 не знаю. Њногого Я теперь не понимаю в
себе молодом.
   „аже если бы †анна не переписывалась с ‚олковым, все равно  однообразие
Ѓорисовых писем должно было ей надоесть. Ћн не умел писать. Џисать  письма
и длЯ менЯ было  мукой,  собственнаЯ  жизнь,  когда  садишьсЯ  за  бумагу,
становитсЯ плоской; недостойной  описаниЯ,  куда-то  пропадает  значимость
событий. Ѓорис не замечал, как он повторЯетсЯ  и  проигрывает.  “щемленное
самолюбие подстегивало его, он злилсЯ и выглЯдел еще глупее. …го наградили
орденом Ћтечественной войны за переправу, - знаменитый бой, о нем сообщали
газеты, а Ѓорис ни словом не обмолвилсЯ. Ћн не  скромничал,  повторЯю,  он
просто не умел писать, не умел рассказывать о себе. џ хорошо понимал  его.
ќто вовсе не достоинство. Ќесколько  раз  менЯ  приглашали  на  пионерские
сборы рассказать о войне. „обросовестно перечислЯл  Я  населенные  пункты,
которые мы оставили, затем  населенные  пункты,  которые  мы  взЯли,  пути
наступлениЯ, бои. ђебЯта скучали, и самому мне было скучно.
   ‚ компании Ѓорис умел и  анекдот  рассказать,  и  спеть,  и  изобразить
любого из нас голосом, ужимками; вокруг него всегда было весело, он хорошо
подходил к непрочному нашему житью. "Љррасотища!" - рычал он, вваливаЯсь в
землЯнку весь в сосульках, и сразу фитиль в высокой гильзе начинал  бодрее
потрескивать, прибавлЯлось света, тепла.  Љоричневый  бархат  театрального
занавеса он приволок из разбитого клуба. ђазрезал,  раздал  по  землЯнкам,
создав, по его выражению, пиратскую роскошь. Ќичего этого †анна не  знала.
Ѓорис представал перед ней как  недалекий  бурбон.  Џисьма  ‚олкова  †анна
читала подругам, письма Ѓориса ни читать другим, ни самой перечитывать  не
имело смысла. ‡най Ѓорис про то, как †анне нравЯтсЯ письма ‚олкова, он мог
бы тоже расстаратьсЯ. Џосле той стычки с ‚олковым Я рассказал ему о  стиле
волковских писаний и думал, что мы посмеЯлись, и только. Ѓорис считал, что
всегда сдержанный ‚олков так вспылил потому, что совесть у  него  нечиста,
потому что воспользовалсЯ откровенностью товарища и стал браконьерничать.
   ‚ ту пору у Ѓориса и  прорвалось:  "‡дравствуй,  милаЯ  †анна!  ‘егоднЯ
счастливый день, Я  получил  твое  письмо  после  четырех  месЯцев  твоего
молчаниЯ. „олго ты менЯ мучила, но  наконец  Я  читаю  твои  слова.  ЊилаЯ
†анна, давай не будем  больше  испытывать  друг  друга,  не  будем  ранить
подозрениЯми и наводить тень на Ясную будущую молодую жизнь нашу. Ќе может
быть, чтобы ты плохо думала обо мне, у тебЯ нет на то оснований. „лЯ  менЯ
самое главное в отношениЯх - откровенность. —его-то ты не договариваешь. џ
часто представлЯю, с какой радостью Я прижал  бы  тебЯ  к  своей  груди  и
рассказал все, что  накопилось  за  период  с  первого  твоего  письма  до
последнего. Њой товарищ по оружию Ђ.„ударев, - впрочем, Я тебе упоминал  о
нем, - случайно после бомбежки подобрал письмо ‘.‚олкова к тебе. ‚ свЯзи с
этим, если можно, напиши подробнее, что тебе он  пишет.  ’оха  удивлЯетсЯ,
что ты в нем нашла? Ќапрасно ты полагаешь, что ‘.‚олков мой близкий  друг.
Ќе знаю, чего он тебе плетет, мы и раньше-то не были друзьЯми, а теперь  и
вовсе.  Џолучалось,  наверное,  как   в   рассказе   Ћ.ѓенри   "Ѓлинчики".
ЋбЯзательно прочитай. …сли не найдешь, Я  в  следующем  письме  пришлю.  џ
лично  буду  продолжать  жить,  боротьсЯ,  имеЯ  мечту,  что   наши   пути
соединЯтсЯ. –елую, твой Ѓорис".
   €спользовал как бы невзначай менЯ длЯ укола, сам же  не  позволил  себе
никаких выпадов против соперника,  ничем  его  не  ославил.  Ћн  вел  себЯ
рыцарски, единственное - указал на рассказ Ћ.ѓенри, впервые блеснул,  мол,
тоже не лыком шиты. Ћткуда Я знал  этот  рассказ?  Ќе  был  Я  поклонником
Ћ.ѓенри.  ‘ледовательно,  Ѓорис  пересказал.  Ћн   пересказывал   ‡ощенко,
Њопассана и Ћ.ѓенри. €сториЯ с неожиданным концом. "Ѓлинчики"  -  про  то,
как один простодушный, неотесанный ковбой  влюбилсЯ  в  девушку.  ‘оперник
его, образованный, ловкий на Язык парень обвел  его  вокруг  пальца.  „ело
было так: ковбой хотел изувечить этого болтуна за то, что  тот  вклинилсЯ,
но парень задурил ему  голову,  посоветовал  длЯ  успеха  у  девицы  вести
разговор о блинчиках. Ќа самом же деле, как потом выЯснилось, в той  семье
терпеть не могли блинчиков. —то-то в этом роде. ‚  результате  ковбой  был
отлучен,  изгнан,  и  тот  парень,  несмотрЯ   на   недозволенный   прием,
восторжествовал и предложил свою руку девице. ’акие получились "блинчики".
   ‘ помощью  рассказа  Ѓорис  позволил  себе  единственный  упрек  †анне.
ђевность усилила его чувства к девушке, которую он никогда  не  видел.  „а
как же ‚олков так мог,  рассуждал  он,  ведь  знал,  что  у  менЯ  всерьез
завЯзываетсЯ. џ с ним по-товарищески  поделилсЯ,  а  он  воспользовалсЯ  и
тайком к  ней...  ‘амолюбие  его  страдало,  казалось,  он  обладал  всеми
преимуществами,  всеми  правами  и,  однако,   проигрывал.   €з-за   своей
общительности он не мог удержатьсЯ, рассказывал, зачитывал и  нам  кое-что
из насмешливых ответов †анны. џ жалел Ѓориса, Я негодовал, Я искал  случаЯ
отплатить ‚олкову за него, высказать все в глаза.
   "Ќесколько  часов  тому  назад  в  штабе  мне  передали  ‚аше   письмо.
Ѓезобразие, как долго идут письма. Џочти месЯц! ’ри днЯ  назад  Я  получил
извещение, что убит мой племЯнник. Ћн был мне как младший  брат.  Ћчень  Я
его любил. „ве недели назад умерла в  ‹енинграде  моЯ  мамочка.  „истрофиЯ
взЯла свое. ’ак и не оправилась от  блокады.  Ћна  все  хотела  умереть  в
начале месЯца, чтобы оставить карточку своей сестре. ЏлемЯнник  мой  погиб
под ‘инЯвином, там много моих друзей легло. Ћн был совсем  молодой,  жизни
не знал, зато смерти навидалсЯ. Ћб этом писать ‚ам не хочу, это не  должно
быть ‚ам интересно, хотЯ ‚ы  будете  доказывать  обратное  из  вежливости.
‹учше поговорим о красоте жизни, которую  мы  защищаем.  “  нас  прибавили
паек, помаленьку отъедаемсЯ. Љогда Я был в городе, слышал по  радио  стихи
Ћльги Ѓерггольц. Љак хорошо она читала. џ думаю, что после войны мы  будем
ставить памЯтники в первую очередь женщинам. € поэту  Ѓерггольц  тоже.  ‚ы
пишете про кино.  џ  не  сумел  посмотреть  ни  "‚оздушный  извозчик",  ни
"Ќасреддин в Ѓухаре". Љино длЯ нас труднодоступное удовольствие.  ‚идел  Я
"Ђнтон €ванович сердитсЯ" - очень понравилсЯ, и фильм "„ва бойца". ‚ театр
выбратьсЯ ни разу не мог. Џо  поводу  "„вух  бойцов"  ‚ы  ставите  вопрос:
"Њожно ли полюбить человека по письмам?" ‚ фильме девушке  пишет  Ђркадий,
но подпись дает своего друга. Ћн вводит девушку в  заблуждение.  Џростите,
†анна, менЯ вызывают... Ѓыл  очень  занЯт.  ‘егоднЯ  уже  10.XI,  т.е.  на
следующий день продолжаю. ‚опрос ‚аш не простой и длЯ  нас  обоих  важный.
Ћтвечаю  независимо  от  фильма.  Џо-моему,  полюбить  можно,  но   только
полюбить, не больше. ‹юбить в полном смысле нельзЯ. € вот почему. ‹юбить -
это значит иметь человека, с которым хочешь  соединить  жизнь.  ‹юбовь  не
наступает  сразу,  это  процесс.  Џриродное   сродство,   взаимнаЯ   тЯга,
привлекательность,    начальнаЯ    свободнаЯ    валентность     заставлЯет
интересоватьсЯ, затем подстраиватьсЯ друг к другу.  ЏроисходЯт  внутренние
изменениЯ, ты постепенно находишь новые приЯтные черты в другом  человеке,
и то,  что,  может,  недавно  оставлЯло  тебЯ  равнодушным,  теперь  стало
нравитьсЯ. Џочему? „а потому,  что  в  тебе  самом  произошла  подстройка,
изменилась структура. ’емпература повысилась, и реакциЯ  соединениЯ  стала
возможной. Џростите,  что  Я  применЯю  здесь  школьные  физико-химические
модели. „лЯ менЯ любовь - это  взаимное  изменение  влюбленных,  изменение
обоих навстречу друг другу. …сть  тут  общие  требованиЯ  -  порЯдочность,
целеустремленность,  идейнаЯ  общность  -  и  сугубо  личные   требованиЯ.
„опустим, внешний вид, привычки и т.п. Ќо когда перестройка произошла,  то
после этого перестаешь замечать вещи, которые раньше оттолкнули бы. “ менЯ
здесь приЯтель, ‘емен ‹евашов,  получил  письмо  из  дома,  анонимное  (не
стеснЯютсЯ!), что жена его делает карьеру всеми  частЯми  тела.  €  ‘емен,
побушевав, примирилсЯ с этим, потому что любит ее безумно. Ќо  вернемсЯ  к
переписке. …сли общие требованиЯ ‚аши можно выЯснить в письмах, то  личные
‚ы не проверите. €ли получите о них не то представление. ќто  существеннаЯ
опасность, допустим. ‚ам кажетсЯ, что он порЯдочный человек, тЯнетсЯ к ‚ам
всей душой,  рубаха  парень,  молодой,  горЯчий,  передовых  взглЯдов.  Ћн
понимает ‚ас, и у ‚ас впечатление, что нашли  человека,  которого  искали,
плюс фотокарточка - облик отнюдь не урода. ЏолупризнаниЯ с  обеих  сторон,
откровенности, работа воображениЯ, и поЯвлЯетсЯ чувство.  Џолюбить  можно,
но так же, как можно попробовать суп из  котла.  ‘нЯть  пробу.  Љак  будто
вкусно, но когда начнете есть, эффект может быть другой. •отите,  Я  сразу
разрушу ‚ашу любовь? ‚ы увидели его воочию,  и,  оказываетсЯ,  он  слишком
высок, он скособочен, он неопрЯтен, у него пахнет изо рта, - разве узнаешь
об этом по письмам? ‚озьмем не так  грубо.  Ћказалось,  он  скуп.  ‘крЯга.
’рЯсетсЯ над каждым рублем. €ли он в первую же  встречу  обнимает,  целует
при всех, подмигивает, чтобы скорее уединитьсЯ. Ќет ни цветов, ни трепета.
‚любленность не задумываетсЯ над  совместным  бытом,  у  нее  нет  желаниЯ
соединить судьбы,  она  требует  постоЯнного  общениЯ.  ‚любленность,  как
всЯкое увлечение, рассчитана на короткое времЯ, если не перейдет в любовь.
Ќу,  хватит  теоретизировать.  ‚ы  писали  про  архитектурный   кружок   и
жаловались на эпидиаскоп. „ействительно, у нас выпускают  эпидиаскопы,  не
рассчитав  их  на  долгую  работу.  „аю  совет.  Ћткрытку,  которую   надо
показывать, Я прижимал сверху простым стеклом,  она  не  коробитсЯ,  когда
вынимал, то обЯзательно вкладывал в толстую книгу..."
   € долго еще инструктировал, с нудной  обстоЯтельностью,  лишь  в  конце
поЯвилось что-то наше, фронтовое:
   "‘ейчас 02 часа 33 мин. ЋзЯбли ноги. ‘ижу в ушанке. Љончились дровишки.
Ќа ЌоЯбрьские дежурил по части. ќто письмо доберетсЯ, наверное,  к  Ќовому
году, поэтому поздравлЯю ‚ас и хочу, чтобы жизнь дала то, что ‚ы требуете.
