ые люди, уже вполне настрадавшиесЯ от тотального умолчаниЯ
истины, котораЯ в том, что всеобщего счастьЯ нет и не может быть, Ђнна и
‚алентин были смЯты, почти уничтожены тем частным чувством, что обрушилось
на них, о, далеко не в самом их юном возрасте! Ђнне было тридцать лет,
‚алентину -- сорок шесть, -- каждый из нас уже успел самостоЯтельно пройти все
испытаниЯ хищной любви, этого самого убедительного довода длЯ вЯщего
жизнелюбиЯ земных жителей. € уверитьсЯ, что жизнь есть не сон, что жизнь
есть, -- что сон ЯвлЯетсЯ необходимостью длЯ отдыха после трудов любовных...
€ вдруг снизошло на нас иное знание. ‚алентин не мог бы выразить это Языком
науки и публицистики, каким довольно сносно владел. Ђнне и того меньше было
дано, она оказалась бойкой на Язычок, но пером владела неважно. Ћднако нас
вовсе не заботило самовыражение нашей любви на бумаге -- нам надо было
как-нибудь достойно пережить ее реальные будни. Ђнна в первую же ночь,
потрЯсеннаЯ происшедшим, вовсе не могла уснуть; в неполной темноте чужой
квартиры она всматривалась в едва заметный, слабый блик на стеклЯнном
плафоне люстры, свисающей с потолка, потихоньку вздыхала, осторожно вставала
с постели и выходила на кухню, чтобы попить апельсинового сока из
холодильника. …й было непонЯтно, каким это образом все самое обычное,
ставшее уже рутинным и даже не очень любезным длЯ нее в приключениЯх с
мужчинами, здесь, в этой комнате, с этим новым мужчиной, словно обрело
огненное сиЯние.
Ћна летала, путешествовала с закрытыми глазами, вскинув руки над головою, и
зарево сиЯниЯ нарастало -- все выше и светлее. ‚ какой-то миг поЯвлЯлось
предощущение того, что сейчас-то все и завершитсЯ, нежностью все и
разрешитсЯ, -- но враждебное мужское вторжение нежданно обрело в этот раз
иное значение. Ћн смог приблизитьсЯ вплотную к стене, этот воин чуждого
племени, и мЯгко, мощно тронул ее, толкнул и погладил рукою -- в живой стене
обнаружились тайные створы, они встрепенулись и пропустили сквозь себЯ его
сильную нежность. …сли бы Ђнна узнала раньше, что такое бывает, что руки,
тело мужчины не давЯт, не душат, не мародерствуют в чужом покоренном теле,
но приподнимают трепещущее сердце куда-то к самым звездам, от которых и
исходит сиЯние, -- если бы знала она такое, то никогда бы не постыдилась всех
доселе познанных ею мужчин и не называла бы себЯ втайне шлюхой. ’о, что
узнала она этой ночью от тихо спавшего рЯдом невидимого мужчины, освобождало
Ђнну от всех прежних тЯгот и вин, -- ни одной вины за нею не было.
ЋказываетсЯ, есть некаЯ высокаЯ мера отношений человека с человеком, и она
прекрасна. Ќе только лгут друг другу люди -- но способны и отдать один
другому невероЯтное чудесное сокровище.
Ќо все же трудно было, почти невозможно, Ђнне самой поверить в истинность ее
ночного открытиЯ -- днем увидела только то, что обычно можно увидеть глазами,
и заспанный ‚алентин не ощутил в отношении себЯ никаких последствий ее
чудесного прозрениЯ. € других, соответствующих новой глубине постижениЯ,
способов выражениЯ любви не нашлось у нас -- ничего более, чем те же
ласкающие объЯтиЯ, умелые поцелуи и совместнаЯ постель.
‚прочем, на ‚алентина всЯ эта любовнаЯ обыденщина и рутина не подействовали
угнетающе, -- ибо во всем, что было, в сущности, тем же самым, что и раньше,
он теперь ощутил неведомую острейшую новизну. „аже вид неприглЯдной
холостЯцкой берлоги приЯтелЯ и запахи, исходЯщие от чужой постели с несвежим
бельем, не отталкивали ‚алентина, но как-то болезненно и властно его
очаровывали, вызываЯ в нем не испытанные доселе состоЯниЯ измененного
сознаниЯ. ђаньше он непременно посчитал бы, что только человек сумасшедший,
а не человек разумный, способен испытать при виде горки скомканных
разноцветных трЯпок, очевидно наспех сброшенного прЯмо посреди комнаты,
стоптанного с ног на пол женского бельЯ, -- испытать спазм высочайшего
катарсиса, перехватывающего дыхание. € вдруг ощутить на лице влагу
собственных, неизвестно в какое мгновение пролитых слез.
Ќенормальность происшедшего с ним не требовала особых доказательств. Ќо
необъЯснимое чувство к этой женщине было настолько сильным и превосходЯщим
все разумное в нем, что ‚алентин без единой минуты колебаниЯ совершил со
своей жизнью то, о чем он никогда, до самых последних дней своих, не сожалел
и в чем не раскаивалсЯ. ’олько один раз, при переезде к Ђнне в городок на
берегу реки ѓусь, когда по пути он попросил ее заехать на Њ-ское кладбище,
чтобы навестить могилу матери, ‚алентин на минуту почувствовал какое-то
неизмеримое, бескрайнее отчаЯние на сердце. Ќо это переживание никакого
отношениЯ не имело ни к могиле матери, ни к стоЯвшей рЯдом с ним Ђнне.
‘корее всего, оно касалось не настоЯщего положениЯ вещей -- но или
незапамЯтного прошлого, или еще не осуществившегосЯ грозного будущего.
Џо прибытии в городок мы первое времЯ были совершенно одни, Ђнна свою дочь
отправила к бабушке с дедушкой, родителЯм ее отца, дом стоЯл на высоком
обрывистом берегу реки, июльское небо жаркого лета ежедневно проплывало в
одних и тех же бело-синих красках, в одном и том же бесшумном неистовстве
взрывного света, под которым все накрытое куполом небес земное пространство
плавилось в Ярком горниле лета и напрЯмую переходило в лучистое состоЯние.
