икнула Џтушкина и поднЯлась с раскладушки.
џ  попросил  ее  не шуметь и  сказал, что она  ошибаетсЯ: это  в самом деле,
сказал Я, были штукатуры с соседней стройки.
     - Ђ  хоть бы и штукатуры,-  подал утробно-низкий голос ее  сосед,  тоже
вставаЯ.- ’вое какое собачье дело?
     -  Ќе  выражайсЯ,   „ерЯбин,-  предупредил  его  участковый,-   давайте
разбиратьсЯ по существу.
     Ћн  все   поглЯдывал  и  поглЯдывал   на  свечи,-   недоуменно  и  чуть
подозрительно, и Я наклонилсЯ к нему и сказал извинЯюще, что жду гостей.
     - ќто ничего,- дозволил он.- „ень рождениЯ, что ль, у кого?
     - “ невесты моей,- сказал Я  ему  полушепотом и не почувствовал никакой
неловкости за  эту свою  мгновенно  придуманную  радостную  неправду.- Ђ  за
штукатуров  Я действительно пару раз заступилсЯ  тут,-  призналсЯ Я.- ‚идите
ли,  всЯ  беда в  том, что полы их  курток не прикрывают  карманов  брюк,  и
головки бутылок видны издали.
     - Љонечно, видны,- сказал Џенушкин.
     - Ќо бутылки у них пустые,- сказал  Я,- штукатуры изредка заходЯт в наш
двор после выпивки, чтоб попеть песни за столом козлЯтников, понимаете?
     Џтушкина крикнула, что это брехнЯ. ‚сем известно, сказала она, что  эти
штукатуры  сперва пьют тут водку,  а  потом  кричат всЯкие похабные песни, и
„ерЯбин  подтвердил это.  џ  сказал,  что штукатуры никогда  не пели в нашем
дворе плохих песен.
     -  ЃудЯ брехать! - опЯть  крикнула Џтушкина. Џенушкин  солидно выслушал
обе стороны. Ћн сдержанно  разъЯснил мне, что в ночное времЯ во  дворах и на
улицах города петь запрещено, и Я пообещал ему не  вмешиватьсЯ больше в дела
общественности дома.
     Ћни  ушли  гуськом  -  первым участковый,  следом  за  ним  „ерЯбин,  а
замыкающей Џтушкина. џ постоЯл немного в коридоре, затем  прошел в комнату и
зажег остальные одиннадцать свечей.
     ‘иним  погибельным  огнем  горел мой испытательный срок в издательстве:
сто три страницы  "Џозднего признаниЯ"  решительно не  поддавались  никакому
отзыву, и  Я  знал,  чем  это  длЯ менЯ  пахнет. ЏотрЯсеннаЯ,  видно,  своим
недолгим, "преступным" и  трагическим счастьем,  сосредоточившаЯсЯ на  одном
этом,  Ђлла ќлкина  написала не повесть и  не дневник, а что-то  похожее  на
несмелый призыв к участию и, может, к прощению, потому что у них  там с этим
ђ. было все, что в  конце концов неминуемо вызывает непрошеное вмешательство
посторонних.  Њогла быть и другаЯ причина, побудившаЯ эту женщину  послать в
издательство  свою  рукопись,- страх  забвениЯ  случившегосЯ с нею,-  автору
хотелось, наверно, чтобы пережитое не кончилось длЯ нее в  ту самую секунду,
когда  оно ее покинуло. ЊенЯ  изнурила ее  тихаЯ хрупкаЯ  печаль, вымученнаЯ
робкаЯ  откровенность  и полное  отсутствие писательского  навыка.  ‡акончив
читать  ее  записки,  Я  испытал  сложное  чувство  немого  удивлениЯ  перед
ЏокорЯющей силой обнаженного слова  и осуждениЯ  себЯ за подглЯдывание чужой
тайны.  Џо разноцветным кольЯм восклицательных  знаков,  похожих на  те, что
наставил  ‚ениамин  ѓригорьевич   в  моих  "Ђльбатросах",  по  его  нечаЯнно
оброненному  в  напутствие  мне  пренебрежительному   слову  "самотечнаЯ"  Я
понимал, что "Џозднее признание" Ќадо забраковать, но  как это сделать  - не
знал.  Ќе  хотел  знать.  „о  конца  моего  испытательного срока  оставалось
четырнадцать  дней?   а  до   возвращениЯ  €рены  -  десЯть.  Њне,  наверно,
причитались  кое-какие  деньжонки  по  бюллетеню,  но  предчувствие изгона и
предполагаемаЯ мизерность суммы мешали пойти в бухгалтерию...
     ‚  тот день, когда поЯвилась €рена, была пЯтница.  €рена пришла  раньше
‚ерыванны. џ сидел за ее столом, щелкал мизинцем обезьЯну  на пальме и курил
последнюю в  пачке сигарету. Ќикогда  потом €рена не была  такой  неожиданно
высокой,  обновленно-смуглой  и  вызывающе гордой, почти презрительной.  Ћна
остановилась у дверей и длинно посмотрела на менЯ, скосив глаза к переносью,
и Я встал и пошел к ней. џ поцеловал ее в лоб - сверху, издали и молча,  как
покойницу.
     - џ думала, что тебЯ нет. ‘овсем...  џ зайду позже, сЯдь за свой стол,-
сказала она, как при простуде. “ нее возвратились на место глаза, но в росте
она не уменьшилась.
     - џ ждал тебЯ каждый день... ‘о свечками,- сказал Я.
     - ‘ какими свечками? Џочему со свечками?
     - Џо числу дней.  „вадцать четыре свечи, но позавчера Я зажег их  все,-
сказал Я.
     -  џ зайду позже. Њы с тобой  не виделись, сЯдь скорей за  свой  стол,-
почему-то  ожесточенно сказала она  и вышла, а Я  сел за  свой  стол. “ менЯ
почему-то похолодели руки и было  трудно сердцу,  будто  Я нырнул на большую
глубину. ‘ейчас  вот, на этом месте  своей книги, Я долго размышлЯл над тем,
что это со мной тогда было, почему Я испытал в ту минуту живую пронзительную
тревогу за €рену,  как будто мне хотелось - издали и молча - оградить  ее от
какой-то  далекой  смутной беды. ‚прочем, это у менЯ быстро прошло, и, когда
поЯвилась ‚ераванна, Я неумеренно  весело и искренне  поздоровалсЯ  с нею  и
сказал, что рад ее видеть.
     - ‘кажите пожалуйста! —то это с  вами случилось нынче? - спросила она.-
ЏЯтак на дороге нашли?
     - Ќичего не нашел,- сказал Я,- но у вас сегоднЯ  неотразимо добрый свет
глаз.
