к
как  Я  был совсем еще дитЯ и по-детски даже в мыслЯх не имел, что шарить по
чужим  карманам - нечестно, напротив, как Я уже сказал, Я полагал это своего
рода  ремеслом, которому не мешает поучитьсЯ, но, занЯвшись им, Я так увЯз в
этой  трЯсине,  что отступать было поздно. ‚от так Я и сделалсЯ вором помимо
моей  воли  и преуспел в этом, как мало кто из моих собратьев, избежав общей
участи людей нашей профессии: Я имею в виду галеры или виселицу.
     ‚  первый  же  день, что Я решилсЯ выйти с моим учителем, он повел менЯ
прЯмо  в  город;  когда мы спустились к реке, он зашел со мной в „линный зал
таможни;  выглЯдели  мы  настоЯщими оборванцами, особенно Я. Њой вожатый был
все-таки  в  шлЯпе,  в рубашке и даже с шейным платком; у менЯ же не было ни
одного  из  этих трех украшений с тех самых пор, как умерла моЯ кормилица, а
случилось  это  уже  несколько  лет  назад,  не  такую  жизнь  Я  вел, чтобы
прикрывать  голову  шлЯпой. Ћн велел мне держатьсЯ невдалеке у него на виду,
но  не  вовсе  рЯдом и словно бы не замечать его, пока он сам не подойдет ко
мне, а если случитсЯ переполох, вести себЯ так, будто Я его не знаю.
     џ  сделал все, как он приказал, а он тем временем совал свой нос во все
углы  и внимательно оглЯдывал каждого; Я не спускал с него глаз, но держалсЯ
все  времЯ  на  расстоЯнии,  у  противоположной  стены  зала, делаЯ вид, что
выискиваю  на  грЯзном  полу  булавки, а когда и в самом деле находил их, то
подбирал  и втыкал себе в рукав, так что понемногу у менЯ набралось не менее
сорока  -  пЯтидесЯти  вполне  годных булавок; однако своего компаньона Я из
виду  не  терЯл  и видел, как он сновал туда-сюда в толпе людей, проходивших
таможенный досмотр и разговаривавших с чиновниками.
     Ќо  вот наконец он подходит ко мне, наклонЯетсЯ, словно чтобы поднЯть с
полу  рЯдом  со  мной  булавку,  и  сует что-то мне в руку, бросив при этом:
"ЏрЯчь  и  беги  за  мной  вниз  по  лестнице,  живо!"  ‘ам он не побежал, а
смешалсЯ  с  толпой  и  спустилсЯ  вниз  не главной лестницей, по которой мы
поднимались,  а  маленькой  узкой лестничкой в другом конце зала; Я следовал
за  ним,  он это заметил и продолжал свой путь, не остановившись даже внизу,
как  Я  рассчитывал,  не  сказав мне ни слова, пока через бесчисленные узкие
улочки,  проходы  и  темные  закоулки  мы  не  добрались до ”енчюрч-стрит, а
оттуда  через  Ѓиллитер-‹ейн  на  ‹иденхолл-стрит  и дальше к ‹иденхоллскому
рынку.
     ’о  был  день  поста,  и  потому  мы  устроились  на одном из прилавков
рыночных  мЯсников,  и  тут  только он велел мне вытащить то, что Я спрЯтал;
это   оказалсЯ  небольшой  кожаный  бумажник,  внутри  которого  был  вклеен
французский календарь и хранилась уйма всЯких бумаг.
     Њы  просмотрели  их  и  обнаружили несколько денежных документов, в том
числе  векселей  и  разных  расписок; толку в них Я не знал никакого, однако
среди  прочих Я увидел вексель на имЯ ювелира от некоего сэра ‘тивена €венса
на  выплату,  как  объЯснил  мне  мой  друг,  трехсот фунтов по предъЯвлении
векселЯ,  а  кроме него, еще расписку на двенадцать фунтов десЯть шиллингов,
тоже  на имЯ ювелира, только не помню от кого; еще были там один-два векселЯ
на  французском,  но  мы  оба  не  могли  их прочесть, по-видимому, довольно
крупные, поскольку на них стоЯло: "€ностранные векселЯ, акцептованные".
     Њой   учитель   прекрасно  разобралсЯ,  что  причитаетсЯ  по  векселЯм,
выданным  на  имЯ  ювелира,  Я наблюдал за ним, когда он читал расписку сэра
‘тивена;  он  решил, что этот вексель слишком крупный, чтобы путатьсЯ с ним,
а  когда  дошел  до  расписки на двенадцать фунтов десЯть шиллингов, сказал:
"‚от  этот сойдет, пошли, „жек!" € тут же пустилсЯ бегом на ‹омбард-стрит, а
Я  за  ним,  засовываЯ  на  ходу  остальные  бумаги в бумажник; по дороге он
первым  делом  выЯснил имЯ владельца расписки и тогда уже направилсЯ прЯмо в
ювелирную  лавку,  напустил  на  себЯ  степенности и получил там деньги безо
всЯкой  задержки  и  без единого вопроса. џ стоЯл на противоположной стороне
улицы,  выполнЯЯ  роль зеваки; однако Я заметил, что, предъЯвлЯЯ вексель, он
достал  и бумажник, как будто он слуга купца, посвЯщенный во все его дела, а
потому имеет при себе все прочие его бумаги.
     …му   выплатили   золотом,  он  поспешил  пересчитать  все  и  убратьсЯ
восвоЯси;  перейдЯ  улицу,  он прошмыгнул мимо менЯ и направилсЯ в переулок,
носивший  название  „вор  ’рех  Љоролей;  потом  мы вместе пересекли улицу в
обратном  направлении  и  через  Љлемент-‹ейн поспешили к Љапустной гавани и
там  нанЯли  за  пенни лодочника, чтобы он переправил нас через реку прЯмо к
собору  ‘ент-Њэри-Ћвери,  где  мы  высадились  и почувствовали себЯ в полной
безопасности.
     ’ут  он  оборачиваетсЯ  ко  мне  и  говорит: "‘частливчик ты, Џолковник
„жек,   хорошее   дельце   мы   обделали,   пойдем-ка   с   тобой  сейчас  к
‘ент-„жордж-”илдз  и  там  разделим  всю  добычу".  Њы  отправились туда, он
уселсЯ  на травку в стороне от дороги и вытрЯс все деньги. "‘мотри-ка, „жек,
-  говорит  он мне, - видал ты когда-нибудь такое?" - "Ќикогда! - говорю Я и
простодушно  так спрашиваю: - € все это нам?" - "’ак оно наше! - говорит он.
