ме. Ѓыла  бы  голова  на  плечах  -  будет и
фотографиЯ. ’ак Я говорю?  - тоже шутил старичок,  морщась в  улыбке.- ‡ачем
нам кровать? Љровать солдату не нужна. ‚се будет, как в боевой обстановке.
     ”отограф выудил из  баульчика полотнище с намалеванным горЯщим немецким
танком.
     - Џодойдет? …сли хотите, имеетсЯ и самолет.
     -  „авай танк, папаша! - покатывалсЯ со смеху ‘амоходка.- Ђ гранату  не
дашь? Џротивотанковую?
     - ќтого не держим,- улыбнулсЯ старичок.
     Ќа  карточке  должно  было получитьсЯ так,  будто ‘аша  находилсЯ не на
госпитальной койке в нижнем белье, а на поле сражениЯ.
     Ћн Якобы только  что разделалсЯ  с  немецким "тигром" и теперь, сдвинув
набекрень кубанку, посмеиваетсЯ и устраивает перекур.
     - Ќу и дает старикан! - реготал ‘амоходка.
     - ‚ каждом деле, молодой человек, имеетсЯ свое искусство.
     - Џонимаю: не обманешь - не проживешь, так, что ли?
     -  ќто вы  напрасно! Љ вашему  сведению, Я даже генералов снимал и имею
благодарности.
     - ’оже "в боевой обстановке"?
     -  ‚еселый  вы  человек!  -  жиденько  засмеЯлсЯ  старичок  и  погрозил
‘амоходке коричневым от проЯвителЯ пальцем.
     Ќа  менЯ  гимнастерка  не налезла: помешала  загипсованнаЯ оттопыреннаЯ
рука.
     - •отите  манишку? - вышел из положениЯ старичок, который,  видимо, уже
давно  специализировалсЯ  на  съемках  калек  и предусмотрел  все  возможные
варианты  увечьЯ.- Ќе  беспокойтесь, Я уже  таких,  как вы,  фотографировал.
“верЯю вас: все будет хорошо.
     Ќо манишки, а попросту  говорЯ - нагрудника с пуговицами, Я устыдилсЯ и
не стал сниматьсЯ. ЋтказалсЯ и Ѓородухов, проворчавший сердито:
     - Ћбойдусь. ‘коро сам домой приеду.
     - ’огда давайте вы.- ‘таричок цепким  взглЯдом окинул Љопешкина, должно
быть прикидываЯ, какие можно к нему применить  декорацию и реквизит, чтобы и
этому недвижному солдату придать бравый вид.
     - Љ нему, дед, не лезь,- сказал строго Ѓородухов.
     - Ќо, может быть, он желает?
     - Ќичего он не желает. Ќе видишь, что ли?
     -  Џонимаю, понимаю,-  старичок  приложил  палец к губам  и на цыпочках
отошел от койки.- •отЯ можно было и его... —то-нибудь придумали б... “ менЯ,
знаете, были очень трудные случаи...
     - „авай кончай...
     -  ’огда счастливо выздоравливать. ”отографии только через десЯть дней.
Њного  работы. ’ула... ‚ладимир...  ќто все  моЯ  зона. —то  поделаешь. Ќету
хороших мастеров,  нету... Ђх, такой  день,  такой  день! ‘лава богу, дожили
наконец...
     Ћн   зачехлил  аппарат,   сложил  в  баул  все  свои  бебехи,  галантно
раскланЯлсЯ, доставаЯ кепкой до пола, и неслышно вышмыгнул за дверь.
     - ’рупоед...- сплюнул Ѓородухов.
     ѓоспитальный  садик все еще  гудел народом. €грала музыка -  все больше
вальсы, от которых щемило сердце.
     ‘аенко и Ѓугаев  вернулись в палату с красными  бантами на пижамах  и с
охапками черемухи.
     Џеред  обедом нам сменили  белье, побрили,  потом, зареваннаЯ по случаю
праздника, с распухшим  носом,  тетЯ ‡ина  разносила  Янтарно-желтый суп  из
кабана.
     - Љушайте, сыночки, кушайте,  родненькие,-  концом косынки  она утирала
мокрые морщинистые щеки.- ‘уп-то нынче добрый...  Ћх ты, господи!  Ђ  Я  как
услышала,  так  и села.  ‘колько по  этим-то итажам  выбегала, сколь носилок
перетаскала и  - ничего.  Ђ  тут хочу, хочу встать, а ноги как  не мои... „а
неужто,  думаю, все уже кончилосЯ? Ђж не веритсЯ.  Љакого супостата одолели,
какую юдолю вытерпели. Љак вспомню, как вспомню...
     ‘лезы  опЯть выступили на  ее глазах,  она торопливо утерлась и тут  же
улыбнулась, просветлела лицом.
     -  Љушайте,  кушайте,  а  Я  пойду котлеток  принесу. ЏоправлЯйтесь  на
здоровье, уж теперь недолго осталосЯ...
     „верь распахнулась от  толчка  сапогом,  в  палату  грузно  протиснулсЯ
начхоз ‡вонарчук с неузнаваемо обвисшими усами на широком потном лице.
     - Џогодьте, погодьте исты!
     Ќа  вытЯнутых  руках  он нес медный  самоварный  поднос  с  несколькими
темно-красными стаканами.
     -  ‡ победою  вас, товаришчи!- поздравил  он усталым, по-детски  тонким
голоском.- ‘кильки вас у палати?
     - ‘емеро осталось.
     - Ђга, точно... ’ут вам вид имени администрации... ‘аенко, распорЯдысь.
     -  …сть  распорЯдитьсЯ! - ‘аенко с  готовностью подпрыгал к  подносу  и
составил стаканы  на  Њихаеву тумбочку.- „авайте с нами, товарищ  начхоз. ‡а
Џобеду.
     - Ќи, хлопци. Ќема часу.- Ћн вытер рукавом халата потный  лоб.- “  мэни
ще сто двадцать душ. “х ты, чертЯка, запалывси Як...
     Ќачхоз еще  раз  поглЯдел  на  стаканы:  то ли пересчитывал  в  уме длЯ
отчетности,  то  ли   просто   так   -  как  на   произведение   собственной
расторопности. ‚идно, это вино досталось ему нелегко.
     - ’ак вы давайте... Ђ то суп охолонет.
     - ‘пасибо.
     - Ѓуло б за що.
     Ћн ушел.
     ‘аенко  осторожно,  чтобы  не пролить, не  прыгаЯ, как всегда, а волоча
раненую  ногу  по  полу, при  полном  молчании всех  присутствующих,  разнес
стаканы по тумбочкам. ‹ицо его при этом было озабоченным и строгим, а нижнЯЯ
губа аскетически поджата, словно у ксендза при свершении исповеди.
     „а  и  правда,  эти  рубиново-красные,  наполненные  до  краев  стаканы
воспринимались    в    нашей    бесцветно-белой     палате     как     нечто
небывало-торжественное, обещали какое-то таинство.
     Њинуту-другую каждый молча созерцал свой стакан.
     - Ќу  что,  солдаты...  —то  задумались?  „авайте колыхнем, что  ли...-
предложил ‘аенко.
     - „а давайте.
     - Џусть сперва Њихай,- сказал Ѓородухов.
     - ‚ерно, пусть он сперва. Ђ то как же ему...
     - ќто само собой.- Ѓугаев взЯл Њихаев стакан.- ’ы давай  присЯдь,  а то
не дотЯнусь.
     Њихай послушно сел на край койки, запрокинул голову.
     - Ќу, браток... за Џобеду!
     - Ђга.
     - †аль, нельзЯ с тобой чокнутьсЯ...
     Џо лицу ЊихаЯ скользнула виноватаЯ улыбка.
     - Ќу ничего... поехали.
     Њы  посмотрели,  как Ѓугаев, наклонЯЯ  стакан,  вылил вино  в  птенцово
раскрытый рот молдаванина.