     - Ќеужели? ‚от не знала... Ђ вам никто не говорил, что вы в своей шлЯпе
похожи на архи... архихиреЯ?
     ‚ераванна, видимо, и  сама сознавала, что обмолвка  получилась смешной,
потому что дважды пыталась поправитьсЯ, но "архиерей" у нее не проЯснЯлсЯ, и
Я не удержалсЯ и захохотал.
     - „урак! ‘амовлюбленный  пижон! - с неизъЯснимой томной Яростью сказала
она, и в  эту  минуту  в комнату  зашла  €рена. ЊенЯ  опЯть поразила  в  ней
какаЯ-то напрЯженнаЯ недоступность и готовно-стремительнаЯ  собранность, как
при  опасности. џ  ненужно  поспешно встал и  поклонилсЯ  ей,  а  ‚ераванна,
замедленно  оглЯдев  ее,  удивленно  спросила,  когда они  вернулись.  €рена
сказала,  что прилетела одна  ночным самолетом, потому что  доломитные ванны
оказались ей противопоказаны.
     - Ќадо же! Ќеделю не могла подождать... Ђ ‹авр  Џетрович как? ‘ Ђленкой
осталсЯ? ‚ы же собирались к своим в ‘таврополь заехать. Љак же теперь?
     ‚ераванна спрашивала дотошно и въедливо, с большими испытующими паузами
и  с каким-то стойким и ненавистным мне свекровьим правом на €рену.  џ встал
из-за стола и вышел в коридор.  ’ам Я неожиданно длЯ себЯ установил, что имЯ
"‹авр" нельзЯ произнести, чтобы не рычать, что оно вообще не человеческое, а
черт  знает  какое имЯ,  ‹авр, видите  ли... ‚  бухгалтерии,  куда Я  так же
внезапно  длЯ себЯ  решил независимо зайти, мне не очень охотно  и почему-то
сердито старичок кассир выдал три замусоленные десЯтки и два троЯка. џ купил
в  буфете  пачку  сигарет  и,  когда вернулсЯ  в комнату,  то ни  €рены,  ни
‚ерыванны уже не застал.  „о конца рабочего днЯ Я несколько раз звонил €рене
домой,  но  там  молчали. Ћт  стола  ‚ераванны  нестерпимо  пахло  удушливой
землЯничной прелью.
     Џо пути домой  Я  купил  бутылку шампанского, халу, ливерную колбасу  и
шоколад "Ђленка". џ давно не ездил на "ђосинанте" и он запылилсЯ и отчего-то
присел на  задние колеса, будто  готовилсЯ  к  прыжку. џ обтер его, подкачал
камеры и поехал  на рынок  за фруктами,- мало ли что могло там оказатьсЯ? Ќо
рынок уже иссЯк, фруктов никаких не  было, и Я  купил два  стакана тыквенных
семечек,- раз ты сам что-нибудь любишь, то почему другой не должен любить то
же самое! ‡вонить Я поехал к той своей будке у моста,- менЯ никто не смог бы
убедить в том, что это - несчастнаЯ длЯ  менЯ будка. Ќаоборот. “ реки, возле
моста,  каждый  на  единолично-собственном  клочке  земли, упрЯмой  шеренгой
стоЯли  удильщики. Ћни ловили тут на дикуна, но сырть,  охотно бравшаЯ  его,
вонЯла клоакой и нефтью. џ отрадно подумал о своем озере, о бабке ‡вукарихе,
и хотелось, чтобы €рена тоже приучилась когда-нибудь удить...
     Ѓудка была стыдно запакощена  внутри всевозможными срамными рисунками и
безграмотными  надписЯми. € от  этого, и  еще  по другим,  смутным длЯ  менЯ
самого причинам Я не захотел звонить  €рене двумЯ копейками, а гривенника не
оказалось. ‚озможно,  тут все  дело  во  мне  самом,  а не в тех кассиршах и
продавцах различных магазинов, где Я пыталсЯ иногда выменЯть нужную, срочную
двухкопеечную  монету,-  Я никогда не получал  ее, если издали  не оценивал,
способен  ли тот  продавец и кассирша  вообще оказать  услугу, и  это всегда
оборачивалось длЯ менЯ трудным, почти неразрешимым усилием. Ќа этот раз дело
было  проще,-  мне требовалсЯ гривенник,  а  не  две  копейки,  но  и  его Я
заполучил лишь  с третьей униженной попытки.  “же с  ним, с  гривенником, по
пути к  своей  будке Я подумал, что  €рена, например,  не сможет отказать  в
помощи человеку. € Я тоже не  откажу. € бабка ‡вукариха. € Ѓорис ђафаилович.
€  тетЯ  ЊанЯ. € тот рыжий  владелец "‡апорожца". €  наш  директор „ибров. €
"бывший"  художник-старик,  что  назвал  €рену  Ђришей...  Ђ  вот  ‚ераванна
откажет. € ‚олобуй тоже. €  Џтушкина с „ерЯбиным откажут.  € черт-те сколько
их еще, безымЯнных и нам неведомых, которые откажут! џ так  и не  решил, как
поступЯт ‚ениамин ѓригорьевич ‚ладыкин и участковый  Џенушкин. Ћни  откажут?
€ли нет?
     Џо  тому,   как   €рена  поспешно,  четко   и  приветливо  сказала  мне
"здравствуйте,  ‚ладимир ћрьевич",  Я понЯл,  что там в квартире есть кто-то
чужой, кому не надо знать, кто звонит.
     -  џ,  наверно,  тот  художник-старик,  что  оставил тебе  под  стеклом
записку? - спросил Я.
     -  „а-да,- засмеЯлась  она.- џ  нашла вашу записку,  ‚ладимир  ћрьевич.
‘пасибо, что надумали позвонить. Љак здоровье Ђнны ’рофимовны?
     - ’олстеет неизвестно с чего,- сказал Я.
     - Џередайте ей, пожалуйста, мое почтение,-  сказала €рена. Ћна говорила
весело, почти озорно и совсем безопасно.
     - “ тебЯ сидит эта вальЯжнаЯ ступа? - спросил Я о ‚ереванне.
     - „а-да.
     - џ ее терпеть не могу! - сказал Я.
     -  ’о  же самое  и там,- ответила €рена.- Џогода  одинаковаЯ,  только в
Љисловодске еще жарче. € устойчивей.
     - Ћна сказала, что Я дурак и самовлюбленный пижон,- пожаловалсЯ Я.
     - ќту  новость  Я  уже слышала, ‚ладимир ћрьевич...  Ћчень  прискорбно,
конечно.
     - џ хочу тебЯ видеть,- сказал Я.
     - Ќепременно, ‚ладимир ћрьевич. ‡воните иногда.
     - —ерез час, ладно? - сказал Я.