Ќаверное, с других космических миров и наблюдали это зарево, подобное
мерцанию всех остальных звезд вещественного неба, и в сердцах у наблюдателей
нашей звезды возникало то же самое, что и у нас, созерцающих вечернее небо,
     -- учащенное биение и трепет какого-то неизвестного, почти достигнутого
счастьЯ. Ћно же было настолько убедительным, ощутимым, что ‚алентин мог бы
каждый день собирать и консервировать это счастье -- если бы только знать
способ заготовки впрок солнечного света хотЯ бы одного отгорающего июльского
днЯ.
Ќо при всЯком наблюдении людьми какого-нибудь сказочного природного изобилиЯ
в них рождаетсЯ беспечность, им и в голову не приходит, что очень скоро все
это может кончитьсЯ и уже ничего, ничего такого больше не повторитсЯ. Ћ,
если и сделают в иных мирах спектральный анализ лучей, исходЯщих от июльской
планеты, то все равно не обнаружитсЯ в радужной картинке разложенного света
никаких следов от нашего изобильного счастьЯ, имевшего место быть на планете
‡емлЯ во времена оны.
‚алентин не думал, не хотел думать о завтрашнем дне, да и о текущем времени
он не задумывалсЯ, этого не нужно было ему -- ‚алентин изменилсЯ весь, стал
другим, и в этом измененном состоЯнии пребывал словно на празднике своего
воскресениЯ. Љак было удивительно увидеть себЯ со стороны -- и не обнаружить
в этом упоенном радостью жизни человеке унылых контуров прежнего невидимки.
‘оприкоснувшись телами и душами, мы оба изменились -- каждый из нас изменилсЯ
весь, хотЯ внешне осталсЯ таким же, каким и был. Ќикаких особенных талантов
ума и чувств не понадобилось, никаких сверхзнаний, откровений свыше,
мучительного душевного подвига, чтобы в то Ярко отполыхавшее лето нам
постигнуть истинный, не придуманный, смысл человеческого существованиЯ на
земле.
Ћн оказалсЯ прост, силен и опасен длЯ всего окружавшего нас мира действующей
лжи. Ћн, этот разгаданный нами смысл, спокойно развенчивал двуличие и
тотальное лицемерие нашего времени. ‘мысл жизни оказалсЯ в том, что было два
отдельных существа, а стало одно. € постигнуть такой смысл можно только
вдвоем -- двумЯ он держитсЯ в Ѓожьем мире и повседневно подтверждаетсЯ.
ђабское общество коллективизма и бандитствующее государство не нужны им,
двоим, -- потому и опасен был открывшийсЯ нам смысл жизни длЯ самой идеи
государственности.
…сли Ѓог един, то человеку единичному никогда не стать как Ѓог, но если
сказано, что человеки созданы по образу и подобию Ѓожию, это означает: образ
таковой и подобие люди обретут на земле, будучи не по одному, но соединЯЯсь
по два. € не больше того. Њы могли осуществитьсЯ в истине только вдвоем,
обвенчавшись перед …го алтарем, -- и по-другому не могло быть.
     -- Ќеужели ты почувствовал это, ‚алентин?
     -- Ћ чем ты, Ђнна?
     -- —то перестал быть один... —то встретилсЯ со мной -- и все стало в порЯдке.
‘мысл жизни тебе открылсЯ, когда обвенчалсЯ со мной.
     -- ‡наешь, если честно... Њне стало гораздо более одиноко, чем раньше. ’о
есть несравнимо более одиноко. € если в прежнем одиночестве было как-то
привычно и уже не больно -- то тут такие боли начались, что выдержать их мне
оказалось не под силу.
     -- “ менЯ было в точности так же. € стена поэтому... ’еперь-то ты понимаешь?
     -- „а, Ђнна... Ќо что же тогда получаетсЯ? Њы были проклЯты, выходит? €ли,
точнее: обречены?
     -- ‚ыходит, миленький. Ћбречены во всех мирах, куда ни попадем, быть
одинокими. ЏроклЯты на том, чтобы желать навеки быть вдвоем, но никогда не
суметь достигнуть этого.
     -- ‡а что, ЂнЯ? € кто нас проклЯл?
     -- Ќе знаю. „а и не наше это дело -- пытатьсЯ узнать.
     -- Џочему?
     -- Џотому что все равно не узнаем. Џочему все звезды существуют поодиночке,
можешь мне ответить?
     -- Њогу. …сли звезды сойдутсЯ слишком близко, то они столкнутсЯ и уничтожат
друг друга.
     -- Ќет, Я о другом. Ќе о том, столкнутсЯ или нет, об этом и Я знаю, что
столкнутсЯ. Ќо Я о том, почему такой закон -- чтобы каждой звезде
существовать только в одиночку?
     -- € все же, ЂнЯ, среди людей бывали такие встречи, когда двое становились,
как один. Џри такой встрече как бы рождалось новое существо.
     -- ќто не мы ли с тобою?
     -- •отЯ бы и мы. Ђ что, не так?
     -- ’ак. ’ак. ’олько не забудь, милый, что нас-то давно уже нет. Ќикто на
свете нас не видит и не слышит. Њы если и существуем, то неизвестно где -- и
каждый только длЯ себЯ.
     -- Ђнна! Ђнна! Ќо ведь Я слышу тебЯ! ѓоворю с тобой!
     -- € Я тебЯ слышу, ‚алентин.
     -- ‘лава Ѓогу, что хотЯ бы так...
     -- ‘лава Ѓогу.
Ќо когда-то мы могли не только слышать -- могли видеть, трогать, чувствовать
друг друга, обнимать, брать за руку один другого, спать рЯдом в одной
постели, вместе просыпатьсЯ утром, молча и сосредоточенно завтракать за
широким некрашеным столом, на котором стоЯл дымившийсЯ из носика паром
зеленый чайник. ‚ плетеной корзиночке лежали вповалку небольшие свежайшие
огурцы, на вострых макушках которых еще торчал младенческий желтый вихорок
усохшего цветка.
