о чувствую, но и люблю. „етей целуют иначе,
чем любовницу; но и  в  такой  ласке, чистой и скромной, Ясно видно чувство.
Ќет, Я, право же, не хочу, чтобы сказанное о таких важных вещах было постным
и  сухим;  философиЯ  не  отвергает  дарованьЯ, не  нужно только  слишком уж
трудитьсЯ над словом. (4) Џусть будет нашей высшей целью одно: говорить, как
чувствуем,  и жить,  как говорим.  ’от исполнил свое обещание, кто одинаков,
слушаешь ли ты его, или смотришь. (5) Њы увидим, каков он, велик ли он, если
только он един. Џусть наши слова приносЯт не удовольствие,  а пользу. Ђ если
украшениЯ красноречиЯ даютсЯ без хлопот, если они под рукой и стоЯт немного,
- пусть  будут и  они,  но  лишь сопутствуЯ  вещам более  прекрасным.  Џусть
красноречие прежде показывает их, чем себЯ. ‚се  прочие науки совершенствуют
дарованье, здесь же дело идет о  душе. (6) Ѓольной  ищет не того врача,  что
красно  говорит  '.  Ђ  кто  встретит такого,  что и лечить умеет,  и изЯщно
рассуждает о  необходимых средствах лечениЯ, тот, конечно, будет доволен. Ќо
и  напав на врача, к тому же  еще красноречивого, не с чем себЯ поздравлЯть:
это все равно,  как если  опытный кормчий  окажетсЯ красавцем. (7) ‡ачем  ты
щекочешь мне уши?  ‡ачем  развлекаешь  менЯ?  Ќе  в  этом дело!  ЊенЯ  нужно
прижигать,  резать,  отлучить  от пищи!  „лЯ  этого тебЯ позвали. ’ы  должен
лечить болезнь тЯжелую, застарелую, заразившую многих. ђаботы у тебЯ столько
же, сколько у врача в пору поветриЯ. ’ы хлопочешь  о словах? ђадуйсЯ и тому,
что предмет тебе по плечу! Љогда ты успеешь так много выучить? Љогда усвоишь
выученное так прочно, что  оно уже  не уйдет  от тебЯ? Љогда испытаешь  его?
‚едь тут, не в пример прочему, мало запомнить: нужно все испробовать в деле!
Ѓлажен не тот, кто знает, а кто делает. - (8) "—то же выходит? Ќиже него нет
ступенек? ‘разу  же за мудрецом пропасть?"  - Ќет, по-моему. ’е, что  идут к
мудрости, остаютсЯ  в числе  неразумных, но  далеко от них оторвались; да  и
между самими идущими разрывы  велики.  Ћни, по мненью некоторых, разделЯютсЯ
на три разрЯда. (9) Џервый  -  это  те,  кто  еще не  овладел  мудростью, но
подошел к  ней  вплотную.  Ћднако  то,  что  близко,  все же вне  нас.  - ’ы
спросишь, кто они такие? - Ћни расстались со всеми пороками и страстЯми; они
выучили все,  что  надо было постичь; но  их  надежность  еще  не  испытана,
приобретенным  благом  они еще  не пользуютсЯ.  Џравда,  они  уже  не  могут
скатитьсЯ туда,  откуда бежали,  - с того места, куда они добрались, сползти
назад нельзЯ; но им  самим это еще невдомек, они, как Я писал в одном письме
, не знают, что знают нечто. €ногда им удаетсЯ воспользоватьсЯ своим благом,
но не удостоверитьсЯ в  нем. (10) Ќекоторые так определЯют разрЯд, о котором
у нас речь: от болезней духа они уже ушли, от страстей - нет и стоЯт все еще
на скользком месте,  потому  что  вне опасности  -  -только  те,  кто совсем
избавилсЯ  от злонравиЯ;  а  избавлЯютсЯ  от него, только  когда  его  место
заступит мудрость. (11) Ћ том, какаЯ разница между болезнью души и страстью,
Я говорил уже не раз, теперь только напомню. Ѓолезни - это пороки застарелые
и упорные, вроде скупости или непомерного  честолюбиЯ; они, однажды  овладев
душой3, тесно  срастаютсЯ  с ней  и становЯтсЯ  ее постоЯнным  злом.  Љороче
говорЯ, болезнь есть извращенное, но упорное суждение, - например, что нужно
изо всех сил добиватьсЯ того, чего стоит добиватьсЯ лишь без траты сил; или,
если угодно, можно определить  и так: это -  чрезмерное стремление к  вещам,
стремитьсЯ к которым стоит  лишь немного  или  вовсе не стоит;  или еще: это
значит  дорого ценить  то, что  ценитсЯ  дешево  или вовсе  не ценитсЯ. (12)
‘трасти же - это душевные порывы, предосудительные, внезапные и безудержные;
от них, если они часты и  запущены, начинаютсЯ болезни: так насморк, который
не стал постоЯнным, переходит в кашель,  а непрерывный и застарелый вызывает
чахотку.  ‚ыходит,  те,  что  продвинулись  дальше  других,  недоступны  длЯ
болезней; а страсти  обуревают и тех, кто близок к совершенству. (13) ‚торой
разрЯд - это те, кто избавилсЯ от наибольших зол души и от страстей, но так,
что безопасность ненадежна: они еще могут скатитьсЯ  к прежнему. (14) ’ретий
-  это  те,  кто изжил множество  тЯжких пороков, но  не все:  скупость  они
прогнали,  а  гнев еще  чувствуют;  похоть  их  не  будоражит,  а честолюбие
одолевает;  желаний  у них нет, а страх осталсЯ, или страху  перед одним они
стойко  противЯтсЯ,  страху   перед  другим  -  уступают,  например,  смерть
презирают, боли пугаютсЯ. (15) Џоразмыслим-ка немного о сказанном. Ќе так-то
плохо обстоит с нами дело, если  нас можно причислить к последнему  разрЯду.
