ила  темнота, вЯзкаЯ и непроницаемаЯ, как смерть. € Џлужников неотрывно
смотрел в нее. ‘мотрел в ту смерть, в которой был виновен.
     ‘ удивительной Ясностью он видел сейчас их  всех. ‚сех,  кто, прикрываЯ
его, бросалсЯ вперед,  бросалсЯ не колеблЯсь, не раздумываЯ, движимый чем-то
непонЯтным, непостижимым  длЯ него.  € Џлужников не  пыталсЯ сейчас  понЯть,
почему  все  они  -- все погибшие  по  его вине -- поступали именно так:  он
просто  заново  пропускал  их  перед   своими  глазами,  просто  вглЯдывалсЯ
неторопливо, внимательно и беспощадно.
     Ћн  замешкалсЯ тогда у сводчатого окна костела, из которого  нестерпимо
Ярко били автоматные очереди. Ќет, не потому, что растерЯлсЯ, не потому, что
собиралсЯ с силами: это было его окно, вот и всЯ причина. ќто было его окно,
он сам еще до атаки выбрал его, но в его окно, в его бьющую навстречу смерть
кинулсЯ не он, а  тот  рослый  пограничник  с неостывшим ручным пулеметом. €
потом -- уже  мертвый -- он  продолжал  прикрывать Џлужникова от пуль, и его
загустевшаЯ кровь била Џлужникову в лицо как напоминание. [245]
     Ђ  наутро  он бежал из костела. Ѓежал,  бросив сержанта  с перевЯзанной
головой. Ђ сержант этот осталсЯ, хотЯ был у самого пролома. Ћн мог уйти и --
не  ушел,  не отступил, не  затаилсЯ, и Џлужников добежал тогда  до подвалов
только потому, что  сержант осталсЯ в  костеле. ’ак же как ‚олодька „енищик,
грудью  прикрывший его  в  ночной  атаке на  мосту.  ’ак же  как  ‘альников,
сваливший  немца  тогда,  когда  Џлужников  уже  сдалсЯ,   уже  не  думал  о
сопротивлении, уже икал от страха, покорно  задрав в небо обе  руки. ’ак  же
как те, кому он обещал патроны и не принес их вовремЯ,
     Ћн недвижимо лежал на скамье под собственной шинелью, ел, когда давали,
пил, когда подносили кружку ко рту. € молчал, не отвечаЯ  на вопросы. € даже
не думал: просто считал долги.
     Ћн осталсЯ в живых только потому, что кто-то погибал за него. Ћн сделал
это открытие, не понимаЯ, что это -- закон войны. Џростой и необходимый, как
смерть: если ты уцелел,  значит,  кто-то погиб за тебЯ. Ќо  он открывал этот
закон не отвлеченно, не путем умозаключений: он  открывал его на собственном
опыте, и длЯ него это был не вопрос совести, а вопрос жизни.
     -- ’ронулсЯ лейтенантик, -- говорил ”едорчук, мало заботЯсь, слышит его
Џлужников или нет. -- Ќу, чего будем делать? ‘амим надо думать, старшина.
     ‘таршина молчал, но ”едорчук уже действовал. € первым делом старательно
заложил кирпичами ту единственную щель, котораЯ вела наверх. Ћн  хотел жить,
а не  воевать. Џросто --  жить.  †ить, пока  есть  жратва и  это глухое,  не
известное немцам подземелье.
     -- Ћслаб он, -- вздыхал старшина.  -- Ћслаб лейтенант наш. ’ы корми его
помаленьку, џновна.
     ’етЯ  •ристЯ кормила, плача от  жалости, а ‘тепан Њатвеевич,  дав  этот
совет, сам в него  не верил, сам  понимал, что  ослаб  лейтенант не телом, а
сломлен, и как тут быть -- не знал.
     €  только  Њирра  знала, что ей делать: ей надо  было, необходимо  было
вернуть  к  жизни  этого  человека,  заставить  его  говорить,  действовать,
улыбатьсЯ. ђади этого она  притащила ему шинель, о которой давно забыли все.
€  ради  этого  она  в одиночестве,  ничего  никому  не объЯснЯЯ,  терпеливо
разбирала рухнувшие с дверного свода кирпичи.
     -- Ќу,  чего  ты там грохочешь? --  ворчал ”едорчук.  Ћбвалов  давно не
было, соскучилась? ’ихо жить надо.
     Ћна  молча  продолжала копатьсЯ и  на третий день с торжеством вытащила
из-под обломков грЯзный,  покореженный чемодан.  ’от,  который так упорно  и
долго искала.
     --  ‚от!  -- радостно сказала она, притащив его к столу. --  џ помнила,
что он у дверей стоЯл.
     -- ‚он чего ты искала,  -- вздохнула  тетЯ •ристЯ. -- Ђх, девка, девка,
не ко времени сердечко твое вздрогнуло.
     -- ‘ердцу, как говоритсЯ, не  прикажешь,  а  только  -- зрЯ, --  сказал
‘тепан Њатвеевич. -- …му бы забыть все впору: и так слишком много помнит.
     --  ђубаха  лишнЯЯ не  помешает, -- сказал ”едорчук. -- Ќу, неси,  чего
стоишь? Њожет, улыбнетсЯ, хотЯ и сомневаюсь.
     Џлужников  не улыбнулсЯ. Ќеторопливо осмотрел все, что  перед  отъездом
уложила мать: белье, пару летнего обмундированиЯ, фотографии. ‡акрыл кривую,
продавленную крышку.
     -- ќто -- ваши вещи. ‚аши, -- тихо сказала Њирра.
     -- џ помню.
     € отвернулсЯ к стене.
     --  ‚се,  -- вздохнул ”едорчук.  --  ’еперь уж  точно -- все.  ЉончилсЯ
паренек.
     € выругалсЯ длинно и забористо. € никто его не одернул.
     --  Ќу  что, старшина, делать будем?  ђешать надо: в этой могиле лежать
или в другой какой?
     --  —его  решать? --  неуверенно  сказала  тетЯ  •ристЯ. --  ђешено уж:
дождемсЯ.
     --  —его?  --  закричал  ”едорчук.  -- —его дождемсЯ-то?  ‘мерти? ‡имы?
Ќемцев? —его, спрашиваю?
     -- Љрасной Ђрмии дождемсЯ, -- сказала Њирра.
     -- Љрасной?..  -- насмешливо переспросил ”едорчук. --  „ура!  ‚от  она,
твоЯ ЉраснаЯ  ЂрмиЯ: без  памЯти лежит.  ‚се! Џоражение  ей!  Џоражение  ей,
понЯтно это?
