ловеческаЯ жизнь, и была она,  видимо,  беднаЯ,
видимо, с болезнЯми - а какаЯ же еще?
   Ћказалось, есть храм Ѓабушки. ЊариЯ еще не была бабушкой, хотЯ  все  ее
сверстницы уже имели совсем взрослых внуков. …е это не беспокоило. ‡начит,
не времЯ, думала она. Ќо, переступаЯ  порог  •рама,  знала,  о  чем  будет
просить, - о внуках.
   ‘лучилось же  странное.  €х  попросили  тихонечко  попеть,  в  четверть
голоса, чтобы убедитьсЯ в  огромной  силе  резонанса  этого  храма.  ’ихаЯ
песнЯ,  сказала  гид,  будет  слышна  всюду,  такова  особенность  сводов.
ќкскурсиЯ засмущалась: как это, взЯть и запеть? Ќо одна  дама  из  Ќижнего
’агила,  котораЯ  все  времЯ  задавала  гораздо   больше   вопросов,   чем
существовало ответов, вызвалась спеть. Џотому что, сказала она, всегда все
надо проверЯть самой. ЏизанскаЯ башнЯ - объЯснЯла она свое желание пеньЯ -
никогда не упадет, это только реклама. Ћна там  была  и  колупала  пальцем
стену  -  такаЯ  кладка!  Ђ  самого  наклона  -  чуть!   ЏоднЯв   храбрый,
экспериментаторски  настроенный  подбородок,  дама  запела  во  всю   силу
открытого  рта,  видимо,  считаЯ  именно  такое  пение  более  годным  длЯ
проверки.

   Џусть бегут неуклюже
   Џешеходы по лужам,
   Ђ вода по асфальту рекой, -

   взревел храм. Џешеходы просто рухнули им на головы. ‚месте с  лужами  и
асфальтом. Ђх, это пение утробой из всех физических сил! —то бы подумать и
привлечь голову как резонатор, или сообразить о возможностЯх свода н<sup>o</sup>ба  и
тайности носовых пазух? Њожет, тогда и не надо бы так надрывать глотку? Ќо
мы именно так распрЯгаем коней.
   Џотом от смущениЯ и неловкости много смеЯлись. Ќо никто их не одернул -
нельзЯ, мол, смеЯтьсЯ в храме, низ-з-зЯ. € тогда к ним  стал  возвращатьсЯ
их собственный смех. Ќо возвращалсЯ он другим. Ћн был  отмытым  и  легким,
как детские слезы.
   ђасправив  ладошки  к  солнцу,  по-восточному   сидели   вокруг   •рама
Японки-христианки и  что-то  шептали  бабушке  •риста.  ќто  было  так  ей
знакомо, будто она сто раз уже была Японкой или кем там еще, и  будто  это
ее узенькие руки были повернуты сейчас к солнцу. Ћна посмотрела на свои  -
широкие и, что там говорить, достаточно мощные, с шершавыми от медицинской
химии пальцами. ‚ них тут же упало солнце. •отелось так и  идти  вперед  с
распахнутыми руками и солнцем в них.
   ѓород поглощал ее узкими улицами, кладкой камней, наклонами  переулков.
‚ конце концов она сказала городу: "„а хватит тебе! џ не жаднаЯ, смотри  -
сколько менЯ, и Я вполне могу поделитьсЯ с тобой своей кровью".
   ’ут-то  она  и  напоролась  на  разбитую  керамическую  чашку,  задетую
немецким фотолюбителем, завороженным  лавкой  с  разнообразными  глинЯными
причиндалами. Ѓольшой палец на ноге, торчащий из босоножки, изо всей силы,
вкусно наступил на острЯчек от чашки. Ћна не понимала суеты  вокруг  себЯ,
всеобщей виноватости, как будто это не обыкновенный ножной палец, а  некаЯ
вселенскаЯ поруха, которую надлежит исправлЯть всем миром.
   Ђ  тут  еще  этот  немец-фотолюбитель,  совсем  старый,  растерЯнный  и
неуклюжий. €з его выцветших глаз вдоль коллоидного шва  через  щеку  текли
слезы. ЊариЯ знала, они старческие, непроизвольные,  и  на  них  не  нужно
обращать вниманиЯ. …й не хотелось тратить на утешение старика времЯ, и она
твердила ему "гут! гут!" - в смысле все хорошо, а  он  ей  на  невероЯтном
русском вышамкивал что-то типа: "‡ер извинЯ... €х стар дурэнь..." …сли  бы
не немка, то ли просто постороннЯЯ  немка,  то  ли  родственница,  котораЯ
увела его, Њарии было бы не спастись... ‘тарик напоследок сунул ей визитку
- зачем? Ћна положила ее  в  карман  ветровки,  которую  взЯла  на  всЯкий
случай. Ћна не могла, не умела  объЯснить  ни  этому  немецкому  деду,  ни
толпЯщимсЯ вокруг нее людЯм, что  каплЯ  ее  крови  -  это  ее  договор  с
ѓородом, скрепленный маленькой кровью на его земле.
   Ќо кровь, конечно, тут же вытерли, а палец обиходили,  как  куколку,  и
надарили чего только не...
   ЊариЯ кланЯлась и благодарила, благодарила и кланЯлась. ЉланЯтьсЯ  было
неудобно, ее как бы тЯжелил город, живший в ней.
   “же вечером †орик сказал: "€звините, вы дура. ‚ы могли  с  них  столько
взЯть, потому что у вас страховка. ‚ам же надарили кучу говна!"
   - †орка! „ети! - закричала его жена.
   - Ѓрось! - сказал он. - Њы теперь вполне можем общатьсЯ  матом,  они  в
него не въедут.
   ђазговор был Њарии неприЯтен, он мешал ее состоЯнию... ’о, что  было  в
ней, было сильным, горЯчим, а разговор о страховке был холодным и  липким.
Џод каким-то  удобным  предлогом  ЊариЯ  вышла  на  лоджию.  Ќа  сиреневом
закатном небе слева от нее чернел холм. Ћн  был  графичен,  как  пирамида.
‘умрак скрывал на нем зелень деревьев и  кустов,  которые  виделись  днем.
‘ейчас же, без всЯких лишних одежек, он был тем, чем был. •олмом в  чистом
виде.
   - Љакой красивый! - сказала она, как казалось ей, тихо.
   - ќто холм царЯ ‘оломона, - ответила  ей  с  соседней  лоджии  женщина,
которую она считала африканкой.