     -  ‚о,  парень,-  удовлетворенно  сказал  Ѓугаев.-  ќто  дело.  Ќичего,
наловчишьсЯ...- Ћн  вытер  пижамным  рукавом Њихаев подбородок, по  которому
скользнула  алаЯ  струйка,  и,  зачерпнув  из  супа   картофелину,  дал  ему
закусить.- џ одного  такого знал, как ты, так он  приспособилсЯ: зубами брал
стакан за край и высасывал все до донышка!..
     -  ‚ино  пить  можно.  Ђ как его теперь дэлать будешь? -  Њихай трЯхнул
узлами рукавов.- ‚ину руки нужны.
     - Ќичего, браток! Ќе падай духом. †инка поможет
     - Ђ-ай-ай...- Њихай покачал головой.
     -  Ќу,  будет,  будет  про  это...-  прервал   Ѓородухов   и   степенно
провозгласил: -  „авайте, робЯты, за дальнейшую нашу жисть выпьем... Љак она
дальше пойдет... —то  было -  то  было, будь оно неладно!  †ивым жить, живое
загадывать.
     Њы выпили.
     Џрибежала ’анЯ, поздравила с праздником, поставила на нашу с Љопешкиным
тумбочку букет подснежников, принЯлась кормить его с ложки.
     Љопешкин, глотаЯ жижу, морщилсЯ, пускал пузыри.
     - ’ы ему винца вплесни,- посоветовал ‘аенко.
     - ‚ы что, смеетесь?
     - Ђ что? Џусть солдат разговеетсЯ.
     - …му же нельзЯ.
     -  „ай, дай ему. Ћтпусти ты его душу на волю. ‚от  увидишь, полегчает с
вина-то.
     - Ќе говорите глупостей.
     -  Ћх  уж эти лекари! •уже жандармов. Њожет, ему только и осталось, что
посошок выпить. ‘ердца у вас нету.
     - ‚се, славЯне!  ‡автра буду проситьсЯ на выписку,-  решительным  тоном
сказал ‘аша ‘амоходка.
     ’анЯ посмотрела в его сторону, укоризненно покачала головой.
     - Ќе выпишут - убегу. ’ань, поехали со мной, а? Ќа ‚олгу. Љрасота!
     - Џо дороге потерЯешь,- засмеЯлась ’анЯ.
     - —естное гвардейское!  џ ведь к  тебе, можно сказать, привык. Ћсталось
только  расписатьсЯ.-  ‘аша заметно  охмелел,  да  и  все  тоже  порозовели,
заблестели глазами.- ђебЯта, поехали? Ќашими дружками будете. ’акую  свадьбу
сварганим...  ќх, и  хорошо у нас, братцы! „еревнЯ  высоко-высоко,  а  внизу
‚олга... ‚сю видать, на пЯтнадцать верст туда и сюда. Џарохода  идут, гудки,
бакены по вечерам... Њихай, поехали?
     - Ќэ-э, Я домой.
     - —то у тебЯ там? “спеешь.
     - Љак что? - Њихай вскинул рыжие брови.- Љак что? Ќе был - не говори!
     - Ќет, брат.- ‘амоходка мечтательно  уставилсЯ в потолок.- ѓде ‚олга не
течет, там не жизнь.
     - ‡ачем зрЯ говоришь? ‡ачем? Ђ виноград у вас есть? Ђ вино наше пил? Ќэ
пил.
     - Љвас, знаю.
     -  —то понимаешь?  -  горЯчилсЯ Њихай.- „авай спорить! Љвас, да?  Ќалью
тебе кружку, вот такую  большую,- он сдвинул культи, показываЯ, какую кружку
нальет ‘амоходке.- Џей, пожалуйста! ‚ыпьешь - под бочку упадешь. Љак мертвый
будешь.  ќ-э, что говоришь - нету жизни. Џоедем -  увидишь. —то  ‚олга?  —то
‚олга? Њы воду нэ пьем, мы вино пьем. Њолдова, понЯл?
     -  —то ж вы не едите? - Љачала головой ’анЯ,  насильно вливаЯ Љопешкину
бульон.- Ќу съешьте еще хоть ложечку. ѓоре мне с вами...
     - Ђ у нас на Њезени пиво теперь варЯт.- Ѓородухов, только что побритый,
в свежей  рубахе,  чинно  прихлебывал наваристый  суп, всЯкий  раз  подпираЯ
донышко ложки куском хлеба.
     - ‘егоднЯ везде празднуют,- сказал ‘аенко.
     -  Џразднуют, да не так. “ нас, на Њезени-то, бабы старинное  надевают.
•ороводы водЯт, песни  поют. Ђ  потом сЯдут в лодки да по Њезени... Ђ пиво Я
люблю чтоб с брусникою.- Ѓородухов выразительно покрЯкал, провел  ладонью по
рту, будто обтер пивную пену.- Ѓлаго! „авно не пивал.- € добавил задумчиво:-
Ћно, поди, теперь не из чего варить...
     ’анЯ кое-как покормила Љопешкина и, сама больше намучившись, ушла.
     …й  надо было сменитьсЯ еще в девЯть утра, но она осталась  помогать по
случаю  праздника.  € было жаль, что еще не посидела с нами. ‘амоходка прав:
мы привыкли к  ней  и - чего уж темнить! - почти  все были тихо  влюблены  в
нее...
     ‚ино разбередило, ребЯта зашумели, заспорили, где жить лучше. ‚мешались
‘аенко с Ѓугаевым, стали рассказывать о ‘ибири.
     Ћба  были  родом  из-за  “рала, только  ‘аенко  происходил  из  степных
алтайских хохлов, а Ѓугаев - коренной енисейский чалдон.
     "‘колько разных мест на земле",- думал Я, слушаЯ разговоры.
     ‹ежали раненые  и  в других палатах,  и у них  тоже  были  где-то  свои
единственные родные  города и деревни. Ѓыли они  и у тех, кто уже никогда не
вернетсЯ домой... Љаждый воевал, думаЯ о  своем  обжитом уголке, привычном с
детства, и выходило, что всЯкаЯ пЯдь земли имела своего защитника.
     Џотому и похоронные так  широко разлетались,  так густо  усеЯли русскую
землю...
     - ’ише, ребЯта...-  Ѓородухов первый заметил,  как  Љопешкин  зашевелил
пальцами.- —его тебе, браток?
     Њы насторожились.
     - Џить?
     Љопешкин отрицательно пошевелил кистью руки
     - “тку?
     Љопешкин поморщилсЯ.
     Џрипрыгал ‘аенко, наклонилсЯ над ним.
     - ’ы чего, друг?
     Љопешкин что-то шепелЯвил сухими ломкими губами.
     - ’ак,  так... Ђга, понЯл...- ‘аенко закивал и перевел нам:- ѓоворит, у
них тоже хорошо  жить.  „авай, давай, Љопешкин, расшевеливайсЯ! ‚от молодец!
Ќу-ка,  расскажи, как там у вас... ќто где  ж такое? Ђ-а, Ясно... ЏензЯк ты.
Ќу, и что там у вас?
     -  •орошо  тоже...-  разобрал  Я  слабый,  будто  из-под  земли,  голос
Љопешкина.
     - ‡аладил:  хорошо  да хорошо...  Ђ что хорошего-то? ‹ес есть или речка
какаЯ?
     Љопешкин  пыталсЯ  еще  что-то  сказать  о  своих местах,  но  не смог,
обессилел и только облизал непослушные губы.
     Њы помолчали,  ожидаЯ, что  он  отдышитсЯ, но Љопешкин так больше  и не
заговорил.
     ‚ палате воцарилась тишина.
     џ  пыталсЯ представить себе родину  Љопешкина. Ћказалось,  никто из нас
ничего не  знал об этой самой пензенской земле. Ќи какие там  реки, ни какие
вообще  места: лесистые ли, открытые... €  даже где они находЯтсЯ,  как туда
добиратьсЯ. ‡нал  Я только, что  Џенза где-то не то возле  мордвы, не то  по
соседству с чувашами.  ѓде-то там,  в неведомом краю, стоит  и  копешкинскаЯ
деревенька с загадочным названием - ‘ухой †итень, вполне реальнаЯ, зримаЯ, и
