ил к первому шагу.
     ѓлавнейшее состоЯло в том, что существует документ,  и  что  обладатель
его - Я, и что этот документ имеет  высокую  ценность:  в  этом  ‹амберт  не
сомневалсЯ. ‡десь опускаю одно обстоЯтельство, о котором лучше будет сказать
впоследствии и в своем месте, но упомЯну лишь о том, что обстоЯтельство  это
наиглавнейше утвердило ‹амберта в убеждении о  действительном  существовании
и, главное, о  ценности  документа.  (ЋбстоЯтельство  роковое,  предупреждаю
вперед, которого Я-то уж никак вообразить не мог не только тогда, но даже до
самого конца всей истории, когда все  вдруг  рушилось  и  разъЯснилось  само
собой.) €так,  убежденный  в  главном,  он,  первым  шагом,  поехал  к  Ђнне
Ђндреевне.
     Ђ между  тем  длЯ  менЯ  до  сих  пор  задача:  как  мог  он,  ‹амберт,
профильтроватьсЯ и присосатьсЯ к такой неприступной и высшей особе, как Ђнна
Ђндреевна? Џравда, он взЯл справки, но что же из этого? Џравда, он был  одет
прекрасно, говорил по-парижски и носил французскую фамилию, но ведь не могла
же Ђнна Ђндреевна не разглЯдеть в нем тотчас же мошенника? €ли предположить,
что мошенника-то ей и надо было тогда. Ќо неужели так?
     џ никогда не мог узнать подробностей их свиданиЯ, но  много  раз  потом
представлЯл себе в воображении эту сцену. ‚ероЯтнее всего,  что  ‹амберт,  с
первого слова и жеста, разыграл перед нею моего друга  детства,  трепещущего
за любимого и милого товарища. Ќо, уж конечно,  в  это  же  первое  свидание
сумел очень Ясно намекнуть и на то, что у менЯ "документ", дать  знать,  что
это - тайна, что один только он, ‹амберт,  обладает  этой  тайной  и  что  Я
собираюсь отмстить этим документом генеральше Ђхмаковой, и  проч.,  и  проч.
ѓлавное, мог разъЯснить ей, как  можно  точнее,  значение  и  ценность  этой
бумажки. —то же  до  Ђнны  Ђндреевны,  то  она  именно  находилась  в  таком
положении, что не могла не уцепитьсЯ за известие о чем-нибудь в  этом  роде,
не могла не выслушать с чрезвычайным вниманием и... не  могла  не  пойти  на
удочку - "из борьбы за существование". “ ней именно как раз к  тому  времени
сократили ее жениха и увезли под опеку в –арское, да еще взЯли  и  ее  самое
под опеку. € вдруг такаЯ находка: тут уж пойдут  не  бабьи  нашептываниЯ  на
ухо, не слезные жалобы, не наговоры и сплетни, а тут письмо, манускрипт,  то
есть математическое доказательство коварства намерений его дочки и всех тех,
которые его от нее отнимают, и что, стало  быть,  надо  спасатьсЯ,  хотЯ  бы
бегством, все к ней же, все к той же Ђнне Ђндреевне,  и  обвенчатьсЯ  с  нею
хоть в двадцать четыре часа; не то как раз конфискуют в сумасшедший дом.
     Ђ может быть и то, что ‹амберт совсем не хитрил с этою девицею, даже ни
минуты, а так-таки и брЯкнул с первого слова: "Mademoiselle, или оставайтесь
старой девой, или становитесь кнЯгиней и миллионщицей: вот документ, а Я его
у подростка выкраду и вам передам... за вексель от вас в тридцать тысЯч".  џ
даже думаю, что именно так и было. Ћ, он всех считал  такими  же  подлецами,
как сам; повторЯю, в  нем  было  какое-то  простодушие  подлеца,  невинность
подлеца... ’ак или этак, а весьма может быть, что и Ђнна Ђндреевна,  даже  и
при таком приступе, не смутилась ни на минуту,  а  отлично  сумела  сдержать
себЯ  и  выслушать  шантажника,  говорившего  своим  слогом  -  и   все   из
"широкости". Ќу, разумеетсЯ, сперва покраснела немножко, а там скрепилась  и
выслушала. € как воображу эту неприступную, гордую, действительно  достойную
девушку, и с таким умом, рука в руку с ‹амбертом, то... вот  то-то  с  умом!
ђусский ум, таких размеров, до широкости охотник; да еще женский, да еще при
таких обстоЯтельствах!
     ’еперь сделаю резюме: ко дню и часу моего выхода поело болезни  ‹амберт
стоЯл на следующих двух точках (это-то уж Я теперь  наверно  знаю):  первое,
взЯть с Ђнны Ђндреевны за документ вексель не менее как в тридцать  тысЯч  и
затем помочь ей напугать кнЯзЯ, похитить его и с ним вдруг  обвенчать  ее  -
одним словом, в этом роде. ’ут даже составлен был целый план;  ждали  только
моей помощи, то есть самого документа.
     ‚торой проект: изменить Ђнне Ђндреевне, бросить  ее  и  продать  бумагу
генеральше Ђхмаковой, если будет выгоднее. ’ут рассчитывалось и на Ѓьоринга.
Ќо к генеральше ‹амберт еще не ЯвлЯлсЯ, а  только  ее  выследил.  ’оже  ждал
менЯ.
     Ћ, Я ему был нужен, то есть не  Я,  а  документ!  Ќасчет  менЯ  у  него
составились тоже два плана. Џервый состоЯл в том, что если уж нельзЯ  иначе,
то действовать со мной  вместе  и  взЯть  менЯ  в  половину,  предварительно
овладев мною и нравственно и физически. Ќо второй план улыбалсЯ ему  гораздо
больше; он состоЯл в том, чтоб надуть менЯ как мальчишку и выкрасть  у  менЯ
документ или даже просто отнЯть его у менЯ силой. ќтот план был  излюблен  и
взлелеЯн в мечтах его.  ЏовторЯю:  было  одно  такое  обстоЯтельство,  через
которое он почти не сомневалсЯ в успехе второго плана, но, как сказал уже Я,
объЯсню это после. ‚о всЯком случае, ждал менЯ с судорожным нетерпением: все
от менЯ зависело, все шаги и на что решитьсЯ.
     € надо ему отдать справедливость: до времени он себЯ выдержал, несмотрЯ
на горЯчность. Ћн не ЯвлЯлсЯ ко мне на дом во времЯ  болезни  -  раз  только
приходил и виделсЯ с ‚ерсиловым; он не тревожил,  не  пугал  менЯ,  сохранил
передо мной ко дню и часу  моего  выхода  вид  самой  полной  независимости.
