        „аниил ѓранин. ЊесЯц вверх ногами

---------------------------------------------------------------
 OCR: ‘ергей Њингалеев
 €зд: „аниил ѓранин,‘об.с.,‹.,"•удожественнаЯ литература",1979,т.2,с.369-469
 OCR: Њингалеев ‘.”.(smino@nonlin.bitp.kiev.ua):  25/08/99
---------------------------------------------------------------

        ЌЂ„ ЌЂЊ€ ЉЋ‹ЋЉЋ‹

     Љогда человек приезжает из ”ранции, его не спрашивают:
     - Ќу как там ќйфелева башнЯ? ‘тоит?
     Џро любую  заграницу задают вполне осмысленные вопросы. Ќо
попробуйте приехать  из  Ђвстралии.  Љаждый, кто встречает вас,
будь он даже лучший друг, задает один и тот же вопрос:
     - Ќу как  там  кенгуру?  ‚идел?  Џрыгают?  ‹юбой  разговор
начинаетсЯ с вопроса  о кенгуру. Ќи образование, ни возраст, ни
должность  роли  тут не  играют.  ‚  дальнейшем  человек  может
проЯвить широту  своих  интересов,  но первый вопрос неизменен.
Ќаиболее чуткие  люди, заметив мой тоскливый взглЯд, смущаютсЯ,
и  все-таки  удержатьсЯ от этого вопроса не  в  силах.  Љое-кто
пыталсЯ извернутьсЯ,  быть оригинальным. ‹учше всех это удалось
одному физику,  известному  своим острым умом и своеобразностью
мышлениЯ.
     - Ќебось замучили,  все  спрашивают  про кенгуру? - сказал
он.
     - ’очно угадал,  - обрадовалсЯ Я.
     - ЏошлЯки.  Ќу,  и  что ты  им отвечаешь?  -   € глаза его
загорелись.
     Њожно подумать, что кенгуру  у  нас более популЯрны, чем в
Ђвстралии.   ‚   то   же   времЯ  сведениЯ  о   кенгуру   самые
противоречивые,  во   всЯком  случае  интерес  к  кенгуру  выше
среднего уровнЯ знаний о них. †енщин почему-то особенно волнует
сумка, в которой  кенгуру носит детеныша: какой формы сумка, на
молнии ли она, в моде ли сейчас такие сумки?
     џ  настолько  привык начинать свой рассказ об Ђвстралии  с
кенгуру, что по-иному уже  не  умею. ђухнула моЯ надежда начать
свои путевые записки как-то необычно, свежо - например, описать
полет над  океаном, улыбки стюардесс, спасательные жилеты, огни
городов под  крылом  самолета,  едко  высмеЯть  деление  внутри
самолета на классы и заклеймить буржуев из первого класса...
     ђазумеетсЯ, и  этого Я не упущу, но начну  с той минуты, с
того жаркого  февральского  днЯ  в  заповеднике под Њельбурном,
когда что-то  огромное,  сероватое перемахнуло почти над нашими
головами  поперек  всей  аллеи,  через  кусты   и  обочины.  Ћт
неожиданности Я вздрогнул, и „жон Њоррисон засмеЯлсЯ.
     - Љенгуру, - сказал он. € тотчас вслед за „жоном засмеЯлсЯ
кто-то наверху, высоко в зелени  эвкалипта.  ќтот  тип  наверху
хохотал все громче, призываЯ полюбоватьсЯ на приезжего невежду.
џ обиделсЯ. „жон утешающе взЯл менЯ под руку.
     - Љукабарра, -  сказал  он. Љукабарре стало совсем смешно,
она сорвалась  и  полетела, превратившись в довольно невзрачную
птицу. Ќа шум из-за деревьев вышел эму. Ћн зашагал прЯмо к нам,
балетно переставлЯЯ свои стройные ноги. Џлоский черный глаз его
взирал на нас с  высоты  по меньшей мере правительственной. ќму
остановилсЯ передо  мной,  и  мне  захотелось оправдатьсЯ перед
ним, извинитьсЯ и  обещать исправитьсЯ. Ћн был совсем не такой,
как  у  Ѓрема,  и  не такой,  как в  нашем  зоосаде,  он  был с
австралийского    герба,    олицетворение    закона.    ЌапеваЯ
государственный  гимн,  он  проводил  нас  до  калитки.  ‚нутрь
загородки  он   не  пошел,  поскольку  там  нас  приветствовала
кенгуру, тоже с  герба.  €х  двое на гербе Ђвстралии  -  эму  и
кенгуру. ‚место львов, орлов и прочих хищников.
     „овольно большаЯ  компаниЯ  кенгуру  окружила нас. Ќикаких
глупых вопросов  они  не  задавали. Ћни оглЯдывали, обнюхивали,
этого  им  было достаточно. ђослаЯ мамаша любезно показала  нам
некоторые обычаи.  Ћна  вытрЯхнула из сумки детеныша, вывернула
сумку и ловко стала чистить ее передними лапками, коротенькими,
как  детские  ручки. Њалыш запрыгал ко мне,  ткнулсЯ  мордой  в
колени. џ  наклонилсЯ,  погладил его, взрослые кенгуру спокойно
следили за мной,  полные довериЯ. џ осторожно бродил среди них,
касаЯсь  их  шелковистого  серого  меха.  Ћни  были  неистощимо
доверчивы, от их веры в человека становилось совестно.
     Њамаша закончила чистку своей сумки, и малыш прыгнул туда,
закинув  себЯ,  как мЯч в баскетбольную корзинку.  Ќоги  его  и
хвост торчали из сумки, затем  он  перевернулсЯ,  высунул  свою
мордаху. € вдруг Я  почувствовал  себЯ в Ђвстралии. џ убедилсЯ,
что  это  правда,  Я  действительно  нахожусь  в  этой  стране.
Ђэродромы, взлеты, посадки, кварталы ‘иднеЯ, потоки  автомашин,
цветы,  объЯтиЯ,   вспышки   блицев  -  все,  что  беспорЯдочно
сваливалось за  последние  дни  в какую-то неразобранную груду,
было,  оказываетсЯ,  ожиданием.  Њы  уже побывали в  ‘иднее,  в
Љанберре,  снова  в  ‘иднее,  но  Я  все  еще   плохо  верил  в
