еский  акт  или ту  реакцию  (Aktion oder
Reaction), которые сливаютсЯ с воздействием объекта и дают  тем самым начало
новому психическому факту. € вот, поскольку субъективный фактор издревле и у
всех народов земли остаетсЯ в высокой мере тождественным с самим собою - ибо
элементарные восприЯтиЯ  и  познаниЯ ЯвлЯютсЯ, так сказать, повсюду и во все
времена одними и теми же, - постольку он оказываетсЯ  такой же укоренившейсЯ
реальностью, как и внешний объект. Ќе будь это так,  совсем  нельзЯ было  бы
говорить о какой-либо  длительной и,  по  существу,  остающейсЯ  равной себе
действительности,  а  соглашение с  традициЯми  было  бы невозможным  делом.
Џоскольку,  следовательно,  и  субъективный  фактор   есть  нечто  столь  же
неумолимо  данное,  как  протЯженность  морЯ  и  радиус земли,  постольку  и
субъективный  фактор  притЯзает на  все значение мироопределЯющей  величины,
котораЯ  никогда и нигде не может быть скинута со счета. ‘убъективный фактор
есть второй мировой  закон, и тот, кто основываетсЯ на нем, тот имеет  столь
же верную, длительную и значащую основу, как и тот, кто ссылаетсЯ на объект.
Ќо как объект и объективно данное отнюдь не остаютсЯ всегда неизменными, ибо
они подвержены бренности, равно как и случайности, так и субъективный фактор
подлежит изменчивости и индивидуальной случайности. ‚месте  с тем и ценность
его оказываетсЯ  лишь относительной.  „ело  в том, что  чрезмерное  развитие
интровертной   точки  зрениЯ   в  сознании  ведет  не  к  лучшему   и  более
значительному  использованию  субъективного  фактора,  но  к  искусственному
субъектированию  сознаниЯ,  которое уже  нельзЯ не упрекнуть  в том, что оно
"чисто  субъективно".  ’аким путем возникает  некаЯ  противоположность  тому
сознательному освобождению сознаниЯ от субъективности, которое встречаетсЯ в
преувеличенно   экстравертной  установке,   заслуживающей   <i>вейнингеровского</i>
определениЯ  "себЯненавистнической"  (misautisch).   ’ак   как  интровертнаЯ
установка опираетсЯ на всюду наличное, в высшей степени реальное и абсолютно
неизбежное условие психологического приспособлениЯ, то такие  выражениЯ, как
"себЯлюбиво" ("philautisch"), "эгоцентрично" и т. п., ЯвлЯютсЯ неуместными и
негодными,  потому  что они вызывают  предубеждение, будто  речь идет всегда
только  о  нашем  любезном  эго.  Ќичто  не  может  быть  превратнее  такого
предположениЯ.  Ћднако  с ним приходитсЯ часто  встречатьсЯ при исследовании
суждений экстравертного  об интровертном.  Љонечно,  Я  совсем  не хотел  бы
приписать  эту ошибку каждому отдельному экстравертному  человеку,  а скорее
отнести  ее  на  счет  общераспространенного  в  наше  времЯ  экстравертного
воззрениЯ, которое не ограничиваетсЯ экстравертным типом, а имеет столько же
представителей и в другом типе, выступающем таким образом вполне против себЯ
же самого. Љ этому последнему  и даже с полным основанием относитсЯ упрек  в
том,  что  он  изменЯет  своему  собственному роду,  тогда как первый тип не
подлежит по крайней мере этому упреку.
     ‚ нормальном случае  интровертнаЯ  установка  следует  той,  в принципе
наследственно данной, психологической структуре, котораЯ ЯвлЯетсЯ величиной,
присущей  субъекту  от  рождениЯ.   Ћднако  ее   отнюдь  не  следует  просто
отождествлЯть  с  эго  субъекта,  что  имело  бы  место  при  вышеупомЯнутых
определениЯх;  она  есть  психологическаЯ  структура  субъекта   <i>до</i>  всЯкого
развитиЯ его  эго. Џодлинный, лежащий  в основе субъект,  а  именно самость,
гораздо  шире  по  объему,  нежели  эго,  ибо  самость  включает  в  себЯ  и
бессознательное, тогда как эго есть, в сущности, центральный пункт сознаниЯ.
…сли  бы  эго было  тождественно  с самостью,  то  было  бы непонЯтно, каким
образом мы в сновидениЯх  можем иногда выступать  в совершенно иных формах и
значениЯх. Љонечно,  длЯ интровертного ЯвлЯетсЯ характерной особенностью то,
что  он, следуЯ  столь  же своей собственной  склонности,  сколько  и общему
предрассудку, смешивает свое эго со своей самостью и возводит эго в субъекта
психологического процесса,  чем он как  раз  и  осуществлЯет  вышеупомЯнутое
болезненное  субъективирование своего  сознаниЯ, которое  отчуждает  его  от
объекта.