Љругом менЯ жизнь  прохудилась,  стала  непрочной.  Џомогает  мне  смутное
суеверие, что если ‚ы пишете мне ответ, то до него Я должен дожить".
   Ќа Ќовый год и выпал мне повод объЯснитьсЯ с  ‚олковым,  вступитьсЯ  за
Ѓориса, хотЯ он этого не просил. Ќо Я считал себЯ  обЯзанным  вернуть  ему
похищенную любовь. Ќесправедливость, учиненнаЯ над Ѓорисом, жгла менЯ, ибо
длЯ  юности  свЯщенна  жажда  восстановить  справедливость.  ‘ердца   наши
привлекали герои,  которые  терпели  унижение  за  свои  подвиги,  которых
преследовали клевета, наветы,  козни,  любимые  отворачивались  от  них...
‘ловом, ‚олков  был  типичный  злодей,  а  Ѓорис  был  как  Ћвод  или  как
„убровский. ‚ конце  концов,  мне  только  исполнилось  двадцать  лет,  по
сегоднЯшним моим понЯтиЯм - мальчишка.
   Ѓыл веселый офицерский ужин, кажетсЯ, была елка,  откуда-то  пригласили
двух или трех женщин, мы с ними по очереди танцевали.  ‚о  времЯ  перерыва
женщина, с которой  Я  разговаривал,  улыбнулась  ‚олкову,  который  стоЯл
неподалеку, и он улыбнулсЯ ей. Ћна не слушала менЯ. џ подошел к ‚олкову  и
сказал, что хватит цеплЯтьсЯ к чужим  женщинам.  Ќазвал  его  непорЯдочным
человеком. Ћн позволЯет себе лезть к невесте своего же товарища.  ‚се  это
произнес  хладнокровно,  руки   за   спину,   покачиваЯсь   на   носочках.
‚оспользовались, значит, доверчивостью  ‹укина.  „умаете,  если  вы  такой
эрудированный, все позволено, а мы тут скобари, тюхи  серопузые.  Ћчень  Я
нравилсЯ себе этаким элегантным мстителем. Ќо ‚олков  все  испортил  своей
улыбкой. …му Явно было смешно, боюсь, что от моего тона. ‚зЯл он менЯ  под
руку, отвел в сторону и  сказал  уже  серьезно,  что  Я  ставлю  в  жалкое
положение ‹укина, которого здесь нет, в таких случаЯх третьему человеку не
стоит вмешиватьсЯ; если мне когда-нибудь станут  известны  обстоЯтельства,
мне будет стыдно.
   —ерез несколько дней ‹укин вернулсЯ  из  командировки,  потом  началась
подготовка к наступлению, узнал ли Ѓорис о новогодней истории, неизвестно,
но больше он мне о своей переписке не рассказывал.
   "...‚стречали мы Ќовый год 1-го  ЯнварЯ  в  той  самой  деревеньке,  из
которой Я писал ‚ам первое свое письмо. ‚ 18:00 собрались в избу. Ќачали с
доклада о международном положении. „оклад делал  наш  офицер.  —итал,  как
пономарь, сообщаЯ всем известные истины, что ѓерманиЯ будет  разбита,  что
второй фронт будет открыт, что у немцев все больше ошибок,  а  у  нас  все
больше уменьЯ и т.д. Љончил, мы бурно похлопали, потом были выборы в совет
офицерского собраниЯ, куда Я, раб божий ‘ергей, тоже попал по рекомендации
‘.‹., единственного здесь моего товарища. Џосле выборов ком-р части прочел
напутственное слово длЯ офицеров, чтобы не напивались, не  матерились,  не
дрались, чтобы консервы с тарелки брали вилками, а не руками и с женщинами
обращались бережно, как с хлебом".
   џ не вспомнил, а представил, как наш командир  говорил,  это  была  его
интонациЯ - не то в шутку, не то всерьез. Ћн сам умел выпить  и  погулЯть.
“чил нас при питье знать - сколько, с кем, что пьешь и когда. …рш, говорил
он, это не разное питье, а разные собутыльники.
   "‘олдаты принесли скамейки  в  избу.  Њы  вошли.  ’ри  стола  с  белыми
скатертЯми, и на них Яства,  от  которых  мы  отвыкли,  -  винегрет,  хлеб
черный, 25% белого, капуста,  шпроты,  селедка,  благословеннаЯ  водка  из
расчета пол-литра на двоих. ‘тоЯла елка с игрушками. ‚сЯ  комната  была  в
лентах с золотым  дождем.  Џеред  входом  в  этот  зал  имелась  маленькаЯ
комнатка, где мы прыскались шипром, ваксили сапоги..."
   ѓосподи, была же елка! Ћна поЯвилась передо  мной  в  золотых  звездах,
нарЯдней, чем в детстве, она вспомнилась вместе с тем замирающим  чувством
восторга, что вдруг нахлынул среди голодной зимы.  ќто  была  последнЯЯ  в
моей жизни елка, котораЯ так взволновала. ’ут смешалось все  -  и  окопнаЯ
бессонница, и прокопченнаЯ эта изба, и грубый  наш  офицерский  быт,  и  -
вдруг - это видение из прошлого, когда  были  еще  мама,  папа,  братишка,
тетка, наш дом, еще не спаленный, старый шкаф с игрушками.  Ќежный  свежий
запах елки, запах зажженных крохотных свечек, запах  рождества  мешалсЯ  с
запахами капусты, кожи, табака, пороха, неистребимым смрадом войны. „аже в
детстве не было такого острого чувства благодарности и счастьЯ, как от той
елки в ночь на 1943 год. џ вспомнил,  походил  по  комнате,  любуЯсь  этой
картиной, чувствуЯ на лице улыбку.
   "Џервый тост предложили за победу, второй за ђодину,  третий  за  наших
любимых. Џриехали артисты из „ома Љрасной Ђрмии".  ‚от  артистов  Я  плохо
помнил.
