ерли его голос. ‘олдаты, поднЯвшие было головы,  опЯть
приникли к земле - мины  рассыпались  вокруг  огневой.  €  сейчас  же  все
вскочили, поднЯтые вторичной командой Ќовикова, - он стоЯл на огневой,  не
пригибаЯсь, знал: так надо...
   - Љ орудию! ‘тепанов, зарЯжай!
   € только сейчас все понЯли, почему ‘тепанов должен  зарЯжать.  Ќаводчик
‘тепанов, вздрогнув широким, конопатым лицом доброго  деревенского  парнЯ,
растерЯнно озиралсЯ на  тихо  застывшего  в  неудобной  позе  Ѓогатенкова,
схватив снарЯд, ожесточенно втолкнул его в казенник, выговорил грудью:
   - Ќасмерть! ’оварищ капитан, "ванюши" по нас бьют! ќто они!..
   "’оварищ капитан... ќто был его голос, Ѓогатенкова... —то он хотел  мне
сказать?"
   - Ђ-а!.. - продохнул Ќовиков, стискиваЯ зубы, ища панорамой  то  место,
где как бы из разбухшей массы колонны  с  железным  скрипом  взметались  в
разные стороны длинные хвосты  огнЯ.  ‚идел:  прЯмо  оттуда,  из  колонны,
шестиствольные минометы обрушивали огонь на высоту и на берег  озера,  где
затерЯлись в пепельной мгле орудиЯ Ћвчинникова.
   - Ћсколочными! Џо колонне!..
   Ћн выпустил более пЯтидесЯти снарЯдов по колонне. ’ам закрутилсЯ  смерч
- разлетались рваные куски, вставали факелы  взрывов,  несколько  грузовых
машин, дымЯсь брезентом, неуклюже разворачивались на обочине,  выезжаЯ  из
черно-красных вихрей. ”игурки немцев отбегали от  шоссе,  ползли  в  поле,
строча из автоматов. ’онкие малиновые  перьЯ  вырвались  из  кузовов  трех
сразу  осевших  грузовиков,  беспорЯдочный  треск,  разбросанное  щелканье
донеслись оттуда, - видимо, рвались боеприпасы.
   - ‘нарЯды! ‘нарЯды!.. - раздалсЯ где-то в стороне, за спиной  Ќовикова,
крик. Ќо этот крик скользнул мимо его сознаниЯ.  Ћдновременно  со  взрывом
боеприпасов ощутимо сотрЯсли высоту, ворвались  в  звуки  боЯ  два  других
полновесных взрыва. ‘изые шапки дыма, колыхаЯсь, выплыли над мглой, в  той
стороне, где были орудиЯ Ћвчинникова.
   "—то это там? ќто он?"
   Ќовиков  резким  доворотом  подвел  панораму  в  сторону  взрывов.   Ћн
всматривалсЯ  сквозь  обжигающий  глаза   пот,   стараЯсь   найти   орудиЯ
Ћвчинникова. Ћт мысли, что Ћвчинников, окруженный  прорвавшимисЯ  танками,
подорвал орудиЯ, морозным холодом облило влажную спину Ќовикова. "Ќе может
быть, чтобы он сделал это!" Ќо, не соглашаЯсь с тем, что там  уже  погибли
люди, разбило орудиЯ, он вдруг уловил  в  сумеречном  дыму  возле  позиции
Ћвчинникова  проступивший  силуэт  танка   и,   как   пьЯный,   обернулсЯ,
нетерпеливый, черный, страшный.
   - ‘нарЯд! ‡арЯжай!
   ‘тепанов, грЯзно-потный, в размазанных пЯтнах гари, засучив  по  локоть
рукава, один стоЯл на коленЯх среди груды гильз - широкое лицо растерЯнно,
спекшиесЯ от  пороха  крупные  губы  силились  улыбнутьсЯ  Ќовикову  и  не
улыбались - дергались уголки их судорожно.
   -  ’оварищ  капитан!..  ‘нарЯды...  -  прохрипел  ‘тепанов.  -  ‘нарЯды
кончились. Љ передку расчет послал... ‡а Ќ‡! € заодно Ѓогатенкова взЯли.
   - Љой дьЯвол... помогут передки! ’ам  двадцать  снарЯдов!  -  выругалсЯ
Ќовиков. - ‚о взвод боепитаниЯ! Џередайте мой  приказ:  все  снарЯды,  что
есть, сюда! Ќемедленно! Џодождите! ‚ода есть у вас?
   €, рванув скользкий от пота ворот гимнастерки, облизнул шершавые губы -
жажда жгла его сухим огнем.
   ‘тепанов, торопЯсь, отцепил от ремнЯ флЯгу, вытер  горлышко,  охотно  и
услужливо протЯнул ее Ќовикову.
   -  ’еплаЯ  только...  -  €,  удержав  дыхание,  осторожно  попросил:  -
ђазрешите закурить на дорожку?
   - „авай!
   ’огда ‘тепанов, вмиг обмЯкший, налитый усталостью -  все  времЯ  бросал
снарЯды в казенник орудиЯ, - с красными от недавнего  напрЯжениЯ  глазами,
сел прЯмо на закопченные гильзы среди  станин,  одубелыми  пальцами  начал
сворачивать самокрутку. Ћднако свернуть не смог -  пальцы  не  гнулись.  €
тихим, застенчивым было у него лицо сейчас, когда смотрел он, как Ќовиков,
запрокинув голову, жадно пил.
   Ќо так он и не свернул самокрутку. ’анковые снарЯды вздыбили  бруствер,
и ‘тепанов просыпал табак.
   - Џойду Я!.. - подымаЯсь, прокричал  он,  беспокойно  глЯдЯ  на  озеро,
буйно взлохмаченное фонтанами мин. - ќх, рыбы-то попортили -  ужас!  -  €,
поднЯв карабин, пригнувшись, не спеша двинулсЯ по  высоте  в  крутую  тьму
разрывов.


   Ќовиков пил из флЯги, не ощущаЯ вкуса теплой воды; она лилась  на  шею,
на грудь его, не охлаждаЯ, не могла утолить жажду.
   "Ѓыли взрывы... Ћвчинников подорвал орудиЯ?  ’ам  танки?  -  думал  он,
испытываЯ колющую тревогу, пытаЯсь взвесить положение батареи. - Ќо  люди,
как с людьми там?.. Ќе верю, что погибли все! ѓде ѓорбачев? ѓде ђемешков?"
   - Љогда будет свЯзь? Џочему так долго?
   - ’оварищ капитан, к телефону!
   - ‘вЯзь с Ћвчинниковым?
   Ќовиков резким движением перемахнул через бруствер, спрыгнул  в  ровик,
почти вырвал трубку из рук свЯзиста.
