Я в кресло, оглЯделсЯ по сторонам, даже  одеЯло  приподнЯл,
подумав, понюхал подушку,  но  никаких  открытий  не  сделал.  ‹юбопытство
сжигало его, он было собралсЯ к Ќосилевской, но раздумал.  Њожет,  к  утру
‘ташек угомонитсЯ...  может,  по  ее  виду  удастсЯ  что-нибудь  понЯть...
(ЌавернЯка ничего - возразил он самому себе.)


        Ћ’…– € ‘›Ќ

   Џрошел август. Ќа вспаханных полЯх, словно огромные кротовины,  чернели
навозные кучи. Ћсина под самым окном болела: ее слишком  рано  пожелтевшие
листьЯ покрылись черными оспинами. ‡астыв у окна,  ‘тефан  всматривалсЯ  в
голубевший, как лезвие ножа, горизонт. —астенько теперь на него накатывало
какое-то оцепенение; надолго замерев  в  самой  неудобной  позе,  упершись
глазами в  небо,  он  всматривалсЯ  в  узоры,  которые  рисовали  пылинки,
кружившие в безжизненной Ясности, обрамленной оконной рамой.
   ЌосилевскаЯ попросила ‘тефана заполнить за нес  историю  болезни  новой
пациентки. …му хотелось убить времЯ, и он согласилсЯ охотно.
   ‘казать, что больнаЯ была  черноволосой,  тощей  барышней,  значило  бы
исказить ее портрет. Ћна была из  тех  худеньких,  похожих  на  подростков
крестьЯнок, которые украшают платье кружевами и притЯгивают к  себе  взоры
мужчин. ‚се очарование этой  восемнадцатилетней  шизофренички  было  в  ее
глазах, темных и подвижных. ђуки ее постоЯнно  находились  подле  лица,  и
ладони,  трепеща   пальцами,   словно   худенькие   голуби   -   крыльЯми,
присаживались то на  щеки,  то  на  крохотный  подбородок.  ‘тоило  только
оторвать взглЯд от ее глаз, как все чары улетучивались.
   ђегулЯрный обход больных доставлЯл ‘тефану  удовольствие.  „евушка  тем
больше привлекала  его,  чем  сильнее  он  этому  противилсЯ.  ЌесчастнаЯ,
трагическаЯ  любовь  (трудно  было  от  нее  добитьсЯ,  что  же   все-таки
произошло) толкнула ее к бегству от злого мира,  в  котором  она  испытала
столько  страданий,  в  мир  зеркальный.  …й  захотелось  обосноватьсЯ   в
собственном отражении.
   ‘тефана она не дичилась, знала, что у него  всегда  с  собой  маленькое
никелевое зеркальце. Ћн позволЯл девушке в пего смотретьсЯ.
   - ’ам так... так... так чудесно...  -  шептала  она,  и  ее  трепещущие
пальцы без конца касались то бровей, то волос. Ћна не могла оторвать  глаз
от блестЯщей поверхности.
   „евушка напомнила ‘тефану нескольких знакомых дам,  жен  его  городских
приЯтелей. Ћни умудрЯлись с утра до  вечера  просиживать  перед  зеркалом,
часами примерЯЯ разнообразные улыбки, изучаЯ блеск глаз,  исследуЯ  каждую
веснушку,  каждую  складочку,  тут  что-то  разглаживаЯ,  там  к   чему-то
осторожно прикасаЯсь, будто алхимик, колдующий над  ретортой  в  ожидании,
когда поЯвитсЯ золото. ђазумеетсЯ, болезненные навЯзчивости:  как  это  он
раньше об этом  не  подумал?  Џравда,  это  были  безмозглые  бабенки,  но
разговоры об интеллигентности всех неврастеников - просто чушь.
   "Њожно быть нервным идиотом", - подумал ‘тефан со злобой, ибо это  было
похоже на признание: "€ Я, собственно, таков".
   „евушка часами просиживала в ванной, потому  что  там  висело  зеркало.
€згонЯемаЯ оттуда, она затаивалась под дверью и кидалась на  каждого,  кто
открывал дверь, молитвенно складывала руки и просила позволениЯ  взглЯнуть
на свое отражение. Ћна не пропускала ни одной никелированной поверхности.


   ‘ некоторых пор ‘тефана стала донимать бессонница. Ћн подолгу  читал  в
постели, стараЯсь измучить себЯ, но  сон  не  приходил,  а  когда  наконец
все-таки одолевал его, то  казалось,  что  в  комнате,  за  мечущейсЯ  над
ночником мошкарой, кто-то неподвижно стоит. ‘тефан знал,  что  никого  там
нет, но сон снимало как рукой, и только на  рассвете,  под  первый  зЯбкий
щебет птиц, он погружалсЯ в беспокойную дрему.
   ‚ ночь с 29 на 30 сентЯбрЯ, расцвеченную крупными звездами,  он  заснул
раньше обычного. ‚скоре неЯснаЯ тревога разбудила  его.  ‡а  окнами  тлела
белесаЯ зарЯ. Ќе одеваЯсь, в ночном белье,  ‘тефан  подбежал  к  окну.  Ќа
посыпанной  щебенкой  дороге,  подходившей  к  самым   дверЯм   лечебницы,
мурлыкали моторами две большие  легковые  машины  в  камуфлЯжной  окраске,
хорошо различимые в отражавшемсЯ от стен свете фар.  Џодле  дверец  стоЯли
немцы в темных касках. €з-под козырька, нависающего  над  воротами,  вышли
несколько офицеров. Ћдин что-то прокричал. Њоторы взревели, офицеры сели в
машины, солдаты с обеих сторон на ходу вспрыгнули на  подножки.  ‘вет  фар
скользнул  по  клумбам,  стеганул  по  ехавшей  впереди   машине   -   это
продолжалось какое-то мгновенье. џркие пЯтна вырвали  из  мрака  сидевших;
‘тефан увидел обнаженную голову между двумЯ касками и узнал ее обладателЯ.
‘толбы света уткнулись в ворота, около которых  стоЯл  ослепленный  фарами
вахтер с шапкой в руке. Џотом моторы заревели уже на шоссе.  …ще  раз,  на
повороте дороги,  свет  фар  вырвал  из  тьмы  рЯды  на  миг  позеленевших
деревьев, неподвижные кружева листьев; побежали плоские  тени  стволов,  а
напоследок сверкнул белизной и тотчас пропал березовый  крест.  Ћт  самого
горизонта вновь накатила тишина, пульсировавшаЯ, словно кровь в гигантском
ухе, стрекотанием сверчков. ‘тефан сорвал с крючка  плащ,  наспех  натЯнул
его и босиком выскочил в коридор.
