругу таких занЯтых людей нам, детЯм, жилось очень
привольно. ‘ утра до вечера мы играли и старших видели тогда лишь, когда нас
звали обедать, полдничать или спать.
‚следствие этой свободы у менЯ сложились довольно оригинальные
отношениЯ с ‹еней. Ћна уже через несколько дней звала менЯ Љазик, обращалась
ко мне на "ты", распорЯжалась мной и даже кричала на менЯ, а Я по-прежнему
называл ее на "вы", все реже говорил, но все чаще слушал. Џорой во мне
пробуждалась гордость человека, которому через год предстоЯло перейти в
третий класс. ’огда Я проклинал ту минуту, когда впервые повиновалсЯ ‹ене,
отправившись по ее приказанию за сестрой. џ говорил себе:
"“ж не думает ли она, что Я у нее нахожусь в услужении, как мой отец у
ее матери?.."
’ак Я разжигал себЯ и решал, что это должно изменитьсЯ. Ќо при виде
‹ени мужество покидало менЯ, а если мне и удавалось сохранить хоть
какие-нибудь остатки его, ‹енЯ снова давала мне приказаниЯ с такой
нетерпеливой настойчивостью и так при этом топала ножкой, что Я не мог
ослушатьсЯ. Ђ когда Я однажды поймал воробьЯ и не сразу отдал его ‹ене, она
закричала:
- Ќе хочешь, не надо!.. Ћбойдусь и без твоего воробьЯ!..
Ќо она сгорала от любопытства и была так обижена, что Я бросилсЯ к ней,
заклинаЯ взЯть воробьЯ. Ћна - нет и нет!.. Ќасилу Я ее умолил, конечно с
помощью ‡оси, но, несмотрЯ на это, в течение нескольких дней мне пришлось
выслушивать упреки:
- џ никогда в жизни не сделала бы тебе такой неприЯтности. ’еперь Я
знаю, чего стоит твое постоЯнство! ‚ первый день ты бросилсЯ в воду, чтобы
нарвать мне кувшинок, а вчера ты мне даже не дал немножко поиграть с
птичкой. Ћ, Я уже все знаю... Ќи один мальчик не поступил бы так со мной.
Ђ когда после всевозможных объЯснений Я наконец стал ее просить, чтоб
она хоть не сердилась на менЯ, ‹енЯ ответила:
- „а разве Я сержусь?.. ’ы отлично знаешь, что Я на тебЯ не сержусь.
Њне просто было неприЯтно. Ќо как мне было неприЯтно, этого даже вообразить
нельзЯ... ‚от пусть ‡осЯ тебе скажет, как мне было неприЯтно.
’огда ‡осЯ с торжественным видом заЯвила мне, что ‹ене было ужасно,
просто ужасно неприЯтно.
- ‚прочем, пусть ‹енЯ сама тебе скажет, как ей было неприЯтно, -
закончила моЯ дорогаЯ сестричка.
’ак Я металсЯ между Ђнной и Љайафой, которые отсылали менЯ друг к
другу, дабы точно определить степень этой неприЯтности, пока Я окончательно
не потерЯл голову.
џ стал машиной, с которой девочки делали все, что им вздумаетсЯ, потому
что малейшаЯ моЯ попытка проЯвить самостоЯтельность причинЯла неприЯтность
или ‹ене, или ‡осе, а переживали ее обе барышни вместе.
…сли бы бедный ћзик встал из гроба, он не узнал бы своего друга в этом
тихом, покорном, забитом мальчике, который вечно куда-то ходил, что-то
приносил, что-то искал, чего-то не знал, в чем-то не разбиралсЯ и то и дело
получал выговоры. Ђ если бы это видели мои товарищи!..
Ћднажды панна Љлементина была занЯта больше обычного. ЋбъЯснЯлось это
тем, что приказчик в этот день следил за какими-то работами в конюшне,
расположенной неподалеку от ее излюбленной беседки. ЏользуЯсь этим, мы
втроем потихоньку убежали из парка в лесок, где росла ежевика.
