вда, снЯтсЯ  математические  формулы...  Ќо  почему  вам  можно
видеть во сне свои полеты, а мне  мою  математику  нельзЯ?  “  нас  просто
разные специальности, но жизнь-то  ведь  одна.  ’еперь  Я  понЯл,  что  мы
слишком много говорим о необычайных открытиЯх,  идеЯх  и  слишком  мало  о
людЯх  -  творцах  и  созидателЯх.  Џоэтому  Я  изменю  план  сегоднЯшнего
вечера... € это принесет пользу не только вам, но и нам.


   Џосле полуднЯ Я расхаживал по коридору в ожидании четырех часов,  чтобы
принЯть от  ‘олтыка  навигационное  дежурство.  џ  размышлЯл  о  том,  что
межпланетное путешествие отличаетсЯ от всЯкого другого лишь тем,  что  его
совершенно  не  замечаешь  и  о  нем  говорит  только  усложнение  кривой,
вычерчиваемой каждый вечер руководителем  экспедиции  на  картах  Љосмоса.
‡десь нет  смены  пейзажей;  звезды  из-за  большой  отдаленности  кажутсЯ
неподвижными, никогда ничего не происходит; в течение днЯ  бывают  минуты,
когда мне становитсЯ попросту  скучно,  -  и  этому  нельзЯ  помочь,  даже
повторЯЯ все времЯ, что Я межпланетный путешественник.
   Ѓыло около четырех. џ повернул и медленно направилсЯ к  –ентрали.  ЊенЯ
отделЯло от двери не более пЯти шагов, как вдруг мощный удар  свалил  менЯ
на пол, и Я полетел вглубь коридора. Њелькнула  мысль,  что  мы  с  чем-то
столкнулись. ЏыталсЯ встать, но безуспешно. ЌепонЯтнаЯ  сила  придавливала
менЯ к полу. џ слышал резкий вибрирующий свист. Њне казалось, что шумит  у
менЯ в ушах, - но нет, это работали двигатели. Џока Я сообразил это,  менЯ
отшвырнуло в обратную сторону. џ стремглав полетел  к  дверЯм  –ентрали  и
отскочил от них, как мЯч, под действием нового  толчка.  „вигатели  каждый
раз издавали свистЯщий звук и умолкали. Ћчевидно, на мгновение  Я  потерЯл
сознание. Љорабль, швырЯемый страшными толчками, то  бросалсЯ  вперед,  то
отскакивал назад. ЊенЯ  кидало  из  стороны  в  сторону,  как  горошину  в
коробке, и, не будь губчатой обивки, Я непременно разбил бы  себе  голову.
„верь ближайшей каюты раскрылась, и оттуда вылетел Ђрсеньев.
   - —то случилось? - спросил он.
   - Ћсторожнее! - крикнул Я, но было уже поздно. Ћн сбил менЯ с ног, и мы
оба покатились вперед. џ ничего не понимал. Љатастрофа, -  пусть  так,  но
что это за отвратительные  толчки?  Џри  следующем  толчке  Я  оттолкнулсЯ
ногами от стены и полетел прЯмо к дверЯм  –ентрали.  Ћни  открылись,  и  Я
влетел на середину. Ђрсеньев - за мной. џ вцепилсЯ в поручень кресла и  не
выпускал его, хотЯ ракета, словно наскочив на невидимое препЯтствие, вдруг
остановилась, всЯ задрожав. Њы увидели ‘олтыка, приподнЯвшегосЯ  с  колен.
‹ицо у него было в крови.
   - Љ "Џредиктору"! - крикнул он. - Љ "Џредиктору"!
   ‚се совершалось неслыханно быстро. џ оттолкнулсЯ от кресла  и,  долетев
до аппарата, одной рукой вцепилсЯ в его трубу, а другой  ухватил  ‘олтыка,
когда тот пролетал мимо менЯ. ‚начале мы оба судорожно держались за трубу,
потом ‘олтык высвободил одну руку и  схватилсЯ  за  рычаги.  Ќовый  толчок
оторвал его от менЯ. Њне удалось схватить его за комбинезон, но он все  же
вырвалсЯ у менЯ из руки. ‘олтык мчалсЯ по  диагонали,  головой  вперед.  џ
ничем не мог ему помочь. € вдруг, уже около усеЯнной рычагами  стены,  ему
пересек дорогу человек огромного роста. ќто был Ђрсеньев. Ќовый толчок, на
этот раз вперед, сбил их с ног,  но  русский,  обхватив  инженера  поперек
туловища, уже не отпускал его. Ћни пронеслись мимо менЯ. Њы  с  Ђрсеньевым
судорожно вцепились друг в  друга.  Ќа  какое-то  мгновение  мне  удалось,
держась левой рукой за поручень, правой обхватить их обоих. Њне  казалось,
что менЯ сейчас разорвет пополам, что у менЯ  треснут  мышцы  и  нервы.  ‚
глазах потемнело. ‚о мне, сам не знаю почему, поднЯлась какаЯ-то страшнаЯ,
зверинаЯ Ярость. џ хрипло вскрикнул, но продолжал держать их, знаЯ, что не
выпущу ни за  что.  ‚  следующее  мгновение  двигатели  умолкли,  и  стало
необычайно легко. Њы с Ђрсеньевым поддержали ‘олтыка с боков и сзади, а он
кинулсЯ  прЯмо  на  рычаги  "Џредиктора",  сорвал   свинцовую   пломбу   с
ограничителЯ ускорениЯ, ломаЯ себе ногти, порвал провода и издал, наконец,
хриплый торжествующий возглас. Ћграничитель, сорванный с  опоры,  упал  на
пол. "Џредиктор" снова включил двигатели, и мы услышали,  как  они  запели
все мощнее. Ќичем не сдерживаемаЯ, стрелка гравиметра перешла  за  красную
черточку. “скорение - 12 "g". џ увидел это, скорчившись, лежа с товарищами
у трубчатого поручнЯ "Џредиктора". Њы не  могли  выпустить  его,  так  как
развиваемаЯ сила отшвырнула бы нас назад и разбила о стену.  Ќаклонившись,
сплетЯсь  руками,  упираЯсь  ногами  в  пол,  мы  все  трое  с  величайшим
напрЯжением сил боролись  с  нарастающим  ускорением,  отрывающим  нас  от
нашего спасательного круга. ‘трелка дошла до 13 "g". џ еще видел это, хотЯ
в глазах у менЯ снова потемнело. ‘олтыку, втиснутому  между  нами,  должно
быть немного  легче.  Ћн  скорчилсЯ,  как  это  делал  Я  сам  иногда  при
пикирующих полетах, и прижал подбородок к груди. џ сделал то же. ‚  глазах
проЯснЯлось. “голком глаза Я взглЯнул на экран - и понЯл все.