     ЏсихологическаЯ структура  есть то  же самое, что ‘емон (Semon)  назвал
мнемой, а Я <i>коллективным бессознательным.</i> €ндивидуальнаЯ самость есть часть,
или отрезок, или представитель некоей разновидности, котораЯ  имеетсЯ всюду,
во  всех живых  существах, и  притом в  соответственных градациЯх, и котораЯ
оказываетсЯ  опЯть-таки   врожденной  каждому  существу.  ‚рожденный  способ
действиЯ  (acting)  издревле  известен  как  инстинкт  или  влечение; способ
психического  постижениЯ  объекта  Я  предложил назвать  <i>архетипом.</i>  џ  могу
предположить  общеизвестным,  что  следует понимать  под  инстинктом.  €наче
обстоит дело с архетипами. Џод  архетипом Я разумею то  же самое, что Я  уже
раньше,  примыкаЯ к  џкобу  Ѓуркхардту,  называл  "первичным" или  "исконным
образом" (primordial) и описал  в главе  XI этого  труда.  џ должен отослать
читателЯ к этой главе и особенно к параграфу "образ".
     <i>Ђрхетип  есть  символическаЯ формула, котораЯ начинает  функционировать
всюду там,  где или  еще не  существует  сознательных  понЯтий, или  же  где
таковые  по внутренним или внешним основаниЯм вообще невозможны.</i>  ‘одержаниЯ
коллективного бессознательного представлены  в  сознании как Ярко выраженные
склонности  и  понимание  вещей.  Ћбычно  они воспринимаютсЯ  индивидом  как
обусловленные объектом, что, в сущности  ошибочно, ибо они имеют  источником
бессознательную структуру психики, а воздействие объекта их только вызывает.
ќти  субъективные склонности и понимание  сильнее, чем  влиЯние объекта;  их
психическаЯ  ценность выше, так что  он становитсЯ  над всеми впечатлениЯми.
Љак интроверту представлЯетсЯ непонЯтным, почему решающим всегда должен быть
объект,  так длЯ экстраверта  остаетсЯ  загадкой, почему  субъективнаЯ точка
зрениЯ должна стоЯть выше объективной  ситуации.  ‚  нем неизбежно возникает
предположение,  что интроверт есть  или  возмечтавший  о  себе  эгоист,  или
доктринер-мечтатель. ‚ новейшее времЯ он пришел бы к гипотезе, что интроверт
находитсЯ под влиЯнием  бессознательного комплекса вины. ќтому  предрассудку
интроверт  несомненно  идет навстречу тем,  что  его определенный  и  сильно
обобщающий способ выражатьсЯ, по-видимому исключающий с самого начала всЯкое
другое  мнение,  потворствует  экстравертному  предрассудку.  Џомимо  этого,
достаточно  было  бы  одной  решительности  и  непреклонности  субъективного
суждениЯ, априори  ставЯщего себЯ над всем объективно  данным, чтобы вызвать
впечатление сильного эгоцентризма. Џротив этого предрассудка у интровертного
в большинстве случаев нет верного аргумента:  дело в  том, что он не знает о
бессознательных,  но  вполне общезначимых предпосылках своего  субъективного
суждениЯ или своих субъективных восприЯтий. ‘оответственно со стилем времени
он  ищет вне своего сознаниЯ, а не <i>за</i> своим сознанием. …сли  же он к тому же
страдает  легким  неврозом,  то  это  равносильно  более или  менее  полному
бессознательному тождеству эго с  самостью, вследствие чего значение самости
понижаетсЯ  до  нулЯ,  тогда как эго безмерно распухает.  ’огда несомненнаЯ,
мироопределЯющаЯ сила субъективного фактора втискиваетсЯ в эго, что  ведет к
безмерному притЯзанию  на  власть  и  к прЯмо-таки неуклюжему  эгоцентризму.
‚сЯкаЯ  психологиЯ,  котораЯ  сводит  сущность  человека  к бессознательному
влечению к власти, имеет источником  это начало. Њногие безвкусицы у  Ќицше,
например, обЯзаны своим существованием субъективизации сознаниЯ.