   - Ћвчинников? - с надеждой спросил он, забыв в этот момент про номерное
обозначение офицеров, и произнес живую фамилию. Ќо тотчас, в потрескиванье
линии поймав голос майора ѓулько, спрашивающего о потерЯх  в  батарее,  он
заговорил вдруг преувеличенно спокойным, сухим  тоном:  -  „айте  огурцов.
Ѓеру последние огурцы длЯ кухни, товарищ  первый.  Џришлите  огурцов.  ќто
все, что Я прошу.
   - Џришлю сколько есть. „ам огурцов, - выделЯЯ слова, ответил  ѓулько  и
необычно, словно родственно был свЯзан  с  Ќовиковым,  добавил:  -  Ћбрати
внимание на Ћвчинникова и на переправу, мой мальчик. Ћбрати внимание.
   Ћн снова будто ударил Ќовикова своей ненужной интеллигентной нежностью.
   Ќовиков долго глЯдел перед высотой на слоистую мглу, закрывавшую орудиЯ
Ћвчинникова. ‚ шевелЯщейсЯ этой мути,  полной  вспышек  выстрелов,  тенЯми
продвигались к озеру  танки:  железный,  замирающий  рев  их,  прерывистое
завывание  грузовых  машин  рождали  у  Ќовикова  впечатление,   что   там
сконцентрировалась ударнаЯ сила колонны. ЋстальнаЯ ее часть, не  достигшаЯ
района  озера,  -  отдельные  разбросанные  машины,   орудийные   упрЯжки,
минометные установки на прицепах, группы людей - обтекала пылавшие обломки
грузовиков на дороге, горЯщие танки, стремительно уходила, разворачивалась
назад, к ущелью в лесу, откуда,  -  очевидно,  по  внезапному  приказу,  -
перестал вытекать правый поток  колонны.  (‚идно  было,  как  горели  там,
справа, наши танки, врытые в землю.) € только двигалсЯ левый рукав колонны
к озеру, по направлению молчавших орудий Ћвчинникова.
   "Џрорвались к озеру? ‘мЯли Ћвчинникова?" - мелькнуло у Ќовикова, и  он,
чувствуЯ горЯчее нетерпение, повернулсЯ к орудию:
   - ѓде снарЯды? ‘коро снарЯды?..
   Џочти слитный троекратный взрыв снова  потрЯс  высоту,  аспидные  шапки
дыма упруго всплыли из месива огнЯ  возле  позиции  Ћвчинникова.  €  вслед
мигнул горизонтальный всплеск выстрела. ЋпЯть  мигнул.  €  Ќовиков  понЯл:
танки, продвигаЯсь к озеру, вошли в минное поле, подрывались  там,  и  там
живой взвод Ћвчинникова все еще вел огонь по ним...
   "Њолодец Ћвчинников! Њолодчина! - хотелось отчаЯнно крикнуть  Ќовикову.
- Њолодец!.."
   ‚ то же мгновение скопище дыма растЯнулось  над  берегом,  в  просветах
блеснула вода, и Ќовиков отчетливо увидел: озеро наполовину было  замощено
темными полосами понтонов, протЯнутых от левого и правого  берега.  ”игуры
немцев бегали вокруг стоЯвших на берегу грузовых  машин,  снимали  круглые
тела понтонов. € стало Ясно теперь: немцы обошли Ћвчинникова, прорвались к
озеру.
   - ‚торое орудие! Ђлешина! - не скомандовал, а скорее  глазами  приказал
Ќовиков, и когда  свЯзист  Љолокольчиков  вызвал  второе  орудие  и  когда
зазвенел в трубке возбужденный голос  Ђлешина:  "’оварищ  капитан!  —етыре
танка мои!" - Ќовиков оборвал его:
   - ‘колько на орудие снарЯдов?
   - Ћдиннадцать! ‘ейчас подвезут еще!
   - Џосмотри внимательней на озеро. ‚идишь переправу?
   - ‚ижу, товарищ капитан! - ответил Ђлешин и спросил  быстро:  -  Ђ  как
Ћвчинников?
   - Ќаводить точнее, все одиннадцать снарЯдов по переправе, давай!
   ‘нарЯды Ђлешина поднЯли воду около понтонов, что-то смутное  и  длинное
косо поднЯлось в воздух, упало в дым. Ќо две  низкие  грузовые  машины  не
попЯтились, не отъехали от берега,  стоЯли  неподвижно.  €  фигуры  немцев
возились возле них, упорно стЯгиваЯ, волоча грузное тело понтона.
   "“ них один выход - будут прорыватьсЯ до  последнего!  Ћдин  выход!"  -
подумал Ќовиков и крикнул свЯзисту:
   - „олго будете налаживать  свЯзь?  Љогда  вы  мне  дадите  Ћвчинникова?
Љогда?
   ’елефонист Љолокольчиков, весь хрупкий,  беловолосый,  светились  капли
пота на кончике вздернутого  носа,  дул  в  трубку,  дергал  с  бессильным
негодованием стержень заземлениЯ - делал все, что может делать  свЯзист  в
присутствии начальства, когда нет свЯзи.
   - ‚от что! „елайте что угодно, хоть по воздуху прокладывайте линию.  Ќо
если через пЯть минут не будет свЯзи с Ћвчинниковым, вы больше не свЯзист!
- сказал Ќовиков жестко. - Њне необходима свЯзь! ‡ачем вы нужны, если  там
люди гибнут, а вы здесь стержень щупаете?
   †изнь человека на войне была длЯ него тогда  большой  ценностью,  когда
эта жизнь не искала спасениЯ за счет других, не хитрила, не  увиливала,  и
хотЯ молоденький Љолокольчиков не хитрил, а,  лишь  слабо  надеЯсь,  ждал,
когда проложат свЯзь телефонисты  Ћвчинникова,  жизнь  его  потерЯла  свою
настоЯщую цену длЯ Ќовикова, и Љолокольчиков сознавал это.  Ќе  сказав  ни
слова, приподнЯлсЯ от аппарата, провел рукой  по  потному  носу,  расширЯЯ
вопросительные Ясно-зеленые глаза, как бы навсегда вобравшие в себЯ мЯгкую
зелень северных лесов, нестерпимую синь озер и весеннего неба.
   ‘разу с нескольких сторон  ударили  по  высоте  танки.  ‚след  за  этим
короткие слепЯщие всполохи  вертикально  выметнулись  откуда-то  из  лесу,
правее  ущельЯ.  Ћтрывисто,  преодолеваЯ   железную   одышку,   заскрипели
шестиствольные минометы.
   ‚се будто расплавилось в треске, в грохоте, высота  стонала,  ломалась,
дрожала, выгибалась, как живое тело, ровик сдвинуло в сторону.  —ернота  с
ревом падала на него. Ќовиков и свЯзист упали  рЯдом  на  дно  окопа,  дно
нырЯло под ними, уши забило жаркой ватой,  голову  чугунно  налило  огнем.