   ‚ левой части экрана что-то движетсЯ - несколько блестЯщих, как звезды,
пЯтнышек. Ћни увеличиваютсЯ с головокружительной быстротой. ‡а ними спешат
другие. ќто метеориты! –елый  рой  их  окружает  ракету.  Ћдин,  огромный,
падает сверху.  Њедленно  вращаЯсь,  он  поблескивает  отраженным  от  его
угловатых поверхностей светом. џ почти физически ощущаю кривизну его  пути
в пространстве и то место, где должно наступить столкновение.  Ќе  решаюсь
взглЯнуть на Ђрсеньева, боюсь от резкого движениЯ потерЯть сознание, а мне
хочетсЯ  видеть  все  до  конца.  €з-под   опор   "Џредиктора"   раздаетсЯ
пронзительный лЯзг. "Љосмократор",  словно  схваченный  чудовищной  рукой,
резко  сворачивает.  ‡агораютсЯ  красные  огни  перенапрЯжениЯ.   ‘лышитсЯ
короткий рев сирены. ‘трашнаЯ сила прижимает  нас  к  металлической  плите
"Џредиктора", прогибает нам ребра, душит, одолевает. ѓлаза у  менЯ  широко
открыты, но Я уже ничего не вижу. ‚друг  из  "Џредиктора"  донессЯ  легкий
треск, и двигатели умолкли. ‘тало совсем тихо. Њы стоЯли на мЯгких, словно
ватных, ногах, тЯжело дыша. ќкраны были совершенно темны и пусты.  Ќастала
такаЯ  тишина,  такой  покой,  что  не  хотелось  верить  в   только   что
происшедшее. Ќа экран "Џредиктора" можно было положить монету - так  ровен
полет ракеты. џ помог Ђрсеньеву уложить ‘олтыка в кресло, потом подошел  к
другому, стоЯщему рЯдом, и скорее  упал,  нежели  сел  в  него.  Њы  долго
молчали. Ќаконец Я пришел в себЯ.
   - Ќужно посмотреть, что с остальными.
   - €дите, - ответил Ђрсеньев. џ встал и хотел направитьсЯ к двери, но он
добавил: - •орошо бы немного эфиру или спирту.
   џ обернулсЯ и увидел, что ‘олтык неподвижно лежит в кресле.  Ћн  был  в
обмороке.
   Ќаши товарищи счастливо вышли из этой истории, котораЯ могла  кончитьсЯ
плохо. ‚се они находились в каютах, - кто лежал, кто  сидел  в  кресле,  и
потому избежали опасных ударов о стены. Ѓольше всего досталось нам  троим.
‘олтыку чем-то  острым  раскроило  кожу  на  лбу;  у  Ђрсеньева  оказалась
сломанной в кисти рука, а у менЯ были обнаружены разбитый плечевой мускул,
несколько синЯков и огромнаЯ шишка на темени.
   ‚ыходЯ,  Я  столкнулсЯ  с  —андрасекаром  и  Ћсватичем:  они  бежали  в
–ентраль, полные самых скверных предчувствий.  Ќа  внутренних  телевизорах
они видели все, что произошло, но более подробно нам  потом  все  объЯснил
‘олтык.
   "Љосмократор", летЯ в пространстве, которое, судЯ по  звездным  картам,
должно было быть совсем пустым,  попал  в  метеоритный  рой  длиной  около
тысЯчи  километров.  Љак  только  радарное  эхо  отразилось  от  ближайших
метеоритов, "Џредиктор" включил двигатель, и ракета  стала  уклонЯтьсЯ  от
приближающихсЯ  метеоритов.  ‚  силу   рокового   стечениЯ   обстоЯтельств
направление их полета совпадало с нашим собственным,  и  поэтому  избежать
опасной встречи было трудно. ‹авируЯ, "Џредиктор" то ускорЯл полет ракеты,
то замедлЯл его. Ќо ему очень мешал ограничитель ускорениЯ, не позволЯвший
развить достаточную скорость, чтобы уйти от опасного соседства.  Љогда  же
‘олтык выключил ограничитель, скорость чрезвычайно возросла, и нам удалось
уйти. ‚се столкновение продолжалось около полутора минут. “знав об этом, Я
не поверил, и менЯ убедила только запись на  ленте,  сделаннаЯ  с  помощью
автоматического устройства на "Џредикторе". Џока шло оживленное обсуждение
происшедшего, ’арланд перевЯзал голову ‘олтыку, а Ђрсеньеву вправил  кости
и наложил лубок. ’от взглЯнул на менЯ и широко улыбнулсЯ, указав  на  свое
предплечье с пЯтью черными пЯтнами.
   - ‡дорово вы менЯ держали, - сказал он. - ќто ваши пальцы.
   Њы пошли в –ентраль и там проверили состоЯние ракеты. ќто можно сделать
за несколько минут, так как  во  все  узловые  точки  конструкции  вделаны
кварцевые кристаллы, от которых к –ентрали  ведут  электрические  провода.
ќти кристаллы - как бы чувствительные нервные окончаниЯ: превращаЯ  каждое
напрЯжение в электрический ток, они показывают, какие  силы  и  напрЯжениЯ
действуют в конструкции ракеты. ‘олтык включил  этот  аппарат,  называемый
пьезоэлектрической сетью. ‘ветЯщиесЯ  индикаторы  остановились  на  нужных
местах, показываЯ, что "Љосмократор" ничуть не пострадал, если не  считать
разбитой  посуды  да  четырех-пЯти  лабораторных  приборов,  которые  были
недостаточно хорошо укреплены.  ’арланд  сомневалсЯ,  могу  ли  Я  принЯть
дежурство, но мне удалось убедить его. Љогда все ушли из –ентрали,  биолог
вернулсЯ, принес какие-то укреплЯющие таблетки и  велел  принимать  каждый
час по одной. Ћн не ушел, пока Я не проглотил первую. Њне показалось,  что
он даже рад происшествию, так  как  у  него  поЯвилась  хоть  какаЯ-нибудь
работа.
   ‚се  времЯ  до  конца  дежурства,  отмечаЯ  показаниЯ  инструментов,  Я
подозрительно  поглЯдывал   на   усеЯнный   звездами   экран   телевизора.
Њежпланетное пространство, всегда свободное  и  спокойное,  открылось  нам
своей другой, более опасной стороной. ‚ восемь часов менЯ сменил  Ћсватич.
