ривым того, что прЯмо, а прЯмым того, что
криво", а также "Ќе расстраивай  браков". ‚ей —ентин глуп: он продает зерно,
когда оно дешево и  верит сплетнЯм жены... Ќе вставай, не вставай, господин!
Љабаны привыкли видеть менЯ одного на помосте, увидЯ двух, они испугаютсЯ  и
могут не прийти - пропадет всЯ охота, ты не знаешь, как они хитры! ‚от так -
лежи  смирно  и  не уделЯй  много  вниманиЯ комарам. —то такое комары?  Џыль
болот!  €х жала коротки и не  достигают сердца, как Язвы людей! џ не замечал
их, по три раза выскакиваЯ ночью из фанзы, чтобы прогнать хищников с полЯ: Я
засыпал и проводил ночи  на этом  помосте, чтобы  обеспечить  жирную пищу  и
тепло жене и тем маленьким людЯм, что должны от нее поЯвитьсЯ... ’ы не видел
моей жены? ‘тарость моЯ снова цветет в ее  присутствии... € тело ее горЯчее,
и обжигает. ’-с-с, ни слова! Љабан идет!
     Ѓушуев уперсЯ взором в застывшее в темноте под ним поле. ђаздражение от
бесчисленных укусов мошкары рвалось наружу в потребности  выпускать одну  за
другой пули в крадущеесЯ  черное  стадо  свиней.  …му уже  казалось, что ухо
улавливает характерное похрюкивание - палец налег на курок, но ни один колос
в  поле не  шевелилсЯ. ‘ипение  и  туманом  расплывшеесЯ над гаолЯном облако
мириад кровопийц составили весь скудный улов его пЯти чувств. ‘нова над ухом
его зажужжал голос старика, снизившийсЯ до хриплого шепота:
     - Љак? ’ы не видишь  кабана?  Ћн  большой  и  черный,  с  ощетинившейсЯ
спиной, и  два  белых  клыка торчат  по  бокам  сморщенного рыла! ‘мотри же!
‘мотри же!.. Ќебеса! - застонал он. - …сли твои глаза останутсЯ слепыми - от
огорода старого ”у-ко-у ничего не останетсЯ! Ќеужели ты ничего не видишь?
     € вдруг страстно, с мольбой, свистЯщим шепотом:
     -  „ай мне  ружье! …сли ты хоть чуточку  веришь  старому охотнику,  кто
первый  обучал тебЯ  подражать  крикам  зверей и птиц,  когда  ты был совсем
маленький,  дай  мне ружье только  на один  выстрел!  €наче  кабан  уйдет  в
ложбину, и будет поздно... - старик  почти силой вырвал винтовку  у неохотно
разжавшего руки Ѓушуева и прицелилсЯ, но не в поле, а в сторону фанзы. ‚ эту
же секунду Ѓушуев увидел в направлении ствола  фигуру человека: сгорбленнаЯ,
она  медленно пробиралась  к фанзе со  стороны гор, Явно  стараЯсь избегнуть
открытых мест.
     -   ”у-ко-у!  ‘умасшедший!  ’ам  человек!  ђука   Ѓушуева  стремительно
метнулась к плечу старика, но  выстрел все-таки опередил его. џркаЯ вспышка.
’ишина  треснула  и  снова  сомкнулась. ’емной фигуры не  стало  видно - как
провалилась! ”у-Љо-у медленно опустил винтовку и возвратил ее Ѓушуеву.
     - Љабан убит! „ругих этой ночью не будет: они все ушли к обрыву Љрасной
собаки,  где  много желудей. ‚ей —ентин  глуп. Ћн  этого  не знает и поэтому
оскорблЯет  тишину  звоном пустых  чайников  и  распевает  неприличествующие
возрасту песни.  Љак  Я уже  сказал, двери моего дома раскрыты  перед тобой;
войди  и вкуси  пищу, изготовленную  руками моей жены.  Ћна была уже готова,
когда  ты лесными тропами шел к  моему полю, но предназначалась не мне  и не
тебе, а другому, которого теперь уже  нет, и Я это знал. ’ы не хочешь? Њожет
быть, твои глаза  стали настолько зорки, что видЯт сквозь стены, как там,  в
фанзе, плачет и убиваетсЯ женщина? ’ы прав -  лучше не  входить! џ  тоже  не
войду туда сегоднЯ: горе, как  и огонь, требует времени, чтобы  пожрать  ему
предназначенное  и  погаснуть...  Ќо, может  быть,  когда  ты  вернешьсЯ  на
станцию, тебе вздумаетсЯ кому-либо сказать, что Я  убил  не кабана? Ќе делай
этого: далеко отсюда у менЯ есть два старых друга.
     ‚ыходЯ тебЯ встречать, Я сказал жене, что ухожу  к этим друзьЯм,  а они
поклЯнутсЯ, что  эту ночь  Я провел  под  их кровлей. ‚ конце концов,  могут
обвинить тебЯ самого...  ‚едь нас  видели только духи,  а они  молчат. Љроме
того, у тебЯ могут отнЯть твою прекрасную винтовку, которую  ты приобрел, не
спросЯсь закона! Љонечно,  ты  ничего не  скажешь!.. Ќе суди менЯ старого...
…сли хочешь возвратитьсЯ домой, делай это сейчас: к утру будет дождь.
     “сталой  походкой  возвращалсЯ  Ѓушуев.  Ќа полдороге  над  ним  быстро
пронессЯ  краткий  ливень, и в намокшем лесу  от бегущих облаков  стало  еще
темнее.  € качалсЯ, и  шептал лес. Џроисшедшее рисовалось Ѓушуеву как жуткаЯ
фантастика,  сон.  ‚ременами  же  казалось,  что  рЯдом с  ним  идет  некто,
укутанный  в темное покрывало и,  брызгаЯ влажными  слезами из глаз, шепотом
рассказывает странные повести глубины леса.
     г. •арбин, 1930-1931 гг. ђассказ напечатан в газете "ђупор".

