иков,
кивнув головою на больного, начинает рассказывать:
     -- ‡а малым не пропал! Ћдежонка на нем  была плохонькаЯ, не по климату,
а новую телогрейку  и брюки не захотел надеть, пожалел, вот  и прохватило на
гольце. ЏоднимаемсЯ  это мы на перевал,  вижу  --  мой  Ђфанасий не встает с
нарт. џ  к нему  --  он что-то бормочет по-своему, а  пошевелитьсЯ не может,
застыл. •очу оленей повернуть обратно в тайгу -- они запутались в ремнЯх, ни
туда  ни сюда. Ђ от ветра  нет  спасениЯ! Љонец, думаю,  и  тебе, Џресников.
ЋбойдешьсЯ без похорон. Ћленей все  же  решаюсь  отпустить,  пусть  хоть они
спасутсЯ, да руки закоченели, не могу развЯзать ремни. Џеререзал  их  ножом,
но и самому пропадать неохота; схватил постель, топор -- и с Ђфанасием вниз.
ѓде  волоком его  тащу, где  на  себе. Љое-как притащил сюда, разжег костер,
давай мужика  снегом растирать, а он  кричит  благим матом --  значит, руки,
ноги зашлись.
     -- —его же вас понесло  в  такую непогоду на хребет? Ќе впервые же ты в
тайге? -- спрашивает Њищенко.
     -- ЊоЯ вина. Ђфанасий предупреждал --  пурга  будет, а  Я понадеЯлсЯ на
свою силу, настоЯл ехать. ‘ам бы пропал -- уж поделом, не рискуй зрЯ, а ведь
человека погубить мог!
     “ костра тепло. Њы отогреваемсЯ, развЯзываем котомки, угощаем товарищей
мЯсом,  сухарЯми,  пьем чай. “лукиткан  и Ђфанасий разговаривают  спокойно и
даже как-то скучно, будто во всем случившемсЯ нет длЯ них ничего необычного.
†ители  этого сурового  краЯ  чаще,  чем  в  других  местах, встречаютсЯ  со
смертью, они привыкли смотреть ей в глаза.
     Џока Я  занималсЯ  больным  -- обмывал его  раны,  делал перевЯзку,  --
‚асилий Ќиколаевич с Џресниковым успели притащить с перевала нарту с вещами.
Њы  поставили  палатку,  установили  печь,  напилили  дров и ушли.  Ђфанасий
осталсЯ один. Љ ночи придет сюда ѓеннадий, и они дождутсЯ нас с обозом.
     —ерез  день,  захватив лебедевский груз, мы  покинули  верховьЯ Љупури.
ЏромЯтую  нами  три днЯ назад дорогу хотЯ и занесла пурга, но подниматьсЯ по
ней  было легче, чем по целине. „а и олени за эти дни немного отдохнули, шли
бодрее.  Ќа  крутых  местах  нарты  наполовину разгружали  и вытаскивали  их
поодиночке, зачастую сами впрЯгаЯсь в лЯмки или помогаЯ сзади.
     Џоследний раз Я смотрю на пройденный  путь, скрытый в глубоких складках
угрюмых  отрогов  „жугдырского  хребта.  Љупури   не  видно,  все  заслонили
набегающие друг на друга уступы снежных гор, и  только торчащаЯ далеко внизу
бесформеннаЯ  скала  напоминает об  этом  суровом ущелье. Џережитое нами  --
тревоги, бессонные ночи  -- уже  потерЯло свою остроту. Ќаши мысли и желаниЯ
устремлены вперед. Џрощай, негостеприимное ущелье Љупури!
     Џеред спуском в Љукурское ущелье задерживаемсЯ, чтобы еще раз проверить
нарты и упрЯжь. џ выхожу  на боковую возвышенность. „аль свободна от дымки и
тумана. Ќа север и восток открываетсЯ обширнаЯ панорама гор, облитых снежной
белизною.  ‘лева,  из-за большой  сопки,  вырисовываютсЯ  отроги  ‘танового,
отмеченного полосами темных скал и зубчатыми рЯдами. Ќевысокие утесы, сбегаЯ
вниз, теснЯтсЯ по краЯм извилистых ущелий. Џравее же, насколько  видит глаз,
раскинулись волнистые отроги „жугдырского хребта. ’емными пЯтнами выделЯютсЯ
цирки, по гребнЯм лежат руины скал. €зломанные контуры вершин исчертили край
синего неба.
     Њежду  ‘тановым и  „жугдырским  хребтами  мы не увидели  сколько-нибудь
заметной  глазу  границы.  ќто один и тот же  хребет, может быть,  несколько
пониженный к морю и разделенный только названиЯми. Њы впервые видим ‘тановой
так близко  с земли.  Ћн поражает  нас  грандиозностью, крутизною и  мрачным
обликом. „аже  при беглом  знакомстве с восточной  частью  хребта уже  можно
навернЯка  сказать:  здесь нашим людЯм  придетсЯ  много  потрудитьсЯ,  чтобы
разобратьсЯ в этом диком и сложном рельефе.
     Љогда мы заехали за своими, у них уже была свернута палатка и упакованы
вещи. Ђфанасий  чувствовал  себЯ  неплохо, хотЯ лицо  и руки  его  покрылись
струпьЯми.
     Ќаш путь идет по реке Љукур -- самому верхнему из больших правобережных
притоков Њаи.  …дем редколесьем,  по  нартовой  дороге,  проложенной  обозом
‹ебедева.  ‡десь снег  мельче,  олени  идут  веселее.  ‡апели полозьЯ, ожили
бубенцы. ЉажетсЯ,  где-то близко  крадетсЯ незримо весна. Ќикогда  еще мы не
ждали ее с таким нетерпением, как в этот год!
     “же начал прихорашиватьсЯ лес. ‚етерок расчесывает у елей  густые прЯди
крон;  по-девичьи  задорно   шумЯт  вершинами  березы;  лиственницы   пахнут
разнеженной  на солнце корою, а кочки,  вылупившиесЯ из снега,  -- прогретой
прелью. ЏоЯвились  и птицы. ‚от на рЯбине спорит  стайка черноголовых синиц,
где-то внизу кричит желна, и часто попадаютсЯ на глаза белоспинные дЯтлы. €х
стук,  сливающийсЯ в дребезжащую трель,  не смолкает в лесу. ‘егоднЯ впервые
мы почувствовали пробуждение природы, и это будто окрылило нас.
     Ѓойка и Ључум где-то отстали. Љараван растЯнулсЯ. “лукиткан  тихо поет,
-- вероЯтно, про теплый день и  благополучный путь. Ђ  солнце становитсЯ все
щедрее.  Ћднообразные звуки  бубенцов, скрип  полозьев  и постукивание копыт
нагонЯют сон...
     Ќочуем на бывшей стоЯнке ‹ебедева. „о лагерЯ остаетсЯ день езды.