‚ ожидании ужина Я снова ходил по коридору  и  продолжал  обдумывать  свои
наблюдениЯ.
   ‚от еще одна  отличительнаЯ  черта  космического  путешествиЯ:  от  его
нормального течениЯ к самому опасному приключению нет  никаких  переходов.
ЊорЯк и летчик замечают признаки бури задолго до того, как окажутсЯ на  ее
пути; здесь же опасность может нагрЯнуть в  самую  спокойную  минуту,  как
гром с Ясного неба, и так же мгновенно исчезнуть. џ  подумал  о  том,  что
могло случитьсЯ, если бы импульс тока задержалсЯ в  "Џредикторе"  хоть  на
долю секунды. ђазбитый,  опустошенный,  мертвый  "Љосмократор"  мчалсЯ  бы
теперь вместе с увлекающим его метеоритным потоком, чтобы лететь из  одной
бесконечности в другую.
   Њне было очень интересно,  не  забыл,  ли  астроном  о  нашем  утреннем
разговоре. Ћказалось, что  он  помнил.  Џоздно  вечером  мы,  как  всегда,
собрались за круглым столом, и на этот раз Ђрсеньев стал рассказывать  нам
о своей молодости.
   - Њой отец был астрономом. ‚се вы еще в школе, должно быть, слышали его
имЯ, особенно в свЯзи с теорией сдвига спектральных  линий  и  с  обратным
синтезом материи из фотонов. џ родилсЯ и рос под сенью его громкой  славы.
Ћн возвышалсЯ надо мной, как гора. ‘ какими бы трудностЯми ни  сталкивалсЯ
Я в учебе, любаЯ самаЯ сложнаЯ проблема была длЯ него пустЯком  или  делом
далекого прошлого, о котором и говорить не стоит. “ менЯ  было  перед  ним
одно преимущество - молодость. ѓотовЯсь к диссертации, Я не захотел  брать
тему, которую он мне посоветовал. Њне хотелось делать все самому. Ѓыло мне
тогда уже двадцать лет. €ногда Я в шутку говорил ему: "Ћ  тебе  еще  будут
говорить: "Ђ, это отец знаменитого Ђрсеньева!", но пока что было  как  раз
наоборот. ‚ этой шутке была каплЯ горечи. џ был настолько нетерпелив,  что
все препЯтствиЯ, которые мне не удавалось одолеть  рассудком,  Я  старалсЯ
побороть горЯчностью. Ћтец наблюдал за мною спокойно, молча, словно Я  был
одной из его взрывающихсЯ звезд. Ћднажды Я  прибежал  к  нему  с  какой-то
необычайной идеей. Ћн выслушал менЯ  и  выразил  свое  мнение  деловито  и
исчерпывающе, как на семинаре. ЊоЯ идеЯ не была  новой:  один  французский
астроном выдвинул ее лет двадцать назад.
   - ’ы строишь все на песке, - сказал мне отец. - Ќаука  складываетсЯ  из
двух частей. ‚о-первых, из терпеливого, неустанного собираниЯ бесчисленных
фактов, из их записи  и  накапливаниЯ,  из  измерений  и  наблюдений.  ’ак
получаетсЯ гигантских размеров каталог,  который  стараетсЯ  охватить  все
бесконечное разнообразие форм материЯ. ‚о-вторых, есть вдохновение, иногда
озарЯющее  разум  исследователЯ  и  позволЯющее  понЯть  взаимозависимость
Явлений. ’акое вдохновение приходит редко и бывает уделом  лишь  немногих.
Ќаша  каждодневнаЯ  неблагодарнаЯ  и  кропотливаЯ  работа  тЯнетсЯ  иногда
годами, не приносЯ видимых результатов. Ќа собирание мелких фактов  уходит
множество  жизней,  ни  разу  не  озаренных  вдохновением,  но  в  именах,
заслуживших  бессмертие  своими  величайшими  открытиЯми,  собран,  как  в
фокусе, муравьиный труд этих тысЯч безыменных  исследователей.  €менно  их
работа позволила кому-то в минуту вдохновениЯ понЯть и объЯснить  одну  из
бесчисленных загадок, окружающих нас. Ђ ты хочешь совершить что-то великое
один да еще сразу же? ќто тебе не удастсЯ.
   Њы с отцом были тогда в саду, окружавшем наш домик под  Њосквой.  ‘реди
цветочных клумб стоЯл гранитный обелиск,  воздвигнутый  моим  дедом,  тоже
астрономом, в честь ќйнштейна. Ќа нем не было  никаких  надписей,  никаких
слов, только формула, говорЯщаЯ  об  эквивалентности  материи  и  энергии:
E=mc^2.
   ’ропинка привела нас к обелиску. Ћтец сказал:
   - ќта формула имеет большое значение длЯ всей ‚селенной. Њожешь  ли  ты
полностью постичь, что это такое? Ќет. Ќи ты, ни Я, никто другой на свете.
Љак в горсти зачерпнутой ночью воды  отражаетсЯ  бесконечность  небес  над
нами, так в этой  формуле  заключены  все  изменениЯ  материи  и  энергии,
происходившие триллионы лет тому назад, когда еще не было  ни  ‘олнца,  ни
‡емли, ни планет. ‚ ней - пульсациЯ звезд, сжатие и  расширение  галактик,
разогревание и остывание туманностей. †изнь на планетах родитсЯ и умирает,
солнца вспыхивают и гаснут, а эта формула остаетсЯ действительной,  и  так
будет до бесконечности. Ќу, начинаешь понимать? ‚ нашем  мире  нет  другой
веры, кроме веры в человека, и нет другого бессмертиЯ, кроме того, которое
вырезано на этом камне. „лЯ того чтобы боротьсЯ за него, нужно иметь очень
горЯчее сердце, холодную голову и твердое сознание того, что человек может
дожить до конца жизни, не сделав длЯ науки ничего, ибо не всегда открывают
истину те, которые больше других этого жаждут... ’ы можешь  надеЯтьсЯ,  но
это тебе не поможет, и никто тебе не поможет, если  под  помощью  разуметь
рецепты длЯ открытий. ‡ато другаЯ помощь  -  знаниЯ,  опыт,  приобретенные
другими длЯ тебЯ, - всегда в твоем распорЯжении, как и  мои,  так  и  всех
тех, кто посвЯщал себЯ науке сейчас и тысЯчи лет  тому  назад.  ‘адись  на
скамейку, которую здесь поставил твой дед, - он тоже  подолгу  сиживал  на
ней, - и подумай хорошенько, стоит ли тебе быть ученым.
   Ђрсеньев умолк.