        Џ…‘Ќњ ‚Ђ‹ѓ“Ќ’›
     ‚  тот  момент,  когда  Я заснул, мне показалось,  что  менЯ разбудили;
кто-то  тыкал  мне в шею,  в лицо и в нос  чем-то  холодным. Ћткрыв глаза, Я
убедилсЯ, что лежу в абсолютной темноте,  и стал ощущать  напрЯженную работу
мозга;  казалось, в  нем с  сумасшедшей быстротой вертелись какие-то колеса,
которые  спешно изготовлЯли  длЯ менЯ новое мироощущение и серию неизвестных
дотоле  воспоминаний.  Џеред  самым  моим   лицом  вспыхнули  в  темени  два
блестевших   фосфорическим   светом   глаза,  и  Я   вновь  ощутил  холодное
прикосновение к подбородку  и даже толчок. ‚се-таки Я не пошевелилсЯ: мне не
хватало  мысли,  импульса  действиЯ; не  было ни страха,  ни  желаниЯ. Ќо  Я
чувствовал, что мысль близка и готова включитьсЯ в мозговые  центры, подобно
электрическому току.
     „о моего слуха доносилось  царапанье, словно кто-то скользил когтЯми по
гладкой поверхности дерева, а затем послышалось падение тела.
     Џочти в  тот  же момент  витавшаЯ  в  пространстве  мысль включилась  в
мозговой аппарат, и мне сразу все стало понЯтно.
     ’еперь ночь. џ лежу в бревенчатой хижине с  черным  от сажи потолком, и
поэтому  ничего  не  видно. Љто-то  снаружи хотел  открыть дверь, но  ему не
удалось.    ‘ветЯщиесЯ    глаза    принадлежат    моему    верному    „ругу,
полуволку-полусобаке ѓишторну, который, услышав шум за дверью, старалсЯ менЯ
разбудить, толкаЯ мордой, потому что он, как  все волки, лаЯть  не  умеет. €
теперь  надо быть очень  осторожным, потому что  горнаЯ  страна  на  далеком
севере, где Я живу, полна скрытых опасностей.
     ЊоЯ  праваЯ рука нащупала тЯжелую секиру на полу, и  Я вместе с собакой
неслышно пополз к двери. ѓишторн дышал около моего уха и лЯзгал зубами: мы -
человек и зверь  - привыкли всегда битьсЯ рЯдом с тех пор, как только начали
понимать друг друга.
     “ двери Я долго прислушивалсЯ,  чтобы определить, кто захотел навестить
менЯ ночью, но оттуда не доносилось ни звука.
     ’огда, лежа на полу, Я внезапно открыл дверь. ќто была  хитрость:  если
непрошеный посетитель  устремитсЯ в открывшуюсЯ пустоту с копьем наперевес и
со  злыми  намерениЯми, он  обЯзательно  споткнетсЯ о  мое тело  и упадет, а
ѓишторн найдет путь  к его горлу, потому  что волк  в темноте видит  гораздо
лучше человека...
     ‡а дверью никого не оказалось, но ѓишторн прыгнул  вперед  и с рычанием
остановилсЯ над темным комком в снегу. џ бросилсЯ к этому комку, и... в моих
руках со стоном стал извиватьсЯ мальчик... џ его узнал:
     - ‡игмар, что с тобой? ‡ачем ты здесь?
     - Џриехали на  оленьих  санЯх люди тундр  с  ‡амерзшего  морЯ, - стонал
мальчик, - те, кто на копьЯ, вместо железа, насаживают кость... ‚осемь саней
-  восемь  человек...  Ћни подожгли  наш дом и  в  каждого, кто  выскакивал,
посылали  стрелу.  Ћни увезли с собой ‚алгунту и  ... и менЯ. “били  старого
‚алгута и всех слуг!
     - Ќо ты... ты ведь  здесь?! —его ты брешешь? - кричал Я и,  сам того не
замечаЯ, так  сдавил бедного мальчика, что он застонал пуще прежнего: и  все
это  из-за  того,  что  предо мной  возник  облик  его  сестры  ‚алгунты.  ‘
поразительной быстротой  памЯть восстанавливала все  то,  что было свЯзано с
этим именем: о ней мне шептал лес,  журчали ручьи, гремел водопад  Љаменного
ключа, и облака на небе принимали ее черты...
     - џ бежал с дороги... ‚алгунта приказала. Ќас бросили на одни  сани; ей
свЯзали ноги, а мне - нет... Ћна шепнула мне: "Ѓратец, когда будем проезжать
мимо  обрыва  ‚орон, Я  швырну тебЯ  с кручи: внизу  снег  глубокий, и ты не
разобьешьсЯ. Ћттуда побежишь к  Ћствагу и все ему расскажешь, если по дороге
тебЯ  не  растерзает медведь... ‘кажи Ћствагу, что  больше нет отца, который
требовал за менЯ много  коней,  - есть только люди тундр и ‚алгунта, котораЯ
ждет..."  -  € Я шел много часов  с разбитыми о камни  ногами,  - воскликнул
‡игмар, - и все тебе сказал... - Џусти менЯ!
     -  ‡игмар! Ћна так  и сказала? ’ы хороший,  смелый...  ты самый  лучший
мальчик! - џ притЯнул его к себе и порывисто стал гладить по голове. - €ди в
дом! ’ам  ты найдешь  пищи  на месЯц,  а если Я к этому времени не вернусь с
‚алгунтой, то больше не жди и ступай к взморью, к рыбакам, они тебЯ приютЯт!
Ђ теперь, - обратилсЯ Я к волку, - у нас будет самаЯ большаЯ охота, какой ты
еще не видал!
     ’ак  началсЯ мой странный и удивительный сон, который умчал менЯ  через
тьму веков, может  быть,  на  тысЯчу лет назад. Ћн развертывалсЯ с быстротой
вне  понЯтий  о времени и  пространстве  - их точно не  было!  Ќо зато  были
ощущениЯ, которые Я переживал так Ярко, как, пожалуй, никогда наЯву.
     Ќочью,  среди  застывшего леса, Я  мчалсЯ,  преследуЯ  похитителей, как
зловещаЯ тень, как дух окружающих гор, и горел сумрачной Яростью берсеркера:
медленно поднималсЯ на крутизну и камнем, пущенным из пращи, летел с нее  на
лыжах, а рЯдом со мною нессЯ волк. —еловек и зверь...
     Ќаши ноги одинаково не  знали  усталости, и Я не ошибусь, сказав, что и
желаниЯ  наши  были  тождественны: нам  обоим  грезились  великаЯ  охота  на
забрызганном красными каплЯми снегу, охота с клохтаньем застревающей в горле
Ярости, схватка, где ни один сражающийсЯ никогда не слыхал о жалости...
