е... •ищница она, щучка, разбойница -- плюнь на нее, и
пойдем с нами, ‚алентин Џетрович! Љакое времЯ наступило, ты только подумай!
     -- Љакое же такое особенное времЯ?..
     -- ‘лушай, откуда ты свалилсЯ?
     -- џ только что из провинции, ђафаил. •очу вернутьсЯ в институт.
     -- Ђ, все понЯтно. € что в провинции?
     -- ’ам все тихо.
     -- ’огда ладно. Ѓудь здоров, не стану зрЯ агитировать. Ђ сейчас мне некогда,
Я должен идти. ‚ институте увидимсЯ?
     -- “видимсЯ, -- ответил Я и положил трубку.
ЏризнатьсЯ, Я люто затосковал. Њне все стало Ясно. Џока Я ждал ее,
предавалсЯ воспоминаниЯм, сходил с ума, она была у ђафаила, в Њоскве. ѓде
происходили важные исторические событиЯ. Њы с Џатрикеевым два днЯ следили за
ними по телевизору. Џотом мне стало не до них. џ и на самом деле позабыл обо
всем на свете, почти неделю проведЯ один в доме, каждую минуту ожидаЯ
возвращениЯ Ђнны. џ боЯлсЯ даже на короткое времЯ отлучитьсЯ, чтобы случайно
не разминутьсЯ или не упустить ее в том случае, если она вернетсЯ и увидит,
что Я тоже возвратилсЯ, -- и не захочет видеть менЯ. Џри таком обороте дела
мне надо будет крепко хватать ее, целовать и тихим, тихим голосом просить у
нее прощениЯ.
€ вот всЯ несостоЯтельность этого сюжета налицо. џ сейчас оглЯдываюсь далеко
назад и вижу эту затерЯнную в вечности мутноватую точку боли. ‡ачем ее
бередить и надо ли стирать пыль забвениЯ с нее, чтобы она вновь проЯснилась?
џ сейчас говорю о всей моей прошедшей жизни, а не только о мгновении
какого-то особенно пронзительного душевного мучениЯ. € то, и другое, и
прочее -- все неЯсности и загадки томительных чувств нашего бытиЯ спокойно
найдут свою пустоту и забвение.
€ еще Я говорю о любви, какую Я себе представлЯл, которую испытал -- и от
которой с бессильной улыбкой вынужден был отвернутьсЯ. Ќо и это непременно
обретет свою пустоту. Ќе горюй, невидимка! ‚ любви человеческой все терпели
поражение -- никто не одержал победы. ’ы ждал свою любимую, исправно сидЯ
дома, как бы прислушиваЯсь к тем ее далеким шагам по земле, которыми она
осиливала путь -- с каждым шагом становЯсь все ближе и ближе к дому.
€ оглЯнувшись назад -- сквозь бездну прошедшего времени, -- ты видишь, что
жизнь все та же, стараЯ, а ты сам по-прежнему сидишь дома и ждешь жену,
думаЯ, что она с каждой минутой приближаетсЯ, -- а она-то как раз не идет к
дому, а уходит прочь от дома, все дальше и дальше... Џока на кухне, сидЯ
возле холодильника, ты читал ее девичий альбом, заполненный образцами
изЯщной словесности, Ђнна делила свое общество с ђафаилом Џавловичем,
новоЯвленным рьЯным демократом (который стал приходить на ученые советы в
институт с бело-красно-синей повЯзкой на рукаве пиджака).
€ вот тогда, в той далекой болевой точке, тебе открылось, что не ты вовсе
строил стену разлуки всего полторы недели тому назад, а она стоЯла между
одним человеком и другим всегда, во все времена их существованиЯ. €
платоновский андрогин -- всего лишь забавнаЯ детскаЯ сказка, древнегреческий
вариант русской сказки про колобка. ЉатилсЯ, катилсЯ такой колобок -- и
уперсЯ в некую прозрачную стену. „линою она, наверное, с ‚еликую Љитайскую,
а высотою -- до неба. Ћказавшись по разные стороны этой стены, один человек
начинает другому звонить по телефону -- и хорошо, если этот другой окажетсЯ
дома и возьмет трубку. Ђ если он не отвечает и долгие телефонные гудки
равномерными кусочками отрываютсЯ от жизни и улетают в свою пустоту, и
каждый гудочек, отлетаЯ, как бы на прощанье внимательно и сочувственно
оглЯдываетсЯ на тебЯ -- ты вдруг наконец-то вспоминаешь про ‚севышнего и
принимаешьсЯ клЯнчить у судьбы: ну ради Ѓога, ради Ѓога...
Ќаверное, Ђнна звонила мне, а менЯ не было дома, решил Я. € это моЯ вина,
что Я не догадалсЯ сразу же сесть в автобус и вслед за нею ехать в Њоскву.
Љонечно, мне приходило в голову, что Ђнна могла быть у „удинца, и можно
было, разумеетсЯ, сходить на телефонную станцию, что находилась на
набережной ѓусь-реки, и позвонить оттуда к ђафаилу. Ћднако пока оставалсЯ в
городке, Я сделать этого был не в силах. џ не хотел верить, что такое может
быть, что она поехала к нему. € вот теперь все выЯснилось -- она таки у него
была, теперь ее там нет, и она, может быть, в конце концов позвонит мне
домой в Њоскве.

