 беззаветно  налетел  на  рыжего,
присказываЯ:
     - џ тебЯ!.. наконандойлю!
     Ћни  заработали в четыре руки поверх низко, по-телЯчьи опущенных голов,
но  ненадолго.  Џромахнувшись  раза  два, они отошли недалеко друг от друга,
утерлись  рукавами,  всхлипываЯ  и  дыша со свистом, распоЯсались, подтЯнули
штаны,   одернули   рубашки,   застегнули  поЯса,  еще  раз  утерли  красные
поцарапанные  лица,  но  уже  не  рукавами,  а  ладонЯми,  и посмотрели - не
осталось ли кровавых следов. Ќо лица пострадали гораздо меньше книги.
     - Џопало? - сказал рыжий.
     - ’ебе еще не так попадет, постой! - отозвалсЯ беленький.
     Ћни  помолчали,  продолжаЯ  приводить  себЯ  в порЯдок и оглЯдываЯ поле
брани.  Ѓеленький  первый  поднЯл  с  пола  несколько  листов  и внимательно
посмотрел на страницы.
     - ‚от тебе от ЂрсениЯ ђоманыча теперь будет!
     - ќто тебе будет. ’ы зачем рвал у менЯ книжку?
     - Ђ ты чего ее стащил с полки?
     - Ђ  ты  зачем  ее  запрЯтал?  ‘ам  соврал, что не нашел, а сам нарочно
запрЯтал.
     - џ  ее  нашел,  Я  первый  и должен был читать. ‚се равно потом бы дал
тебе.
     - Ђ  чего  ты врал? џ по носу видел, что врешь, когда ты подлизывалсЯ к
Ђрсению ђоманычу.
     - џ не подлиза. ќто ты подлиза.
     - „а,  как  бы не так! Љаким голоском засюсюкал: "Ђрсений ђоманыч, если
мы  найдем  Љонан-„ойлЯ,  можно  нам взЯть?" Ђ сам уж давно нашел и запрЯтал
нарочно черте куда, под географию!
     - Ђ тебе чего надо в географии! Џолез!
     - —его надо! џ знал, куда запрЯчешь. “ менЯ нос тонкий.
     - ’онкий! ‚от Я тебе расквашу, он будет толстый.
     - ђасквась! - сказал рыжий и начал засучивать рукав.
     Ќо все обошлось. ЏостоЯв, он тоже поднЯл с пола листочек.
     - Џашка, у тебЯ какаЯ страница? - спросил беленький немного погодЯ.
     - ‘емьдесЯт пЯтаЯ. Ђ у тебЯ?
     - ЋдиннадцатаЯ и потом дальше, до шестнадцатой.
     - „авай разложим на постели, а потом как следует сложим.
     - Њы ее склеим. џ у дедушки возьму клейкой бумаги, у него есть.
     Џрисев   на  корточки,  они  стали  ползать,  вытаскиваЯ  листы  из-под
кровати,  стола  и  кресла  и  передаваЯ  друг другу. Џосле драки они стоЯли
лицом  к  окнам,  да  были к тому же так поглощены своей ссорой, что ничего,
кроме  себЯ,  не  видали. ‚зЯвшись собирать книгу, они неминуемо должны были
подползти  к  Ђлеше:  некоторые  листочки  долетели до его ног. Ћн уже хотел
помочь  подбирать,  потому  что  страх  прошел и он очень был рад, что после
такого  отчаЯнного  сражениЯ  не  оказалось даже тЯжело раненных. Ќо сначала
надо  было  объЯвитьсЯ.  Ћн  решил  покашлЯть. € как раз в этот момент рыжий
распрЯмилсЯ,  оглЯдываЯ  комнату,  и  прЯмо  уперсЯ своим желтым бесстрашным
взором в Ђлешу.
     - ќто что? - спросил он. - ’ы чей? ‚итЯ, смотри!
     Ќо  беленький  уже  подходил  и  глЯдел  на  Ђлешу  тоже  необыкновенно
бесстрашными и потому пугающими глазами.
     - Ќаверно  -  которые  приехали  к  Ђрсению  ђоманычу  из Џетрограда, -
сказал он.
     - ’ы из Џетрограда? - спросил Џашка.
     - „а, - ответил Ђлеша и поперхнулсЯ слюнкой.
     - —его особенного нашел в тебе Ђрсений ђоманыч! - удивилсЯ Џашка.
     - ’ы что же - все видел? - спросил ‚итЯ.
     - „а. €звините, - сказал Ђлеша, поклонившись.
     - Ќичего. Њы не боимсЯ, - сказал Џашка. - Љак тебЯ зовут?
     - ЊенЯ Ђлешей.
     - ‘колько тебе лет?
     - ‘емь-восьмой, - выговорил Ђлеша в одно слово.
     - Њы  саратовские,  вот  Я  и  ‚итька,  а  нам  восемнадцать  лет. Ђ ты
петроградский, а тебе всего семь.
     - „а, какой хитрый! ’ак не считают - двоих вместе! - посмелел Ђлеша.
     - ’ебе  не  выгодно.  ’русишь,  что мы старше. Ќу, выходи, козюлька, на
одну левую руку! •очешь? - вызывающе сказал Џашка.
     - Ќет,  не  хочу.  Њне  Ћльга  Ђдамовна  запрещает  дратьсЯ,  - упавшим
голосом призналсЯ Ђлеша.
     - ќто кто?
     - ЊоЯ бонна.
     - ќто что?
     - ѓувернантка, - разъЯснил ‚итЯ.
     - ’ы  больше  слушайсЯ  своей губернаторши, - сказал Џашка. - ќтак тебе
все запретЯт, если слушатьсЯ будешь.
     - Ќу, собирай листочки, Ђлеша, - приказал ‚итЯ.
     Ђлеша  мигом  опустилсЯ  на  колени и с восторгом полного избавлениЯ от
страха  начал  ползать.  Ћн  вскакивал,  поднЯв два-три листочка, отдавал их
мальчикам,  опЯть  становилсЯ  на  колени, опЯть вскакивал и так добралсЯ до
той  комнаты,  откуда выскочили драчуны. ’ут он увидел высокие длинные полки
с книгами, не в особенном порЯдке, но расставленные и не очень пыльные.
     - Ѓиблиотека! - сказал он, присев на пЯтки.
     - Ђ ты знаешь? - спросил Џашка ревниво.
     - “ моего папы тоже библиотека.
     - ’акой, как у ЂрсениЯ ђоманыча, нет ни у кого, - сказал ‚итЯ.
     - Њы  ее  скоро  городской  сделаем,  длЯ  всех мальчиков и девчонок, -
сказал Џашка.
     - ’ак тебе Ђрсений ђоманыч и даст! - возразил ‚итЯ.
     - Ђ  мы,  если  захотим,  отберем,  -  гордо объЯвил Џашка, - по новому
закону, - что хотЯт, отбирают!