ђаскаленный осколками воздух проносилсЯ над ними. € навЯзчиво,  неотступно
билась мысль о непрочности человеческой жизни: "‘ейчас, вот сейчас..."
   - Ќеужели конец, товарищ капитан? Ђ?.. Ќеужели? - не услышал, а  угадал
Ќовиков по серым губам Љолокольчикова и увидел перед собой круглые, полные
тоски и ужаса мальчишеские глаза. ќтот ужас словно мерцал -  мигали  белые
от пыли ресницы паренька.
   € Ќовиков, оглушенный, туманно  вспомнил  ночь  в  роскошном  особнЯке,
майора ѓулько, спЯщих солдат, Ѓогатенкова, пришивающего  крючок,  и  этого
молоденького Љолокольчикова, с неумелой нежностью обнимающего  аппарат,  и
сонное бормотание о каком-то колодце: ему снились колодцы в конце войны...
   €, подавлЯЯ жалость к той ночи, Ќовиков взЯл свЯзиста за плечо, с силой
потрЯс его, прокричал сквозь грохот, накрывавший ровик:
   - Њне нужна свЯзь  с  Ћвчинниковым!  Џонимаешь?  ‘вЯзь!  €наче  нельзЯ!
Џонимаешь! Њне нужно знать обстановку!
   - џ сейчас... Я сейчас... глаза только вот запорошило... - зашевелились
губы свЯзиста, детское лицо было все серо от пыли, казалось  незащищенным;
он торопливо потер кулаком глаза и, часто мигаЯ, стал на колени,  хрупкий,
тоненький. ђукавом стрЯхнул пыль на запасном  аппарате,  перекинул  ремень
через плечо, вздохнул, вроде всхлипнул, по-мальчишески виновато сказал:  -
…сли что, товарищ капитан, то  у  менЯ  матери  совсем  нету...  сестра  у
менЯ... Ђ адрес в кармашке тут...
   €,  худенький,  встал  неожиданно  проворно,  не  глЯдЯ  по   сторонам,
выпрыгнул из окопа  и  исчез,  растаЯл,  оставив  после  себЯ  впечатление
чего-то чистого, весенне-зеленого  (глаза,  что  ли?),  легко  и  невесомо
ходЯщего по земле.
   € через минуту, как только выпрыгнул он, исчез в горЯчей мгле разрывов,
крутившихсЯ по высоте, сквозь грохот, как в щелочку, прорезалсЯ писк будто
живого существа - призывно зазуммерил телефонный аппарат. Ќовиков  схватил
засыпанную землей трубку, в ухо его пробилсЯ лихорадочно частивший голос:
   - џ от третьего, Я от четвертого, - и,  мгновенно  понЯв,  что  это  от
третьего и четвертого  орудиЯ,  то  есть  свЯзь  с  Ћвчинниковым,  он,  не
выпускаЯ из рук трубки, вскочил в рост, желаЯ сейчас одного  -  остановить
Љолокольчикова, рванулсЯ к стене окопа.
   - Љолокольчиков! Ќаза-ад!.. Ќаза-ад!..
   Ќо команду  его  заглушило,  подавило  пронзительно  брызгающим  визгом
осколков, огненно скачущими разрывами мин, - ничего не  было  видно  перед
высотой, да и голос его уже не мог вернуть свЯзиста. Ќовиков с тЯжестью во
всем теле - стоЯли перед глазами худенькие плечи Љолокольчикова  -  присел
подле аппарата, хватаЯ трубку:
   - Ћвчинников? Ћвчинников? „а что там замолчали, дьЯволы? —то замолчали?
Ћтвечайте!
   - Ћвчинникова нет, товарищ второй, - зашелестел в  мембране  незнакомый
голос. - —етвертое орудие погибло, и все там убитые. Ќас окружили.  “  нас
‘апрыкин раненый. џ свЯзист ѓусев, раненый. …ще ‹Ягалов раненый. Ђ с  нами
санинструктор. џ свЯзист ѓусев...
   - ѓде Ћвчинников? -  закричал  Ќовиков,  едва  разбираЯ  в  шумах  звук
потухающего голоса. - Ћвчинникова! ‘лышите?
   - Ћвчинникова нет, к вам пробиваетсЯ,  а  мы  трое  раненые  -  свЯзист
ѓусев, сержант ‘апрыкин и замковый ‹Ягалов. € еще санинструктор с нами,  -
однотонно шелестел бредовый, слабеющий голос, - а  снарЯдов,  говорЯт,  ни
одного нету... Џулемет только... Љончаю говорить... џ свЯзист ѓусев...
   "Ћвчинникова нет, к вам пробиваетсЯ!" Ћн ко мне пробиваетсЯ? ‡ачем? Љто
приказал ему? Ћн бросил орудиЯ? - соображал Ќовиков. - ЋрудиЯ  Ћвчинникова
не существуют?"
   - ‚ы посмотрите, посмотрите, товарищ капитан, что там  творитсЯ,  перед
пехотными траншеЯми... Ќаши бегут, что ли?
   "Љто это сказал? ђазведчик, дежуривший у ручного пулемета? „а, это он -
стоит в конце ровика, расставив локти на бруствере, смотрит туда..."
   - ’оварищ капитан, видите? Ќаши?..
   € все же Ќовиков не верил, не мог поверить, что Ћвчинников отходил.
   - ’оварищ капитан, снарЯды! ‘нарЯды есть! ‘нарЯды принесли! - прокричал
‘тепанов, вваливаЯсь в окоп, размазываЯ пот на грЯзном лице. - Њы  снарЯды
несли, так они по нас чесанули! ќх, жаль стереотрубу, -  сказал  он,  берЯ
пробитую осколками, лежавшую на земле стереотрубу, и хозЯйственно, бережно
положив ее на бруствер, спросил: - Ђ как они там... живы?
   - Љ орудию снарЯды! - ответил Ќовиков.


        7

   - Ћвчинников! ’оварищ  капитан!  Ћвчинников!..  -  метнулсЯ  за  спиной
чей-то крик.
   ‚ ту же секунду на скате высоты  выросли  трое  людей,  без  шинелей  и
пилоток, держа автоматы наперевес, они были метрах в пЯтнадцати от орудиЯ,
бежали, карабкались толчками, как слепые, на высоту - видимо, ни у кого не
было уже сил.
   € Ќовиков увидел Ћвчинникова: в обожженной  распахнутой  телогрейке,  с
темным, как землЯ, лицом, волосы слиплись на лбу, он зло махал пистолетом,
крича сдавленным голосом:
   - Љ орудию! Ѓего-ом! ‡а мной!
   € ненужнаЯ команда эта в нескольких  метрах  от  орудиЯ,  приказывающий
голос Ћвчинникова остро и жарко опалили Ќовикова - в горле  сдавила,  жгла
металлическаЯ горечь.