‚ окно широкой веранды виднелось вдали, над загорелым плечом Ђнны, над
садовой курчавой зеленью, летЯщее вместе с хлопчатыми облаками небо, под
которым оставалсЯ на месте, никуда не двигаЯсь, купол храма с маленьким
крестом. ‚алентин всматривалсЯ поверх обнаженного плеча Ђнны в движущеесЯ
дальнее небо, в устойчивый темный крест, в крошечных голубей, круживших
возле него, -- случайный пространственный коридор взглЯда подвел внимание
невидимки к созерцанию крохотного фрагмента картины, который и в своей
малости был столь же прекрасен и содержателен, как и всЯ неохватнаЯ,
недоступнаЯ взору картина днЯ.
Ђнна, сидЯ за столом спиною к окну, могла видеть только лицо ‚алентина, его
замершие дымчатые глаза, но в этом лице и в этих глазах она наблюдала
отраженный свет той же картины с безупречно выбранным содержанием и
совершенно исполненной живописью. € Ђнна открыла -- и всЯ озарилась, зажглась
этим открытием, и в ту же минуту высказала ‚алентину: человеческое лицо не
тем красиво, какой нос на нем и какие глаза и губы, но тем, насколько оно
может отразить в себе красоту жизни, к которой обращено в данное мгновение.
‚алентин ответил ей, естественным образом подхватив и продвинув ее мысль,
что и сама красота жизни начинает мерцать, проступать сиЯнием -- как бы
зажигаЯсь от восхищенных взоров человеческих глаз. ’ак и женщина вспыхивает,
хорошеет и украшаетсЯ румЯнцем от радостного взглЯда мужчины. Ђнна,
засмеЯвшись, залетела еще выше: ’ому, Љто создает красоту, становитсЯ
нестерпимо грустно, если ее никто не видит, кроме Ќего ‘амого, -- поэтому Ћн
и человека создал, научил его понимать красоту и поставил рЯдом с ‘обою,
чтобы вместе рассматривать …го бесконечные музейные шедевры.
‚алентин тоже радостно засмеЯлсЯ и подхватил полет ее мысли: но творцу
шедевров невозможно все времЯ находитьсЯ рЯдом с экскурсантом, …му надо
работать, и Ћн дал человеку спутника, подругу, чтобы они могли вместе
бродить по бесконечному музею, взЯвшись за руки. Ђ чтобы они не наскучились
друг другом, не утомились любоватьсЯ красотой, им еще дана возможность
взаимной любви и наслаждениЯ, сиречь эротики и секса, ко всему добавила
Ђнна. Љаковые на фоне красот мира зело возрастают по силе и значению, но в
этом деле ты и сам неплохо осведомлен, милый мой, и Я охотно прощаю все твои
излишества, маниакальную упертость в одну и ту же точку, вельми сочувствую
тебе и стараюсь поддержать тебЯ, как могу, поелику тоже считаю, что секс --
свЯщенное дело.
’ак весело и шутливо беседуЯ, мы завершали нашу утреннюю трапезу, котораЯ
происходила всегда поздно, нас ничто не подгонЯло, была самаЯ середина лета,
времЯ школьных каникул, во всем доме мы были одни, никто к нам не
заглЯдывал, и мы никуда не ходили -- иногда только выезжали на машине в
дальний лес за грибами или на широкие луговые берега Ћки-реки собирать
душистую, сладчайшую дикую клубнику. Ќо этих выездов было всего несколько, а
в основном весь наш долгий медовый месЯц прошел в упоительном однообразии.
Џосле запозднившегосЯ завтрака, часов в десЯть -- одиннадцать, мы, в одних
купальниках, проходили тропинкою сад-огород, друг за другом, словно индейцы
в походе, выбирались через узкую скособоченную калитку за садовый участок,
на зеленый травЯной верх высокого берега ѓусь-реки, обрывистый край которого
спадал к воде крутосклоном палевой глины, по которому наискось сверху вниз
была протоптана едва заметнаЯ дорожка.
Џо ней обычно и сбегала на рассвете нимфа Ђнна, чтобы совершать свои
свЯщенные омовениЯ. “тренние муравьи, коих рабочаЯ тропа пересекала в одном
месте глинЯную дорожку, еще не были видны в то времЯ, когда Ђнна
устремлЯлась к плескавшемусЯ внизу потоку, но когда она возвращалась после
купаниЯ домой, муравьиные струйки уже шевелились поперек дорожки. ‚идимо,
пересекаЯ легкой оленьей побежкой наискось сверху вниз крутой Яр, нимфа
простукивала розовыми пЯтками глину обрыва, внутри которого и находилсЯ
муравейник. € там, в глубине, при этом всегда начиналась легкаЯ паника:
заспанные сторожа принимались бегать по проходам, барабанить своими усиками
по головам солдат и рабочих: "Џодъем! Ќу-ка, подъем! ЋпЯть проспали! ‚он
соседка уже побежала на речку!" € когда Ђнна поднималась по крутосклону,
первые хмуроватые рабочие колонны муравьев вЯло продвигались по своей
дороге, и она внимательно глЯдела себе под ноги, чтобы не наступить на них.
Џротивоположный берег реки уходил плавным изволоком к удаленным широким
холмам, на которых и возвышались два обветшавших белокаменных храма. ‚округ
них теснились по склонам домики центральной части городка, который занЯл оба
берега ѓусЯ. —ерез него был протЯнут узкий, высокий мост, и на каждом берегу
реки зданиЯ отличались от противобережных: с одной стороны городок был
каменным, двух-трехэтажным, с высокою, на вантовых растЯжках, черной трубою
старого механического заводика, а с другой стороны -- бревенчато-избЯным, с
деревенскими домами под двускатной крышей.
’ак как река была извилистой и проходила через городок замысловатым крючком,
то оказывалось, что центр с каменными домами как раз находитсЯ против одной
из самых отдаленных слободок (если добиратьсЯ до нее сначала по главной
дороге, котораЯ шла через мост, затем свернуть в проулок направо, а там
вдоль реки -- и до упомЯнутой слободки, где находилсЯ дом Ђнны,
унаследованный ею от покойных родителей). ‘разу же напротив этого дома, за
участком соседнего хозЯйства, виднелсЯ белоствольный березовый лес, который
чуть дальше, ниже по течению, выходил к реке стройным хороводом, степенно
склонившимсЯ в сторону ее сверкающего широкого плеса.
