и,  каждаЯ из которых  была серебрЯной змейкой  с
бирюзой в зубах. ‚ понедельник  ‘емен пригласил их в Џавловск, где развлекал
до сумерек.  ‚о вторник они ужинали, и ‘офа впервые узнала,  что  когда тебе
рассказывают  неинтересное,  это захватывает. ‚  четверг она  отправилась  к
нему, рано, домой, и застала едва в халате. Љомната была почти пустаЯ, разве
что из-за штор от света плавали какие-то перьЯ. - ’ы менЯ любишь? - спросила
‘офа, вырвавшись  из мехов к нему в объЯтиЯ, и просто  прочитав свой ответ в
светлых и чистых глазах, которыми он смотрел на нее. - џ всегда  буду любить
тебЯ, - сказал ќнгель, обнимаЯ ее плечи и нежно чуть касаЯсь губами ее  лба.
- џ  давно полюбил  тебЯ. -  Њы  всегда будем  вместе, да?  -  спросила она,
прижимаЯсь щекой к еле душистой, прохладной, как гладкий сафьЯн, груди. - Њы
всегда были вместе. -  ’ы не уйдешь? Њне кажетсЯ, Я столько искала тебЯ. - Ђ
Я столько времени был рЯдом. - Џока Я заметила, где ты стоишь.  “дивительно.
Џомнишь,  как  ты тогда подал  мне  руку,  а Я  и не знала, что обнимаЯ твои
пальцы, можно найти  то, что хотела...  -  Ќет,  нет...  - ’ы  мой ангел,  -
сказала ‘офа, а  он  улыбнулсЯ, как будто они  узнали друг друга,  когда  ее
пальцы  ласкали под  тканью его  стройное тело и у поЯса  задержались,  едва
застыв. - ’ы мой ангел, -  повторила  она, совсем тихо. Ћна вдруг поцеловала
его  губы,  а он  закрыл глаза, и  ее  рука незаметно спустила  ему поЯс  и,
холодеЯ, пошла  вниз  по  животу, где, как  и следовало бы  ждать, ничего не
было.
     -  Ќи  волоска?  - зато  трубы,  одна  выше  другой  в сумерки,  падали
водостоком  на тротуар. ѓолос ‘емена  прыгнул  ‘офе из-за  спины на плечи, и
чернаЯ  струйка, когда  она обернулась, ее  кофе поползла  по его пальто под
перезвон  колокольчиков,  а у стоЯщей напротив девушки из воротника выбежала
стальнаЯ крыса  и тут же скрылась обратно,  в  рукав.  ‘емен выпил  коньЯк и
поцеловал ‘офе  руку. -  ќто высохнет.  Ќичего страшного, в  наши дни больше
людей  не  испытывают потребности ни  в  каких отправлениЯх и  любит  скорее
спасать, чем спасатьсЯ. ќто рентабельно. —то менЯ беспокоит, это то, сколько
крыс развелось в городе.  - —то,  теперь будет вымирание? - безнадежно  и не
совсем искренне  огорчилась  ‘офа. -  Ѓоюсь,  нет.  ‡амеченный  тобой казус,
конечно, от непривычки шокирует. € все  же, кругом перемены. ‘ тех  пор, как
мы  все,  слева  направо, ощущаем  духовность и плюрализм, все  больше людей
чувствует  и  пробуждение ранее скрытых  качеств  ангелов. ’о  ли будет, как
пишут, лет через  десЯть... -  Ђ как же, извини, дети? €  это же, говорЯт...
приЯтно? - ЏриЯтно сознание.  Џо данным международной ассоциации независимых
медиков,  количество  беспорочных  отцов  и  матерей,  выЯвленных  врачебным
осмотром,   растет.   Ќа   это   можно   лишь   возразить,   как    общество
медиков-евангелистов, что всегда,  в сущности, так и было. ‡десь обе стороны
Яростно  спорЯт  с тем,  что  высказал  ‹иотар  в своей  последней книге "La
famille  postmoderne".  ‚ любом случае, культурный мир  обсуждает.  ”ашистов
забыли, теперь говорЯт - "фалист". ‘емен поцарапал пЯтно кофе, поджег спичку
и смотрел, как тонкаЯ струйка огнЯ проползла по ткани, погаснув, когда стало
чисто. - Њне  снилось. - сказала ‘офа, - то же, что днем. Ќо во сне это было
нагромождение  звуков,  формы и цвета, большое,  мерцающее нечто.  Њне  было
хорошо, что Я не чувствую никакого тела, кроме прозрачного ветра; потом и он
исчез. ‚се померкло, а затем Я  внезапно представила себе, как лечу, головой
вниз, в  пролет лестницы.  “тром  Я впервые плакала,  что проснулась одна. -
’ЯжелаЯ амнезиЯ,  -  сказал ‘емен, - предшествует прозрению.  “тром Я понЯл,
что  коньЯк придуман алхимиками,  и  не  было  никакого камнЯ.  Ђ он горек и
изнутри обжигает, заставлЯЯ смотреть вокруг, как  пылает  незримое, оставлЯЯ
стекло, а  потом  ничто. ‹юбовь,  эта штука с  падающим  моноклем,  как  мне
кажетсЯ,  требует  отдельного  разговора.  -  Ќо  объЯсни  хотЯ  бы,  почему
остаешьсЯ один. Ћдин  потом  становитсЯ  на карачки и убегает  в лес, другой
рулит к  небесам,  и только  убийца зовет  и манит,  как будто такое  бывает
счастье. - Ќи в одной колоде, - сказал ‘емен, - игральной или гадальной, нет
карты "убийца".  Ќикто не напишет философию безнадежности. Ќет  таких  карт,
которые бы давали полный расклад, и  нет у астрологов схемы, способной стать
точной   картой.   Ћт   взглЯда  на   этот,   одному   и  длЯ   бесполезного
предназначенный, чертеж,  любой  падет  мертвым.  Њысль  ищет  пользы, а  не
познаниЯ. Ђ  что смерть? ‚се поменЯлось  местами: где,  казалось, поражение,
окажетсЯ  победа.  -  џ  видела,  как  самка  тарантула  жрет  самца,  чтобы
рассыпатьсЯ  тысЯчью   паучков.  џ   смотрела,  как  самурай  на  пикирующем
истребителе  врезалсЯ во  дворец  возлюбленного  императора.  ‡а  мостом,  в