     - „а-да. Ќе забудьте поклонитьсЯ от менЯ Ђнне ’рофимовне.
     - ѓони скорей эту корову вон! - посоветовал Я.
     - ‚ы очень добры, ‚ладимир ћрьевич... „о свиданиЯ,- сказала €рена.
     џ  оставил  "ђосинанта"  под каштаном  возле  телефонной  будки,  а сам
спустилсЯ  к  реке,  но  больше  минуты  не  смог пробыть  там,  потому  что
отрешеннаЯ, безучастнаЯ занЯтость рыбаков показалась мне непонЯтной, дикой и
просто противоестественной в том тревожном, что  было  вокруг,- стремительно
текучаЯ куда-то  река,  беспокойно-недобрый  крик городских  чаек, белесое и
низкое городское  небо  с  пожарно рдеющим  на  нем  городским  предзакатным
солнцем.  џ вернулсЯ к "ђосинанту" и сел  на заднее сиденье:  там можно было
вообразить, что ты находишьсЯ не в своей, а в чужой машине; что через час ты
не сам  поедешь на  ней  куда-то,  но  что тебЯ  повезут  друзьЯ;  что  тебЯ
совсем-совсем  ничего не тревожит, что  все  обстоит благополучно  и надолго
надежно...
     ђовно через час  Я позвонил €рене снова и  не узнал ее голоса,- он  был
какой-то   намученно-уклончивый   и   потерЯнно-тусклый.    Ћна   посторонне
осведомилась, как Я себЯ чувствую, и Я поблагодарил.
     - Ќа работе все в порЯдке?
     - ‚се,- сказал Я.
     - Ќу и отлично.
     - џ купил тыквенные зерна,- сказал Я.
     - —то?
     - Ѓелые семечки, говорю, купил. „ва стакана...
     - Ђ, это вкусно...
     - Ќу  вот видишь! -  сказал Я.  Њы  помолчали, и в трубке  Я слышал  ее
дыхание.
     - ЊенЯ, наверно, прогонЯт  с работы,- сказал Я и  объЯснил почему.  Ћна
долго медлила, потом трудно спросила, где  Я  нахожусь и со мной ли "Џозднее
признание". Њы условились  встретитьсЯ  на том самом месте,  где  расстались
накануне ее отъезда в Љисловодск,- почти за городом. Џо дороге туда Я заехал
в  издательство и взЯл дневник  ќлкиной. Ќаше овсЯное поле  было уже  сизым,
спелошафранным, легким и шумным, и на щербатых головках полинЯвших васильков
одиночно ютились подсыхавшие к исходу лета шмели. €рена приехала в автобусе.
Ќа  ней было то  самое  черное полудетское домашнее платье,  и прошла она  к
"ђосинанту" по кювету,- убедненнаЯ и жалкаЯ, как тогда...
     “ ручьЯ в лесу,  где под ‚ераванной когда-то пел круг, в кустах ольхи и
краснотала  уже  копились  предвечерние  тени  и было  тихо и по-августовски
свежо.  €рена  сидела  надломленно-беспомощнаЯ,  прикрыв  зачем-то  ладонЯми
тыквенные  зерна, которые Я  еще  на дороге близ города  насыпал ей в  подол
платьЯ. Ќа нее было трудно смотреть, и Я сказал, что мы уедем отсюда в ту же
секунду,  как только она скажет об этом. Ћна, как заводной кукленок, кивнула
головой и  зЯбко поежилась,  вдавливаЯсь в сиденье.  џ снЯл с себЯ  свитер и
набросил его ей на плечи.
     - Ќадень с  рукавами, а Я пойду разожгу костер,- сказал  Я, и она опЯть
кивнула  бессмысленно и  трогательно... ђучей  усох  и  чурюкал  невнЯтно  и
вкрадчиво.  Ћн почти зарос  дикой  мЯтой, а  там,  где  кромка  берега  была
доступна солнцу, розовыми круглыми наметЯми стлалсЯ чебрец - ладанно-пахучий
и шелестЯще-ломкий, как иней. Љостер  Я развел прЯмо на  берегу ручьЯ у трех
тронно возвышенных  островков  чебреца, чтобы  на  среднем из  них поставить
шампанское, а  на крайних  сидеть самим. џ стоЯл у  костра и  ждал, пока  он
разгоритсЯ, и, когда обернулсЯ, чтобы  идти  к  машине,  увидел  позади себЯ
€рену.  Ћна была  в моем  свитере, доходившем ей до коленей. Ћна была совсем
маленькаЯ   и  изнурЯюще  невообразимаЯ  со   своим  трепетно-жертвенным   и
доверчивым взглЯдом, вонзенным в менЯ. џ подхватил ее на руки,  и она обнЯла
менЯ за шею, и мне стало нечем дышать...
     Љостер чуть тлел,- она не согласилась разжечь его до неба, как хотелось
мне, и  Я знал почему: боЯлась, что нас  заметЯт с дороги.  Ћн  чуть тлел, и
прЯмо  над нами  стоЯла  высокаЯ синЯЯ звезда с двумЯ косо-отвесными  белыми
рогами. “  нас не было  никакой посудинки под шампанское, а пить  из бутылки
€рена не умела. Ћна сидела против менЯ на своем чебрецовом троне и то и дело
оглЯдывалась в темноту за собой - на шоссе.
     - “ этой дуры что,  своей  семьи  нету, чтоб не следить за чужими, черт
подери? - спросил Я о ‚ереванне.
     €рена помедлила и сказала, что она одинока.
     -  Ћна  лахудра,-  сказал Я.-  Љто  ей  мешал  самой  выйти  за  твоего
коротышку? €ли ты у ней отбила его?
     - ’ы не мог бы не говорить мне этого? - прибито попросила €рена.
     - Џочему? - спросил Я.
     - Ќу, хотЯ бы из соображений пристойности.
     џ  пожалел, что сказал это,  и  поцеловал  ее ладони. Ћна всхлипнула  и
ткнулась головой мне в грудь.
     - ’ы не знаешь, как мне будет противно увидеть себЯ завтра в зеркале! Ђ
тут еще она, ‚ера... “ нее и фамилиЯ какаЯ-то родственнаЯ с ним - ‚олнухина.
‚олобуй - это гриб?
     Џо-моему,  существовал  гриб валуй, но  Я не  стал это уточнЯть.  ЉакаЯ
разница!
     - Ќо ты  все равно  будешь  думать  не  то, что  было и есть, - сказала
€рена.- џ вышла замуж, когда мне шел шестнадцатый год...
     џ встал, отошел за костер и оттуда спросил:
     - ’акаЯ волобуйнаЯ страсть нашла?
     - „а! ‘трасть! - сказала она.- ‚ тридцать восьмом году мой отец комбриг
‹озинский  и  мать военврач  первого  ранга...  џ  четыре  раза  убегала  из
детприемника, пока...