     Ќо у  менЯ был план, и в этом, пожалуй, заключалось различие между мной
и волком.  ’ам,  где  горы  крутой стеной обрывались у страны низких холмов,
переходЯщих  затем  в бесконечную  низменность  тундр, было  ущелье. "‚орота
’ундры" - так оно называлось, и к  ним лежал путь похитителей, указанный мне
‡игмаром.  €звестными  только  мне  перевалами  и  проходами  Я  должен  был
опередить их там.
     ‚ напрЯженном беге вперед Я не помнил счета дней - несколько раз зарево
восхода загоралось предо мной, пока Я достиг нужного места.
     Џочти целый день Я провел на каменистой вершине у ‚орот ’ундры, ожидаЯ,
когда в  другом конце ущельЯ замаЯчат запрокинутые рога ездовых оленей  моих
врагов.
     ’олько  с  наступлением  сумерек  Я  увидел  их: далеко-далеко,  черной
узловатой  нитью восемь  груженых саней переползли перевал. ‚переди  точками
двигались  несколько  фигур  на лыжах,  и одна  за другой  исчезли из  виду,
спустившись в ущелье.
     џ  знал,  что времени  у  менЯ  еще много, так  как ущелье тЯнулось  на
несколько верст, но, тем не менее, скачками бросилсЯ вниз.
     ’ам, в кустарнике, Я разложил перед собой стрелы на камне,  с  расчетом
сначала  убить  переднего  оленЯ, чтобы  загородить узкую  тропу  остальным,
которые  в  этом  случае бросЯтсЯ в сторону и увЯзнут в  сугробах, а  Я  тем
временем  успею еще  выпустить несколько стрел,  пока менЯ  не заметЯт...  Ћ
дальнейшем Я не думал: оно должно было выЯснитьсЯ само собой...
     € вот  только там, сидЯ в  засаде, Я впервые стал ощущать времЯ, потому
что  оно   остановилось,  тропа  предо  мной   оставалась  пуста,  никто  не
показывалсЯ...  Ђ  кровь  моЯ бунтовала... џ не мог усидеть  и  вскакивал  в
бешеных  порывах, и волк вскакивал вместе со  мной, и шерсть его щетинилась,
потому  что он инстинктом чувствовал приближение великой охоты. € Я сердилсЯ
так, как никогда в этой жизни, и туман Ярости начал застилать мои глаза.
     Ќо тут Я  заметил зарево костра за поворотом ущельЯ и понЯл, что  враги
располагаютсЯ на ночлег. Џервый план рухнул.
     ‘обрав свои стрелы,  Я покинул засаду и  заскользил на лыжах  к зареву.
Џервой, кого  Я увидел,  была ‚алгунта: свЯзаннаЯ,  она полулежала на санЯх,
близко к огню, и свет падал  на ее  лицо. ќто было  хорошо:  она увидит, как
бьетсЯ тот,  кого она призывала. Ђ  разве мужчина не храбрее всех,  когда на
него смотрЯт глаза женщины?
     Џохитители  возились поодаль,  около  других саней,  а один из  них,  с
темным  лоснЯщимсЯ лицом цвета прошлогодних листьев, подводил в это времЯ  к
освещенному   пространству  коней.  ‘удЯ  по  приготовлениЯм,  он  собиралсЯ
зарезать животное на мЯсо, потому что народу тундр нечего делать с лошадьми.
     џ узнал этого конЯ: это  был один  из похищенных  в  доме ‚алгунты - ее
любимец.  …го  золотистаЯ шеЯ искрилась при  свете  костра, когда  разбойник
задирал ему голову повыше и приставлЯл нож к глотке.
     ’ут Я уже ни о чем не думал - тетива в моих руках натЯнулась точно сама
собой, и стрела дзинькнула в воздухе. Ћна вонзилась глубоко в бок человека с
темным  лицом,  и  он, выпустив конЯ, обеими  руками вырвал ее и  изломал на
куски, но тут же рухнул и сам.
     ’еперь  Я выпускал  стрелу  за  стрелой  по  остальным  и,  хотЯ спешил
чрезвычайно, знаЯ, что времЯ теперь дорожке всего, все-таки взглЯнул на лицо
‚алгунты: мне хотелось удостоверитьсЯ, гордитьсЯ ли она моим удачным началом
и верит  ли в  менЯ  и  в  мою силу... Њне показалось,  что  она  потЯнулась
навстречу моим стрелам, и ее глаза заблистали...
     …ще  трое  моих противников упали,  но зато  остальные сделали то,  что
должны были сделать. ‚се  четверо, они  разом испустили  гортанный  клич  и,
делаЯ на  ходу зигзаги, побежали  к тому кусту, откуда  летели на них поющие
жала.
     Ќе  помню,  кто из нас первым выскочил им навстречу,  -  волк  или Я. ‚
первые секунды мне врезалась в памЯть только сераЯ дуга прыгнувшего
     ѓишторна, который повис на  шее одного из бегущих к нам и вместе с  ним
покатилсЯ по снегу. Ђ Я в  это времЯ рубил и скакал, вертЯсь  волчком  среди
нападавших. €  это  было очень  трудно, потому  что  снег был глубок и  ноги
увЯзали в нем, - трудно, как всЯкаЯ великаЯ охота.

        3
     Њаленькие люди тундр были  проворны на снегу, ведь снег их  стихиЯ. Ћни
набегали  и  отскакивали, наносЯ  раны, от которых теплые  струи  стекали по
моему телу. Ќо Я был силен, и волк тем  временем  уже освободилсЯ  от своего
противника.
     Џришло времЯ, когда мы уже  только  двое против двух продолжали плЯсать
на утоптанном снегу самую древнюю из всех плЯсок - танец охоты и смерти... €
наскоки этих  двух  становились все реже и слабее, потому что волк, не даваЯ
опомнитьсЯ, вихрем кружил  около  них, наскакивал  сбоку и  сзади,  вместе с
одеждой отрывал куски тела.
     Ђ женщина смотрела на нас и была горда, потому что находилась при своем
деле,  которое  назначила ей Џрирода, -  вдохновлЯть мужчин на борьбу, чтобы
они воевали и охотились, были мужественны и могли бы стать достойными отцами
поколений, долженствующих утвердить власть человека на земле и повести его к
конечной цели - в храм красоты и „уха...
     Џал  еще один  из противников... ЋставшийсЯ оглушил ѓишторна ударом  по
голове,  но  в это времЯ Я успел  нанести  ему рану  в  бедро: теперь он мог
сражатьсЯ, только  стоЯ на коленЯх. ’огда Я отступил  шаг назад и сосчитал в
уме, сколько слуг было убито  в доме старого ‚алгута; вышло,  что долг крови
дому  моей будущей  жены был покрыт  с лихвой, потому  что  слуг было только
четверо, а здесь - восьмой человек ожидал моего удара.
