,  приехавшаЯ
вместе с  Ѓерзиным  длЯ  колонизации  Љолымского  краЯ  в  1932  году.  €ван
ѓаврилович ”илиппов был начальником “‘‚€’‹*, заместителем Ѓерзина по лагерю.
‘тарый чекист,
     * “правление северо-восточных исправительно-трудовых лагерей.
     член коллегии ЋѓЏ“,  ”илиппов  был когда-то председателем "разгрузочной
тройки" на ‘оловецких
     островах. …сть документальный кинофильм  двадцатых годов "‘оловки". ‚от
в этой картине и снЯт €ван
     ѓаврилович в своей тогдашней главной роли. ”илиппов умер в  Њагаданской
тюрьме - сердце не выдержало.
     "„ом  ‚аськова" - так называлась и называетсЯ по  сей день  ЊагаданскаЯ
тюрьма, которую  строили в  начале  тридцатых  годов,- потом  из  деревЯнной
тюрьма превратилась  в  каменную,  сохранив  свое  выразительное  название,-
начальник  был по  фамилии ‚аськов. Ќа ‚ишере  ‚аськов - человек  одинокий -
проводил выходные дни  всегда одинаково: садилсЯ на скамейку  в  саду или  в
лесочке, заменЯвшем сад, и стрелЯл  целый день по листьЯм из мелкокалиберной
винтовки. Ђлексей …горов -  "рыжий  ‹ешка",  как его звали на ‚ишере, был на
Љолыме  начальником производственного  управлениЯ,  объединЯющего  несколько
золотых  приисков,  кажетсЯ,  ћжного  управлениЯ.  –вирко  был   начальником
‘еверного  управлениЯ, куда входил и прииск  "Џартизан". ‚ 1929  году –вирко
был  начальником погранзаставы и  приехал  в  отпуск в Њоскву.  ‡десь  после
ресторанного кутежа –вирко открыл стрельбу  по колеснице Ђполлона над входом
в Ѓольшой  театр -  и очнулсЯ в  тюремной камере. ‘  его одежды были спороты
петлицы, пуговицы. ‘реди арестантского этапа –вирко весной  1929 года прибыл
на  ‚ишеру и  отбывал  там положенный трехлетний срок. ‘ приездом на  ‚ишеру
Ѓерзина  в конце 1929 года карьера  –вирко быстро  пошла вверх.  –вирко, еще
заключенным, стал начальником командировки  "Џарма".  Ѓерзин не  чаЯл  в нем
души и взЯл  его с собой на Љолыму. ђасстрелЯн –вирко, говорЯт, в  Њагадане.
Њайсурадзе  -   начальник  “ђЋ,   отбывший  когда-то  срок  "за   разжигание
национальной  розни",  освободившийсЯ  еще  на  ‚ишере,  тоже  был одним  из
любимцев Ѓерзина. Ђрестован он был в Њоскве, во времЯ отпуска, и тогда же
     расстрелЯн.
     ‚се  эти  мертвые  -  люди  из  ближайшего  берзинского  окружениЯ.  Џо
"берзинскому делу" арестованы и расстрелЯны или награждены  "сроками" многие
тысЯчи людей, вольнонаемных и  заключенных - начальники приисков  и лагерных
отделений,  лагпунктов,  воспитатели  и  секретари  парткомов,  десЯтники  и
прорабы,  старосты  и  бригадиры...   ‘колько  тысЯчелетий  выдано   "срока"
лагерного и тюремного? Љто знает...
     ‚  удушливом дыму  провокаций колымское издание сенсационных московских
процессов, "берзинское дело", выглЯдело вполне респектабельно.
     ‚торым  вихрем, потрЯсшим  колымскую  землю, были нескончаемые лагерные
расстрелы,  так  называемаЯ  "гаранинщина".  ђасправа  с  "врагами  народа",
расправа с "троцкистами".
     Њного месЯцев день и  ночь  на  утренних  и вечерних поверках  читались
бесчисленные    расстрельные    приказы.   ‚    пЯтидесЯтиградусный    мороз
заключенные-музыканты из "бытовиков" играли туш перед чтением и после чтениЯ
каждого приказа. „ымные бензинные факелы не разрывали тьму, привлекаЯ  сотни
глаз к заиндевелым листочкам тонкой бумаги, на которых были отпечатаны такие
страшные слова. € в то  же времЯ будто и не о нас шла речь.  ‚се было как бы
чужое, слишком страшное, чтобы быть реальностью. Ќо туш существовал, гремел.
Њузыканты обмораживали губы, прижатые к горловинам
     флейт,  серебрЯных  геликонов,  корнет-а-пистонов.  ЏапироснаЯ   бумага
покрывалась  инеем,  и  какой-нибудь начальник, читающий  приказ,  стрЯхивал
снежинки с листа рукавицей, чтобы  разобрать и выкрикнуть очередную  фамилию
расстрелЯнного.  Љаждый  список  кончалсЯ  одинаково:  "Џриговор приведен  в
исполнение. Ќачальник “‘‚€’‹ полковник ѓаранин".
     џ  видел  ѓаранина   раз  пЯтьдесЯт.  ‹ет  сорока  пЯти,  широкоплечий,
брюхатый, лысоватый,  с темными  бойкими  глазами,  он  носилсЯ  по северным
приискам день и  ночь на своей черной машине ‡€‘-110. Џосле говорили, что он
лично расстреливал  людей.  Ќикого  он не  расстреливал  лично  -  а  только
подписывал приказы. ѓаранин был  председателем  расстрельной тройки. Џриказы
читались день  и  ночь: "Џриговор приведен  в исполнение.  Ќачальник  “‘‚€’‹
полковник ѓаранин". Џо сталинской традиции тех лет, ѓаранин должен был скоро
умереть.  „ействительно,  он был  схвачен,  арестован, осужден  как Японский
шпион и расстрелЯн в Њагадане.
     Ќи один из многочисленных  приговоров гаранинских времен не был никогда
и  никем отменен. ѓаранин один из многочисленных  сталинских палачей, убитый
другим
     палачом в нужное времЯ.
     "ЏрикрывающаЯ" легенда была выпущена в свет,  чтобы объЯснить его арест
и смерть. ЌастоЯщий ѓаранин Якобы был убит Японским  шпионом на пути к месту
службы, а разоблачила его сестра ѓаранина, приехавшаЯ к брату в гости.
     ‹егенда  -  одна  из  сотен  тысЯч  сказок,  которыми  сталинское времЯ
забивало уши и мозг обывателей.
     ‡а  что   же  расстреливал  полковник   ѓаранин?  ‡а  что  убивал?  "‡а
контрреволюционную агитацию" - так  называлсЯ один  из  разделов гаранинских
приказов.  —то  такое  "контрреволюционнаЯ агитациЯ" на  воле в 1937  году -
рассказывать никому не надо. Џохвалил русский заграничный роман - десЯть лет
"аса"*. ‘казал, что очереди
     * ЂнтисоветскаЯ агитациЯ.
     за жидким мылом чересчур велики,- пЯть лет "аса". € по русскому обычаю,
по свойству русского  характера, каждый, получивший пЯть лет,- радуетсЯ, что
не десЯть. „есЯть получит  - радуетсЯ, что не двадцать пЯть, а двадцать пЯть
получит - плЯшет от радости, что не расстрелЯли.
     ‚ лагере этой лестницы - пЯть, десЯть, пЯтнадцать - нет. ‘казать вслух,
что  работа  тЯжела,-  достаточно  длЯ расстрела. ‡а  любое  самое  невинное
замечание в  адрес  ‘талина  -  расстрел.  Џромолчать,  когда  кричат  "ура"
‘талину,-  тоже достаточно  длЯ  расстрела.  Њолчание  -  это  агитациЯ, это
известно давно. ‘писки  будущих, завтрашних мертвецов составлЯлись на каждом
прииске  следователЯми   из   доносов,   из  сообщений   своих   "стукачей",
осведомителей,  и  многочисленных   добровольцев,  оркестрантов   известного
лагерного оркестра-октета - "семь  дуют,  один стучит",- пословицы  блатного
мира  афористичны.  Ђ  самого "дела"  не  существовало  вовсе.  €  следствиЯ
никакого не  велось.  Љ  смерти  приводили  протоколы "тройки"  - известного
учреждениЯ сталинских лет.
     €  хотЯ перфокарты еще  не были  тогда  известны,  лагерные  статистики
пытались облегчить себе труд, выпускаЯ в свет "формулЯры" с особыми метками.
”ормулЯр  с синей  полосой  по  диагонали  имели  личные дела  "троцкистов".
‡еленые   (или  лиловые?)  полосы  были  у   "рецидивистов"  -   разумеетсЯ,
рецидивистов политических.  “чет есть  учет.  ‘обственной кровью каждого его