     џ тогда уже держал ее на руках и пыталсЯ  зачем-то зажать ей рот.  џ не
давал  ей говорить, и у  менЯ в затылке колюче ворочалсЯ комок боли и сердце
подпирало  гортань.  €зо  рта €рены  под  моей  ладонью  выбивалсЯ  скулЯщий
зверушечий вой. џ ходил вокруг  костра,  выкрикивал ей в темЯ слова утешениЯ
пополам с угрозой, и  она  постепенно затихла. Ћна была совсем невесома. Њне
вспомнилось,  как  ей трудно было тащить  тогда  в городе резиновый  матрац,
полунаполненный  воздухом, и Я подумал, что в двадцать лет еще  можно нажить
силу, а в тридцать один - едва ли.
     -  ‚от пришел великан,- сказал Я.- ’акой большой, большой великан.  ‚от
пришел он и упал. Џонимаешь? ‚зЯл и упал!
     €рене, наверно, было  уютно у менЯ на руках, и она не пыталась сойти на
землю.  “же в середине ночи мы  обновили костер, и  Я  сделал из  шоколадной
фольговой обертки бокал длЯ €рены, Њы опЯть сидели  на своих прежних местах,
и €рена была до слез дорога мне, утонувшаЯ в моем свитере, бережно державшаЯ
обеими руками этот мой звездно мерцавший бокал.
     - Џослушай,  Ђнтон,- вдруг просительно сказала  она,- а  тебЯ ничего не
стыдит и не давит обидой из твоего прошлого?
     џ не понЯл.
     - Ќу из поступков...
     Ћна  отодвинулась от костра, чтобы быть в тени,  а Я боЯлсЯ услышать от
нее  самой  что-нибудь темное и ненужное длЯ нас  обоих,-  мало ли каким мог
быть ее собственный поступок!
     - ’ы не хочешь говорить?
     џ видел, что ей самой становитсЯ страшно.
     - Џочему ты молчишь?
     - џ воровал,- сказал Я.
     - ‚оровал? Љогда?
     - Љогда убегал из детприемников. ќто всегда случалось летом, и Я жил на
рынках...
     - Ќу говори же!
     - ‚  последний  раз Я обокрал пьЯного сонного  старика, когда мне  было
шестнадцать лет.
     - Ђнтон, милый... Ћбокрал?
     - „а. ќто был сторож нашего ”‡“,- сказал Я.- “ него оказалось всего три
рублЯ. Ђ что ты?
     - “ менЯ страшней... Њне было пЯтнадцать лет,- сказала она и заплакала.
џ  поправил костер и не  тронулсЯ  с места.- ќто было осенью  в ќнгельсе.  џ
зашла домой к своей  учительнице. ’ак  просто зашла... “ них тогда  какие-то
заключенные под охраной пилили в сарае дрова...
     -  —ерт с  ними со всеми! - сказал Я ей через костер.- џ ничего не хочу
знать. —ище тебЯ нет ни снаружи, ни изнутри!
     Ћна поперхнулась каким-то словом  и, с радостным сумасшествием взглЯнув
на менЯ, сказала, что Я помешанный.
     -  џ  только блин украла, дура-ак,-  в  слезный распев заголосила она и
смЯла бокал. џ кинулсЯ к ней и посадил к себе на колени.
     - Љакой блин, дурочка?
     - ѓорЯчий! џ ждала, пока они ели, а потом...
     -  ‚от пришел великан,- перебил  Я.-  ’акой  большой, большой  великан,
слышишь?
     - џ спрЯтала его под  берет... но все думала, что он виден, и закрывала
голову руками...
     - Џришел и упал, понимаешь? - сказал Я.
     - ‹идиЯ  Џавловна догнала  менЯ во дворе  и снЯла берет... Џри тех, что
пилили... Ћна думала, что Я украла зеркальце...
     - ‡ацепилсЯ ногой за ступеньку и упал! Џочему ты не слушаешь? - крикнул
Я.- ‘ейчас же замолчи! ‘ейчас же!
     ‚ город мы вернулись на заре.
     Ћтзыв на повесть ќлкиной €рена  уместила на двух страничках, но за счет
величины букв  и  ширины  полей  Я довел их до трех  с половиной. ‘амотечную
рукопись "Џозднее признание",  по моему мнению,  нельзЯ  было,  к сожалению,
рекомендовать  издательству, ибо  все, что  заложено в  нее  автором,  могло
ЯвитьсЯ пока  лишь  подсобным материалом  длЯ  будущей книги. џ считал,  что
сюжет  рыхл,  а  поведение   и   взаимоотношениЯ  действующих   лиц   лишены
психологической  основы и  убедительности. “ менЯ создалось впечатление, что
Ђ.ќлкина написала  свою  повесть,  так  сказать,  не  переводЯ дыханиЯ, мало
заботЯсь  об  отделке  страниц,  не  придерживаЯсь элементарных законов,  по
которым  создаютсЯ книги,  - четкаЯ идеЯ, строгаЯ  фраза,  сознание нужности
сказанного советскому  читателю. ‘амый главный недостаток повести Я  видел в
том,  что автор не справилсЯ с задачей показать богатый внутренний мир наших
современников,   их  духовный  облик,  красоту  и   страстность  общественно
значительных поступков.
     ‚ениамин ѓригорьевич принЯл  менЯ пасмурно. Ќаверное, оттого,  что день
был  сумрачный, в  его  кабинете  устойно  залегала тускло-цветнаЯ полумгла,
побуждавшаЯ к молчанию и тревоге. Џока он читал  мой отзыв, Я стоЯл у  стола
между стульЯми и держал руки по швам,- больше их некуда было деть.
     - ’а-ак,- сказал он  неопределенно.- ‚от то же  самое  получилось  и  с
вашей  повестью, товарищ Љержун. Њелкий факт быта  еще не значит факт жизни,
понимаете?
     - Љонечно,- сказал Я.
     Њне  до сих пор непонЯтно самому, что толкнуло тогда менЯ на безоглЯдно
вздорную похвальбу, хотЯ сказал  Я  это твердо и даже с вызовом,-  Я сказал,
что мои  "Ђльбатросы"  принЯты  молодежным  журналом.  ‚ениамин  ѓригорьевич
поднЯл на менЯ глаза и посмотрел  испытующе-собранно и затаенно, как смотрит
рыбак на поплавок, когда тот качнулсЯ и замер.
     - †урнал что же, письменно уведомил вас?
     - Џисьменно,- сказал Я. ђуки Я держал по швам.
     - Ќу что ж. ќто хорошо. € когда они намерены печатать?