   - ‚ этот вечер и позже Я не раз чувствовал  на  себе  взглЯд  отца.  Ћн
хотел услышать мой ответ,  но  -  сам  не  знаю  почему,  быть  может,  из
малодушиЯ - Я ничего не говорил.  „а,  Я  не  сказал  ему  "стоит".  —ерез
полгода, когда приближалось  затмение  ‘олнца,  мне  нужно  было  ехать  в
Ђвстралию с астрономической экспедицией. Ћтец чувствовал себЯ плохо,  и  Я
колебалсЯ. Ќо он велел мне ехать... Ћн умер в мое отсутствие... џ даже  не
был на его похоронах, и потому, вероЯтно, мне трудно объЯснить: Я  знал  о
его смерти, но не верил в нее. ‚ернувшись через две  недели  в  Њоскву,  Я
должен  был  уладить   множество   дел,   свЯзанных   с   экспедицией,   с
приближавшейсЯ защитой моей диссертации, со смертью отца, так что только в
октЯбре Я приехал на несколько дней в наш домик под Њосквой.
   џ приехал один, в доме никого не было,  но  кто-то  прибрал  комнаты  и
затопил в гостиной камин. ЏроходЯ мимо  комнаты  отца,  Я  невольно  хотел
трижды постучать, как делал всегда, в знак того, что Я здесь, - и  застыл,
приподнЯв руку. ‚ шубе, как был,  Я  подошел  к  камину  и  услышал  запах
березового дыма. ’олько в это мгновение Я понЯл,  что  отца  действительно
больше нет. Ќе знаю, сколько  времени  простоЯл  Я  возле  камина.  Ѓывает
иногда, правда очень редко, что в каком-нибудь старом,  затасканном  слове
вдруг открываетсЯ пропасть, куда можно заглЯнуть.  ’ам,  перед  камином  с
потрескивающими поленьЯми, Я постиг слово  "никогда".  Ќа  ‡емле  живут  и
будут жить тысЯчи, миллионы, миллиарды людей, великих и малых, лучших  или
худших, но в этом сквозь все века проходЯщем потоке никогда уже  не  будет
того единственного человека, которого Я любил, - и любил так  сильно,  что
даже сам не знал этого. ’ак все мы любим ‡емлю и так же  не  замечаем  ее,
как что-то вездесущее, Явное и обЯзательное. –ену чему-нибудь  мы  узнаем,
только терЯЯ его.
   „а, длЯ менЯ это очень горестное воспоминание, ибо тогда Я  потерЯл  не
только отца, но и ту смутную и могучую, слепую и глухую веру  молодости  в
то, что ее ничем нельзЯ остановить, что она все преодолеет  и  никогда  не
сдастсЯ. Ќо воспоминаниЯ эти и  благотворны  длЯ  человека:  такие  минуты
делают его сильнее и чище. Њысль о мире, полном  лишь  одного  блаженства,
могла зародитьсЯ только в мозгу у глупца, ибо даже в самом совершенном  из
миров  над  человеком  всегда  будет  небо  и  Љосмос   с   тайной   своей
бесконечности, а тайна - это значит  беспокойство.  €  это  очень  хорошо,
потому что заставлЯет думать, не дает останавливатьсЯ.
   Џотом, когда все разошлись по каютам и Я осталсЯ один, Ђрсеньев как  бы
ненароком вернулсЯ:
   - ЋстанемсЯ еще немного? Џослушаем радио.
   џ кивнул. Њы сидели в мЯгких креслах,  а  из  рупора  на  стене  лилась
приглушеннаЯ музыка: —айковский... Љогда она окончилась, наступила тишина,
такаЯ полнаЯ, какаЯ бывает на ‡емле только в самых  отдаленных,  безлюдных
местах, на море или в горах. Љазалось, в этом мЯгко  освещенном  помещении
мы находимсЯ вне пределов времени и пространства. ‘реди  звезд  на  экране
горела голубоватаЯ искра ‡емли.
   Ђрсеньев расспрашивал менЯ о моей молодости. џ рассказал ему о дедушке,
о первых путешествиЯх по горам, о моем родном Љавказе. Ћказалось, он  знал
Љавказ очень хорошо:  побывал  на  многих  вершинах,  которые  мне  всегда
казались как бы моей собственностью. Њы  говорили  о  склонах,  посещаемых
бурЯми, о замерзающих в буране лагерЯх, о безудержно смелых  восхождениЯх,
когда жизнь порой зависит от силы,  с  какой  третсЯ  о  камень  гвоздь  в
подошве ботинка, о  предательском  снеге  и  слоистых  скалах,  о  слабых,
обламывающихсЯ опорах и о том мгновении, когда достигаешь последней, самой
высокой точки вершины. Ѓеседа наша прерывалась  паузами;  мы  обменивались
короткими,  отрывистыми  словами,  непонЯтными  длЯ  постороннего,  и  они
вызывали образы, столь сильные и Яркие, что времЯ, отделЯвшее менЯ от них,
переставало существовать. Њне казалось, что  с  Ђрсеньевым  Я  знаком  уже
очень давно. ’ут Я с  удивлением  вспомнил,  что  не  знаю  его  имени,  и
спросил, как его зовут.
   - Џетр, - ответил он.
   - Ђ вы... один?
   Ћн улыбнулсЯ:
   - Ќет, не один.
   - Ќо Я подразумеваю не работу, -  продолжал  Я,  смущенный  собственной
смелостью, - и не родственников...
   Ћн кивнул в знак того, что понЯл.
   - џ не один, - повторил он и взглЯнул на менЯ.  -  Ђ  вы?  Њожет  быть,
какаЯ-нибудь девушка стоит сейчас в саду и смотрит в  небо,  где  светитсЯ
белаЯ ‚енера?
   џ промолчал, и он понЯл, что мне  нечего  ответить.  џ  следил  за  его
серьезным, без  тени  улыбки  лицом.  Ћн  смотрел  на  черный  экран,  где
светилась двойнаЯ звезда ‡емли.
   - „а, вы еще этого  не  знаете.  ‘реди  миллиардов,  которые  работают,
развлекаютсЯ, горюют, радуютсЯ, изобретают, строЯт дома и атомные  солнца,
- среди всех этих бесчисленных людей существует и  длЯ  менЯ  одна.  Ћдна,
пилот! ‚ы понимаете?.. Ћдна!..


        ЏЋ‹…’ ‚ ЋЃ‹ЂЉЂ•

   ’ридцатый день пути. ‚чера мы миновали астероид Ђдонис близ того места,
где его орбита пересекает орбиту ‚енеры. „вигатели  снова  заработали.  Њы
мчимсЯ вслед  за  убегающей  от  нас  ‚енерой,  котораЯ  сейчас  входит  в
последнюю  четверть  и  вырисовываетсЯ  в  небе  узким  белым  серпом.   ‚
противоположность ученым мне в свободные от дежурства часы делать  нечего.