   Ќа первом этаже собрались все врачи; они наперебой засыпали друг  друга
вопросами,  что-то  кричали,  толком  ничего  нельзЯ  было  разобрать.  Ќо
постепенно дело проЯснилось: в лечебнице  побывали  эсэсовцы  из  летучего
отрЯда, расположившегосЯ сейчас в ЋвсЯном. ‘ собой они привозили рабочего,
арестованного   на   подстанции;   остальных   разыскивали.    Њарглевский
громогласно объЯвил, что с этого момента никто не должен ходить в лес, так
как эсэсовцы будут его прочесывать, а с ними шутки плохи.
   ‚ больнице обыск не делали, лишь прошлись по корпусам  и  поговорили  с
Џаенчковским.
   - €х офицер стеком у... ударил по  столу,  перед  которым  Я  стоЯл,  -
рассказывал он, в лице его не было ни кровинки, под глазами круги.
   ‚озбуждение постепенно спало, и  все  разошлись.  Њарглевский,  проходЯ
мимо ‘тефана, остановилсЯ, словно  собираЯсь  что-то  сказать,  но  только
зловеще покачал головой и исчез в коридоре.
   ‘тефан так и не  сомкнул  глаз  до  самого  утра.  …го  трЯсло,  как  в
лихорадке;  десЯтки  раз  он  крепко  зажмуривалсЯ  и  вызывал  в   памЯти
коротенькую ночную сцену; он уже не решалсЯ, как тогда, когда наблюдал  за
ней, уговаривать себЯ, что арестованный - не ‚ох. “ него  не  осталось  ни
малейших сомнений в том, что это его большую квадратную голову  увидел  он
со второго этажа. ‘тефан изо всех сил сдерживал себЯ, чтобы не  застонать,
огромной тЯжестью навалилась на него ужасающаЯ ответственность.  €спытываЯ
неистребимое желание на кого-нибудь перевалить  ее,  чтобы  очиститьсЯ  от
мучительного чувства вины, ‘тефан с самого утра отправилсЯ к ‘екуловскому,
но тот не дал ему и рта раскрыть. Ћн был Явно не в своей тарелке  и,  едва
‘тефан переступил порог, закричал:
   - ‚ы что, не видите, Я  же  пишу!  •орошенькое  дело,  опЯть  мне  надо
"занимать позицию"?! Љаждый делает,  что  умеет.  Џоэт  -  такой  человек,
который умеет красиво быть несчастным. Ќеужели  вы  полагаете,  что  после
этой войны все лесные ахиллесы станут катонами? ”урии были не  лучше  вас,
но их Я понимаю, они хоть женщины по крайней мере! „а оставьте вы  наконец
менЯ в покое!
   ‘тефан ушел как побитый. "Џоделом мне!" - думал он, идЯ по коридору. Ћн
готов был пожертвовать чем угодно, лишь бы заглЯнуть на подстанцию. ‘тефан
понимал, что раз электричество в лечебнице  есть,  значит,  кто-то  должен
быть и на подстанции; кто-то там  работает  -  вместо  ‚оха;  может,  этот
кто-то знает?..
   ЏытаЯсь укрытьсЯ от собственных мыслей, ‘тефан забрел  в  дальний  угол
мужского корпуса. …го внимание привлекли красноватые пЯтна  на  полу,  но,
приглЯдевшись, он понЯл, что это не кровь.
   Њолоденький шизофреник лепил что-то из глины. ‘тефан долго наблюдал  за
его работой. ‹ицо  юноши  оставалось  бесстрастным.  †елтоватое  и  слегка
перекошенное, маленькое, с резко  очерченным  профилем,  оно  походило  на
живую маску. Џорой он  прикрывал  глаза  и  застывал  -  даже  ресницы  не
вздрагивали, затем задирал голову и  водил  кончиками  хищных  пальцев  по
поверхности  глины.  Љакое-то  умиротворение  чувствовалось  в   опущенных
уголках его рта. Џризраки больше не преследовали его, фразы  разваливались
у него во рту, он уже не в состоЯнии был достучатьсЯ до  окружающих:  ушел
от всего. ‚ысшаЯ степень безразличиЯ, какаЯ воцарЯетсЯ лишь в  толпе  и  у
людей, потерЯвших сознание, давала юноше возможность  оставатьсЯ  один  на
один со своей работой, - казалось, он заперт в келье. Ќа  круглом  столике
из плоского кружочка глины поднималсЯ  перед  ним  высококрылый  ангел.  ‚
перьЯх, раздвинутых  очень  широко,  как  у  задушенной  птицы,  чудилось,
притаилсЯ ужас. ‹ицо ангела - готически вытЯнутое, прекрасное,  спокойное.
Ќизко опущенными руками - словно это вызывало у него самого  отвращение  -
он сдавливал горло младенца.
   - —то это? Љак ты это назвал? - спросил юношу ‘тефан.
   ’от молча растирал глину кончиком большого пальца.  €з  угла  отозвалсЯ
санитар, ћзеф-старший: больные обЯзаны отвечать докторам.
   - Ћтвечай сейчас же, раз господин доктор  спрашивает,  -  напомнил  он,
тЯжело шагнув к юноше.
   ћзеф не обходил больных стороной, это они уступали ему  дорогу.  Џарень
не шелохнулсЯ.
   - џ знаю, что ты можешь. ѓовори сейчас же, а не то эту твою куклу!..  -
Ћн  замахнулсЯ,  будто  собираЯсь  сбросить  фигуру.   Џарень   опЯть   не
шелохнулсЯ.
   - Ќу-ну, - смутившись, вмешалсЯ ‘тефан, - не надо. ‚ы бы, ћзеф, сходили
в дежурку и принесли бы поднос со шприцами и две ампулки скофеталЯ, сестра
вам даст.
   …му хотелось как-то вознаградить паренька за унижение.
   - ‡наешь, очень красиво, - сказал ‘тефан, - очень красиво и странно.
   Ѓольной ссутулилсЯ, волосы прилипли к его вспотевшему лбу,  под  нижней
губой разрасталась какаЯ-то тень - тень презрениЯ.
   - џ этого не понимаю, но, может, когда-нибудь  ты  мне  растолкуешь?  -
сказал ‘тефан, забыв о психиатрии.
   Џарень тупо уставилсЯ на перемазанные глиной пальцы.
   ‘овсем растерЯвшись, ‘тефан неожиданно длЯ себЯ самым обыденным образом
протЯнул юноше руку.
   ’от вроде бы испугалсЯ: отдернул ладонь и отступил  за  столик.  ‘тефан
смущенно посмотрел по сторонам - нет ли кого, кроме больных, в палате.  Ќо
тут парень стремительно и неловко перегнулсЯ через столик, едва не  свалив
скульптуру, и схватил руку ’шинецкого.  Ќе  пожав,  отпустил,  словно  его
обожгло. Џотом повернулсЯ к фигурке, уже не обращаЯ на врача вниманиЯ.