     - ‚ декабрьском  номере,- сказал  Я,  как во сне. џ стоЯл и вспоминал о
необъЯснимо  удивительном случае, когда  однажды ночью на  моего "ђосинанта"
надвинулсЯ слепой ЊЂ‡. Ћн выскочил из-за  пригорка шоссе по левой стороне  и
ударил менЯ светом метрах в пЯти  или шести. џ помню, что мои глаза,  руки и
все тело  отключилось тогда от моей воли, подчинЯЯсь какой-то  неподвластной
мне  безымЯнной силе  самопроизвольного  расчета  и действий. џ  думаю,  что
только благодарЯ этому мы  разминулись в  ту секунду с ЊЂ‡ом, и теперь, стоЯ
перед  ‚ладыкиным,  Я  надеЯлсЯ, что  тут  это тоже  как-нибудь пройдет  и Я
останусь цел. Ћн по-прежнему смотрел  на  менЯ ожидающе, со смутным оттенком
недовериЯ, и моЯ праваЯ  рука самостоЯтельно торкнулась в задний карман брюк
и извлекла записную  книжку.  џ перелистал  ее,  но  ничего не  нашел.  ќто,
наверно, должно было означать,  что извещение  журнала Я оставил дома или же
утерЯл. ‚ениамин ѓригорьевич сказал "ну-ну" и спрЯтал в стол дневник ќлкиной
вместе с моим отзывом. ђукопись, которую он выдал мне длЯ работы, называлась
"‘тепь широкаЯ".  ‚  ней  было шестьсот страниц, и  она  значилась  в  плане
издательства на будущий год.
     Ћ  своем вранье ‚ладыкину Я рассказал вечером €рене. Ћна нашла, что тут
нет ничего  ни позорного,  ни  опасного. Ќу, скажу, если он поинтересуетсЯ в
декабре,  что, мол, перенесли  на  февраль.  €ли вообще раздумали.  Њало ли?
„ействовал же Я так, по ее  мнению, только  потому, что хотел психологически
воздействовать на него из чувства самосохранениЯ. ’олько и всего...
     ЌесмотрЯ на то что с ‚ераванной Я был, по совету €рены, не человеком, а
облаком, она  встречала  мою  тайно  торжествующую  вежливость  с непонЯтным
ожесточением  и  подозрительностью.  џ  чувствовал, что  ее  раздражали  мои
свитера, шлЯпа, ботинки, запах "ипра", моЯ походка и мой рост. …е поЯвление
по  утрам  Я каждый  раз приветствовал  теперь стоЯ, с  серьезным  и  вполне
учтивым  поклоном, но она почему-то воспринимала это как насмешку, и лицо ее
покрывалось бурыми пЯтнами. Њне полагалось ждать,  пока она первой  усЯдетсЯ
за свой стол, и Я так и делал, и это опЯть-таки встречалось  глухим отпором.
Љогда Я  спрашивал у нее разрешениЯ курить, она, уже  сосЯ леденец, говорила
"отштаньте от менЯ", и грудь ее колыхалась как кочка на трЯсине. џ извинЯлсЯ
и  курил в коридоре, а возвращаЯсь,  предупреждал ее об этом стуком в дверь.
…й  тогда  приходилось   говорить   "пожалуйста",  но,  поскольку   это  был
всего-навсего Я, она откровенно фыркала и злилась.
     - —то вы кочеврЯжитесь? Ѓольше вам занЯтьсЯ нечем?
     џ с  большим  удовольствием  послал  бы ее к  чертовой матери, но €рена
говорила, что этого нельзЯ делать.
     Љ тому времени, когда нам  приходила пора возвращатьсЯ  в город, костер
обычно дотлевал полностью, и  Я прикрывал горЯчую золу чебрецом или листьЯми
ольхи. Њне всегда было грустно покидать эту жалкую сырую  кучку пепла: тогда
невольно думалось о неизбежном конце  любых земных горений и хотелось, чтобы
зола не остыла до ночи,  когда нам тут опЯть  можно будет  воскресить  новое
живое чудо.  ‚  ту зарю,  когда  €рена  уже  в  самом  городе приказала  мне
вернутьсЯ  к ручью, был наш четвертый сгоревший  там костер. џ не стал ни  о
чем  ее  спрашивать, развернул на обратный курс "ђосинанта" и  выжал из него
все,  на что  он был  способен.  Ќаша полЯна была  обновлена робкой световой
зыбью  зарождавшегосЯ днЯ,  и  от горки  пепла,  из-под чебреца,  которым  Я
прикрыл перед отъездом прах костра, выбивалсЯ  розовый и витой, как буровец,
столбик пара.
     -  †ив! - счастливо и  хищно  сказала  мне  €рена.-  ’ы хоть что-нибудь
понимаешь из этого?
     -  Џонимаешь  из  этого!..  ’ы  же  редактор   областного  издательства
художественной  литературы,-  сказал Я,  восхищенный  тем, за  чем она  сюда
вернулась. ’огда  с  нею  произошло  какое-то странное  преображение:  в  ее
подбирающихсЯ к моему  лицу руках, в  сузившихсЯ  и скосившихсЯ  к переносью
глазах, в покривившихсЯ полураскрытых губах и вообще во
     всей фигуре поЯвилось  что-то мстительное и старинно-степное  - ни дать
ни взЯть настигнутаЯ врагом черемиска!
     - ’ы хочешь менЯ оцарапать? „авай,- засмеЯлсЯ Я.
     -  Ћткуда ты это  знаешь? -  отшатнулась она.- ѓосподи, что  Я  говорю!
Ђнтон, скажи мне... ќто всегда-всегда бывает у замужних женщин? “ всех?
     - —то? - не понЯл Я.
     - ’о, что у менЯ теперь с тобой... џ тогда лечу и лечу! џ никогда этого
не знала, слышишь? € рождение Ђленки тут совсем ни при чем, понимаешь, о чем
Я говорю?
     - „а,- сказал Я.- Љогда он возвращаетсЯ?
     - ‚ понедельник, двадцать первого.
     - Ћн же хотел заехать в ‘таврополь,- вспомнил Я.
     - Ќет... џ получила вчера телеграмму.
     - „ерьмо он! - сказал Я.
     - Ќет. Ћн хуже... …му нельзЯ было так менЯ обкрадывать, нельзЯ!..
     џ  поцеловал ее и сказал  о  великане,  как  он зацепилсЯ  за порог. Њы
выехали на  шоссе  -  пустынное  и чистое.  €з-за  города вставало солнце  и
ослеплЯюще било мне в глаза.
     - Њы сейчас поедем прЯмо ко  мне,- сказал Я,-  а  в понедельник заберем
Ђленку.
     Њысль  эта пришла мне  в голову мгновенно, и Я ощутил, как под шлЯпой у
менЯ упруго выпрЯмились  волосы, вздыбленные ознобным восторгом,  похожим на
ужас.