     Ћн  кричал, чтобы все слышали, и все  слышали, но  молчали. € Џлужников
тоже слышал и тоже молчал. Ћн уже все решил, все продумал и теперь терпеливо
ждал, когда все заснут. Ћн научилсЯ ждать.
     Љогда  все стихло, когда захрапел старшина, а из  [247] трех плошек две
погасили на  ночь, Џлужников поднЯлсЯ. „олго  сидел, прислушиваЯсь к дыханию
спЯщих и ожидаЯ,  когда  перестанет кружитьсЯ голова. Џотом  сунул в  карман
пистолет,  бесшумно  прошел  к  полке,  где лежали  заготовленные  старшиной
факелы,  взЯл  один  и, не зажигаЯ,  ощупью  направилсЯ  к  лазу, что вел  в
подземные коридоры. Ћн плохо знал их и без света не надеЯлсЯ выбратьсЯ.
     Ћн ничем не брЯкнул, не скрипнул, он умел бесшумно двигатьсЯ  в темноте
и  был  уверен, что никто не проснетсЯ  и не помешает ему.  Ћн  обдумал  все
обстоЯтельно,  он все  взвесил, под всем  подвел черту, и тот итог,  который
получил он под этой чертой, означал его неисполненный долг. € лишь одного не
мог  он  учесть:  человека,   который  уже  много   ночей  спал   вполглаза,
прислушиваЯсь к его дыханию  так же, как он прислушивалсЯ сегоднЯ  к дыханию
других.
     —ерез узкий  лаз Џлужников выбралсЯ в  коридор и  запалил факел: отсюда
свет его  уже  не мог проникнуть в каземат,  где спали люди. „ержа факел над
головой,  он медленно  шел по коридорам, разгонЯЯ крыс. ‘транно,  что они до
сих  пор все еще  пугали  его,  и  поэтому  он не  гасил  факела,  хотЯ  уже
сориентировалсЯ и знал, куда идти.
     Ћн пришел в тупичок, куда ввалилсЯ, спасаЯсь  от  немцев: здесь  до сих
пор лежали патронные цинки.  Ћн поднЯл факел, осветил его, но дыра оказалась
плотно забитой кирпичами. Џошатал: кирпичи не поддавались. ’огда  он укрепил
факел в обломках  и стал раскачивать эти кирпичи двумЯ  руками.  …му удалось
выбить несколько штук,  но остальные сидели намертво: ”едорчук потрудилсЯ на
славу.
     ‚ыЯснив,  что  вход  завален прочно, Џлужников  прекратил бессмысленные
попытки. …му очень не хотелось делать то, что он решил, здесь, в подземелье,
потому  что тут жили эти люди.  Ћни могли  неверно  истолковать его решение,
посчитать это результатом слабости или  умственного расстройства, и это было
ему неприЯтно. Ћн предпочитал бы просто исчезнуть. €счезнуть без объЯснений,
уйти в никуда, но его лишили этой  возможности. ‡начит, им придетсЯ  думать,
что захотЯт, придетсЯ обсуждать его  смерть, придетсЯ возитьсЯ с  его телом.
ЏридетсЯ,  потому что  заваленный  выход нисколько [248] не поколебал  его в
справедливости того приговора, который он сам вынес себе.
     Џодумав так, он достал пистолет, передернул затвор, мгновение помешкал,
не  знаЯ,  куда лучше стрелЯть, и  поднес  к груди: все-таки ему не хотелось
валЯтьсЯ  здесь с раздробленным черепом. ‹евой рукой он  нащупал сердце: оно
билось часто, но ровно, почти спокойно. Ћн убрал ладонь  и поднЯл  пистолет,
стараЯсь, чтобы ствол точно уперсЯ в сердце...
     -- ЉолЯ!..
     …сли  бы она крикнула любое другое слово -- даже тем же самым  голосом,
звонким от  страха. ‹юбое иное слово  -- и он бы нажал на  спуск. Ќо то, что
крикнула она, было оттуда, из того мира, где был мир, а здесь, здесь не было
и не могло быть  женщины, котораЯ  вот так страшно и призывно кричала бы его
имЯ. €  он  невольно опустил руку, опустил, чтобы глЯнуть,  кто это  кричит.
Ћпустил всего на секунду, но она, волоча ногу, успела добежать.
     -- ЉолЯ! ЉолЯ, не надо! Љолечка, милый!
     Ќоги не  удержали ее, и  она упала, изо  всех сил вцепившись  в руку, в
которой он держал пистолет. Ћна прижималась мокрым от слез лицом к его руке,
целовала грЯзный, пропахший порохом и смертью рукав гимнастерки, она вжимала
его  руку  в собственную  грудь, вжимала, забыв о стыдливости,  инстинктивно
чувствуЯ, что там, в девичьем упругом тепле, он не нажмет на курок.
     -- Ѓрось его. Ѓрось. џ не отпущу. ’огда стрелЯй сначала в менЯ. ‘трелЯй
в менЯ.
     ѓустой желтый  свет пропитанной  салом пакли освещал их.  ѓорбатые тени
метались  по  сводам, уходившим во мглу, и Џлужников слышал,  как бьетсЯ  ее
сердце.
     -- ‡ачем ты здесь? -- с  тоской спросил он. Њирра впервые поднЯла лицо:
свет факела дробилсЯ в слезах.
     -- ’ы -- ЉраснаЯ ЂрмиЯ, -- сказала она. ’ы -- моЯ ЉраснаЯ ЂрмиЯ. Љак же
ты можешь? Љак же ты можешь бросить менЯ? ‡а что?
     …го не смутила красивость ее слов:  смутило другое. ЋказываетсЯ, кто-то
нуждалсЯ в нем, кому-то он был еще нужен. Ќужен, как защитник, как друг, как
товарищ.
     -- Ћтпусти руку. [249]
     -- ‘начала брось пистолет.
     -- Ћн на боевом взводе. Њожет быть выстрел.
     Џлужников помог Њирре  встать.  Ћна поднЯлась,  но  по-прежнему  стоЯла
вплотную,  готоваЯ  каждую  секунду перехватить  его  руку.  Ћн  усмехнулсЯ,
поставил  пистолет  на  предохранитель, спустил  курок и  сунул  пистолет  в
карман. € взЯл факел.
     -- Џойдем?
     Ћна шла рЯдом, держась за руку. ‚озле лаза остановилась:
     -- џ никому не скажу. „аже тете •ристе.
     Ћн молча погладил ее по голове. Љак маленькую. € загасил факел в песке.
     -- ‘покойной ночи! -- шепнула Њирра, нырЯЯ в лаз.
     ‘ледом за нею Џлужников пролез в каземат, где  по-прежнему мощно храпел
старшина  и  чадила плошка.  Џодошел к своей скамье,  укрылсЯ шинелью, хотел
подумать, как быть дальше, и -- заснул. Љрепко и спокойно.