—тобы  занЯть  вторую  ступень,  нужны счастливые природные  задатки,  нужно
великое и непрестанное усердие в ученых занЯтиЯх, - так что и третий  разбор
презирать не  следует. Џодумай,  сколько вокруг  тебЯ  зла;  взглЯни, -  нет
такого нечестьЯ, которому нельзЯ сыскать примера; гнусность заходит с каждым
днем все дальше, безобразиЯ творЯтсЯ и в государстве,  и в каждом доме; и ты
поймешь,  что  мы многого достигли,  не значась в  числе  худших. - (16)  ’ы
скажешь: "Ђ Я надеюсь, что смогу войти и  в более высокий разрЯд". - ќтого Я
скорее желаю нам обоим, чем обещаю. Њы ведь занЯты; мы спешим к добродетели,
опутанные  пороками; стыдно сказать, мы чтим честность в свободное  времЯ. Ђ
какаЯ награда нас ждет, если мы разом покончим со всеми делами, со всем этим
цепким злом! Ќи  желаньЯ,  ни  боЯзнь  нас  не коснутсЯ.  (17) Ќе  волнуемые
страхами, не развращаемые наслаждениЯми, мы  не будем пугатьсЯ ни смерти, ни
богов, знаЯ, что и смерть - не зло и боги - не злы. ‚се, что нам вредит, так
же беспомощно, как те, кому оно вредит. ‚се  лучшее лишено зловредной  силы.
(18)  …сли  мы  выберемсЯ  из  этой  грЯзи  на  высокие  вершины,  нас  ждет
спокойствие духа и, по избавлении от всех заблуждений,  полнаЯ свобода. - ’ы
спросишь, в чем она? - ‚ том, чтобы не боЯтьсЯ ни людей, ни  богов; чтобы не
желать  ни постыдного,  ни лишнего;  чтобы стать  полновластным  повелителем
самого себЯ. Ђ принадлежать самому себе - неоценимое благо. Ѓудь здоров.

     Џисьмо LXXVI
     ‘енека приветствует ‹уцилиЯ!
     (1) ’ы грозишьсЯ стать  мне врагом, если не  будешь  знать, что Я делаю
каждый день. ‚от видишь, как все между нами просто: Я и об этом сообщу тебе.
џ слушаю  философа1; уже пЯтый день, как Я  хожу к нему на уроки  и с восьми
часов2  слушаю  его  рассуждениЯ.  - ’ы скажешь: "Ќашел  времЯ!  ‚  твоем-то
возрасте". - Ђ при чем тут возраст? ђазве не величайшаЯ глупость  не учитьсЯ
потому, что прежде долго не училсЯ? - (2) "—то ж, и  мне заниматьсЯ  тем же,
чем щеголи и юнцы?" -  Ќе так-то плохи мои дела, если из всех  моих  занЯтий
только это негоже длЯ старости! ‚ такую школу можно прийти в любом возрасте.
-  "’ак мы состарились  затем,  чтобы идти  вслед за  юнцами?" - џ,  старик,
отправлюсь в театр, велю нести себЯ в цирк, не пропущу  ни одной пары бойцов
- и постыжусь заглЯнуть к философу? (3) “чись, покуда чего не знаешь, а если
верить пословице,  так  и  "век  живи,  век  учись".  € ни к чему другому не
приложимо это правило лучше: век живи - век учись тому, как следует жить.  џ
же  и учу там кое-чему. -  ’ы  спросишь,  чему? -  ’ому, что  и старику надо
учитьсЯ.  (4)  ‚сЯкий  раз, как  Я  вхожу на  урок, мне  стыдно за весь  род
человеческий.  ’ы  знаешь,  дорога тех, кто  направлЯетсЯ в дом  Њетронакта,
проходит у самого  неаполитанского театра. ’ам битком набито, и все  с жаром
рассуждают, какой  пифавлет3 хорош; греческий  флейтист и глашатай  собирают
множество народу, а там, где  изучают, что есть муж добра, и учат, как стать
мужем  добра, сидЯт считанные  слушатели, да и те,  на  взглЯд  большинства,
занимаютсЯ  пустым делом, так  что  именуют  их дураками и лентЯЯми. —то  ж,
пусть посмеютсЯ и  надо мною:  брань невежд нужно выслушивать  равнодушно, и
тот,  кто стремитсЯ  к честности,  должен  презирать  презирающих  его.  (5)
Џоспеши-ка, ‹уцилий, чтобы не случилось с тобою того же, что и со мной, и не
пришлось тебе учитьсЯ  в старости; спеши тем  более, что  ты  взЯлсЯ учитьсЯ
тому,  чему  в старости едва  ли обучишьсЯ. - ’ы спро  сишь:  "Ќамного  ли Я
преуспею?" - Ќастолько, насколько приложишь  силы. (6) —его ты ждешь? ‡нание
никому  не  достаетсЯ  случайно. „еньги  придут  сами  собой;  почести  тебе
предложат; милостЯми тебЯ осыплют, в сан возведут. Ќо  добродетель с неба не
свалитсЯ;  ее  не  познать  ценою  малых  стараний  и  ничтожного  труда.  Ђ
потрудитьсЯ  ради нее стоит: ведь ты разом получишь все блага.  Ѓлаго только
то,  что  честно,  а в  том, что одобрЯет молва,  не найти ничего истинного,
ничего непреложного. (7) Џочему только то благо, что честно, Я тебе объЯсню:
ведь, по твоему мнению, Я немного достиг предыдущим письмом, где было больше
похвал честности, чем  доказательств. Џерескажу кратко то, что говорил  там.
(8) Љаждой вещи придает цену  присущее ей благо. Ћ  лозе  мы судим по урожаю
гроздьев и вкусу вина; об олене - по быстроте ног.  ’ы спросишь, крепок ли у
вьючных  животных хребет,  потому что они ведь на то и  нужны,  чтобы носить
тЯжести.  ‚ собаке первое дело -  чутье, если она должна  выслеживать  дичь,
резвость, если она должна дичь преследовать, смелость, если нужно нападать и
кусатьсЯ. ‚ каждом должно быть наилучшим то,  длЯ чего  он родитсЯ и по чему
ценитсЯ. (9) Ђ что лучшее  в человеке?  ђазум,  который  его выделЯет  среди
животных  и  приближает  к  богам.  ‡начит,  совершенный разум  есть  благо,
присущее  именно человеку,  ибо  все прочие он делит  с  животными.  —еловек
силен?  €  львы тоже! Ћн красив? € павлины красивы! Ћн  проворен?  €  лошади
проворны. џ уж не говорю, что всем этим он  уступает животным. € Я спрашиваю
не о том, что в  нем самое большое, а о том, что присуще именно ему. “  него
есть тело? …сть оно и у дерева.  Ћн может двигатьсЯ и произвольно направлЯть
движеньЯ? Ќо  так же и звери,  и черви! “ него есть голос? Ќо у  собак голос
звонче, у  орлов -  пронзительней, у быков  - гуще, у соловьев - приЯтней  и
подвижней.  (10) —то же  присуще  именно человеку?  ђазум!  …сли  он прЯм  и
совершенен, его довольно длЯ счастьЯ человека. ‘тало быть, если всЯкаЯ вещь,
усовершенствовав присущее ей благо, становитсЯ достойной  похвал и достигает
своей природной  цели,  то и человек, чье присущее благо есть  разум,  в той
мере заслуживает похвалы и  приближаетсЯ к своей природной цели, в какой его
усовершенствует. ќтот совершенный разум  носит имЯ добродетели, и он же есть
честность. (11)  Ћна-то и  есть единственное  благо в человеке,  потому  что
единственно  она и  присуща только человеку; мы  же теперь исследуем, не что
есть благо,  а какое благо  присуще  человеку. …сли человеку  присуще не что
иное, как разум, то он - единственное благо человека, его и надо положить на
весы  против всего  прочего. Љто дурной человек,  тот, Я  думаю, не  получит
одобрениЯ,  кто человек добра, того, Я  думаю, одобрЯт;  значит,  главное  и
единственное в человеке - то, за что его одобрЯют или не одобрЯют. - (12) ’ы
не  сомневаешьсЯ,  что это благо, но  сомневаешьсЯ, единственное ли благо. -
…сли тот, у кого все есть - и здоровье, и богатство, и множество изображений
предков, и толпа в прихожей, - признан человеком дурным, ты его не одобришь.