пепельном  зареве  чернела  мечеть  среди  деревьев,   дворцы  и  дорога  из
светлЯков,  уводившаЯ проспектом в сторону морЯ.  -  џ вспомнил пророков,  -
взЯл ее  за руку  ‘емен,  - как твердо, неотвратимо  они  шли к  крушению  и
гибели. “мер ли ђас  ’афари, —ерный  •ристос  на ‘оломоновом троне, в горах,
расстрелЯнный? Ќе  тогда ли  начинаетсЯ  империЯ, когда достигнув физических
пределов, она  рушитсЯ, как вавилонскаЯ башнЯ, расходЯсь  безгранично? ‚ойна
магмой пылающих ручейков уходит под землю, чтобы, прорываЯсь в вулканических
толчках,  дать ей новую кровь. “ менЯ в глазах полыхало зеленое. ѓадатель  -
убийца,  когда находит  чужую судьбу, и самоубийца, когда узнает  свою. ‘офа
чертила жемчужным ногтем зеленую скатерть, пока за круглым столом горел чай,
негр и белый крутились синкопами на экране,  совпадаЯ в один профиль.  Љогда
она взЯла его руку,  идти танцевать, то заметила перстень, который змеей шел
по  среднему пальцу  вокруг  головы  льва. -  ‹юбовь, - улыбнулсЯ он  ей,  -
обречена на летальный  исход, уже тем,  что  никому  не интересно знать, что
будет потом.  -  ‡а  победу •усейна?  -  Љупи  мне, Ѓоже, Њерседес Ѓенц.  Ќа
ѓатчинской  улице  прошел туман, и  весеннЯЯ вьюга  опрокинула  над  городом
чернильное  небо  в пробоинах  звезд. Њимо  закрытых  кафе и затухающих окон
бежит,  прижимаЯ  шлЯпу,  ‚асилий  Љондратьев,  а  над  ним  луна  высоко  в
кружевных, папиросных тучах. ’емный фонарь, башнЯ со шпилем, повис на ветру,
не  качаЯсь.  Ќа  углу  три   хариты,   прикрывшись   полотенцем,   хохочут,
отворачиваЯсь друг  от  друга.  ‚  крытой  террасе,  нависшей  над  пахнущим
полуночным дневным  светом и баштурмаем  парадным двором с  Ќевского, ‘офа и
‘имон  танцуют среди толпы  и столиков.  ‚  баре светилось от  электрической
пыли, а бесподобнаЯ  ѓюэш-Џатти пела запинающимсЯ, меланхолическим соловьем,
содрогаЯсь всем  телом  от каждого прикосновениЯ трости. ‘офа ближе и  ближе
кружилась к ‘имону, чувствуЯ, наконец, твердость и очертаниЯ.
     Ѓольше нечего  рассказать о начинаниЯх ‘офы Љречет. …е первый любовник,
конечно, умер (как говорЯт)  от  сердечного приступа, и умер, из  скромности
напишем  слитно,  вовремЯ.  Ћна переехала  в  ѓолландию,  в  Ђмстердам,  где
проживает,  for  business  sake, под именем …вдоксии,  русской  инокини.  …е
предсказаниЯ популЯрны. ‡ал, хотЯ и малый, был переполнен под люстры; давали
"Љоппелию".  ’олько цветочница,  выпорхнув из-за куклы, на  тридцать  втором
фуэте  стукнула  ножкой,   раздалсЯ   публичный   шквал,  а  ќнгель  шепнул,
наклонившись к ‘емену: - Ѓесподобна!  - но тот,  выгнув спину уже прыгнул  с
первого рЯда  на авансцену с розами  длЯ примы. - —то сделаешь, - сказал он,
когда они уже шли, вдыхаЯ летнюю изморось, по каналу. - џ же не мог ей тогда
объЯснить про хвост.  ‘казал  только,  что  Я  -  русский  голубой,  и  был,
разумеетсЯ, понЯт  неправильно. - ’ы что,  обиделсЯ за  породу? -  —то ты. џ
разве что не понимаю, кто же тогда ей попалсЯ.  Ѓоже мой, неужели орангутан?
„лЯ них же  холодно в ‹енинграде... - Љто знает. Љто бы он ни  был, мы знаем
теперь, что, словами поэта, именно там он узнал нечто лучшее.


       1993.

        ‡…‹…Ќ›‰ ЊЋЌЋЉ‹њ
     ”ейдт и ђихтер улыбнулись,
     „вери тихо повернулись...
     Њ.Љузмин
     €звестно, что весну на Ќевском проспекте обозначает ‚олодЯ ‡ахаров, его
легкое пальто как зеленаЯ гвоздика в петлице  Ђничкова моста. џ сейчас скажу
непонЯтно, но представьте себе: его пальто длЯ менЯ тот  монокль, в  который
видны,  весь  €зумрудный  ѓород, совсем  прозрачные,  насекомые  ЯвлениЯ.  ‚
элегантности,  скрадывающей как стеклЯннаЯ бумага новизну  вещей, есть такой
невнЯтный  и  мистический  смысл.  ‚  мире  предметов, изысканных  вкусом  и
воображением, реальность  необыкновеннаЯ:  мы  потому любим старину,  а  еще
больше  ее подделки, что все черты, швы  и  узоры кажутсЯ поизносившимисЯ до
своего  понЯтиЯ.  ‚  общем,  парвеню,  одевшийсЯ с  иголочки по  журналу, не
интересен. Ќапротив,  впечатление  вещи  "из  вторых  рук"  срабатывает  как
магический кристалл,  показывающий  и  далекое  нечаЯнное  родство  и  самые
странные метемпсихозы.  џ  не  удивлюсь, если в рисунке пЯтен, оставшихсЯ от
росписей  кабаре  "ЃродЯчаЯ собака", вдруг узнаю молодого человека с зеленым
цветком  в  петлице,  вылитого моего  приЯтелЯ.  Џотому что вечнаЯ,  во  все
времена встречающаЯсЯ порода дэнди, лунарных кавалеров-курильщиков, сообщает
вкусы,  привычки  и даже  черты лица. ќти  любимчики,  блуждающие по вечерам
огоньки на проспектах, раздробленные отражениЯ сиЯющего над городом бледного
зеленоглазого  бога;  индусы  зовут  его ‘ома и  верЯт,  что он дает  поэтам
вдохновение,  солдатам  твердость и подсказывает гадалкам. Њаги учили, чтобы
разглЯдеть его лицо, как в зеркале, нужно "вернуть  себе полное тело",  т.е.
выкурить  в полнолуние папиросу. Ћднако это лицо спЯщего, потому что ведущий
тебЯ взглЯд видеть нельзЯ.  €так, зеленый  взглЯд  можно принЯть  скорее как
поэтическое,  чем  портретное  указание.  €  правда,  Ћдоевский  пишет,  что
"преломление зеленого луча соединено с наркотическим действием на наши нервы
и  обратно",  а дальше, что  "в  микроскоп  нарочно употреблЯют  зеленоватые
стекла  длЯ рассматриваниЯ прозрачных  насекомых: их  формы оттого  делаютсЯ
Явственнее". Ќо что менЯ  поразило, так это  тонированный зеленым монокль: Я
очень хорошо помню, как в детстве  заметил  такой за витриной  в антикварной
лавке. ќтот,  можно  сказать, окулЯр  теперь  редкость,  которую  Я  поэтому
понимаю  почти  символически:  особенно  то,  как  он  выпадает  у  актеров,
изображаЯ вопиющий взглЯд,  дает намек эстетический, двусмысленный.  Ќедаром
его  обожали  сюрреалисты,  выступавшие  при  своих  моноклЯх,  как  мастера
часового завода.  Ћднако передо мной была не идеЯ, а подлинник, даже с ушком
длЯ шнура, а рЯдом на  футлЯре Ясно читалсЯ "Љарл –ейсс".  ’ак что жестокаЯ,
слегка порочнаЯ  пристальность  моноклЯ  осталась  в памЯти вроде  какого-то
немецкого дежа вю.
     џ не читал, к сожалению, рассказа Љузмина "Ѓерлинский чародей" и только
подозреваю, какую легенду мог повстречать автор "ђимских чудес" среди темных
бульваров, дансингов, нахтлокалей, русских кабаре, теософских и литературных
кругов. ‘амые диковинные образчики человеческой прихоти были собраны здесь с
немецкой дотошностью, и каждый блуждающий в  поисках своего  "сокрытого" мог
подобрать его под фонарем где-нибудь в дебрЯх берлинских закоулков и перлью.
Ђ   там  же,  куда   ни   одного  пророка   не   пускали  без  карточки,  на
гала-презентациЯх последних  истин целые братства  свободного духа  бились в
джазовых дебатах,  сатанисты танцевали с кармелитками,  гости вкушали салаты
из мандрагоры и тушеных капитолийских гусей в Яблоках …вы под Љаннское вино,
‹акримэ  Љристи,   иные   баснословные  Яства.  €менно  здесь,  в  эпицентре
послевоенной …вропы с ее кризисами и  революциЯми  на  короткое "веймарское"
времЯ как в собирающей линзе запутались реальность и ее метафоры, чтобы дать
нашу новую, вовсе неклассическую эпоху: сегоднЯ, когда наша былаЯ реальность
стала  колыбельной  сказкой,  а  былые  мифы и аллегории разбросаны  по всем
прилавкам и модным журналам. €нтересно, почему это вдруг всплывающее и очень
конкретное  название -  русский Ѓерлин - тоже  вырастает  как-то  в понЯтие?
•отЯ, если мы  говорим о мифическом городе, то  и  его  зарождение и падение
свЯзываютсЯ,  конечно  же,  с  русским  нашествием:  сперва эмиграциЯ, потом
советскаЯ   канонада.  Ќо   это  не  все.  Љартина,  стереоскопически  четко
раскрывающаЯсЯ  на  старой  фотографии: советский, в  белом кителе, офицер с
ребенком, на фоне  пустыни  развалин  за Ѓранденбургскими  воротами.  Ћднако
несмотрЯ на семейность, здесь "образ триумфа" на месте,  ограничившем ђоссию
и Ќеметчину. ќтот мальчик теперь поэт и мой старший друг; длЯ него,  едва ли
не  первого на  сегоднЯ  писателЯ, раскрывшего  живительную и фантастическую
перспективу, которую дает нам тихий русский нигилизм, выстроенный в  строгом
европейском стиле, это кажетсЯ не случайным - родитьсЯ на развалинах Ѓерлина
и проживать в  Џетербурге. Њожет быть потому, что в памЯтниках нашего города
и в самой его  речи (этот теперь редкий, не по-славЯнски четкий акцент)  так
странно соединились €талиЯ  и ѓерманиЯ  - вообще  родина  и горнило высокого
искусства, располагающего большой мир  в малом - миф  о  Ѓерлине во всей его
значимости  кажетсЯ  мне  специфически  петербургским  Явлением.  Ќа  родине
русской романтики ее обыватель всегда ощущал себЯ обособленным, но с большим
кругозором. (Љ  тому  же и такаЯ жизнь,  когда  перейти  границы  реальности
легче,   чем  государственные;  вспоминаютсЯ  все  романы   и  кинофильмы  с
заграничными  прогулками по ‚асильевскому Ћстрову и ‚ыборгской стороне). „лЯ
питерского чудака если не в его  кабинете, то уж  точно по северной  столице
расчерчиваютсЯ континенты. „а не  отсюда ли и  навЯзчивые прозваниЯ  кафе  и
ресторанов?  Џоскользнувшись  на краденых воспоминаниЯх,  а  то ли  от сырой
летней жары и духоты, Я вдруг заметил, как русский Ѓерлин внезапно показалсЯ
мне за  дверЯми багровой  кафейницы на углу Ѓаскова переулка -  терЯющийсЯ в
окрестностЯх  Ќадеждинской  улицы.  Љварталы   вокруг  Ќадеждинской,  остров
омываемый  торговыми проспектами, ограниченными костелом, немецкой кирхой  и
загадочным  ’аврическим садом: здесь тихо и в разгар днЯ, улицы  заполнЯютсЯ
только звоном колоколов  собора  ‘паса ЏреображениЯ. Љак будто поминальные о
пока  несбывшемсЯ  искусстве. Љафейница  вдруг  напоминает, что в  этом доме
когда-то было издательство "Џетрополис", сначала  местное, потом берлинское;
точно так же из этих кварталов, светских и художественных, а в ленинградские
годы вымирающих, уезжали, замышлЯли, но сделать не пришлось. Ѓерлин длЯ этих
мест - вроде того света; в его мифе есть и русские кости. Ќо все годы  здесь
остались и жили самые мистические поэты Џетербурга, жил •армс, жили Љузмин и
ћркун.  џ не читал рассказа  "Ѓерлинский  чародей": от него, кроме заглавиЯ,
ничего не осталось. Ќо раз мы разобрались,  что за симпатиЯ между странами и
эпохами, то  с прототипом, который завещал ‚олоде  ‡ахарову  его  пальто "со
сквознЯком", еще проще. ‚ самом деле, кто не знает, что немецкаЯ вещь - вещь
во всех смыслах?
     Ќет невероЯтных догадок, есть расстоЯниЯ;  когда собираешьсЯ с мыслЯми,
проделываешь  далекий  путь. ‚ наши  вещественные  времена  поток  сведений,
рассеЯние мест и фактов дает с трудом преодолимую реальность, от стыдливости
сказочную.  €  ведь  человеку,  этому мученику  искусства, приходитсЯ иногда
воплощать больше, чем кажетсЯ. „алеко на юг от Ќевского проспекта, в глубине
Џерсидского залива ближе к берегам Љувейта лежит остров ”аилака, маленький и
правда  как будто распростертый:  когда-то Ђлександр ‚еликий, остановившийсЯ
здесь  в  походе  на  Ђравию, называл его  - €карос -  в памЯть о том  месте
ќгейского морЯ, где разбилсЯ  легендарный  сын „едала.  Ќа  малом каменистом
мысу, откуда весь  остров на  ладони, стоит огражденный стеной грубый столп.
Ђрхеологи нашли, что это незапамЯтное свЯтилище.  ‘о времен забытых  империй
до  последней   "войны  в  ‡аливе"  считаетсЯ,  что  именно  в  этих  местах
соединЯютсЯ внешний и подземный миры: нефть выходит к поверхности, соленые и
подземные  чистые   воды  соприкасаютсЯ,   жемчуг,  называемый  здесь  душой
бессмертиЯ, пузырьками лежит  по дну. Ѓывали  и  времена,  когда люди видели
здесь того, кого до сих пор зовут "‡еленым  человеком", говорившего от имени
богов.  ’огда, по  легенде,  луна  сходила  на землю.  „ревние поставили  на
острове храм великому лунарному ќнзаку,  греки посвЯтили его Ђртемиде; арабы
и сейчас ссылаютсЯ  на  ‘уру Џещеры, рассказывающую  о встрече здесь пророка
Њусы  с  откровением "зеленоликого"  Ђль-•идра.  €х женщины  верЯт,  что  от
"зеленого  взглЯда"  излечиваетсЯ  бесплоднаЯ, если  проведет Ясную  ночь  у
свЯщенного  столпа.  ‡еленый  взглЯд, преследующие  поэтов  глаза безнадежно
возлюбленных, точнее всего определить  как сомнамбулический; в слепом зрачке
монитора  сменЯютсЯ  образы,  блуждающие  в  эфире:  возможно,  мерцающаЯ  и
невыразимаЯ причина влечениЯ, постыдной  зависимости? Џодозрительный гость и
безукоризненный дэнди, этот  бледный Џьеро при луне, бродит по  городу, или,
как говорЯт, клубитсЯ вовсю. Љак говорЯт,  "Я сею на все ветра". …го душа то
и  дело  забегает,  покидает его, взор стекленеет  и  каждый раз  новаЯ тень
поЯвлЯетсЯ на тротуаре. Ћн собственно и не плоть, а элегантнаЯ камера, может
быть, без  дверей и  окон. …му видимо хочетсЯ знать, где его подлинное тело:
он  ходит  по  кладбищам,  завЯзывает встречи на партиЯх, разбивает  сердца,
иногда  окулЯры.   Ћн  спрашивает  и  получает  вести:   персонаж  и  правда
неумолкаемый.  Ќаконец,  свидание назначаетсЯ,  и вовремЯ на этом  месте  он
кончает с собой.  ‚ живых тающее  облачко его папиросы. "џ курю и сгораю. "џ
ухожу  в  разные  стороны одновременно". ‚  его  глазах исполнЯетсЯ  ЯснаЯ и
звонкаЯ, словно все перевернуто, наркотика  окружающего порЯдка  (с черепом,
разнесенным  вдребезги,  он видит уже  неподвластное),  бездонный взглЯд как
будто ожившего  длЯ менЯ в "Ѓагдадском воре" Љонрада ”ейдта. …сли вы помните
"Љалигари"  и сомнамбулу  —езаре,  которого  этот  шарлатан и,  как  говорЯт
французы, "курилка" возил в чемодане  по всей ѓермании, вы  знаете, как этот
взглЯд буквально навис, заставив  …вропу оцепенеть. Џлакаты "’ы должен стать
Љалигари"  и куклы берлинского сомнамбулы заполнили все синема и балаганы от
‘ан-”ранциско  до Џетербурга, а  немецкий гений  кино вдруг  сосредоточил  в
Ѓерлине  ту  камеру  обскура,  котораЯ и  сейчас пронизывает нас  излучением
странного  мира,   рассказывает  новую   легенду  какого-то  очень  забытого
преданиЯ. Ќеужели историЯ Љаспара из тьмы? Ѓертран описывает встречу с ним в
„ижоне:  этот  моментальный незнакомец  с  костлЯвыми пальцами и  прозрачным
взглЯдом оставил поэту  одноименную рукопись. Њы не  знаем, что это  было за
наваждение,  однако точно известно, что некий назвавшийсЯ Љаспар поЯвилсЯ на
нюрнбергской Ярмарке 1828 г.: бледный и как будто безумный, он уверЯл, что с
рождениЯ  содержалсЯ во мраке - и  говорил  много других  темных вещей.  …го
загадочные  происхождение  и  потом  гибель  породили  толки,  спириты  даже
считали,  что  все  это свЯзано  с темнокожим волхвом  Љаспаром  из  Ђравии,
покоЯщимсЯ, как  известно, в  Љельнском  соборе.  …сли это  и  правда  такой
блуждающий образ, то  ничего удивительного, что он кинематографически возник
на заре нашей эпохи, когда  танцующие чернокожие пророки заполнили  церкви и
дансинги,  проповедуЯ  скорое  воцарение  и мученичество  нового  мессии  на
‘оломоновом троне  ќфиопии.  Џеред тысЯчами из  прокуренной тьмы  на  экране
поЯвилсЯ  ”ейдт.  ‚озможно,  вы вспомните эти  интермедии "Ћпиум" и "€наче",
ночные берлинские закоулки,  освещаемые  только наперстными  звездами слепых
рук потерЯвшегосЯ артиста. Њагическое  пространство  другого мира, застывшее
длЯ  старых  романтиков  в  бескрайнем  стереоскопе,  все пришло в движение,
залучилось в сомнамбулическом взглЯде. Ќо, кажетсЯ, об этом писали. ‡анЯтно,
все  же, почему Љузмин назвал его зеленоглазым? •отЯ до "Ѓагдадского  вора",
когда берлинский чародей поЯвилсЯ  в образе крылатого  персидского всадника,
со стрелой во лбу  падающего фаэтоном на  вечный город, никто здесь не знал,
что  эти  глаза  свинцово голубые, и не  слышал  какой-то  загробный  акцент
голоса, жестокий, как прицел моноклЯ. Ќе знаю,  чем менЯ  тогда задержал тот
зеленоватый немецкий монокль, и не могу на Ќевском найти тот магазин. Ћднако
в  одной из таких  прогулок Я зашел в заведение  "три семерки";  там  стоЯли
автоматическое казино и компьютерные игры, эти  дешевые макеты бесконечности
на пестрых экранах: была там и такаЯ, в "Џерсидского принца"... кто же забыл
о фильме "Ѓагдадский  вор"?  ‘южет  получилсЯ  интересный.  Џо  воле чародеЯ
„жафара Я заключен в лабиринте, где  должен найти и проложить себе  дорогу к
принцессе, котораЯ ждет менЯ в сказочных чертогах.  ќто весьма  торный путь.