“жас, сколько ее там было! —то ни шаг - куст, а на каждом - множество
черных Ягод, крупных, как слива. ‘начала мы собирали их вместе, поминутно
вскрикиваЯ от удивлениЯ и восторга. ‚скоре, однако, мы замолкли и разбрелись
в разные стороны. Ќе знаю, как девочки, а Я, утопаЯ в густых зарослЯх, забыл
обо всем на свете. Ќо что это была за ежевика! ‘ейчас даже ананасы и то
хуже.
“став стоЯть, Я сел, устав сидеть, Я лег на кустарник, как на пружинный
диван. Њне было так тепло, так мЯгко и такое тут было изобилие, что не знаю,
откуда у менЯ Явилась мысль: "‚от так, наверно, чувствовал себЯ Ђдам в раю.
ѓосподи! ѓосподи! Џочему не Я был Ђдамом? Џоныне на проклЯтом дереве росли
бы Яблоки, ибо Я поленилсЯ бы даже руку протЯнуть, чтобы сорвать их..."
џ растЯнулсЯ на упругом кустарнике, как уж на солнцепеке, и ощущал
неописуемое блаженство - главным образом оттого, что мог ни о чем не думать.
‚ремЯ от времени Я поворачивалсЯ навзничь, и тогда голова моЯ приходилась
ниже всего тела. Љолеблемые ветром листьЯ ласково касались моего лица, а Я
смотрел в огромное небо и с неизъЯснимым наслаждением воображал, что менЯ
нет. ‹енЯ, ‡осЯ, парк, обед, наконец школа и инспектор казались мне сном,
как будто все это когда-то было, но давно-давно, может быть, сто лет тому
назад, а может быть, тысЯчу. Џокойный ћзик в небесах, вероЯтно, все времЯ
испытывает это чувство. Љакой счастливец!..
Ќаконец мне уже расхотелось ежевики. џ ощущал легкое покачивание
кустарника, на котором лежал, видел каждое облачко, скользившее по лазури,
слышал шелест каждого листика, но не думал ни о чем.
‚друг словно что-то ударило менЯ. џ вскочил, не понимаЯ, что
происходит. ‚округ было тихо по-прежнему, но в ту же минуту Я услышал плач и
крик ‹ени:
- ‡осЯ!.. Џанна Љлементина!.. Џомогите!
…сть что-то страшное в крике ребенка: "Џомогите!" ‚ голове у менЯ
пронеслось: "‡меЯ!" Љолючие кусты цеплЯлись за одежду, опутывали ноги,
рвали, толкали - нет!.. они боролись со мной, как живое чудовище, а тем
временем ‹енЯ кричала: "Џомогите!.. Ѓоже мой, боже!.." - и Я понимал одно,
но это было длЯ менЯ Ясно, как солнце: Я должен ей помочь или сам погибнуть.
€змученный, исцарапанный, а главное - потрЯсенный, Я наконец продралсЯ
к тому месту, откуда слышалсЯ плач ‹ени.
Ћна сидела под кустом, дрожа и ломаЯ руки.
- ‹енЯ!.. —то с тобой? - вскрикнул Я, впервые назвав ее по имени.
- Ћса!.. Ћса!..
- Ћса?.. - повторил Я, бросаЯсь к ней. - “жалила тебЯ?..
- …ще нет, но...
- ’ак что же?
- Ћна ходит по мне...
- ѓде?..
€з глаз ее лились слезы. Ћна очень сконфузилась, но страх превозмог
смущение.
- ‡алезла мне в чулочек... Ѓоже мой, боже... ‡осЯ!..
џ опустилсЯ перед ней наземь, но еще не осмеливалсЯ искать осу.
- ’ак вынь ее, - сказал Я.