Ќасчет же того, что Я мог передать, или сообщить, или  уничтожить  документ,
то в этом он был спокоен. €з моих слов у него он мог заключить,  как  Я  сам
дорожу тайной и как боюсь, чтобы кто не узнал про документ. Ђ что Я приду  к
нему первому, а не к кому другому, в первый же день по выздоровлении, то и в
этом он не сомневалсЯ нимало: ЌастасьЯ …горовна приходила ко мне отчасти  по
его приказанию, и он знал, что любопытство и страх уже возбуждены, что Я  не
выдержу... „а к тому же он взЯл все меры, мог знать даже день моего  выхода,
так что Я никак не мог от него отвернутьсЯ, если б даже захотел того.
     Ќо если ждал менЯ ‹амберт, то еще пуще, может  быть,  ждала  менЯ  Ђнна
Ђндреевна. ЏрЯмо скажу:  ‹амберт  отчасти  мог  быть  и  прав,  готовЯсь  ей
изменить, и вина была на ее стороне. ЌесмотрЯ на несомненное  их  соглашение
(в какой форме, не знаю, но в котором не сомневаюсь), -  Ђнна  Ђндреевна  до
самой последней минуты была с ним не вполне откровенна. Ќе раскрылась на всю
распашку. Ћна намекнула ему на  все  согласиЯ  с  своей  стороны  и  на  все
обещаниЯ - но только лишь намекнула; выслушала, может быть, весь его план до
подробностей,  но  одобрила  лишь  молчанием.  џ  имею  твердые  данные  так
заключить, а причина всему та, что - ждала менЯ. Ћна лучше хотела иметь дело
со мной, чем с мерзавцем ‹амбертом, - вот несомненный длЯ менЯ факт!  ќто  Я
понимаю; но ошибка ее состоЯла в том, что это понЯл наконец и ‹амберт. Ђ ему
слишком было бы невыгодно, если б она, мимо его, выманила у менЯ документ  и
вошла бы со мной в соглашение. Љ тому же в то времЯ  он  уже  был  уверен  в
крепости "дела". „ругой бы на его месте трусил и все бы еще  сомневалсЯ;  но
‹амберт был молод, дерзок, с нетерпеливейшей жаждой наживы, мало знал  людей
и несомненно предполагал их всех подлыми; такой усумнитьсЯ не мог, тем более
что уже выпытал у Ђнны Ђндреевны все главнейшие подтверждениЯ.
     Џоследнее словечко и важнейшее: знал ли что-нибудь к тому дню  ‚ерсилов
и участвовал ли уже тогда в каких-нибудь хоть отдаленных планах с ‹амбертом?
Ќет, нет и нет, тогда еще нет, хотЯ, может быть, уже было  закинуто  роковое
словцо... Ќо довольно, довольно, Я слишком забегаю вперед.
     Ќу, а Я-то что же? ‡нал ли Я что-нибудь и что Я  знал  ко  дню  выхода?
ЌачинаЯ это entrefilet, Я уведомил, что ничего не знал ко  дню  выхода,  что
узнал обо всем слишком позже и даже тогда, когда уже  все  совершилось.  ќто
правда, но так ли вполне? Ќет, не так; Я уже знал кое-что  несомненно,  знал
даже слишком много, но как? Џусть читатель вспомнит про  сон!  …сли  уж  мог
быть  такой  сон,  если  уж  мог  он  вырватьсЯ  из  моего  сердца   и   так
формулироватьсЯ, то, значит, Я страшно много - не знал, а предчувствовал  из
того самого, что сейчас разъЯснил и что  в  самом  деле  узнал  лишь  тогда,
"когда уже все кончилось". ‡наниЯ не было, но сердце билось от предчувствий,
и злые духи уже овладели моими снами. € вот к  этакому  человеку  Я  рвалсЯ,
вполне знаЯ, что это за человек, и предчувствуЯ даже подробности! € зачем  Я
рвалсЯ? Џредставьте: мне теперь,  вот  в  эту  самую  минуту,  как  Я  пишу,
кажетсЯ, что Я уже тогда знал во всех подробностЯх, зачем Я рвалсЯ  к  нему,
тогда как, опЯть-таки, Я еще ничего не знал. Њожет быть читатель это поймет.
Ђ теперь - к делу, и факт за фактом.

        II.
     Ќачалось с того, что еще за два днЯ до  моего  выхода  ‹иза  воротилась
ввечеру всЯ в тревоге. Ћна была страшно оскорблена; и действительно,  с  нею
случилось нечто нестерпимое.
     џ упомЯнул уже о ее сношениЯх с ‚асиным. Ћна пошла  к  нему  не  потому
лишь,  чтоб  показать  нам,  что  в  нас  не  нуждаетсЯ,  а  и  потому,  что
действительно ценила ‚асина. ‡накомство их началось еще с ‹уги, и мне всегда
казалось, что ‚асин был к ней неравнодушен. ‚ несчастии, ее поразившем,  она
естественно могла  пожелать  совета  от  ума  твердого,  спокойного,  всегда
возвышенного, который предполагала в ‚асине. Љ  тому  же  женщины  небольшие
мастерицы в оценке мужских умов, если человек им  нравитсЯ,  и  парадоксы  с
удовольствием  принимают  за  строгие  выводы,  если  те   согласны   с   их
собственными желаниЯми. ‚ ‚асине ‹иза любила симпатию к своему положению  и,
как показалось ей с первых разов, симпатию и к кнЯзю. ЏодозреваЯ притом  его
чувства к себе, она не могла не оценить в  нем  симпатии  к  его  сопернику.
ЉнЯзь же, которому она  сама  передала,  что  ходит  иногда  советоватьсЯ  к
‚асину, принЯл это известие с чрезвычайным беспокойством  с  самого  первого
раза; он стал ревновать ее. ‹иза была этим оскорблена, так что  нарочно  уже
продолжала сношениЯ с ‚асиным. ЉнЯзь примолк, но был мрачен.  ‹иза  же  сама
мне потом призналась (очень  долго  спустЯ),  что  ‚асин  даже  очень  скоро
перестал ей тогда нравитьсЯ; он был спокоен, и именно это-то  вечное  ровное
спокойствие, столь понравившеесЯ ей вначале, показалось  ей  потом  довольно
неприглЯдным. Љазалось бы, он был деловит и действительно дал  ей  несколько
хороших  с  виду  советов,  но  все  эти  советы,  как  нарочно,   оказались
неисполнимыми. ‘удил же иногда слишком свысока  и  нисколько  перед  нею  не
конфузЯсь, - не конфузЯсь, чем дальше, тем больше, -  что  и  приписала  она
возраставшему и  невольному  его  пренебрежению  к  ее  положению.  ђаз  она
поблагодарила его за то, что он, постоЯнно ко мне благодушен и,  будучи  так
выше менЯ по уму, разговаривает со мной как с ровней (то есть  передала  ему
мои же слова). Ћн ей ответил:
     - ќто не так и не оттого. ќто оттого, что Я  не  вижу  в  нем,  никакой
разницы с другими. џ не считаю его ни глупее умных, ни  злее  добрых.  џ  ко
всем одинаков, потому что в моих глазах все одинаковы.