Ћднако  моЯ  удача,  к  которой мне нужно идти  так долго,  преодолеваЯ  все
двенадцать  Ярусов лабиринта,  на самом деле всего лишь  конец, а  потом мне
остаетсЯ   начинать   все  сначала.   ќтот   лабиринт   представлЯет   собой
архитектурный  гротеск  сводчатых галерей,  тупиков  и  мостиков, украшенных
дымЯщимисЯ  кувшинами,   стражниками,  магическими  зеркалами  и   падающими
решетками.  ‚  своих  долгих попытках Я  стал, наконец, блуждать по нему без
всЯкой  цели -  и  здесь  вдруг Ясно обнаружил,  что каждый  Ярус  лабиринта
ЯвлЯетсЯ замкнутой сферой, а богатаЯ дверь выводит из нее в следующую, и так
все двенадцать следуют друг за другом в почти планетарном порЯдке. џ снова и
снова убиваю волхва, но каждый раз  непостижимым  образом замкнутой  системы
оказываюсь   опЯть  в  сердцевине  своего  лабиринта.  ’аким  образом,   мое
путешествие хуже чем бесконечно.
     џ  еще  иногда  захожу  по  дороге  к  игорному экрану  следить  за его
бесконечно пустыми комбинациЯми, но  боюсь, что скоро и это будет мне не  по
карману. ‚се менЯетсЯ. “вы, мы уже  не подозреваем  в непривычно  элегантном
прохожем загадочного гостЯ из Ѓерлина; он не стучитсЯ по ночам в двери тихих
квартир,  а  их хозЯева не  вздрагивают  от звука  своих  позабытых немецких
фамилий;  гаванские мальчишки, эти частные  советские сыщики, не выслеживают
его в переулках. Ѓелый  китель полковника-победителЯ вы  можете приобрести у
Ѓранденбургских  ворот. Ќо ‚олодю  ‡ахарова знают многие; пока что никто  не
ощущал опасений. Ћн прогуливаетсЯ по Џетербургу, со  своей камерой испытываЯ
и  разыгрываЯ  бесконечные артифисы: едва ли малаЯ их часть вполне очевидна.
Ќе вторгаЯсь в его частности, Я скажу известное: все его вещи смотрЯтсЯ.


       1993.
     Ќ€ѓ€‹€‘’›
     мартышкина повесть
     Ѓорису Ћстанину


        1
     ...выходили они ночью тайно из города в одно
     место, где стоЯли некоторые домы, построенные
     квадратом и имевшие разные комнаты, которые
     все великолепно были расписаны...
     Љ.”.Љеппен
     Џрежде чем изложить вам причуды одной кампании,  Я бы заметил,  что она
складываетсЯ   из  бесплодных  усилий,  идущих   от   чистого   сердца,   из
взаимоисключающих  слов и поступков. ќто известные черты русской жизни,  они
питают   нашего  патафизика,  инженера  воображаемых  решений.   …го  тип  -
исторический, но мне кажетсЯ, что обострившиесЯ сегоднЯ во всем противоречиЯ
вот-вот привлекут своего героЯ, которого до сих пор мы держали в  мистиках и
курьезах.  ‘ейчас, когда как бы на развалинах сталкиваютсЯ разные измерениЯ,
его лучшие времена:  молчаливые, наперекор мысли и всЯкой другой напраслине,
безнадежно счастливые.  ‚се это напомнило  мне полет  разведчика,  который Я
видел  в старом кино; как  говорил француз, этот - действительно королевский
пилот.  Ћтец  Џуадебер,  первопроходец  воздушной  археологии, - так и тЯнет
назвать ее пневматической, - уверЯл, что  особые свойства почвы и  необычный
длЯ европейца свет  дают на его снЯтых с  самолета фотографиЯх поразительный
вид  на  ђимскую Њесопотамию, исчезнувшую  больше  тысЯчелетиЯ  назад:  весь
обширный  лимес  укреплений,  ассирийские  развалины,  города,  парЯщие  как
паутина проспектов и улиц на нити большой дороги - все, невидимое под землей
даже с высоты  полета, возникло на снимках. €ллюзию нарушают только безлюдье
или  вдруг  нелепо, не  в  перспективе раскинувшийсЯ базар;  одни  верблюды,
невольно бредущие в пустыне, укладываютсЯ в призрак порЯдка.
     ’акой эпиграф. ‡десь начинаетсЯ рассказ о том, как двое нашли пуп ‡емли
на реке Њойке, где-то возле ћсуповского дворца. ќто было, хотите - верьте; и
хотЯ  некоторые  вычислениЯ   указывают,  скорее,  на  ‡аЯчий   остров,  все
разногласиЯ  кроютсЯ  не  в  природе,  а  в  безумии совмещаемых  ее планов.
Џо-своему прав будет  поэт,  что "разумение человека в  его  почве",  и  мир
невидимый, мир мертвых и возможных, представлЯетсЯ своему страннику (у того,
по масонскому обычаю, на глазах повЯзка) в очертаниЯх особенной  геометрии -
что вполне  соответствует скрытому за превратностЯми истории замыслу  города
Џетербурга. ‡ачем же, сперва поступаЯ из чисто археологического любопытства,
потом  оступаютсЯ в поисках, соскальзываЯ, так сказать,  по ту сторону ‹уны?
Ќо изыскатель вдруг ощущает в природе городского  замысла пока еще невнЯтную
волю: очевидно только то, что он обЯзан ей своим происхождением и окружающей
реальностью. ’еперь его не остановишь. Ћн раскрывает книги, рисует фигуры. ‚
его  воображении  -  остров,  открытый  на  все  ветры,  распускающийсЯ, как
вертоград.  Ќе знаю,  летучий ли этот остров или в  океане, как устроена его
утопиЯ,  четыре  ли,  пЯть,  сколько  граней  у  ее  звезды. ‚едь  те богато
фантастические   краЯ,   которые  показывает   нашему   путешественнику  его
картографиЯ  -  всего  лишь новаЯ  перспектива  уже обитаемых, открывающихсЯ
перед ним на последней ступеньке, когда повЯзка спадает с его глаз. Ќа входе
в  кафе "Ќорд"  ему  встречаетсЯ  ’рисмегист,  высокий  и  седобородый,  как
‹еонардо, чародей из ‚инчи.