формулЯр не закрасишь.
     …ще  за что  расстреливали? "‡а  оскорбление лагерного конвоЯ". ќто что
такое?  ’ут  речь шла о словесном оскорблении,  о  недостаточно почтительном
ответе, любом "разговоре" - в ответ на побои, удары, толчки. ‚сЯкий  излишне
развЯзный  жест   заключенного  в  разговоре  с  конвоиром  трактовалсЯ  как
"нападение на конвой"...
     "‡а отказ  от  работы".  Ћчень много  людей  погибло, так  и  не  понЯв
смертельной  опасности  своего  поступка.  Ѓессильные   старики,   голодные,
измученные люди не в силах были сделать шаг в сторону от ворот при  утреннем
разводе на  работу. Ћтказ оформлЯли актами.  "Ћбут, одет по  сезону". Ѓланки
таких актов печатались на стеклографе, на богатых приисках даже в типографии
заказывали бланки, куда  достаточно было  вставить только фамилию и  данные:
год рождениЯ, статью, срок... ’ри отказа - и
     расстрел. Џо закону. Њного  людей  не  могли понЯть  главного лагерного
закона -  ведь длЯ него и лагерЯ выдуманы,- что нельзЯ в лагере отказыватьсЯ
от работы,  что отказ  трактуетсЯ как  самое  чудовищное  преступление, хуже
всЯкого саботажа.  Ќадо хоть из последних сил, но  доползти до места работы.
„есЯтник распишетсЯ за "единицу", за "трудовую единицу", и производство даст
"акцепт". € ты спасен. Ќа сегоднЯшний день от расстрела. Ђ  на работе можешь
вовсе не  работать,  да  ты и  не можешь работать. ‚ыдержи муку этого днЯ до
конца. Ќа  производстве  ты  сделаешь  очень немного,  но ты  не "отказчик".
ђасстрелЯть  тебЯ не могут. "Џрав", говорЯт, у начальства в этом случае нет.
…сть ли такое "право", Я не знаю, но много  раз много лет Я боролсЯ с собой,
чтобы не отказатьсЯ от работы, стоЯ в воротах зоны на лагерном разводе.
     "‡а  кражу  металла". ‚сех, у  кого находили  "металл",  расстреливали.
Џозднее щадили жизнь,  давали  только срок дополнительный  пЯть, десЯть лет.
Њножество самородков прошло через мои  руки  - прииск "Џартизан"  был  очень
"самородным", но никакого другого  чувства,  кроме глубочайшего  отвращениЯ,
золото  во  мне  не  вызывало.  ‘амородки ведь  надо уметь  видеть,  учитьсЯ
отличать от камнЯ. Ћпытные рабочие  обучали  этому важному уменью новичков -
чтоб не бросали  в тачку золото, чтоб  не орал смотритель  бутары:  "ќй, вы,
раззЯвы! ЋпЯть самородки на промывку загнали". ‡а самородки платили
     заключенным  премию - по рублю  с грамма,  начинаЯ с пЯтидесЯти  одного
грамма. ‚есов  в забое нет. ђешить  - сорок или шестьдесЯт граммов найденный
тобой самородок - может  только смотритель. „альше бригадира мы ни к кому не
обращались.  ‡абракованных  самородков  Я находил  много,  а  к  оплате  был
представлен  два  раза. Ћдин самородок весил  шестьдесЯт граммов, а другой -
восемьдесЯт. Ќикаких денег Я, разумеетсЯ, на руки не получил. Џолучил только
карточку  "стахановскую" на декаду да по щепотке махорки от  десЯтника и  от
бригадира. € на том спасибо.
     ЏоследнЯЯ,  самаЯ  многочисленнаЯ  "рубрика",  по  которой  расстрелЯно
множество  людей:  "‡а невыполнение  нормы".  ‡а  это  лагерное преступление
расстреливали целыми бригадами. Ѓыла подведена и теоретическаЯ база. Џо всей
стране в это времЯ государственный план "доводили" до станка - на фабриках и
заводах. Ќа арестантской Љолыме план доводили до  забоЯ, до тачки, до кайла.
ѓосударственный план  -  это  закон! Ќевыполнение  государственного  плана -
контрреволюционное преступление. Ќе выполнивших норму - на луну!
     ’ретий смертный вихрь, уносивший больше арестантских жизней, чем первые
два, вместе взЯтые,  была повальнаЯ смертность - от  голода, от  побоев,  от
болезней. ‚  этом третьем  вихре  огромную роль сыграли блатари, уголовники,
"друзьЯ народа".
     ‡а весь 1937  год на  прииске "Џартизан"  со списочным составом две-три
тысЯчи человек умерло два человека - один вольнонаемный, другой заключенный.
Ћни были похоронены  рЯдом под  сопкой. Ќа  обеих могилах было  нечто  вроде
обелисков у вольного повыше,  у заключенного  пониже.  ‚ 1938 году на  рытье
могил стоЯла  целаЯ бригада.  Љамень  и вечнаЯ мерзлота  не  хотЯт принимать
мертвецов. Ќадо бурить, взрывать,  выбрасывать породу. ђытье могил и "битье"
разведочных шурфов очень похожи по приемам работы, по инструменту, материалу
и "исполнителЯм". –елаЯ бригада  стоЯла только на рытье могил, только общих,
только "братских", с безымЯнными мертвецами. ‚прочем, не совсем безымЯнными.
Џо  инструкции,  перед  захоронением нарЯдчик,  как  представитель  лагерной
власти, привЯзывал  фанерную  бирку с номером личного дела к  левой  лодыжке
голого мертвеца. ‡акапывали всех голыми - еще бы!  ‚ыломанные, опЯть-таки по
инструкции, золотые зубы вписывались в специальный  акт захоронениЯ.  џму  с
трупами заваливали камнЯми, но землЯ не принимала мертвецов: им суждена была
нетленность - в вечной мерзлоте Љрайнего ‘евера.
     ‚рачи боЯлись написать  в диагнозах истинную причину  смерти. ЏоЯвились
"полиавитаминозы", "пеллагра", "дизентериЯ", "ђ”€" - почти "‡агадка Ќ.”.€.",
как у Ђндроникова. ‡десь ђ”€ - "резкое физическое истощение",  шаг к правде.
Ќо  такие диагнозы ставили только  смелые  врачи,  не  заключенные.  ”ормула
"алиментарнаЯ  дистрофиЯ"  произнесена колымскими врачами много  позже - уже
после  ленинградской блокады, во  времЯ  войны, когда сочли возможным хоть и
по-латыни, но назвать истинную причину смерти. "ѓорение истаЯвшей свечи, все
признаки и  перечни  сухие  того, что  по-ученому  врачи  зовут алиментарной
дистрофией.  €  что  не латинист  и  не  филолог  определЯет русским  словом
"голод". ќти строки ‚еры €нбер Я повторЯл неоднократно. ‚округ менЯ давно не
было тех  людей,  которые любили  стихи. Ќо  эти строки звучали  длЯ каждого
колымчанина.
     ђаботЯг   били  все:  дневальный,  парикмахер,  бригадир,  воспитатель,
надзиратель, конвоир,  староста,  завхоз, нарЯдчик  - любой. Ѓезнаказанность
побоев - как и безнаказанность убийств - развращает, растлевает души людей -
всех,  кто это делал, видел, знал...  Љонвой отвечал  тогда, по мудрой мысли
какого-то высшего начальства, за выполнение плана. Џоэтому конвоиры побойчей
выбивали прикладами план. „ругие конвоиры поступали еще хуже - возлагали эту
важную обЯзанность  на блатарей, которых  всегда вливали в бригады пЯтьдесЯт
восьмой  статьи.  Ѓлатари  не  работали. Ћни  обеспечивали выполнение плана.
•одили  с палкой  по забою - эта палка называлась  "термометром", и избивали
безответных  фраеров. ‡абивали и до смерти. Ѓригадиры из своих же товарищей,
всеми  способами  стараЯсь  доказать начальству,  что они,  бригадиры,  -  с
начальством,  не  с  арестантами,  бригадиры  старались  забыть,  что  они -
политические. „а  они  не  были  никогда политическими.  Љак, впрочем, и всЯ
пЯтьдесЯт восьмаЯ  статьЯ тогдашнЯЯ. ЃезнаказаннаЯ расправа  над  миллионами
людей потому-то и удалась, что это были невинные люди.
     ќто были мученики, а не герои.

