ссказать про Ђстру ("молодежнаЯ стрижка,  как-то  даже  неловко,
когда открытаЯ шеЯ при  наличии  дрЯблости"),  про  некую  ‹илию  €вановну
("молодаЯ вдова, осталась в большой квартире, потолки три пЯтьдесЯт").
   ‚ера Ђлексеевна металась в поисках собеседника  из  родни,  потому  что
просто так,  чужому,  это  неинтересно.  Ќо  наступило  времЯ,  когда  все
рассыпались горохом и живут без общениЯ. ѓде-то умирают  дальние  старики,
соседи уносЯт с собой их  подушки  и  заварные  чайники,  а  ей  достаютсЯ
фотографии, глЯнцевые грамоты и неотоваренные талоны.
   ‚ера Ђлексеевна испытала обиду одиночества,  стала  чистить  пемоксолью
раковину, зачихала, пошла искать  супрастин  ("это  у  менЯ  аллергический
компонент на химию"), а к ней возьми  и  приди  двоюроднаЯ  сестра.  Ћчень
нелюбимаЯ,  очень  неприЯтнаЯ,  одним  словом,  еще   один   аллергический
компонент. ‚ера Ђлексеевна выразительно, с некоторым даже  вызовом  выпила
при ней лекарство, говорЯ прЯмо в глаза: "Њежду  прочим,  это  супрастин".
€меЯ в виду момент раздражениЯ, который вызвал у нее приход Њарии.
   Ђ та, как оказалось, много чего помнила и знала. ‚о-первых,  она  знала
девчонок - ‹ильку и Ђстру. ‚о-вторых, она знала их маму, в-третьих,  после
самой войны она у них жила, потому как... Ѓоже, какое было времЯ!
   ‚ера Ђлексеевна, занЯтаЯ усвоением супрастина, оставила без вниманиЯ то
смЯтение лица, которое случилось у ее гостьи. ‚ера Ђлексеевна не  полагала
правильным считатьсЯ с чужими эмоциЯми, когда имела свои. Ђ то, что  ЊариЯ
стоит к ней спиной и смотрит в окно, так это ее  свойство  -  бестактность
поведениЯ. Џусть стоит. …сли бы ‚ера Ђлексеевна подошла ближе к Њарии,  то
она увидела бы такое лицо у нелюбимой сестры, о  котором  не  подозревала.
’ем более она бы в голову не взЯла абсолютно  неправдоподобную  вещь,  что
сама ЊариЯ тоже не подозревала, что прошлое может  так  проЯвитьсЯ  и  так
тебЯ достать.
   Њама, мамочка, мамусЯ...


   ...‚о времЯ оккупации у ее мамы, самой красивой женщины на свете -  так
думает она  и  сейчас,  -  был  дЯдечка,  немецкий  офицер,  тоже  писаный
красавец. Ћни шли по улице - и люди замирали от такого количества красоты.
ЉареокаЯ, с косой вокруг головы, мама носила такие Ямочки  на  щеках,  что
казалось, никакаЯ война -  не  горе.  „ЯдЯ  ”ранцик,  высокий  и  сильный,
выставлЯл один палец, и она, дите, висла на нем и раскачивалась, и было ей
так легко и спокойно, как никогда не было потом. Ќо потом наступило сразу.
Ѓыло прекрасно - и сразу без перехода стало "потом".
   Њамочку побрили наголо до маленькой синей  головки  и  увели  навсегда.
Њарусечка кричала: "„ЯдЯ ”ранцик! „ЯдЯ ”ранцик!  ‘пасите!"  €  ее  сильно,
наотмашь, ударила женщина в форме. Ћна потерЯла сознание, и  на  нее  лили
холодную воду, и она как-то сразу, без перехода стала взрослой,  мокрой  и
несчастливой на всю оставшуюсЯ жизнь.
   …е взЯла к себе, "пока не вернетсЯ папа", сестра  отца.  ’ам  были  две
худые, поцарапанные девчонки с бритыми, но не  голубыми,  а  вычерневшими,
будто подкопченными головами. Ћни от души выпрЯмлЯли, вытЯгиваЯ  изо  всей
силы, ее кудри. "Љругом война, а ты кудрЯваЯ", - строго говорила  старшаЯ,
‹илька. ЊариЯ была согласна, она тогда уже стала большой и мудрой, и  даже
попросила, чтоб ей сделали так, как у них. Ќаголо.
   - ’ак у них же были воши! - смеЯлась тетка „усЯ. - Ђ ты всЯ  вон  какаЯ
сытенькаЯ.
   Џришлось жить  кудрЯвой  и  терпеть  насмешки  бритоголового  населениЯ
войны. …е тошнило от козьего молока,  а  эти  две  девчонки  не  могли  им
напитьсЯ. € вечно ходили с белыми окружьЯми вокруг рта.
   Џриехал с войны папа. “ него дергалось веко и времЯ  от  времени  спазм
перекашивал лицо. € тогда все ждали конца его  муки,  а  потом  продолжали
разговор как ни в чем не бывало.
   Ћна не могла полюбить этого человека. Ќе мог-ла! € уже понимала, что он
знает про это. Џотому и кривило его чаще всего, когда она была рЯдом.  Ћна
приносила ему боль. Љогда ей было шестнадцать, папа умер. ќто был какой-то
специфический год. …го называли годом разоблачениЯ культа.  Ћна  этого  не
понимала, ей было все равно, культ-некульт. Ћтец в гробу лежал красивый  и
длинный. ‚первые она подумала, что они с мамой тоже были  неплохой  парой,
хотЯ разве можно сравнить? Ќемца - так получалось!  -  она  считала  более
красивым.
   ‚сю жизнь она перебивалась из нищеты в нищету. ‘вЯзь с теткой после  их
отъезда  была  потерЯна  сразу.  Ћтец  ей  не  писал,  а  ЊариЯ  еще  была
безграмотной. ‡абылись бритые девчонки, а собственные  кудри  как-то  сами
собой почти выпрЯмились. ‹ет в семнадцать  у  нее  поседела  прЯдь  волос.
Љрасиво так поседела, с вызовом. —ерез многие  годы  дамы  начнут  платить
деньги за создание такого волосЯного изыска. Ћна же стеснЯлась прЯди.  Ћна
вообще жила невпопад и понимала: да, именно так живет. Ќевпопад.
   „олго не выходила замуж, потому что боЯлась несчастьЯ возможных  детей.
‡оркий глаз отмечал  неуменьшаемость  детской  бритоголовости  на  единицу
площади и времени. Ћна долго думала над этим свойством  -  страны?  земли?
народа? - которые просто переиначивают времЯ от времени название, оставлЯЯ
суть. ‚шивость теперь называлась исключительно педикулезом.  Ќедоедание  -
авитаминозом.  ‚ойна  -  миром.  ђабота  в  лаборатории  больницы   (после
медицинского техникума) очень способствовала  размышлениЯм.  ’ихо  вокруг,
только не спит барсук, стеклышки брЯк-брЯк, специфический запах  человеков
изнутри. Ћна  искала  зависимость  внешнего  от  внутреннего  и,  увы,  не
находила. ђазные люди имели одинаковую кровь,  не  говорЯ  уже  о  прочих,
более грубых материалах.
   Ћна жалела, что не смогла получить хорошего образованиЯ,  спокойного  и
постепенного. ‡авлабша говорила ей: "Љакие проблемы! “чись! ’ы  молодаЯ  и
одинокаЯ". „ействительно, какие? Ќо она робела,  боЯлась  перемен,  людей,
конкурса, к тому же ей хотелось в университет, не в  медицинский...  Ћдним
словом, духу не хватило, а там приспел и замуж, от которого она так  долго
оборонЯлась.
   Ћн был прибалт, высокий и рыжий. …го звали ”ранц. Ћна никогда не скажет
ему, что пошла на звук имени, как  крыса  за  дудочкой.  Ћна  просила  его
вытЯгивать пальцы  и  пыталась  повиснуть  на  них,  дура  такаЯ.  •ороший
оказалсЯ парень. Ћна понравилась его родне, хотЯ он сказал, что мама  пару
раз вызывала неотложку, когда он написал ей про русскую невесту.
   Ѓоже, как она учила чужой Язык!  Љогда  переступила  порог  чистенького
маленького дома недалеко от морЯ и пролепетала первые слова на  их  Языке,
мама ”ранцика заплакала и заговорила с ней по-русски, и все  пошло  у  них
хорошо.
   Џотом она стала "собирателем их фамилии". ќто  когда  ринулась  в  свой
отпуск в Љемерово, где жила сосланнаЯ и считавшаЯсЯ потерЯнной роднЯ мужа.
€ привезла на родину бабушку восьмидесЯти лет, котораЯ уже сходила  с  ума
от сознаниЯ близкой смерти на чужбине. Ћна везла ее через всю страну, едва
не потерЯв старушку на ђижском вокзале в Њоскве, когда та сомлела, услышав
свой Язык по вокзальному радио. Љто-то потерЯлсЯ, и его искали.
   Ћна так и жила между Љиевом и ђигой. ‚ Љиеве она копила  силы,  в  ђиге
она их тратила. „очка ‹айма была счастьем в полном смысле слова. Ћна  была
похожа на ту бритоголубоголовую маму,  котораЯ,  уходЯ  от  нее  навсегда,
старалась улыбатьсЯ. ’ак и эта, маленькаЯ дурочка, вечно растЯгивает губы,
чтоб виделись глубокие Ямочки на щеках.
   ‘ейчас она уже взрослаЯ барышнЯ, ”ранцика уже нет. Ћн  умер  легко,  на
ходу, ни разу до этого не хворал. ‹айма  окончила  университет  и  жила  с
бабушкой в ђиге, а она сама по-прежнему со стеклышками брЯк-брЯк.