     ‚ечереет. ‘ гор струитсЯ холод. ‘таЯ белых куропаток шумливо проноситсЯ
над  палатками,  направлЯЯсь в  боковой  лог.  ‚асилий  Ќиколаевич  поручает
поварское дело ѓеннадию, а сам с ружьем бежит следом за ними.
     ‘обак все еще нет. ќто озадачило менЯ.
     -- Љого-нибудь нашли -- соболЯ или колонка. Џридут. ‚орон мимо трупа не
пролетит, собака мимо табора не пробежит, -- успокаивает менЯ “лукиткан.
     џ  усаживаюсь  за  дневник,  но  писать не  могу --  мысли  беспрерывно
возвращаютсЯ к собакам. Ђ  что,  если действительно свЯзались с соболем? Ћни
же  не отстанут от него и завтра, пока кто-нибудь из  нас не подойдет к ним.
‚инить-то их нельзЯ, они делают свое дело...
     Ќадо им помочь.  Ѓеру  винтовку и  ухожу на  ближнюю  сопку  в  надежде
услышать их лай.
     Ѓойка  и  Ључум унаследовали от своих предков, ‹евки и —ерни (в прошлом
много лет  сопровождавших  нашу  экспедицию), все качества  зверовой  лайки:
прекрасное чутье, неутомимость в охоте и преданность  человеку.  Ћни  не раз
выручали нас  из беды. Њы по праву называем их своими четвероногими друзьЯми
и не представлЯем, что бы делали в тайге без них. Ѓойка и Ључум улавливают в
лесу тончайшие звуки, недосЯгаемые длЯ  нашего слуха. Џо их  поведению легко
догадатьсЯ о  близости зверЯ, переломе погоды, о  приближении кого-либо.  Џо
лаю  собак легко определить, с  кем  они  имеют  дело: на рысь, росомаху они
нападают  напористо, злобно;  лосЯ  берут  мЯгко, лают прерывисто, иногда  с
длительной  паузой;  колонка,  соболЯ,  загнанных на  дерево  или  в  дупло,
облаивают  однотонно. Ѓелка их интересует  только в сезон промысла.  ’ак что
надо было выЯснить, куда же они делись, нельзЯ бросать их в тайге.
     ‘ вершины, куда  Я поднЯлсЯ,  видны  расположенные небольшим полукругом
заснеженные хребты.
     Џо широкой долине змеитсЯ река Љукур. ‘  юга  по ее ледЯной поверхности
тЯнетсЯ  тонкой  стружкой  нартовый след. ‘олнце багрЯным  кругом сползает к
горизонту, в сизую дымку кутаетсЯ тайга.
     џ присаживаюсь  на валежину и  наблюдаю, как  гаснет  изумрудно-лиловаЯ
зарЯ на потемневшем небе.
     "“-ry... у-у-гу..." -- бубнит протЯжно филин.
     "Ќеужели соболь мог увести собак так далеко, что  даже  лаЯ не слышно?"
-- думал Я, уже в темноте спускаЯсь с сопки.
     ‚ лагере пахнет паленым пером и жареной дичью.
     --  Ќе  слышно?  --  спрашивает  менЯ  ‚асилий  Ќиколаевич  Њищенко. --
ЏридетсЯ утром  идти искать.  …сли с  соболем  возЯтсЯ, Я им всыплю горЯчих,
отобью охоту свЯзыватьсЯ с мелочью! -- грозитсЯ он.
     --  ЋпЯть  из-за  псов  будет  задержка!  Џока  доберемсЯ  до   Љирилла
ђодионовича  -- весна  настанет,  --  ворчит  ѓеннадий,  просовываЯ  в  печь
общипанную и синюю от худобы куропатку.
     Џосле чаЯ ‚асилий Ќиколаевич починил лыжи, достал  из потки свисток длЯ
рЯбков, осмотрел его, продул и положил  в  боковой карман.  „обавил в  кисет
табаку.
     ЊорознаЯ ночь  высушила  размокший  за  день снег, затЯнула  сверху его
хрупкой коркой -- настом.
     ‘обаки не пришли.
     ђано  утром идем  нартовым  следом  обратно к  перевалу искать  Ѓойку и
Ључума. ‘лева  в полном  разливе зарЯ,  справа над  горами  висит запоздалый
месЯц. €дем ходко. ‚округ тихо. ’олько под лыжами хрустит снег. ‘леда  собак
все еще не видно, а уже скоро перевал.
     --  ‚ы ничего  не  слышали?  --  спросил вдруг Њищенко, снимаЯ шапку  и
прислушиваЯсь. -- ‚роде ухнуло что-то?..
     -- Ќаверно, лесина упала.
     Њы простоЯли еще  с минуту,  и  только тронулись,  как  до  слуха  Ясно
донессЯ лай собак.
     -- €шь  куда их черти занесли -- под голец! ’ак и есть, соболЯ загнали,
больше некому быть в россыпЯх! -- рассердилсЯ мой спутник.
     Ћн торопливо  подоткнул  за поЯс  полы  однорЯдки, сбил  с  лыж  бугром
застывший снег и торопливо зашагал на звук. ѓлаза его азартно заблестели.
     ЏоднЯлись на берег реки, стали забирать вправо к отрогу.
     ‹ай доносилсЯ глухо, как отдаленный звон колокола. ’оропимсЯ на звук. Ђ
что,  если собаки  держат крупного зверЯ --  сокжоЯ или сохатого!.. Џри этой
мысли сердце стучит приЯтной тревогой...
     -- Ќепутевые они у нас, ей-богу! Ќашли времЯ зверушками заниматьсЯ! ќто
Ѓойка зачинщица и Ључума сбивает. ‚от уж доберусь до нее! -- говорит Њищенко
строго, а в голосе звучит ЯвнаЯ ласковость,
     € хотЯ Я знаю, что Ѓойку и Ључума он не обидит, но подзадориваю его:
     -- ‘ледует! Љак же это они, не спросившись, соболем занЯлись?!
     Њищенко вдруг затормаживает лыжи и мерЯет менЯ строгим взглЯдом:
     -- „умаете, не всыплю? ’олько шерсть полетит с нее! Џосмотрите...
     Ћгибаем крутой склон отрога и выходим  в широкий распадок.  Љругом лес.
“зкие Языки ельников забегают в  боковые  расселины и поднимаютсЯ до курумов
(*Љурумы -- потоки каменных россыпей по склонам гор).
     -- ‚от и  след  соболЯ, бежали прыжками! --  кричит ‚асилий Ќиколаевич,
поворачиваЯ лыжи по их следу. -- ’ак и есть, соболЯ прогнали, -- добавил он.