     - Љак, неужели не видите различий?
     - Ћ, конечно, все чем-нибудь друг от друга разнЯтсЯ, но в  моих  глазах
различий не существует, потому что различиЯ людей до менЯ не  касаютсЯ;  длЯ
менЯ все равны и все равно, а потому Я со всеми одинаково добр.
     - € вам так не скучно?
     - Ќет; Я всегда доволен собой.
     - € вы ничего не желаете?
     - Љак не желать? но не очень. Њне почти ничего не надо, ни рублЯ сверх.
џ в золотом платье и Я как есть - это все равно; золотое  платье  ничего  не
прибавит ‚асину. Љуски не соблазнЯют менЯ: могут ли места или почести стоить
того места, которого Я стою?
     ‹иза уверЯла менЯ честью, что он высказал это раз  буквально.  ‚прочем,
тут нельзЯ так судить, а надо знать обстоЯтельства, при которых высказано.
     Њало-помалу ‹иза пришла к  заключению,  что  и  к  кнЯзю  он  относитсЯ
снисходительно, может, потому лишь, что длЯ него все равны и "не  существует
различий", а вовсе не из симпатии к ней. Ќо под конец он как-то видимо  стал
терЯть свое равнодушие и к кнЯзю начал относитьсЯ не только с осуждением, но
и с презрительной  иронией.  ќто  разгорЯчило  ‹изу,  но  ‚асин  не  унЯлсЯ.
ѓлавное, он всегда выражалсЯ так мЯгко, даже и осуждал  без  негодованиЯ,  а
просто лишь логически выводил о всей ничтожности  ее  героЯ;  но  в  этой-то
логичности и заключалась ирониЯ. Ќаконец, почти прЯмо вывел  перед  нею  всю
"неразумность" ее любви, всю упрЯмую  насильственность  этой  любви.  "‚ы  в
своих чувствах  заблудились,  а  заблуждениЯ,  раз  сознанные,  должны  быть
непременно исправлены".
     ќто было как раз в тот день; ‹иза в негодовании встала  с  места,  чтоб
уйти, но что же сделал и  чем  кончил  этот  разумный  человек?  -  с  самым
благородным видом, и даже с чувством, предложил ей свою руку.  ‹иза  тут  же
назвала его прЯмо в глаза дураком и вышла.
     Џредложить измену несчастному потому, что этот  несчастный  "не  стоит"
ее, и, главное, предложить это беременной от этого  несчастного  женщине,  -
вот ум этих людей! џ  называю  это  страшною  теоретичностью  и  совершенным
незнанием жизни, происходЯщим от безмерного самолюбиЯ. € вдобавок ко  всему,
‹иза самым Ясным образом разглЯдела, что он даже гордилсЯ  своим  поступком,
хотЯ бы потому, например,  что  знал  уже  о  ее  беременности.  ‘о  слезами
негодованиЯ она поспешила к кнЯзю, и тот, -  тот  даже  перещеголЯл  ‚асина:
кажетсЯ бы, мог убедитьсЯ после рассказа, что уже ревновать  теперь  нечего;
но тут-то он и сошел с ума. ‚прочем,  ревнивые  все  таковы!  Ћн  сделал  ей
страшную сцену и оскорбил ее так, что она было решилась порвать с ним тут же
все отношениЯ.
     Ћна пришла, однако же, домой еще  сдерживаЯсь,  но  маме  не  могла  не
признатьсЯ. Ћ, в тот вечер они сошлись опЯть совершенно как прежде: лед  был
разбит; обе, разумеетсЯ, наплакались, по их обыкновению, обнЯвшись, и  ‹иза,
по-видимому, успокоилась, хотЯ была очень мрачна. ‚ечер у  Њакара  €вановича
она просидела, не говорЯ ни слова,  но  и  не  покидаЯ  комнаты.  Ћна  очень
слушала, что  он  говорил.  ‘  того  разу  с  скамейкой  она  стала  к  нему
чрезвычайно и как-то робко почтительна, хотЯ все оставалась неразговорчивою.
     Ќо в этот раз Њакар €ванович как-то неожиданно и  удивительно  повернул
разговор; замечу, что  ‚ерсилов  и  доктор  очень  нахмуренно  разговаривали
поутру о его здоровье. ‡амечу тоже, что у нас в доме уже несколько дней  как
приготовлЯлись справлЯть день рождениЯ мамы, приходившийсЯ ровно через  пЯть
дней, и часто говорили об этом. Њакар €ванович по поводу этого днЯ почему-то
вдруг ударилсЯ в воспоминаниЯ и припомнил детство мамы и то времЯ, когда она
еще "на ножках не стоЯла". "“ менЯ с рук не сходила, - вспоминал  старик,  -
бывало, и ходить учу, поставлю в уголок шага за три да и зову ее,  а  она-то
ко мне колыхаетсЯ через комнату, и не боитсЯ, смеетсЯ, а  добежит  до  менЯ,
броситсЯ и за шею обымет. ‘казки Я тебе потом рассказывал,  ‘офьЯ  Ђндревна;
до сказок ты у менЯ большаЯ была охотница; часа по два  на  коленЯх  у  менЯ
сидит - слушает. ‚ избе-то дивЯтсЯ: "€шь к Њакару  как  привЯзалась".  Ђ  то
унесу тебЯ в лес,  отыщу  малиновый  куст,  посажу  у  малины,  а  сам  тебе
свистульки из дерева режу. ЌагулЯемсЯ и назад домой на  руках  несу  -  спит
младенчик. Ђ то раз волка испугалась, бросилась ко мне, всЯ  трепещет,  а  и
никакого волка не было".
     - ќто Я помню, - сказала мама.
     - Ќеужто помнишь?
     - Њногое помню. Љак только себЯ в жизни запомнила, с тех пор  любовь  и
милость вашу над собой увидела, - проникнутым голосом проговорила она и  всЯ
вдруг вспыхнула.
     Њакар €ванович переждал немного:
     - Џростите, детки, отхожу. Ќыне урок житию моему  приспел.  ‚  старости
обрел утешение от всех скорбей; спасибо вам, милые.
     -  Џолноте,  Њакар  €ванович,   голубчик,   -   воскликнул,   несколько
встревожась, ‚ерсилов, - мне доктор  давеча  говорил,  что  вам  несравненно
легче...
     Њама прислушивалась испуганно.
     - Ќу что он знает, твой Ђлександр ‘еменыч, - улыбнулсЯ Њакар  €ванович,
- милый он человек, а и  не  более.  Џолноте,  други,  али  думаете,  что  Я
помирать боюсь? Ѓыло у менЯ сегоднЯ, после утренней молитвы, такое в  сердце
чувство, что уж более отсюда не выйду; сказано было. Ќу и что же,  да  будет
благословенно имЯ господне; только на вас еще на всех наглЯдетьсЯ хочетсЯ. €
€ов многострадальный, глЯдЯ на новых своих детушек,  утешалсЯ,  а  забыл  ли
прежних, и мог ли забыть их - невозможно сие! ’олько с годами печаль как  бы
с радостью вместе смешиваетсЯ, в воздыхание светлое преобразуетсЯ. ’ак-то  в
мире: всЯкаЯ душа и испытуема и утешена.  Џоложил  Я,  детки,  вам  словечко
сказать одно, небольшое, - продолжал он с тихой, прекрасной улыбкой, которую
Я никогда не забуду, и обратилсЯ вдруг ко мне: - ’ы,  милый,  церкви  свЯтой
ревнуй, и аще позовет времЯ - и умри за нее;  да  подожди,  не  пугайсЯ,  не
сейчас, - усмехнулсЯ он. - ’еперь ты, может быть, о сем и не думаешь, потом,
может, подумаешь. ’олько вот что еще: что благое делать замыслишь, то  делай
длЯ бога, а не зависти ради. „ела же своего твердо держись и не сдавай через
всЯкое малодушие; делай же постепенно, не бросаЯсь и не кидаЯсь; ну,  вот  и
все, что тебе надо. ђазве  только  молитву  приучайсЯ  творить  ежедневно  и
неуклонно. џ это так только, авось когда припомнишь. •отел  было  Я  и  вам,
Ђндрей Џетрович, сударь, кой-что сказать, да бог  и  без  менЯ  ваше  сердце
найдет. „а и давно уж мы с вами о сем прекратили, с тех пор как  сиЯ  стрела
сердце  мое  пронзила.  Ќыне  же,  отходЯ,  лишь  напомню...  о  чем   тогда
пообещали...
     Ћн почти прошептал последние слова, потупившись.
     - Њакар €ванович! - смущенно проговорил ‚ерсилов и встал со стула.
     - Ќу, ну, не смущайтесь, сударь, Я только так напомнил... Ђ  виновен  в
сем деле богу всех больше Я; ибо, хоть и господин мой были,  но  все  же  не
должен был Я слабости сей попустить. Џосему и ты, ‘офьЯ, не смущай свою душу
слишком, ибо весь твой грех - мой, а в тебе, так мыслю, и разуменье-то  врЯд
ли тогда было, а пожалуй, и в вас тоже, сударь, вкупе с нею, - улыбнулсЯ  он
с задрожавшими от какой-то боли губами, - и хоть  мог  бы  Я  тогда  поучить
тебЯ, супруга моЯ, даже жезлом, да и должен был, но жалко стало,  как  предо
мной упала в слезах и ничего не потаила... ноги мои целовала. Ќе в укор тебе
воспомнил сие, возлюбленнаЯ, а лишь в напоминание  Ђндрею  Џетровичу...  ибо
сами, сударь, помните дворЯнское обещание ваше, а венцом все прикрываетсЯ...
Џри детках говорю, сударь-батюшка...
     Ћн был чрезвычайно взволнован и смотрел на ‚ерсилова, как бы ожидаЯ  от
него подтвердительного слова. ЏовторЯю, все это было так неожиданно,  что  Я
сидел без движениЯ. ‚ерсилов был взволнован даже не  меньше  его:  он  молча
подошел к маме и крепко обнЯл ее; затем мама подошла, и тоже молча, к Њакару
€вановичу и поклонилась ему в ноги.
     Ћдним словом, сцена вышла потрЯсающаЯ; в комнате на  сей  раз  были  мы
только все свои, даже ’атьЯны Џавловны не было. ‹иза как-то выпрЯмилась  всЯ
на месте и молча слушала; вдруг встала и твердо сказала Њакару €вановичу:
     - Ѓлагословите и менЯ, Њакар €ванович, на большую муку. ‡автра  решитсЯ
всЯ судьба моЯ... а вы сегоднЯ обо мне помолитесь.
     € вышла из комнаты. џ знаю, что Њакару €вановичу уже  известно  было  о
ней все от мамы. Ќо Я в первый раз еще в этот вечер увидал ‚ерсилова и  маму
вместе; до сих пор Я видел подле него лишь рабу его. ‘трашно  много  еще  не
знал Я и не  приметил  в  этом  человеке,  которого  уже  осудил,  а  потому
воротилсЯ к себе смущенный. € надо так сказать, что именно к  этому  времени
сгустились все недоумениЯ мои о нем; никогда еще  не  представлЯлсЯ  он  мне
столь таинственным и неразгаданным, как в то именно времЯ; но об  этом-то  и
всЯ историЯ, которую пишу; все в свое времЯ.
     "Ћднако, - подумал Я тогда про себЯ, уже ложась спать, -  выходит,  что
он дал Њакару €вановичу свое "дворЯнское слово" обвенчатьсЯ с мамой в случае
ее вдовства. Ћн об этом умолчал,  когда  рассказывал  мне  прежде  о  Њакаре
€вановиче".
     Ќазавтра ‹иза не была весь день дома, а возвратЯсь уже довольно поздно,
прошла прЯмо к Њакару €вановичу. џ было не хотел входить, чтоб не мешать им,
но, вскоре заметив, что там уж и мама и ‚ерсилов, вошел. ‹иза  сидела  подле
старика и плакала на его плече, а тот, с печальным лицом, молча гладил ее по
головке.
     ‚ерсилов объЯснил мне (уже потом у менЯ), что кнЯзь настоЯл на своем  и
положил обвенчатьсЯ с ‹изой при первой возможности,  еще  до  решениЯ  суда.
‹изе трудно было решитьсЯ, хотЯ не решитьсЯ она уже почти не имела права. „а
и Њакар €ванович "приказывал" венчатьсЯ. ђазумеетсЯ,  все  бы  это  обошлось
потом само собой и обвенчалась бы она несомненно и  сама  без  приказаний  и
колебаний, но в настоЯщую минуту она так была оскорблена тем, кого любила, и
так унижена была этою любовью даже в собственных глазах своих, что  решитьсЯ
ей было трудно. Ќо, кроме оскорблениЯ, примешалось и  новое  обстоЯтельство,
которого Я и подозревать не мог.
     - ’ы слышал, всЯ эта  молодежь  с  Џетербургской  вчера  арестована?  -
прибавил вдруг ‚ерсилов.
     - Љак? „ергачев? - вскричал Я.
     - „а; и ‚асин тоже.
     џ был поражен, особенно услышав о ‚асине.
     - „а разве он в чем-нибудь замешан? Ѓоже мой, что с ними теперь  будет?
€ как нарочно в то самое времЯ, как  ‹иза  так  обвинила  ‚асина!..  Љак  вы
думаете, что с ними может быть? ’ут ‘тебельков! ЉлЯнусь вам, тут ‘тебельков!
     - Ћставим, - сказал ‚ерсилов, странно посмотрев на  менЯ  (именно  так,
как смотрЯт на человека непонимающего и неугадывающего), - кто знает, что  у
них там есть, и кто может знать, что с ними будет? џ не про то: Я слышал, ты
завтра хотел бы выйти. Ќе зайдешь ли к кнЯзю ‘ергею Џетровичу?
     - Џервым делом; хоть, признаюсь, мне это очень тЯжело. Ђ  что,  вам  не
надо ли передать чего?
     - Ќет, ничего. џ сам увижусь. Њне жаль ‹изу. € что  может  посоветовать
ей Њакар €ванович? Ћн сам ничего не смыслит ни в людЯх, ни в жизни. ‚от  что
еще, мой милый (он менЯ давно не называл  "мой  милый"),  тут  есть  тоже...
некоторые молодые люди... из которых один твой  бывший  товарищ,  ‹амберт...
Њне кажетсЯ, все это -  большие  мерзавцы...  џ  только,  чтоб  предупредить
тебЯ... ‚прочем, конечно, все это твое  дело,  и  Я  понимаю,  что  не  имею
права...
     - Ђндрей Џетрович, - схватил Я его  за  руку,  не  подумав  и  почти  в
вдохновении, как часто со мною случаетсЯ (дело  было  почти  в  темноте),  -
Ђндрей Џетрович, Я молчал, - ведь вы видели это, - Я все молчал до сих  пор,
знаете длЯ чего? „лЯ того, чтоб избегнуть ваших тайн. џ прЯмо положил их  не
знать никогда. џ - трус, Я боюсь, что ваши тайны вырвут вас из моего  сердца
уже совсем, а Я не хочу этого. Ђ коли так, то  зачем  бы  и  вам  знать  мои
секреты? Џусть бы и вам все равно, куда бы Я ни пошел! Ќе так ли?
     - ’ы прав, но ни слова более, умолЯю тебЯ! - проговорил он и  вышел  от
менЯ. ’аким образом, мы  нечаЯнно  и  капельку  объЯснились.  Ќо  он  только
прибавил к моему волнению перед новым завтрашним шагом в жизни,  так  что  Я
всю ночь спал, беспрерывно просыпаЯсь; но мне было хорошо.

        III.
     Ќа другой день Я вышел из дому, хоть и в десЯть часов днЯ, но изо  всех
сил постаралсЯ уйти потихоньку, не простившись и не сказавшись; так сказать,
ускользнул. „лЯ чего так сделал - не знаю, но если б даже  мама  подглЯдела,
что Я выхожу, и заговорила со мной, то Я бы ответил ей какой-нибудь злостью.
Љогда Я очутилсЯ на улице и дохнул уличного  холодного  воздуху,  то  так  и
вздрогнул от сильнейшего ощущениЯ - почти животного и которое  Я  назвал  бы
плотоЯдным. „лЯ чего Я шел, куда Я шел? ќто было совершенно неопределенно  и
в то же времЯ плотоЯдно. € страшно мне было и радостно - все вместе.
     "Ђ опачкаюсь Я или не опачкаюсь сегоднЯ?" - молодцевато подумал  Я  про
себЯ, хотЯ слишком  знал,  что  раз  сделанный  сегоднЯшний  шаг  будет  уже
решительным и непоправимым на всю жизнь. Ќо нечего говорить загадками.
     џ прЯмо пришел в тюрьму кнЯзЯ. џ  уже  три  днЯ  как  имел  от  ’атьЯны
Џавловны письмецо к смотрителю,  и  тот  принЯл  менЯ  прекрасно.  Ќе  знаю,
хороший ли он человек, и это, Я думаю, лишнее; но свидание мое с  кнЯзем  он
допустил и устроил в своей комнате, любезно уступив ее нам. Љомната была как
комната - обыкновеннаЯ комната на казенной квартире  у  чиновника  известной
руки, - это тоже, Я думаю, лишнее описывать.  ’аким  образом,  с  кнЯзем  мы
остались одни.
     Ћн вышел ко мне в каком-то полувоенном домашнем костюме, но в чистейшем
белье, в щеголеватом галстухе, вымытый и причесанный, вместе  с  тем  ужасно
похудевший и пожелтевший. ќту желтизну Я заметил даже в  глазах  его.  Ћдним
словом, он так переменилсЯ на вид, что Я остановилсЯ даже в недоумении.
     - Љак вы изменились! - вскричал Я.
     - ќто ничего! ‘адитесь,  голубчик,  -  полуфатски  показал  он  мне  на
кресло, и сам сел напротив. - Џерейдем к главному: видите, мой милый Ђлексей
Њакарович...
     - Ђркадий, - поправил Я.
     - —то? Ђх да; ну-ну,  все  равно.  Ђх  да!  -  сообразил  он  вдруг,  -
извините, голубчик, перейдем к главному...
     Ћдним словом, он ужасно торопилсЯ к чему-то перейти. Ћн был весь чем-то
проникнут, с  ног  до  головы,  какою-то  главнейшею  идеей,  которую  желал
формулировать и мне изложить. Ћн говорил ужасно много и скоро, с напрЯжением
и страданием разъЯснЯЯ и жестикулируЯ,  но  в  первые  минуты  Я  решительно
ничего не понимал.
     - Љороче сказать (он уже десЯть раз перед тем употребил  слово  "короче
сказать"), короче сказать, - заключил он, - если Я вас,  Ђркадий  Њакарович,
потревожил и так настоЯтельно позвал вчера через ‹изу, то хоть это и  пожар,
но так как сущность решениЯ должна быть  чрезвычайнаЯ  и  окончательнаЯ,  то
мы...
     - Џозвольте, кнЯзь, - перебил Я, - вы звали  менЯ  вчера?  -  Њне  ‹иза
ровно ничего не передавала.
     - Љак! - вскричал он, вдруг останавливаЯсь в  чрезвычайном  недоумении,
даже почти в испуге.
     - Ћна мне ровно ничего не передавала. Ћна вечером  вчера  пришла  такаЯ
расстроеннаЯ, что не успела даже сказать со мной слова.
     ЉнЯзь вскочил со стула.
     - Ќеужели вы вправду, Ђркадий Њакарович? ‚ таком случае это... это...
     - „а что ж тут,  однако,  такого?  —его  вы  так  беспокоитесь?  Џросто
забыла, или что-нибудь...
     Ћн сел, но на него нашел как бы столбнЯк. Љазалось, известие о том, что
‹иза мне ничего не передала, просто придавило его. Ћн быстро вдруг заговорил
и замахал руками, но опЯть ужасно трудно было понЯть.
     - Џостойте! - проговорил он вдруг, умолкаЯ и подымаЯ  кверху  палец,  -
постойте, это... это...  если  только  не  ошибусь...  это  -  штуки-с!..  -
пробормотал он с улыбкою маньЯка, - и значит, что...
     - ќто ровно ничего не значит! - перебил  Я,  -  и  не  понимаю  только,
почему такое пустое обстоЯтельство вас так мучит... Ђх, кнЯзь, с тех пор,  с
той самой ночи, - помните...
     - ‘ какой ночи и что? -  капризно  крикнул  он,  Явно  досадуЯ,  что  Я
перебил.
     - “ ‡ерщикова, где мы виделись в последний  раз,  ну  вот  перед  вашим
письмом? ‚ы тогда тоже были в ужасном волнении, но  тогда  и  теперь  -  это
такаЯ разница, что Я даже ужасаюсь на вас... €ли вы не помните?
     - Ђх да, - произнес он голосом  светского  человека,  и  как  бы  вдруг
припомнив, - ах да! ’от вечер... џ слышал... Ќу как ваше здоровье и  как  вы
теперь сами после всего этого, Ђркадий Њакарович?.. Ќо, однако,  перейдем  к
главному. џ, видите ли, собственно преследую три  цели;  три  задачи  передо
мной, и Я...
     Ћн быстро заговорил опЯть о своем "главном". џ понЯл наконец, что  вижу
перед собой человека, которому сейчас же надо бы приложить по  крайней  мере
полотенце с уксусом к  голове,  если  не  отворить  кровь.  ‚есь  бессвЯзный
разговор  его,  разумеетсЯ,  вертелсЯ  насчет  процесса,  насчет  возможного
исхода; насчет того еще, что навестил его сам командир полка и что-то  долго
ему отсоветовал, но он не  послушалсЯ;  насчет  записки,  им  только  что  и
куда-то поданной; насчет прокурора; о том,  что  его,  наверно,  сошлют,  по
лишении  прав,  куда-нибудь  в  северную  полосу   ђоссии;   о   возможности
колонизоватьсЯ и выслужитьсЯ в ’ашкенте;  о  том,  что  научит  своего  сына
(будущего, от ‹изы) тому-то и передаст ему то-то, "в глуши, в  Ђрхангельске,
в  •олмогорах".  "…сли  Я  пожелал  вашего  мнениЯ,  Ђркадий  Њакарович,  то
поверьте, Я так дорожу чувством... …сли б вы знали, если б вы знали, Ђркадий
Њакарович, милый мой, брат мой, что значит мне ‹иза,  что  значила  она  мне
здесь, теперь, все это времЯ!"  -  вскричал  он  вдруг,  схватываЯсь  обеими
руками за голову.
     - ‘ергей Џетрович,  неужели  вы  ее  погубите  и  увезете  с  собой?  ‚
•олмогоры! - вырвалось у менЯ вдруг неудержимо. †ребий ‹изы с этим  маньЯком
на весь век - вдруг Ясно и как бы в первый раз предстал моему  сознанию.  Ћн
поглЯдел  на  менЯ,  снова  встал,  шагнул,  повернулсЯ  и  сел  опЯть,  все
придерживаЯ голову руками.
     - Њне все пауки снЯтсЯ! - сказал он вдруг.
     - ‚ы в ужасном волнении, Я бы вам советовал, кнЯзь, лечь  и  сейчас  же
потребовать доктора.
     - Ќет, позвольте, это потом.  џ,  главное,  просил  вас  к  себе,  чтоб
разъЯснить вам насчет венчаниЯ. ‚енчание, вы знаете, произойдет здесь  же  в
церкви, Я уже говорил. Ќа все это дано согласие, и они даже поощрЯют...  —то
же до ‹изы, то...
     - ЉнЯзь, помилуйте ‹изу, милый, - вскричал Я, - не мучьте ее по крайней
мере хоть теперь, не ревнуйте!
     - Љак! - вскричал он, смотрЯ на менЯ почти вытаращенными глазами в упор
и скосив все лицо в какую-то  длинную,  бессмысленно-вопросительную  улыбку.
‚идно было, что слово "не ревнуйте" почему-то страшно его поразило.
     - Џростите, кнЯзь, Я нечаЯнно. Ћ  кнЯзь,  в  последнее  времЯ  Я  узнал
одного старика, моего названого отца... Ћ, если  б  вы  его  видели,  вы  бы
спокойнее... ‹иза тоже так ценит его.
     - Ђх да, ‹иза... ах да, это - ваш отец? €ли... pardon, mon cher, что-то
такое... џ помню... она передавала... старичок... џ уверен, Я уверен. џ тоже
знал одного  старичка...  Mais  passons,  главное,  чтоб  уЯснить  всю  суть
момента, надо...
     џ встал, чтоб уйти. Њне больно было смотреть на него.
     - џ не понимаю! - строго  и  важно  произнес  он,  видЯ,  что  Я  встаю
уходить.
     - Њне больно смотреть на вас, - сказал Я.
     - Ђркадий Њакарович, одно слово, еще одно  слово!  -  ухватил  он  менЯ
вдруг за плечи совсем с другим видом и  жестом  и  усадил  в  кресло.  -  ‚ы
слышали про этих, понимаете? - наклонилсЯ он ко мне.
     -  Ђх  да,  „ергачев.  ’ут,  наверно,  ‘тебельков!  -  вскричал  Я,  не
удержавшись.
     - „а, ‘тебельков и... вы не знаете?
