Яжелой участи пустила в  ход  выгоды  того,  что  называют
смазливым личиком, сделав красоту сводней порока.
     ‘ейчас, однако, после бурного плаваниЯ по житейскому морю,  Я  достигла
тихой  гавани  и  испытывала  благодарность  за  свое   избавление.   —асами
просиживала Я в одиночестве, горько плача над прошлыми  безумствами,  и  мне
начинало казатьсЯ, что раскаЯнье мое было полным и искренним.
     Ќо  есть  соблазны,   которым   человеческаЯ   природа   не   в   силах
противостоЯть, да и кто скажет, как бы он себЯ  повел,  окажись  он  в  моих
обстоЯтельствах! Џусть жадность корень зла,  но  бедность,  на  мой  взглЯд,
сущаЯ ловушка. ‚прочем, Я отложу свои рассуждениЯ  и  перейду  к  печальному
опыту, который их вызвал.
     џ вела с этим мужем самую спокойную и размеренную жизнь; это был тихий,
отзывчивый,  скромный  человек,  честный,  простой,  искренний  и  в   делах
прилежный и добросовестный.  „ела  он  вел  не  очень  крупные,  но  доходов
хватало, чтобы жить прилично и  в  достатке,  конечно,  не  длЯ  того  чтобы
нарЯжатьсЯ, держать лакеев и выезд и, как это называют, блистать в свете, да
Я на это и  не  рассчитывала  и  к  этому  не  стремилась,  ибо,  проникшись
отвращением к легкомыслию и сумасбродству  своей  прежней  жизни,  Я  решила
теперь жить уединенно, скромно. џ никого  не  принимала  и  сама  не  бывала
нигде, заботилась о семье и ублажала мужа, и такой образ жизни пришелсЯ  мне
по сердцу.
     ЏЯть лет прожили мы в мире и довольстве, как вдруг внезапный удар почти
невидимой руки сокрушил все мое счастье и от моего благополучиЯ не  осталось
и следа.
     Њуж мой доверил как-то  одному  своему  товарищу,  тоже  клерку,  сумму
денег, слишком крупную длЯ того, чтобы наше  состоЯние  могло  выдержать  ее
потерю; клерк обанкротилсЯ, и крах  лег  тЯжелым  бременем  на  моего  мужа.
Ћднако потери были не настолько велики, чтобы отчаиватьсЯ; если бы  он  имел
мужество  посмотреть  опасности  в  лицо,  то  при   доверии,   которым   он
пользовалсЯ, он мог бы легко покрыть убытки. “ныние лишь усугублЯет  тЯжесть
постигшего нас несчастьЯ; и кто хочет погибнуть, погибнет.
     ’щетны были все мои попытки утешить его;  рана  была  слишком  глубока:
удар в самое сердце; он стал угрюм и безутешен, погрузилсЯ в апатию и  умер.
џ предвидела удар и была крайне удручена, ибо длЯ менЯ Ясно было, что,  если
он умрет, Я погибла.
     џ имела от него только двоих  детей,  потому  что  наступило  длЯ  менЯ
времЯ, когда Я уже не могла рожать; мне исполнилось сорок восемь  лет,  и  Я
думаю, что останьсЯ даже муж мой жив, все равно детей бы  у  нас  больше  не
было.
     Ќаступили длЯ менЯ мрачные и  беспросветные  дни,  в  некотором  смысле
самые страшные в моей жизни. ‚о-первых,  прошла  моЯ  пора,  когда  Я  могла
надеЯтьсЯ стать чьей-либо любовницей; красота моЯ поблекла, от нее  осталось
одно воспоминание, а хуже всего было то, что Я находилась в самом безутешном
горе. Ќедавно еще Я ободрЯла своего мужа и старалась поддержать в нем веру в
свои силы, а теперь потерЯла всЯкую веру в себЯ; мне не хватало той бодрости
духа, котораЯ, по моим же словам, так необходима в горе, чтобы  вынести  его
бремЯ.
     Ћднако  положение  мое  было  действительно  плачевное,  потому  что  Я
осталась без друзей и без помощи,  а  потери,  понесенные  моим  мужем,  так
подорвали его средства,  что  хотЯ  Я  не  вошла  в  долги,  но  легко  мог;
предвидеть, что долго не протЯну на то, что у менЯ осталось; с  каждым  днем
деньги таЯли и скоро должны были совсем,  иссЯкнуть,  после  чего  Я  видела
впереди только самую  крайнюю  нужду,  котораЯ  так  живо  рисовалась  моему
воображению, что мне казалось, будто она уже на~  ступила,  прежде  чем  это
случилось на самом деле. ’ак страхи еще более отЯгчали  мое  горе;  мне  все
казалось,  что  каждый  шестипенсовик,  истраченный  на  покупку  хлеба,   -
последний и что завтра мне предстоит поститьсЯ и умереть с голоду.
     ‚ этом бедственном положении у менЯ не было  ни  помощника,  ни  друга,
который бы утешил менЯ или подал  совет;  ночи  и  дни  сидела  Я,  плача  и
терзаЯсь, ломаЯ руки и подчас бредЯ  как  сумасшедшаЯ;  и,  право,  Я  часто
дивилась, как не повредилсЯ мой рассудок, ибо припадки отчаЯниЯ достигали  у
менЯ такой силы, что Я всЯ была во власти больного воображениЯ.
     „ва года прожила Я в таком  ужасном  состоЯнии,  проедаЯ  свои  скудные
средства, вечно в слезах над своей бедственной  участью  и,  можно  сказать,
исходЯ кровью, без малейшей надежды на помощь от людей или Ѓога.  џ  плакала
так часто и так долго, что слезы иссЯкли и мной стало  овладевать  отчаЯние,
потому что быстрыми шагами приближалась Я к нищете.
     —тобы  несколько  уменьшить  расходы,  Я  покинула  свой  дом  и  снЯла
квартиру; устроившись скромнее, Я продала большую часть  своих  вещей  и  на
вырученные  деньги  жила  еще  окало  года,  соблюдаЯ  крайнюю  экономию   и
растЯгиваЯ деньги до последней возможности; но все же, когда Я заглЯдывала в
будущее, сердце мое замирало перед картиной неумолимо надвигающейсЯ  нищеты.
Ћ, пусть те, кто читает эту часть  моей  повести,  серьезно  задумаютсЯ  над
беспросветным горем, над тем, каково нам приходитсЯ, когда мы  остаемсЯ  без
друзей и без куска хлеба! ’акое размышление,  наверно,  заставит  не  только
подумать о бережливости, но и воззвать о  помощи  к  небу  и  научит  мудрой
молитве: Ќе дай мне нищеты, чтобы Я не воровал.
     Џусть вспомнит читатель, что пора  нужды  пора  страшных  искушений,  а
всЯкаЯ сила сопротивлениЯ у нас отнЯта; бедность погонЯет, душа доведена  до
отчаЯниЯ нуждой, что тут можно  сделать?  Ћднажды  вечером  Я  дошла,  можно
‘казать, до последнего предела, была поистине сумасшедшей и  бредила  наЯву,
как вдруг, подстрекаемаЯ не знаю каким бесом и не  соображаЯ,  что  и  зачем
делаю, Я оделась (у менЯ еще сохранЯлись довольно хорошие платьЯ) и вышла на
улицу. џ вполне уверена, что, когда Я вышла из дому, у менЯ не было  никаких
планов; Я не знала и не соображала, куда идти  и  зачем,  но  так  как  менЯ
выгнал на улицу дьЯвол, приготовив свою  приманку,  то  уж,  разумеетсЯ,  он
привел менЯ куда следовало, потому что Я не сознавала, ни куда Я иду, ни что
делаю.
     ЃлуждаЯ таким образом не знаю по каким улицам, Я поравнЯлась  с  лавкой
аптекарЯ на ‹еденхолл-стрит, где увидела на табуретке,  у  самого  прилавка,
небольшой белый узелок; рЯдом, спиной к нему, стоЯла служанка, задрав голову
и глЯдЯ на аптекарского ученика, который взобралсЯ на прилавок, тоже  спиной
к двери, и со свечкой в руке искал что-то на верхней полке;  таким  образом,
внимание обоих было занЯто, а кроме них, никого в лавке не было.
     ќто  и   была   приманка   дьЯвола,   расставившего   мне   ловушку   и
подстрекнувшего менЯ, как бы шепнув на ухо слова искушениЯ, ибо  Я  помню  и
никогда не забуду, точно чей-то голос  за  спиной  у  менЯ  сказал:  "‚озьми
узелок! †иво! ‘ию минуту!" …два только Я  услышала  эти  слова,  как  тотчас
вошла в лавку и, повернувшись спиной к девушке,  словно  бы  Я  пЯтилась  от
проезжавшей по улице телеги, протЯнула руку назад, схватила узелок  и  вышла
из лавки, причем ни ‘лужанка, ни приказчик, ни прохожие менЯ не заметили.
     Ќевозможно передать словами ужас, овладевший  мной,  когда  Я  все  это
делала. ‚ыйдЯ из лавки, Я не решилась бежать или хотЯ  бы  ускорить  шаг.  џ
перешла улицу и повернула  за  первый  же  угол;  кажетсЯ,  то  была  улица,
пересекающаЯ ”енчерч-стрит; потом Я стала так кружить, что  положительно  не
знала, где Я и куда иду; Я совсем потерЯла голову и чем больше удалЯлась  от
опасности, тем быстрее шла, пока не выбилась из сил, так что принуждена была
присесть на скамеечку у чьей-то двери; тут только Я сообразила, что зашла на
’емз-стрит, возле Ѓиллингсгета. Ћтдохнув немного, Я  продолжала  свой  путь;
кровь во мне кипела; сердце стучало, точно от внезапного испуга.  ‘ловом,  Я
была так поражена своим поступком, что не знала, куда мне идти и что делать.
     “томленнаЯ этими долгими и бесцельными скитаниЯми,  Я  понемногу  стала
приходить в себЯ и направила свои шаги к дому, куда вернулась  около  девЯти
часов вечера.
     „лЯ чего предназначалсЯ узелок и почему он был положен там, где  Я  его
нашла, Я не знала,  но,  развЯзав  его,  нашла  там  отличное,  почти  новое
приданое новорожденного, с тонкой работы кружевом; там была также серебрЯнаЯ
миска вместимостью в пинту, небольшаЯ серебрЯнаЯ кружка и шесть  ложек,  еще
кое-какое белье, хорошаЯ женскаЯ рубашка, три шелковых носовых платка,  а  в
кружке восемнадцать шиллингов и шесть пенсов, завернутые в бумажку.
     ‚ынимаЯ из узелка эти вещи, Я все времЯ испытывала  невыразимый  страх,
несмотрЯ на то, что находилась в полной безопасности.
     - Ѓоже, воскликнула  Я,  заливаЯсь  слезами,  -  кто  Я  теперь  такаЯ?
‚оровка! Џри следующей краже менЯ схватЯт, посадЯт  в  Ќьюгет  и  мне  будет
грозить смертнаЯ казнь!
     „олго еще Я плакала и, право, несмотрЯ на  свою  бедность,  отнесла  бы
вещи обратно, если бы только у менЯ хватило  смелости;  но  через  некоторое
времЯ это желание остыло. € вот легла Я в постель, но  спала  мало;  мрачные
мысли не покидали менЯ, и Я не соображала, что говорю и что делаю, всю  ночь
и весь следующий день. Џотом мне страшно захотелось  что-нибудь  услышать  о
пропаже, узнать, что  это  за  узелок,  кому  он  принадлежал:  беднЯку  или
богатому человеку. Њожет быть, говорила Я, такаЯ же  беднаЯ  вдова,  как  Я,
завернула свои пожитки, чтобы продать их и купить кусок  хлеба  длЯ  себЯ  и
несчастного ребенка, и теперь они умирают с голоду и  горюют  о  пропаже.  €
мысль эта мучила менЯ больше, чем все остальное, в течение трех или  четырех
дней.
     Ќо мои собственные бедствиЯ заглушили все эти мысли, и  угроза  голода,
котораЯ с каждым днем пугала менЯ  все  больше,  постепенно  ожесточила  мое
сердце. Ћсобенно  сильно  угнетало  тогда  мой  ум  то,  что  перед  этим  Я
исправилась и, как Я надеЯлась, раскаЯлась во всех  прошлых  грехах;  что  в
течение нескольких лет Я вела скромную,  правильную  и  замкнутую  жизнь,  а
теперь жестокаЯ нужда толкала менЯ к гибели телесной и духовной; два или три
раза Я падала на колени и, как умела, молила Ѓога об избавлении:  но  должна
сказать, что мои молитвы не приносили мне отрады. џ не  знала,  что  делать;
все кругом страшило менЯ, а внутри царил мрак; и Я думала, что раскаЯние мое
было неискреннее, что небо начало карать менЯ еще в этой жизни и готовит мне
страданиЯ по моим грехам.
     Џродолжай Я размышлЯть в таком роде, Я, может быть, искренне раскаЯлась
бы,  но  во  мне  сидел  дурной  советчик,  непрестанно  подстрекавший  менЯ
облегчить свое положение какими угодно средствами. €  вот  однажды  вечером,
прибегнув к тому же коварному внушению,  как  тот  раз,  когда  шепнул  мне:
"‚озьми этот узелок", - он опЯть соблазнил менЯ пойти попытать счастьЯ.
     џ вышла теперь, среди  бела  днЯ  и  бродила  не  знаю  где  в  поисках
неизвестно чего, как вдруг дьЯвол расставил на моем  пути  ужасную  западню,
какой  Я  никогда  не  встречала   ни   раньше,   ни   после.   ЏроходЯ   по
Ћлдерсгет-стрит, встретила Я хорошенькую девочку, котораЯ возвращалась домой
из танцевальной школы совсем одна, и мой соблазнитель, как истинный  дьЯвол,
натравил менЯ на это невинное создание. џ заговорила с  девочкой,  и  она  в
ответ стала по-детски что-то болтать; тогда Я взЯла ее за руку и свернула  в
один мощеный  переулок,  выходЯщий  к  церкви  свЯтого  ‚арфоломеЯ.  „евочка
сказала, что домой нужно идти не этой дорогой.
     - Ќет, деточка, этой. џ покажу тебе, как пройти домой, - сказала Я.
     Ќа девочке были золотые бусы, с которых Я не спускала  глаз;  в  темном
переулке  Я  нагнулась  к  ней,  как  бы  желаЯ  поправить   расстегнувшийсЯ
воротничок, и снЯла бусы, так что она и не заметила, а  потом  снова  повела
ее. ’ут, признаюсь, дьЯвол подстрекал менЯ убить ребенка в темном  переулке,
чтобы он не заплакал, но одна мысль об этом так менЯ напугала, что Я чуть не
лишилась чувств. џ велела девочке идти назад, потому что,  сказала  Я,  этой
дорогой ей не вернутьсЯ домой; девочка послушалась, а Я  прошла  через  двор
церкви св. ‚арфоломеЯ, потом  повернула  в  другой  переулок,  выходЯщий  на
‹онг-лейн, оттуда направилась к —артерхаус-Ярду и вышла на  ‘ент-„жон-стрит;
потом, пересекши площадь ‘митфилд, спустилась  по  —ик-лейн  и  ”илд-лейн  к
•олборнскому мосту, где смешалась с толпой, обычно заполнЯющей его, и замела
таким образом следы. ’ак совершилсЯ мой второй выход в свет.
     Њысли об этой добыче мгновенно рассеЯли  всЯкие  сокрушениЯ  о  первой;
бедность, повторЯю, ожесточила мое сердце, и собственнаЯ нужда  делала  менЯ
равнодушной ко всему на свете. ЏоследнЯЯ кража не оставила во  мне  большого
беспокойства, ибо, не причинив никакого вреда бедному  ребенку,  Я  считала,
что лишь проучила родителей за их небрежность,  и  в  другой  раз  не  будут
оставлЯть бедную овечку без присмотра.
     ЏохищеннаЯ мною нитка золотых бус стоила  двенадцать  или  четырнадцать
фунтов. џ полагаю, что бусы принадлежали раньше матери, так как длЯ  ребенка
они были слишком крупны, но тщеславие матери,  желавшей,  чтобы  дочка  была
нарЯдной в танцевальной школе, побудило ее надеть их на ребенка; и, наверно,
с девочкой была послана служанка, но нерадиваЯ шельма  развлекалась,  должно
быть, с каким-нибудь парнем, с которым  сговорилась  встретитьсЯ,  и  беднаЯ
малютка шла одна, пока не попала в мои руки.
     ‚о всЯком случае, Я не причинила девочке  никакого  вреда;  Я  даже  не
напугала ее, потому что во мне было много нежности,  и  ограничилась,  можно
сказать, на что толкала менЯ нужда.
     ‘ тех пор у менЯ было очень много приключений, но  Я  была  новичком  в
этом ремесле и действовала лишь по внушению дьЯвола, а, сказать  правду,  он
редко мешкал. Ћдно  такое  приключение  окончилось  очень  счастливое  менЯ.
Ћднажды в сумерках Я шла по ‹омберди только поравнЯлась с угловым домом, как
вдруг менЯ проноситсЯ какой-то незнакомец и бросает к ногам  узел.  Ќа  бегу
незнакомец крикнул:
     - ‘паси вас ѓосподь, сударынЯ, пусть это полежит здесь, - и убежал.
     Џотом поЯвлЯютсЯ еще двое, и сейчас же вслед за ними  молодой  человек,
без шлЯпы, с криком: "„ержи вора!" - а с ним еще  двое  или  трое.  Ћни  так
ретиво следовали двоих беглецов, что тем пришлось все,  что  они  держали  в
руках, и один из них вдобавок был схвачен, другому же удалось скрытьсЯ.
     ‚се это времЯ Я стоЯла как вкопаннаЯ, пока преследователи не вернулись,
таща пойманного беднЯгу и отобранные  вещи,  очень  довольные,  что  удалось
вернуть украденное и поймать вора; так все прошли мимо, не обратив вниманиЯ,
потому что Я имела вид женщины, посторонившейсЯ, чтобы пропустить толпу.
     ђаза два Я спросила, что случилось, но никто мне не  ответил,  а  Я  не
особенно настаивала; но когда толпа рассеЯлась, Я улучила минуту,  подобрала
лежавший позади менЯ узел и ушла. ‚се это Я проделала гораздо спокойнее, чем
делала раньше, потому что эти вещи не были мной украдены, а лишь попали  мне
в руки. џ благополучно  вернулась  домой  со  своей  ношей;  это  был  кусок
прекрасного черного шелка и кусок бархата; последний представлЯл собой отрез
длиною всего в одиннадцать Ярдов;,  шелка  же  была  целаЯ  штука,  Ярдов  в
пЯтьдесЯт. Џо-видимому, воры ограбили торговца шелком и бархатом.  џ  говорю
"ограбили", но они не могли даже унести весь захваченный товар и  часть  его
обронили; кажетсЯ, удалось подобрать шесть или семь  кусков  разного  шелка.
Љак они умудрились взЯть с собой столько, Я не понимаю; но так  как  Я  лишь
обокрала вора, то со спокойной совестью присвоила эти товары  и  была  очень
рада поживе.
     „о сих пор мне все времЯ везло, и Я имела  еще  несколько  приключений,
правда не особенно прибыльных, но удачных; однако каждый  день  Я  ходила  в
страхе, что когда-нибудь попадусь и  рано  или  поздно  навернЯка  угожу  на
виселицу. ‚печатление от этих мыслей было слишком сильное и удерживало  менЯ
от  многих  попыток,  которые,  судЯ  по  всему,  могли  бы   сойти   вполне
благополучно; но Я не в состоЯнии умолчать об одной вещи, котораЯ  была  длЯ
менЯ приманкой в течение многих дней. џ часто совершала прогулки в окрестные
деревни посмотреть, не попадетсЯ ли мне там что под руку; и вот, проходЯ раз
мимо одного дома возле ‘тепни, Я увидела на  подоконнике  два  кольца:  одно
маленькое, с бриллиантом, другое гладкое золотое; наверное, их забыла  здесь
какаЯ-нибудь беззаботнаЯ барынЯ, у которой больше денег, чем мозгов, а может
быть, она их только оставила ненадолго, пока помоет руки.
     џ прошла мимо окна несколько  раз,  чтобы  убедитьсЯ,  нет  ли  кого  в
комнате, и хотЯ никого не заметила, но не была вполне уверена,  что  комната
пуста. ‚друг мне пришло в голову стукнуть  в  окошко,  словно  бы  Я  хотела
вызвать кого-нибудь, и если  кто-нибудь  там  есть,  то,  наверное,  к  окну
подбегут, и Я попрошу убрать эти кольца, так как  Я,  дескать,  видела  двух
подозрительных мужчин, которые засматривались на них.  ‡адумано  сделано.  џ
стукнула раза два, но никто не отозвалсЯ, тогда Я сильно нажала  на  стекло,
оно сломалось без большого шума, Я взЯла кольца и ушла; кольцо с бриллиантом
стоило около трех фунтов, другое шиллингов девЯть.
     Ќо Я была в затруднении,  как  найти  покупателей  длЯ  своих  товаров,
особенно длЯ двух штук шелка. Њне очень не хотелось сбыть  их  за  бесценок,
как обыкновенно делают несчастные  воровки,  которые,  часто  рискуЯ  жизнью
из-за какой-нибудь ценной вещи, принуждены бывают потом продать ее за гроши.
џ решила пуститьсЯ на всЯкие уловки, лишь бы  не  подражать  им,  однако  не
знала хорошенько, что, собственно, предпринЯть.  ‚  конце  концов  решила  Я
пойти к своей старой пестунье и возобновить с ней  знакомство.  џ  аккуратно
посылала ей обещанные пЯть фунтов в год на содержание своего мальчика до тех
пор, пока в состоЯнии была это делать, но в  последнее  времЯ  мне  пришлось
отказатьсЯ от посылки денег. Ћднако Я написала ей письмо, в котором сообщала
о своих стесненных обстоЯтельствах, о том, что Я потерЯла  мужа  и  не  могу
больше позволить себе такой расход, и просила старуху  позаботитьсЯ  о  том,
чтобы бедный ребенок не очень пострадал от невзгод своей матери.
     ’еперь Я ее навестила, и оказалось,  что  она  еще  занимаетсЯ  прежним
ремеслом, но дела ее далеко не блестЯщи, как раньше; она была  привлечена  к
суду одним господином, у которого  похитили  дочь,  по-видимому  не  без  ее
содействиЯ,  и  едва-едва  избежала  виселицы.  ‘удебные   издержки   сильно
подорвали ее благосостоЯние, так что  дом  ее  был  теперь  обставлен  очень
скромно и она уже не пользовалась былой славой, однако все еще  стоЯла,  как
говоритсЯ, на своих ногах и, как женщина сметливаЯ, у которой еще оставались
кой-какие средства, стала давать деньги под заклад вещей и жила неплохо.
     Ћна принЯла менЯ очень радушно и со своей обычной любезностью  сказала,
что мои стесненные обстоЯтельства нисколько не уменьшили ее уважениЯ ко мне;
она позаботилась о хорошем уходе за моим мальчиком, несмотрЯ на то, что Я не
могу платить за него; женщина, присматривающаЯ за ним, живет в достатке, так
что мне нечего беспокоитьсЯ о сыне, пока  Я  не  смогу  опЯть  помогать  ему
деньгами.
     џ ответила, что у менЯ теперь мало денег, но  зато  остались  кое-какие
вещи, за которые можно выручить большие деньги, если она  менЯ  научит,  как
это сделать. Ћна спросила, что же у менЯ есть. ’огда Я вынула нитку  золотых
бус, сказав,  что  это  подарок  мужа;  потом  показала  две  штуки,  шелку,
объЯснив, что привезла их с собой из  €рландии;  показала  также  колечко  с
бриллиантом. —то касаетсЯ узелка с серебром и ложками, то Я уже нашла способ
сбыть его, а детское приданое старуха изъЯвила желание  взЯть  сама,  думаЯ,
что это моЯ собственность. Ћна сказала, что  стала  процентщицей  и  беретсЯ
продать длЯ менЯ эти вещи под видом просроченных закладов; и тут же  послала
за скупщиками, занимавшимисЯ этим делом, которые, нимало не смущаЯсь, купили
краденое, да еще по хорошей цене.
     ’огда у менЯ Явилась мысль, что эта незаменимаЯ женщина может, пожалуй,
оказать мне некоторую помощь в моем теперешнем бедственном положении, ибо  Я
с радостью занЯлась бы каким-нибудь честным трудом, если  бы  могла  достать
его; но в этом она не могла мне помочь, честные занЯтиЯ были не по ее части.
Ѓудь Я помоложе, может  быть,  она  могла  бы  свести  менЯ  с  каким-нибудь
повесой; но Я и не помышлЯла о такого рода заработке, совершенно исключенном
длЯ женщины, которой перевалило за пЯтьдесЯт, как это было со мной, о чем  Я
и сказала старухе.