- „а Я же боюсь. Ђх, боже!..
ЃеднЯжка дрожала, как в лихорадке. ’огда Я проЯвил верх мужества.
- ѓде она?
- ’еперь ползет по коленке...
- Ќет ее ни там, ни тут.
- Ћна уже выше... Ђх! ‡осЯ, ‡осЯ!
- Ќо ее нет и здесь...
‹енЯ закрыла лицо руками.
- Ќаверно, где-нибудь в платье... - едва выговорила она, плача навзрыд.
- Џоймал! - вскричал Я. - ќто муха.
- ѓде?.. Њуха? - спросила ‹енЯ. - € правда, муха! Ћх, какаЯ большаЯ...
Ђ ведь Я была уверена, что оса. „умала, Я умру... Ѓоже! ЉакаЯ Я глупаЯ!..
Ћна утерла слезы и сразу начала смеЯтьсЯ.
- “бить ее или отпустить? - спросил Я, показываЯ ‹ене злосчастное
насекомое.
- Љак хочешь, - ответила она уже совершенно спокойно.
џ решил было убить, но у менЯ не хватило духу. € сама муха, и особенно
крылышки ее были сильно помЯты, и Я осторожно положил ее на листик.
Њежду тем ‹енЯ смотрела на менЯ как-то очень пристально.
- —то с тобой? - вдруг спросила она.
- Ќичего, - ответил Я, пытаЯсь улыбнутьсЯ.
‘илы вдруг покинули менЯ. ‘ердце билось, как колокол, в глазах
потемнело, холодный пот выступил на лбу, и, стоЯ на коленЯх, Я пошатнулсЯ.
- „а что с тобой, Љазик?
- Ќичего... просто Я думал, что с тобой случилось какое-нибудь
несчастье...
…сли бы ‹енЯ не подхватила менЯ и не положила мою голову к себе на
колени, Я бы расквасил нос.
’еплаЯ волна ударила мне в голову, Я услышал шум в ушах и снова голос
‹ени:
- Љазик!.. Љазик, дорогой... что с тобой?.. ‡осЯ!.. Ђх, боже, он в
обмороке... —то Я буду делать, несчастнаЯ...
Ћна обхватила мою голову руками и стала целовать. џ чувствовал, что все
лицо у менЯ мокрое от ‹ениных слез. Њне стало так ее жалко, что Я собрал
остатки сил и с трудом приподнЯлсЯ.
- Ќичего, ничего!.. ’ы не беспокойсЯ! - вырвалось у менЯ из глубины
души.
„ействительно, дурнота моЯ прошла так же быстро и неожиданно, как и
наступила. ‚ ушах перестало шуметь, вокруг посветлело, Я поднЯл голову с
колен ‹ени и, глЯдЯ ей в глаза, засмеЯлсЯ.
’огда и она расхохоталась.
- Ђх ты негодник! Ђх ты злючка!.. - говорила она. - ‚едь надо же было
задать мне такого страху. € как это ты мог упасть в обморок из-за подобного
пустЯка?.. Ќу, если бы даже это была оса, так она ведь не съела бы менЯ... Ђ
что Я бы тут делала с тобой?.. Ќи воды, ни людей, ‡осЯ куда-то ушла, и мне
пришлось бы одной спасать такого большого мальчика. ‘тыдись!
Љонечно, мне было стыдно. Ќу можно ли было так ее пугать?
- —то? Љак тебе? - спрашивала ‹енЯ. - ‚идно, лучше, ты уже не такой
бледный. Ђ раньше был белый как полотно. Ќо хороша Я буду, - снова
заговорила она, - если об этом узнает мама! Ђх, боже! џ даже боюсь теперь
идти домой...
- Ћ чем узнает мама? - спросил Я.
- Ћбо всем, а главное - об этой осе...
- Ђ ты никому не говори.
- —то толку, если Я не скажу... - вздохнула она, отвернувшись.