     —ерез километр следы привели нас к густой, развесистой ели. Џод ней все
было натоптано,  примЯто, на  стволе  виднелись  свежие  борозды  от  когтей
собаки. Ќо поблизости никого не было. ‘лед соболЯ ушел через лес к соседнему
отрогу, собаки же убежали в противоположную сторону, и мы решили,  что наших
псов отвлекло что-то более интересное, нежели соболь. Ќо что именно?
     —ерез полкилометра сдвоенный след собак свернул влево, выбежал  на верх
грЯды  и нырнул в соседний распадок.  ’еперь  лай  слышитсЯ Ясно, но понЯть,
кого они "обхаживают", невозможно. ѓолоса стали неузнаваемыми, хриплыми.
     ‡а гребнем -- темный ельник,  прикрывающий крутой распадок. Ћттуда-то и
доноситсЯ лай. ‚асилий Ќиколаевич мчитсЯ вперед, забираЯсь все глубже в лес.
Ћн   подкатываетсЯ  к   собакам  и   вдруг  делает  огромный  прыжок  вверх,
поворачиваетсЯ в  воздухе. џ  вижу его лицо,  искаженное  страхом.  Ћн хочет
что-то крикнуть, предупредить, но успевает только взмахнуть рукой и падает в
рыхлый  снег. ЌевероЯтным усилием Я пытаюсь задержатьсЯ, торможу  ногами, но
лыжи не  повинуютсЯ, ползут по инерции  к  невидимой опасности. •ватаюсь  за
дерево. ‚друг землЯ  выскользнула  из-под ног, лес перевернулсЯ, Я зарываюсь
глубоко в снег. Ќа мгновение терЯю сознание.
     Џоднимаю  голову,  пытаюсь  осмотретьсЯ.  ‚асилий  Ќиколаевич  все  еще
барахтаетсЯ в Яме, не может поднЯтьсЯ  на ноги. ‘обаки неистовствуют, атакуЯ
кого-то под  выскорью (*‚ыскорь  -- вывернутые корни упавшего  дерева). •очу
встать, но одна лыжа оказалась сломанной, а втораЯ застрЯла в стланике.
     џ  нечаЯнно  взглЯнул вперед и... обомлел.  €з-под  выскори  высунулась
лобастаЯ  морда медведЯ.  ‡верь  метнул злобно глазами,  рЯвкнул  и исчез  в
берлоге. ‘обаки, отскочив на  миг, вновь подступили к  лазу (*‹аз -- входное
отверстие  в берлогу). Ћстрое чувство беспомощности  овладевает  мной. џ ищу
упавшую в снег винтовку,  ругаю себЯ за неповоротливость и, как на грех,  не
могу  высвободить ноги. ‚ сознании с необычайной Ясностью вырисовываетсЯ всЯ
опасность  нашего  положениЯ. —то, если  медведь  сейчас вылезет из берлоги,
вздыбит и,  прежде чем Я найду ружье, протЯнет  ко мне косматые лапы? ’ут уж
всЯ надежда на  верных  Ѓойку и  Ључума.  ЌабросЯтсЯ они на  медведЯ  сзади,
вопьютсЯ  в его  "шаровары"  острыми зубами  и  примут на себЯ  всю медвежью
Ярость. „а и ‚асилий не оробеет, броситсЯ с ножом на выручку товарищу! Ђ тем
временем Я найду ружье  и выстрелом свалю зверЯ на снег. ‚се это молниеносно
проноситсЯ  в голове.  •олодный  пот  пронизывает  тело.  Ќет  более  острых
переживаний, чем встреча с медведем у берлоги.
     ‘правлЯюсь с минутным смЯтением, беру себЯ  в руки. Љо мне приближаетсЯ
‚асилий Ќиколаевич и повелительным тоном требует поторапливатьсЯ.
     -- ‡верь может сейчас поЯвитьсЯ!.. ѓде винтовка? -- кричит он.
     Ќаконец-то Я освободилсЯ от лыж.  ‚стаю. Џродуваю ствол  ружьЯ, забитый
снегом, и  мы отходим влево,  чтобы осмотретьсЯ. ‘обаки,  подбодренные нашим
присутствием, поочередно врываютсЯ в лаз, однако, напуганные рычанием зверЯ,
мгновенно отскакивают и опЯть бросаютсЯ к лазу. "ЉакаЯ чертовскаЯ смелость!"
-- думаю Я, наблюдаЯ за их схваткой.
     Њедведь снова показывает на мгновение свою разъЯренную морду, и Я ловлю
на себе его зеленовато-холодный взглЯд.
     Ѓерлога сделана на крутом косогоре лога,  под корнЯми давно свалившейсЯ
ели. ‘нег вокруг плотно утоптан,  маленькие прутики, торчащие поверх  снега,
откусаны. ќто работа собак. Ћни лучше нас знают, на что способен этот зверь,
и постарались  очистить  "рабочее  место" от  всего, что могло бы  мешать их
атаке.
     ‘ какой же позиции  лучше стрелЯть?  ‘тановитьсЯ против лаза опасно  --
место неудобное  и  крутое, зверь может  наброситьсЯ  даже  и после удачного
выстрела. ‘пускаюсь немного ниже и  чуточку правее. Ќаскоро вытаптываю место
под березой. ‹егкий озноб нервно  холодит тело. ‡рение,  слух,  мысли -- все
приковано к лазу, где собаки отчаЯнным лаем вызывают косолапого на поединок.
’от фыркает, злобно ревет, отпугиваЯ наседающих псов.
     Џроходит минута, другаЯ... ‚асилий Ќиколаевич, прижимаЯсь плечом к ели,
пристальным взглЯдом следит за берлогой.
     ‚друг снег в том месте  дрогнул, разломилсЯ,  и на его пожелтевшем фоне
показалась могучаЯ фигура медведЯ --  гордаЯ, полнаЯ сознаниЯ своей страшной
силы. Ќа секунду он задерживаетсЯ, как бы решаЯ, с кого начинать.
     ‘обаки быстро менЯют позицию, подваливаютсЯ к заду медведЯ и мечутсЯ на
линии  выстрела.  џ выжидаю момент. Њедведь торопливо  осматриваетсЯ, делает
шаг  вправо, но в  следующее мгновение менЯет ход, скачком бросаетсЯ  влево,
подминает под себЯ обманутого Ључума... Ќа выручку рванулась Ѓойка. ‘ одного
прыжка  она оседлала  зверЯ и  вместе  с ним катитсЯ вниз. ‚ырвавшийсЯ Ључум
лезет напролом.
     ‚се  смешалось со  снежным  вихрем,  взревело,  поползло  на менЯ.  ‚от
мелькнула разъЯреннаЯ пасть медведЯ,  хвост Ѓойки,  глыба вывернутого снега.
Њедведь огромным  прыжком все же  смахнул с себЯ собак и бросилсЯ ко мне, но
пулЯ  предупредила  его  атаку.  ‡верь ухнул,  воткнул в снег  окровавленную
морду, скатилсЯ к  моим ногам. Ћт его  прикосновениЯ у менЯ зашевелились под
шапкой волосы.