     - Ќу и дурак, - сказал ‚итЯ.
     - ‘ам дурак. •очешь только все длЯ себЯ. †ила!
     Ћни  оба  нахмурились,  вкладываЯ  листы в переплет книги. —ерез минуту
все было собрано, и Џашка сказал ‚ите:
     - ’ебе дедушка велел домой идти.
     - „а, домой. Ђ сам велел на базаре краску продать.
     - Љакую?
     - „лЯ Яиц. ‹ибо продать, либо обменЯть на Яйца.
     ‚итЯ   достал   из   кармана  пакетики,  и  все  трое  мальчиков  стали
разглЯдывать  нарисованных  на  пакетиках  Ярких зайцев, петухов и огромные,
размером больше зайцев и петухов, алые, лазоревые, лиловые Яйца.
     - Ѓольно  надо  теперь  твою  краску длЯ Яиц, - сказал пренебрежительно
Џашка, - когда пасха-то прошла.
     - „еревенские  что хочешь возьмут, - ответил ‚итЯ. - €м все надо. џ раз
вынес  на  базар резиночки длЯ записных книжек. ‡наешь? - кругленькие такие.
„еревенские все до одной похватали.
     - “ тебЯ дома пасху справлЯли? - спросил Џашка.
     - Ђга. Ђ у тебЯ?
     - “ нас мать при смерти. ‘прашиваешь! - отвернулсЯ Џашка.
     ‚итЯ   поднЯл  к  самому  носу  Ђлеши  книгу,  потрЯс  ею  внушительно,
проговорил с угрозой:
     - Ћб этом Ђрсению ђоманычу ни гугу! ‘мотри!
     Ђлеша покачал головой и солидно заложил руки за спину.
     Љогда  приЯтели  двинулись  к двери, она раскрылась. Ћльга Ђдамовна - в
своем  необыкновенном  сак-пальто  и  в  шлЯпке-наколочке,  - остановившись,
приложила руку к сердцу. „линный подбородок ее странно шевелилсЯ.
     - Ђлеша,  как мог ты сюда попасть... с этими мальчиками?! ‚ы кто такие,
мальчики? ‚ы здесь живете?
     - Њы  ходим  к  Ђрсению  ђоманычу,  -  сказал  ‚итЯ,  осматриваЯ  Ћльгу
Ђдамовну, как хозЯин.
     - ќто твоЯ? - нелюдимо спросил Џашка у Ђлеши.
     - Њы  познакомились,  -  сказал  Ђлеша, примирительно обращаЯсь к Ћльге
Ђдамовне.
     - Ќадо  было  ждать,  когда  вас  познакомЯт  старшие,  - заЯвила Ћльга
Ђдамовна.  -  —то с твоими коленками, Ђлеша! €дем, Я почищу, умою тебЯ, и мы
должны гулЯть. „о свиданиЯ, мальчики.
     Ћна взЯла Ђлешу за ручку.
     Џашка дернул им вослед головой и понимающе мигнул ‚ите:
     - Ђйда на базар!
     ‚  коридоре  Ћльга Ђдамовна встретила Ђнастасию ѓермановну, таинственно
притронулась к ее локтю и прошептала:
     - ‘юда ходЯт такие плохие мальчики! Ѓоже мой! Њы попали в плохой дом!
     - Ќе  пугайтесь, милаЯ Ћльга Ђдамовна, - легко дохнула на нее ЂнастасиЯ
ѓермановна.  - Ќе плохой, а очень смешной дом! Ќи одной целой вещи. Љакие-то
инвалиды. „ом смешных инвалидов!
     Ћна  мЯгко,  на  свой беззвучный лад, засмеЯлась и вдруг, в неожиданном
порыве, больно прижала голову Ђлеши к себе под сердце.


        5

     Њеркурий  Ђвдеевич Њешков поднЯлсЯ рано. Ћн никогда не был лежебокой, а
последний  год совсем потерЯл сон, начинал утро с зарей. ќто был уединенный,
словно  монастырский  час. €з смежной комнаты тихо слышалось дыхание дочери.
‚нук  ‚иктор  иногда  стукал  во  сне  то  коленкой,  то  локтем об стену, -
забиЯка,  и сны-то у него петушиные! ‚ отца, что ли, - ‚иктора ‘еменыча? ’от
по  сей  день хорохоритсЯ. “ж, кажетсЯ, подрезали крылышки и хвост выщипали,
от  гнезда  ни  пушинки, ни прутика не оставили, надо бы стихнуть - так нет!
‚се  чего-то  прикидывает  да  сулит:  "Џогодите, папаша, погодите!" - "—его
годить,  неугомона? - спрашивает Њеркурий Ђвдеевич. - Џолтора кромешных года
годим,  а  только  ближе к смерти. ‚он моЯ ‚алериЯ-то €вановна не дождалась,
опочила".  -  "‚се  равно,  -  возражает ‚иктор ‘еменович, - возвышен ли ты,
унижен  ли  -  все  равно  с  каждым  днем ближе к смерти, это верно. Ќо это
зависит  от строгости матери-природы. Ћт человека зависит другое. ЌастоЯщему
человеку  дан  ум.  “му назначено создать устройство жизни". - "‚ишь, как он
ловко  все  устроил,  твой  ум-то!" - торжествует Њеркурий Ђвдеевич. "ќто не
мой  ум,  -  опЯть  возражает  ‚иктор  ‘еменович, - это ихний ум. Ђ у них ум
простой.   Ћни   думают  силой  взЯть.  „вадцатый  уж  век  такой,  что  без
образованности  сила  ни  к чему, разве во вред. ‚озьмите, папаша, менЯ. Ќу,
какой  Я им сотрудник? ‘меху подобно! Ђ они менЯ в исполком позвали. Џочему?
Џотому  что  выше  менЯ по образованности автомобилиста-механика нет во всем
городе.  Љолесить  на  машине  полный  идиот  может.  Ќо  содержать машину -
попробуй  без  образованиЯ!  ‹омать  -  они без нас! Ђ починЯть - они к нам!
Ћбразование  их  защемит,  папаша,  погодите!"  -  "џ  длЯ себЯ все решил, -
отвечает  Њеркурий  Ђвдеевич,  - годить нечего. „а и что ты заладил: папаша,
папаша!  ’ри  года  скоро,  как  Я твоего сына ращу, и ‹иза мне уже твое имЯ
вспоминать  запретила.  ‚от  как  у нас! Ђ ты все - папаша!" - "‚ы дед моему
сыну,  отец  моей  жене.  —то  же  вы  пренебрегаете?  -  упрЯмствует ‚иктор
‘еменович.  -  ‚се  восстановитсЯ,  и ‹изу с сыном вернут мне по закону. ’ак
что  вы  -  и бывший мой папаша, и будущий. Џо гроб доски не отвертитесь!" -
"Ќет,  -  не  соглашалсЯ  Њеркурий  Ђвдеевич,  -  ‹иза  к  тебе не вернетсЯ,
напрасно  себЯ  утешаешь,  это,  брат,  мираж-фиксаж.  ‹иза  на вкус свободы
отведала".  -  "—то  ж  свобода?  -  не  смущалсЯ ‚иктор ‘еменович. - Џускай
неволЯ,  лишь  бы  хлеба  вволю.  Ђ  хлеб  ко мне скорей придет, чем к ‹изе.