Ђ если  тот,  у кого нет ничего  из  перечисленного  -  ни  денег, ни  толпы
клиентов, ни знатности,  ни  череды прадедов  и пращуров,  признан человеком
добра, ты его тоже одобришь. ‡начит, это и есть единственное благо человека:
кто обладает  им,  тот, даже лишенный всего остального, заслуживает похвалы;
кто не  обладает им, даже когда  он наделен  всем остальным в изобилии, того
осуждают и  отвергают. (13) ‘ людьми дело  обстоит  так  же,  как с  вещами.
•орошим называют не тот корабль,  который раскрашен драгоценными красками, у
которого  нос  окован  золотом или  серебром,  а бог-покровитель  изваЯн  из
слоновой  кости, и не тот, что глубоко сидит под  тЯжестью  казны  и царских
богатств, но тот, который устойчив,  надежен, сбит так  прочно,  что швы  не
пропускают воду,  а  стенки  выдерживают  любой натиск волн,  послушен рулю,
быстроходен и не  чувствителен к  ветру. (14) ’ы  назовешь меч хорошим не за
то, что у него  золоченаЯ перевЯзь или ножны украшены  самоцветами, а за то,
что  лезвие  его отточено длЯ  рубки и острие  пробивает любые  доспехи. Џро
линейку спрашивают не о том, красива ли она, а о том, прЯма ли.  ‚сЯкую вещь
хвалЯт за то, ради чего ее берут и что ей присуще. (15) ‡начит, и в человеке
не то  важно,  сколько он  пашет,  и сколько отдает в  рост, и сколько людей
приходит  к нему  на поклон, и сколько стоит его ложе или блестЯщаЯ чаша, из
которой  он пьет.  ‘тал ли он человеком добра, -  вот что  важно. Ђ таким он
будет,  если ум его Ясен, прЯм  и согласен  с волей природы. (16) ’акой ум и
зоветсЯ  добродетелью  или  же  честностью,  он  и  есть единственное  благо
человека.  ‚едь  коль  скоро  лишь  разум  совершенствует  человека  и  лишь
совершенный разум делает его блаженным, значит  единственным благом человека
и будет то,  что дает ему блаженство. Њы говорим, что  благо - также  и все,
исходЯщее от добродетели  и ей причастное, то  есть все добродетельные дела.
Ќо она как раз  потому есть единственное благо, что без  нее блага нет. (17)
…сли все  благо у нас  в  душе, значит,  то, что  ее  укреплЯет,  возвышает,
обогащает,  и  есть  благо;  а  сильнее,  возвышеннее  и богаче  делает душу
добродетель.  ‚се остальное,  распалЯЯ  наши желаниЯ,  угнетает и  ослаблЯет
душу, и хотЯ по видимости поднимает ее, на деле  только надмевает и  морочит
всЯческой  суетою. ‡начит,  благо только то, что делает душу лучше. (18) ‚се
дела в нашей жизни определЯютсЯ оглЯдкой на то, что честно  и что  постыдно;
по этому признаку и  судЯт, что нужно и чего нельзЯ. Ђ  как, Я скажу сейчас.
Њуж  добра,  если  сочтет,  что  должен действовать  по чести, сделает  так,
несмотрЯ на трудность, сделает,  несмотрЯ на убыточность,  сделает, несмотрЯ
на опасность; и наоборот, ничего постыдного он не сделает, сколько бы оно ни
сулило  денег, наслаждений, могущества. Ћт  честного его ничем не отпугнешь,
на  постыдное ничем не соблазнишь. (19) ‡начит,  если  он  любой ценой будет
стремитьсЯ  к честному,  любой ценой  избегать  постыдного, во  всЯком  деле
смотреть лишь  на то  и на другое,  то  нет блага, кроме честного,  нет зла,
кроме постыдного; если одна добродетель не знает ни порчи, ни остановки,  ни
перемены, то добродетель  -  единственное благо,  и с ней не может случитьсЯ
ничего такого, от чего бы она перестала быть благом, опасность изменитьсЯ ей
не грозит. ѓлупости удаетсЯ вскарабкатьсЯ до  мудрости, мудрость же не может
упасть до глупости.  (20) џ, если ты помнишь,  говорил,  что нередко  люди в
безотчетном порыве попирают все то, чего толпа желает или страшитсЯ. ЌашелсЯ
такой, что возложил руку на огонь, кто не перестал смеЯтьсЯ под пыткой, кто,
хоронЯ  детей,  не пролил слез, кто бестрепетно бросилсЯ  навстречу  смерти,
когда  этого потребовали любовь,  гнев,  желанье, опасность.  Ќо если на это
способна душа, ставшаЯ упорной лишь на миг, от возбужденьЯ,  то не больше ли
может сделать добродетель,  чьЯ  сила  не  рождена порывом, не внезапна,  но
неизменна,  чьЯ  крепость  постоЯнна?  (21)  ‘ледовательно, то,  что  иногда
презирают  действующие  безотчетно и всегда  - мудрые, не есть ни  благо, ни
зло. Ђ  единственное  благо - это добродетель, котораЯ гордо  проходит между
благосклонной и  враждебной  фортуной, презираЯ обеих. (22) …сли ты  усвоишь
мнение, будто есть блага помимо честности, то добродетель непременно понесет
урон:  ведь  ее нельзЯ достичь, если смотреть на что-нибудь помимо нее.  Љто
так делает, тот противитсЯ и разуму,  источнику добродетели, и также истине,
которой  нет  без  разума;  а  мнение,  противное  истине,  ложно.  (23)  ’ы
согласишьсЯ, что человек добра не может  не быть благочестив перед богами, а
значит, что бы с ним ни произошло, он перенесет это спокойно, ибо знает, что
случилось оно по божественному закону,  по которому  все совершаетсЯ в мире.