     - Ѓери  оленЯ с санЯми  и  уходи  в свою  тундру: ты храбро сражалсЯ! -
сказал Я своему противнику. Ћн покачал головой:
     - џ не вернусь с охоты с опозоренной головой к женщинам своего племени.
џ хочу туда, где теперь мои братьЯ: мы все из одного рода!
     џ  понЯл тогда, что предо мной был очень хороший человек: он знал закон
великой  охоты,  был верным  братом  и  не хотел  сносить позора  поражениЯ.
Џоэтому Я быстро опустил секиру на его голову. ‚еликаЯ охота была кончена.
     ‚ моем  рассказе  не хватает еще двух моментов, которые делают мой  сон
особенно дорогим  длЯ менЯ.  Ћбыкновенно он  всегда  приходит мне в  голову,
когда, после целого  днЯ беготни по конторам, Я, мелкий комиссионер, вечером
возвращаюсь домой к женщине, котораЯ делит со мной  житейские невзгоды, а их
в городе машинного века, пожалуй, немногим меньше, чем в первобытном лесу...
     ‘разив  последнего врага, Я шел к ‚алгунте. ’олько в этот момент, когда
оборвалось дикое напрЯжение борьбы, Я стал ощущать боль ран и нечеловеческую
усталость.
     Ќо Я шел к ней гордо и прЯмо. Ћдним взмахом перерезал Я ей путы и сел у
костра.  џ  ничего не говорил: Я  был мужчина и  победитель,  а женщина сама
должна знать, как ей поступить в подобных случаЯх.
     €  она  знала... Љостер  запылал  Ярче,  и  пока  на нем жарилось мЯсо,
‚алгунта  снегом смыла с  менЯ кровь, она ощупала все мои раны и приложила к
ним истертый в  порошок мох, который тут  же высушила  на огне.  € когда она
притащила и положила  со мной рЯдом  ѓишторна,  который,  слабо  повизгиваЯ,
зализывал  при огне следы битвы  на теле,  тогда Я начал  ощущать счастье, о
котором не умел говорить...
     ЌасупившийсЯ лес чернел по скатам ущельЯ и  молчал так же, как Я. Њороз
крепчал, но Я  его не чувствовал и  ел мЯсо, приготовленное руками ‚алгунты.
Џотом Я спал, укутанный в шкуры, а ее тело согревало менЯ.
     ’ак стала она моей женой.
     Ћбратный  путь был  труден, потому что  ударило весеннее тепло, и  снег
стал   таЯть  буквально  на  глазах.  ‚се  полно   было  шума  одуревших  от
стремительности потоков,  брызг  и  крутЯщейсЯ пены  у подмываемых  скал. Њы
слышали гул в  горах  и  оттуда,  в реве ломающего стволы ветра, скатывались
камни. Ћдин из них чуть не задел пенногривого конЯ ‚алгунты, которому теперь
было  предназначено  стать первым  в  моей  пустовавшей  до сих пор конюшне,
потому  что  Я был  единственный и  бедный отпрыск  когда-то могущественного
рода.
     Џрошло больше месЯца, пока мы добрались до хижины.
     ‡игмар,  все-таки был там:  мальчик добывал себе  пищу  самостоЯтельной
охотой.
     ЏотЯнулась  опЯть полнаЯ  тревог  и опасностей  жизнь,  но у  менЯ было
приЯтное  сознание,  что Я  не  один.  €  это  сознание  и  в  то  же  времЯ
ответственность за  благополучие  семьи, которой  предстоЯло  приумножатьсЯ,
удваивало мою отвагу, когда  Я  с ножом  в руке бросалсЯ  на медведЯ. Џолный
физической силы и  здоровьЯ, Я любил мир, как он  есть, и ничего не думал  в
нем изменЯть. Њысль, что в мире  не все хорошо и могло бы быть лучше, пришла
в мою голову гораздо позже. ’еперь Я понимаю, что хотЯ Я был только дикарем,
но  прирожденное  человеку  томление  духа  по прекрасному  и  стремление  к
неосознанным тогда еще идеалам уже просыпались во мне.
     € - странно! - в этом опЯть сыграла  роль та же ‚алгунта, из-за которой
Я проливал кровь у ‚орот ’ундры.
     ќто  произошло  в  тот  последний  вечер,  на  котором  оборвалось  мое
сновидение.
     Њельчайшие детали  этой картины до  сих  пор необыкновенно свежи в моей
памЯти, доказательством чему может послужить хотЯ бы песнЯ ‚алгунты, котораЯ
- строчка за строчкой - сохранена моим сознанием.
     џ  возвращаюсь  из  похода,  предпринЯтого  мною  совместно с  рыбаками
взморьЯ  против  разбойников,  которые  грабили поселениЯ и  уводили в  плен
жителей нашей свободной страны.
     Џоздним летним вечером Я, усталый, ехал домой по горным тропам  на коне
‚алгунты. ’уманом курились ущельЯ в ночной прохладе и  зловеще хохотали совы
в лесу. ’уман  поднималсЯ  все выше  и седыми  клочьЯми повисал  над  серыми
впадинами.
     ’акаЯ же мгла суевериЯ клубилась во мне; Я опасалсЯ духов гор и темного
бора,  и  грозно  нахмуренные  очи  лесного царЯ  чудились мне меж  замшелых
стволов. џ вспомнил, что тропа, по которой ехал, считалась  заколдованной, и
в облако страха укуталась моЯ смЯтеннаЯ душа.
     ’огда  Я задумалсЯ:  почему  всЯ  жизнь полна страха  и  тревог? Џочему
сильный всегда поедает слабого, хотЯ бы последний и был прав?
     ’ак Я и не нашел ответа и стал думать о доме,  потому что уже подъезжал
к нему. ‘лабый свет лилсЯ из оконца хижины, и Я услышал пение своей жены.
     ‚алгунта пела:
     Ќочь над скалами - стихла кроваваЯ свалка...
     сырость от пропастей веет;
     ‚ чаще лесной хохочет русалка,
     ЊесЯц над бором в облаке реет.
     ‘ дальней дороги муж мой домой
     ‡аколдованной едет тропой.
     ѓлуше топот в ущельЯх гор,
     ‚садник спешит к родному огню.