        9

Ќо не она -- вдруг позвонил некто Љлаус, немецкий коллега, с которым в
прошлом у менЯ были добрые отношениЯ, сложившиесЯ на кафедре иностранной
литературы института. ЋглЯдываЯсь назад через тьму прошлого, Я пытаюсь
представить себе, скольких же людей пришлось мне непосредственно узнать за
всю свою жизнь -- пЯтьсот человек, тысЯчу? ‘реди них и доктор Љлаус Ѓругер,
немецкий профессор-русист, который было непонЯтно, любил ђусь или нет, но
старательно изучил всю ее диссидентскую литературу. € как прапорщик знает
строевой устав, Љлаус помнил все конфликтные ситуации, которые возникали в
ђоссии между государством и народом. Ћн и похож был своей выправкой,
жестоковыйностью осанки и решительным взглЯдом острых глаз на военного
человека -- Љлаус Ѓругер предложил мне временную преподавательскую работу в
…вангелической Ђкадемии города Њюльхайм, контракт на один год. Ћн менЯ,
оказываетсЯ, долго искал, и теперь у него осталось, как он сообщил, совсем
мало времени на раздумье длЯ ответа -- но Я особенно раздумывать не стал и
тут же дал согласие.
’ак началась и длЯ менЯ новаЯ эра российской истории, великое колесо которой
ровнехонько проехалось между моей судьбой и судьбой Ђнны, отбросив менЯ на
ту сторону колеи, где вдруг обрел большой вес и авторитет европеец Љлаус,
знаток и друг русского диссидентства. Љогда мы встретились, Я с трудом узнал
его, столь изменилсЯ он -- словно из прапорщиков его сразу произвели в
майоры. € если раньше Љлаус обращалсЯ ко мне исключительно на "вы", то
теперь сразу же, как только увиделись, он воскликнул: "‘колько лет! ‘колько
зим! ѓде ты шаталсЯ, мерин актированный? ЊенЯ попросили в …вангелической
Ђкадемии найти хорошего специалиста по русской культуре, Я сразу сказал на
тебЯ. Ќо где ты был? џ чуть не отдал вакансию другому лицу". € он тут же
сообщил мне, что в одном из самых крупных наших издательств скоро выходит
его "ќтимологический словарь русских лагерных и тюремных терминов".
‘ловом, все споспешествовало тому, чтобы дальнейшаЯ моЯ судьба благополучно
устраивалась именно в направлении дальнего зарубежьЯ: "железный занавес" был
выкинут на помойку истории, заграничные паспорта выдавали, хоть
приходилось-таки за ними побегать, и люди советской национальности теперь
могли наниматьсЯ на работу за рубежом, искать себе хозЯев в иностранных
государствах. € Я ни днЯ не медлЯ отправилсЯ в ѓерманию -- как только
выправил все необходимые бумаги.
€ однажды в ѓермании, в уютном академическом городке, в пустой профессорской
квартиренке, Я сидел один за голым столом и смотрел на серый диван у дальней
стены -- на этой стене, резко заваливаЯсь наискось, к правому нижнему углу,
стоЯло три светЯщихсЯ параллелепипеда, плоскости которых были иссечены
Яркими поперечными штрихами света, -- лучистые жалюзи, спроецированные через
стекла трехстворчатого окна и косо навешенные на противоположную стену, над
серым диваном. ЉакаЯ-то напрЯженнаЯ, остраЯ, болезненнаЯ самовыраженность
преходЯщего мгновениЯ отражалась в этих косых пЯтнах света, чьЯ душа всего
на несколько минут облеклась в видимый образ -- и вскоре, когда солнышко
сдвинулось в сторону, исчезла, навсегда превратившись в невидимку. џ снова
осталсЯ один в пустой комнате и вспоминал Явление некой другой души времени,
котораЯ и подвела менЯ к одной горькой догадке.
Љак-то летней порою Я проходил по набережной ѓусь-реки, выбралсЯ на соборную
площадь и увидел такую картину. Ќа полуразрушенной паперти одного из двух
храмов, на каменной площадке, перед входом в него, и на пороге, и даже
внутри храма, там, где за отсутствующей дверью стоЯла плотнаЯ чернота,
замогильнаЯ, безмолвнаЯ, отдыхало стадо коз и овец. †аркое пополуденное
солнце стоЯло высоко, где-то позади храма, и небольшаЯ площадь тени лежала
перед входом, резала наискось паперть и ломалась на ступенЯх -- в эту тень и
втиснулось баранье-козлиное стадо, ища прохлады. Ќекоторые из скотов стоЯли
уткнувшись носами в храмовую стену, другие лежали на камнЯх, раскрыв пасти,
вывалив Языки и всполошенно дыша. Ђ наиболее рьЯные из них, преимущественно
козы и крупные бараны, не побоЯлись забратьсЯ и в глубину соборной темноты --
мне видны были их замызганные спины и обосранные зады, выступающие на ее
фоне. € обозрев их -- только теперь Я понЯл, отчего всЯ площадь перед
церковью, и ступени, и площадка паперти, и каменный пол внутри храмового
зданиЯ были завалены дерьмом. Ћно было скотское, оказываетсЯ.
Ђ ведь Я до этого днЯ -- когда-то впервые увидев дерьмо на ступенЯх храма, --
грешным образом подумал о местных жителЯх, о безбожной молодежи, специально
селекционированной на безбожие нашими общественными пастырЯми. Ќо теперь,
разумно сообразив и установив происхождение навозных гор во храме, Я,
однако, вовсе не обрел облегчениЯ в сердце. ЌеимовернаЯ тЯжесть как легла на
него, так и осталась, и гнет наступившей минуты был почти невыносим длЯ
менЯ.
€ вот эта душевнаЯ тЯжесть напомнила о себе в другой летний день, через пару
лет, когда Я, выйдЯ из своей профессорской квартиры, пересекал мощеный двор
академического кампуса, направлЯЯсь к учебным корпусам, -- снова навалилась,
сдавила горло, почти лишила менЯ дыханиЯ. Њы были обречены на невозможность
любви, на ее неумение, потому что длЯ нас она была проклЯта. Њы были
обречены не знать ее, лишены права на ее испытание -- так о какой любви Я
распиналсЯ перед своей Ђней?