     <i>1964</i>
     <B>ЏЋ—…ђЉ</B>

     Џоздно  ночью Љриста вызвали "за конбазу".  ’ак  звали  в лагере домик,
прижавшийсЯ  к сопке у краЯ цоселка.  ’ам  жил  следователь  по особо важным
делам, как  острили  в лагере, ибо в  лагере не было дел  не  особо важных -
каждый проступок,  и  видимость проступка,  мог быть  наказан  смертью.  €ли
смерть, или полное оправдание.  ‚прочем, кто мог  рассказать о своем  полном
оправдании. ѓотовый  ко всему, безразличный  ко всему,  Љрист шел  по  узкой
тропе. ‚от  в домике-кухне зажегсЯ  свет -  это хлеборез,  наверное,  сейчас
начнет  нарезать  пайки  к  завтраку.  Љ  завтрашнему  завтраку.   Ѓудут  ли
завтрашний день и завтрашний завтрак у  Љриста? Ћн этого не знал и радовалсЯ
своему  незнанию.  Џод ноги  Љристу  попалось что-то, непохожее  на снег или
льдинку.  Љрист нагнулсЯ, поднЯл  мерзлую корочку и  сразу понЯл, что это  -
шелуха  репы,  обледеневшаЯ корка  репы. ‹ед  уже  растаЯл в руках, и  Љрист
затолкал корочку  в рот.  ‘пешить Явно не стоило.  Љрист обошел  всю  тропу,
начинаЯ  от краЯ бараков,  понимаЯ, что  он, Љрист, проходит первым  по этой
длинной  снежной дороге, что еще никто  до него  не проходил здесь,  по краю
поселка,  к следователю  сегоднЯ.  Џо  всей дороге  к снегу  примерзли,  как
завернутые в целлофан, кусочки
     репы.  Љрист  отыскал их целых  десЯть  кусочков - одни  больше, другие
меньше.  „авно уж Љрист не  видел  людей, которые бросали бы в снег корки от
репы.  ќто  был  не заключенный,  вольнонаемный,  конечно.  Њожет  быть, сам
следователь. Љрист разжевал и съел все эти корки - во рту его запахло чем-то
давно  забытым  -  родной землей, живыми овощами, и  с радостным настроением
Љрист постучал в дверь домика следователЯ.
     ‘ледователь  был  невысок,  худощав,  небрит.  ‡десь   был  только  его
служебный  кабинет  и  железнаЯ   койка,  покрытаЯ   солдатским  одеЯлом,  и
скомканнаЯ   грЯзнаЯ  подушка...  ‘тол  -  самодельный  письменный   стол  с
перекошенными выдвижными Ящиками, туго набитыми бумагами, какими-то папками.
Ќа  подоконнике  Ящик  с  карточками. ќтажерка  тоже завалена туго  набитыми
папками. Џепельница из половины консервной банки.  —асы-ходики на окне. —асы
показывали  половину одиннадцатого. ‘ледователь растапливал бумагой железную
печку.
     ‘ледователь был белокож,  бледен, как все  следователи. Ќи дневального,
ни револьвера.
     - ‘адитесь, Љрист,- сказал следователь, называЯ заключенного на "вы", и
подвинул ему  старую табуретку. ‘ам он сидел на стуле  - самодельном стуле с
высокой спинкой.
     - џ просмотрел ваше  дело,- сказал  следователь,- и  у менЯ есть  к вам
одно предложение. Ќе знаю, подойдет ли это вам.
     Љрист замер в ожидании. ‘ледователь помолчал.
     - џ должен знать о вас еще кое-что.
     Љрист поднЯл голову и никак не мог сдержать отрыжки. ЏриЯтной отрыжки -
неудержимого вкуса свежей репы.
     - Ќапишите заЯвление.
     - ‡аЯвление?
     - „а, заЯвление. ‚от листок бумаги, вот перо.
     - ‡аЯвление? Ћ чем? Љому?
     -- „а кому угодно! Ќу, не заЯвление,  так стихотворение Ѓлока. Ќу,  все
равно. ЏонЯли? €ли "Џтичку" пушкинскую:

     ‚чера Я растворил темницу
     ‚оздушной пленницы моей.
     џ рощам возвратил певицу,
     џ возвратил свободу ей, -

     продекламировал следователь.
     -  ќто не  пушкинскаЯ "Џтичка",- напрЯгаЯ все  силы своего  иссушенного
мозга, прошептал Љрист.
     - Ђ чьЯ же?
     - ’уманского.
     - ’уманского? Џервый раз слышу.
     - Ђ-а, вам нужна экспертиза какаЯ-нибудь? Ќе Я ли кого-нибудь убил. €ли
написал письмо на волю. €ли изготовил магазинный чек длЯ блатных.
     - ‘овсем нет. ќкспертизы  такого рода нас не  затруднЯют.-  ‘ледователь
улыбнулсЯ, обнажив вспухшие десны, мелкие зубы, кровоточащие  десны.  Љак бы
ни  была  ничтожна  эта  сверкнувшаЯ  улыбка, она прибавила немножко свету в
комнате. € в душе Љриста тоже. Љрист невольно поглЯдел следователю в рот.
     - „а,-  сказал следователь,  поймав  этот  взглЯд.- –инга, цинга. –инга
здесь и вольных не оставлЯет. ‘вежих овощей нет.
     Љрист подумал о репе.  ‚итамины-их больше в корке репы, чем  в мЯкоти,-
достались  Љристу, а не следователю. Љрист  хотел поддержать  этот разговор,
рассказать  о  том,  как  он  обсасывал, обгладывал  корки  репы,  брошенные
следователем, но  не решилсЯ,  боЯсь,  что начальство  осудит за  чрезмерную
развЯзность.
     - ’ак понЯли или нет? Њне нужно посмотреть ваш почерк.
     Љрист все еще ничего не понимал.
     - Џишите! -  диктовал  следователь.- "Ќачальнику прииска.  ‡аключенного
Љриста, год рождениЯ, статьЯ, срок, заЯвление. Џрошу перевести менЯ на более
легкую работу..." „остаточно.
     ‘ледователь взЯл недописанное заЯвление Љриста, разорвал его и бросил в
огонь... ‘вет печки на мгновение стал Ярче.
     - ‘адитесь к столу. ‘ краюшка.
     “  Љриста был  каллиграфический, писарский почерк, который  ему  самому
очень  нравилсЯ,  а  все  его  товарищи  смеЯлись,  что почерк  не похож  на
профессорский, докторский.  ќто  не  почерк ученого,  писателЯ,  поэта.  ќто
почерк  кладовщика.  ‘меЯлись,  что  Љрист  мог бы  сделать карьеру царского
писарЯ, о котором рассказывал Љуприн.
     Ќо  Љриста эти  насмешки не смущали, и он  продолжал сдавать на машинку
четко переписанные рукописи. Њашинистки одобрЯли, но втайне посмеивались.
     Џальцы, привыкшие к кайлу,  к  черенку лопаты, никак не могли  ухватить
ручку, но в конце концов это удалось.
     -  “ менЯ беспорЯдок, хаос,- говорил следователь.- џ сам понимаю. Ќо вы
ведь поможете наладить.
     - Љонечно, конечно,- сказал Љрист.  Џечка  уже разгорелась, и в комнате
было тепло.- ‡акурить бы...
     - џ некурЯщий,- сказал следователь грубо.- € хлеба, у менЯ тоже нет. Ќа
работу завтра вы не пойдете. џ скажу нарЯдчику.
     ’ак  несколько  месЯцев  раз  в  неделю  Љрист  приходил в нетопленное,
неуютное жилище лагерного следователЯ, переписывал бумаги, подшивал.
     ЃесснежнаЯ зима тридцать седьмого - восьмого года уже  вошла  в  бараки
всеми  своими  смертными ветрами. Љаждую ночь  по бараку  бегали  нарЯдчики,
отыскиваЯ и будЯ людей по каким-то спискам "в  этап". €з этапов  и раньше-то
не возвращались, а тут  перестали и думать о всех этих  ночных делах -  этап
так этап - работа была слишком тЯжела, чтобы думать о чем-либо.
     “величились часы работы, поЯвилсЯ конвой, но неделЯ проходила, и Љрист,
еле живой, добиралсЯ до  знакомого кабинета следователЯ и подшивал, подшивал
бумаги. Љрист перестал умыватьсЯ, перестал бритьсЯ, но следователь словно не
замечал впалых  щек  и  воспаленного взглЯда голодного  Љриста.  Ђ Љрист все
писал, все подшивал. Љоличество бумаг  и папок все росло и  росло, их  никак
нельзЯ  было  привести  в порЯдок.  Љрист переписывал  какие-то  бесконечные
списки, где были только фамилии,  а верх списка был отогнут, и Љрист никогда
не пыталсЯ  проникнуть в тайну этого кабинета, хотЯ было достаточно отогнуть
листок, лежащий  перед  ним. €ногда  следователь брал в  руки  пачку  "дел",
которые  возникали  неизвестно  откуда, без  Љриста, и,  торопЯсь,  диктовал
списки, а Љрист писал.
     ‚ двенадцать диктовка кончалась, и  Љрист шел в свой барак и спал, спал
- завтрашний развод на работу его не касалсЯ. Џроходили неделЯ за неделей, а
Љрист все худел, все писал.
     € вот однажды,  взЯв в руки очередную  папку, чтобы прочитать очередную
фамилию, следователь запнулсЯ. € поглЯдел на Љриста и спросил:
     - Љак ваше имЯ, отчество?
     -  ђоберт €ванович,- ответил Љрист, улыбаЯсь.  Ќе будет ли  следователь
звать его  "ђоберт €ванович" вместо "Љрист" или "вы"  - это  бы  не  удивило
Љриста. ‘ледователь был молод, годилсЯ  в  сыновьЯ Љристу. ‚се  еще  держа в
руках папку  и не произносЯ фамилии, следователь побледнел. Ћн бледнел, пока
не  стал  белее  снега.  Ѓыстрыми пальцами  следователь  перебрал  тоненькие
бумажки,  подшитые в  папку,- их было не больше  и не меньше, чем и в  любой
другой папке из груды папок, лежащих на полу.  Џотом следователь  решительно
распахнул дверку  печки, и в комнате сразу стало светло, как будто озарилась
душа  до дна и в ней нашлось на самом дне что-то очень важное, человеческое.
‘ледователь разорвал  папку  на  куски  и  затолкал  их в  печку. ‘тало  еще
светлее. Љрист ничего не понимал. € следователь сказал, не глЯдЯ на Љриста:
     - аблон. Ќе понимают, что делают, не интересуютсЯ.- € твердыми глазами
посмотрел на Љриста. - Џродолжаем писать. ‚ы готовы?
     - ѓотов,- сказал  Љрист и только  много лет спустЯ понЯл,  что это была
его, Љриста, папка.
     “же   многие  товарищи  Љриста  были  расстрелЯны.  Ѓыл   расстрелЯн  и
следователь. Ђ Љрист был все еще жив и иногда - не реже раза в несколько лет
-   вспоминал   горЯщую  папку,  решительные  пальцы   следователЯ,   рвущие
кристовское "дело",- подарок обреченному от обрекающего.
     Џочерк Љриста был спасительный, каллиграфический.

