‚ладимир Ќабоков. Џассажир

Ћцените этот текст:
‚ладимир Ќабоков. Џассажир

     -- „а,   жизнь   талантливее   нас,--  вздохнул  писатель,
постукиваЯ картонным концом  папиросы  о  крышку  портсигара.--
€ногда  она  придумывает  такие  темы...  Људа  нам  до нее! …е
произведениЯ непереводимы, непередаваемы...
     -- ‚се  права  закреплены   за   автором,--   улыбнувшись,
подсказал  критик,  скромный,  близорукий  человек  с  тонкими,
подвижными пальцами.
     -- Ќам  остаетсЯ  только  жулить,--  продолжал   писатель,
рассеЯнно  бросив спичку в пустую рюмку критика.-- Ќам остаетсЯ
делать с ее творениЯми то,  что  делает  фильмовый  режиссер  с
известным романом. ђежиссеру нужно, чтобы горничным в субботний
вечер   было  нескучно,  и  потому  он  этот  роман  менЯет  до
неузнаваемости, крошит его,  выворачивает,  выбрасывает  тысЯчу
эпизодов,  вводит  придуманные  им  самим  происшествиЯ,  новых
персонажей,-- и все длЯ  того,  чтобы  получилсЯ  занимательный
фильм,  развивающийсЯ  без  всЯких  помех,  карающий  в  начале
добродетель, а в конце  --  порок,  совершенно  естественный  в
своей  условности  и,  главное,  снабженный неожиданной, но все
разрешающей развЯзкой. ‚от точно так же и темы жизни мы  менЯем
по-своему,   стремЯсь   к   какой-то   условной   гармонии,   к
художественной  сжатости.  ЏриправлЯем  наш   пресный   плагиат
собственными  выдумками.  Ќам кажетсЯ, что жизнь творит слишком
размашисто и неровно, что ее гений слишком нерЯшлив, мы в угоду
нашим  читателЯм  выкраиваем  из  ее  свободных  романов   наши
аккуратные  рассказики,--  ad  usum  delphini.  Џозвольте же по
этому поводу вам сообщить следующий случай.
     …хал Я в экспрессе,  в  спальном  вагоне.  џ  очень  люблю
дорожное  новоселье,--  холодноватое  белье  на  койке,  фонари
станции, которые тронувшись медленно проходЯт за черным стеклом
окна. Ѓыло мне приЯтно, помнитсЯ, что  надо  мной,  на  верхней
койке,  никого  нет.  ђаздевшись,  Я лег навзничь, подложил под
затылок  руки,--  и  легкость  узкого  казенного  одеЯла   была
прЯмо-таки  сладостна  после  пухлости отельных перин. Џомечтав
кое о чем,-- мне о ту пору хотелось  писать  повесть  из  жизни
вагонных  уборщиц,-- Я выключил свет и очень скоро уснул. € тут
разрешите мне употребить прием, частенько встречающийсЯ в таких
именно рассказах,  каким  обещает  быть  мой.  ‚от  он,--  этот
старый,  хорошо  вам  известный  прием.  "‘реди ночи Я внезапно
проснулсЯ".  ‚прочем,  дальше  следует  кое-что   посвежее.   џ
проснулсЯ и увидел ногу.
     -- ‚иноват?  --  переспросил  скромный  критик,  подавшись
вперед и поднЯв указательный палец.
     -- џ увидел ногу,-- повторил  писатель,--  Ћтделение  было
освещено, и поезд стоЯл на какой-то станции. Ќога была мужскаЯ,
крупнаЯ,  в  грубом  пестром  носке,  продырЯвленном  синеватым
ногтем большого пальца. Ћна плотно стоЯла на лесенке  у  самого
моего  лица,  и  ее обладатель, скрытый от менЯ навесом верхней
койки,  как  раз  собиралсЯ  сделать  последнее  усилие,  чтобы
взобратьсЯ  на свою галерку. џ успел хорошенько рассмотреть эту
ногу, серый в черную клетку носок,  фиолетовую  ижицу  подвЯзки
сбоку  на  толстой  икре.  ‘квозь  трико  длинного  подштанника
неприЯтно торчали волоски. ‚ообще нога была препротивнаЯ.  Џока
Я  на  нее  смотрел, она напрЯглась, пошевелила раза два цепким
большим пальцем, наконец сильно оттолкнулась и взвилась наверх.
’ам, наверху, послышалось крЯхтение, посапывание,-- все  звуки,
по  которым Я мог судить о том, что человек укладываетсЯ спать.
‡атем свет погас, и через несколько мгновений поезд тронулсЯ.
     џ не знаю, как вам объЯснить,-- эта нога произвела на менЯ
впечатление гнетущее. ЏестраЯ, мЯгкаЯ гадина. € менЯ  тревожило
то,  что  из  всего человека Я знал только эту недобрую ногу, а
фигуры, лица так и не увидал. …го койка,  котораЯ  образовывала
надо  мной  низкий,  темный  потолок,  теперь  казалась ниже, Я
словно ощущал ее тЯжесть. Љак Я ни  старалсЯ  представить  себе
облик  моего  ночного спутника, все у менЯ торчал перед глазами
этот крупный ноготь, блестевший  синеватым  перламутром  сквозь
дырку  шерстЯного  носка.  ‚ообще  странно,  конечно, что такие
пустЯки могли менЯ волновать,-- "о ведь, с другой  стороны,  не
есть   ли   всЯкий  писатель  именно  человек,  волнующийсЯ  по
пустЯкам?  Љак  бы  то  ни  было,  сон  ко  мне   не   шел.   џ
прислушивалсЯ,--  не  храпит  ли  мой  неведомый  пассажир? Њне
показалось, что он не храпит, а  стонет,--  но,  как  известно,
ночной  колесный  стук поощрЯет галлюцинации слуха. Ћднако Я не
мог отделатьсЯ от впечатлениЯ, что там,  надо  мной,  раздаютсЯ
какие-то  необыкновенные  звуки.  џ  слегка  приподнЯлсЯ. ‡вуки
стали Яснее. —еловек на верхней койке рыдал.
     -- Љак вы сказали?-- прервал критик.--  ђыдал?  ’ак,  так.
Џростите,  Я  не  расслышал.-- €, снова уронив руки на колени и
склонив набок голову, он продолжал слушать рассказчика.
     -- „а, он рыдал,-- и  его  рыданиЯ  были  ужасны.  ђыданиЯ
душили  его,  он  шумно выпускал воздух, как будто выпив залпом
литр воды, и за этим следовало быстрое всхлипывание с  закрытым
ртом,  какаЯ-то  страшнаЯ  пародиЯ  на  кудахтание,--  и  опЯть
вдыхание, и опЯть мелкие рыдающие выдохи,  но  уже  с  открытым
ртом,--  судЯ  по  хахакающему  звуку. € все это на шатком фоне
колесной  стукотни,  ставшей  тем  самым  как   бы   движущейсЯ
лестницей,  по  которой  всходили  и  спускались его рыданиЯ. џ
лежал не шевелЯсь и слушал,-- и при этом чувствовал, что у менЯ
в темноте преглупое  лицо:  всегда  становитсЯ  неловко,  когда
рыдает  чужой  человек.  Ђ  тут еще Я был невольно свЯзан с ним
тем, что мы лежим на двух полках, в одном и том же отделении, в
одном и том же безучастно мчавшемсЯ поезде. € он не унималсЯ,--
это ужасное трудное всхлипывание не отставало от менЯ: мы  оба,
Я  --  внизу  -- слушающий,-- он -- наверху -- рыдающий, летели
боком в ночную даль со скоростью восьмидесЯти километров в час,
и только  железнодорожнаЯ  катастрофа  могла  бы  рассечь  нашу
невольную  свЯзь.  Џотом  он  как будто перестал,-- но только Я
собралсЯ уснуть, снова заклокотали его рыданиЯ, и мне  казалось
даже,  что  вперемежку со всхлипывающими вздохами он произносит
какие-то слова, нутрЯным голосом,  животом.  Ћн  снова  замолк,
только  посапывал;  и  Я  лежал  с  закрытыми глазами и видел в
воображении  его  отвратительную  ногу  в  клетчатом  носке.  џ
все-таки  уснул,  а  в  половине  шестого утра проводник рванул
дверь, разбудил менЯ, и,  сидЯ  на  койке,  поминутно  стукаЯсь
головой о край верхней койки, Я стал поспешно одеватьсЯ.