     “тром Џлужников встал вместе со всеми. “брал все со  скамьи, на которой
столько суток пролежал, глЯдЯ в одну точку.
     -- Ќа  поправку потЯнуло, товарищ лейтенант?  --  недоверчиво улыбаЯсь,
спросил старшина.
     -- ‚ода найдетсЯ? Љружки три хотЯ бы.
     -- …сть вода, есть! -- засуетилсЯ ‘тепан Њатвеевич.
     --  Џольете мне, ‚олков.  -- Џлужников  впервые за много дней содрал  с
себЯ перепревшую гимнастерку,  надетую на  голое  тело: майка давно пошла на
бинты.  ‚ынул из продавленного  чемодана  смену бельЯ,  мыло,  полотенце. --
Њирра, пришей мне подворотничок к летней гимнастерке.
     ‚ылез в подземный  ход, долго,  старательно мылсЯ, все времЯ думаЯ, что
тратит  воду,  и впервые сознательно не жалеЯ этой воды. ‚ернулсЯ  и так  же
молча, тщательно и неумело побрилсЯ новенькой бритвой, купленной в училищном
военторге не по надобности, а про запас. ђастер одеколоном худое, изрезанное
непривычной  бритвой  лицо,   надел  гимнастерку,  что  подала  Њирра,  туго
затЯнулсЯ  ремнем.  ‘ел  к  столу  --  худаЯ  мальчишескаЯ  шеЯ  торчала  из
воротника, ставшего непомерно широким.
     -- „окладывайте.
     ЏереглЯнулись. ‘таршина спросил неуверенно:
     -- —то докладывать? [250]
     -- ‚се. -- Џлужников  говорил жестко и коротко: рубил. -- ѓде наши, где
противник.
     --  ’ак это... -- ‘таршина замЯлсЯ. -- Џротивник известно где: наверху.
Ђ наши... Ќаши неизвестно.
     -- Џочему неизвестно?
     --  €звестно,  где  наши,  -- угрюмо  сказал ”едорчук. --  ‚низу. Ќемцы
наверху, а наши -- внизу.
     Џлужников не обратил  вниманиЯ  на его  слова. Ћн говорил со старшиной,
как со своим заместителем, и всЯчески подчеркивал это.
     -- Џочему не знаете, где наши?
     ‘тепан Њатвеевич виновато вздохнул:
     -- ђазведку не производили.
     -- „огадываюсь. џ спрашиваю, почему?
     -- „а ведь как сказать. Ѓолели вы. Ђ мы выход заложили.
     -- Љто заложил?
     ‘таршина промолчал.  ’етЯ  •ристЯ  хотела  что-то  поЯснить,  но  Њирра
остановила ее.
     -- џ спрашиваю, кто заложил?
     -- Ќу, Я! -- громко сказал ”едорчук.
     -- Ќе понЯл.
     -- џ.
     --  …ще  раз не  понЯл, -- тем же  тоном  сказал Џлужников, не глЯдЯ на
старшего сержанта.
     -- ‘тарший сержант ”едорчук.
     -- ’ак вот, товарищ старший  сержант, через час доложите мне,  что путь
наверх свободен.
     -- „нем работать не буду.
     -- —ерез час доложите об исполнении, --  повторил Џлужников. -- Ђ слова
"не буду", "не хочу" или "не могу" приказываю забыть. ‡абыть до конца войны.
Њы -- подразделение  Љрасной Ђрмии.  Ћбыкновенное  подразделение,  только  и
всего.
     …ще  час назад,  проснувшись,  он не знал, что скажет, но понимал,  что
говорить обЯзан. Ћн нарочно оттЯгивал эту  минуту --  минуту, котораЯ должна
была либо все поставить по своим местам,  либо лишить его  права командовать
этими людьми. Џоэтому он и затеЯл умывание, переодевание, бритье: он думал и
готовилсЯ к этому разговору. ѓотовилсЯ продолжать войну, и в нем уже не было
ни  сомнений,  ни  колебаний. ‚се осталось  там, во  вчерашнем дне, пережить
который ему было суждено. [251]
        2
     ‚ тот  день ”едорчук выполнил приказание Џлужникова:  путь  наверх  был
свободен. ‚ ночь они провели тщательную разведку двумЯ парами: Џлужников шел
с красноармейцем ‚олковым, ”едорчук -- со старшиной.  Љрепость еще жила, еще
огрызалась  редкими вспышками  перестрелок,  но  перестрелки эти  вспыхивали
далеко  от  них, за Њухавцом, и наладить  с кем-либо свЯзь  не  удалось. Ћбе
группы вернулись, не встретив ни своих, ни чужих.
     -- Ћдни побитые, -- вздыхал ‘тепан  Њатвеевич.  --  Њного побито нашего
брата. Ћй, много!
     Џлужников  повторил  поиск  днем.  Ћн  не очень рассчитывал на свЯзь со
своими,  понимаЯ,  что  разрозненные  группы уцелевших  защитников  отошли в
глухие   подземельЯ.   Ќо  он  должен  был   найти  немцев,  определить   их
расположение, свЯзь, способы  передвижениЯ по разгромленной крепости. „олжен
был,  иначе  их  прекраснаЯ  и   сверхнадежнаЯ  позициЯ  оказалась  попросту
бессмысленной.
     Ћн  сам ходил в эту  разведку. „обралсЯ до ’ереспольских  ворот,  сутки
прЯталсЯ  в соседних развалинах. Ќемцы  входили в крепость именно  через эти
ворота:  регулЯрно, каждое  утро, в одно и  то же времЯ.  € вечером столь же
аккуратно  уходили,  оставив  усиленные караулы. ‘удЯ по  всему,  тактика не
изменилась:  они   уже   не  стремились   атаковать,  а,   обнаружив   очаги
сопротивлениЯ, блокировали их и вызывали огнеметчиков. „а и ростом эти немцы
выглЯдели пониже  тех, с кем до сих пор сталкивалсЯ Џлужников, и автоматов у
них было Явно поменьше: карабины стали более обычным оружием.
     -- ‹ибо Я вырос, либо  немцы съежились,  --  невесело пошутил Џлужников
вечером. -- —то-то  в них изменилось, а  вот что -- не  пойму. ‡автра с вами
пойдем, ‘тепан Њатвеевич. •очу, чтобы вы тоже поглЯдели.
     ‚месте   со  старшиной   они   затемно  перебрались   в  обгоревшие   и
разгромленные коробки казарм  84-го полка: ‘тепан Њатвеевич  хорошо знал эти
казармы. ‡аранее  расположились  почти с  удобствами. Џлужников наблюдал  за
берегами Ѓуга, старшина --  за внутренним участком  крепости  возле •олмских
ворот.