   "Ћни сидели с нами, мы кормили их котлетами с жареной картошкой,  потом
начались танцы. Њежду танцами артисты исполнЯли номера. Њне было хорошо  и
грустно. ЃезумнаЯ мысль мне досаждала - откроетсЯ дверь и  войдете  ‚ы,  в
голубеньком платьице. …сть у ‚ас такое? Ѓывают ведь  чудеса?  ‚ы  войдете,
все с грохотом встанут, вытЯнутсЯ. ‚ы будете обходить нас и  вглЯдыватьсЯ,
отыскиваЯ менЯ. Ќо времЯ шло,  и  ‚ы  не  поЯвлЯлись.  Ђ  поЯвилсЯ  крепко
поддавший лейтенант „., приЯтель Ѓ.‹укина, и принЯлсЯ  менЯ  распекать  за
то, что Я ‚ас "обольщаю" без позволениЯ на то Ѓориса. Џочему люди  считают
себЯ вправе лезть в чужие интимные отношениЯ, судить о  них,  решать,  что
правильно, что неправильно! ’анцевали под радиолу и  под  баЯн.  џ  сыграл
несколько танцев, но получилось у менЯ грустновато. Џотом устроили  чай  с
пирожками с рисом. —ай был сладкий. Ђртисты остались очень довольны,  всем
было весело, и Я сейчас, когда пишу,  понимаю,  что  было  хорошо,  вполне
прилично. ‚ два часа ночи был минометный обстрел, а  на  соседнем  участке
фрицы попытались пройти, но их неплохо встретили. €дет война, мы  защищаем
великий город, отечество, и при этом позволЯем себе ссоритьсЯ,  ревновать,
обижатьсЯ, говорить друг другу гадости. Ќет, это недостойно нашей  великой
миссии. Ќадо быть достойным того, что мы защищаем. џ виноват,  Я  попробую
объЯснитьсЯ с Ѓ.‹., хотЯ не знаю как.  ‹юбить,  мечтать  о  любви  -  это,
по-моему, достойно даже во времЯ такой тЯжелой войны...
   ЊенЯ часто отрывают, поэтому письмо нескладное. Ђ Ѓорису Я завидую,  он
сумел найти с ‚ами близкий Язык, если ‚ы с ним на  "ты".  Ѓуду  надеЯтьсЯ,
что когда-нибудь и Я этого заслужу. Љак бы ни сложились  мои  отношениЯ  с
ним, лично Я всегда буду ему благодарен за знакомство с ‚ами".
   ‚от и все, что было о той памЯтной мне истории. Ѓез обиды,  без  гнева,
после нее чай с пирожками, то, что чай сладкий, длЯ него тоже существенно.
Ђ может, он прав. ‘ нынешнего расстоЯниЯ  кажетсЯ  смешно,  несопоставимо,
что в  разгар  войны,  на  передовой,  такие  страсти  терзали  нас.  €дет
минометный обстрел, а Я петухом наскакиваю на ‚олкова - из-за чего?
   "Ќаконец-то, дорогаЯ †анна, пришло ‚аше письмо от  15.IV.  Ќе  понимаю,
почему ‚ы не получаете моих писем? џ написал ‚ам за этот месЯц три письма,
каждое страниц на десЯть. Ќеужели пропали? џ повторю ответ на ‚аше  письмо
от 17.III, где  ‚ы  не  соглашаетесь  с  моим  мнением.  Њысли  ‚аши  менЯ
поразили, они открыли длЯ менЯ иную сторону  вопроса,  ту,  которую  видит
женщина. ‚ы пишете, что пусть тот, кого ‚ы полюбите по письмам, окажетсЯ и
роста другого, и хром, и болен. ‚ы согласны  на  это.  ‚ы  заранее  готовы
перетерпеть. ‚ы приготовитесь к разочарованиЯм. Џодозреваю, что  ‚ам  даже
хочетсЯ  пострадать,  без  этого  любовь  не  в  любовь.  ‹ишь  бы  внутри
возлюбленного имелась  душа,  ради  которой  ‚ы  готовы  отбросить  многие
претензии. Љак у нас говорЯт, в милом нет постылого. ‚ы, девочка, способны
возвыситьсЯ до такого, чего Я, взрослый, мужчина, все видавший в жизни, не
до конца могу постигнуть,  могу  лишь  почувствовать  в  этом  недоступную
нашему мужскому племени  мудрость.  џ  себЯ  останавливаю:  восторженность
девичьЯ. Џопробует, помучаетсЯ месЯц, другой, потом  жизнь  возьмет  свое.
ЏоЯвитсЯ молодой да красивый, и она сменЯет, почему не сменЯть? Ќо тут  же
чувствую, что обычнаЯ житейскаЯ логика не властна над женщиной,  она  ниже
женского сердца.  ’ем-то  любовь  и  удивлЯет,  что  любовь  не  поддаетсЯ
расчету. ђазница между нами  в  том,  что  Я,  честно  говорЯ,  боюсь  ‚ас
увидеть. •очу и боюсь. Џотому что Я составил себе ‚аш образ, ‚аш характер,
Я с ‚ами мысленно разговариваю и вижу  каждый  ‚аш  жест.  Ќесомненно,  ‚ы
живаЯ не совпадете с той, какую Я сочинил из ‚аших писем  и  фотокарточек.
ђасхождение, может, будет велико. ‚озможно, ‚ы на самом  деле  лучше,  чем
придуманнаЯ, но Я-то свыксЯ, Я-то  буду  обламывать  ‚ас  под  прокрустово
ложе. ЏонЯли теперь, какова разница между нами? ‚едь у ‚ас  тоже  сложилсЯ
какой-то мой образ, а ‚ы нисколько этого не боитесь..."
   „алее ‚олков зачем-то с подробностЯми описывал, как они, ночуЯ в  сарае
после немцев, обовшивели, всЯ солома кишела вшами: "‚ы  не  представлЯете,
что это за  мерзость,  когда  чувствуешь,  как  по  телу  ползают  десЯтки
паразитов, и сделать ничего не  можешь,  смены  бельЯ  нет,  да  ее  и  не
доставить. Џереправу через реку  держат  под  непрерывным  обстрелом.  ‚ши
заполнЯют все складки гимнастерки, брюк, они в портЯнках, в шинели, никуда
от них не уйти, пришлось с ними жить более месЯца. ‘ейчас  нас  отвели  на
отдых. Џравда, всего за восемь километров от переднего краЯ.  Ќо  все-таки
эти пЯть-шесть дней были отдыхом.  ’ретьего  днЯ  полностью  избавилсЯ  от
паразитов. ђано утром затопили деревенскую  баню,  накалили  каменку.  Ќад
каменкой развешивали белье, в котором все складки были заполнены  гнидами,
шинель, ушанку, вывернутые наизнанку. Љаменка обливалась водой из ведра, Я
еле успевал выскочить, чтобы не быть ошпаренным. Џроделав это семь раз,  Я
сам вымылсЯ, натерев мочалкой  тело  до  крови,  и  вот  уже  третий  день
наслаждаюсь покоем. Ќи одного укуса.  “тром  осматриваю  бойцов  -  чисто!
’олько испытав этот ужас, ценишь прелесть  чистой  кровати  с  подушкой  и
простынЯми. Њне хотелось написать ‚ам не  только  о  картинах  фламандской
школы, но и о картинах нашей походной жизни, хотЯ бы об одной из них".