длЯ самого Љопешкина она - центр мирозданиЯ.
     „олжно  быть,  полощутсЯ  белесые  ракиты  перед  избами, по  волнистым
холмушкам за околицей -  майскаЯ свежесть хлебов. ‚ечером побредет  с  лугов
стадо,  запахнет сухой  пылью,  скотиной,  ранний соловей негромко щелкнет у
ручьЯ, прорежетсЯ молодой месЯц, закачаетсЯ в темной воде...
     џ  уже вторую неделю тренировал левую руку и,  размышлЯЯ о копешкинской
земле,   машинально  чиркал  карандашом  по   клочку  бумаги.   Ќарисовалась
бревенчатаЯ изба  с тремЯ  оконцами  по  фасаду, косматое  дерево у калитки,
похожее  на перевернутый  веник. Ќичего  больше  не придумав, Я  потЯнулсЯ и
вложил  эту  неказистую  картинку  в  руки   Љопешкина.  ’от,   почувствовав
прикосновение  к пальцам,  разлепил  веки и  долго с  вниманием  разглЯдывал
рисунок.
     Џотом прошептал:
     - „омок прибавь... “ менЯ домок тут... Ќа дереве...
     џ понЯл, забрал листок, пририсовал  над  деревом  скворечник  и  вернул
картинку.
     Љопешников, одобрЯЯ, еле заметно закивал заострившимсЯ носом.
     ђебЯта снова о чем-то заспорили, потом, пристроив стул между  ‘ашиной и
Ѓородуховой  койками,  шумно  рубились  в   домино,  заставлЯЯ  проигравшего
кукарекать. ‚о всем степенный Ѓородухов кукарекать отказывалсЯ, и этот штраф
ему заменЯли щелчками по роскошной лысине, что тут же исполнЯлось Ѓугаевым с
особым  пристрастием  под  дружный   хохот.  Њихай  в  домино  не  играл  и,
уединившись  у окна, опЯть  пел в закатном отсвете солнца,  как всегда глЯдЯ
куда-то за петлЯвшую под  горой речку Ќару, за дальние вечереющие холмы. Џел
он сегоднЯ как-то особенно грустно и тревожно, тЯжко вздыхал между песнЯми и
надолго задумывалсЯ.
     ЏрислоненнаЯ  к  рукам  Љопешкина,  до  самых   сумерек  простоЯла  моЯ
картинка, и Я про себЯ радовалсЯ, что угодил ему, нарисовал нечто похожее на
его родную избу.  Њне  казалось,  что  Љопешкин  тихо  разглЯдывал  рисунок,
вспоминаЯ все, что было одному ему дорого  в  том далеком и  неизвестном длЯ
остальных ‘ухом †итне.
     Ќо Љопешкина уже не было...
     “шел  он незаметно, одиноко,  должно  быть, в  тот  час, когда садилось
солнце и мы слушали негромкие Њихаевы песни.
     Ђ  может быть, и раньше, когда  ребЯта стучали костЯшками домино. ќтого
никто не знал.
     ‚  сущности,  человек всегда  умирает  в  одиночестве,  даже  если  его
изголовье  участливо  окружают  друзьЯ:  отключает  слух,  чтобы  не слушать
ненужные сожалениЯ,  гасит  зрение,  как гасЯт свет, уходЯ  из квартиры,  и,
какое-то  времЯ  оставшись наедине сам  с собой,  в  немой  тишине и  мраке,
последним усилием отталкивает челн от этих берегов...
     Џришли санитары, с трудом поднЯли с кровати тЯжелую, промокшую гипсовую
скорлупу,  из которой  торчали, уже  одеревенев,  иссохшие  ноги  Љопешкина,
уложили в носилки, накрыли простыней и унесли.
     ‚скоре  неслышно вошла  тетЯ  ‡ина со строгим, отрешенным лицом, заново
застелила койку и,  сменив  наволочку, еще  свежую, накрахмаленную, выданную
сегоднЯ перед обедом, принЯлась взбивать подушку.
     џ  онемело  смотрел на  взбитую подушку,  на  ее  равнодушную, праздную
белизну,  и вдруг  с пронзительной очевидностью понЯл, что  подушка эта  уже
ничьЯ, потому что ее хозЯин  уже ничто... …го не просто вынесли из палаты  -
его  нет  вовсе. Ќет!.. Њожно было догнать носилки,  найти  Љопешкина где-то
внизу, во дворе, в полутемном каменном сарае.  Ќо это будет уже  не он, а то
самое непостижимое  нечто,  именуемое прахом. € это все? - спрашивал Я себЯ,
покрываЯсь холодной испариной.- Ѓольше длЯ него ничего не будет? ’огда зачем
же он был? „лЯ чего столь долго ожидал своей очереди  родитьсЯ на земле? ќта
возможность  его  поЯвлениЯ сберегалась  тысЯчелетиЯми,  предки  пронесли ее
через всю историю - от  первобытных пещер до современных небоскребов. Џришло
времЯ, сошлись, совпали какие-то шифры таинства, и он наконец родилсЯ...
     Ќо его срезало осколками, и он снова исчез в небытие... ‡автра снимут с
него  теперь  уже ненужную  гипсовую  оболочку,  высвободЯт  тело,  вскроют,
установЯт причину смерти и составЯт акт.
     -  Ћх  ты,- проговорила  нЯнька, поднЯла  с  пола оброненную санитарами
картинку с копешкинской избой и прислонила ее к нетронутому стакану с вином.
     Љартинка была  моей  вольной  фантазией,  но  теперь  нарисованнаЯ изба
обратилась в единственную реальность, оставшуюсЯ после Љопешкина. џ теперь и
сам верил, что  такаЯ вот -  сераЯ, бревенчатаЯ, с тремЯ окнами по фасаду, с
деревом  и  скворечником перед калиткой,- такаЯ  и стоит  она где-то там, на
пензенской  земле.  ‚  это  самое  времЯ,  в  час  сумерек,  когда  санитары
укладывают Љопешкина в госпитальном морге, в  окнах  его избы,  должно быть,
уже  затеплилсЯ  жидкий  огонек  керосиновой  лампы,  завиднелись  головенки
ребЯтишек,  обступивших стол  с вечерней  похлебкой. ’опчетсЯ  у стола  жена
Љопешкина (какаЯ  она?  как зовут?), что-то подкладывает,  подливает...  Ћна
теперь тоже знает  о Џобеде, и все в доме - в молчаливом  ожидании  хозЯина,
который не убит, а только ранен, и, даст бог, все обойдетсЯ...
     ‘транно и грустно представлЯть себе людей, которых  никогда  не видел и
навернЯка никогда не увидишь,  которые длЯ тебЯ как бы не существуют, как не
существуешь и ты длЯ них...
     ’ишину  нарушил  ‘аенко. Ћн  встал,  допрыгал  до  нашей  с  Љопешкиным
тумбочки и взЯл стакан.
     -  ‡рЯ-таки   солдат  не  выпил   напоследок,-  сказал  он  раздумчиво,
разглЯдываЯ  стакан  против  сумеречного света  в  окне.-  —то ж...  „авайте
помЯнем. Ќе повезло парню... Љак хоть его звали?
     - €ваном,- сказал ‘аша.
     - Ќу... прости-прощай, брат €ван.- ‘аенко плеснул немного из стакана на
изголовье, на  котором еще  только что  лежал Љопешкин.  ‚ино густо окрасило
белую крахмальную наволочку.- ‚ечнаЯ тебе памЯть...
     ЋставшеесЯ в стакане вино он разнес  по койкам, и мы выпили по  глотку.
’еперь оно показалось таинственно-темным, как кровь.
     ‚ вечернем небе снова вспыхивали праздничные ракеты.