     ‚асилий  Ќиколаевич  бросаетсЯ   к  собакам.  Џоднимает  Ѓойку.  “  нее
разорвана грудь. Ључум  визжит, царапает  лапой возле уха, из  открытого рта
тЯнетсЯ кроваваЯ слюна. Њы струним ремнЯми морду Ѓойки, укладываем на снег и
начинаем сшивать ее раны.  “ менЯ  в  шапке  нашлась  иголка  с обыкновенной
черной  ниткой.  €голка с трудом прокалывает кожу, собака визжит, корчитсЯ в
муках под неопытной рукой "хирурга".
     Ључум отделалсЯ только прокусами.
     Њедведь оказалсЯ крупным, в роскошном "одеЯнии". …го густаЯ темно-бураЯ
шерсть  переливалась черной остью от еле уловимого  ветерка. Љороткую  шею с
лобастой мордой перехватывал белый галстук. Ћт  длинного бездействиЯ когти у
зверЯ сильно отросли, загнулись внутрь.
     -- „обраЯ чесалочка, -- посмеЯлсЯ ‚асилий Ќиколаевич, взглЯнув на лапу.
     Ћн   не  подошел   к  зверю  и  не  проЯвлЯл  сколько-нибудь  заметного
любопытства. ’акое  равнодушие  обычно овладевает  зверобоем после  удачного
выстрела. €менно после выстрела и обрываетсЯ всЯ острота и прелесть зверовой
охоты.
     •отЯ на этот  раз выстрел принадлежал  мне, ‚асилий  Ќиколаевич осталсЯ
верен себе. ‘колько  раз  Я  наблюдал за ним. Ћн давно  потерЯл  счет убитым
зверЯм, схваткам с медведем, добытым соболЯм. €  все  же  каждый раз, увидев
зверЯ, он с  новой силой воспламенЯетсЯ  страстью следопыта-охотника.  ’огда
длЯ него не  существует  расстоЯний,  пропастей, темноты, пурги. ‘ легкостью
юноши он бежит через топкие мари, карабкаетсЯ  по скалам, пробираетсЯ сквозь
стланиковые заросли, не  чувствует ушибов, царапин на лице -- все  подчинено
этой  страсти. Ќо  вот  прогремел выстрел  --  и  все  в  нем  заглохло.  Ћн
превращаетсЯ   в   того  самого   ‚асилиЯ  Ќиколаевича,   который   поражает
спокойствием и таким добродушием, словно не способен обидеть и курицу.
     “ходЯ за нартами в табор, он сказал, кивнув головой на зверЯ:
     -- ‘ало снимайте пластами. ’ушу не дробите, разделывайте, как сохатого.
     ‚  теплых лучах  солнца  млела  безмолвнаЯ тайга. ‡а горбатым отрогом в
глубине  долины  копитсЯ  грЯзный  дым, выдаваЯ  лагерь. Ћткуда-то поЯвилась
кукша.  Џопрыгала по веткам, повертела чубатой головой, поразмыслила и пошла
звонить на всю тайгу:
     "Љек... кек... ке-ке..."
     —ереп и шкура  убитого медведЯ  должны  были  войти  в  ною  коллекцию,
предназначенную  длЯ  Ѓиологического  института  ‡ападно-‘ибирского  филиала
Ђкадемии  наук. Џоэтому первым долгом Я произвожу внешнее  описание  и делаю
необходимые измерениЯ, а потом уже начинаю свежевать. Љладу  зверЯ на спину,
распарываю  ножом  кожу  от нижней  челюсти через  грудь  до  хвоста,  затем
подрезаю ноги по внутренней стороне до продольного разреза и отделЯю подошву
от ступни, но так, чтобы при коже остались когти.
     Њедведь жирный,  шкура  отделЯетсЯ только под ножом. ‚спарываю брюшину.
‚сЯ внутренность  залита  жиром. ‚  маленьком  желудке и кишечнике пусто, их
стенки  покрыты  прозрачной слизью. ‡атем переворачиваю тушу вверх спиной  и
делаю глубокий разрез вдоль хребта. ’олщина  сала на  крестце пЯтьдесЯт пЯть
миллиметров. ќто после шестимесЯчной спЯчки!
     ‚асилиЯ Ќиколаевича все еще нет. ‘обаки крепко спЯт. џ разжег костер и,
усевшись у огнЯ, достал записную книжку.
     “дивительно, как разнообразны условиЯ,  в которых живут звери и  птицы.
Љакой замечательной  приспособленностью и  какими разнообразными инстинктами
наградила их всех природа!
     ќто  особенно заметно осенью,  когда кончаютсЯ теплые  дни,  слетает  с
деревьев  красочный  нарЯд,  умолкают  уставшие  за лето  ручейки  и жесткие
холодные ветры  напоминают  всем  о  наступающей  зиме. ’равоЯдные  покидают
открытые места летних  пастбищ,  высокогорье и двигаютсЯ  в тайгу,  в районы
мелких снегов. ‡а ними тЯнутсЯ хищники. ѓрызуны зароютсЯ в норы, стаи гусей,
уток, болотных и  лесных птиц устремЯтсЯ к дальнему югу. ‚ их полете, крике,
даже  в  молчании,  что царит  в  это времЯ  в природе,  всегда  чувствуетсЯ
неизмеримаЯ печаль.
     Ќет живого существа, не встревоженного приближающейсЯ вслед  за  осенью
стужей.  Љ этому  времени у медведЯ  пробуждаетсЯ инстинкт зарытьсЯ в землю.
‹ожитсЯ  он  в  берлогу  с большим  запасом  жира (худой зверь,  а тем более
больной не лЯжет в берлогу.  Ћн обычно  погибает в  первой половине  зимы от
голода  и холода). Ќеискушенному наблюдателю кажетсЯ, что медведю надо много
жира длЯ зимовки, ведь спЯчка его в ‘ибири длитсЯ около  шести месЯцев. ‘рок
большой, но, как ни странно, за это времЯ он очень мало расходует жира:  его
организм почти полностью прекращает свою жизнедеЯтельность.
     „лЯ  чего же  нужен  медведю такой большой  запас жира? Ќе проЯвила  ли
природа  к нему излишней щедрости? Љонечно,  нет. ‚о времЯ спЯчки жир служит
изолЯционной  прослойкой между внешней  температурой и  температурой  внутри
организма.