   Љ ‚ере Ђлексеевне ее привело простое дело: она хотела узнать точно,  из
первых рук, сколько зарабатывает учительница в  школе  и  легко  ли  найти
сейчас работу в школе. ‹айма  ни  о  чем  мать  не  просила,  более  того,
говорила, что никогда-никогда-никогда в Љиев не вернетсЯ, тем не  менее...
…сли тут может быть лучше, "никогда"  можно  смЯть  до  последнего  слога.
Џотому ЊариЯ пришла на разведку, хотЯ ‹айма  на  это  определенно  скажет:
"Њать! ќто мои проблемы".  Ћна  ее  называет  -  мать.  Љаждый  раз  ЊариЯ
чуть-чуть пригибаетсЯ под словом, как под непомерной  тЯжестью,  но  потом
выпрЯмлЯетсЯ. ‘лово-то хорошее. Ћно суть жизни, ее первоначальнаЯ  клетка.
Љакого лучшего слова она ждет? Њать - это хорошо. ‘овсем не грубо. Ќе надо
пригибатьсЯ.
   ‘ейчас ей надо повернутьсЯ к ‚ере Ђлексеевне с лицом сегоднЯшнего днЯ и
задать все необходимые вопросы. Ќо она спрашивает:
   - ЉакаЯ она, Ђстра?
   - ‘трижка короткаЯ, а шеЯ дрЯблаЯ, - торопливо повторЯет та  уже  давно
сформулированную характеристику.  -  €нтересовалась  родней.  Њы  смотрели
фотографии. - € вскриком: - Ќо Я же понЯтиЯ не имела, что ты ее  знаешь!..
Ћткуда?
   - џ жила у них после войны, ожидаЯ папу, когда мама умерла. …е  мама  -
сестра папы.
   ‚ере Ђлексеевне  это  неинтересно.  Ћни  познакомились,  будучи  вполне
взрослыми дамами. Ќа чьих-то похоронах.
   - †аль, что Я не знала, - раздражаетсЯ ‚ера Ђлексеевна.  -  ‚стретились
бы... Ќо имей в виду, она оставила и свой адрес, и сестры.
   -  •орошо,  -  отвечает  ЊариЯ.  Ћна  еще   не   знает,   что   адресом
воспользуетсЯ. Ќе знает, что войдет в их посмертную жизнь, что это  уведет
ее далеко, далеко от квартиры ‚еры Ђлексеевны. Ћна пока ничего  не  знает.
Ќичего...
   ѓолубаЯ головка мамы мелькнула и исчезла. €счезновение паче смерти. …ще
она не знает, что коснулась самого средостениЯ боли. Ѓоли ее рода. ”у, как
высокопарно! € потому неловко. Џросто она вспомнила, как уводили  маму.  €
сердце ее сжалось до размера высушенной сливки.


        16

   ‹илию €вановну так и не нашли. Ќаступило времЯ потерЯнных людей,  хотЯ,
как Явствует дальше из  этого  скромного  сочинениЯ,  такое  времЯ  просто
никогда не кончалось. Њайка, плача о матери и одновременно ругаЯсь с  ней,
ища ее в моргах и больницах и испытываЯ облегчение ("не она!  не  она!  не
она!"), все-таки и слегка ликовала, потому как процесс обмена был завершен
и ей обломилась удача, что там ни говори. € центр, и отдельнаЯ комната длЯ
„имочки, и потолки, как у бывших людей, а самое главное...  самое...  ќтот
политический проходимец из кавэенщиков, то бишь  бывший  муж,  уже  цокнул
зубом,  переступив  порог  ее  квартиры,  и   сказал:   "Љрасиво   живешь,
Џараскева!" ’ут было два момента: момент его зависти - самоочевидный  -  и
момент нежности - потайной. Џараскева  -  домашнее,  постельное  имЯ,  имЯ
только  длЯ  них  двоих,  сим-сим  или  сезам  их   сокровенно-откровенных
отношений. Њайка  от  его  слов  вздрогнула  от  копыток  до  маковки,  но
стреножила чувства. Ђ измену, оскорбление поднЯла до самого  горла  и  ими
выплюнула:
   - „а пошел ты!
   € тем не менее ликование от слова в ней поселилось.
   Ђстра звонила, спрашивала о сестре и  успокаивала  племЯнницу:  никуда,
мол, не могла детьсЯ ‹илиЯ  €вановна,  взрослый,  разумный  человек,  еще,
слава богу, не в маразме. Џросто она делает им всем назло. Ђстра  говорила
эти слова с чувством, как бы видЯ  всю  тенденцию  жизни  ‹илии  €вановны:
делать другим назло, а себе исключительно удобно.
   €з  прошлого  выплывали  расписные  ‘теньки  ђазина  челны,  и  на  них
громоздилась историЯ с их мамой. Љак та  вызывалась  сестрой,  когда  была
нужна, а потом выпихивалась в грудь, когда была без надобности.
   Ћ себе Ђстра в этот момент думала в превосходной степени. Ћна копила  в
себе хорошее, собираЯсь к †орику.
   - џ поеду на разведку, - объЯснЯла она мужу Ќиколаю ‘ергеевичу. -  •отЯ
заранее знаю: там хорошо. ‘только умных людей не могут  уехать  туда,  где
плохо.
   Ќиколай же ‘ергеевич от слов этих становилсЯ вЯлым и  неконтактным.  Ћн
не загоралсЯ внутренней идеей отъезда, и Ђстра думала:  вот  она,  разница
крови. ‚ообще с  той  минуты,  как  где-то  на  облаке  желаниЯ  поселилсЯ
шинкарь, Ђстра думала о собственной крови с нежностью, смешной длЯ пожилой
леди. Ќиколай ‘ергеевич новаций в природе супруги не заметил и был,  грубо
говорЯ,  не  в  курсе.  Ђстра  даже  присмотрела  себе  новое  имЯ,  более
подходЯщее ее новому составу. Ќапример, как она узнала, еврейским было имЯ
Ђнна. Љто бы мог подумать, но нате вам:  Ђнна  Љаренина  носила  еврейское
имЯ. Ќа него Ђстра и наметила сменить свое. Џока она  туда-сюда  клокотала
над ономастическими задачками, Ќиколай ‘ергеевич ушел в себЯ  так  далеко,
что окликающаЯ его жена не получила ответа, обиделась, но и  этим  его  не
пронЯла, а когда он сподобилсЯ вернутьсЯ из собственного  за-бреданиЯ,  то
очень удивилсЯ,  обнаружив  в  доме  малознакомую  женщину  с  оскорбленно
поджатым ртом. Ќиколай ‘ергеевич печально  задумалсЯ  над  всем  этим,  но
задумалсЯ тайно. Ћн как-то враз решил, что его последующаЯ жизнь не  будет
и не должна проистекать из предыдущей, и, опЯть же в тайне,  высадил  план
новой жизни в виде письма в город  ’аганрог,  где  должна  была  быть  его
родственница, потомственнаЯ хранительница чеховских мест, покинуть которые
она могла только если бы случилсЯ  разлив  Ђзовского  морЯ  с  последующим
затоплением ’аганрога. Ќо и тогда... ‚прочем, это  уже  страшное.  Ќиколай
‘ергеевич чувствовал желание прибитьсЯ к другому берегу. Ќо Ђстра была как
бы без пониманиЯ. Ћна дотошно выЯснЯла, сколько ей может  стоить  перемена
паспорта, в котором она уже Ђнна и  еврейка,  с  другой  стороны,  она  не
хотела, чтоб это стало достоЯнием всей улицы. Џроцесс шел тайный.


   Љак естественно и легко раздваиваютсЯ тропы.  ќто  хорошо  видно,  если
зависнуть на  старенькой  самолетной  стрекозе,  зависнуть  и  восхититьсЯ
мудростью раздвоений, расчетверений дорог. …сли же нет “-2 - а его  нет  и
неоткуда взЯть простому человеку, - то можно зависнуть  и  над  муравьиной
кучей. ’оже красиво и наглЯдно, Љак в анекдоте про  пограничника,  который
сравнивал на вкус до боли родное слово "ж..."  с  чужим  и  неизвестным  -
"дупа". "’оже красиво!" - восхищалсЯ он, удивлЯЯсь чудности Языка, который
длЯ замечательного места в любом народе находит замечательное слово. ’ак и
мы...
   Ќе мы - Ђстра и Ќиколай ‘ергеевич. Ћни еще живут вместе, но  тропы  уже
торЯт разные.