‘традаЯ от бездельЯ, Я сегоднЯ утром разобрал мотор вертолета, с  какой-то
особой нежностью протер его и без того блестЯщие  части  и  собрал  снова,
стараЯсь, чтобы это занЯло у менЯ как можно больше  времени.  џ  перечитал
уже все книги  по  астрономии,  какие  были  у  менЯ  в  чемодане,  изучил
материалы об атмосфере ‚енеры, в которой придетсЯ  вести  самолет.  „олжен
сказать, что сведениЯ оказались очень скудными. џ узнал только, - раньше и
это не было мне известно, - что в сильнейшие  телескопы  астрономы  иногда
замечали между тучами "окна", так что, невидимому, с  поверхности  планеты
можно порой видеть безоблачное небо. ќто несколько  утешило  менЯ,  потому
что уже сейчас, на пЯтой неделе  полета,  Я  начинал  тосковать  по  нашей
земной лазури небес. Џосле обеда Я был в  –ентрали  с  Ћсватичем.  ‘лавный
парень, но бирюк, каких мало. Ќикогда не скажет ни "да", ни "нет",  всегда
ограничиваетсЯ  кивком  головы.  Ћн  дал  мне  фотографию  ‚енеры  с   так
называемым "большим темным пЯтном" на самом  краю  диска;  мы  видели  это
пЯтно позавчера. ’ак как жизнь наша текла без всЯких  событий,  то  и  это
было длЯ нас настоЯщей сенсацией,  хотЯ  ее  хватило  всего  на  несколько
часов.
   ђассмотрев еще раз это загадочное  пЯтно  (на  снимке  оно  не  крупнее
типографской точки), Я вышел в коридор. ’ам мне встретилсЯ ‘олтык; Я хотел
спросить его, как будет с нашим земным временем и делением суток на день и
ночь, которых мы придерживались до сих пор. ‚едь после высадки  нам  нужно
будет приспосабливатьсЯ к делению времени, существующему на ‚енере. Ћднако
Я сразу же забыл об этом, как только он сказал мне, что завтра утром полет
"Љосмократора"   значительно   ускоритсЯ.   Ќа   расстоЯнии   полумиллиона
километров,  отделЯвшего  нас  от  цели,  будет  сделана  попытка  развить
максимальную скорость и сэкономить таким образом почти  четыре  днЯ  пути.
ќто известие очень обрадовало менЯ, а когда после  ужина  ученые  сообщили
нам о технических причинах, побудивших их это сделать, Я не  мог  отогнать
от себЯ мысль, что им тоже, как и  всем  нам,  просто  хотелось  сократить
невыносимо долгое ожидание.
   ’ридцать первый день пути.  ‹ихорадочные  приготовлениЯ  велись  уже  с
утра. Ќужно было еще раз посмотреть, надежно ли закреплено все в каютах  и
грузовых отсеках,  проверить  состоЯние  приборов,  испытать  и  закрепить
гусеничное шасси, скрытое в больших люках  под  корпусом.  ђаботы  шли  по
заранее выработанному плану. џ провозилсЯ в носовой камере с  самолетом  и
даже забыл зайти в одиннадцать часов за радиопередачами. Љогда  Я  пришел,
наконец, в –ентраль, все уже лежали в креслах. џ тоже лег и затЯнул ремни.
‘олтык, выждав еще несколько  секунд,  ровно  в  полдень  включил  прибор,
удалЯющий модераторы из атомного двигателЯ. ум двигателей, до сих пор еле
слышный, начал усиливатьсЯ с каждой  секундой.  џ  лежал  так,  что  прЯмо
передо мной находилсЯ большой экран телевизора с белым диском  планеты,  а
над ним - рЯд освещенных циферблатов. ‚от стрелка  прибора  сдвинулась  со
своего места. Џение двигателей становилось все громче  и  громче.  ‚  этом
усиливавшемсЯ шуме не было ни малейшей вибрации; части конструкции, корпус
ракеты, кресла - все полностью  сохранЯло  свою  инерцию.  ’олько  стрелки
указателей лениво ползли по зеленым цифрам все в одну сторону, а двигатели
гудели с каждой минутой громче и мощнее, так что в  конце  концов  их  гул
наполнил все вокруг нас и в нас, словно исходЯ из каждой частицы  металла.
—ерез восемнадцать минут мы мчались уже  со  скоростью  сто  километров  в
секунду, или триста шестьдесЯт тысЯч километров в час.  ‡везды  оставались
неподвижными,  но  диск  ‚енеры,  лежавший  прЯмо  по  носу,   все   времЯ
увеличивалсЯ.  ‘начала  это  был  светло-серебристый  переливчатый  кружок
величиной с ‹уну, потом в какое-то мгновение Я увидел,  что  он  выпуклый.
Џосле этого он, словно раздувающийсЯ белый шар, стал  занимать  на  экране
все  большее  пространство.  ‚от  уже  лишь  тонкаЯ  каемка  отделЯла  его
просвечивающие краЯ от рамки экрана. …ще  минута  -  и  планета  заполнила
экран целиком. ‘трелки радарных радиовысотомеров двигались  на  освещенных
секторах шкал. Њы еще не слышали ничего, кроме громкого пениЯ  моторов.  ‚
то времЯ как другие планеты, например ‹уна и ‡емлЯ, изменЯлись  на  глазах
по мере нашего приближениЯ к ним и мы  наблюдали  все  новые,  характерные
черты их поверхности, ‚енера загадочно сиЯла все времЯ  одинаково,  словно
нереальный млечный шар.
   Џолет на максимальной скорости продолжалсЯ почти час. Ќа  экране  давно
уже не было неба  -  только  всеобъемлющаЯ,  бескрайнаЯ  белизна,  местами
отливающаЯ серебристыми и желтоватыми полосами. Ћдин раз  мне  показалось,
что ракета начала кувыркатьсЯ. “  менЯ  закружилась  голова,  и  Я  закрыл
глаза, а когда открыл их, ‘олтык возилсЯ  у  "Џредиктора".  ѓоловокружение
прошло.  "Љосмократор"  перестал  вращатьсЯ  вокруг  своей  оси.  ‚незапно
умолкли двигатели. “ши наполнила гулкаЯ, пустаЯ тишина, в которой Я слышал
медленные удары собственного сердца.
   ‘олтык перевел рычаг и передвинул кресло так, что очутилсЯ перед  самым
телевизионным экраном.
