заело  -  почини.  Ђ  там  чинить  нечего.  ’ам
пустота, ну починю пустоту, а гарантиЯ?
   - Ќе нужна гарантиЯ, Ќиколай Ђлександрович, -  твердо  сказала  Ќадежда
‘ергеевна. - Џетр Ќиколаевич очень болен. Џусть только  потикают  немного,
много им тикать не придетсЯ.
   - ’ак, значит, - сказал Ќиколай Ђлександрович. - џ их вам сам  принесу,
как сделаю.
   Ћн проводил Ќадежду ‘ергеевну до дверей и еще постоЯл с  нею  молча  на
улице, а улица  та  была  хоженаЯ-перехоженаЯ,  улица  детства  и  юности,
когда-то гордаЯ, славнаЯ и главнаЯ, а  сейчас  слегка  задвинутаЯ  в  тень
новым проспектом, слегка заброшеннаЯ и печальнаЯ, но это  была  их  улица,
Ќадежда ‘ергеевна училась в одном из ее переулков,  Ќиколай  Ђлександрович
много лет работал на ней, а тот, о  ком  они  сейчас  думали,  вообще  был
арбатский человек.
   - Ќе горюйте, пожалейте себЯ, поберегите свои силы,  они  вам  нужны  и
ему, - сказал  он  простые  слова,  которые,  как  ни  странно,  помогают.
Џомогают даже тогда, когда кажетсЯ, ничто помочь не может.


   Џетр Ќиколаевич попросил:
   - Џусть придут Ђрсюшка с Љатей.
   - ’ебе не тЯжело будет?
   - џ себЯ хорошо чувствую.
   Ћни пришли тотчас, сели возле него.
   - џ ваш должник, ЉатЯ, - сказал Џетр Ќиколаевич.
   Љате это вступление не понравилось, она хотела что-то возразить, он  не
дал:
   - џ обещал вам показать пушкинскую Њоскву и заболел некстати. Џопросите
Ќадежду  ‘ергеевну,  она  замечательный  экскурсовод,  пойдите  с  ней  по
Њетростроевской, а там она вас поведет.
   Ќадежда ‘ергеевна накрывала на стол, она теперь постоЯнно накрывала  на
стол, стараЯсь придать ему сходство с опрокинутой  витриной  кондитерского
магазина. …й вдруг пришло в голову, что  Џетр  Ќиколаевич  может  захотеть
сладкого. Ћна слушала, что он говорит, и все добавлЯла конфет к  конфетам,
халву, рахат-лукум.
   Џетр Ќиколаевич сказал:
   - џпонскаЯ жена делает натюрморт в супе. ‘перва супом любуютсЯ и только
потом едЯт. Ќа дне пиалы колышутсЯ-травы, плавают звезды из Ярких овощей.
   - •очешь так? - спросила Ќадежда ‘ергеевна без улыбки. - џ понЯла.
   - —увство юмора, как говорит Ђрсюша - че ю, великаЯ вещь, между прочим.
Ќу, ЉатЯ, куда пойдем?
   - Ќа улицу ѓорького.
   - Џо улице ѓорького в пушкинское времЯ проходила  ’верскаЯ  дорога,  по
ней Џушкин ездил несчетное число раз, по ней его в фельдъегерской  тележке
доставили в Љремль к Ќиколаю, но мы с вами пойдем по  ’верскому  бульвару,
где гулЯла всЯ Њосква и где он в тысЯча восемьсот  двадцать  седьмом  году
гулЯл с  ђимским-Љорсаковым,  останавливалсЯ  побеседовать  с  ‡убковым  и
„анзасом.   ‘   левой   стороны   два   дома    принадлежали    как    раз
ђимскому-Љорсакову, фавориту …катерины. ‘ледующий дом, где €огель  задавал
балы, Џушкин бывал у него еще на детских балах, по четвергам...
   ...„альше ’ишинскаЯ площадь, цыганское государство. ’ишина  и  ѓрузины.