Љто так делает, - признает  благом только  то, что честно; а в нем заключено
все  - и долг повиноватьсЯ  богам, и способность не горЯчитьсЯ при внезапных
переменах  и  не оплакивать  свою  участь,  но  терпеливо  принимать  рок  и
подчинЯтьсЯ его веленьЯм.  (24) …сли  есть блага, кроме честного, то  с нами
неразлучна  будет  жажда  жизни  и  всего, что  делает  жизнь удобней, а это
жадность нестерпимаЯ, бесконечнаЯ, беспокойнаЯ. ‡начит, единственное благо -
честность, ибо тут есть мера. (25) Њы сказали, что жизнь у людей счастливее,
чем у богов, если те вещи, которых у богов нет в заводе, - деньги, например,
или  почести,  суть  блага. ‚спомни  также,  что души,  если  они  остаютсЯ,
отделившись от тел, ожидает удел более счастливый, чем был в пору пребываньЯ
их  в теле.  Ќо  если блага  -  все то, что идет  на потребу телу, то душам,
получившим свободу, хуже, а ведь нельзЯ поверить, будто вольные и рассеЯнные
во вселенной, они не так счастливы,  как запертые  и осажденные. (26)  Љроме
того,  Я  говорил  так:   если   все,  что   достаетсЯ  человеку  наравне  с
бессловесными животными, благо, значит, и бессловесные животные будут жить в
блаженстве,  -  а этого  никак  не  может  быть.  ђади  честности  все нужно
вытерпеть;  а будь  еще какое-нибудь благо, кроме честного, нужды в этом  не
было  бы. Ћб этом  Я  писал пространнее в  предыдущем письме, а сейчас бегло
пересказал  все в сжатом виде. (27) Ћднако такое мнение никогда не покажетсЯ
тебе  истинным,  если ты сам не возвысишьсЯ духом и не спросишь самого себЯ:
если  вдруг потребуетсЯ  умереть за отчизну  и купить  спасенье всех граждан
ценой  собственной  жизни, разве не склонил  бы  Я  голову под меч не только
безропотно, но  и охотно? …сли ты готов на это, значит,  другого блага  нет:
ведь  ради  обладаниЯ  им  ты  от  всего  отступилсЯ.  ‚идишь,  какова  сила
честности! ‡а родину  ты отдал  бы жизнь даже в тот самый миг, как узнал бы,
что  это нужно сделать. (28)  ђадость  от прекрасного  поступка  мы успеваем
иногда вкусить за ничтожно короткий срок, и хотЯ  плод совершенного  подвига
не  достаетсЯ умершему, непричастному делам  человеческим, нам отрадно  само
созерцание предстоЯщего  подвига, и  человек  храбрый и  справедливый,  видЯ
перед  собою все,  за  что платит он жизнью и  отдает душу: свободу отчизны,
общее спасение,  - испытывает высочайшее наслажденье  и  радуетсЯ опасности.
(29)  Ќо и тот, у кого отнЯта даже последнЯЯ великаЯ  радость,  доставлЯемаЯ
помыслами о подвиге, ринетсЯ на смерть без  промедленьЯ, довольный тем,  что
поступает  по долгу и справедливости.  Џредставь ему все доводы,  отнимающие
мужество. ‘кажи: "’вой поступок  ожидает быстрое  забвение, и граждане будут
судить о тебе неблагосклонно". Ђ  он ответит: "ќто все не имеет касательства
к моему подвигу, Я же созерцаю только его и знаю, что поступлю честно; вот Я
и  иду,  куда  ведет  и  призывает  честность".  (30)  ‡начит,  она  и  есть
единственное  благо, коль скоро  это  чувствует не только  совершенный, но и
просто  благородный  по  врожденным  задаткам  дух.  ‚се остальное летуче  и
изменчиво,  им нельзЯ владеть  без  тревоги. „аже если  все дары  милостивой
фортуны достались одному, они тЯжело обременЯют владельца и гнетут его, да и
раздавить могут. (31) Ќи один, кого ты  видишь в пурпуре, нс счастливее тех,
кому  разыгрываемаЯ  на подмостках  драма вручала жезл  и царское облаченье;
пусть  перед  глазами  народа  высоко  шествуют  они  на  своих  котурнах, -
удалившись, они тотчас разуваютсЯ и вновь  делаютсЯ обычного роста. Ќикто из
тех, кого  возвысили богатство  и  почести,  не  бывает велик.  Ђ почему  он
кажетсЯ великим? ’ы мерить его  вместе с подставкой. Љарлик не бывает велик,
пусть хоть стоит на горе; колосс сохранит свою величину,  поставь его хоть в
Яму. (32)  ќто  заблужденье - наш общий недуг; потому-то  мы и обманываемсЯ,
что  ценим  человека не таким, как он есть, а с  добавленьем  всего, чем  он
украшен.  …сли  хочешь  знать истинную  цену человека  и понЯть,  каков  он,
взглЯни  на  него,  когда  он  гол.  Џусть сбросит с  себЯ и  наследственное
достоЯнье, и почести, и все  обманчивые прикрасы фортуны; пусть сбросит саму
плоть:  смотри  на  его  душу, - какова  она и велика  ли  своим или заемным
величием. (33) …сли он увидит блеск мечей и не опустит глаз, если знает, что
нет никакой разницы, вылетит ли его душа из уст, или из перерезанного горла,
зови  его  блаженным. ‹ибо  если ему  объЯвЯт о предстоЯщих телесных  муках,
посланных  случаем  или несправедливостью  власть  имущего,  а  он  спокойно
услышит  и  о  цепЯх,  и  об  изгнании,  и  обо  всем,  что  попусту  пугает
человеческий дух, и скажет:
     "џ  не  вижу нежданных и новых  Ѓед и трудов впереди: их  лицо привычно
мне, дева! ‡нал и прежде о них, и в душе их все одолел Я.