   Ђфриканка ответила ей по-русски?
   - „а? - растерЯнно переспросила ее ЊариЯ.
   - „а! - ответила шоколаднаЯ женщина и ушла в квартиру.
   -  Ђ  соседка,  оказываетсЯ,  говорит  по-русски,  -   закричала   она,
возвращаЯсь к †орику и его семье. - Ћна мне сейчас...
   ‘емьЯ вытаращила на нее глаза, а †орик, с трудом  скрываЯ  раздражение,
объЯснил, что соседка - эфиопка, она не может говорить по-русски по  очень
простой причине: она не знает русского Языка.
   Ќо она мне сказала, что тот холм - холм царЯ  ‘оломона,  -  растерЯлась
ЊариЯ.
   - ’етЯ Њаша! - закричал †орик. - ‚ы тут у нас  перегрелись!  ‘ообразите
своим умом, неужели бы мы, евреи, не знали об этом и не сделали  из  этого
холма игрушечку? Њы бы имели с этого дела бизнес, если бы эта куча чего-то
стоила. Ќо это просто куча земли! Џросто! „аже если она встала торчком  по
воле Ѓожьей. ‘оломона тут и близко не стоЯло. џ вам тоже говорю по-русски.
   - џ хочу на него поднЯтьсЯ, - пробормотала ЊариЯ. - Џросто пойду завтра
и подымусь. Ђ что такого?
   - €дите! - сказал †орик. - €дите и идите! “видите своими  глазами,  что
это именно то, что Я вам сказал.
   Ќочью  она  почему-то  взволновалась.  ‘ама  себе  она  объЯснила  свое
состоЯние так: приехала за тридевЯть земель, а не сумела свЯзать концы, не
подружилась  с  этой  частью  семьи,  а  ей   послезавтра   уже   уезжать.
Џоверхностностью  своих  мыслей  ЊариЯ  скрывала  главное,  откуда  и  шло
беспокойство. ѓоворила ли с ней эфиопка на русском  Языке  или  у  нее  на
самом деле от жары отшибло памороки? Љак странно вспомнилось!  €менно  так
говорила своим девочкам ‹илии и Ђстре их мать, когда они  что-то  забывали
или поступали  по-дурному.  "Ћтшибло  вам  памороки",  -  кричала  мать  и
подымала руки вверх, какие-то излишне длинные руки, которые могли  достать
отовсюду, а она, ЊариЯ, была тогда такаЯ забитаЯ после того, как увели  ее
голубоголовую мамочку!  Ћна  боЯлась  длинных  поднЯтых  рук.  ‡автра  она
обЯзательно поймает эфиопку и спросит ее как  бы  ненароком  о  чем-нибудь
по-русски.


   Ќо утром случилось другое.  ‚озник  гость.  „авний  знакомый  †орика  с
бывшей родины, человек с весело бессмысленным лицом,  какое  случаетсЯ  за
границей, когда не обЯзан рисовать на лице мысль,  потому  как  длЯ  этого
существует специально отведенное времЯ и место жизни.
   Ђ заграница - отнюдь не то место.
   “ жены †орика в глазах взметнулось смЯтение - еще один на голову, и как
бы  готовый  остатьсЯ  на  день-два.  ЊариЯ  отозвала  ее  в   сторону   и
рассудительно сказала, что если так все складываетсЯ, она запросто уедет в
аэропорт вечером и переночует там в кресле, это длЯ нее ничего не стоит.
   - Џравда? - радостно спросила жена.
   - —истаЯ! - ответила ЊариЯ, уже понимаЯ, что в любом случае, независимо
от гостЯ, ей лучше сегоднЯ уехать. “ нее осталсЯ только холм, который  она
сама себе придумала.


   - Њы все пойдем на холм! - вдруг  закричала  жена  †орика.  ЃлагодарнаЯ
Њарии за  такой  замечательный  выход  из  положениЯ  и  будучи  правильно
воспитанной семьей и школой, жена †орика считала нужным отвечать добром на
добро. Џоход на холм с этой ненормальной  теткой,  котораЯ  тем  не  менее
разумно решила уехать сегоднЯ, был адекватным ответом "от нашего  стола  -
вашему столу". ЋпЯть же! ќтот новый гость тоже должен был быть  подвергнут
культурной программе. ‘емейнаЯ вылазка вполне годилась длЯ этого.  ’еперь,
чтобы оторвать детей от компьютера, надо притащить из чулана  велосипед  и
колЯску, а также запастись водой и чипсами.
   †орик был потрЯсен дурью жены, но она увела его в спальню, и оттуда  он
вернулсЯ спокойным и удовлетворенным. ѓость отметил это и гигикнул, на что
†орик сказал:
   - ’ы пошлЯк и только про это и думаешь. Ђ у нас целаЯ стратегиЯ.
   ѓость  гигикнул  снова,  удивлЯЯсь  качеству  стратегии,  при   которой
принесеннаЯ  бутылка  остаетсЯ  на  столе,  а  люди  прутсЯ  на   какую-то
забубенную горку, на которой - невооруженным глазом видно  -  нет  ничего.
Ћдно утешение - близко. Ѓутылка не заждетсЯ.


        20

   ’ак и вышли.  †орик,  жена,  двое  детей,  гость,  ЊариЯ,  велосипед  и
колЯска. “же на улице старшенький сел на велосипед, младшенький в колЯску,
в колЯску же были поставлены вода и полиэтиленоваЯ пища.
   —ерез пЯть минут уже стоЯли у подножьЯ.
   ‡аросший мелкой  порослью  пригорок  был  по-русски  неухожен,  повсюду
валЯлись сплющенные банки, а травинку клонили к земле  высосанные  жвачки.
‚ершина холма была слегка надкусана и  затрапезна,  низводЯ  на  нет  само
сочетание "•олм царЯ ‘оломона". "ѓлупо как  тут",  -  подумала  ЊариЯ.  Ќа
экскурсии  в  €ерусалиме  ей  объЯснили,   что   царь   ‘оломон   знаменит
строительством храмов и водопровода. € еще он был философом  и  писателем.
Ќо  обо  всех  древних  здесь  говорили  в  превосходной  степени.   …вреи
откровенно чванились своим давним прошлым. ЊариЯ пыталась вообразить  себе
‘оломона, каким он мог быть тысЯчу, две - или три? - лет назад, но  на  ум
шла стоматолог ђаиса ‘оломоновна из их клиники.  Ћднажды  ЊариЯ  по  линии
профкома посещала ее во времЯ болезни - калькулезный холецистит - и видела
ее отца, старичка в шапочке и пуховом платке на плечах.  Ћн  был  ‘оломон.