’ам же в переулочке  жил  душевнобольной  Ѓатюшков,  Џушкин  навестил  его
третьего апрелЯ тысЯча  восемьсот  тридцатого  года.  ‡наете,  мои  милые,
лучше, пожалуй, Я подарю вам мою книжечку, там все это  есть.  Ђ  когда  Я
поправлюсь, мы пойдем, пойдем и будем ходить много дней  подрЯд.  Ђ  потом
поедем в ‹енинград, Я давно хочу съездить с вами в ‹енинград. џ  решил  не
умирать. Ѓуду лечитьсЯ. “мирать не буду...
   - џблочный пирог удалсЯ у менЯ, - сказала Ќадежда ‘ергеевна,  -  Я  его
теперь всегда буду делать. Џопробуй.
   - Џонимаешь, роднаЯ, ты права, в том смысле, что  нужен  воздух,  тогда
поЯвитсЯ аппетит.
   Џетр Ќиколаевич замолчал,  ему  трудно  было  говорить.  Ќо  под  конец
улыбнулсЯ, погрозил пальцем и сказал:
   - Љатю не обижай, береги. Ќе ссорьтесь. Ћттуда увижу, рассержусь.
   - Ћчень милаЯ шутка, - ответил художник сдавленным голосом, - вполне  в
вашем стиле.
   ЉатЯ схватила руку Џетра Ќиколаевича, прижалась щекой.
   - ‡апрещенный прием, прекрати, - прошептал художник.
   Џетр Ќиколаевич услышал.
   - ‡апрещенные не все плохие, есть хорошие. Ћна знает.
   Ћн погладил Љатю по голове.
   Ћн устал, надо было дать ему отдохнуть.  ЏопрощатьсЯ  и  не  заплакать.
“лыбка - последнее мужество, последнЯЯ доброта  тех,  кто  остаетсЯ  жить.
•удожник увидел, как смотрит Џетр Ќиколаевич на  Љатю,  взмахнул  рукой  и
выскочил за дверь. †енщины сильнее в таких  испытаниЯх,  а  мужеству  надо
учитьсЯ каждый день.


   Џотом  Ќадежда  ‘ергеевна  еще   несколько   раз   предлагала   позвать
кого-нибудь, Џетр Ќиколаевич не хотел. ’олько ее просил не  оставлЯть  его
одного, просил:
   - Џосиди. џ все времЯ один.
   - џ все времЯ с тобой. џ выхожу только на кухню.
   - Ќе надо.
   - Ђрсений и ЉатЯ звонили.
   - Ѓольше никого не хочу. Ќе могу.
   ќто и был конец. Ќе боль,  не  страданиЯ,  не  невозможность  встать  с
дивана, а уход этот от людей, от себЯ, от нее. Ћн не благодарил ее больше,
ни о чем не вспоминал, это был уход и от воспоминаний, он лишь  держал  ее
руку в своей,  как  держит  младенец  почти  бессознательно  теплый  палец
матери.
   ‹юди, вещи, времЯ, эта сыраЯ холоднаЯ комната, котораЯ с ним была живой
и прекрасной, уходили вместе с ним.


   …го хоронили в сиЯющий, светлый день, а до того была все  времЯ  сераЯ,
дождливаЯ погода, и ЉатЯ подумала,  что  это  дар  Џетра  Ќиколаевича  тем
людЯм, которые придут его проводить,  еще  один  его  подарок  среди  всех
прочих, еще одна примета его доброты.
   Ќароду на вынос собралось очень много, люди плакали, не утираЯ слез, не
стеснЯЯсь, принимаЯ  как  благо  эту  возможность  свободно  и  откровенно
оплакать  последнего  человека  девЯтнадцатого  века,  Џоследнего  —удака,
Џоследнего „обрЯка, хотЯ, наверно, он не был последним и никогда не  будет
последнего.
   ‘ослуживцы  Ќадежды  ‘ергеевны,  две  молоденькие  испуганные  женщины,
особыми, охранЯющими движениЯми  поддерживали  ее  под  руки  и  вели,  им
казалось, что она не может идти сама. Ђ она  стеснЯлась  попросить,  чтобы
они ее отпустили. „лЯ них она была вдова за гробом, длЯ себЯ она еще  была
никто и ничто, человек, который знает, что  должен  идти,  ехать,  сидеть,
стоЯть, опЯть ехать. Ђ больше пока не знает ничего.  Џохоронное  агентство
предложило четкую программу. Ћставалось ее выполнить. Ћна  знала,  что  не
упадет в обморок и не будет плакать. …сли бы  она  умела  плакать,  может,
было бы лучше. Ќе сейчас,  сейчас  ничто  не  имело  значениЯ,  а  раньше,
когда-то. Њожет быть, ему живому было бы лучше, если бы она умела плакать,
а не молчать неделЯми. Ќичего не вернешь, ничего не исправишь.
   ѓроб  был  разрисован  волнистыми  желтыми  линиЯми  по  рыжему   фону,
разделан,  что  называетсЯ,  под  орех,  любимое   им   дерево,   материал
восемнадцатого века. Ћн бы посмеЯлсЯ на такую красоту  или  рассердилсЯ  и
стал  объЯснЯть,  почему  это  плохо,  безвкусно  и  невозможно.  Ћн  умел
сердитьсЯ, умел смеЯтьсЯ, умел прощать.
   …го положили в гроб в темном костюме, в белой  рубашке,  ЉатЯ  уверЯла,
что так полагаетсЯ. Ћткуда она это знала? Ћна специально  купила  шелковый
галстук и повЯзала его, подобрала запонки, расправила  манжеты,  добиваЯсь
какого-то ей известного эффекта. “ Ќадежды ‘ергеевны не хватило  духу  все
это отменить в пользу старой бархатной куртки.
   - Ќет, нет, не надо старого, - просила ЉатЯ, -  надо  так.  Џосмотрите,
какой он хороший и красивый. ‘пит, и все.  ‹юди  будут  с  ним  прощатьсЯ,
пусть он будет такой.
   ‘о своей деловитой энергией ЉатЯ украсила покойного так, что  его  было
почти не узнать. „обрые намерениЯ маленькой  жены  художника  сделали  его
похожим  на  актера  Њ•Ђ’а.  ‘оседи  по  двору  не  могли  скрыть   своего
восхищениЯ.
   "‹ежит спокойный", - говорили они, и это была  правда,  лицо  выглЯдело
успокоенным после страданий. "…ще не старый", и это казалось  правдой,  он
умер, почти не побыв стариком. "ЋтмучилсЯ". € это.
   ЉатЯ, окончив обрЯжать покойного, еще долго оставалась у гроба.
   Џришли попрощатьсЯ старики и старухи из ‹итературного музеЯ,  они  были
эпохой в истории этого музеЯ, и Џетр Ќиколаевич  принадлежал  к  ней.  Ћни
помнили  молодого   Џетра   Ќиколаевича,   они   изумлЯлись   его   знанию
девЯтнадцатого века, а они его тоже знали. Џришли сотрудники из журналов и
издательств, где он печаталсЯ, переиздание его популЯрной книжки о Џушкине
в Њоскве поЯвитсЯ уже без  него.  Џришел  друг  юности,  старый  эстрадный
певец, чей голос, лицо и слава к этому году уже оказались крепко забытыми,
но мода вдруг вытащила его из забвениЯ  вместе  с  песенками,  которые  он
когда-то пел, не  имеЯ  особого  голоса  и  усиливающей  аппаратуры.  ‹ишь
обаЯние и стиль. Ќедавно было напечатано интервью с ним, и Џетр Ќиколаевич
позвонил ему и сказал: видишь, фокус в том, чтобы дожить... Ќа "Њосфильме"
Џетр  Ќиколаевич  консультировал  исторические   картины,   приехали   два
кинематографиста с лицами людей, уставших хоронить. €з Ѓашкирии  прилетела
ЌатальЯ Њиленина.
   Љоллекционеры, которым покойный  помогал,  учил,  скорбели  о  нем,  но
некоторых очень интересовало, как вдова поступит с вещами.
   - Ћн был счастливый человек, - сказал кто-то и услышал в ответ:
   - ’акие бывают?
   …вгений Љузнецов попыталсЯ рассказать какой-то удивительный случай.  Ќо
очищенный  смертью  от  обиды  и  злости  за  ошибку,  допущенную   Џетром
Ќиколаевичем, случай прозвучал вЯло и  слабо.  †ивой  Џетр  Ќиколаевич  не
боЯлсЯ ошибатьсЯ; мертвый, он свои ошибки оставил на земле.
   - Њир не может жить без чудаков, - сказала ЉатЯ художникам двенадцатого
этажа, которые стоЯли в ожидании, когда  надо  будет  выносить  гроб.  Ћни
молча уставились на нее, изумлЯЯсь тому, как она  изменилась  за  короткое
времЯ. Ћна обрела  уверенность  в  себе,  понЯла,  что  даже  среди  таких
замечательных,   поистине   необыкновенных   людей,   из   которых   самым
необыкновенным она считала своего мужа, в обществе,  где  почти  все  были
оригинальны, индивидуальны,  можно  оставатьсЯ  собою  и  делать  то,  что
считаешь нужным, и не боЯтьсЯ, что тебЯ посчитают дурочкой. €, как  всегда
в таких случаЯх, стоило ей осознать свое право на  себЯ,  как  это  тотчас
признали другие.
   "•удожники такие же, как  все  остальные,  только  немного  труднее,  -
объЯснЯла она  недавно  своей  школьной  подруге.  -  Џоэтому  Я  полюбила
ЂрсениЯ". Ђ та слушала и кивала головой: "Џонимаю". •отЯ понимать  нечего,
когда  женщина  говорит  "полюбила".  "Џолюбила"  не  объЯснишь,  как   не
объЯснишь "разлюбила".
   Џришел первый муж Љати проводить в последний  путь  еще  одного  своего
пациента, которого нельзЯ было спасти. Ђ может быть, ему  еще  была  нужна
мука увидеть новую Љатю, жену художника, в черном платке и не понЯть того,
что так легко понЯла школьнаЯ подруга. ‚ечнаЯ загадка "любит -  не  любит"
особенно трудна, когда загадывают на любимого человека.
   ‚ последнюю минуту к дому подошла ‹ариса.
   Џочему она пришла?
   •удожник взглЯнул на нее и отвернулсЯ.


   Ќа кладбище поехали не все, неотложные, житейские дела уводЯт людей  от
этой дороги.
   €дЯ последние метры за гробом Џетра Ќиколаевича, художник понЯл то, что
каждому достаетсЯ понЯть поздно или рано  и  что  есть  самое  важное  длЯ
остающихсЯ жить: сожаление о  несделанном  добре.  Ћн  мог  сделать  Џетру
Ќиколаевичу столько хорошего  и  так  это  было  нетрудно,  а  теперь  все
кончено, он ничего не может длЯ него сделать.
   Ћн  вспомнил,  как  они   познакомились,   разговорились   случайно   в
издательстве, хотЯ, когда знакомЯтсЯ два коллекционера, ничего  случайного
в этом нет. Џетр Ќиколаевич сразу открылсЯ ему, был щедр,  помогал,  а  он
сомневалсЯ, все ему казалось, что Џетр  Ќиколаевич  открывает  не  главные
секреты, а главные прЯчет. ’ри карты не называет. Ђ он  назвал  их  сразу,
отдал, только художник не сразу понЯл  и  оценил.  “  Љати  сердца  и  ума
оказалось больше. Њожет быть, потому, что к милому коллекционерству она не
имела никакого отношениЯ, путала все стили  и  эпохи,  знала  только,  как
стиральным порошком смывать древнюю патину.
   Џетр Ќиколаевич открыл ему Њоскву, ту, которой уже нет.  Ќо  она  есть,
раз кто-то, остающийсЯ жить, знает о ней. Ћни бродили вместе по улицам,  и
это были три карты Џетра Ќиколаевича. Џетр Ќиколаевич читал ему Џушкина...
Ћн водил его к своим старым друзьЯм,  последним  старикам.  •удожнику  все
казалось мало, а сколько их осталось в живых, этих  стариков...  Ћн  дарил
художнику книги. “чил покупать цветы. ќто было еще совсем недавно, хотЯ  у
могилы эти понЯтиЯ путаютсЯ и все становитсЯ давно, за чертой.
   Ћн умер, думал •удожник, как это странно, умер  его  смех,  его  голос,
умерли привычки и заблуждениЯ, все его привЯзанности, все его ошибки.  …го
знаниЯ. …го боль.