     —исто сегоднЯ Я вымела двор,
     корму насыпала в Ясли коню;
     ‚енок сплела из березовых веток;
     ЊЯгко настлала ложе из шкур.
     Ѓудет сон твой крепок, крепок -
     Ќа груди у менЯ ты забудешь про бури...
     ‘ дальней дороги муж мой домой
     ‡аколдованной едет тропой.
     ‚  темной душе  моей произошло какое-то  движение,  точно  там замерцал
слабый свет.  € мне  показалось, что Я получил ответ на свои  вопросы, но не
хватало соображениЯ сделать вывод.
     ’ихо  Я слез  с конЯ  и стал  отворЯть  двери.  € вместе с  тем  в моем
сознании стала открыватьсЯ другаЯ дверь, ведущаЯ менЯ обратно в нынешний век
- в спальню скромного комиссионера, и Я проснулсЯ...
     џ  теперь  часто  задумываюсь  о  блуждающем  по  заколдованным  тропам
человечестве и  стараюсь  развить  мысль, запавшую  в смЯтенную душу  дикарЯ
Ћстанга, не была ли женскаЯ и материнскаЯ любовь тем  семенем, из которого -
из века в век - росла и развивалась мысль о любви всечеловеческой?

        Ѓ…‡“Њ€… †…‹’›• Џ“‘’›Ќњ
     ќто было в те дни  великих дерзаний, когда безумие бродило  в головах и
порождало дикие  поступки; когда ожесточение  носилось в воздухе  и  пьЯнило
души.
     ‚ те  дни сумасшедший полководец  барон “нгерн фон тернберг, -  в чьей
душе жили  в странном  соседстве  аскет-отшельник и пират,  чьим потомком он
был, - в те дни вел он за собою осатанелых бойцов на “ргу, - восстанавливать
—ингисханово великое государство.
     ‡а  ним  шли  авантюристы  в  душе,  люди, потерЯвшие  представление  о
границах государств, не желавшие знать пределов.
     Ћни  шли,  пожираЯ  пространства Ђзии, и впитывали в себЯ ветры древней
ѓоби,  Џамира   и  ’акла-Њакана,  несущие  с   собой  великое  беззаконие  и
дерзновенную отвагу  древних завоевателей. ли - чтобы  убивать, или -  быть
убитыми...

        1
     Џеред крошечным  бугорком,  - за которым,  уткнувшись  лицом  в  землю,
прЯтал голову †данов, - взметнулось облачко песку. ‚дали прозвучало: хлоп!
     †данов выплюнул попавший в рот песок и быстро определил:
     -  ќто  из  берданы!  -  Џотом, что-то вспомнив,  задумчиво прибавил: -
‚прочем, нет! ќто - винтовка системы ѓра!
     - Љакой только  дрЯнью  они  нас не  обстреливают! - сердито  отозвалсЯ
маков. Ћн, как и †данов, распластавшись,  лежал на  земле  шагах в пЯти  от
него.
     ’рудно  было сказать, к чему больше относилось его возмущенное лицо:  к
самому  факту неожиданного  обстрела  или  же  -  к скверным пулЯм.  Џо всей
вероЯтности, к пулЯм больше,  так  как маков,  по его же выражению, получил
"нежное воспитание" на  ‚еликой войне, где он  много раз  служил мишенью длЯ
отличнейших пуль, отлитых на превосходных заводах Љрупна по последнему слову
техники.
     ‚незапный обстрел в голой степи захватил обоих приЯтелей безоружными.
     ќто случилось по той простой  причине,  что их отъезд из отрЯда “нгерна
носил характер спешный, бурный и неорганизованный.  ‚следствие этого и багаж
их имел существенные недостатки... ‚ернее говорЯ, - багажа почти не было!
     €наче оно и быть не могло: адъютант "самого" накрыл вечерком макова за
делом,  почитавшимсЯ смертельным  грехом  в  стане  "‘урового  вождЯ",  -  в
обществе  женщины  без  намека  на репутацию и  -  за  столом,  красноречиво
уставленным пустыми бутылками.
     - €ди  к  коменданту  и скажи, чтоб тебЯ  посадили на "губу"!  - сказал
адъютант.
     - ‘лушаюсь! - вытЯнулсЯ маков, но, все-таки, к коменданту не попал: он
отыскал в поселке мирно беседовавшего †данова и сказал ему только два слова:
     - џ уезжаю!
     †данов расспросил,  в чем дело, и  так как  они  не  разлучались  ни  в
Љарпатах,  ни в  Џинских болотах, ни в ’ургайской степи, -то и на  этот  раз
решили не расставатьсЯ. —ерез полчаса, благополучно миновав посты, два друга
шли уже степью прЯмо на юг.
     …сли бы их спросили: почему именно на юг? - они бы ответили, что вообще
желают идти туда, где раньше не бывали.
     Ќо сейчас дело было дрЯнь: методический обстрел продолжалсЯ, и отвечать
было нечем.
     ‘олнце  палило  затылок,  хотелось пить, и  глубокое  возмущение  стало
овладевать †дановым,
     - Њы уж целый час печемсЯ здесь!.. Ќужно что-нибудь предпринимать.
     -  Ќе час,  а  только  четверть  часа! -  хладнокровно ответил  маков,
щелкнув измЯтыми серебрЯными часами со сворою тисненых гончих на крышке. ќто
был подарок, которым маков весьма дорожил.
     -  ’ы  не  доверЯй  своим  часам,  -  ехидно  отозвалсЯ †данов,  -  они
остановились еще третьего днЯ.
     - ‚решь!
     маков,  задетый за живое, Яростно  повернулсЯ  к †данову и между  ними
произошла краткаЯ перебранка по поводу достоинств хронометра.
     Ќо  пока  они  перебрасывались  крепкими словцами,  за которыми  солдат
привык скрывать свои  истинные чувства, где-то в вечности  длЯ одного из них
пробил  час: вдали,  за  холмиком,  где  чернел монгольский  малахай,  опЯть
хлопнуло, и маков оборвал брань на полуслове.
     Љогда  †данов  удивленно взглЯнул  на  него,  то  содрогнулсЯ:  маков,
обхватив  шею руками,  билсЯ и хрипел,  выплевываЯ кровь. …ле внЯтный  шепот
едва достиг †данова:
     -  “бей  их...  Ђндрюша...  џ  не  прощу...  Љрепкое, мускулистое  тело
изогнулось, напрЯженно и сразу затихло.  ЏулЯ  сделала свое дело, и  суроваЯ
душа  мужчины,  непокорнаЯ  и   бунтующаЯ,  отлетела  так   же  быстро,  как
рассеиваетсЯ сон при пробуждении.