     Љак  только  медведь  покинет  берлогу  и  организм  его  воспрЯнет  от
оцепенениЯ,  а  это  обычно бывает  в  апреле,  сразу  же  восстанавливаетсЯ
деЯтельность всех его функций и поЯвлЯетсЯ большаЯ потребность в питательных
веществах.  Ќо  где  их взЯть?  Љругом  еще лежит снег. ‚зрослого  зверЯ  --
сохатого,  сокжоЯ или кабарожку  -- трудно поймать, а  телЯта  поЯвлЯютсЯ на
свет только в конце маЯ -- начале июнЯ, да и птиц  ему не словить, длЯ этого
он  слишком неуклюж.  ђастительного  же  корма еще нет.  ‚ желудке  убитых в
апреле и мае медведей обычно  находишь личинок, червЯчков, муравьев, корешки
различных  многолетних  растений и даже  звериный  помет. Ќо разве  может он
прокормитьсЯ такой  пищей?  „а и разоренные им  норы  бурундуков, где иногда
удаетсЯ  достать  две-три горстки  Ягод  или  кедровых орехов,  не спасли бы
медведЯ от голодовки без осеннего запаса жира.
     ‚асилий  Ќиколаевич приехал на трех нартах. Њы разложили  на них  мЯсо,
увЯзали и тронулись в обратный путь. Ѓойку пришлось нести на руках до  реки,
Ључум, прихрамываЯ,  плелсЯ сзади.  Ќад лесом, каркаЯ, летели к  выброшенным
кишкам две вороны.
     ‚ лагере  праздник. ‚се ожили. „аже Ђфанасий вышел из палатки встречать
нас.  Ћн  улыбаетсЯ  и  морщитсЯ от боли, едва  растЯгиваЯ  губы,  скованные
коркой.
     ‚ечер крадучись спускаетсЯ со склона гор. ѓаснет  за  горизонтом  свет.
€сподтишка  ершитсЯ  ветерок.  Ќа востоке  одинокаЯ  туча  прикрыла  космами
вершины.  Ѓольшой костер  ввинчивает в  плотное  небо сизую струйку дыма. Ќа
таганах,  в закопченных  котлах, варитсЯ  свеженина,  тут же  на  деревЯнных
шомполах румЯнитсЯ шашлык.  Њы все сидим возле огнЯ, глотаЯ сочный  запах, и
следим за ‚асилием Ќиколаевичем -- "главным дирижером".
     Ќаконец ужин готов, и все идут в палатку.
     ‘тарики  едЯт быстро.  ‚  левой руке -- мЯсо, в правой  -- острый  нож.
‡убами захватЯт  край куска, чиркнут по нему ножом возле  губ, глотнут. ђуки
еле поспевают подкладывать, отрезать. ЊЯсо почти не пережевывают  --  словно
зубы  у  них  предназначены  длЯ  другой,  более  сложной  работы: нужно  ли
подтЯнуть  потуже  подпругу  на  олене,  развЯзать  узел на ремне, протащить
сквозь кожу  иголку или что-нибудь  оторвать, отгрызть  --  все  это старики
обычно делают зубами. ‚ быстроте и ловкости, с какой работают у них челюсти,
есть что-то первобытное.
     ђЯдом  со  мной  сидит “лукиткан, роЯсь  заскорузлыми  пальцами в своей
чашке.  ЊЯса много,  оно жирное; глаза  старика жмурЯтсЯ, нежась  над теплым
медвежьим  паром. …ст он  без хлеба,  поспешно отрезаЯ и глотаЯ куски  мЯса.
“станет  --  передохнет, хлебнет из блюдца  горЯчего  жира,  и снова  у  губ
заработает нож.
     --  ќко добро --  медвежье сало! ‘колько  ни ешь  --  брюху не лихо, --
говорит старик, слизываЯ с блюдца жир.
     ‹иханов от  него не отстает. ѓлаза его размЯкли, посоловели, засаленнаЯ
бороденка лезет в рот.
     ЂфанасиЯ разбинтовали  -- так  свободнее.  Ћн  черпает  кружкой  жир из
котла, пьет его несоленым, процеживаЯ сквозь зубы.
     ‚се  они  едЯт   много;  отЯжелев,  валЯтсЯ  на   бок  и  полулежа  еще
оскабливают, обсасывают кости. ‡атем пьют чай, разговаривают.
     -- “же десЯтый час, пора спать. ‡автра рано подъем, -- предупреждаю Я.
     -- ќко  спать! Џосле  жирного мЯса сна  не  жди...  ‚асилий  Ќиколаевич
принес в палатку больную Ѓойку, покорную,  с печальными глазами, и сейчас же
в  щель просунулась голова  Ључума.  “мное животное следило  за  нами, точно
хотело узнать, что  мы намерены  делать. Ќо как только Ѓойка начала визжать,
битьсЯ в руках, Ључум поспешно убралсЯ.
     Њы выстригли вокруг раны узенькую полоску шерсти, промыли  рану йодом и
уложили Ѓойку спать.
     Ќочью сквозь сон Я слышал разговор  в палатке проводников, хруст костей
и почмокивание губ. ‘тарики продолжали ужин.
     “тром  пришлось задержатьсЯ  --  проводники опЯть ели  мЯсо, пили  чай,
затем долго искали оленей.
     „ень  выдалсЯ  солнечный. ‹ес слабо шумел. Џахло  отогретой хвоей.  Ќад
брошенной стоЯнкой горбилось белое облачко, присосавшись к боковому отрогу и
уронив легкую тень на наш след.
     Љукур  --  небольшаЯ  речка,  образующаЯсЯ  от  слиЯниЯ  многочисленных
ручейков, сбегающих  с  крутых склонов  ‘танового  и  „жугдырского  хребтов.
Љилометрах в десЯти ниже перевала она течет узким руслом, въедаЯсь в угрюмые
отроги, преградившие ей путь к Њае. ѓоры не расступились, а  скалами повисли
над щелью, по дну которой течет Љукур.
     ‚от  этим  узким  ущельем  мы  и  ехали  по  льду реки.  Ќас  встретила
промозглаЯ сырость, никогда не продуваемаЯ ветрами. ‘олнце и, кажетсЯ,  само
небо прЯтались за  скалами.  Њалейший звук, зародившийсЯ  в  тишине  ущельЯ,
сразу   усиливалсЯ,   множилсЯ,  отражаЯсь   от   ворчливых   скал.   Ћлени,
подбадриваемые криком проводников, бежали дружно, отбиваЯ копытами дробь.
     “же остались позади  многие  кривуны и  разнообразные ансамбли скал, но
край ущельЯ  еще не виден. Џейзаж скучный.  ‚ысокие каменные  стены,  словно
гигантские занавеси, исписаны скупым рисунком  лишайников. ђедко где увидишь
карликовую березку или прутик багульника, поселившегосЯ на холодных уступах.
     Ќеожиданно мы  вспугнули двух  черных  воронов. €х  присутствие в  этой
глубокой щели  озадачило  нас.  ђЯдом светлаЯ  долина, где  много  солнца  и
простора, но они живут здесь, предпочитаЯ мрак, застойную сырость.
     Ќо вот скалы  раздвинулись,  пропустив в ущелье свет.  ‚дали показались
горы. Ђ еще километров через десЯть мы наконец-то  увидели берег Њаи. ’ам  и
заночевали.
     ђека ЊаЯ  в верхней  части протекает по  плоской и сравнительно широкой
долине, затЯнутой смешанным лесом, преимущественно лиственничным. ѓоры здесь
пологи, с  хорошо  разработанными  лощинами. ‡ато дальше, отступаЯ  от реки,
виднеютсЯ  громады угловатых гольцов.  Љрутом нерушимо  лежит зима, и только
лес шумит не по-зимнему, напоминаЯ о недалеком переломе.
     —уть свет мы уже были в пути.
     €з-за  правобережного хребта  грузно поднимались взбудораженные  ветром
тучи. ’олкаЯ друг дружку, они расползались, затЯгиваЯ небо. Ђ следом за ними
мутной  завесой  хлестала  по  вершинам  гор  непогода.  ЏотЯнула  встречнаЯ
поземка, и снова  захолодало.  ‘вежие хлопьЯ  снега косо  падали  под  ноги,
засыпаЯ следы.
     ‚ двенадцать часов мы добрались до лагерЯ ‹ебедева.
     -- ЉажетсЯ, никого нет! -- крикнул  ‚асилий Ќиколаевич, соскочив с нарт
и заглЯдываЯ в палатку.
     ‘тоЯнка занесена снегом. Ќи человеческих следов, ни нарт, ни оленей...
     -- ‘транно, куда же они ушли? -- удивилсЯ Я.
     -- ’ы спрашиваешь про людей? “шли сегоднЯ далеко, не скоро вернутсЯ, --
поЯснил “лукиткан.
     -- Ћткуда ты узнал? Џочему так думаешь?
     --  ќко, не видишь! —итай, тут хорошо  написано,  --  €  старик показал
рукой на ближайшую лиственницу.
     Ќа  ней Я увидел обыкновенный затес и воткнутую горизонтально ерниковую
веточку с закрученным кольцом на конце.
     -- Ќичего не понимаю! Ћбычный затес. ’ы шутишь, “лукиткан.
     -- Љак -- шутишь? Џоди, не  слепой!  -- Ћн  с  досадой  схватил менЯ за
руку, потащил  к лиственнице. -- •орошо  смотри, Я рассказывать буду. ђаньше
эвенки совсем писать  не умели.  Љогда  ему  надо  было что-нибудь  передать
другой люди, он делал  разный метка на дереве, смотрЯ чего ему надо сказать.
…сли хозЯин  чума  или лабаза кочевал со становища  совсем, то  веточку клал
прЯмо,  куда ушел.  Ђ если уходил надолго,  но хотел  обЯзательно вернутьсЯ,
конец веточки  заворачивал  назад кольцом. ЏонЯл?  ’воЯ  глаза  есть, хорошо
смотри: каюр ‹ебедева правильно писал, что обЯзательно  вернутсЯ сюда, но не
скоро. …сли  же эвенк  кочевал  на  два-три  днЯ, то  кольцо  веточки пускал
немного  вниз. Љогда он уходил на день, в  другом  месте ночевать  не хотел,
веточку клал  без  кольца,  концом  прЯмо вниз.  ’еперь твоЯ понимай? ђаньше
эвенки все так делал.
     -- Љак не понЯть! Ќо откуда ты узнал, что они уехали сегоднЯ?
     --  ‚се тут  на  веточке  написано.  Љак не  видишь?  ‘мотри, тут ножом
вырезано  четыре острых  зубца  подрЯд и  один тупой.  Ћстрый  зубец  -- это
по-нашему солнечный день, тупой  -- непогода. ‡начит, ‹ебедев кочевал отсюда
после четырех подрЯд хороших дней на пЯтый, в непогоду. ’еперь хорошо считай
сам и скажи, когда он ушел.
     -- ‚ерно, уехали сегоднЯ, -- вмешалсЯ в разговор ‚асилий Ќиколаевич. --
‚спомните,  ведь  солнечные  дни  начались  с четвертого  числа,  мы  еще за
перевалом были, и продолжались они четыре днЯ, а сегоднЯ по счету пЯтый день
--  и  первый  день  непогоды. ’ы  смотри,  как  просто  и  Ясно! ѓрамотному
человеку, пожалуй, и лиственницы  не хватило  бы  все  расписать, а у эвенка
столько вместилось на веточке... ‘кажи пожалуйста! €  как ты, “лукиткан, все
это видишь?
     Ђ тот, все еще покачиваЯ  от удивлениЯ головою, продолжал досадовать на
нашу безграмотность, на то, что мы не обладаем нужной  наблюдательностью, не
замечаем  многого, не  умеем  доискиватьсЯ  до  причин  самых  разнообразных
Явлений в природе.
     -- —еловеку  не напрасно дан ум, -- заключил он. -- …сли нашел на снегу
кучу перьев -- не ходи дальше, непременно узнай, чьи они и почему лежат тут;
если  заметишь сломанную  веточку  --  тоже  узнай,  кто и  зачем ее сломал;
увидишь след  бежавшего сокжоЯ --  разберись, от  кого он  удирал. ѓлаз  все
должен  видеть. Ќо только видеть -- это мало, нужно и  понимать, что видишь.
-- €, махнув на нас безнадежно рукой, он стал распрЯгать оленей.
     "‚от он, истинный следопыт, дитЯ природы, свидетель далекой старины! --
думал Я, с восхищением поглЯдываЯ на “лукиткана. -- ’аких,  как он, остаетсЯ
все меньше и  меньше. Ћни  уходЯт из жизни, уносЯ  с  собою историю и веками
накопленный опыт  своего  народа.  ’рудно даже  представить,  какие огромные
знаниЯ накопил  этот бывший лесной кочевник и как  все ему понЯтно  в  жизни
тайги. Љакое это счастье  длЯ  человека  -- выработать  в себе с молодых лет
пытливость,  любознательность,  интерес  к  загадочным  ЯвлениЯм,  научитьсЯ
находить всему причины!"
     ...‹ебедев обосновалсЯ  на берегу Њаи, в  двух  километрах  выше  устьЯ
левобережного  притока  Љунь-Њанье. ‘лева лагерь стеной огибал рослый лес, а
справа к нему прижалсЯ наносник из серых помЯтых  стволов,  принесенных сюда
водой  в половодье. Џалатка, приземистаЯ, как черепаха, сиротливо стоЯла под
огромной  лиственницей.   ђЯдом  на  четырех   ошкуренных  (*Ћшкуренный   --
освобожденный  от  коры)  столбах  возвышалсЯ  лабаз,  заваленный  грузом  и
прикрытый брезентом. ‚етер хлопал обгорелой штаниной-пугалом, подвешенной на
кривой  жердочке. Џод  лабазом  висели  туго  набитые потки,  ремни,  посуда
проводников, лежали Ящики с гвоздЯми, цементом, круги веревок, тросы.  ‘леды
же пребываниЯ людей были скрыты под снегом.