     - Људа к тебе? —то ты говоришь?!
     €рена отодвинулась от менЯ к дверке.
     -  Ќа ѓагаринскую,-  сказал Я.- ‚  воскресенье мы обвенчаемсЯ в „уховом
монастыре. ’ы будешь в белом платье!
     - —то ты говоришь? ‚ каком монастыре? ’ы сошел с ума!.. Ћн убьет сперва
менЯ, потом тебЯ и... всех!
     - “бьет? ќтот кожаный мешок с опилками? џ распорю его по всему шву, вот
так! - показал Я рукой, как распорю его.
     - џ  тебЯ боюсь!  - воскликнула €рена.-  ‚ысади менЯ, пожалуйста,  тут.
Ћстанови!
     Њы уже въехали в город. Ћн был еще малолюден. џ погладил €рену по плечу
и сказал, что довезу ее до моста, а там она дойдет сама.
     - Љонечно, там  дойду,-  сказала она, как заблудившийсЯ  было  ребенок,
которому показали дорогу к его дому.- Ќе надо так больше пугать менЯ, ладно?
     €  все-таки день этот  получилсЯ длЯ  менЯ хорошим. џ  тогда проспал, -
прилег на раскладушку, не раздеваЯсь, а когда проснулсЯ, шел уже двенадцатый
час.  џ спустилсЯ в подъезд, чтобы позвонить €рене и спросить, как быть. Ћна
подумала  и  голосом ‚ладыкина сказала, что  все  порЯдочные советские  люди
имеют обыкновение спать ночью.
     - „нем они, товарищ Љержун, созидают!
     - ‚ том-то и дело, - сказал Я.
     - ќто  не  оправдание.  “  вас есть какие-нибудь  уважительные  причины
опозданиЯ на работу?
     џ призналсЯ, что в самом деле боюсь попастьсЯ ‚ладыкину на глаза.
     - џ вам не ‚ладыкин, а ‚ениамин ѓригорьевич!
     …й почему-то было весело.
     - ’ы что там дуришь? - сказал Я.
     - Џришла втораЯ  телеграмма. ’ам решили заехать в ‘таврополь, - сказала
она. - Ђ  ‚ладыкин  с нынешнего днЯ в отпуске.  —то же касаетсЯ председателЯ
месткома  товарища  ‚олнухиной, то ее тоже  нет сейчас в  издательстве.  Ћна
завтра утром отбывает в ‘очи. ’ебЯ это устраивает?
     - ‚полне, - сказал Я.
     - Ћчень рада! Ђ почему ты все же спишь днем, а не ночью?
     - „а вот свЯзалсЯ с одной полуночной шалавой, - сказал Я.
     - Ђх, вот что! Ђ она в самом деле шалава? €ли только шалавка?
     - алавка! - сказал Я.
     - Ђ она хорошаЯ?
     - ’ак себе...
     - Ђ ты ее любишь?
     - Ћчень!
     - Ђ она тебЯ?
     - ќто пока не совсем Ясно ей самой.
     - Ђх  ты, пижон несчастный! Њало тебЯ били тогда  женским чулком!  ‚рун
детприемовский!  "Њои  "Ђльбатросы" печатаютсЯ,  видите  ли,  в  двенадцатом
номере".
     - ’ы чего там разболталась? - сказал  Я. Њне очень хотелось видеть ее в
эту минуту. - Љогда мы нынче встретимсЯ?
     -  ‚ три часа днЯ в издательстве. џ  приду с  ‚ерой, чтобы взЯть у  ней
рукопись длЯ доработки. Џожалуйста, веди себЯ тогда прилично, ладно?
     - алавка ты, - сказал Я.
     Љогда  они поЯвились,  Я встретил  их  стоЯ  молчаливым  поклоном из-за
своего стола. Џолноте  добротности  поклона  мешала, конечно,  шлЯпа на моей
голове,  но  тут ничего  нельзЯ было  поделать,  и  ‚ераванна, уже разомлело
приуготовленнаЯ  к  отбытию  в ‘очи, решительно игнорировала  его,  а  €рена
сделала мне за ее спиной  легкий грациозный  кникс. Ћна, наверно, сознавала,
как искристо блестЯт и  торчат ее глаза, и,  чтобы скрыть  это от ‚ерыванны,
сразу же прошла к окну. џ тогда тайно  поблагодарил  судьбу  за  все мне уже
посланное в  жизни  -  от  детприемников  и до  чулка  с оловЯшкой, так  как
подумал, что  без всего  этого нам бы не жечь с €реной  своих костров. …ще Я
подумал -  но уже  совсем сумасбродное,  специальное длЯ ‚ерыванны,- что вот
возьму и вскочу со стула  и подниму на руки €рену и поцелую ее в глаза, и не
по одному  разу,  а  по четырежды  четыре, и что  ты  нам сделаешь, попа  ты
этакаЯ? ‡авизжишь, как подколотаЯ свиньЯ? Ќу и визжи!
     - ‚от,  €риш.  Ћт закладки на триста  седьмой странице,- томно  сказала
‚ераванна. ‚ид  у нее был  скорбно-страдальческий, и  рукопись она протЯнула
€рене через стол, не вставаЯ со стула.
     - Ђ сколько там всего? - спросила €рена в окно, не оборачиваЯсь.
     -  —етыреста  шесть...  Ћстались  какие-то  пустЯки.  Ќу  сколько  тут,
господи! ’ебе это на три вечера...
     - Љонечно...  Њы ведь условились,-  вибрирующим  голосом сказала €рена.
Ћна припала к подоконнику, заваленному книгами, и Я заметил, как содрогаютсЯ
ее  плечи  в беззвучном смехе. Ѓыло непонЯтно, какой бес ее разбирал, но мне
оказалось достаточно одной догадки, что она боитсЯ взглЯнуть на  менЯ,  чтоб
нам не расхохотатьсЯ одновременно, как в  свое времЯ в  лесу,  и менЯ  начал
душить смех. џ заклинал себЯ удержатьсЯ от желаниЯ  взглЯнуть на ‚еруванну,-
она  что-то  подозрительно  притихла,  но  взглЯнуть   очень  хотелось.  Ћна
по-прежнему  держала  на весу рукопись,  где длЯ  €рены  "остались  какие-то
пустЯки", и, привлеченнаЯ моими  горловыми  звуками, похожими на подавлЯемую
икоту, глЯдела на менЯ брезгливо и удивленно.
     - …сли б вы только знали, что тут написано! - сказал Я ей и так же, как
и она,  приподнЯл над  столом  свою  рабочую рукопись. ’огда  все еще  могло
обойтись благополучно, не скажи она капризно "отстаньте от менЯ, пожалуйста,
очень мне нужно". Ќо она сказала это, и Я рассмеЯлсЯ.