Њы спускались по косой тропинке к самой реке и там с метровой высоты
бросались вниз, вытЯнув над головою руки, с плеском врезаЯсь в слепЯщие
блики плЯшущего в воде солнца. ‡атем, вынырнув на середине стремнины, плыли
по течению, не очень быстрому, но вполне бодрому и веселому, сопровождаемые
по-птичьи нежными перезвонами струй, которые разбивались обо что-то у самых
берегов речки.
Ђнна научила, а ‚алентин очень скоро научилсЯ и полюбил ее способ плаваниЯ
вниз по течению -- лежа на спине, головою вперед, распластав руки по
сторонам, слегка пошевеливаЯ ногами, глЯдЯ в бездонное небо над собою и
вслушиваЯсь в шум своего дыханиЯ. Џоначалу, не имеЯ еще опыта, ‚алентин
сбивалсЯ со средины русла и вдруг оказывалсЯ на мелководье, утыкалсЯ
макушкою в травЯнистый берег. Ќо Ђнна была опытным пловцом, она каким-то
образом умудрЯлась держать равнение вдоль обеих береговых линий, не поднимаЯ
головы из воды и не оглЯдываЯсь. € мокрое, в блестЯщих капельках, вверх
смотрЯщее лицо ее было сосредоточенным, серьезным, фантастически прекрасным.
‚алентин скоро стал пристраиватьсЯ плыть рЯдом с нею, так же раскинув руки,
держа самым легким усилием, за один только перст, дрейфующую над опрокинутой
бездной тонкую, как ветвь, Ђнну -- мы летели, две бабочки-невидимки, между
двумЯ безднами.
Џолет наш вскоре уносил нас в другое измерение, полностью растворЯл во
времени, и мы утрачивали памЯть о начале путешествиЯ и были совершенно
безучастны к мысли о его конце. Ќо каким-то образом мы выпадали все же в
осадок времени -- вдруг оказывались двумЯ довольно древними существами,
мужчиной и женщиной, бредущими мелководьем к белой светЯщейсЯ полоске
песчаной косы. Ќаши головы одинаковым образом опущены, взоры обращены долу,
не очень далеко перед собою, шагов на двадцать вперед по слепЯщему блеску
отраженного солнца, мускулы на загорелых наших спинах и на ногах вспухают и
опадают, пульсируют одинаковым образом, в едином ритме, в такт нашим шагам.
„ве короткие тени, едва заметные, ложатсЯ на поверхность воды и тЯнутсЯ
вслед за нашими утомленно-радостными телами, бредущими навстречу своей
грЯдущей призрачности, но которые сейчас слились наконец в одинаковом
упоительном чувстве жизни, растворились в единой стихии летнего блаженства.
Ђ души? Ћни также слились, смешались, соединились в целое, -- и вот мы,
невидимый андрогин, вещественный только тогда, когда двое еще неЯвственны,
как зародыши в утробе матери, -- мы внимательно вглЯдываемсЯ в самих себЯ, в
Ђнну и ‚алентина, бредущих по мелкой воде, -- она всплескивает чуть выше
щиколоток. Ћтрадно ощущать нам великолепную нашу телесность, и рЯдом с этим,
вместе с этим -- и полную нашу несущественность, невидимость, воспринимаемую
нами как широкую, ровную печаль, исходЯщую, впрочем, вовсе не от нас -- Ђнны
или ‚алентина.
Љто-то наблюдает за нами. Љто-то слышит нас. ѓлубоко печалитсЯ о
быстротечности нашего полета. ’ечение реки вынесло нас, повисших между
безднами, вон из города -- протащило под мостом, и на глазах у множества
горожан двое вольготно раскинувших руки и ноги купальщиков неспешно проплыли
мимо соборного холма, вдоль подковою изогнутой промышленной набережной с
длинными побеленными каменными строениЯми. Ќо затем, когда подкова была всЯ
пройдена -- уже с другой стороны города, -- мы вновь оказались в виду соборной
площади и двух высоких, стройных храмов.
€ там была сверкающаЯ отмель, и длиннаЯ песчанаЯ коса белого цвета, и за нею
огромной зеленой чашей -- раскрывшаЯсЯ под небом луговаЯ приречнаЯ долина.
„альний приподнЯтый край этой переполненной тишиною изумрудной чаши был
окаймлен полупрозрачной бахромой тонущего в мареве леса; туда, под широкие
небеса, подрезанные голубой щеточкой деревьев, надобно было отправлЯтьсЯ на
машине по землЯнику или за белыми грибами.
Ќо в день достопамЯтный, в час полуденный, когда мы выплыли по реке за
город, обогнув его по широкой дуге речной излучины, а потом встали на
песчаное дно и пошли к белой косе, вид дальнего леса не манил и не будоражил
нас Ягодно-грибными призывами, мы смотрели на далекие голубоватые деревьЯ
леса с чувством невозмутимого покоЯ на душе, свободные от всЯкой охотничьей
страсти и вожделениЯ.
Џустынно, свободно было на песчаной косе, мы только вдвоем вышли из реки на
его мелковолнистую горЯчую белую поверхность, рассыпчатую и податливую под
прохладными ступнЯми босых ног. ‘ловно на необитаемой планете, первозданной,
девственной, выглЯдела чистаЯ белизна и ненарушенность песка, лечь на
который и, закрыв глаза, погрузитьсЯ в его струЯщийсЯ жар означало то же
самое, что опробовать всем своим существом вкус новой жизни по воскресении в
раю.
Њы лежали вблизи друг друга, голова к голове, упокоив их на скрещенных под
подбородком руках, и чувствовали себЯ внутри инакобытиЯ, цельного,
прекрасного, не содержащего в себе тлениЯ времени. Ћтсутствие его медленного
неотвратимого сгораниЯ -- вот что было тем самым блаженным состоЯнием, к
которому стремилась всЯкаЯ человеческаЯ тварь во все времена своего
существованиЯ.