‚се эти мысли, словно фигуры кафкианского кошмара, навалились на менЯ
посреди жаркой каменной площади и смЯли мою душу. Ђ мне надо было через
несколько минут читать слушателЯм …вангелической Ђкадемии лекцию по русской
культуре. Љакую лекцию и о какой такой культуре, если где-то далеко-далеко,
за чуждыми моему сердцу зелеными, тщательно ухоженными германскими
просторами -- среди других зеленых просторов, скверно ухоженных и дающих так
мало молока и хлеба людЯм, живущим на них, -- если где-то, в запределье
недосЯгаемого мира, затерЯлась, погибла, уже стала невидимкой моЯ
безнадежнаЯ в этом мире любовь. Ћна была заранее обречена, потому что над
всей нашей империей зависла громаднаЯ, кромешнаЯ, неотвратимаЯ, как
насланнаЯ небесами казнь, туча проклЯтиЯ на любовь.
„ва года отработав в ѓермании, Я вернулсЯ в Њоскву, имеЯ на руках самые
лестные рекомендации от …вангелической Ђкадемии и от Љельнского
университета, где мне также привелось поработать, уже непосредственно под
началом доктора Љлауса Ѓругера. Ћн почему-то через год не стал продлевать
мне контракт, чем и принудил менЯ возвратитьсЯ домой, но полученные мной
немецкие рекомендации дали возможность получить контракт в университете
города Ћсака в џпонии, откуда в наш институт приезжал профессор Љимура,
добрЯк и пьЯница -- качества, исключительные длЯ преподавателей высших школ в
џпонии. Љимура пригласил менЯ в свой университет, и Я отправилсЯ в Ћсаку...
‚се это времЯ Я не знал, где Ђнна, что с нею, и, признатьсЯ, вовсе не искал
ее. ‚ ѓермании, на второй год пребываниЯ там, когда Я переехал из Њюльхайма
в Љельн, у менЯ поЯвилась другаЯ жена, доктор русской филологии ‚ирина
‹егге. “ нее тоже была дочь, но уже взрослаЯ, „оротеЯ, котораЯ проживала
отдельно от матери в Њайнце и, приезжаЯ навестить ее по праздникам,
совершенно не разговаривала со мной, а только изредка косилась в мою сторону
круглыми, навыкате, табачного цвета глазами. ќта семейка возникла у менЯ
вместе с контрактом, заключенным с институтом славистики Љельнского
университета, с завершением же контракта она и распалась. Ќо кончину второго
брака Я вовсе не оплакивал и возвратилсЯ в Њоскву один, -- впрочем, тепло
провожаемый до самого аэропорта в „юссельдорфе немецкой экс-женой и ее
дочерью. ‚се происходило легко, пристойно и непринужденно -- и заключение
семейного союза, и расторжение оного -- в брачном контракте все оказалось
заранее предусмотрено, чтобы не было никаких тЯгот и неудобств в гражданском
обустройстве свободных, цивилизованных людей. ‚ продолжение брачного срока,
пока Я проживал в квартире у жены, мне надо было отдавать ей ту часть
положенного мне вознаграждениЯ, которую институт выделЯл иностранному
преподавателю длЯ аренды жильЯ. Љроме того, мы несли пополам расходы за
коммунальные услуги, а за международные телефонные разговоры каждый платил
по своим счетам отдельно...
‡а двухмесЯчный срок передышки в Њоскве Я уже настолько прочно забыл
немецкую жену и все ее прелести, что даже сам диву давалсЯ. €ногда менЯ
охватывало сомнение: а была ли эта жена? Љакие были счета за телефонные
разговоры -- то запомнилось хорошо: Њюнхен -- 14 марок, Њосква -- 35 марок...
‚олосы на голове ‚ирина красила, под мышкою выбривала -- так какого хоть
цвета они были у нее на лобке? “же неразрешимаЯ есть загадка сиЯ. ‡абыл.
ЌемолодаЯ, но еще свежаЯ, холенаЯ фрау в экстаз менЯ не вводила, но и сама
головы никогда не терЯла и засыпала с легкой храпцою уже через сорок пЯть
секунд после того, что по-русски у нее называлось -- "здоровье". Ћна любила
повторЯть мне, как бы поощрЯЯ и наставлЯЯ: "‘начала здоровье тела, потом
здоровье дух!" € Я тоже научилсЯ у нее очень быстро засыпать -- и,
проснувшись однажды, не увидел ее рЯдом с собою и совершенно забыл про ее
существование.
€, наверное, поэтому, уехав в џпонию, через три месЯца Я снова как бы
оказалсЯ женат, на сей раз без оформлениЯ брачного контракта -- Ђнна по
такому случаю выразилась бы: на заборе расписались. Ќо в џпонии у менЯ жена
была не Японка -- в кимоно, с ковылЯющей походкой, -- а рослаЯ американка,
дама с могучими мускулами на ногах, которые она нарастила, оказываетсЯ,
занимаЯсь конным спортом, верховой ездой. €нформациЯ длЯ менЯ была
неожиданной, не думал Я, что сидЯ на лошади можно так накачать ноги. Ќо не
только мускулистыми ногами, конечно, была знаменательна длЯ менЯ доктор
Ќэнси ‹ич (вновь доктор!), мы с нею прожили вместе несколько месЯцев, она
оказалась феминисткой, но, не изменЯЯ своим убеждениЯм, на эти месЯцы
добровольно подверглась моему сексуальному порабощению и объЯснила мне, что
на то пошла вполне сознательно, вынужденно, потому как в ее Ђмерике сейчас
не существует настоЯщих мужчин, остались только одни гомосексуалисты.
Љак раз мы еще были вместе, проживали рЯдышком в крошечных двухкомнатных
боксах при университетской гостинице длЯ иностранных профессоров, когда мне
однажды приснилось, что Ђнна взобралась на какое-то дерево, как на качели,
уселась на сук, поправлЯЯ юбку на коленЯх. € вдруг Я заметил, каким-то
образом переменив ракурс зрениЯ и теперь находЯсь где-то сверху, -- увидел,
что под корЯжистым ответвлением, на котором с беспечным видом сидела моЯ
ЂнЯ, побалтываЯ в воздухе ногами, разверзлась страшнаЯ синеватаЯ бездна!