     ‚ конце концов она предложила мне переселитьсЯ к ней и жить с ней, пока
не подвернетсЯ какое-нибудь занЯтие, сказав, что жизнь у  нее  будет  стоить
мне очень дешево, и Я с радостью принЯла ее предложение. ’еперь, устроившись
получше, Я стала хлопотать о том, чтобы сбыть с рук моего сына от последнего
мужа; и тут она мне пришла на помощь, спросив за его содержание  всего  пЯть
фунтов в год, если такой расход не обременит менЯ. ќто  настолько  облегчило
мою жизнь, что на некоторое времЯ Я бросила постыдное ремесло,  которым  так
недавно  начала  заниматьсЯ;  Я  охотно  стала  бы  зарабатывать   на   хлеб
рукоделием, если бы нашла работу, но ее очень трудно  получить  женщине,  не
имеющей никаких знакомств.
     ‚се же мне в конце концов  удалось  достать  работу:  Я  стала  стегать
одеЯла, юбки и т. п.; работа мне  очень  понравилась,  Я  принЯлась  за  нее
усердно и зарабатывала ею на жизнь. Ќо недремлющий дьЯвол, видно, решил, что
Я  и  впредь  должна  служить  ему,  и  непрестанно  подстрекал  менЯ  выйти
прогулЯтьсЯ, то есть посмотреть, не подвернетсЯ ли что-нибудь под руку.
     Ћднажды вечером, слепо повинуЯсь его приказаниЯм, Я  долго  бродила  по
улицам, но все бесцельно, и  вернулась  домой  очень  усталаЯ  и  с  пустыми
руками. Ћднако, не удовольствовавшись этим, Я вышла и на следующий вечер,  и
вдруг, проходЯ  мимо  какой-то  пивной,  Я  увидела,  что  дверь  одного  из
отделений открыта прЯмо на улицу и на столе стоит  серебрЯный  кубок,  какие
были тогда в ходу в питейных заведениЯх. „олжно быть, за столом пьЯнствовала
какаЯ-нибудь компаниЯ и нерадивые слуги забыли убрать посуду.
     џ смело вошла и, поставив серебрЯный кубок на край  скамейки,  села  за
стол и постучала ногой; тотчас поЯвилсЯ мальчик, и  Я  велела  ему  принести
пинту горЯчего пива, так как на улице  холодно;  мальчик  побежал  исполнЯть
приказание, и Я слышала, как он спустилсЯ в погреб накачать пива.  Љогда  он
ушел, поЯвилсЯ другой мальчик и крикнул:
     - ‚ы звали?
     џ с грустным видом ответила:
     - Ќет, мальчик уже пошел мне за пивом. ЋжидаЯ возвращениЯ  мальчика,  Я
услышала, как женщина за стойкой говорит:
     - €з пЯтого все ушли? - подразумеваЯ то  отделение,  где  Я  сидела,  и
мальчик ответил: "„а".
     - Љто убрал кубок? - спросила женщина.
     - џ, - отозвалсЯ другой мальчик, - вот он, - € указал на другой  кубок,
который убрал по ошибке из  другого  отделениЯ;  а  может  быть,  бездельник
забыл, что он его не убрал.
     ‚есь этот разговор доставил мне большое удовольствие, ибо Я понЯла, что
хозЯева не замечают недостачи  кубка,  считаЯ,  что  его  убрали.  €  вот  Я
спокойно выпила пиво и крикнула мальчика, чтобы заплатить; уходЯ, Я сказала:
"‘мотри, мальчик, не забудь убрать серебро", указываЯ на серебрЯную  кружку,
в которой он принес мне пиво. Њальчик ответил:
     - •орошо, сударынЯ, счастливого пути. - € Я ушла.
     џ вернулась домой к своей пестунье и решила, что настало времЯ попытать
ее, не может ли она оказать мне помощь в случае, если Я  буду  поставлена  в
необходимость открытьсЯ.  Џосидев  некоторое  времЯ,  Я  вступила  с  ней  в
разговор и сказала, что хочу открыть ей  тайну  величайшей  важности,  если,
конечно, она настолько менЯ уважает, что не разгласит ее. Ћна мне  ответила,
что уже сохранила нерушимо одну мою тайну, почему же Я сомневаюсь,  что  она
сохранит другую? џ  ей  сказала,  что  со  мной  приключилась  необыкновенно
страннаЯ вещь, без всЯкого моего умысла, и рассказала всю историю с кубком.
     - € вы его принесли с собой, голубушка? - спросила она.
     - Ќу да, принесла, - говорю и показываю ей кубок. - Ќо что  мне  теперь
делать? Ќе отнести ли обратно?
     - Ћтнести обратно! Ћтнесите, если вам хочетсЯ угодить в Ќьюгет.
     - Џомилуйте, - говорю, - мыслима ли такаЯ низость, чтобы менЯ задержали
люди, которым Я верну их вещь?
     - ‚ы не знаете, что это за люди, дитЯ мое, -  сказала  старуха,  -  они
пошлют  вас  не  только  в  Ќьюгет,  но  и  на  виселицу,  невзираЯ  на  все
благородство вашего поступка, или же предъЯвЯт вам  к  оплате  счет  за  все
другие кубки, которые у них пропали.
     - —то же тогда делать? - спрашиваю.
     - —то делать? ђаз вы так ловко разыграли комедию и  стЯнули  кубок,  то
вам нужно оставить его у себЯ, теперь идти на попЯтный поздно.  Љ  тому  же,
дитЯ мое, разве не нуждаетесь вы в нем больше, чем  они?  †елаю  вам  каждую
недельку приходить с такой поживой.
     ‘лова эти пролили  новый  свет  на  мою  пестунью,  и  Я  понЯла,  что,
сделавшись процентщицей, она общаетсЯ с людьми сомнительной честности,  мало
похожими на тех, кого Я встречала у нее прежде.
     ‚скоре Я убедилась в этом с еще большей несомненностью,  ибо  времЯ  от
времени видела, как к ней приносили не в заклад, а прЯмо  на  продажу  такие
вещи, как эфесы шпаг, ложки,  вилки,  кубки,  и  старуха  покупала  все,  не
задаваЯ никаких вопросов, и, как Я  вывела  из  ее  слов,  здорово  на  этом
наживалась.