подлинность происходЯщего. ‘идней, разумеетсЯ, был подлинный, а
вот Я находилсЯ по отношению к нему в  каком-то ином измерении.
’ам, в городах, тайное сомнение не исчезало.
     - Џослушайте,  кенгуру,  -  сказал  Я, - значит,  все  это
правда?
     - Ќаконец-то,  -  сказал  старый  кенгуру  и  отпрыгнул  в
сторону, чтобы Я мог сфотографировать его.
     „жон стоЯл поодаль под банксией, Я  сфотографировал и его.
џ фотографировал какаду, черных  лебедей,  лирохвостов, летучих
белок,  опоссумов,  медвежастых   вомбатов,  смешную  серенькую
птичку, которую звали палач. Ћни все тут жили на свободе, почти
естественной своей жизнью, так, как  они  жили  тысЯчелетиЯ  до
прихода белого человека.  ‚  заповеднике белый человек вел себЯ
так,  как  должен был  вести  себЯ,  если  бы  он  был разумным
существом. Ћн не хотел  стрелЯть,  гнатьсЯ, не дергал никого за
хвост,  не  тыкал  в  морду  сигаретой,  не  кидал  в опоссумов
камнЯми. ‘траннаЯ мысль  занимала  менЯ: может быть, есть смысл
создавать побольше  таких  заповедников длЯ воспитаниЯ людей. ‚
заповедники привозЯт  людей,  и  животные  их  там воспитывают,
делают их людьми.
     ”ауна   Ђвстралии   самой   природой   приспособлена   длЯ
воспитательной работы. ‡десь нет хищников. …динственный  хищник
- динго, и то его  считают  одичалой  домашней собакой, некогда
привезенной сюда аборигенами.
     ‘тоит  увидеть  блаженно-добрейшую   физиономию  коала,  и
становитсЯ Ясно,  что  такие  наивные,  доверчивые чудаки могли
поЯвитьсЯ лишь в стране, не знающей хищников. Љоала - маленький
медвежонок, величиной с подушку, не  больше.  –елыми  днЯми  он
висит  на  деревьЯх. Џоест  листьев  эвкалипта  и  дремлет.  Ћн
презирает  суету,   всЯческие  стремлениЯ  и  поиски.  Ћн  всем
доволен,  лишь  бы его не беспокоили, он величайший  эпикуреец.
„ругие страны его  не  интересуют, и  он  добилсЯ своего: ни  в
одном зоосаде мира коала не бывает, поскольку он может питатьсЯ
лишь определенным видом эвкалиптовых листьев.
     ‡аповедник - это кусок буша. Ђ  буш  -  это  австралийский
лес.
     - ЂвстралиЯ -  не ‘идней, не Њельбурн  и даже не  фермы, -
внушал нам Ђлан Њаршалл. - Ќаша страна - это прежде  всего буш,
и пока вы не побываете в буше, вы ничего не поймете.
     € он  отправил „жона Њоррисона с нами в  буш. …ще в Њоскве
мне попалась  книга  рассказов  Њоррисона.  Ћн  пишет предельно
точно и серьезно.  …го  рассказы запоминаютсЯ. ќто, конечно, не
обЯзательно,  чтобы  рассказы  запоминались,  это  всего   лишь
свойство таланта. Џисатель часто и не ставит себе такой задачи,
получаетсЯ это само по себе в результате действиЯ каких-то мало
еще  выЯсненных   составлЯющих.  ’ем  не  менее  Я  предпочитаю
рассказы, которые запоминаютсЯ и остаютсЯ со мной.
     џ знал, что „жон Њоррисон работает садовником. џ знал, что
за  рубежом  редкие  писатели  могут  прожить  на  литературные
заработки.  Ќо  было грустно, что писатель такого таланта,  как
„жон Њоррисон, вынужден работать садовником,  в  то  времЯ  как
писатели   куда   меньшего   калибра   могут   нанимать    себе
садовников...
     Љогда в доме  Ђлана  Њаршалла Я познакомилсЯ с Њоррисоном,
не    было    никакого     садовника,    обиженного    судьбой,
несправедливостью, постылой работой. Ѓыл обаЯтельный, скромный,
умудренный  жизнью   известный   писатель   „жон  Њоррисон.  Ћн
расспрашивал   о   новинках   советской  литературы,  о   своих
московских знакомых,  он  был  мЯгок, деликатен, даже несколько
изыскан.  ’олько  здесь,  в  буше,  он   стал  другим:  походка
сделалась упругой, руки  большими,  тЯжелыми. Ћн все видел, все
замечал - самые малые травы, легкие запахи, птиц, затаившихсЯ в
кустах. Ћн  давно  научилсЯ пользоватьсЯ льготами своей трудной
жизни. ќто был завидный дар - превращать тЯготы в преимущество.
     Њы долго  ходили  по  заповеднику,  болтали  с  маленькими
попугайчиками,  раскрашенными  с неистощимой  выдумкой. Џалитра
природы  поражала   любое  воображение.  Ѓесчисленные,   самые,
казалось   бы,   невероЯтные    сочетаниЯ   цветов   отличались
безукоризненным вкусом.
     Џочему-то природа  никогда  не бывает безвкусной в подборе
красок. €з тысЯч  попугаев  - какаду,  лори,  какапо и еще  бог
знает скольких  видов - мы не  нашли ни одного,  которого можно
было бы высмеЯть: "разодет как попугай". Ќичего не повторЯлось,
и все было красиво.
     ‚ застекленном бассейне нырЯли утконосы, бродили  красавцы
лирохвосты, пробегали  безобидные  и  поэтому  страшные  на вид
огромные  Ящерицы  -  игуаны,  ползли  австралийские  черепахи,
толкались  неповоротливые  вомбаты...  €   среди   всего  этого
доброго, забавного племени „жон был как  пастырь,  как  Ќой  на
своем ковчеге.