(’акое Я увижу потом, когда буду в Ђмерике, штат Ќью-Њексико, и окажусь на
ажурном мосту через пропасть, по дну которой серо-зеленой лентой течет река
ђио-ѓранде.) € еще Я заметил, что в основании ответвлениЯ, там, где оно
начинало отходить от корЯвого ствола, образовалась некаЯ щель, надтрещина,
грозЯ дереву тем, что ветка под своей тЯжестью раздерет угол развилки,
который ранее был вполне надежным и бодро устремлЯл сук наискось вверх...
’еперь же, в результате разрыва древесных волокон, ветка заметно отошла в
своем основании от главного ствола и на моих глазах медленно, неуклонно
опускалась вниз, надтрещина же увеличивалась, все Явственнее превращаЯсь в
широкую трещину. Ќо ЂнЯ сидела на суку, ничего не замечаЯ, безмЯтежнаЯ,
задумчиваЯ, а Я от ужаса оцепенел и, как это бывает во сне, почувствовал,
что не способен ничего произнести, даже шепотом... Џроснувшись, Я увидел в
постели рЯдом не ее, а Ќэнси, аккуратнейшим образом лежавшую тонким носиком
вверх, строго к потолку, и покоЯщую голову на специальной подушке, что не
дает искривитьсЯ во времЯ сна шейным позвонкам.
Љогда мы с нею разбежались -- с бурными слезами и патетическими сценами с ее
стороны, с тЯжкими обвинениЯми менЯ в мужском шовинизме -- это за то, что Я
дал ей по морде, когда она при мне стала делать "кис по-американски" со
своим университетским дружком однажды в Японском ресторане, куда этот
приехавший в Ћсаку дружок и пригласил нас обоих, -- Ќэнси осталась мне добрым
другом.
ЌесмотрЯ на свой феминизм, она была славный человечек, порывистаЯ и
чувственнаЯ женщина, широкаЯ по натуре, по-американски свободнаЯ и
размашистаЯ. Ќэнси и устроила мне договор с ѓавайским университетом, в
ѓонолулу, куда Я отправилсЯ после отработки Японского контракта и где за год
жизни на райских островах у менЯ было еще несколько вполне доступных женщин.
ђечь не идет о гавайских проститутках с набережной ‚айкики -- после Ђнны Я
искал таких женщин, которые могли бы хоть в какой-то мере помочь мне забыть
ее, так что проститутки были ни при чем. Ћказалось, мне нужны были не тело
какой-нибудь замечательной женщины и даже не ее душа -- мне нужна была Ђнна,
только она одна во всей ее цельности. Ѓыли на ѓавайЯх какие-то невероЯтно
роскошные райские птицы, которые порхали во дворцах громадных торговых
капищ, выбираЯ длЯ себЯ самые дорогие на свете платьЯ, драгоценности, духи и
шлЯпки, были мировые чемпионки, должно быть по сексуальному спорту, и дочери
миллиардеров, и принцессы крови инкогнито -- кого только не было на ѓавайЯх,
где круглый год продолжаетсЯ курортный сезон. Ќо Ђни там не было. Ћна
оказалась инопланетЯнкой, и улетела к себе на свою планету, и стала длЯ менЯ
недоступной. ‡акончив срок контракта в ѓонолулу, Я решил больше не мотатьсЯ
по свету и вернулсЯ домой.
€так, пЯть лет прошло после нашего развода. џ ничего не знал об Ђнне. ‚
институте мне сообщили, что „удинец тоже поехал зарабатывать валюту в Ђлжир,
так что спросить о бывшей жене было не у кого. Ќо теперь, по прошествии
времени, мне стало совершенно Ясно, что напрасно Я пыталсЯ уйти, бежать от
нее за тридевЯть земель. Њаленькую, скверную войну задетых самолюбий,
когда-то возникшую меж нами, Я позорно проиграл -- и теперь готов был
бесславно капитулировать. Ќо пришел к этому безнадежно поздно, тогда, когда
война принесла слишком много непоправимых бедствий.
‡а времЯ моего отсутствиЯ Њосква сильно изменилась, настолько, что Я порою с
трудом узнавал свой родной город и его граждан, своих землЯков. Њне
представилось, что и граждане Њосквы также потерпели поражение, как и Я, --
несмотрЯ на полную победу капитализма над коммунизмом. € в свои недолгие
наезды в город, в перевалочные промежутки между поездками в разные страны, Я
замечал необычайные, невиданные доселе вещи, немыслимые перемены,
происшедшие с его людьми.
Њогло ли быть такое, чтобы в самом центре Њосквы, точнее, на площади
Џушкина, с той стороны, где когда-то в старое времЯ стоЯл, говорЯт,
бронзовый потупивший голову кумир, у спуска в подземный переходный туннель
под ногами прохожих валЯлсЯ бы мертвый человек? Ќет, такого не могло быть --
но такое было. ‹етнее тепло позволило демократически обновленным гражданам
нарЯдитьсЯ во все светлое, Яркое, легкое, девушки смело выставлЯли на
всеобщее обозрение свои нежные голые спины, соблазнительные лЯжки, июньскаЯ
московскаЯ толпа сверкала и пенилась, как всегда, и текла по бывшей улице
ѓорького -- все выглЯдело вроде бы как и раньше, до демократии, но странным
образом валЯлсЯ на тротуаре, напротив спуска в туннель, голый по поЯс
человек, и тело его было какого-то необычного грЯзно-оранжевого цвета.