ЊариЯ же подумала о нем тогда: "Џлюшкин".  ’аким  ей  виделсЯ  гоголевский
герой, и она чуть было не лЯпнула это  на  работе,  но  вовремЯ  прикусила
Язык, потому что это было бы с ее  стороны  неэтично:  прийти  в  гости  с
добрыми намерениЯми, а потом обзыватьсЯ.
   ‚от такой  ‘оломон  и  возник  сейчас  в  голове  у  Њарии,  и  данный,
неухоженный холм вполне соответствовал старику - не то мужику, не то бабе.
ЉажетсЯ, так.
   Ќо раз пришла, значит, надо взойти. € ЊариЯ взрастила  в  себе  чувство
благодарности за водопровод. •ороший водопровод, их водили, им показывали.
Ђ она смолоду считает правильным помнить добро, сделанное даже не лично ей
- людЯм. Ћна всегда поминает ЉиЯ, ™ека,  •орива  и  их  сестру  ‹ыбедь  за
основание города Љиева. Ќадо помнить добро, надо. € ЊариЯ сделала шаг.
   ‚верх вела криваЯ  тропа.  ЊариЯ  взЯлась  вести  велосипед,  мальчишка
радостно бежал впереди. Њладший  тоже  захотел  пешком,  пришлось  его  из
колЯски вытащить. ЊариЯ взЯла его за ручку,  но  ребенок  вырвалсЯ,  полез
наверх сам, упал, заорал. †орик взЯл его на руки, тот  заорал  пуще,  дитЯ
взЯла мать и быстро пошла вверх  догонЯть  старшенького.  Ђ  мужчины,  как
этого ждали, приостановились. Џо их лукавым мордам ЊариЯ понЯла,  что  длЯ
них восхождение кончилось на этом месте, на нижней трети горки.  Ћни  даже
присели на какие-то камни, ведЯ разговор о чем-то своем и простом. ‚се это
времЯ ЊариЯ продолжала идти вверх, толкаЯ правой рукой велосипед, а  левой
таща колЯску. “шедшие вперед свернули куда-то  в  сторону,  где  виднелись
соблазнительные детЯм руины, ЊариЯ слышала их крики и осторожение  матери.
Ћна  думала:  сейчас  на  каком-то  более-менее  ровном  месте  Я  оставлю
велосипед и колЯску, а дальше пойду сама, осталось ведь всего ничего,  два
десЯтка метров. ‚ конце концов она все-таки положила велосипед на землю, а
колЯску приткнула к нему, чтоб та не  съехала  ненароком,  и  пошла  вверх
налегке. ЌеказистаЯ с виду горка обладала каким-то чудным свойством: город
внизу  казалсЯ  очень  далеким.  Љонечно,  это  от  ее   плохого   зрениЯ,
материалистически объЯснила себе странный эффект ЊариЯ. Ќе на ќвересте  же
Я. •отЯ откуда она знает, как на ќвересте? ‚ ее жизни не было гор. Ћднажды
в ЏЯтигорске, куда она ездила по курсовке, собиралась экскурсиЯ на  Њашук,
на место гибели ‹ермонтова, но она спросила себЯ:  зачем  мне  это?  ‡ачем
смотреть на площадку смерти? ќто  нехорошо.  ‘ейчас  же,  тЯжело  дыша  на
последней дорожке к корЯвой и слегка откусанной вершинке, она подумала:  а
есть ли на земле хоть кусочек  пространства,  который  не  был  бы  местом
чьей-то смерти?


   Љогда она взобралась на вершину, город исчез. € солнца не стало тоже. €
звуков жизни. ЋсталсЯ пЯтачок холма, и она стоймЯ на нем.
   Ћна думала, что надо испугатьсЯ и закричать.  Ќо,  во-первых,  не  было
страха. Ђ неловкость крика как раз была. Џоэтому она бестолково  топталась
на сухой, в мелких, как у человека, морщинах, земле. ЊариЯ даже пригнулась
и тронула землю рукой. Ћна была теплой. "Ќадо подождать, - подумала она. -
Њожет, это туман". - "Ђ то Я не знаю тумана", - ответила она сама себе.
   ‚ конце концов за ней, если что, придут. ’ам  внизу  куча  народа.  Ћна
прислушалась, но было оглушительно тихо. € тогда она села на морщины земли
и заплакала от удивлениЯ перед непонЯтным. ‘идючи, она  увидела  горизонт.
‡начит, сказала себе, проЯснЯетсЯ. € она стала  смотреть  на  горизонт  не
моргаЯ, боЯсь его исчезновениЯ. € тут вспомнила.


   ...’акое пребывание наедине с горизонтом в ее жизни уже случалось.  Љак
она могла забыть ту часть своего детства, что была между мамочкой и жизнью
у тетки? ‚едь был еще и детдом. Ћна убегала из него каждый день, иногда по
два раза на дню. …е возвращали и наказывали, а  однажды  сильно  побили  и
исщипали, а потом заперли в кладовке с вениками и ведрами. ‚ кладовке было
темно и пахло жизнью мышей. ‚ыЯснилось, что она их не боитсЯ. Ѓолее  того.
…й не только  не  было  страшно,  наоборот,  с  ними  ей  стало  покойнее.
€змученнаЯ детским горем сиротства,  она  забылась,  и  тут-то  и  увидела
горизонт. Ћна не знала, что он  так  называетсЯ.  Ќо  соединение,  слиЯние
земли и неба видела много раз, еще с мамочкой, и ей оно всегда  нравилось.
’ак вот, сколько сидела она с мышами  и  вениками,  столько  и  "смотрела"
горизонт из черной каморки-чемодана.
   ‚спомнилось и чудное: она тогда, в заточении, пробегала  ножками  землю
до горизонта, перепрыгивала на низкое "там" небо  и  возвращалась  уже  по
небу как птица. Љогда ее выпустили, она  была  разумна,  а  от  нее  ждали
полоумиЯ.
   Ћна не помнила об этом сто лет. Ђ вот сейчас у нее было то же самое.  €
даже вернулось детское желание пробежатьсЯ туда  и  пролететь  обратно.  €
даже мышами пахнуло тоненько так, на раз...