Њы достигли этого состоЯниЯ, лежа в полдень жаркого лета на шелковистом
приречном песке -- молча, близко вглЯдываЯсь друг другу в глаза. Ћни у
‚алентина были дымчато-серыми, с палевыми радиальными разводами, которые
сливались в сплошное Янтарное пЯтно ближе к черным точкам зрачков -- едва
заметным из-за того, что ‚алентин был обращен лицом к солнцу, под его прЯмые
лучи. Ђнна лежала спиною к солнцу, у нее вскоре нагрелсЯ затылок, -- но с
противоположной стороны, со лба, у корней коротко стриженных встопорщенных
волос выступили прозрачные капельки пота, такие же усеЯли бисерными рЯдами
скулы подглазиЯ. € на ее обожженном докрасна лице, в жемчужном окружении
крохотных капелек, похожих на росу, ах как звучно и чисто сиЯли ее голубые
глаза с темными кружочками зрачков посредине.
’ак мы лежали и молча смотрели друг другу в глаза, словно с мольбою о
взаимной искренности и милосердии. Ќо, в сущности, в наших замерших взорах
подобных мыслей и чувств не содержалось, ни любви, ни ненависти не
проЯвлЯлось, ни справедливости или несправедливости не было. ’ак же, как и
всюду вокруг -- на небе, в воздухе, на воде.
€ продолжалось беспамЯтство вечности -- и все, что мы делали в эти часы днЯ
на ослепительно белом плЯже, вымылось из нашей общей памЯти. ’о ли Ђнна
задремала, и ‚алентин усердно зарывал ее в песок, не то он сам уснул,
выставив гладко выбритый блестЯщий подбородок к небу, а она сошла в реку,
набрала в сложенные ковшиком руки холодной воды, бегом вернулась назад и
слила ее ему на лохматую грудь...
‚новь обрели мы памЯть и Ясность уже идущими обратно по зеленой траве
заливного луга к резко синеющей вдали полосе излучины -- длЯ сокращениЯ
обратного пути пошли по прЯмой тетиве речного лука, по щекочущей подошвы ног
траве-мураве. € там впереди, за рекой, под широким небом возвышались на
холме два стройных храма, оба дивные по своей неветшающей красоте. Ђ рЯдом с
ними лепились по крутосклону берега живые обывательские домики, такие
непритЯзательные и безыскусные рЯдом с роскошью зодчества и высокой мыслью
умерших храмов, что не они казались старинными предками современных
человеческих жилищ, а как раз наоборот -- примитивные мещанские избы
выглЯдели намного дремучее, старозаветнее стройных красавцев храмов.
‡ачем привезла Ђнна в этот город ‚алентина -- не длЯ того ли, чтобы увести
его далеко назад, в Язычество, и подвести к тому пополуденному часу, -- не
ради ли нашего греха, похожего на бессмысленный вызов смерти и свЯтотатство
пред чистым заветом? Љогда мы вновь подошли к реке, луговой берег там, на ее
повороте, спадал в воду отвесным глинЯным сбросом, совсем невысоким, и мы,
помогаЯ друг другу, легко спрыгнули с него и оказались по поЯс в
серебристо-жемчужной стремнине, закручивавшей на этом месте миниатюрные
скоротечные воронки.
Љак-то непроизвольно, бездумно ‚алентин обнЯл за талию Ђнну, прижал к себе,
а сам прислонилсЯ спиною к прохладной стенке берега. …го плечи были вровень
с верхом глинистого обрывчика, заметно опустившеесЯ солнце светило сзади. Ћн
под водою стЯнул то почти невесомое, что было на ней, затем, целуЯ в
пахнущий солнцем и водою висок Ђнны, заглЯнул ей в лицо и увидел, что она
стоит закрыв глаза. ’огда он устремилсЯ к ней, чувствуЯ себЯ могучим, и она
ответила таким же порывом, как бы взвилась в воде, широко раскрыла ноги,
обвила ими его стан -- и беспамЯтно поникла в его руках. ‚ виду двух высоких
храмов на холме, за рекою, нами было совершено на Ярком свету днЯ то, что
должно совершатьсЯ под покровом тьмы, в двойственном уединении и вдали от
всЯкого стороннего свидетельства. •ранить целомудрие и скромность повелевал
новый, человечный завет, именем его учредителЯ были воздвигнуты храмы на
холмах. …го чистотой мы должны были быть спасены от собственной лютости. Ќо
длЯ нас, как и длЯ других людей, сдерживающее предписание существовать чисто
оказалось неприемлемым, и целомудреннаЯ любовь к другому, не к себе,
осталась непостижимой.
Ѓолее ветхий завет любви, который и надо было скрывать в ночной темноте,
подчинил нас и заставил наши души трепетать от желаниЯ. ‘мерть была
объЯвлена царственной особой над людьми, а любовь стала ее могучей подданной
     -- потому и сказано было, что крепка как смерть любовь, и она пламень весьма
сильный. Ќам ли, мелким невидимкам, выстоЯть было перед нею и не сгореть,
выйти целыми из этого пламени?
‘ам жар солнца, весь долгий день обжигавший плечи и голову мою, показалсЯ
мне прохладой, когда в течение минуты огонь взвилсЯ, взЯлась пламенем
внутренность моЯ, -- и Я хотел, но не мог ни придержать нас обоих от падениЯ
в бездну, ни проЯвить простой человечности при виде того, как нежнаЯ любимаЯ
женщина, Яростно царапаЯсь и кусаЯсь, превращаетсЯ в неистового зверЯ.
ЊенЯ давно уже нет на земле, моей любимой тоже -- мы сгорели на лету, как те
пригоршни метеоритов в московском небе -- и скоро встретимсЯ, наверное, в
каком-нибудь другом небе.
Ќо как же не приходило мне в голову тогда, когда мы с Ђнной еще могли быть
вместе, что, царапаЯсь ли и кусаЯсь, рыча, стенаЯ, плача, мотаЯ ли головою
из стороны в сторону, словно казнимые на кресте, мы не зверели все же, а,
наоборот, -- возвращались к изначальному, далекому от грубой зверовидности --
невидимому состоЯнию чистых монад. Љогда-то мы были невидимками -- и снова
становились ими. ‘лепЯщие мгновениЯ оргазма -- эти жалкие несколько секунд --
возвращали нас к тому времени, когда мы еще были бессмертными, как Ђдам и
…ва в раю.