‘вобода!  џ бы тоже за свободой вприпрыжку побежал, да живот не пускает. ‚от
Я  и  катаю  на  "бенце"  богом  данных властей". - "Ѓогом данных! - укорЯет
Њеркурий  Ђвдеевич.  -  Ѓесстыдник!" - "Ђ как же иначе, папаша? - удивлЯетсЯ
‚иктор  ‘еменович. - “ них стыда нет, а у менЯ должен быть? ќтак Я никогда с
ними  общего  Языка  не  найду!" - "—то же ты им бражку варить помогаешь?" -
уже  ЯритсЯ  Њеркурий  Ђвдеевич  и  вещим  голосом,  будто  желаЯ образумить
заблудшего,  повторЯет  не гаснущее в памЯти пророчество „аниила: нечестивые
будут  поступать  нечестиво,  и  не  уразумеет  сего  никто из нечестивых, а
мудрые уразумеют...
     ‚нук  ‚иктор  опЯть стукнул в стенку, и Њешков подумал: нет, не в мать,
не  в  мать!  “  ‹изы  душа  -  в  незабвенную  покойницу  ‚алерию €вановну:
удивленнаЯ  жизнью  душа. ‚от только упрЯма сделалась. Ћткуда бы? Ќе от менЯ
же?..
     Ћн  считал,  что свой грех упрЯмства давно в себе преодолел, особенно с
того   момента,  когда  положил  уйти  из  мира,  принЯв  все  в  мире,  как
показанное,  как  премудрость  кары  божией и сбывание пророчеств. Ћн решил,
что  покорствует  происходЯщему  по  зову сердца своего. Ќо он хорошо видел,
что  не  покорствовать  нельзЯ:  если  не  дашь  -  возьмут, если спрЯчешь -
найдут,  если  не  поклонишьсЯ - сшибут шапку, да заодно, может, и голову. Ђ
когда  убедишь  себЯ,  что  покорствуешь  по  воле  своей и во имЯ душевного
спасениЯ,  то  и  впрЯмь  как будто смиришьсЯ и хоть часок - вот такой часок
после  зорьки - проведешь в преклоненном растворении чувств. ‡лые люди в это
времЯ уже не придут - светло, а добрым людЯм приходить рано.
     Ѓезропотно  покачиваютсЯ  на  улице  в  палисаднике  тонкие  ветви ивы,
вздохи  ветра  касаютсЯ  их деликатно, листва серебристо-молочна, нежна, как
свет  опала.  „ерево  посажено  самим  Њеркурием  Ђвдеевичем, поливал он его
вместе  с ‚алерией €вановной, и - глЯди-ка! - вон как разрослось, и сколько,
значит,  ушло  времени - не счесть и не понЯть! „а сказать правду - ушло все
времЯ,  все  времЯ  ЊеркуриЯ  Ђвдеевича,  осталась  одна оболочка. Ќа что ни
взглЯнешь  -  все  напоминает  ‚алерию  €вановну.  ЉажетсЯ,  она занимала не
великое  место  во многосуетном повседневье Њешкова, а умерла - словно взЯла
с  собой  все.  Ќе  умерла,  нет.  Њеркурий  Ђвдеевич  называл  ее  смерть -
успением,  мирной  кончиной, говорил, что душа ее отлетела, вознеслась вот с
таким  деликатным  вздохом утреннего ветерка. ‘мертью своей она даже мужа не
обеспокоила,  а так же, как жила, никогда не утруждаЯ, так и отошла - уснула
с  вечера  и  не  проснулась. Џоутру Њеркурий Ђвдеевич подошел к ее постели,
нагнулсЯ,  да  так и пал лицом на холодное и уже твердое лицо жены. Ѓыло это
год  назад,  и  с  тех  пор,  проверЯЯ  в  воспоминаниЯх прожитое с ‚алерией
€вановной,  он  не  отыскивал  -  в  чем  бы  повинитьсЯ  перед  нею  за всю
супружескую  жизнь, кроме, пожалуй, самых последних месЯцев. ‚ эти последние
месЯцы  существованиЯ  ‚алерии €вановны он угнетал ее своим сумасбродным, до
навЯзчивости  выросшим  желанием  упразднить  в  доме  всЯкий  след красоты,
всЯкий  уют,  даже  всЯкое  удобство.  —то  это  было!  ‚от  висит на гвозде
картинка.  Њеркурий Ђвдеевич коситсЯ, коситсЯ на нее, ходит, ходит из угла в
угол,  подпрыгиваЯ по-своему на носочках, потом вдруг остановитсЯ, стащит со
стены  картинку,  выставит  ее  из  рамы  и  наколет  на  гвоздь  как-нибудь
покривее,  да  еще  тыльной  стороной  наружу,  а  раму  -  пойдет на чердак
закинет.  "‡а что ты ее, сколько лет мы ею любовались, чем она провинилась?"
-   взмолитсЯ   ‚алериЯ  €вановна.  "“спокойсЯ,  мать,  -  ответит  Њеркурий
Ђвдеевич,  -  нам  с  тобой хуже - им лучше!" - "„а ведь они же не видЯт!" -
воскликнет  она.  "Ђ вот придут - пускай увидЯт!" - скажет он. ‹ибо отвинтит
от  кроватей  никелированные  шишечки  и  засунет  их  куда-нибудь  в Ящик с
гвоздЯми.  Ђ  то  повернет  буфет  лицом  к  стене, так что к нему и подойти
неладно,  да  еще прикажет, чтобы паутину не обтирали, а так бы и оставили -
в  пыли  и  в  засохших  мухах.  €  опЯть один ответ: они хотЯт безобразиЯ -
пускай   любуютсЯ  безобразием!  –веты  он  засушил,  горшки  из-под  цветов
выкинул,  вместо  скатерти  велел  накрывать  стол  клеенкой и все ждал, что
кто-то  непременно  к  нему ЯвитсЯ и непременно изумитсЯ, как он худо живет,
удостоверитсЯ,  что  у него в доме столь же мерзко, сколь мерзко должно быть
у  того,  кто  ЯвитсЯ,  и, значит, как раз так, как требуетсЯ временем. Ќо к
нему  никто  не  ЯвлЯлсЯ. ќтой смутной манией он доводил ‚алерию €вановну до
горючих  слез.  Ћднако теперь, но здравом рассуждении, он все-таки склонЯлсЯ
к  тому,  что был прав и, стало быть, неповинен перед памЯтью покойницы. €бо
только  ‚алериЯ  €вановна  скончалась,  как  к  нему  действительно  Явились
осматривать  дом,  и  двор, и флигели, и затем вскоре муниципализировали все
владение,  предоставив  ему  с  ‹изой  и внуком две комнаты. Ћн жил теперь в
бывшем  своем  доме  на  положении не квартиранта даже, а комнатного жильца,
как   жили   вселенные   в   другие   комнаты  старик  из  цеховых  да  трое
студентов-медиков.  Ћн жил в чужом доме, в доме, который принадлежал им, и к
ним  он  причислЯл  и старика, и студентов, правда, тоже не владевших домом,
но  расположившихсЯ  не хуже иного владельца - легко, привольно, беззаботно.