     ЏритомЯсь, мы  уселись  в  тени  на  скамейку, закурили. -
Џослушай,- сказал „жон. ‘верху раздалсЯ звук колокола. —истый и
звонкий.  …му   откликнулсЯ  другой,  потом  третий.  ‚  вышине
перезванивались  колокола.  —астые  удары   неслись   с  вершин
эвкалиптов, как  будто на зеленых колокольнЯх невидимые звонари
вызванивали   торжественное   и   радостное.  —то-то  мне   это
напоминало, как будто со мной уже было такое.
     - ќто  такаЯ  птица,  -  говорит  „жон,  -  птица-колокол.
Џа-анпан-панелла, - пропел он, подражаЯ.
     Љукабарра  с  ее  смехом  не  так  удивила менЯ, как  этот
колокол.  —его   только   не   изготавливает  природа  в  своих
мастерских! џ позавидовал „жону, его близости к этому миру. Њир
природы, мир  птиц,  цветов, животных, деревьев по-прежнему еще
выигрывал  перед  миром  физики,   миром   лабораторий,  машин,
приборов. Ќе  очень  правильным  было это противопоставление, и
все же Я невольно занималсЯ им и завидовал  „жону. ‚от тогда-то
„жон Њоррисон  - садовник, „жон  Њоррисон - бывший докер и „жон
Њоррисон - писатель воссоединились длЯ менЯ в одно.
     €, кроме того, Я завидовал „жону, что он  мог показать мне
чудеса своей  родины не в  тесных вонючих клетках зоопарка, а в
этом солнечном просторном естестве.
     Њне тоже  хотелось  бы  показывать  гостЯм  природу  моего
‘евера, не  такую броскую, Яркую, но  не менее милую.  ‹ес, где
бесстрашно бегали бы ежи, и  зайцы,  и белки и летали бы  утки,
журавли, бродили бы лоси, куковали  кукушки,  пели  соловьЯ,  и
чтобы в реке возились бобры и выдры, а наверху стучали дЯтлы, а
весной токовали глухари...
     Ќо мне  негде  показывать.  Џригородных заповедников у нас
нет, а пригородные леса наши давно опустели.
     ‡аповедников-парков нет  еще  ни  под  ‹енинградом, ни под
Њосквой. ѓости  гостЯми,  но,  может,  еще  больше  пригородные
заповедники  нужны   нам   самим.   Ќи   ботанический  сад,  ни
зоологический не заменЯют естественности заповедника.
     ‚  чужой  стране  всегда   сравниваешь.   ЏутешествуЯ,  мы
невольно  отбирали  лучшее  из  незнакомых нам обычаев  и  быта
народа,  -  может  быть,  что-то пригодитсЯ. Ќемало  вещей  нас
огорчало, а порой и возмущало, и мы старались  говорить об этом
прЯмо  там  же.  Ќаши  друзьЯ  не  обижались - они  чувствовали
искренность  и  то,  что  мы  были  честны. Њы смотрели  страну
непредвзЯто, мы  радовались  всему хорошему, не скрывали своего
восхищениЯ, мы судили об этой стране, доверЯЯ себе и им, людЯм,
которые многие годы борютсЯ за правду о своей родине.
     Џтичьи колокола звонили, и вдруг, глЯдЯ на счастливое лицо
„жона, Я  вспомнил  ђостов  џрославский, ветреный осенний день,
когда  мы   стоЯли   на  звоннице  под  колоколами.  ЏЯтнадцать
колоколов, начинаЯ  от огромного, Язык которого одному человеку
не раскачать.  …фим „орош рассказывал, как восстанавливали этот
удивительный,  единственный  инструмент,   с  его  знаменитыми,
полузабытыми звонами,  этот  своего рода орган, рассчитанный на
тысЯчные толпы  слушателей.  џ  вспомнил,  как  тогда любовалсЯ
самим „орошем и его влюбленностью в ростовский кремль.
     ‚место того  чтобы  глЯдеть  во  все  стороны, записывать,
запоминать,  Я   предавалсЯ   мыслЯм   о  „ороше  и  ростовских
колоколах,  как  будто  у менЯ были  не  часы,  а  годы жизни в
Ђвстралии. •уже всего,  что Я не желал ничего записывать. Џотом
Я часто  расплачиваюсь  за  это,  но  невозможно наслаждатьсЯ и
записывать  свое  наслаждение.  ЌеприЯтно   даже   думать,  что
подсматриваешь тут ради  того,  чтобы переложить эту красоту во
фразы, главы и авторские листы... џ хотел быть  честным к этому
дню. Њожет быть, когда-нибудь он сам по себе  всплывет в памЯти
так же свежо, как тот день в ђостове.
     Њы  продолжали   сидеть   на  скамейке,  и  всЯкое  зверье
подходило  осматривать  нас.  „жон  относилсЯ  к  этому  вполне
серьезно,  как  будто  он  представлЯл  менЯ  на приеме. Њы  не
смотрели на  часы,  не  думали  о  напрЯженном расписании наших
встреч,  визитов,  осмотров. Њы  освобождались  от  мучительной
болезни путешественников - скорей увидеть еще одну площадь, еще
один  памЯтник,  чего-нибудь  не  упустить,  еще  с  кем-нибудь
познакомитьсЯ.  €  вот сейчас,  мысленно  повторЯЯ  проделанный
путь,  Я  благодарен „жону за его мудрую медлительность.  Ћколо
восьми  тысЯч   километров   пролетели  и  проехали  мы  внутри
континента, осмотрели шесть городов, побережьЯ, горы, проселки,
фермы,  мы видели  много  и многое узнали,  но  если мы  что-то
почувствовали,   понЯли,   то  происходило   это   в   немногие
неторопливые  часы,  когда  мы переставали путешествовать.  ’ак
было в заповеднике  под Њельбурном -  мы сидели на  скамейке  с
„жоном Њоррисоном, курили и слушали птицу-колокол.