Ќо почему этого не понимали все наши распрекрасные адамы, все до одного, --
как смели в душе считать нас, ими же распаленных ев, -- или даже вслух
называть -- сучками?.. ‡а что? ‡а то, наверное, что мы чувствовали больше,
сильнее их и могли несравнимо богаче ощутить на небольшом отрезке земного
пути, который проходили вместе, все запахи, цвета, чарующие звуки и
глубинные, подземные шевелениЯ родниковых вод. Љоторые изощренно текут,
льютсЯ тугими струЯми в своих глубинных укрытиЯх -- и внезапно, торопливой
ощупью выплескиваютсЯ на дно пустого грота, чьи смутно воображаемые размеры
представлЯютсЯ огромными. € вот апофеоз, некий тугой и тесный выход,
кольцеваЯ каменнаЯ нора -- и выплеск наружу родника, под сверкающий оркестр
солнца, под щебет ласточек, под какую-то дикую немелодичную песнь, котораЯ
оказываетсЯ твоей собственной песней.
Њы оба по поЯс в воде, в реке ѓусь, словно крещаемые водным крещением, и мои
руки, как лозы виноградные, обвились вокруг высокой крепостной башни,
могучей и непреклонной, и снЯть своих рук вертоградных, испуганных и
дрожащих, не могу Я с этой башни, могучей и непреклонной, словно нет у менЯ
больше ни правой руки, ни левой, а срослись они там, на смуглой выйной башне
моего возлюбленного, и стали словно одна винограднаЯ лоза... Њы очнулись и
оказались лицом к лицу, поэтому наши взглЯды были направлены в разные
стороны: Ђнна увидела солнце, взорванное в небесах, ‚алентин постепенно
вернул свое внимание тому, что давно уже начало его беспокоить и смущать.
Ћн смотрел на два белокаменных храма, с холмов молчаливо взирающих на нас.
‘инее небо, подлинно великое, и кипенно-белые облака повисли над нами -- в
головокружительной высоте. Њы еще постоЯли недолго, обнЯвшись, оба уже
прочно утвердившиесЯ ногами на песчаном дне, покружились в воде, словно
танцуЯ, а затем разъЯли наши руки. Ћни у обоих дрожали.
“ Ђнны лицо было разрумЯненным -- даже сквозь красноту загара пробилсЯ пылкий
румЯнец, -- глаза ее сиЯли, но глЯдели снизу вверх на ‚алентина смущенно и
умолЯюще, -- так покоренные взирают на победителей. Ђ он выглЯдел не
победительно, но подавленно -- каким-то безрадостно поникшим и объЯтым
тайными страхами. Ќам же еще надо было перебратьсЯ через реку и по другому
берегу, мимо огородов, вернутьсЯ пешком домой... ‚от уже и произошло что-то
     -- и тому есть грозные свидетели, -- после чего остаетсЯ только умереть...
‚прочем, всЯкаЯ живаЯ тварь на земле что-то такое однажды должна совершить,
после чего остаетсЯ только умереть.
     -- ќтого не было. Ќет...
     -- —его не было?
     -- Ќикогда не считал тебЯ "сучкой".
     -- Ќо ведь ты называл менЯ так.
     -- ќто же было когда... “же на второй год. € вспомни, при каких
обстоЯтельствах.
     -- Ћтлично помню. ќто когда ты застукал менЯ в лесу с икаевым. Ќо ведь Я не
без трусов под ним лежала. ‚ джинсах была. Џросто он навалилсЯ на менЯ и
пыталсЯ поцеловать.
     -- ЂнЯ, эти наши разговоры -- какое-то необъЯснимое чудо в них. ‚еликаЯ
милость длЯ менЯ и длЯ тебЯ... ‚едь нас давно уже нет на том прекрасном
свете, где даже в лесу, собираЯ грибы, мы могли позволить себе лгать и
творить всЯкие бесчинства. Ќо сейчас-то зачем лгать? Џерестань,
пожалуйста... ‚едь с икаевым у тебЯ все равно что-то было.
     -- Ѓыло, было, миленький. Љак же не быть этому с икаевым. ‚едь он настоЯщий
половой бандит был, ни одной юбки не пропустил.
     -- ‘лесарь на техстанции?
     -- Ќет, жестЯнщик. Ћн, подлый, умудрЯлсЯ прЯмо во времЯ ремонта машины
затаскивать клиентку в свою каморку.
     -- € что, прЯмо на замасленных телогрейках?
     -- ’ак точно. € как ты угадал?
     -- Ћ, это не так уж сложно. „умаю, что тебе не раз приходилось бывать в той
каморке.
     -- ЋпЯть угадал. ‘читай, до встречи с тобою это происходило чуть ли не каждый
раз, когда Я ремонтировала машину на ‘’Ћ. ‘транный был тип, этот икаев.
Ћчень странный. ‚не станции он никогда не подходил ко мне. …сли и
встречались нечаЯнно где-нибудь, едва здоровалсЯ, вид при этом имел самый
робкий, смущенный даже. Ћн и тогда, в лесу, ни за что бы не осмелилсЯ
приблизитьсЯ ко мне, если бы Я сама не окликнула его...
     -- ’ы шутишь, наверное, Ђнна. Љак всегда, смеешьсЯ надо мной.
     -- Љак тебе будет угодно, милый. ‘читай, что Я пошутила.
     -- Ќо зачем, зачем тебе это было нужно?
     -- —то?
     -- ’ак шутить... ђазве у нас не было все хорошо?
     -- Ѓыло все отлично. € ты молодчина, и Я на высоте.
     -- Ќо зачем же тогда ...
     -- Ќе знаю, ‚алентин. Њожет быть, ты абсолютно был прав, назвав менЯ сучкой.
Џо-другому это называлось -- "свободнаЯ женщина". Ђ по-нашему,
простонародному...
     -- ЂнЯ, перестань, умолЯю. ђоднаЯ моЯ, единственнаЯ, ведь Я в конце концов
любил тебЯ и умер из-за своей любви к тебе. ‚сЯ жизнь моЯ оказалась
бессмысленной, бесплодной -- все равно, считай, по твоей милости. ‚есь мой
земной дух, моЯ волЯ, мой ум сосредоточились только на тебе. ‚се остальное,
кроме тебЯ, перестало существовать длЯ менЯ. € что же? †изнь прошла
пустотой. ’ы велела мне выстроить стену между нами... ‡а что, ЂнЯ? ђазве Я
заслужил это?
     -- Ђ Я? —ем Я заслужила мою пустоту? ’ы думаешь, мне очень нужны были все эти
икаевы, и ’аракановы, и Ђрхиповы? „а будь они все проклЯты с их идиотскими
тыкалками. Ќет, Я не была "сучкой". Ќо это оказалось последним словом,
обращенным ко мне, когда бандит Ђрхипов там, в ванной...
     -- ‡амолчи! Џрошу тебЯ. џ ничего не хочу знать. ‡ачем это мне? ђазве можно
хоть что-нибудь поправить? Ќет, уже нельзЯ. џ хочу знать и помнить то, что
было свЯзано с нами -- только с тобой и со мною.

        5

’о, что было впоследствии отнЯто у нас, Ђнны и ‚алентина, у каждого
поодиночке, в разное времЯ, -- жизнь не имела цены и не могла быть никак
оценена, даже определена в том, хороша она или плоха, потому что при каждом
отдельном случае она подводилась к нулевому итогу. …сли существует вечность
мира, то менЯ, значит, с моим куцым сроком жизни, можно совсем не учитывать.
Џравда, и наоборот -- если Я все же существую и менЯ надо принимать всерьез,
то не может быть и речи ни о каком вечном мире. Ћднако все имеетсЯ в наличии
     -- и вечный мир вокруг менЯ, и Я со своим прыщиком на губе. € в нарушение
всех законов математики, в нем суммой нулей становилась единица. Ќо страннаЯ
же это была единица! ‚озникаЯ на сложении пары нулей, как в данном случае,
она тем самым в обЯзательном порЯдке отправлЯла в небытие каждое из своих
слагаемых.
’аким образом, только призрачнаЯ невидимость Ђнны-и-‚алентина обеспечила наш
метафизический дуэт силой голоса, справедливостью разума, живым устремлением
к познанию окружающего пространства. € наоборот -- пока и Ђнна и ‚алентин
были живы, наш дуэт еще никак не возникал, мы были молчаливы, безвольны и
как бы отстраненно взирали на поступки Ђнны и ‚алентина, не пытаЯсь в них
вмешиватьсЯ.
‘уществующие в природе русских слов (которые вслух никем не произносЯтсЯ),
мы ЯвлЯемсЯ чисто филологическим призраком, лингвистическим фантомом давно
усопших дней и людей, метафизическим эхом невидимых мертвых душ. Ќас
невозможно "получить" с помощью химического или алхимического опыта, мы
неуловимы длЯ самых чутких электронных приборов -- но мы существуем, в этом
вы сами успели уже убедитьсЯ, и вы даже могли прогулЯтьсЯ с нами по
окрестностЯм маленького городка, что на берегу реки ѓусь.
…сли сейчас зима, вы могли бы надеть на ноги валенки, потому что снег в лесу
глубок и в нем можно увЯзнуть, чуть отойдЯ от дороги в сторону. Ђ если
сейчас лето, середина августа, то мы хотели бы предложить вам поехать вместе
с нами в село Ѓольшое, где в действующем храме ‚оздвижениЯ мы решили
обвенчатьсЯ.
Ѓудьте с нами в этот час -- ведь когда мы венчались, никаких свидетелей с
нами не было, мы не подумали о том, что брачующимсЯ должны сопутствовать
всЯкие дружки, подруги, шафера -- это помимо родителей, родных, близких. €
когда настало времЯ возложить на наши головы венцы, вернее -- подержать над
головами жениха и невесты золотые короны, то никого из своих возле нас не
оказалось, ведь мы приехали на свое венчание только вдвоем.
...€ вы, благорасположенные к нам, встали тогда сзади, подержали венцы и
вместе с нами прошлись вкруг аналоЯ... “ вас были такие радостные лица,
словно мы и впрЯмь оказались вашими близкими родственниками. (Ћн был
высокий, пожилой, в галстуке, с густыми, лохматыми бровЯми, с добрыми
морщинами на лбу, она была также рослой, но значительно моложе, с приЯтным
светлым русским лицом... Ђнна впоследствии не раз сожалела о том, что не
надоумилась даже узнать их имена и сердечно поблагодарить...)
‚ голове у Ђнны все смешалось и закружилось от волнениЯ и страха перед
свЯщенником, молодым, но уже лысеющим со лба длинноволосым человеком, с
курчавой и, видимо, бережно возлелеЯнной бородой, -- который начал
допытыватьсЯ у Ђнны, была ли она на причастии перед тем, как идти под венец,
и еще о том, который по счету у нее брак. Ћн не выспрашивал ничего подобного
у ‚алентина, но почему-то вопрошал об этом у его молодой невесты -- что ей
было не по душе, и Ђнна во времЯ таинства смотрела на батюшку отчужденными
сердитыми глазами.
Ђ тот, представитель новоиспеченного клира времен полного упадка империи,
когда модным стало даже партократам ходить в церковь и с тупым видом
креститьсЯ, стоЯ перед телекамерами, а всЯ посткоммунистическаЯ культурнаЯ
общественность так и порхнула в ренессанс воцерковлениЯ, -- молодой свЯщенник
совершал в этот день венчальный обрЯд бригадным методом. Џотому что
брачующихсЯ подобралось довольно много, семь-восемь пар, окрутить же надо
было всех -- и батюшка организовал из молодоженов единую бригаду, сиречь
ансамбль, чтобы ходили они перед ним, как послушные праведники перед Ѓогом,
и строем исполнЯли бы под батюшкиным командованием то, что было положено
церковным уставом.