   "…сли  бы  ‚ы,  †анна,  посмотрели  на  лица  людей,  прошедших   через
переправу! ‚от с  кого  надо  писать  художникам.  Ѓудь  здесь  фотографы,
получились бы бесценные снимки. џ ехал  в  кабине,  метров  за  двести  до
переправы  девушка-регулировщик  дает  сигнал   "стой!".   Љолонна   машин
останавливаетсЯ. Џропускаем встречные с орудиЯми. Ћни идут  занимать  наши
позиции. Ќепрерывный обстрел, бьют по лесу, бьют по переправе. ‘идим молча
в кабине Я и шофер. ‚ кузове  у  нас  мины.  Џри  близком  разрыве  идущие
впереди  солдаты  бросаютсЯ  на  землю.  Ћсколки  барабанЯт   по   машине.
‘тановитсЯ скучно-прескучно. ‚ремЯ ползет медленно. џ смотрю то на стрелку
секундную, то на  девушку.  Ћна  стоит  среди  разрывов,  не  имеет  права
ложитьсЯ на землю, не пригибаетсЯ даже. „олжна стоЯть и стоит. —то  это  -
привычка? Ќо разве можно привыкнуть к свисту осколков и завыванию мин?  џ,
например, привык бросатьсЯ на  землю.  Љогда  ее  убьют,  встанет  другаЯ.
Џотому что без регулировщиц нельзЯ. € снова взмахи  флажков.  ‘колько  эта
переправа вывела из строЯ людей! Ќаконец она махнула нам, шофер дает  газ,
спускаемсЯ к реке. Њедленно движемсЯ по шаткому мосту. џ  закрываю  глаза,
когда рЯдом взметаетсЯ столб воды, а  шофер  должен  смотреть  вперед.  Ќа
первой скорости добираемсЯ на правый берег, отъезжаем метров триста, шофер
оборачиваетсЯ ко мне и одним словом говорит все - "приехали!". Џосмотри ‚ы
на его лицо, запомнили бы  надолго,  такое  в  нем  было  ощущение  жизни,
котораЯ вернулась. Џочему Я не художник..."
   ‚се это было со мной: банЯ, и  свежее  белье,  избавление  от  вшей,  и
переправа, девушка-регулировщик. џ уверен, что это когда-то  было  моим  и
что-то похожее было в моих письмах. …сли они хранЯтсЯ у той... фамилию  ее
позабыл, помнил лишь, что жила она на Џресне. Џровести бы опыт:  дать  мне
почитать те письма. Џерепечатанные на машинке. ‚рЯд ли Я узнал бы, что они
написаны мною. Њногие фронтовые подробности читались бы как чужие, то есть
пережитое, но необЯзательно мое, - оно как бы всеобщее, знакомое по  кино,
по  книгам,  слиплось  неразличимо.  Ќо  что-то,  какие-то  строки   вдруг
откликались, и за ними медленно  всходили  числа,  названиЯ,  поднимаЯ  за
собою забытые сцены.
   Ћдно письмо ‚олкова было в подтеках, первую страницу с трудом разобрал.
Ќа последней сбоку приписка объЯснила: "‘лучилось несчастье,  проснулсЯ  в
семь утра, ужас! ‚ода льетсЯ  ручьЯми.  ’ают  снега.  ‘хемы,  что  чертил,
пропали, письмо тоже пострадало, у менЯ совсем  нет  времени  переписывать
его, посылаю в таком неприглЯдном виде. ‘ам весь мокрый. ‚аш ‘ергей".
   € Я поежилсЯ, припомнив свою затопленную землЯнку. Ќижние нары  закрыло
водой.  ‚сплыли  доски  пола.  Ђ  что  же  творилось  в  окопах?  џ   стал
припоминать, и так как знал, что хочу вспомнить, то передо мною  поЯвились
заливаемые ледЯной водой ходы сообщениЯ,  вода  хлынула  с  брустверов,  с
полей, ручьЯми устремилась в окопы, и все прибывала, грозЯ нас  вытолкнуть
на поверхность. €з распадка, где  было  боевое  охранение,  приползли  все
четверо моих бойцов, все  отделение,  мокрые  до  нитки.  ђаспадок  залило
полностью. Ќазавтра пошел дождь, снега поплыли, вода поднималась. Ќачштаба
полка кричал про отводные канавки, про то, что он  предупреждал,  запрещал
покидать позиции. Џулеметчиков на пригорке отрезало паводком, и  мы  никак
не могли доставить им еду. ‚ода со снежным крошевом наступала неотвратимо,
остановив наше продвижение, ни артиллериЯ, ни авиациЯ не могли помочь нам.
Љак мы выдержали, не помню,  вижу  только  уплывающие  дровишки,  с  таким
трудом заготовленные, диски ручных пулеметов, Ящики с гранатами, как мы их
тащили, поднЯв над головой. Људа тащили? Ќаверное, на крыши землЯнок.
   € то, что мы удержались, наполнило менЯ запоздалой гордостью. €спытание
ледЯной купелью не было отмечено ни в сводках, ни в газетах,  за  него  не
полагалось наград, оно исчезло  из  памЯти,  утонуло  в  весенней  радости
наступлениЯ. ‚рЯд ли и в моих письмах упоминалось  об  этом  эпизоде.  ’ам
было, наверное, снЯтие блокады в Январские солнечные дни сорок четвертого,
вроде того, как писал ‚олков: "Ћсвобождаем город ‹енина, скоро узнаете  об
этом в газетах. Џо шоссе вереница легкораненых, мчатсЯ санитарные  машины,
навстречу тЯжелые танки с десантами, машины с боеприпасами, везут  пленных
фрицев..." џ жадно выискивал в письмах ‚олкова эти  описаниЯ,  в  общем-то
бесцветные. ‚се-таки в них  сохранилась  подлинность  спешки,  различались
звуки, которые когда-то Я слышал на  том  шоссе,  запах,  движение,  от  -
которого мы отвыкли,  -  движение,  которое  так  вкусно  пахло  бензином,
дизельной копотью, развороченным асфальтом. ‘квозь  февральскую  влажность
мы входили в ќстонию. ‚от и она: "ЏЯтнадцать градусов  мороза,  ночевал  в
открытом сарае, продрог, кругом треск от выстрелов и  взрывов.  Џохоронили
многих товарищей". ‚ другом письме тоже:
   "‹еса ќстонии. Ќебо звездное. Џрекрасно виден Ћрион и  ‘ириус.  ‹ежу  в
палатке. ђЯдом бойцы. ‚се спЯт. ‚ двух километрах гремит  бой.  ‚оют  наши
"катюши". Ќаверху летит самолет, к  которому  несутсЯ  красные  и  зеленые
линии трассирующих пуль. Ќедалеко  раздаетсЯ  крик  часового:  "‘той!  Љто
идет?" ЏоднимаютсЯ сигнальные ракеты. ‚чера два  снарЯда  упали  метрах  в
десЯти от нашей палатки. Њы лежали и додали смерти, а они  не  взорвались.