—еловек лежал на спине, раскинув руки, глаза его были полузакрыты,
неподвижны, голова с одной стороны облеплена коркою черной, давно запекшейсЯ
крови. ’о, что еще оставалось на его теле как одежда -- штаны, какаЯ-то обувь
на ногах, -- было самого ужасного, отвратительного вида. Ќо в противоречие с
этой жалкой одеждой бродЯги -- тело его выглЯдело вполне благополучным,
упитанным, с небольшим брюшком, обросшим вокруг Ямы пупка кущею мирных
волос, которые пошевеливались при порывах невидимого уличного ветерка.
Ћднако цвет голого тела, неестественно Яркий, словно его вымазали краской
или же раствором йода, -- неестественный цвет кожи покоившегосЯ на тротуаре
человека буквально вопиЯл о смерти.
Ђ вокруг, казалось, никто ничего не замечал, по бывшей ѓорьки-стрит бурлил
поток людей, часть этого неравномерного потока тугим заворотом уходила в
подземку перехода, волнообразно спускаЯсь туда по каскадам ступенек. Ќа
широкой площадке перед началом ’верского бульвара толкотнЯ была особенно
густой. ’ам шла уличнаЯ торговлЯ с лотков, из палаток, со столиков книжного
развала, стоЯли плоские фанерные ѓорбачев с …льциным, оба с дурацкими
физиономиЯми, и рЯдом с этими изображениЯми в натуральный рост любому
клиенту можно было смело сфотографироватьсЯ -- совсем как в свободной
Ђмерике.
Ќо странным образом полеживал на асфальте полуголый человек, Явно уже долгое
времЯ и навернЯка мертвый, -- москвичи же вместе с гостЯми столицы проходили
мимо как ни в чем не бывало. Ђ один из них, красивый парень в длинном белом
пиджаке, с модной прической -- затылок высоко подбит, длинные волосы падают
крылом на одну сторону головы, -- ждал, видимо, кого-то у провала в туннель,
все смотрел туда, а потом, под натиском вдруг густо повалившего снизу
людского потока, вынужден был отступить... € вот, двигаЯсь задом наперед,
молодой человек зацепилсЯ ногами за лежащего, слегка пошатнулсЯ -- но с
истинной ловкостью спортсмена проЯвил отменную реакцию и легко перепрыгнул
через тело бродЯги. Ђ тот и не обиделсЯ, осталсЯ себе лежать, как лежал, и
не подумал даже матюгнуть молодца в белом пиджаке, который, кстати, тоже не
обратил особого вниманиЯ на происшедшее и продолжал с озабоченным видом
стоЯть перед подземным переходом.
’ак что же такое с нами случилось? Ђ ничего, пожалуй, особенного. ‚се это мы
уже проходили -- и у нас, на ђуси, и во всем человеческом мире одинаковым
образом. „вухтысЯчелетней продолжительности попытка взЯть да и забыть о себе
и полюбить другого как самого себЯ не удалась. ’еперь-то и говорить об этом
смешно... Ќу а что прикажете делать -- не перепрыгивать, что ли, надо было
молодому человеку через труп, а пасть на колени на асфальт, пачкаЯ светлые
брюки, и приникнуть своим молодым изнеженным лицом к окровавленной, вздутой
физиономии мертвого бродЯги? Ќет уж, господа, увольте...
Ќаступил момент истинной прагматики, и все тайное в нашем обществе
становитсЯ Явным, сказал Я самому себе. Ћчнись, воспрЯнь, невидимка,
проснись и пой! ’ы превращаешьсЯ в реальную фигуру, по крайней мере длЯ
самого себЯ, -- и это благодарЯ пробудившемусЯ в наших сердцах могучему
подспудному источнику особой энергии. џ имел в виду пробудившийсЯ вкус к
иностранной валюте, прЯмо намекал о любви к зеленому американскому доллару --
о том сумасшедшем чувстве счастьЯ, которое испытал потомственный советский
человек, ухватив руками свою первую тысЯчу долларов. Џосле чего он стал
полагать, что жизнь эту можно прожить как угодно, с кем угодно, -- может
быть, и ни с кем, а попросту совсем одному -- лишь бы у человека было много
денег, предпочтительно в твердой валюте.
     -- ’ы хочешь этим сказать, как это было принЯто в классической русской
литературе, что среда заела, общество виновато?
     -- Ћ чем ты, Ђнна?
     -- „а о том, почему ты и за гробом готов врать самому себе и лицемерить.
     -- ‚ чем же мое лицемерие?
     -- ‡ачем хочешь свалить на паршивое времЯ, на историческую среду свое полное
и окончательное поражение? —то за болесть такаЯ у русской интеллигенции!
     -- ЏоЯсни, пожалуйста...
     -- ’ебе же было стыдно, что ты не стал искать менЯ, а кинулсЯ по заграницам
зарабатывать валюту?
     -- Ќе то слово. Ќе стыдно -- страшно... ‘ этим Я просто не мог дальше жить.
     -- Ќо тем не менее прожил еще много-много лет. ’ак?
     -- †изни никакой не было, сколько бы лет ни прошло.
     -- € этому можно поверить?
     -- ’ы же знаешь, что можно...
     -- „опустим. ’огда все же поЯсни. Џочему ты не стал искать менЯ? …сли бы
искал и нашел, то твоЯ богинЯ, может быть, не погибла бы самой лютой
смертью...
     -- ЂнЯ! ЂнЯ!
     -- ‚ огороде банЯ. ѓде ты был, где, когда Я, полуживаЯ, голоднаЯ, просидела
ночь на скамейке возле подъезда твоего дома? Ќи денег, ни документов, ни
теплой одежды -- все это осталось в машине, которую угнали.
     -- ‘начала Я ждал тебЯ в твоем доме... Џотом стал думать, что ты находишьсЯ
там, у ђафаила... Ђ когда Я позвонил ему... Љакое несчастье! ђазве во всем
этом есть чьЯ-нибудь вина?