        Џримечание

     ђассказ впервые опубликован в журнале  "Ќаш современник" (1969, No 11),
отдельной книгой  вышел в издательстве "‘овременник" (Њ., 1979;  иллюстрации
худож. ‘. Љосенкова).
     ‚оеннаЯ историЯ молодого рассказчика в произведении повторЯет факты  из
биографии  самого  писателЯ:  после прорыва восточнопрусских  укреплений, на
подступах  к Љенигсбергу (ныне  Љалининград), в  феврале 1945 г. ….Ќосов был
тЯжело  ранен, и  его,  вместе с  другими  бойцами,  подобрали  в  Њазурских
болотах, "промозглых от сырых ветров и едких туманов близкой Ѓалтики".
     Ђртдивизион,  в  котором  воевал  ….Ќосов,  отбивалсЯ   от   наседающих
фашистких  танков, выкатив  орудиЯ на  полотно  железной  дороги.  ‚ражеские
автоматчики подобрались  ночью к  пушкам и выбили  расчеты;  танки  пошли  в
атаку,  сбрасываЯ  орудиЯ  с  полотна.  "Љто-то отстреливалсЯ,  кто-то полз,
волоча за  собой кишки,  кто-то кричал: "Ќе бросайте, братцы" и  хваталсЯ за
ноги;  кого-то тащил, -  передает  воспоминаниЯ  ….Ќосова ‚.Ђстафьев, -  мой
друг, потом  кто-то  волоком  пер  по  земле  его, и  когда  останавливались
отдохнуть,  мой друг Явственно слышал, как журкотит где-то  близко ключик, и
ему нестерпимо  хотелось  пить,  и  не  понимал  он,  что  этот  невинный  ,
поэтически звучащий  ключик  течет  из него по затвердевшей  тележной колее,
лунками кружась  в конской  ископыти..."  (Ђстафьев ‚. Ћ моем друге. -‚ кн.:
…вгений  Ќосов.  “свЯтские   шлемоносцы.   Џовести   и  рассказы.   ‚оронеж,
–ентр.-—ернозем. кн. изд-во,  1977, с.  8). Џосле ранениЯ ….Ќосов попадает в
госпиталь  в  подмосковный ‘ерпухов, и через двадцать  с лишним  лет об этих
днЯх напишетсЯ  рассказ  "Љрасное вино победы": "...всенародное ликование  и
неподвижно  лежащие в  гипсовых  панцирЯх тЯжелораненые, искрЯщеесЯ  красное
вино победы, выданное бойцам в честь такого  днЯ,  и один  так  и не выпитый
стакан,  стоЯщий  на  тумбочке  солдата  Љопешкина,  тихо  и  незаметно  длЯ
окружающих  скончавшегосЯ   от  ран  в  самую  минуту  торжества"(„оризо  Ќ.
Џрописаны навечно. - Џравда, 1970, 1 октЯбрЯ).
     ‚ беседе  с  корреспондентом  "‹итературной  ђоссии"  ….Ќосов  говорил,
подчеркиваЯ свою жизненную пристрастность  к  людЯм определенного  душевного
склада,  наиболее  интересным  длЯ него как художника: "Њне хочетсЯ  вызвать
внимание  к  своим  героЯм.  “  них зачастую  что-то  не  сойдетсЯ  -  как у
Љопешкина... и без  медали с  войны вернулсЯ,  и умирает..." (‹омунова Њ. ‚о
всем - большим и честным. ‚ гостЯх у …вгениЯ Ќосова.  - ‹ит. ђоссиЯ, 1976, 2
ЯнварЯ).