   - Џрошу вас каждые десЯть секунд сообщать мне высоту, - обратилсЯ он ко
мне. џ кивнул. „ержа обе руки на рычагах, ‘олтык наклонилсЯ вперед, словно
пытаЯсь проникнуть вглубь экрана.
   - „евЯтнадцать тысЯч километров, - сказал Я.
   ќто расстоЯние еще отделЯло  нас  от  планеты.  ’учи  лежали  под  нами
бесконечным светЯщимсЯ океаном. Љое-где они ослепительно блестели, отражаЯ
солнечные лучи, в других местах были заметны мгновенные разрывы и глубокие
провалы. ‚озрастающаЯ сила  прижимала  нас  к  кожаной  обивке  кресел;  в
абсолютной тишине Явственно слышалось их мерное поскрипывание.
   - ‘емнадцать тысЯч.
   џ кинул быстрый  взглЯд  на  указатели.  ‘ейчас  мы  делали  шестьдесЯт
километров в секунду. …сли бы ракета на такой скорости вошла  в  атмосферу
планеты, она сгорела бы. џ взглЯнул на ‘олтыка. ’емный на фоне светЯщегосЯ
экрана, он, согнувшись, как бы застыл на месте, сжимаЯ в руках рычаги.
   - естнадцать тысЯч триста.
   ‚есь горизонт под нами закружилсЯ, опустилсЯ и встал дыбом.  Џо  ракете
пробежало короткое содрогание, бросившее нас вперед. Ќа экране вспыхнула и
погасла фиолетоваЯ молниЯ.
   - ЏЯтнадцать тысЯч восемьсот.
   ‘нова толчок, слабее первого, но более  длительный.  ”иолетовые  молнии
вылетали из носа ракеты, рассыпаЯсь пылающей паутиной, сквозь  которую  мы
пролетали за доли секунды, - это работали тормозные  кислородно-водородные
ракеты.
   - —етырнадцать тысЯч.
   ’еперь на носу раздавалсЯ гром за громом, сотрЯсаЯ весь корпус  ракеты.
ѓлухой гул, разрывы, ниспадающий каскадами грохот -  все  это  прерывалось
краткими минутами тишины. ЃелаЯ равнина туч лежала наискось  под  нами,  а
"Љосмократор" мчалсЯ над нею, слегка наклонившись. џ понЯл, что,  согласно
классическому правилу астронавтики, мы  начали  описывать  вокруг  планеты
спираль.
   - „венадцать тысЯч сто.
   “же видны были контуры туч, мчавшиесЯ все  быстрее.  Ќаверху  над  нами
было черное звездное небо, внизу - бесконечнаЯ белаЯ равнина  с  тенЯми  и
бликами рельефа.
   - ‚осемь тысЯч.
   ‚осемь тысЯч километров отделЯло нас от планеты, то есть  три  четверти
ее диаметра.  ‘олтык  втЯнул  голову  в  плечи  и  еще  больше  пригнулсЯ.
"Љосмократор" взревел и завибрировал, как натЯнутаЯ струна. ‚ то же  времЯ
горизонт повернулсЯ на пол-оборота кверху, лег набок и снова  сполз  вниз.
ќто заработали главные двигатели, носовыми соплами тормозЯ  наше  падение.
€х шум совсем не был похож на пение,  к  которому  мы  привыкли  за  времЯ
полета. ђазогнавшись в центральной  трубе,  газы  с  силой  вырывались  из
сопел, образуЯ перед носом горЯчее облако,  сквозь  которое  "Љосмократор"
пролетал, как пулЯ, дрожа и вибрируЯ. Њне  приходилось  кричать  изо  всех
сил:
   - ’ысЯча девЯтьсот километров!
   ’учи то соединЯлись, то рвались, убегаЯ  назад,  как  вспененные  волны
водопада. Ќа их фоне, отливавшем матовой  белизной  перламутра,  Я  увидел
тень ракеты - тонкую черточку. Ћна то падала  в  Ямы,  то  исчезала  в  их
глубине, а через мгновение снова взлетала на  освещенное  солнцем  облако,
похожее на золотистую, пышно взбитую пену.
   - естьсот километров!
   Љ барабанной дроби взрывов, вылетавших из тормозЯщих сопел,  примешалсЯ
какой-то новый звук. ‘начала Я едва  улавливал  его,  но  вскоре  он  стал
настолько громким, что уже Явственно выделЯлсЯ  в  шуме  двигателей.  ‡вук
этот был  очень  высокий,  даже  пронзительный.  ‚  то  же  времЯ  стрелки
приборов, до сих пор неподвижные,  затрепетали,  словно  по  ним  пробегал
невидимый ток. ‡вук усиливалсЯ, переходЯ в  резкий  свист,  -  это  визжал
разрываемый нашей ракетой воздух планеты.
   - —етыреста восемьдесЯт километров!
   ’учи рвались перед кораблем,  как  натЯнутые,  дрожащие  струны.  ђокот
тормозЯщих сопел ослабел. џ снова взглЯнул  на  прибор:  мы  уже  потерЯли
космическую скорость и делали в секунду лишь восемь километров. Ђтмосфера,
становившаЯсЯ плотнее, оказывала ракете все большее сопротивление. ‚оздух,
уплотнЯЯсь, трепетал по краЯм плоскостей, вызываЯ мигание  изображениЯ  на
экране.  ‘корость  "Љосмократора"  все  времЯ  падала.  ‘нова  загрохотали
взрывы. Џриборы, показывающие плотность, давление и  температуру  воздуха,
оживленно покачивали стрелками. Љорабль, летЯщий  сейчас  по  кривой,  как
снарЯд в конце полета, со свистом рвал слои облаков. ‘овсем близко от  нас
носились развеЯнные снежные хлопьЯ сконденсированных  кристаллов,  отливаЯ
серебром в солнечных лучах. Ќиже тучи стоЯли плотной клубЯщейсЯ стеной,  к
которой мы летели со страшной быстротой. …ще  миг  -  и  экран,  затЯнутый
густым дымом, погас.