-  Ђ  чье  же  еще?"  -  "Ђ  как  же, - говорю Я, - а тому человеку, который
лишилсЯ  денег,  ничего  уже не достанетсЯ?" - "„останетсЯ? ’ы это о чем?" -
говорит  он.  "Ќе знаю, - говорю Я, - но ты же недавно сказал, что не будешь
путатьсЯ  с  этим  векселем  и  вернешь  его  хозЯину, потому что он слишком
крупный".
     Ћн  посмеЯлсЯ надо мной. "„а ты, оказываетсЯ, совсем дурачок, - говорит
он,  -  а Я и не думал, что ты еще такой ребенок!" € он со всей серьезностью
объЯснил  мне  суть  дела.  "ќто Я про вексель сэра ‘тивена €венса сказал, -
говорит  он,  -  он  действительно крупный, на триста фунтов, и ежели бедный
малый,  вроде менЯ, рискнет сунутьсЯ за такими деньгами, они тут же спросЯт,
откуда  у менЯ вексель, нашел Я его либо украл, и тогда они менЯ задержат, -
говорит  он,  -  и  отымут  его,  да  еще и в переделку попадешь из-за всего
этого,  потому,  -  говорит,  -  Я  и  сказал,  что он слишком крупный, чтоб
путатьсЯ  с  ним,  и  готов  вернуть его владельцу, если бы знал как. Ќо что
касаетсЯ  денег,  „жек, тех денежек, что нам перепали, даю тебе слово, „жек,
ему  из них не достанетсЯ ничего! „а и к тому же, - говорит, - кто бы ни был
этот  человек,  что  лишилсЯ  своих  бумаг,  будь  уверен,  как только он их
хватитсЯ,  он  тут же побежит к ювелиру и предупредит его, так что, если кто
и  придет  за  деньгами,  его  непременно  задержат,  да  Я-то  уж стрелЯный
воробей, - говорит он, - на этом не попадусь".
     "Ђ  что же, - говорю, - ты будешь делать с этим векселем? ‚ыкинешь его?
…сли  выкинешь,  кто-нибудь  его  подберет,  - говорю, - и пойдет да получит
деньги!"  - "Ќет, что ты, - говорит он, - Я же объЯснил тебе: в таком случае
его  задержат  вместо  менЯ  и  станут  допрашивать".  Ќо Я все равно толком
ничего  не  понЯл,  а потому не задавал больше вопросов; мы принЯлись делить
добычу  -  столько денег Я в жизни своей не видывал и понЯтиЯ не имел, что с
ними  и  делать-то, даже хотел было попросить моего друга припрЯтать их пока
у  себЯ,  что  было бы сущим ребЯчеством, - уж будьте покойны, больше бы мне
их не видать как своих ушей, даже если бы с ним самим ничего не стрЯслось.
     Љ  счастью,  Я  об  этом  умолчал,  и он честно разделил между нами все
деньги,  только  под  конец  сказав  мне,  что  хотЯ  он  и обещал мне ровно
половину,  однако,  поскольку  это  был  мой  первый выход и мне не пришлось
ничего  делать,  только наблюдать, он считает, что будет справедливо, если Я
получу  чуть  меньше  него;  и  он  разделил  сначала  все  деньги,  то есть
двенадцать   фунтов  десЯть  шиллингов,  поровну  -  по  шесть  фунтов  пЯть
шиллингов  каждому,  а  потом  взЯл  один фунт пЯть шиллингов из моей доли и
сказал  мне, что Я должен подарить это ему на счастье. "—то ж, - сказал Я, -
конечно,  бери,  Я-то  считаю,  что  ты  заслужил  их  все".  ’ем  не  менее
оставшиесЯ  деньги Я забрал. "Ќо что мне с ними делать? - сказал Я. - Њне их
держать  негде!"  -  "Ђ  что,  у  тебЯ разве нет карманов?" - спрашивает он.
"…сть,  - говорю Я, - только дырЯвые". Ќе раз потом Я с улыбкой вспоминал, в
какой  растерЯнности  был,  обретЯ богатство, с которым не знал, что делать,
ибо  у  менЯ не было ни своего угла, ни шкатулки, ни Ящика, куда бы спрЯтать
эти  деньги,  даже  кармана, Я имею в виду не дырЯвого; Я был один на свете,
мне  не  к  кому  было  пойти и попросить, чтобы их сберегли длЯ менЯ, такой
жалкий  голодранец, как Я, только вызвал бы подозрение, все решили бы, что Я
ограбил  кого-то, и, чего доброго, схватили бы менЯ, да чтобы заполучить эти
самые  деньги,  еще  и обвинили, как, говорЯт, делают частенько. ’ак-то вот,
разбогатев,  Я  приобрел  столько  забот,  что  и передать вам не могу! ‚есь
следующий  день  мне  покою  не  давала мысль, как же хранить эти денежки, и
довела менЯ до того, что Я попросту сел и заплакал.
     Ќичто  никогда  не  доставлЯло  мне  больших хлопот и волнений, чем эти
монеты;  поначалу  Я  просто таскал их в руке; кроме четырнадцати шиллингов,
остальные  были  золотыми  -  всего  четыре  гинеи,  и,  надо  сказать,  эти
четырнадцать  шиллингов  приносили  больше  неудобств,  чем  четыре гинеи. ‚
конце  концов  Я  уселсЯ  на землю, снЯл один башмак и засунул в него четыре
гинеи,  но  проходил с ними недолго, так как сильно натер себе ногу и больше
не  мог  ступить  ни  шагу;  и  снова  Я был вынужден присесть, вынуть их из
башмака  и  опЯть  таскать  в  руке.  Ќаконец  Я  подобрал  на улице грЯзную
полотнЯную  трЯпку,  завернул в нее деньги и какое-то времЯ нес их в узелке.
Њного  раз  слышал  Я  потом,  как  люди  говорЯт, когда не знают, где взЯть
деньги:  "‚едь  на помойке они не валЯютсЯ!" —то правда, то правда, однако Я
завернул  мои  деньги  в  грЯзный  лоскут,  грЯзный,  будто и в самом деле с
помойки,  а  когда  на  пути моем встретилась водосточнаЯ канава, Я, сидЯ на
корточках,  выполоскал  в  ней  свою  трЯпицу  и  потом снова завернул в нее
деньги.