Џосмотрела  бы  покойница  ‚алериЯ  €вановна: прав был Њеркурий Ђвдеевич или
нет?  „аже  кровать,  на  которой  она  скончалась,  нынче  стала достоЯнием
новоЯвленного  хозЯина,  -  на  ней почивал жилец-старик. „обро хоть шишечки
Њеркурий  Ђвдеевич  вовремЯ  отвинтил  да  выкинул! Ќе то цеховому жилось бы
совсем по-вельможьи...
     ‚  утренний этот серебристо-опаловый час спал весь дом, весь бывший дом
Њешкова  -  жиличка  ‹иза  с  жильцом-сыном,  жилец-старик, жильцы-студенты.
Ѓодрствовал   один   жилец   Њеркурий   Ђвдеевич.  €,  перебрав  в  уме  все
совершившеесЯ,  призвав  разум и сердце к смирению, Њеркурий Ђвдеевич достал
с  этажерки  книгу,  тетрадку,  присел  к  столу,  обмакнул  перо в пузырек,
выговорил с неслышным воздыханием:
     - Ѓодрствуйте, се грЯду скоро!
     Ѓиблиотека  его  разорилась: афонские душеспасительные книжечки, вплоть
до  затворника  ”еофана, он распродал и роздал, а возлюбленную драгоценность
-  житиЯ  свЯтых,  —етьи-Њинеи  тож  - преподнес недавнему своему знакомому,
викарному  епископу,  доживавшему  дни в скиту за Њонастырской слободкой. Ќо
все-таки  немногие  книги  он  сохранил,  рассовав  их  по  углам,  испачкав
нарочно, измЯв и оторвав обложки, дабы придать им вид крайней никчемности.
     Љнига,  которую он сейчас усердно штудировал, была самому ему несколько
странной,  как  бы  соблазнительной, потому что принадлежала перу нерусского
сочинителЯ,  некоему  совершенно  неведомому и оттого загадочному отставному
полковнику   ‚ан-Ѓейнингену   -   то   ли  фламандцу,  то  ли  голландцу  по
происхождению.  Ќо,  несмотрЯ на чужеземность источника, он убеждал ЊеркуриЯ
Ђвдеевича  не  только тем, что был дозволен цензурою еще в роковой девЯтьсот
пЯтый  год  (понимала  же  цензура, что делала), но и неоспоримым родством с
тем  духом  православиЯ,  который, повергаЯ Њешкова в умиление, питал его ум
пищею   наидуховнейшей.   Ћн  выписывал  в  тетрадь  хронологию,  начинаЯ  с
сотворениЯ  человека - Ђдама и …вы - в 4152 году, и сопоставлЯл даты, вослед
отставному  полковнику,  с текстом библейских книг. ђазительно волновали его
исторические  имена,  вроде  Ђссархаддона, царЯ ассирийского и вавилонского,
или  ”еглафеласара.  €ные  записи  были  кратки: "753. Ћснование ђима". €ные
неожиданно  подробны:  "713.  ‘еннахерим в €удее взЯл в течение трех лет все
укрепленные  города. …зекиЯ дал 300 талантов серебром (тут Њеркурий Ђвдеевич
сначала  описалсЯ,  поставив  "рублей" вместо "талантов", но вовремЯ заметил
ошибку  и  ухмыльнулсЯ  в  том  смысле,  что, мол, на триста рублей много не
сделаешь,  нынче  вон  ржанаЯ  мука стала триста рублей! - и подчистил рубли
ножичком,  и  продолжал  выписывать) и 30 талантов золотом за обещанный мир.
Ќо  так  как он имел намерение сделать нашествие на …гипет и боЯлсЯ оставить
в  тылу  у  себЯ непобежденного врага, то обложил €ерусалим. …зекиЯ и пророк
€сайЯ  молЯт  бога  о  защите, и в одну ночь умерло в ассирийском лагере 185
000  воинов  и  ‘еннахерим  отступил  в Ќиневию, где был убит двумЯ старшими
своими   сыновьЯми,   а   младший   сын  Ђссархаддон  вступил  на  престол".
Џространных  выписей становилось в тетради тем больше, чем ближе подвигалась
историЯ  к  новейшим  периодам.  Ђссирийцев и вавилонЯн сменЯли персы, готы,
неслыханные  маркоманны  и  алеманны,  за  ними ЯвлЯлись из привольЯ ковылей
гунны,   потом   возникали   воинственно  звучно,  как  тимпаны  и  литавры,
лангобарды,  учреждаЯ, с помощью своих царей Ђльбоина и Љлефа, некий седьмой
образ  правлениЯ,  в  подтверждение  сокровенных  предвидений и по выкладкам
отставного  полковника.  „ело  развивалось  все опаснее, историЯ не дремала:
"Ђльбоин  и  Љлеф,  цари  лангобардские,  были  умерщвлены ђозамундою, женою
Ђльбоина,  дочерью  побежденного и убитого им царЯ гепидов (гепиды - вон еще
какаЯ  подвизалась  разновидность!).  ќтим ђозамунда отомстила за нанесенную
ей  обиду, - Ђльбоин заставил ее на пиру пить из черепа ее убитого отца. ќто
времЯ  бессилиЯ  продолжалось  до 585 года". Ѓессилие, бессилие, - рассуждал
Њеркурий  Ђвдеевич, старательно проставлЯЯ даты, - а глЯди - папа ѓригорий I
уже  образовал  три  новых  царства:  Ѓаварское,  Ђварское и ‘лавЯнское, или
—ехское,  так что опЯть имелось в пределах ђима десЯть государств. (‚от оно:
десЯть  государств!)  Ђ  там пошло: Њагомет победил корейшитов и заставил их
принЯть  новую,  им  самим  придуманную  веру,  котораЯ, по его словам, была
внушена  ему архангелом ѓавриилом. ’ам Ћмар взЯл €ерусалим. ’ам папа ‚италий
издал  буллу, запрещающую лицам не духовного званиЯ читать Ѓиблию. ’ам ѓус и
‹ютер  со  своей  ђеформацией,  там  €гнатий ‹ойола со своими иезуитами, там
папа  ѓригорий  XIII  со  своим  новым  календарем  (ишь он откуда, новый-то
календарь!).   €   пошло:  война  ’ридцатилетнЯЯ,  война  ‘ловенскаЯ,  война
ѓуситскаЯ.  —его  только  не  вкусила  историЯ!  € что более всего потрЯсало
ЊеркуриЯ   Ђвдеевича   в   проникновенной  книге,  это  то,  что  отставному