        ЏЋ ЏЋђџ„Љ“

     Џутешествие,  если  рассказывать по  порЯдку,  началось  с
того, что Я поехал на ‚асильевский остров, в Њузей антропологии
и этнографии  Ђкадемии наук. Џоследний  раз Я был в этом музее,
когда менЯ интересовали индейцы, скальпы, ”енимор Љупер.
     Ќа  дверЯх  музеЯ,  конечно,  висело  -  "‚ыходной  день".
„ействовал неумолимый  закон,  согласно которому вы подходите к
остановке как  раз  тогда,  когда  отходит  нужный вам автобус,
бутерброд падает маслом вниз, а  дождь  - когда вы без плаща  и
посреди площади. "Џриходите завтра", - сказал вахтер. Ќо у менЯ
не  было  завтра:  вечером  Я  уезжал  в  Њоскву.  Ђ  оттуда  в
Ђвстралию. џ все отложил на последний день. €  музей. ‚ глубине
души Я  не верил. ‚ любую  минуту ЂвстралиЯ могла  сорватьсЯ. “
такой  дальней  поездки  есть  масса  возможностей   сорватьсЯ.
ѓде-то, кто-то, что-то... ‚изы, посольства, валюта, разрешениЯ,
международнаЯ обстановка, внутреннЯЯ обстановка...
     ‘ зарубежной  поездкой нужно обращатьсЯ умело. ‹учше всего
относитьсЯ  к  ней свысока. …е не  следует  ждать, и ни в  коем
случае  к  ней  нельзЯ  готовитьсЯ, читать книги  или  смотреть
карту. Ћна любит, когда  ее  бранЯт, когда от нее отмахиваютсЯ:
зачем эта поездка, не нужна она, не до нее сейчас,  отрывает от
работы, путает  планы.  Ћпытный  путешественник  -  тот  вообще
помалкивает,  на  вопросы неохотно  бурчит:  выдумали  какую-то
Ђвстралию,  шут ее  знает,  где она, жили  мы  без Ђвстралии  и
хлопот не знали.
     ‹юбезный и  чуткий  от  скуки  вахтер  сообщил, что, кроме
музеЯ,  тут  есть  институт  того  же  названиЯ. џ позвонил  из
проходной.
     „линнаЯ,  заставленнаЯ   книжными  шкафами  комната   была
отделом  Ђвстралии.  Ќичего  особенного  Я  не  увидел  в  этой
комнате. ‚ глубине  ее сидели два научных сотрудника в пиджаках
и  брюках  и пили чай с соевыми  батончиками.  џ  подозрительно
оглЯделсЯ и попросил рассказать мне про Ђвстралию.
     Ќекоторое  времЯ  они  деликатно  пытались  выЯснить,  что
именно  менЯ интересует:  историЯ,  промышленность,  искусство,
фауна.  џ  никогда не  подозревал,  что все  эти  штуки есть  в
Ђвстралии. Џеред  размахом  моего невежества они быстро скисли.
Џозже  Я  узнал,  что  в  своих  научных спорах они  отличались
твердостью и строгостью, но тут  они  вели  себЯ беспомощно. Ќа
них  жалко  было  смотреть.  ‘ виноватым видом  они  показывали
книги, десЯтки, сотни книг, справочники, альбомы, оттиски своих
научных работ. •уже нет иметь дело со специалистами. џ им прЯмо
сказал:
     - Ќе стану Я ничего читать. Ќе надейтесь. ‹учше уж Я поеду
так.  Ќепосредственно.  Љак „жемс Љук. - ’ут  Я  спохватилсЯ  и
добавил: - …сли Я вообще поеду, потому что некогда мне ездить.
     Ћни улыбнулись как-то опечаленно. Ќикто из них, оказалось,
в Ђвстралии не был. ‚сю жизнь они изучали Ђвстралию издали, как
астрономы. Ћни знали про Ђвстралию  все.  …е  краски, ее людей,
запахи, легенды,  песни,  живопись.  ’очность  их  знаний Я мог
оценить, лишь  вернувшись  из  Ђвстралии.  џ  пришел в институт
рассказать  о  поездке  и  не  заметил,  как  стал  слушать  их
рассказы.
     Ђ в тот первый раз ‚ладимир ђафаилович повел менЯ в музей.
‚  пустом  полутемном зале сидели за стеклом пыльные  аборигены
среди своих  бумерангов, топоров и копьеметалок. Љоллекции были
составлены Њиклухо-Њаклаем и затем Ђ. џщенко.  ‘  тех  пор  как
шестьдесЯт   лет   назад   Ђвстралию  посетил  џщенко,   особых
пополнений музей  не  получил. ќкспедиций не посылают. ‚ладимир
ђафаилович - один  из  тех наших австраловедов, которые изучают
аборигенскую  жизнь  во всех подробностЯх; его можно пустить  к
аборигенам,   и   никто   не   отличил   бы   его   от   любого
обитателЯ-аборигена.   Ќо,  сидЯ   на   ‚асильевском   острове,
Њиклухо-Њаклаем  не  станешь. ‘лушаЯ его, Я чувствовал, что  он
готов  хоть  на плоту, как ’ур •ейердал,  добиратьсЯ  до  своей
Ђвстралии.  ‘колько   возможных  Њиклухо-Њаклаев,  энтузиастов,
мужественных, самоотверженных, несостоЯвшихсЯ  путешественников
вынуждено проводить  свою  жизнь в таких комнатах, заставленных
книжными шкафами.
     - „ались  вам  эти  аборигены!  -  говорил  Я,  ища  слова
утешениЯ. - ЏервобытнаЯ нациЯ. —то они могут дать нашему веку?
     ‚  глазах  ‚ладимира  ђафаиловича поЯвилась древнЯЯ  тоска
этнографа от древнего людского невежества.
     - ђаса! -  устало поправил он. -  ђаса, а не  нациЯ. –елаЯ
человеческаЯ раса. Ћдна  из  четырех рас. Ћни самое первобытное
общество из оставшихсЯ па земле. Џоймите,  как  это  важно  длЯ
науки. - € он безнадежно махнул рукой.
     џ вышел  на  набережную, получив первое свое австралийское
расстройство.
     ‹ед на Ќеве лежал еще крепкий.  ‹ыжники возле университета
садились в автобус.  ‹егкий снег медленно кружилсЯ, не падаЯ, а
поднимаЯсь вверх. Ќавстречу мне шел ‹ева €гнатов.
     - Ћткуда,  куда?  -  спросил  он.  Ћн  не  дослушал  менЯ.
Ќедоверие - не то слово.  Ћн  воспринЯл  новость как глуповатую
шутку.
     - ЉакаЯ  ЂвстралиЯ?  Ќеостроумно. ‘орок  градусов  жары  и
купание? Ќе  существует.  -  Ћн  поднЯл  воротник. - ЂвстралиЯ?
ЏонЯтиЯ  не  имею.   ќто   что-то  вроде  Ђтлантиды.  ’ы  видел
когда-нибудь человека,  который был в Ђвстралии? ’о-то. ‘тарик,
очнись, мы ж с  тобой  не школьники. ЂвстралиЯ! Ђнтиподы! ‹юди,
которые  ходЯт  вверх ногами! Њистика. Ќеужели ты  до  сих  пор
веришь? ’ебе надо проветритьсЯ; махнем  лучше  в  Љавголово  на
лыжах?
     …го   румЯнаЯ    морознаЯ   физиономиЯ   выражала    такую
уверенность, что моЯ ЂвстралиЯ растаЯла, показалась выдумкой, и
такой она оставалась долго,  пока  мы не ступили на раскаленные
плиты сиднейского аэродрома.