     4 ’ы возвещаешь  мне сегоднЯ,  а Я возвещал себе  это всегда и,  будучи
человеком,  готовилсЯ  к   человеческому  уделу".  (34)  “дар  предвиденного
несчастьЯ  не  так жесток.  Ђ глупцам, доверЯющим  фортуне,  всЯкий пово рот
обстоЯтельств кажетсЯ нежданным и новым, и немалаЯ долЯ несчастьЯ длЯ невежд
-  в его новизне. ‡най же,  что пережитые в мыслЯх тЯготы благодарЯ привычке
переносЯтсЯ мужественнее. (35) Џотому-то мудрец привыкает к будущим бедам, и
то,   что  другие  облегчают  себе  долготерпеньем,  он   облегчает   долгим
размышленьем. Њы слышим иногда от невежд такие  слова: "‡нал ли  Я, что менЯ
ждет  такое?"5 - Њудрец знает,  что  его ждет все; что бы  ни случилось,  он
говорит: "џ знал". Ѓудь здоров.

     Џисьмо LXXVII
     ‘енека приветствует ‹уцилиЯ!
     (1)  ‘егоднЯ  неожиданно  показались в  виду  александрийские  корабли,
которые обычно высылаютсЯ  вперед, чтобы  возвестить  скорый приход  идущего
вслед флота 1. €менуютсЯ они "посыльными". €х поЯвленье радует всю Љампанию:
на молу  в Џутеолах стоит толпа  и среди всей  толпы  кораблей  различает по
парусной  оснастке суда из Ђлександрии: им  одним разрешено  поднимать малый
парус, который остальные распускают только в открытом море. (2) Ќичто так не
ускорЯет ход кораблЯ, как верхнЯЯ  часть паруса; она-то и  толкает его всего
сильнее. Џоэтому, едва ветер крепчает и становитсЯ  больше,  чем  нужно, рею
приспускают: ведь по низу он дует слабее. Љак только суда зайдут за Љапрею и
тот мыс2,
     ѓде Џаллада глЯдит со своей скалистой вершины,
     все  они  поневоле  должны  довольствоватьсЯ  одним  парусом,  -  кроме
александрийских, которые и приметны благодарЯ малому парусу. (3) ќта беготнЯ
спешащих на берег доставила мне, ленивцу, большое удовольствие, потому что Я
должен был получить письма от  своих,  но не спешил  узнать, какие новости о
моих делах они принесут. “же давно нет  длЯ менЯ ни убытка, ни прибыли. „аже
не будь Я стариком, мне  следовало  бы думать так, а теперь и подавно:  ведь
какую  бы  малость  Я  ни  имел, денег на дорогу у менЯ остаетсЯ больше, чем
самой дороги, - особенно с тех пор, как Я вступил на такой путь, по которому
нет  необходимости   пройти  до  конца.  (4)   ЌельзЯ  считать   путешествие
совершенным, если ты остановилсЯ на полпути и не доехал до места; а жизнь не
бывает несовершенной, если прожита честно. ѓде бы ты  ни прервал ее, она всЯ
позади, лишь бы хорошо ее прервать. Ђ  прерывать ее часто приходитсЯ и не по
столь уж важным причинам, так как и то, что нас держит, не так уж важно. (5)
’уллий  Њарцеллин, которого ты  хорошо знал, провел  молодость  спокойно, но
быстро  состарилсЯ  и,  заболев  недугом хоть  и не  смертельным, но долгим,
тЯжким  и  многого  требующим от больного,  начал  раздумывать о  смерти. Ћн
созвал множество  друзей; одни, по робости,  убеждали  его  в том  же, в чем
убеждали бы и себЯ,  другие  - льстивые и  угодливые  - давали такой  совет,
какой,   казалось  им,  будет  по   душе  сомневающемусЯ.  (6)   ’олько  наш
друг-стоик3, человек незаурЯдный и  - говорю ему в похвалу те слова, которых
он заслуживает,  - мужественный  и  решительный,  указал  наилучший,  на мой
взглЯд, выход.  Ћн  сказал: "Џерестань-ка, Њарцеллин,  мучитьсЯ так,  словно
обдумываешь очень важное дело!  †ить - дело не  такое уж важное; живут и все
твои рабы, и  животные; важнее умереть честно,  мудро и храбро. Џодумай, как
давно занимаешьсЯ ты все одним и тем же: еда, сон,  любовь - в этом кругу ты
и вертишьсЯ. †елать смерти может не только мудрый и храбрый либо несчастный,
но  и пресыщенный". (7) Њарцеллину  нужен  был,  однако, не совет, а помощь:
рабы не хотели ему повиноватьсЯ. ’огда наш  друг прежде  всего избавил их от
страха,  указав, что челЯди  грозит наказание, только когда неЯсно,  была ли
смерть хозЯина добровольной,  а иначе так же дурно удерживать господина, как
и убивать его.  (8)  Џотом он и самому Њарцеллину напомнил, что человечность
требует, - так же как после ужина мы раздаем остатки стоЯщим вокруг стола, -
уделить  хоть что-нибудь, когда жизнь окончена, тем, кто всю  жизнь был  нам
слугою.  Њарцеллин  был мЯгок душою и  щедр, даже  когда дело  касалось  его
добра; он роздал плачущим рабам по небольшой толике денег и к тому же утешил
их. (9) …му не понадобилось ни железа, ни крови: три днЯ он воздерживалсЯ от
пищи,  приказав в спальне повесить полог. Џотом принесли ванну, в которой он
долго  лежал,  и покуда  в  нее  подливали  горЯчую  воду, медленно впадал в
изнеможенье, - по собственным словам, не без некоторого удовольствиЯ,  какое
обычно  испытывают,  постепенно  терЯЯ  силы;  оно  знакомо  нам,  частенько
терЯющим сознанье.  (10) џ отступил от предмета ради рассказа, который будет
тебе по душе,  - ведь  ты узнаешь из него, что кончина твоего  друга была не
тЯжкой и не жалкой. •оть  он и сам избрал смерть,  но  отошел  легко, словно
выскользнул  из жизни. Ќо  рассказ  мой был  и не без  пользы:  нередко сама
неизбежность требует таких примеров. —асто мы должны  умереть  -  и не хотим
умирать, умираем - и не хотим умирать.  (11) Ќет такого невежды, кто не знал
бы, что  в конце концов умереть придетсЯ; но стоит смерти  приблизитьсЯ,  он
отлынивает,  дрожит  и плачет.  ђазве  не счел  бы  ты  глупцом  из  глупцов
человека, слезно жалующегосЯ на то,  что  он еще не жил тысЯчу лет назад? Ќе
менее глуп и жалующийсЯ на то, что через тысЯчу лет уже  не будет жить. ‚едь
это одно и то же: тебЯ не будет, как не было раньше. ‚ремЯ и до нас, и после
нас не наше. (12)  ’ы заброшен в одну  точку; растЯгивай  ее, - но  до каких
пор? —то ты жалуешьсЯ? —его хочешь? ’ы даром тратишь силы!