     -- Ќу а потом? ‚едь Я все еще была жива. Џочему не искал менЯ потом? ђазве Я
перестала быть твоей богиней, твоей маленькой, как ты менЯ называл иногда?
     -- Њоей маленькой... „а. „а.
     -- Ѓольше всего любила, когда ты менЯ называл так. џ бы пожелала тебе
здоровьЯ и счастьЯ во всей твоей оставшейсЯ жизни только за то, что ты
когда-то называл менЯ "моЯ маленькаЯ".
     -- ...Ќе искал, да. Џотому что смерть, наверное, все-таки сильнее любви.
     -- Џри чем это, ‚алентин?
     -- ‚ какой-то момент, когда Я все еще ждал тебЯ, а ты не приходила -- это было
в Њоскве, -- Я вдруг почувствовал, что больше никогда не увижу тебЯ. € вдруг
ты пришла. ѓлубокой ночью, часа в два, наверное. Џозвонила в дверь -- резко
три раза, как и всегда раньше, когда мы вместе приезжали в Њоскву и жили у
менЯ.
     -- Љогда же это Я приходила?
     -- ’ем летом Я насовсем вернулсЯ в Њоскву.
     -- Ќе могу припомнить.
     -- €ли не хочешь?
     -- €ли так...
џ возвратилсЯ в Њоскву, засел в своей квартире и не знал, что мне дальше
делать. ’огда Я был напуган одним обстоЯтельством и почти перестал выходить
на улицу. „ело в том, что наступили в столице и в стране лихие времена, а
как раз тогда прибыл бывший Японский коллега из Ћсаки профессор Љимура и
поселилсЯ у менЯ. Ћн был русист, обожал русский стиль, в особенности любил
выпить водки до потери пульса, и тут надо было его опекать, добрейшего и
деликатного Љимура-сан. …сли в џпонии "русские попойки" профессора
совершались в кругу друзей и кто-нибудь из них всегда отвозил его из
ресторана домой, то в бандитской Њоскве это приходилось делать мне, ведь
коллега был моим гостем.
€ вот что случилось на третий или четвертый день по его приезде. Ќа Ќовом
Ђрбате мы подверглись нападению шайки цыганЯт (или каких-то кавказских
подростков), которые облепили господина Љимуру, как шакалы, и мигом очистили
все его карманы, вырвали из руки сумку, срезали фотоаппарат. Ђ менЯ,
пытавшегосЯ защитить иностранца, огрели чем-то тЯжелым по затылку, и Я
свалилсЯ с тротуара на проезжую часть, прЯмо под колеса машин. Ќо ничего
более страшного не случилось, от неожиданности Я не успел даже испугатьсЯ,
не испугалсЯ и тогда, когда передние колеса наезжавшей на менЯ машины
свернули в сторону от моей прикорнувшей к асфальту головы метрах в десЯти,
наверное... Ђ вот кроткому Љимуре досталось гораздо больше: забрали цыганЯта
все деньги, документы, паспорт с визами, даже упаковку презервативов, пнули
по ноге -- видимо, ботинком с металлической подковою, -- оставили на короткой
толстенькой голени Японского профессора жирный кровоподтек.
Џосле разбойного нападениЯ господин Љимура отправилсЯ в свое посольство, где
и безвозвратно длЯ менЯ сгинул. Ђ Я сидел дома и не знал, что мне делать: то
ли искать Японца, то ли строить новый план жизни -- уже без расчетов на
Японского друга... € тут однажды глубокой ночью, когда Я уже спал, раздалсЯ
этот знакомый звонок в дверь -- три резких, частых звонка...
     -- Ќеужели не помнишь, ЂнЯ?
     -- Њожет быть, и вспомню. Џродолжай дальше.
     -- Ђ что продолжать... џ открыл. ’ы вошла...
     -- ‡атем растворилась в воздухе.
     -- Ќет.
     -- ’огда дальше.
     -- „альше Я и сам не знаю, что произошло на самом деле. ’ы была в незнакомой
мне одежде: джинсоваЯ рубаха, светло-серые брюки, рукава закатаны. €звинЯюсь
за всЯкие подробности, но сам Я спал в одних маленьких белых трусиках
Японского производства... € мне стало неловко перед тобой; видимо, за времЯ
разлуки Я отвык от тебЯ, ЂнЯ. Њы молча постоЯли в прихожей друг против
друга. “ тебЯ был усталый вид, и такою угрюмой Я никогда тебЯ не видел...
‡атем ты, не произнесЯ ни слова, прошла мимо менЯ в ванную... Ќеужели и
этого не вспомнишь?
     -- Њожет, и вспомню. Ђ ты рассказывай, милый.
     -- Ѓыстро помылась под душем и пришла ко мне. Ќичего не говорила, не
заплакала. Њожет быть, просто не успела. € Я тоже ничего не сказал, ни
слова.
     -- Ђ потом была у нас любовь?
     -- “ж этого не запомнить... Ѓыло такое, что происходило у нас не так часто,
но бывало. € когда такое происходило, сразу после этого, длЯ менЯ
становилось Ясным, что наконец-то в жизни все исчерпано до дна. „альше
остаетсЯ только смерть. Ќо она была понЯтна, поэтому не страшна, и только
что испытанное -- это почти то же самое. ’олько смерть намного сильнее и
значительней. ‚ ту ночь ты приходила, ЂнЯ, потому что моЯ душа позвала тебЯ.
     -- Ђ может быть, мой милый, у тебЯ вовсе нет души? “ всех предметов, птиц и
зверей есть она, а у нас с тобою нет... ‚едь мы невидимки.
     -- …сли нет ее, то что же так сильно болело, что плакало, смеЯлось, умирало,
когда мы с тобою встретились в этом мире, а потом расстались, ЂнЯ?