     џ заметила также,  что  она  всегда  расплавлЯла  купленную  серебрЯную
посуду, чтобы ее не могли опознать. Ћднажды утром она сказала мне, что  идет
плавить, и если Я согласна, то она возьмет и мой кубок, чтобы его  никто  не
увидел. џ поспешила ответить согласием. ’огда она его взвесила  и  дала  мне
полную цену серебром; но Я заметила, что с остальными своими  клиентами  она
не так добросовестна.
     Ќесколько времени спустЯ, когда Я  сидела  печальнаЯ  за  работой,  она
начала менЯ расспрашивать, что со мной. џ сказала, что у менЯ  очень  тЯжело
на сердце; у менЯ Њало работы и не на  что  жить,  и  Я  не  знаю,  что  мне
предпринЯть. Ћна рассмеЯлась, сказав, что мне нужно снова попытать  счастьЯ;
может быть, снова подвернетсЯ какаЯ-нибудь серебрЯнаЯ вещь.
     - Ђх, матушка, - говорю, - в этом деле Я  не  мастерица,  и  если  менЯ
поймают, Я погибла.
     - Џравда, дитЯ мое, но Я могу указать вам наставницу,  котораЯ  сделает
вас такой же искусной, как она сама.
     Ћт этого предложениЯ менЯ бросило в дрожь, так как  до  сих  пор  Я  не
имела сообщников и не водила знакомства с такого  рода  людьми.  Ќе  старуха
преодолела все мои колебаниЯ и страхи; и в скором  времени  с  помощью  этой
сообщницы Я стала такой же смелой и ловкой воровкой, как была когда-то Њолль
Љарманщица, хотЯ, если молва не прикрашивает ее, сильно уступала ей по части
красоты.
     ’оварка, с которой свела менЯ пестуньЯ, была мастерицей  в  трех  видах
работы; краже товаров из лавок,  краже  бумажников  и  вытаскивании  золотых
часов у дам из-за поЯса; это последнее она проделывала  с  такой  ловкостью,
что с ней не могла сравнитьсЯ ни одна женщина. Њне очень понравилось  первое
и последнее из названных занЯтий, и Я  прислуживала  ей  некоторое  времЯ  в
работе,   как   помощница   прислуживает   повивальной   бабке,   совершенно
безвозмездно.
     Ќаконец она пустила менЯ на испытание. Ћна показала мне свое искусство,
и Я не раз с величайшей ловкостью таскала часы  у  нее  самой  из-за  поЯса.
Џосле нескольких уроков она указала мне добычу - молодую беременную даму,  у
которой были прелестные часики. Љражу  нужно  было  произвести,  когда  дама
выходила из церкви. ЊоЯ наставница пошла рЯдом с ней, и дойдЯ  до  ступенек,
притворилась, что падает, и так  сильно  при  этом  толкнула  даму,  что  та
страшно перепугалась, и обе не своим голосом завизжали. Љогда  она  толкнула
ее,  Я  схватила  часы,  и  от  резкого  движениЯ,  сделанного  дамой,   они
отстегнулись, так что та и не почувствовала. џ тотчас дала тЯгу, предоставив
своей наставнице постепенно оправлЯтьсЯ от испуга, а вместе с ней и даме;  и
тут беднЯжка хватилась часов.
     - Ќу, конечно, - говорит  моЯ  товарка,  -  ручаюсь,  что  это  сделали
негодЯи, сбившие менЯ с ног; жаль, что  вы  так  поздно  хватились:  мы  бы,
наверное, успели изловить их.
     Ћна так ловко разыграла комедию, что ни в ком не заронила подозрений, и
Я вернулась домой задолго до нее. ќто было первое дело, которое мы  обделали
вдвоем. “краденные часы оказались действительно прекрасными,  со  множеством
брелоков, и моЯ пестуньЯ дала нам за  них  двадцать  фунтов,  из  которых  Я
получила  половину.   ’ак   стала   Я   законченной   воровкой,   ‘овершенно
бесчувственной к укорам совести; никогда бы Я не предположила, что дойду  до
этого.
     ’ак  дьЯвол,  сперва  толкнувший  менЯ  на  этот   путь   под   страхом
беспросветной нищеты, возвел менЯ на незаурЯдную  высоту,  когда  моЯ  нужда
вовсе не была такой  устрашающей;  ибо  теперь  мне  давали  гораздо  больше
работы, и так как Я умела действовать иголкой, то, весьма вероЯтно, могла бы
зарабатывать на хлеб честным путем.
     „олжна сказать, что если бы возможность трудовой жизни открылась мне  с
самого начала, когда  Я  почувствовала  приближение  бедности,  -  если  бы,
говорю, такаЯ возможность представилась мне тогда, нипочем бы Я не  занЯлась
этим постыдным ремеслом и не пристала к презренной шайке, с  которой  теперь
свЯзалась; но привычка притупила мою чувствительность, и Я стала дерзкой  до
последней степени? особенно оттого,  что,  промышлЯЯ  так  долго  похищением
чужого добра, Я  ни  разу  не  попалась;  одним  словом,  моЯ  товарка  и  Я
действовали так долго и так удачно, ни разу не будучи накрыты,  что  обе  мы
стали не только смелыми, но и богатыми и имели на руках  сразу  два  десЯтка
золотых часов.
     Ћднажды, будучи в немного  менее  легкомысленном  расположении  духа  и
вспомнив, что уже накопила порЯдочный капитал  -  на  мою  долю  приходилось
около двухсот фунтов деньгами, - Я пришла к мысли, несомненно  под  влиЯнием
какого-то доброго духа, если такие существуют, - почему  бы  мне  теперь  не
остановитьсЯ, раз  Я  достигла  благополучиЯ.  ‚едь  если  сначала  бедность
подстрекнула менЯ и  невзгоды  толкнули  на  это  ужасное  дело,  то  теперь
невзгоды миновали и Я могла также кое-что зарабатывать  честным  трудом,  да
еще имела в виде подспорьЯ такой капитал. Ќелепо же было рассчитывать, что Я
вечно буду на свободе; а если менЯ сцапают, Я погибла.
     ’о была, несомненно, счастливаЯ минута, и если бы Я послушалась благого
внушениЯ, откуда бы оно ни исходило, то могла бы еще надеЯтьсЯ на  спокойную
жизнь. Ќо мне была уготована инаЯ судьба; неугомонный дьЯвол, увлекший  менЯ
на пагубный путь, слишком крепко держал менЯ, чтобы отпустить; и если нищета
привела менЯ на путь порока, то корыстолюбие удержало на нем,  пока  наконец
возможность возвращениЯ не была  отрезана.  —то  же  касаетсЯ  доводов,  при
помощи которых разум убеждал менЯ отказатьсЯ от воровства,  то  корыстолюбие
выступило с такой речью: "Џродолжай! ’ебе везет; продолжай, пока не накопишь
четыреста или пЯтьсот фунтов, а тогда бросишь и сможешь жить в достатке,  не
нуждаЯсь ни в какой работе".
     ’ак дьЯвол, к которому Я однажды угодила  в  лапы,  держал  менЯ  точно
каким-то колдовством, и Я не имела сил вырватьсЯ  из  заколдованного  круга,
пока не запуталась в таком лабиринте, откуда уже не было выхода.
     Ћднако мысли эти  оставили  во  мне  некоторый  след  и  побудили  менЯ
действовать  с  несколько   большей   осторожностью,   чем   прежде,   более
осмотрительно, чем действовали сами  мои  наставницы.  ЊоЯ  товарка,  как  Я
называла ее (мне следовало бы называть ее  учительницей),  перваЯ  попала  в
беду вместе с другой своей ученицей: охотЯсь раз за поживой, они попробовали
обокрасть одного торговца полотном на  —ипсайде,  но  были  замечены  зорким
приказчиком и схвачены с двумЯ кусками батиста, найденного при них.
     ќтого было достаточно, чтобы  посадить  обеих  в  Ќьюгет,  где,  на  их
несчастье, им припомнили кое-какие  старые  грехи.  €м  предъЯвили  еще  два
обвинениЯ  и,  когда  правильность  этих  обвинений,  была  доказана,  обеих
приговорили к смерти. Ћбе сослались на живот,  и  обеих  нашли  беременными,
хотЯ моЯ наставница была ничуть не больше беременна, чем Я.
     џ часто ходила навещать их и горевала с ними, ожидаЯ, что и менЯ  скоро
постигнет та же участь; но  это  место  внушало  мне  такой  ужас,  когда  Я
вспоминала, что здесь родилась на свет и здесь мучилась моЯ мать, что  Я  не
могла больше выносить его и перестала навешать товарок.
     Ђх, если бы мне послужили уроком их  бедствиЯ,  Я  бы  еще  могла  быть
счастливой, потому что до сих  пор  находилась  на  свободе  и  мне  еще  не
предъЯвили ни одного обвинениЯ; но урок пропал длЯ менЯ даром, мера моЯ  еще
не исполнилась.
     ЊоЯ товарка, как закоренелаЯ преступница, была казнена; младшую воровку
пощадили, отсрочив приведение приговора  в  исполнение,  но  долго  еще  она
терпела голод и холод в тюрьме, пока наконец  не  добилась  внесениЯ  своего
имени в списки помилованных, и ее выпустили.
     ‘трашный пример моей товарки наполнил менЯ ужасом, и долгое времЯ Я  не
выходила на промысел. Ќо однажды ночью по соседству с  домом  моей  пестуньи
раздались крики: "Џожар!" ЏестуньЯ выглЯнула в окна - все  мы  уже  были  на
ногах - и сейчас же закричала, что весь дом госпожи такой-то в огне;  так  и
оказалось в действительности. ’ут старуха толкает менЯ в бок.
     - †иво, деточка, - говорит,  -  пользуйсЯ  редким  случаем.  Џожар  так
близко, что вы успеете прибежать туда прежде, чем соберетсЯ толпа.
     € она мигом объЯснила мне мою роль:
     - ‘тупайте туда, деточка, бегите в дом и  скажите  барыне  или  первому
встречному, что вы пришли на помощь от госпожи такой-то, - это была знакомаЯ
пострадавшей, жившаЯ на той же улице. Ќазвала она мне и и хозЯйку еще одного
дома, на которую Я тоже могла сослатьсЯ.
     џ выбежала на улицу и, войдЯ в дом, нашла, разумеетсЯ, всех  обитателей
в смЯтении. ‚стретив одну из служанок, говорю:
     - Ѓеда, голубушка! Љак это случилось такое несчастье? ѓде ваша  барынЯ?
‚ безопасности ли она? Ђ где дети? џ пришла от госпожи***, помочь вам.
     „евушка тотчас срываетсЯ с места. -
     - ЃарынЯ, барынЯ! - вопит она не своим голосом. - ’ут пришла одна  дама
от госпожи*** помочь нам.
     ЃеднаЯ полу обезумевшаЯ женщина подбежала ко мне с узлом под  мышкой  и
двумЯ маленькими детьми.
     -  ‘ударынЯ,  -  говорю,  -  позвольте  мне  отвести  бедных  деток   к
госпоже***, она просит вас прислать их к ней, она позаботитсЯ о малютках.  -
€ с этими словами Я беру за руку одного ребенка, а другого она передает  мне
на руки.
     - „а,  да,  ради  Ѓога  унесите  их,  -  говорит.  -  Џоблагодарите  ее
хорошенько за доброту.
     - Ќет ли у вас, сударынЯ, еще чего-нибудь, что Я  могла  бы  снести?  -
спрашиваю. - Ћна прибережет ваши вещи.
     - ‚от спасибо ей! Џошли ей, ѓосподи, всЯкого добра! ‚озьмите этот  узел
с серебром и тоже снесите ей. Ђх, какаЯ добраЯ женщина! Њы совсем  разорены,
погибли!
     € вне себЯ она бежит прочь, служанки за ней, а  Я  пускаюсь  в  путь  с
двумЯ детьми и узлом.
     ’олько что Я вышла на улицу, как вижу, подходит ко мне другаЯ женщина.
     - ЃарынЯ, барынЯ! - участливо обращаетсЯ  она  ко  мне.  -  ‚ы  уроните
ребенка. “жас-то какой! Џозвольте, Я вам помогу. - € протЯгивает руку к узлу
с намерением взЯть его.
     - Ќет, - говорю, - если вы хотите помочь мне, возьмите ребенка за  руку
и проводите его до конца улицы. џ пойду с вами и заплачу вам за труды.
     …й ничего не оставалось, как исполнить мою просьбу; ( женщина эта  Явно
занималась тем же ремеслом, что и Я, и ее интересовал только  узел.  Љак  бы
там ни было, она подошла со мной до  двери,  уклонитьсЯ  от  этого  ей  было
невозможно. Љогда мы пришли, Я шепнула ей:
     - ‘тупай, детка, Я знаю твое ремесло. ’ы найдешь еще, чем поживитьсЯ.
     Ћна менЯ понЯла и смылась. џ изо всех сил стала колотить в дверь,  дети
тоже, и так как из-за пожара все были на ногах, то менЯ тотчас впустили, и Я
спросила:
     - ЃарынЯ проснулась? Џожалуйста, передайте  ей,  что  госпожа***  очень
просит ее взЯть к себе детей. ЃеднЯжка совсем разорена, дом-то весь в огне.
     „етей любезно принЯли, пожалели несчастную семью, и  Я  ушла  вместе  с
узлом. Ћдна из служанок спросила, не велено ли мне оставить также и узел.
     - Ќет, голубушка, - отвечала Я, - это мне нужно снести в другое  место,
не сюда.
     џ выбралась из толпы и теперь пошла спокойно и понесла весьма увесистый
узел  с  серебром  прЯмо  домой,  к  моей  старой  пестунье.  ’а  отказалась
развЯзывать его и велела мне вернутьсЯ на пожар и поискать чего-нибудь еще.
     Ћна предложила мне разыграть ту же комедию с хозЯйкой дома, смежного  с
горевшим, и Я  изо  всех  сил  старалась  пробратьсЯ  туда,  но  была  такаЯ
кутерьма, съехалось столько пожарных бочек и улица  до  такой  степени  была
запружена народом, что Я не могла подойти к тому дому, несмотрЯ на все  свои
усилиЯ; волей-неволей пришлось  вернутьсЯ  домой.  ЏринесЯ  узел  к  себе  в
комнату, Я стала его исследовать. “жас берет, когда Я вспоминаю, что  Я  там
нашла; достаточно сказать, что, кроме серебра, а его оказалось  немало,  там
была золотаЯ цепь старинной работы, со  сломанным  замочком,  так  что  она,
вероЯтно, не была в употреблении много лет, но  золото  от  этого  не  стало
хуже; далее шкатулочка с траурными кольцами, дамское  обручальное  кольцо  и
несколько обломков старых золотых медальонов, золотые часы, кошелек, и в нем
старинных золотых монет почти на двадцать  четыре  фунта,  и  разные  другие
ценные вещи.
     ќто была самаЯ крупнаЯ и самаЯ неприЯтнаЯ добыча, какаЯ мне  когда-либо
доставалась; несмотрЯ на  то,  что  Я,  как  уже  говорилось,  стала  теперь
совершенно бесчувственной, вид этого сокровища взволновал  менЯ  до  глубины
души; Я отчетливо представлЯла себе бедную безутешную даму,  котораЯ  и  без
того так много потерЯла и, наверное,  думает,  что  спасла  хоть  серебро  и
драгоценности; как она будет поражена, узнав, что ее обманули, что  женщина,
забравшаЯ детей и вещи, приходила вовсе не  по  поручению  „амы  с  соседней
улицы и дети были приведены к той даме без всЯкого приглашениЯ.
     €так, должна признатьсЯ, бесчеловечность  этого  поступка  менЯ  сильно
взволновала и глубоко потрЯсла, так что даже слезы выступили  из  глаз,  но,
несмотрЯ на сознание всей его жестокости и бесчеловечности, Я не могла найти
в себе решимости вернуть  похищенное.  “грызениЯ  совести  затихли  и  скоро
изгладились из памЯти.
     ќто было не все; хотЯ благодарЯ похищенному узлу Я стала гораздо богаче
прежнего, однако недавно принЯтое решение оставить свое  постыдное  ремесло,
когда мне удастсЯ еще немного поживитьсЯ, поколебалось, мне захотелось еще и
еще; корыстолюбие росло с каждой удачей, и Я уже не думала  отказыватьсЯ  от
прежнего образа жизни, хотЯ без  этого  нельзЯ  было  безопасно  и  спокойно
располагать награбленным;  еще  чуточку,  еще  чуточку  -  вот  какаЯ  мысль
продолжала владеть мною.
     ‚ конце концов,  уступив  преступным  моим  наклонностЯм,  Я  отбросила
всЯкие сомнениЯ, и все мои помыслы  сводились  к  одному:  может  быть,  мне
посчастливитсЯ  еще  раз,  самый  последний  раз.  Ќо  хотЯ  этот  последний
счастливый случай довольно скоро подвернулсЯ,  однако  каждаЯ  удача  только
подливала масла в огонь и поощрЯла менЯ продолжать свой промысел, так что  Я
не чувствовала никакого желаниЯ бросить его.
     ‚ таком-то состоЯнии,  когда  непрерывные  удачи  и  твердаЯ  решимость
продолжать заставили менЯ забыть об осторожности, Я и попала в западню,  где
мне суждено было получить последнее воздаЯние за эту постыдную жизнь. Ќо это
потом, а покамест мне выпало еще несколько удачных приключений.
     ЊоЯ  пестуньЯ  некоторое  времЯ  была  сильно   озабочена   несчастьем,
постигшим нашу повешенную товарку, ибо та столько знала о старухе, что и  ее
могли послать на виселицу.
     Џравда, когда воровка погибла, не  выдав  того,  что,  знала,  пестуньЯ
успокоилась и, может быть, даже была рада, что ее товарку  повесили,  потому
что та могла добитьсЯ прощениЯ ценой выдачи своих друзей; однако гибель этой
женщины, а также то обстоЯтельство, что она никого не  выдала,  тронули  мою
пестунью, и она искренне оплакивала погибшую. џ утешала ее как  могла,  и  в
благодарность она сильно помогла мне заслужить ту же участь.
     Љак бы там ни было, судьба товарки, как Я уже  сказала,  побудила  менЯ
быть более осторожной, и,  в  частности,  Я  всЯчески  избегала  воровать  в
лавках, особенно мануфактурных, так как мануфактурщики народ дошлый и  глаза
у них зоркие. џ пострелЯла раза два у кружевниц и  модисток,  выбрав  лавку,
недавно открытую  двумЯ  молодыми  женщинами,  непривычными  к  торговле.  џ
утащила у них кусок плетеного кружева, стоивший шесть  или  семь  фунтов,  и
моток ниток. Ќо это  было  лишь  раз;  втораЯ