   ’огда она - опираЯсь на глупость собственных мыслей  -  и  понЯла,  что
умерла. ђаз нет живой разумной Ясности, значит, она там, где она не  знает
ничего. Ќа этих мыслЯх и Явилась дорога, бегущаЯ от горизонта прЯмо  к  ее
ногам.  ‚полне  широкаЯ,  туда-сюда  могли  проехать  две  машины  и   еще
оставалось место по бокам, чтобы идти пешим ходом. Ќо машин не было, а вот
люди как раз были. ’олько они не шли, а сидели, как сейчас она,  прЯмо  на
земле, †енщины, которых она не знала. Ћни все были  похожи  чуть  навыкате
круглыми карими глазами. “ нее самой серые. Ђ вот у ‹аймочки  точно  такие
же. ("‚ы проверЯли дочери щитовидку?"). Љареглазость ‹аймы выделЯла  ее  в
прибалтийском   клане,   носившем   фамильные   водЯнисто-голубые   глаза.
Љареглазость могла порушить их стойкую породу, пойди от ‹аймы цвет  другой
силы. Њарии однажды, когда они со свекровью в четыре руки чистили картошку
длЯ большого пюре, пришлось как бы в шутку оправдыватьсЯ за цвет  дочерних
глаз: они, мол, у нее от отца. “ покойника были подслеповатые карие. Џотом
ЊариЯ думала: почему Я сказала подслеповатые? €  засмеЯлась:  хотела  этим
снизить возможную силу кареглазости.
   ...ЊариЯ не знала возникших женщин, но и они, видимо, тоже не знали ее.
‘мотрели и все. Ћна пыталась найти слова, какие пристало бы произнести.  Љ
примеру: "џ ЊариЯ из ђоссии. Џридумала  вот  поднЯтьсЯ  на  холм  -  и  на
тебе"... Ќо стоило ей открыть рот, как женщины  стали  исчезать  прЯмо  на
глазах, как фокус-покус какой-нибудь. Ћни стали переливатьсЯ разноцветьем,
как   бракованное   стекло,   они    делались    выпукло-вогнутыми,    как
гусь-хрустальные козлики на тонких ножках. Ћни на глазах менЯли цвет,  как
природа на закате солнца. Ћни сливались и в конце концов слились вместе  и
прЯмой радугой резко ушли в небо. ‚ последнюю  минуту  от  них  отделилась
одна и тронула Њарию рукой. €менно она попыталась объЯснить что-то  Њарии,
но не успела. “же на исчезающем звуке ЊариЯ сообразила, что это  та  самаЯ
прибалтийскаЯ бабушка из Љемерова, которую она везла через всю страну.
   "џ про это читала, - подумала ЊариЯ, - они менЯ встречают, мертвую".
   ’акое с ней  тоже  было:  она  никогда  не  знала  правил  поведениЯ  в
конкретных житейских случаЯх. Љогда-то в молодости, начинаЯ свою работу  в
лаборатории, она перепутала мазки, испугалась до смерти и хотела  доложить
заведующей. "Ќе смей, - сказала ей напарница. - ‚се путают,  но  никто  не
кричит об этом. Ћшибки надо скрывать. Ќичего не случитсЯ. Њы не хирургиЯ".
‚се действительно обошлось. Џосле этого ЊариЯ стала аккуратней, но  знала:
анализы перепутываютсЯ сплошь и рЯдом.
   ‚от и сейчас она не знает: как быть?  Ќужно  ли  ей  все-таки  было  им
представитьсЯ?  ‘казать  какие-то  приличествующие  слова  типа:  "Љ   вам
пополнение!" €ли это выглЯдело бы  неприлично  и  глупо?  ’акое  неудачное
слово - пополнение. Ќо все равно надо было что-то делать,  а  оказалось  -
уже и не надо. Ќикого не было. Ћни исчезли, не  дождавшись  ее  слов.  Ђх,
какаЯ она бестолковаЯ, что не сумела ни  сказать,  ни  спросить.  "Ћни  же
такие одинокие", - жалело ее сердце, хотЯ с чего это она взЯла? Џришли  же
компанией... Ћдинокие, как Я... ‡акончила свою мысль  ЊариЯ  и  заплакала.
Ћна подумала, что никогда сроду не могла пользоватьсЯ никаким моментом. Ќе
хватало ума - ни вовремЯ спросить, ни к месту сказать. „о нее все  доходит
поздно, когда уже и ни к чему. Љ ней пришли. …й смотрели в глаза.  Ћна  же
не сказала им даже "здрасте".
   ЊариЯ плакала, размазываЯ слезы, а те не кончались и  не  кончались.  €
это совсем сбивало с толку - существование ее  абсолютно  живых  и  мокрых
ладоней. ђазве там плачут?
   - Ѓог отрет, - услышала она голос и совсем заполошилась оттого, что  ее
застали врасплох.
   Ћна увидела  большие  босые  ноги  во  вьетнамках.  Ѓоже,  как  она  их
ненавидит, эти вьетнамки. …е ступни всегда сползали в них во все  стороны,
а пальцы жалко цеплЯлись за перемычку. Џоносив их один день, она  сказала:
"Ќикогда! Ќикогда в жизни!" Ќоге же,  возникшей  перед  ней,  было  в  них
хорошо. „линные пальцы без следов мозолей и потертостей красиво и спокойно
стоЯли на оранжевой резине. Ќогти без заусениц чуть поблескивали.
   Ћна поднЯла голову и увидела балахон, достаточно  мЯтый  и  Явно  плохо
отстиранный - это когда у стирающей  женщины  не  хватает  ума  и  понЯтиЯ
потереть материю между фалангами пальцев до скрипа чистоты. ‘тирка же  абы
как уже на другой день не имеет вида.
   - ‘оломон, что ли? - тихо, скорее себЯ, чем незнакомца, спросила ЊариЯ,
нащуриваЯ  глаз  на  мужчину.  Ћн  вполне  был   ее   возраста.   ’ридцать
седьмой-тридцать восьмой год  рождениЯ.  Љрасивый  старик  с  чувственными
губами.
   ‘ейчас она думала  об  одном:  повести  себЯ  правильно.  Ћна  упустила
женщин, она не упустит ‘оломона.
   - џ пришла специально, - быстро сказала ЊариЯ.
   - ‡ачем? - спросил он.
   Ћна не знала, что сказать. € снова заплакала. Ќо ей не хотелось,  чтобы
он видел ее слезы, поэтому она быстро - раз-раз - промокнула их  пальцами.
Ќо пальцы были сухими.
   ЊариЯ совсем растерЯлась, потому что стыдилась выглЯдеть  притворщицей.
Ћна столько наглЯделась на как  бы  плачущих  хитрованок,  всегда  чего-то
выгадывающих при помощи слез. Ќе дай  Ѓог,  он  подумает  о  ней  так  же.
Џришла, мол, и подвывает в сухие  руки,  как  профессиональнаЯ  побирушка:
"Џоможите, люди добрые! Њы тут не местные"...
   Ќа этом ее смЯтении, страхе выглЯдеть не такой, какаЯ она есть, ‘оломон
засмеЯлсЯ, чем совсем ее ушиб. ‡начит, так и есть! ‡начит,  так  он  ее  и
понЯл! ‚ернее, не понЯл совсем!
   Ќе будь она окончательно растерЯнной, она,  может  быть,  и  встала,  и
сказала, что думает о его смехе над умершим  человеком.  Њожет  быть,  она
сказала бы ему,  что  всю  жизнь,  всю  прошедшую  жизнь,  она  бежала  от
насмешников и острословов, так как не видела в них смысла. Љогда постоЯнно
живет внутри боль и страх, смех, что ни говори, выглЯдит  неприлично.  Ћна
даже на смешных комедиЯх стеснЯлась смеЯтьсЯ. Ћна думала, а вдруг рЯдом  у
кого-то горе, а Я захохочу?
   Џравда, она не знала, что отсутствие у нее чувства юмора бесило  ‹айму.
Ћткуда было ‹айме знать, что мать подавлЯла в себе смешливость  как  грех,
как изъЯн. Ћна смотрела на  портреты  великих  -  никто  не  смеетсЯ.  ‚се
мрачные. ѓосподи, прости! Ќо ведь и иконы твои тоже мрачные...  ЏосмеешьсЯ
- и легче? ѓлупости... Ќи одного микроба смех все-таки не  убил.  ќто  она
знает как лаборант. ЊариЯ была царевной-несмеЯной, но не от царской блажи,
а, так сказать, из идеологических убеждений. ќто был ее внутренний  камень
с надписью: жизнь вам - не  смешочки.  Ћна  и  в  любви  всегда  стыдилась
наслаждениЯ, как  слишком  щедрого  подарка  от  жизни,  которого  она  не
заслужила. ЏлотскаЯ любовь была сродни смеху на шкале грехов. Џоэтому  она
так давно вернаЯ  вдова.  Џоэтому  так  сурово  была  наказана  за  любовь
мамочка. Љакие же могут быть после этого смехи? Љакие?!
   ‘обственное смЯтение было больше существующих обстоЯтельств.  Ћна  даже
прикрыла глаза, чтобы не видеть ЯвлениЯ ‘оломона. —то-то надо было  делать
с невыразимой мукой мысли. "Ќо если  Я  умерла,  то  тогда  это  не  имеет
значениЯ? ‡начит, мысли кончились... так  ведь?  Ќо  они  не  кончились  и
болЯт, как болели всегда". Ћна думает, зачем пришел этот,  во  вьетнамках?
Ќу да, это его гора. ‘колько лет она его гора? —то говорили на  экскурсии?
„ве тысЯчи - или больше? ЊариЯ  пыталась  это  представить  -  времЯ,  что
внизу, что до нее. ‚ €ерусалиме их водили в  глубины  смотреть  на  камни.
’ут, на теплой земле неказистого холма, она вдруг понЯла: она не верит тем
кладкам камней. Ќе по ним считаетсЯ времЯ. Џо ним было бы очень просто. Ќо
тогда по чему?
   - Ќикто не приходит, - снова услышала она тенористый баритон  ‘оломона.
- Џрибегал тут мальчишка. Џописал и убежал.
   - Ќу и что? - отвечает она ему, как в трамвае. -  ђебенок  имеет  право
пописать там, где ему приспичит.
   - Sinite parvulos*, - брезгливо бормочет ‘оломон.
   ‚от этим ее не удивишь. …динственное, что она  знает,  кроме  русского,
это латынь. ‚ медучилище  латыни  коснулись  боком,  она  же  учебник  длЯ
университетов заучила до дыр. Ћна учила торжественные слова, не  годЯщиесЯ
ни к одному случаю ее жизни. Џотом забыла их все. Ђ теперь вот вспомнила и
понЯла, и уловила чванливое  презрение  к  выражению:  детЯм,  мол,  стали
позволЯть то, что не позволено взрослым.
   - ’ак относитьсЯ к детЯм! - воскликнула ЊариЯ. “ нее есть сосед, доктор
наук, между  прочим.  Ћн  не  входит  в  лифт,  если  там  ребенок.  ЊариЯ
отворачиваетсЯ, когда при встрече он поднимает руку к цигейковому пирожку,
демонстрируЯ желание как бы приподнЯть его  перед  дамой.  "Џошел  ты!"  -
говорит она ему мысленно. ‡а детей!  Ћна  не  знает,  как  это  по-латыни.
‘ейчас Њарии кажетсЯ, что они похожи - ‘оломон и доктор каких-то там наук.
   - ’ы откуда? - спрашивает ‘оломон. ‚ежливый голос, уже  без  капризного
бормотаниЯ. ќто хамство с ее стороны - прийти в гости и думать  о  хозЯине
плохо. ќто, можно сказать, свинство.
   ЊариЯ выдыхает из себЯ желчь. ‘ейчас она скажет: "џ ЊариЯ  из  ђоссии".
Ќо тут же думает: "‚ообще-то Я из Љиева". Ќадо ли уточнЯть?  €ли  сказать:
"џ русскаЯ". Ќо моЯ мамочка украинка, а Љиев уже не ђоссиЯ.
   - џ православнаЯ ЊариЯ, - говорит она неожиданно длЯ самой себЯ. Ќо тут
же смущаетсЯ, потому что и этот  факт  ее  жизни  смутен:  она  не  помнит
собственного крещениЯ. ’етка, мать Ђстры и ‹илии, в те, еще  военные  годы
сказала, что ее дочки - не крещеные, а вот ее Якобы  тайком  крестили.  Ќо
Якобы. € все-таки добавлЯет: - €з ђоссии.
   - ЃольшаЯ холоднаЯ страна, - сказал ‘оломон.  -  ’акаЯ  еще  молодаЯ  и
такаЯ уже измученнаЯ.
   - ‚ойны, - отвечает ЊариЯ.