   ‘тада туч разлетались, как тЯжелые испуганные птицы. џ  назвал  ‘олтыку
высоту: тридцать километров, - а мы еще были  в  тучах.  Ќад  ‚енерой  они
располагаютсЯ необычайно высоко! ‚оздух был так плотен, что даже при нашей
сравнительно небольшой скорости раздавалсЯ пронзительный вой, переходивший
от басовых вибрирующих нот к самому высокому свисту. ‚идимость практически
равнЯлась нулю. Њы то погружались в  темно-желтый  туман,  то  попадали  в
молочное кипение, полное Ярких  радуг.  ‘олтык  переключил  телевизоры  на
радар, но это мало помогло. Ќаправленные вниз  пучки  радиоволн  бессильно
вЯзли в топи облаков, не показываЯ рельефа почвы. Њы  летели  вслепую,  по
гирокомпасу, описываЯ вокруг  планеты  широкую  дугу.  ‚  зеленовато-буром
свете, наполнЯвшем экран, временами поЯвлЯлись неЯсные контуры туч  нижних
слоев, а в их разрывах - еще более глубокие слои, и так до  дна,  где  все
сливалось в серую муть.
   ‡вуковым фоном полета был непрестанный глухой шум. Ћттого, что Я  долго
и напрЯженно вглЯдывалсЯ в экран, у менЯ иногда поЯвлЯлась иллюзиЯ кипЯщих
под  нами  морских  волн,  а  шум  полета  мне  казалсЯ   тогда   грохотом
разбивающихсЯ волн. ‚  какое-то  мгновение  эта  иллюзиЯ  стала  настолько
сильной, что Я был вынужден отвести глаза от экрана. ‘олтык снижал  ракету
все быстрее. “же только восемь  километров  отделЯло  нас  от  поверхности
планеты, а видимость все еще равнЯлась нулю.  ‚  тучах,  как  сказали  нам
аэродинамические  приборы,   были   взвешены   мелкие   твердые   частицы,
поглощавшие волны радара. Њне хотелось узнать, что будет делать ‘олтык, но
Я, конечно, ни о чем не спрашивал. ЊенЯ  вначале  охватило  разочарование,
потом нетерпение и, наконец, гнев: Я так долго ждал минуты, когда  сЯду  в
кабину самолета, а сейчас, когда она приближалась, Я попросту боЯлсЯ,  что
потерЯю ориентировку в этих проклЯтых тучах!
   €зображение  на  экране  изменилось.  ‘олтык  переходил  на  все  более
короткие волны. ‚олномер передатчика показывал: сантиметр,  полсантиметра,
три миллиметра... ‚друг ползущие по экрану массы развеЯлись, исчезли, и  Я
увидел  поверхность  ‚енеры.  Ћднако  на  ней  почти  ничего  нельзЯ  было
рассмотреть.  Ќеровности  и  холмы  бешено  мчались  назад,   сливаЯсь   в
трепещущие зеленоватые и бурые полосы. ‘олтык  теперь  непрерывно  работал
рычагами, то включаЯ двигатели, то усиливаЯ торможение, так  что  скорость
порой падала  до  низшего  допустимого  предела.  Њы  летели  над  большой
равниной, делаЯ в секунду метров триста. Љазалось, что она покрыта  густым
лесом. ђаскидистые кроны  деревьев  или  других  фантастических  растений,
огромные кустарники, рощи, заросли -  все  это  мелькало  слишком  быстро,
чтобы можно было их как следует  разглЯдеть.  Љогда  корабль  снизилсЯ  до
четырех тысЯч метров, у менЯ вдруг возникло сомнение, действительно ли эти
фантастические очертаниЯ - растениЯ? Ќо пока Я присматривалсЯ к  ним,  они
исчезли. ЏоЯвились отлогие холмы с  плоскими  склонами.  Љое-где  тучи  не
доходили до самой поверхности планеты. ‚ одном из таких разрывов,  посреди
изменчивых,  медленно  плывущих  облаков  поЯвилась  темно-синЯЯ  грЯда  с
черными тенЯми, выделЯвшаЯсЯ своей неподвижностью в океане паров. ќто  был
горный  хребет.  Џоверхность  планеты   повышалась.   ‘трелка   альтиметра
задрожала и дошла до семи тысЯч метров. Џод нами  плыли  огромные  изрытые
скаты, иногда мелькал  свет,  словно  отраженный  льдом,  -  это  блестели
гладкие склоны. Џотом огромнаЯ панорама скалистых нагромождений и глубоких
долин  погрузилась  в  туман.  Љорабль  набирал  высоту.  „евЯть,  десЯть,
одиннадцать километров. ‚се тоньше свистел разреженный воздух, разрываемый
носом "Љосмократора". € вдруг  ‘олтык  обернулсЯ  ко  мне.  Ћн  не  сказал
ничего, но по глазам его Я понЯл, что наступила моЯ минута.
   Ћсватич принЯл от ‘олтыка управление, и, пока корабль летел в  молочном
тумане, мы провели совещание. Џервым вопросом было тщательное  определение
состава атмосферы. Љак и предвидели ученые, слой ее оказалсЯ гораздо толще
земного, почти вдвое. Ќа высоте одиннадцати километров давление составлЯло
шестьсот  девЯносто  миллиметров  ртутного  столба,  -   примерно   земное
атмосферное давление на уровне морЯ. ’учи, по  определению  химика,  имели
очень  разнообразный   состав.   Ћни,   насколько   можно   было   судить,
располагались   в   несколько   Ярусов.   ‘амый   верхний    состоЯл    из
полимеризованного формальдегида и частиц какого-то неизвестного  вещества,
подробное исследование которого было пока отложено. ‚ нижних слоЯх,  кроме
формальдегида, имелсЯ небольшой процент воды.  Љислорода  в  воздухе  было
пЯть процентов, углекислоты - двадцать девЯть.  џ,  сожалеЯ,  рассталсЯ  с
тайной надеждой, что предположениЯ ученых  о  составе  атмосферы  окажутсЯ
неверными и на планете можно будет передвигатьсЯ без скафандра.
   Џолет в тучах не позволЯл получить точных сведений о рельефе  местности
и затруднЯл исследование планеты,  а  на  небольшой  высоте  маневрировать
ракетой было  несколько  рискованно.  Џоэтому  мы  решили  высадитьсЯ.  Ќа
площади около семи тысЯч километров, над которой  мы  пролетали,  не  было
видно никаких признаков деЯтельности разумных существ, но мы были уверены,
что они есть на планете, и потому  решили,  высадившись,  начать  разведку
сначала в небольшом радиусе и с соблюдением необходимой осторожности. „ень
в этих широтах должен был продолжатьсЯ шесть земных суток, так что времени
было достаточно. Ћсватич повернул  ракету  в  сторону  низменного  района,
замеченного  нами   ранее.   Ћставалось   только   тщательно   исследовать
поверхность и найти возможно более  ровное  место  длЯ  посадки.  џ  пошел
наверх, чтобы одетьсЯ, а когда вернулсЯ  уже  в  скафандре,  все  окружили
менЯ. џ не захотел ни с кем прощатьсЯ. Џо узкому  колодцу  мы  с  ‘олтыком
поднЯлись в камеру на носу. ’ам  на  катапульте  стоЯл  самолет:  длиннаЯ,
узкаЯ стальнаЯ каплЯ с сильно отклоненными назад крыльЯми. ’ак как  кабина
закрывалась герметически, Я снЯл шлем, ограничивающий поле зрениЯ.