     Џуть  окончен. ѓруз наш  сложен под брезентом, а  освободившиесЯ нарты,
изрЯдно  помЯтые  жесткой  дорогой,  лежат перевернутые  вверх  полозьЯми. ‚
палатке на  печке бушует суп, переплескиваЯсь  через край кастрюли. „ушно от
пара и перегоревшего жира.
     џ  сижу за дневником.  ђЯдом  со мною  -- “лукиткан. Ћн  рассказывает о
лесной письменности и внимательно следит, как по бумаге скользит карандаш.
     ‘начала Я слушаю рассеЯнно, как говоритсЯ, вполуха,  но через несколько
минут бросаю писать и весь превращаюсь в слух.
     Љак много знает этот человек! Љак интересно его слушать!
     €з  его  рассказов  Я узнаю, что  в  старину  эвенки  не делили  год на
двенадцать  месЯцев, как это  принЯто  всюду. Ћни его разбивали на множество
периодов, в соответствии с различными ЯвлениЯми в природе, имеющими какую-то
закономерность.  „аже  “лукиткан,  доживший  до  пЯтидесЯтых  годов   нашего
столетиЯ, все  еще  пользуетсЯ  в личной  жизни  таким  календарем. …сли  он
говорит: "это было,  когда крепкий мороз", то надо понимать -- это случилось
в Январе; "много снега  на ветках"  -- февраль; "когда медведица щенитсЯ" --
март;  "времЯ  наледей" -- апрель;  "прилетают  птицы"  -- май; "одеваютсЯ в
зелень лиственницы" --  июнь; "жаркие дни" -- июль; "когда  олень сбрасывает
кожу с рогов" -- август; "когда в тайге трудно собирать оленей" -- сентЯбрь;
"белка становитсЯ выходной" -- октЯбрь; "самое  добычливое времЯ" -- ноЯбрь;
"сохатый  терЯет рога" --  декабрь.  ќти большие  периоды, в  свою  очередь,
делились на мелкие, приуроченные  к ЯвлениЯм в природе, имеющим более точное
времЯ. …сли “лукиткан говорит: "это было времЯ начала  паута", то он имеет в
виду  примерно 10  июнЯ;  "когда кукушка начала кричать"  --  20 маЯ; "когда
лебедь на север  летит"  --  конец  маЯ;  "начало  гона  у  сохатых"  --  17
сентЯбрЯ...
     ќтот неписаный  эвенкийский календарь  хранит  в себе много интересных,
проверенных  столетиЯми  наблюдений над ЯвлениЯми природы.  Љак  ни странно,
некоторые из этих дат долгое времЯ были предметом споров в научных кругах.
     ќвенки  -- прекрасные таежники.  Ћт их  наблюдательности  не ускользают
малейшие  изменениЯ  в окружающей  обстановке,  они прекрасно ориентируютсЯ,
разбираютсЯ  в следах зверей, в звуках. „лЯ  них в тайге нет  ничего нового,
неожиданного, ничем их  там  не  удивишь.  „лЯ эвенков веточка с  кольцом  и
надрезами, которые  мы только что рассматривали, вполне заменЯет письмо. ќто
довольно  страннаЯ  и  необычнаЯ письменность  кочевника,  да  и  деревЯннаЯ
"расписка" и  многое  другое дошли  до  нас из глубокой старины  вместе с ее
представителЯми -- стариками. †аль, если с ними она и умрет.
     Ћ  нашем приезде ‹ебедев  не  догадывалсЯ. Ћн ушел с отрЯдом на восток,
намереваЯсь обследовать  большой  узловой голец, со склонов  которого  берут
начало  реки Љунь-Њанье, ‘ага, Ќимни. Џосле окончаниЯ этой работы он  должен
будет перебратьсЯ на „жугджурский хребет.
     ‘егоднЯ вечером мы встретились  в эфире  со своими  радиостанциЯми. Ќам
передали приЯтные  вести: главный  инженер  •етагуров  с группой геодезистов
третий  день штурмует —агарский  голец. ’опографы џшин и ‡акусин ушли своими
маршрутами  в глубину удских марей и  по кромке  Ћхотского морЯ. ‘лед  обоза
астронома Љаракулина, обогнув с севера ‘тановой, убежал  вдоль „жугджурского
хребта к истокам “Яна. Ќаследили нарты геодезистов  по  рекам ѓуанам,  Ђрга,
‘елиткан.  Ћбогрелась кострами разрозненных  отрЯдов  ’угурскаЯ тайга, там и
тут  пробежали  тонкие  снежные  тропки  к   вершинам  крутогорбых  хребтов.
Ћживились пустыри человеческими голосами да стуком топоров.

        —Ђ‘’њ ‚’ЋђЂџ

     I.  ‚есна  идет.  “тро  на  глухарином току.  ’анец  медведЯ.  "Љарта"
“лукиткана. ‘нова в путь!
     ‡атейник апрель  входит в  свои права.  ‘порЯт  солнце,  снег и  вьюга.
Џодспудно звенЯт ручьи. ‹ес наполнЯетсЯ  таинственным шорохом пробуждающейсЯ
природы.
     џ проснулсЯ рано. ‚ лагере спокойно: ни суеты, ни говора людского, даже
трубы  над палатками не  дымЯтсЯ. ќто, кажетсЯ, первый день за  времЯ нашего
путешествиЯ, когда не нужно думать о дороге, о наледЯх, когда усталым глазам
не надо всматриватьсЯ вперед в поисках прохода.
     Љ  лагерю  табуном  подошли олени.  Ћни  лениво  потЯгиваютсЯ,  выгибаЯ
натруженные лЯмками  спины.  ‡атем  все  разом поворачивают головы в сторону
убежавшей от лагерЯ реки.
     —то их насторожило?
     Ќигде  никого  не  видно,  но  слух  улавливает  шорох,  будто  кто-то,
раздвигаЯ почерневшие  ветки, несмело идет  по лесу.  ‘тайка  птиц торопливо
проноситсЯ навстречу этому таинственному гостю. ‚от он уже совсем близко, от
его невидимого прикосновениЯ вздрогнули сережки на ольховом кусте, зашуршали
старые  неопавшие  листьЯ. џ  уже  чувствую на  лице  чье-то  теплое, нежное
дыхание.
     ќто весна! ќто она взбудоражила оленей и растревожила лес.
     ‹асковый  ветерок перебирает густую ость на полношерстных боках оленей.
Ћн шарит по вершинам старых лиственниц, пробегает по чаще и поспешно улетает
дальше,  к холодным  вершинам заснеженных гор,  оставив  в  воздухе какое-то
смЯтение да бродЯщий запах весны, принесенной с дальнего юга.
     ‘олнце,  выпутавшись  из  лесной чащи, осветило  пробудившийсЯ  лагерь.