        Њ›

     ‚ путевых очерках  принЯто писать не  "Я", а "мы".  Њы  не
будем нарушать обычаЯ. "Њы" - признак  скромности.  "Њы"  -  не
такаЯ ответственность. "Њы" - более типично,  когда "мы" ездим,
"мы" ходим,  "мы" - так оно  спокойнее. Љонечно, тут  есть свои
сложности. "Њы увидели", "мы сказали" - еще куда ни шло,  а вот
попробуйте - "мы чихнули", "мы подумали", "мы хлопнули дверью".
     Њы  действительно  были "мы".  Ќас  было  двое.  ‚сЯ  наша
делегациЯ  -  Ћксана  ЉругерскаЯ, консультант ‘оюза  писателей,
специалист по английской и австралийской литературе, и Я.
     Ќаше  "мы  сказали"  -  тоже  правда.   ‘перва  говорил  Я
по-русски, а потом Ћксана то же  самое изображала по-английски.
Џод конец путешествиЯ это уже бывало не потом - Я  еле поспевал
за ней, Я ей только мешал.
     Ќочной аэропорт  ’егерана  был  пуст.  Ќа стенах светились
цветные диапозитивы  иранских  мечетей.  ‘тоЯнка длилась час, и
весь  час  мы  стоЯли  перед витриной и  разглЯдывали  иранские
миниатюры на слоновой кости, эмали.
     ’ак они и запоминались - аэропорты с роскошными волнующими
названиЯми:  Љалькутта,   Љарачи,   ‘ингапур   -  по  узорчатым
дамасским клинкам,  кашемировым шалЯм, по пухлым фигуркам будд,
серебрЯным  браслетам,  сафьЯновым алым  туфелькам,  с  золотым
тиснением.
     ‘амолет летел  наискосок  к  рассвету,  мы  поглЯдывали на
карты,  проверЯЯ  очертаниЯ  материков, землЯ кружилась  далеко
внизу, словно  подвешеннаЯ  в  авоське меридианов и параллелей.
ѓоризонт опустилсЯ, открылась всЯ землЯ, со  всеми ее секретами
и выпуклостЯми, она была и  вправду  круглой,  и горы выглЯдели
измЯтыми,  и   послушно   извивались   реки.  Љак  на  школьной
физической карте, планета состоЯла только из морЯ и суши, лесов
и пустынь - первороднаЯ планета, еще без границ, без вокзалов.
     ‚ ‘ингапуре мы задохнулись. ’ам была парилка. ’ело, одежда
- все сразу стало мокрым. Њы еле добрались  до аэровокзала. Џод
его     стеклЯнным     колпаком,      надрываЯсь,      нагонЯли
кондиционированный воздух эркондишен.
     - ‘Ђ‘!‘Ђ‘!
     Џассажирам  ‘Ђ‘  выдавали  за счет авиакомпании джус.
     ‚ другом  углу конкуренты кричали:
     - ќр-€ндиа!
     ’ам давали кофе.
     ‘ингапур    был    перекрестком.   „есЯтки    авиакомпаний
переманивали  к  себе пассажиров,  угощаЯ,  развлекаЯ,  обещаЯ.
Љруглые  сутки  здесь торговали  фотоаппаратами, транзисторами,
магнитофонами.   „лЯ   авиапассажиров   Японские,   английские,
американские, голландские изделиЯ продавались без пошлины.
     Њужчины  молча  разглЯдывали  маленькие  плоские  Японские
телевизоры и  совсем  крохотные  магнитофоны. †енщины обступали
парфюмерию,   а   дети   и   мы  сидели  на   корточках   перед
электроигрушками.
     €грушечные  самолеты,  жужжа,  бегали по полу,  загорались
сигнальные   огни,   самолет  останавливалсЯ,   разворачивалсЯ,
умолкал, вдруг  опЯть  двигалсЯ,  действиЯ его были неожиданны.
Ќавстречу ему  ползли  танки.  Ѓашни  их  поворачивались, пушки
стрелЯли. ’ут  же  ходили  слоны,  прыгали  обезьЯны. ђоскошные
лимузины и  старинные  паровозы,  старинные автомобили и мощные
локомотивы, вертолеты, ракеты - в такие игрушки взрослые хотели
играть больше, чем дети.
     ‘амолет поднЯлсЯ над ‘ингапуром, и возник  город, огни его
реклам. —ерез несколько минут он съежилсЯ и сам стал игрушечным
и затерЯлсЯ  среди  островов и тускло поблескивающего выпуклого
океана.
     Ћт  Њосквы  землЯ  была  в  снегу,   черно-белаЯ,  как  на
фотографии.  Љраски  проступали  несмело,  серо-зеленые,  затем
поЯвились  коричневые  пустыни  Џакистана,   соленые   озера  -
высохшие, грЯзновато-молочные, без блеска. € какие-то  красные.
џрко-красные  озера.  ’аких Я никогда не видел. ЋпЯть  пустыни.
Ѓескрайние пространства.  Ђ  в  пыльном Љарачи теснились тысЯчи
бездомных,   лишенных   работы,   они  превращались  в   нищих,
попрошаек, жизни  уходили  впустую...  Ќа  высоте  девЯти тысЯч
метров мыслишь  иначе.  Ќе  видно  государств,  границ, и землЯ
становитсЯ единой.
     ‘амолет пересек экватор. Ќам вручили  на  памЯть  об  этом
событии  удостоверение,   подписанное  командиром  кораблЯ,   -
пеструю грамоту, разрисованную  всЯкими тропическими животными.
‚место купаниЯ  напоили  джусом.  €так,  мы  на другой половине
земного шара. Њы вверх ногами. Њы антиподы.
     Џосадок  больше  не будет,  следовательно,  все  пассажиры
летЯт в Ђвстралию. ‘реди них есть коренные антиподы. џ прошелсЯ
по самолету, пробуЯ, каково быть антиподом. ‚роде ничего, вроде
нормально, как будто  Я  всю жизнь  ходил  вверх ногами. ’ут  Я
вспомнил, что, в сущности, человеческий глаз видит все предметы
перевернутыми, а  уже  наш  мозг  восстанавливает их нормальное
положение. „ело в привычке. €  с  нами,  наверное,  происходило
что-то похожее.
     ‚низу  ползли  островки, черно-зеленые  островки Њалайзии,
эскадры больших  и  малых  островов.  ѓде-то  там плыли корабли
Њагеллана,  Љука,  ‹аперуза,  Љрузенштерна,  ‹азарева,  Љоцебу.
ѓравюра в  затрепанной  книге  детства:  гибель  капитана Љука.
’уземцы  с  копьЯми  убивают  на берегу храброго  капитана.  Ќа
каком-то из этих  островов погиб Њагеллан, погиб ‹аперуз. € все
же,  несмотрЯ  на  все  тЯготы  и  неприЯтности,  это  отличнаЯ
профессиЯ -  первооткрыватель.  Ћни  вкладывают  свой  талант и
жизнь в наиболее устойчивое дело. Ћткрыл  ты  ’ихий  океан  или
открыл Ќовую ‡еландию  - и никто  этого отнЯть уже  не  сможет.
Ѓессмертие обеспечено. ‘лава полностью расцветает примерно  лет
через  сто,  но зато далее не  менЯетсЯ.  Ћна не зависит ни  от
какой конъюнктуры, от новых открытий. ‘тоЯт тебе памЯтники - их
не сносЯт, упоминают  тебЯ в путеводителЯх - не вычеркивают, не
пересматривают. ЏоколениЯ  гидов восхищенно твердЯт о тебе одно
и то же, что бы ни творилось в мире.
     ‘лава  первооткрывателей  никогда   не  стареет.  ‘тройнаЯ
бронзоваЯ фигурка  Љрузенштерна  на  берегу  Ќевы,  в старинном
мундире с эполетами,  с  годами становитсЯ романтичней. ђЯдом с
огромными    лайнерами,    атомным     ледоколом,     дерриками
судостроителей  он  не кажетсЯ ни старомодным, ни наивным.  Ћни
все обладают  этим удивительным свойством: памЯтник „жемсу Љуку
в  ‘иднее  и  памЯтник  Љолумбу  на   Љубе,  памЯтник  Ќансену,
памЯтники тем, кто  искал  неведомые земли, кому удалось дойти,
увидеть то, что еще никто не знал.
     "Ѓудьте,  пожалуйста,  первооткрывателЯми! …сли  вы ищете,
куда вложить  отпущенную  вам  смелость,  силу,  положенную вам
славу,  -  вкладывайте  их  в  первооткрывательство.   Ќадежно!
ѓарантировано!"  -   вот   что   следовало   бы   вывесить   на
трансконтинентальных линиЯх, в аэропортах, в самолетах.


        ’…ђђЂ €ЌЉЋѓЌ€’Ђ

     ђассвет набегал на закат, солнце оказывалось  то слева, то
справа, времЯ спуталось -  может  быть, мы летели вторые сутки,
может быть - неделю, часы то  и  дело  приходилось  переводить,
завтраки, ужины, ленчи - все  смешалось.  Ћдна  лишь  усталость
отсчитывала истинное времЯ.
     Џревосходный  голландский  мореход   Ђбель  ’асман,  чтобы
открыть свою ’асманию,  плыл к ней три месЯца. Љоманда питалась
сухарЯми и солониной. ќто было в 1642 году. Ѓольшинство великих
открытий шестнадцатого  -  семнадцатого  веков  было сделано на
сухарЯх и солонине. Љонсервов не существовало и витаминов-драже
также.  €з  каждых четырех матросов трое болели  цингой  -  Љук
первый взЯл с собой сушеные  фрукты,  чтобы  как-то спастись от
цинги. Ђ мы за каких-нибудь  восемь  часов  устали, утомились в
мЯгких креслах.  Џеред едой нам приносили замороженные душистые
салфетки, пропитанные лосьоном, чтобы вытереть руки, лицо.
     € тем не менее немножко,  чуть-чуть  мы  тоже  чувствовали
себЯ первооткрывателЯми.
     ‚  Ђэрофлоте  девушки,  бывалые,  с  глазами  зеркальными,
никого не  видЯщими,  при  слове  "ЂвстралиЯ"  все-таки поднЯли
головы, и что-то нездешнее оживило их лица.
     Ќа  этой  исхоженной планете,  оказываетсЯ,  еще  остались
дальние  страны. Љилометры  пути  тут ни при  чем,  ‘Ђ уже  не
дальнЯЯ, и  Љуба не дальнЯЯ.  Ђ, например, ’ибет или ’урциЯ еще
дальние, загадочные. € ЂвстралиЯ.
     Terra australis  incognita  -  неведомаЯ  южнаЯ землЯ. Ћна
поЯвилась как гипотеза еше в древности - некий огромный материк
в  южном  полушарии,  должный уравновешивать северный  материк.
Ћдна за  другой  снарЯжалась экспедиции в поисках австралийской
земли. €скали ее где-то южнее настоЯщей Ђвстралии. ‚ те времена
об  Ђнтарктике  не  было  известно ничего, ни один  корабль  не
заходил  дальше  мыса ѓорн. ‘биваЯсь с пути, некоторые  корабли
приставали к  Ђвстралии. Ќо так как на ней  надписи не было, то
называли  ее  по-всЯкому:  "‚еликой џвой", "Ќовой  ѓолландией",
"Ќовым ћжным “элсом".
     Ђвстралию   открывали   мучительно  долго.   Џерипетии  ее
открытиЯ могли бы многому научить, если бы люди желали учитьсЯ.
ќто поучительнаЯ страница в €стории человеческих заблуждений.
     Ќачинают эту  страницу  античные  географы  во втором веке
нашей эры.  Џтолемей, автор многих великих заблуждений, считал,
что на юг от €ндийского  океана  должен  существовать  огромный
массив суши.  ‘о свойственной ему самоуверенностью он изобразил
ее на своей карте. „окумент есть документ, и полторы тысЯчи лет
таинственный материк  послушно  наносили на карту под названием
"…ще неведомаЯ ћжнаЯ ‡емлЯ".
     Ћдна за другой экспедиции голландцев, англичан,  испанцев,
французов  бороздили  ’ихий  океан,  разыскиваЯ  ћжную   ‡емлю.
Џопутно открывали острова, архипелаги. ћжной ‡емли  не было. Ќе
находили.  Ђ  между  тем  миф  обрастал  новыми  подробностЯми.
ѓеографы вычислили площадь южного материка, он получилсЯ равный
всем цивилизованным странам северного полушариЯ - 180 миллионов
квадратных  километров  (то есть  в  22  раза  больше  нынешней
Ђвстралии и в 12 раз больше Ђнтарктиды).
     ло  времЯ,  была  открыта Ђмерика, рухнула  птолемеевскаЯ
система мира,  погасли  костры инквизиции, ѓалилей отказалсЯ от
физики ЂристотелЯ, Ќьютон создал новую механику,  представлениЯ
о ‚селенной расширились в тысЯчи раз,  а  легенда  о  неведомой
ћжной ‡емле здравствовала и процветала. ‡аблуждение становилось
мифом. Њиф  обзавелсЯ  теорией  -  солидной теорией равновесиЯ:
материковые   массы   северного   и  южного  полушарий   должны
находитьсЯ в равновесии.
     —еловечество   давно   сбросило  астрологический   колпак,
алхимики   переучились  на   химиков,   вместо   "электрической
жидкости" поЯвились первые серьезные  теории  электричества, и,
несмотрЯ на  все  это,  всерьез  обсуждалась  работа географов,
которые сосчитали,  сколько  людей  должно проживать на искомом
южном  материке  -  не  меньше  50  миллионов!  Џутешественники
мечтали с ними встретитьсЯ... ‘мешно?
     ‘овсем недавно  мы  сами мечтали встретитьсЯ с марсианами,
строителЯми  марсианских  каналов.  ’оже  смешно?  Љто   знает,
сколько еще мифов и заблуждений окружает нас сегоднЯ, сколькими
мифами  мы  пользуемсЯ. —то станет смешным длЯ наших  потомков?
Ѓоюсь, что  им даже не слишком  интересно будет читать  о наших
ошибках.  ’ак  же как  и  нас  не  слишком  волнует  путаница с
открытием южного материка.
     …сли бы мы научились распознавать свои  собственные мифы и
заблуждениЯ, если  б  мы  изучали  €сторию ‚еликих ‡аблуждений,
если б,  наконец,  кто-нибудь  занималсЯ  этой  €сторией...  Ќо
историки предпочитают  историю  открытий истории удач и успехов
познаниЯ.  ‡аблуждениЯ,  когда  они  становЯтсЯ  заблуждениЯми,
кажутсЯ слишком нелепыми, непонЯтно, как люди могли так подолгу
жить с ними и верить в них.
     ’а  экспедициЯ  „жемса  Љука, котораЯ установила  истинные
очертаниЯ  Ђвстралии,  отправлЯлась  не  за  этим,  она  искала
пресловутый южный материк, так что некоторым  образом легенда о
южном материке помогла открытию Ђвстралии.  ‚  мифах  бывает  и
нечто  прогрессивное,  часто именно ради них пускались в  путь,
под них выделЯлись всЯкие фонды  и  средства.  џ вспоминаю мифы
нашего времени:
     ‘нежный человек.
     ‘игналы из ‚селенной.
     ’унгусский метеорит.
     Љаналы Њарса.
     ’елепатиЯ.
     Ђтлантида.
     ...ђазочарованиЯ ничему  менЯ  не  научили,  каждый  раз Я
неохотно расставалсЯ  с обещанным чудом  - ну, если и не чудом,
то, во всЯком случае, с тайной.  ЏриЯтно  было  надеЯтьсЯ,  что
есть  в  нашем  мире что-то таинственно-необъЯснимое,  загадки,
рожденные не в лабораториЯх.
     ЂвстралиЯ терпеливо  ждала,  и  когда  люди убедились, что
никакой другой ћжной ‡емли нет, она утвердила наконец свое имЯ.
     ‘  тех  пор, за  какие-нибудь  полтораста  с  лишним  лет,
ЂвстралиЯ сделала  блестЯщую  карьеру.  Ћна стала частью света,
одной  из  пЯти,  сочинила  свой  гимн,  вошла во все  школьные
программы географии, статистические  справочники, развела овец,
автомобили, коттеджи. Ќо все равно что-то  осталось  в  ней  от
мифа,  от  ее  предка  -  легенды   о  неведомом,  таинственном
материке.
     Џод крылом самолета плыли ее красноватые земли.
     "...Џлотность населениЯ Ђвстралии примерно один человек на
квадратный километр..."
     Љак он встретит нас, этот  человек,  на  своем  квадратном
километре и что он за человек?
     €з   статистического   справочника,  преподнесенного   мне
ленинградскими   австраловедами,    человек   этот   поЯвлЯлсЯ,
окруженный пЯтнадцатью  приходившимисЯ  на него овцами. Ќа душу
его приходилось сто килограммов мЯса в  год, триста килограммов
стали, три грамма  золота  украшали  его  душу и  много  разных
цветных металлов.
     џ слепил из этих данных австралийца, затем стал воображать
себе Ђвстралию,  и нас в  этой Ђвстралии, и наши приключениЯ, а
потом Я представил, как через три-четыре недели мы будем лететь
обратно и со мной будет  уже  увиденнаЯ  ЂвстралиЯ. ‘овпадут ли
они,  увиденнаЯ  и воображеннаЯ, и  какаЯ из них  будет  лучше?
‚спомню ли Я нынешнюю? ‘амолет будет такой же, те же салфетки и
кресла, а  мы станем другими.  ‚спомню ли Я нынешнее чувство, с
каким Я подлетаю к этой земле, а если вспомню, то  как отнесусь
к нему, к моему волнению и ожиданиЯм?


        €Ќ’…ђ‚њћ

     Ћбычное  демисезонное  пальто  повисло  на  руке   нелепой
толстенной   шубой.   Џока   оформлЯли  паспорта,  мы   потели,
задыхались, со страхом ожидали, что станет  с  нами,  когда  мы
выйдем из аэровокзала на улицу. ‚стречающих в таможенный зал не
пускали. Ђ мы понЯтиЯ не  имели,  встречает  ли нас кто-нибудь.
Џосольство в Љанберре, а тут, в ‘иднее, ни консульства,  никого
из советских людей.
     - ‚  крайнем  случае позвоним в ‘оюз писателей, - сказал Я
Ћксане.
     ‹ишь спустЯ неделю Я оценил наивность своего утешениЯ.
     Џоследний чиновник хлопнул последней печатью, и мы вышли в
общий зал.
     Њы в  Ђвстралии.  џ собиралсЯ ощутить торжественность этой
минуты, но тут все завертелось  быстро-быстро,  как  на  старой
киноленте. Ѓукеты, объЯтиЯ, улыбки, имена, имена:
     - Њона Ѓренд.
     - ‹ен ”оке.
     - „жон •ейсс, - и еще, еще.
     "Љак долетели?", "“стали?", "•отите кофе?", "ѓде багаж?"
     - Њери Ђроне.
     - ’ерри ђэни.
     Њы целовали, нас  целовали, Я не успел разобратьсЯ, кто из
них  „жон,  а  кто  Њери, вдруг нас куда-то  потащили,  скорей,
скорей, и мы оказались в  маленькой  комнатке,  странно  пустой
комнатке с диванчиком, нас толкнули на  этот диванчик, зажглись
юпитеры,  на  нас  покатились сверкающие циклопы  телевизионных
аппаратов, зажужжала кинокамера, завспыхивали блицы, вокруг нас
не осталось никого из тех,  кто  обнимал,  целовал, а поЯвились
какие-то молодые люди  с  блокнотами, с микрофонами, они зажали
нас со всех сторон,  в маленькую комнатку было не пропихнутьсЯ,
стало еще жарче, уже совсем жарко.
     - …сть ли в ‘‘‘ђ свобода  печати?  -  громко спросила менЯ
Ћксана. - ‡ачем вы приехали в Ђвстралию?
     џ смотрел па нее с ужасом. ’олько что она была здоровой. ‘
неподвижной беззаботной улыбкой она продолжала:
     - ‘  кем  вы собираетесь тут встретитьсЯ? -  €,  не  менЯЯ
голоса, она сказала: - Џресс-конференциЯ,- и  крепко взЯла менЯ
за руку, мешаЯ вскочить, бежать.
     - ЉакаЯ пресс-конференциЯ? ‡ачем? Ќе хочу! Џустите менЯ!
     Џервое, что  пришло  мне  в  голову, - это схватить штатив
киноаппарата и, вертЯ его над головой, пробиватьсЯ к выходу.
     џ не  хотел  никакой  пресс-конференции,  Я  хотел пить, Я
хотел курить, хотел вытереть пот,  Я  был  грЯзный, небритый, Я
хотел под душ,  Я  мечтал отделатьсЯ  от  своего пальто. џ  был
готов к чему угодно, только не к пресс-конференции.
     "‘оветский писатель в Ђвстралии!
     ‚ ответ на вопросы он  опустилсЯ  на  четвереньки,  укусил
нашего корреспондента, рыча,  выбежал  из аэропорта и скрылсЯ в
соседней пустыне..."