‚се мои ребЯта остались целы, настроение у менЯ поэтому прекрасное".
   "‘ижу около своего шалаша и давлю комаров. Ќапротив ЌадЯ развела  огонь
в ведре и положила мху. ‚алит дым. Њимо прошествовал повар утверждать меню
к командиру части. ‘просил, чем завтра кормить будут. ‘лушайте: завтрак  -
каша из фасоли. Ћбед - суп лапша, картофельное пюре с селедкой".
   "Ќа чердаке  дома  во  времЯ  поисков  мин  нашел  интересную  газетку.
‘охранил и оставил у себЯ. џ люблю такие штучки:  "ѓазета-Љопейка"  от  17
апрелЯ 1915 года. …сть интересные заметки: "–еппелин  над  Ђнглией",  "Љак
должны говорить телефонистки".
   "‚чера чудно пообедали. Ќа первое кусок  семги.  ‘уп.  ђисоваЯ  каша  с
отбивной котлетой".
   —его это он все про жратву? „овольно бестактно, у них там в  ’билиси  в
это времЯ не густо было насчет пожевать. Ќо Я уже по уши вошел в то  времЯ
и мог сообразить, что иначе быть не могло: после  вареной  лебеды,  гнилых
капустных листьев, дележа хлеба, после отечности,  дистрофии,  фурункулов,
цинги, после того, как ‘инюхина у менЯ в роте судили за кражу картошки  из
кухни, - украл и съел  сырую  картошку,  -  после  всего  этого  обилие  и
разнообразие еды потрЯсало. Љусок семги - видение невероЯтное, так же  как
и обед из трех блюд с закуской - вместо термоса, который волокли ночью  по
ходам  сообщениЯ  и  потом  у  взводной  землЯнки  вычерпывали   котелками
промерзлую бурду. Љаша, вываленнаЯ в  макаронный  суп,  заменЯла  завтрак,
обед, ужин. "‚се тут было вместе. ‘лучалось, что термос пробивало осколком
и мы куковали на хлебе с сахаром.
   ‡а то, что Ќадю напомнил, поклон ему низкий. Ќе пригнись Я тогда на  ее
крик, разбило бы мне череп. ‘колько раз что-то спасало:  прыгни  в  другой
окоп - разнесло бы бомбой, задержись - попала  бы  пулЯ,  -  сколько  было
таких разминок со смертью, она касалась менЯ стылым крылом,  и  сразу  мир
озарЯлсЯ, приходили в движение запахи, краски жизни. ќти восторги везениЯ,
казалось, навсегда останутсЯ  сиЯющим  воспоминанием,  но  нет,  забылись,
стерлись.
   € все же какие  крупные,  выпуклые  были  эти  четыре  года.  Ћстальное
послевоенное житие скомкалось в монотонное существование, не то что годы -
десЯтилетиЯ неразличимо слиплись.
   Џисьма Ѓориса почти не  менЯлись.  Ќадежда  в  нем  теплилась,  и,  что
любопытно, †анна времЯ от времени как бы питала эту надежду. —ем-то  Ѓорис
удерживал ее,  какаЯ-то  ниточка  не  обрывалась.  Џростодушие,  верность,
прЯмота, а может,  молодость  Ѓориса,  а  может,  она  уставала  от  умных
рассуждений ‚олкова, от его взрослости, образованности...
   Џачки открыток с видами ‹енинграда, каждую ‚олков заполнЯл  поЯснениЯми
- что за здание, кто архитектор,  когда  построено.  ЏамЯть  у  него  была
исключительнаЯ.
   "...‘права  стоит   одна   из   колонн   с   гениЯми   ‘лавы,   подарок
”ридриха-‚ильгельма IV Џрусского Ќиколаю 1-му в  1845  году.  ‡а  колонной
виден портик бывшего Љонногвардейского манежа работы Љваренги (1804 год)".
€ остальные в таком роде. Ћн сообщал, что ведет  переписку  с  вологодским
химиком Њ.—уевой о том, почему соль кристаллизуетсЯ в виде куба,  разбирал
с ней какой-то практический вопрос неорганической  химии,  еще  о  чем-то.
Џомимо архитектуры, в его письмах были  суждениЯ  о  живописи  ђембрандта,
ђубенса, ‚ан-ѓога, Џикассо, отдельное размышление  о  картине  Љлода  Њоне
"Ѓульвар капуцинов в Џариже", из русских художников он разбирал ‘аврасова,
‹евитана. Џисал о театре, критиковал статью  в  "Џравде"  ‘имона  —иковани
"ѓрузинскаЯ литература в дни Ћтечественной войны". ‡амечаниЯ его  были  не
безобидны. ‘о статьей —иковани он расправилсЯ  без  жалости.  ЌеосторожнаЯ
ехидность его разбора читалась с удовольствием.
   ’ревожило, что он  терЯл  всЯкую  осмотрительность,  письма  его  †анна
читала с опаской, - Я сужу по тому, как  он  досадовал  на  ее  уклончивые
ответы. Њожет быть, его опьЯнило  наступление?  “  нас  у  всех  поЯвилась
эйфориЯ успеха. Љ тому же он один из  немногих  оставалсЯ  не  задетым  ни
пулей, ни осколком. Љак заговоренный он орудовал  со  своими  минами  и  с
немецкими минами, такаЯ везучесть  не  могла  хорошо  кончитьсЯ.  Ћ  своей
везучести нельзЯ упоминать. ‡ачем же он писал †анне, как он  неуЯзвим?  Ќе
надо было писать. ‚ойна полна примет и суеверий. ‘лишком много зависит  от
случаЯ. Љак бы ты ни смеЯлсЯ над приметами, украдкой все равно сплевываешь
через левое плечо.
   Џосле выхода на шоссе к ’арту нас сменили,  и  мы  остались  на  отдых.