   Љогда Ђстра снова приехала в Њоскву  с  уже  новеньким  паспортом  (два
миллиона и золотые серьги - еще то золото - с камушком никаким, но как  бы
бриллиантовым), она застала там странную женщину  в  балахонистом  платье,
которое могло скрывать все, что угодно, - и шестьдесЯт  кг  и  восемьдесЯт
пЯть. "“ вас платье на вырост", - сразу, с порога съЯзвила Ђстра, ибо была
уже Ђнной, была другой и могла легко, с места в  карьер  сказать  человеку
возникшую мысль-гадость.
   - џ люблю такие, - сказала женщина. - џ не люблю давление вещей.
   Ђнна хотела ответить, что еще не пришло времЯ  носить  на  себе  мешки,
парашюты и плащ-палатки, времЯ сейчас другое, времЯ „живанши и ‚ерсаче, ей
ли, портнихе, это не  знать,  но  не  сказала.  ‘молчала.  ‡ачем  накалЯть
атмосферу не по делу, надо еще разобратьсЯ, кто она, эта дура.
   —ерез пЯть минут балахонистаЯ уже плакала на  груди  у  Ђстры-Ђнны.  ’а
сразу вспомнила девочку с неукротимыми  кудрЯми,  которые  они  с  ‹илькой
выпрЯмлЯли при помощи прищепок.
   - Ѓоже!
   - Ѓоже!
   ‚ошла Њайка, хмыкнула. Ќесколько  дней  тому  назад  она  категорически
воспротивилась этой тетке из Љиева (‡наем мы  вас,  знаем!  џ  ваша  тетЯ,
приехала из Љиева. џ буду у  вас  жить!).  Ќо  в  конце  концов  на  порог
пустила, долго рассматривала паспорт,  в  котором  ничего,  ну  ничего  не
указывало на родственные свЯзи. Њайка считала, что  упомнила  бы,  если  б
слышала раньше, имЯ - ЊариЯ ѓригорьевна, с перебором рычащих  звуков.  Ћна
еще не забыла собственное выкарабкивание из детской  картавости.  ‚  конце
концов родственница оказалась вполне нормальной.  ‚ыЯснилось  и  приЯтное:
где-то есть и сестренка из  ђиги.  ‚озникло  странное  ощущение:  пустоту,
оставленную матерью, стала бурно наполнЯть неведомаЯ роднЯ. Њайка  выросла
в суровом климате родственных отношений: ни на чью грудь припадать было не
принЯто. „аже матери. Ћшибочка вышла с разводом.  Ќо  тут  ‹илиЯ  €вановна
сама вмешалась. ‚озникшаЯ из ничего роднЯ смущала  Њайку.  Љогда  тетЯ  из
Љиева шла ночью в туалет и Њайка слышала  щелчок  выключателЯ,  она  сонно
думала: "‘иротой быть лучше".
   Џотом число щелчков увеличилось - приехала еще и  тетЯ  Ђстра.  ‘ыночек
„има заперсЯ в комнате, какое  счастье,  что  есть  такаЯ  возможность,  и
выходил только, когда "старух не было", те же царапались к нему  в  дверь,
каждаЯ со своим киндер-сюрпризом, но упрЯмый мальчик дверь  не  отворЯл  и
молчал, как убитый.
   - “ него нет момента аутизма? - спросила близкаЯ  к  медицине  тетЯ  из
Љиева.
   Њайка шваркнула сковородкой  по  плите,  а  могла  бы  и  поосторожней,
как-никак металлокерамика.
   - Ћн просто засранец! - сказала она. - €меет всех нас в виду.
   Ђстра нежно вспомнила †орика. ‚сегда  выходил  к  людЯм  и  здоровалсЯ,
неважно даже как. Ќо выходил. € факт - здоровалсЯ.
   ЊариЯ тоже вспомнила ‹айму, воспитанную девочку. Ќо, может, у  нее  это
балтийское?
   ‘кажи она это вслух, они бы с Ђстрой сцепились: та всЯ сейчас  состоЯла
из крови шинкарЯ и отца-евреЯ, и ей  даже  казалось,  что  ее  ишемическаЯ
болезнь  стала  вести  себЯ   несколько   иначе,   поддавшись   грамотному
определению. ‚ конце концов внутреннЯЯ  жизнь  организма  человека  -  это
такаЯ тайна, что ни в сказке сказать, а пером написать вообще глупо.
   Џриложив ладони к тому месту, где под покровом тканей  полагаетсЯ  быть
сердцу, Ђстраанна думала об удивительном полете, который ей предстоит. Ћна
видела под собой лужу записанного человеками —ерного морЯ,  плавно  парила
над незнаемым ‘редиземным, она оставлЯла за собой горы и  полЯ  и  шептала
ишемическому сердцу слово, которое слышала в ателье, когда  по  требованию
молоденькой и прыщеватой заказчицы все завышала и завышала той подол.  “же
хорошо и четко ей, снизу, виднелись  беленькие  трусики  и  бедра  хорошей
лепки, от колена до паха - просто заглЯденье. ’ак вот на какой-то ей одной
известной высоте юбки прыщавенькаЯ разрешила остановитьсЯ  и  сказала  это
слово: "Љайф!"
   ’еперь  вот,  мысленно  пролетаЯ  над   бросаемым   отечеством,   Ђстра
произнесла именно это слово, и сердце  отдалось  высокой  и  пронзительной
экстрасистолой.


   Ћ  чудность  человеческих  природ!  ђусской  и  еврейской.  Ћ   великий
антагонизм кровей, одинаково закодированных создателем! Ћ великое  учение,
придуманное евреЯми и агрессивно захваченное русскими как свое, собственно
рожденное.
   ’акаЯ грЯзь у помоек, какаЯ существует в еврейских религиозных дворах в
славный праздник Џесах (Џасхи), существует всегда  в  русских  дворах,  за
исключением одного днЯ - праздника Џасхи.
   ’аинственные, перепутанные кровЯми и идеЯми чудики земли.
   € смеющийсЯ сверху Ѓог, который смеетсЯ над этими двумЯ, дарЯ им все  и
все отнимаЯ.


   Ђстра смотала удочки. Ќе насовсем. Ќа  пока.  —тоб  потом  вернутьсЯ  и
забрать ЌиколаЯ ‘ергеевича. …й и в голову не приходило, что переписка мужа
с ’аганрогом шла вовсю и ему уже было найдено место в семье хорошей вдовой
женщины, тоже хранительницы какого-то  музеЯ.  ќта  женщина  уже  радостно
ждала мужчину длЯ оставшейсЯ жизни и даже сходила к гинекологу на  предмет
что и как. “ вдовицы все было в порЯдке. € тропа не заросла.
   Ќа  что  Ќиколаю  ‘ергеевичу  было   намекнуто   в   письме   чеховской
хранительницы. Ћн взволновалсЯ и выпил настойку пустырника. Ђстра как  раз
ходила ставить набойки на удобные немецкие туфли. ‚се-таки дорога, хотЯ  и
полет. Ћна хихикнула над этим, чувствуЯ в себе молодую траву радости.
   ’ак и улетела в чиненой  обуви  с  ощущением  парадоксальности  понЯтиЯ
"удобнаЯ обувь длЯ полета в небесах".
   “ехала и ЊариЯ. Ћна и провожала  Ђстру,  и  все  домогалась,  когда  та
вернетсЯ, чтоб ей  приехать  и  встретить.  Ќо  Ђстра  вилЯла,  от  ответа
уходила, а новаЯ родственница нервничала: вот-вот обрела сестер - и  сразу
потерЯла. Ћдну так  в  прЯмом  смысле,  а  другаЯ  просто  всЯ  дрожит  от
самолетного нетерпениЯ.
   ‚ этот момент у Њарии началось то, что когда-то  уже  было,  -  страсть
собрать семью. Ћна еще не оформила это  в  конкретное  желание,  но  снова
прицепилась  к  Ђстре,  как  репей:  когда,  мол,  и  когда?  ‚  смысле  -
вернешьсЯ...
   …й и в голову не могло вспрыгнуть, что клокочущее Ђстрино нутро  просто
сдерживало страстное "никогда! никогда!", хотЯ в голове этого еще не было.
(’ут разница в ощущениЯх нутра и головы.) ‘держивалась же Ђстра по простой
причине: в дорогу  слова  отрицаниЯ  (в  данном  случае  -  "никогда")  не
говорЯтсЯ. ЌельзЯ на дорогу прощатьсЯ  навсегда.  ’акаЯ  есть  примета,  а
может, и не примета, а что-то большее  и  значительное,  например,  знание
силы слова говоримого. ‘казал - считай, что  сделал,  и  это  не  шуточки,
потому как по невидимым проволочкам побежал звук, завертелсЯ спиралью -  и
пошло-поехало.


   Ќа Њайку наступило одиночество, ощутимо так, будто босой ногой. ’о было
столько пожилых теток, которые задевали мЯтыми турецкими  юбками  и  пахли
дешевым мылом. Ќа всю жизнь оторопелые их глаза тайно высматривали  в  ней
нечто им нужное почти до задыханиЯ. Ћни ее  тЯготили,  раздражали  манерой
часто пить соду, а еду заглатывать торопливо, не жуЯ, будто это  последнЯЯ
их пища. €счезнувшаЯ мама была такой же, вдруг  подумалось  Њайке,  просто
она делала другой вид. Њол, Я не такаЯ.
   ’еперь вокруг нее никого. ’олько сын за постоЯнно  запертой  дверью,  в
которую ей нет ходу. "Ќе мешай, мама!" Њайка куталась  в  пуховый  платок,
подаренный Ђстрой, никакой балконный ветер не мог  выдуть  из  него  запах
нафталина, жареных семечек и каких-то примитивно  стойких  духов.  Ќо  уже
через времЯ она вдруг почувствовала: чужеродный, даже  как  бы  неприЯтный
дух вошел в нее и стал своим. ‘ этого момента где-то  в  самом  сущностном
месте ее природы стала стремительно выпрЯмлЯтьсЯ линиЯ судьбы,  о  которой
ни  одна  клеточка  мозга  не  знала.  Њозг  не  знал   судьбы.   Ћн   был
самодостаточен и в линии не верил.


        17

   Ђстру  поселили  в  салоне,  комнате  главной,  всеобщей   и   ничейной
одновременно. ‘ шести утра мимо нее начиналась странноватаЯ мелодиЯ другой
жизни. ‚нуки влезали в футболки, снЯтые прЯмо  с  просушки.  †орик  застил
свет волосатыми ногами и плоскими  жесткими  коленЯми.  Ќа  взглЯд  Ђстры,
шорты начинались очень высоко, если смотреть на  сына  так,  как  смотрела
она, с лежачего  положениЯ.  Ќевестка  носила  тигриные  лосины,  и  Ђстра
стыдилась ее не смыкающихсЯ ног. ‘амое невероЯтное - ноги  были  предметом
гордости невестки, именно такие - растущие как бы сбоку. ’акие ноги  имели
одну задачу - они носили тело невестки, и Ђстра с силой вдавливала  именно
эту педаль: носите ее, ноженьки, носите! „ай ей Ѓог здоровьЯ!
   ‚нуки ее не замечали, они включали телевизор в полседьмого,  когда  она
деликатно притворЯлась спЯщей. Ћни садились на пол и пукали в ее  сторону.
"ќто замечательно! - думала Ђстра. - Ћни здоровенькие и  веселые".  Џедаль
любви, которую она держала на пределе, уже слегка проваливалась,  но  ведь
она приехала любить! Ћна приехала любить навсегда.  ‚  ней  бурлила  кровь
отца  и  змеилсЯ  ручеек  таинственного  шинкарЯ.  Ћна  имела   правильные
документы. Ћна носила еврейское имЯ Ђнна. Ћна ждала, когда †орик скажет:
   - Џравда, у нас хорошо?
   - „а! „а! „а! - закричит она.
   - Ќу так в чем же дело? - скажет он так трогательно и по-детски потЯнет
носом, а она ему строго попенЯет: "†орик! ‘ынок! ’ы большой мальчик, а так
и не научилсЯ пользоватьсЯ платком". - "„а ну тебЯ, мама! ‘вои же сопли  в
себЯ же и тЯну".
   Ћни сЯдут рЯдком и будут кумекать, как все  оформить,  чтоб  и  Ќиколай
‘ергеевич потом приехал. Ћни не с пустыми руками  ЯвЯтсЯ  -  они  продадут
все!
   ’ак она мечтала. Ќе знаЯ - слава  богу,  и  не  узнав,  -  что  Ќиколай
‘ергеевич уже сидел  под  вишней  у  смотрительницы  музеЯ,  не  той,  что
сторожила —ехова, а у другой - намеченной ему на жизнь. Ќиколаю ‘ергеевичу
нравились и женщина, и вишнЯ. Ќравилась  укорененность  и  той,  и  другой
именно в эту землю, без всЯких выбрыков снЯтьсЯ с места и податьсЯ черт-те
куда. Љогда Ќиколай ‘ергеевич думал об Ђстре применительно к  ее  фантазии
эмигрировать,  он  начинал  испытывать  что-то  нехорошее,  недоброе,   он
становилсЯ обиженным и оскорбленным сразу.
   Љонечно, можно сказать,  что  у  сестер  была  закодирована  ущербность
выбора, если в конце концов они  запали  на  идеологических  патриотов,  у
которых родина - вишнЯ. Ќо это не  так.  ‘очинЯющий  слоганы  ‘винцов  был
совсем не Ќиколаем ‘ергеевичем, и наоборот. Ќиколай ‘ергеевич был  слеплен
из  другого  теста,   чем   ‘винцов.   …сли   ‘винцов   натужно   гордилсЯ
пространством, то Ќиколай ‘ергеевич просто  боЯлсЯ  изменений  собственной
географии. …му покойно было жить далеко от границы, в самой что ни на есть
середине. Џотом он гордо скажет: "џ центрист".  Ќо  это  потом,  когда  он
окончательно укоренитсЯ рЯдом с вишней. € придет времЯ этому  слову.  Џока
же Ђстра нахально лезла на ребро, а он с этим согласен не был.
   - Ћна еще пожалеет, - сказал он новой своей подруге, но той не хотелось
думать так. "Џусть не пожалеет, - считала она.  -  ’огда  этот  культурный
мужчина останетсЯ со мной".
   - Њы не будем ей желать зла, так ведь? - деликатно сказала она  Ќиколаю
‘ергеевичу.
   - € думать нечего! - ответил тот.
   Љак же можно желать зла человеку на ребре?  ќто  какую  же  надо  иметь
совесть!
   Ћни хорошо сходились, эти оба два.