     Ћн осексЯ и опЯть уставилсЯ в менЯ с теми же вытаращенными глазами и  с
тою же длинною, судорожною, бессмысленно-вопрошающей улыбкой, раздвигавшейсЯ
все более и более.  ‹ицо  его  постепенно  бледнело.  —то-то  вдруг  как  бы
сотрЯсло менЯ: Я вспомнил вчерашний взглЯд ‚ерсилова, когда он передавал мне
об аресте ‚асина.
     - Ћ, неужели? - вскричал Я испуганно.
     - ‚идите, Ђркадий Њакарович, Я затем вас и звал,  чтоб  объЯснить...  Я
хотел... - быстро зашептал было он.
     - ќто вы донесли на ‚асина! - вскричал Я.
     - Ќет; видите ли, там была рукопись. ‚асин перед самым  последним  днем
передал ‹изе... сохранить. Ђ та  оставила  мне  здесь  проглЯдеть,  а  потом
случилось, что они поссорились на другой день...
     - ‚ы представили по начальству рукопись!
     - Ђркадий Њакарович, Ђркадий Њакарович!
     - €так, вы, - вскричал Я, вскакиваЯ и  отчеканиваЯ  слова,  -  вы,  без
всЯкого иного побуждениЯ, без всЯкой другой цели, а единственно потому,  что
несчастный ‚асин - ваш соперник, единственно только из ревности, вы передали
вверенную ‹изе рукопись... передали кому? Љому? Џрокурору?
     Ќо он не успел ответить, да и врЯд ли бы что ответил, потому что  стоЯл
передо мной как истукан все с  тою  же  болезненною  улыбкой  и  неподвижным
взглЯдом; но вдруг отворилась дверь, и вошла ‹иза. Ћна почти обмерла, увидев
нас вместе.
     - ’ы здесь? ’ак ты здесь? - вскричала она с исказившимсЯ вдруг лицом  и
хватаЯ менЯ за руки, - так ты... знаешь?
     Ќо она уже прочла в лице моем, что Я "знаю". џ быстро неудержимо  обнЯл
ее, крепко, крепко! € в первый раз только Я постиг  в  ту  минуту,  во  всей
силе, какое безвыходное, бесконечное горе без рассвета легло навек над  всей
судьбой этой... добровольной искательницы мучений!
     - „а разве можно с ним говорить теперь? - оторвалась она вдруг от менЯ.
- ђазве можно с ним быть? ‡ачем ты здесь?  Џосмотри  на  пего,  посмотри!  €
разве можно, можно судить его?
     Ѓесконечное  страдание  и  сострадание  были  в  лице  ее,  когда  она,
восклицаЯ, указывала на несчастного. Ћн сидел в кресле, закрыв лицо  руками.
€ она была права: это был человек в белой  горЯчке  и  безответственный;  и,
может быть, еще три днЯ тому уже безответственный. …го в то же утро положили
в больницу, а к вечеру у него уже было воспаление в мозгу.

        IV.
     Ћт кнЯзЯ, оставив его тогда с ‹изою, Я, около часу пополудни, заехал на
прежнюю мою квартиру. џ забыл  сказать,  что  день  был  сырой,  тусклый,  с
начинавшеюсЯ оттепелью и с теплым ветром, способным расстроить нервы даже  у
слона. •озЯин встретил менЯ обрадовавшись, заметавшись и закидавшись, чего Я
страх не люблю именно в такие минуты. џ обошелсЯ сухо и прЯмо прошел к себе,
но он последовал за мной, и хоть не смел расспрашивать, но любопытство так и
сиЯло в глазах его, притом смотрел как уже имеющий даже какое-то право  быть
любопытным. џ должен был обойтись вежливо длЯ своей же выгоды; но  хотЯ  мне
слишком необходимо было кое-что узнать (и Я знал, что узнаю), но все же было
противно начать расспросы. џ осведомилсЯ о здоровье жены его, и мы сходили к
ней. ’а встретила менЯ хоть  и  внимательно,  но  с  чрезвычайно  деловым  и
неразговорчивым видом; это менЯ несколько примирило. Љороче, Я узнал  в  тот
раз весьма чудные вещи.
     Ќу, разумеетсЯ, был ‹амберт, но  потом  он  приходил  еще  два  раза  и
"осмотрел все комнаты", говорЯ, что, может, наймет. Џриходила несколько  раз
ЌастасьЯ …горовна, эта уж бог знает зачем. "Ћчень тоже  любопытствовала",  -
прибавил хозЯин, но Я не утешил его, не спросил, о чем она  любопытствовала.
‚ообще, Я но расспрашивал, а говорил лишь он, а Я делал  вид,  что  роюсь  в
моем чемодане (в котором почти ничего и не оставалось).  Ќо  всего  досаднее
было, что он  тоже  вздумал  играть  в  таинственность  и,  заметив,  что  Я
удерживаюсь от расспросов, почел тоже обЯзанностью стать  отрывочнее,  почти
загадочным.
     - ЃарышнЯ тоже бывала, - прибавил он, странно смотрЯ на менЯ.
     - ЉакаЯ барышнЯ?
     - Ђнна Ђндреевна; два раза была;  с  моей  женой  познакомилась.  Ћчень
милаЯ особа, очень приЯтнаЯ. ’акое знакомство даже  слишком  можно  оценить,
Ђркадий Њакарович... - € выговорив, он даже сделал ко мне шаг: очень уж  ему
хотелось, чтоб Я что-то понЯл.
     - Ќеужели два раза? - удивилсЯ Я.
     - ‚о второй раз вместе с братцем приезжала.
     "ќто с ‹амбертом", - подумалось мне вдруг невольно.
     - Ќет-с, не с господином ‹амбертом, - так  и  угадал  он  сразу,  точно
впрыгнул в мою душу своими глазами, - а  с  ихним  братцем,  действительным,
молодым господином ‚ерсиловым. Љамер-юнкер ведь, кажетсЯ?
     џ был очень смущен; он смотрел, ужасно ласково улыбаЯсь.
     - Ђх, вот еще кто  был,  вас  спрашивал  -  эта  мамзель,  француженка,
мамзель Ђльфонсина де  ‚ердень.  Ђх  как  поет  хорошо  и  декламирует  тоже
прекрасно в стихах! Џотихоньку к кнЯзю Ќиколаю €вановичу тогда проезжала,  в
–арское, собачку, говорит, ему продать редкую, черненькую, всЯ в кулачок...
     џ попросил его оставить менЯ одного, отговорившись головною  болью.  Ћн
мигом удовлетворил менЯ, даже не докончив фразы, и не  только  без  малейшей
обидчивости, но почти с удовольствием, таинственно помахав рукой  и  как  бы
выговариваЯ: "Џонимаю-с, понимаю-с", и хоть не проговорил этого, но зато  из
комнаты вышел на  цыпочках,  доставил  себе  это  удовольствие.  …сть  очень
досадные люди на свете.
     џ просидел один, обдумываЯ часа полтора; не обдумываЯ, впрочем, а  лишь
задумавшись. •оть Я был и смущен, но зато нимало не удивлен. џ даже ждал еще
пуще чего-нибудь, еще больших чудес. "Њожет, они теперь уж и натворили  их",
- подумал Я. џ твердо и давно  был  уверен,  еще  дома,  что  машина  у  них
заведена и в полном ходу. "ЊенЯ только им недостает, вот что", -  подумал  Я
опЯть, с каким-то раздражительным и приЯтным самодовольством. —то  они  ждут
менЯ изо всех сил и что-то в моей квартире затевают устроить - было Ясно как
день. "“ж не свадьбу ли старого кнЯзЯ? на него целаЯ облава. ’олько  позволю
ли Я, господа, вот что-с?" - заключил Я опЯть с надменным удовольствием.
     "ђаз начну и тотчас опЯть в водоворот затЯнусь, как щепка. ‘вободен  ли
Я теперь, сейчас, или уж не  свободен?  Њогу  ли  Я  еще,  воротЯсь  сегоднЯ
вечером к маме, сказать себе, как во все эти дни: <џ сам по себе>?".
     ‚от эссенциЯ моих вопросов или, лучше сказать, биений сердца  моего,  в
те полтора часа, которые Я просидел тогда  в  углу  на  кровати,  локтЯми  в
колена, а ладонЯми подпираЯ голову. Ќо ведь Я знал, Я знал уже и тогда,  что
все эти вопросы - совершенный вздор, а что влечет менЯ лишь она, - она и она
одна! Ќаконец-то выговорил это прЯмо и прописал пером на  бумаге,  ибо  даже
теперь, когда, пишу, год спустЯ, не знаю еще, как назвать тогдашнее  чувство
мое по имени!
     Ћ, мне было жаль ‹изу, и в сердце моем была самаЯ нелицемернаЯ боль! “ж
одно бы это чувство боли за нее могло бы, кажетсЯ, смирить  или  стереть  во
мне, хоть на времЯ, плотоЯдность (опЯть поминаю это слово). Ќо  менЯ  влекло
безмерное любопытство, и какой-то страх, и еще какое-то чувство  -  не  знаю
какое; но знаю и знал уже и тогда, что оно  было  недоброе.  Њожет  быть,  Я
стремилсЯ пасть к ее ногам, а может быть, хотел бы предать ее на все муки  и
что-то "поскорей, поскорей" доказать ей. ЌикакаЯ боль и никакое  сострадание
к ‹изе не могли уже остановить менЯ. Ќу мог ли Я встать и  уйти  домой...  к
Њакару €вановичу?
     "Ђ разве нельзЯ только пойти к ним, разузнать от них обо всем  и  вдруг
уйти от них навсегда, пройдЯ безвредно мимо чудес и чудовищ?"
     ‚ три часа, схватившись и сообразив,  что  почти  опоздал,  Я  поскорее
вышел, схватил извозчика и полетел к Ђнне Ђндреевне.


        ѓлава пЯтаЯ

        I.
     Ђнна Ђндреевна, лишь только обо мне  доложили,  бросила  свое  шитье  и
поспешно вышла встретить менЯ в первую свою комнату - чего прежде никогда не
случалось. Ћна протЯнула мне обе руки и быстро покраснела. Њолча провела она
менЯ к себе, подсела опЯть к своему рукоделью, менЯ посадила  подле;  но  за
шитье уже не принималась, а все с тем же горЯчим  участием  продолжала  менЯ
разглЯдывать, не говорЯ ни слова.
     - ‚ы ко мне присылали Ќастасью …горовну, -  начал  Я  прЯмо,  несколько
тЯготЯсь таким уж слишком эффектным участием, хотЯ оно мне было приЯтно.
     Ћна вдруг заговорила, не ответив на мой вопрос.
     - џ все слышала, Я все знаю. ќта ужаснаЯ ночь... Ћ, сколько  вы  должны
были выстрадать! Џравда ли, правда ли, что вас  нашли  уже  без  чувств,  на
морозе?
     - ќто вам... ‹амберт... - пробормотал Я, краснеЯ.
     - џ от него тогда же все узнала; но Я ждала вас. Ћ, он  пришел  ко  мне
испуганный! Ќа вашей квартире... там, где вы лежали больной, его не хотели к
вам допустить... и странно встретили... џ, право, не знаю, как это было,  но
он рассказал мне все об той ночи: он говорил, что вы, даже  едва  очнувшись,
упоминали уже ему обо мне и... об вашей преданности ко мне. џ  была  тронута
до слез, Ђркадий Њакарович, и даже не  знаю,  чем  заслужила  такое  горЯчее
участие с вашей стороны, и еще в таком положении,  в  каком  вы  были  сами!
‘кажите, господин ‹амберт - ваш товарищ детства?
     - „а, но этот случай... Я признаюсь, был  неосторожен  и,  может  быть,
насказал ему тогда слишком много.
     - Ћ, об этой черной, ужасной интриге Я узнала бы и без него! џ  всегда,
всегда предчувствовала, что они вас доведут до этого.  ‘кажите,  правда  ли,
что Ѓьоринг осмелилсЯ поднЯть на вас руку?
     Ћна говорила так, как будто  чрез  одного  Ѓьоринга  и  чрез  нее  Я  и
очутилсЯ под забором. Ђ ведь она права, подумалось мне, но Я вспыхнул:
     - …сли б он на менЯ поднЯл руку, то но ушел бы ненаказанный, и Я бы  не
сидел теперь перед вами, не отомстив, - ответил  Я  с  жаром.  ѓлавное,  мне
показалось, что она хочет  менЯ  длЯ  чего-то  раздразнить,  против  кого-то
возбудить (впрочем, известно - против кого); и все-таки Я поддалсЯ.
     - …сли вы говорите, что вы предвидели, что менЯ доведут до этого, то со
стороны Љатерины Ќиколаевны, разумеетсЯ, было лишь недоумение... хотЯ правда
и то, что она слишком уж скоро променЯла свои добрые чувства ко мне  на  это
недоумение...
     - ’о-то и есть, что уж слишком скоро! -  подхватила  Ђнна  Ђндреевна  с
каким-то даже восторгом сочувствиЯ. - Ћ, если б вы знали, какаЯ  там  теперь
интриг