   Ќаутро ћзеф сообщил зашедшему в палату ‘тефану:
   - ќта глина, господин доктор, знаете, как называетсЯ?
   - —то? Ђх да! Ќу? Ќу?
   - Ђнгел-душитель.
   - Љак?
   ћзеф повторил.
   - ‹юбопытно, - протЯнул ‘тефан.
   - —его уж тут любопытного. Ћн, подлец, кусаетсЯ. - ћзеф показал красные
отметины на своей огромной ручище.
   ‘тефан удивилсЯ, он ведь знал обо всех  испытанных  приемах  санитаров:
лучше сломать больному руку, чем дать ему себЯ поцарапать, - таков был  их
девиз. Њалый, вероЯтно, порЯдочно "навыкобенивал".  Ќо  видно,  и  получил
сполна. •отЯ санитаров тысЯчи раз учили и предупреждали, они тайком, когда
врачи не видели,  брали  реванш  и  пациента,  который  им  докучал,  били
мстительно, навернЯка, по-мужицки,  как  побольнее,  с  умом.  Љолошматили
через одеЯло или в ванной, чтобы следов не оставалось. ‘тефан об этой знал
и хотел строго-настрого запретить избивать паренька, но не мог: официально
побои запрещены, а вмешиватьсЯ в "способы" санитаров было не в его власти.
   - ‚идите ли... этот парень...
   - ‘ этим ангелом, что ли?
   - „а... так вы... присматривайте за ним, чтобы никакой ему обиды...
   ћзеф оскорбилсЯ. Ћн за всеми присматривает.  ’огда  ‘тефан  вытащил  из
кармана кулак;  в  нем  была  зажата  бумажка  в  пЯтьдесЯт  злотых.  ћзеф
помЯгчал. Ћн понимает. Ћн и раньше присматривал, но теперь-то  уж  как  за
родным...
   Ћни стоЯли в дверЯх палаты. ‚округ ходили больные,  но  все  было  так,
будто они в полном  одиночестве.  Џока  ћзеф  незаметно  прЯтал  сложенную
купюру,  ‘тефан,  задохнувшись  от  собственной  решимости,   изменившимсЯ
голосом проговорил:
   - Ђ вы, ћзеф, случайно не знаете, что стало с тем - ну, которого  немцы
прошлой ночью арестовали?.. ‚ы знаете...
   ‚зглЯды их встретились. “  ‘тефана  сердце  готово  было  выскочить  из
груди. Ђ ћзеф, казалось, еще ждал чего-то. ‚ глазах  промелькнула  искорка
любопытства, тут же затушеннаЯ ухмылкой ревностного служаки.
   - ќто который без уха, что  на  электричестве  работает,  ‚ох?  ‚ы  его
знаете, господин доктор?
   - ‡нал, - сказал ‘тефан, чувствуЯ, что отдает себЯ в его руки. ђазговор
этот отнЯл у него столько сил, что даже голова закружилась.
   ѓлуповато-хитраЯ физиономиЯ ћзефа расплывалась все  более  откровенной,
все более слащавой ухмылкой. …го воловьи глаза округлились.
   - ‚ы, господин доктор, его знали? ѓоворЯт, сам он этого в той  Яме  при
электричестве не держал, это крестник его, Ђнтек. Ќу, кто его  знает?  Ћх,
уж и конбинатор был, конбинатор! - повторил он, будто любуЯсь этим словом.
- ‘ немцами пил, делишки с ними разные обделывал, уж с _человеком_ и слова
сказать не хотел, такой _важный_! „умал, купил  он  немца-то,  а  немец  -
хитрый, пришел ночью и, как курицу, схватил!  ‘егоднЯ  на  машине  туда  с
ЋвсЯного приезжали, два раза туда-обратно мотались - столько _этого_ было!
Џод щебенкой все запрЯтано, в Ящиках запаковано, что тебе товар!
   - ‚ы, ћзеф, видели?
   - ‘ам не видал. ѓде там? ‹юди видали. € видали, и ведали, а ‚ох с  этим
_не считалсЯ_. “ма палата! Ќу, вот тебе и конбинатор.
   - Ђ с ним что?
   - Џочем Я знаю? ‚ы рудзЯнский карьер знаете? ѓде раньше пруд  был?  Љак
вдоль дороги идти - через лес и направо... ’ам суют лопату в  руки  -  Яму
копать, и над этой Ямой ставЯт. Џотом мужика  на  дороге  изловЯт,  чтобы,
значит; закопал. ‘ами, вишь, _не мараютсЯ_...
   ‘тефан, хотЯ и догадывалсЯ о чем-то подобном, больше того - уверен был,
что иначе и не могло быть, ощутил такую Ярость, такую ненависть  к  ћзефу,
что пришлось прикрыть глаза.
   - Ђ те? - глухо спросил он.
   - Џощчики, что ли? Љамень в воду. Ќичего неизвестно. Ќаверное, к лесным
подались. € куда это такому старому по болотам-колдобинам корЯчитьсЯ?  ‚се
от того, что приглЯду не было, да от глупости. €хнее, что  ли,  дело-то  -
эта амунициЯ, или как там ее? - понизив голос, закончил ћзеф.
   ‘тефан кивнул, резко повернулсЯ и пошел к себе. Ћсторожно вытрЯхнул  на
ладонь таблетку люминала, затем, подумав, еще одну, проглотил  обе,  запив
водой, и как был в белом халате, наброшенном на ночное белье, повалилсЯ на
кровать.
   Џоздним вечером из глубокого сна его вырвал стук: с телеграммой в руках
ћзеф барабанил  в  дверь.  ’етка  ‘кочинскаЯ  сообщала,  что  отец  тЯжело
заболел. ‡вала срочно приехать.
   ‘тефан попросил ‘ташека подежурить в его отделении и без труда  получил
у Џаенчковского отпуск на несколько дней.
   - ‚се еще уладитсЯ, - покашливаЯ, трЯс руку  ’шинецкому  адъюнкт,  -  а
поскольку вы уж туда едете, может, разузнаете, как там немцы?
   - Џростите?
   - Ћсмотритесь там, что слышно... ’акие дурные вести оттуда доходЯт...
   - —то вы имеете в виду, господин адъюнкт?
   - ќ-э, да ничего особенного, ничего особенного, коллега.
   Љогда ‘тефан зашел к ‘екуловскому - вроде как попрощатьсЯ, -  поэт  был
поглощен   писанием:   волосы   всклокочены,   казалось,   они    источают
электричество. ‡рачки подергивались;  это  означало,  что  он  все  глубже
уходит в себЯ. …го громкий, металлического оттенка голос  гремел  на  весь
коридор; входЯ в комнату, ‘тефан услышал:

   ‘ердце мое, ты - красных термитов планета,
   Џаникующих в поисках собственных троп.
   „ев и столпников путь темнокудрый - Я, как монета,
   ’ускнею. џ гасну. Џлоть теснит менЯ в гроб.
   Ќочь, ты бесстыдно срываешь последний покров,
   Љогда смерть, кровавобедраЯ дива, лицо мое
   Ќежно ласкает: о, мой покинутый кров...

   ‘тефан прикрыл за собой дверь, и  поэт  умолк.  ’шинецкий  рассказал  о
маленьком скульпторе.
   -  Ђнгел-душитель?  -  переспросил  ‘екуловский.  -  Џогодите-ка,   это
любопытно. ‹юбопытно...
   Ђккуратно записал что-то на клочке бумаги своим ломким почерком.
   - _Ѓлагоудушаемы_  тихие,  ибо  их  есть  царствие  небесное,  -  вслух
прочитал он.
   Џотом бросил бегающий взглЯд на ‘тефана.
   - ‡а то, что вы мне помогли немного, Я вам кое-что покажу.
   Ћн стал рытьсЯ в бумагах, беспорЯдочно разбросанных по одеЯлу.
   - Њне грезитсЯ описание ‡емли, увиденной из другой  планетной  системы.
’акое вот примерно вступление. - Ћн взЯл листок и начал читать: -  "Њатка,
гноЯщаЯсЯ солнцами: ‚селеннаЯ. ‚ ней копошатсЯ триллионы звездных личинок.
Ѓурное размножение..." исторгающее гарь и клубы черного  порохового  дыма,
схватка следует за схваткой, тьма идет за тьмой, - импровизировал он,  так
как на листочке было всего несколько коротких фраз.
   - Људа? - вырвалось у ‘тефана.
   - ‚сЯ соль в том, что в никуда.
   - ‚ы в это верите?
   ‘екуловский задержал дыхание. ЏоднЯл голову; лицо его, на котором  Ярко
полыхали глаза, было вдохновенно и красиво.
   - Ќет, - сказал он, - Я не верю. џ знаю.


   Џоездка стала длЯ ‘тефана сплошным кошмаром: три обыска - искали  жиры,
- жандармы, толпа, дико атакующаЯ двери и окна, темные вагоны, провонЯвшие
перекисшим  потом,  клопы.  ‚  чудовищной  толчее  трудно  было  сохранЯть
достоинство: в темноте лица не видно, а молчание  воспринималось  тут  как
капитулЯциЯ. ‘пустЯ час ‘тефан уже ругалсЯ, как сапожник.
   ѓород изменилсЯ. ‚се улицы  носЯт  новые  названиЯ,  немецкие.  Џатрули
коваными башмаками шаркают по мостовой, звук такой, словно  по  ней  тЯнут
металлический невод.  Ќад  крышами  домов  изредка  пролетают  самолеты  с
черными крестами: небо было немецким.
   „ом встретил ‘тефана привычным запахом вареной капусты, на втором этаже
главенствовал сладковато-затхлый аромат мастерской меховщика, и это  сразу
разбудило памЯть.
   ‡авидЯ обшарпанную коричневую дверь своей квартиры  с  плоской  львиной
головой, вырезанной в притолоке, ‘тефан едва смог сдержать волнение. „верь
как дверь...
   ‚ передней - хлам, этажерки, жестЯнки, под  потолком  в  свете  тусклой
лампочки темнели,  словно  чудовищные  чучела  каких-то  животных,  модели
непостроенных отцовских приборов; они громоздились  на  полках,  затЯнутых
пушистой сеткой паутины. Њать, как  тут  же  известила  его  драматическим
шепотом тетушка ‘кочинскаЯ, уже месЯц живет  в  деревне,  здесь  денег  на
хозЯйство не хватает. ’етка, еще не закрыв двери, обнЯла его, и он  утонул
в ее пропахшем нафталином бюсте. Ћна чмокнула  его,  оросила  слезинкой  и
втолкнула в столовую - отведать хлеба с вареньем и чаем.
   ЏереставлЯЯ с места на место  баночки  с  наклейками,  она  говорила  о
растущих ценах на жиры, о каком-то адвокате и лишь  много  времени  спустЯ
упомЯнула об отце. ‘ нескрываемым наслаждением  принЯлась  в  подробностЯх
описывать событиЯ последних  месЯцев.  Ќарисовала  портрет  непризнанного,
несчастливого  гениЯ,  истерзанного  болезнью   почек   и   сердца.   Ћна,
единственнаЯ во всем свете, хоть и дальнЯЯ только  роднЯ,  позаботилась  о
великом изобретателе. "’вой отец", - повторЯла она, и опЯть: "твой  отец",
- так что в конце концов ‘тефан даже  начал  подозревать,  что  она  хочет
уколоть его и укорить за черствость. Ќо у нее и в мыслЯх  не  было  ничего
подобного. Џросто она всем сердцем ему сочувствовала.  Љогда-то  она  была
красива. ‘тефан в свое времЯ чуточку влюбилсЯ в фотографию, которую стЯнул
со стены в  ее  кабинете.  ’еперь  избытки  жира  затопили  остатки  былой
красоты.
   Љогда он поел и умылсЯ, его наконец допустили в спальню.
   ’етушка взЯла на себЯ роль посла;  несколько  раз  входила  туда  и  на
цыпочках возвращалась обратно. Џри этом она размахивала руками - казалось,
отталкиваЯсь веслами от сопротивлЯющегосЯ  воздуха.  Ќастроение  создалось
торжественное. "ЏрЯмо-таки возвращение блудного сына", - подумал ‘тефан  и
вошел, почему-то тоже на цыпочках; в воображении его  рисовались  какие-то
эскизы коричневатого ђембрандта.
   ‘разу бросилось в глаза, что мамина коллекциЯ  фикусов,  аспарагусов  и
иной растительности безжалостно задвинута в  самый  темный  угол  комнаты.
Ћтец лежал в постели, натЯнув на подбородок одеЯло. € лишь лимонного цвета
руки слабо сжимали  его  край  искривленными  пальцами  -  они  напоминали
мертвые, уродливые украшениЯ.
   - Љак себЯ чувствуешь, папа? - с трудом выдавил из себЯ ‘тефан.
   Ћтец промолчал.  ‘тефан  смешалсЯ,  ему  захотелось  вежливо  и  быстро
покончить с визитом. Њелькнула мысль, что было бы  хорошо,  если  бы  отец
сейчас умер: место действиЯ в лучших патетических тонах, "у одра"; сам  он
опуститсЯ на колени и пробормочет какую-нибудь молитву, а  затем  можно  и
уезжать. ќто намного бы  все  упростило.  Ќо  отец  не  умирал.  Ќапротив,
приподнЯлсЯ на постели и попыталсЯ что-то  сказать  -  заговорил  поначалу
шепотом, но потом  голос  его  окреп:  "‘тефек,  ‘тефек",  -  повторил  он
несколько раз,  "‘тефек",  -  сперва  это  прозвучало  недоверчиво,  потом
радостно.
   - џ слышал, отец, что ты чувствуешь себЯ неплохо,  и  так  перепугалсЯ,
когда получил телеграмму, - солгал он.
   - ќ-э, чего там.
   Ћтец  пыталсЯ  поднЯтьсЯ,  надо  было  ему  помочь;   ‘тефан   оказалсЯ
совершенным неумехой. Џод своими пальцами он  обнаружил  тоненькие  кости,
дужки ребер, выпиравшие наружу, ощутил угасающую теплоту, удержать которую
пыталось это тощее, беспомощное тело.
   - “ тебЯ болит что-нибудь? - спросил  ‘тефан  с  удивившей  его  самого
нежностью.
   - ‘адись на кровать. ‘адись, - повторил отец, уже немного раздражаЯсь.
   ‘тефан послушно присел  на  самый  краешек;  было  очень  неудобно,  но
трогательно. Ћ чем теперь говорить?
   Ћн помнил только одно выражение отцовского лица: бесконечно  отрешенный
взглЯд в какой-то иной мир, в котором строились его приборы. ђуки  у  него
постоЯнно были в ссадинах от проволоки,  изрезанные,  обожженные  кислотой
или вымазанные краской экзотических цветов. ’еперь все это с них сошло.  ‚
темных,  толстых  жилах  под  веснушчатой  кожей  рук  слабо   подрагивала
собиравшаЯсЯ покинуть его жизнь.
   ѓорькое откровение длЯ ‘тефана.
   - џ устал ужасно, -  сказал  отец.  -  ‹учше  бы  уснуть  и  больше  не
просыпатьсЯ.
   - Џапа, ну, как же можно, - возмутилсЯ ‘тефан. Ђ сам  подумал:  к  чему
стремитсЯ вот это тело и вот  эта  голова,  в  которой  мозг  чуть  ли  не
перекатываетсЯ, как высохший орех в скорлупе?  ‚от  суставы  -  скрипЯщие,
проржавевшие  петли,  легкие  -  астматически  хрипЯщие  меха,  сердце   -
барахлЯщий,   разбитый   насос.    “божество    строительного    материала
предопределЯло и формы ветшающей трущобы, жилец которой с ужасом замечает,
что она  готова  обрушитьсЯ  ему  на  голову.  Ћн  вспомнил  стихотворение
‘екуловского. ‚от именно, плоть нас и убивает, тело послушно только  одним
законам: природы - но не воли.
   -  Њожет,  съешь  чего-нибудь,  папа?  -  неуверенно  спросил   ‘тефан,
напуганный легкостью руки, котораЯ  поглаживала  его  лежавшую  на  одеЯле
кисть. € сам устыдилсЯ своих слов, так это глупо вышло.
   - џ ничего не ем. Њне не нужно. џ столько хотел тебе  сказать,  но  так
сразу... по правде говорЯ, Я всю ночь обдумывал. „аже и спать уже не могу,
- пожаловалсЯ он.
   - ’ак Я сейчас... сейчас выпишу  тебе.  -  ‘тефан  полез  в  карман  за
бланками рецептов. - € вообще, отец, кто тебЯ лечит? Њарцинкевич?
   - Ћставь это, оставь. „а, лечит. ’еперь уже все равно. - Ћн уткнулсЯ  в
подушку. - ќтот час, ‘тефан, настает длЯ каждого. Љогда нет большей заботы
- только чтобы какаЯ-нибудь жилка в мозгу не лопнула.  ќто  глупо,  но  не
хотелось  бы  умереть  в  одночасье.  …сли  бы  знать  наперед.   Ќо   это
бессмыслица.
   ‹адонь, поглаживавшаЯ его руку, замерла, словно в нерешительности.
   - Њы так плохо друг друга знаем. “  менЯ  никогда  не  бывало  времени.
’еперь Я вижу, что, в сущности, все равно: те, кто торопитсЯ, и те, у кого
есть времЯ, приходЯт в одно и то же место. Ќикогда не жалей, не  жалей.  -
€, помолчав, добавил: - Ќикогда не жалей, что был тут, а не там,  что  мог
сделать, а не сделал. Ќе верь этому. Ќе сделал, значит, не  мог.  ‚о  всем
свой смысл только потому, что все кончаетсЯ. ‚идишь: всегда и везде -  это
ведь то же самое, что никогда и нигде. Ќе жалей, запомни это!
   Ћтец опЯть замолчал, задышал труднее, чем прежде.
   - џ, собственно, не то хотел тебе сказать. Ќо менЯ  уже  и  собственнаЯ
голова не слушаетсЯ.
   - џ бы дал тебе, папа... не знаю, ты какие лекарства принимаешь?
   - ЉолЯт менЯ иголками, холЯт, - сказал отец, -  не  беспокойсЯ.  ’ы  на
менЯ в обиде, да? ‘кажи!
   - Ќо...
   - „авай теперь не лгать друг  другу,  ладно?  џ  знаю,  ты  обижаешьсЯ.
Ќикогда не было времени. ‚прочем, мы чужими были. ‚идишь ли,  мне  никогда
не хотелось отказыватьсЯ от самого себЯ, наверное, Я не любил тебЯ,  иначе
бы это... впрочем, не знаю. Ђ тебе хорошо, ‘тефан?
   ‘тефан не знал, что ответить.
   - џ не спрашиваю тебЯ, счастлив ли ты. Ћ  том,  что  счастлив,  человек
узнает только после, когда это проходит. —еловек живет  переменой.  ‘кажи,
девушка у тебЯ есть? Њожет, женитьсЯ надумал?
   “ ‘тефана перехватило горло. "‚от человек, он  умирает,  он  мне  почти
чужой, но думает обо мне. Ђ Я, сумел бы Я так?" - и на этот вопрос  ‘тефан
не нашел ответа.
   - Њолчишь? ‡начит, есть?
   Ќе глЯдЯ на отца, ‘тефан отрицательно покачал  головой,  “  отца  глаза
были голубые, налитые кровью, но главное - исстрадавшиесЯ.
   - „а, тут советами не поможешь. Ќо Я вот что тебе скажу: мы, ’шинецкие,
такие люди, которым женщины необходимы. ‚ одиночку  мы  сами  с  собой  не
справимсЯ. —еловек, чтобы ему чисто жить, и сам  должен  быть  чистым.  ’ы
всегда был строптивым, может, Я и нехорошо делаю, что так говорю. Ќо ты не
умел прощать, а в этом, в сущности, все, больше ничего и не надо. Ќе знаю,
научишьсЯ ли. ‚о всЯком случае, от женщины не стоит требовать ни  красоты,
ни ума. ’олько мЯгкости. —увства. Ћстальное приложитсЯ. Ђ без  мЯгкости...
- Ћн прикрыл глаза. - ...Ќичего они не стоЯт... Ђ это  так  легко...  -  €
очень сильным, давнишним голосом заключил:  -  Њожешь  все  позабыть;  как
хочешь. Ќе слушать советов -  это  тоже  мудрость.  Ќо  ничьих,  помни.  Ђ
теперь... что Я тебе хотел сказать?.. ‚ столе три конверта.
   ’ут ‘тефан удивилсЯ.
   - Ђ в нижнем тайнике, - зашептал отец, - есть такой рулон, перевЯзанный
красной ленточкой, там чертеж  моего  пневмомотора.  ‚сЯ  схема.  ‘лышишь?
‡апомни это. Љак  только  немцы  уйдут,  отнеси  ”ронцковЯку,  надо  будет
сделать модель. Ћн знает как.
   - Ќо, папочка, - возразил ‘тефан, -  ты  распорЯжаешьсЯ  так...  так...
вроде как завещание делаешь. Ќо ты ведь хорошо себЯ чувствуешь, правда?
   - Ќу  да,  но  когда-нибудь  Я  не  буду  себЯ  хорошо  чувствовать,  -
раздраженно  сказал  отец.  …му  уже  не  нужны  были  утешениЯ.  -   ќтот
пневмомотор - удача. Џоверь мне. џ знаю, что  говорю.  ’ак  вот,  возьмешь
это, а лучше бы, если бы сейчас прЯмо забрал, сейчас.
   Ћн вытЯнул свою лимонного цвета, дрЯблую шею и горЯчо зашептал:
   - ’етка ЊелЯ невыносима. Ќе-воз-можна!  -  Ћн  как  бы  подчеркнул  это
слово. - џ ей ни на грош не верю. ‡абери это сейчас же, Я дам тебе ключи.
   Ћн едва не свалилсЯ  с  кровати,  силЯсь  стЯнуть  со  стула  брюки.  ‚
карманах брюк они вдвоем - вытащив оттуда сначала  грЯзный  платок,  мотки
проволоки и клещи - отыскали свЯзку ключей. ЏоднесЯ  их  к  самым  глазам,
отец снЯл с колечка маленький английский  ключик  и  вручил  его  ‘тефану.
Љогда тот возвратилсЯ из кабинета, отец дремал. Ћткрыл глаза:
   - —то? ќто ты? Ќу, взЯл?
   Џотом долго вглЯдывалсЯ в  ‘тефана,  будто  что-то  вспоминаЯ,  наконец
сказал:
   - „лЯ твоей матери Я был нехорош. Ћна ничего не знает, что Я  вот...  Я
не хотел... - €, немного погодЯ, прибавил: - Ќо ты... помни. Џомни!
   ‘тефан был уже в дверЯх, когда отец неожиданно спросил:
   - Џридешь еще?
   - „а ведь Я, папочка, не уезжаю, мне надо по делам, Я вернусь к обеду.
   Ћтец откинулсЯ на подушку.


   Љабинет доктора Њарцинкевича сверкал стеклом и белизной -  солюкс,  три
кварцевые  лампы,  все  это,  по-видимому,  имело  определенную  свЯзь   с
выселением врачей-евреев в  гетто.  —ерез  каждые  три  слова  он  величал
‘тефана коллегой, но чувствовалось, что  всерьез  его  не  принимает.  Ћба
искренне презирали друг друга. Њарцинкевич без обинЯков  сообщил  ‘тефану,
что отец в очень тЯжелом состоЯнии: камни - это  чепуха,  но  вот  груднаЯ
жаба, правда, нетипичнаЯ, так как боли  слабые  и  не  отдающиесЯ,  однако
изменениЯ в коронарном кровообращении сулЯт самое худшее. Ћн разгладил  на
полированной столешнице электрокардиограмму и начал было что-то объЯснЯть,
но ‘тефан резким движением руки прервал его. Ћднако на прощание повел себЯ
вежливо, попросив позаботитьсЯ об отце. Ћт денег Њарцинкевич отказалсЯ, но
так мЯгко, что ‘тефан оставил их на столе. Ћн не успел выйти из  кабинета,
как деньги уже исчезли в Ящике стола.
   ‘тефан заглЯнул в  несколько  книжных  лавок  в  поисках  "ѓаргантюа  и
ЏантагрюэлЯ". …му давно пришлась по  вкусу  эта  книга,  а  теперь,  когда
завелись деньги, захотелось купить ее в переводе ЃоЯ. Ќо найти ее нигде не
мог: с книгами было плохо. Ќаконец ему повезло - у букиниста.  Џо  старому
знакомству ‘тефан приобрел у него и несколько учебников, которые продавали
только немцам,  и  последний  номер  немецкого  медицинского  журнала  длЯ
Џайпака. Џачка оказалась довольно тЯжелой, и возвращатьсЯ ‘тефан решил  на
трамвае. Џодошел набитый битком вагон, за запотевшими окнами  подрагивали,
словно рыбки в аквариуме, фигуры людей. ‘вободной  рукой  (в  другой  была
пачка книг) ‘тефан уцепилсЯ за  поручень.  ‚скочил  на  подножку,  но  тут
кто-то крепко и сноровисто схватил его за  шиворот  и  стал  стЯгивать  на
мостовую. —тобы не упасть, ‘тефан соскочил с подножки. ЏрЯмо  перед  собой
он увидел молодое, хорошо выбритое лицо немца и  черном  мундире,  который
бесцеремонно оттолкнул его локтем, а когда  ошеломленный  и  растерЯвшийсЯ
‘тефан попыталсЯ влезть в трамвай вслед  за  ним,  другой  немец,  видимо,
приЯтель первого, грубо отпихнул его.
   - Mein Herr! - воскликнул ‘тефан и  тут  же  получил  тупой,  не  очень
болезненный пинок: немец до блеска начищенным сапогом ткнул его в Ягодицу.
’рамвай зазвонил и отошел.
   ‘тефан осталсЯ торчать на  мостовой.  Ќесколько  прохожих  остановились
неподалеку.  Ћн  еще  больше  смутилсЯ  и,  сделав   вид,   будто   что-то
заинтересовало его на противоположной стороне улицы,  не  стал  дожидатьсЯ
следующего и отправилсЯ в обратный путь пешком. ќто происшествие настолько
выбило  его  из  равновесиЯ,  что  он   отказалсЯ   от   мысли   навестить
университетского приЯтелЯ  и,  сопровождаемый  неумолчным  сухим  шелестом
листьев, двинулсЯ к дому.
   Ћтец  сидел  в  кровати  и,  чавкаЯ,  с  большим  тщанием  выскребал  с
алюминиевой  сковородки  остатки  Яичницы.  ‘тефан,  еще   не   остыв   от
возбуждениЯ, рассказал о своем приключении.
   - „а, да. Ћни такие. Volk der Dichter [народ поэтов (нем.)], -  заметил
отец. - Ќу что поделаешь. ‚от она, их молодежь. „о сентЯбрЯ [до войны,  до
1 сентЯбрЯ 1939 года] Я переписывалсЯ с ”еллигером - помнишь,  это  фирма,
котораЯ интересовалась моей  машиной  длЯ  глаженьЯ  галстуков.  Џотом  он
вообще перестал отвечать. •орошо еще, Я чертежей ему не отослал.  Ћхамели.
‚се мы теперь, впрочем, хамеем.
   Ћн вдруг скривилсЯ и заорал во все горло:
   - ЊелЯ! Ње-е-лЯ-Я!
   ‘тефан вздрогнул от неожиданности,  но  тут  же  послышались  шаркающие
шаги, в дверь просунулось лицо тетушки.
   - „ай мне еще немного селедки, но чтобы луку было побольше. Њожет, и ты
съешь, ‘тефан?
   - Ќет... нет!
   ‘тефан был очень разочарован. ‚ыходЯ  от  Њарцинкевича,  он  предвкушал
новую встречу с отцом, еще более  сердечную,  чем  перваЯ,  а  старик  все
разрушил своим аппетитом.
   - Џапа... мне, собственно, надо уже сегоднЯ вернутьсЯ.
   Ћн стал описывать сложные  взаимоотношениЯ  в  больнице;  из  его  слов
вытекало, что на нем лежит большаЯ ответственность.
   -  ‘мотри-ка...  смотри...  -   протЯнул   отец,   стараЯсь   подцепить
соскальзывающий с тарелки кусочек селедки. Џоймал его на вилку, отправил в
рот еще и большой кусок белой булки и закончил:  -  ’ы  бы  там  очень  не
встревал. џ ничего не знаю, но после этой истории в Љолюхове...
   - Љакой истории? - ‘тефан насторожилсЯ; название это он слышал.
   - Ќе знаешь? - удивилсЯ отец,  вычищаЯ  тарелку  мЯкишем.  -  ’ам  ведь
сумасшедший дом... то есть лечебница, - поправилсЯ он, исподлобьЯ взглЯнув
на сына - не обиделсЯ ли тот.
   - „а, маленькаЯ частнаЯ лечебница; так что там произошло?
   - Ќемцы забрали здание под военный госпиталь, а  всех  сума...  больных
увезли. ѓоворЯт, в лагерь.
   - —то ты говоришь? - недоверчиво протЯнул ‘тефан.  ‚  портфеле  у  него
лежал новый немецкий труд по  лечению  паранойи,  изданный  уже  во  времЯ
войны.
   - Ќу, не знаю. ’ак говорЯт. Ћднако вот что, ‘тефан! ‘мотри, пожалуйста,
как у менЯ это из головы вылетело! џ тебе  сразу  хотел  рассказать.  „ЯдЯ
Ђнзельм сердитсЯ на нас.
   - € за что же? - неприЯзненно спросил ‘тефан. ќто его мало трогало.
   - –елый год живешь под боком у ЉсавериЯ, а ни разу к нему не заехал.
   - ’ак это дЯдЯ Љсаверий должен сердитьсЯ, а не дЯдЯ Ђнзельм.
   -  “гомонись.  ’ы  же  знаешь  Ђнзельма.  Ќе  надо  его   против   себЯ
восстанавливать. Ќу, сходил бы туда разок. Љсаверий  тебЯ  любит,  правда,
любит.
   - •орошо, отец, Я схожу.
   Љогда  они  прощались,  отца  уже   занимали   только   его   последние
изобретениЯ. ќто была икра из сои и котлеты из перемолотых листьев.
   - •лорофилл очень полезен. Џодумай, ведь есть  деревьЯ,  которые  живут
шестьсот лет! Ѓезо всЯкого мЯса, но с моим экстрактом -  Я  тебе  скажу  -
котлеты изумительные! Љак жаль, что последнюю Я  съел  вчера.  ќта  глупаЯ
ЊелЯ дала тебе телеграмму...
   ‘тефан узнал, что поводом к отсылке  телеграммы  послужило  неожиданное
обострение отношений между отцом и теткой, котораЯ  решила  покинуть  этот
дом. Ћднако еще до приезда ‘тефана они помирились.
   - џ бы тебе дал баночку моей икры. ‡наешь, как  она  делаетсЯ?  ‘начала
варишь сою, потом подкрашиваешь углем, carbo ammalis,  ты  в  этом  и  сам
разбираешьсЯ, а затем добавлЯешь соли и моего экстракта...
   - ’ого самого, что длЯ котлет? - с серьезной миной спросил ‘тефан.
   - …ще чего! „ругого, специального, ну и длЯ вкуса подливаешь оливкового
масла. Ѓыл тут один еврейчик, обещал привезти целую бочку, но его  забрали
в лагерь...
   ‘тефан поцеловал руку отца и собралсЯ было уходить.
   - Џодожди, подожди. џ тебе еще про котлеты не рассказал.
   "‘овсем старичок из ума выживает", -  подумал  ‘тефан;  ему  жаль  было
отца, но того волнениЯ, которое охватило его утром, он уже не испытывал.
   Џозабыв о немцах и оккупации, ‘тефан шел на вокзал, рассчитываЯ сегоднЯ
же вернутьсЯ в лечебницу. ќто оказалось делом невозможным: страшнаЯ давка,
гвалт, беготнЯ. ‹юди,  как  черви,  заползали  в  окна  вагонов,  какой-то
огромный бородач, забаррикадировавшись в  клозете,  втаскивал  через  окно
раздутые чемоданы; устраивались даже на крышах. ‘тефан не  дозрел  еще  до
таких способов путешествиЯ. ’щетно пыталсЯ он попасть в вагон,  доказываЯ,
что ему надо ехать в Ѓежинец. …му советовали пуститьсЯ за  поездом  бегом.
Ќе знаЯ, что предпринЯть, он уже собралсЯ вернутьсЯ к отцу, но тут  кто-то
потЯнул его за рукав. Ќезнакомец в засаленной кепке и клетчатой, сшитой из
одеЯла куртке.
   - ‚ы в Ѓежинец?
   - „а.
   - “ вас что, билета нет?
   - Ќет.
   - Њожет, вместе что придумаем, но надо подмазать.
   - Ћ, Я охотно... - начал было ‘тефан, но незнакомец уже исчез в толпе и
вскоре вернулсЯ с кондуктором, которого цепко придерживал за локоть.
   -  „адите  ему  злотый...  ну,  значит,  сотню...  -   втолковывал   он
изумленному ‘тефану. ’шинецкий дал, кондуктор раскрыл блокнотик,  подложил
полученную бумажку к другим таким же, послюнил пальцы, отер их о лацканы и
вытащил из кармана железнодорожный ключ.  Ћни  двинулись  за  кондуктором,
пролезли под вагоном на другую сторону поезда и спустЯ минуту уже сидели в
крохотном купе.
   - ‘частливого пути, -  вежливо  напутствовал  их  кондуктор,  пошевелил
усами, приложил руку к фуражке и пошел восвоЯси.
   - џ вам очень признателен, - начал было ‘тефан, но спутник,  оказалось,
внезапно потерЯл к нему всЯкий интерес и отвернулсЯ к окну.
   ‘муглое, не старое, а, пожалуй, потрепанное лицо с ввалившимсЯ  ртом  и
тоненькой полоской губ.  Љогда  незнакомец  скинул  и  повесил  на  крючок
куртку, ‘тефану бросились в глаза его руки - большие, тЯжелые, с пальцами,
которые  словно  бы  привыкли  захватывать  предметы  неправильной  формы.
’олстые, мутные, как слюдЯные пластинки, ногти.  ЌатЯнув  кепку  на  самые
глаза, он как-то вжалсЯ в угол. Џоезд тронулсЯ. ‚ купе оставалось места по
меньшей мере длЯ двоих -  люди,  теснившиесЯ  в  коридоре,  прекрасно  это
видели. ‹ица их  посуровели.  Ќа  дверь  навалилсЯ  элегантный  мужчина  с
нежной, пухлой, казалось, вечно влажной физиономией. Ћн непрерывно  дергал
ручку, барабанил по стеклу  и  проделывал  это  все  решительнее.  Ќаконец
перешел на крик, а поскольку через дверь услышать его было нельзЯ, вытащил
какую-то справку с немецкой печатью и  продемонстрировал  ее,  приложив  к
стеклу.
   - Ќемедленно откройте! - вопил он.
   ‘отоварищ ‘тефана какое-то времЯ делал вид,  что  ничего  не  замечает,
потом вскочил на ноги и заорал в дверь:
   - Њолчать! ќто служебное купе, подонок!
   ’от  еще  поворчал,  пытаЯсь   сохранить   достоинство,   и   смирилсЯ.
Џутешествие обошлось без приключений. Љогда за окном побежали,  наскакиваЯ
друг на друга холмы, предвещавшие приближение Ѓежинца, незнакомец встал  и
натЯнул куртку. Џола ее скользнула  по  деревЯнной  переборке,  послышалсЯ
глухой, металлический стук. ‘тефан этому немного  удивилсЯ,  но  не  более
того. ЏовизгиваЯ колесами на крутом повороте,  поезд  подкатил  к  пустому
перрону. ‡аскрежетали тормоза. ‘тефан и незнакомец соскочили  на  щебенку.
‡а их спинами тЯжело засопел паровоз, одолеваЯ подъем.  Ћни  прошли  через
проем в железной ограде. Њиновали  вокзальчик,  и  во  всей  торжественной
красе раскинулась перед ними осень. Џрикрыв  глаза,  ‘тефан  посмотрел  на
солнце, полюбовалсЯ радугой, скользнувшей по кончикам ресниц, и,  все  еще
жмурЯсь - от этого  под  веками  плЯсали  красные  огоньки,  -  зашагал  к
лечебнице.
   Ќезнакомец шел рЯдом, не произносЯ ни слова.  ѓородок  осталсЯ  позади,
они  свернули  в  овраг;  спутник  ‘тефана,  казалось,  был  в   некоторой
нерешительности.
   - ‚ы в лечебницу? - удивленно спросил ‘тефан.
   ’от помолчал, потом ответил:
   - ќ-э, нет. ’ак, проветритьсЯ захотелось.
   Ћни прошли еще с полкилометра. Љогда овраг кончилсЯ и показалась  стена
деревьев, за которой был  пока  еще  невидимый  кирпичный  домик,  ‘тефана
осенило.
   - Џослушайте... - забормотал он.
   Ќезнакомец остановилсЯ как вкопанный, взглЯнул ему в глаза.
   - ‚ы, может, на подстанцию, а?.. џ... вы не отвечайте... Џожалуйста, не
ходите туда!
   Ќезнакомец испытующе посмотрел на ‘тефана - не  то  насмешливо,  не  то
недоверчиво; на губах его заиграла криваЯ усмешка, в узеньких щелках  глаз
неподвижно застыли зрачки. Ћн так и не произнес ни слова, но не уходил.
   - ’ам сейчас немцы... - срывающимсЯ голосом выпалил ‘тефан. - Ќе ходите
туда! Ћни... взЯли ‚оха. Ђрестовали его. ‚роде бы... вроде бы... -  ‘тефан
осексЯ.
   - Љто вы такой? - спросил незнакомец. ‹ицо его посерело, окаменело,  он
сунул руку в карман, и слабаЯ улыбка, котораЯ все еще блуждала у  него  на
губах, превратилась в холодную ухмылку.
   - џ врач из лечебницы. џ его знал...
   ‘тефан осексЯ.
   - Ќа подстанции немцы? - переспросил незнакомец. Ћн выдавливал из  себЯ
слова, словно человек, который тащит неподъемную тЯжесть. - Ќу,  менЯ  это
вовсе не касаетсЯ... - добавил он, растЯгиваЯ слова. Ѓыло заметно, что  он
мучительно обдумывает что-то. Ћднако быстро  овладел  собой  и,  приблизив
лицо к лицу ‘тефана, обдал его дыханием и резко спросил: - Ђ те?
   - Џощчики? -  торопливо  подхватил  ‘тефан.  -  “бежали.  Ќемцы  их  не
поймали. Ћни в лесу, у партизан. ’о есть Я так слышал.
   Ќезнакомец поглЯдел по сторонам, схватил его за руку, сильно,  до  боли
пожал и пошел прочь.
   Ќе дойдЯ до поворота дороги, он взобралсЯ по склону на холм и  исчез  в
лесу. ’шинецкий облегченно вздохнул и  по  тропинке,  вившейсЯ  по  откосу
холма, пошел к лечебнице. “ каменной арки обернулсЯ и посмотрел  вниз,  на
полЯ, взглЯдом ища своего спутника. Џоначалу он принимал за  него  стволы,
темневшие  в  море  лимонных  и  огненно-рыжих  листьев.   Џотом   увидел.
Ќезнакомец был далеко, он застыл на месте -  черное  пЯтно  в  безбрежном,
безветренном  пространстве.  ’ак  продолжалось   всего   миг;   незнакомец
наклонилсЯ и исчез между деревьЯми; больше он не показывалсЯ.
   “ дверей мужского корпуса стоЯл - редкое Явление в саду - Џаенчковский;
рЯдом с ним - ксендз Ќезглоба. Љсендз уже несколько недель чувствовал себЯ
совсем хорошо и, собственно, мог бы возвр