     ’ак   Я  и  принес  их  в  свою  ночлежку  на  стекольном  заводе,  но,
укладываЯсь  спать,  опЯть  стал  ломать  себе голову, куда их деть; если бы
хоть  кто-нибудь  из  нашей  воровской  шайки проведал о них, менЯ бы в золу
носом  ткнули  и отнЯли бы их, - словом, мне бы не поздоровилось; Я не знал,
как  быть,  и  лежал,  зажав их в руке, а руку спрЯтал за пазуху и не смыкал
глаз.  Ћ,  бремЯ  забот человеческих! џ, бездомный бродЯжка, который спал на
груде  камней, шлака или золы так крепко, как не спитсЯ иному богачу в своей
мЯгкой постели, не мог теперь сомкнуть глаз из-за каких-то ничтожных денег.
     ‘тоило  мне  задремать,  как  мне  чудилось,  будто  у менЯ стащили мои
денежки,  в испуге Я вздрагивал и просыпалсЯ, а убедившись, что крепко держу
их   в   руке,   долго  пыталсЯ  заснуть,  потом  засыпал  наконец  и  снова
пробуждалсЯ;  вдруг  мне  пришло  на  ум,  что, если Я засну, мне непременно
приснЯтсЯ  мои деньги, Я стану говорить о них во сне, и, если Я проговорюсь,
что  у  менЯ завелись деньги, кто-нибудь из воришек менЯ услышит, залезет ко
мне  за  пазуху  и  вытащит  из  руки  моей  деньги  так,  что  Я  даже и не
почувствую;  после  таких  мыслей Я и вовсе не мог заснуть; так, в тревоге и
беспокойстве  прошла эта ночь, и могу вас заверить, то была перваЯ бессоннаЯ
ночь,   которую   доставили   мне   жизненные   треволнениЯ   и   обманчиваЯ
привлекательность богатства.
     …два  настал  день,  Я  вылез  из  Ямы,  в которой мы проводили ночь, и
направилсЯ  через  ‘ент-„жордж-”илдз к ‘тепни, там Я опЯть долго размышлЯл и
прикидывал,  что  мне делать с моими деньгами, и не единожды пожелал, чтоб у
менЯ  их  вовсе  не  было,  но  сколько  Я ни думал об этом, так ничего и не
придумал,  и беспомощность моЯ привела менЯ в такое отчаЯние, что, повторЯю,
мне оставалось лишь сесть и горько расплакатьсЯ.
     Ќо  слезами горю не поможешь; деньги никуда от менЯ не делись, и, как с
ними  поступить,  Я  понЯтиЯ  не имел; наконец мне пришло в голову, нет ли в
каком-нибудь  дереве глубокого дупла, - вот там бы и схоронить их до поры до
времени.   Ћкрыленный  этой  идеей,  котораЯ  казалась  мне  тогда  поистине
великой,  Я  оглЯделсЯ  вокруг  в поисках хоть какого-нибудь деревца, однако
вокруг  ‘тепни  и  возле Њайл-ќнда не было ни одного дерева, подходЯщего длЯ
моей  цели,  а  если  и нашлось бы при более внимательном осмотре, все равно
там  было  полно  народу  и  кто-нибудь  непременно заметил бы, как Я что-то
прЯчу;  мне  даже  мерещилось,  все так и глазеют на менЯ, а двое будто даже
пошли за мной, желаЯ проследить, что Я намерен делать.
     ќто  заставило менЯ отойти подальше, возле Њайл-ќнда Я пересек дорогу и
уже  в  самом центре города вышел на улицу, котораЯ вела к ‘лепым Ќищим, что
у  самого  Ѓетнал-ѓрина;  пройдЯ  немного  по  улице, Я обнаружил пешеходную
тропу,  ведшую  обратно  к  ‘ент-„жордж-”илдз,  где  к  моим  услугам  росло
несколько  деревьев,  какие  Я  искал. Ќаконец попалось и дерево с небольшим
дуплом,  расположенным  довольно высоко от земли, - рукою было не достать, Я
влез  на  дерево  и,  когда дотЯнулсЯ до него, пошарил там рукой и обнаружил
(как  Я  и  надеЯлсЯ),  что  лучшего  тайника не сыскать. џ опустил туда мое
сокровище  и почувствовал величайшее облегчение. Ќо вот так историЯ! Љогда Я
снова  засунул  туда  руку,  чтобы  поудобнее  уложить  там  свой узелок, он
неожиданно  ускользнул  от  менЯ, и тогда Я заметил, что дерево все полое, и
мой  узелок  провалилсЯ  вниз, так что его и не достать, а насколько глубоко
он  провалилсЯ,  Я  не  знал; одним словом, денежки мои уплыли, потерЯны длЯ
менЯ  навсегда,  безвозвратно и безнадежно, ибо дерево это было толстенным и
огромным.
     •оть  Я был еще совсем юнец, все же Я сообразил, что вел себЯ как сущий
болван,  -  не  сумел  надежно  спрЯтать  свои деньги, а вместо этого забрел
невесть  куда,  чтобы выбросить их в какую-то дыру, из которой мне их теперь
не  выудить; Я засунул руку в дупло по самый локоть, но дна так и не достал;
Я  отломил  у  дерева  сук и проник поглубже, но с тем же успехом; и тогда Я
разрыдалсЯ,  нет,  какое там, Я просто взревел от Ярости и вне себЯ соскочил
с  дерева,  потом  снова  влез  и  снова  запустил руку в дупло и шарил там,
заливаЯсь  горючими  слезами, пока не изодрал плечо до крови. Џотом подумал,
что  у  менЯ не осталось и полпенни на булочку, а Я так хочу есть, и заревел
еще  громче.  €  вот  Я  пошел  прочь,  вопЯ и стенаЯ, словно малый ребенок,
которого  только  что  выдрали,  потом  снова вернулсЯ к дереву, потом снова
влез на него, и так делал несколько раз подрЯд.
     ‚  последний  раз,  когда Я взобралсЯ на дерево, Я случайно слез с него
не  с  той  стороны,  откуда влезал и куда спускалсЯ перед этим, а по другую
сторону  ствола.  € что же? џ вдруг увидел в дереве сбоку большую дыру почти
у  самой  земли,  -  у дуплистых деревьев так часто бывает; Я заглЯнул в эту
дыру  и,  к  своей  неописуемой радости, увидел там мои деньги, завернутые в
полотнЯную  трЯпку точно так, как Я положил их в дупло. ‚ероЯтно, дерево это
было  полое  сверху  донизу,  а мох, или еще что-то, чем оно внутри поросло,
оказалсЯ  недостаточно  плотным,  чтобы  задержать  этот  узелок,  когда  он
выскользнул у менЯ из рук, и потому он сразу же провалилсЯ вниз.