полковнику  не  составлЯло  нималого  труда  каждому  убиению  Ђльбоина  или
растерзанию  разъЯренной  толпой  императора  ”оки,  не  говорЯ уже о гибели
империй  или  начале  венчаниЯ  на  престол  римских  пап,  -  не составлЯло
нималого  труда  привести  сообразное пророчество длЯ ветхих времен из Љниги
–арств,  из  …здры, или €сайи, длЯ новых - из „еЯний или ЋткровениЯ. ’ак шаг
за  шагом Њеркурий Ђвдеевич достиг 1773 года, под которым вывел каждое слово
с  заглавной  буквы,  кроме последнего, ибо такое слово и писать-то страшно:
"‚лиЯние  ‚ольтеровской  ‹итературы.  Џадение  ђелигиозности и Ќачало џвного
невериЯ".   ‚   сравнении  с  ужасающим  этим  фактом  не  могли  помочь  ни
суворовские  победы  над турками, ни уничтожение папою Љлементием XIV ордена
иезуитов  по требованию держав, - не могли помочь, ибо сразу затем следовала
дата:  1793. € опЯть с прописных букв: "ЏерваЯ ”ранцузскаЯ ђеволюциЯ. Џервое
Ќаказание   Ѓожие  за  неверие".  Ќаполеоновские  войны  оказывались  вторым
наказанием  божиим  за  грех  невериЯ, а 1848 год, вместе с бегством из ђима
папы  ЏиЯ  IX и возвращением его на престол при помощи австрийских солдат, -
третьим.  €  вот  понемногу,  понемногу  отставной  полковник  ‚ан-Ѓейнинген
привел  ЊеркуриЯ  Ђвдеевича  Њешкова,  стопами  пророков, прЯмо к 1875 году,
когда  в  городе ѓота состоЯлсЯ конгресс социал-демократов. ’ут уже Њеркурий
Ђвдеевич   не   начертал,   а  прЯмо-таки  разрисовал  прописными  траурными
литерами:  "Њаркс,  ‹ассаль  и  ’олстой  -  представители этого учениЯ". ’ак
похоронно   оканчивалась  пройденнаЯ  человечеством  историческаЯ  стезЯ,  и
полковнику  только  оставалось,  с  помощью  прорицателей, приоткрыть завесу
будущего.  ‡десь  Њеркурию Ђвдеевичу виделось немного: на 1922 год полковник
назначил  гибель  папства  и  тела  его,  на  1925  -  построение сионистами
христианского  храма,  что  же  касаетсЯ  наипоследнего предсказаниЯ, то под
датою  1933 Њешков послушно переписал в свою тетрадь: "Ѓлажен, кто ожидает и
достигнет 1335 дней".
     ќто  было  не совсем понЯтно, что такое за дни и почему все-таки именно
1335,  -  да  ведь  можно  ли все уразуметь? Љак вообще все образовывалось в
ходе  земных  упований  человечества?  Ћт  Ђдама  и  …вы  к Ђссархаддону, от
Ђссархаддона  к  ђозамунде,  а  там,  глЯдишь,  и  ‹ев  ’олстой,  а домик-то
муниципализирован,  а  ржанаЯ  непросеЯннаЯ  мука-то  триста  рублей! •итро!
ђазъЯть  мудреную  цепь  не  под  силу,  может,  и такому уму, как отставной
полковник  ‚ан-Ѓейнинген!  „а и ни к чему. ‚лечет-то ведь тайна, заманчиваЯ,
как  вечный  родник,  бьющий из сокровенных недр. “тешает вера, а не знание.
‡нание  лишь  утверждает  веру,  а  там,  где  его недостает, там она только
сладостнее, как все непостижимое. Ѓлажен, кто ожидает...
     Њеркурий  Ђвдеевич  закрыл  тетрадь  и книгу. “тро начиналось длЯ всех.
‘лышалось,  как  закашлЯл  табакур-старик,  как  взыграли  и начали кидатьсЯ
сапогами  студенты, потЯнуло керосинкой из комнаты ‹изы, прогрохотал вниз по
лестнице  убежавший  в  пекарню  за хлебом ‚итЯ, зазвенькало на улице ведро,
подвешенное  к  бочке  водовоза.  €з тьмы времен и неисповедимости господних
путей день трезво возвращал мысли к заботам житейским.
     ‚ыдвинув  Ящик  стола,  Њеркурий Ђвдеевич прикинул, какие из обреченных
на  ликвидацию  мелочей  следовало  бы  нынче  пустить  на базар. ’ут лежали
канцелЯрские  кнопки,  сухие  чернила  в  пилюлЯх, пара отверток длЯ швейной
машины,   кусанцы   и   плоскогубцы,  две-три  катушки  ниток,  звездочки  с
рождественской   елки,   пакетики  с  краской  длЯ  Яиц.  Ќа  пакетиках,  по
обдумывании,  он  и  остановилсЯ:  сезон,  правда,  истек, да ‚итЯ - мальчик
разбитной,  иной раз ему удавалось сбывать несусветную чепуху - вроде стенок
отрывных календарей! - найдет охотника и на Яичную краску!
     ‚ыйдЯ  к  чаю  и  пожелав  доброго  утра, Њеркурий Ђвдеевич внимательно
глЯнул  на  дочь.  Ћна  была  бледна,  и  то,  что  прежде  он называл в ней
стройностью,  сейчас  показалось  ему  угрожающей  худобой. ‘легка игриво он
выложил перед ‚итей пакетики:
     - Ќу-ка,   коммерсант,   произведи-ка   сего   числа   этакую  товарную
операцию...
     - ЋпЯть? - сказала ‹иза. - џ ведь просила, папа...
     - „а  ты,  мамочка,  не беспокойсЯ, мне же это ничего не стоит, честное
слово, - отбарабанил ‚итЯ.
     - Ѓазар - не то место, где можно научитьсЯ хорошему.
     - €  не то, без которого можно прожить, - нахмурилсЯ Њеркурий Ђвдеевич.
-  Ќе  Я  придумал  новые порЯдки. Ќе Я взвинтил цены. „ома-то, кроме пшена,
ничего не осталось? Њожет, у тебЯ деньги есть? Ќу, вот...
     - џ говорю, что ‚иктору не следует ходить на базар.
     - Ђ  что  же,  мне прикажешь ходить? Џозор-то, конечно, не велик, ежели
бывший  купец  станет на толкучке пустой карман на порожний менЯть. „а беда,
что,  вдобавок к бывшему купцу, Я - нынешний советский служащий. Љак-никак -
товарищ  заведующий,  магазином  управлЯю.  —то  же  ты хочешь, чтобы менЯ в
спекулЯции обвинили?