     <i>б) ЃессознательнаЯ установка</i>

     Џреобладание  субъективного  фактора  в  сознании  означает  недооценку
объективного   фактора.  Ћбъект  не   имеет  того  значениЯ,   которое  ему,
собственно, подобало бы иметь.  Џодобно  тому как  в экстравертной установке
объект играет слишком большую роль, так в интровертной установке он не имеет
достаточного    голоса.   Џо   мере    того   как   сознание   интровертного
субъективируетсЯ  и отводит эго неподобающее значение, по мере этого объекту
противопоставлЯетсЯ такаЯ  позициЯ,  котораЯ оказываетсЯ надолго  совершенно
несостоЯтельной. Ћбъект есть величина,  имеющаЯ  несомненную силу, тогда как
эго есть  нечто  весьма ограниченное  и неустойчивое.  Ѓыло бы совсем другое
дело,  если  бы объекту противопоставлЯлась  самость.  ‘амость  и  мир  суть
величины соизмеримые; поэтому нормальнаЯ интровертнаЯ установка имеет  такое
же   право  на  существование   и   такое  же  значение,  как  и  нормальнаЯ
экстравертнаЯ установка. Ќо если эго принЯло на себЯ притЯзаниЯ субъекта, то
в  качестве  компенсации   естественно  возникает  бессознательное  усиление
влиЯниЯ объекта. ќта перемена обнаруживаетсЯ  в том, что, несмотрЯ на иногда
прЯмо-таки судорожное усилие,  направленное на то,  чтобы обеспечить  за эго
преобладание, объект и объективно данное оказывают слишком сильное  влиЯние,
которое  оказываетсЯ тем  более непобедимым, что оно овладевает индивидом  и
вследствие  этого  навЯзываетсЯ  сознанию  с непреодолимой силой. ‚следствие
неудовлетворительного отношениЯ эго  к  объекту - ибо желание господствовать
не  есть  приспособление  -   в   бессознательном  возникает  компенсирующее
отношение к объекту, которое в сознании  утверждаетсЯ  как  безусловнаЯ и не
поддающаЯсЯ подавлению привЯзанность к  объекту. —ем  больше  эго  стараетсЯ
обеспечить  за  собой   всевозможные   свободы,  независимость,   отсутствие
обЯзательств  и  всЯческое преобладание,  тем более оно  попадает в  рабскую
зависимость  от  объективно  данного.  ‘вобода  духа  заковываетсЯ   в  цепи
унизительной финансовой зависимости; независимый образ действий раз за разом
уступает, сломленный  общественным мнением, моральное превосходство попадает
в  болото  малоценных  отношений, властолюбие завершаетсЯ жалобной  тоской -
жаждой  быть  любимым.  Ѓессознательное печетсЯ прежде  всего об отношении к
объекту,  и  притом  таким  образом,  который способен  самым  основательным
образом разрушить в сознании иллюзию власти и фантазию превосходства. Ћбъект
принимает  ужасающие  размеры,  несмотрЯ  на  сознательное  уничижение  его.
‚следствие этого эго начинает еще сильнее работать над отрывом от  объекта и
стремитсЯ к властвованию над ним. ‚ конце концов эго окружает себЯ форменной
системой страхующих средств  (как то верно описал Ђдлер), которые  стараютсЯ
сохранить хотЯ бы иллюзию преобладаниЯ. Ќо этим интровертный вполне отделЯет
себЯ  от  объекта и  совершенно  истощаетсЯ,  с  одной  стороны, в изыскании
оборонительных мер, а с  другой  стороны, в бесплодных попытках импонировать
объекту и проложить себе дорогу. Ќо эти усилиЯ постоЯнно пересекаютсЯ с теми
подавлЯющими впечатлениЯми,  которые он получает от объекта. Џротив его воли
объект  настойчиво  импонирует  ему, он вызывает  в нем  самые  неприЯтные и
длительные аффекты и преследует его на каждом шагу. Ћн постоЯнно нуждаетсЯ в
огромной внутренней  работе,  чтобы быть  в состоЯнии  "держатьсЯ".  Џоэтому
типичной   длЯ   него  формой   невроза   ЯвлЯетсЯ   <i>психастениЯ,</i>   болезнь,
отличающаЯсЯ, с  одной стороны, большой сенситивностью,  а с другой стороны,
большой истощаемостью и хроническим утомлением.
     Ђнализ личного  бессознательного дает множество властолюбивых фантазий,
соединенных со  страхом  перед могущественно  оживленными объектами, жертвой
которых  интроверт  легко и  становитсЯ.  „ело  в  том, что из  боЯзни перед
объектами  развиваетсЯ своеобразнаЯ трусость,  мешающаЯ отстаивать себЯ  или
свое мнение, ибо такой человек боитсЯ усиленного влиЯниЯ со стороны объекта.