     - ‚ера!.. €ди  скорей! ’ы только посмотри, что тут творитсЯ,- задушенно
сказала  €рена в окно. ‚ераванна подошла к ней, и неизвестно, чем бы все это
кончилось, не  войди тогда к  нам тот "бывший" художник, от имени которого Я
разговаривал  с  €реной  по  телефону,  когда  у нее  торчала  ‚ераванна. Ћн
заглЯнул  в дверь,  оставаЯсь в коридоре,- сердитый, о  чем-то думающий и  с
трубкой, как в первое свое поЯвление.
     - Ђришенька? ђад тебЯ видеть, деточка,- сказал он €рене,  заметив ее, и
было видно, что он на самом деле обрадовалсЯ. Ќи с ‚ераванной, ни со мной он
не поздоровалсЯ, а €рене поцеловал руку.
     - Љак отдохнула?
     -  •орошо,  а  как  вы  поживаете? Ђнна ’рофимовна здорова?  - чересчур
поспешно спросила €рена.
     - ’олстеет неизвестно с чего,- небрежно сказал старик.  - ‚ы  нашли мою
записку?
     - „а-да,-  растерЯнно подтвердила €рена.  џ поймал  ее  взглЯд,  уперсЯ
подбородком в ладонь  и  прикрыл указательным пальцем губы,- "не давай, мол,
задавать ему вопросы, спрашивай сама".
     - ‚ы хорошо  выглЯдите,  ‚ладимир ћрьевич,- сказала €рена.- —то  у  вас
новенького? Љончили писать монастырь?
     -  Џочти,  -  ворчливо  отозвалсЯ  тот.  ‚ераванна  все  заглЯдывала  и
заглЯдывала  в   окно,  но   во  дворе  издательства,   конечно,  ничего  не
"творилось". Ќи смешного, ни грустного.
     Њинут через десЯть они ушли - €рена с "бывшим"  впереди, а  ‚ераванна с
рукописью сзади. ‘тарик не попрощалсЯ со мной, и это, как Я подумал, было не
обЯзательно, поскольку мы не поздоровались сначала.
     ‚ тот раз мы впервые за неделю не смогли поехать к своему ручью, потому
что  ‚ераванна улетала в  четыре  часа утра, и  €рена,  как она  выразилась,
должна была провожать ее в добропорЯдочном виде.
     -  ‚от так,  мой шушлик! -сказала она мне  в  телефонную  трубку.  џ не
понЯл, кто Я, и она повторила.
     - Ђ что это такое? - спросил Я.
     - ќто значит суслик. ’ак тебЯ называла бы ‚ера, если бы...
     - …сли бы Я?
     - Ќет, не ты... …сли бы не Я!
     -  ќто потрЯшно! -  сказал  Я. Њне  стало  совсем весело.-  ’ы  что там
сочинЯешь!
     - Ђ почему  ты притворЯешьсЯ передо мной, будто не понимаешь причины ее
неудовольствиЯ? Ќо, возможно, у вас все еще наладитсЯ. ’ем
     более что человек она свободный, разведенный...
     - € пышный,- подсказал Я.
     - …ще бы!
     ѓолос ее изменилсЯ, в нем была уже злость пополам с обидой.
     -  ’ы что там  чудишь? - сказал Я.- € кто  этот "бывший" старый  пират,
который величает тебЯ Ђришей, а со мной не здороваетсЯ и не прощаетсЯ?
     - Ѓывший? Џочему бывший?
     Ћна спросила менЯ об  этом  строго  и как чужого,  џ  сказал,  что  так
называет его товарищ ‚олнухина.
     -  Ђх вот  что. ќто, очевидно, у  нее производное от  слова "отбывал",-
предположила €рена.- џ иногда устраиваю  ему халтурку, иллюстрации к детским
книжкам.
     - ‚се понЯтно,- сказал Я.- Ќо мы все равно не встретимсЯ?
     -  ‘егоднЯ нет. ‘лушай, Ђнтон...  ‘кажи  мне, про свечки ты все выдумал
тогда, да?
     - ’ы  можешь их увидеть сама  в  любое времЯ,- сказал Я.-  —то с  тобой
стрЯслось?
     - Ќе знаю,- тихо сказала она,- мне что-то подумалось...
     - Ћ чем?
     -  џ,  наверно,  не  хочу,  чтобы  ты  сидел  с нами  в  одной комнате,
понимаешь?
     - ‘ вами? - спросил Я.
     - ‘ нею!
     - ѓосподи ты боже мой! - сказал Я.
     - ’ы менЯ крепко любишь?
     - „урочка! ѓде ты там есть? - крикнул Я в трубку.
     - Ђ  ты сам где?..  ‹ожись пораньше спать,  ладно?..  Ќе шаландайсЯ  по
улицам...
     Њне почудилось, что она плачет.
     Љогда  тебе  долго-долго   не  спитсЯ,  а  в  комнате  стоит  удушливаЯ
меркло-сераЯ тишина, подсвеченнаЯ в окно уличным фонарем, в это времЯ хорошо
- точно и беспощадно - думаетсЯ о многом: прошедшем  и настоЯщем, реальном и
выдуманном, дозволенном и  запретном,  и все это в  конце концов  сводитсЯ к
одному большому-большому вопросу - как жить дальше...
     “тром, еще по безлюдью, Я поехал  на бензоколонку и за восемьдесЯт семь
копеек - все, что  у менЯ оставалось, - приобрел пЯтнадцать литров  бензина.
‚се еще по безлюдью Я благополучно проделал  несколько рейсов от  вокзала до
рынка, - была пЯтница,  базарный у нас день. Џеревозить пришлось деревенских
торговок  с громоздкими корзинами и мешками - таксисты не  брали  их с таким
багажом, -  и к  семи  часам Я  заработал девЯть рублей деньгами  и полведра
Яблок натурой. Џосле этого Я вернулсЯ домой  и принЯл душ. Џод темный костюм
не шла  соломеннаЯ шлЯпа, а  берет свалЯлсЯ и сел, и  его пришлось стирать и
натЯгивать на  тарелку. џ так и не  мог  решить  дома, какие розы купить  по
дороге на  работу - одни белые  или  разные?  €  сколько их надо  -  три или
четыре? ЋказываетсЯ, четыре.  ’ри белые  и одну  черную: это стало  Ясно  на
рынке.  ‚ издательство Я  занес розы в  бумажном  пакете, а в  своей комнате
укоротил  на  них  стебли,  встромил  в стакан  с водой  и  поставил на стол
‚ерыванны.  џ впервые  тут свободно и с удовольствием  закурил и принЯлсЯ за
работу. ђукопись "‘тепь широкаЯ" оказалась романом о целине. ЌачиналсЯ он  с
того, как демобилизованный солдат Ђнтон  Џавлович Ѓеркутов привез  в степь с
Ѓольшой земли глухую обиду на человеческую неблагодарность: девушка  ’осЯ, с
которой у него была  "большаЯ дружба", не захотела ехать  с ним в Љазахстан.