- Њожет, ты думаешь, Я скажу? - успокаивал Я ‹еню. - …й-богу, никому ни
словечка.
- Ђ ‡осе?.. Ћна ведь умеет держать секреты.
- „аже ‡осе. Ќикому.
- ‚се равно все узнают. ’ы весь исцарапалсЯ, ободралсЯ... Џостой-ка...
- прибавила она, помолчав, и утерла мне лицо платочком. - Ђх, боже! ‡наешь,
ведь Я со страху даже поцеловала тебЯ, но Я уже не знала, что делать. Ђ
вдруг кто-нибудь об этом узнает? џ просто сгорю со стыда! Џравда, окажись
это оса, тоже было бы очень неприЯтно. Ћх! ‘колько у менЯ огорчений из-за
тебЯ...
- Ќо тебе нечего беспокоитьсЯ, - пыталсЯ Я ее утешить.
- Ќу да, нечего! ‚се откроетсЯ, потому что у тебЯ в голове полно
листьев. ‚прочем, погоди, Я тебЯ причешу. ‹ишь бы из-за какого-нибудь куста
за нами не подсматривала ‡осЯ. Ћна умеет держать секреты, но все-таки...
‹енЯ вынула из волос полукруглый гребень и принЯлась менЯ причесывать.
- € всегда ты ходишь растрепанный, - говорила она. - ’ы должен
причесыватьсЯ, как все мужчины. ‚от так!.. Џробор нужно делать с правой
стороны, а не с левой. Ѓудь у тебЯ черные волосы, ты был бы такой же
красавец, как жених моей мамы. Ќо ты ведь блондин, так Я причешу тебЯ иначе.
’еперь ты похож на того ангелочка, который - знаешь? - под божьей матерью...
Љак жалко, что у менЯ нет зеркальца.
- Љазик!.. ‹енЯ!.. - донессЯ в эту минуту голос ‡оси из парка.
Њы оба вскочили, ‹енЯ была по-настоЯщему испугана.
- ‚се откроетсЯ! - прошептала она. - Ћх, эта оса!.. Ђ хуже всего, что
ты упал в обморок...
- Ќичего не откроетсЯ! - заЯвил Я решительно. - џ ведь ничего не скажу.
- џ тоже. € ты даже не скажешь, что упал в обморок?
- Љонечно.
- Ќу-у!.. - удивилась ‹енЯ. - Ђ Я, если бы упала в обморок, ни за что
бы не утерпела...
- Љазик! ‹енЯ!.. - звала нас сестра где-то совсем близко.
- Љазик! - шепнула ‹енЯ и приложила палец к губам.
- „а ты не беспокойсЯ!
‚ кустах послышалсЯ шорох, и показалась ‡осЯ в фартучке.
- ѓде ты была, ‡осЯ? - спросили мы оба.
- •одила за фартуками длЯ себЯ и длЯ тебЯ. ‚озьми, ‹енЯ, а то
испачкаешьсЯ ежевикой.
- —то, пора возвращатьсЯ домой?
- Ќезачем, - ответила ‡осЯ. - Љ маме приехал этот господин, а панна
Љлементина и не думает уходить из беседки. Њы можем тут сидеть хоть до
вечера. Ќу, Я принимаюсь за ежевику, вы ведь больше съели, чем Я.
‹енЯ тоже стала рвать Ягоды, да и у менЯ снова Явилась охота
полакомитьсЯ.
‡аметив, что Я удалЯюсь, ‹енЯ крикнула мне вслед:
- Љазик! ’ы знаешь, о чем Я думаю!.. - и погрозила мне пальцем.
‚ эту минуту - не знаю уже, в который раз! - Я дал себе клЯтву ни при
ком даже звука не проронить ни о моем обмороке, ни об этой мухе. Ќо не успел
Я отойти на несколько шагов, как услышал голос ‹ени:
- …сли бы ты знала, ‡осЯ, что тут творилось!.. Ќет, нет, Я не могу тебе
сказать ни одного словечка. •отЯ если ты мне обещаешь не выдать секрет...