     -  ейка-копейка!  - †данов  злобно усмехнулсЯ,  последний товарищ  уже
проиграл игру и бросил карты на стол... ’еперь - очередь за ним...
     - Ќо если Я останусь жив...
     Њысль  о  мщении на  секунду красным туманом застлала мозг, но он ее не
докончил;  резко  стукнула  пулЯ о жесть, и рвануло лЯмки, на которых  висел
котелок.
     ‡а  холмиком, к  первому,  еще раньше  замеченному  малахаю прибавились
второй и третий.
     Љак  ни  странно, но выстрел,  попавший в котелок,  оказалсЯ последним:
малахаи вдруг исчезли, и наступило молчание.
     -  ‘ейчас  что-то  будет,  -  решил †данов  и торопливо  перекрестилсЯ,
приготовлЯЯсь ко всему худшему. ‡атем он взглЯнул на небо, стараЯсь отогнать
мысль, что делает это в последний раз.
     ‘иний  над  ним  небосклон  с  южной   стороны  пожелтел.  Ћдновременно
"перекати-поле" впереди него пришли в движение и серыми комочками покатились
вперед: дыхание великих пустынь проносилось по  степи, а за ним шла  пыльнаЯ
бурЯ.
     ‚зметнулись красноватыми  дугами песчаные столбы на выдуве,  у пологого
ската, и быстро потускнело солнце. “пали серые сумерки.
     ‚  этот момент три всадника на косматых лошадках вынеслись из  ложбинки
за холмиком и во всю прыть поскакали к †данову.
     - Ќа ходу не попадут! - успел подумать †данов. Ћн вскочил и во весь дух
бросилсЯ  бежать  на юг.  Џорыв ветра с силой ударил ему  в  лицо, - уже шла
навстречу целаЯ рать крутЯщихсЯ столбов пыли.
     Љазалось, - все химеры, созданные досужей  фантазией  ‚остока,  мчались
сюда, - справлЯть шабаш...
     †данову показалось, что ему рот засыпали  золой.  Ћн  чувствовал пыль в
себе и вокруг себЯ. ЋтплевываЯсь на бегу, он оглЯнулсЯ и увидел, что один из
преследователей соскочил  с конЯ  и обшаривает  убитого, а два других  - уже
совсем недалеко.
     Ћн  прибавил  ходу,  но  когда,  совсем  задыхаЯсь,  через  пару  минут
оглЯнулсЯ еще раз, то был поражен непонЯтной картиной: трое всадников быстро
удирали обратно.
     Ќе верЯ своим глазам, он приостановилсЯ, задумалсЯ и пришел, наконец, к
заключению, что  суеверным монголам что-нибудь померещилось:  разве  мудрено
увидеть чертей в таком кавардаке, когда они ухитрЯютсЯ  видеть их и в  Ясную
погоду...
     ќ, да не все ли равно?! ‚ажно, что осталсЯ жив!..
     †данов   решительно   зашагал  вперед,  но,  пройдЯ  несколько   шагов,
остановилсЯ: там, на  холмике, осталсЯ лежать некто,  и †данов все бы отдал,
чтобы  этот некто мог, по-старому, зашагать с ним рЯдом, а подчас и  ругнуть
его привычной, незлобивой солдатской бранью...
     ‚етер  по-прежнему свистел вокруг него: песчаные столбы то рассыпались,
то снова формировались и продолжали свою фантастическую плЯску.
     Ѓудь они живыми существами,  - они  удивились  бы  странному  поведению
одинокого  человека в степи: он грозил  кому-то,  выкрикивал лютую брань  со
странными гримасами...  „ве струйки грЯзи стекали по лицу... Љонечно,  это -
пот усталости от сумасшедшего бега...
     ђазве мужчины плачут?

        2
     ‘тепь  заговорила.  ‹охматые  всадники скакали  по  всем направлениЯм и
разносили молву:
     - Џришел большой русский генерал “нгерн  с войском...  €дет освобождать
“ргу, •очет восстановить —ингисханово государство... Њонголам будет хорошо!
     Џо  вечерам  в юртах без устали  говорили о  чудесном генерале.  …го не
берет пулЯ...  он молитсЯ  монгольским  богам, чтит лам... Ћн  идет  впереди
наступающих цепей, без оружиЯ,  с  одним  тащуром (палкой) в  руках...  Ђ  в
тащуре этом сидит дух...
     Ќо  еще  быстрее  пронеслась весть, что  “нгерн, уже  обложивший  “ргу,
обещал отдать город бойцам на разграбление.
     ‘пешно седлались  кони,  и  алкающие  богатств  неслись  к  монгольской
столице, подгонЯемые мыслью:
     - Љак бы не опоздать!..
     Ќо в районе одного глухого улуса умы были занЯты совершенно другим:
     - ‚ степи поЯвилсЯ ‘атана!
     ’рое  пастухов во времЯ  пыльной бури  чуть не  насмерть загнали коней,
спасаЯсь от него.
     Џравда, их рассказ был довольно сбивчив. ‚ыходило так, что они гнались,
будто, за двумЯ волками и даже одного из них убили. Ќо это были не  волки, а
оборотни, потому  что во времЯ погони  за  другим  вдруг  налетела  бурЯ,  и
преследователи  увидели,  как убитый волк  превратилсЯ в  человека,  который
встал и побежал вслед своему убегающему товарищу...
     €ногда рассказ несколько изменЯлсЯ  и, вообще оставалсЯ темен и неЯсен.
Ћдно лишь  было известно  достоверно: недалеко от  места происшествиЯ  –адип
нашел хорошие часы!
     Џо мнению слушателей, –адип проЯвил большое мужество, так как не всЯкий
бы стал слезать с конЯ за часами, когда сам ‘атана гонитсЯ по пЯтам!..
     ќти  рассказы  дошли,  наконец,  до  ушей одинокого  русского,  который
шаталсЯ по степи в поисках бог весть чего! Ћн проЯвил чрезвычайный интерес к
этому делу, так как, по его словам, - он всю жизнь жаждал встречи с ‘атаной!
     ђусский  предпринЯл  недельный  путь, чтобы найти  удостоившихсЯ  такой
встречи и лично их рас спросить.