Џриехал генерал из штаба  армии  вручать  награды.  ЏрикреплЯЯ  орден,  он
смотрел глаза в глаза. ‚зглЯд его молочно-голубоватых глаз выдержать  было
трудно. џ еле удержалсЯ, чтобы не подмигнуть ему. Џотом угощали  водкой  с
бутербродами. Њы стоЯли вдоль длинного стола.  ѓенерал  шел  и  чокалсЯ  с
каждым. Џеред ‚олковым  он  задержалсЯ.  ‚нешность  ‚олкова  останавливала
начальников. ЏроверЯющие, корреспонденты, инструкторы обращались к нему. ‚
нем чудилось им какое-то несоответствие: то ли разжалованный полковник, то
ли  случайно  мобилизованный  директор,  -  во   всЯком   случае,   что-то
значительное, не соответствующее званию лейтенанта.  ѓенерал  заговорил  с
ним. ‚олков отделывалсЯ односложными ответами, хмуро, зло, кроме того,  он
не выпил. ѓенерал не привык к такому невниманию, не помню уж,  как  и  чем
поддел он ‚олкова, заставил его разговоритьсЯ о нашей операции, за которую
мы получили награды. ‚олков сказал, что форсировать реку и выйти  к  шоссе
можно было без таких потерь. ѓенерал что-то возразил, но ‚олков зачеканил,
не даваЯ себЯ прервать. ѓолос его медно звенел. ‚ этом наступлении полегла
всЯ втораЯ рота вместе с ‘еменом ‹евашовым, но все равно  ‚олков  не  имел
права так вести себЯ и портить нам праздник. Ќе генерал, не комдив,  а  мы
сами на него навалились, потому что нам вперед рвать  надо,  а  не  потери
считать. Ќадо дратьсЯ с фашистами, а не на наших штабников  нападать.  Ќам
казалось, что он принижает наш подвиг, развенчивает в  глазах  начальства,
которое так хорошо отозвалось о наших действиЯх. Ќе  наше  дело  думать  о
потерЯх, наше дело выполнЯть приказ. Њы разозлились на него, и он сорвалсЯ
и бог знает чего наговорил -  что  мы  заработали  ордена  на  трупах!  Ќа
следующий день нас вызывали по очереди,  расспрашивали,  и  мы  не  щадили
‚олкова и за прошлые разговоры и за этот.
   ‚скоре менЯ взЯли в танковый полк, и от  кого-то  Я  потом  узнал,  что
‚олкова наказали, но дальнейшую  участь  его  скрыло  клубами  пыли  наших
танков, самоходок, машин, идущих на запад.
   ‚ его письмах еще царило безмЯтежное неведение. Ћдно письмо с  рисунком
на всю страницу. €зображены были развалины дома, печка железнаЯ  стоит  на
фундаменте, каменные ступени, извилистаЯ линиЯ бетонных опор.  "“становите
по этим руинам, какого стилЯ было сооружение, как его реставрировать.  Ќам
теперь придетсЯ восстанавливать разрушенные города,  и  следует  научитьсЯ
сохранЯть дорогие истории нашей постройки. Ќа печке сидит  птичка,  у  нее
голова большаЯ от флюса, флюс мой, но  она  из-за  него  долго  не  сможет
чирикать".
   Ќекоторые намеки, шуточки Я не понимал,  наверное,  из  их  внутреннего
обихода, которым они  быстро  обрастали.  “  них  были  даже  размолвки  и
примирениЯ. ‚олков попробовал определить  характер  †анны,  нарисовать  ее
внутренний портрет. Ћчевидно, он перестаралсЯ в своем правдолюбии,  потому
что она рассердилась (расстроилась?) и перестала отвечать.
   "џ несколько раз ходил на выполнение заданиЯ и прощалсЯ с жизнью,  было
такое, что не верил, что менЯ минует чаша сиЯ. Ћднажды Я с  двумЯ  бойцами
был отрезан, и нас считали погибшими. —ерез несколько  дней  мы  вышли,  и
вот, когда вернулсЯ, Я первым делом спросил о письмах. џ был  уверен,  что
менЯ ждет ‚аше письмо. ќта вера мне помогала всю дорогу.  †изнь  ощущалась
как никогда раньше - вернулись, без ранений, все  выполнили.  ‚кус  хлеба,
вкус горЯчей каши, мЯгкость кровати, на которой можно вытЯнутьсЯ,  лежать,
снЯв  шинель,  каждаЯ  мелочь  радовала.  Џисьма  не  было.  ќто  казалось
невероЯтным. Џочему ‚ы перестали писать? Ќикого ближе ‚ас  у  менЯ  сейчас
нет. ’ак получилось. Ќи здесь, в части, нигде в другом месте. ‚инить Я ‚ас
ни в чем не имею права, так же как и требовать. ЋтношениЯ наши таковы, что
все держитсЯ на чистом чувстве. …сли бы ‚ы решили прекратить переписку, то
что Я могу? Ќичего. “ нас нет третьего, через которого Я бы мог  выЯснить,
что произошло. Ќе могу ж Я обращатьсЯ с этим к Ѓорису, да мы  почти  и  не
видимсЯ, он на соседнем участке".
   „ата последнего письма - 14 июлЯ 1944 года. ‚ нем ни слова о награде, о
том происшествии. …сть такие строчки: "Џогиб второй мой  племЯнник.  Џогиб
мой товарищ ‘емен ‹евашов. “  него  осталсЯ  братик  семилетний,  родители
умерли в блокаду, а братишка эвакуировалсЯ с детским домом  в  ‘аратов.  џ
решил усыновить мальчика, если останусь жив. ‚ы не  против?"  €  вдруг  он
переходит на шутливый, беспечный тон: "‚енчаемсЯ в католической церкви - у
нас есть на Ќевском, затем  едем  в  православную  -  ‚ладимирский  собор,
оттуда  в  загс,  после  едем  в  ’билиси,  там  все  повторЯем   сначала.
„воеженство наказуемо, а  двоезагство?  €  вообще,  если  регистрироватьсЯ
каждый год?.. ‡аказал длЯ ‚ас "†ивопись €рака", достанут - сразу вышлю".
   џ пыталсЯ вспомнить, разглЯдеть малый,  последний  промежуток  от  того
происшествиЯ до моего отъезда. ’ам, на отдыхе в ’арту, каким  был  ‚олков?
Ќичего не  вспоминалось.  Ќо  почему-то  мне  представилось  тЯжелое  его,
вдумчивое спокойствие, словно бы, знаЯ о грЯдущей опасности, он  относилсЯ
к ней как к неизбежному злу, как мы относились к ледЯной воде,  затопившей
окопы. €, двигаЯсь задним ходом, Я иначе увидел столкновение с  генералом.
‘лова ‚олкова зазвучали обдуманно, и все его поведение не  было  вспышкой.
Ћн решил высказать свое мнение, чего бы это ему ни стоило. ’о есть он  как
бы заранее принимал беды, которые грЯнут над ним. ‚прочем, все  это  могло
придуматьсЯ, домысливатьсЯ  сейчас.  ЏроклЯтое  беспамЯтство  пользовалось
всЯкими уловками, поджигало воображение, угодливо рисовало  то,  чего  мне
хотелось.
   ‚ чулане стоЯл сундук.  Ѓольшой,  крепкий,  обитый  железными  узорными
скрепами. Џринадлежал он моей бабке, он  один  осталсЯ  от  охтенского  их
домика, с флюгером, с чугунной  лестницей,  с  полированными  перилами.  ‚
сундук этот кидал Я вещи, которые хотели выбросить. ‘пасал всЯкое  старье.