Џосле венчаниЯ мы возвращались в город тихой асфальтированной дорогой,
проложенной через просторные березовые леса. Ѓыл бы Я жив -- воспринимал бы
сейчас пролетающие сквозь листву лучи солнца как разливаемое за березовыми
кронами в небесные синие бокалы море белого огнЯ, слепЯщие брызги которого
миллиардами искр падают на зрелые восковые листки августовской зелени? Ѓыла
бы Я жива -- казалсЯ бы мне тот путь через неторопливый, долгий лес все времЯ
взлетным, словно Я не машину свою вела, а поднимала в воздух самолет? € вот,
убедившись наконец, что высота нас к себе не принимает, Я притормозила
"жигуленка", съехала с шоссе и по ровному травЯному подножию углубилась в
эту стройную рощу белоствольных берез, красивее которых нет ничего на земле.
Ѓыли бы мы живы, в благополучии и все еще вместе -- представилась бы нам
сейчас та остановка в пути как самый возвышенный участок земного бытиЯ --
апофеоз нашей жизни? џ вылез из автомобилЯ, когда Ђнна, выйдЯ первою, уже
обходила спереди и осматривала его критически-удовлетворенным взором, -- мой
"жигуль", по случаю торжества до блеска вымытый автошампунем, недурно
смотрелсЯ, но Я не полюбоватьсЯ им захотела, а вовсе другого, с тем и
направилась к ближайшим кустикам.
€ в зарослЯх молодого подроста постепенно исчезала ее белаЯ стройнаЯ фигура,
но еще какое-то времЯ виднелась над зеленой кущей озиравшаЯсЯ по сторонам
хорошенькаЯ головка с высоко поднЯтыми на затылке волосами, подхваченными
широкой лентой-повЯзкой -- нет, это была не лента и не повЯзка, то была
особого рода свадебнаЯ фата, которую Я сама себе соорудила: пришитые к
васильковому галуну, собранные фестончиками белые рюши. ’акого же
василькового цвета был на мне тканый поЯс, два с половиной сантиметра
шириною, который на талии перехватывал мой подвенечный ансамбль: белую
кашемировую юбку до колен и белую же шелковую блузку с длинными рукавами, на
шее -- нитка крупного жемчуга. Ћ, это был класс, то, что Я придумала -- в пику
этим пышным и пошлым кукольным платьЯм, по своей унылости скорее
напоминающим погребальные уборы, чем свадебные нарЯды.
€сполать нашим милым земным подругам в белоснежных нежных одеждах,
исчезающим в зеленых зарослЯх лесного подроста, -- поначалу Я, ни о чем не
думаЯ, направилсЯ было вслед за Ђнной, но она, моЯ красавица, остановилась,
обернулась и властно махнула в мою сторону рукою, словно узкой розовой
ладошкой издали шлепнула менЯ по лбу.
’отчас на поглупевшем от счастьЯ лице ‚алентина поЯвилась широкаЯ улыбка,
делавшаЯ это лицо еще глупее; мой суженый, к свадьбе нарЯженный, в строгом
костюме, при галстуке, осталсЯ сзади, топчась на месте, словно ручной
медведь, а Я направилась в укромную глубину зарослей.
џ проводил взглЯдом эту самую дорогую длЯ менЯ на свете шальную головку,
пока она не утонула в сверкающей массе зелени, облитой потоками солнечного
света. Ђ Я все дальше углублЯлась в подлесок -- и вдруг внезапнаЯ боль
пронзила мне сердце, и Я заплакала. џ шла, почти ослепнув от слез, и раза
три натыкалась на какие-то низко висЯщие ветви, которые могли испортить мой
подвенечный нарЯд. € хотЯ почти обошлось благополучно, все-таки на рукаве
рубашки осталсЯ темный след от веточки, зацепившей ткань. џ рассматривала
это пЯтнышко, смиренно пребываЯ на корточках, ощущаЯ себЯ в самом надежном
укрытии, осторожно поскребла ногтем нежный шелк, пытаЯсь удалить грЯзный
след -- но тщетно, -- и вдруг заплакала еще горше. ќто когда Я вытЯнула перед
собою правую руку, распрЯмила персты свои и полюбовалась новым обручальным
колечком, сверкавшим на безымЯнном пальце. —то происходило со мною там, без
свидетелей, в зеленых кустиках, в минуту, когда Я была жива и, кажетсЯ,
по-настоЯщему счастлива?
џ тоже ощущал себЯ счастливым -- небывало, нестерпимо, -- но, тихо разгуливаЯ
по траве недалече от машины, также испытывал душевную смуту на грани
нервических слез... Ќикогда Я не стремилсЯ заглЯдывать далеко вперед, не
загоралсЯ желанием совершить какую-нибудь гениальную глупость, всегда
помнил, что Я такаЯ же заурЯднаЯ невидимка, как и все вокруг, начинаЯ от
букашки и кончаЯ ЏолЯрной звездой. € вот взЯл да женилсЯ, обвенчалсЯ в
церкви -- что теперь будет с нами, господа букашки в траве и господа
звездочки на небе? Ќе кажетсЯ ли вам, что золотые кольца, надетые на наши
безымЯнные пальцы, -- это два круглых нулЯ, сложение которых дает совершенно
чудесную единицу?!
Њы как единое целое поЯвились на свете именно в ту самую минуту, когда
взаимно окольцовывали друг друга, -- и с того времени будем существовать во
вселенной вечно, всегда. Џравда, никто на свете, кроме нас самих,
Ђнны-и-‚алентина, не будет свидетельствовать о нашей совместной вечности. €
мысль об этом Явилась причиною особенно пронзительного укола мне в самое
сердце, и Я тоже слегка всплакнул, разгуливаЯ возле машины в лесу,
населенном изумительной красоты и могущества высоким белоствольным народом.
—то такое необыкновенное мы ощутили тогда, в самый счастливый длЯ нас день
жизни, в замечательное времЯ русского лета, в дивной березовой роще, -- какаЯ
особеннаЯ скорбь могла затронуть нас, если мы оба прекрасно знали, что
бессмысленно удивлЯтьсЯ тому, как все красивые леса и лучшие дни теплого
августа, напоенные грибным духом, и прохладные ночи, пронзенные огненны