        …вгений €ванович Ќосов. ‚о субботу, день ненастный...

---------------------------------------------------------------
     …вгений Ќосов,  €збранные произведениЯ в 2-х томах,  том второй, изд-во
"‘оветскаЯ ђоссиЯ", Њосква, 1983.
     OCR и вычитка: Ђлександр Ѓелоусенко (belousenko@yahoo.com)
---------------------------------------------------------------


     ђассказ

        1

     Ћднообразно-серое небо недвижно висело над аэродромом. ‘ осенней ленцой
крапал нудный, обложной дождишко.
     ‘еЯлсЯ  он с ночи, и взлетное  поле, ровное и пустое с одинокой, наспех
сколоченной диспетчерской будкой посередине, побурело и потерЯлось краЯми за
сизой моросью. ‹ишь с  одной стороны к нему  подступали призрачные очертаниЯ
старых деревьев,  казавшихсЯ особенно  высокими в  тумане,  за которыми  еще
более смутно угадывались окраинные постройки районного центра.
     ђайцентром  здесь   именовалось   большое  село,   разделенное  пополам
худосочной речушкой ‚аракушей. ђечка привередливо петлЯла и рылась в хлЯбной
низине, заросшей  камышами,  лозой  и  красностволым дурманным дудником.  Џо
весне  она затоплЯла  все это от склона до склона, так что избы,  отбежав на
сухие  взлобки  и растЯнувшись по ним двумЯ бесконечными  улицами, глЯделись
друг  на друга через  камышовую чащобу  с  почтительного расстоЯниЯ. Ѓлиже к
центру  села  ‚аракуша была  подпружена  глинЯной  дамбой, разлилась широкой
стоЯчей  водой,  и  на этой воде  весь  день гомонили, полоскались и смертно
дрались  стаЯ на стаю зажиревшие осенние гуси. Џо  утрам они  слетались сюда
прЯмо  из  калиток  окрестных дворов,  а  днем  - с суходольной  озими,  что
зеленела по  буграм  за  домами.  Џеред  тем как  опуститьсЯ  на  воду,  они
старались  как можно дольше протЯнуть, продержатьсЯ  в небе. ’Яжело и трудно
махаЯ  крыльЯми, заполошно  кегекаЯ,  удивлЯЯсь самим себе,  что так  высоко
летЯт, они проносились над дворами, над торговой площадью возле заколоченной
церкви,  по  сторонам  которой  толпились  скобЯные  и  книжные магазинчики,
парикмахерскаЯ и новаЯ кирпичнаЯ чайнаЯ,  потом,  спускаЯсь все ниже, летели
над школьным двором и садом, откуда в них швырЯли Яблоками и  кепками, и под
конец, потерЯв строй и высоту, беспорЯдочно ломились к воде сквозь береговой
ракитник.  ѓусиный ликующий гам  проникал  даже в  кабинет предрика, куда  Я
заходил по делам своей командировки.
     -  ‚от черт,- говорил он, прикрываЯ форточку,- когда  насыпали плотину,
думали устроить озеро ђицу, с беседками и крашеными лодками. Ѓеседки и лодки
поразломали в один год, но зато гусей поразвели превеликое множество. †изнь,
так сказать, дала поправку.
     „аже отсюда,  с  аэродрома, было слышно,  как гоготали стаи  где-то  за
дождем, за туманной хлЯбью.
     —асов в восемь утра, когда Я добралсЯ до диспетчерской будки, возле нее
уже  собралось  человек  пЯть  пассажиров. Ќа чемодане, укрывшись офицерской
накидкой, так что были видны одни только начищенные сапоги и белые резиновые
ботики, сидели,  шушукались  военный  с женой,  а может  и  не  с женой... “
дощатой  стенки прЯтались от дождЯ две девчонки  - обе в  высоких прическах,
прикрытых прозрачными  полиэтиленовыми накидками, о  которые с сухим треском
разбивались крупные  капли,  копившиесЯ  на  карнизе. Љрасными нахолодавшими
руками  девчата  бросали в округленные бубликом рты подсолнечные семечки и с
вороватым любопытством прислушивались к шушуканью под палаткой. ’опталсЯ еще
какой-то  пожилой и  сумрачный  гражданин  с  портфелем,  в  очках,  зеленой
обвислой шлЯпе и тЯжелом драповом пальто - должно быть, наезжий ревизор.
     Џотом подошли еще двое - грузнаЯ, закутаннаЯ бахромчатой шалью бабка  и
женщина моложе,  тоже  полнаЯ, но крепкаЯ  и рослаЯ, в  васильковом шелковом
плаще. ’а, что  помоложе,  несла  на  изгибе  руки  большую,  обшитую мешком
одноручную  корзину. Ћна поставила ношу у кассового  окошечка, загороженного
фанеркой, усадила на корзину  запыхавшуюсЯ бабку и, сама переводЯ дыхание, с
приветливым добродушием оглЯдела публику.
     -  Ѓудет - не будет самолет?  - спросила она вслух у самой себЯ, ребром
ладони запихиваЯ под платок шестимесЯчные кудрЯшки.
     …й никто не  ответил.  Џо  расписанию  самолет  должен  был прилететь в
половине  девЯтого, а уже набежало без четверти, и каждый задавал себе такой
же вопрос:  "Ѓудет  -  не будет".  ѓражданин  в очках  вместо  ответа только
взглЯнул  на небо.  Ћн нетерпеливо топталсЯ взад-вперед, придерживаЯ  обеими
руками свой  желтый портфель  впереди себЯ  у коленок, и, прохаживаЯсь  так,
успел натоптать на раскисшей земле хлюпкую пЯтиметровую дорожку.
     Ќеожиданно  под  бабкой  резко, звонко, пронзительно гаркнул гусь.  ‚се
оглЯнулись. „аже военный высунулсЯ  из-под накидки. Ћн  оказалсЯ молоденьким
лейтенантиком и был, судЯ  по раскрасневшемусЯ лицу, немного под хмельком, а
может  быть, разогрелсЯ  так  от  интимной  беседы со своей  спутницей. ѓусь
забилсЯ в корзине и закричал еще громче. „евчонки переглЯнулись и прыснули.
     -  Ќу  чего ты, чего ты,- засмущалась женщина в васильковом  плаще  и с
виноватой  улыбкой  посмотрела на корзину. ѓусь все вскрикивал просительно и
тревожно,  тыкал носом в натЯнутую мешковину, но  бабка продолжала  недвижно
сидеть, широко расставив толстые отечные ноги в глубоких калошах.
     - —ерт знает что  такое,- проворчал гражданин в очках, морщась и косЯсь
на старуху.
     -  Ђ что  Я сделаю? - еще больше  засмущалась женщина, стоЯвшаЯ рЯдом.-
Ќакормленный, напоенный...
     - Ќа то есть автобус,- сказал гражданин в очках. Ћн подбежал к окошечку
и забарабанил по фанерке согнутым пальцем.- ‘овсем избаловались...
     -  ѓоворила, мама,  давай зарежем. Ћдни  только неприЯтности,-  сказала
женщина.-  …ще и  за  корзину  возьмут,  за  место  посчитают.  €  люди  вот
обижаютсЯ...
     -- ‘ердит, пока за стол не сел,- сказала бабка.
     ѓражданин промолчал и еще раз побарабанил в оконце.
     - Ќу чего здучите?  - взъЯрилсЯ  наконец молчавший  до  того диспетчер,
поЯвлЯЯсь  в  дверЯх  будки. ™уплый, обиженный, был он  одет в выцветший  на
плечах синий  ватник и резиновые сапоги  с  байковыми отворотами  и выглЯдел
по-домашнему. € не  брит был тоже по-домашнему. ’олько гевеэфовскаЯ фуражка,
фасонисто сдвинутаЯ набок, обозначала его высокое предназначение.
     - ‡дучат и здучат...- с напускной  суровостью проворчал он, но, видимо,
довольный тем, что может вот так строго говорить с каждым.
     -  ’ак  ведь  уже  больше  часу  ждем,-  с   простодушной  виноватостью
отозвалась женщина.
     - € Я жду,- диспетчер циркнул желтой табачной слюной.- ‡апаздывает...
     Њорщась от дождинок, он пошарил глазами по мутному небу, перевел взглЯд
на шест  с  обвисшим  полосатым  конусом, потом  достал  из кармана  большой
амбарный  замок,  повесил  его на  дверь  и,  побалтываЯ ключом  на  веревке
поглЯдываЯ  на свои сапоги, на то, как  они  разъезжаютсЯ на ослизлой земле,
пошлепал к райцентру.
     - Људа же вы? - возмутилсЯ гражданин.- Љак в Љонго, ей-богу...
     - ‚се  улетите...  ‘казано,-  не  оборачиваЯсь,  отозвалсЯ диспетчер  и
вдруг,  замахав  руками,  погналсЯ  за мокрой, взъерошенной коровой, котораЯ
забрела к самой будке.
     - Људы пресси?! ѓеть - пошла, пропасти на вас нетути!
     Љорова, оставлЯЯ глубокие жирные  рытвины  на раскисшей земле, отбежала
прочь и лопоухо вызрелась на диспетчера.
     - –елый день, знай, гонЯю...
     „испетчер  ушел неизвестно куда и  на сколько, растворившись, в мороси.
‚скоре, взЯвшись за руки и над чем-то хохоча, убежали девчата.
     „ождь не дождь, но Я успел промокнуть  в своем легоньком  пальто и тоже
пошел поискать прибежища, решив, что  если поЯвитсЯ  самолет,  то непременно
услышу его гул в небе. „а пока он  сЯдет, разгрузитсЯ, пока пилоты перекурЯт
- времени будет предостаточно вернутьсЯ на аэродром.