   Ђ там, где была Ђстра, где она ожидала от сына важных, сущностных слов,
происходило совсем другое.  €стекал  срок  пребываниЯ  матери  у  сына,  а
никаких намечтанных слов ею услышано не было. Ђстра не сомневалась:  слова
эти существовали в голове у †орика, просто  он  не  замечает,  как  быстро
летит времЯ, а им ведь многое предстоит обсудить до того, как она поедет в
последнюю поездку на свою первую (эта, конечно, втораЯ, хотЯ и  перваЯ  по
глубинной сути) родину.
   Љак-то на большой лоджии, где только у ее детей ничего не  росло  и  не
завЯзывалось, она сказала невестке, цеплЯющей мокрые детские футболки:
   - џ потом здесь все посажу. џ завью  вам  зеленью  солнечный  бок,  где
палит. € столик белый купим, со стульЯми. Љак у тех... -  €  Ђстра  ткнула
пальцем  в  соседнюю  лоджию,  где  под  Ярким  зонтом   стоЯл   балконный
гарнитурчик.
   Ќевестка замерла с вытЯнутыми вверх руками, по  ним  вниз,  под  мышку,
стали наперегонки скатыватьсЯ капли с плохо отжатых футболок.
   € еще у невестки слегка открылсЯ рот, и в нем -  было  видно  -  дрожал
почему-то желтый Язык. ‚идимо, от экзотических  фруктов,  которые  та  ела
корзинками.
   Ќет, невестка ничего не сказала. умно выдохнув, она закрыла  рот  и  в
один миг прищепила белье.
   ‚ечером †орик спросил мать, что она хочет, чтоб они ей купили в  памЯть
о поездке. €менно так, четко, было проартикулировано.  ЏамЯть  о  поездке.
ђапан там с надписью "Џривет из •айфы!". ‘увенирные стеклышки с волнистыми
линиЯми, изображающими море, и белыми пЯтнами облаков,  на  которых  млеют
какие-то неведомые слова.
   ‡начит, и ей, Ђстре, полагалсЯ израильский рапан - и  никаких  слов?  €
больше никаких слов?!
   - ‚ следующий раз приедем уже мы, - затараторила невестка, - еще не  на
следующий год, но потом...
   - “ отца какой размер? - перехватил мелодию разговора †орик.  ќто  она,
Ђстра, настоЯла, чтоб сын называл ЌиколаЯ ‘ергеевича отцом. Ќо  сейчас  ее
это почему-то царапнуло. Њожет, каким-то  неведомым  путем  пришло  к  ней
знание  о  соприкосновении  двух  рук  на  клеенке  под  вишней   -   руки
хранительницы музеЯ и руки ощущенного, как бывший,  мужа?  Ђ  может,  было
другое? Џросто Ђстра засобиралась в неведомую дорогу,  еще  не  осознаваЯ,
что это за дорога и куда она ведет.
   Ћна вскочила, что-то залопотала про то, что хочет пройтись.  Ћна  стала
фальшива и неестественна, но ни †орик,  ни  невестка  этого  не  заметили.
‘уетитсЯ перед отъездом старуха - подумаешь! Љ тому же сама она ощущала  в
себе странную горе-радость побега.  ЋказываетсЯ,  горе-радость  гнездилась
где-то глубоко  и,  видимо,  гнездилась  всегда,  а  вот  сейчас  взЯла  и
расщеперила смЯтые, волглые крылышки и норовит  взлететь,  норовит  взмыть
эта ее птица побега.


   ’аким вот образом и оказалась Ђстраанна на тахане-мерказит, по-простому
- на автобусной станции, где можно было сесть на длинную лавку,  а  спиной
прижатьсЯ к бетонному столбу. Ћчень хотелось вытЯнуть ноги, и она  поднЯла
их на свободное место. ЏоднЯла и удивилась, как далеки  от  нее  оказались
детские носочки на ее ногах, в какой-то такой  необозримой  дали,  что  ей
теперь до них как бы уже и не добратьсЯ никаким живым путем.
   “же потом, потом была суета поисков, больница, бородатый  доктор  •аим,
думающий свою странную думу о еврействе вообще и  о  себе  в  частности...
Ѓыли телеграммы Ќиколаю ‘ергеевичу и полнаЯ тишина в ответ, пока †орик  не
вызвонил какого-то приЯтелЯ, который и сообщил ему: а Ќиколай-то ‘ергеевич
канул! Ѓыл, был и канул. Ќи куда, ни зачем - народ не в курсе. Ѓыли новые,
уже израильские, приЯтели †орика, хорошие ребЯта, которые сказали:  хорони
здесь. Љак мать и  как  одинокую  там,  в  ђоссии.  ’ут-то  и  пригодились
выправленные под знаменем шинкарЯ  бумажки,  и  легла  Ђстраанна  в  землю
обетованную, как того и хотела. ‚ конце концов  все  было  правильно.  ќто
она, а не кто  другой,  запевала  в  хоре  песню:  "‚се  мечты  сбываютсЯ,
товарищ, если только сильно пожелаешь, если только захотеть,  если  только
не робеть..." и так далее в том же напористом темпе, с большим количеством
вложениЯ души в горло.


        18

   Њайка мерзла в пуховом платке. Ћна не  знала,  что  носит  подарок  уже
покойницы, она как раз обижалась,  что  тетка  не  написала  ни  словечка,
откуда было ей знать, что †орик  звонил,  но  по  ее  старому  телефону  -
попробуй уследи за нашими переменами, - и его послали куда  надо,  послали
даже с некоторым перебором чувств, мол, пошел ты,  жидовскаЯ  твоЯ  морда,
нету тебе тут знакомых. ќто был сын  ”илиппа,  пасынка  исчезнувшей  ‹илии
€вановны. Џарень просто был пьЯн и зол. Ђ тут по телефону голос  издалека,
со специфической синкопической мелодией. „а кто ты  такой?  Ђ?  —тоб  менЯ
тревожить?
   †ена †орика криком закричала, что в "эту страшную страну" она не пустит
мужа, даже если маме (именно так было сказано об Ђстре единственный раз  в
жизни) придетсЯ лежать в холодильнике всю оставшуюсЯ  жизнь.  €ли  смерть?
€ли жизнь после смерти? €ли смерть после  жизни?  Ќо  последнее  -  глупаЯ
глупость,  потому  как  и  есть  истина.  •отЯ  разве  истина  может  быть
глупостью? €менно она и может!
   ‘ама же мысль душу саднит. —то есть пребывание человека в холодильнике?
Ћн уже там или еще тут? ’рудно же как-то вообразить душу,  на  которую  мы
так стали рассчитывать, что она, как беспутнаЯ дочь, отлетит от еще  вчера
согревавшего ее дома с нахальным вскликом: "„а разбирайтесь сами  с  вашим
грубым материализмом! ЊенЯ заждались в четвертом измерении".
   Ќет, мысль о лежащих в холодильниках людЯх  (?),  и,  как  известно,  в
большом количестве, саднит.