   Ћни перескочили через  бруствер,  лейтенант  Ћвчинников,  Џорохонько  и
ђемешков, задыхались хрипло - ничего не могли выговорить,  поводЯ  мутными
глазами. Џорохонько повалилсЯ на землю, кусаЯ  сухие,  обметанные  копотью
губы, просипел:
   - Џи-ить, братцы, глоток воды!.. -  и  все  искал  взглЯдом  флЯгу,  не
выпускаЯ как бы прикипевший к ладонЯм раскаленный автомат. ђемешков сел на
станину,  не  было  вещмешка,  плечи  ходили  то  вверх,  то  вниз,  и  он
исступленно прижимал что-то под насквозь потной и грЯзной гимнастеркой, на
выпукло-крепкой скуле кровоточила широкаЯ ссадина,  как  от  удара  чем-то
железным. Ћн бормотал взахлеб:
   - Ђ ѓорбачев, ѓорбачев где? ‡а нами шел он... прикрывал нас... ѓде он?
   ‹ейтенант  Ћвчинников  не  упал,  не  сел  на  землю,  нетвердо  стоЯл,
пошатываЯсь на обессиленно дрожащих  ногах,  обросшие  щеки  за  несколько
часов глубоко ввалились, всЯ сильнаЯ, мускулистаЯ фигура его  ссутулилась,
и сухим, диким блеском горели глаза.
   - Џрицелы, - прохрипел он и, ткнув в грудь ђемешкова зажатым  в  словно
окоченевших пальцах пистолетом, подрубленно опустилсЯ на  станину  орудиЯ,
сжал голову руками.
   - Ћрудие ‹адьи с расчетом погибло. ’анки... -  негромко  выговорил  он,
уставЯсь в землю налитыми болезненным  блеском  глазами.  -  ’уча  танков,
бронетранспортеров...  шли  напролом,  стеной...  окружили  нас...  ђасчет
‘апрыкина стоЯл до  последнего...  четверо  убитых,  трое  раненых...  там
они... там, - повторил он и, зажмурЯсь так, что  оттененные  синевой  веки
его нервически задергались, выкрикнул с неистовством:
   - Џрицелы! Џрицелы сюда, ђемешков!
   Ќовиков шагнул к Ћвчинникову, за подбородок поднЯл  его  голову,  очень
медленно сказал:
   - Њне прицелы твои не нужны, - и  спросил  без  намека  на  жалость:  -
Љонтужен?
   -  ‚от  здесь,  -  выговорил  Ћвчинников,  закрыв  глаза,  потираЯ  под
изодранной пулЯми телогрейкой левую часть груди. - ‚от здесь крыса грызет,
лапками копошитсЯ, раздирает... от виденной крови... џ все сделал,  все...
Џонимаешь, „има.
   Ћн назвал Ќовикова по имени.
   - Ќет, - неверЯще ответил Ќовиков. - Ќе понимаю. ѓде  люди?  ѓде  люди,
лейтенант Ћвчинников?
   Ћн не испытывал жалости к Ћвчинникову, как не испытывал жалости к себе:
то, что порой разрешалось солдату, не разрешалось  офицеру.  „о  последней
минуты не  мог  согласитьсЯ,  что  Ћвчинников  даже  в  состоЯнии  полного
разгрома ушел от орудий, оставив там людей, которые жили еще...
   - ’ак вон ка-ак, -  опадающим  голосом,  вдруг  произнес  Ћвчинников  и
открыл глаза,  в  упор  встретЯсь  с  безжалостным,  непрощающим  взглЯдом
Ќовикова. - ‚он ка-ак? Ђрестуешь? Џод суд отдашь? Ќа, бери! џ готов! џ  на
все готов. џ десЯть танков сжег... а это не в счет! Ќе в сче-ет?..
   ‘ перекошенным лицом он  бросил  под  ноги  пистолет,  рванул  на  себе
офицерский  поЯс,  стараЯсь  расстегнуть  его,  потЯнулсЯ  к  погонам  под
телогрейкой.
   - Ћтдавай под суд!.. Ћтдавай!
   -  Џрекрати  истерику!  ‚стань!  -  тихо  приказал  Ќовиков  и,   когда
Ћвчинников,  как-то  ослабнув,  встал,  весь  растерзанный,   опустошенный
бессмысленным взрывом Ярости, он опЯть приказал: -  Џодыми  пистолет.  ‚он
там, за ровиком, землЯнка. „аю тебе час. ‚ыспись. Џриди в себЯ. Њарш!
   - ’оварищ капитан, глЯньте-ка, что это они? Ђ? - послышалсЯ сзади голос
‘тепанова.
   - —то там?
   Ќежаркое осеннее  солнце  поднЯлось  в  скопившейсЯ  хмари  над  грЯдой
Љарпат. †идкие, косые полосы его лились в котловину, гремевшую  боем.  Ћна
светилась  автоматными  трассами,  вспышками  выстрелов,  густым  пламенем
горевших танков. ‘толбы разрывов сплошной стеной вырастали и там, где была
позициЯ Ћвчинникова, и там, на блестевшем озере,  где  наводили  переправу
немцы: вела огонь наша артиллериЯ  из  города.  ‘мутные  квадраты  танков,
обтекаЯ минное поле, отходили к лесу, к ущелью. Ћни отходили  -  это  было
Ясно Ќовикову. Њожет быть, утро мешало им.  €  внезапно  там,  со  стороны
орудий Ћвчинникова, дважды мелькнуло горизонтальное  пламЯ  в  направлении
танков. € Ќовиков с дрогнувшим сердцем, не сомневаЯсь,  что  это  стрелЯло
еще какое-то живое орудие, быстро посмотрел  на  Ћвчинникова  -  землистаЯ
серость покрыла тиком дергавшеесЯ лицо лейтенанта.
   - ѓорба-ачев?! - прошептал Ћвчинников. - ‚ернулсЯ?
   Ћн дикими глазами взглЯнул на Ќовикова и, тогда окончательно понЯв все,
рванулсЯ,  гибко,  по-кошачьи  перескочил   через   бруствер,   огромными,
нечеловеческими  скачками  побежал  вниз  по  скату  в   сторону   орудий;
неистовыми  крыльЯми  бились  на  ветру,  мотались  прожженные  полы   его
распахнутой телогрейки.
   - Ќаза-ад!  Ќаза-ад!  -  закричал  Ќовиков,  бросаЯсь  к  брустверу.  -
Ќаза-ад! Ћвчинников!
   Ћвчинников, не пригибаЯсь, в рост уже бежал по полю,  миновал  пехотные
траншеи, падал, вставал и вновь огромными скачками бежал к орудиЯм.
   ЌизкаЯ автоматнаЯ очередь огненной  струей  полоснула  по  нему  сбоку,
затем спереди и слева, но  он  не  изменил  направлениЯ,  даже  голову  не
пригнул -  видно  было,  как,  цеплЯЯсь  за  кусты,  карабкалсЯ  по  скату
котловины к возвышенности, там в коричневом тумане темнели силуэты танков.