        2

     џ пошел не по  натоптанной дороге, котораЯ выводила на улицу окольно, а
напрЯмик, по  аэродромной траве, к  маЯчившим впереди деревьЯм. ЌесмотрЯ  на
ненастье,  было у менЯ легкое  настроение, должно быть, оттого, что завершил
свое дело.  џ особенно  не  сетовал на опаздывающий  самолет и даже  на этот
въедливый дождишко, который мне и вовсе пришелсЯ бы к настроению, если бы со
мною  были  плащ и сапоги: люблю побродить полем или же по опустевшим лесам,
чутким  и гулким, как заброшенные храмы.  Ђ то встретьсЯ  поблизости копенка
сена, Я с удовольствием  привалилсЯ  бы сейчас к  ее  обдерганному  коровами
сухому подножию и лежал  бы так, наблюдаЯ за  вороной, одиноко  тЯнувшей  по
серому осеннему небу.  €ли, жуЯ травинку, добиваЯсь от нее  какого-то вкуса,
думал бы о минувшем лете, о живой шумливой траве, котораЯ теперь вот уложена
всем скопом в сенной  ворох. ‡имней лунной ночью к стожку начнут подбиратьсЯ
сторожкие русаки,  и радостно глЯдеть, закопавшись в копне  с ружьишком, как
они то и дело встают столбиком, ронЯЯ на искристый снег долгие синие тени...
     агаЯ по  мокрой траве  к селу, Я вспомнил,  что  уже давно не писал  о
таких вот милых пустЯках.  €  вообще  хотелось написать что-нибудь  простое,
бесхитростное,  ни на малость не  вмешиваЯсь в течение  жизни, хотЯ бы вот о
таком сером осеннем  деньке, о бабкином гусе, зашитом в корзине, должно быть
еще молодом, не  долетавшем своего срока  до веселых морозцев,  когда воздух
резок, как спирт, и вода холодна, и особенно красны на первом снежку гусиные
лапы, о том, как иду сейчас полем и как встречу кого-то в деревне и заговорю
с ним или с  ней, еще не знаЯ о чем,- написать так, как было, как будет, как
виделось, без привираньЯ и лукавства. € почему-то вспомнилось мне Яшинское:

     ЊедведЯ мы не убили,
     Ќо Я написал рассказ
     Ћ том, как медведЯ убили,
     Љакие мы храбрые были,
     Љогда он пошел на нас.

     ‡наЯ, что менЯ  теперь никто  не услышит, Я попробовал  напеть стихи на
мотив "џ люблю тебЯ, жизнь":

     ‚ журна-ле менЯ-Я хва-ли-ли-и-и
     ‡а правду,
     ‡а мас-тер-ство-о-о...
     ЊедведЯ мы не уби-ли-и-и,
     Ќе видели даже его-о-о.

     „альше мотив  как-то не пришелсЯ, и Я, перелезаЯ под высокими деревьЯми
через   плетень,   захрустевший  подо  мной  всеми  своими   иссушенными   и
выветренными  костЯми, а теперь  мокрыми  и  ослизлыми,  дочитал  стихи  без
напева:

     € что еще характерно:
     Џопробуй теперь скажи,
     —то факты не достоверны,-
     ’ебЯ ж обвинЯт во лжи.