џ убежал подальше в чащу, так мне было стыдно. Џравда, ‡осЯ...
ќту злосчастную ежевику мы собирали еще добрый час. Љогда мы
возвращались домой, Я заметил, что положение резко изменилось. ‡осЯ смотрела
на менЯ с ужасом и любопытством, ‹енЯ совсем не смотрела, а Я был в таком
смЯтении, словно совершил убийство.
ЏрощаЯсь с нами, ‹енЯ крепко поцеловала ‡осю, а мне - кивнула головой.
џ снЯл перед ней фуражку, чувствуЯ себЯ величайшим негодЯем.
Џосле ухода ‹ени ‡осЯ взЯла менЯ в оборот.
- •орошие же вещи Я узнала, - сказала она важно.
- Ђ что Я сделал? - спросил Я, порЯдком струхнув.
- Љак это - что? Џрежде всего, ты упал в обморок (ах, господи, и менЯ
при этом не было!..), ну, а потом - эта оса или муха... “жасно... ЃеднаЯ
‹енЯ! џ бы умерла со стыда.
- Ќо чем же Я виноват? - осмелилсЯ Я спросить.
- „орогой Љазик, передо мной тебе незачем оправдыватьсЯ, раз Я тебЯ ни
в чем не упрекаю. Ќо все-таки...
"Ќо все-таки..." - вот уж ответ!.. €з этого "но все-таки" следовало,
что во всем виноват Я один. Њуха - это ничего. ‹енЯ, котораЯ орала благим
матом, - тоже ничего, плох только Я, оттого что прибежал на помощь.
‚се это верно, но почему Я упал в обморок?..
џ был безутешен. Ќа другой день Я вовсе не ходил в парк, лишь бы не
показыватьсЯ ‹ене, а на третий - она велела мне прийти. Љогда же Я пришел,
она издали кивнула мне головой, но разговаривала только с ‡осей, времЯ от
времени окидываЯ менЯ презрительным и грустным взглЯдом, словно преступника.
Њинутами мне казалось, что все же тут есть какаЯ-то несправедливость по
отношению ко мне. Ќо Я тотчас подавлЯл подобные сомнениЯ, внушаЯ себе, что Я
действительно совершил нечто ужасное. ‚ ту пору Я еще не знал, что этот
метод ЯвлЯетсЯ характерной чертой женской логики.
Њежду тем девочки, о чем-то перешептываЯсь, степенно прохаживались по
саду и не думали прыгать через веревочку. ‚друг ‹енЯ остановилась и сказала
жалобным голоском:
- ‡наешь, ‡осЯ, мне до того захотелось черники... џ даже слышу ее
запах...
- ’ак Я сейчас принесу, - поспешно предложил Я свои услуги. - џ знаю в
лесу одно местечко, где ее очень много.
- ‘тоит ли тебе утруждать себЯ? - проговорила ‹енЯ, бросаЯ на менЯ
томный взглЯд.
- —то тут такого? - вмешалась ‡осЯ. - Џускай идет, если хочет.
џ поспешил уйти, тем более что мне уже становилось душно в саду из-за
этого кривлЯниЯ. Ћбогнув кухню, Я услышал, как барышни смеютсЯ, а заглЯнув
ненароком через забор, заметил, что они как ни в чем не бывало прыгают через
веревку. Ћчевидно, только при мне они напускали на себЯ такую важность.
‚ кухне стоЯл адский шум. Њать ‚алека плакала и клЯла всех и все, а
стараЯ ‘алюсЯ бранила ее за то, что ‚алек разбил тарелку.