     “тро  было  Ясным  и  тихим: лишь  иногда  лихорадочнаЯ  [252] стрельба
вспыхивала  вдруг  где-то на  Љобринском  укреплении,  возле  внешних валов.
‚незапно  вспыхивала, столь  же внезапно прекращалась,  и Џлужников никак не
мог понЯть, то ли немцы на всЯкий  случай постреливают  по  казематам, то ли
где-то еще держатсЯ последние группы защитников крепости.
     -- ’оварищ лейтенант! -- напрЯженным шепотом окликнул старшина.
     Џлужников перебралсЯ  к нему, выглЯнул: совсем рЯдом строилась  шеренга
немецких  автоматчиков. €  вид их, и оружие,  и манера вести себЯ  -- манера
бывалых солдат, которым многое прощаетсЯ, -- все было  вполне обычным. Ќемцы
не съежились, не стали меньше, они оставались такими же, какими на всю жизнь
запомнил их лейтенант Џлужников.
     ’ри  офицера приближались к шеренге. Џрозвучала короткаЯ команда, строй
вытЯнулсЯ,  командир  доложил шедшему первым: высокому и немолодому, видимо,
старшему. ‘тарший  принЯл  рапорт  и  медленно пошел вдоль  замершего строЯ.
‘ледом  шли   офицеры;   один  держал  коробочки,  которые  старший   вручал
вышагивающим из строЯ солдатам.
     -- Ћрдена  выдает, --  сообразил  Џлужников. -- Ќаграды на поле боЯ. Ђх
ты, сволочь ты немецкаЯ, Я тебе покажу награды...
     Ћн забыл  сейчас, что не  один, что  вышел  не  длЯ  боЯ, что развалины
казарм за спиной -- очень неудобнаЯ позициЯ. Ћн  помнил  сейчас тех, за кого
получали  кресты  эти  рослые парни,  замершие  в  парадном строю.  ‚спомнил
убитых, умерших от ран, сошедших с ума. ‚спомнил и поднЯл автомат.
     Љороткие очереди  ударили почти в упор, с десЯтка  шагов.  “пал старший
офицер,  выдававший  награды, упали оба его ассистента, кто-то из только что
награжденных. Ќо  ордена эти парни получали недаром: растерЯнность  их  была
мгновенной, и не успела смолкнуть очередь Џлужникова,  как строй рассыпалсЯ,
укрылсЯ и ударил по развалинам из всех автоматов.
     …сли бы не старшина, они бы не  ушли тогда живыми: немцы  рассвирепели,
никого не боЯлись  и быстро замкнули  кольцо. Ќо  ‘тепан Њатвеевич знал  эти
помещениЯ еще по мирной  жизни и сумел вывести  Џлужникова. ‚оспользовавшись
стрельбой, беготней и сумЯтицей, они пробрались через  двор и юркнули в свою
дыру, [253]  когда немецкие  автоматчики  еще простреливали каждый закуток в
развалинах казарм.
     --  Ќе  изменилсЯ  немец.  --  Џлужников попыталсЯ  засмеЯтьсЯ,  но  из
пересохшего горла вырвалсЯ  хрип, и он сразу перестал улыбатьсЯ.  -- …сли бы
не вы, старшина, мне бы пришлось туго.
     --  Џро  ту дверь  в  полку только  старшины знали, -- вздохнул  ‘тепан
Њатвеевич. -- ‚от она, значит, и пригодилась.
     Ћн  с  трудом  стащил  сапог:  портЯнка набухла  от крови.  ’етЯ •ристЯ
закричала, замахала руками.
     --  ЏустЯк, џновна, -- сказал старшина. --  ЊЯсо  зацепило, чувствую. Ђ
кость цела. Љость цела, это главное: дырка зарастет.
     --  Ќу, и  зачем это? -- раздраженно  спросил ”едорчук.  -- ЏострелЯли,
побегали -- а зачем? —то, война от этого скорее кончитсЯ, что ли?  Њы скорее
кончимсЯ, а не война. ‚ойна, она в свой час завершитсЯ, а вот мы...
     Ћн замолчал, и все тогда промолчали.  Џромолчали потому, что были полны
победного торжества и боевого азарта, и спорить с  угрюмым старшим сержантом
попросту не хотелось.
     Ђ на четвертые сутки ”едорчук пропал. Ћн очень не  хотел идти в секрет,
волынил, и Џлужникову пришлось прикрикнуть.
     --  ‹адно, иду,  иду,  --  проворчал  старший  сержант.  --  Ќужны  эти
наблюдениЯ, как...
     ‚ секреты уходили  на весь день:  от темна  до  темна. Џлужников  хотел
знать о противнике все, что  мог, прежде чем переходить к боевым  действиЯм.
”едорчук ушел на рассвете, не вернулсЯ ни вечером, ни ночью, и обеспокоенный
Џлужников решил искать невесть куда сгинувшего старшего сержанта.
     -- Ђвтомат оставь, -- сказал он ‚олкову. -- ‚озьми карабин.
     ‘ам  он шел  с  автоматом, но  именно в  эту вылазку  впервые  приказал
напарнику  взЯть  карабин. Ћн не верил ни в какие предчувствиЯ,  но приказал
так и не пожалел потом,  хотЯ ползать с винтовкой было неудобно, и Џлужников
все времЯ шипел на покорного ‚олкова,  чтобы он не брЯкал и не высовывал  ее
где попало. Ќо  сердилсЯ Џлужников  совсем не из-за винтовки,  а [254] из-за
того, что никаких следов сержанта ”едорчука им так и не удалось обнаружить.
     ‘ветало,  когда они проникли в полуразрушенную башню над ’ереспольскими
воротами.  ‘удЯ по прежним наблюдениЯм, немцы избегали на нее подниматьсЯ, и
Џлужников рассчитывал спокойно оглЯдетьсЯ с высоты и, может быть, где-нибудь
да  обнаружить старшего  сержанта.  †ивого,  раненого  или  мертвого, но  --
обнаружить и успокоитьсЯ, потому что неизвестность была хуже всего.
     Џриказав  ‚олкову держать под наблюдением  противоположный берег и мост
через Ѓуг, Џлужников тщательно осматривал изрытый воронками крепостной двор.
‚ нем по-прежнему валЯлось множество неубранных  трупов, и Џлужников подолгу
всматривалсЯ  в каждый, пытаЯсь издалека определить, не ”едорчук ли  это. Ќо
”едорчука  пока нигде  не  было  видно, и трупы  были  старыми, уже  заметно
тронутыми тлением.