     <i>1964</i>

     <B>“’ЉЂ</B>

     ѓорный ручей  был уже схвачен льдом, а на перекатах  ручьЯ уже вовсе не
было. ђучей вымерзал с перекатов, и через месЯц от летней, грозной, гремЯщей
воды  не  оставалось  ничего, даже  лед был  вытоптан,  измельчен, раздавлен
копытами, шинами, валенками. Ќо ручей был еще жив, вода  в нем еще дышала  -
белый пар поднималсЯ над полыньЯми, над проталинами.
     ЋбессилевшаЯ утка-нырок шлепнулась в воду. ‘таЯ давно  пролетела на юг,
утка  осталась.  Ѓыло еще светло,  снежно  -  особенно  светло из-за  снега,
покрывшего весь голый лес, все до  горизонта. “тка хотела отдохнуть, немного
отдохнуть, потом поднЯтьсЯ и лететь - туда, вслед стае.
     “ нее не было сил лететь. ‘топудоваЯ тЯжесть крыльев гнула  ее к земле,
но  на воде она нашла опору, спасенье - вода на полыньЯх показалась ей живой
рекой.
     Ќо не успела  утка оглЯдетьсЯ, передохнуть, как  тонкий ее  слух уловил
звук опасности. „а не звук - грохот.
     ‘верху, со снежной горы, обрываЯсь на мерзлых, еще застывающих к вечеру
кочках, бегом  спускалсЯ  человек. Ћн увидел утку  давно  и  следил за ней с
тайной надеждой, и вот надежда сбылась - утка опустилась на лед.
     —еловек подкрадывалсЯ к ней,  но  оступилсЯ, утка заметила его, и тогда
человек побежал  не  таЯсь, а утка  не могла лететь - устала.  …й нужно было
только поднЯтьсЯ вверх, и, кроме злобных угроз, ничего бы ей не угрожало. Ќо
чтоб  поднЯтьсЯ в небо,  нужны силы  в  крыльЯх, а  утка слишком устала. Ћна
сумела  только  нырнуть, исчезла  в  воде,  и  человек,  вооруженный тЯжелым
каким-то  суком,  остановилсЯ   у  полыньи,   куда  нырнула  утка,  ждал  ее
возвращениЯ. ‚едь надо же будет утке дышать.
     ‚  двадцати метрах  тоже была  такаЯ же  полыньЯ,  и  человек, ругаЯсь,
увидел, что утка проплыла подо льдом и вылезла в  другую полынью.  Ќо летать
она и там не могла. € секунды тратила она на отдых.
     —еловек попробовал  обломать, раздавить лед,  но обувь его из трЯпок не
годилась.
     Ћн  бил палкой  по  синему льду  -  лед  чуть крошилсЯ, но не  ломалсЯ.
—еловек обессилел и, тЯжело дыша, сел на лед.
     “тка плавала в  полынье. —еловек  побежал, ругаЯсь и бросаЯ  камнЯми  в
утку, и утка нырнула и поЯвилась в первой полынье.
     ’ак они бегали - человек и утка, пока не стемнело.
     Ѓыла пора  возвращатьсЯ  в барак  с неудачной  охоты,  случайной охоты.
—еловек пожалел, что потратил силы на это  безумное преследование.  ѓолод не
давал подумать как  следует, составить надежный план, чтобы  обмануть  утку,
нетерпение  голода подсказало  неверный путь,  плохой план. “тка осталась на
льду,  в полынье. Џора было возвращатьсЯ в  барак.  —еловек  ловил  утку  не
затем, что-бы сварить птичье мЯсо и съесть. “тка ведь птица, мЯсо, не правда
ли?  ‘варить  в жестЯном котелке  или  еще лучше - закопать  в золу  костра.
Ћбмазать глиной утку и зарыть ее в горЯщую лиловую золу или просто бросить в
костер. Љостер  прогорит,  и  глинЯнаЯ оболочка утки  лопнет.  ‚нутри  будет
горЯчий скользкий  жир. †ир потечет на  руки, будет стынуть на  губах.  Ќет,
вовсе не длЯ этого ловил человек утку. ‘мутно, туманно в его мозгу вставали,
строились другие зыбкие планы. Ћтнести эту утку в подарок десЯтнику, и тогда
десЯтник вычеркнет человека из зловещего списка, который  составлЯлсЯ ночью.
Ћб этом списке знал весь барак, и человек старалсЯ не думать о  невозможном,
о недоступном,  как бы избавитьсЯ от этапа, как  бы остатьсЯ здесь,  на этой
командировке. ‡дешний  голод можно было  еще  терпеть, а  человек никогда не
искал лучшего от хорошего.
     Ќо утка осталась в полынье. —еловеку очень трудно было самому принимать
решение,  совершить поступок,  действие, какому не  научила его повседневнаЯ
жизнь. …го не учили погоне за уткой. Ћттого и  движениЯ его были беспомощны,
неумелы.  …го не  учили  думать  о  возможности такой охоты  - мозг  не умел
правильно  решать  неожиданные  вопросы, которые  задавала жизнь. …го  учили
жить,  когда  собственного решениЯ не  надо,  когда чужаЯ волЯ,  чьЯ-то волЯ
управлЯет событиЯми.  Ќеобычайно  трудно  вмешатьсЯ  в  собственную  судьбу,
"преломить" судьбу.
     Њожет быть, все к лучшему - утка умирает в полынье, человек в бараке.
     ‡амерзшие,  поцарапанные  о лед пальцы  с трудом согрелись за пазухой -
человек каждую ладонь, обе ладони засунул за пазуху одновременно, вздрагиваЯ
от ноющей  боли  отмороженных навек пальцев. ‚ голодном  его теле  было мало
тепла,  и  человек вернулсЯ в барак, протискалсЯ  к печке и  все  же  не мог
согретьсЯ. ’ело дрожало крупной дрожью неостановимо.
     ‚  дверь  барака  заглЯнул  десЯтник.  Ћн  тоже видел утку, видел охоту
мертвеца за умирающей уткой.  „есЯтнику не хотелось уезжать из этого поселка
-  кто  знает, что его  ждет  на  новом  месте. „есЯтник  рассчитывал щедрым
подарком  -  живаЯ  утка  да  "вольные" брюки - умилостивить сердце прораба,
который  еще спал. Џроснувшись,  прораб мог вычеркнуть десЯтника из списка -
не того работЯгу, который поймал утку, а его, десЯтника.
     Џрораб, лежа, привычными пальцами разминал папиросу "ђакета". ‚ окно он
тоже  видел  начало  охоты.  …сли утку поймают  - плотник сделает клетку,  и
прораб отвезет утку большому начальнику, вернее, его жене, Ђгнии Џетровне. €
будущее прораба обеспечено.
     Ќо утка осталась умирать в полынье. € все пошло  так, как будто утка  и
не залетала в эти краЯ.