   - ‚ы уже все знаете? - спросил ‘олтык. - „а?
   џ крепко пожал ему руку, влез на  крыло  и  одним  прыжком  очутилсЯ  в
кабине. лем положил под сиденье, чтобы он был под  рукой,  потом  включил
лампы и указатели, еще раз проверил вентили кислородных аппаратов и  через
открытый люк взглЯнул на инженера.  Ћн  был  взволнован,  но  старалсЯ  не
показывать этого.
   - ‘ейчас мы вас выбросим, - сказал он, - но сначала  еще  раз  проверим
свЯзь.
   џ знал, что он уже проверЯл ее сто  раз,  а  в  последний  -  не  позже
сегоднЯшнего утра, но только улыбнулсЯ ему. Ћн вышел.  Ћставшись  один,  Я
закрыл прозрачный колпак  над  головой,  затЯнул  уплотнительные  болты  и
сильно уперсЯ ногами в педали. ‘трелка  на  светЯщейсЯ  шкале  секундомера
прыгала. Џотом в наушниках раздалсЯ тонкий писк  и  тотчас  же  послышалсЯ
голос ‘олтыка:
   - Љак вы менЯ слышите?
   - Џрекрасно.
   - Њы сейчас на высоте девЯти тысЯч метров, скорость девЯтьсот  двадцать
в час. ‚ порЯдке?
   - ‚ порЯдке.
   - Њожете включать двигатель. Љонтакт!
   - …сть контакт, - ответил Я и нажал кнопку зажиганиЯ. ‚  бледно-зеленом
сумраке загорелась рубиноваЯ звезда.
   - ‚ы готовы?
   - ѓотов.
   - ‚нимание!
   ђаздалсЯ оглушительный грохот. Љолпак на носу раскрылсЯ,  и  в  пламени
взрывных газов Я вылетел, как Ядро из пушки.
   ‚ глаза мне ударило море  огнЯ.  Љак  борющийсЯ  с  волнами  пловец,  Я
совершенно  невольно  выровнЯл  рули.  Љабина  была   снабжена   выпуклыми
стеклами. ‚ падающем отовсюду свете, как муха в капле светлого  ЯнтарЯ,  Я
летел стремглав против течениЯ туманов и  туч.  ‚ой  раздираемого  воздуха
затыкал мне уши, как вата. Љазалось, колпак надо мной лопнет, продавленный
силой движениЯ. Ћднако самолет  быстро  потерЯл  скорость,  приданную  ему
катапультой "Љосмократора", и теперь в полете Я мог рассчитывать только на
собственные силы. џ вглЯдывалсЯ в серые тучи, убегающие по  сторонам,  как
вдруг воздух надо мной очистилсЯ,  словно  разрезанный  стеклЯнным  ножом,
голубоватый свет  очертил  искристым  контуром  выпуклости  туч,  раздалсЯ
гулкий свист и сверху низверглись потоки  воды.  Њне  стало  понЯтно,  что
"Љосмократор" летит очень близко надо мной,  а  все  эти  ЯвлениЯ  вызваны
атомными газами, вырывавшимисЯ из его сопел. џ  нажал  педаль,  чтобы  как
можно скорее увести машину от опасного соседства: полный выхлоп ракеты  на
близком расстоЯнии мог бы оторвать крыльЯ самолета.
   - Ђлло! Љак вы там, пилот? ‹етите? - послышалсЯ в  наушниках  голос.  џ
ответил утвердительно и подал курс по гирокомпасу.
   - Ѓудем описывать круги. Њожете спускатьсЯ.
   Љроме кипЯщих облаков, ничего не было видно. ‡ато на маленьком  круглом
экране  моего  радароскопа  непрерывно  плыли  очертаниЯ   лежащей   внизу
местности. Њедленным, тысЯчу раз в жизни проделанным движением  Я  положил
машину на крыло, и она начала падать, как камень. Ќа ‡емле мне не пришлось
бы смотреть на альтиметр, так как  видимые  размеры  земных  ориентиров  -
дорог или рек  -  при  некотором  опыте  неплохо  помогают  разобратьсЯ  в
обстановке. Ќо тут Я не спускал глаз со шкалы, поглЯдываЯ в то же времЯ  и
на экран радароскопа. Љогда  скорость  падениЯ  чрезмерно  увеличилась,  Я
медленно вывел машину из пике. ‘амолет был в самой гуще туч и все времЯ то
нырЯл в них, то выскакивал из их пушистой глубины.  Ќо  внизу  не  было  и
следа лесистой равнины, которую Я  видел  раньше.  ’ам  тЯнулись  длинные,
широкие, голые хребты, похожие на окаменелые темные волны.  џ  сообщил  об
этом ‘олтыку.
   - ‚озьмите полтора градуса на восток, - ответил он. - € что там с вашим
пеленгом? …го плохо слышно.
   Ћн говорил о радиосигналах, автоматически передаваемых  моим  прибором;
благодарЯ этому  на  "Љосмократоре"  всегда  можно  было  определить,  где
находитсЯ самолет. ‘лова инженера несколько встревожили менЯ, так как и  Я
довольно плохо его слышал: приему мешали  какие-то  слабые  потрескиваниЯ.
‚ыполнЯЯ совет ‘олтыка, Я положил самолет в  левый  вираж  и  полетел  под
самыми тучами, стараЯсь не терЯть  высоту,  чтобы  можно  было  оглЯдывать
более широкое  пространство.  ќто  было  нелегко:  каждые  десЯть-двадцать
секунд Я попадал в тучу, из которой  можно  было  выбратьсЯ,  лишь  нырнув
вниз. ’акаЯ "игра в прЯтки" тЯнулась довольно долго.
   Њне не хотелось полагатьсЯ только на радар, потому что  на  экране  был
виден сравнительно небольшой  участок  местности.  џ  тщательно  выискивал
каждый просвет в тучах; а так как они спускались довольно низко, то Я  все
чаще  пролетал  всего  в  нескольких  сотнЯх  метров  над  возвышенностЯми
поверхности ‚енеры. ’о, что было внизу, нельзЯ  назвать  ни  равниной,  ни
горой: что-то вроде огромных, спускающихсЯ каскадами ступеней из  какой-то
скалистой породы, насколько можно было судить по их  гладкой  поверхно