     Љ  сожалению, он не застал ни  храброго –адипа, ни его двух  товарищей:
они, в числе  многих  других, поехали  к “рге, надеЯсь поспеть ко времени ее
падениЯ. ‘ожалениЯ  русского  быстро прекратились, когда он в одной юрте, за
коллекцией  богов у  стены, увидел  серебрЯные часы с  вытисненной на крышке
сворой гончих.
     —асы  ему очень понравились: он долго вертел  их в руках и расхваливал,
расспрашивал, -  кто  их  счастливый  обладатель,  как  его  зовут  и как он
выглЯдит.
     Џотом русский тоже отправилсЯ в “ргу.

        3
     €мЯ  “нгерна носил худой  человек. “ него были  усы  скандинава  и душа
"берсеркера".
     Ќа  пасмурном  Ѓалтийском море его  предок  водил  пиратское  судно  на
абордаж и тЯжелым молотом сплющивал  шлемы, вместе  с черепами их носителей.
Џредок  любил  дробный  стук стрел о щиты и рев, издаваемый бычьими глотками
пиратов  при атаке: это  возбуждало  Ярость и повергало  его в кипЯщую  пену
безудержного  буйства, когда сокрушающие  удары  вызывали восторг, распирали
грудь и наливали кровью холодные глаза.
     ‚  двадцатом  веке  в  далеком  потомке  возродилсЯ  этот  предок.  …го
отправили  в  школу,  приучили  к  суровой  дисциплине  и  заставили  носить
бесцветную личину рЯдового офицера.
     ѓод за годом тЯнулась эта жизнь, не дававшаЯ ему удовлетворениЯ.
     „уша тосковала. ‘мотрела жадными глазами  в сторону пустыни и рвалась с
цепей... Ћн сбросил цепи, когда в ђоссию пришло ‚еликое Ѓезумие.
     ‘ тех пор он  стал тем, кого называли  "„аурским  бароном" и кто  затем
сделалсЯ кратковременным властителем Њонголии.
     Ћн  оставил  кроткого •риста, потому  что ему  ближе было  друидическое
поклонение силам  ‡емли, Ћдину, ‚алгалле и  страшилищам  -  кумирам  ’ибета.
Ћдного он никогда и никому не прощал - нарушениЯ его законов.

        x x x
     “рга была взЯта.
     Ќад городом распростерлись  крыльЯ ночи.  ‚се  спали,  не  спал  только
“нгерн:  беспокойные мысли бродили в  его  голове.  ‘егоднЯ  у  ламаистского
оракула  он  вопрошал судьбу.  ‹ама  высших  степеней  произвел  гадание  на
внутренностЯх зарезанного  барана и,  хотЯ  и  не сказал ничего плохого,  но
что-то  мЯмлил, выражалсЯ  цветисто, не  договаривал...  Ќеужели его  звезда
закатываетсЯ? Њрак потустороннего, невидимые руки ЏравителЯ мира и суеверный
страх перед  темной  бездной будущего вселЯли  в душу барона сознание своего
ничтожества. Ђ  с этим сознанием  он примиритьсЯ не  мог. Ћно вызывало в нем
бунт против всего и Ярость, железным кольцом сжимавшую сердце... „ушно!..
     “нгерн приказал  подать  автомобиль и черной  тенью  стал  носитьсЯ  по
полуночным  замерзшим  улицам.  ѓоре  тому  часовому,  кого  он   не  найдет
бодрствующим! ѓоре и тем, кто сидит на гауптвахте, потому что “нгерну  сжало
сердце, и он готов на все, лишь бы отпустило...
     Ћн обЯзательно заедет на гауптвахту и произведет короткий и правый суд!
     ‡асовы  гауптвахты  загремели.  —асовые  застыли изваЯниЯми,  и “нгерн,
нахмурившись, выслушал рапорт дежурного.
     - Џривести... - бросил он коротко,  ткнув пальцем в первое имЯ в списке
арестованных. ‚вели †данова...
     Љогда  †данов,  входЯ, посмотрел на  своего бывшего вождЯ,  - он  сразу
определил его состоЯние и понЯл, что его ожидает.
     ‘обственно говорЯ, игра была  проиграна еще пару дней назад,  когда его
арестовал  патруль за нападение с  ножом в руке на –адипа.  –адип  через два
часа скончалсЯ на перевЯзочном пункте.
     Џри   свете  оплывающего   огарка  глаза  “нгерна   так  и  впились   в
арестованного. - ‡а что арестован? †данов усмехнулсЯ:
     - ‡а хорошее не посадЯт, ‚аше Џревосходительство!
     - Љто ты?
     - „езертир из вашего отрЯда, - не моргнув глазом, отчеканил †данов.
     €гра ведь  все  равно проиграна... ’ак отчего же не побеседовать  с …го
Џревосходительством по душам?!
     ‚  сумрачной  душе потомка пирата был уголок,  где  скрывалось одинокое
чувство - уважение к смелости.
     - Љак попалсЯ?
     †данов  спокойно изложил  историю  нападениЯ в степи, смерть товарища и
решение мстить во что бы то ни стало.
     ‚ одном месте рассказа глаза “нгерна опЯть впились в арестованного:
     - ’ы видел духа, от которого побежали монголы!
     - „а разве можно видеть духа, ‚аше Џревосходительство?
     ќтот   ответ   был    величайшей    оплошностью:    суеверный    вождь,
приглЯдывающийсЯ к знаменьЯм и верЯщий в темные силы,  освободил бы †данова,
будь тут вмешательство потустороннего. ’еперь  же все было испорчено: †данов
переступил его закон дважды - дезертировал и присвоил себе месть...
     - „овольно. ‡автра тебЯ расстрелЯют! ‚ведите следующего!
     Љольцо, сжимавшее сердце “нгерна, как будто уже ослабло.
     -  ‚аше Џревосходительство! ’ак уж  расстрелЯйте и  тех двух оставшихсЯ
грабителей вместе со мною... ‚се ж веселей!..
     ‚о взглЯде  “нгерна просквозило что-то,  похожее на благодарность: этот
человек  прЯмо-таки  доставлЯл ему  возможность  проЯвить  свою  власть  над
жизнЯми людей!
     Ћн подробно расспросил о местонахождении виновных...
     ‘ейчас же поЯвилсЯ нарЯд солдат, - справедливости был дан полный ход...
‘уровый вождь оживилсЯ.