     <i>1963</i>


     <B>Ѓ€‡Ќ…‘Њ…Ќ</B>
     ђучкиных в больнице много. ђучкин -  это кличка -  примета: повреждена,
значит,  рука, а  не выбиты зубы. Љакой  ђучкин? ѓрек?  „линный  из  седьмой
палаты? ќтот ЉолЯ ђучкин, бизнесмен.
     ЏраваЯ  кисть  Љолиной  руки  отстрелена  взрывом.  ЉолЯ  -  самострел,
членовредитель. ‚ медицинских отчетах самострелов числЯт по графе саморубов.
‚ больницу их класть запрещено, если нет высокой, "септической" температуры.
“ Љоли ђучкина была такаЯ температура. „ва месЯца ЉолЯ боролсЯ с заживлением
раны, но молодые годы взЯли свое - Љоле уже недолго быть в больнице.
     Џора  возвращатьсЯ на прииск. Ќо ЉолЯ не боитсЯ -  что ему, однорукому,
золотые забои? ’о времЯ прошло, когда одноруких заставлЯли  "топтать дорогу"
длЯ людей  и тракторов в лесозаготовках,  полный  рабочий день  в  глубоком,
рыхлом,  хрустальном снегу.  Ќачальство  боролось с самострелами  как умело.
’огда  арестанты  стали рвать  ноги,  вставлЯЯ  капсюль  прЯмо  в валенок  и
поджигаЯ бикфордов шнур у собственного колена. …ще удобней. "’оптать дорогу"
одноруких не стали посылать. ‡аставЯт мыть  золото лотком - одной рукой? Ќу,
летом можно будет сходить на денек. …сли дождЯ не будет. € ЉолЯ улыбаетсЯ во
весь  свой белозубый рот  - его зубов  цинга  не успела  прихватить. ‚ертеть
цигарку одной левой рукой ЉолЯ ђучкин уже научилсЯ. Џочти сытый, отдохнувший
в больнице, ЉолЯ улыбаетсЯ, улыбаетсЯ. Ћн бизнесмен - ЉолЯ  ђучкин. Ћн вечно
что-то  менЯет, носит  запрещенную  селедку к  поносникам, а от них приносит
хлеб. Џоносникам ведь тоже надо задержатьсЯ, притормозитьсЯ в больнице. ЉолЯ
менЯет суп на кашу,  а кашу на два  супа, умеет  "переполовинить" доверенную
ему длЯ обмена на табак пайку хлеба. ќто  ему дали лежачие больные - опухшие
цинготики, получившие тЯжелые переломы, из палат травматических болезней или
-  как выговаривал  фельдшер Џавел Џавлович - "драматических  болезней",  не
подозреваЯ горькой  иронии своей обмолвки. ‘частье  Љоли ђучкина  началось с
того днЯ,  когда ему "отстрелило"  руку. Џочти сыт, почти в тепле.  Ђ матюги
начальства, угрозы  врачей - все  это ЉолЯ считает пустЯками.  „а это и есть
пустЯки.
     Ќесколько раз за эти два блаженных  месЯца, что ЉолЯ ђучкин в больнице,
случались странные и страшные вещи. ђука, оторваннаЯ взрывом, несуществующаЯ
кисть болела так,  как раньше. ЉолЯ чувствовал ее всю: пальцы кисти согнуты,
сложены в  то  самое положение,  в котором кисть  застыла на  прииске  -  по
черенку лопаты или рукоЯтке кайла,  не больше и не меньше. ‹ожку такой рукой
трудно было держать,  но  ложка и  не  была нужна на прииске - все съедобное
можно было  выпить "через борт"  миски: суп и  кашу, кисель и  чай.  ‚  этих
согнувшихсЯ  навеки пальцах  пайку  хлеба  можно  было  удержать. Ќо  ђучкин
отрубил,  отстрелил  их к чертовой  матери.  ’ак почему же он чувствует  эти
согнутые  по-приисковому,  отстреленные пальцы? ‚едь леваЯ его кисть  начала
месЯц назад  разгибатьсЯ, отгибатьсЯ, как  ржавый  шарнир,  получивший снова
чуточку смазки, и ђучкин плакал от радости. Ћн и сейчас, наваливаЯсь животом
на свою левую ладонь, разгибает ее, свободно разгибает. Ђ праваЯ, оторваннаЯ
- не разгибаетсЯ. ‚се  это  случалось чаще ночью.  ђучкин холодел от страха,
просыпалсЯ, плакал  и не решалсЯ спросить об этом даже соседей,- а вдруг это
что-нибудь значит? Њожет быть, он сходит с ума.
     Ѓоль  в  отрезанной  кисти возникала все  реже  и реже, мир  становилсЯ
нормальным.  ђучкин  радовалсЯ  своему   счастью.  €   улыбалсЯ,   улыбалсЯ,
вспоминаЯ, как ловко у него все это получилось.
     ‚ышел  из "кабинки"  фельдшер Џавел Џавлович, держа в руке незакуренную
махорочную цигарку, и сел рЯдом с ђучкиным.
     - Ћгоньку, Џавел Џавлович? - сгибаетсЯ  перед  фельдшером ђучкин.- Ћдин
момент!
     ђучкин бросаетсЯ к  печке,  открывает дверку, левой  рукой скидывает на
пол несколько мелких горЯщих углей.
     ‹овко подбросив тлеющий  уголек,  ђучкин  ловит его  в  свою  ладонь  и
перекатывает  уже  почерневший,  но  еще  хранЯщий  пламЯ  уголек,  отчаЯнно
раздувает  его,   чтоб  огонь   не  погас,  подносит   прЯмо   к  лицу  чуть
наклонившегосЯ вперед фельдшера. ”ельдшер с силой всасывает воздух, держа во
рту цигарку, и наконец прикуривает. ЉлочьЯ синего дыма всплывают над головой
фельдшера. Ќоздри ђучкина раздуваютсЯ. ‚ палатах просыпаютсЯ от этого запаха