     - ’оварищи,    учтите,    возможны   всЯкие    провокации,
реакционные круги этой страны могут встретить вас враждебно...

     - ’ы слушай  менЯ,  Я  человек  опытный,  Я эту буржуазную
журналистику,  как  свои  пЯть.  Ћни любЯт, когда  им  отвечают
быстро, остроумно. —то-нибудь такое находчивое. € оригинальное.
—тобы вынести  в заголовок. Ќапример: "Ћстановись, мгновенье, -
ты  прекрасно"  или: "‘обака лает - ветер  носит".  „ействуй  в
таком роде.
     - Ѓуржуазные журналисты  -  они  могут  приписать тебе что
угодно. ѓоворил ты,  не говорил -  это их не  остановит,  потом
ходи доказывай.


     ‘о  всех  сторон  нависли   занесенные   шариковые  ручки.
ѓосподи, как Я ненавидел этих журналистов - чистых, выбритых, в
легких рубашках.
     - ‡ачем  мы  приехали?  Ќе  длЯ  того,   чтобы  потеть  на
пресс-конференциЯх.  Џроделать шесть  тысЯч  километров,  чтобы
рассказывать вам про „остоевского?
     џ огрызалсЯ,  накидывалсЯ  на них, - ничего не получалось.
Ћни  не  обиделись и  не  ушли.  Ћни  весело  строчили  в своих
блокнотах, как будто им нравилсЯ мой тон.
     - Џечатаете ли вы несоциалистических реалистов?
     - Ѓогатые ли вы люди?
     - Ђ можете  вы сами напечатать  свой роман?
     - —то сейчас делает Џастернак?
     Џастернак? ‘веркнули  блицы,  фиксируЯ  мои вылупленные от
изумлениЯ глаза.  џ  невесело  рассмеЯлсЯ.  Љаждый  из них умел
стенографировать,    у   них    были    отличные    портативные
магнитофончики и превосходные фотоаппараты,  они  были оснащены
по последнему  слову журналистской  техники, - но до чего ж они
мало знали, до чего ж нелепы  были  приготовленные  вопросы!  џ
смеЯлсЯ над собой и над ними. џ увидел, что передо мной
сидЯт замороченные газетные работЯги,  мало  знающие, мало
читающие.
     - Љто вам нравитсЯ из современных западных писателей?
     - •емингуэй, - сказал  Я, - Љолдуэлл. -  џ вспомнил одного
нашего критика и в пику ему добавил: - Љафка.
     - Љто?
     - Љафка,- повторила Ћксана.
     € по их  физиономиЯм Я понЯл,  что никакого Љафку  они  не
знают, первый  раз слышат. ‘ таким же успехом  Я бы мог назвать
им ЋвидиЯ, Ѓронислава  Љежуна, ‚ольфа Њессинга. Ћни ни черта не
знали, ни  западной,  ни  советской  литературы,  не знали, что
Џастернак   умер,   а  потом  выЯснилось,  что  они  и   своей,
австралийской,  литературы  не  знали.  †урналистка  одной   из
центральных газет Ђвстралии приехала к Љатарине Џричард взЯть у
нее  интервью  по  каким-то  вопросам  женского  движениЯ.  Ћна
спросила: "ѓоворЯт, что вы пишете романы? ‚ы писательница?".
     Њы часто недооцениваем широты  собственных  знаний, своего
образованиЯ. Ќам все  кажетсЯ, что они  знают больше. Њы  и  не
представлЯем, как много мы изучили за последние годы.
     …ще сыпались  вопросы,  а  радио  уже  объЯвило посадку на
Љанберру,  и  нас в том же  темпе  потащили на поле, и  бобслей
раскручивалсЯ  в  обратном порЯдке,  пока  мы  не  очутились  в
воздухе. € тут  мы обнаружили, что дотошные журналисты украли у
нас встречу с Ђвстралией.  Њы с Ћксаной  пытались выЯснить друг
у  друга,   что   мы  наговорили.  Ћсталось  ощущение  бедлама,
суматохи, мельтешни. Ќет, быть первооткрывателем тоже нелегко.
     €так, туземцы  с фотоаппаратами вместо копий отбили первую
попытку высадитьсЯ в  Ђвстралии,  мы вынуждены были поднЯтьсЯ в
воздух.
     Њы задумались над судьбой нашей поездки. Џлата за экзотику
оказалась слишком высокой.
     ‚ дальнейшем  мы,  конечно, как-то приспособились. Љ славе
тоже можно приноровитьсЯ, тем более что слава была не наша. ќто
был  интерес  к  советской  культуре,  к  советским  писателЯм,
которые  тут  бывали  редко.  ‚  конце  концов  мы  ехали  сюда
работать. Џресс-конференции были тоже работой. ‚стречи, приемы,
выступлениЯ по  радио,  телевидению,  доклады, визиты - обычнаЯ
работа всех  подобных  делегаций. €з-за этого много интересного
мы  не  успели  посмотреть.  €з-за  этого  уставали,  надоедало
говорить одно и то же, но  Я все-таки рад, что у нас было дело,
а  не  туристскаЯ поездка.  Њы  жили.  Њы  ошибались,  попадали
впросак,  что-то  нам  не  удавалось,  зато  что-то  мы  смогли
рассказать и сделать - завоевать друзей, разоблачить ложь... Њы
были участниками, а не только зрителЯми.
     - Ђ что ты видел в Ђвстралии?
     џ начинал перечислЯть и вдруг убеждалсЯ, что все это Я мог
узнать,  не  уезжаЯ из дому. Џочему-то никому  не  приходило  в
голову  спросить:  "Ђ что вы делали там?",  хотЯ  больше  всего
хотелось рассказать, что делали  и  что сделали. Џотому что это
наше, об этом нигде не прочтешь, кроме как  в нашем коротеньком
служебном отчете,  который  подшиваетсЯ  к денежному отчету длЯ
бухгалтерии.


        ‘’Ћ‹€–Ђ

     ’акой странной столицы  Я еще не  видал и врЯд  ли  увижу.
Љанб