        x x x
     ‚  “рге наступал  рассвет. ѓде-то  взревел  верблюд,  и  залаЯли псы на
окраине.  ”иолетоваЯ  дымка  окутывала  окрестные  горы,  за которыми во все
стороны разбегались древние, костЯми усеЯнные дороги через желтую пустыню.
     ‘ наступлением нового жестокого днЯ по этим бесконечным дорогам пойдут,
раскачиваЯсь  как  пьЯные,  верблюды  в Љашгар,  Љульджу,  к  ѓималаЯм  и  в
таинственный ’ибет.
     †естокий день  наступал быстро  и бичом  необходимости  гнал обитателей
теплых юрт на утреннюю прохладу.
     ‘ны  еще прЯтались в складках их  длинных  халатов; мужчины ежились  на
утреннем холодке и нехотЯ  вели коней на водопой. Њожет быть, их только  что
ласкали скуластые женщины, увешанные фунтами старинного серебра...
     ‹ень   сквозила  в  каждом   движении  монголов,  и  пока  они,  зеваЯ,
посматривали на небо - вдали, за свалочным местом, раздалсЯ залп взводом.
     ’ам расстреливали  осужденных накануне “нгерном, и в этот именно момент
†данов  отправилсЯ  в  одну  страну,  где он  еще не  побывал  и  откуда  не
возвращаютсЯ...

        ЌЂ Џ“’џ• €‡‚€‹€‘’›•
     Љак только издали замаЯчило здание полустанка, Я и Ћрдынцев спрыгнули с
товарного  поезда.  ’олстый кондуктор-хохол чуть-чуть не сделал того же,  но
благоразумно  осталсЯ на тормозной площадке, бешено ругаЯсь  и жестикулируЯ:
он во что бы то ни стало хотел  сдать  нас полиции за бесплатное пользование
вагонными  крышами...   ќтот   человек,  без  сомнениЯ,   обладал  сварливым
характером, ибо все времЯ, как только открыл наше местопребывание, злобно  и
желчно ругалсЯ, точно мы причинили ему громадные убытки...
     - Ќа, выкуси! - Ћрдынцев показал ему вслед всем известную комбинацию из
трех пальцев - и нас обоих посетила трепетнаЯ радость, что мы оставили этого
злюку  в  дураках.  џ качалсЯ  на  своих  ослабевших  от  голода  ногах,  но
беззвучный  хохот сотрЯсал  мое тело - лишнее доказательство, что человек не
чужд маленьких радостей даже в самых безнадежных положениЯх.
     ’акое состоЯние продолжалось, пока хвост лЯзгающего железного  зверЯ не
отполз совсем, и тогда нас атаковала тишина побуревших под дуновением ранней
осени   отрогов  •ингана,  Џосле  грохота   поезда  тишина   казалась  почти
потрЯсающей, враждебной и недоверчивой. Ћна точно спрашивала:
     - Ђ что вы тут намерены делать?
     -   „вигатьсЯ,   жить   и  искать   всего   того,  что   делает   жизнь
привлекательной!  -  хотелось  мне крикнуть в  пространство,  но  это  могло
вызвать насмешки Ћрдынцева и обвинениЯ в излишней нервозности - вместо этого
Я спросил:
     - Ќет ли у тебЯ еще табаку?  ’абаку не было, и это причинЯло мне больше
страданий,  чем голод. Њы  зашагали вперед  размеренным и неторопливым шагом
бродЯг, которым некуда  спешить, ибо весь мир,  куда ни взглЯни, принадлежит
им, и они с одинаковым успехом могут повернуть  как направо, так и налево  -
восхитительнаЯ свобода!
     Џравда, эта свобода  была длЯ нас непривычна и поэтому немного страшна.
’ут-то, наверное, и  крылось  объЯснение  того, что  мы в  своем  странствии
придерживались линии железной дороги, котораЯ - сама определенность. ќто мне
не нравилось - в моей душе возник бунт против всЯкой определенности; Я хотел
использовать эту странную свободу всю, до дна.
     - Џослушай, - сказал Я Ћрдынцеву, - отчего бы нам не свернуть в сторону
от этих блестЯщих  рельс?  Ћни мне надоели. Џочем  знать - не ожидает ли нас
тут,  где-нибудь в сторонке, нечто восхитительное. Њало  ли какие могут быть
случаи!
     џ сознавал,  что говорю глупости под влиЯнием голода и  изнеможениЯ  от
ночей, проведенных у костров на краю дороги, где один бок обжигало, а другой
- замерзал. Ќо в данный момент - это тоже один из  результатов  голоданиЯ  -
моЯ голова  превратилась  в волшебную клумбу, способную временами  расцвести
пышнейшими орхидеЯми жгучей фантазии, граничащей с  галлюцинациЯми, и тут же
быстро осыпатьсЯ, превращаЯ все окружающее в черную Яму...
     Ћрдынцев протестовал:
     - Љонечно - рельсы нас не кормЯт, но мы попадем к китайским крестьЯнам;
они, правда,  могут нас накормить, но не исключена возможность,  что спустЯт
собак. …сли бы это была ђоссиЯ...
     џ   продолжал  уговаривать  его,  все   более  воодушевлЯЯсь.   ‚  моих
представлениЯх  пределы  возможного легко  и  удобно расширились  до  границ
невероЯтного и с легкостью горной козы перескочили их: тут хмурый •инганский
хребет облекалсЯ  в  голубые туманы, прорезываЯсь сверкающей  сталью  струй;
таинственные тропы уводили к свЯщенным  озерам охотничьих племен - тех,  кто
завертывает маленьких кумиров в бересту и прЯчет их на раскидистых деревьЯх;
дальше  поЯвлЯлсЯ  охотничий  пир  вокруг  убитого  лосЯ,  и  лесные  жители
протЯгивали нам куски дымЯщегосЯ мЯса с  жировыми прослойками,  способного в
два счета  вернуть нам утраченную радость бытиЯ; а  из чащи  за  нами, может
быть, будут следить глаза женщин, никогда не знавших культуры, но сведущих в
древней науке любви...
     ђасписываЯ таким образом неизвестную землю,  лежащую возле нас, которую
моЯ фантазиЯ  награждала всем, чего  мы были  лишены  в течение трех месЯцев
отчаЯннейшей безработицы,  Я  увлекал Ћрдынцева за  собой на колесную колею,
уводЯщую  от пустынного  переезда  куда-то  в  сторону.  Ћрдынцев,  немножко
поколебавшись, сплюнул и последовал за мной: он находилсЯ  п