Џеред  тем  как  выйти  с  чемоданами в коридор, Я оглЯнулсЯ на
верхнюю койку, но он лежал ко мне спиной, накрывшись с  головой
одеЯлом.  ‚  коридоре  было  светло,  солнце только что встало,
синЯЯ,  свежаЯ  тень  поезда  бежала  по  траве,   по   кустам,
изгибаЯсь,  взлетала  на  скаты,  рЯбила  по стволам мелькающих
берез,-- и ослепительно  просиЯл  удлиненный  прудок  посредине
полЯ,  медленно  сузилсЯ,  превратилсЯ  в  серебрЯную щель, и с
быстрым грохотом проскочил домик, шлагбаум,  хлестнула  хвостом
дорога,--  и опЯть замелькали пЯтнистым частоколом, от которого
кружилась голова,  бесчисленные,  солнцем  испещренные  березы.
Љроме   менЯ,   в   коридоре   стоЯли  две  заспанные,  наскоро
покрашенные дамы и старичок в  замшевых  перчатках  и  дорожном
картузе.  џ  ненавижу вставать рано,-- упоительнейший рассвет в
мире не может мне заменить часы  сладкого  утреннего  сна,--  и
поэтому Я только хмуро кивнул, когда старичок обратилсЯ ко мне:
"‚ы  тоже  вылезаете  в...?" € он назвал большой город, куда мы
должны были приехать через десЯть-- пЯтнадцать минут.
     Ѓерезы вдруг  рассеЯлись,  полдюжины  домишек  посыпали  с
холма,  едва  второпЯх  не  попав  под  поезд, затем прошагала,
блистаЯ стеклами, огромнаЯ  багроваЯ  фабрика,  чей-то  шоколад
окликнул   нас  с  пЯтисаженного  объЯвлениЯ,  опЯть  фабричный
корпус, стекла, трубы, одним словом, происходило  все  то,  что
происходит,  когда  подъезжаешь  к  большому  городу. Ќо вот, к
нашему удивлению, поезд судорожно затормозил и  остановилсЯ  на
пустынном   полустанке,  где,  казалось  бы,  экспрессу  нечего
делать. ЊенЯ удивило и то, что  на  платформе  стоЯт  несколько
полицейских.  џ  опустил  оконную раму и высунулсЯ.-- "‡акройте
окно",--  вежливо  сказал  один  из  них.   ‹юди   в   коридоре
заволновались.  Џрошел  кондуктор;  Я  спросил,  в чем дело. "‚
поезде находитсЯ преступник",-- ответил он и кратко объЯснил на
ходу, что в городе, через который мы проезжали ночью, случилось
накануне убийство,-- муж застрелил жену и  ее  любовника.  „амы
ахнули,   старичок   покачал  головой.  ‚  коридор  вошли  двое
полицейских и краснощекий кругленький сыщик в котелке,  похожий
на  букмекера.  ЊенЯ  попросили  вернутьсЯ  в купе. Џолицейские
остались  стоЯть  в  коридоре,  а   сыщик   принЯлсЯ   обходить
отделениЯ.  џ  показал ему паспорт. Ћн скользнул рыжими глазами
по моему лицу и отдал мне бумаги. Њы стоЯли в тесном  купе,  на
верхней  койке  неподвижно  лежала темнаЯ, завернутаЯ с головой
фигура. "‚ы можете выйти",-- сказал мне сыщик и  протЯнул  руку
наверх  на  койку,  "‚аши  бумаги, пожалуйста". ”игура в одеЯле
храпела. ‘тоЯ у открытой двери,  Я  слушал  этот  храп,  и  мне
казалось,  что  в нем еще просвистывают отзвуки ночных рыданий.
"Џожалуйста, проснитесь",--  громче  сказал  сыщик  и  каким-то
профессиональным  жестом  дернул  за  край серого одеЯла, у шеи
спЯщего. ’от шевельнулсЯ, но продолжал  храпеть.  ‘ыщик  потрЯс
его  за  плечо.  Њне  стало не по себе, Я отвернулсЯ и принЯлсЯ
глЯдеть в коридорное окно, но ничего не  видел,  а  всем
существом слушал, что происходит в купе.
     €  представьте себе, Я не услышал ровно ничего особенного.
‘онно  заворчал  человек  на  верхней  койке,  сыщик  отчетливо
потребовал  документы,  отчетливо  поблагодарил, вышел из купе,
вошел в следующее. ‚от и все. Ђ ведь  казалось,  как  вышло  бы
великолепно,--  с  точки  зрениЯ  писателЯ,  конечно,-- если бы
рыдающий пассажир с  недобрыми  ногами  оказалсЯ  убийцей,  как
великолепно  можно  было  бы  объЯснить  его ночные слезы,-- и,
главное, как великолепно все бы это  уложилось  в  рамки  моего
ночного   путешествиЯ,   в   рамки   короткого   рассказа.  Ќо,
по-видимому, замысел  автора,  замысел  жизни,  был  и  в  этом
случае, как и всегда, стократ великолепнее.
     Џисатель  вздохнул  и  замолк,  посасываЯ  давно потухшую,
вконец разжеванную и замусленную  папиросу.  Љритик  глЯдел  на
него добрыми глазами.
     -- Џризнайтесь,--  опЯть  заговорил  писатель,--  вы  были
уверены, начинаЯ с той минуты, когда Я упомЯнул  о  полицейских
на полустанке, что мой рыдающий пассажир -- преступник?
     -- џ  знаю вашу манеру,-- сказал критик, кончиками пальцев
коснувшись плеча собеседника и, свойственным ему жестом,  сразу
отдернув руку...-- …сли бы вы писали детективный рассказ, вы бы
сделали  искомым  злодеем  не  того,  кого  никто  из героев не
подозревает, а того, кого с самого начала  подозревают  все,  и
тем  самым провели бы опытного читателЯ, привыкшего к тому, что
ларчик  открываетсЯ   непросто.   џ   знаю,   что   впечатление
неожиданности   вы   любите  давать  путем  самой  естественной
развЯзки.  Ќо  не  слишком  увлекайтесь  этим.  ‚  жизни  много
случайного,  но  и много необычайного. ‘лову дано высокое право
из случайности создавать необычайность, необычайное  делать  не
случайным.  €з  данного случаЯ, из данных случайностей вы могли
бы сделать  вполне  завершенный  рассказ,  если  бы  превратили
вашего пассажира в убийцу.
     Џисатель опЯть вздохнул:
     -- „а-да,  Я  об  этом  думал.  џ  прибавил  бы  несколько
деталей. џ намекнул бы на то, что убийца страстно  любил  жену.
Њало  ли  что  можно  придумать. Ќо горе в том, что неизвестно,
может быть, жизнь имела в виду нечто совсем другое, нечто  куда
более  тонкое,  глубокое.  ѓоре  в  том, что Я не узнал, почему
рыдал пассажир, и никогда этого не узнаю....
     -- џ заступаюсь за слово,--  мЯгко  сказал  критик.--  ‚ы,
писатель,  по  крайней  мере  создали  бы Яркое разрешение. ‚аш
герой, может статьсЯ, плакал потому, что  потерЯл  бумажник  на
вокзале.  “  менЯ  был  знакомый,-- взрослый мужчина необычайно
воинственной наружности,-- который плакал в голос, когда у него
болели  зубы.  Ќет-нет,  спасибо.  Ѓольше  мне  не   наливайте.
„остаточно, вполне достаточно.

Last-modified: Wed, 04 Mar 1998 16:21:02 GMT
Ћцените этот текст: