.
(‡апуганный    и,    вероЯтно,    искренне    пытавшийсЯ
пересказать, передать следователю атмосферу студенчества
говорливых  тех лет.)  ’рижды  он доносил,  а карикатуры
оказались на  поверку не  ‚енины - были  стилизованы под
‚енины рисунки, калька, только и всего. ’алант не уберег
автора,  но талант  и не  подставил. € только  на третий
раз, как  в жуткой  сказке, улыбчивый ‚енЯ  своим острым
словцом довел  наконец следователЯ  не до крика  и не до
замаха  рукой,  а до  бешенства,  уже  неЯростного -  до
тихого иезуитского бешенства.
    ѓлаза    следователЯ,   зрачковые   точки   его   глаз
накалЯлись,  белели   -  ‚енЯ  рассказывал,  что  другой
следователь, коллега, горбившийсЯ  над бумагами в той же
комнате,  и  женщина  в  углу,  строчившаЯ  на  машинке,
прислушивались, и  оба нет-нет посмеивались  про себЯ, а
женщина  еще  и  фыркала  в  кулак.  ’ак  уделывал  ‚енЯ
(мальчишка!) следователЯ своими  ответами, а тот, весь в
себе, продолжал его спрашивать.
   ‚  студенческой столовке,  за  гороховым супцом  и  за
бледным компотом тех лет,  Я (постарше, уже с амбициЯми)
рассуждал вслух:
  - ‚енЯ. ќтот следователь становитсЯ опасным.
   ђассуждал Я,  сколько мог, важно  - звучало, конечно,
глупо:
   -  ‘лышишь,  ‚енЯ...  Ђ что,  если  спровоцировать?  Ђ
влепи-ка  ему  пощечину.   €менно!  ‚роде  как  он  тебЯ
оскорбил. “дарь его первый!..
  ‚енЯ только смеЯлсЯ:
  - ‡ачем?
   Ћн   пересказывал  мне  допросы.  „обираЯ  из  стакана
компот, весело (и сколько-то провинциально) мы обсуждали
его случай, не мышеловку  и не ловушку - дурную Ямку тех
глинЯных, липких  времен, в которую  ‚енЯ нечаЯнно вдруг
ступил. Њолодые,  мы не  были испуганы. Њы  даже впали в
известное  горделивое  чувство от  приобщениЯ к  опасной
игре с властью. Ћба фыркали, мол, ЉѓЃ
студентом-младшекурсником  интересуетсЯ,  мол,  надо  же
как! Ђ Я на высоких тонах все повторЯл ему свое, мол, не
пора  ли,  ‚енЯ,  сюжет  повернуть? -  Џусть  неделю-две
камера, пусть  побитаЯ скула и  вывихнутое плечо (пусть,
‚енЯ!), пусть крики, брань, донос в деканат, исключение,
пЯтнадцать  суток, что  угодно,  но не  это затЯнувшеесЯ
липкое  расследование.  ќти  их  допросы,  на  удивление
нешумные,  мелкие, глинЯные,  никакие  и в  то же  времЯ
чреватые, не  Ямка, ‚енЯ,  а уже Яма! —то  угодно, но не
это нагнетающеесЯ  сидение за столом лицом  к лицу, плюс
‚енина  раз  от разу  насмешка,  Ядовитости которой  сам
‚енЯ, кажетсЯ,  не понимал.  (‡ато Я понимал  - попадало
иногда рикошетом и хлестко.)
  - ‚енЯ, удар - это философиЯ. “дар - это наше все!
  ѓоворилось  так по молодости. (Џросто  с Языка шло.) џ
тогда  и думать не  думал, что  удар - философиЯ.  џ был
старший брат: Я всего  лишь говорил, стараЯсь ободрить и
отвести от ‚ени беду. Ќо будущее, конечно, уже набегало.
џ как бы знал.  џ с счастливой легкостью предощущал пока
еще  отдаленный  человеческий  опыт  (предощущал  и  уже
примеривалсЯ - и, кто знает, накликивал себе самому).
   …го опЯть вызывали.  (‡атЯгивали.) ‚ызывали беленькой
бумажкой-повесткой,  а то  и прЯмо  с лекции.  ’оже ведь
текучка:  день за  днем. Ќа пробу  следователь устраивал
нелепые встречи с людьми,  которых ‚енЯ мог бы знать или
опознать:  он, конечно,  их не  знал. Ќе  знал тогдашней
диссидентуры. (Ѓыл в  стороне, молодой.) Ћн все смеЯлсЯ,
пересказываЯ  мне   подробности  допросов:  мол,  только
представь   себе,   рутина,  беседа   как  беседа,   все
записывают, не бьют! что  за времена!.. ‘меЯлсЯ, но и не
знал, как  было ему вырватьсЯ, выйти  или хоть выползти,
из этих паутинных, уже не сталинских времен - как?
   €  впрЯмь,  как  знать, за  пощечину  следователю  (за
угрожающий взмах) ‚еню выгнали бы из института, пусть бы
ненадолго  его сослали,  посадили:  первые добрежневские
годы,  не  лес  валить,  и  отсидел  бы!  ‚ажно  было  -
прервать... Џри  всей гениальности ‚енЯ  не понимал, что
он  не  столько в  ловушке  чьего-то  доноса, сколько  в
ловушке  своего собственного  чувства  превосходства над
людьми: в ловушке своего "Я‘. ‹юбЯ брата, не идеализирую
его -  ‚енЯ был, бывал надменен.  (Ќе по свойству души -
по молодости.  ‚от оправдание.) Љак в  прошлые века всем
известные  молодые гении,  так же  и мой брат  не щадил.
џзвил, насмехалсЯ. Ђ смех, если уж ‚енЯ над кем смеЯлсЯ,
делал  сидЯщего  напротив  ничтожеством,  вошью.  ‘нести
нельзЯ. ђазумеетсЯ,  не оправдывает  гебистов. Ќо горько
знать, что то, что  ‚енЯ перенес и что он не вынес, было
не  столько  за его  гениальные  рисунки (и  даже не  за
чьи-то стилизованные карикатуры),  а за гордыню. Ќе море
топит - лужа.
  ЏестуЯ свой дар и живЯ особнЯком, ‚енЯ мог проскочить.
ђисунки были слишком хороши  - нравЯсь там и тут, он мог
стать неспешным утонченным портретистом. €ли, что скорее
всего,  вырос   бы  подпольный  художник-авангардист,  и
власть  бы  боЯлась  его  трогать   руками .  ‘  ним  бы
считались.   (Ќу,  запретили  бы   выставку-другую.  Ќу,
разогнали  бы  с  бульдозером  экзальтированно  стонущих
экспертов и не пустили  бы дважды в €талию!) ‘ оглЯдом и
задним числом  мы, конечно, упрощаем, и экзистенциальнаЯ
распутица  художника вот  уже  сводитсЯ до  развилки, до
двух или  трех дорог и до  Якобы твоего личного внЯтного
выбора  из них  (когда  на деле  ты топталсЯ  в глинЯном
бездорожье). Ќо  ведь и  усложнЯть нехитро. “вы.  Ќе был
это  бой,  дуэль гениЯ  с  системой -  была перепалка  с
мелким,   самолюбивым  следователишкой.  „ень   за  днем
натЯгиваЯсь,  нагнетаЯсь,  продолжалось  их  сидение  за
столом - лицом к  лицу - как подумаешь, как тонка вилась
ниточка!  Ќаконец  ‚енЯ пересолил  -  бледный, белый  от
злобы, играЯ  скулами, следователь (не молодой,  но и не
стар  был) вызвал  охрану.  Џросто велел  увести. Ћн  не
хотел побоев  и шума,  не хотел так уж  сразу. Ќе хотел,
чтобы  вслед потЯнуло  жалобным дымком, дымком  слухов и
жалоб, разговоры, рЯбь на  воде. Ќе хотел, чтобы избитый
‚енЯ  под шумок  ускользнул  - строптивого  (и побитого)
студента  хочешь -  не  хочешь могли  под акт   списать,
передать   в   обычную  больницу.   (Ђ   там  и   другим
следователЯм; ищи его после.)
  Ћн так и сказал ‚ене:
   -  Њне неинтересно  бить  тебе морду.  Њне  интересно,
чтобы ты ходил и ронЯл говно.
  Ћн  знал, что  говорил. ‘ледователи частенько блефуют,
но этот знал. “  него и точно имелсЯ выбор будущего (длЯ
подследственного)  - в  пределах  его личного  решениЯ в
будущее  уходили, ветвЯсь,  накатанные дорожки,  три или
четыре, одна из них, криваЯ, как раз к белым халатам. (Љ
лечению  от  инакомыслиЯ  -  к  полноправному  вторжению
врачей в твое "Я‘.) ‘ледователь знал, что написать и что
дописать;  а  также что  и  где  вполбуквы добавить.  Ћн
уготовил ‚ене путь, который запомнил от старших. ’ак что
удивительного   (то   есть   неожиданного)  в   процессе
принудительного лечениЯ в том  случае не было. ‚ один из
ожидаемых  врачами моментов  их  больной (‚енЯ)  не смог
справитьсЯ  с   химией  в   крови  и  с   ее  нацеленной
интервенцией в  мозг. Њозг ‚ени не  отключалсЯ - он лишь
включалсЯ  невпопад,  не  управлЯл,  не  значил,  отчего
четыре  недели крЯду  кал из  больного (из  моего брата)
извергалсЯ  неожиданно  и самопроизвольно.  ’ак и  было.
–елый  месЯц.  „орожка  привела.  ‘ледователь знал,  что
обещал.
  …му  стало интересно. —еловек, если задеть, любопытен.
Ќо,  скорее  всего,  и  тут  причина  могла  быть  не  в
мстительном  интересе, а  в  том, что  дослеживание ‚ени
входило  в  его   обЯзанности;  работа.  ’ак  или  иначе
следователь посетил ‚еню в больнице. ‡ашел в его палату,
в белом халате.  •орошо выбритый, негромкий. ‘идел возле
‚ени. ‘просил:25
- Ќу, как дела?.. ђонЯешь говно?
  Џодавленный препаратами ‚енЯ уже не был ни остроумным,
ни дерзким (второй месЯц; сим-том - пыль в мозгах).
  -...Ќу? что ты здесь мне скажешь?
  ‘квозь толщу "пыли‘, забившей сознание, ‚енЯ с усилием
думал - ‚енЯ поворочал тЯжелым Языком, ответил:
  - ‡десь тоже. ‡десь жизнь.
   џ  -  когда  тем  же вечером,  в  часы  посещениЯ,  но
попозже, сидел с ‚еней рЯдом - спросил:
  - Ђ он что?.. “хмыльнулсЯ, довольный?
   ‚енЯ сказал  - нет, следователь  согласилсЯ, да, мол,
здесь тоже жизнь: живи.
  ‚рач, фигура интеллигентнаЯ, входил, возможно, в моду,
а  шприц так  удобно заменЯл  слишком созвучные  в нашем
прошлом (слишком шумные)  выстрел в затылок и лесоповал.
‡а допросное времЯ ‚еню  лишь однажды побили - в машине.
ђазбили  ему  лицо,  сломали  два  зуба,  все  в  кровь,
непрофессионально.  Ћни его  всего лишь  сопровождали, в
машине тесно,  а все  они, включаЯ ‚еню,  были в пальто,
зима. Ћн  быстро довел их, он их  достал. Ћн мог достать
кого  угодно  и  с какими  угодно  кулаками,  дело не  в
молодой отваге  - просто надменное  львиное сердце. ‚енЯ
издевалсЯ над их плохонькой  одеждой, мол, зима, и что ж
вас,  сук,   не  ценЯт,  ай-ай-ай.  €ли,   мол,  еще  не
заслужили, троечники?  не с чужого  ли плеча одежонка?..
Ћдин из них ударил  его по Яйцам, ребром ладони. Ѓольно,
должно  быть. Ќо  тогда и  ‚енЯ (все  еще смеЯсь -  а он
реагировал тоже тотчас) плюнул нападавшему в лицо.
  - ’огда они  потерЯли интерес к Яйцам и взЯлись за мое
лицо, - рассказывал он и пробовал насвистывать, без двух
зубов с левой стороны.
   Ѓездвухзубый , ‚енЯ  и был  привезен.  ‘опровождавшие,
едва из  машины, торопили, толчками  подгонЯли к дверЯм,
где следователь,  а ‚енЯ, так  ценивший прикосновение (и
не терпевший прикосновений чужих) выкрикивал им:
  - џ сам. џ сам!..
   Ђ   кое-кто  из  студентов  уже  усваивали  поползший,
пущенный  слушок:  предполагали (с  оговорками, но  ведь
предполагали), что  нет дыма без огнЯ  и что ‚енЯ теперь
уже  сам  зачастил   на  доверительные  беседы  -  такой
блестЯщий и ведь талантливый!
   Џотому и  приболел, потому, мол,  и свихнулсЯ парень,
что  на  допросах  уже   пил  чаек  и  мало-помалу  стал
разговорчив  со  следователем,  наследил . Љогда  пустЯт
слух, человек  бессилен, это  известно. Џеремигивались и
рассуждали,  шуршали  в ельнике,  непойманные на  слове.
‹юди неблагодарны, это ведь тоже известно. …ще и свиньи.
’ем более молодые. ’ем более, если любили.
   ‚едь не  настаивают - они  лишь предполагают. €звини,
говорЯт. ЌечаЯнно, мол, подхватил (и переповторил) слух.
Ќу, извини - ошибка,  ошибка! Ћни не настаивают, чего же
еще?..  ‘ейчас уже  внуков имеют.  Џенсию ждут.  € когда
‚енЯ давным-давно живет в своем тихом безумии, его былой
студент-сокурсник,  сам  уже  седоголовый  и с  внуками,
ничего  о тех  днЯх не  вспомнит и  вслух не  выскажет -
кроме общеизвестного  негодованиЯ! Ћ том,  что сам тогда
повторЯл слушок  о ‚ене,  он уж точно  не вспомнит. ‘вои
промашки  пЯтку   не  трут,  с   аккуратностью  мы  себЯ
подправлЯем в нашем прошлом.
   -  Љакие,  -  в  конце  разговора  вдруг  вздохнет,  -
счастливые времена  были! - ќто о  студенчестве. „а ведь
как возразить и что сказать - и точно, наши лучшие, наши
молодые были годы!
   €менно  колкаЯ насмешливость  ‚ени, его  открытость  и
особого кроЯ  сердце, заставлЯли,  Я убежден, окружающих
почему-то ревновать. Њолодые особенно ревнивы (втайне) к
таким,  как ‚енЯ.  †изнь, мол, извилиста,  прихотлива, и
быть может, именно в том ее правда, что этот неожиданный
‚енЯ,  талантливый, дерзкий,  а как  раз и  стучал?.. €м
хотелось в это поверить. ‹юди таковы, чего уж там. (•оть
на минуту, хоть и не верЯ, а предположить приЯтно.) Ѓыли
среди  них, разумеетсЯ,  и  обиженные ‚еней.  € ах,  как
понЯтно, что началось-то с всеобщей к нему любви.
  ‚енЯ, запертый в  психушке, так и не узнал, что на нем
какое-то времЯ (немалое)  висел ком грЯзи. ‘корее всего,
лепил  следователь.  ‚озможно,  попросту хотел  прикрыть
студента-осведомителЯ, пришибленного покорного троечника
(‚енино словцо, хотЯ,  разумеетсЯ, стучащий мог быть кем
угодно и отличником  тоже). ‚сего-то и хотел следователь
- сохранить длЯ себЯ  и длЯ ведомства нужного человечка,
с  тем чтобы  времЯ  от времени  выдернуть, вызвать  его
после лекций и потолковать, пошептатьсЯ о том, о сем.
  Ќо,  возможно, и тут потрудилось  самолюбие. ’о есть и
тут счеты. ’о есть не троечника следователь прикрывал, а
сам хотел. Џустив про  ‚еню слушок, он сам хотел, себе в
угоду  совсем уж  растереть в  пыль, в ничто  студента с
дерзким Языком и немигающим насмешливым взглЯдом.
  -...Џерестал,  ‚енЯ, чувствовать  тебЯ рЯдом. ’ы один.
’ы отдалилсЯ.  - Ђ  он ничуть не в  сердцах и несгорЯча,
младший, в  том и укол, что  несгорЯча, он ответил мне -
младший  старшему:  "Ќу-ну.  Џерестань.  ‘тань  со  мной
вровень,  вот мы  и будем  рЯдом‘, - и  засвистал. Џосле
чего Я  оскорбилсЯ, долго  не приходил к нему  и даже не
звонил, а ‚енЯ уже  сбрасывал назначенные ему таблетки в
унитаз, ссыпал полную пригоршню,  был болен, но не хотел
в это верить.
  ЊаниЯ преследованиЯ,  вот как вдруг обернулось. Ђ было
‚ене только-только тридцать. Ќа углу дома он мне показал
мужика, Явно ханыгу, и сказал, что тот со спины похож на
врача, Я, глупец,  переспросил: "Ќа врача?‘ - "Ќу да. Ќа
переодетого врача‘.-  Ђ Я оглЯнулсЯ  и рассмеЯлсЯ: мужик
как раз  подошел к  урне и стал  оттуда выуживать пустые
бутылки.
  - Ќеужели на врача? - Я засмеЯлсЯ.
   •аныга  складывал  в  авоську,  в  сетку,  три  штуки,
удачливый, но  в авоське  дыра - одна  из бутылок упала,
покатилась. …е звук нас с ‚еней нагнал (звук скачущей по
асфальту, но не колющейсЯ водочной бутылки).
  џ  опЯть оглЯнулсЯ - видел,  как он уходил, счастливый
лицом мужик,  ничуть не похожий на  врача, зато с любого
ракурса (и со спины тоже) похожий на пуганого побирушку.
  “  кого-то из известных физиков  (из тех, кто училсЯ в
одно времЯ с ‚еней)  осталсЯ в квартире четкий настенный
след - ‚енин рисунок.  ’ак говорЯт. Љто-то видел. Љто-то
кому-то сказал. “глем. Џортрет человека с черной бородой
и  в очках...  Ќо точно  так же, возможно,  где-то висЯт
другие    его   рисунки,    окантованные    или   просто
прикнопленные. (†дут,  дорожаЯ год от  года.) Ќынче даже
наброски ценны.
  -...‘леды,  - говорит  мне ‚асилек ЏЯтов.  - ќти следы
надо бы хорошенько  поискать на московских, на питерских
стенах.
  ‚асилек настаивает: эксперт “манский (великий, великий
эксперт!),  к  которому  стекались неопознанные  рисунки
60-х  и  70-х  годов,  -  лучший  из  тех,  кто  сегоднЯ
способствует  художникам,  отвоевываЯ их  у забвениЯ.  ‚
прошлом  году, как  известно,  его подмосковную  дачку с
картинами подожгли,  но и после пожара  эксперт не остыл
(‚асилек острит),  эксперт горЯч и воюет  за правду. ’ем
более  что “манский  из тех,  кто живьем  видел когда-то
рисунки   ‚ени.    ‚опрос   очной   ставки.   €   вопрос
квалификации.  ’ак  что, попадись  найденные рисунки  на
глазок “манскому, он мог  бы реально и звонко извлечь их
из  небытиЯ.  (Ђ  с ними  и  ‚еню.)  ‚асилек сообщает  о
величине гонорара,  который берет “манский,  - Я развожу
руками - тоже ведь звонко, откуда мне взЯть?!
                                                          26
- Ќу, почему? почему вы не сохранили хотЯ бы нескольких
рисунков ‚енедикта Џетровича?! - восклицает ‚асилек.
   —то, конечно,  менЯ стыдит,  но не слишком.  џ ведь и
своего не умел сохранить.
   Ќо ‚асилек  прав  в другом:  энергетика молвы  велика!
Џрошли десЯтилетиЯ,  и вот уже ‚енЯ  (вернее, его образ)
возник  вдруг   из  ничего,  как   из  воздуха.  Њолодые
художники, едва  прослышав, заговорили,  зашумели и даже
возвеличили ‚еню, так что  только рисунков его пока и не
хватало (самую чуть!) до полноценной легенды.
   € вот  ведь  уже интерес!  - тот  же  ‚асилек ЏЯтов  и
пьЯноватые  художники   его  круга,  встречаЯ  менЯ,  не
забывают  спросить,  участливый  голос,  уважительность:
мол,   что  там   в  больнице  ‚енедикт   Џетрович?  как
разговаривает?   как  он   выглЯдит?..  „лЯ   них  седой
стареющий  ‚енЯ  опЯть   художник  и  опЯть  жив,  живой
‚енедикт  Џетрович,   -  им  важно!  Ђ   Я,  конечно,  в
пересказах  достаточно  осторожен, такт,  знаю меру,  не
любЯт  долго  о  расслабленных  гениЯх -  читать  любЯт,
слушать нет.
  ‚асилек ЏЯтов грозно  вопрошает (то ли у менЯ, то ли у
вечности):
  - Ђ ‡верев?.. Џомните, что говорил ‡верев?!
   Љак не  помнить:  талантливый и  сильно пьющий  ‡верев
бывал  неискренен,  когда его  спрашивали,  кому он  как
художник обЯзан. Ђ никому!  Ћн самородок, и точка. ђазве
что женщины, да и  то как необЯзательный круг поддержки.
Ќо именно  о ‚ене,  в присутствии “манского,  неохотно и
подчеркнуто  кратко   (и  уже   взволнованно  целЯсь  на
выпивку), ‡верев словно бы приоткрывал погребенную тайну
преемственности:
  -...‚от разве что  ‚енедикт. Ћн - единственный, у кого
Я подучилсЯ.
    ђечь,  скорее   всего,   шла  (если   шла  вообще)   о
молниеносной   манере  писать   портрет   углем,  тушью,
карандашом или  простым пером.  Џерехваченный ‡веревым у
‚ени  импульс -  рисовать портреты  чем угодно и  на чем
угодно.
   ‚друг  возникшаЯ  мода  на забытое  (на  непризнанных)
может вдруг  и обвалом сойти на  нет, а “манский помнит.
Њода вспыхнет заново и уже тихо, по второму разу сойдет,
а  “манский все  равно  помнит, и,  пока он  жив, ‚енины
рисунки  живы и  все еще  висЯт прикнопленные  где-то на
стенах.  ‚еликий  “манский -  стар, дрЯхл,  подслеповат,
болтлив,   соучастник    событий   и   соавтор   легенд,
мифотворец,  вдохновенный враль  -  все, что  угодно, но
зато он помнит.
   Ћн  помнит,  а  они  (сокурсники)  -  нет.  ‘таренький
эксперт  “манский помнит  ‚енино лицо, походку,  руки, а
те, кто  училсЯ, ходил  с ним в  кино, ел, пил,  сидел с
‚еней  на лекциЯх  бок  о бок,  - нет.  „лЯ  них, бывших
студентов,  ‚енины рисунки  и  портреты -  ничто, давнее
пЯтнышко в  памЯти. ‘лучай на втором  курсе. ‚енЯ (Ђ-аа,
‚енедикт! вот вы о  ком!..) мелькнул и нет - на третьем,
на четвертом  и на пЯтом курсах его  уже с ними не было.
‘ессиЯ:  переносились  и  досдавались  экзамены.  Љолхоз
летом;  а  смешные первые  влюбленности? -  вдохновенное
молодое времЯ, а вовсе не случайнаЯ пестрота памЯти и не
рЯбь в глазах! Џоходы  на май. Ѓайдарки. Љостры. —то там
еще?..  „а, припоминаю:  был  такой ‚енедикт.  Ќа втором
курсе... “чилсЯ с нами. „а, кажетсЯ, рисовал.
  ‘  кем-то из них (уже  седые) мы столкнулись у входа в
метро, о том о сем говорили.
  Џоразительно: менЯ он  помнил (Я дольше был в стенах),
а  ‚еню, своего  сокурсника,  нет. Џолтора  года вместе,
неполный второй курс. ‚енедикт - твой брат? ђазве?
   -  Џонимаю,  понимаю!  ђедко встречал  его  на  этаже.
‚енедикт,  наверное, из  тех,  кто жил  выше ,  - сказал
бывший студент. (‘тареющий. ‘едой. ѓлаза красные.)
  Ђ  Я, пусть с запозданием,  порадовалсЯ тому, как Язык
сам все объЯснил и расставил - да, говорю, он жил выше.
  - „вумЯ этажами выше, так?
  - Њожет быть, пЯтью.
  - ’ы что! ђазве там наши жили?!
  џ и вообразить  не мог, что существует столько молодых
судеб, что застрЯли в  моей памЯти, не содержа в себе по
сути   никакого   драматизма.   Љто-то   трижды   сдавал
несчастный  зачет.  € кого-то  вдруг  выгнали. Љто  кого
любил. Љто кого бросил.  „аже один утонувший (помню имЯ)
не содержал  в себе  драмы. Џоездки в  колхоз на уборку,
ночные костры, влюбленности,  лекции, экзамены, а с ними
и мы сами принадлежали времени да и составлЯли времЯ - а
‚енЯ был поодаль. „лЯ менЯ брат тоже был случаем, и Я не
способен сейчас  битьсЯ задним числом  с целой культурой
(наслоившейсЯ  культурой  тех   дней),  не  могу  ни  ее
отменить, ни зачеркнуть.
  џ  могу разве  что поморщитьсЯ, скривить  рот, думаЯ о
молодом  том времени  и счастье. Ќо  запоздалаЯ кривость
рта,  этот  ее узнаваемый  изгибец  тем  более дают  мне
увидеть, как  сильно Я  тогда принадлежал. Њолодые  - мы
принадлежали. Ђ где и с кем был тогда ‚енЯ?..
  ќто  сейчас он  стал частицей того  же самого времени,
его   определЯющей  приметой,   сопровождением,  знаком,
который задним числом пробуждает  в нас новейшее (хотЯ и
вовсе  не  новое) сострадание.  ‚енЯ-человек нам  меньше
интересен, а вот ‚енЯ-знак, ‚енЯ-памЯть пробуждает в нас
эту повышенную  способность сострадать, любить - любить,
а также не давать  калечить друг друга, а также помнить,
что мы  люди и зачем мы на  земле, и все прочее, прочее.
’ем  самым   ‚енедикт,  ‚енЯ,   только  сейчас  вернулсЯ
(приложилсЯ) к  тому времени.  Ђ где он был  тогда, в те
дни?
  ќто спрашиваю,  вопрошаю, удивлЯюсь и озадачиваюсь Я -
брат. ђодной и старший его брат, бывший рЯдом. —его же в
таком случае хотеть от других - чего Я хотел или хочу от
его сокурсника, от  седого мужика, который ‚еню забыл?..
Ђ Я ничего и не хочу.
   †енщина (в  той  моей давней  притче), навалившись  на
подоконник  полуоткрытой грудью,  посмеивалась  и курила
сигарету. ќтаж - третий.
   ‡атем старший  брат перебралсЯ к  более Яркой (рыжей)
женщине  на пЯтый этаж,  а затем  опЯть и опЯть  к новой
женщине - на седьмой,  восьмой. —то он искал в коридорах
и  на этажах,  длЯ рассказа-притчи было  неважным. (‡ато
сам подъем все выше  давал ощутить ход времени.) ‚есел и
энергичен, вот  что важно, вошел однажды  в эти коридоры
старший брат, поспешил там за женщиной, потом за другой,
за пЯтой  и в конце концов  пропал. ’о ли упал,  то ли с
самого  верхнего  этажа его  выбросили  из окна  местные
ревнивые мужики. (‚ысоко  зашел.) Џогиб - когда младший,
мужаЯ, только-только вошел на первый этаж.
  ‚ реальной жизни  первым вошел ‚енЯ, а уж следом вошел
Я  -  старший.  ‚  реальной  жизни  именно  ‚енЯ  был  в
молодости весел, отважен.
  Ќо, скорее всего,  в той притче и не было двух братьев
-  и не  невольное  отражение нас  с ‚еней,  а выЯвилась
обычнаЯ  человеческаЯ  (не  подозреваемаЯ  мной  вполне)
возрастнаЯ  многошаговость.  ’о  есть  Я был  и  старшим
братом,  который погиб;  был и младшим,  который начинал
снова.
27
Ђ когда младшего не станет (его тоже выбросЯт с
достаточно высокого этажа), Я, вероЯтно, и тут не
исчезну, не погибну и вновь войду в здание общаги - и
стану младшим уже младшего брата. †изнь - за жизнь,
отслаиваЯ кожу за кожей.

ЃратьЯ встречаютсЯ
   ‹ет десЯть  назад молодой художник  ‚асилек ЏЯтов был
действительно молодым - с круглым крестьЯнским лицом и с
бойкой кистью в руках.
  Љак все провинциалы,  он боЯлсЯ слыть жмотом. ‡ато его
отец, напористый  бездельник пЯтидесЯти лет, тем охотнее
тЯнул из  ‚асилька деньги и чуть  что шумел всем вокруг,
мол, вот  ведь времена!  отцу родному сын  не дал лишней
копейки!..  ‚асилек   ЏЯтов  дал  и  не   один  раз.  Ќо
зарабатывал   картинами   он   совсем  мало.   (Љакой-то
меценатишко из  Љанады, сам хилый,  тощий, со съеденными
передними  зубами,  поЯвилсЯ  у  ‚асилька в  мастерской,
походил с мышиным взглЯдом,  купил и исчез лет на пЯть.)
Ђ  отец все  донимал  - прислал  вдруг письмо  с длинным
зимним перечнем: пальто, шапка,  шарф, пара перчаток, не
написал  же проходимец  перчатки . џ даже  перечитал его
письмо,  где ощущалсЯ  крепкий плотский привкус  слова и
стиль, стилек ничем не ограниченного самодовольства.
   €  с  немалой  выдумкой, конечно:  однажды  отправилсЯ
налегке  теплоходом и  в  каждом городе  (вдоль довольно
большой  реки ‚олги)  бросал сыну открытку,  мол, помоги
деньгами  -  в пути  приболел, срочно  госпитализирован.
€менно  что город  за  городом. €  ‚асилек сразу  же ему
посылал.  Ђ  через  день-два,  утром, следующаЯ  блеклаЯ
открытка:  срочно  госпитализирован  Љуйбышеве... ‘рочно
госпитализирован  “льЯновске... ‘аратове...  ‚олгограде,
далее везде , шутил Я. Ќо в те  дни ‚асилек ЏЯтов еще не
умел  над собой  (и,  значит, над  людьми) посмеиватьсЯ.
„огадывалсЯ,  что   его  обманывают,  однако  жалость  и
кровное  родство каждый  раз брали верх:  ‚асилек наново
бежал занЯть  денег у приЯтелЯ или  продавал за бесценок
холст.  €ли  просто   лежал,  уткнувшись  в  подушку,  и
всхлипывал,   как   девица,  -   парень  двадцати   лет,
широкоплечий, сильный, но с сердчишком из воска.
   ‚схлипывал,  как   девица.  Ђ  девица,  не  помню  имЯ
(натурщица,  бедоваЯ, с  красивыми ногами),  сидела себе
возле газовой  плиты, разжариваЯ  на сковородке высохшие
корки хлеба (размЯгчаЯ  их). Џрихлебывала бледный чаек и
не унывала.
   Њы  -  Я  и ‚ик  ‚икыч  (в  ту пору  уже  безалаберные
писатели  андеграунда) -  пришли занЯть у  него деньжат.
Џришли одолжить,  а в итоге,  расчувствовавшись, сами же
купили  ‚асильку  хлеба,  плавленых  сырков  "„ружба‘  и
утешали, мол, не все в жизни так плохо. Џили чай вместе.
„евица  хихикала. Ќо  тут  поЯвилсЯ и  сам столь  быстро
выздоровевший после  речного плаваниЯ  отец. Ћн нагрЯнул
улыбающийсЯ, загорелый,  довольный собой,  спокойный и с
авоськой, в  которой светилась бутылка минеральной воды.
Ќас   с   ‚икычем  он   быстро   выставил,  нажимаЯ   на
родственность -  чужим людЯм отца с  сыном не понЯть! Ћн
даже  не был  пьЯницей,  просто бездельник.  ‚ыпивал, но
любил и закусить,  поговорить о политике, об автомобилЯх
Ѓрежнева, в общем, человек  никакой. Џросто упырь. Џил у
сына  кровь,  ездил туда-сюда  и редко-редко  где-нибудь
работал.  Њы ушли.  (џ и  ‚ик ‚икыч.)  „умаю, он  и нас,
нищих,  мог  обобрать  -  у  него  был  необычайный  дар
вымогательства:  он подавлЯл.  Љак позже  выЯснилось, он
почти тут  же принудил ‚асилька продать  самый Яркий его
холст - сам снес холст на рынок, где по дешевке и загнал
среди морЯ  халтуры. ‘ледом (все тут  же) сдал на детали
испортившийсЯ телевизор  ‚асилька, мол,  ты, сын, купишь
себе новый - зачем в наш век латать-чинить?.. ‚ечером он
устроил ужин, хорошо  покушали, бедоваЯ натурщица была в
восторге и загулЯла с папашей, нет-нет и уединЯЯсь с ним
у соседки-художницы (в пустовавшей мастерской). ‚слух, с
причмоком  расхваливала   его  страстность  и  гусарские
манеры: "‚осторг!.. ‘плошной восторг!‘ - восклицала она,
потЯгиваЯ  кофеек -  смеЯлась, вскрикивала  и поскучнела
только  на  другой день,  обнаружив отсутствие  золотого
кольца. (’ихо  снЯл с  пальца? €ли прибрал  на полочке в
ванной?..) Ќет,  папаша не  стал отпиратьсЯ -  он не был
воришкой: просто и прЯмо он объЯснил ей, что за сыновний
холст дали на рынке возмутительно мало и что надо же нам
было гулЯть на какие-то  деньги эти чудные два днЯ, зато
какой восторг,  ты же сама  кричала!.. ЃедоваЯ натурщица
возмутилась,  мол,  надо  еще  посчитатьсЯ  и  как-никак
уЯснить итог с учетом кольца, папаша был согласен, пошел
в  угловой гастроном  за минеральной водой  (очень любил
минералку после еды) и исчез.
  —ерез  месЯц ‚асилек ЏЯтов  позвонил ‚икычу в страшном
горе: отец  умер, и нужна срочно  немалаЯ сумма, так как
умер  отец в  далеком  городе, хоронЯт  чужие люди.  ‘ам
‚асилек туда  уже не  успевает: два днЯ  пути. ‚ик ‚икыч
половину  суммы   наскреб.  Џринес.   ‚асилек  стонал  и
убивалсЯ еще  и потому, что накануне  отец, просЯ денег,
прислал  ему привычное  письмецо из далекой  больницы, а
‚асилек ЏЯтов  ответить ему  не поспешил. "Џервый  раз в
жизни не  поверил отцу  - и вот наказан.  Ћтец умирал, а
Я... а  Я...‘ -  и ‚асилек ЏЯтов,  хороший сын, утыкалсЯ
головой в подушку, стискиваЯ виски руками.
   Ќатурщицей  у него  была  все  та же  бедоваЯ  девица,
длиннаЯ, худаЯ,  много курившаЯ и  ублажавшаЯ нас только
при некоторой нашей  настойчивости. Њы потолковали с ней
на кухне.  (ђыданиЯ ‚асилька не помешали  нам пить чай.)
Ќатурщица   с   подхихикиваньем   сказала,  что   папаша
навернЯка  жив-здоров  и  хочет денег,  пЯтидесЯтилетнЯЯ
пьЯвка  попросту  решила  напитьсЯ  крови  как  следует.
Џапашка   жив,  а   ‚асилек  ЏЯтов,  дурной,   отдает  в
результате  мастерскую какому-то богатенькому  мазилке и
сам  съезжает на  хер  в неизвестность.  Ђ ведь  с таким
трудом и с таким  соленым потом ее добыл!.. (…е - это не
менЯ , а  мастерскую, уточнЯла  она.) Ћб  отце мы  с ‚ик
‚икычем  предполагали и  сами,  но утрата  мастерской (в
которой  и нам  перепадало тепла  и чаю, куска  хлеба, а
иной раз  и вот этой бедовой  девицы) нас расстроила. Њы
взЯлись за ‚асилька всерьез, напомнив ему о многоразовых
предсмертных  корчах  его  папаши,  убеждали  -  но  все
напрасно.  Ћн  только плакал.  Ѓыл  уже невменЯем.  (Ѓыл
хороший сын, что поделать.) Ќа другой же день, отослав в
далекий город по адресу деньги, ‚асилек съехал куда-то в
каморку, он даже краски, кисти продал, оставив из кистей
лишь две колонковые, дорогие руке и душе. Џроданы были и
холсты.  Ѓыла  свезена  и  какаЯ-никакаЯ мебель.  Џолный
разгром.
    „ва  последних днЯ  мы  с ‚икычем  и с  девицей  жили
(доживали)   в  опустевшей  мастерской.   Њебели  совсем
ничего: какие-то  тумбочки, которые никто  не брал. Ћдна
кровать.  џ  и  ‚икыч  спали в  разных  углах  огромного
помещениЯ на газетах, на старых пальто. Ќа третий день и
натурщица   поутру  ушла,   выставив  на   стол  бутылку
портвейна  и,  широкаЯ  душа,  ублажив  нас  напоследок.
€нтимно, тихо, никакого  цинизма. (’о есть сначала менЯ,
пока ‚икыч с утра  чистил зубы; после в некотором от них
отдалении почистил  зубы Я.)  Ќатурщица исчезла. ’ишина.
ЏоЯвились толпы  мышей, даже днем  скреблись, бегаЯ одна
за одной по плинтусам.  џ и ‚икыч жили в ожидании, когда
нас сгонит  с места новый хозЯин.  (‚ конце концов, пока
мы  здесь, у него  не будет  пожара и бомжи  не растащут
сантехнику.) ‡десь был телефон.  Ѓыл душ. (Ќе равнЯть же
с казанской толкотней на вокзале.)
                                                          28
‚ечером Я сидел на кухне, читал, грыз сухарь и думал: с
кем это там ‚ик ‚икыч разговаривает - в гулкой пустоте
мастерской? џ уже решил, что сам с собой. Ќо нет. ќто
пришел, приехал отец ‚асилька ЏЯтова. „а, он болел, он
всерьез болел, но, представьте, выздоровел! ‚ыздоровел,
хотЯ и был, ей-ей, при смерти - да, да, хотели уже
хоронить. ‚икыч провел его ко мне на голую кухню, и мы
оба, даже не перемигнувшись, вдруг сказали отцу, что
‚асилек умер. „а. Ћн умер. ’ак случилось. Њы сказали,
что ‚асилек ЏЯтов послал тем людЯм крупную сумму денег,
но сам был так расстроен, что попал под машину и погиб.
џ сказал просто: "умер‘, но ‚икыч (словно накликиваЯ на
себЯ будущее, ах, наш Язык, как устроен! как далеко
заводит речь) тут же, длЯ пущего правдоподобиЯ, уточнил
- скорректировал смерть ‚асилька пронесшимсЯ по шоссе
шальным грузовиком, наезжают, мол, на людей, особенно
если те подавлены горем.
  - Ћн ведь вас любил, - заключил ‚икыч.
  - ‡наю.
   Ћтец  уронил  скупую  мужскую и  провел  увлажнившимсЯ
взглЯдом по  пустым углам мастерской  - никакое, нулевое
наследство! „а, он  погрустнел. (ЋпечалилсЯ.) Ќо ведь он
так и не спросил,  где ‚асилек ЏЯтов похоронен. “шел. Ћн
просто  ушел.  Њожет,  он  потрЯсен (забыл  спросить)  и
сейчас, спохватившись,  вернетсЯ?.. Њы прождали часа два
с  половиной, не  меньше;  это и  есть жизнь,  дольше не
ждут.  („ва  с половиной  часа  прощаньЯ:  взаимного  их
прощаньЯ. Љаждый думает, что другой умер. Ћбоих нет.)
  ‡ато мы спасли ‚асилька от бесконечных поборов. ‘пасли
художника,  может быть.  „а и отца  заставили (возможно)
подумать  о  смысле  жизни.  Ќе  лишено  интереса,  если
однажды,   потрепанные  долгим   временем  и   уже  едва
узнаваемые друг  длЯ друга, они столкнутсЯ  лицом к лицу
на   московской  улице.   ’о-то   радости!  Ќо   они  не
столкнутсЯ. ђазве  что лет  через десЯть. Ћтец  только и
наезжал в  столицу сына  ради (его денег  ради). †ил где
хотел, вольнаЯ,  лениваЯ, веселаЯ  птица. Ќадо признать,
он умел поговорить.
   ‚ те  дни  мне предложили  сторожить склад  в  дальнем
Џодмосковье.  ’ишь.  Ѓезлюдье.  ‡наковый  момент! -  мне
повезло  увидеть   и  дано  было   ощутить,  как  широко
(напоследок) может распахнутьсЯ пространство.
  - ‘клад?.. - џ был согласен на что угодно. џ редко ел.
“же месЯц,  как Я потерЯл чудесную  работу в Ќ€€, где по
ночам стерег опустевшие темные этажи (на пару с €льичем,
нарисованным в полный рост). Ќ€€ сторожить - мед кушать.
Ќо сторожение отдали ‹арисе,  Я не взревновал, женщина с
ребенком, копейка в дом.
  Ќа  склад (вдруг продуктовый?)  Я отправилсЯ тотчас, с
первой  же   электричкой.  утка   ли,  получить  работу
складского  сторожа. (Џо  подсказке, конечно;  по звонку
одного доброхота.) џ сошел на маленькой станции. Ќи души
на платформе. ‚от оно.
  ‘клад оказалсЯ огромным  сараем, что рЯдом с лесом, из
которого выскакивала ветка забытой узкоколейки. Љакой-то
один  паровозик металсЯ  по этим  рельсам, как  в плену,
туда-сюда,  похожий  на  чумазую  детскую игрушку.  ќкаЯ
глушь!  Ќачальник склада  бегло  менЯ оглЯдел  и осталсЯ
доволен:  вписал куда-то  фамилию, только и  спросив, не
мочусь ли Я в  пьЯном виде в постель. (‚ероЯтно, как мои
предшественники, травмированные  немерЯным пространством
и  свободным  временем.) Ћн  кликнул  старого служаку  в
древних выцветших брюках-галифе, а  уже тот повел менЯ в
мою будущую каморку, что у самого входа в склад-сарай.
  Џо  пути (шли  по складу) служака  ловко высматривал и
еще более ловко выхватывал с длинных полок все, что, как
он  выразилсЯ, мне  посчастливилось.  Њне посчастливилсЯ
маслЯный обогреватель. џ его еле нес, оттЯгиваЯ до земли
теперь и левую руку (в правой машинка). ‘лужака выхватил
с полки одно за  одним простынь, наволочку и одеЯло, все
вместе  кинул мне, словно  у менЯ  еще и третьЯ  рука (Я
успел  прижать к  груди). Ќесколько неожиданно  мне было
выдано  клистирное  приспособление -  резиновый мешок  с
вьющейсЯ трубкой,  борьба, мол, с  запорами длЯ сторожей
наипервейшее дело. ‘тало веселей. џ уже стал ждать билет
„Ћ‘ЂЂ” и пачку презервативов - живой человек!
   Љаморка  холодна,   мала  и  убога;  а  едва  маслЯный
нагреватель заработал, из  углов, как и ожидалось, стало
припахивать Ядреной  мочой. ‚сюду, что  ни говори, следы
предшественников.  (Љ  концу жизни  с этим  свыкаешьсЯ.)
‡ато  дальнЯЯ   часть  склада   была  завалена  большими
досками, сороковкой,  их завозили  по понедельникам, они
были  свежи,   радостны  и  пахучи:  запах  непреходЯщей
хвойной новизны. ЃродЯ по  складу, Я наткнулсЯ на шаткую
тумбочку и тут же  отволок в каморку, чтобы поставить на
нее  пишущую   машинку.  Џомню   проблему:  тумбочка  не
влезала, мне пришлось отпилить у нее целиком угол вместе
с  ножкой  - треугольнаЯ,  она  сразу  нашла, угадала  в
каморке свое место.
  ’орец  склада не  занЯт, пуст и  гол, мне пришла мысль
зазвать  кой-кого из  художников, среди которых  Я тогда
терсЯ,  -  пусть  распишут.  Њожно  орнаментировать  или
устроить  показательный  ‘трашный  суд  длЯ недругов  (и
друзей).  €ли зеркально  развалить  пространство надвое,
как  даму на  игральной  карте: простор!  €ли же  - одну
большую  и   дерзкую  абстракцию...  ’елефон  только  на
железнодорожной станции, но  Я туда пошел, не поленилсЯ.
Џосле  получасового  препирательства  с дежурной,  после
долгих  ей  разъЯснений насчет   эстетики  склада Я  сел
наконец на  стул в диспетчерской рЯдом  с телефоном. Љак
только  приближалсЯ поезд,  менЯ выгонЯли.  Ќо все  же Я
сделал несколько звонков. ‚асильку ЏЯтову, Љоле ‘околику
и  тейну  €горю, известному  своими абстракциЯми.  (…му
первому. Ћн  страдал от  отсутствиЯ больших плоскостей.)
Ћднако все они не захотели в такую даль тащитьсЯ, а Џетр
‘туруа, как выЯснилось, умер.
  Џерелески.  Ћпушки. €  какаЯ пустота! €  в то же времЯ
какаЯ  жизнь пустоты  -  жизнь чистого  пространства как
простора, то есть в качестве простора.
   „а и  сам  этот бесконечный  зеленый простор  был  как
заимствование  у  вечности.  Џростор   как   цитата  из
вечности.
  Њне  давалось в  те дни ощутить  незанЯтость мира: тем
самым подсказывалось  будущее. “же через месЯц-два жизнь
привела,  пристроила менЯ  в многоквартирный дом,  в эту
бывшую общагу, где коридоры  и где вечнаЯ теснота людей,
теснота  их кв  метров -  дощатых, паркетных,  жилых, со
столетними запахами.
  ’ак что в  последний раз мое "Я‘ умилЯлось идеальной и
совершенной  в  себе бессюжетностью  бытиЯ  - вплоть  до
чистого горизонта,  до крохотного, зубчиками, там леска.
Ђ если глаза, в  глубоком гипнозе, от горизонта все-таки
отрывались, они  тотчас утыкались  в пустоту и  в гипноз
иного  измерениЯ:   в  ничем   не  занЯтый  (так   и  не
зарисованный абстракциЯми) торец склада.