     € не надейсЯ мольбой изменить решеньЯ всевышних!
     4   Ћни  тверды  и   неизменны,  и  направлЯет  их  великаЯ  и   вечнаЯ
необходимость. ’ы пойдешь туда  же,  куда идет все. —то тут нового длЯ тебЯ?
Џод  властью этого закона  ты родилсЯ! ’о же случилось  и с твоим отцом, и с
матерью, и с предками, и со всеми, кто был до  тебЯ, и со  всеми, кто  будет
после. ЌепобедимаЯ и  никакой-силой не изменЯемаЯ че реда свЯзывает и влечет
всех. (13) ЉакаЯ толпа умерших шла впереди тебЯ, какаЯ  толпа пойдет следом!
‘колько их будет твоими спутниками! џ думаю, ты стал бы  храбрее, вспомнив о
многих  тысЯчах твоих  товарищей по  смерти. Ќо  ведь многие тысЯчи людей  и
животных испускают дух  от бессчетных причин в  тот  самый миг, когда  ты не
решаешьсЯ умереть. Ќеужто ты  не  думал, что когда-нибудь придешь туда, куда
шел все времЯ? Ќет пути, который бы не кончилсЯ. (14) Ђ теперь, по-твоему, Я
должен привести тебе в пример великих  людей? Ќет, Я приведу  ребенка.  †ива
памЯть о том спартанце, еще мальчике, который, оказавшись в плену, кричал на
своем  дорийском наречии: "џ не  раб!" - и подтвердил эти слова  делом. …два
ему приказали  выполнить унизительную  рабскую работу - унести  непристойный
горшок,  - как он  разбил себе голову об  стену. (15) ‚от  как близко от нас
свобода. € при этом люди рабствуют! ђазве ты не предпочел бы, чтобы твой сын
погиб,  а не старилсЯ в праздности? …сть ли причина тревожитьсЯ, если и дети
могут  мужественно умереть? „умай сколько хочешь, что не желаешь идти вслед,
все  равно  тебЯ  поведут.  ’ак  возьми  в свои руки то,  что сейчас в чужой
власти! €ли тебе недоступна отвага того мальчика, не под силу сказать: "џ не
раб"? Ќесчастный, ты раб  людей, раб вещей,  раб жизни. €бо  жизнь, если нет
мужества  умереть,  -  это  рабство.  (16)  …сть  ли  ради  чего  ждать? ‚се
наслаждениЯ, которые тебЯ  удерживают и не пускают, ты уже перепробовал,  ни
одно длЯ тебЯ не ново,  ни одно не приелось  и  не стало мерзко. ‚кус вина и
меда  тебе знаком, и нет разницы, сто или тысЯча кувшинов пройдет через твой
мочевой пузырь: ты ведь -  только цедило. ’ы  отлично знаешь, каковы на вкус
устрицы, какова краснобородка; твоЯ жадность к наслаждениЯм не оставила тебе
на будущее ничего неотведанного.  Ђ ведь как раз от этого ты и отрываешьсЯ с
наибольшей неохотой.  (17) ‘ чем  еще тебе больно расстатьсЯ? ‘  друзьЯми, с
родиной?  „а ценишь ли ты ее настолько,  чтобы  ради  нее позже поужинать? ‘
солнцем? „а ты, если бы мог, погасил бы само солнце. —то ты сделал достойное
его света? ЏризнайсЯ, не тоска по  курии, по форуму, по самой природе делает
тебЯ  таким медлительным,  когда нужно умереть: тебе неохота покидать мЯсной
рынок, на котором ты  ничего  не оставил. (18) ’ы боишьсЯ  смерти;  да и как
тебе ее презреть среди удовольствий? ’ы хочешь жить: значит,  ты знаешь, как
жить?  ’ы боишьсЯ умереть, - так что  же? ђазве такаЯ жизнь не все равно что
смерть? ѓай –езарь, когда однажды переходил через ‹атинскую дорогу5 и кто-то
из взЯтых под стражу, с бородой, отросшей по грудь, попросил у него  смерти,
ответил: "Ђ разве  сейчас  ты живешь?" ’ак надо бы отвечать  и тем, длЯ кого
смерть была бы избавлением: "’ы боишьсЯ умереть? Ђ разве  сейчас ты живешь?"
- (19)  "Ќо Я  хочу  жить потому,  что делаю немало честного; мне нет  охоты
бросать обЯзанности, налагаемые жизнью: ведь Я исполнЯю  их неукоснительно и
неустанно". - Ђ разве ты не знаешь,  что и умереть - это одна  из налагаемых
жизнью обЯзанностей?  ’ы  никаких обЯзанностей  не бросаешь: ведь нет  точно
определенного  их числа,  которое ты  должен  выполнить.  (20) ‚сЯкаЯ  жизнь
коротка:  если  ты оглЯнешьсЯ на природу вещей,  то  короток  будет даже век
Ќестора и ‘атии6, котораЯ приказала написать на своем памЯтнике, что прожила
девЯносто  девЯть  лет. ’ы видишь,  старуха  хвастаетсЯ долгой старостью;  а
проживи она полных сто  лет, кто мог бы ее вытерпеть? †изнь - как пьеса:  не
то важно, длинна ли она, а то, хорошо ли  сыграна. Љ делу не относитсЯ,  тут
ли ты оборвешь ее или там.  ѓде хочешь, там и оборви только бы развЯзка была
хороша! Ѓудь здоров.

     Џисьмо LXXVlll
     ‘енека приветствует ‹уцилиЯ!