- „ала Я ему, - причитала судомойка, - прохвосту этакому, тарелку, чтоб
он ее вылизал, а он, подлец, бух ее на пол да еще удрал. Ћх, если Я сегоднЯ
его не убью, так, верно, у менЯ руки-ноги отсохнут... - Ђ потом крикнула. -
‚алек!.. †иво поди сюда, паршивец! ‘ейчас же иди, не то Я всю шкуру тебе
исполосую!
Њне стало жаль мальчика, и Я хотел было вмешатьсЯ. Ћднако рассудил, что
могу это сделать, вернувшись из лесу, так как до ночи ‚алек, наверное, не
покажетсЯ на кухне, - и Я пошел своей дорогой.
„о леса от усадьбы было примерно полчаса ходьбы, а может, и больше.
ђосли у нас в лесу дуб, сосна и орешник, а землЯники и черники было такое
множество, что, сколько ни собирай, на всех хватало. Ќа опушке Ягод было
поменьше: их здесь пообщипали пастухи, зато в глубине леса они сплошь
покрывали целые полЯны величиной с наш двор.
ђазыскав эти места, Я набрал полную фуражку да еще насыпал в платок, но
сам почти не ел, так как торопилсЯ к ‹ене. € все же лишь через час, если не
больше, Я, нагруженный добычей, отправилсЯ в обратный путь. Џошел Я не
прЯмо, а немножко в обход, потому что мне хотелось прогулЯтьсЯ по лесу.
Љогда входишь в чащу, деревьЯ Явственно расступаютсЯ, словно дают тебе
дорогу. Ќо попробуй-ка, углубившись в лес, оглЯнутьсЯ назад! Ћни протЯгивают
друг другу ветви, точно руки, стволы сдвигаютсЯ, а потом даже сталкиваютсЯ -
и внезапно за тобой вырастает разноцветнаЯ, плотнаЯ, непроницаемаЯ стена...
’огда ничего не стоит заблудитьсЯ. Људа ни двинешьсЯ, всюду все
одинаково, всюду деревьЯ разбегаютсЯ перед тобой и смыкаютсЯ за тобой.
ЃросаешьсЯ бежать - они тоже бегут тебе вслед, отрезаЯ дорогу назад.
ЋстановишьсЯ - и они станут, устало обмахиваЯсь ветвЯми, как веером.
ЋглЯдываешьсЯ направо-налево, пытаЯсь найти дорогу, и вдруг замечаешь, что
многие деревьЯ прЯчутсЯ за другими, как бы желаЯ тебЯ уверить, что их тут
меньше, чем ты думаешь.
Ћ, лес - это опасное место! ’ут каждаЯ птица выслеживает, куда ты
идешь, каждаЯ былинка стараетсЯ опутать тебе ноги, а если не может, так хоть
шелестом доносит другим о твоем поЯвлении. ‚идно, сильно тоскует лес по
человеку, если, увидев его, пускаетсЯ на любые уловки, чтобы оставить у себЯ
навсегда.
‘олнце уже клонилось к западу, когда Я выбралсЯ из лесу. Ќавстречу мне
попалсЯ ‚алек. Ћн быстро шел, опираЯсь на длинную палку.
- Људа ты идешь? - спросил Я мальчика.
‚алек не побежал от менЯ. Ћн остановилсЯ и, показываЯ желтой ручонкой
на лес, тихо ответил:
- ‚он туда!..
- ‘коро ночь, возвращайсЯ домой.
- „а мама сулила менЯ до смерти избить.
- €дем со мной, тогда она тебЯ не побьет.
- Ћх, побьет!..
- Ќу пойдем. ‚от увидишь, ничего она тебе не сделает, - сказал Я,
подвигаЯсь к нему.
Њальчик шарахнулсЯ, но не убежал; казалось, он колебалсЯ.
- Ќу идем же!..
- „а боюсь Я...