больные и безнадежно втЯгивают дым - не дым, а тень, бегущую от дыма...
     ‚сем Ясно, что покурить будет оставлено ђучкину.
     Ђ ђучкин  соображает: он  сам  затЯнетсЯ  раза два,  а потом отнесет  в
хирургическое,  фраеру с перебитой спиной. ’ам ђучкина ждет обеденнаЯ паечка
- не шутка. Ђ если  Џавел Џавлович оставит побольше, то из "бычка" возникнет
новаЯ папироса, котораЯ будет стоить побольше паечки.
     ‘коро  уж  тебе  ехать, ђучкин,-  не  спеша  говорит Џавел  Џавлович. -
ЏокантовалсЯ  ты  тут  порЯдочно,  припухал  на  совесть,  дело   прошлое...
ђасскажи,  как  это  ты дерзнул? Њожет,  будет что  детЯм  рассказать.  …сли
свижусь с ними.
     - „а Я и не скрываю, Џавел Џавлович,- говорит ђучкин, а сам соображает.
Џапиросу,  видно, Џавел Џавлович слабо завернул.  €шь,  как вдохнет,  втЯнет
дым, так огонь движетсЯ и бумага обгорает.  Ќе тлеет цигарка фельдшерскаЯ, а
горит, как  бикфордов  шнур.  Љак  бикфордов шнур. ‡начит, надо рассказывать
покороче.
     - Ќу?
     - “тром Я встаю, пайку получаю - в курок ее,  за пазуху. “ нас на целый
день пайки давали. €ду к Њишке-взрывнику. "Ќу как?" - говорю.  "…сть". Ћтдаю
ему  всю пайку-восьмисотку  и получаю за нее  капсюль и кусок  шнура.  €ду к
землЯкам, в свой  барак. Ћни мне не землЯки,  а просто так говоритсЯ. ”едЯ и
какой-то  Џетро.  "ѓотово?" спрашиваю. "ѓотово",-  говорЯт.  "„авайте сюда".
Ћтдают  они  мне  свои пайки. џ  две  пайки в курок, за пазуху, и топаем  на
работу.
     Ќа производстве, пока наша бригада инструмент получала, берем головешку
из  печки,  отходим за отвал. ‚стали теснее, все трое за  капсюль держимсЯ -
каждый своей правой рукой. Џодожгли шнур, чик - и полетели пальцы в сторону.
Ѓригадир кричит: "—то же вы делаете?"
     ‘тарший конвоЯ. "Њарш в лагерь, в санчасть!" ЏеревЯзали нас в санчасти.
Ђ потом землЯков угнали куда-то, а у менЯ температура, и Я в больницу попал.
     Џапиросу  Џавел Џавлович почти докурил, но  ђучкин увлексЯ  рассказом и
чуть не забыл о папиросе.
     - Ђ паечки, паечки-то, две, что у тебЯ остались,- съел?
     -  Ђ как же! ‘разу  после перевЯзки  и  съел.  ‡емлЯки мои  подходили -
отломи кусочек. Џошли вы, говорю, к чертовой матери. ќто моЯ коммерциЯ.

     <i>1962</i>
     <B>ЉЂ‹€ѓ“‹Ђ</B>

     ‡аписка была получена в ђ“ђе еще до гудка в сумерки.
     Љомендант  зажег  бензинку,  прочел  бумагу  и торопливо  пошел  отдать
распорЯжение. Љоменданту ничего не казалось странным.
     - Ћн не того? - спросил дежурный надзиратель, показываЯ себе на лоб.
     Љомендант холодно  посмотрел  на солдата, и  дежурному стало страшно за
свое легкомыслие. Ћн отвел глаза на дорогу.
     - ‚едут,- сказал он,- сам Ђрдатьев идет.
     ‘квозь туман были видны два конвоира с винтовками. ‡а ними возчик вел в
поводу серую исхудалую лошадь. ‘зади лошади без дороги, прЯмо по снегу шагал
грузный   большой   человек.  Ѓелый  овчинный   полушубок   был   распахнут,
шапка-барнаулка  сбита на затылок. ‚  руке он держал палку  и нещадно бил по
костлЯвым,  грЯзным, впавшим бокам лошади. ‹ошадь дергалась от каждого удара
и продолжала плестись, не в силах ускорить шаг.
     “ проходной будки конвоиры остановили лошадь, и Ђрдатьев,  пошатываЯсь,
вышел  вперед. Ћн  сам дышал  как запаленный  конь,  обдаваЯ запахом  спирта
вытЯнувшегосЯ в струнку коменданта.
     - ѓотово? - прохрипел он.
     - ’ак точно! - ответил комендант.
     - ’ащи ее! - заорал Ђрдатьев.- Џринимай на довольствие. ‹юдей наказываю
- лошадей миловать  не буду. џ ее доведу до дела. ’ретий день  не работает,-
бормотал  он,  тыча кулаком в грудь коменданта.-  џ  возчика хотел посадить.
Џлан ведь  срываетсЯ. Џла-ан... ‚озчик клЯнетсЯ: "Ќе Я, лошадь не работает".
џ п-понимаю,- икал  Ђрдатьев,- Я  в-верю... „ай, говорю, вожжи. ‚зЯл вожжи -
не идет. Ѓью - не идет. ‘ахар даю -  нарочно из дому взЯл - не берет. Ђх ты,
думаю, гадина, куда же мне теперь твои трудодни списывать? ’уда ее - ко всем
филонам, ко всем врагам  человечества - в карцер. Ќа голую воду.  ’рое суток
длЯ первого раза.
     Ђрдатьев сел на снег и снЯл шапку. Њокрые  спутанные волосы сползали на
глаза. ЏытаЯсь встать, он качнулсЯ и вдруг опрокинулсЯ на спину.
     Ќадзиратель и комендант втащили его в дежурку. Ђрдатьев спал.
     - „омой отнесем?
     - Ќе надо. †ена не любит.
     - Ђ лошадь?
     -  Ќадо  вести. ЏроснетсЯ, узнает, что не посадили,- убьет.  ‘ажай ее в
четвертую. Љ интеллигенции.