   - Ќе по уму ноша, - говорит ‘оломон, а ЊариЯ вдруг ошеломлЯетсЯ мыслью,
что войны не могут быть оправданием, ибо зло не оправдывает зло. €  сейчас
ей стыдно, что сказала "войны" -  значит,  принЯла  их  существование  как
уважительную причину  несчастий  своей  родины.  ‚едь,  ѓосподи,  сами  же
начинали, и сколько раз. ‘ейчас она поправитсЯ и все поЯснит. Ќо тут ЊариЯ
вспоминает, что мертваЯ, а значит, весь разговор бессмыслен, ибо  он  вне.
‚не сущего.
   …е охватывает живой, какой-то очень конкретный страх: она доставит кучу
неудобств †орику и его семье. …е ведь не только с  этого  чертового  холма
придетсЯ нести на руках, ее и отправлЯть в Њоскву придетсЯ,  а  это  какие
деньги и хлопоты!
   ‚от это беда так беда.  Ќапросилась,  приехала,  и  на  тебе...  Ђ  она
последнее времЯ думала: хорошо бы  умереть  -  как  исчезнуть.  Ќе  в  том
смысле, что пропасть без вести - это еще хуже. Ќо чтоб не отЯготить. ‚ыйти
из дому и умереть на ходу. Ќа ходу... ‚от оно главное слово. ‘амой,  силой
своей перенести душу туда, где ей надлежит остатьсЯ, а потом в  облегчении
и вытЯнуть ноги. ‘ ногами у нее все в порЯдке - они вытЯнуто лежат. Ќо все
остальное ведь не то! Ќе там они лежат!
   - џ неправильно умерла, - торопливо  говорит  ЊариЯ,  -  будут  большие
хлопоты. ‚торой у †орика получаетсЯ  случай...  ќто  ж  какие  надо  иметь
деньги и блат, чтоб менЯ отправлЯть.
   € уже кричит криком.
   - Џеренеси менЯ как-нибудь на родину, -  просит  она,  -  на  любое  ее
место, хоть в чистое поле. •очу в свою землю. Ћна менЯ примет и глупую.
   - ‘ама уйдешь, - сказал  он  и  протЯнул  ей  руку,  сухую  и  сильную.
‚сталось легко. „аже коленки не  скрипнули.  Ћна  стоЯла  на  дороге.  Ћна
ощущала свое тело. ЊЯгкое и теплое. € хотЯ она уже стоЯла и -  наверное  -
могла идти, она не понимала слов "уйдешь сама". Љакой-никакой, она  медик,
она много смотрела в микроскоп и знает, как все устроено  изнутри.  ‘ейчас
перед ней в  не  очень  свежей,  скажем,  рубахе  ‘оломон.  Ћн  носит  эти
придурошные вьетнамки и из-за них выглЯдит слегка глуповато.  Ќо  это  он!
€стинно. ђазве так может быть? …сли она жива и та,  котораЯ  знает  мир  в
микроскоп, значит, нет и не  было  женщин,  что  иззмеились  радугой.  Ќет
‘оломона, который сказал: "“йдешь сама" - и подал ей руку.
   - ЋбъЯсни! - просит она его. - ЋбъЯсни мне это. џ мертваЯ. “ менЯ  есть
времЯ слушать.
   - ‚се объЯснено, - грустно ответил он. - ‚се! -  и  пошевелил  пальцами
ног, а потом зацепил ими перемычку.
   - ѓадостнаЯ обувь, эти вьетнамки, - сказала ЊариЯ. - џ свои  выбросила.
Ќасмешка над ногой... ‚ообще-то, - добавила она, - Я, конечно, пришла сюда
сдуру, придумала поблагодарить за водопровод.
   ‚идимо, некотораЯ общность ощущений - пальцы ног в общении с перемычкой
- успокоила Њарию. …й вдруг не захотелось  больше  виноватитьсЯ,  дышалось
легко и спокойно, а недавнее  прошение  помочь  в  хлопотах  о  ее  смерти
выглЯдело нелепым и смешным.
   - ‘ водопроводом, - ответил  ‘оломон,  -  все  вышло  много  хуже.  Њне
хотелось иначе.
   -  Ћбычное  дело,  -  сказала  ЊариЯ.  -  ЉолготишьсЯ,  колготишьсЯ,  а
получаетсЯ не то... Ќо водопровод, даже если он и  не  очень,  -  все-таки
водопровод. џ как подумаю... ’е, ваши, времена... Ќи машин, ни буровых.  €
такие работы! ‚ голове не укладываетсЯ...
   Ћн засмеЯлсЯ. ЊариЯ подумала обидетьсЯ, но  засмеЯлась  тоже.  „а,  она
смеетсЯ над собой, потому что разве забыла, что все лучшее на  земле  было
создано без машин и буровых? ‘офийский собор, новгородские фортификации...
Ђ пирамиды? Ђ мексиканские каменные боги? Ћна же талдычит про буровые. —то
за идиотка!
   "Љонечно, Я не соответствую его уму. Ћн мудрец, а  Я,  что  называетсЯ,
мимо шла. џ вообще должна молчать, как проклЯтаЯ... Ђ Я возникаю..."
   Ќа этом слове ЊариЯ спотыкаетсЯ. Љто из них возникает? Ћна с колЯской и
велосипедом или все-таки он взЯл и пришел,  или  не  уходил,  или  он  тут
всегда, мальчика видел, который прибегал и окропил его гору.  Љто  к  кому
пришел?
   - ’ы, - говорит ей ‘оломон. - ’ы забралась на мой холм -  поблагодарить
менЯ за водопровод. ‘пасибо! - он ей кланЯетсЯ в поЯс, как  „ед  Њороз  на
елке.
   ‘транноватый,  прЯмо  скажем,  вид:  голые  от  колен   ноги   в   этой
обувке-вырви глаз.
   ЊариЯ смеетсЯ, но тут же смущаетсЯ.
   - ЏоклонилсЯ, как „ед Њороз. “ нас ведь зимы, зимы... Ќе  знаю,  почему
подумала, - терЯетсЯ она от собственного несоответствиЯ.
   - „ед? - спрашивает ‘оломон. - ќто который бил, бил, не разбил?
   - Ќет! Ќет! - опЯть смеетсЯ ЊариЯ. - ќто другаЯ сказка. ’ам били Яичко.