‘нова Я подвинулсЯ к нему, и снова он шарахнулсЯ. Ќаконец эти колебаниЯ
и шараханиЯ маленького оборванца вывели менЯ из себЯ. ’ам ‹енЯ дожидаетсЯ
Ягод, а он тут торгуетсЯ со мной, не желаЯ возвращатьсЯ...
Ќет у менЯ на это времени.
џ быстро зашагал к усадьбе. Џримерно на половине дороги Я обернулсЯ и
увидел ‚алека на пригорке у опушки леса. Ћн стоЯл со своей палкой в руке и
смотрел на менЯ. ‚етер развевал серую рубашонку, а дырЯваЯ шлЯпа в лучах
заходЯщего солнца сверкала на голове его, как огненный венец.
“ менЯ сжалось сердце. џ вспомнил, как батраки подбивали его взЯть
палку и идти куда глаза глЯдЯт. Ќеужели?.. Ќу нет! Ќе настолько же он глуп.
„а и некогда мне возвращатьсЯ к нему, еще Ягоды помнутсЯ, а там ‹енЯ ждет...
џ опрометью помчалсЯ домой, чтобы пересыпать Ягоды в корзинку. Ќа
пороге менЯ встретила ‡осЯ горькими слезами.
- —то случилось?
- Ѓеда, - прошептала сестра. - ‚се открылось. ѓрафинЯ уволила отца...
џгоды посыпались у менЯ из фуражки и платка. џ схватил сестру за руку.
- —то ты говоришь, ‡осЯ?.. —то с тобой?..
- „а, да. Ћтец осталсЯ без места. ‹енЯ по секрету рассказала об этой
осе гувернантке, а гувернантка графине... Љогда отец пришел, графинЯ велела
ему сейчас же отвезти тебЯ в ‘едлец. Ќо отец сказал, что раз так, то мы
уедем всей семьей.
‡осЯ разрыдалась.
‚ эту минуту Я увидел во дворе отца. џ бросилсЯ к нему и, задыхаЯсь,
повалилсЯ ему в ноги.
- Ћтец, дорогой, что Я наделал... - лепетал Я, обнимаЯ его колени.
Ћтец поднЯл менЯ, покачал головой и строго сказал:
- ѓлуп ты еще; ну, иди домой.
Ђ потом прибавил словно про себЯ:
- ’ут кое-кто другой орудует, он-то и гонит нас отсюда. ЏочуЯл, что
старый уполномоченный не дал бы ему проиграть имение сиротки. € не ошибсЯ!
џ догадалсЯ, что речь идет о женихе помещицы. Њне стало полегче на
душе. Џоцеловав шершавую руку отца, Я заговорил немного смелее:
- Џонимаете, отец, мы ходили за ежевикой... € ‹еню ужалила оса.
- ‘ам ты глуп, как оса. Ќе братайсЯ с барчуками, вот и не будешь
охотитьсЯ на ос да штаны портить в пруду. ’еперь ступай и не смей вылезать
из дому, пока все не уедут отсюда.
- Ћни уезжают? - едва прошептал Я.
- Ќа днЯх уезжают в ‚аршаву, а когда вернутсЯ, нас уже здесь не будет.
’оскливо тЯнулсЯ этот вечер. Љ ужину были прекрасные клецки с молоком,
но никто их не ел. ‡осЯ утирала покрасневшие глаза, а Я составлЯл
всевозможные планы - один отчаЯннее другого.
Џеред сном Я тихонько зашел в комнатку к сестре.
- ‡осЯ, - заЯвил Я решительным тоном, - Я... Я должен женитьсЯ на
‹ене!..
‘естра посмотрела на менЯ в ужасе.
- Љогда? - только спросила она.
- ‚се равно.
- Ќо сейчас ксендз не станет вас венчать, а потом - она будет в
‚аршаве, а ты в ‘едлеце... €, наконец, - что скажут отец и графинЯ?..
- Ќу, Я вижу, ты не хочешь мне помочь, - ответил Я сестре и, не
поцеловав ее на прощание, ушел к себе.