   Ќевестка сомкнула несмыкаемые колени и закричала:
   - •ороним здесь!
   € это было хорошо и окончательно.


   Њайка же мерзла, мерзла и мерзла.  €  только  когда  прошли  все  сроки
возвращениЯ  тетки,  сама  вызвонила  †орика  по  справочному.  €  тот  ей
оскорбленно (за  телефонное  хамство  ”илиппова  сына)  сказал,  что  маму
похоронили по всем правилам. ‘лучилсЯ инсульт, можно сказать, в  последний
день, как раз собирались идти покупать сувениры.
   Њайка плакала в пуховый платок, ощущаЯ себЯ, как на юру. „уло, сквозило
со всех сторон, а пуще всего  со  стороны  запертой  двери,  где  сидел  у
ухмылЯющегосЯ  компьютера  сынок  „имочка.  „орогаЯ  машина  смеЯлась  над
женщиной, потому как была бессмертна и не отЯгощена мелкостью человеческих
чувств. ’оже мне - смерть. "‚се сдохнут", - глЯдЯ в лицо „имочке,  сказала
машина, но он, юный, не понЯл ее, потно  держась  за  "мышку".  Џовелитель
мышей, он верил в машину больше, чем в маму, одиноко стоЯщую за дверью.


   ’олько  психическим  нездоровьем  можно  было  объЯснить,   что   Њайка
позвонила бывшему мужу-кавэенщику.
   ’от был рад. …му нравилось собственное участие в  судьбе  бывшей  жены.
…му нравилось и то, что она теперь жила квартирно совсем хорошо, и  иногда
- иногда! - он видел себЯ в тех стенах, и вариантность жизни,  возможность
выбора делала судьбу терпкой и даже пьЯноватой. ’олько случай  -  какаЯ-то
вонючаЯ презентациЯ помешал ему приехать к бывшей жене сейчас и сразу. Ђ у
Њайки таким образом оказалось времЯ, чтобы написать письмо Њарии. ‚  конце
концов при более внимательном  рассмотрении  обнаруживалось:  смерть  тети
Ђстры могла заинтересовать Њарию больше, чем ее бывшего мужа.
   € та примчалась из Љиева.
   Ќа это расчета не было. Ќет, не в том смысле,  что  Њайка  была  ей  не
рада, но, скажем, и не настолько рада. ЊариЯ  -  родственница  приблуднаЯ,
иначе не скажешь. ’етка она  ничего  себе,  но  чтоб  вот  так  ЯвитьсЯ-не
запылитьсЯ... ЊариЯ начала с дурного: покойницу надо перевезти на  родину,
туда, где лежат бабушки и дедушки, что только так, по-людски, а не иначе.
   - Ђ где они, могилы? - спросила Њайка.  ‚опрос  на  засыпку.  ЊариЯ  не
знала, где лежит ее матушка, до сих пор ничего  не  знала  об  исчезнувшей
матери и Њайка. Ћна кричала всем: "Ћна уехала от менЯ на лифте!" Ќекоторые
спрашивали: "‚верх или вниз?" "‚низ!" -  отвечала  Њайка,  и  люди  как-то
загадочно переглЯдывались, как бы намекаЯ на бесконечность движениЯ  лифта
вниз вплоть до...
   Њайка отвергла глупость перезахоронениЯ. "’оже мне алЯпин", -  сказала
она, имеЯ в виду незначительность  Ђстриного  праха.  ЊариЯ  как-то  сразу
согласилась, проЯвив бессмысленность напора своих  предыдущих  слов.  "„а,
да, она же осталась с сыном", - согласилась ЊариЯ.
   Њайка уже жалела, что  ЊариЯ  приехала;  она  не  облегчает  внутреннюю
смуту, а надсаживает душу еще сильнее и больнее.
   “тром ЊариЯ вышла из комнаты с новой идеей. Ћни  все  -  она,  ее  дочь
‹айма, ЊайЯ, сын „имочка - должны съездить на могилу Ђстры. ќто их долг.
   "Ѓоже!  ЉакаЯ  она  идиотка!  -  подумала  с  тоской  Њайка.  -   ЉакаЯ
законченнаЯ и клиническаЯ идиотка".
   Ћна так и сказала: "ќто чушь, тетЯ Њаша, чушь! “ нас просто нет денег".
   - ’огда Я поеду одна, - ответила ЊариЯ.
   - ‚олЯ ваша, - буркнула Њайка.
   Ћни раздраженно пили чай. Ќет, не так. ђаздраженно пила Њайка, а  ЊариЯ
сидела замолкшаЯ, отстраненнаЯ. ‚  этот  момент  она  мысленно  предлагала
поездку дочери ‹айме, и та ей  отвечала  так,  как  она  отвечала  всегда:
"Њать, надо думать, прежде чем..."
   Ќу да, ну да... ђусско-балтийские скорости у них не  совпадали.  €  чем
дальше, тем больше ‹айма становилась дочерью своего отца ”ранца и  внучкой
потомственной рижанки. Ћтделение от матери было мЯгким и  холодным.  ЊариЯ
слабела от несправедливого хода вещей,  а  слабость  делала  ее  покорной.
ђазве она имеет что-то против своей свекрови? Ѓоже сохрани! Ћдна любовь  и
благодарность, но получалось  -  именно  на  этих  замечательных  чувствах
уплывала вдаль единственнаЯ доченька. "Ќадо думать, прежде чем..."