     - џ хочу, чтобы ‚иктор не ходил по базарам. ќто кончитсЯ плохо.
     - ‚се  плохо  кончитсЯ, Я давно говорю. „а не длЯ всех, - сказал Њешков
и,  дабы  призвать  себЯ  к  смирению, напомнил цитату: - "Ѓлажен читающий и
слушающие  слова  пророчества сего и соблюдающие написанное в нем, ибо времЯ
близко".
     Џомолчав, ‹иза тихо проговорила, не подымаЯ глаз:
     - ‘ловом, ‚итЯ идет сегоднЯ последний раз.
     - Џосмотрим, - сказал Њешков.
     - Џосмотрим, - спокойно, будто в полном согласии, повторила ‹иза.
     Ћн  не мог больше выносить пререканиЯ, встал, забрал свой стакан и ушел
молча к себе в комнату.
     Ћна  поглЯдела  ему  вслед.  ‘пина  его  ссутулилась  круто,  словно за
шиворот  сунули  подушку.  ‡атылок  поголубел  от  седины.  ‚есь он сделалсЯ
щупленький, узким, и что-то обиженное было в его прискакивании на носках.
     "Ѓоже,  до  чего  скоро  состарилсЯ", - подумала ‹иза, и опЯть, как все
чаще  за последний год, ей стало жалко отца до грусти. Ќо она не двинулась с
места.


        6

     ‹изу  в этот день преследовало беспокойство. Ќеминуемо произойдет беда,
казалось  ей,  и  это  не  было  предчувствием,  которое  вдруг  возникнет и
необъЯснимо  улетучитсЯ,  это  было  назойливое  ощущение  тЯгости в плечах,
тоска  во  всем  теле.  Ћна не пошла на службу. Џостепенно она уверила себЯ,
что беда должна произойти с сыном. Ћн ушел утром и не возвращалсЯ.
     Џо   дороге   домой,   к  обеду,  Њеркурий  Ђвдеевич  встретил  Џавлика
Џарабукина,  узнал,  что  тот  не  застал  ‚ити  дома, и велел - если Џавлик
увидит  его  -  передать,  чтобы внук шел обедать. Ќа дочь Њеркурий Ђвдеевич
покашивалсЯ   виновато.   Ћна   мельком  сказала,  что,  наверно,  ‚итЯ,  по
обыкновению,  зачиталсЯ  у  ЂрсениЯ  ђомановича.  ’о,  что она крепилась, не
показываЯ  беспокойства,  словно еще больше виноватило ЊеркуриЯ Ђвдеевича, и
он насупленно молчал.
     Ћтдохнув,  он  собралсЯ  уходить, когда прибежал Џавлик и, еле переводЯ
дух,  пугливо  стрелЯЯ  золотыми глазами то на ‹изу, то на Њешкова, выпалил,
что ‚итю забрали.
     - Љак забрали? Љто забрал?
     - ѓрЯнула облава, и всех, кто торговал с рук, всех под метелку!
     - Џод  какую  метелку?  —то  ты  несешь?  - выговорила ‹иза, так крепко
держась за спинку стула, что побелели ногти.
     - „очиста  весь  базар  загнали  на  один двор и там разбирают - кого в
милицию, кого куда.
     - Ђ ‚иктор-то где, ‚иктор?
     - € он заодно там!
     - ‚ милиции?
     - „а не в милиции, а на дворе, говорю вам!
     - Ќу, а ты-то был с ним?
     - Ѓыл с ним, да утек, а его замели.
     Ћторвав  наконец  руки  от  стула,  ‹иза  подбежала к постели, схватила
головной  платок,  бросила  его,  отворила  шкаф,  принЯлась что-то искать в
платьЯх, бормоча: "Џостой, постой, ты проводишь менЯ, Џаша, постой..."
     Њеркурий  Ђвдеевич  взЯл  ее  за  руку,  отвел к креслу, усадил, сказал
отрывисто:
     - Ќекуда тебе ходить... џ приведу ‚иктора.
     Ћна в смЯтении опЯть поднЯлась. Ћн надавил на ее плечо, прикрикнув:
     - ‘иди! џ за него в ответе. ‘ам пойду.
     Ћн  зашагал  так  скоро,  что  Џавлик  припустилсЯ  за ним почти бегом.
„орога  была  не  близкаЯ,  но  до  каждой  надолбы  на перекрестке знакомаЯ
Њеркурию  Ђвдеевичу:  не  так  уж  давно хаживал он, что ни день, на ‚ерхний
базар  в  свою лавку. Ћн двигалсЯ с замкнутой решимостью, точно на расправу,
пристукиваЯ  жиденьким  костыльком, как прежде пристукивал богатой тростью с
набалдашником, спрЯтанной теперь подальше от недоброго глаза.
     - ‚он,   -   показал   Џавлик,  когда  между  рыночных  каменных  рЯдов
завиднелась кучка людей, - вон, где милициЯ стоит туда их согнали.
     Њеркурий  Ђвдеевич  сбавил шаг, перестал пристукивать костыльком. ‚доль
корпуса  с  дверьми  на  ржавых  замках  (тут  раньше  торговали  мыльные  и
керосинные  лавки) терсЯ разномастный народ, чего-то ожидаЯ и глазеЯ на двух
милиционеров,  охранЯвших  ворота былого заезжего двора. Ћдин милиционер был
по-молодому  строен,  еще  безбород  и  -  видно - доволен представительными
своими  обЯзанностЯми.  „ругой  рЯдом  с ним был коротенький, напыщенный и с
такими   залихватскими,   раздвинутыми   по-кошачьи   подусниками,  о  каких
перестали  и  вспоминать. Ћба они осмотрели ЊеркуриЯ Ђвдеевича безошибочными
глазами.
     - џ  насчет своего внука, товарищи. ‚нук мой нечаЯнно попал в облаву, -
просительно сказал Њешков, подходЯ осторожно и приподымаЯ картузик.
     - ЌечаЯнно не попадают, - ответил молодой.
     - Љак  не  попадают? Ќе ждал попасть, а попал. ЏолнаЯ нечаЯнность и длЯ
матери его, и длЯ менЯ, старика.
     - ‘овершеннолетний?
     - Љак?
     - ‚нук-то совершеннолетний?
     - „а  что вы, товарищ! Њальчоночка, вот поменьше этого будет, - показал
Њешков на Џавлика.
     - —его же в торгаши лезет, когда молоко на губах не обсохло?
     Џавлик вытер пальцем губы и отвернулсЯ вызывающе.
     - ‡ачем  - в торгаши?! - испугалсЯ Њеркурий Ђвдеевич и даже занес руку,
чтобы  перекреститьсЯ,  но  вовремЯ  себЯ  удержал.  - Ћзорство одно, больше
ничего.  ‚едь  они  же  -  дети, что мой внучок, что вот его приЯтель. ’о им
крючки  длЯ  удочек  спонадобЯтсЯ, то клетка какаЯ длЯ птички. € все норовЯт
на базар - где же еще достанешь? ђебЯтишки - что с них спрашивать?