‘ этой минуты Я уже не помню ничего. Џроходили дни и ночи, а Я все
лежал в постели, и у моего изголовьЯ сидели то сестра, то ‚ойцехова, а
иногда и фельдшер. Ќе знаю, говорил ли кто-нибудь у нас или мне почудилось в
жару, что ‹енЯ уехала и что пропал ‚алек. Ћднажды мне даже примерещилось
заплаканное лицо судомойки; склонившись надо мной, она спрашивала сквозь
слезы:
- Џанич, а где вы видели ‚алека?
- џ?.. ‚алека?.. - џ ничего не понимал. Ќо потом в бреду Я собирал
Ягоды в лесу, и из-за каждого дерева на менЯ смотрел ‚алек. џ зову его - он
убегает, бегу за ним, но не могу догнать. Љолючие кусты то хватают менЯ, то
отталкивают, ежевика опутывает ноги, деревьЯ кружатсЯ, а между стволами,
поросшими мхом, мелькает сераЯ рубашонка мальчика.
Џорой мне казалось, что Я-то и есть ‚алек или что ‚алек, ‹енЯ и Я - это
одно лицо. Џри этом Я всегда видел лес или густой кустарник, и всегда кто-то
звал менЯ на помощь, а Я не мог двинутьсЯ с места.
‘трашно вспомнить, как Я тогда страдал...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Љогда Я поднЯлсЯ с постели, каникулы кончились и пора было ехать в
школу. Ќесколько дней еще Я просидел дома и лишь накануне отъезда, под
вечер, вышел во двор.
‚ господском доме окна были завешены шторами. ‡начит, они на самом деле
уехали?.. џ поплелсЯ к кухне, надеЯсь увидеть ‚алека. ‚алека не было. џ
спросил про него у какой-то девушки.
- Ћх, панич, - ответила она, - нет уже ‚алека...
џ боЯлсЯ продолжать расспросы. ЊенЯ потЯнуло в парк.
Ѓоже, как тут было грустно!.. ‚ унынии Я бродил по дорожкам, мокрым от
недавнего дождЯ. ’рава пожелтела, пруд совсем зарос, лодка была полна воды.
‚ главной аллее стоЯли большие лужи, и в них отражались густые сумерки.
‡емлЯ почернела, стволы почернели, ветви обвисли, увЯли листьЯ. ’оска
терзала менЯ, а из глубины души поднималась одна за другой чьЯ-нибудь тень.
’о ћзика, то ‹ени, то ‚алека...
‚друг подул ветер, зашелестели верхушки деревьев, и с колышущихсЯ
ветвей стали падать крупные капли, словно слезы. ‚идит бог, что деревьЯ
плакали. Ќе знаю, надо мной или над моими друзьЯми, но только - вместе со
мной...
“же совсем стемнело, когда Я ушел из парка. ‚ кухне ужинали батраки. ‡а
кухней, в поле Я увидел женскую фигуру. ‚ неверном свете, струившемсЯ из
алой полоски облаков, Я разглЯдел судомойку. Ћбернувшись к лесу, она
бормотала:
- ‚алек!.. ‚алек!.. „а иди же домой... Ћх, горе мое, что ж ты наделал
со мной! Ќегодник ты, негодник...
џ бросилсЯ бежать домой, чувствуЯ, что у менЯ разрываетсЯ сердце.

Џђ€Њ…—ЂЌ€џ

ѓђ…•€ „…’‘’‚Ђ

Џовесть впервые опубликована в 1883 году в газете "Љурьер варшавски".
Љнижное издание - 1885 год (в сборнике "ќскизы и картинки").

‘тр. 26. Љорец - стариннаЯ мера веса, приблизительно 129 килограммов.
Last-modified: Sat, 19 Oct 2002 15:44:18 GMT
Ћцените этот текст: