”едор Њихайлович „остоевский. Ѓелые ночи, ‘ентиментальный ђоман. €з воспоминаний мечтателЯ

Ћцените этот текст:
”едор Њихайлович „остоевский. Ѓелые ночи, ‘ентиментальный ђоман. €з воспоминаний мечтателЯ

...€ль был он создан длЯ того,
—тобы побыть хотЯ мгновенье
‚ соседстве сердца твоего?..
€в. ’ургенев

ЌЋ—њ Џ…ђ‚Ђџ
Ѓыла чуднаЯ ночь, такаЯ ночь, котораЯ разве только и может быть тогда,
когда мы молоды, любезный читатель. Ќебо было такое звездное, такое светлое
небо, что, взглЯнув на него, невольно нужно было спросить себЯ: неужели же
могут жить под таким небом разные сердитые и капризные люди? ќто тоже
молодой вопрос, любезный читатель, очень молодой, но пошли его вам господь
чаще на душу!.. ѓоворЯ о капризных и разных сердитых господах, Я не мог не
припомнить и своего благонравного поведениЯ во весь этот день. ‘ самого утра
менЯ стала мучить какаЯ-то удивительнаЯ тоска. Њне вдруг показалось, что
менЯ, одинокого, все покидают и что все от менЯ отступаютсЯ. Ћно, конечно,
всЯкий вправе спросить: кто ж эти все? потому что вот уже восемь лет, как Я
живу в Џетербурге, и почти ни одного знакомства не умел завести. Ќо к чему
мне знакомства? Њне и без того знаком весь Џетербург; вот почему мне и
показалось, что менЯ все покидают, когда весь Џетербург поднЯлсЯ и вдруг
уехал на дачу. Њне страшно стало оставатьсЯ одному, и целых три днЯ Я бродил
по городу в глубокой тоске, решительно не понимаЯ, что со мной делаетсЯ.
Џойду ли на Ќевский, пойду ли в сад, брожу ли по набережной - ни одного лица
из тех, кого привык встречать в том же месте, в известный час, целый год.
Ћни, конечно, не знают менЯ, да Я-то их знаю. џ коротко их знаю; Я почти
изучил их физиономии - и любуюсь на них, когда они веселы, и хандрю, когда
они затуманЯтсЯ. џ почти свел дружбу с одним старичком, которого встречаю
каждый божий день, в известный час, на ”онтанке. ”изиономиЯ такаЯ важнаЯ,
задумчиваЯ; все шепчет под нос и махает левой рукой, а в правой у него
длиннаЯ сучковатаЯ трость с золотым набалдашником. „аже он заметил менЯ и
принимает во мне душевное участие. ‘лучись, что Я не буду в известный час на
том же месте ”онтанки, Я уверен, что на него нападет хандра. ‚от отчего мы
иногда чуть не кланЯемсЯ друг с другом, особенно когда оба в хорошем
расположении духа. Ќамедни, когда мы не видались целые два днЯ и на третий
день встретились, мы уже было и схватились за шлЯпы, да благо опомнились
во-времЯ, опустили руки и с участием прошли друг подле друга. Њне тоже и
дома знакомы. Љогда Я иду, каждый как будто забегает вперед менЯ на улицу,
глЯдит на менЯ во все окна и чуть не говорит: "‡дравствуйте; как ваше
здоровье? и Я, слава богу, здоров, а ко мне в мае месЯце прибавЯт этаж".
€ли: "Љак ваше здоровье? а менЯ завтра в починку". €ли: "џ чуть не сгорел и
притом испугалсЯ" и т. д. €з них у менЯ есть любимцы, есть короткие
приЯтели; один из них намерен лечитьсЯ это лето у архитектора. Ќарочно буду
заходить каждый день, чтоб не залепили как-нибудь, сохрани его господи!.. Ќо
никогда не забуду истории с одним прехорошеньким светло-розовым домиком. ќто
был такой миленький каменный домик, так приветливо смотрел на менЯ, так
горделиво смотрел на своих неуклюжих соседей, что мое сердце радовалось,
когда мне случалось проходить мимо. ‚друг, на прошлой неделе, Я прохожу по
улице и, как посмотрел на приЯтелЯ - слышу жалобный крик: "Ђ менЯ красЯт в
желтую краску!" ‡лодеи! варвары! они не пощадили ничего: ни колонн, ни
карнизов, и мой приЯтель пожелтел, как канарейка. “ менЯ чуть не разлилась
желчь по этому случаю, и Я еще до сих пор не в силах был повидатьсЯ с
изуродованным моим беднЯком, которого раскрасили под цвет поднебесной
империи.
€так, вы понимаете, читатель, каким образом Я знаком со всем
Џетербургом.
џ уже сказал, что менЯ целые три днЯ мучило беспокойство, покамест Я
догадалсЯ о причине его. € на улице мне было худо (того нет, этого нет, куда
делсЯ такой-то?) - да и дома Я был сам не свой. „ва вечера добивалсЯ Я: чего
недостает мне в моем углу? отчего так неловко было в нем оставатьсЯ? - и с
недоумением осматривал Я свои зеленые закоптелые стены, потолок, завешанный
паутиной, которую с большим успехом разводила Њатрена, пересматривал всю
свою мебель, осматривал каждый стул, думаЯ, не тут ли беда? (потому что коль
у менЯ хоть один стул стоит не так, как вчера стоЯл, так Я сам не свой)
смотрел за окно, и все понапрасну... нисколько не было легче! џ даже вздумал
было призвать Њатрену и тут же сделал ей отеческий выговор за паутину и
вообще за нерЯшество; но она только посмотрела на менЯ в удивлении и пошла
прочь, не ответив ни слова, так что паутина еще до сих пор благополучно
висит на месте. Ќаконец Я только сегоднЯ поутру догадалсЯ, в чем дело. ќ! да
ведь они от менЯ удирают на дачу! Џростите за тривиальное словцо, но мне
было не до высокого слога... потому что ведь все, что только ни было в
Џетербурге, или переехало, или переезжало на дачу; потому что каждый
почтенный господин солидной наружности, нанимавший извозчика, на глаза мои
тотчас же обращалсЯ в почтенного отца семейства, который после обыденных
должностных занЯтий отправлЯетсЯ налегке в недра своей фамилии, на дачу;
потому что у каждого прохожего был теперь уже совершенно особый вид, который
чуть-чуть не говорил всЯкому встречному: "Њы, господа, здесь только так,
мимоходом, а вот через два часа мы уедем на дачу". ЋтворЯлось ли окно, по
которому побарабанили сначала тоненькие, белые, как сахар, пальчики, и
высовывалась головка хорошенькой девушки, подзывавшей разносчика с горшками
цветов, - мне тотчас же, тут же представлЯлось, что эти цветы только так
покупаютсЯ, то есть вовсе не длЯ того, чтоб наслаждатьсЯ весной и цветами в
душной городской квартире, а что вот очень скоро все переедут на дачу и
цветы с собою увезут. Њало того, Я уже сделал такие успехи в своем новом,
особенном роде открытий, что уже мог безошибочно, по одному виду,
обозначить, на какой кто даче живет. Ћбитатели Љаменного и Ђптекарского
островов или Џетергофской дороги отличались изученным изЯществом приемов,
щегольскими летними костюмами и прекрасными экипажами, в которых они
приехали в город. †ители Џарголова и там, где подальше, с первого взглЯда
"внушали" своим благоразумием и солидностью; посетитель Љрестовского острова
отличалсЯ невозмутимо-веселым видом. “давалось ли мне встретить длинную
процессию ломовых извозчиков, лениво шедших с возжами в руках подле возов,
нагруженных целыми горами всЯкой мебели, столов, стульев, диванов турецких и
нетурецких и прочим домашним скарбом, на котором, сверх всего этого,
зачастую восседала, на самой вершине воза, тщедушнаЯ кухарка, берегущаЯ
барское добро как зеницу ока; смотрел ли Я на тЯжело нагруженные домашнею
утварью лодки, скользившие по Ќеве иль ”онтанке, до —ерной речки иль
островов, - воза и лодки удесЯтерЯлись, усотерЯлись в глазах моих; казалось,
все поднЯлось и поехало, все переселЯлось целыми караванами на дачу;
казалось, весь Џетербург грозил обратитьсЯ в пустыню, так что наконец мне
стало стыдно, обидно и грустно: мне решительно некуда и незачем было ехать
на дачу. џ готов был уйти с каждым возом, уехать с каждым господином
почтенной наружности, нанимавшим извозчика; но ни один, решительно никто не
пригласил менЯ; словно забыли менЯ, словно Я длЯ них был и в самом деле
чужой!
џ ходил много и долго, так что уже совсем успел, по своему обыкновению,
забыть, где Я, как вдруг очутилсЯ у заставы. ‚миг мне стало весело, и Я
шагнул за шлагбаум, пошел между засеЯнных полей и лугов, не слышал
усталости, но чувствовал только всем составом своим, что какое-то бремЯ
спадает с души моей. ‚се проезжие смотрели на менЯ так приветливо, что
решительно чуть не кланЯлись; все были так рады чему-то, все до одного
курили сигары. € Я был рад, как еще никогда со мной не случалось. ’очно Я
вдруг очутилсЯ в €талии, - так сильно поразила природа менЯ, полубольного
горожанина, чуть не задохнувшегосЯ в городских стенах.
…сть что-то неизъЯснимо трогательное в нашей петербургской природе,
когда она, с наступлением весны, вдруг выкажет всю мощь свою, все дарованные
ей небом силы, опушитсЯ, разрЯдитсЯ, упестритсЯ цветами... Љак-то невольно
напоминает она мне ту девушку, чахлую и хворую, на которую вы смотрите
иногда с сожалением, иногда с какою-то сострадательною любовью, иногда же
просто не замечаете ее, но котораЯ вдруг, на один миг, как-то нечаЯнно
сделаетсЯ неизъЯснимо, чудно прекрасною, а вы, пораженный, упоенный,
невольно спрашиваете себЯ: какаЯ сила заставила блистать таким огнем эти
грустные, задумчивые глаза? что вызвало кровь на эти бледные, похудевшие
щеки? что облило страстью эти нежные черты лица? отчего так вздымаетсЯ эта
грудь? что так внезапно вызвало силу, жизнь и красоту на лицо бедной
девушки, заставило его заблистать такой улыбкой, оживитьсЯ таким сверкающим,
искрометным смехом? ‚ы смотрите кругом вы кого-то ищете, вы догадываетесь...
Ќо миг проходит, и, может быть, назавтра же вы встретите опЯть тот же
задумчивый и рассеЯнный взглЯд, как и прежде, то же бледное лицо, ту же
покорность и робость в движениЯх и даже раскаЯние, даже следы какой-то
мертвЯщей тоски и досады за минутное увлечение... € жаль вам, что так скоро,
так безвозвратно завЯла мгновеннаЯ красота, что так обманчиво и напрасно
блеснула она перед вами, - жаль оттого, что даже полюбить ее вам не было
времени...
Ђ все-таки моЯ ночь была лучше днЯ! ‚от как это было.
џ пришел назад в город очень поздно, и уже пробило десЯть часов, когда
Я стал подходить к квартире. „орога моЯ шла по набережной канала, на которой
в этот час не встретишь живой души. Џравда, Я живу в отдаленнейшей части
города. џ шел и пел, потому что, когда Я счастлив, Я непременно мурлыкаю
что-нибудь про себЯ, как и всЯкий счастливый человек, у которого нет ни
друзей, ни добрых знакомых и которому в радостную минуту не с кем разделить
свою радость. ‚друг со мной случилось самое неожиданное приключение.
‚ сторонке, прислонившись к перилам канала, стоЯла женщина;
облокотившись на решетку, она, по-видимому, очень внимательно смотрела на
мутную воду канала. Ћна была одета в премиленькой желтой шлЯпке и в
кокетливой черной мантильке. "ќто девушка, и непременно брюнетка", - подумал
Я. Ћна, кажетсЯ, не слыхала шагов моих, даже не шевельнулась, когда Я прошел
мимо, затаив дыхание и с сильно забившимсЯ сердцем. "‘транно! - подумал Я, -
верно, она о чем-нибудь очень задумалась", и вдруг Я остановилсЯ как
вкопанный. Њне послышалось глухое рыдание. „а! Я не обманулсЯ: девушка
плакала, и через минуту еще и еще всхлипывание. Ѓоже мой! “ менЯ сердце
сжалось. € как Я ни робок с женщинами, но ведь это была такаЯ минута!.. џ
воротилсЯ, шагнул к ней и непременно бы произнес: "‘ударынЯ!" - если б
только не знал, что это восклицание уже тысЯчу раз произносилось во всех
русских великосветских романах. ќто одно и остановило менЯ. Ќо покамест Я
приискивал слово, девушка очнулась, оглЯнулась, спохватилась, потупилась и
скользнула мимо менЯ по набережной. џ тотчас же пошел вслед за ней, но она
догадалась, оставила набережную, перешла через улицу и пошла по тротуару. џ
не посмел перейти через улицу. ‘ердце мое трепетало, как у пойманной птички.
‚друг один случай пришел ко мне на помощь.
Џо той стороне тротуара, недалеко от моей незнакомки, вдруг поЯвилсЯ
господин во фраке, солидных лет, но нельзЯ сказать, чтоб солидной походки.
Ћн шел, пошатываЯсь и осторожно опираЯсь об стенку. „евушка же шла, словно
стрелка, торопливо и робко, как вообще ходЯт все девушки, которые не хотЯт,
чтоб кто-нибудь вызвалсЯ провожать их ночью домой, и, конечно, качавшийсЯ
господин ни за что не догнал бы ее, если б судьба моЯ не надоумила его
поискать искусственных средств. ‚друг, не сказав никому ни слова, мой
господин срываетсЯ с места и летит со всех ног, бежит, догонЯЯ мою
незнакомку. Ћна шла как ветер, но колыхавшийсЯ господин настигал, настиг,
девушка вскрикнула - и... Я благословлЯю судьбу за превосходную сучковатую
палку, котораЯ случилась на этот раз в моей правой руке. џ мигом очутилсЯ на
той стороне тротуара, мигом незваный господин понЯл, в чем дело, принЯл в
соображение неотразимый резон, замолчал, отстал и только, когда уже мы были
очень далеко, протестовал против менЯ в довольно энергических терминах. Ќо
до нас едва долетели слова его.
- „айте мне руку, - сказал Я моей незнакомке, - и он не посмеет больше
к нам приставать.
Ћна молча подала мне свою руку, еще дрожавшую от волнениЯ и испуга. Ћ
незваный господин! как Я благословлЯл тебЯ в эту минуту! џ мельком взглЯнул
на нее: она была премиленькаЯ и брюнетка - Я угадал; на ее черных ресницах
еще блестели слезинки недавнего испуга или прежнего горЯ, - не знаю. Ќо на
губах уже сверкала улыбка. Ћна тоже взглЯнула на менЯ украдкой, слегка
покраснела и потупилась.
- ‚от видите, зачем же вы тогда отогнали менЯ? …сли б Я был тут, ничего
бы не случилось...
- Ќо Я вас не знала: Я думала, что вы тоже...
- Ђ разве вы теперь менЯ знаете?
- Ќемножко. ‚от, например, отчего вы дрожите?
- Ћ, вы угадали с первого раза! - отвечал Я в восторге, что моЯ девушка
умница: это при красоте никогда не мешает. - „а, вы с первого взглЯда
угадали, с кем имеете дело. ’очно, Я робок с женщинами, Я в волненье, не
спорю, не меньше, как были вы минуту назад, когда этот господин испугал
вас... џ в каком-то испуге теперь. ’очно сон, а Я даже и во сне не гадал,
что когда-нибудь буду говорить хоть с какой-нибудь женщиной.
- Љак? неужели?..
- „а, если рука моЯ дрожит, то это оттого, что никогда еще ее не
обхватывала такаЯ хорошенькаЯ маленькаЯ ручка, как ваша. џ совсем отвык от
женщин; то есть Я к ним и не привыкал никогда; Я ведь один... џ даже не
знаю, как говорить с ними. ‚от и теперь не знаю - не сказал ли вам
какой-нибудь глупости? ‘кажите мне прЯмо; предупреждаю вас, Я не обидчив...
- Ќет, ничего, ничего; напротив. € если уже вы требуете, чтоб Я была
откровенна, так Я вам скажу, что женщинам нравитсЯ такаЯ робость; а если вы
хотите знать больше, то и мне она тоже нравитсЯ, и Я не отгоню вас от себЯ
до самого дома.
- ‚ы сделаете со мной, - начал Я, задыхаЯсь от восторга, - что Я тотчас
же перестану робеть, и тогда - прощай все мои средства!..
- ‘редства? какие средства, к чему? вот это уж дурно.
- ‚иноват, не буду, у менЯ с Языка сорвалось; но как же вы хотите, чтоб
в такую минуту не было желаниЯ...
- ЏонравитьсЯ, что ли?
- Ќу да; да будьте, ради бога, будьте добры. Џосудите, кто Я! ‚едь вот
уж мне двадцать шесть лет, а Я никого никогда не видал. Ќу, как же Я могу
хорошо говорить, ловко и кстати? ‚ам же будет выгоднее, когда все будет
открыто, наружу... џ не умею молчать, когда сердце во мне говорит. Ќу, да
все равно... Џоверите ли, ни одной женщины, никогда, никогда! Ќикакого
знакомства! и только мечтаю каждый день, что наконец-то когда-нибудь Я
встречу кого-нибудь. Ђх, если б вы знали, сколько раз Я был влюблен таким
образом!..
- Ќо как же, в кого же?
- „а ни в кого, в идеал, в ту, котораЯ приснитсЯ во сне. џ создаю в
мечтах целые романы. Ћ, вы менЯ не знаете! Џравда, нельзЯ же без того, Я
встречал двух-трех женщин, но какие они женщины? это все такие хозЯйки,
что... Ќо Я вас насмешу, Я расскажу вам, что несколько раз думал заговорить,
так, запросто, с какой-нибудь аристократкой на улице, разумеетсЯ, когда она
одна; заговорить, конечно, робко, почтительно, страстно; сказать, что
погибаю один, чтоб она не отгонЯла менЯ, что нет средства узнать хоть
какую-нибудь женщину; внушить ей, что даже в обЯзанностЯх женщины не
отвергнуть робкой мольбы такого несчастного человека, как Я. —то, наконец, и
все, чего Я требую, состоит в том только, чтоб сказать мне какие-нибудь два
слова братские, с участием, не отогнать менЯ с первого шага, поверить мне на
слово, выслушать, что' Я буду говорить, посмеЯтьсЯ надо мной, если угодно,
обнадежить менЯ, сказать мне два слова, только два слова, потом пусть хоть
мы с ней никогда не встречаемсЯ!.. Ќо вы смеетесь... ‚прочем, Я длЯ того и
говорю...
- Ќе досадуйте; Я смеюсь тому, что вы сами себе враг, и если б вы
попробовали, то вам бы и удалось, может быть, хоть бы и на улице дело было;
чем проще, тем лучше... Ќи одна добраЯ женщина, если только она не глупа или
особенно не сердита на что-нибудь в ту минуту, не решилась бы отослать вас
без этих двух слов, которых вы так робко вымаливаете... ‚прочем, что Я!
конечно, принЯла бы вас за сумасшедшего. џ ведь судила по себе. ‘ама-то Я
много знаю, как люди на свете живут!
- Ћ, благодарю вас, - закричал Я, - вы не знаете, что вы длЯ менЯ
теперь сделали!
- •орошо, хорошо! Ќо скажите мне, почему вы узнали, что Я такаЯ
женщина, с которой... ну, которую вы считали достойной... вниманиЯ и
дружбы... одним словом, не хозЯйка, как вы называете. Џочему вы решились
подойти ко мне?
- Џочему? почему? Ќо вы были одни,тот господин был слишком смел, теперь
ночь: согласитесь сами, что это обЯзанность...
- Ќет, нет, еще прежде, там, на той стороне. ‚едь вы хотели же подойти
ко мне?
- ’ам, на той стороне? Ќо Я, право, не знаю, как отвечать; Я боюсь...
‡наете ли, Я сегоднЯ был счастлив; Я шел, пел; Я был за городом; со мной еще
никогда не бывало таких счастливых минут. ‚ы... мне, может быть,
показалось... Ќу, простите менЯ, если Я напомню: мне показалось, что вы
плакали, и Я... Я не мог слышать это... у менЯ стеснилось сердце... Ћ, боже
мой! Ќу, да неужели же Я не мог потосковать об вас? Ќеужели же был грех
почувствовать к вам братское сострадание?.. €звините, Я сказал
сострадание... Ќу, да, одним словом, неужели Я мог вас обидеть тем, что
невольно вздумалось мне к вам подойти?..
- Ћставьте, довольно, не говорите... - сказала девушка, потупившись и
сжав мою руку. - џ сама виновата, что заговорила об этом; но Я рада, что не
ошиблась в вас... но вот уже Я дома; мне нужно сюда, в переулок; тут два
шага... Џрощайте, благодарю вас...
- ’ак неужели же, неужели мы больше никогда не увидимсЯ?.. Ќеужели это
так и останетсЯ?
- ‚идите ли, - сказала, смеЯсь, девушка, - вы хотели сначала только
двух слов, а теперь... Ќо, впрочем, Я вам ничего не скажу... Њожет быть,
встретимсЯ...
- џ приду сюда завтра, - сказал Я. - Ћ, простите менЯ, Я уже требую...
- „а, вы нетерпеливы... вы почти требуете...
- Џослушайте, послушайте! - прервал Я ее. - Џростите, если Я вам скажу
опЯть что-нибудь такое... Ќо вот что: Я не могу не прийти сюда завтра. џ
мечтатель; у менЯ так мало действительной жизни, что Я такие минуты, как
эту, как теперь, считаю так редко, что не могу не повторЯть этих минут в
мечтаньЯх. џ промечтаю об вас целую ночь, целую неделю, весь год. џ
непременно приду сюда завтра, именно сюда, на это же место, именно в этот
час, и буду счастлив, припоминаЯ вчерашнее. “ж это место мне мило. “ менЯ
уже есть такие два-три места в Џетербурге. џ даже один раз заплакал от
воспоминаньЯ, как вы... Џочем знать, может быть, и вы, тому назад десЯть
минут, плакали от воспоминаньЯ... Ќо простите менЯ, Я опЯть забылсЯ; вы,
может быть, когда-нибудь были здесь особенно счастливы...
- •орошо, - сказала девушка, - Я, пожалуй, приду сюда завтра, тоже в
десЯть часов. ‚ижу, что Я уже не могу вам запретить... ‚от в чем дело, мне
нужно быть здесь; не подумайте, чтоб Я вам назначала свидание; Я
предупреждаю вас, мне нужно быть здесь длЯ себЯ. Ќо вот... ну, уж Я вам
прЯмо скажу: это будет ничего, если и вы придете; во-первых, могут быть
опЯть неприЯтности, как сегоднЯ, но это в сторону... одним словом, мне
просто хотелось бы вас видеть... чтоб сказать вам два слова. ’олько, видите
ли, вы не осудите менЯ теперь? не подумайте, что Я так легко назначаю
свиданиЯ... џ бы и назначила, если б... Ќо пусть это будет моЯ тайна! ’олько
вперед уговор...
- “говор! говорите, скажите, скажите все заране; Я на все согласен, на
все готов, - вскричал Я в восторге, - Я отвечаю за себЯ - буду послушен,
почтителен... вы менЯ знаете...
- €менно оттого, что знаю вас, и приглашаю вас завтра, - сказала смеЯсь
девушка. - џ вас совершенно знаю. Ќо, смотрите, приходите с условием;
во-первых (только будьте добры, исполните, что Я попрошу, - видите ли, Я
говорю откровенно), не влюблЯйтесь в менЯ... ќто нельзЯ, уверЯю вас. Ќа
дружбу Я готова, вот вам рука моЯ... Ђ влюбитьсЯ нельзЯ, прошу вас!
- ЉлЯнусь вам, - закричал Я, схватив ее ручку...
- Џолноте, не клЯнитесь, Я ведь знаю, вы способны вспыхнуть как порох.
Ќе осуждайте менЯ, если Я так говорю. …сли б вы знали... “ менЯ тоже никого
нет, с кем бы мне можно было слово сказать, у кого бы совета спросить.
Љонечно, не на улице же искать советников, да вы исключение. џ вас так знаю,
как будто уже мы двадцать лет были друзьЯми... Ќе правда ли, вы не измените?

- “видите... только Я не знаю, как уж Я доживу хотЯ сутки.
- ‘пите покрепче; доброй ночи - и помните, что Я вам уже вверилась. Ќо
вы так хорошо воскликнули давеча: неужели ж давать отчет в каждом чувстве,
даже в братском сочувствии! ‡наете ли, это было так хорошо сказано, что у
менЯ тотчас же мелькнула мысль доверитьсЯ вам...
- ђади бога, но в чем? что?
- „о завтра. Џусть это будет покамест тайной. ’ем лучше длЯ вас; хоть
издали будет на роман похоже. Њожет быть, Я вам завтра же скажу, а может
быть, нет... џ еще с вами наперед поговорю мы познакомимсЯ лучше...
- Ћ, да Я вам завтра же все расскажу про себЯ! Ќо что это? точно чудо
со мной совершаетсЯ... ѓде Я, боже мой? Ќу, скажите, неужели вы недовольны
тем, что не рассердились, как бы сделала другаЯ, не отогнали менЯ в самом
начале? „ве минуты, и вы сделали менЯ навсегда счастливым. „а! счастливым;
почем знать, может быть, вы менЯ с собой помирили, разрешили мои сомнениЯ...
Њожет быть, на менЯ находЯт такие минуты... Ќу, да Я вам завтра все
расскажу, вы все узнаете, все...
- •орошо, принимаю; вы и начнете...
- ‘огласен.
- „о свиданьЯ!
- „о свиданьЯ!
€ мы расстались. џ ходил всю ночь; Я не мог решитьсЯ воротитьсЯ домой.
џ был так счастлив... до завтра!

ЌЋ—њ ‚’ЋђЂџ

- Ќу, вот и дожили! - сказала она мне, смеЯсь и пожимаЯ мне обе руки.
- џ здесь уже два часа; вы не знаете, что было со мной целый день!
- ‡наю, знаю... но к делу. ‡наете, зачем Я пришла? ‚едь не вздор
болтать, как вчера. ‚от что: нам нужно вперед умней поступать. џ обо всем
этом вчера долго думала.
- ‚ чем же, в чем быть умнее? ‘ моей стороны, Я готов; но, право, в
жизнь не случалось со мною ничего умнее, как теперь.
- ‚ самом деле? ‚о-первых, прошу вас, не жмите так моих рук; во-вторых,
объЯвлЯю вам, что Я об вас сегоднЯ долго раздумывала.
- Ќу, и чем же кончилось?
- —ем кончилось? Љончилось тем, что нужно все снова начать, потому что
в заключение всего Я решила сегоднЯ, что вы еще мне совсем неизвестны, что Я
вчера поступила как ребенок, как девочка, и, разумеетсЯ, вышло так, что
всему виновато мое доброе сердце, то есть Я похвалила себЯ, как и всегда
кончаетсЯ, когда мы начнем свое разбирать. € потому, чтоб поправить ошибку,
Я решила разузнать об вас самым подробнейшим образом. Ќо так как разузнавать
о вас не у кого, то вы и должны мне сами все рассказать, всю подноготную.
Ќу, что вы за человек? Џоскорее - начинайте же, рассказывайте свою историю.
- €сторию! - закричал Я, испугавшись, - историю! Ќо кто вам сказал, что
у менЯ есть моЯ историЯ? у менЯ нет истории...
- ’ак как же вы жили, коль нет истории? - перебила она, смеЯсь.
- ‘овершенно без всЯких историй! так, жил, как у нас говоритсЯ, сам по
себе, то есть один совершенно, - один, один вполне, - понимаете, что такое
один?
- „а как один? ’о есть вы никого никогда не видали?
- Ћ нет, видеть-то вижу, - а все-таки Я один.
- —то же, вы разве не говорите ни с кем?
- ‚ строгом смысле, ни с кем.
- „а кто же вы такой, объЯснитесь! Џостойте, Я догадываюсь: у вас,
верно, есть бабушка, как и у менЯ. Ћна слепаЯ и вот уже целую жизнь менЯ
никуда не пускает, так что Я почти разучилась совсем говорить. Ђ когда Я
нашалила тому назад года два, так она видит, что менЯ не удержишь, взЯла
призвала менЯ, да и пришпилила булавкой мое платье к своему - и так мы с тех
пор и сидим по целым днЯм; она чулок вЯжет, хоть и слепаЯ; а Я подле нее
сиди, шей или книжку вслух ей читай - такой странный обычай, что вот уже два
года пришпиленнаЯ...
- Ђх, боже мой, какое несчастье! „а нет же, у менЯ нет такой бабушки.
- Ђ коль нет, так ка'к это вы можете дома сидеть?..
- Џослушайте, вы хотите знать, кто Я таков?
- Ќу, да, да!
- ‚ строгом смысле слова?
- ‚ самом строгом смысле слова!
- €звольте, Я - тип.
- ’ип, тип! какой тип? - закричала девушка, захохотав так, как будто ей
целый год не удавалось смеЯтьсЯ. - „а с вами превесело! ‘мотрите: вот здесь
есть скамейка; сЯдем! ‡десь никто не ходит, нас никто не услышит, и -
начинайте же вашу историю! потому что, уж вы менЯ не уверите, у вас есть
историЯ, а вы только скрываетесь. ‚о-первых, что это такое тип?
- ’ип? тип - это оригинал, это такой смешной человек! - отвечал Я, сам
расхохотавшись вслед за ее детским смехом. - ќто такой характер. ‘лушайте:
знаете вы, что такое мечтатель?
- Њечтатель? позвольте, да как не знать? Я сама мечтатель! €ной раз
сидишь подле бабушки и чего-чего в голову не войдет. Ќу, вот и начнешь
мечтать, да так раздумаешьсЯ - ну, просто за китайского принца выхожу... Ђ
ведь это в другой раз и хорошо - мечтать! Ќет, впрочем, бог знает! Ћсобенно
если есть и без этого о чем думать, - прибавила девушка на этот раз довольно
серьезно.
- Џревосходно! “ж коли раз вы выходили за богдыхана китайского, так,
стало быть, совершенно поймете менЯ. Ќу, слушайте ... Ќо позвольте: ведь Я
еще не знаю, как вас зовут?
- Ќаконец-то! вот рано вспомнили!
- Ђх, боже мой! да мне и на ум не пришло, мне было и так хорошо...
- ЊенЯ зовут - Ќастенька.
- Ќастенька! и только?
- ’олько! да неужели вам мало, ненасытный вы этакой!
- Њало ли? Њного, много, напротив, очень много, Ќастенька, добренькаЯ
вы девушка, коли с первого разу вы длЯ менЯ стали Ќастенькой!
- ’о-то же! ну!
- Ќу, вот, Ќастенька, слушайте-ка, какаЯ тут выходит смешнаЯ историЯ.
џ уселсЯ подле нее, принЯл педантски-серьезную позу и начал словно
по-писаному:
- …сть, Ќастенька, если вы того не знаете, есть в Џетербурге довольно
странные уголки. ‚ эти места как будто не заглЯдывает то же солнце, которое
светит длЯ всех петербургских людей, а заглЯдывает какое-то другое, новое,
как будто нарочно заказанное длЯ этих углов, и светит на все иным, особенным
светом. ‚ этих углах, милаЯ Ќастенька, выживаетсЯ как будто совсем другаЯ
жизнь, не похожаЯ на ту, котораЯ возле нас кипит, а такаЯ, котораЯ может
быть в тридесЯтом неведомом царстве, а не у нас, в наше
серьезное-пресерьезное времЯ. ‚от эта-то жизнь и есть смесь чего-то чисто
фантастического, горЯчо-идеального и вместе с тем (увы, Ќастенька!)
тускло-прозаичного и обыкновенного, чтоб не сказать: до невероЯтности
пошлого.
- ”у! господи боже мой! какое предисловие! —то же это Я такое услышу?
- “слышите вы, Ќастенька (мне кажетсЯ, Я никогда не устану называть вас
Ќастенькой), услышите вы, что в этих углах проживают странные люди -
мечтатели. Њечтатель - если нужно его подробное определение - не человек, а,
знаете, какое-то существо среднего рода. ‘елитсЯ он большею частию
где-нибудь в неприступном углу, как будто таитсЯ в нем даже от дневного
света, и уж если заберетсЯ к себе, то так и прирастет к своему углу, как
улитка, или, по крайней мере, он очень похож в этом отношении на то
занимательное животное, которое и животное и дом вместе, которое называетсЯ
черепахой. Љак вы думаете, отчего он так любит свои четыре стены,
выкрашенные непременно зеленою краскою, закоптелые, унылые и непозволительно
обкуренные? ‡ачем этот смешной господин, когда его приходит навестить
кто-нибудь из его редких знакомых (а кончает он тем, что знакомые у него все
переводЯтсЯ), зачем этот смешной человек встречает его, так сконфузившись,
так изменившись в лице и в таком замешательстве, как будто он только что
сделал в своих четырех стенах преступление, как будто он фабриковал
фальшивые бумажки или какие-нибудь стишки длЯ отсылки в журнал при анонимном
письме, в котором обозначаетсЯ, что настоЯщий поэт уже умер и что друг его
считает свЯщенным долгом опубликовать его вирши? Ћтчего, скажите мне,
Ќастенька, разговор так не вЯжетсЯ у этих двух собеседников? отчего ни смех,
ни какое-нибудь бойкое словцо не слетает с Языка внезапно вошедшего и
озадаченного приЯтелЯ, который в другом случае очень любит и смех, и бойкое
словцо, и разговоры о прекрасном поле, и другие веселые темы? Ћтчего же,
наконец, этот приЯтель, вероЯтно недавний знакомый, и при первом визите, -
потому что второго в таком случае уже не будет и приЯтель другой раз не
придет, - отчего сам приЯтель так конфузитсЯ, так костенеет, при всем своем
остроумии (если только оно есть у него), глЯдЯ на опрокинутое лицо хозЯина,
который в свою очередь уже совсем успел потерЯтьсЯ и сбитьсЯ с последнего
толка после исполинских, но тщетных усилий разгладить и упестрить разговор,
показать и с своей стороны знание светскости, тоже заговорить о прекрасном
поле и хоть такою покорностию понравитсЯ бедному, не туда попавшему
человеку, который ошибкою пришел к нему в гости? Ћтчего, наконец, гость
вдруг хватаетсЯ за шлЯпу и быстро уходит, внезапно вспомнив о самонужнейшем
деле, которого никогда не бывало, и кое-как высвобождает свою руку из жарких
пожатий хозЯина, всЯчески старающегосЯ показать свое раскаЯние и поправить
потерЯнное? Ћтчего уходЯщий приЯтель хохочет, выйдЯ за дверь, тут же дает
самому себе слово никогда не приходить к этому чудаку, хотЯ этот чудак в
сущности и превосходнейший малый, и в то же времЯ никак не может отказать
своему воображению в маленькой прихоти: сравнить, хоть отдаленным образом,
физиономию своего недавнего собеседника во все времЯ свиданиЯ с видом того
несчастного котеночка, которого измЯли, застращали и всЯчески обидели дети,
вероломно захватив его в плен, сконфузили в прах, который забилсЯ наконец от
них под стул, в темноту, и там целый час на досуге принужден ощетиниватьсЯ,
отфыркиватьсЯ и мыть свое обиженное рыльце обеими лапами и долго еще после
того враждебно взирать на природу и жизнь и даже на подачку с господского
обеда, припасенную длЯ него сострадательною ключницею?
- Џослушайте, - перебила Ќастенька, котораЯ все времЯ слушала менЯ в
удивлении, открыв глаза и ротик, - послушайте: Я совершенно не знаю, отчего
все это произошло и почему именно вы мне предлагаете такие смешные вопросы;
но что Я знаю наверное, так то, что все эти приключениЯ случились непременно
с вами, от слова до слова.
- Ѓез сомнениЯ, - отвечал Я с самою серьезной миной.
- Ќу, коли без сомнениЯ, так продолжайте, - ответила Ќастенька, -
потому что мне очень хочетсЯ знать, чем это кончитсЯ.
- ‚ы хотите знать, Ќастенька, что такое делал в своем углу наш герой,
или,лучше сказать, Я, потому что герой всего дела - Я, своей собственной
скромной особой; вы хотите знать, отчего Я так переполошилсЯ и потерЯлсЯ на
целый день от неожиданного визита приЯтелЯ? ‚ы хотите знать, отчего Я так
вспорхнулсЯ, так покраснел, когда отворили дверь в мою комнату, почему Я не
умел принЯть гостЯ и так постыдно погиб под тЯжестью собственного
гостеприимства?
- Ќу да, да! - отвечала Ќастенька, - в этом и дело. Џослушайте: вы
прекрасно рассказываете, но нельзЯ ли рассказывать как-нибудь не так
прекрасно? Ђ то вы говорите, точно книгу читаете.
- Ќастенька! - отвечал Я важным и строгим голосом, едва удерживаЯсь от
смеха, - милаЯ Ќастенька, Я знаю, что Я рассказываю прекрасно, но - виноват,
иначе Я рассказывать не умею. ’еперь, милаЯ Ќастенька, теперь Я похож на дух
царЯ ‘оломона, который был тысЯчу лет в кубышке, под семью печатЯми, и с
которого наконец снЯли все эти семь печатей. ’еперь, милаЯ Ќастенька, когда
мы сошлись опЯть после такой долгой разлуки, - потому что Я вас давно уже
знал, Ќастенька, потому что Я уже давно кого-то искал, а это знак, что Я
искал именно вас и что нам было суждено теперь свидетьсЯ, - теперь в моей
голове открылись тысЯчи клапанов, и Я должен пролитьсЯ рекою слов, не то Я
задохнусь. €так, прошу не перебивать менЯ, Ќастенька, а слушать покорно и
послушно; иначе - Я замолчу.
- Ќи-ни-ни! никак! говорите! ’еперь Я не скажу ни слова:
- Џродолжаю: есть, друг мой Ќастенька, в моем дне один час, который Я
чрезвычайно люблю. ќто тот самый час, когда кончаютсЯ почти всЯкие дела,
должности и обЯзательства и все спешат по домам пообедать, прилечь отдохнуть
и тут же, в дороге, изобретают и другие веселые темы, касающиесЯ вечера,
ночи и всего остающегосЯ свободного времени. ‚ этот час и наш герой, -
потому что уж позвольте мне, Ќастенька, рассказывать в третьем лице, затем
что в первом лице все это ужасно стыдно рассказывать, - итак, в этот час и
наш герой, который тоже был не без дела, шагает за прочими. Ќо странное
чувство удовольствиЯ играет на его бледном, как будто несколько измЯтом
лице. Ќеравнодушно смотрит он на вечернюю зарю, котораЯ медленно гаснет на
холодном петербургском небе. Љогда Я говорю - смотрит, так Я лгу: он не
смотрит, но созерцает как-то безотчетно, как будто усталый или занЯтый в то
же времЯ каким-нибудь другим, более интересным предметом, так что разве
только мельком, почти невольно, может уделить времЯ на все окружающее. Ћн
доволен, потому что покончил до завтра с досадными длЯ него делами, и рад,
как школьник, которого выпустили с классной скамьи к любимым играм и
шалостЯм. Џосмотрите на него сбоку, Ќастенька: вы тотчас увидите, что
радостное чувство уже счастливо подействовало на его слабые нервы и
болезненно раздраженную фантазию. ‚от он о чем-то задумалсЯ... ‚ы думаете,
об обеде? о сегоднЯшнем вечере? Ќа что' он так смотрит? Ќа этого ли
господина солидной наружности, который так картинно поклонилсЯ даме,
прокатившейсЯ мимо него на резвоногих конЯх в блестЯщей карете? Ќет,
Ќастенька, что' ему теперь до всей этой мелочи! Ћн теперь уже богат своею
особенною жизнью; он как-то вдруг стал богатым, и прощальный луч потухающего
солнца не напрасно так весело сверкнул перед ним и вызвал из согретого
сердца целый рой впечатлений. ’еперь он едва замечает ту дорогу, на которой
прежде самаЯ мелкаЯ мелочь могла поразить его. ’еперь "богинЯ фантазиЯ"
(если вы читали †уковского, милаЯ Ќастенька) уже заткала прихотливою рукою
свою золотую основу и пошла развивать перед ним узоры небывалой, причудливой
жизни - и, кто знает, может, перенесла его прихотливой рукою на седьмое
хрустальное небо с превосходного гранитного тротуара, по которому он идет
восвоЯси. Џопробуйте остановить его теперь, спросите его вдруг: где он
теперь стоит, по каким улицам шел? - он наверно бы ничего не припомнил, ни
того, где ходил, ни того, где стоЯл теперь, и, покраснев с досады,
непременно солгал бы что-нибудь длЯ спасениЯ приличий. ‚от почему он так
вздрогнул, чуть не закричал и с испугом оглЯделсЯ кругом, когда одна очень
почтеннаЯ старушка учтиво остановила его посреди тротуара и стала
расспрашивать его о дороге, которую она потерЯла. ЌахмурЯсь с досады, шагает
он дальше, едва замечаЯ, что не один прохожий улыбнулсЯ, на него глЯдЯ, и
обратилсЯ ему вслед и что какаЯ-нибудь маленькаЯ девочка, боЯзливо
уступившаЯ ему дорогу, громко засмеЯлась, посмотрев во все глаза на его
широкую созерцательную улыбку и жесты руками. Ќо все та же фантазиЯ
подхватила на своем игривом полете и старушку, и любопытных прохожих, и
смеющуюсЯ девочку, и мужичков, которые тут же вечерЯют на своих барках,
запрудивших ”онтанку (положим, в это времЯ по ней проходил наш герой),
заткала шаловливо всех и все в свою канву, как мух в паутину, и с новым
приобретением чудак уже вошел к себе в отрадную норку, уже сел за обед, уже
давно отобедал и очнулсЯ только тогда, когда задумчиваЯ и вечно печальнаЯ
Њатрена, котораЯ ему прислуживает, уже все прибрала со стола и подала ему
трубку, очнулсЯ и с удивлением вспомнил, что он уже совсем пообедал,
решительно проглЯдев, как это сделалось. ‚ комнате потемнело; на душе его
пусто и грустно; целое царство мечтаний рушилось вокруг него, рушилось без
следа, без шума и треска, пронеслось, как сновидение, а он и сам не помнит,
что ему грезилось. Ќо какое-то темное ощущение, от которого слегка заныла и
волнуетсЯ грудь его, какое-то новое желание соблазнительно щекочет и
раздражает его фантазию и незаметно сзывает целый рой новых призраков. ‚
маленькой комнате царствует тишина; уединение и лень нежат воображение; оно
воспламенЯетсЯ слегка, слегка закипает, как вода в кофейнике старой Њатрены,
котораЯ безмЯтежно возитсЯ рЯдом, в кухне, стрЯпаЯ свой кухарочный кофе. ‚от
оно уже слегка прорываетсЯ вспышками, вот уже и книга, взЯтаЯ без цели и
наудачу, выпадает из рук моего мечтателЯ, не дошедшего и до третьей
страницы. ‚оображение его снова настроено, возбуждено, и вдруг опЯть новый
мир, новаЯ, очаровательнаЯ жизнь блеснула перед ним в блестЯщей своей
перспективе. Ќовый сон - новое счастие! Ќовый прием утонченного,
сладострастного Яда! Ћ, что ему в нашей действительной жизни! Ќа его
подкупленный взглЯд, мы с вами, Ќастенька, живем так лениво, медленно, вЯло;
на его взглЯд, мы все так недовольны нашею судьбою, так томимсЯ нашею
жизнью! „а и вправду, смотрите, в самом деле, как на первый взглЯд все между
нами холодно, угрюмо, точно сердито... "Ѓедные!" - думает мой мечтатель. „а
и не диво, что думает! Џосмотрите на эти волшебные призраки, которые так
очаровательно, так прихотливо, так безбрежно и широко слагаютсЯ перед ним в
такой волшебной, одушевленной картине, где на первом плане, первым лицом, уж
конечно, он сам, наш мечтатель, своею дорогою особою. Џосмотрите, какие
разнообразные приключениЯ, какой бесконечный рой восторженных грез. ‚ы
спросите, может быть, о чем он мечтает? Љ чему это спрашивать! да обо
всем... об роли поэта, сначала не признанного, а потом увенчанного; о дружбе
с ѓофманом; ‚арфоломеевскаЯ ночь, „иана ‚ернон, геройскаЯ роль при взЯтии
Љазани €ваном ‚асильевичем, Љлара Њовбрай, …вфиЯ „енс, собор прелатов и ѓус
перед ними, восстание мертвецов в ђоберте (помните музыку? кладбищем
пахнет!), Њинна и Ѓренда, сражение при Ѓерезине, чтение поэмы у графини
‚-й-„-й, „антон, Љлеопатра ei suoi amanti, домик в Љоломне, свой уголок, а
подле милое создание, которое слушает вас в зимний вечер, раскрыв ротик и
глазки, как слушаете вы теперь менЯ, мой маленький ангельчик... Ќет,
Ќастенька, что ему, что ему, сладострастному ленивцу, в той жизни, в которую
нам так хочетсЯ с вами? он думает, что это беднаЯ, жалкаЯ жизнь, не
предугадываЯ, что и длЯ него, может быть, когда-нибудь пробьет грустный час,
когда он за один день этой жалкой жизни отдаст все свои фантастические годы,
и еще не за радость, не за счастие отдаст, и выбирать не захочет в тот час
грусти, раскаЯниЯ и невозбранного горЯ. Ќо покамест еще не настало оно, это
грозное времЯ, - он ничего не желает, потому что он выше желаний, потому что
с ним все, потому что он пресыщен, потому что он сам художник своей жизни и
творит ее себе каждый час по новому произволу. € ведь так легко, так
натурально создаетсЯ этот сказочный, фантастический мир! Љак будто и впрЯмь
все это не призрак! Џраво, верить готов в иную минуту, что всЯ эта жизнь не
возбуждениЯ чувства, не мираж, не обман воображениЯ,а что это и впрЯмь
действительное, настоЯщее, сущее! Ћтчего ж, скажите, Ќастенька, отчего же в
такие минуты стеснЯетсЯ дух? отчего же каким-то волшебством, по какому-то
неведомому произволу ускорЯетсЯ пульс, брызжут слезы из глаз мечтателЯ,
горЯт его бледные, увлаженные щеки и такой неотразимой отрадой наполнЯетсЯ
все существование его? Ћтчего же целые бессонные ночи проходЯт как один миг,
в неистощимом веселии и счастии, и когда зарЯ блеснет розовым лучом в окна и
рассвет осветит угрюмую комнату своим сомнительным фантастическим светом,
как у нас, в Џетербурге, наш мечтатель, утомленный, измученный, бросаетсЯ на
постель и засыпает в замираниЯх от восторга своего болезненно-потрЯсенного
духа и с такою томительно-сладкою болью в сердце? „а, Ќастенька, обманешьсЯ
и невольно вчуже поверишь, что страсть настоЯщаЯ, истиннаЯ волнует душу его,
невольно поверишь, что есть живое, осЯзаемое в его бесплотных грезах! € ведь
какой обман - вот, например, любовь сошла в его грудь со всею неистощимою
радостью, со всеми томительными мучениЯми... ’олько взглЯните на него и
убедитесь! ‚ерите ли вы, на него глЯдЯ, милаЯ Ќастенька, что действительно
он никогда не знал той, которую он так любил в своем исступленном мечтании?
Ќеужели он только и видел ее в одних обольстительных призраках и только лишь
снилась ему эта страсть? Ќеужели и впрЯмь не прошли они рука в руку столько
годов своей жизни - одни, вдвоем, отбросив весь мир и соединив каждый свой
мир, свою жизнь с жизнью друга? Ќеужели не она, в поздний час, когда настала
разлука, не она лежала, рыдаЯ и тоскуЯ, на груди его, не слыша бури,
разыгравшейсЯ под суровым небом, не слыша ветра, который срывал и уносил
слезы с черных ресниц ее? Ќеужели все это была мечта - и этот сад, унылый,
заброшенный и дикий, с дорожками, заросшими мхом, уединенный, угрюмый, где
они так часто ходили вдвоем, надеЯлись, тосковали, любили, любили друг друга
так долго, "так долго и нежно"! € этот странный, прадедовский дом, в котором
жила она столько времени уединенно и грустно с старым, угрюмым мужем, вечно
молчаливым и желчным, пугавшим их, робких, как детей, уныло и боЯзливо
таивших друг от друга любовь свою? Љак они мучились, как боЯлись они, как
невинна, чиста была их любовь и как (уж разумеетсЯ, Ќастенька) злы были
люди! €, боже мой, неужели не ее встретил он потом, далеко от берегов своей
родины, под чужим небом, полуденным, жарким, в дивном вечном городе, в
блеске бала, при громе музыки, в палаццо (непременно в палаццо), потонувшем
в море огней, на этом балконе, увитом миртом и розами, где она, узнав его,
так поспешно снЯла свою маску и, прошептав: "џ свободна", задрожав,
бросилась в его объЯтиЯ, и вскрикнув от восторга, прижавшись друг к другу,
они в один миг забыли и горе, и разлуку, и все мучениЯ, и угрюмый дом, и
старика, и мрачный сад в далекой родине, и скамейку, на которой, с последним
страстным поцелуем, она вырывалась из занемевших в отчаЯнной муке объЯтий
его... Ћ, согласитесь, Ќастенька, что вспорхнешьсЯ, смутишьсЯ и покраснеешь,
как школьник, только что запихавший в карман украденное из соседнего сада
Яблоко, когда какой-нибудь длинный, здоровый парень, весельчак и балагур,
ваш незваный приЯтель, отворит вашу дверь и крикнет, как будто ничего не
бывало: "Ђ Я, брат, сию минуту из Џавловска!" Ѓоже мой! старый граф умер,
настает неизреченное счастие, - тут люди приезжают из Џавловска!
џ патетически замолчал, кончив мои патетические возгласы. Џомню, что
мне ужасно хотелось как-нибудь через силу захохотать, потому что Я уже
чувствовал, что во мне зашевелилсЯ какой-то враждебный бесенок, что мне уже
начинало захватывать горло, подергивать подбородок и что все более и более
влажнели глаза мои... џ ожидал, что Ќастенька, котораЯ слушала менЯ, открыв
свои умные глазки, захохочет всем своим детским, неудержимо веселым смехом,
и уже раскаивалсЯ, что зашел далеко, что напрасно рассказал то, что уже
давно накипело в моем сердце, о чем Я мог говорить как по-писаному, потому
что уже давно приготовил Я над самим собой приговор, и теперь не удержалсЯ,
чтоб не прочесть его, признатьсЯ, не ожидаЯ,что менЯ поймут; но, к удивлению
моему, она промолчала, погодЯ немного слегка пожала мне руку и с каким-то
робким участием спросила:
- Ќеужели и в самом деле вы так прожили всю свою жизнь?
- ‚сю жизнь, Ќастенька, - отвечал Я, - всю жизнь, и, кажетсЯ, так и
окончу!
- Ќет, этого нельзЯ, - сказала она беспокойно, - этого не будет; этак,
пожалуй, и Я проживу всю жизнь подле бабушки. Џослушайте, знаете ли, что это
вовсе нехорошо так жить?
- ‡наю, Ќастенька, знаю! - вскричал Я, не удерживаЯ более своего
чувства. - € теперь знаю больше, чем когда-нибудь, что Я даром потерЯл все
свои лучшие годы! ’еперь это Я знаю, и чувствую больнее от такого сознаниЯ,
потому что сам бог послал мне вас, моего доброго ангела, чтоб сказать мне
это и доказать. ’еперь, когда Я сижу подле вас и говорю с вами, мне уж и
страшно подумать о будущем, потому что в будущем - опЯть одиночество, опЯть
эта затхлаЯ, ненужнаЯ жизнь; и о чем мечтать будет мне, когда Я уже наЯву
подле вас был так счастлив! Ћ, будьте благословенны, вы, милаЯ девушка, за
то, что не отвергли менЯ с первого раза, за то, что уже Я могу сказать, что
Я жил хоть два вечера в моей жизни!
- Ћх, нет, нет! - закричала Ќастенька, и слезинки заблистали на глазах
ее, - нет, так не будет больше; мы так не расстанемсЯ! —то такое два вечера!

- Ћх, Ќастенька, Ќастенька! знаете ли, как надолго вы помирили менЯ с
самим собою? знаете ли, что уже Я теперь не буду о себе думать так худо, как
думал в иные минуты? ‡наете ли, что уже Я, может быть, не буду более
тосковать о том, что сделал преступление и грех в моей жизни, потому что
такаЯ жизнь есть преступление и грех? € не думайте, чтоб Я вам преувеличивал
что-нибудь, ради бога, не думайте этого, Ќастенька, потому что на менЯ
иногда находЯт минуты такой тоски, такой тоски... Џотому что мне уже
начинает казатьсЯ в эти минуты, что Я никогда не способен начать жить
настоЯщею жизнию; потому что мне уже казалось, что Я потерЯл всЯкий такт,
всЯкое чутье в настоЯщем, действительном; потому что, наконец, Я проклинал
сам себЯ; потому что после моих фантастических ночей на менЯ уже находЯт
минуты отрезвлениЯ, которые ужасны! Њежду тем слышишь, как кругом тебЯ
гремит и кружитсЯ в жизненном вихре людскаЯ толпа, слышишь, видишь, как
живут люди, - живут наЯву, видишь, что жизнь длЯ них не заказана, что их
жизнь не разлетитсЯ, как сон, как видение, что их жизнь вечно обновлЯющаЯсЯ,
вечно юнаЯ и ни один час ее непохож на другой, тогда как уныла и до пошлости
однообразна пугливаЯ фантазиЯ, раба тени, идеи, раба первого облака, которое
внезапно застелет солнце и сожмет тоскою настоЯщее петербургское сердце,
которое так дорожит своим солнцем, - а уж в тоске какаЯ фантазиЯ!
—увствуешь, что она наконец устает, истощаетсЯ в вечном напрЯжении, эта
неистощимаЯ фантазиЯ, потому что ведь мужаешь, выживаешь из прежних своих
идеалов: они разбиваютсЯ в пыль, в обломки; если ж нет другой жизни, так
приходитсЯ строить ее из этих же обломков. Ђ между тем чего-то другого
просит и хочет душа! € напрасно мечтатель роетсЯ, как в золе, в своих старых
мечтаниЯх, ища в этой золе хоть какой-нибудь искорки, чтоб раздуть ее,
возобновленным огнем пригреть похолодевшее сердце и воскресить в нем снова
все, что было прежде так мило, что трогало душу, что кипЯтило кровь, что
вырывало слезы из глаз и так роскошно обманывало! ‡наете ли, Ќастенька, до
чего Я дошел? знаете ли, что Я уже принужден справлЯть годовщину своих
ощущений, годовщину того, что было прежде так мило, чего в сущности никогда
не бывало, - потому что эта годовщина справлЯетсЯ все по тем же глупым,
бесплотным мечтаниЯм, - и делать это, потому что и этих-то глупых мечтаний
нет, затем, что нечем их выжить: ведь и мечты выживаютсЯ! ‡наете ли, что Я
люблю теперь припомнить и посетить в известный срок те места, где был
счастлив когда-то по-своему, люблю построить свое настоЯщее под лад уже
безвозвратно прошедшему и часто брожу как тень, без нужды и без цели, уныло
и грустно по петербургским закоулкам и улицам. Љакие все воспоминаниЯ!
ЏрипоминаетсЯ, например, что вот здесь ровно год тому назад, ровно в это же
времЯ, в этот же час, по этому же тротуару бродил так же одиноко, так же
уныло, как и теперь! € припоминаешь, что и тогда мечты были грустны, и хоть
и прежде было не лучше, но все как-то чувствуешь, что как будто и легче, и
покойнее было жить, что не было этой черной думы, котораЯ теперь привЯзалась
ко мне; что не было этих угрызений совести, угрызений мрачных, угрюмых,
которые ни днем, ни ночью теперь не дают покоЯ. € спрашиваешь себЯ: где же
мечты твои? и покачиваешь головою, говоришь: как быстро летЯт годы! € опЯть
спрашиваешь себЯ: что же ты сделал с своими годами? куда ты схоронил свое
лучшее времЯ? ’ы жил или нет? ‘мотри, говоришь себе, смотри, как на свете
становитсЯ холодно. …ще пройдут годы, и за ними придет угрюмое одиночество,
придет с клюкой трЯсучаЯ старость, а за ними тоска и уныние. Џобледнеет твой
фантастический мир, замрут, утонут мечты твои и осыплютсЯ, как желтые листьЯ
с деревьев... Ћ, Ќастенька! ведь грустно будет оставатьсЯ одному, одному
совершенно, и даже не иметь чего пожалеть - ничего, ровно ничего... потому
что все, что потерЯл-то, все это, все было ничто, глупый, круглый нуль, было
одно лишь мечтанье!
- Ќу, не разжалобливайте менЯ больше! - проговорила Ќастенька, утираЯ
слезинку, котораЯ выкатилась из глаз ее. - ’еперь кончено! ’еперь мы будем
вдвоем; теперь, что ни случись со мной, уж мы никогда не расстанемсЯ.
Џослушайте. џ простаЯ девушка, Я мало училась, хотЯ мне бабушка и нанимала
учителЯ; но, право, Я вас понимаю, потому что все, что вы мне пересказали
теперь, Я уж сама прожила, когда бабушка менЯ пришпилила к платью. Љонечно,
Я бы так не рассказала хорошо, как вы рассказали, Я не училась, - робко
прибавила она, потому что все еще чувствовала какое-то уважение к моей
патетической речи и к моему высокому слогу, - но Я очень рада, что вы
совершенно открылись мне. ’еперь Я вас знаю, совсем, всего знаю. € знаете
что? Я вам хочу рассказать и свою историю, всю без утайки, а вы мне после за
то дадите совет. ‚ы очень умный человек; обещаетесь ли вы, что вы дадите мне
этот совет?
- Ђх, Ќастенька, - отвечал Я, - Я хоть и никогда не был советником, и
тем более умным советником, но теперь вижу, что если мы всегда будем так
жить, то это будет как-то очень умно, и каждый друг другу надает премного
умных советов! Ќу, хорошенькаЯ моЯ Ќастенька, какой же вам совет? ѓоворите
мне прЯмо; Я теперь так весел, счастлив, смел и умен, что за словом не
полезу в карман.
- Ќет, нет! - перебила Ќастенька, засмеЯвшись, - мне нужен не один
умный совет, мне нужен совет сердечный, братский, так, как бы вы уже век
свой любили менЯ!
- €дет, Ќастенька, идет! - закричал Я в восторге, - и если б Я уже
двадцать лет вас любил, то все-таки не любил бы сильнее теперешнего!
- ђуку вашу! - сказала Ќастенька.
- ‚от она! - отвечал Я, подаваЯ ей руку.
- €так, начнемте мою историю!
€‘’Ћђ€џ ЌЂ‘’…ЌњЉ€
- Џоловину истории вы уже знаете, то есть вы знаете, что у менЯ есть
стараЯ бабушка...
- …сли другаЯ половина так же недолга, как и эта... - перебил было Я
засмеЯвшись.
- Њолчите и слушайте. Џрежде всего уговор: не перебивать менЯ, а не то
Я, пожалуй, собьюсь. Ќу, слушайте же смирно.
…сть у менЯ стараЯ бабушка. џ к ней попала еще очень маленькой
девочкой, потому что у менЯ умерли и мать и отец. Ќадо думать, что бабушка
была прежде богаче, потому что и теперь вспоминает о лучших днЯх. Ћна же
менЯ выучила по-французски и потом нанЯла мне учителЯ. Љогда мне было
пЯтнадцать лет (а теперь мне семнадцать), учитьсЯ мы кончили. ‚от в это
времЯ Я и нашалила; уж что Я сделала - Я вам не скажу; довольно того, что
проступок был небольшой. ’олько бабушка подозвала менЯ к себе в одно утро и
сказала, что так как она слепа, то за мной не усмотрит, взЯла булавку и
пришпилила мое платье к своему, да тут и сказала, что так мы будем всю жизнь
сидеть, если, разумеетсЯ, Я не сделаюсь лучше. Ћдним словом, в первое времЯ
отойти никак нельзЯ было: и работай, и читай, и учись - все подле бабушки. џ
было попробовала схитрить один раз и уговорила сесть на мое место ”еклу.
”екла - наша работница, она глуха. ”екла села вместо менЯ; бабушка в это
времЯ заснула в креслах, а Я отправилась недалеко к подруге. Ќу, худо и
кончилось. Ѓабушка без менЯ проснулась и о чем-то спросила, думаЯ, что Я все
еще сижу смирно на месте. ”екла-то видит, что бабушка спрашивает, а сама не
слышит про что, думала, думала, что ей делать, отстегнула булавку да и
пустилась бежать...
’ут Ќастенька остановилась и начала хохотать. џ засмеЯлсЯ вместе с нею.
Ћна тотчас же перестала.
- Џослушайте, вы не смейтесь над бабушкой. ќто Я смеюсь, оттого что
смешно... —то же делать, когда бабушка, право, такаЯ, а только Я ее все-таки
немножко люблю. Ќу, да тогда и досталось мне: тотчас менЯ опЯть посадили на
место и уж ни-ни, шевельнутьсЯ было нельзЯ.
Ќу-с, Я вам еще позабыла сказать, что у нас, то есть у бабушкин свой
дом, то есть маленький домик, всего три окна, совсем деревЯнный и такой же
старый, как бабушка; а наверху мезонин; вот и переехал к нам в мезонин новый
жилец...
- ‘тало быть, был и старый жилец? - заметил Я мимоходом.
- “ж конечно, был, - отвечала Ќастенька, - и который умел молчать лучше
вас. Џравда, уж он едва Языком ворочал. ќто был старичок, сухой, немой,
слепой, хромой, так что наконец ему стало нельзЯ жить на свете, он и умер; а
затем и понадобилсЯ новый жилец, потому что нам без жильца жить нельзЯ: это
с бабушкиным пенсионом почти весь наш доход. Ќовый жилец как нарочно был
молодой человек, нездешний, заезжий. ’ак как он не торговалсЯ, то бабушка и
пустила его, а потом и спрашивает "—то, Ќастенька, наш жилец молодой или
нет?" џ солгать не хотела: "’ак, говорю, бабушка, не то чтоб совсем молодой,
а так, не старик". "Ќу, и приЯтной наружности?" - спрашивает бабушка
џ опЯть лгать не хочу. "„а, приЯтной, говорю, наружности бабушка!" Ђ
бабушка говорит: "Ђх! наказанье, наказанье! џ это внучка, тебе длЯ того
говорю, чтоб ты на него не засматривалась. ќкой век какой! поди, такой
мелкий жилец, а ведь тоже приЯтной наружности: не то в старину!"
Ђ бабушке все бы в старину! € моложе-то она была в старину, и солнце-то
было в старину теплее, и сливки в старину не так скоро кисли, - все в
старину! ‚от Я сижу и молчу, а про себЯ думаю: что же это бабушка сама менЯ
надоумливает, спрашивает, хорош ли, молод ли жилец? „а только так, только
подумала, и тут же стала опЯть петли считать, чулок вЯзать, а потом совсем
позабыла.
‚от раз поутру к нам и приходит жилец, спросить о том, что ему комнату
обещали обоЯми оклеить. ‘лово за слово, бабушка же болтлива, и говорит:
"‘ходи, Ќастенька, ко мне в спальню, принеси счеты. џ тотчас же вскочила,
всЯ, не знаю отчего, покраснела, да и позабыла, что сижу пришпиленнаЯ; нет,
чтоб тихонько отшпилить, чтобы жилец не видал, - рванулась так, что
бабушкино кресло поехало. Љак Я увидела, что жилец все теперь узнал про
менЯ, покраснела, стала на месте как вкопаннаЯ да вдруг и заплакала, - так
стыдно и горько стало в эту минуту, что хоть на свет не глЯдеть! Ѓабушка
кричит: "—то ж ты стоишь?" - а Я еще пуще... †илец, как увидел, увидел, что
мне его стыдно стало, откланЯлсЯ и тотчас ушел!
‘ тех пор Я, чуть шум в сенЯх, как мертваЯ. ‚от, думаю, жилец идет, да
потихоньку на всЯкий случай и отшпилю булавку. ’олько все был не он, не
приходил. Џрошло две недели; жилец и присылает сказать с ”еклой, что у него
книг много французских и что все хорошие книги, так что можно читать; так не
хочет ли бабушка, чтоб Я их ей почитала, чтоб не было скучно? Ѓабушка
согласилась с благодарностью, только все спрашивала, нравственные книги или
нет, потому что если книги безнравственные, так тебе, говорит, Ќастенька,
читать никак нельзЯ, ты дурному научишьсЯ.
- Ђ чему ж научусь, бабушка? —то там написано?
- Ђ! говорит, описано в них, как молодые люди соблазнЯют благонравных
девиц, как они, под предлогом того, что хотЯт их взЯть за себЯ, увозЯт их из
дому родительского, как потом оставлЯют этих несчастных девиц на волю судьбы
и они погибают самым плачевным образом. џ, - говорит бабушка, - много таких
книжек читала, и все, говорит, так прекрасно описано, что ночь сидишь,
тихонько читаешь. ’ак ты, говорит, Ќастенька, смотри, их не прочти. Љаких
это, говорит, он книг прислал?
- Ђ все ‚альтера ‘котта романы, бабушка.
- ‚альтера ‘котта романы! Ђ полно, нет ли тут каких-нибудь шашней?
Џосмотри-ка, не положил ли он в них какой-нибудь любовной записочки?
- Ќет, говорю, бабушка, нет записки.
- „а ты под переплетом посмотри; они иногда в переплет запихают,
разбойники!..
- Ќет, бабушка, и под переплетом нет ничего.
- Ќу то-то же!
‚от мы и начали читать ‚альтер-‘котта и в какой-нибудь месЯц почти
половину прочли. Џотом он еще и еще присылал, Џушкина присылал, так что
наконец Я без книг и быть не могла и перестала думать, как бы выйти за
китайского принца.
’ак было дело, когда один раз мне случилось повстречатьсЯ с нашим
жильцом на лестнице. Ѓабушка за чем-то послала менЯ. Ћн остановилсЯ, Я
покраснела, и он покраснел; однако засмеЯлсЯ, поздоровалсЯ, о бабушкином
здоровье спросил и говорит: "—то, вы книги прочли?" џ отвечала: "Џрочла".
"—то же, говорит, вам больше понравилось?" џ и говорю: "€вангое да Џушкин
больше всех понравились". Ќа этот раз тем и кончилось.
—ерез неделю Я ему опЯть попалась на лестнице. ‚ этот раз бабушка не
посылала, а мне самой надо было за чем-то. Ѓыл третий час, а жилец в это
времЯ домой приходил."‡дравствуйте!" - говорит. џ ему: "‡дравствуйте!"
- Ђ что, говорит, вам не скучно целый день сидеть вместе с бабушкой?
Љак он это у менЯ спросил, Я, уж не знаю отчего, покраснела,
застыдилась, и опЯть мне стало обидно, видно оттого, что уж другие про это
дело расспрашивать стали. џ уж было хотела не отвечать и уйти, да сил не
было.
- Џослушайте, говорит, вы добраЯ девушка! €звините, что Я с вами так
говорю, но, уверЯю вас, Я вам лучше бабушки вашей желаю добра. “ вас подруг
нет никаких, к которым бы можно было в гости пойти?
џ говорю, что никаких, что была одна, Њашенька, да и та в Џсков уехала.

- Џослушайте, говорит, хотите со мною в театр поехать?
- ‚ театр? как же бабушка-то?
- „а вы, говорит, тихонько от бабушки...
- Ќет, говорю, Я бабушку обманывать не хочу. Џрощайте-с!
- Ќу, прощайте, говорит, а сам ничего не сказал.
’олько после обеда и приходит он к нам; сел, долго говорил с бабушкой,
расспрашивал, что она, выезжает ли куда-нибудь, есть ли знакомые, - да вдруг
и говорит: "Ђ сегоднЯ Я было ложу взЯл в оперу; "‘евильского цирюльника"
дают, знакомые ехать хотели, да потом отказались, у менЯ и осталсЯ билет на
руках".
- "‘евильского цирюльника"! - закричала бабушка, - да это тот самый
"–ирюльник", которого в старину давали?
- „а, говорит, это тот самый "–ирюльник", - да и взглЯнул на менЯ. Ђ Я
уж все понЯла, покраснела, и у менЯ сердце от ожиданиЯ запрыгало!
- „а как же, говорит бабушка, как не знать. џ сама в старину на
домашнем театре ђозину играла!
- ’ак не хотите ли ехать сегоднЯ? - сказал жилец. - “ менЯ билет
пропадает же даром
- „а, пожалуй, поедем, говорит бабушка, отчего ж не поехать? Ђ вот у
менЯ Ќастенька в театре никогда не была
Ѓоже мой, какаЯ радость! ’отчас же мы собрались, снарЯдились и поехали.
Ѓабушка хоть и слепа, а все-таки ей хотелось музыку слушать, да, кроме того,
она старушка добраЯ: больше менЯ потешить хотела, сами-то мы никогда бы не
собрались. “ж какое было впечатление от "‘евильского цирюльника", Я вам не
скажу, только во весь этот вечер жилец наш так хорошо смотрел на менЯ, так
хорошо говорил, что Я тотчас увидела, что он менЯ хотел испытать поутру,
предложив, чтоб Я одна с ним поехала. Ќу, радость какаЯ! ‘пать Я легла такаЯ
гордаЯ, такаЯ веселаЯ, так сердце билось, что сделалась маленькаЯ лихорадка
и Я всю ночь бредила о "‘евильском цирюльнике"
џ думала, что после этого он все будет заходить чаше и чаще, - не
тут-то было. Ћн почти совсем перестал. ’ак, один раз в месЯц, бывало,
зайдет, и то только с тем, чтоб в театр пригласить. ђаза два мы опЯть потом
съездили. ’олько уж этим Я была совсем недовольна. џ видела, что ему просто
жалко было менЯ за то, что Я у бабушки в таком загоне, а больше-то и ничего.
„альше и дальше, и нашло на менЯ: и сидеть-то Я не сижу, и читать-то Я не
читаю, и работать не работаю, иногда смеюсь и бабушке что-нибудь назло
делаю, другой раз просто плачу. Ќаконец, Я похудела и чуть было не стала
больна. Ћперный сезон прошел, и жилец к нам совсем перестал заходить; когда
же мы встречались - все на той же лестнице, разумеетсЯ, - он так молча
поклонитсЯ, так серьезно, как будто и говорить не хочет, и уж сойдет совсем
на крыльцо, а Я все еще стою на половине лестницы, краснаЯ как вишнЯ, потому
что у менЯ всЯ кровь начала бросатьсЯ в голову, когда Я с ним повстречаюсь.
’еперь сейчас и конец. ђовно год тому, в мае месЯце, жилец к нам
приходит и говорит бабушке, что он выхлопотал здесь совсем свое дело и что
должно ему опЯть уехать на год в Њоскву. џ, как услышала, побледнела и упала
на стул как мертваЯ. Ѓабушка ничего не заметила,а он, объЯвив, что уезжает
от нас, откланЯлсЯ нам и ушел.
—то мне делать? џ думала-думала, тосковала-тосковала, да наконец и
решилась. ‡автра ему уезжать, а Я порешила, что все кончу вечером, когда
бабушка уйдет спать. ’ак и случилось. џ навЯзала в узелок все, что было
платьев, сколько нужно бельЯ, и с узелком в руках, ни жива ни мертва, пошла
в мезонин к нашему жильцу. „умаю, Я шла целый час по лестнице. Љогда же
отворила к нему дверь, он так и вскрикнул, на менЯ глЯдЯ. Ћн думал, что Я
привидение, и бросилсЯ мне воды подать, потому что Я едва стоЯла на ногах.
‘ердце так билось, что в голове больно было, и разум мой помутилсЯ. Љогда же
Я очнулась, то начала прЯмо тем, что положила свой узелок к нему на постель,
сама села подле, закрылась руками и заплакала в три ручьЯ. Ћн, кажетсЯ,
мигом все понЯл и стоЯл передо мной бледный и так грустно глЯдел на менЯ,
что во мне сердце надорвало.
- Џослушайте, - начал он, - послушайте, Ќастенька, Я ничего не могу; Я
человек бедный; у менЯ покамест нет ничего, даже места порЯдочного; как же
мы будем жить, если б Я и женилсЯ на вас?
Њы долго говорили, но Я наконец пришла в исступление, сказала, что не
могу жить у бабушки, что убегу от нее, что не хочу, чтоб менЯ булавкой
пришпиливали, и что Я, как он хочет, поеду с ним в Њоскву, потому что без
него жить не могу. € стыд, и любовь, и гордость - все разом говорило во мне,
и Я чуть не в судорогах упала на постель. џ так боЯлась отказа!
Ћн несколько минут сидел молча, потом встал, подошел ко мне и взЯл менЯ
за руку.
- Џослушайте, моЯ добраЯ, моЯ милаЯ Ќастенька! - начал он тоже сквозь
слезы, - послушайте. ЉлЯнусь вам, что если когда-нибудь Я буду в состоЯнии
женитьсЯ, то непременно вы составите мое счастие; уверЯю, теперь только одни
вы можете составить мое счастье. ‘лушайте: Я еду в Њоскву и пробуду там
ровно год. џ надеюсь устроить дела свои. Љогда ворочусь, и если вы менЯ не
разлюбите, клЯнусь вам, мы будем счастливы. ’еперь же невозможно, Я не могу,
Я не вправе хоть что-нибудь обещать. Ќо, повторЯю, если через год это не
сделаетсЯ, то хоть когда-нибудь непременно будет; разумеетсЯ - в том случае,
если вы не предпочтете мне другого, потому что свЯзывать вас каким-нибудь
словом Я не могу и не смею.
‚от что он сказал мне и назавтра уехал. Џоложено было сообща бабушке не
говорить об этом ни слова. ’ак он захотел. Ќу, вот теперь почти и кончена
всЯ моЯ историЯ. Џрошел ровно год. Ћн приехал, он уж здесь целые три днЯ и,
и...
- € что же? - закричал Я в нетерпении услышать конец.
- € до сих пор не ЯвлЯлсЯ! - отвечала Ќастенька, как будто собираЯсь с
силами, - ни слуху ни духу...
’ут она остановилась, помолчала немного, опустила голову и вдруг,
закрывшись руками, зарыдала так, что во мне сердце перевернулось от этих
рыданий.
џ никак не ожидал подобной развЯзки.
- Ќастенька! - начал Я робким и вкрадчивым голосом, - Ќастенька! ради
бога, не плачьте! Џочему вы знаете? может быть, его еще нет ...
- ‡десь, здесь! - подхватила Ќастенька.- Ћн здесь, Я это знаю. “ нас
было условие, тогда еще, ‚ тот вечер, накануне отъезда: когда уже мы сказали
все, что Я вам пересказала, и условились, мы вышли сюда гулЯть, именно на
эту набережную. Ѓыло десЯть часов; мы сидели на этой скамейке; Я уже не
плакала, мне было сладко слушать то, что он говорил... Ћн сказал, что тотчас
же по приезде придет к нам и если Я не.откажусь от него, то мы скажем обо
всем бабушке. ’еперь он приехал, Я это знаю, и его нет, нет!
€ она снова ударилась в слезы.
- Ѓоже мой! „а разве никак нельзЯ помочь горю? - закричал Я, вскочив со
скамейки в совершенном отчаЯнии. - ‘кажите, Ќастенька, нельзЯ ли будет хоть
мне сходить к нему?..
- ђазве это возможно? - сказала она, вдруг поднЯв голову.
- Ќет, разумеетсЯ, нет! - заметил Я, спохватившись.- Ђ вот что:
напишите письмо.
- Ќет, это невозможно, это нельзЯ! - отвечала она решительно, но уже
потупив голову и не смотрЯ на менЯ.
- Љак нельзЯ? отчего ж нельзЯ? - продолжал Я, ухватившись за свою идею.
- Ќо, знаете, Ќастенька, какое письмо! Џисьмо письму рознь и...Ђх,
Ќастенька, это так! ‚верьтесь мне, вверьтесь! џ вам не дам дурного совета.
‚се это можно устроить! ‚ы же начали первый шаг - отчего же теперь...
- ЌельзЯ, нельзЯ! ’огда Я как будто навЯзываюсь...
- Ђх, добренькаЯ моЯ Ќастенька! - перебил Я, не скрываЯ улыбки, - нет
же, нет; вы, наконец, вправе, потому что он вам обещал. „а и по всему Я
вижу, что он человек деликатный, что он поступил хорошо, - продолжал Я, все
более и более восторгаЯсь от логичности собственных доводов и убеждений, -
он как поступил? Ћн себЯ свЯзал обещанием. Ћн сказал, что ни на ком не
женитсЯ, кроме вас, если только женитсЯ; вам же он оставил полную свободу
хоть сейчас от него отказатьсЯ... ‚ таком случае вы можете сделать первый
шаг, вы имеете право, вы имеете перед ним преимущество, хотЯ бы, например,
если б захотели развЯзать его от данного слова...
- Џослушайте, вы как бы написали?
- —то?
- „а это письмо.
- џ бы вот как написал: "Њилостивый государь..."
- ќто так непременно нужно - милостивый государь?
- Ќепременно! ‚прочем, отчего ж? Я думаю...
- Ќу, ну! дальше!
- "Њилостивый государь!
€звините, что Я..." ‚прочем, нет,не нужно никаких извинений! ’ут самый
факт все оправдывает, пишите просто:
"џ пишу к вам. Џростите мне мое нетерпение; но Я целый год была
счастлива надеждой; виновата ли Я, что не могу теперь вынести и днЯ
сомнениЯ? ’еперь, когда уже вы приехали, может быть, вы уже изменили свои
намерениЯ. ’огда это письмо скажет вам, что Я не ропщу и не обвинЯю вас. џ
не обвинЯю вас за то, что не властна над вашим сердцем; такова уж судьба
моЯ!
‚ы благородный человек. ‚ы не улыбнетесь и не подосадуете на мои
нетерпеливые строки. ‚спомните, что их пишет беднаЯ девушка, что она одна,
что некому ни научить ее, ни посоветовать ей и что она никогда не умела сама
совладеть с своим сердцем. Ќо простите менЯ, что в мою душу хотЯ на один миг
закралось сомнение. ‚ы не способны даже и мысленно обидеть ту, котораЯ вас
так любила и любит".
- „а, да! это точно так, как Я думала! - закричала Ќастенька, и радость
засиЯла в глазах ее. - Ћ! вы разрешили мои сомнениЯ, вас мне сам бог послал!
Ѓлагодарю, благодарю вас!
- ‡а что? за то, что менЯ бог послал? - отвечал Я, глЯдЯ в восторге на
ее радостное личико.
- „а, хоть за то.
- Ђх, Ќастенька! ‚едь благодарим же мы иных людей хоть за то, что они
живут вместе с нами. џ благодарю вас за то, что вы мне встретились, за то,
что целый век мой буду вас помнить!
- Ќу, довольно, довольно! Ђ теперь вот что, слушайте-ка: тогда было
условие, что как только приедет он, так тотчас даст знать о себе тем, что
оставит мне письмо в одном месте, у одних моих знакомых, добрых и простых
людей, которые ничего об этом не знают; или если нельзЯ будет написать ко
мне письма, затем что в письме не всегда все расскажешь, то он в тот же
день, как приедет, будет сюда ровно в десЯть часов, где мы и положили с ним
встретитьсЯ. Ћ приезде его Я уже знаю; но вот уже третий день нет ни письма,
ни его. “йти мне от бабушки поутру никак нельзЯ. Ћтдайте письмо мое завтра
вы сами тем добрым людЯм, о которых Я вам говорила: они уже перешлют; а если
будет ответ, то сами вы принесете его вечером в десЯть часов.
- Ќо письмо, письмо! ‚едь прежде нужно письмо написать! ’ак разве
послезавтра все это будет.
- Џисьмо... - отвечала Ќастенька, немного смешавшись, - письмо... но...

Ќо она не договорила. Ћна сначала отвернула от менЯ свое личико,
покраснела, как роза, и вдруг Я почувствовал в моей руке письмо, по-видимому
уже давно написанное, совсем приготовленное и запечатанное. Љакое-то
знакомое, милое, грациозное воспоминание пронеслось в моей голове!
- R, o - Ro, s, i - si, n, a - na, - начал Я.
- Rosina! - запели мы оба, Я, чуть не обнимаЯ ее от восторга, она,
покраснев, как только могла покраснеть, и смеЯсь сквозь слезы, которые, как
жемчужинки, дрожали на ее черных ресницах.
- Ќу, довольно, довольно! Џрощайте теперь! - сказала она скороговоркой.
- ‚от вам письмо, вот и адрес, куда снести его. Џрощайте! до свиданиЯ! до
завтра!
Ћна крепко сжала мне обе руки, кивнула головой и мелькнула как стрела,
в свой переулок. џ долго стоЯл на месте, провожаЯ ее глазами.
"„о завтра! до завтра!" - пронеслось в моей голове, когда она скрылась
из глаз моих

ЌЋ—њ ’ђ…’њџ

‘егоднЯ был день печальный, дождливый, без просвета, точно будущаЯ
старость моЯ. ЊенЯ теснЯт такие странные мысли, такие темные ощущениЯ, такие
еще неЯсные длЯ менЯ вопросы толпЯтсЯ в моей голове, - а как-то нет ни силы,
ни хотениЯ их разрешить. Ќе мне разрешить все это!
‘егоднЯ мы не увидимсЯ. ‚чера, когда мы прощались, облака стали
заволакивать небо и подымалсЯ туман. џ сказал, что завтра будет дурной день;
она не отвечала, она не хотела против себЯ говорить; длЯ нее этот день и
светел и Ясен, и ни одна тучка не застелет ее счастиЯ.
- Љоли будет дождь, мы не увидимсЯ! - сказала она. - џ не приду.
џ думал, что она и не заметила сегоднЯшнего дождЯ, а между тем не
пришла.
‚чера было наше третье свиданье, наша третьЯ белаЯ ночь...
Ћднако, как радость и счастие делают человека прекрасным! как кипит
сердце любовью! ЉажетсЯ, хочешь излить все свое сердце в другое сердце,
хочешь, чтоб все было весело, все смеЯлось. € как заразительна эта радость!
‚чера в ее словах было столько неги, столько доброты ко мне в сердце... Љак
она ухаживала за мной, как ласкалась во мне, как ободрЯла и нежила мое
сердце! Ћ, сколько кокетства от счастиЯ! Ђ Я... џ принимал все за чистую
монету; Я думал, что она...
Ќо, боже мой, как же мог Я это думать? как же мог Я быть так слеп,
когда уже все взЯто другим, все не мое; когда, наконец, даже эта самаЯ
нежность ее, ее забота, ее любовь... да, любовь ко мне, - была не что иное,
как радость о скором свидании с другим, желание навЯзать и мне свое
счастие?.. Љогда он не пришел, когда мы прождали напрасно, она же
нахмурилась, она же заробела и струсила. ‚се движениЯ ее, все слова ее уже
стали не так легки, игривы и веселы. €, странное дело, - она удвоила ко мне
свое внимание, как будто инстинктивно желаЯ на менЯ излить то, чего сама
желала себе, за что сама боЯлась; если б оно не сбылось. ЊоЯ Ќастенька так
оробела, так перепугалась, что, кажетсЯ, понЯла, наконец, что Я люблю ее, и
сжалилась над моей бедной любовью. ’ак, когда мы несчастны, мы сильнее
чувствуем несчастие других; чувство не разбиваетсЯ, а сосредоточиваетсЯ...
џ пришел к ней с полным сердцем и едва дождалсЯ свиданиЯ. џ не
предчувствовал того, что буду теперь ощущать, не предчувствовал, что все это
не так кончитсЯ. Ћна сиЯла радостью, она ожидала ответа. Ћтвет был он сам.
Ћн должен был прийти, прибежать на ее зов. Ћна пришла раньше менЯ целым
часом. ‘начала она всему хохотала, всЯкому слову моему смеЯлась. џ начал
было говорить и умолк.
- ‡наете ли, отчего Я так рада? - сказала она, - так рада на вас
смотреть? так люблю вас сегоднЯ?
- Ќу? - спросил Я, и сердце мое задрожало.
- џ оттого люблю вас, что вы не влюбились в менЯ. ‚едь вот иной, на
вашем месте, стал бы беспокоить, приставать, разохалсЯ бы, разболелсЯ, а вы
такой милый!
’ут она так сжала мою руку, что Я чуть не закричал. Ћна засмеЯлась.
- Ѓоже! какой вы друг! - начала она через минуту очень серьезно. - „а
вас бог мне послал! Ќу, что бы со мной было, если б вас со мной теперь не
было? Љакой вы бескорыстный! Љак хорошо вы менЯ любите! Љогда Я выйду замуж,
мы будем очень дружны, больше чем как братьЯ. џ буду вас любить почти так,
как его...
Њне стало как-то ужасно грустно в это мгновение; однако ж что-то
похожее на смех зашевелилось в душе моей.
- ‚ы в припадке, - сказал Я, - вы трусите; вы думаете, что он не
придет.
- Ѓог с вами! - отвечала она, - если б Я была меньше счастлива, Я бы,
кажетсЯ, заплакала от вашего невериЯ, от ваших упреков. ‚прочем, вы менЯ
навели на мысль и задали мне долгую думу; но Я подумаю после, а теперь
признаюсь вам, что правду вы говорите. „а! Я как-то сама не своЯ; Я как-то
всЯ в ожидании и чувствую все как-то слишком легко. „а полноте, оставим про
чувства!..
‚ это времЯ послышались шаги, и в темноте показалсЯ прохожий, который
шел к нам навстречу. Њы оба задрожали; она чуть не вскрикнула. џ опустил ее
руку и сделал жест, как будто хотел отойти. Ќо мы обманулись: это был не он.

- —его вы боитесь? ‡ачем вы бросили мою руку? - сказала она, подаваЯ
мне ее опЯть. - Ќу, что же? мы встретим его вместе. џ хочу, чтоб он видел,
как мы любим друг друга.
- Љак мы любим друг друга! - закричал Я.
"Ћ Ќастенька, Ќастенька! - подумал Я, - как этим словом ты много
сказала! Ћт этакой любви, Ќастенька, в иной час холодеет на сердце и
становитсЯ тЯжело на душе. ’воЯ рука холоднаЯ, моЯ горЯчаЯ как огонь. ЉакаЯ
слепаЯ ты, Ќастенька!.. Ћ! как несносен счастливый человек в иную минуту! Ќо
Я не мог на тебЯ рассердитьсЯ!..""
Ќаконец сердце мое переполнилось.
- Џослушайте, Ќастенька! - закричал Я, - знаете ли, что со мной было
весь день?
- Ќу что, что такое? рассказывайте скорее! —то ж вы до сих пор все
молчали!
- ‚о-первых, Ќастенька, когда Я исполнил все ваши комиссии, отдал
письмо, был у ваших добрых людей, потом... потом Я пришел домой и лег спать.

- ’олько-то? - перебила она засмеЯвшись.
- „а, почти только-то, - отвечал Я скрепЯ сердце, потому что в глазах
моих уже накипали глупые слезы. - џ проснулсЯ за час до нашего свиданиЯ, но
как будто и не спал. Ќе знаю, что было со мною. џ шел, чтоб вам это все
рассказать, как будто времЯ длЯ менЯ остановилось, как будто одно ощущение,
одно чувство должно было остатьсЯ с этого времени во мне навечно, как будто
одна минута должна была продолжатьсЯ целую вечность и словно всЯ жизнь
остановилась длЯ менЯ... Љогда Я проснулсЯ, мне казалось, что какой-то
музыкальный мотив, давно знакомый, где-то прежде слышанный, забытый и
сладостный, теперь вспоминалсЯ мне. Њне казалось, что он всю жизнь просилсЯ
из души моей,и только теперь...
- Ђх, боже мой, боже мой! - перебила Ќастенька, - как же это все так? џ
не понимаю ни слова.
- Ђх, Ќастенька! мне хотелось как-нибудь передать вам это странное
впечатление... - начал Я жалобным голосом, в котором скрывалась еще надежда,
хотЯ весьма отдаленнаЯ.
- Џолноте, перестаньте, полноте! - заговорила она, и в один миг она
догадалась, плутовка!
‚друг она сделалась как-то необыкновенно говорлива, весела, шаловлива.
Ћна взЯла менЯ под руку, смеЯлась, хотела, чтоб и Я тоже смеЯлсЯ, и каждое
смущенное слово мое отзывалось в ней таким звонким, таким долгим смехом... џ
начинал сердитьсЯ, она вдруг пустилась кокетничать.
- Џослушайте, - начала она, - а ведь мне немножко досадно, что вы не
влюбились в менЯ. ђазберите-ка после этого человека! Ќо все-таки, господин
непреклонный, вы не можете не похвалить менЯ за то, что Я такаЯ простаЯ. џ
вам все говорю, все говорю, какаЯ бы глупость ни промелькнула у менЯ в
голове.
- ‘лушайте! ќто одиннадцать часов, кажетсЯ? - сказал Я, когда мерный
звук колокола загудел с отдаленной городской башни. Ћна вдруг остановилась,
перестала смеЯтьсЯ и начала считать.
- „а, одиннадцать, - сказала она наконец робким, нерешительным голосом.

џ тотчас же раскаЯлсЯ, что напугал ее, заставил считать часы, и проклЯл
себЯ за припадок злости. Њне стало за нее грустно, и Я не знал, как искупить
свое прегрешение. џ начал ее утешать, выискивать причины его отсутствиЯ,
подводить разные доводы, доказательства. Ќикого нельзЯ было легче обмануть,
как ее в эту минуту, да и всЯкий в эту минуту как-то радостно выслушивает
хоть какое бы то ни было утешение и рад-рад, коли есть хоть тень оправданиЯ.

- „а и смешное дело, - начал Я, все более и более горЯчась и любуЯсь на
необыкновенную Ясность своих доказательств, - да и не мог он прийти; вы и
менЯ обманули и завлекли, Ќастенька, так что Я и времени счет потерЯл... ‚ы
только подумайте: он едва мог получить письмо; положим, ему нельзЯ прийти,
положим, он будет отвечать, так письмо придет не раньше как завтра. џ за ним
завтра чем свет схожу и тотчас же дам знать. Џредположите, наконец, тысЯчу
вероЯтностей: ну, его не было дома, когда пришло письмо, и он, может быть,
его и до сих пор не читал? ‚едь все может случитьсЯ.
- „а, да! - отвечала Ќастенька, - Я и не подумала; конечно, все может
случитьсЯ, - продолжала она самым сговорчивым голосом, но в котором, как
досадный диссонанс, слышалась какаЯ-то другаЯ, отдаленнаЯ мысль. - ‚от что
вы сделайте, - продолжала она, - вы идите завтра как можно раньше и, если
получите что-нибудь, тотчас же дайте мне знать. ‚ы ведь знаете, где Я живу?
- € она начала повторЯть мне свой адрес.
Џотом она вдруг стала так нежна, так робка со мною... Ћна, казалось,
слушала внимательно, что Я ей говорил; но когда Я обратилсЯ к ней с каким-то
вопросом, она смолчала, смешалась и отворотила от менЯ головку. џ заглЯнул
ей в глаза - так и есть: она плакала.
- Ќу, можно ли, можно ли? Ђх, какое вы дитЯ! Љакое ребЯчество!..
Џолноте!
Ћна попробовала улыбнутьсЯ, успокоитьсЯ, но подбородок ее дрожал и
грудь все еще колыхалась.
- џ думаю об вас, - сказала она мне после минутного молчаниЯ, - вы так
добры, что Я была бы каменнаЯ, если б не чувствовала этого. ‡наете ли, что
мне пришло теперь в голову? џ вас обоих сравнила. ‡ачем он - не вы? ‡ачем он
не такой, как вы? Ћн хуже вас, хоть Я и люблю его больше вас.
џ не отвечал ничего. Ћна, казалось, ждала, чтоб Я сказал что-нибудь.
- Љонечно, Я, может быть, не совсем еще его понимаю, не совсем его
знаю. ‡наете, Я как будто всегда боЯлась его; он всегда был такой серьезный,
такой как будто гордый. Љонечно, Я знаю, что это он только смотрит так, что
в сердце его больше, чем в моем, нежности... џ помню, как он посмотрел на
менЯ тогда, как Я, помните, пришла к нему с узелком; но все-таки Я его
как-то слишком уважаю, а ведь это как будто бы мы и неровнЯ?
- Ќет, Ќастенька, нет, - отвечал Я, - это значит, что вы его больше
всего на свете любите, и гораздо больше себЯ самой любите.
- „а, положим, что это так, - отвечала наивнаЯ Ќастенька,- но знаете
ли, что мне пришло теперь в голову? ’олько Я теперь не про него буду
говорить, а так, вообще; мне уже давно все это приходило в голову.
Џослушайте, зачем мы все не так, как бы братьЯ с братьЯми? ‡ачем самый
лучший человек всегда как будто что-то таит от другого и молчит от него?
‡ачем прЯмо, сейчас, не сказать, что есть на сердце, коли знаешь, что не на
ветер свое слово скажешь? Ђ то всЯкий так смотрит, как будто он суровее, чем
он есть на самом деле, как будто все боЯтсЯ оскорбить свои чувства, коли
очень скоро выкажут их...
- Ђх, Ќастенька! правду вы говорите; да ведь это происходит от многих
причин, - перебил Я, сам более чем когда-нибудь в эту минуту стеснЯвший свои
чувства.
- Ќет, нет! - отвечала она с глубоким чувством. - ‚от вы, например, не
таков, как другие! џ, право, не знаю, как бы вам это рассказать, что Я
чувствую; но мне кажетсЯ, вы вот, например... хоть бы теперь... мне кажетсЯ,
вы чем-то длЯ менЯ жертвуете, - прибавила она робко, мельком взглЯнув на
менЯ.- ‚ы менЯ простите, если Я вам так говорю: Я ведь простаЯ девушка; Я
ведь мало еще видела на свете и, право, не умею иногда говорить, - прибавила
она голосом, дрожащим от какого-то затаенного чувства, и стараЯсь между тем
улыбнутьсЯ, - но мне только хотелось сказать вам, что Я благодарна, что Я
тоже все это чувствую ... Ћ, дай вам бог за это счастиЯ! ‚от то, что вы мне
насказали тогда о вашем мечтателе, совершенно неправда, то есть, Я хочу
сказать, совсем до вас не касаетсЯ. ‚ы выздоравливаете, вы, право, совсем
другой человек, чем как сами себЯ описали. …сли вы когда-нибудь полюбите, то
дай вам бог счастиЯ с нею! Ђ ей Я ничего не желаю, потому что она будет
счастлива с вами. џ знаю, Я сама женщина, и вы должны мне верить, если Я вам
так говорю...
Ћна замолкла и крепко пожала руку мне. џ тоже не мог ничего говорить от
волнениЯ. Џрошло несколько минут.
- „а, видно, что он не придет сегоднЯ! - сказала она наконец, поднЯв
голову. - Џоздно!..
- Ћн придет завтра, - сказал Я самым уверительным и твердым голосом.
- „а, - прибавила она, развеселившись, - Я сама теперь вижу, что он
придет только завтра. Ќу,так до свиданьЯ! до завтра! …сли будет дождь, Я,
может быть, не приду. Ќо послезавтра Я приду, непременно приду, что бы со
мной ни было; будьте здесь непременно; Я хочу вас видеть, Я вам все
расскажу.
€ потом, когда мы прощались, она подала мне руку и сказала, Ясно
взглЯнув на менЯ:
- ‚едь мы теперь навсегда вместе, не правда ли?
Ћ! Ќастенька, Ќастенька! …сли б ты знала, в каком Я теперь одиночестве!

Љогда пробило девЯть часов, Я не мог усидеть в комнате, оделсЯ и вышел,
несмотрЯ на ненастное времЯ. џ был там, сидел на нашей скамейке. џ было
пошел в их переулок, но мне стало стыдно, и Я воротилсЯ, не взглЯнув на их
окна, не дойдЯ двух шагов до их дома. џ пришел домой в такой тоске, в какой
никогда не бывал. Љакое сырое, скучное времЯ! …сли б была хорошаЯ погода, Я
бы прогулЯл там всю ночь...
Ќо до завтра, до завтра! ‡автра она мне все расскажет.
Ћднако письма сегоднЯ не было. Ќо, впрочем, так и должно было быть. Ћни
уже вместе...

ЌЋ—њ —…’‚…ђ’Ђџ

Ѓоже, как все это кончилось! —ем все это кончилось!
џ пришел в девЯть часов. Ћна была уже там. џ еще издали заметил ее; она
стоЯла, как тогда, в первый раз, облокотЯсь на перила набережной, и не
слыхала, как Я подошел к ней.
- Ќастенька! - окликнул Я ее, через силу подавлЯЯ свое волнение.
Ћна быстро обернулась ко мне.
- Ќу! - сказала она, - ну! поскорее!
џ смотрел на нее в недоумении.
- Ќу, где же письмо? ‚ы принесли письмо? - повторила она, схватившись
рукой за перила.
- Ќет, у менЯ нет письма, - сказал Я наконец, - разве он еще не был?
Ћна страшно побледнела и долгое времЯ смотрела на менЯ неподвижно. џ
разбил последнюю ее надежду.
- Ќу, бог с ним! - проговорила она наконец прерывающимсЯ голосом, - бог
с ним, - если он так оставлЯет менЯ.
Ћна опустила глаза, потом хотела взглЯнуть на менЯ, но не могла. …ще
несколько минут она пересиливала свое волнение, но вдруг отворотилась,
облокотЯсь на балюстраду набережной, и залилась слезами.
- Џолноте, полноте! - заговорил было Я, но у менЯ сил недостало
продолжать, на нее глЯдЯ, да и что бы Я стал говорить?
- Ќе утешайте менЯ, - говорила она плача, - не говорите про него, не
говорите, что он придет, что он не бросил менЯ так жестоко, так
бесчеловечно, как он это сделал. ‡а что, за что? Ќеужели что-нибудь было в
моем письме, в этом несчастном письме?..
’ут рыданиЯ пресекли ее голос; у менЯ сердце разрывалось, на нее глЯдЯ.

- Ћ, как это бесчеловечно-жестоко! - начала она снова. - € ни строчки,
ни строчки! •оть бы отвечал, что Я не нужна ему, что он отвергает менЯ; а то
ни одной строчки в целые три днЯ! Љак легко ему оскорбить, обидеть бедную,
беззащитную девушку, котораЯ тем и виновата, что любит его! Ћ, сколько Я
вытерпела в эти три днЯ! Ѓоже мой! Ѓоже мой! Љак вспомню, что Я пришла к
нему в первый раз сама, что Я перед ним унижалась, плакала, что Я вымаливала
у него хоть каплю любви... € после этого!.. Џослушайте, - заговорила она,
обращаЯсь ко мне, и черные глазки ее засверкали, - да это не так! ќто не
может быть так; это ненатурально! €ли вы, или Я обманулись; может быть, он
письма не получал? Њожет быть, он до сих пор ничего не знает? Љак же можно,
судите сами, скажите мне, ради бога, объЯсните мне, - Я этого не могу
понЯть, - как можно так варварски-грубо поступить, как он поступил со мною!
Ќи одного слова! Ќо к последнему человеку на свете бывают сострадательнее.
Њожет быть, он что-нибудь слышал, может быть, кто-нибудь ему насказал обо
мне? - закричала она, обратившись ко мне с вопросом. - Љак вы думаете?
- ‘лушайте, Ќастенька, Я пойду завтра к нему от вашего имени.
- Ќу!
- џ спрошу его обо всем, расскажу ему все.
- Ќу, ну!
- ‚ы напишете письмо. Ќе говорите нет, Ќастенька, не говорите нет! џ
заставлю его уважать ваш поступок, он все узнает и если...
- Ќет, мой друг, нет, - перебила она. - „овольно! Ѓольше ни слова, ни
одного слова от менЯ, ни строчки - довольно! џ его не знаю, Я не люблю его
больше, Я его по...за...буду...
Ћна не договорила.
- “спокойтесь, успокойтесь! ‘Ядьте здесь, Ќастенька, - сказал Я,
усаживаЯ ее на скамейку.
- „а Я спокойна. Џолноте! ќто так! ќто слезы, это просохнет! —то вы
думаете, что Я сгублю себЯ, что Я утоплюсь?..
‘ердце мое было полно; Я хотел было заговорить, но не мог.
- ‘лушайте! - продолжала она, взЯв менЯ за руку, - скажите: вы бы не
так поступили? вы бы не бросили той, котораЯ бы сама к вам пришла, вы бы не
бросили ей в глаза бесстыдной насмешки над ее слабым, глупым сердцем? ‚ы
поберегли бы ее? ‚ы бы представили себе, что она была одна, что она не умела
усмотреть за собой, что она не умела себЯ уберечь от любви к вам, что она не
виновата, что она, наконец, не виновата... что она ничего не сделала!.. Ћ,
боже мой, боже мой!..
- Ќастенька! - закричал Я наконец, не будучи в силах преодолеть свое
волнение, - Ќастенька! вы терзаете менЯ! ‚ы Язвите сердце мое, вы убиваете
менЯ, Ќастенька! џ не могу молчать! џ должен наконец говорить, высказать,
что у менЯ накипело тут, в сердце...
ѓоворЯ это, Я привстал со скамейки. Ћна взЯла менЯ за руку и смотрела
на менЯ в удивлении.
- —то с вами? - проговорила она наконец.
- ‘лушайте! - сказал Я решительно. - ‘лушайте менЯ, Ќастенька! —то Я
буду теперь говорить, все вздор, все несбыточно, все глупо! џ знаю, что
этого никогда не может случитьсЯ, но не могу же Я молчать. €менем того, чем
вы теперь страдаете, заранее молю вас, простите менЯ!..
- Ќу, что, что? - говорила она, перестав плакать и пристально смотрЯ на
менЯ, тогда как странное любопытство блистало в ее удивленных глазках, - что
с вами?
- ќто несбыточно, но Я вас люблю, Ќастенька! вот что! Ќу, теперь все
сказано! - сказал Я, махнув рукой. - ’еперь вы увидите, можете ли вы так
говорить со мной, как сейчас говорили, можете ли вы, наконец, слушать то,
что Я буду вам говорить...
- Ќу, что ж, что же? - перебила Ќастенька, - что ж из этого? Ќу, Я
давно знала, что вы менЯ любите, но только мне все казалось, что вы менЯ
так, просто, как-нибудь любите... Ђх, боже мой, боже мой!
- ‘начала было просто, Ќастенька, а теперь, теперь... Я точно так же,
как вы, когда вы пришли к нему тогда с вашим узелком. •уже, чем как вы,
Ќастенька, потому что он тогда никого не любил, а вы любите.
- —то это вы мне говорите! џ, наконец, вас совсем не понимаю. Ќо
послушайте, зачем же это, то есть не зачем, а почему же это вы так, и так
вдруг... Ѓоже! Я говорю глупости! Ќо вы...
€ Ќастенька совершенно смешалась. ™еки ее вспыхнули; она опустила
глаза.
- —то ж делать, Ќастенька, что ж мне делать? Я виноват, Я употребил во
зло... Ќо нет же, нет, не виноват Я, Ќастенька; Я это слышу, чувствую,
потому что мое сердце мне говорит, что Я прав, потому что Я вас ничем не
могу обидеть, ничем оскорбить! џ был друг ваш; ну, вот Я и теперь друг; Я
ничему не изменЯл. ‚от у менЯ теперь слезы текут, Ќастенька. Џусть их текут,
пусть текут - они никому не мешают. Ћни высохнут, Ќастенька...
- „а сЯдьте же, сЯдьте, - сказала она, сажаЯ менЯ на скамейку, - ох,
боже мой!
- Ќет! Ќастенька, Я не сЯду; Я уже более не могу быть здесь, вы уже
менЯ более не можете видеть; Я все скажу и уйду. џ только хочу сказать, что
вы бы никогда не узнали, что Я вас люблю. џ бы сохранил свою тайну. џ бы не
стал вас терзать теперь, в эту минуту, моим эгоизмом. Ќет! но Я не мог
теперь вытерпеть; вы сами заговорили об этом, вы виноваты.. вы во всем
виноваты, а Я не виноват. ‚ы не можете прогнать менЯ от себЯ...
- „а нет же, нет, Я не отгонЯю вас, нет! - говорила Ќастенька, скрываЯ,
как только могла, свое смущение, бедненькаЯ.
- ‚ы менЯ не гоните? нет! а Я было сам хотел бежать от вас. џ и уйду,
только Я все скажу сначала, потому что, когда вы здесь говорили, Я не мог
усидеть, когда вы здесь плакали, когда вы терзались оттого, ну, оттого (уж Я
назову это, Ќастенька), оттого, что вас отвергают, оттого, что оттолкнули
вашу любовь, Я почувствовал, Я услышал, что в моем сердце столько любви длЯ
вас, Ќастенька, столько любви!.. € мне стало так горько, что Я не могу
помочь вам этой любовью... что сердце разорвалось, и Я, Я - не мог молчать,
Я должен был говорить, Ќастенька, Я должен был говорить!..
- „а, да! говорите мне, говорите со мною так! - сказала Ќастенька с
неизъЯснимым движением. - ‚ам, может быть, странно, что Я с вами так
говорю,но... говорите! Я вам после скажу! Я вам все расскажу!
- ‚ам жаль менЯ, Ќастенька; вам просто жаль менЯ, дружочек мой! “ж что
пропало, то пропало! уж что сказано, того не воротишь! Ќе так ли? Ќу, так вы
теперь знаете все. Ќу, вот это точка отправлениЯ. Ќу, хорошо! теперь все это
прекрасно; только послушайте. Љогда вы сидели и плакали, Я про себЯ думал
(ох, дайте мне сказать. что Я думал!), Я думал, что (ну, уж конечно, этого
не может быть, Ќастенька), Я думал, что вы... Я думал, что вы как-нибудь
там... ну, совершенно посторонним каким-нибудь образом, уж больше его не
любите. ’огда, - Я это и вчера и третьего днЯ уже думал, Ќастенька, - тогда
Я бы сделал так, Я бы непременно сделал так, что вы бы менЯ полюбили: ведь
вы сказали, ведь вы сами говорили, Ќастенька, что вы менЯ уже почти совсем
полюбили. Ќу, что ж дальше? Ќу, вот почти и все, что Я хотел сказать;
остаетсЯ только сказать, что бы тогда было, если б вы менЯ полюбили, только
это, больше ничего! Џослушайте же, друг мой, - потому что вы все-таки мой
друг, - Я, конечно, человек простой, бедный, такой незначительный, только не
в том дело (Я как-то все не про то говорю, это от смущениЯ, Ќастенька), а
только Я бы вас так любил, так любил, что если б вы еще и любили его и
продолжали любить того, которого Я не знаю, то все-таки не заметили бы, что
моЯ любовь как-нибудь там длЯ вас тЯжела. ‚ы бы только слышали, вы бы только
чувствовали каждую минуту, что подле вас бьетсЯ благодарное, благодарное
сердце, горЯчее сердце, которое за вас... Ћх, Ќастенька, Ќастенька! что вы
со мной сделали!..
- Ќе плачьте же, Я не хочу, чтоб вы плакали, - сказала Ќастенька,
быстро вставаЯ со скамейки, - пойдемте, встаньте, пойдемте со мной, не
плачьте же, не плачьте, - говорила она, утираЯ мои слезы своим платком, -
ну, пойдемте теперь; Я вам, может быть, скажу что-нибудь... „а, уж коли
теперь он оставил менЯ, коль он позабыл менЯ, хотЯ Я еще и люблю его (не
хочу вас обманывать)... но, послушайте, отвечайте мне. …сли б Я, например,
вас полюбила, то есть если б Я только... Ћх, друг мой, друг мой! как Я
подумаю, как подумаю, что Я вас оскорблЯла тогда, что смеЯлась над вашей
любовью, когда вас хвалила за то, что вы не влюбились!.. Ћ, боже! да как же
Я этого не предвидела, как Я не предвидела, как Я была так глупа, но... ну,
ну, Я решилась, Я все скажу...
- Џослушайте, Ќастенька, знаете что? Я уйду от вас, вот что! Џросто Я
вас только мучаю. ‚от у вас теперь угрызениЯ совести за то, что вы
насмехались, а Я не хочу, да, не хочу, чтоб вы, кроме вашего горЯ... Я,
конечно, виноват, Ќастенька, но прощайте!
- ‘тойте, выслушайте менЯ: вы можете ждать?
- —его ждать, как?
- џ его люблю; но это пройдет, это должно пройти, это не может не
пройти; уж проходит, Я слышу... Џочем знать, может быть, сегоднЯ же
кончитсЯ, потому что Я его ненавижу, потому что он надо мной насмеЯлсЯ,
тогда как вы плакали здесь вместе со мною, потому что вы не отвергли бы
менЯ, как он, потому что вы любите, а он не любил менЯ, потому что Я вас,
наконец, люблю сама... да, люблю! люблю, как вы менЯ любите; Я же ведь сама
еще прежде вам это сказала, вы сами слыхали, - потому люблю, что вы лучше
его, потому, что вы благороднее его, потому, потому, что он...
‚олнение беднЯжки было так сильно, что она не докончила, положила свою
голову мне на плечо, потом на грудь и горько заплакала. џ утешал, уговаривал
ее, но она не могла перестать; она все жала мне руку и говорила между
рыданьЯми: "Џодождите, подождите; вот Я сейчас перестану! џ вам хочу
сказать... вы не думайте, чтоб эти слезы, - это так, от слабости, подождите,
пока пройдет..." Ќаконец она перестала, отерла слезы, и мы снова пошли. џ
было хотел говорить, но она долго еще все просила менЯ подождать. Њы
замолчали... Ќаконец она собралась с духом и начала говорить...
- ‚от что, - начала она слабым и дрожащим голосом, но в котором вдруг
зазвенело что-то такое, что вонзилось мне прЯмо в сердце и сладко заныло в
нем, - не думайте, что Я так непостоЯнна и ветрена, не думайте, что Я могу
так легко и скоро позабыть и изменить... џ целый год его любила и богом
клЯнусь, что никогда, никогда даже мыслью не была ему неверна. Ћн презрел
это; он насмеЯлсЯ надо мною, - бог с ним! Ќо он уЯзвил менЯ и оскорбил мое
сердце. џ - Я не люблю его, потому что Я могу любить только то, что
великодушно, что понимает менЯ, что благородно; потому что Я сама такова, и
он недостоин менЯ, - ну, бог с ним! Ћн лучше сделал, чем когда бы Я потом
обманулась в своих ожиданиЯх и узнала, кто он таков... Ќу, кончено! Ќо почем
знать, добрый друг мой, - продолжала она, пожимаЯ мне руку, - почем знать,
может быть, и всЯ любовь моЯ была обман чувств, воображениЯ, может быть,
началась она шалостью, пустЯками, оттого, что Я была под надзором у бабушки?
Њожет быть, Я должна любить другого, а не его, не такого человека, другого,
который пожалел бы менЯ и, и... Ќу, оставим, оставим это, - перебила
Ќастенька, задыхаЯсь от волнениЯ, - Я вам только хотела сказать... Я вам
хотела сказать, что если, несмотрЯ на то что Я люблю его (нет, любила его),
если, несмотрЯ на то, вы еще скажете... если вы чувствуете, что ваша любовь
так велика, что может, наконец, вытеснить из моего сердца прежнюю... если вы
захотите сжалитьсЯ надо мною, если вы не захотите менЯ оставить одну в моей
судьбе, без утешениЯ, без надежды, если вы захотите любить менЯ всегда, как
теперь менЯ любите, то клЯнусь, что благодарность... что любовь моЯ будет
наконец достойна вашей любви... ‚озьмете ли вы теперь мою руку?
- Ќастенька, - закричал Я, задыхаЯсь от рыданий, - Ќастенька!.. Ћ
Ќастенька!
- Ќу, довольно, довольно! ну,теперь совершенно довольно! заговорила
она, едва пересиливаЯ себЯ, - ну, теперь уже все сказано; не правда ли? так?
Ќу, и вы счастливы, и Я счастлива; ни слова же об этом больше; подождите;
пощадите менЯ... ѓоворите о чем-нибудь другом, ради бога!..
- „а, Ќастенька, да! довольно об этом, теперь Я счастлив Я... Ќу,
Ќастенька, ну, заговорим о другом, поскорее, поскорее заговорим; да! Я
готов...
€ мы не знали, что говорить, мы смеЯлись, мы плакали, мы говорили
тысЯчи слов без свЯзи и мысли; мы то ходили по тротуару, то вдруг
возвращались назад и пускались переходить через улицу; потом останавливались
и опЯть переходили на набережную; мы были как дети...
- џ теперь живу один, Ќастенька, - заговорил Я, - а завтра... Ќу,
конечно, Я, знаете, Ќастенька, беден, у менЯ всего тысЯча двести, но это
ничего...
- ђазумеетсЯ, нет, а у бабушки пенсион; так она нас не стеснит. Ќужно
взЯть бабушку.
- Љонечно, нужно взЯть бабушку... ’олько вот Њатрена...
- Ђх, да и у нас тоже ”екла!
- Њатрена добраЯ, только один недостаток: у ней нет воображениЯ,
Ќастенька, совершенно никакого воображениЯ; но это ничего!..
- ‚се равно; они обе могут быть вместе; только вы завтра к нам
переезжайте.
- Љак это? к вам! •орошо, Я готов...
- „а, вы наймите у нас. “ нас там, наверху, мезонин; он пустой; жилица
была, старушка, дворЯнка, она съехала, и бабушка, Я знаю, хочет молодого
человека пустить; Я говорю: "‡ачем же молодого человека?" Ђ она говорит: "„а
так, Я уже стара, а только ты не подумай, Ќастенька, что Я за него тебЯ хочу
замуж сосватать". џ и догадалась, что это длЯ того...
- Ђх, Ќастенька!..
€ оба мы засмеЯлись.
- Ќу, полноте же, полноте. Ђ где же вы живете? Я и забыла.
- ’ам, у -ского моста, в доме Ѓаранникова.
- ќто такой большой дом?
- „а, такой большой дом.
- Ђх, знаю, хороший дом; только вы, знаете, бросьте его и переезжайте к
нам поскорее...
- ‡автра же, Ќастенька, завтра же; Я там немножко должен за квартиру,
да это ничего... џ получу скоро жалованье...
- Ђ знаете, Я, может быть, буду уроки давать; сама выучусь и буду
давать уроки...
- Ќу вот и прекрасно... а Я скоро награждение получу, Ќастенька...
- ’ак вот вы завтра и будете мой жилец...
- „а, и мы поедем в "‘евильского цирюльника", потому что его теперь
опЯть дадут скоро.
- „а, поедем, - сказала смеЯсь Ќастенька, - нет, лучше мы будем слушать
не "–ирюльника", а что-нибудь другое...
- Ќу хорошо, что-нибудь другое; конечно, это будет лучше, а то Я не
подумал...
ѓоворЯ это, мы ходили оба как будто в чаду, в тумане, как будто сами не
знали, что с нами делаетсЯ. ’о останавливались и долго разговаривали на
одном месте, то опЯть пускались ходить и заходили бог знает куда, и опЯть
смех, опЯть слезы... ’о Ќастенька вдруг захочет домой, Я не смею удерживать
и захочу проводить ее до самого дома; мы пускаемсЯ в путь и вдруг через
четверть часа находим себЯ на набережной у нашей скамейки. ’о она вздохнет,
и снова слезинка набежит на глаза; Я оробею, похолодею... Ќо она тут же жмет
мою руку и тащит менЯ снова ходить, болтать, говорить...
- Џора теперь, пора мне домой; Я думаю, очень поздно, - сказала наконец
Ќастенька, - полно нам так ребЯчитьсЯ!
- „а, Ќастенька, только уж Я теперь не засну; Я домой не пойду.
- џ тоже, кажетсЯ, не засну; только вы проводите менЯ...
- Ќепременно.
- Ќо уж теперь мы непременно дойдем до квартиры.
- Ќепременно, непременно...
- —естное слово?.. потому что ведь нужно же когда-нибудь воротитьсЯ
домой!
- —естное слово, - отвечал Я смеЯсь...
- Ќу, пойдемте!
- Џойдемте.
- Џосмотрите на небо, Ќастенька, посмотрите! ‡автра будет чудесный
день; какое голубое небо, какаЯ луна! Џосмотрите: вот это желтое облако
теперь застилает ее, смотрите, смотрите!.. Ќет, оно прошло мимо. ‘мотрите
же, смотрите!..
Ќо Ќастенька не смотрела на облако, она стоЯла молча, как вкопаннаЯ;
через минуту она стала как-то робко, тесно прижиматьсЯ ко мне. ђука ее
задрожала в моей руке; Я поглЯдел на нее...Ћна оперлась на менЯ еще сильнее.

‚ эту минуту мимо нас прошел молодой человек. Ћн вдруг остановилсЯ,
пристально посмотрел на нас и потом опЯть сделал несколько шагов. ‘ердце во
мне задрожало...
- Ќастенька, - сказал Я вполголоса, - кто это, Ќастенька?
- ќто он! - отвечала она шепотом, еще ближе, еще трепетнее прижимаЯсь
ко мне... џ едва устоЯл на ногах.
- Ќастенька! Ќастенька! это ты! - послышалсЯ голос за нами, и в ту же
минуту молодой человек сделал к нам несколько шагов.
Ѓоже, какой крик! как она вздрогнула! как она вырвалась из рук моих и
порхнула к нему навстречу!.. џ стоЯл и смотрел на них как убитый. Ќо она
едва подала ему руку, едва бросилась в его объЯтиЯ, как вдруг снова
обернулась ко мне, очутилась подле менЯ, как ветер, как молниЯ, и, прежде
чем успел Я опомнитьсЯ, обхватила мою шею обеими руками и крепко, горЯчо
поцеловала менЯ. Џотом, не сказав мне ни слова, бросилась снова к нему,
взЯла его за руки и повлекла его за собою.
џ долго стоЯл и глЯдел им вслед... Ќаконец оба они исчезли из глаз
моих.
“’ђЋ
Њои ночи кончились утром. „ень был нехороший. ел дождь и уныло стучал
в мои стекла; в комнатке было темно, на дворе пасмурно. ѓолова у менЯ болела
и кружилась; лихорадка прокрадывалась по моим членам.
- Џисьмо к тебе, батюшка, по городской почте, почтарь принес, -
проговорила надо мною Њатрена.
- Џисьмо! от кого? - закричал Я, вскакиваЯ со стула.
- Ђ не ведаю, батюшка, посмотри, может, там и написано от кого.
џ сломал печать. ќто от нее!
"Ћ, простите, простите менЯ! - писала мне Ќастенька, - на коленЯх
умолЯю вас, простите менЯ! џ обманула и вас и себЯ. ќто был сон, призрак...
џ изныла за вас сегоднЯ; простите, простите менЯ!..
Ќе обвинЯйте менЯ, потому что Я ни в чем не изменилась пред вами; Я
сказала, что буду любить вас, Я и теперь вас люблю,больше чем люблю. Ћ боже!
если б Я могла любить вас обоих разом! Ћ, если б вы были он!"
"Ћ, если б он были вы!" - пролетело в моей голове. џ вспомнил твои же
слова, Ќастенька!
"Ѓог видит, что бы Я теперь длЯ вас сделала! џ знаю, что вам тЯжело и
грустно. џ оскорбила вас, но вы знаете - коли любишь, долго ли помнишь
обиду. Ђ вы менЯ любите!
Ѓлагодарю! да! благодарю вас за эту любовь. Џотому что в памЯти моей
она напечатлелась, как сладкий сон, который долго помнишь после пробуждениЯ;
потому что Я вечно буду помнить тот миг, когда вы так братски открыли мне
свое сердце и так великодушно принЯли в дар мое, убитое, чтоб его беречь,
лелеЯть, вылечить его... …сли вы простите менЯ, то памЯть об вас будет
возвышена во мне вечным, благодарным чувством к вам, которое никогда не
изгладитсЯ из души моей... џ буду хранить эту памЯть, буду ей верна, не
изменю ей, не изменю своему сердцу: оно слишком постоЯнно. Ћно еще вчера так
скоро воротилось к тому, которому принадлежало навеки.
Њы встретимсЯ, вы придете к нам, вы нас не оставите, вы будете вечно
другом, братом моим... € когда вы увидите менЯ, вы подадите мне руку... да?
вы подадите мне ее, вы простили менЯ, не правда ли? ‚ы менЯ любите
попрежнему?
Ћ, любите менЯ, не оставлЯйте менЯ, потому что Я вас так люблю в эту
минуту, потому что Я достойна любви вашей, потому что Я заслужу ее... друг
мой милый! Ќа будущей неделе Я выхожу за него. Ћн воротилсЯ влюбленный, он
никогда не забывал обо мне... ‚ы не рассердитесь за то, что Я об нем
написала. Ќо Я хочу прийти к вам вместе с ним; вы его полюбите, не правда
ли?..
Џростите же, помните и любите вашу
Ќастеньку".
џ долго перечитывал это письмо; слезы просились из глаз моих. Ќаконец
оно выпало у менЯ из рук, и Я закрыл лицо.
- Љасатик! а касатик! - начала Њатрена.
- —то, старуха?
- Ђ паутину-то Я всю с потолка снЯла; теперь хоть женись, гостей
созывай, так в ту ж пору...
џ посмотрел на Њатрену... ќто была еще бодраЯ, молодаЯ старуха, но, не
знаю отчего, вдруг она представилась мне с потухшим взглЯдом, с морщинами на
лице, согбеннаЯ, дрЯхлаЯ... Ќе знаю отчего, мне вдруг представилось, что
комната моЯ постарела так же, как и старуха. ‘тены и полы облинЯли, все
потускнело; паутины развелось еще больше. Ќе знаю отчего, когда Я взглЯнул в
окно, мне показалось, что дом, стоЯвший напротив, тоже одрЯхлел и потускнел
в свою очередь, что штукатурка на колоннах облупилась и осыпалась, что
карнизы почернели и растрескались и стены из темно-желтого Яркого цвета
стали пегие...
€ли луч солнца, внезапно выглЯнув из-за тучи, опЯть спрЯталсЯ под
дождевое облако, и все опЯть потускнело в глазах моих; или, может быть,
передо мною мелькнула так неприветно и грустно всЯ перспектива моего
будущего, и Я увидел себЯ таким, как Я теперь, ровно через пЯтнадцать лет,
постаревшим, в той же комнате, так же одиноким, с той же Њатреной, котораЯ
нисколько не поумнела за все эти годы.
Ќо чтоб Я помнил обиду мою, Ќастенька! —тоб Я нагнал темное облако на
твое Ясное, безмЯтежное счастие, чтоб Я, горько упрекнув, нагнал тоску на
твое сердце, уЯзвил его тайным угрызением и заставил его тоскливо битьсЯ в
минуту блаженства, чтоб Я измЯл хоть один из этих нежных цветков, которые ты
вплела в свои черные кудри, когда пошла вместе с ним к алтарю... Ћ, никогда,
никогда! „а будет Ясно твое небо, да будет светла и безмЯтежна милаЯ улыбка
твоЯ, да будешь ты благословенна за минуту блаженства и счастиЯ, которое ты
дала другому, одинокому, благодарному сердцу!
Ѓоже мой! –елаЯ минута блаженства! „а разве этого мало хоть бы и на всю
жизнь человеческую?..
‚первые опубликовано: "Ћтечественные записки", декабрь 1848 г., с
посвЯщением поэту Ђ.Ќ.Џлещееву. Џри подготовке изданиЯ 1860 г. „остоевский
внес в текст существенные поправки.
Last-modified: Fri, 13 Oct 2000 22:54:35 GMT
Ћцените этот текст: