ов на мир:
     ибо даже церкви и могилы Ѓога люблю Я, когда небо  смотрит
Ясным оком сквозь разрушенные своды их; Я люблю сидеть, подобно
траве и красному маку, на развалинах церквей, --
     Ћ,  как не стремитьсЯ мне страстно к ‚ечности и к брачному
кольцу колец -- к кольцу возвращениЯ?
     Ќикогда еще не встречал Я женщины,  от  которой  хотел  бы
иметь  Я  детей,  кроме  той  женщины, что люблю Я: ибо Я люблю
тебЯ, о ‚ечность!
     <i>€бо Я люблю тебЯ, о ‚ечность!</i>

        3
     …сли  некогда  дыхание  снисходило  на  менЯ  от   дыханиЯ
творческого  и  от  той  небесной необходимости, что принуждает
даже случайности водить звездные хороводы, --
     …сли  некогда  смеЯлсЯ  Я  смехом  созидающей  молнии,  за
которой,  гремЯ, но с покорностью следует долгий гром действиЯ,
--
     …сли некогда за столом богов на земле играл Я  в  кости  с
богами,   так  что  землЯ  содрогалась  и  трескалась,  изрыгаЯ
огненные реки, --
     ибо землЯ есть стол богов, дрожащий  от  новых  творческих
слов и от шума игральных костей, --
     Ћ,  как не стремитьсЯ мне страстно к ‚ечности и к брачному
кольцу колец -- к кольцу возвращениЯ?
     Ќикогда еще не встречал Я женщины,  от  которой  хотел  бы
иметь  Я  детей,  кроме  той  женщины, что люблю Я: ибо Я люблю
тебЯ, о ‚ечность!
     <i>€бо Я люблю тебЯ, о ‚ечность! </i>

        4
     …сли некогда одним глотком опорожнЯл Я пенЯщийсЯ  кубок  с
прЯною смесью, где хорошо смешаны все вещи, --
     …сли  некогда  рука  моЯ  подливала самое дальнее к самому
близкому, и огонь к духу, радость к страданию и самое худшее  к
самому лучшему, --
     …сли  и  сам  Я  крупица  той  искупительной соли, котораЯ
заставлЯет все вещи хорошо смешиватьсЯ в кубковой смеси, --
     Ћ, как не стремитьсЯ мне страстно к ‚ечности и к  брачному
кольцу колец -- к кольцу возвращениЯ?
     Ќикогда  еще  не  встречал  Я женщины, от которой хотел бы
иметь Я детей, кроме той женщины, что  люблю  Я:  ибо  Я  люблю
тебЯ, о ‚ечность!
     <i>€бо Я люблю тебЯ, о ‚ечность! </i>

        5
     …сли  Я  люблю  море  и  все, что похоже на море, и больше
всего, когда оно гневно противоречит мне, --

     …сли есть во мне та радость искателЯ, что гонит корабль  к
еще   не   открытому,   если   есть   в  моей  радости  радость
мореплавателЯ, --
     …сли некогда восклицало ликование  мое:  "берег  исчез  --
теперь спали с менЯ последние цепи --
     -- беспредельность шумит вокруг менЯ, где-то вдали блестит
мне пространство и времЯ, ну что ж! вперед! старое сердце!" --
     Ћ,  как не стремитьсЯ мне страстно к ‚ечности и к брачному
кольцу колец -- к кольцу возвращениЯ?
     Ќикогда еще не встречал Я женщины,  от  которой  хотел  бы
иметь  Я  детей,  кроме  той  женщины, что люблю Я: ибо Я люблю
тебЯ, о ‚ечность!
     <i>€бо Я люблю тебЯ, о ‚ечность! </i>

        6
     …сли добродетель  моЯ  --  добродетель  танцора,  и  часто
прыгал Я обеими ногами в золотисто-изумрудный восторг;
     …сли злоба моЯ -- смеющаЯсЯ злоба, живущаЯ под кустами роз
и под изгородью из лилий:
     --  ибо  в  смехе  все  злое  собрано  вместе, но признано
свЯщенным и оправдано своим собственным блаженством --
     € если в том альфа и омега моЯ, чтобы  все  тЯжелое  стало
легким,  всЯкое  тело  --  танцором,  всЯкий  дух  -- птицею; и
поистине, в этом альфа и омега моЯ! --
     Ћ, как не стремитьсЯ мне страстно к ‚ечности и к  брачному
кольцу колец -- к кольцу возвращениЯ?
     Ќикогда  еще  не  встречал  Я женщины, от которой хотел бы
иметь Я детей, кроме той женщины, что  люблю  Я:  ибо  Я  люблю
тебЯ, о ‚ечность!
     <i>€бо Я люблю тебЯ, о ‚ечность! </i>

        7
     …сли некогда простирал Я тихие небеса над собою и летал на
собственных крыльЯх в собственные небеса;
     …сли Я плавал, играЯ, в глубокой светлой дали, и прилетала
птица-мудрость свободы моей:
     -- ибо так говорит птица-мудрость: "‡най, нет ни верха, ни
низа!   ЃросайсЯ  повсюду,  вверх  и  вниз,  ты,  легкий!  Џой!
перестань говорить!
     -- разве все слова не  созданы  длЯ  тех,  кто  запечатлен
тЯжестью?  Ќе лгут ли все слова тому, кто легок! Џой! перестань
говорить!" --
     Ћ, как не стремитьсЯ мне страстно к ‚ечности и к  брачному
кольцу колец -- к кольцу возвращениЯ?
     Ќикогда  еще  не  встречал  Я женщины, от которой хотел бы
иметь Я детей, кроме той женщины, что  люблю  Я:  ибо  Я  люблю
тебЯ, о ‚ечность!
     <i>€бо Я люблю тебЯ, о ‚ечность! </i> <hr>

         * —Ђ‘’њ —…’‚…ђ’Ђџ, € ЏЋ‘‹…„Ќџџ * 

                     Ђх, где в мире совершалось больше
                 безумиЯ, как не среди сострадательных?
                 € что в мире причинЯло больше страданиЯ,
                 как не безумие сострадательных?
                     ѓоре всем любЯщим, у которых нет более
                 высокой вершины, чем сострадание их!
                     ’ак говорил однажды мне дьЯвол:
                 "„аже  у Ѓога есть свой ад -- это любовь его к
                 людЯм".
                     € недавно Я слышал, как говорил он такие
                 слова: "Ѓог мертв; из-за состраданиЯ своего
                 к людЯм умер Ѓог".

                                  <i>’ак говорил ‡аратустра</i>

        †ертва медоваЯ

     -- € снова бежали месЯцы и годы над душой ‡аратустры, и он
не замечал  их; но волосы его побелели. Ћднажды, когда он сидел
на камне перед пещерой своей  и  молча  смотрел  вдаль  --  ибо
отсюда  далеко  видно  было  море поверх вздымавшихсЯ пучин, --
звери его задумчиво ходили вокруг него и  наконец  остановились
перед ним.
     "Ћ  ‡аратустра,  -- сказали они, -- не высматриваешь ли ты
счастьЯ своего?" -- "—то мне до счастьЯ! -- отвечал  он.  --  џ
давно  уже  не стремлюсь к счастью, Я стремлюсь к своему делу".
-- "Ћ ‡аратустра, -- снова заговорили звери,  --  это  говоришь
ты,  как  тот,  кто  пресыщен  добром.  ђазве  не  лежишь  ты в
лазоревом озере счастьЯ?" --  "Џлуты,  --  отвечал  ‡аратустра,
улыбаЯсь,  --  как  удачно  выбрали  вы сравнение! Ќо вы знаете
также, что счастье мое тЯжело и не похоже на  подвижную  волну:
оно   гнетет   менЯ  и  не  отстает  от  менЯ,  прилипнув,  как
расплавленнаЯ смола".
     ’огда звери продолжали  задумчиво  ходить  вокруг  него  и
затем  снова  остановились перед ним. "Ћ ‡аратустра, -- сказали
они, -- так вот <i>почему</i> ты сам становишьсЯ все  желтее  и
темнее,  хотЯ  волосы  твои  хотЯт казатьсЯ белыми, похожими на
лен? ‘мотри же, ты сидишь в своей смоле!" -- "—то говорите  вы,
звери  мои,  --  сказал  ‡аратустра,  смеЯсь,  --  поистине,  Я
клеветал, говорЯ о смоле. —то происходит  со  мною,  бывает  со
всеми  плодами,  которые созревают. ќто <i>мед</i> в моих жилах
делает мою кровь более густой и мою душу более молчаливой".  --
"„олжно быть, так, о ‡аратустра, -- отвечали звери, приближаЯсь
к  нему,  --  но  не  хочешь ли ты сегоднЯ поднЯтьсЯ на высокую
гору? ‚оздух чист, и сегоднЯ мир виден больше, чем когда-либо".
-- "„а, звери мои, -- отвечал он, -- вы даете прекрасный совет,
и он мне по сердцу: Я хочу сегоднЯ поднЯтьсЯ на  высокую  гору!
Ќо  позаботьтесь,  чтобы там мед был у менЯ под руками, золотой
сотовый мед, желтый и белый, хороший и  свежий,  как  лед.  €бо
знайте, Я хочу там наверху принести жертву медовую".
     Ќо  когда  ‡аратустра  был  на  вершине,  отослал он домой
зверей, провожавших его, и нашел, что теперь он один, --  тогда
засмеЯлсЯ он от всего сердца, оглЯнулсЯ кругом и так говорил:

     џ  говорил  о  жертвах  и  о  медовых жертвах; но это было
только уловкою речи моей и поистине  полезным  безумием!  ‡десь
наверху  Я  могу  говорить  уже  свободнее,  чем перед пещерами
отшельников и домашними животными их.
     —то говорил Я о жертвах! џ расточаю, что  даритсЯ  мне,  Я
расточитель  с  тысЯчью  рук;  как  бы  мог  Я  называть это --
жертвоприношением!
     € когда Я хотел меду, хотел  Я  лишь  приманки  и  сладкой
патоки  и отвара, которым лакомЯтсЯ ворчуны медведи и странные,
угрюмые, злые птицы:
     -- лучшей приманки, в какой нуждаютсЯ охотники и рыболовы.
€бо если мир похож на темный лес, населенный  зверЯми,  на  сад
длЯ  услады всех диких охотников, то, по-моему, он еще больше и
скорее похож на бездонное богатое море,
     --  на  море,  полное  разноцветных  рыб  и  раков,  из-за
которого сами боги пожелали бы стать рыболовами и закинуть сети
свои: так богат мир странностЯми, большими и малыми!
     Ћсобенно   человеческий   мир,   человеческое  море  --  в
<i>него</i> закидываю Я теперь свою золотую  удочку  и  говорю:
разверзнись, человеческаЯ бездна!
     ђазверзнись  и  выбрось  мне твоих рыб и сверкающих раков!
‘воей лучшей приманкой приманиваю Я сегоднЯ самых  удивительных
человеческих рыб!
     -- само счастье свое закидываю Я во все страны, на восток,
на юг и на запад, чтобы видеть, много ли человеческих рыб будут
учитьсЯ дергатьсЯ и битьсЯ на кончике счастьЯ моего.
     Џока  они,  закусив  острые  скрытые  крючки мои, не будут
вынуждены поднЯтьсЯ на высоту мою, самые пестрые пескари глубин
к злейшему ловцу человеческих рыб.
     €бо <i>таков</i> Я от начала и до глубины,  притЯгивающий,
привлекающий,   поднимающий   и   возвышающий,   воспитатель  и
надсмотрщик, который некогда не напрасно говорил  себе:  "‘тань
таким, каков ты есть!"
     Џусть  же  люди поднимаютсЯ <i>вверх</i> ко мне: ибо жду Я
еще знамениЯ, что час нисхождениЯ моего настал, еще  сам  Я  не
умираю, как Я должен среди людей.
     Џоэтому  жду  Я  здесь,  хитрый  и насмешливый, на высоких
горах, не будучи ни нетерпеливым,  ни  терпеливым,  скорее  как
тот, кто разучилсЯ даже терпению, ибо он не "терпит" больше.
     €бо  судьба моЯ дает мне времЯ: не забыла ли она менЯ? €ли
сидит она за большим камнем в тени и ловит мух?
     € поистине, Я благодарен вечной судьбе моей,  что  она  не
гонит,  не  давит  менЯ и дает мне времЯ длЯ шуток и злобы: так
что сегоднЯ длЯ рыбной ловли поднЯлсЯ Я на эту высокую гору.
     ‹овил ли когда-нибудь человек  рыб  на  высоких  горах?  €
пусть  даже  будет безумием то, чего Я хочу здесь наверху и что
делаю: все-таки это  лучше,  чем  если  бы  стал  Я  там  внизу
торжественным, зеленым и желтым от ожиданиЯ --
     --  гневно  надутым  от  ожиданиЯ, как завывание свЯщенной
бури, несущейсЯ с  гор,  как  нетерпеливец,  который  кричит  в
долины: "‘лушайте, или Я ударю вас бичом Ѓожьим!"
     Ќе потому, чтобы Я сердилсЯ на этих негодующих: они хороши
лишь длЯ  того,  чтобы  мне посмеЯтьсЯ над ними! џ понимаю, что
нетерпеливы  они,  эти  большие   шумЯщие   барабаны,   которым
принадлежит слово "сегоднЯ", или "никогда"!
     Ќо  Я  и  судьба  моЯ  -- мы не говорим к "сегоднЯ", мы не
говорим также к "никогда": у нас есть терпенье, чтобы говорить,
и времЯ, и даже слишком много времени. €бо некогда он должен же
прийти и не может не прийти.
     Љто же должен некогда прийти и не  может  не  прийти?  Ќаш
великий  •азар, наше великое, далекое –арство —еловека, царство
‡аратустры, которое продолжитсЯ тысЯчу лет.
     „алека ли еще эта "даль"? что мне до этого! Ћна оттого  не
пошатнетсЯ -- обеими ногами крепко стою Я на этой почве.
     --  на  вечной  основе,  на твердом вековом камне, на этой
самой высокой, самой твердой первобытной горе, где сходЯтсЯ все
ветры, как у грани бурь, вопрошаЯ: где? откуда? куда?
     ‡десь смейсЯ,  смейсЯ,  моЯ  светлаЯ,  здороваЯ  злоба!  ‘
высоких  гор  бросай  вниз свой сверкающий, презрительный смех!
Џримани мне своим сверканием самых прекрасных человеческих рыб!
     € что во всех морЯх принадлежит <i>мне</i>, что мое и  длЯ
менЯ во всех вещах, -- <i>это</i> выуди мне, <i>это</i> извлеки
ко мне наверх: этого жду Я, злейший из всех ловцов рыб.
     „альше,  дальше,  удочка  моЯ!  ЋпускайсЯ глубже, приманка
счастьЯ моего! €сточай по  каплЯм  сладчайшую  росу  свою,  мед
сердца  моего!  ‚пивайсЯ,  моЯ  удочка,  в  живот всЯкой черной
скорби!
     ‘мотри вдаль, глаз мой! Ћ, как много  морей  вокруг  менЯ,
сколько  зажигающихсЯ человеческих жизней! Ђ надо мной -- какаЯ
розоваЯ тишина! Љакое безоблачное молчание!

        Љрик о помощи

     Ќа следующий день ‡аратустра опЯть сидел  на  камне  своем
перед  пещерою,  в  то  времЯ  как звери его блуждали по свету,
чтобы принести домой новую пищу, -- а также и  новый  мед:  ибо
‡аратустра  истратил  старый мед до последней капли. Ќо пока он
так сидел, с посохом в руке, и  рисовал  свою  тень  на  земле,
погруженный  в  размышление,  и поистине! не о себе и не о тени
своей, -- он внезапно испугалсЯ  и  вздрогнул:  ибо  он  увидел
рЯдом  со  своею  тенью  еще  другую  тень.  €  едва  он  успел
оглЯнутьсЯ и быстро встать, как увидел вблизи себЯ прорицателЯ,
того самого, которого он однажды кормил и поил за столом своим,
провозвестника великой усталости, учившего: "‚се одинаково,  не
стоит  ничего  делать, в мире нет смысла, знание душит". Ќо тем
временем изменилось лицо его; и когда ‡аратустра взглЯнул ему в
глаза,  вторично  испугалось  сердце  его:  так  много   дурных
предсказаний и пепельносерых молний пробежало по этому лицу.
     Џрорицатель,   почувствовавший,   что   произошло  в  душе
‡аратустры, провел рукою по лицу своему, как бы  желаЯ  стереть
его;  то  же  сделал  и ‡аратустра. € когда они оба, молча, так
оправились и подкрепили себЯ, они подали друг другу руку, чтобы
показать, что желают узнать один другого.
     "Њилости  просим,  предсказатель  великой  усталости,   --
сказал ‡аратустра, -- ты не напрасно однажды был гостем за моим
столом. ’акже и сегоднЯ ешь и пей у менЯ и прости, если веселый
старик  сЯдет  за  стол вместе с тобою!" -- "‚еселый старик? --
отвечал прорицатель, качаЯ головою. -- Ќо кем бы ты ни был  или
кем  бы  ни  хотел быть, о ‡аратустра, тебе не долго оставатьсЯ
здесь наверху, -- твой челн скоро не будет лежать на суше!"  --
"ђазве  Я  лежу  на  суше?"  --  спросил ‡аратустра, смеЯсь. --
"‚олны вокруг  горы  твоей,  --  отвечал  прорицатель,  --  все
поднимаютсЯ и поднимаютсЯ, волны великой нищеты и печали: скоро
они  поднимут  челн  твой  и унесут тебЯ отсюда". -- ‡аратустра
молчал и удивлЯлсЯ. -- "ђазве ты  еще  ничего  не  слышишь?  --
продолжал  прорицатель.  -- Ќе доносЯтсЯ ли шум и клокотанье из
глубины?" -- ‡аратустра снова молчал и прислушивалсЯ: тогда  он
услыхал  долгий,  протЯжный  крик, который пучины перебрасывали
одна другой, ибо ни одна из них не хотела оставить его у  себЯ:
так гибельно звучал он.
     "ђоковой  провозвестник,  -- сказал наконец ‡аратустра, --
это крик о помощи, крик  человека,  он,  очевидно,  исходит  из
черного  морЯ.  Ќо  что  мне  за  дело  до  человеческой  беды!
Џоследний  грех,  оставленный  мне,  --  знаешь  ли   ты,   как
называетсЯ он?"
     -- "<i>‘остраданием</i>! -- отвечал прорицатель от полноты
сердца  и поднЯл обе руки. -- Ћ ‡аратустра, Я иду, чтобы ввести
тебЯ в твой последний грех!"
     € едва произнесены были эти слова, как  вторично  раздалсЯ
крик,  более  протЯжный  и тоскливый, чем прежде, и уже гораздо
ближе. "‘лышишь? слышишь, о ‡аратустра? -- кричал  прорицатель.
--  Љ  тебе обращен этот крик, тебЯ зовет он: приходи, приходи,
приходи, времЯ настало, нельзЯ терЯть ни минуты!" --
     Ќо ‡аратустра молчал, смущенный и потрЯсенный; наконец  он
спросил,  как  некто  колеблющийсЯ  в  себе  самом: "Ђ кто тот,
который там зовет менЯ?"
     "Ќо  ты  ведь  знаешь  его,  --  с  раздражением   отвечал
прорицатель,   --   зачем  же  ты  скрываешьсЯ?  ќто  <i>высший
человек</i> взывает к тебе!"
     "‚ысший человек? -- воскликнул ‡аратустра, объЯтый ужасом.
-- —его хочет <i>он</i>? —его хочет <i>он</i>? ‚ысший  человек!
—его хочет он здесь?" -- и тело его покрылось потом.
     Ќо прорицатель не отвечал на испуг ‡аратустры, а продолжал
прислушиватьсЯ  к  пучине.  Љогда  же  там  надолго водворилась
тишина, он оглЯнулсЯ и увидел, что ‡аратустра стоит по-прежнему
и дрожит.
     "Ћ ‡аратустра, -- начал он печальным голосом, -- ты стоишь
не так, как тот, кого счастье заставлЯет кружитьсЯ:  ты  должен
будешь плЯсать, чтобы не упасть навзничь.
     €  если  бы  даже  ты  и  захотел  плЯсать  предо  мною  и
проделывать прыжки свои во все стороны, --  все-таки  никто  не
мог  бы  сказать  мне:  "‘мотри,  вот  плЯшет последний веселый
человек!"
     Ќапрасно поднималсЯ бы на эту вершину тот,  кто  искал  бы
<i>его</i>  здесь:  он  нашел бы пещеры и в пещерах тайники длЯ
скрывшихсЯ, но не нашел бы шахт и сокровищниц счастьЯ, ни новых
золотых жил его.
     ‘частье --  разве  можно  найти  счастье,  у  этих  заживо
погребенных  и  отшельников! Ќеужели должен Я искать последнего
счастьЯ на блаженных островах и далеко среди забытых морей?
     Ќо все одинаково,  не  стоит  ничего  делать,  тщетны  все
поиски, не существует больше и блаженных островов!"
     ’ак  вздыхал  прорицатель;  но  при  последнем  вздохе его
сделалсЯ  ‡аратустра  опЯть  светел  и  уверен,  как  некто  из
глубокой  пропасти выходЯщий на свет. "Ќет! Ќет! ’рижды нет! --
воскликнул он  твердым  голосом  и  погладил  себе  бороду.  --
<i>ќто</i>  знаю  Я лучше! ‘уществуют еще блаженные острова! Ќе
говори об <i>этом</i>, ты, вздыхающий мешок печали!
     Џерестань журчать  об  <i>этом</i>,  ты,  дождевое  облако
перед  полуднем!  ђазве  Я  еще  не промок от печали твоей, как
облитаЯ водою собака?
     ’еперь Я встрЯхнусь и убегу  от  тебЯ,  чтобы  просохнуть:
этому  ты не должен удивлЯтьсЯ! Ќе кажусь ли Я тебе невежливым?
Ќо здесь <i>мои</i> владениЯ.
     —то же касаетсЯ твоего высшего человека -- ну,  что  ж!  Я
мигом  поищу  его  в  этих лесах: <i>оттуда</i> раздавалсЯ крик
его. Ѓыть может, его преследует какой-нибудь лютый зверь.
     Ћн в <i>моих</i> владениЯх -- здесь не должно случитьсЯ  с
ним несчастьЯ! € поистине, есть много лютых зверей у менЯ".
     ‘  этими  словами  ‡аратустра  хотел  уйти.  ’огда  сказал
прорицатель: "Ћ ‡аратустра, ты -- плут!
     џ  знаю:  ты  хочешь  отделатьсЯ  от   менЯ!   ‘   большим
удовольствием  побежишь  ты  в леса и будешь охотитьсЯ на диких
зверей!
     Ќо поможет ли это тебе? ‚ечером все-таки Я буду у тебЯ;  в
твоей  собственной  пещере буду Я сидеть, терпеливый и тЯжелый,
как колода, -- и поджидать тебЯ!"
     "Џусть будет так! -- крикнул ‡аратустра, уходЯ. --  €  что
есть  моего  в  пещере  моей принадлежит и тебе, дорогому гостю
моему!
     …сли же ты найдешь в ней еще и мед, ну что ж! полижи  его,
ты,  ворчливый медведь, и услади душу свою! €бо к вечеру оба мы
будем веселы,
     -- веселы и довольны, что день этот  кончилсЯ!  €  ты  сам
должен будешь плЯсать под песни мои, как ученый медведь мой.
     ’ы  не веришь этому? ’ы качаешь головой? Ќу что ж! ‘тупай!
‘тарый медведь! Ќо и Я прорицатель".
     ’ак говорил ‡аратустра.

        Ѓеседа с королЯми

        1
     ‡аратустра не ходил еще и часу в горах и лесах своих,  как
вдруг  увидел он странное шествие. Љак раз по дороге, с которой
он думал спуститьсЯ, шли  два  королЯ,  украшенные  коронами  и
красными поЯсами и пестрые, как птица фламинго; они гнали перед
собой  нагруженного  осла.  "—его  хотЯт  эти  короли в царстве
моем?" -- с удивлением говорил  ‡аратустра  в  сердце  своем  и
быстро  спрЯталсЯ  за  куст.  Ќо  когда короли подошли близко к
нему, он сказал вполголоса, как некто говорЯщий  сам  с  собой:
"‘транно!  ‘транно!  Љак  увЯзать  это?  џ  вижу двух королей и
только одного осла!"
     ’огда оба королЯ остановились, улыбнулись, посмотрели в ту
сторону, откуда исходил голос, и затем взглЯнули друг  другу  в
лицо.  "’ак  думают многие и у нас, -- сказал король справа, --
но не высказывают этого".
     Љороль слева пожал плечами и ответил: "ќто,  должно  быть,
козопас.  €ли  отшельник,  слишком  долго  живший  среди скал и
деревьев. €бо отсутствие всЯкого общества  тоже  портит  добрые
правы".
     "„обрые нравы? -- с негодованием и горечью возразил другой
король.  --  Љого  же  сторонимсЯ мы? Ќе "добрых ли нравов"? Ќе
нашего ли "хорошего общества"?
     Џоистине, уж лучше жить среди отшельников и козопасов, чем
среди нашей раззолоченной, лживой, нарумЯненной черни, --  хотЯ
бы она и называла себЯ "хорошим обществом",
     --  хотЯ  бы она и называла себЯ "аристократией". Ќо в ней
все лживо и гнило, начинаЯ с крови, благодарЯ застарелым дурным
болезнЯм и еще более дурным исцелителЯм.
     џ предпочитаю ей во всех смыслах здорового крестьЯнина  --
грубого,  хитрого,  упрЯмого  и  выносливого: сегоднЯ это самый
благородный тип.
     ЉрестьЯнин сегоднЯ лучше всех других; и  крестьЯнский  тип
должен  бы быть господином! € однако теперь царство толпы, -- Я
не позволЯю себе более обольщатьсЯ.  Ќо  толпа  значит:  всЯкаЯ
всЯчина.
     ’олпа  --  это  всЯкаЯ  всЯчина:  в  ней все перемешано, и
свЯтой, и негодЯй, и барин, и еврей, и  всЯкий  скот  из  Ќоева
ковчега.
     „обрые  нравы! ‚се у нас лживо и гнило. Ќикто уже не умеет
благоговеть:  <i>этого</i>  именно   мы   все   избегаем.   ќто
заискивающие, назойливые собаки, они золотЯт пальмовые листьЯ.
     Ћтвращение   душит   менЯ,  что  мы,  короли,  сами  стали
поддельными, что мы обвешаны и переодеты в старый,  пожелтевший
прадедовский  блеск,  что мы лишь показные медали длЯ глупцов и
пройдох и длЯ всех тех, кто ведет сегоднЯ торговлю с властью!
     Њы не первые -- надо, чтобы мы <i>казались</i> первыми: мы
устали и пресытились наконец этим обманом.
     Ћт отребьЯ отстранились мы,  от  всех  этих  горлодеров  и
пишущих   навозных   мух,   от  смрада  торгашей,  от  судороги
честолюбий и от зловонного дыханиЯ: тьфу, жить среди отребьЯ,
     -- тьфу, среди отребьЯ казатьсЯ первыми!  Ђх,  отвращение!
отвращение! отвращение! Љакое значение имеем еще мы, короли!"
     "’воЯ  стараЯ  болезнь  возвращаетсЯ к тебе, -- сказал тут
король слева, -- отвращение возвращаетсЯ  к  тебе,  мой  бедный
брат. Ќо ты ведь знаешь, кто-то подслушивает нас".
     €  тотчас же вышел ‡аратустра из убежища своего, откуда он
с напрЯженным вниманием слушал эти речи, подошел  к  королЯм  и
начал так:
     "Љто  ‚ас  слушает,  и  слушает  охотно,  ‚ы,  короли, тот
называетсЯ ‡аратустра.
     џ -- ‡аратустра, который однажды сказал: "—то толку еще  в
королЯх!" Џростите, Я обрадовалсЯ, когда ‚ы сказали друг другу:
"—то нам до королей!"
     Ќо здесь <i>мое</i> царство и мое господство -- чего могли
бы ‚ы   искать   в   моем  царстве?  Ќо,  быть  может,  дорогою
<i>нашли</i> ‚ы то, чего <i>Я</i> ищу: высшего человека".
     Љогда короли услыхали это, они  ударили  себЯ  в  грудь  и
сказали в один голос: "Њы узнаны!
     Њечом  этого  слова  рассекаешь  ты  густейший мрак нашего
сердца. ’ы  открыл  нашу  скорбь,  ибо  --  видишь  ли!  --  мы
пустились в путь, чтобы найти высшего человека, --
     --  человека,  который  выше нас, -- хотЯ мы и короли. …му
ведем мы этого осла. €бо высший человек должен быть на земле  и
высшим повелителем.
     Ќет  более тЯжкого несчастьЯ во всех человеческих судьбах,
как если сильные мира не суть также и первые  люди.  ’огда  все
становитсЯ лживым, кривым и чудовищным.
     €  когда  они  бывают даже последними и более скотами, чем
людьми, -- тогда поднимаетсЯ и  поднимаетсЯ  толпа  в  цене,  и
наконец   говорит  даже  добродетель  толпы:  "смотри,  лишь  Я
добродетель!"" --
     "—то слышал Я только что? -- отвечал ‡аратустра. --  ЉакаЯ
мудрость  у  королей! џ восхищен, и поистине, мне очень хочетсЯ
облечь это в рифмы:
     -- то будут, быть может, рифмы, которые едва  ли  придутсЯ
по  ушам  каждого.  џ  разучилсЯ давно уже обращать внимание на
длинные уши. Ќу что ж! ‚перед!
     (Ќо тут случилось, что  и  осел  также  заговорил:  но  он
сказал отчетливо и со злым умыслом €-Ђ.)
     Ћднажды -- в первый год по ђождестве •риста --
     ‘ивилла пьЯнаЯ (не от вина) сказала:
     "Ћ, горе, горе, как все низко пало!
     ЉакаЯ всюду нищета!
     ‘тал ђим большим публичным домом,
     Џал –езарь до скота, еврей стал -- Ѓогом!"

        2
     Љороли  наслаждались  этими  рифмами ‡аратустры; но король
справа сказал: "Ћ ‡аратустра, как хорошо сделали мы, что пришли
повидать тебЯ!
     €бо враги твои показывали нам образ твой в своем  зеркале:
там  ЯвлЯлсЯ ты в гримасе демона с Язвительной улыбкой его; так
что мы боЯлись тебЯ.
     Ќо разве это помогло!  ’ы  продолжал  проникать  в  уши  и
сердца  наши  своими изречениЯми. ’огда сказали мы наконец: что
нам до того, как он выглЯдит!
     Њы должны его <i>слышать</i>, его, который  учит:  "любите
мир  как  средство  к  новым войнам, и короткий мир больше, чем
долгий!"
     Ќикто не произносил  еще  таких  воинственных  слов:  "—то
хорошо? •орошо быть храбрым. Ѓлаго войны освЯщает всЯкую цель".
     Ћ  ‡аратустра,  кровь  наших  отцов заволновалась при этих
словах в нашем теле: это была как бы речь весны к старым бочкам
вина.
     Љогда мечи скрещивались с мечами, подобно змеЯм с красными
пЯтнами, тогда жили отцы наши полною жизнью: всЯкое солнце мира
казалось им бледным и холодным, а долгий мир приносит позор.
     Љак они вздыхали, отцы наши, когда  они  видели  на  стене
совсем  светлые,  притупленные  мечи!  Џодобно  им, жаждали они
войны. €бо меч хочет упиватьсЯ кровью и сверкает  от  желаниЯ".
--
     Џока  короли  говорили  с  жаром,  мечтаЯ  о счастье отцов
своих, напало на  ‡аратустру  сильное  желание  посмеЯтьсЯ  над
пылом их: ибо было очевидно, что короли, которых он видел перед
собой,  были  очень  миролюбивые  короли,  со  старыми, тонкими
лицами. Ќо он превозмог себЯ. "Ќу что ж! -- сказал он.  --  ‚от
дорога, ведущаЯ к пещере ‡аратустры; и пусть у сегоднЯшнего днЯ
будет долгий вечер! Ђ теперь мне пора, менЯ зовет от ‚ас крик о
помощи.
     Џещере  моей будет оказана честь, если короли будут сидеть
в ней и ждать: но, конечно, долго придетсЯ ‚ам ждать!
     ’ак что ж! ѓде же учатсЯ сегоднЯ лучше ждать, как  не  при
дворах? € всЯ добродетель королей, какаЯ у них еще осталась, --
не называетсЯ ли она сегоднЯ <i>умением</i> ждать?"
     ’ак говорил ‡аратустра.

        ЏиЯвка

     € ‡аратустра в раздумье продолжал свой путь, спускаЯсь все
ниже,  проходЯ по лесам и мимо болот; и как случаетсЯ с каждым,
кто обдумывает трудные вещи, наступил он нечаЯнно на  человека.
€  вот  посыпались  ему разом в лицо крик боли, два проклЯтьЯ и
двадцать скверных ругательств -- так что он в испуге замахнулсЯ
палкой и еще ударил того, на кого наступил.  Ќо  тотчас  же  он
опомнилсЯ;  и  сердце  его  смеЯлось  над глупостью, только что
совершенной им.
     "Џрости, -- сказал он человеку,  на  которого  наступил  и
который  с  Яростью  приподнЯлсЯ  и  сел,  -- прости и выслушай
прежде сравнение.
     Љак  путник,  мечтающий  о  далеких  вещах,  нечаЯнно   на
пустынной  улице  наталкиваетсЯ  на  спЯщую  собаку, лежащую на
солнце;
     -- как оба они  вскакивают  и  бросаютсЯ  друг  на  друга,
подобно  смертельным  врагам, оба смертельно испуганные, -- так
случилось и с нами.
     € однако! € однако --  немногого  недоставало,  чтобы  они
приласкали друг друга, эта собака и этот одинокий! ‚едь оба они
-- одинокие!"
     "Љто  бы  ты ни был, -- ответил, все еще в гневе, человек,
на  которого  наступил  ‡аратустра,  --   ты   слишком   больно
наступаешь на менЯ и своим сравнением, а не только своей ногою!
     ‘мотри,  разве  Я  собака?"  -- и при этих словах тот, кто
сидел, поднЯлсЯ и вытащил свою голую руку из болота. €бо сперва
он лежал, вытЯнувшись на земле, скрытый и неузнаваемый, как те,
кто выслеживают болотную дичь.
     "Ќо что с тобой! -- воскликнул испуганный ‡аратустра,  ибо
он увидел кровь, обильно струившуюсЯ по обнаженной руке. -- —то
случилось с тобой? Ќе укусило ли тебЯ, несчастный, какое-нибудь
вредное животное?"
     ЋбливавшийсЯ   кровью   улыбнулсЯ,   все   еще   продолжаЯ
сердитьсЯ. "—то тебе за дело! -- сказал он и хотел идти дальше.
-- ‡десь Я дома и в своем царстве. Џусть  спрашивает  менЯ  кто
хочет: но всЯкому болвану врЯд ли стану Я отвечать".
     "’ы  заблуждаешьсЯ,  -- сказал ‡аратустра с состраданием и
удержал его, -- ты ошибаешьсЯ: здесь ты не в своем,  а  в  моем
царстве, и здесь ни с кем не должно быть несчастьЯ.
     Ќазывай  менЯ, впрочем, как хочешь, -- Я тот, кем Я должен
быть. ‘ам же себЯ называю Я ‡аратустрой.
     Ќу что ж! ’ам вверху идет дорога к пещере ‡аратустры,  она
не далека, -- не хочешь ли ты у менЯ полечить свои раны?
     Џришлось  тебе  плохо,  несчастный,  в  этой жизни: сперва
укусило тебЯ животное, и потом -- наступил на тебЯ человек!" --
     Ќо, услыхав имЯ ‡аратустры, задетый преобразилсЯ. "—то  со
мной!  -- воскликнул он. -- <i>Љто</i> же интересует менЯ еще в
этой жизни, как не этот единственный человек -- ‡аратустра и не
это единственное животное, живущее кровью, -- пиЯвка?
     ђади пиЯвки лежал Я  здесь,  на  краю  этого  болота,  как
рыболов,  и уже была моЯ вытЯнутаЯ рука укушена десЯть раз, как
вдруг  начинает  питатьсЯ  моей  кровью  еще  более  прекрасное
животное, сам ‡аратустра!
     Ћ  счастье!  Ћ  чудо!  „а  будет  благословен  самый день,
привлекший менЯ в это болото! „а  будет  благословенна  лучшаЯ,
самаЯ  действительнаЯ  из  кровососных  банок, ныне живущих, да
будет благословенна великаЯ пиЯвка совести, ‡аратустра!"
     ’ак говорил тот, на кого наступил ‡аратустра; и ‡аратустра
радовалсЯ словам его и их тонкой почтительности.  "Љто  ты?  --
спросил  он  и  протЯнул  ему  руку. -- Њежду нами остаетсЯ еще
многое, что надо выЯснить и  осветить;  но  уже,  кажетсЯ  мне,
настает чистый, Ясный день".
     "џ  <i>совестливый духом</i>, -- отвечал вопрошаемый, -- и
в вопросах духа трудно найти  кого-либо  более  меткого,  более
едкого и более твердого, чем Я, исключаЯ того, у кого Я училсЯ,
самого ‡аратустру.
     ‹учше  ничего не знать, чем знать многое наполовину! ‹учше
быть глупцом на свой риск,  чем  мудрецом  на  основании  чужих
мнений! џ -- доискиваюсь основы:
     --  что до того, велика ли она или мала? ЌазываетсЯ ли она
болотом или небом? ЏЯди основаниЯ  достаточно  длЯ  менЯ:  если
только она действительно есть основание и почва!
     --  пЯди  основаниЯ:  на  нем  можно  стоЯть.  ‚  истинной
совестливости знаниЯ нет ничего, ни большого, ни малого".
     "’ак  ты,  быть  может,  познающий  пиЯвку?   --   спросил
‡аратустра.  -- € ты исследуешь пиЯвку до последнего основаниЯ,
ты, совестливый духом?"
     "Ћ  ‡аратустра,  --  отвечал   тот,   на   кого   наступил
‡аратустра, -- было бы чудовищно, если бы дерзнул Я на это!
     Ќо  если  что  знаю  Я  прекрасно  и  досконально, так это
<i>мозг</i> пиЯвки -- это <i>мой</i> мир!
     € это также мир! -- Ќо  прости,  если  здесь  говорит  моЯ
гордость,  ибо здесь нет мне равного. Џоэтому и сказал Я "здесь
Я дома".
     ‘колько уже времени исследую Я эту единственную вещь, мозг
пиЯвки, чтобы скользкаЯ истина не ускользнула  от  менЯ!  ‡десь
<i>мое</i> царство!
     --  ради этого отбросил Я все остальное, ради этого стал Я
равнодушен  ко  всему  остальному;  и  рЯдом  со  знанием  моим
простираетсЯ черное невежество мое.
     ‘овестливость  духа  моего  требует  от менЯ, чтобы знал Я
что-нибудь <i>одно</i> и остальное не знал:  мне  противны  все
половинчатые духом, все туманные, порхающие и мечтательные.
     ѓде кончаетсЯ честность моЯ, Я слеп и хочу быть слепым. Ќо
где Я  хочу знать, хочу Я также быть честным, а именно суровым,
метким, едким, жестким и неумолимым.
     Љак сказал <i>ты</i>  однажды,  о  ‡аратустра:  "„ух  есть
жизнь,  котораЯ  сама  врезаетсЯ  в  жизнь",  это  соблазнило и
привело менЯ к учению твоему. €, поистине,  собственною  кровью
умножил Я себе собственное знание!"
     --  "Љак  доказывает  очевидность", -- перебил ‡аратустра;
ибо кровь все еще текла по обнаженной руке совестливого  духом.
€бо десЯть пиЯвок впились в нее.
     "Ћ   странный   малый,   сколь   многому   учит  менЯ  эта
очевидность, именно сам ты! €, быть может, не все следовало  бы
мне влить в твои меткие уши!
     Ќу  что  ж!  ђасстанемсЯ  здесь!  Ќо мне очень хотелось бы
опЯть встретитьсЯ с тобой. ’ам вверху идет дорога к пещере моей
-- сегоднЯ ночью будешь ты там желанным гостем моим!
     Њне хотелось бы  также  полечить  тело  твое,  на  которое
наступил  ногой  3аратустра, -- об этом Я подумаю. Ђ теперь мне
пора, менЯ зовет от тебЯ крик о помощи".
     ’ак говорил ‡аратустра.

        —ародей

        1
     Ќо  когда  ‡аратустра  обогнул  скалу,  он  увидел  внизу,
недалеко  от себЯ на ровной дороге человека, который трЯссЯ как
беснующийсЯ и наконец бросилсЯ  животом  на  землю.  "‘той!  --
сказал  тогда  ‡аратустра  в  сердце своем. -- „олжно быть, это
высший человек, от него исходил тот мучительный крик о  помощи,
--  Я  посмотрю,  нельзЯ  ли помочь ему". Џодбежав к месту, где
лежал  на  земле  человек,  нашел  он   дрожащего   старика   с
неподвижными  глазами; и как ни старалсЯ ‡аратустра поднЯть его
и поставить на ноги, все усилиЯ его были тщетны. „аже казалось,
что  несчастный  не  замечает,  что  возле  него  есть  кто-то;
напротив,  он  трогательно осматривалсЯ, как человек, покинутый
целым  миром  и  одинокий.  Ќаконец,   после   продолжительного
дрожаньЯ,   судорог   и   подергиваний   так  начал  он  горько
жаловатьсЯ:

 <ul><ul><ul>
 Љто в силах отогреть менЯ, кто еще
 любит?
 ѓорЯчие мне руки протЯните
 € пламЯ рдеющих углей длЯ сердца
 дайте.
 ‹ежу бессильно Я, от страха цепенеЯ,
 Љак перед смертию, когда уж ноги
 стынут,
 „рожа в припадках злой, неведомой
 болезни
 € трепеща под острыми концами
 ’воих холодных, леденЯщих стрел.
 ‡а мной охотишьсЯ ты, мысли дух,
 Ћкутанный, ужасный, безымЯнный --

 Ћхотник из-за туч! --
 Љак молниею, поражен Я глазом,
 Ќасмешливо из темноты смотрЯщим!
 € так лежу Я, извиваЯсь,
 ‘огбенный, скрюченный, замученный
 свирепо
 ЊученьЯми, что на менЯ наслал ты,
 Ѓезжалостный охотник,
 Ќеведомый мне бог! --

 ђази же глубже,
 …ще раз попади в менЯ и сердце
 ђазбей и проколи!
 Ќо длЯ чего ж теперь
 ’упыми стрелами менЯ терзать?
 ‡ачем опЯть ты смотришь на менЯ,
 Ќенасытимый муками людскими,
 Њолниеносным и злорадным бога взглЯдом?
 „а, убивать не хочешь ты,
 Ђ только мучить, мучить хочешь!
 ‡ачем тебе, зачем мое мученье,
 ‡лорадный незнакомый бог?
 џ вижу, да!
 ‚ полночный час подкралсЯ ты ко
 мне.
 ‘кажи ж, чего ты хочешь?
 ЊенЯ теснишь и давишь ты,
 €, право, чересчур уж близко!
 ’ы слушаешь дыхание мое,
 Џодслушиваешь сердца ты биенье,
 --
 „а ты ревнуешь! Ќо к кому ж ревнуешь?
 Џрочь, прочь! Људа --
 ЏробратьсЯ затеваешь ты?
 ’ы в сердце самое проникнуть хочешь,
 ‚ заветнейшие помыслы проникнуть!
 Ѓесстыдный ты, чужой мне, вор!
 —то хочешь выкрасть ты себе на долю
 € что подслушать хочетсЯ тебе?
 —то хочешь выпытать ты от менЯ,
 мучитель?
 Ѓожественный палач!
 €ли Я должен, как собака,
 ‚алЯтьсЯ пред тобой, хвостом вилЯЯ
 € отдаваЯсь вне себЯ от страсти,
 ’ебе в любви вилЯньем признаватьсЯ?

 Ќапрасно трудишьсЯ,
 ђази сильней!
 Љакой укол ужасный!
 Ќет, не ищейка Я тебе -- твоЯ добыча.
 Ѓезжалостный охотник,
 џ пленник гордый твой,
 ‡а облаками скрывшийсЯ разбойник!
 ‘кажи мне наконец, чего,
 —его, грабитель, от <i>менЯ</i>
 ты хочешь?

 Љак? ‚ыкупа?
 Љакого же и сколько?
 Џотребуй много -- так твердит мне
 гордость, --
 € кратко говори -- другой ее совет.

 ’ак вот как? „а? <i>ЊенЯ</i>?
 ЊенЯ ты хочешь?
 ЊенЯ всецело, и всего?
 Ђ! -- так зачем же
 ’ы мучаешь менЯ, глупец, при этом?
 ‡ачем терзаешь душу униженьем?..
 -- „ай мне <i>любви</i>, кому менЯ
 согреть?
 ѓорЯчую мне руку протЯни
 € пламЯ рдеющих углей длЯ сердца
 дай мне,
 Њне одинокому в своем уединенье,
 --
 —то ко врагам и седмиричный лед,
 Љ врагам стремитьсЯ научает.
 ’ы сам отдайсЯ мне.
 Ќеоборимый враг, --
 <i>‘ам</i>
 -- мне!

 Џрочь! улетел! --
 “мчалсЯ прочь --
 …динственный товарищ мой и враг,
 ‚еликий враг
 € чуждый мне опЯть
 Ѓожественный палач.