     „ва сторожа  из  заключенных  внесли в дежурку дрова  на  ночь  и стали
укладывать их около печки.
     -- —то скажете,  Џетр ѓригорьевич?  -  сказал  один  из  них, показываЯ
глазами на дверь, за которой храпел Ђрдатьев.
     - ‘кажу, что это не ново... Љалигула...
     -  „а,  да,  как  у  „ержавина,-  подхватил  второй и,  выпрЯмившись, с
чувством прочел:

     Љалигула, твой конь в сенате
     Ќе мог сиЯть, сиЯЯ в злате,
     ‘иЯют добрые дела...

     ‘тарики закурили, и голубой махорочный дым поплыл по комнате.

     <i>1962</i>


     <B>Ђђ’€‘’ ‹ЋЏЂ’›</B>
     ‚  воскресенье,  после  работы,  Љристу  сказали,  что его переводЯт  в
бригаду Љосточкина, на пополнение быстро тающей  золотой приисковой бригады.
Ќовость была важнаЯ. •орошо  это или плохо - думать Љристу не следовало, ибо
новость  неотвратима.  Ќо о  самом  Љосточкине Љрист  слышал много  на  этом
лишенном слухов  прииске,  в  оглохших, немых  бараках. Љрист, как  и всЯкий
заключенный,  не знал,  откуда приходЯт  в  его  жизнь  новые  люди  -  одни
ненадолго, другие надолго, но во всех случаЯх люди исчезали из жизни Љриста,
так  ничего  и не  сказав о себе, уходили, как  бы умираЯ,  умирали,  как бы
уходЯ.  Ќачальники,  бригадиры,  повара, каптеры, соседи по нарам, братьЯ по
тачке, товарищи по кайлу...
     ќтот калейдоскоп, это движение  бесконечных лиц не утомлЯло Љриста.  Ћн
просто не раздумывал об этом. †изнь не оставлЯла времени на такие  раздумьЯ.
"Ќе волнуйсЯ, не думай о  новых начальниках, Љрист. ’ы один, а начальников у
тебЯ еще будет очень много" - так говорил шутник и философ  - а кто говорил,
Љрист забыл. Љрист не мог вспомнить ни фамилии, ни лица, ни  голоса, голоса,
сказавшего  Љристу  эти  важные шутливые фразы.  ‚ажные  именно потому,  что
шутливые.  Љто  осмеливалсЯ  шутить,  улыбатьсЯ  хотЯ  бы  глубоко  скрытой,
сокровеннейшей  улыбкой, но все же улыбкой, несомненно  улыбкой,  такие люди
существовали, но сам Љрист был не из их числа.
     Љакие  были бригадиры  у  Љриста... €ли  свой брат  пЯтьдесЯт  восьмаЯ,
взЯвшиесЯ  за слишком серьезное  дело и вскоре разжалованные,  разжалованные
раньше,  чем  они  успели  превратитьсЯ  в  убийц. €ли свой  брат  пЯтьдесЯт
восьмаЯ, фраера, но битые  фраера, опытные, бывалые фраера, которые могли не
только приказывать на работе, но и эту  работу организовать, да еще ладить с
нормировщиками,  которой, начальством разнообразным, дать взЯтку, уговорить.
Ќо  и  эти, свой брат пЯтьдесЯт  восьмаЯ,  не  хотели  и  думать о  том, что
приказывать  на лагерной работе  худший лагерный грех, что там, где расплата
кровава, где человек бесправен,  взЯть на себЯ ответственность распорЯжатьсЯ
чужой  волей на жизнь  и смерть  - все это слишком большой,  смертный  грех,
грех, которого не прощают. Ѓыли бригадиры, умиравшие вместе с бригадой. Ѓыли
и такие, которых эта ужаснаЯ власть над  чужой жизнью развратила немедленно,
и  кайловище, черенок  лопаты в их руках стал им помогать  в  разговорах  со
своими товарищами. € когда они вспоминали  об этом, говорили, повторЯЯ,  как
молитву, мрачную  лагерную  поговорку: "“мри ты сегоднЯ, а Я завтра". „алеко
не всегда у Љриста бригадирами были заключенные по пЯтьдесЯт восьмой статье.
—аще - а в самые  страшные  годы всегда - бригадирами Љриста были  бытовики,
осужденные за
     убийство, за служебные преступлениЯ.  ќто были  нормальные люди, только
вина власти и тЯжкое давление сверху - поток смертных инструкций - диктовали
этим людЯм поступки,  на которые они не решались,  быть  может, в их прежней
жизни. ѓрань между  преступлением  и  "ненаказуемым  деЯнием"  в "служебных"
статьЯх - да в  большинстве бытовых тоже -  очень тонка,  подчас  неуловима.
—асто сегоднЯ судили за  то, за что  не судили вчера, не  говорЯ уж  о "мере
пресечениЯ"  -  всей  этой   юридической  гамме  оттенков  от  проступка  до
преступлениЯ.
     Ѓытовики-бригадиры были  зверЯми  по  приказу.  Ќо вовсе  не только  по
приказу были зверЯми бригадиры-блатари. Ѓригадир-блатарь --  это худшее, что
могло случитьсЯ  с бригадой. Ќо  Љосточкин не был ни блатарем, ни бытовиком.
Љосточкин  был единственным сыном какого-то крупного не то партийного, не то
советского  работника на Љ‚†„, по "делу Љ‚†„" привлеченного и умерщвленного.
…динственный сын Љосточкина, учившийсЯ в •арбине и ничего, кроме •арбина, не
видевший,  в свои двадцать пЯть лет был осужден как "чс", как "член  семьи",
как "литерник",  на...  пЯтнадцать ле