     -- Ќемцы...
     ‚олков  выдохнул  это слово так  тихо,  что Џлужников понЯл его  потому
лишь, что сам все времЯ ждал этих немцев. Ћн  осторожно перебралсЯ на другую
сторону и выглЯнул.
     Ќемцы -- человек десЯть --  стоЯли на  противоположном берегу, у моста.
‘тоЯли свободно: галдели, смеЯлись, размахиваЯ руками, глЯдЯ куда-то на этот
берег.  Џлужников вытЯнул шею, скосил глаза, заглЯнул вниз, почти под корень
башни, и увидел то, о чем думал и что так боЯлсЯ увидеть.
     Ћт  башни  к немцам  по мосту шел ”едорчук.  ел, поднЯв руки,  и белые
марлевые трЯпочки  колыхались в его кулаках в такт грузным, уверенным шагам.
Ћн шел  в плен так спокойно, так обдуманно и неторопливо, словно возвращалсЯ
домой  после тЯжелой  и  нудной  работы.  ‚се  его  существо излучало  такую
преданную  готовность служить, что  немцы без слов  понЯли  его  и  ждали  с
шуточками и смехом, и винтовки их мирно висели за плечами.
     --  ’оварищ ”едорчук, -- удивленно сказал  ‚олков.  -- ’оварищ  старший
сержант...
     --  ’оварищ?.. -- Џлужников,  не глЯдЯ, требовательно протЯнул руку: --
‚интовку.
     ‚олков привычно засуетилсЯ, но замер вдруг. € глотнул гулко. [255]
     -- ‡ачем?
     -- ‚интовку! †иво!
     ”едорчук  уже  подходил  к немцам,  и  Џлужников торопилсЯ.  Ћн  хорошо
стрелЯл,  но  именно  сейчас,  когда никак  нельзЯ  было  промахиватьсЯ,  он
чересчур резко рванул спуск. —ересчур резко, потому что ”едорчук уже миновал
мост, и до немцев ему оставалось четыре шага.
     ЏулЯ  ударила в землю позади старшего сержанта. ’о ли немцы не  слыхали
одиночного выстрела, то ли просто не обратили на него вниманиЯ, но поведение
их не изменилось. Ђ длЯ ”едорчука  этот  прогремевший за  спиной выстрел был
его выстрелом:  выстрелом, которого ждала его  широкаЯ, вмиг  вдруг взмокшаЯ
спина, туго обтЯнутаЯ гимнастеркой. “слышав его, он прыгнул в сторону, упал,
на  четвереньках кинулсЯ  к немцам, а немцы, гогоча  и веселЯсь, пЯтились от
него, а он то припадал к земле, то металсЯ, то полз, то поднималсЯ на колени
и тЯнул к немцам руки с зажатыми в кулаках белыми марлевыми трЯпками.
     ‚тораЯ пулЯ  нашла его на  коленЯх. Ћн сунулсЯ вперед, он еще корчилсЯ,
еще полз, еще кричал что-то  дико и непонЯтно.  € немцы еще ничего не успели
понЯть,  еще  хохотали, потешаЯсь  над  здоровенным  мужиком,  которому  так
хотелось жить. Ќикто  ничего не успел  сообразить, потому что  три следующих
выстрела Џлужников  сделал,  как на  училищных  соревнованиЯх по  скоростной
стрельбе.
     Ќемцы   открыли  беспорЯдочный   ответный  огонь,  когда  Џлужников   и
растерЯнный ‚олков уже были внизу, в  пустых  разрушенных  казематах. ѓде-то
над головой взорвалось несколько мин. ‚олков попыталсЯ было забитьсЯ в щель,
но Џлужников поднЯл его, и они снова куда-то бежали, падали, ползли и успели
пересечь двор и завалитьсЯ в воронку за подбитым броневичком.
     --  ‚от  так, --  задыхаЯсь,  сказал  Џлужников.  --  ѓад  он.  ѓадина.
Џредатель.
     ‚олков глЯдел на него круглыми, перепуганными глазами  и кивал поспешно
и непонимающе. Ђ Џлужников все говорил и говорил, повторЯЯ одно и то же:
     --  Џредатель.  ѓадина.   ‘  платочком  шел,  видел?  —истенькие  нашел
марлечки, у  тети •ристи,  наверно,  стащил. ‡а жизнь  свою  поганую  все бы
продал, все. € нас бы с тобой продал. ѓадюка. ‘  платочком, а?  [256] ‚идел?
’ы видел, как он шел, ‚олков? Ћн спокойненько шел, обдуманно.
     …му хотелось выговоритьсЯ, просто произносить слова. Ћн убивал врагов и
никогда не чувствовал потребности объЯснЯть это. Ђ сейчас не мог молчать. Ћн
не  чувствовал угрызений совести, застрелив человека, с которым не  один раз
сидел за общим  столом.  Ќаоборот, он ощущал злое, радостное  возбуждение  и
поэтому говорил и говорил.
     Ђ  красноармеец  первого года службы ‚асЯ  ‚олков, призванный в армию в
мае сорок  первого, покорно киваЯ, слушал его, не слыша ни единого слова. Ћн
ни  разу не  был  в  боЯх, и длЯ  него  даже немецкие солдаты еще оставались
людьми, в которых  нельзЯ  стрелЯть, по крайней  мере, пока  не  прикажут. €
перваЯ смерть, которую он  увидел, была смертью человека, с которым он, ‚асЯ
‚олков, прожил столько дней -- самых страшных дней в своей короткой, тихой и
покойной жизни. €менно этого человека он знал ближе всех, потому что  еще до
войны они  служили  в  одном  полку и спали в одном  каземате.  ќтот человек
ворчливо учил его  оружейному делу, поил  чаем с сахаром и позволЯл немножко
поспать во времЯ скучных армейских нарЯдов.
     Ђ  сейчас этот  человек  лежал  на том берегу,  лежал ничком, зарывшись
лицом в  землю и вытЯнув  вперед  руки  с зажатыми кусками марли. ‚олкову не
хотелось плохо  думать  о ”едорчуке, хотЯ он  и  не понимал,  зачем  старший
сержант шел к немцам. ‚олков считал, что у старшего сержанта ”едорчука могли
быть  свои  причины длЯ  такого поступка,  и причины эти  следовало  узнать,
прежде  чем  стрелЯть в спину.  Ќо  этот  лейтенант  --  худой,  страшный  и
непонЯтный, -- этот чужой лейтенант не хотел ни в  чем разбиратьсЯ. ‘ самого
начала,  как  он  поЯвилсЯ  у  них, он  начал  угрожать, пугать  расстрелом,
размахивать оружием.
     „умаЯ так, ‚олков не испытывал ничего, кроме одиночества, и одиночество
это было мучительным и неестественным. Ћно мешало ‚олкову почувствовать себЯ
человеком  и  бойцом,  оно  непреодолимой   стеной  вставало   между  ним  и
Џлужниковым. € ‚олков уже боЯлсЯ своего  командира, не  понимал его и потому
не верил.
     Ќемцы поЯвились в крепости,  пройдЯ через ’ереспольские ворота:  много,
до взвода. ‚ышли строем, но [257] тут же рассыпались, прочесываЯ примыкающие
к  ’ереспольским  воротам  отсеки  кольцевых  казарм:  вскоре  оттуда  стали
доноситьсЯ  взрывы гранат и тугие  выдохи огнеметных залпов. Ќо Џлужников не
успел порадоватьсЯ, что противник  ищет его совсем не в  той стороне, потому
что из тех же ворот вышел еще один немецкий отрЯд. ‚ышел, тут же развернулсЯ
в цепь и направилсЯ к развалинам казарм 333-го полка. € там тоже загрохотали
взрывы и тЯжко заухали огнеметы.
     €менно этот  немецкий отрЯд должен был  рано или поздно  выйти на  них.
Ќадо  было  немедленно отходить,  но  не к  своим,  не  к  дыре,  ведущей  в
подземельЯ,  потому что этот участок двора легко просматривалсЯ противником.
Ћтходить следовало в глубину, в развалины казарм за костелом.
     Џлужников обстоЯтельно  растолковал бойцу, куда и как следует отходить.
‚олков  выслушал  все  с молчаливой  покорностью,  ни о чем  не переспросил,
ничего не уточнил, даже  не  кивнул. ќто не понравилось Џлужникову, но он не
стал терЯть времЯ  на расспросы. Ѓоец был  без оружиЯ  (его винтовку  сам же
Џлужников бросил  еще там, в  башне),  чувствовал  себЯ неуютно и,  наверно,
побаивалсЯ. € чтобы ободрить его, Џлужников подмигнул и даже улыбнулсЯ, но и
подмигивание и улыбка вышли такими  натЯнутыми, что могли напугать  и  более
отважного, чем ‚олков.
     -- ‹адно,  добудем  тебе оружие,  -- хмуро буркнул  Џлужников, поспешно
перестав улыбатьсЯ. -- Џошел вперед. „о следующей воронки.
     Љороткими  перебежками они миновали открытое  пространство и скрылись в
развалинах.  ‡десь  было  почти   безопасно,   можно  было   передохнуть   и
осмотретьсЯ.
     -- ‡десь не найдут, не бойсЯ.
     Џлужников  опЯть  попыталсЯ  улыбнутьсЯ,  а ‚олков опЯть промолчал.  Ћн
вообще был молчаливым, и поэтому Џлужников не удивилсЯ, но  почему-то  вдруг
вспомнил о ‘альникове. € вздохнул.
     ѓде-то  за развалинами  --  не сзади, где  остались  немецкие поисковые
группы,  а  впереди, где никаких немцев  не должно было  быть, -- послышалсЯ
шум, неЯсные  голоса, шаги.  ‘удЯ  по звукам, людей  там было  много, они не
скрывались и уже  поэтому не могли быть своими. ‘корее  всего, сюда двигалсЯ
еще какой-то немецкий отрЯд, и Џлужников насторожилсЯ, пытаЯсь [258] понЯть,
куда он направлЯетсЯ. Ћднако люди нигде  не поЯвлЯлись, а  неЯсный  шум, гул
голосов и шарканье продолжались, не приближаЯсь, но и не удалЯЯсь от них.
     -- ‘иди здесь, -- сказал Џлужников. -- ‘иди и не высовывайсЯ, пока Я не
вернусь.
     €  опЯть  ‚олков  промолчал.  €  опЯть  глЯнул  странными  напрЯженными
глазами.
     -- †ди, -- повторил Џлужников, поймав этот взглЯд.
     Ћн осторожно кралсЯ через развалины. ЏробиралсЯ по кирпичным осыпЯм, не
сдвинув ни одного обломка, перебегал открытые места,  часто  останавливалсЯ,
замираЯ  и  вслушиваЯсь.  Ћн  шел  на  странные  шумы,  и  шумы  эти  теперь
приближались, делались  все Яснее, и Џлужников уже  догадывалсЯ,  кто бродит
там, по ту сторону развалин. „огадывалсЯ, но еще сам не решалсЯ поверить.
     Џоследние метры он  прополз, обдираЯ колени об  острые грани  кирпичных
осколков и закаменевшей штукатурки. ‚ыискал убежище, заполз, перевел автомат
на боевой взвод и выглЯнул.
     Ќа  крепостном  дворе  работали  люди.  ‘таскивали  в глубокие  воронки
полуразложившиесЯ  трупы,  засыпали  их  обломками   кирпичей,  песком.   Ќе
осмотрев, не  собираЯ документов, не снЯв медальонов.  Ќеторопливо, устало и
равнодушно. €,  еще не заметив охраны, Џлужников понЯл, что это  -- пленные.
Ћн сообразил это еще на бегу, но почему-то не решалсЯ поверить в собственную
догадку,  боЯлсЯ  в упор,  воочию, в трех шагах увидеть  своих, советских, в
знакомой, родной форме. ‘оветских, но уже не  своих, уже отдаленных от него,
кадрового лейтенанта Љрасной Ђрмии Џлужникова, зловещим словом "Џ‹…Ќ".
     Ћн долго  следил  за ними. ‘мотрел, как  они работают: безостановочно и
равнодушно, как автоматы.  ‘мотрел,  как ходЯт: ссутулившись, шаркаЯ ногами,
точно  втрое вдруг постарев. ‘мотрел, как они  тупо глЯдЯт  перед  собой, не
пытаЯсь даже сориентироватьсЯ, определитьсЯ, понЯть, где находЯтсЯ. ‘мотрел,
как  лениво поглЯдывает на них  немногочисленнаЯ охрана.  ‘мотрел и никак не
мог понЯть, почему эти пленные не разбегаютсЯ, не пытаютсЯ  уйти,  скрытьсЯ,
вновь обрести свободу. Џлужников не находил этому объЯснений и даже подумал,
что  немцы  делают  пленным  какие-то  уколы,  которые  [259]  и  превращают
вчерашних активных бойцов в тупых исполнителей, уже не мечтающих о свободе и
оружии. ќто предположение хоть как-то примирЯло его  с  тем,  что  он  видел
собственными  глазами и что так противоречило  его личным  представлениЯм  о
чести и гордости советского человека.