     - ’о-то,  спрашивать! - грозно мотнул головой коротенький милиционер, и
подусники его стрельчато задвигались.
     - ‚едь  как  спросишь?  - доверительно сказал Њешков, глЯдЯ с уважением
на  красные  петлицы милиционера. - Ќе прежнее времЯ, сами знаете. Џрежде бы
и посек. Ђ нынче пальца не подыми: они - дети.
     - Џосек!  -  неожиданно  заносчиво вмешалсЯ Џавлик. - Ђ чем он виноват?
“дочки, птички! ’оже!
     Ћн  с  презрительной укоризной щурилсЯ на Њешкова и уничтожающе кончил,
полуоборачиваЯсь к милиционерам:
     - †изни не знаете!
     - ‘уйсЯ  больше! - приструнил Њешков, оттЯгиваЯ Џавлика за рукав. - —то
с ним поделаешь, вот с таким?
     - ‚  неисправимый  дом  таких надо, - сказал милиционер и усмехнулсЯ на
Џавлика.
     - Љем сами будете, гражданин? - спросил молодой.
     - ‘оветский  сотрудник.  Ќеурочно  приходитсЯ службу манкировать, чтобы
только внучка выручить.
     - ђебЯт  через  другие  ворота  отсеивают,  -  сказал  с подусниками. -
Џойдем, Я проведу двором.
     Њолодой   приоткрыл   ворота.  Џавлик  хотел  проскочить  за  Њеркурием
Ђвдеевичем,  но  его  не  пустили,  и он обиженно ушел прочь, по пути изучаЯ
расположение омертвелых корпусов, замыкавших целые кварталы.
     „вор  заполнЯла толпа. ‘обранные вместе, люди были необыкновенны. ѓлЯдЯ
на  них,  можно  было  сразу почувствовать, что в мире произошел космический
обвал,  - горы покинули свое место, шагаЯ, как живые, вершины рухнули, скалы
низверглись  в пропасти, и вот - один из тьмы обломочков летевшего бог весть
куда  утеса  оторвалсЯ  и шлепнулсЯ в эту глухонемую закуту ‚ерхнего базара.
‚етховато,  убого  нарЯженное  во  всЯкую  всЯчину скопище дельцов поневоле,
вперемежку  с бывалыми шулерами, карманниками и разжалованной мелкой знатью,
понуро  ожидало  своего  жребиЯ.  ђазнообразие  лиц  было  неисчислимо: одни
скорбно  взирали  к  небу,  напоминаЯ  вечный  лик  молившего о чаше; другие
брезгливо  поводили  вокруг  головами,  будто  ближние  их  были паразитами,
которых  им  хотелось  с  себЯ  стрЯхнуть;  третьи  буравили  всех и каждого
отточенными,  как шило, зрачками, словно говорЯ - кто-кто, а мы-то пронырнем
и  сквозь  землю;  иные  стоЯли, высокомерно выпЯтив подбородки, как будто -
развенчанные  -  все еще чувствовали на себе венцы; кое-кто выглЯдывал из-за
плеча  соседа  глазами  собаки,  не  уверенной  - ударит ли хозЯин ногой или
только  притопнет; были и такие, которые Язвительно дымили табачком и словно
припевали,  что  вот,  мол,  - сегоднЯ мы под конем, посмотрим, кто будет на
коне  завтра;  были тут и обладатели той беспредельной свободы, какаЯ даетсЯ
тем,  кто  презирает  себЯ так же, как других, и, обретаЯсь ниже всех, имеет
вид  самого  высокого.  ‘ловом,  это  был  толчок, попавший в беду, жаждущий
извернутьсЯ,  готовый оборонЯть свое рассованное по карманам и пазухам добро
-  ношеное бельишко, бабушкины пуговицы и прЯжки, ворованные красноармейские
пайки, кисейные занавески, сапоги и самогон, сонники и свЯтцы.
     - Ѓлагодарю  тебЯ,  господи,  что  Я  не  такой,  как они, - вздохнул и
содрогнулсЯ  Њеркурий  Ђвдеевич  и тут же поправил себЯ уничиженными словами
праведного мытарЯ: - Џрости, господи, мои прегрешениЯ.
     ЋсобнЯком,  в  углу  двора, жались друг к другу подростки, недоросли да
горстка  мальчуганов,  похожих на озорных приготовишек, оставленных в классе
после  уроков.  Њеркурий  Ђвдеевич  думал  сразу отыскать среди них ‚итю, но
страж  повел  его в каменную палатку, где - за столом - сосредоточенно тихий
человек   в   черной  кожаной  фуражке  судом  совести  отмеривал  воздаЯниЯ
посЯгнувшим на закон и порЯдок.
     - „а   ты   кто?   -   спрашивал  он  стоЯвшего  перед  ним  нечесаного
быстроглазого мордвина.
     - “гольщик,  углей-углей!  ‘амоварный  углей  с телега торговал. ’еперь
кобыла  нет,  телега  нет,  углей-углей  нет,  ничего  нет.  Џошел торговать
последней подметка.
     - ‡ачем же ты царскими деньгами спекулируешь?
     - Ќа что царский деньги?!
     - џ  тебЯ  и  спрашиваю  - на что? ‡ачем ты назначал цену на подметки в
царских деньгах?
     - Џочем  знать,  какой  деньги в карман? џ сказал - какой деньги будешь
давать  мой  подметка?  –арский  деньги  -  давай десЯть рублей, керенский -
давай сто рублей, советский - давай тыщу.
     - Ђ  это  что,  не  спекулЯциЯ  -  если  ты  советские  деньги  дешевле
считаешь?
     - Љакое  дешевле?!  -  возмущенно прокричал мордвин. - ’оварищ дорогой!
–арский  деньги  плохой  деньги,  никуда  не  годитсЯ  царский деньги - хочу
совсем  мало,  хочу десЯть рублей. Љеренский деньги мала-мала хороший - хочу
больше,  хочу сто рублей. ‘оветский деньги самый хороший - нет другой дороже
советской деньги - хочу больше всех, хочу тыщу!
     ’ихий человек засмеЯлсЯ, хитро подмигнул мордвину, сказал весело:
     - „а  ты  не  такой  простак, углей-углей, а? ‹юбишь, значит, советские
денежки, а? „авай больше, а?
     Ћн  велел  отвести  его  в  сторону  и  обратилсЯ  к  Њешкову. Њеркурий
Ђвдеевич почтительно рассказал о своем деле.
     - Љак фамилиЯ мальчика?
     - убников.
     - убников?  -  переспросил  человек  и  помедлил:  - Ќе из убниковых,
которых вывески тут висЯт, на базаре?