  €  удивительно, как обессиливает  нас общение с ничьим
пространством.  ‘  ничейным. Ќикакой  борьбы. (Љак  ноль
отсчета.) †иви - не  хочу. ’ихо. ’рава в рост. € петлЯет
ровно одна тропинка.
‰                                                                    29
џ дичал. џ мог разучитьсЯ произносить слова. Ђгэшник все
же не из отшельников, хотЯ и ведет от них родословную.
Ќи живого голоса, а до ближайших двух деревенек
далековато, как до луны (как до двух лун). ЏолучаЯ
первую зарплату, Я подумал, хоть тут поговорю с
начальником. (Ћн наезжал ровно раз в месЯц.) Ќо сукин
сын даже не спросил, как дела? - молча мне отсчитал и
уткнулсЯ в желтые бумаги. Ђ когда Я, помЯв купюры, сам
спросил у него, как дела? - он замахал рукой: мол, нет,
нет, уйди, изыди.
  -  ‚одки нет. ‘амогон в  деревне, - бросил он коротко,
не  поднЯв  от бумаг  заросшей  башки. €  тотчас во  мне
заискрила мстительнаЯ  мысль: пустить по-тихому сюда, на
склад, деревенских дедков-самогонщиков, пусть попожарЯт.
   џ   впадал  в  полуобморочное  состоЯние,  как  только
вспоминал, что в следующем  месЯце тоже тридцать дней. џ
поскуливал.  ’огда  же  Я  стал негромко  разговаривать,
дерево  - вот  собеседник. ЏривезеннаЯ  (где-то срубили)
большаЯ  веселаЯ  сосна пахла  великолепно. ђадость  тех
дней! Ђ когда сосну распилили и увезли, Я ходил кругами,
где прежде она лежала: Я думал о ее оставшемсЯ запахе. џ
топталсЯ на  том месте.  џ брал в  руки щепу, удивлЯлсЯ.
‡апах плыл и плыл, - стойкий, он удержалсЯ в столь малом
куске дерева, отщепенец. ‘концентрировалсЯ. ‘умел.
   —уть не  бегом Я  уже с утра  отправилсЯ в "‘олнечный
путь‘,  захватив   клистир  как   сувенир.  џ  предлагал
оставить  его  на  памЯть,  но деревенские  деды  только
косили  на клистир  линЯлыми глазами. Љачали  головой. џ
уехал.
  Њой  послужной список:  истопник, затем наемный ночной
сторож (Ќ€€ с €льичем),  затем склад (с пустым торцом) -
и вот наконец общага-дом, где поначалу Я лишь приткнулсЯ
к  кочевью  командировочных в  крыле  Љ, на  одну из  их
матросских  (шатких)  коек.  Љойка  шаткаЯ, а  оказалось
надолго: сторожение,  как и все на  свете, сумело в свой
час пустить корни.
  ‚  это же  времЯ (параллель) ‚енЯ  рассталсЯ с женой и
определилсЯ  в   психиатрическую  лечебницу,  где  он  и
поныне. ’оже надолго, навсегда.
  Ќо квартиры жильцов (уезжающих на времЯ) Я пока что не
сторожил: не знал  идеи. ЏриглЯдеть за квартирой впервые
попросила   моЯ   знакомица   ‡оЯ,  экстрасенсорша   ‡оЯ
‚алерьЯновна. Љак раз в то лето она уезжала на юга греть
своими исцелЯющими  руками спины  и почки номенклатурных
людей.  ‡оЯ  уже  и  в  то  времЯ  жила  на  ”рунзенской
набережной,  в престижном  доме.  Љвартира с  первым длЯ
менЯ запахом. –елое лето. †ара.
   ‘обаку (не  воющаЯ, ко всему  готова, дворнЯжка) один
раз в день накормить  и на пЯть минут вывести - вот были
все  мои дела. „а  еще с  субботы на воскресенье  (раз в
неделю) ночевать, чтобы горел уикэндный свет, мол, жизнь
идет;  мы  дома.  Џомню  падающие  деревьЯ ,  окруженные
строгим каре стен.
  ќто  были тополЯ - во  внутреннем дворе дома они (мало
солнца) вытЯнулись до той чрезмерной высоты, когда корни
уже не могут держать.  Ќе способные жить столь высокими,
деревьЯ  стали падать.  Љаждое падение разбивало  жигуль
или  москвич (тогда еще не было мерседесов  и опелей), а
иногда сразу две машины.  ‘бегались зеваки, а Я шел мимо
с  собакой на  выгул. „ерево распиливали,  рубили ветви,
растаскивали  по  кускам.  Џо  счастью,  падали  деревьЯ
ночью,  часа в  четыре,  в безлюдье.  Љаждое утро  (пока
машинам  не нашли  срочно стоЯнку) лежало  новое, только
что  рухнувшее  дерево,  все  в  свежей  зелени  листвы,
поперек придавленной несчастной машины.
  -...‚ особенности к  ночи. Ћн стонал. Ђ они ему каждое
утро записывали - негромко выл. ‚ой тоже вид стона.
  - Џонимаю.
  -  ‘корый консилиум тотчас навесил ‚енедикту Џетровичу
то  безумие и  ту  агрессивность, какую  лечат, блокируЯ
серией инъекций, - объЯснЯл мне врач €ван …мельЯнович.
  -  Ђ ‚енЯ уже ни  на кого не бросалсЯ  - он всего лишь
стонал?
  - ‚сего лишь.
   ’еперь  (прошла   четверть  века)  можно  и  по  душам
поговорить, можно рассказать родственнику правду - можно
и  поподробнее. „а,  все три  серии уколов  ‚енЯ получил
тогда же сполна. Ћни охотно его кололи. ’ри серии. —тобы
без промаха. Ћн стонал...
   ‚рач-психиатр  €ван  …мельЯнович,  меж  больных  и  их
родственников   попросту    €ван ,  пришел   в  больницу
заведовать уже  в нынешние времена,  стало быть, человек
новый.   ѓлавный.  €   понЯтно,  что,  как   бы  отвечаЯ
(комплексуЯ)  за закрытость психиатрии  брежневских лет,
он  старалсЯ  длЯ нас,  родственников  больных, быть  по
возможности  открытым  и доступным  - открытость  льстит
обеим сторонам.
  Ћсобенно доверителен и откровенен €ван …мельЯнович был
с неким евчуком, преподавателем Њѓ“; евчук не таилсЯ и
в  свою  очередь откровенничал  с  двумЯ-тремЯ из  числа
приходЯщих  родственников,  после  чего волна  разговора
устремлЯлась еще дальше и  шире - к нашим берегам. Ћбмен
информацией меж  родственниками совершалсЯ  чаще всего в
той  толкотне  больничного  коридора,  когда  все  мы  с
сумками  и набитыми  едой пакетами ждали  часа свиданий.
Љлюч-отвертка с  той стороны клацает,  и - наконец-то! -
так медленно открываютсЯ, отползают тЯжелые оцинкованны