     ЋбъЯснив длЯ  себЯ странную пассивность и  странное послушание пленных,
Џлужников  стал  смотреть на них  несколько  по-другому.  Ћн уже  жалел  их,
сочувствовал им, как  жалеют и  сочувствуют  тЯжело заболевшим. Ћн подумал о
‘альникове,  поискал его среди тех, кто работал, не нашел и  -- обрадовалсЯ.
Ћн не знал, жив ли ‘альников или уже погиб, но здесь его не было, и, значит,
в покорного  исполнителЯ его  не превратили. Ќо какой-то  другой знакомый --
крупный, медлительный и старательный --  здесь  был,  и Џлужников,  приметив
его,  все  времЯ  мучительно напрЯгал памЯть, пытаЯсь  вспомнить, кто же это
такой.
     Ђ рослый пленный, как назло, ходил рЯдом,  в двух шагах  от Џлужникова,
огромной совковой  лопатой подгребаЯ кирпичную  крошку. •одил рЯдом, царапал
своей лопатой возле самого уха и все никак не поворачивалсЯ лицом...
     ‚прочем, Џлужников  и так узнал  его. “знав, вдруг  припомнил  и бои  в
костеле, и  ночной  уход оттуда, и фамилию этого бойца.  ‚спомнил, что  боец
этот был приписником, из местных, что жалел, добровольно пойдЯ на  армейскую
службу в мае вместо октЯбрЯ, и что ‘альников утверждал тогда, что он погиб в
той внезапной ночной перестрелке. ‚се  это  Џлужников вспомнил очень Ясно и,
дождавшись, когда боец вновь подошел к его норе, позвал:
     -- Џрижнюк!
     ‚здрогнула и еще ниже согнулась широкаЯ  спина. € замерла  испуганно  и
покорно.
     -- ќто Я, Џрижнюк, лейтенант Џлужников. Џомнишь, в костеле?
     Џленный не поворачивалсЯ, ничем  не показывал,  что слышит голос своего
бывшего  командира. Џросто согнулсЯ  над лопатой, подставив широкую покорную
спину,  туго обтЯнутую  грЯзной,  изодранной  гимнастеркой. ќта  спина  была
сейчас полна ожиданиЯ:  так  напрЯглась  она, так  выгнулась, так замерла. €
Џлужников понЯл вдруг,  что Џрижнюк с ужасом ждет выстрела и что [260] спина
его  -- огромнаЯ  и незащищеннаЯ спина  --  стала  сутулой и покорной именно
потому, что уже давно и привычно каждое мгновение ждала выстрела.
     -- ’ы ‘альникова  видел? ‘альникова  в плену встречал? Ћтвечай, нет тут
никого.
     -- ‚ лазарете он.
     -- ѓде?
     -- ‚ лазарете лагерном.
     -- Ѓолен, что ли?
     Џрижнюк промолчал.
     -- —то с ним? Џочему он в лазарете?
     --  ’оварищ  командир,  товарищ  командир... --  воровато  оглЯнувшись,
зашептал вдруг Џрижнюк. --  Ќе  губите, товарищ  командир,  богом  прошу, не
губите  вы  менЯ.  Ќам,  которые  работают  хорошо, которые  стараютсЯ,  нам
послабление будет.  Ђ  которые  местные,  тех  домой  отпустЯт, обещали, что
непременно домой...
     --  ‹адно,  не  причитай,  --  зло  перебил  Џлужников.  --  ‘лужи  им,
зарабатывай свободу, беги домой -- все равно не человек ты. Ќо одну штуку ты
сделаешь, Џрижнюк. ‘делаешь, или пристрелю тебЯ сейчас к чертовой матери.
     -- Ќе губите... -- ‚ голосе пленного звучали рыданиЯ, но  Џлужников уже
подавил в себе жалость к этому человеку,
     -- ‘делаешь, спрашиваю? €ли -- или, Я не шучу.
     -- Ќу, что могу Я, что? Џодневольный Я.
     -- Џистолет ‘альникову передашь. Џередашь  и скажешь, пусть на работу в
крепость проситсЯ. ЏонЯл?
     Џрижнюк молчал.
     -- …сли не передашь, смотри. Џод землей найду, Џрижнюк. „ержи.
     ђазмахнувшись, Џлужников  перебросил пистолет прЯмо на лопату Џрижнюка.
€ как только  звЯкнул  этот пистолет  о  лопату,  Џрижнюк  вдруг  метнулсЯ в
сторону и побежал, громко крича:
     --  ‘юда!  ‘юда,  человек  тут!  ѓосподин немец, сюда!  ‹ейтенант  тут,
лейтенант советский!
     ќто   было   так  неожиданно,  что  на  какое-то  мгновение   Џлужников
растерЯлсЯ. Ђ когда опомнилсЯ, Џрижнюк уже выбежал из сектора его  обстрела,
к  норе,  грохоча подкованными  сапогами, бежала  лагернаЯ  охрана, и первый
сигнальный выстрел уже ударил в воздух. [261]
     Ћтступать  назад,  туда, где  прЯталсЯ безоружный  и напуганный ‚олков,
было невозможно,  и Џлужников  бросилсЯ  в  другую  сторону. Ћн  не  пыталсЯ
отстреливатьсЯ,  потому что  немцев  было  много,  он  хотел  оторватьсЯ  от
преследованиЯ, забитьсЯ  в  глухой  каземат и отлежатьсЯ там  до  темноты. Ђ
ночью отыскать ‚олкова и вернутьсЯ к своим.
     …му  легко удалось уйти: немцы не очень-то стремились в темные подвалы,
да  и беготнЯ по  развалинам их  тоже не  устраивала.  ЏострелЯли  вдогонку,
покричали, пустили ракету, но  ракету  эту Џлужников увидел уже из надежного
подвала.
     ’еперь было  времЯ подумать. Ќо и здесь, в  чуткой  темноте подземельЯ,
Џлужников  не мог думать ни о расстрелЯнном им ”едорчуке, ни  о  растерЯнном
‚олкове, ни о покорном,  уже согнутом  Џрижнюке.  Ћн не мог думать о них  не
потому,  что не хотел, а потому, что неотступно думал совсем о другом и куда
более важном: о немцах.
     Ћн опЯть не узнал их сегоднЯ. Ќе узнал в них сильных, самоуверенных, до
наглости отчаЯнных молодых парней, упрЯмых в атаках, цепких в преследовании,
упорных в  рукопашном бою. Ќет, те  немцы, с которыми он до этого дралсЯ, не
выпустили  бы  его  живым  после  крика  Џрижнюка. ’е  немцы не стоЯли  бы в
открытую  на  берегу,  поджидаЯ,   когда  к   ним  подойдет  поднЯвший  руки
красноармеец.  €  не хохотали бы  после первого выстрела.  € уж навернЯка не
позволили  бы  им   с  ‚олковым  безнаказанно   улизнуть   после   расстрела
перебежчика.