   - Ђ, это когда два старых дурака колотили золотое Яйцо?..  ‚аши  сказки
забавны и двусмысленны. ЊенЯ всегда восхищало, что вы  храбро  читаете  их
детЯм. Ќе ведаЯ того, даете им алгоритм. Ќо все втуне.
   ЊариЯ не знает этих слов.
   …й стыдно, и ее берет зло. ‚идимо, ‘оломон  понимает  это,  потому  что
говорит:
   - ’ебе пора идти. €ди с миром и ешь с веселием хлеб свой, но вот насчет
вишневого компота... Ћстерегись косточек. “ тебЯ в  следующем  году  будет
гнойный аппендицит. - ‘оломон улыбаетсЯ, кончиком  Языка  трогаЯ  зубы.  -
•отЯ не дело - остерегать...
   - Џочему же? - не соглашаетсЯ ЊариЯ. - …сли можно предупредить...
   - „авно предупреждено, - говорит ‘оломон.
   ЊариЯ снова заплакала. Љончиком Языка она отлавливала  слезы,  умилЯЯсь
их теплой солоноватостью, мгновенно растворЯющейсЯ  во  влаге  рта.  ‘лезы
были легкие и бессильные, рот же был  жадным  и  горЯчим.  Ћна  жива.  Ћна
счастлива помучатьсЯ аппендицитом.
   - €ди, - говорит ‘оломон. - €ди...
   ЊариЯ вздохнула, думаЯ уже о  том,  что  спускатьсЯ  всегда  хуже,  чем
подниматьсЯ.
   - ’ак как, ты говоришь,  они  называютсЯ?  -  спросил  ‘оломон,  слегка
приподнЯв ногу.
   - ‚ьетнамки, - засмеЯлась ЊариЯ. - ‚ыкинь к чертовой матери.
   - Ђ мне нравЯтсЯ, - смущенно ответил ‘оломон.
   - ‚ твоем возрасте они просто неприличны, - сказала ЊариЯ,  но  сказала
уже холму, городу, небу, потому как все было  на  месте.  Ђ  за  поворотом
тропы слышались детские крики и плач.


   - ѓде вы там? - звала жена †орика. - Њы спускаемсЯ!
   ЊариЯ видела, как дети бежали по тропе к мужчинам, за  ними  торопилась
их мать, колЯска и велосипед так и лежали на боку холма. ЊариЯ засмеЯлась.
   "’ак тебе и надо, - сказала она себе, - это твоЯ затеЯ. ‚от и  тащи  их
вниз".
   Ќо когда она подходила к велосипеду и колЯске, вверх ей на  помощь  уже
взбегал †орик.
   - Ќе суетись, - услышала она голос. Ќо это был не †орик.
   Џеред ней кувыркалась птичка. Ћна то камнем падала вниз, то  взметалась
у самой травы,  котораЯ  нервничала  своим  травЯным  существом  от  такой
птичьей наглости. Џтичка облетала голову Њарии, как спутник ‡емлю, и ЊариЯ
слышала живой и теплый запах  взлохмаченных  и  восторженно  растопыренных
перьев. Џтичка сопровождала ее до самой компании, а потом взЯла и улетела.
Ѓыло в птичке и что-то слегка мышиное. Ѓыло.
   - “ вас сердце получше моего, - сказала Њарии жена  †орика.  -  џ  едва
дышу, а вам хоть бы что...
   - ’ы же бегала за детьми, - ласково сказала ЊариЯ, - а Я отдыхала.


   - Ќу, тетЯ, и что это за  гора?  -  смеЯлсЯ  †орик,  подмигиваЯ  своему
приЯтелю.
   - ’еплаЯ, - сказала ЊариЯ, - и всЯ в морщинках.
   - …й же сколько лет! - гордо сказал †орик, будто его рук дело -  вечный
надкусанный холм. Ћн даже плечи развернул, „авид-строитель. - Ќигде ничего
не было, а тут - все!
   - ‡емлЯ всюду была землей. € тут,  и  там,  и  незнамо  где.  ’оже  мне
новость! - вот кем  не  была  жена  †орика,  так  это  пафосной  женщиной.
Ќаоборот, чужой пафос заводил ее на плохое, на свару. ЊариЯ учуЯла  это  и
увела тему.
   - џ там какого-то старика видела... €здали...
   - Ђ! - ответил  †орик.  -  ѓородской  сумасшедший.  Ќо  он  безобидный.
џвлЯетсЯ то там, то тут. Ќе пристает...
   - ѓлухонемой он, - сказала его жена.
   - ‘лышит! ‘лышит! - поправил †орик. - џзыка нет. ‡абыл, почему...
   ЊариЯ вспомнила, как кончиком  того,  чего  нет,  ‘оломон  проводил  по
чувственному рту, а она тогда подумала: "Ќе выработалсЯ мужик..."
   - ‡имой и летом ходит во вьетнамках, - на этот раз †орик сказал правду.


   ‘транным  было  ее  пребывание  в  ночном  аэропорту.  †орик   и   жена
отговаривали ее уезжать в ночь, они вообще были с ней милы после холма,  и
дети жались к ноге совсем по-родственному.
   - ‚ы, тетЯ, как будто бежите, - сказал †орик. -  Ќо  вас  же  никто  не
гонит, и диван нам не продавите.
   Ћна их успокоила. Ќе бежит и не продавит. •отЯ в какую-то минуту  ЊариЯ
чуть было не согласилась остатьсЯ, чтобы освободить †орика от  вины,  той,
раньшей, когда он легко отпустил мать и та перегрелась на тахане-мерказит.
Ќо вовремЯ остановилась. ‚етерок дунул с балкона и навеЯл  совсем  другое:
пусть †орик останетсЯ со своей виной. Џусть! Ћна бы очень удивилась,  если
бы узнала, что никакой вины тот не  чувствовал  и,  более  того,  даже  не
мыслил, а покойную мать считал "дамой с кониками", то бишь фокусами.  "ќто
у них в роду принЯто - снЯтьсЯ и  бежать  черт-те  куда,  такаЯ  у  женщин
нетерпеливаЯ злость", - объЯснил он все себе.
   Џоэтому мысль Њарии о вине племЯнника как вошла в окно, так туда  же  и
вышла. …й не за что было зацепитьсЯ. ‘колько  их,  таких  невостребованных
мыслей,  витают  в  воздухе,  и  оставшихсЯ  от  веку,  и   родившихсЯ   в
одночасье... Њы - мимо них. Ћни - мимо  нас,  живущих  -  как  это  сказал
†орик? - в нетерпеливой злости.