Ќа другой день Я проснулсЯ очень поздно, окно комнаты заливало косым
солнечным светопадом. ’ак крепко, беспамЯтно мы спим -- счастливые мужчины
человеческого рода, -- когда испытываем полное и сокрушительное
удовлетворение в любви к женщине. џ проснулсЯ с улыбкой -- с прищуренными от
улыбки глазами. џ был весь исчерпан в своей страсти... Ќо в следующую
минуту, оглЯдевшись, прежний мой одинокий и угрюмый полуандрогин тоскливо
зевнул, вновь закрыл глаза и отметил про себЯ, что ничего не изменилось --
как был один, так в одиночестве и оставалсЯ. Ћна ушла, поднЯвшись
ранехонько, как и всегда.
џ отправилсЯ на огромный рынок подержанных автомобилей и купил довольно
свежую знакомую мне "мицубиси" -- такаЯ же была у менЯ в џпонии, где Я и
водительские права получал. ‚ыправив в милиции русский вариант водительского
удостоверениЯ, на что ушло два днЯ, Я поехал в город на реке ѓусь.
‚ыехав за кольцевую автостраду, Я скоро свернул с шоссе, как и в первый раз,
когда Ђнна везла менЯ к себе, и навестил Њ-ское кладбище, где была
похоронена моЯ матушка. ’олько в этот раз Я прибыл один, без Ђнны, и
настроение мое, с которым ЯвилсЯ пред очи материнские, было у менЯ совсем
другим. Њного лет назад Я привел за руку свое сокровище, свою красавицу и
поставил ее рЯдом с собою, чтобы мать увидела, ахнула в восторге и
порадовалась бы наконец за своего незадачливого сына. Џравда, в тот раз мне
показалось, что на портрете с обелиска выражение материнских глаз вдруг
изменилось -- в ту самую минуту, как мы с Ђнной подошли и остановились перед
могилой; мне даже почудилось, что глаза матушкины опечалились и в них
промелькнула недоверчиваЯ усмешка...
’еперь же никаких движений, никакого вздоха, ни даже легкого трепета, ни
сомнениЯ не выразилось в портрете с кладбищенского медальона -- в мЯгко
улыбающихсЯ фарфоровых глазах моей матушки. Ћна смотрела на менЯ, как и
много лет назад, до Ђнны, -- нежно и снисходительно, словно понимала,
насколько Я безнадежен длЯ любви, длЯ великого счастьЯ. ‚отще было мне
родитьсЯ от нее на этом свете, где не останетсЯ от нас обоих никакого следа,
даже легкого воздушного веЯниЯ. Ќу какой след или шум в небесах могли
остатьсЯ оттого, что она всю жизнь проработала в библиотеке, а Я чему-то
обучал школьников и студентов?..
Ќа сей раз матушка была более откровенной и дала мне знать со всей Ясностью,
что она, покоЯщаЯсЯ в земле, и Я, все еще мающийсЯ на разных дорогах, -- мы
находимсЯ в заговоре. Љоторый заключаетсЯ в том, что мы с нею
по-настоЯщему-то и ЯвлЯемсЯ единым существом фамильного одиночества, а отец
мой и ее муж, которого Я едва помню -- он бросил нас, когда мне было шесть
лет, -- принадлежал ко всему сонму остальных чужих одиночеств. € когда мать
после долгой и тЯжелой болезни скончалась, была похоронена на Њ-ском
кладбище, две половины нашего единства разделились: она ушла в желтую
глинЯную Яму, а Я пока что на неопределенный срок осталсЯ на поверхности
земли.
Љогда-то Я попыталсЯ нарушить наш тайный заговор -- предстал пред опечаленным
лицом матери со своей женой... Ђ навестив могилу в другой раз, без Ђнны -- о,
сколько лет менЯ здесь не было! -- Я почувствовал, что мать больше не корит
менЯ тайно. Њы с нею примирились. Џо ее взглЯду почувствовал, что Я
полностью прощен.
     -- Љогда-то ты, Ђнна, выхватила менЯ и прочь увела от материнского начала. Ќо
в жизни все вышло так, что Я вернулсЯ к прежнему положению маменькиного
сыночка. € опЯть Я был готов на веки вечные разделить с нею наше общее
одиночество. Љогда через некоторое времЯ Я добралсЯ наконец до твоего
городка на ѓусь-реке и подъехал к знакомому дому, то увидел, что в нем живут
совершенно неизвестные мне люди, классические дачники, он и она, оба
полуголые, жирные, красные, облезлые от загара, седые и лохматые. Ћни
оказались неприветливыми, даже поговорить со мною не захотели. Ќо из
калитки, со двора напротив, вышла большаЯ, толстаЯ, как башнЯ, Ќюра, Ђнна
Ђкимовна, твоЯ тезка, подошла и все рассказала про тебЯ. ‚ыслушав ее, Я стал
уверЯть Ќюру, что произошла, наверное, какаЯ-то ошибка, потому что ты была у
менЯ всего несколько дней назад.
     -- Ќу а Ќюрочка?
     -- ‘ильно рассердилась. Џокраснела всЯ. ‡аорала на менЯ. •ерней всЯкой, мол,
занимаетесь, а еще образованный человек. ќто же надо, такие глупости
говорить про умершую. ЉакаЯ бы ни была, она все же вашей женой ЯвлЯлась. €
нечего, мол, издеватьсЯ над памЯтью о ней, врать тут по-всЯкому... Ћ ней и в
газетах писали, и по телевизору на кусочки порезанную показывали, в
"Љриминальных новостЯх", -- сама видела. ‡арезали ее в ванной, беднЯжку.
     -- ’еперь тебе все Ясно, надеюсь? Ќе могла Я приходить к тебе, ‚алентин.
Џризраки стали к тебе ЯвлЯтьсЯ, бедный ты мой.
     -- Ћчевидно. Ќо с этим Я как-нибудь справлюсь. Џризраки приходЯт и уходЯт. Ђ
мы остаемсЯ, Ђнечка... € это так тЯжко.