     ’е немцы,  эти немцы... …ще  ничего  не знаЯ,  он  уже сам  предполагал
разницу между немцами периода штурма крепости и немцами сегоднЯшнего днЯ. Џо
всей вероЯтности, те  активные, "штурмовые" немцы выведены из крепости, а их
место  занЯли немцы другого склада, другого боевого почерка. Ћни не  склонны
проЯвлЯть  инициативу,  не  любЯт  риска и  откровенно  побаиваютсЯ  темных,
стрелЯющих подземелий.
     ‘делав  такой  вывод, Џлужников не  только повеселел, но и определенным
образом обнаглел. ‚новь созданнаЯ им концепциЯ требовала опытной проверки, и
Џлужников сознательно сделал то, на что  никогда бы не решилсЯ прежде: пошел
к выходу в рост, не скрываЯсь и нарочно грохоча сапогами. [262]
     ’ак он  и вышел  из подвала: только  автомат держал под рукой на боевом
взводе. Ќемцев у входа не оказалось, что лишний раз подтверждало его догадку
и   значительно   упрощало   их   положение.   ’еперь   следовало  подумать,
посоветоватьсЯ  со  старшиной и  выбрать новую  тактику сопротивлениЯ. Ќовую
тактику их личной войны с фашистской ѓерманией.
     „умаЯ  об этом,  Џлужников  далеко обошел  пленных  --  за  развалинами
по-прежнему  слышалось унылое шарканье  -- и  подошел к  месту,  где оставил
‚олкова  с другой стороны.  Њеста эти были ему знакомы, он научилсЯ быстро и
точно ориентироватьсЯ  в развалинах  и  сразу  вышел к  наклонной  кирпичной
глыбе, под которой спрЯтал ‚олкова. ѓлыба была там же,  но самого ‚олкова ни
под ней, ни подле нее не оказалось.
     Ќе верЯ глазам, Џлужников ощупал эту глыбу, излазил соседние развалины,
заглЯнул в  каждый каземат, рискнул даже несколько  раз окликнуть пропавшего
молодого необстрелЯнного бойца со  странными, почти немигающими глазами,  но
отыскать  его так  и  не смог.  ‚олков исчез необъЯснимо и  таинственно,  не
оставив после себЯ ни клочка одежды, ни капли крови, ни крика, ни вздоха.
        3
     -- ‘тало  быть, снЯл ты ”едорчука, -- вздохнул ‘тепан Њатвеевич.  --  Ђ
парнишку жалко. Џропадет парнишка, товарищ лейтенант, больно уж с детства он
напуганный.
     ’ихого ‚асю  ‚олкова вспомнили еще несколько раз, а о  ”едорчуке больше
не говорили. ‘ловно не было его, словно не ел он за этим столом и не  спал в
соседнем углу. ’олько Њирра спросила, когда остались одни;
     -- ‡астрелил?
     Ћна  с запинкой, с трудом произнесла это слово. Ћно было  чужим, не  из
того обихода, который сложилсЯ в ее семье. ’ам говорили о  детЯх и хлебе,  о
работе  и  усталости, о дровах  и о картошке. €  еще --  о болезнЯх, которых
всегда хватало.
     -- ‡астрелил?
     Џлужников  кивнул. Ћн  понимал,  что она  спрашивает,  жалеЯ  его, а не
”едорчука. †алеЯ  и  ужасаЯсь  [263] тЯжести совершенного,  хотЯ  сам он  не
чувствовал никакой тЯжести: только усталость,
     -- Ѓоже мой! -- вздохнула Њирра. -- Ѓоже мой, твои дети сходЯт с ума!
     Ћна сказала это  по-взрослому, горько и спокойно. € так же по-взрослому
спокойно притЯнула к себе его голову  и трижды поцеловала:  в  лоб  и  в оба
глаза.
     -- џ возьму твое горе, Я возьму твои болезни, Я возьму твои несчастьЯ.
     ’ак говорила ее мама, когда  заболевал кто-либо  из детей. Ђ детей было
много, очень много вечно голодных детей,  и мама не знала ни своего горЯ, ни
своих болезней: ей хватало чужих хвороб и чужого горЯ. Ќо всех своих девочек
она учила  сначала  думать не о своих  бедах. €  Њиррочку тоже, хотЯ  всегда
вздыхала при этом:
     -- Ђ тебе век за чужих болеть: своих не будет, доченька.
     Њирра с детства свыклась с мыслью, что ей суждено идти в нЯньки к более
счастливым  сестрам.  ‘выклась  и  уже  не горевала,  потому что  ее  особое
положение -- положение увечной, на которую никто не позаритсЯ, -- тоже имело
свои преимущества и прежде всего -- свободу.
     Ђ  тетЯ  •ристЯ  все бродила  по  подвалу  и пересчитывала  изгрызенные
крысами сухари. € шептала при этом:
     -- „воих нету. „воих нету. „воих нету. ‚ последнее  времЯ она ходила  с
трудом.  ‚ подземельЯх было прохладно, у тети •ристи отекли ноги.  да и сама
она без  солнца,  движениЯ и свежего  воздуха  стала рыхлой, плохо  спала  и
задыхалась.  Ћна чувствовала, что  здоровье ее вдруг  надломилось, понимала,
что  с каждым днем ей будет все хуже и хуже, и втайне решила уйти. € плакала
по ночам,  жалеЯ  не  себЯ, а девушку, котораЯ  вскоре  должна была остатьсЯ
одна. Ѓез материнской руки и женского совета,
     Ћна  и сама была  одинокой.  ’рое ее детей померли еще во младенчестве,
муж  уехал на  заработки,  да так и  сгинул, дом отобрали  за долги,  и тетЯ
•ристЯ,  спасаЯсь  от  голода, перебралась  в  Ѓрест.  ‘лужила  в прислугах,
перебивалась кое-как, пока не пришла ЉраснаЯ  ЂрмиЯ. ќта  ЉраснаЯ  ЂрмиЯ  --
веселаЯ, щедраЯ  и добраЯ -- впервые в жизни  дала  тете  •ристе  постоЯнную
работу, достаток, товарищей и комнату по уплотнению. [264]
     -- ’о -- божье войско,  -- важно поЯснила тетЯ •ристЯ непривычно тихому
брестскому рынку, -- Њолитесь, Џанове.
     ‘ама  она давно не  молилась  не потому,  что не  верила, а потому, что
обиделась. Ћбиделась на великую несправедливость, лишившую  ее детей и мужа,
и разом прекратила всЯкое общение с небесами. €  д