     - ‘едьмаЯ  вода  на  киселе,  - извинЯЯсь, ответил Њеркурий Ђвдеевич. -
Џокойнице „арье Ђнтоновне внучатый племЯнник.
     - џ  и  говорю  -  из тех убниковых? ‘ын, что ли, будет тому, которому
магазины принадлежали?
     - „а  ведь  он  бросил его, мальчика-то. џ уж сколько лет воспитываю за
отца, - сказал Њешков.
     - „окумент какой у вас имеетсЯ?
     Њеркурий  Ђвдеевич  достал  уважительно сложенную бумажку. Њилиционер с
подусниками  наклонилсЯ  к  столу,  вчитываЯсь,  заодно с тихим человеком, в
обведенные кое-где чернилами сбитые буковки машинописи.
     - Њешков,   -   прочитал   он   вслух   и  по-своему  грозно  шевельнул
подусниками. - Џрежде в соседнем рЯду москатель не держали?
     "€шь  ты,  -  подумал  Њеркурий  Ђвдеевич,  -  видно, у тебЯ не один ус
долог, а и памЯть не коротка", - и вздохнул просительно.
     - „а ведь когда было?!
     - Ђ вам сейчас бы хотелось, - сказал милиционер.
     - Ѓог с ней, с торговлей. Ќи к чему, - ответил Њешков.
     ’ихий  человек долго копалсЯ в списках, составленных наспех карандашом,
отыскал фамилию убникова, поставил перед ней птичку.
     - …сть такой. Џри нем обнаружен один порошок краски длЯ Яиц.
     Ћн   помолчал,   обрисовал   птичку   пожирнее,   сказал  раздумчиво  и
наставительно:
     - „урман  распространЯете.  Ќа темный народ рассчитываете. Ѓросить надо
старое-то.   Ѓерите   сейчас   своего   внука.  „ругой  раз  так  просто  не
отделаетесь. ’орговый ваш дом будет у нас на заметке.
     - Џокорно  благодарю,  -  отозвалсЯ  Њешков, смиренно снЯл картузик, но
сразу  опЯть надел и поклонилсЯ, и добавил торопливо: - ‘пасибо вам большое,
товарищ.
     Ќа  дворе  милиционер,  подходЯ к толпе ребЯтишек, выкрикнул убникова,
но  ‚итЯ  уже  бежал  навстречу деду, издалека увидев его, - побледневший, с
желтыми разводами под глазами, но обрадованный и больше обычного шустрый.
     €х  выпустили  на  улицу.  …два они вышли за ворота, как Џавлик налетел
откуда-то  на  ‚итю,  подцепил  его,  и  они  замаршировали  в  ногу,  бойко
шушукаЯсь.  Њеркурий  Ђвдеевич освобожденно выступал позади. Џрипрыжечка его
помолодела,  он  распушил  пальцами  бороду  и вскидывал костылек франтовато
легко.  ‚едь  мало того что гроза миновала, он сам принЯл на себЯ и выдержал
удар,  подобно  громоотводу, и если мальчик был спасен, то Њеркурий Ђвдеевич
вправе был назвать себЯ спасителем.
     ‹иза  встретила  их, услышав высокий голос сына, и, почти скатившись по
лесенке,  как  -  от  избытка  счастьЯ  -  скатывалась по перильцам когда-то
девочкой,  она  обнЯла  ‚итю и сказала несколько раз подрЯд - самозабвенно и
нетерпимо:
     - џ  тебЯ  больше  никуда  не  пущу, никуда, никуда, ни за что не пущу,
никуда...
     „ед вторил ей:
     - ‘лава богу, слава богу!
     ‚ырываЯсь  из  рук  матери, настойчиво тЯнувшихсЯ к нему, ‚итЯ второпЯх
рассказывал,  как все случилось, - почему ему не удалось убежать, как он шел
под  конвоем,  как затем на дворе всех переписывали и как все прЯтали товар,
стараЯсь  избавитьсЯ  от  продовольствиЯ, которым запрещено торговать. Џотом
он  оборвал  себЯ,  слегка  закинул голову, молча шагнул к столу и, вывернув
вместе  с  карманом кусок наполовину облепленного газеткой сала, положил его
с  гордостью  на  виду  у всех. Џавлик глЯдел на своего друга, как на героЯ.
„ед сказал:
     - Ђх, пострел! Љогда же ты словчил?
     - Ѓог  с  ним,  с  салом,  - проговорила ‹иза, поднЯв и приложив руки к
дверному косЯку, в то же времЯ укрываЯ лицо в ладонЯх.
     - Ђ  это  Я  уж  на дворе, - продолжал в восторге ‚итЯ. - ’етенька одна
страсть  как  перепугалась,  что  ее  посадЯт.  “  нее полкошелки салом было
напихано.  ‚от  она  и  давай  скорей выменивать на что попало. џ ей показал
краску  - хочешь? Ћна говорит: милый, все одно отберут, на, на! - и сует мне
этот  кусок.  –елый  фунт  будет, правда, дедушка? џ отдал ей краску, только
один  пакетик  себе  оставил.  Ђ  начали переписывать, милиционер спрашивает
менЯ  -  ты  чем торговал? џ говорю - ничем, вот у менЯ только этот порошок.
Ћн взЯл, посмотрел на менЯ и ничего не сказал.
     - Ќу и пострел! - одобрительно повторил дед.
     Ћн  ушел  к  себе  в  комнату и минуту спустЯ торжественно возвратилсЯ,
несЯ Яркую жестЯную коробочку монпансье.
     - ‚от,  -  произнес  он,  волнуЯсь  от  великодушиЯ,  -  берег  к твоим
именинам. Џолучай. Ќынче ты заслужил.
     Ћн  не  отдал  -  он  церемонно преподнес внуку коробочку, а потом взЯл
сало  и  принЯлсЯ аккуратно сдирать с него приставшую газетку. ‚итЯ взглЯнул
на мать.
     - Ќет,  нет,  -  быстро  догадалась ‹иза и затрЯсла тонкопалыми кистЯми
рук, точно защищаЯсь, - нет, нет, Я не хочу и видеть этого сала!
     - Џочему  такое?  -  немного  обидЯсь,  возразил  Њеркурий  Ђвдеевич. -
‚месте будем кушать, не обделю, - и понес сало к себе.
     - „едушка,  пожалуйста...  -  остановил его ‚итЯ. - Џожалуйста, дай мне
таких  клейких  полосочек,  знаешь, у тебЯ есть, чтобы склеивать бумагу. Њне
надо, знаешь...
     ѓоворЯ,  он  вздернул  рубашку,  расстегнул  поЯс штанишек и вытЯнул на
свет божий спрЯтанную на животе растерзанную книжку.
     - ...надо немножечко подклеить странички.
     - Ђх  ты,  читатель!  Џострел! Ћткуда ты знаешь - что у деда есть, чего
нет? - по-прежнему великодушно сказал Њеркурий Ђвдеевич.
     Ћн  испытывал  раст