     ’ак, бормоча  про шкуру неубитого медведЯ, Я очутилсЯ  в чужом огороде.
„ождь копошилсЯ в опавших тополевых листьЯх, далеко усеЯвших грЯды, и был он
здесь слышнее,  чем  в  поле.  Ћгород уже перекопан  и истоптан, но на одной
грЯдке еще  матово  голубели крепкие студеные кочны  и свежо  и  остро пахло
поздней капустой,  а  еще горьковатым  палым  листом  и  посыревшей  усталой
землей, отработавшей свое. Ќа старом подсолнухе,  забытом  у межи, предзимне
тинькала  синица.  Џрицепившись к  его  поникшей  растрепанной  голове,  она
теребила пустую  жухлую решетку.  € тоже было  хорошо  видеть этот  живой  и
неунывающий желто-зеленый комочек бытиЯ. € был приЯтен своим домовитым уютом
стук топора за сараем.
     џ пошел на этот стук,  отыскал в плетне  огородную калитку, снЯл с кола
лыковую петлю, удерживавшую дверцу запертой и, остерегаЯсь  собаки, но  в то
же времЯ желаЯ все-таки,  чтобы она выскочила и облаЯла - не мрачный  цепной
Џолкан,   а  суматошнаЯ  и   незлобиваЯ  собачушка,  что  через  минуту  уже
приЯтельски  тычетсЯ в  колени, нетерпеливо перебирает  передними  лапами  и
метет землю хвостом,- протиснулсЯ за лозовую скрипучую калитку.
     ‘обака не выскочила,  не  облаЯла,  а в  пустом  дворе  тЯпала  топором
женщина. ѓолова ее была небрежно  обмотана хлопчатым мелкоклетчатым платком,
забранным внутрь воротника все  того же стеганого ватника, так удачно кем-то
придуманного, что и поныне его предпочитают в нашей несуровой местности всем
прочим одежкам,- и  в лес по  дрова, и в город за хлебом, и так  просто дома
расхож  да ловок, а если нов  еще,  то и в праздники.  ЌосЯт его от млада до
старого,  иные  так  и  всю жизнь,  только  роста  менЯют,  как раки  менЯют
скорлупу. “ менЯ и у самого такой: добраЯ штукенциЯ, а если сверху полушубок
набросить или, на худой конец, пододеть козловую безрукавку, то и вовсе стой
себе у проруби, таскай окуней.
     †енщина  выдергивала из мокрой кучи хвороста плоско  слежавшиесЯ лозины
и, прилаживаЯ на плахе подобно тому, как придерживают куренка перед тем, как
отрубить  ему  голову, сноровисто отсекала полуметровые  полешки,  а  потом,
когда хворостина  истончалась,  секла  и  ветвистые  концы.  Ќарубленное она
складывала в ровный ворошок,  белевший в мою сторону свежими косыми торцами,
после чего выдергивала  новую хворостину.  џ стоЯл у сараЯ, смотрел, как она
рубит,   и  она   долго  менЯ  не  замечала.  ‡аметив  же  наконец,  женщина
выпрЯмилась, свободной рукой  сдвинула съехавший  платок на затылок.  Њокрый
блескучий топор в другой ее руке повис вдоль кирзового сапога.
     Ѓыло ей лет  за  сорок, а то  и  под  пЯтьдесЯт,  суха  и  мелка темным
дубленым лицом,  некрасиво-востроноса, и серые, полураскрытые и растЯнутые в
частом дыхании  губы светлей,  чем  само  лицо,  разгорЯченное  работой.  Ќе
осознанно, без всЯкой длЯ себЯ надобности, Я пожалел, что она не молода. Ќам
ведь, мужикам,  всегда хочетсЯ, чтобы нас окружали молодые и красивые. …дешь
в  поезде,  и  всей-то езды  на три-четыре  часа,  казалось бы, что  тебе до
проводника.  Ђн нет, почему-то чувствуешь себЯ бодрее, когда знаешь,  что  в
твоем вагоне  молоденькаЯ проводница. „аже  лишний раз покуришь в  коридоре.
€ли  в  магазине:  из  молодых  рук  возьмешь и жирную  ветчину, не  станешь
препиратьсЯ... „а что поезд или там магазин! ‹ежишь  в больнице, температура
под  сорок,  глаза осоловелые,  а все же  приЯтнее,  когда  подсЯдет врачиха
помоложе. „аже если и министр, вот  как занЯтой человек, тысЯчи бумаг, сотни
прошений, важен и суров с виду, а зайди к нему просительница, если, конечно,
не  ЯвнаЯ  рухлЯдь,- суров-то суров, а все равно улучит  момент  и оценит. A
ежели  хороша собой,  то невольно, хочет не хочет,  а помЯгчаeт, хотЯ  и сам
понимает,  что не положено: все-таки при  исполнении высоких обЯзанностей...
—то поделаешь, видно, не нами это устроено...
     ЊоЯ суженаЯ была не молода, и Я лишь на мгновение пожалел об этом, даже
не Я,  а что-то во  мне,  помимо  менЯ.  €  уже через  секунду, смирившись и
позабыв  об  этом  подспудном толчке,  Я с  фальшивой бодрецой,  с  какой-то
юродинкой зЯбко потирал руки, изображаЯ сирого и бесприютного.
     - Џустила  бы, хозЯюшка, к печке. †дали, ждали самолет, а его все  нет,
проклЯтого.
     „олжно быть, вид у менЯ был не совсем разбойный, но и не начальственный
- пальто да кепка и никакого пугающего портфелЯ (в деревне казенный портфель
- всегда какаЯ-нибудь смута), а потому она сразу же откликнулась:
     - „а  какой  самолет - вон как обложило. Ћна врубила топор в  колоду и,
нагнувшись, принЯлась собирать растопку.
     - € диспетчер куда-то ушел,- сказал Я, продолжаЯ потирать ладони.
     - Џойдемте уж... ’олько печка еще не топленнаЯ.
     Ћна  подхватила  беремок  и  направилась  к  сенЯм,  гулькаЯ  разлатыми
голЯшками   сапог.  Џросыпав  по  дороге  несколько  полешков,  она   быстро
обернулась,  но,  заметив,  что  Я подбираю,  пошла,  заговорив  уже  совсем
доверительно, по-свойски:
     - Ђ вчерась вродЯ  был самолет. “тром бегла  в магазин,  дак слыхала  -
рипел. Ђ и автобус небось нынче не пойдет, глейдер расквасило.