     џ знал одного такого; утомительный дед,  Я встречал его и в кафейницах,
где толпа, у  канала на колоннаде, везде среди тех, кто собиралсЯ  "смотреть
слона" под пыльные или дождливые марши  ѓудмена, тасовки уличных растаманов,
торгашей, незваных  танцоров  и  ободранных  белогвардейцев.  …го  "корона",
разумеетсЯ, были  кафе;  он был из  тех,  кто находЯт  собеседника в  задних
рЯдах: говорит нехотЯ и с высока, невнЯтно, в то же времЯ как-то придерживаЯ
вас за рукав, заставлЯЯ смотреть в его  пустые глаза, вслушиватьсЯ и глотать
дым. Њы  познакомились по  поводу,  что  моЯ  сумка была набита  "волшебными
фонарЯми",  этими  вышедшими  из  употреблениЯ  стеклЯнными  пластинами  длЯ
проекции.  Ћн  решил,  что  Я покупатель, и показал  мне из  своего  кармана
причудливое  резное  Яблоко  длЯ  трости:  такие  в  двадцатые  годы  носили
последние петроградские масоны; на  вид круглые, от света они отбрасывают на
стену символические знаки. ‘тарик вообще, как потом оказалось,  больше всего
любил  разные игрушки: по-моему, его коммунальную комнату занимала  немецкаЯ
модель железной дороги  с человечками, домиками и деревцами, а  с  пенсии он
купил  телескоп и  вечерами мастерил всЯкие милые,  развлекающие безнадежное
воображение, гаджеты.  ’ак  загадочно и  напрасно было  все это.  “ Њайринка
написано, что  так  старый  сом, залегающий на глубине,  где  его  прозелень
фосфоресцирует в этой бездне, клюет только на редкие,  изысканные безделицы.
Ћн,  кстати,  любил и  бесконечно рассказывал  о  животных: лысые  мартышки,
собаки "бабочки" и французские  бульдоги,  волосатые птички  - населЯли его,
как карлы и юроды своего феодала. Ќе было ли  в этой его комнате  и большого
аквариума с чистой водой, длЯ  сильфиды? ‚едь он был  не самозванец.  Ћн  не
плутал  картами,  как  какой-нибудь  ‘ен-†ермен, стараЯсь  казатьсЯ  фигурой
загадочного, проникновенного  беспамЯтства ‚ечного †ида:  это  был  попросту
человек местной  породы. …го происхождение,  вехи, семьЯ, даже сама дата его
рождениЯ были, видимо,  очень трудны длЯ советской жизни  - а теперь, спустЯ
столько  лет,  все  уже  так позабылось,  запуталось, что  если  внимательно
рассудить факты,  Я готов  верить,  что  беседовал  не  с гражданином,  а  с
египтЯнином... Џо своей манере он мне скорее напомнил бы капризную патологию
брамина со старой  индонезийской картинки: движениЯ, расстроенные болезнью и
забывчивостью, были  изЯщные и скрадывающие друг друга, как в  пантомиме. Ќо
это же  …гипет страна,  не поддающаЯсЯ описанию, не требующаЯ его? џ даже не
знаю, а  он  навернЯка забыл,  как его  настоЯщее имЯ: возможно,  Њилий  или
ќмиль... Ћн помнил, по крайней мере, что дети в гимназии звали его - "Њыло".
     ќтого  "…гиптЯнина  Њыло"  Я и вызвал в памЯти, как всегда зовут старых
друзей, оказываЯсь на мели.  “ менЯ не было даже  на папиросы, Я развлекалсЯ
дома,  перечитываЯ записки ѓюрджиева,  и воображаЯ его приключениЯ  здесь, в
Џетербурге, нашел все  это тоже способом длЯ денег. ‚едь если отклонитьсЯ от
"—етвертого  пути", да и от всЯкого вообще, вы сразу найдете мага на экранах
"”антомаса" или на  страницах  приключений  Ќика Љартера, вступив в борьбу с
д-ром  ‚анг ”у,  который  заполонил весь  Ќью-‰орк своими  двойниками, сразу
везде и нигде. џ взЯл себе французский псевдоним и начал  развивать историю,
где возникли, конечно же, юный повеса, вилла миллионерши, прорицательница...
Њне  нужен был человек, способный  на преступление. ’акой нарушитель границ,
какими  бы  они ни были,  свЯзующий воедино  все  одиноко Яркие  странности,
фантазмы,  заставлЯющие предполагать в этой жизни некий  заговор.  ‚едь если
нет сговора,  разве нельзЯ его составить? џ вспомнил поэтому Њыло; найти его
адрес,  по рассказам  о доме, казалось нетрудно. …го фасад, украшение своего
проспекта, в  стиле  "скандинавской сказки", Я сразу же  заметил из трамваЯ;
мне бы еще знать квартиру и кого спросить. ‡а каждой дверью шли коммунальные
лабиринты, превосходЯщие барокко. ‚ одном из их тупиков Я  и мог повстречать
старика, обнаружить его следы - или хотЯ бы чувство  нашего знакомства. џ не
боЯлсЯ разочарованиЯ, а хотел  видеть, на что это похоже; затем и приехал. џ
обошел всю  парадную  лестницу, спустилсЯ  искать  под  глубокую арку: везде
открываЯ только  все новые двери  и  переходы. Ќикаких признаков нужного мне
номера не было.  џ зашел в одну, незапертую, квартиру, бесполезно  прошел по
тесно заставленному коридору. ‡десь была только  еще  одна дверь: Я вышел на
черную лестницу, спустилсЯ во двор... но попал на улицу.  Ђрка, оказываетсЯ,
открывалась в мощеную улочку с низкими домами, пустынную и какую-то неживую.
ќта  улочка, затерЯвшаЯсЯ, без перспективы. џ стал искать  ее  название,  не
нашел.  €  более  того,  ее слепые домики, прижавшиесЯ друг  к другу  ... их
номера были  все  одинаковые:  целый  квартал,  скрытый  за одним  сказочным
фасадом.  џ  вспомнил  историю об улице  призраков, замурованной и забытой в
старинном  квартале, легенды об эпидемиЯх, изъедающих, как  термиты, камень,
рождающих  неприютные мертвые города  "без  фасадов".  џ побежал обратно,  в
сторону  арки,  словно  боЯлсЯ,  что  ее  решетка окажетсЯ закрытой. “вы,  Я
оказалсЯ  слишком героем  своего романа!  Ћдин толчок, какое-то  заграничное
переименование  вдруг  дало мне  уверенность  и приключение.  Ќо  Я  слишком
отдалсЯ  на волю существующего в нашем городе  свойства напоминать...  чужие
краЯ и эпохи, скрытые  от нас,  как экзотический  антиквариат, за  пределами
своего  собраниЯ.  Ћ,  как  эти   запертые  зданиЯ,  темные  музеи,  дразнЯт
воображение!  ‚  часы  ночных  прогулок,   одинокое  окно  с  улицы  кажетсЯ
косморамой,  изощренной  китайской коробкой,  заключающей  в себе  все сферы
жизни. ‘пЯщие красавицы...  Ћднако не  похоже ли это  на окошко  той  камеры
обскуры, у которой линзы  и призмы чудовищно преображают окружающую панораму
на столе безумного обозревателЯ? џ читал, что сохранились три такие игрушки,
одна в Ђнглии и другаЯ на ‘евере €талии, но никому неизвестно, где третьЯ.
     Ќаконец,  в четвертой квартире,  куда Я звонил, мне  открыли,  и парень
неуверенно  сообщил,  что  "старик  умер". ‡десь этого  старика  не особенно
знали, никто не знал и менЯ: парень показал его  комнату. “зкаЯ, всЯ в окно;
соседи уже, вероЯтно, вынесли из нее все, что  понадобилось. ’ахта осталась.
‡десь Я раскинулсЯ  и  закурил, разыгрываЯ сам с  собой партию  в  спичечный
коробок.  џ  уже вероЯтно  понЯл,  что не  найду нужного  номера.  Ќо в этой
комнате мне стало  спокойно,  как будто кто-то повесил  телефонную трубку. џ
щелкал  коробком по  столу,  рассматриваЯ этикетку:  на зеленом в дымке поле
стоит забытый  велосипед. …сли верить надписи, это велосипед  ѓерберта. џ не
знал его, но на спичечной фабрике  кто-то следит, замечаЯ все важные событиЯ
- хотЯ походЯ, не длЯ того, чтобы из этого вышла очереднаЯ историЯ. Ђ что, в
самом деле, на склоне печального года - не отлетела ли еще одна душа к южным
пределам - спустившись, как свЯщенный ибис,  в родные тростники своей страны
мертвых?   Ћб  этом  пробуйте  прочитать  на  песке   признаниЯ,   признаки,
терЯющиесЯ, как разбегаютсЯ по блюдцу кофейные трещины сухой гущи. ‚озможно,
испарениЯ  нашей  трЯсины,  на  закате играющие со светом и влажным воздухом
Њаркизовой ‹ужи, создадут  такое  смущение,  что живой  образ  сам покажетсЯ
перед вами. ќто здесь настроение, атмосфера и ее оптические свойства, делают
со  взглЯдом  на  вещи  нечто похожее  на известное  в  зарубежной отландии
"второе зрение"... ‘просите  того,  кто придет. Џопытайтесь  разобрать,  как
шевелЯтсЯ его губы. —то  это будет, неважно: вам будет сказано. Ќо как бы ни
был знаком тот, кто придет, не верьте ему, кто он и откуда. ‹учше доверитьсЯ
самому чувству. Ћднажды, в  прогулке,  оно снова покажетсЯ  вам, на этот раз
совсем  неожиданно  по-другому:  возможно,  это будет  роман,  обещающий так
много,  что лучше не вспоминать. ‡а  окном слышитсЯ шум ... похожий на шорох
свободного,  хаотического  эфира.  ЉажетсЯ, у  телефонистов,  распределЯющих
незримое пространство, есть словечко  "промежуток". ѓде-то  так  Я и  ощущаю
себЯ,  свободный  от  места и времени. Ќо что будет  здесь коробкой Џандоры:
неужели  забытый  в пыли  телевизионный  Ящик, когда повернешь  рычажок  - и
вспыхнет бледнаЯ точка, а  потом затрещит, запорхает  за  линзой  лоснЯщийсЯ
черный мотылек, маленький мганга ќм-‘и?
     + + +
     Љогда рано весной гулЯешь недалеко  за городом,  среди  дач "в озерах",
мечтательность  и ощущение  мест  привлекают внимание  к  смутным,  поначалу
неочевидным  свЯзЯм,   которые  намечаютсЯ  в   тусклых,  как  воспоминание,
пейзажах. ‡апущенные  строениЯ, от  этого  близкие  природе, и сами заросли,
прикрывающие  дома  и  механику,  дают  здесь  сквозЯщие в  обрывках  мыслей
эфемериды,  чудесные  встречи  и  тут  же  прощание, невнЯтные отголоски - а
терЯющиесЯ  тропы и  нарочно открывающиесЯ  виды заставлЯют подозревать, что
все это пасторали,  разбитые в памЯти  леса по догадке искусства; тем более,
что  "большой Џетербург" уже обстроилсЯ кругом этой долины железной  дороги,
подчеркнув далеко не географический характер предместьЯ. Ћно  лежит на закат
от мест исторических: здесь острое,  потайное уединение. ‘ мостков, в дожде,
пруд, талый из снега колодец, засвечивают, если вглЯдетьсЯ глубоко, бродЯчие
странного  чувства  изумрудные  искры. ’ак  и начинаютсЯ  сказки о "болотных
огнЯх",  глубоководных  рыбках  уродцах, беспорЯдочно  гонЯющихсЯ каждаЯ  за
собственным  зеленоватым светлЯком. Ќо  это первые  намеки той  скорой поры,
когда зеленые завЯзи, пока  что проступающие в  камне и  бронзе  как признак
гниениЯ,  трупной   порчи  -  вдруг  пробиваютсЯ  из-под   спуда  лужайками,
вырываютсЯ из  почек, окончательно  распускаЯсь  в  некий  сад  среди  белых
цветов,   душистого  ветерка   и  мелодических  трелей,  обычно   навевающих
влюбленное, поэтическое состоЯние духа. ‚ этом пышном расцвете зной собирает
себЯ по тенистым, скоромным купинам,  и разрешаетсЯ в нечаЯнные бельведеры -
где  все  пейзажи,  иллюзии  и порывы свЯзуютсЯ  весьма  натурально, вдвоем.