   ЊариЯ сидела в удобном  кресле,  вокруг  нее  суетились  приземлившиесЯ
люди. Ћни отличались от тех, кто только  еще  собиралсЯ  лететь.  ђадостью
обретенной под ногами тверди.  Ћна,  твердь,  в  аэропорту  была  главной.
’олько одни радовались, что на ней. „ругие паниковали,  что  ее  покидают.
ЊариЯ  же  в  свЯзи  с  отдаленностью   времени   вылета   была   как   бы
экстерриториальна. …й  было  жалко  и  тех  и  других.  €  прилетевших,  и
улетающих, жалко человека в смЯтении, ибо не спасает нас прилет, равно как
не спасает и отлет. ’вердь и высь - они или  есть,  или  их  нет.  ‚  тебе
самом. ‘верхзвук только и может, что нарисовать на небе пушистый след.
   ‚ самолете подавали вишневый компот. ЊариЯ старательно собрала косточки
и положила их в карман. ‘оседка справа сказала, что первый раз столкнулась
с таким меню. Ќа ее взглЯд -  "џ  так  много  и  разносторонне  летаю!"  -
вишневый компот не входит  в  разрЯд  международного  стандарта  напитков.
€менно из-за косточек. ЊариЯ усмехнулась. ’ы, женщина,  не  туда  летаешь,
думала она. Ќе в те стороны... Љосточки  в  кармане  были  ласковыми,  они
обегали ее пальцы, как живые.
   ’рогаЯ их, ЊариЯ нащупала картонку. ќто была визитка, которую ей  сунул
старик-немец в €ерусалиме, когда она там из-за него порезала палец. Њелкую
вЯзь готического шрифта ей было не прочитать без очков, которые остались в
пальто, повешенном в самолетный гардероб. Џокрутив визитку, ЊариЯ положила
ее в карман сиденьЯ. ‡ачем она ей? Ћна тут же забыла немца, и, в сущности,
это было правильно. Џотому как надень она очки  и  высмотри  буковки,  она
прочла бы "”ранц еклер" - до такой степени немецкой грамотности она  была
обучена. €, конечно бы,  вспомнила  -  или  нет?  -  что  так  звали  дЯдю
”ранцика. € куда бы это ее завело? ‚ какие дебри поступков?  Ђ  так  лежит
себе визитка в ничейном кармане, где-то  там  живет  старик  с  коллоидным
швом. Џомнит ли он красавицу-украинку с маленькой девочкой, котораЯ висела
у него на пальце и кричала:  "„урень!  „урень!  ђастопурень!",  а  мамочка
сердилась: что за выражениЯ? Ѓерет ребенок слова прЯмо с улицы земли.
   Ќо визитка сделала свое тайное дело. ЊариЯ вспоминала детство и войну.
   ...—то понимает в любви мужчины и женщины ребенок? „а ничего!  Ќо  было
так замечательно внутри их счастьЯ. ’ак больше не было никогда. ‚сю  жизнь
она искала, ждала именно то свое состоЯние - покоЯ, защищенности, радости,
исходивших от грешной любви мамочки  и  дЯди  ”ранцика.  Ќичего  похожего.
ЏрислонитьсЯ бы, постоЯть рЯдом с тем, у кого это есть. “ нее был  хороший
муж, царство ему небесное, она видела и другие  вполне  удачные  семьи.  €
только у мамочки случилось Яичко не простое, а  золотое.  €  пробежала  не
мышка - война, будь она проклЯта во веки веков. Ќо  ведь  не  будь  трижды
проклЯтой войны, не было бы их встречи. Ќет, ‘оломон, не  на  все  вопросы
есть ответ. …сть вопросы, что хуже самых страшных ответов.
   ђаботал самолетный телевизор. Џевицы пели широко открытыми ртами,  звук
уходил в бесконечность и не возвращалсЯ.
   —то хотел сказать народный хор, выпрастываЯ из горла звук  такой  мощи,
что мог померкнуть свет?  Људа  рветсЯ  голос,  пренебрегающий  свойствами
резонанса и всей физики?
   ЊариЯ удивилась странности своих  мыслей.  €,  можно  сказать,  она  их
застеснЯлась. Ћна забыла, что была в храме ‘вЯтой Ђнны  и  ее  рассуждениЯ
оттуда. Њожет, она вспомнит о нем потом, а может, и нет.  €  скорее,  нет.
—удо оно и есть чудо.  ‚скрик  всполошенной  им  экстрасистолы.  Њарию  же
сейчас занимает другое. Ќадо будет откладывать деньги на операцию, котораЯ
предстоит ей в следующем году. Ђппендицит, конечно, ерунда,  но  у  нее-то
гнойный... € она засмеЯлась, хотЯ, казалось бы, с чего?
   - —то-то не так? - спросила соседка.
   - Ќаоборот! ’ак! - смеЯлась ЊариЯ. "€шь! - думала она. - Ћн  нашел  мне
повод жить - гнойный аппендицит. Ћх и штучка этот ‘оломон, ох и штучка! Ќо
вполне сохранный мужчина. Ќи одного мозолЯ... Ђ  в  русских  сказках  цари
всегда дураки... ќто у менЯ вопрос или  ответ?"  ЊариЯ,  чтоб  не  смущать
разносторонне летающую соседку,  смеетсЯ  в  ладошку.  "Ђлгоритм  какой-то
придумал. „ругой бы объЯснил..."
   Ћна закрывает глаза. ‚ момент засыпаниЯ она делит чудное слово  на  два
похожих - на алгебру и ритм. …й приЯтно такое ковырЯние в  буквах.  •отела
когда-то учитьсЯ  на  филологическом.  „альнейшие  метаморфозы  слова  она
проспит. Џроспит, как алгебра обратитсЯ в арифметику, а потом и  вообще  в
цифру. ђитм же стал сначала музыкой, а потом вообще нотой. –ифра  и  нота,
освободившись и отрЯхнувшись от лишнего, нетерпеливо полетЯт на родину - в
изначальность...
   •отЯ кто их знает? Њожет, и не улетЯт?
   ‚едь никто ничего не знает навернЯка. Ќе знает спЯщаЯ ЊариЯ,  не  знает
соседка, что рЯдом.
   Ќе знает и ‘оломон. тучки с вишневыми косточками у нас проделает любой
экстрасенс. ‡а небольшие деньги.
   ‡а большие он покажет вам ‘оломона.