     Ѓудучи,  в сущности, еще ребенком, Я и обрадовалсЯ, как дитЯ, и, увидев
мой  узелок,  завопил  не  своим  голосом;  Я  бросилсЯ к нему, схватил его,
прижал   к  груди  и  раз  сто  поцеловал  грЯзную  трЯпку,  потом  принЯлсЯ
танцевать,  прыгать  и  беситьсЯ  как  сумасшедший, - словом, Я сам тогда не
помнил,  что вытворЯл, а теперь Я подавно не вспомню, одно только никогда не
забуду:  то великое горе, какое сжало мое сердце, когда Я решил, что потерЯл
деньги, и бурную радость, охватившую менЯ, когда Я их снова нашел.
     €так,  в  первом  порыве  радости  Я  носилсЯ вокруг, не соображаЯ, что
делаю,  но  как  только  этот порыв прошел, Я сел на землю, развЯзал грЯзный
лоскут,   в   который   были  завернуты  деньги,  проверил  их,  пересчитал,
обнаружил,  что  они в полной сохранности, и вдруг разрыдалсЯ так же горько,
как раньше, когда думал, что потерЯл их.
     —итателЯ  утомит,  если  Я  вздумаю перечислЯть все глупости, какие Я в
своей  детской  радости  и  умилении  вытворЯл, получив назад свои деньги, а
посему  на  этом Я ставлю точку. ђадость может быть столь же безумной, сколь
и  горе,  и,  будучи уже взрослым мужчиной, Я не раз думал: случись такое со
взрослым  человеком,  то есть потерЯй он все, что имел, вплоть до последнего
пенни,  а  потом  столь же неожиданно получи все обратно, когда мысленно уже
примирилсЯ  с потерей, - ручаюсь вам, случись такое со взрослым, он бы, чего
доброго, спЯтил бы.
     Ќаконец  Я ушел со своими денежками, но, прежде чем опЯть их завЯзать в
узелок,  Я  взЯл  себе  шесть  пенсов,  пошел на Њайл-ќнд в лавку —эндлера и
купил  себе  там на полпенни булку, на столько же сыра, потом уселсЯ у входа
и  с  аппетитом  принЯлсЯ  за  еду,  а чтобы запить ее, попросил еще и пива,
которое радушнаЯ хозЯйка поднесла мне, не поскупившись.
     Ћттуда  Я  направилсЯ  в город на поиски кого-нибудь из моих приЯтелей,
твердо  решив  оставить  раз  и  навсегда  поиски  дуплистого дерева, где бы
хранить  мой  клад. Љогда Я проходил улицей “айтчэпел, Я поравнЯлсЯ с лавкой
старьевщика,  что рЯдом с церковью; в ней торговали поношенным платьем, а на
мне,   надо   сказать,   красовалась  одна  рвань,  поэтому  Я  остановилсЯ,
разглЯдываЯ одежду, вывешенную в дверЯх лавки.
     "Ќу-с,  молодой  человек,  -  сказал  хозЯин, стоЯвший у входа, - вижу,
глаза  у  вас  разгорелись,  присмотрели  что-нибудь  себе  по  вкусу? „а по
карману  ль вам будет хороший-то мундир, ведь вы, если не ошибаюсь, из полка
голодранцев?"  џ  оскорбилсЯ  словами этого человека. "Ђ какаЯ вам забота, -
сказал  Я,  -  дырЯвое на мне платье или нет, ежели Я присмотрел то, что мне
нравитсЯ,  и  могу заплатить за это? ‚прочем, пойду-ка Я в другое место, где
не придетсЯ выслушивать всЯкие оскорблениЯ".
     Џока  Я  таким  образом  весьма  смело парировал хозЯину, из дому вышла
женщина.  "ЉакаЯ  муха  тебЯ  укусила,  - обратилась она к мужчине, - что ты
вздумал  отпугивать покупателей, а? „еньги этого бедного мальчугана ничем не
хуже  денег  самого лорд-мэра! „а ежели б беднЯки не покупали старую одежду,
что  стало  бы тогда с нашей торговлей? - €, повернувшись ко мне, сказала: -
‚ходи,  входи,  малыш,  если тебе приглЯнулась какаЯ вещь, бери, не бойсЯ, а
на  него  вниманиЯ не обращай. Љакой славный парнишка, правда?" - обратилась
она  тут  к  другой женщине, котораЯ в это времЯ подошла к ней. "Џожалуй", -
ответила  та. "€ такой хорошенький, - продолжала она, - если бы его умыть да
одеть  получше,  он  бы  и  за дворЯнского сынка сошел, почему и нет, чем он
хуже,  ежели б только приодеть его. Џоди сюда, милый, скажи, что тебе надо?"
„о  чего ж мне понравилось, когда она сказала про менЯ - дворЯнский сынок, Я
тут  же  вспомнил  мое происхождение, но потом, когда она заметила, что Я не
мыт и одет в лохмотьЯ, Я не удержалсЯ и пустил слезу.
     Ћна  настойчиво спрашивала, приглЯнулось ли мне что-нибудь из вещей, на
что  Я  ответил  "нет",  потому  что  всЯ  одежда,  какую  Я там видел, была
чересчур  велика длЯ менЯ. "Џодожди, малыш, - сказала она, - есть у менЯ две
вещички,  они  как  раз  тебе  подойдут, и обе тебе понравЯтсЯ, право слово,
во-первых,  вот эта шапчонка, смотри, - говорит она, кидаЯ ее мне, - Я отдаю
ее  тебе  даром. Ђ еще пара добротных теплых штанов, ручаюсь, - говорит она,
-  они  тебе  будут  впору,  они  такие крепкие и совсем целые! Љ тому же, -
говорит  она,  -  если  у  тебЯ вдруг заведутсЯ деньги и ты не будешь знать,
куда  их  девать, у них, смотри, прекрасные карманы, - говорит она, - и даже
вот  кармашек  длЯ часов, куда можешь прЯтать золотые монеты или часы, когда
ты их купишь".
     ‘ердце  у  менЯ  так  и  подпрыгнуло  от  несказанной радости при одной
мысли,  что  у  менЯ теперь будет место, где держать деньги, и больше мне не
придетсЯ  прЯтать  их  в дупле; Я готов был прЯмо-таки выхватить штаны у нее
из  рук,  удивлЯЯсь только, как это мне раньше не пришло в голову, что можно
купить  пару штанов с карманом, куда можно положить деньги, а не таскатьсЯ с
ними,  держа  то  в  руке, то в башмаке, как мне пришлось эти два днЯ; одним
словом,  Я  заплатил  ей  за  штаны два шиллинга и зашел во двор при церкви,
чтобы  переодетьсЯ,  спрЯтал  в  карман  мои  денежки  и  почувствовал  себЯ
довольным  и  счастливым, словно принц, получивший новую карету, запрЯженную
шестерней;  Я  поблагодарил  добрую  женщину  также и за шапку и сказал, что
приду  опЯть,  как только раздобуду денег, чтобы купить себе еще что-нибудь;
и с этим Я ушел.
     Љонечно,  Я  был  всего  лишь  мальчишкой,  но с той минуты, как у менЯ
завелсЯ  карман,  а  в  нем деньги, Я почувствовал себЯ настоЯщим мужчиной и
первым   делом   отправилсЯ   искать   моего  друга,  благодарЯ  которому  Я
разбогател;  и  тут  Я  напугалсЯ  до  смерти,  услышав, что его отправили в
Ѓрайдуэлл.  џ  ни  о чем не стал расспрашивать, Я и так знал, что это за тот
самый  бумажник  и  что  Я  и  сам  могу  туда угодить; на памЯть мне пришла
историЯ  с  моим  бедным  братом Љапитаном „жеком, неужели и менЯ подвергнут
такой  же  жестокой  порке?  €  Я так был напуган, что просто не знал, что и
делать.
     Ћднако  вечером  Я  его  встретил,  он  действительно попал в Ѓрайдуэлл
из-за  того  самого  дела,  но  его  уже  выпустили.  Ђ  случилось  все так:
поскольку   накануне   в   помещении  таможни  счастье  улыбнулось  ему,  он
отправилсЯ  туда  снова  и,  когда очутилсЯ в „линном зале, высматриваЯ себе
поживу,  некий  человек  схватил его и тут же позвал чиновника, сидевшего за
столом.  "‚от,  -  сказал  он, - это и есть молодой мошенник, который, как Я
вам  говорил,  околачивалсЯ  здесь, когда у того господина пропал бумажник с
векселЯми  на  имЯ  ювелира.  ђучаюсь,  это он украл их!" ’ут же их окружила
толпа,  и  все наперебой стали обвинЯть его в краже; однако он был стрелЯный
воробей,  и одними угрозами без доказательств признание вытЯнуть из него все
равно  не  удалось бы, потому как он знал, что улик против него никаких нет,
даже  денег  в  кармане,  кроме  одного  шестипенсовика  и  каких-то  жалких
фартингов.
     …му  угрожали, волокли куда-то, кричали, чуть не сорвали с него одежду,
наконец  досмотрщики обыскали его, но все с тем же успехом, ничего у него не
нашли;  он  сказал,  что прохаживалсЯ по залу таможни просто из любопытства,
как  в  этот  раз, так и раньше, и призналсЯ, что уже бывал тут, а поскольку
никаких  фактов,  свЯзанных  с  пропажей  бумажника,  против  него  не было,
задержать  его  они  не  могли;  и  все  же они разыграли, будто ведут его в
Ѓрайдуэлл,  и  дотащили до самых ворот, пытаЯсь выудить у него признание, но
он  ни в чем не призналсЯ, так что права на заключение его в тюрьму у них не
было,  и они не посмели повести его туда; все равно его там бы не принЯли, Я
так  думаю,  даже  если  бы  они  и  повели,  так  как у них не было никаких
законных оснований, чтобы засадить его за решетку.
     €  вот  убедившись, что от него ничего не добьешьсЯ, они пригласили его
в  пивную  и  там  сказали  ему,  что  в  бумажнике были ценные бумаги и что
мелкому  жулику  они  будут все равно без пользы, тогда как длЯ господина, у
которого  их  украли, это огромный урон, и Якобы господин этот в присутствии
человека,  принЯвшего  его за вора, пообещал таможенному чиновнику, что даст
тридцать  фунтов  тому,  кто их вернет, и, кто бы то ни оказалсЯ, обещает не
причинЯть ему никакого вреда.
     Љогда  Я  встретилсЯ  с моим другом, он только что вырвалсЯ из их лап и
тут  же  рассказал мне эту историю. "‚се равно, - сказал он, - Я ни в чем не
призналсЯ,  потому  и  ушел  от  них  чист  как стеклышко". - "ќто хорошо, -
говорю  Я,  -  а  что  же  ты собираешьсЯ делать с бумажником и с векселЯми,
разве  ты  не  вернешь  векселЯ несчастному господину?" - "Ќу нет, - говорит
он,  - векселЯ векселЯми, но Я им не доверЯю". ’ут Я подумал, хотЯ и был еще
совсем  мал,  какаЯ,  однако  ж, досада владеть такими ценными бумагами и не
иметь  возможности  их  использовать;  про себЯ Я решил, что хозЯин векселей
все  равно  уже  потерЯл  свои деньги, и все-таки мне казалось диким, что он
терЯет  целое богатство только потому, что мой друг держит у себЯ его бумаги
безо  всЯкой  выгоды  длЯ  себЯ. Џомню, что Я размышлЯл об этом без конца, и
хотЯ  Я  и  не  очень-то  разбиралсЯ в таких делах, все же у менЯ это крепко
засело  в мозгу, и Я нет-нет да повторЯл ему, - пусть, мол, вернет господину
его  бумаги:  "Ќу,  пожалуйста,  очень прошу!" € так приставал с этим "очень
прошу"  и  "пожалуйста",  пока  наконец  не  расплакалсЯ, а он спросил, что,
разве  Я  хочу,  чтобы  его  поймали  с  поличным  и отправили в Ѓрайдуэлл и
высекли,  как моего брата Љапитана „жека? Ђ Я отвечал: нет, конечно, не хочу
Я,  чтобы  его  пороли, Я хочу только, чтобы он отдал тому господину бумаги,
потому  что  ему  они без пользы, а господина это может загубить. € опЯть за
свое:  "Ћчень  прошу,  отдай  их,  пожалуйста". Ќо он оборвал менЯ: "Ќет, ты
лучше  скажи, - сказал он, - как Я их отдам ему? Љто посмеет отнести их? ‘ам
Я  не  посмею,  и  думать  нечего,  потому  что  они менЯ задержат и позовут
ювелира,  чтобы  он  сказал, знает ли он менЯ или нет; а ведь Я-то получил у
него  те  деньги,  вот  вам и доказательство кражи, и менЯ повесЯт, ты разве
хочешь, чтобы менЯ повесили, „жек?"
     ’ут  Я прикусил Язык, потому, когда он спросил: "’ы разве хочешь, чтобы
менЯ  повесили,  „жек?"  -  крыть  мне  было нечем; однако на другой день он
подзывает  менЯ  к  себе  и  говорит:  "Џолковник  „жек,  -  говорит он, - Я
все-таки  придумал,  как  сделать,  чтобы  тот  господин  получил назад свои
бумаги,  а  мы  бы  с  тобой разжились на этом деньжатами, только, чур, и ты
поступишь  со  мной  так  же  честно,  как Я с тобой". - "ЉлЯнусь, “илл (так
звали  его),  -  говорю  Я,  -  в честности моей не сомневайсЯ, Я что хочешь
сделаю, только чтобы он получил назад свои бумаги".
     "’ак  вот,  - говорит он, - мне сказали, что он пообещал в таможне дать
без  всЯких  лишних  вопросов  и разговоров тридцать фунтов тому, кто вернет
ему  бумаги.  ’ы,  стало  быть, идешь в „линный зал, эдакий бедный, невинный
мальчуган,  да  такой  ты  и  есть,  на  это и расчет, и обращаешьсЯ прЯмо к
таможенному  чиновнику.  ’ы говоришь ему, что, если господин готов выполнить
свое  обещание,  ты  берешьсЯ  сказать ему, у кого бумаги, и, если они будут
хорошо  обращатьсЯ  с  тобой  и  сдержат  свое  слово,  ты  обещаешь достать
бумажник с векселЯми и принести им".
     џ  сказал,  что  пойду  с  великим  удовольствием. "’олько вот что еще,
Џолковник  „жек,  -  сказал  он,  - а вдруг все же они тебЯ схватЯт и станут
угрожать  плетьми? ’ы менЯ тогда не выдашь?" - "Ќет, - говорю Я, - не выдам,
даже  если  они  запорют  менЯ до смерти". - "Ќу смотри, - говорит он, - вот
бумажник,  и  можешь идти". € он мне дал подробные указаниЯ, как действовать
и  что  говорить, но бумажник Я с собой не взЯл, - а что, если они обманут и
схватЯт  менЯ,  рассчитываЯ,  что  бумажник при мне, и таким образом поймают
менЯ  с  поличным,  поэтому  бумажник Я оставил у “илла и на следующее утро,
как  условились,  отправилсЯ  в  таможню;  какие  указаниЯ были мне даны, вы
узнаете  из дальнейшего, так что пересказывать их здесь Я не стану, чтобы не
повторЯтьсЯ;  задача  эта  была и впрЯмь слишком трудной длЯ мальчишки вроде
менЯ, не только юному по годам, но и совсем неопытному в воровстве.
     „ве  мысли засели у менЯ в голове, укреплЯЯ мою решимость. ЏерваЯ: этот
человек  должен получить назад свои бумаги, ибо мне казалось ужасным, что он
потерЯет  такие  деньги,  а Я считал, что он непременно их потерЯет, если мы
не  вернем  ему  векселЯ.  ‚тораЯ: что бы со мной ни случилось, Я никогда не
выдам  моего  друга  и  учителЯ  “илла.  ‚ооруженный  двумЯ  такими залогами
честности,  -  собственно, честность менЯ тут и заботила, - сердцем мужчина,
но разумом еще дитЯ, Я вступил на другое утро в „линный зал таможни.
     Љогда  Я  прибыл  на  место  происшествиЯ,  Я увидел того же чиновника,
сидевшего  там  же, что и в прошлый раз, и вообразил, что он так сидит с тех
самых  пор;  впрочем,  мне  было все равно, Я подошел к его столу и встал по
другую  сторону перегородки; она была очень высокаЯ, примерно мне по плечо -
ведь роста Я был небольшого.
     Џока  Я  там  стоЯл,  проходЯщие мимо толкали менЯ, и тот чиновник, что
сидел за перегородкой, стал ко мне приглЯдыватьсЯ, наконец он крикнул:
     - —то  здесь  делает  этот мальчишка? “ходи-ка лучше, бездельник! Ќе из
тех  ли  ты негодЯев, что украли в понедельник у одного господина бумажник с
векселЯми?  -  €,  обращаЯ  свой рассказ к господину, которому он подписывал
бумаги,  продолжал:  -  Ѓыл  тут  в понедельник мистер... как его... и такаЯ
беда с ним приключилась, не слышали часом?
     - Ќет, ничего не слыхал, - ответил тот.
     - „а-а,  он  стоЯл  вот здесь как раз, где вы сейчас, - говорит он, - и
чтобы  заполнить  таможенную  декларацию,  вынул  свой бумажник и положил на
стол  рЯдом  с  собой,  как  сам потом рассказывал, но пока он тЯнулсЯ через
стол к чернильнице, чтобы обмакнуть перо, кто-то стащил его.
     - Џодумать только! - воскликнул слушатель. - Ђ были в нем векселЯ?
     - ‚  том-то  и  дело, - говорит чиновник, - в нем был счет сэра ‘тивена
€венса  на  триста  фунтов  и  еще  один вексель на имЯ ювелира, примерно на
двенадцать  фунтов,  да  это  бы  еще  ничего,  но  там было два иностранных
акцептованных  векселЯ  на  крупную  сумму,  не  знаю в точности какую, один
французский  вексель,  кажетсЯ,  на тысЯчу двести крон, и тот господин очень
убивалсЯ из-за них.
     - Ќо кто же мог украсть? - спрашивает его собеседник.
     - Ќикто  не  знает,  -  говорит  чиновник.  -  Џравда,  один  из  наших
надзирателей  говорит,  что  видел  в  зале двух жуликоватых подростков, вон
вроде  того.  -  Ћн  указал  на  менЯ.  -  Ћни  болтались тут, а потом вдруг
исчезли, оба сразу.
     - Ђх,  мошенники!  €  зачем?  —то им делать с такими векселЯми? Ћни ими
все  равно  не  смогут воспользоватьсЯ; надеюсь, тот господин пошел и тут же
сделал заЯвление, чтобы задержать выплату?
     - Љонечно,  -  сказал  чиновник.  -  Ќо жулики оказались проворнее, они
опередили  его  с  векселем  на меньшую сумму в двенадцать с чем-то фунтов и
получили  по  нему деньги, остальнаЯ выплата, само собой, приостановлена, но
потерЯть столько денег, потерпеть такой убыток, неслыханно!
     - —то  ж,  тогда  он  должен объЯвить поощрительное вознаграждение тем,
кто  их  прикарманил  и  теперь  вернет  их  ему. “верЯю вас, они будут даже
счастливы вернуть их.
     - Ћн  вывесил  на  дверЯх  таможни объЯвление, что даст за них тридцать
фунтов.
     - „а-а,  только  он  должен  был  прибавить, что обещает не задерживать
того, кто принесет векселЯ, и не причинЯть ему неприЯтностей.
     - €  это  он сделал, - говорит чиновник, - но, боюсь, они не решатсЯ из
страха, что он не сдержит своего слова.
     - Џожалуй,  это  резонно,  он  может  нарушить  свое  слово,  хотЯ и не
следовало  бы,  иначе  ни один жулик больше не рискнет вернуть краденое. ќто
была бы дурнаЯ услуга всем, кто пострадает после него.
     - ‘мею думать, это его не очень-то беспокоит.
     ‚  таком  духе они продолжали свою беседу, а потом заговорили о другом;
Я  слышал  все,  но  долго не знал, как мне поступить; наконец Я увидел, что
господин  отошел  от стола, и бросилсЯ за ним следом, в надежде заговорить и
сразу  все  ему  выложить,  однако  он  быстро  прошел  в комнату, смежную с
длинным  залом, где было полно людей, из нее - в другую, и, когда Я собралсЯ
последовать  за  ним, привратник не впустил менЯ, сказав, что туда нельзЯ; Я
вернулсЯ  и  долго  бродил по залу неподалеку от стола, за которым сидел тот
чиновник;  Я  слонЯлсЯ  вокруг,  пока часы не пробили двенадцать и зал начал
понемногу  пустеть; чиновник что-то писал, перед ним уже не было ни души, не
то  что  утром,  тогда  Я  подошел  поближе и опЯть остановилсЯ у самого его
стола; он оторвалсЯ от бумаг, поднЯл на менЯ глаза и сказал:
     - ‚се  утро  ты  тут  околачиваешьсЯ,  бездельник,  чего тебе надо? Ћх,
боюсь, на уме у тебЯ что-то недоброе.
     - Ќет, что вы, сэр, - говорю Я.
     - —то  ж,  хорошо,  коли нет, - говорит он. - Ђ какое у тебЯ может быть
дело в таможне, ты ведь не купец.
     - Њне надо с вами поговорить, - говорю Я.
     - ‘о мной? - говорит он. - Ђ что ты хочешь сказать мне?
     - Љое-что,  -  говорю Я, - только, если вы мне за это ничего плохого не
сделаете.
     - Џлохого? Ђ что плохого Я могу тебе сделать, а? - спросил он ласково.
     - ‚правду не сделаете, сэр? - говорю Я.
     - Џраво  же,  мальчуган! Ќичего плохого Я тебе не сделаю. Ќу, так о чем
речь? ’ы что-нибудь знаешь про бумажник того господина?
     џ  ответил,  но  так  тихо,  что  он  не расслышал, тогда он пересел на
соседнее  место,  открыл  дверцу  в  перегородке  и  подозвал менЯ к себе; Я
вошел.
     Ћн опЯть спросил, знаю ли Я что-нибудь о бумажнике.
     џ таким же тихим голосом ответил, что нас могут услышать.
     ’огда он, понизив голос почти до шепота, еще раз спросил о бумажнике.
     џ  ответил  ему,  что,  по-моему, кое-что знаю о нем, только у менЯ его
нет  и  в  этом  деле  Я посторонний, а что находЯтсЯ бумаги у одного парнЯ,
который  хотел  их  сжечь  и  сжег  бы, если бы не Я, и что вот только что Я
услышал,  будто бы тот господин рад получить их назад и даст за них, то есть
за те бумаги, много денег.
     - „а,  да,  Я  говорил  это,  -  сказал  чиновник,  - и если ты сможешь
вернуть  их,  он тебЯ щедро вознаградит, не меньше тридцати фунтов даст, как
обещал.
     - €  еще  вы  сказали,  сэр,  другому  господину,  вот только сейчас, -
говорю Я, - что он ничего худого не сделает тому, кто их принесет.
     —иновник. Ќет, нет, тебе и вправду ничего не грозит, могу ручатьсЯ.
     Њальчик. Ђ другим из-за менЯ не попадет?
     —иновник. Ќет, тебЯ даже не спросЯт, кто они такие и как их зовут.
     Њальчик.  ‚едь  Я  просто  нищий,  и  Я  всей душой хотел бы, чтобы тот
господин  получил  назад свои бумаги, и клЯнусь, Я сам не брал их и нет их у
менЯ сейчас.
     —иновник. Ќу скажи, а как же этот господин тогда их получит?
     Њальчик. …сли Я сумею их достать, Я принесу их вам завтра утром.
     —иновник. Ђ сегоднЯ вечером нельзЯ?
     Њальчик. Џостараюсь, только где Я вас найду?
     —иновник. Џриходи ко мне домой, мальчуган.
     Њальчик. Ђ где вы живете, Я не знаю.
     —иновник. Џойдем сейчас со мной, и Я тебе покажу.
     Ћн  повел  менЯ  на  ’ауэр-стрит,  показал свой дом и назначил прийти к
пЯти часам вечера, что Я, само собой, сделал, прихватив и бумажник.
     Љогда  Я  пришел,  чиновник  спросил  менЯ,  принес ли Я книжку, как он
выразилсЯ.
     - ЉакаЯ же это книжка? - сказал Я.
     - Ќеважно, пусть бумажник, это все равно, - говорит он.
     - Џомните,  -  сказал  Я,  -  вы  обещали  не трогать менЯ. - € Я начал
всхлипывать.
     - ’ебе  нечего  боЯтьсЯ, малыш, - говорит он, - Я не трону тебЯ, бедный
мальчик! Ќикто тебЯ не тронет.
     - ’огда вот он, - сказал Я и вытащил бумажник.
     ’ут  он  пригласил еще одного господина, судЯ по всему, владельца этого
бумажника, и спросил, тот ли это бумажник, и господин ответил: "„а".
     € спросил менЯ, все ли векселЯ там.
     џ  ответил,  что  как  будто одного не хватает, но думаю, что остальные
целы.
     - Ђ почему ты так думаешь? - спросил он.
     - Џотому  что  Я слышал, как один малый, который, по-моему, и украл их,
говорил, что они чересчур крупные, чтобы ему путатьсЯ с ними.
     ’огда господин, чьи были бумаги, говорит:
     - Ђ где этот малый?
     Ќо чиновник вмешалсЯ и сказал:
     - Ќет,  нет,  вы не должны спрашивать его об этом, Я дал слово, что ему
не придетсЯ об этом говорить.
     - Ќу  что  же,  дитЯ,  -  говорит  тот,  -  а  позволишь ты нам открыть
бумажник, чтобы посмотреть, там ли бумаги.
     - Ћткрывайте, - говорю Я.
     ’огда чиновник спрашивает его:
     - Ђ сколько там было векселей?
     - ‚сего  три,  -  говорит он, - не считаЯ расписки на двенадцать фунтов
десЯть  шиллингов.  Ћдин  счет  сэра  ‘тивена  €венса на триста фунтов и два
иностранных векселЯ.
     - ’ак,  значит, если все они в бумажнике, мальчик получит свои тридцать
фунтов, не так ли?
     - „а,  -  отвечает господин, - он их непременно получит. - €, обращаЯсь
ко мне, говорит: - Џодойди ко мне, дитЯ, позволь мне открыть бумажник.
     џ  отдал  ему  бумажник,  он  открыл его и увидел там все три векселЯ и
другие  бумаги,  в  целости  и  сохранности,  не  смЯтые  и  не порванные, и
признал, что все в порЯдке.
     ’ут чиновник и говорит:
     - џ поручилсЯ мальчику за вознаграждение.
     - Ќо  позвольте,  -  говорит  господин,  -  ведь  жулики  уже  получили
двенадцать  фунтов  десЯть  шиллингов,  пусть  считают  это  частью тридцати
фунтов.
     Џо  мне,  и  на  это можно было согласитьсЯ без разговоров, но чиновник
держал мою сторону.
     - Ќет,  -  сказал  он,  -  вы  уже  знали, что двенадцать фунтов десЯть
шиллингов  получены,  когда  назначили за остальные векселЯ тридцать фунтов,
объЯвили  это  через  глашатого  и вывесили объЯвление на двери таможни, и Я
обещал мальчику сегоднЯ утром тридцать фунтов.
     Ћни  долго  спорили, и Я даже думал, они, чего доброго, еще поссорЯтсЯ.
Ќо  они  наконец  сторговались,  и  чиновник  дал  мне  двадцать пЯть фунтов
золотыми  гинеЯми;  а потом велел мне протЯнуть руку и, пересчитав деньги на
моей  ладони,  спросил  менЯ,  все  ли  верно,  а Я сказал, что не знаю, но,
должно быть, верно.
     - Љак, - говорит он, - разве ты сам не можешь пересчитать?
     џ  сказал,  что  не могу, что в жизни своей не видал столько денег и не
умею их считать.
     - „а что ты, - говорит он, - неужели ты не знаешь, что это гинеи?
     - ‡наю, - говорю Я, - только не знаю, сколько это - гинеЯ.
     - ‚от  так  так,  - говорит он, - а как же ты тогда сказал, что, должно
быть, все верно?
     - Џотому, - ответил Я, - что Я верил, вы менЯ не обманете.
     - Ѓедное дитЯ! - говорит он. - Љак мало ты знаешь о жизни! Љто же ты?
     - џ бедный бродЯжка, - ответил Я и заплакал.
     - џ  спрашиваю,  как  тебЯ  зовут,  - говорит он. - Ђх да, Я и забыл, -
говорит  он,  -  Я  же  обещал  не  спрашивать  твоего  имени, можешь мне не
отвечать.
     - ЊенЯ зовут „жек, - сказал Я.
     - Ќу, а фамилиЯ у тебЯ есть? - спрашивает он.
     - Ђ что это такое? - спрашиваю Я.
     - Ќу, есть у тебЯ еще какое-нибудь имЯ, кроме „жека? - говорит он.
     - „а, - говорю Я, - менЯ все зовут Џолковник „жек.
     - Ђ другого имени у тебЯ нет?
     - Ќет, - говорю Я.
     - ’огда скажи, отчего же тебЯ стали звать Џолковником „жеком?
     - Њне сказали, что моего отца звали Џолковником.
     - Ђ твои отец с матерью живы? - спрашивает он.
     - Ќет, - говорю Я, - отец мой умер.
     - Ђ где же твоЯ мать? - спрашивает он.
     - Њатери у менЯ никогда не было, - отвечаю Я.
     ’ут он рассмеЯлсЯ.
     - Љак же так, - говорит он, - а кто же у тебЯ был тогда, если не мать?
     - Љормилица, - ответил Я, - но она не была мне матерью.
     - Ќу  вот  что, - говорит он тому господину, - могу побитьсЯ об заклад,
что не этот мальчик украл ваши бумаги.
     - —естное слово, сэр, Я их не крал, - сказал Я и опЯть заплакал.
     - Ќе  надо,  не надо, малыш, - сказал он. - Њы и не думаем, что это ты.
Ћн  мальчик смышленый, - говорит он господину, - но слишком невежественный и
доверчивый,  просто  жалость  берет, что некому присмотреть за ним и помочь.
„авайте-ка потолкуем с ним еще немного.
     €  они  сели,  стали  пить вино и менЯ угостили, а потом чиновник опЯть
стал задавать мне вопросы.
     - Ќу,  -  сказал он, - а что ты, собственно, собираешьсЯ делать с этими
деньгами, которые ты получил?
     - …ще не знаю, - ответил Я.
     - Ђ куда ты их положишь? - спрашивает он.
     - ‚ карман, - отвечаю Я.
     - ‚  карман?  - спрашивает он. - Ђ карман у тебЯ целый? ’ы не потерЯешь
их?
     - Ќет, - говорю Я, - у менЯ карман целый.
     - Ђ куда ты их денешь, когда придешь домой?
     - “ менЯ нет дома, - ответил Я и опЯть заплакал.
     - ЃеднЯга! - воскликнул он. - Ђ чем же ты вообще пробавлЯешьсЯ?
     - •ожу   по   поручениЯм,   -  говорю  Я,  -  длЯ  тех,  кто  живет  на
ђозмэри-‹ейн.
     - Ђ где же ты спишь ночью?
     - Ќочью Я сплю на стекольном заводе, - сказал Я.
     - ‘пишь на стекольном заводе? ђазве там есть кровати? - спросил он.
     - Ђ Я на кровати никогда и не спал, - сказал Я.
     - Ќа чем же ты тогда спишь там, на стекольном заводе? - спрашивает он.
     - Ќа земле, - отвечаю Я, - когда на соломе, когда в теплой золе.
     ’ут господин, у которого украли бумаги, сказал:
     - ‘лушаешь   это   бедное  дитЯ  и  плакать  хочетсЯ  над  злосчастиЯми
человечества,  а  мы  еще  ропщем на свою судьбу, у менЯ даже слезы на глаза
навернулись.
     - € у менЯ тоже, - сказал господин чиновник.
     - Џосл