Ћтслуживший, сточенный охотничий нож, школьные тетради дочерей. „умал, что
взрослым им будет приЯтно увидеть свои каракули. ѓрамоты, которые получала
жена, какие-то номера газет. Ќа самом  дне  лежало  то,  что  осталось  от
войны. ’ам был мой медальон - черный пластмассовый патрончик с фамилией  и
прочими данными, по которому  должны  были  опознать  мой  труп.  ‘мертный
медальон - лучшее, что мы могли привезти с войны, дороже  всех  медалей  и
наград, как заЯвила моЯ бабка. Ѓыла там пилотка, полевые погоны, обойма от
"’’", танковый шлем, полеваЯ сумка. Ђ в полевой сумке вместе с  последними
листами карты ‚осточной Џруссии,  на  которых  мы  закончили  войну,  были
всЯкие снимки, призма от триплекса и бумажки. ЏолеваЯ сумка была из кирзы,
потом мне предложили кожаную, но к этой Я привык и осталсЯ с ней.  Ћднажды
Я скатал свое военное имущество и увез, чтобы выбросить, до  того  надоели
мне все эти реликвии. †ена попробовала отдать их в школьный музей, но  там
уже были и планшеты, и полевые  сумки.  ’огда  Я  решил  выбросить,  но  в
последнюю минуту почему-то привез сюда и спрЯтал.
   Ќынче Я приехал сюда, чтобы покопатьсЯ в сундуке.  Ќа  одной  из  общих
фотографий должны были быть и ‚олков,  и  Ѓорис.  Њогло  там  хранитьсЯ  и
письмецо Ѓориса, которое догнало менЯ под Љенигсбергом, в нем  тоже  могло
кое-что быть.
   џ поднЯл крошку сундука, и сразу дохнуло сладковатой  прелью  и  слабым
душистым запахом, знакомым  с  детства,  когда  сундук  стоЯл  у  бабушки,
прикрытый зеленой накидкой. Ѓыл он тогда огромным,  как  пещера.  „авно  Я
ничего не клал в него. Њеста хватало. ‘ундук, куда сбрасывают Џрошлое. Ќо,
наверное, наступила та полоса жизни, о  которой  вспоминать  не  придетсЯ.
“ровень  наполнениЯ  соответствует  тому  сроку  жизни,  который  идет  на
воспоминаниЯ, - формулировал Я.
   џ все никак не мог наклонитьсЯ и достать полевую сумку с  бумагами.  Ќе
хотелось ничего  трогать.  Џрошлое  безобидно  долеживало  тут  до  своего
забвениЯ. Ќа самом деле Я абсолютно честно  ответил  †анне,  что  не  знаю
‚олкова. Љогда она спрашивала, Я его начисто забыл. ’ак  забывают  то,  от
чего хотЯт  избавитьсЯ.  ќто  было  нежелание,  сопротивление  памЯти,  ее
инстинкт.
   —то такое забвение, думал Я, -  здоровье  оно  памЯти,  ее  защита  или
болезнь? Ѓлаго оно либо же чудовище, которое пожирает облики самых дорогих
людей: слышны их голоса, а  лица  исчезли,  колышетсЯ  зеленоватое  пЯтно,
приближаетсЯ и никак не может проступить родными  чертами.  ‚друг,  как  в
насмешку, как подмиг, поЯвлЯетсЯ какой-то краснорожий  вагонный  попутчик.
‡ачем изрыгнуло его чудовище памЯти? —то  копошитсЯ  в  ее  недрах?  Џорой
памЯть целиком подчинЯет себе человека, он начинает _страдать_ памЯтью.
   “ нас была  одна  сотрудница,  тихаЯ,  стеснительнаЯ  женщина.  Ћднажды
кто-то из девиц, когда она  что-то  рассказывала  о  блокаде,  сказал  ей:
"Џодумаешь,  делов,  ваша  блокада,  -   настоЯщие   блокадники   все   на
Џискаревском лежат". ѓлупаЯ, даже подленькаЯ  фраза,  пущеннаЯ  много  лет
назад трусами, бездумно повторЯетсЯ молодыми. …е же  эти  слова  поразили,
она заметалась, и с той поры памЯть накинулась на нее. ‡имой, в мороз, она
надела валенки, подпоЯсалась платком, как это делали блокадники,  и  пошла
по улице тем путем, каким ходила в блокаду. ‘тоЯла у булочной,  прислонЯсь
к стене, садилась на панели отдохнуть, легла в подворотне, там, где лежала
в сорок втором году. Љогда узнали, что она  не  больна,  собралась  толпа,
большинство не смеЯлись, задумчиво стоЯли над  ней.  Ћна  продолжала  свой
путь "на ту блокадную работу", так же падала, беспомощно смотрЯ  на  небо.
‡аходила в магазин на ‹итейном, где последний раз отоварила свою карточку.
‚рач-психиатр потом подтвердил,  что  она  здорова,  ею  просто  завладело
прошлое, ей  так  нравилось.  "џ  разговариваю  с  ушедшими  из  жизни,  -
призналась она мне, - они менЯ понимают, они слушают, мне с ними  хорошо".
ђаботала она добросовестно, и со  странностЯми  ее  смирились.  Џорой  она
чувствовала себЯ лежащей на Џискаревском кладбище, окруженной почестЯми, к
ней идут экскурсии, кладут цветы... ќта историЯ подействовала на  менЯ,  Я
не хотел отдатьсЯ во власть воспоминаний.  џ  избегал  встреч  однополчан,
вечеров воспоминаний. ‡ачем? џ свое отвоевал, свое получил, оставьте  менЯ
в покое. ‹юди хотЯт слушать про подвиги, победы, и они правы. —то  Я  буду
им рассказывать? Љак у менЯ вырезали взвод? Љак мы душили немцев в овраге?
Љак прикрывались в поле трупами?
   Ћсторожно, без стука, Я опустил крышку сундука.
   Њне вдруг подумалось, что та историЯ с ‚олковым не канула бесследно.  Ћ
самом ‚олкове Я никогда не вспоминал, а вот мысль о потерЯх запала в  душу
и все последние месЯцы войны не отпускала в коротких наших танковых  боЯх,
в засадах, особенно же когда нам на броню сажали пехоту...
   Џисьма ‚олкова кончились. Ћставалось одно, последнее, датированное 1949
годом, но Я отложил его.
   Ђ от Ѓориса последней была телеграмма в ’билиси, в  ноЯбре  1945  года:
"‚ыезжаю, встречай, целую. Ѓорис". € все. —то было  дальше  -  неизвестно.
Џисьменных сведений нет. €сториЯ обрывалась на самом интересном месте. Љак
поступают в таких случаЯх историки?
   €так, был только белый конверт с новым  обратным  адресом:  •абаровский
к