     -- ѓде, где остаемсЯ?
     -- ‡десь, моЯ любимаЯ.
‘ этого днЯ, собственно, Я и стал свободно говорить с Ђней, когда захочу.
Љаждый из живших на земле -- и Я в том числе -- может вселенское дело
представить таким образом, что все уже на свете давным-давно произошло,
каждаЯ душа уже получила то, чего хотела, встретилась с теми, с кем хотелось
ей встретитьсЯ, и сполна насытилась счастьем общениЯ с любимыми. Ћ, Я сейчас
рассказываю о том, как достиг в своей жизни полной свободы. € какой бы там
смертью ни заканчивалось существование каждого на земле -- это не имело
никакого отношениЯ к тому, что человек может обрести такую свободу, если
только пожелает ее. ’огда можно побывать там, где тебЯ давно уже нет, или
оказатьсЯ в далеком будущем, где тебЯ еще не было. ‚полне живой и смертный,
ты обретал и смерть и бессмертие. Њог соединить свою душу с душою любимого
человека в некоем эпическом дуэте невидимок.
‚ тот день и в тот час, в ту минуту, когда одна женщина русского племени
поЯснила мне Ясным русским Языком, что Ђнны моей уже нет на свете, что
какой-то бандит зарезал ее в ванной, -- в то разлетающеесЯ расколотое
мгновение Я и обрел новое зрение. ‚се вокруг предстало моим глазам
по-другому. ’а же самаЯ огромнаЯ, толстаЯ Ќюра вдруг приумолкла, уставившись
куда-то перед собою чистыми карими глазами. € в этих Ярких глазах, круглых
зеркальцах ее души, отразилась другаЯ душа -- великого, доброго, красивого
народа. € башнеподобнаЯ Ќюра, зачем-то вытиравшаЯ свои чистые руки о чистый
фартук, накрывающий ее необъЯтный стан, как бы сама собою убедилась и в
полной своей правоте, и в счастливом своем будущем. Џоэтому, наверное, она и
улыбнулась, выдавив при этом Ямочки на круглых румЯных щеках, и пошла себе
восвоЯси, не оглЯдываЯсь больше на менЯ.
Ђ Я завел машину и медленным ходом поехал от дома, в котором когда-то прожил
два года и был счастлив. Ќовые хозЯева выставили свои одинаково седые,
кудлатые головы из раскрытых окон -- но и в обыденных чертах этих мирных
обывателей Я своим обновленным зрением распознал признаки бессмертиЯ, славы
и долгого счастьЯ человеческого племени на земле. Њои глаза научились,
очевидно, видеть мир в истинном свете, без проклЯтиЯ.
џ ехал по неширокой землЯной улице, осторожно продвигаЯсь на машине между
неказистыми деревЯнными домиками, глазевшими друг на друга через дорогу
темными маленькими окнами, обрамленными завитушечной резьбою наличников, и
Ясно угадывал за всей этой привычной убогостью русского захолустьЯ
пробивающийсЯ Яркий свет -- величавый ток и сиЯние широкой синей реки. ќта
река была небесной, предопределенной длЯ ђоссии рекою ее великой судьбы,
синЯЯ гладь ее сверкала свободной, чистой. Љипенно-белые облака перелетали
через нее, отражаЯсь в воде, как птицы.
„алее, когда дорога вывела менЯ на высокий берег земной реки ѓусь, Я увидел
далеко, на другом берегу, летЯщий под облаками тонкий и стройный силуэт
храма. ќто был воздушной легкости, в ампирном стиле собор, который сейчас
закрывал собою другой храмовый комплекс, от которого виднелась только часть
-- верхушка изЯщной колокольни. €, совмещенные в моих глазах -- два храма в
единый, -- в этом виде они открылись длЯ менЯ в новом, необычном ракурсе.
Џеребравшись по мосту через реку, Я вскоре подъехал к соборной площади двух
храмов и там увидел, что всЯ прилежащаЯ часть улицы и высокаЯ паперть
вычищены, освобождены от обломков отпавшей облицовки и от кусков стены,
которую на протЯжении почти полувека тщетно пытались разобрать и увезти по
кирпичику живые потомки тех, что построили храмы.
џ оставил машину за церковью и пошел назад, мне хотелось посмотреть, что
переменилось здесь за времЯ моего отсутствиЯ. џ хорошо запомнил, что главнаЯ
дверь в ампирном соборе, к которому сейчас подошел, раньше отсутствовала, и
туда набивались в жаркий полдень отдыхающие после водопоЯ слободские бараны
и козы. ’еперь вход оказалсЯ восстановлен -- забит досками, в образовавшейсЯ
стене была устроена небольшаЯ временнаЯ дверь, покрытаЯ черной краской. ‚
храм проходил народ.
џ остановилсЯ посреди площади, глЯдЯ на эту черную дверь, и наконец-то после
многих лет безудержного, тЯжкого бега по миру вдруг обрел минуту
удивительного покоЯ и смог неспешно осмотретьсЯ вокруг. •рамы
восстанавливались, на них поЯвились новые сверкающие купола. Џроржавленные,
зиЯвшие раньше дырами кровли были заменены серебристым покрытием из нового
оцинкованного железа.
Њне захотелось войти в храм и посмотреть, что там происходит. Њы с Ђнной не
ходили вместе в церковь, кроме того единственного раза, когда венчались...
Ќо когда Я подошел к небольшой двери, устроенной во временной стене,
перегораживавшей высокий портал церковного входа, -- внезапно величайшаЯ
нерешительность охватила менЯ, и Я остановилсЯ. —то предстанет передо мною
там, за деревЯнной стеною? …сли Я, находЯсь с этой стороны, уже потерЯл все
и превратилсЯ в невидимку -- найду ли на той стороне давно утраченное,
воистину сущее и отнюдь не призрачное? € хорошо бы встретить там живую
воскресшую Ђнну.