   Ћн выбежал на возвышенность, на мгновение отчетливо  видимый  на  голом
месте, и тотчас справа, из дыма, где шевелились перед минным полем  танки,
вылетел длинный огонь, другой огонь взорвалсЯ под ногами Ћвчинникова.
   Ћн, сделав еще два шага, заваливаЯсь назад, упал на колени, замедленным
жестом провел ладонью по голове, будто приглаживаЯ волосы, и  плоско  упал
грудью на то самое место, огнем  пыхнувшее  под  ногами,  и  вытЯнул  руки
вперед. € неожиданно длЯ Ќовикова, до физической  боли  стиснувшего  зубы,
распластанное  тело  Ћвчинникова  задвигалось,  извиваЯсь,   поползло   по
возвышенности к кустам, к  тому  невидимому  орудию,  которое  только  что
стрелЯло.
   „вое людей в зеленом вышли справа из кустов, оглЯделись и,  пригибаЯсь,
зашагали к Ћвчинникову. Џотом огненнаЯ точка коротко  сверкнула  там:  это
был выстрел из пистолета. „вое в зеленом одновременно легли. Ћдин  из  них
привстал, неприцельно пустил очередь над головой Ћвчинникова, и тот  снова
выстрелил три раза.
   - “ пулемета! - Ќовиков с бешенством  спрыгнул  в  ровик  и  кинулсЯ  к
ручному пулемету, за  которым,  горбато  согнув  спину,  стоЯл  разведчик,
вжимаЯсь щекой в ложу.
   ђинувшись на бруствер, упав на пего грудью  возле  разведчика,  Ќовиков
крикнул:
   - ‚идишь фрицев? Ћтсекай их! Љор-роткими! „авай!
   - †ивым хотЯт взЯть. џсно... - сквозь зубы сказал  разведчик,  и  плечо
его затрЯслось от дрожи пулемета.
   ”онтанчики пыли взбились, замельтешили справа и выше  немцев,  перешли,
заплЯсали на узком пространстве, отделЯвшем Ћвчинникова  от  них.  Љрупные
капли  пота  выступили,  выдавились  на  медно-красном  напрЯгшемсЯ   лице
разведчика. „иск кончилсЯ. “даром  выщелкнув  его  из  зажимов,  разведчик
поспешно схватил новый диск, завозилсЯ с ним,  никак  не  мог  вставить  в
пулемет - руки трЯслись. ‘ придыханием выговорил:
   - Ђ если убью лейтенанта?.. ’оварищ капитан, если убью...
   - Ћт пулемета, - шепотом, едва слышно сказал Ќовиков, ударил по  диску,
припал к  пулеметной  ложе,  горЯчей,  мокрой  от  ладоней  разведчика,  и
выпустил две короткие очереди по отползавшим в кусты немцам и  не  поверил
тому, что увидел.
   Ћвчинников медленно, живуче вставал, опираЯсь руками  о  землю;  встал,
пошатываЯсь, в распахнутой телогрейке и, клонЯ  голову,  сжав  пистолет  в
опущенной руке, толчками пошел влево, к  кустам,  где  было  орудие.  „вое
немцев выскочили из кустов наперерез ему. € фигурой своей  он  надвинулсЯ,
загородил их. Ќемцы по нему не стрелЯли.
   "—то это? ‡ачем? —то там?" - скользнуло с обжигающей болью  в  сознании
Ќовикова, отдернувшего палец от спускового  крючка.  €  в  ту  же  минуту,
понЯв, почему не стрелЯли по Ћвчинникову  немцы  ("„а,  да,  хотели  взЯть
живым, им нужен "Язык"!"), он, еще не верЯ, что делает ("‡ачем? џ не  имею
права! Ќе имею!.."), нажал спусковой крючок  -  весь  диск  вылетел  одной
длинной строчкой.
   Љогда же он, придЯ в себЯ и как  бы  все  видЯ  через  желтый  песок  в
глазах, отпрЯнул от пулемета, ни немцев, ни Ћвчинникова  около  кустов  не
было. Ќикого не было...
   Ћн зачем-то посмотрел на ручные часы и так, глЯдЯ на них, опустилсЯ  на
дно окопа, возле безмолвно глЯдевшего  на  него  свЯзиста.  Џотом  туманно
увидел что-то отвратительно длинное, белесое, ползущее по рукаву свЯзиста,
никак не мог вспомнить: "—то это? Њокрица?" - и хотел сказать,  чтобы  тот
стрЯхнул ее, вызвал орудие Ћвчинникова, но лишь  странный,  захлебнувшийсЯ
звук вырвалсЯ из его горла.
   ’огда он встал, двинулсЯ к землЯнке, вырытой вплотную с огневой,  перед
входом обернулсЯ ненужно, незащищенно, сказал с трудом:
   - ‚ горле что-то застрЯло... ‚оды бы... Ћрудие вызовите.
   € вошел в землЯнку.
   Љогда минуты через две Ќовиков вышел, он казалсЯ спокойным, умытое лицо
было бледно, сразу осунулось. ‘нова сел к аппарату, взЯл трубку,  которую,
чудилось, испуганно протЯгивал ему свЯзист, сказал хрипло:
   - ѓусев? „оложите обстановку...
   - Ћшибочка, Я на свЯзи, товарищ второй...
   …му отвечал не ѓусев, а старшина ѓорбачев, и обычен был его голос,  как
всегда,  самоуверенный,  и,  как  всегда,  слегка  небрежно  звучали   его
усмешливые нотки. „а, он здесь, ѓорбачев, цел, двигает  руками  и  ногами,
да, рЯдом сидит красивенький санинструктор, а остальные тут без пЯти минут
от бога, и вообще людей ноль целых хрен десЯтых, танки  покалечили,  вроде
бог черепаху, снарЯдов не густо, пЯть штук,  но  целитьсЯ  через  ствол  и
лупасить по фрицам можно, передайте Ћвчинникову, что можно...
   € хотЯ он докладывал, словно посмеиваЯсь над тем, над чем  нельзЯ  было
смеЯтьсЯ, Ќовиков в эту минуту не  осудил  его,  а  наоборот,  оттого  что
ѓорбачев был там, возле орудиЯ, жил  и  смеЯлсЯ,  волна  горькой  нежности
толкнулась в его сердце.  ‡нал:  в  том  состоЯнии,  в  котором  находилсЯ
ѓорбачев, позволено многое, как глоток воды перед смертью.
   - „ержитесь до вечера, - негромко проговорил Ќовиков, ничего не  сказав
об Ћвчинникове. - Џотерпите. ‚ечером мы придем.
   "“бил Я его или не убил? - опЯть мучительно  подумал  Ќовиков.  -  …сли
убил, то имел ли Я право распорЯжатьсЯ его жизнью? Љто мне дал это  право?
Ќо если бы Я был на месте Ћвчинникова, дал бы  Я  право  другому  человеку
застрелить менЯ?" € как-то легко и спокойно ответил сам за себЯ: "„а,  дал
бы... Ќо можно ли по себе мерить всех людей?"
   ‘олдаты смотрели на него и молчали. ђазведчик с хмурым лицом  заправлЯл
патроны в диски пулемета.  €  Ќовиков  почувствовал:  то,  что  он  сделал
сейчас, как будто ото  всех  отделило  его,  хотЯ  он  с  какой-то  особой
определенностью и сознавал, что люди понЯли - он распорЯжаетсЯ их  жизнью,
судьбой во имЯ чего-то неизмеримо огромного, того,  что  знал,  чувствовал
сам Ќовиков и все, кто был рЯдом с ним.
   Ќовиков молча прошел к орудию.
   ‘тепанов  робко  улыбнулсЯ  ему  своим   добродушным   круглым   лицом;
сворачиваЯ цигарку, просыпал табак на  колени,  стал  почему-то  смахивать
крошки локтем.
   Џорохонько лежал на  огневой  позиции,  вытЯнув  длинное  тело,  сквозь
гимнастерку  белой  солью  проступал  пот  на  его  худых   лопатках.   Ћн
вспоминающе  рассматривал  забытый  здесь  офицерский   потертый   планшет
Ћвчинникова, колючие выгоревшие брови двигались то вверх, то  вниз,  точно
глаза чесались.
   - ‚от оно... - произнес он. - „о Љарпат дошел...
   ђемешков сидел на снарЯдном Ящике, где поблескивали две принесенные  им
от орудий панорамы, грЯзным носовым платком промокал кровоточащую  ссадину
на крепкой скуле, говорил с недоумением и тоской:
   - Ђ Я бегу и вижу перед высотой - лежит этот свЯзист  Љолокольчиков  на
боку, колени поджаты калачиком. Ќу спит - и все. ’ронул  Я  его.  Ђ  он  -
мертвый. ‚ руках провод зажат. ђебенок...  а  глаза  зеленые-зеленые.  ќх,
кто-нибудь и любил, должно, глаза-то его... Ќе поймешь - одних убило  уже,
а мы живы...
   - € у ‹Ягалова глаза зеленые, - шепотом проговорил Џорохонько.
   - ‚станьте с земли, - тихо сказал Ќовиков, обращаЯсь  к  Џорохонько.  -
Џростудитесь. ‚ госпиталь попадете.


        8

   …го вели по полю, изрытому воронками, мимо догоравших танков к лесу. Ћн
спотыкалсЯ, ступаЯ на задетую осколком ногу, боль морозила  его,  обжигаЯ,
расползалась от предплечьЯ руки к онемевшим пальцам. Ћн придерживал  кисть
левой руки, при каждом шаге чувствовал, как рот наполнЯлсЯ соленой влагой,
и сплевывал жидкую кровь, не понимаЯ, куда и  зачем  его  ведут  и  почему
торопЯт его.
   Ћн понимал одно: непоправимое случилось. †изнь, имевшаЯ  прежде  тысЯчи
выходов, мгновенно закрыла рее, кроме единственного - смерть...
   Ћн не верил в это, когда бежал к орудиЯм, когда  лежал  перед  танками,
когда люди, прижимаЯ локтЯми автоматы, вышли из кустов, когда он стрелЯл в
них. Ћн не верил в это непоправимое и безвыходное даже тогда, когда у него
кончились патроны. ’огда слева, сзади, впереди была своЯ землЯ  со  своими
людьми, со своими орудиЯми. Ћн плохо сознавал, как  они  взЯли  его.  Ѓыла
боль в голове, в груди, во всем теле, была его собственнаЯ кровь,  которую
он сплевывал и видел.
   - Halt, рус, …ван! Ha-alt!
   ‘твол автомата остро и грубо ткнул его в левую лопатку, эта новаЯ  боль
обожгла его, и он, еще лихорадочно цеплЯЯсь за надежду, еще  сопротивлЯЯсь
этой боли, подумал: "‚ рану целит, в рану? ‹учше бы в  здоровую.  ‚  плену
ведь Я..." Ќо, тотчас, осознав, что теперь он не был хозЯином своей жизни,
даже своих страданий,  подумал  другое:  "†алости  хочу?  ЊЯгкости?  Љакой
жалости?.."
   - Ha-alt!
   „уло автомата твердо  уперлось  в  его  левое  предплечье,  раскаленным
сверлом  ввернулось  в  кость.  Ћвчинников  стиснул  рукой  левую   кисть,
остановилсЯ пошатываЯсь. ЉривЯ  усмешкой  окровавленные,  распухшие  губы,
оглЯнулсЯ на конвоира. Ѓыл это молодой высокий  немец,  желтоволосый,  лет
двадцати, с худощавым бледным лицом, смотрел на него  пристально,  желваки
играли на втЯнутых щеках. Ќа немце этом был зеленый  пЯтнистый  маскхалат,
штаны заправлены в сапоги, из раструбов голенищ рогами торчали  автоматные
магазины. —ерез плечо висела сумка Ћвчинникова. ‹ицо немца  передернулось:
держа в правой руке автомат, он поднЯл левую руку и сделал резкий  жест  в
воздухе, словно сдираЯ застывшую усмешку с губ Ћвчинникова.
   ЏовернулсЯ чуть боком, расставил ноги, искоса  следЯ  за  Ћвчинниковым,
расстегнул маскхалат. Ћвчинников понЯл в отвернулсЯ. Ѓрызги летели на  его
сапоги. Ћн непроизвольно сделал шаг вперед, надавил на раненую ногу и  тут
же подумал: "„лЯ чего? Ђ не все ли равно?"
   - Ha-alt! - и сзади услышал громкий молодой смех - не догадалсЯ  сразу,
что смеЯлсЯ немец.
   ‡астегиваЯ маскхалат, немец подошел, лицо уже не было  злым,  посмотрел
на забрызганные сапоги Ћвчинникова, снова засмеЯлсЯ, махнул рукой,  провел
пальцем по здоровой своей шее.
   - Љап-пут, лейтенант! Љапут!
   € оттого, что он говорил эти слова, не злым, а равнодушным человеческим
голосом,  оттого,  что  он,  оправлЯЯсь,  не  стеснЯлсЯ  Ћвчинникова,  как
мертвеца, и рассмеЯлсЯ, видЯ его стеснение,  -  все  подтвердило  то,  что
думал, знал Ћвчинников.
   "Ќе может быть, чтобы Я через час или два умер.  —тобы  менЯ  не  стало
совсем. ’ак просто? ’ак просто?" - отчаЯнно соображал, весь уже охолонутый
мыслью, Ћвчинников и,  опЯть  ощутив  боль  в  ноге,  вдруг  с  обнажающей
Ясностью почувствовал, что это последние  его  шаги  по  земле,  последние
мысли, последнЯЯ боль, последнЯЯ кровь во рту, и  почему-то  подумал  еще,
что двадцать шесть лет никогда не сменЯтсЯ двадцатью семью годами, что  не
будет именно  его,  ‘ергеЯ  Ћвчинникова,  когда  другие  будут  еще  жить,
смеЯтьсЯ, обнимать женщин, дышать...
   € то, что его убьют не так, как убивают других на войне, что  не  будет
известно, как он погиб, при каких обстоЯтельствах, вызывало в нем  чувство
черной тоски, изжигающей до слез. …го судьба по какому-то закону  внезапно
отделилась от тысЯч других судеб, оставшихсЯ там, за этим  дымом.  Ќеужели
именно он, Ћвчинников, должен был умереть? „олжен умереть?
   - Schneller! - чужой крик за спиной.
   ‘твол автомата сверлом врезалсЯ в раненое предплечье. Ћт боли, от  этой
команды он даже застонал, понЯл, что это  "schneller"  все  убыстрЯло  его
путь к смерти, и неожиданно, сопротивлЯЯсь себе, своей послушности  чужому
голосу, будто вмиг, налилсЯ огнем бешенства - оглЯнулсЯ резко, хищно,  как
бы готовый броситьсЯ разом, выбить автомат  у  этого  немца...  "Љто  взЯл
менЯ? Џтенец! ‹ет двадцать ему..." Ќо тут же, скрипнув зубами, задохнулсЯ,
едва сдерживаЯ слезы. ‚ыплюнул кровь. Ќе было силы твердо и прочно ступить
на раненую ногу, поднЯть  руку.  ’ело  его  потерЯло  гибкую,  мускулистую
тЯжесть, невесомым каким-то стало.
   "Ќеужто не могу? Ќеужто? - как в бреду, спрашивал себЯ Ћвчинников и зло
застонал сквозь зубы. - Ќеужто? Ќеужто? ‡начит, конец?"
   Ћн смотрел на  немца  глазами,  налитыми  сухим,  болезненным  блеском,
сплевываЯ одереневшими губами тЯгучую  кровь;  и  ему  хотелось  сесть  от
смертельной усталости, упасть на землю, отдышатьсЯ.
   ‘твол автомата подтолкнул его, и снова крик:
   - Schneller, schneller!
   Њиновали мазутный дым горевших танков, обломки разбитых грузовых  машин
на дороге. Џотом вошли в лес. ‡ашуршала жухлаЯ трава,  скипидарно  запахла
она, облитаЯ бензином. € Ћвчинников вблизи увидел набитый людьми, машинами
и фургонами лес - не тот лес, солнечный, чистый, свежий, с парной  духотой
опутанного паутиной ельника, с сухим запахом дуба, какой видел  в  детстве
на “рале, а другой - умирающий,  осенний,  желтый,  заваленный  поблекшими
листьЯми,  с  ободранными  осколками  снарЯдов  соснами,  зиЯющий  черными
воронками на опушке, такой лес он видел сотни раз; но такой  почему-то  не
оставалсЯ в его памЯти.
   Ќемцы в расстегнутых френчах повсюду  окапывались  на  опушке,  шуршала
выбрасываемаЯ из окопов землЯ, раздавались незнакомо чужие команды. ’анки,
тЯжело лЯзгаЯ гусеницами, пЯтЯсь, вползали в  кусты,  под  тень  деревьев;
открывались  башни,  из  люков  машин,  устало  переговариваЯсь,  вылезали
танкисты,  стЯгивали  шлемы.  Њимо  -  вдоль  опушки  -  прошел  тупоносый
бронетранспортер, вдавливаЯ листьЯ в колеи. ‘олдаты  в  касках  -  у  всех
изможденные, небритые лица  воскового  оттенка  -  злобно  или  равнодушно
смотрели на Ћвчинникова  следЯщими  глазами.  Ћдин,  пожилой,  с  мЯсистым
подбородком, до  сизости  набрЯкший  багровостью,  жадно  сосал  сигарету,
внезапно перегнулсЯ через борт толстым телом, выхватил сигарету  изо  рта,
швырнул в Ћвчинникова, крикнул ломано:
   - ђус …ван, плен пихт! - и издал звук Языком, точно кость ломал.
   Њокрый окурок попал в щеку Ћвчинникова, но не обжег его, только  пеплом
осыпал. Ћн вздрогнул, вытер щеку, его затрЯсло  от  бессилиЯ  и  унижениЯ.
‚скинул голову, затравленно озираЯсь. †изнь его, имевшаЯ ценность еще  час
назад, стоила теперь не дороже втоптанного в землю листа. ‚идел он,  немцы
отходили в лес, бой затихал, а он в эти минуты единственный пленный  -  не
солдат, а офицер, - он, Ћвчинников, которого  они,  по-видимому,  боЯлись,
когда был он возле орудий, сейчас шел здесь  по  чужому  лесу,  под  этими
чужими, унижающими его или равнодушными взглЯдами,  шел,  утратив  силу  и
ценность в глазах тех, кого он ненавидел...
   - Људа идем?
   Ћн приостановилсЯ, ссутулЯсь, покачнулсЯ к немцу, упрЯмо нагнув шею.  €
тот, встретив глаза  его,  поднЯл  белесые  брови,  произнес  удивленно  и
кратко: "Ћ!"  •удощавое,  мальчишески  бледное,  узкое  книзу  лицо  стало
беспощадным, жестким, готовым на  все.  Ќа  голову  выше  Ћвчинникова,  он
шагнул к нему, с точной силой ткнул дулом автомата  в  щеку.  ќтим  ударом
поворачиваЯ его голову, скомандовал ожесточенно:
   - Vorwarts!
   Ђ он стоЯл, дрожа от бессилиЯ,  не  двигаЯсь,  не  выплюнул,  а  трудно
сглотнул наполнившую рот кровь, сипло выговорил:
   - …сли бы не рука, Я б тебЯ, фрицевскаЯ сволочь, одним ударом сломал...
если бы не рука... - и выругалсЯ страшным, диким ругательством.
   - Was ist das твою матку? - крикнул немец, выкатив молодые, в  коровьих
ресницах глаза, и, напрЯгаЯ вену на бледной, с острым кадыком шее,  звонко
скомандовал в лицо ему: - Vorwarts! - и озлобленно замахнулсЯ автоматом.
   - —то ж... пойдем, сволочь, - как-то согласно проговорил Ћвчинников  и,
спотыкаЯсь, зашагал быстрее по этой земле, по  осенним  листьЯм  к  своему
концу.


   …го привели на полЯну в глубине леса. Ѓронетранспортеры, крытые штабные
машины камуфлЯжной окраски стоЯли под соснами, в пЯтнистой  тени.  ‹юди  в
черном  бесшумно  ходили  там.  Џосреди  полЯны  зеленым  лаком   блестела
приземистаЯ легковаЯ машина с открытыми  дверцами,  запыленными  стеклами.
‚округ нее солнечные  косЯки  лежали  на  желтой  траве,  все  здесь  было
обогрето теплым днем: и  эта  трава,  и  машины,  и  сосны,  но  от  этого
непривычно мирного тепла и  покоЯ  нервный  озноб  все  сильнее  охватывал
Ћвчинникова.
   Њаленький, сухонький человек в черном плаще, в высокой фуражке,  крутой
козырек знойно сиЯл на солнце - лицо в тени, - сидел близ легковой  машины
на раскладном стуле перед низким раскладным столом, положив на него  белую
руку. ‡акинув ногу  на  ногу,  он  рассеЯнно  слушал  женственно-стройного
немца, почтительно склонившегосЯ к нему тонким, красивым лицом.
   Ќа краю полЯны немца-разведчика, как  определил  Ћвчинников,  окликнули
люди в черном. Ќемец, вытЯнувшись, прижав ладони  к  бедрам  и  растопырив
локти,  что-то  четко  доложил  им.  Ћн  разобрал   выделенное   слово   -
"лейтенант". Ћдин из людей в черном, этот самый, красивый,  с  женственной
талией,  брезгливо  взЯл  у  разведчика  сумку,  скомандовал   Ћвчинникову
знакомое  "форвертс",  и  после  этой  команды   немец-разведчик,   сделав
непроницаемым лицо, щелкнул каблуками, повернулсЯ круто, зашагал по дороге
в лес, откуда пришли они, и Ћвчинников угадал, что его передали  в  другие
руки - в руки людей в черном.
   „вое немцев подвели его  к  легковой  машине.  ’еперь  знал  он,  зачем
привели его сюда и почему прежде не убил его разведчик.
   Ћн остановилсЯ, вызывающе расставив ноги, с  кривой  усмешкой,  уже  не
придерживаЯ раненую руку, не сплевываЯ кровь, заполнЯвшую рот.
   Ћн готов был к тому, что его будут унижать, причинЯть боль,  страданиЯ,
и единственное, чем мог защититьсЯ он, была эта деревЯннаЯ усмешка.  Ќемец
с женственной  талией  начал  что-то  говорить,  слегка  киваЯ  в  сторону
Ћвчинникова.  ‘ухонький,  в  черном  плаще,  медлительно  зашевелилсЯ,   и
Ћвчинников увидел под крутым козырьком сухое лицо, глубокие прЯмые морщины
возле рта, по-стариковски  выцветшие  глаза.  Ќемец  смотрел  внимательно,
устало, смотрел только на стыло усмехающиесЯ губы Ћвчинникова,  не  отводЯ
взглЯда, и Ћвчинников чувствовал, как холодный пот обливает все тело.
   ’отчас этот сухонький  утомленно,  скрипуче  сказал  что-то  красивому,
стройному немцу, что держал в руках  сумку  Ћвчинникова.  €  тот,  покорно
ответив, расстегнул сумку и  по-прежнему  брезгливо,  будто  прикасалсЯ  к
вещам покойника, стал вынимать то, что было в ней, и Ћвчинников  испытывал
в эти секунды такое чувство, словно раздевают его догола.
   "’ам карта, карта с огневыми!"
   Љрасивый немец вынул  карту,  потертую  по  краЯм,  вежливо,  осторожно
отодвинул на столе бутылку с фарфоровой пробкой, переставил  металлический
стакан, разложил карту на столе. ‡атем выложил, держа  кончиками  пальцев,
насквозь пропотевшую, выгоревшую на солнце  летнюю  пилотку  ("’ам  в  ней
иголка с  ниткой",  -  почему-то  вспомнил  Ћвчинников),  и  немец  жестом
гадливости смахнул ее  на  землю.  Ћттопырив  пальцы,  развЯзал  узелок  -
несвежий носовой платок, в котором  были  парадные,  сделанные  из  фольги
лейтенантские погоны, запасные никелированные звездочки (в госпитале лежал
и сам отникелировал их Ћвчинников в соседней  часовой  мастерской).  Ќемец
бросил и это на землю. ЏорылсЯ в сумке, достал  офицерское  удостоверение,
замызганные треугольнички (письма матери из ‘вердловска), оставил  это  на
столе. Џотом вынул испорченную  зажигалку-пистолетик,  немецкую  зажигалку
("‡ачем он взЯл ее, зачем?"), с интересом рассмотрел ее, как бы ища  метку
фирмы, и, насмешливо улыбаЯсь, что-то сказал  сухонькому  немцу  в  черном
плаще. Ќемец этот, не убрав старческую холеную руку со стола,  бесстрастно
смотрел на разложенную карту Ћвчинникова,  и  Ћвчинников  чувствовал,  что
может упасть - болезненные удары в сердце, в голове оглушали его.  Ќе  мог
вспомнить, почему, почему положил он карту не в планшет, а в сумку. "џ  не
хотел этого, Я не хотел! Ќе хотел! —то делать? ЃроситьсЯ, разорвать карту,
успеть те места с отметками затолкать  в  рот...  ‘покойно,  спокойно,  не
так... поближе к столу! ‘покойно..."
   ѓлухой от шума крови в висках, он сделал шаг к столу, но тут же  чьи-то
руки рванули его за плечи назад, а сухонький немец в  черном  плаще  снова
перевел глаза на его губы, пузырившиесЯ кровью.
   Ќевысокий, атлетически сложенный человек в  зеленом  френче,  одергиваЯ
френч, поправлЯЯ парабеллум  на  боку,  упругой  походкой  шел  от  машин.
ЏриблизилсЯ к  столу,  кинул  руку  к  козырьку  и  заговорил  по-немецки.
‘ухонький в черном плаще снЯл фуражку, обнажив  редкие  седые  волосы,  и,
холодно глЯдЯ на карту Ћвчинникова,  кратко  и  утомленно  сказал  что-то.
Ќовый человек развернул удостоверение Ћвчинникова,  полистал.  “  человека
этого были тонкие - полоской - усики на матовом лице,  косые  бачки  вдоль
прижатых, как у боксера,  ушей,  неизвестный  Ћвчинникову  немецкий  орден
мерцал на  солнце  эмалью,  колыхаЯсь  на  его  груди,  выпукло  обтЯнутой
френчем.
   Џодвижные    черные    глаза    ощупали    Ћвчинникова,     засветились
настороженно-приветливо, и он, положив удостоверение  на  стол,  заговорил
по-русски, чуть раздвинув губы улыбкой под тонкими усиками:
   - ‹ейтенант Ћвчинников, ‘ергей  Њихайлович,  командир  огневого  взвода
первой батареи первого дивизиона двести девЯносто пЯтого артпо