        19

   ‘тремление на могилу Ђстры стало ее манией.
   Џоездка на ту могилу закрывала длЯ Њарии какие-то внутренние пустоты. ‘
точки зрениЯ ходового здравого смысла, это, конечно, дурь. Ќо при чем  тут
смысл? Ѓолее того, отодвигание здравого смысла в  сторону  -  посторонись,
дескать, - и было главным в поездке. Џоди ж ты, какаЯ чушь! Ќо с некоторых
пор все больше краешком ума касаешьсЯ этой весьма небогоугодной идеи -  не
эта ли последнЯЯ, что на букву "—", и движет солнце и светила? Љрутись они
от другой буквы, стало бы с людьми то, что стало?
   ЊариЯ написала письмо †орику.  Џредставилась.  „вумЯ  фразами  очертила
общее детство с его матерью. Џопросилась приехать. Ћна  не  знала,  что  в
доме †орика возник скандал из-за тетки, про которую никто не слышал.
   †орик позвонил Њайке.  ’а  сказала:  "Ќе  бойсЯ.  Ћна  хорошаЯ,  только
забубеннаЯ. Ђ кто  сейчас  без  прибабаха?  €ли  ты  хочешь,  чтобы  Я  ее
отговорила? ‘казала, что у вас там бомбЯт или тропическаЯ болезнь?"
   Ќо †орик оскорбилсЯ: он вынесет на  своих  широких  плечах  неизвестную
родственницу,  если  не  больше  недели.  "‚от  об  этом   предупреди   ее
обЯзательно, скажи, что у нас человеческий перегруз".
   € ЊариЯ получила приглашение.
   Ќа нее обиделась прибалтийскаЯ роднЯ. Ќе  было  сказано  никаких  таких
слов, но мимика и жесты были. ЊариЯ приехала в ђигу приодетьсЯ на  далекую
дорогу, чтоб ‹айма научила ее, как ей лучше выглЯдеть. "…сли бы  Я  их  не
знала, - думала ЊариЯ, бродЯ по кромке воды ћрмалы, - Я бы решила, что они
антисемиты. Ќо это не так! Ћни спасали в войну еврейскую  семью.  ќто  все
знают".
   Њогло ли ей в голову прийти, что тут другое?  —то  само  желание  Њарии
слепить прошлое их раздражает как действо бессмысленное, никчемное и  даже
в чем-то богопротивное.  "ЌельзЯ  вернуть  ушедшую  воду",  -  сказала  ей
свекровь.
   ЊариЯ чуть было не лЯпнула, как она возвращала  ушедшую  воду,  ездЯ  в
Љемерово и обратно, как держала на руках сомлевшую на ђижском  вокзале  их
бабушку, но смолчала. Људа бы привело выпЯчивание этой истории?  ‚едь  длЯ
нее это было счастье, которое уже само  по  себе  награда.  Ћна  смолчала,
потому что совсем недавно как-то сами  собой  сложились  слова:  "Ќе  надо
спорить. ‚ споре не рождаетсЯ истина. ‚ споре рождаетсЯ склока".
   Љонечно, ушедшую воду не вернуть, но поставить свечу на могилу Ђстры от
них от всех - она поставит. ќто бесспорно.


   Џри первой встрече с †ориком Њарии бросилась в глаза прерывистость  его
бровей. ђазмашисто и лихо начинаЯсь у переносицы, бровь как бы уставала  и
терЯла  силу  роста  в  середине,  создаваЯ  лысую  прогалину,  но  потом,
опоминаЯсь и собираЯсь с духом, бровь мощно и красиво заканчивала свой бег
на финише виска. ‹айма каждое утро зарисовывает такой же изъЯн карандашом,
а †орику не надо, он мужчина, ему замечать  такие  прорехи  природы  ни  к
чему. ЊариЯ прижала к себе †орика.  Њогучий  ген  родства,  так  мгновенно
обнаруженный под крышей Ѓен-ѓуриона, придал ей какую-то неведомую силу, но
одновременно  и  слабость,  ибо   показал   бессмысленность   человеческих
ухищрений, когда речь идет о самом родовом знаке! Љонечно,  длЯ  ‹аймы  он
ничего не значит, и она будет чернить прогалинку, и †орику на это плевать.
Љ их жизни это  не  имеет  никакого  отношениЯ.  †изнь  будет  идти  своим
чередом, но в какой-то неведомый момент именно прогалинка подскажет им шаг
или слово, которые будут едины в своей сути.
   ЊариЯ оробела от собственных мыслей. Ћни были больше ее  самой,  и  она
стеснЯлась быть внутри их, как  стеснЯлась  своих  рижских  одежек,  очень
пестрых и излишне изысканно вывЯзанных.
   ‚се было мило и по-родственному. Ћна спала на месте Ђстры, но не  знала
об этом. …е умилЯла утреннЯЯ круговерть чужой жизни  и  следующаЯ  за  ней
какаЯ-то  особеннаЯ  тишина.  ‚  ней,  тишине,  Њарии   слышалось   легкое
спорадическое потрескивание, так звучит старое полотенце,  разрываемое  на
кухонные трЯпки. Ћна хотела понЯть, откуда идет этот звук - и не понимала.
’реск не пугал ее, скорее, занимал, она даже выходила на лоджию и смотрела
на синее, синее небо, ища на нем следы самолетов, преодолевающих  звуковой
барьер. Ќо ведь она знала, что это не самолеты.
   Џоездка на кладбище была просто поездкой на кладбище, и  ничем  больше.
…динственное потрЯсение - она не могла толком вспомнить  лица  Ђстры,  оно
рассыпалось на фрагменты, которые упорно  не  соединЯлись  вместе.  Ђ  что
удивительного? Ћна видела ее в жизни один  раз,  если  не  считать  наголо
стриженого детства.
   ‚ечером †орик купил бутылку вина, и они помЯнули Ђструанну.  …ще  ЊариЯ
съездила на тахану-мерказит и постоЯла там. ‹авочек было полно, глазом  не
окинуть, и где присела идущаЯ по последнему следу покойница, не узнать.


   ‡а три днЯ до отъезда †орик отправил Њарию на  экскурсию  в  €ерусалим.
ЊариЯ обрадовалась, но сильнее взволновалась.
   ‘ ощущением робости вступила она на землю „ревнего  ѓорода.  €  первое,
что почувствовала, - жар. ѓород входил в ее ступни внутренним огнем. ’акое
уже было в ее детстве. Ѓыло! Љогда она оказалась судьбой и войной в  семье
двух девчонок. Ћна застыла тогда на морозе, отец уже оттирал ей руки, пока
они ехали на подводе со станции. ЉакаЯ-то женщина по приезде усадила ее  к
печке, ногами к духовке. ‘тало так хорошо и счастливо от  печной  теплоты,
от этой женщины с легкими руками, не беспокоЯще раздевающими ее.
   ’ак же теплом и  покоем  входил  в  нее  €ерусалим.  „альше  начиналось
странное, чудно?е, хотЯ странным и чудным это все-таки не было.  ‚се  было
естественным, как согревание после мороза.
   Ћна узнавала €ерусалим  нутром.  €  еще  она  его  угадывала.  ’ак  она
признала сразу храм свЯтой Ђнны, бабушки •риста.
   •отЯ  смешно  сказать  -  признала.  —то,   она   подозревала   о   его
существовании? —то, она хоть раз подумала о том, что у  Ѓожьей  матери,  к
которой она всегда тайно обращалась - а к кому же еще? - была своЯ мама? €
существовала какаЯ-то их че