"Ќу и плевать  на нее", - солидарно сказал Я ему вслух, потому что как-никак
этот  Ѓеркутов был  моим  тезкой.  Ќа  столе ‚ерыванны  давно  уже  мурлыкал
телефон, но Я не сразу осмыслил свое право отзыватьсЯ на его звонки. џ  снЯл
трубку и сказал, что издательство художественной литературы слушает.
     - ќто невероЯтно! „аже художественной? Ђ кто со мной говорит?
     ѓолос у €рены был насмешливый и радостный.
     - Њладший редактор отдела изЯщной прозы Ђнтон Џавлович Љержун, - сказал
Я.
     -  ‘роду не встречала  такой  надменной  фамилии! •отЯ  позвольте.  ‚ы,
случайно, не тот Љержун, который однажды... - Ћна осеклась и замолчала.
     - Љоторый что? - спросил Я.
     - Ќичего. Џочему ты мне не позвонил за все утро?
     - Љоторый однажды что?
     - Ќе допытывайсЯ, Ђнтон. џ не скажу.
     - Ќет, ты обЯзательно скажешь. ‘ейчас же! - сказал Я.
     - Ќу ладно, горе ты мое... џ хотела пошутить насчет твоего сторожа ”‡“,
но вспомнила свою учительницу, и дошучивать не захотелось. “довлетворен?
     - „а,- сказал Я.
     - Ђ почему ты не звонил?
     - †дал, пока ты проснешьсЯ после проводов.
     - џ совсем не ложилась, глупый!
     -  ’огда  слушай  сюда,- сказал Я.-  ‚  семнадцать  ноль-ноль  мы  едем
венчатьсЯ...
     - Људа венчатьсЯ? —то ты опЯть выдумываешь? џ же тебЯ просила...
     - Њы обвенчаемсЯ на  озере, одни.  ‘овсем  без никого. Ћтсюда это сорок
километров. ‚ернемсЯ утром в понедельник. …дешь?
     Ћна молчала.
     - ’ы  вернешьсЯ  домой, на свою  Џеровскую,- пообещал Я. „ыханиЯ  ее не
было слышно, и  мне очень  хотелось знать:  как она менЯ слушает,  стоЯ  или
сидЯ? ‘ам Я стоЯл.
     - —то надо взЯть с собой? - издалека спросила она.
     - •леб, десЯть брикетов дрожжей, перец длЯ ухи и две ложки,- сказал Я,-
все остальное найдем там.
     - “ кого найдем? ’ы же говорил, что мы будем только вдвоем!
     џ объЯснил, что там живет одна моЯ знакомаЯ бабка.
     - Ђ зачем нам дрожжи?
     ќто Я объЯснил тоже.
     - •орошо,- покорно сказала она.- џ буду ждать там, где всегда.
     -  Ќичего  подобного! џ приеду  за  тобой на Џеровскую.  ђовно в пЯть,-
сказал Я. Ћна молчала, и Я не слышал ее дыханиЯ.
     ќта наша пЯтница выдалась тогда как по заказу - было солнечно и  жарко,
но  без зноЯ,  и поднебесно-широкий полет  городских  стрижей  обещал  такую
погоду по крайней мере еще днЯ на три. Њы, наверно, раскинем  палатку, думал
Я, на моем  прежнем месте  и  до заката  солнца успеем словить что-нибудь на
уху. •отЯ бы  десЯток окуней. ќтого вполне  хватит.  Ќадо  только не  забыть
остановитьсЯ при выезде из города возле молочного магазина и прихватить  две
банки  из-под сметаны заместо рюмок: Я  вез бутылку шампанского  и пол-литра
польской чистой водки выборовой.  …ще  в тот раз, когда Я  подвозил на улицу
‘офьи Џеровской матрац, мне подумалось о доме под номером десЯть, что жить в
нем,   наверно,  невесело   и  трудно:   дом  был   трехэтажный,   готически
стремительный  и узкий, из красного  глЯнцевитого кирпича старинной выделки.
ќто  был  какой-то сумрачно-холодный  и  прочный голландский  особнЯк,  а не
русский  дом,  а   сколько  можно  жить  в   голландском  особнЯке   за  его
кирхообразными стрельчатыми окнами, если  знать, что рано или поздно, но все
равно  надо  будет  собиратьсЯ домой!  Ћн стоЯл в глубине, а не  в  линию  с
соседними  домами,  и  поэтому широкий  квадрат  тротуара перед ним  казалсЯ
пустым  и неприветливым, как запретнаЯ зона. џ  подъехал к этой зоне ровно в
пЯть  часов,  захватил розы  и  пошел  в  подъезд  особнЯка.  ’ам  оказалась
железнаЯ, колокольно крутаЯ и теснаЯ лестница, поэтому рюкзак, который несла
€рена, не помещалсЯ сбоку, и она спускала его впереди себЯ.
     - ’ы сумасшедший! ‘корей иди в машину! - сказала она мне шепотом, глЯдЯ
не на менЯ, а на розы. џ подал их ей издали  с нижней  ступеньки лестницы, и
она выпустила лЯмку рюкзака и пошла к "ђосинанту" дробными неспорыми шагами,
несЯ  перед  собой розы,  как носЯт факел. Ћна была в белом платье и  голову
держала прЯмо и  напрЯженно, будто все  те  прохожие, что встречались нам на
тротуаре, знали куда и зачем она идет. џ шел раскачной  корабельной походкой
в  полутора  шагах  сзади, чтобы  загородить  ее от окон  особнЯка, и рюкзак
прижимал к животу, чтобы его тоже не было видно из окон. €рену прибило  не к
передней, а  к задней дверце  "ђосинанта" , и  Я впустил ее  внутрь, положил
рЯдом  рюкзак и совершенно  серьезно - длЯ тех, кто хотел слышать, - спросил
ее,  как  глухую,  за кем сперва заезжать,  за товарищем ‚ладыкиным,  или за
„ибровым?
     - ‡а товарищем „ибровым сначала, пожалуйста, - сказала €рена. Ќа окна Я
не оглЯдывалсЯ, но подумал,  что "ђосинант" мог быть поновей и посолидней, -
не обЯзательно "‚олгой", но хотЯ бы "‡апорожцем". Ћн  снЯлсЯ с места рывком,
и  о  банках из-под сметаны мне  вспомнилось  уже за городом  при съезде  на
лесной  проселок,  что  вел  к озеру.