     (1) ’ебЯ замучили частые насморки и простуды, которые всегда идут вслед
за долгими,  неотвЯзными насморками; эта весть длЯ  менЯ особенно неприЯтна,
потому что Я хорошо  знаю такое  самочувствие. Џоначалу Я  его  презирал,  -
покуда моему  юному  возрасту  под  силу  было справлЯтьсЯ с  тЯготами  и не
поддаватьсЯ болезнЯм; потом они взЯли верх и довели менЯ до того, что Я чуть
душу не вычихал,  совсем отощав и ослабев. (2) —асто менЯ тЯнуло покончить с
собою, - но удержала мысль о старости отца, очень менЯ любившего. џ думал не
о  том,  как мужественно  смогу  Я умереть,  но  о том,  что  он  не  сможет
мужественно переносить тоску.  Џоэтому Я и приказал себе жить: ведь иногда и
остатьсЯ  жить - дело мужества. (3) џ скажу, в чем  нашел тогда утешение, но
прежде надо сказать, что то самое, чем  старалсЯ Я себЯ успокоить, оказалось
и  сильнейшим лекарством. Ѓлагое  утешение становитсЯ целительным снадобьем;
что поднимает дух, то помогает и телу. Ќаши занЯтиЯ поправили мне  здоровье.
”илософии  благодарен Я за то, что поднЯлсЯ  и окреп, ей обЯзан  Я жизнью, и
это  - самое меньшее из  всего, чем  Я ей  обЯзан. (4)  Ќемало помогли моему
выздоровлению  и  друзьЯ,  поддержавшие менЯ ободрЯющими  речами и неусыпным
вниманием.  Ќичто  не укреплЯет  больного и не  помогает ему так, как любовь
друзей, ничто  так не  прогонЯет страх и  ожидание смерти. “ менЯ и мысли  о
смерти не было, нет, Я думал, что если они остаютсЯ жить, то буду жить и  Я,
не  с  ними,  а в них;  мне казалось,  что Я  не  испущу дух,  а передам его
друзьЯм. ‚се это укрепило мое  желание помочь себе и перетерпеть любые муки;
ведь самое жалкое  - это потерЯть мужество умереть и не иметь мужества жить.
(5)  €спробуй и  ты эти  лекарства. ‚рач укажет тебе, сколько нужно  гулЯть,
сколько  упражнЯтьсЯ;  посоветует  не  слишком  предаватьсЯ  безделью,  хоть
некрепкое  здоровье  и склонно  к  нему,  посоветует читать внЯтным голосом,
чтобы упражнЯть дыхание, чьи пути и вместилища  поражены  недугом, плавать в
лодке,  чтобы растрЯсти внутренности мЯгким качанием;  назначит тебе  пищу и
срок,  когда надо  прибегнуть к вину длЯ укреплениЯ сил, когда отказатьсЯ от
него,  чтобы  от  раздражениЯ  не  обострилсЯ   кашель.  Ђ  мое  наставленье
излечивает не одну болезнь, но всю нашу жизнь. ‚от оно: презирай смерть! Љто
ушел от страха смерти, тому ничто  не печалит душу.  (6)  ‚о  всЯкой болезни
тЯжелы три вещи: страх смерти,  боль в теле, отказ от наслаждений.  Ћ смерти
мы говорили довольно, добавлю только одно: страх этот - не перед болезнью, а
перед  природой.  Њногим  болезнь отсрочила  смерть; и то, что они  казались
умирающими,  служило к  их спасению1.  “мрешь ты не потому, что хвораешь,  а
потому, что живешь. ’а же участь ждет и выздоровевшего: исцелившись, ты ушел
не от смерти, а от нездоровьЯ. (7) Џерейдем к другой неприЯтности,  присущей
именно  болезни:  она приносит тЯжкие боли. Ќо  и  они терпимы,  потому  что
перемежаютсЯ.  ‚едь боль, достигнув наибольшей  остроты, кончаетсЯ. Ќикто не
может страдать  и сильно, и  долго: любЯщаЯ  природа устроила  все  так, что
сделала боль либо переносимой, либо краткой. (8) ‘амой  острой боль бывает в
самых тонких частЯх нашего  тела: больше  всего она свирепствует в жилах,  в
суставах  всюду, где ее стеснЯет узкое пространство.  Ќо  как раз эти  части
быстро  немеют  и  терЯют  от  боли  ощущение  боли, -  потому ли, что дух2,
встречаЯ на своем пути  препоны и подвергаЯсь  порче, терЯет  силу,  которой
держитсЯ сам и поддерживает в нас  чувства, то ли потому, что  гнилаЯ влага,
не имеЯ куда стекать, сама себЯ теснит и лишает  чувствительности те  места,
где  скапливаетсЯ.  (9)  ’ак  подагра и  хирагра,  и  всЯкаЯ  другаЯ боль  в
сочлененьЯх  и  в  жилах успокаиваетсЯ  на  времЯ, когда измученные ею части
одеревЯнеют; при этих болезнЯх самое тЯгостное  - первые зудЯщие боли, потом
острота их  со временем гаснет и наступает  омертвение -  конец всЯкой боли.
Ѓоль в зубах,  в глазах, в  ушах потому  так пронзительна, что  рождаетсЯ  в
самых  тесных местах  тела, так же,  клЯнусь, как  боль в  голове,  котораЯ,
однако, став слишком резкой, переходит  в умопомрачение и беспамЯтство. (10)
’ем и можно утешатьсЯ при нестерпимой боли, что ты непременно перестанешь ее
чувствовать, если сначала почувствуешь слишком сильно. Ђ  невеждам  телеснаЯ
мука так тЯгостна вот почему: они не привыкли довольствоватьсЯ своею душой и
были чересчур занЯты телом. Џоэтому великий и разумный человек отделЯет душу
от тела и  обращает помыслы к лучшей,  божественной части своего существа, а
другой, плаксивой и хилой,  занимаетсЯ только в меру необходимости. (11) "Ќо
ведь  тЯжело лишитьсЯ привычных наслаждений,  отказыватьсЯ от  пищи, терпеть
голод  и жажду". ‚оздержность тЯжела на первых порах. Џотом желаниЯ  гаснут,
по  мере  того как  устает  и слабеет  то,  посредством  чего мы  желаем. ‘о
временем желудок становитсЯ своенравным, со временем мы смотреть не можем на
то3, до чего прежде бывали  жадны, и сама потребность умирает.  Ђ обходитьсЯ
без того, чего больше не хочетсЯ,  ничуть не горько. (12)  Љ тому же  всЯкаЯ
боль перемежаетсЯ или хотЯ бы облегчаетсЯ. Љ тому  же можно  предостеречьсЯ,
когда она вот-вот поЯвитсЯ, и предупредить ее  лекарствами: ведь всЯкой боли
предшествуют  некие  приметы,  особенно  если  она  возвращаетсЯ  постоЯнно.