     ‚след за ней  Я прошел  в темные сени, различаЯ  тугие тела  насыпанных
мешков в углу, коромысло и волосЯное сито на стенке. ‡абилась, заметалась на
мешках и с дурным криком, загромыхав опрокинутым ведром, прошмыгнула меж ног
на свет, за порог, курица.
     - Џроходьте, проходьте,- ободрЯла менЯ хозЯйка уже из кухни,  видЯ, как
Я  втЯгиваю голову перед  низкой  дверной притолокой.- „а  уж чего там  ноги
вытирать, все одно пола нeту.
     ‘о свежего воздуха резко потЯнуло духом чужого жильЯ: каким-то варевом,
застарелым дымом. Њаленькое,  на  уровне  поЯса, оконце, заплаканное дождем,
ронЯло непривычно низкий свет  прЯмо в разверстое устье  холодной печки.  Ќа
подоконнике,  среди мутных пустых бутылок равнодушно и безжизненно торчал из
консервной банки отводок цветка алоэ. Љолючий и неказистый, он почти  совсем
перевелсЯ в городах, особенно в пору пенициллинов, и его держат  теперь лишь
сердобольные старушки, все еще памЯтуЯ как о сподручном лекарстве.
     †енщина сбросила дрова  к  подножию печи, на  землю, истыканную острыми
поросЯчьими копытцами, и, не раздеваЯсь, приговариваЯ:  "‘ичас, сичас... Ђ Я
вчерась не управилась  нарубить, дак  и  припозднилась с  печкою",-  полезла
открывать  вьюшку, ступив на полок - дощатый настил между печью  и горничной
перегородкой.  “чуЯв  хозЯйку, настороженно гукнул  под полком поросенок. Ћн
приладил свой пЯтачок к  дверной  щелке  и,  шевелЯ  им  и  втЯгиваЯ воздух,
докучливо заверещал, заканючил.
     - “зе-е! -  она  притопнула  сапогом  по  доскам  настила.- Џоори мене,
скаженный, ‚итькю разбудишь... ‘ейчас наварю.
     џ снЯл кепку и присел на краешек скамьи перед  столом, рЯдом с ведрами,
в темной глубине которых на  взблестках воды покачивались черные перекрестиЯ
оконной рамы. ‘идЯ так, Я  оглЯдывал убежище, приютившее менЯ. €з-под  стола
высовывалось  лукошко,  набитое  кусками  свежего   розоватого  сала,  густо
пересыпанного крупной замокревшей солью. Ќесколько кусков почему-то валЯлось
на земле,  у подножиЯ лукошка, и на  один из  них Я чуть  было  не  наступил
ботинком. џ принЯлсЯ подбирать, но хозЯйка, заметив мое смущение, замахала с
полка:
     - Ќебось, небось... ќто поросенок пораскидал.  ‚се балуетсЯ, демоненок.
…му  и  лиха мало, что, можа,  это  мать его посоленнаЯ  лежит,- усмехнулась
она.- Ћтлучусь,  а  ему  тут своЯ  волЯ.  ‚  лукошко лезет, чугунки с  лавки
скапывает... Ћдин грех с  ним.- Ћна опЯть усмехнулась, глЯдЯ на менЯ сверху,
с  полка.-  Ќамедни рушник с  гвоздЯ сдернул,  бегает, запуталсЯ, телепает -
весь об пол измызгал.  Љак  кутенок.  •оть не выпущай.  Ђ в закутке  держать
жалко, сосуночек еще...
     Ћна  принЯлась  собирать на  печи  сухую  разжижку и,  шеборша щепками,
говорила откуда-то  из  глубины  запечьЯ, всЯ  перегнувшись  туда  с  полка,
вытЯгиваЯсь и  привставаЯ на  носки,  отчего  из сапог  высовывались  голые,
напрЯженно-угловатые икры в уродливых жгутах синих вен.
     - „а и сарай такой... ‚от ‚итькЯ, может, подладнЯет...
     „а теперь что ж ладнЯть...  дожжи пошли. Ђ и то,  слава те  господи, со
свеклой управилисЯ.
     - ќто хорошо,- отозвалсЯ Я, имеЯ в виду убранную свеклу.
     - „а уж отмаЯлисЯ. Ђ то нешто благо по  грЯзи-то убирать, кабы б дожжи.
Ћно  хочь и  машины теперь, а всe одно работы много... Њашина-то она слепаЯ,
за ней  тоже доглЯд нужон. Ђ  еще ж  погрузить...  Џолтораста  центнеров  на
гектаре, а в  колхозЯ  их пЯтьсот... Ѓабе оно  завсегда на чем живот порвать
сыщетсЯ...
     Ћна  спрыгнула  с полка  с пучком лучин и, положив разжижку  на шесток,
принЯлась выгребать золу. Љочерга утробно гыркнула по кирпичам пода.
     - Ђ теперь и надо бы помочить,- говорила она за  ловкой своей работой.-
•лебушко  по сухому сеЯлсЯ. …му и так, бедному, ничево... ‚се  под бурак  да
под конопли сыпють, а ему опЯть ни граммушки. Ѓайки одни. ‘ердце изболелосЯ,
на него глЯдючи. ‚зошел квелый да не  охотный... Љакой же он будет, коли уже
теперь такой... Ђ ему ж еще под зиму итить.
     Ћ хлебе она говорила "он", "ему" - как о живом существе.
     - ќто плохо,  если так,- поддакивал  Я, разглЯдываЯ большой брусковатый
фуганок, висевший на горничной  переборке. Ѓыл  он  из какого-то  темного, с
краспиной, дерева, и на его смуглых, лоснЯщихсЯ боках проступали витиеватые,
узорчатые слои.
     -   Њужев   струмент,-   перехватила  мой  взглЯд  хозЯйка,  подпаливаЯ
выложенный на поду дровЯной колодчик.
     - •ороший фуганок,- похвалил Я.
     -  Ђ и  хороша-ай!  -  кивнула  она,  обрадованнаЯ  похвалой.-  Њастера
смотрели, тоже так говорили. ‘казывают, лезги дюже  хорошие. Ђ мой дак когда
и брилсЯ лезгою. “ж так, бывало, правит, так правит... „о того, чтоб газетку
состругивало...  …жели  буковки  снимает,  а  газетка цельнаЯ  остаетсЯ,  не
прорезываетсЯ насквозь, тади бросает точить... Ђ после того побритьсЯ любил.
‘вежей-то лезгою. Ђ  мне дак и страшно  делаетсЯ,  как  он по  лицу  вострой
железкою. “  нево весь струмент такой  был ухоженный. „юже любил, штоб все в
аккуратности было...
     Џечь разгоралась,  сипели  и  потрескивали  лозовые дровца,  пузырились
обрубленные концы, ронЯли  капли на жаркие угли,  которые, допламенев,