‚прочем,  это домашние нравы садов,  тень палЯщаЯ. Ћт этого зноЯ и деревьЯ в
разгаре  июнЯ  вдруг покрываютсЯ, как изморозью, серебристой  паутиной: клещ
опутывает на стволах  кишащие изумрудные ростки своих червей.  Ќе они  ли те
бледные   мотыльки,   мошкара,   котораЯ  считаетсЯ  дыханием  мира  ночи  и
сновидений?  €ли это насекомое заражение в болотистой местности, эхо Ядерных
катастроф?   ‘езоны  путаютсЯ,  все  времена   года   проходЯт,  сменЯЯсь  и
перемешиваЯсь, беспорЯдочно быстро - а времена сливаютсЯ в одно.


        2
     …динственное усилие, которое стоит сделать -
     то, с которым узнаешь географию своей
     собственной природы.
     Џ.Ѓоулз
     ‘ тех пор мои встречи идут своей чередой: трудно  пересказывать  все их
превратности  и  разговоры.  Џо  этим запискам  вы  понЯли, что роман мой не
состоЯлсЯ. ‡а это времЯ вообще многого не случилось, и длЯ менЯ и длЯ других
- однако произошло многое. ЏытаЯсь передать вам  мои  похождениЯ и дружеские
беседы, Я захлебнулсЯ  ...  ‚незапные  мысли  терЯютсЯ,  ничего  не  сказано
напрЯмую, намерениЯ повисают, все походЯ забываетсЯ - и какаЯ же  сила ведет
нас, сопоставлЯющих воображаемые миры, чтобы  они рассыпались? ‚месте с тем,
что заставлЯет  жизнь  вокруг нас менЯтьсЯ  стремительно, искажаЯ  привычные
уголки и  лица,  исполнЯЯ  какой-то  болью  наше  уже невнЯтное  бормотание?
‚озможно, этот  беспорЯдочный  вихрь  -  судороги;  а  пока  что невероЯтные
фантомы терзают  наше  слабое  пробуждение... џ видел  изумительные вещи, но
разве  вы мне поверите?  ‘реди нечаЯнных  подарков, вообще  справлЯющих нашу
игру в этой жизни, ее метки и марки, мне тоже  выпало Яичко.  ѓость заЯвилсЯ
на Џасху, как  фокусник, с целой  корзиной  этих Яиц, котораЯ нелепо шла и к
восточному лицу со шрамом и к элегантной черной паре под малиновым кепи. ’ак
Я  узнал  ‚ладимира  ’амразова,  курильщика  и чародеЯ,  от  него  -  многие
халдейские навыки. ’еперь это один из моих любимых друзей, однако дальше его
историЯ идет отдельно. ’огда, прощаЯсь наутро, он подарил мне Яичко, белое и
со странным  запахом.  Ћно долго было в  чашечке у менЯ  на  столе, а  потом
упало, разбилось, и Я обнаружил внутри скорлупы неизвестно как - и  на каком
Языке -  нарисованные знаки. Љогда Я с этим разберусь, то напишу вам. „ругую
историю  мне  вспоминать  стыдно: то, что свЯзывало  менЯ  с этим приЯтелем,
нехорошо.  џ жил у  него, когда было  трудно, а потом избегал его.  Љакое-то
времЯ были еще  случайные встречи в кафейницах, были его телефонные звонки и
письма. Џоследнее  письмо он сам опустил  в мой  почтовый Ящик, где-то через
неделю после  того,  как Я на ходу возле "—еЉа" на Ќевском проспекте  бросил
ему, что  уезжаю в Ђмерику навсегда... Ќечего  сказать. џ  спешил, баловень,
счастливый  новым пальто...  а  рЯдом,  "‚ двух шагах",  менЯ ждала  Њилена.
Ѓольше Я его не видал и не  вижу. €ногда мне сдаетсЯ, не уплыл ли  он сам за
тот океан, на который ему намекали? €так,  спустЯ многие событиЯ - а не годы
- Я снова решил заработать на вас, читатели. џ проживаю письмом  и пользуюсь
беспечными друзьЯми,  чтобы  развлекать за счет  их чудной  гибели. Џоспешно
зарываЯ их в землю, потому что знаю, насколько это ценитсЯ... ‚ письме моего
приЯтелЯ  много  такого,  что заставлЯет  за  него объЯснЯтьсЯ, толковать  и
подталкивать  его  руку,  нотами  безумиЯ и  поэзией сглаживаЯ  здравомыслие
самоубийцы. Ќо кто знает,  если он  жив, не придает ли моЯ работа правды его
словам? €  тогда,  нет  ли здесь  того  запредельного опыта, преодолевающего
упадок и  разобщение  -  когда не  позор  живым и  не мертвые  счастливы,  а
пробегающаЯ мимо колоннады  по площади душа моЯ целует менЯ,  и дальше перед
нами раскрываютсЯ  прогулки и  объЯтиЯ, где  знать  не  надо, как  в глубине
‚асилиЯ Ћстрова испытывал Ђндрей Ќиколев
     ... как мне предметы очертить
     и знать, что Я, а что не Я...
     + + +
     "‘о днЯ нашей встречи  в ‹енинграде мы все  разъехались  далеко:  уже и
самого города нет, а есть Џетербург, и он с каждым  месЯцем моей новой жизни
удалЯетсЯ от тех друзей,  которые  все  еще  мысленно  собираютсЯ за  чайным
столом - хотЯ кто из берлинского окна, кто скучаЯ в  американском кампусе, а
кто с берегов  Њертвого морЯ, откуда не ходЯт почтовые корабли.  —то ты, мой
дорогой друг, там - откуда твои письма дойдут сюда из прошлого, из-за океана
почти символического? џ вижу,  как мы уже поблекли друг длЯ  друга, и только
живаЯ  памЯть,   теплеющаЯ   в   письмах,  преодолевает   мир   надгробий  и
незавершенных  возможностей, составлЯющий  наше одиночество. Ќам даже некого
назвать учителЯми, мы вспоминаем чужих людей, которые начинали и не пережили
эпоху: теперь, спустЯ поколениЯ, мы как будто бы живем заново. € не зрЯ наше
рассеивание, наш опыт  по-своему новый длЯ  вечно поэтического ощущениЯ себЯ
бродЯгой. ‚едь страны,  где мы жили, больше нет: рассыпалась и сейчас вместе
с нами покорЯет иные  краЯ.  Ќе удивлЯйсЯ, если длЯ тебЯ, издалека,  здешнЯЯ
жизнь превращаетсЯ в грандиозную фантасмагорию  призраков,  где мы голодаем,
рыщем  стаЯми  в