Ѓолеэнь  не так  трудно терпеть, коль  скоро ты  презрел самую  страшную  ее
угрозу.  (13) ’ак не утЯжелЯй же свои несчастиЯ и не отЯгощай себЯ жалобами.
Ѓоль легка, если к ней ничего не прибавит мнение; а  если ты еще будешь себЯ
подбадривать и твердить: "ничего не  болит",  или "боль пустЯковаЯ, крепись,
сейчас все  пройдет", - от самих этих  мыслей тебе станет легче. ‚се зависит
от  мнениЯ; на  него оглЯдываютсЯ не  только честолюбие и жажда  роскоши,  и
скупость:  наша боль  сообразуетсЯ  с мнением. Љаждый  несчастен  настолько,
насколько полагает  себЯ  несчастным.  (14) Џо-моему, надобно отбросить  все
жалобы на  миновавшую боль, все  речи, вроде  этих: "Ќикому  не бывало хуже!
Љакие муки, какие страданьЯ Я перенес! Ќикто уж  и не  думал,  что Я встану.
‘колько раз домашние менЯ оплакивали, сколько раз врачи от менЯ отступались!
€ на дыбе не бывает такой пытки!" Џусть даже это правда, но ведь все прошло!
ЉакаЯ радость  опЯть переживать  минувшую муку и быть несчастным  от прежних
несчастий? €  потом, кто  из  нас  не  преувеличивает  своих страданий  и не
обманывает самого себЯ? Ќаконец о том, что было горько, рассказывать сладко:
ведь  так  естественно  радоватьсЯ  концу  своих  страданий.  ‡начит,  нужно
поубавить и страх перед будущими, и памЯть о прошлых невзгодах: ведь прошлые
уже кончились, а будущие еще  не имеют ко  мне касательства.  (15)  Џусть  в
самый трудный миг каждый скажет:
     Њожет быть, будет нам впредь об этом сладостно вспомнить!
     4  Џусть соберет все мужество длЯ борьбы: кто отступит, будет побежден,
кто сам пойдет в наступление  на боль,  победит. ’еперь  многие сами на себЯ
обрушивают то,  чему  надо  сопротивлЯтьсЯ. …сли ты  попытаешьсЯ ускользнуть
из-под нависшего давЯщего гнета, он тебЯ  настигнет и налЯжет еще тЯжелее, а
если  встанешь твердо и  захочешь сделать усилье,  то  и сбросишь его.  (16)
‘колько ударов и по лицу, и  по всему телу получают кулачные бойцы?  Ќо ради
жажды  славы они переносЯт все муки и терпЯт их не только в  бою,  но и ради
боЯ: ведь сами их упражнениЯ - пытка. € нам нужно все победить: наградой нам
будет не венок  и не  пальмоваЯ  ветвь, не  флейтист, устанавливающий тишину
перед  объЯвлением  нашего имени, но  добродетель и твердость духа, и мир на
все остальные времена после первой же победы, одержанной в бою с фортуной. -
(17)  "Љак мне больно!" - Ђ разве оттого, что ты ведешь себЯ, как баба, тебе
не  так  больно?  Љак  враги пагубнее длЯ  убегающих, так  всЯкаЯ  случайнаЯ
невзгода сильнее теснит с тылу, когда перед ней отступишь. "Ќо ведь тЯжело!"
- ’ак разве мы только на то и храбры, чтобы сносить легкое? Љакую болезнь ты
предпочел бы - долгую или короткую, но более тЯжелую? …сли она долгаЯ, в ней
бывают  промежутки,  она  дает срок оправитьсЯ и дарит много времени, потому
что  непременно  должна развитьсЯ,  потом пройти. ЉороткаЯ  и  стремительнаЯ
болезнь  сделает одно из двух: либо сама кончитсЯ,  либо тебЯ  прикончит. Ќо
какаЯ разница, ее ли не будет или  тебЯ? ‚  обоих  случаЯх боль прекратитсЯ.
(18) Џолезно также, направив  мысли к другим предметам, отвлечь  их от боли.
„умай о том, как поступил ты честно и храбро, повторЯй про себЯ, что во всем
есть хорошаЯ сторона, обрати свою памЯть к  тому, что тебЯ  восхищало. ’огда
тебе придет на помощь  любой храбрец, победивший боль: и  тот, кто продолжал
читать  книгу, покуда  ему вырезали вздутые жилы, и  тот, кто  не переставал
смеЯтьсЯ, когда палачи,  разозленные этим смехом, пробовали  на нем одно  за
другим  орудиЯ  жестокости5. Ќеужели же разуму  не  победить  боли, если  ее
победил смех? (19) ѓовори  что хочешь о  насморке,  и  о  непрестанном кашле
такой силы, что куски внутренностей извергаютсЯ наружу, и о жаре, иссушающем
грудь, и о жажде, и о корчах,  выворачивающих в разные стороны суставы рук и
ног, - страшнее  пламЯ, и дыба, и раскаленное  железо, прижатое к вспухающим
ранам, чтобы они открылись и углубились. Ќо есть такие, что не застонали под
этими пытками; мало того и ни о чем не просили; мало того - и не ответили ни
слова; мало  того -  и  смеЯлись от  души.  ’ак  не  хочешь  ли после  этого
посмеЯтьсЯ  над болью? - (20) "Ќо болезнь не дает ничего делать и  уводит от
всех обЯзанностей". -  Ќездоровье сковывает твое тело,  а не душу. Џусть оно
опутает ноги бегуну, окостенит руки портному или кузнецу. Ђ  ты, если привык
к  тому, что ум твой  деЯтелен,  будешь  учить, убеждать, слушать,  учитьсЯ,
исследовать, вспоминать. —то же,  по-твоему,  быть  умеренным в дни  болезни
значит ничего не делать? ’ы докажешь, что болезнь можно одолеть или  хотЯ бы
вынести. (21) € в постели больного, поверь мне, есть  место длЯ добродетели.
Ќе только  с оружьем  и в строю  можно  доказать,  что дух бодр и не укрощен
крайними опасностЯми: и  под одеЯлом видно,  что человек мужествен.  “  тебЯ
есть дело - храбро боротьсЯ с болезнью, а если она тебЯ не покорила и ничего
от  тебЯ  не  добилась,  ты  подал  славный пример.  -  "Џоистине  есть  чем
прославитьсЯ,  если все будут глЯдеть, как мы хвораем!" ‘ам  на себЯ  глЯди,
сам  себЯ хвали!  (22)  Џомимо  того, есть два  рода  наслаждений.  ’елесные