 Ќет!
 ‚озвратись ко мне
 € с пытками твоими,
 Њои все слезы льютсЯ за тобой,
 € длЯ <i>тебЯ</i> вдруг загорелсЯ
 снова
 Ћгонь последний на сердце моем.
 ‚ернись, вернись ко мне, мой бог,
 -- мое
      страданье,
 € счастие последнее мое!..
 </ul></ul></ul>


        2
     -- Ќо тут ‡аратустра не мог долее сдерживать себЯ, схватил
свою палку  и  ударил  изо  всех  сил  того,  кто  так   горько
жаловалсЯ.  "Џерестань,  -- кричал он ему со злобным смехом, --
перестань, комедиант!  фальшивомонетчик!  закоренелый  лжец!  џ
узнаю тебЯ!
     џ   отогрею   тебе  ноги,  злой  чародей,  Я  хорошо  умею
поджаривать таких, как ты!"
     -- "Ћставь, -- сказал старик и вскочил с земли, -- не  бей
больше, о ‡аратустра! ‚се это была только комедиЯ!
     ‚  этом  искусство  мое;  тебЯ  самого  хотел  Я испытать,
подвергаЯ тебЯ этому искусу! € поистине, ты разгадал менЯ!
     Ќо и ты также -- дал мне о себе немалое свидетельство:  ты
<i>суров</i>,  ты, мудрый ‡аратустра! ‘уровые удары наносишь ты
своими "истинами", палка твоЯ вынуждает у  менЯ  --  <i>эту</i>
истину!"
     "Ќе  льсти,  -- отвечал ‡аратустра, все еще возбужденный и
мрачно смотрЯ на него, -- ты закоренелый фиглЯр! ’ы  лжив:  что
толкуешь ты -- об истине!
     ’ы  павлин  из  павлинов,  ты  море  тщеславиЯ, <i>что</i>
разыгрывал ты предо  мною,  ты,  злой  чародей,  в  <i>кого</i>
должен был Я верить, когда ты так горько жаловалсЯ?"
     "‚ <i>кающегосЯ духом</i>, -- сказал старик, -- <i>его</i>
представлЯл Я; ты сам изобрел некогда это слово --
     --  поэта  и  чародеЯ, обратившего наконец дух свой против
себЯ  самого,  преображенного,  который  замерзает  от   своего
плохого знаниЯ и от своей дурной совести.
     € сознайсЯ: нужно было много времени, о ‡аратустра, прежде
чем ты  заметил  искусство  мое и ложь мою! ’ы <i>поверил</i> в
мое горе, когда ты держал мне голову обеими руками, --
     -- Я слышал, как ты горько жаловалсЯ:  "его  слишком  мало
любили,  слишком  мало  любили!" —то Я так далеко тебЯ обманул,
этому радовалась внутри менЯ злоба моЯ".
     "’ы, пожалуй, обманывал и более хитрых, чем Я,  --  сказал
‡аратустра   сурово.   --   џ   не  стерегусь  обманщиков,  ибо
неосторожным <i>должен</i> Я быть: так хочет судьба моЯ.
     Ќо ты -- <i>должен</i> обманывать: настолько Я знаю  тебЯ!
‘лова  твои  всегда  должны иметь два-три-четыре смысла! „аже в
чем сознавалсЯ ты сейчас,  не  было  длЯ  менЯ  ни  достаточной
правдой, ни достаточной ложью!
     ‡лой  фальшивомонетчик,  разве  мог бы ты поступать иначе!
„аже болезнь свою нарумЯнил бы  ты,  если  бы  нагим  показалсЯ
врачу своему.
     ’очно  так  же  румЯнил  ты  предо  мною  ложь свою, когда
говорил: "‚се это была <i>только</i> комедиЯ!" Ѓыло  в  этом  и
нечто  <i>серьезное</i>,  ибо  и сам <i>ты</i> отчасти такой же
кающийсЯ духом!
     џ хорошо угадываю тебЯ: ты стал чародеем длЯ всех, но  длЯ
себЯ  не осталось у тебЯ больше ни лжи, ни лукавства, -- ты сам
перестал быть длЯ себЯ чародеем!
     ’ы пожинал отвращение как единственную истину свою. Ќет ни
одного правдивого слова в тебе,  но  еще  правдивы  уста  твои:
правдиво отвращение, прилипшее к устам твоим".
     "Ќо  кто же ты! -- воскликнул тут старый чародей надменным
голосом, --  кто  смеет  так  говорить  со  <i>мною</i>,  самым
великим  среди  живущих ныне?" -- и зеленаЯ молниЯ сверкнула из
его глаз на ‡аратустру. Ќо тотчас же он изменилсЯ  и  сказал  с
грустью:
     "Ћ  ‡аратустра,  Я устал, противны мне искусства мои, Я не
<i>велик</i>, длЯ чего притворЯюсь Я! Ќо, ты знаешь это хорошо,
-- Я искал величиЯ!
     ‚еликого человека хотел Я представлЯть  и  убедил  в  этом
многих; но эта ложь была свыше сил моих. Ћб нее разбиваюсь Я.
     Ћ  ‡аратустра, все ложь во мне; но что Я разбиваюсь -- это
<i>правда</i> во мне!" --
     "ќто делает тебе честь,  --  сказал  ‡аратустра  мрачно  и
смотрЯ  в  сторону, -- делает тебе честь, что искал ты величиЯ,
но это же и выдает тебЯ. ’ы не велик.
     ‡лой, старый  чародей,  <i>это</i>  твое  лучшее  и  самое
честное,  и  Я чту в тебе то, что устал ты от себЯ и сказал: "џ
не велик".
     ‡а <i>это</i> чту Я тебЯ, как кающегосЯ духом:  даже  если
только на один миг, но в этот момент был ты -- правдив.
     Ќо  скажи,  чего  ищешь  ты  здесь  в  лесах  и  на скалах
<i>моих</i>? € если длЯ <i>менЯ</i> лежал ты  на  дороге,  чего
хотел ты от менЯ? --
     -- в чем искушал ты <i>менЯ</i>?"
     ’ак  говорил  ‡аратустра,  и  глаза  его  сверкали. ‘тарый
чародей помолчал немного, потом сказал  он:  "ђазве  Я  искушал
тебЯ? џ -- только ищу.
     Ћ  ‡аратустра,  Я  ищу  кого-нибудь  правдивого, простого,
справедливого,  недвусмысленного,  человека  честного  во  всех
отношениЯх,   сосуда   мудрости,  праведника  знаниЯ,  великого
человека! ђазве ты не знаешь  этого,  о  ‡аратустра!  <i>џ  ищу
‡аратустру</i>".

     --  ’ут  воцарилось долгое молчание между ними; ‡аратустра
погрузилсЯ в глубокое раздумье, так что даже закрыл  глаза.  Ќо
затем,  возвратЯсь  к своему собеседнику, он схватил чародеЯ за
руку и сказал ему вежливо и с хитростью:
     "Ќу что ж! ’уда вверх идет дорога,  там  находитсЯ  пещера
‡аратустры. ‚ ней можешь ты искать, кого хотел бы ты найти.
     € спроси совета у зверей моих, у орла моего и у змеи моей:
пусть помогут они тебе искать. Ќо пещера моЯ велика.
     Џравда,  Я  сам  --  Я не видел еще великого человека. „лЯ
великого груб еще сегоднЯ глаз даже самых тонких людей.  ’еперь
царство толпы.
     Њногих  встречал  Я  уже, которые тЯнулись и надувались, а
народ кричал: "‚от великий  человек!"  Ќо  что  толку  во  всех
воздуходувках! ‚ конце концов воздух выйдет из них.
     ‚  конце  концов  лопа