Ћлени ложатсЯ на  снег  и,  пережевываЯ корм, чутко  прислушиваютсЯ к ветру.
Ѓойка на пригреве зализывает раны.
     “лукиткан  дерет с жимолости волокно длЯ мочалок. ‚асилий  Ќиколаевич и
ѓеннадий готовЯт баню. Ључум воровски  высунул из палатки морду с украденным
куском  сахара в зубах. Ћн осмотрелсЯ,  подошел к костру, похрустел сахаром,
облизнулсЯ и озабоченно принЯлсЯ ловить блох у себЯ в шубе.
     ‡десь, в  верховье Њаи,  нам  придетсЯ  переждать распутицу. Ћтсутствие
‹ебедева  в  условленном  месте  расстраивало  наши  планы.  Ќо  прежде  чем
отправитьсЯ на  его  розыски  под голец  ‘ага,  необходимо починить одежду и
обувь,  изрЯдно  потрепанную, помытьсЯ, постирать  белье. Љ  тому  же  олени
обессилели и нуждаютсЯ в длительном отдыхе.
     ‘коро  будет готова  банЯ. “  краЯ  наносника большим  пламенем  бушует
костер.  ђЯдом с ним в береговом  тальнике вырыта Яма-ванна. ’ут же  устроен
настил полуметровой высоты в виде топчана, заменЯющий парной полок.  ‚се это
размещено  на площадке  в пЯть квадратных  метров и так,  чтобы  можно  было
поставить палатку.
     ѓаснет пламЯ костра, разваливаютсЯ угли, обнажаЯ под собой кучу крупных
камней, сложенных горкой и побелевших от накала. Њы  убираем остатки  углей,
выстилаем  Яму-ванну водонепроницаемым  брезентом  и  наливаем горЯчую воду.
‡атем ставим палатку. ЃанЯ готова. ‚нутри жарко от раскаленных камней.
     ЉупаемсЯ  по  двое.  ‡аплескалась  вода,  раздулась  от  пара  палатка.
ѓеннадий  от всей  души  хлещет  стланиковым веником  по  разомлевшему  телу
‚асилиЯ Ќиколаевича. ’от вертитсЯ вьюном, стонет, крЯхтит. Ђ  каменка шипит,
захлебываЯсь  паром. ѓеннадий часто приседает, чтобы охладитьсЯ, и  с  новой
силой  хлещет  Њищенко. “ того  голос  слабеет,  стихает, и  слышно,  как он
безмолвно валитсЯ в ванну.
     -- ќко осерчал ѓеннадий! -- говорит “лукиткан, неодобрительно покачиваЯ
головой.
     -- ‘ейчас наша с тобой очередь, готовьсЯ, -- сказал Я старику.
     -- Ћборони Ѓог!  -- испугалсЯ тот. -- ЊоЯ  свой банЯ делать буду, а тут
не могу, сразу пропаду.
     € он опасливо отошел в сторону, не сводЯ недоумевающих глаз  с палатки,
окутанной паром.
     Џосле бани мы  занЯлись стиркой,  а наш “лукиткан, усевшись  на  снегу,
стал мытьсЯ. Џододвинув поближе ведро с теплой водой и стараЯсь не  замочить
унты,  он,  не  раздеваЯсь,   начал  намыливать  голову.  ‘тарик  фыркал  от
удовольствиЯ, плескалсЯ, как утка. ‡атем он отжал из волос воду и натЯнул на
мокрую голову меховую шапку-ушанку. Ќемного передохнув, он стащил  со своего
тщедушного тела рубашку, помыл костлЯвую грудь и, не вытираЯсь, надел чистую
рубашку, а поверх дошку. ‘нова передохнул  и снЯл  унты вместе  со  штанами.
‚ысохшие, тощие ноги плохо отпаривались...
     --  ќко  зрЯ  кричал  ‚асилий,  ведь так куда с добром мытьсЯ можно, --
рассуждал шепотом “лукиткан.
     € действительно, даже после  такой своеобразной "бани" посвежел старик,
посветлели его глаза.
     ‘обрав  грЯзную  одежду,  “лукиткан запихивает  ее в ведро, намыливает,
выжимает и, не вставаЯ с места, бьет то рубашкой, то штанами о корЯвый ствол
лиственницы -- это и называетсЯ у него стиркой...
     ‡а  почерневшим лесом  в глубоком отливе  неба  чуть  виднеютсЯ высокие
хребты. Ќа лабазном срубе с ледЯных свечей сбегают капли влаги. ђасползаетсЯ
теплынь по чаще, по снегам.
     „ень  кончилсЯ.  „олину  прикрыла тьма.  ЊорознаЯ ночь  быстро  сковала
размЯкший снег.
     ‚се собрались у менЯ. ‚  палатке  полумрак. ‚ печке  изредка вспыхивает
пламЯ, обливаЯ тусклым светом сгорбленные фигуры сидЯщих людей. Ќа их лицах,
выхваченных из темноты, покой  и скука.  ‚ тишине  слышно, как  губы  громко
всасывают горЯчий чай да на зубах похрустывают сухари.
     --  ќко кислый фрукт! -- говорит  “лукиткан, обсасываЯ лимон и морщась,
как от ушиба.
     -- Љорку-то не ешь, она горькаЯ, -- предупреждает его Њищенко.
     --  Џошто  "не ешь"? ѓорькаЯ Языку, да ему мало заботы, а брюху польза.
-- € по скуластому лицу старика расплываетсЯ улыбка.
     -- —то будем делать завтра? -- спрашиваю Я. ‚се молчат. ‚ углах палатки
еще больше сгустилсЯ сумрак. Љто-то зажигает свечу.
     -- ‹енивому  -- сон, быстроногому --  охота, а усталому оленю -- свежаЯ
копанина, -- наконец отвечает “лукиткан, разгибаЯ онемевшую спину.
     -- —ем же ты займешьсЯ?
     --  ‘окжой искать  надо.  Ћбеднел  наш табор,  костей не осталось, ножу
делать нечего, да и брюху скучно!
     --  Љогда  собираешьсЯ? --  настораживаетсЯ  Њищенко. --  Њожет, вместе
пойдем? ‚двоем веселее.
     -- ‚  пустой тайге и  втроем весельЯ не жди, а на  свежем следу зверЯ и
одному  хорошо.  “тром глухариный ток ходить буду, потом надо  искать место,
где сокжой стоит, и рыба надо поймать. •орошо, что у глаз рук нет, -- все бы
захватил. ’ьфу, какой люди жадный!..
     -- ‚от уж не ожидал от тебЯ,  “лукиткан! ‡наешь, где ток, и молчишь! џ,
можно сказать, длЯ  тебЯ все:  и  крепкого чаю заварю  и  мозговую  косточку
припасу, а ты вон какой!
     --  ќко зрЯ серчал, ‚ас