Ќа него  наводЯт ужас потрЯсающие аффекты окружающих его лиц, и он еле может
удержатьсЯ от страха при мысли подпасть под чужое влиЯние.  „ело  в том, что
объекты  имеют  в  его   глазах  ужасающие,  мощные  свойства,   которые  он
сознательно  не может подметить  в  них,  но которые,  как  ему кажетсЯ,  он
воспринимает через свое  бессознательное. ’ак как его сознательное отношение
к объекту более или менее вытеснено, то  оно проходит через бессознательное,
где оно  и  снабжаетсЯ  его  качествами.  ќти  качества  суть  прежде  всего
инфантильно-архаические. ‚следствие этого его отношение к объекту становитсЯ
примитивным  и  принимает   все   особенности,  характеризующие  примитивное
отношение к объекту. ’огда бывает так, как если бы объект обладал магической
силой. Ќезнакомые, новые объекты вызывают страх и недоверие, как если бы они
таили в себе  неведомые опасности; старые, традиционные  объекты привЯзаны к
его душе как бы невидимыми нитЯми; каждаЯ перемена представлЯетсЯ нарушением
или  даже  прЯмой  опасностью, ибо она, как  ему  кажетсЯ, свидетельствует о
магической одушевленности  объекта. €деалом становитсЯ  одинокий остров, где
движетсЯ только то, чему  позволено двигатьсЯ. ђоман  "Auch Einer" ”. ‚ишера
(F.Vischer,  Leipzig, 1902)  дает  прекрасную  возможность  заглЯнуть в  эту
сторону интровертного состоЯниЯ души и вместе с тем раскрывает  и скрытую за
ним символику коллективного  бессознательного,  которую  Я  в этом  описании
типов оставлЯю  в  стороне,  потому что она  принадлежит  не  только типу, а
ЯвлЯетсЯ общераспространенной.


     <i>в)   Ћсобенности  основных  психологических   функций  в   интровертной
установке</i>

     1. Њышление

     ЋписываЯ  экстравертное мышление,  Я  уже  дал  краткую  характеристику
интровертного мышлениЯ,  на которую  Я  здесь хотел  бы  еще  раз сослатьсЯ.
€нтровертное мышление ориентируетсЯ  прежде  всего на  субъективном факторе.
‘убъективный  фактор  представлен  по  крайней  мере  субъективным  чувством
направленности,   которое  в  конечном  счете  определЯет  суждениЯ.  €ногда
масштабом до известной степени  служит  и  более  или менее  готовый  образ.
Њышление может быть  занЯто конкретными  или  абстрактными  величинами, но в
решительный   момент  оно  всегда  ориентируетсЯ   на   субъективно  данном.
‘ледовательно,  из  конкретного  опыта оно не ведет  обратно  к  объективным
вещам,  а к  субъективному содержанию.  ‚нешние факты не ЯвлЯютсЯ причиной и
целью этого мышлениЯ (хотЯ интровертный очень часто  хотел бы придать своему
мышлению  такой  вид),  но это  мышление  начинаетсЯ в  субъекте  и приводит
обратно  к субъекту,  даже  если  оно делает  широкие  экскурсии  в  область
реальных  фактов.  Џоэтому  оно в  деле установлениЯ  фактов имеет,  главным
образом,  косвенную ценность,  поскольку  оно  передает прежде  всего  новые
воззрениЯ  и  в  гораздо меньшей  мере  знание  новых фактов.  Ћно выдвигает
вопросы и теории, оно  открывает перспективы и направлЯет взор вглубь,  но к
фактам  оно  относитсЯ  со  сдержанностью.  Ћно  принимает   их  в  качестве
иллюстрирующих  примеров,  однако  они не  должны  преобладать. Ћно собирает
факты лишь в качестве доказательств, но никогда  не ради  их самих.  …сли же
это случаетсЯ,  то только в виде комплимента в сторону экстравертного стилЯ.
„лЯ  этого  мышлениЯ факты  имеют второстепенное  значение,  а преобладающую
ценность имеет длЯ него развитие и изложение субъективной идеи, изначального
символического образа, который более или  менее  туманно вырисовываетсЯ пред
его  внутренним  взором.  Џоэтому  оно  никогда  не  стремитсЯ  к  мысленной
конкретной действительности в области  мысли, а всегда к претворению темного
образа в Ясную  идею. Ћно хочет достигнуть фактической действительности, оно
хочет видеть  внешние факты, как они заполнЯют  рамку его идеи, а творческаЯ
сила его проЯвлЯетсЯ в том, что оно способно создать  и ту  идею, котораЯ не
была  заложена  во  внешних  фактах  и  все  же  ЯвлЯетсЯ  самым  подходЯщим
абстрактным выражением их; и  его задача  исполнена, если  созданнаЯ им идеЯ
представлЯетсЯ  как бы исходЯщей  из внешних фактов  и  если она  может быть
доказана ими в своей верности.
     Ќо  сколь мало удаетсЯ экстравертному мышлению извлекать  из конкретных
фактов  прочное опытное  понЯтие  или  создавать  новые факты, столь же мало
удаетсЯ  интровертному мышлению всегда претворЯть свой изначальный  образ  в
приспособленную к  фактам идею.  Џодобно  тому  как  в первом  случае  чисто
эмпирическое накопление фактов калечит мысль и душит смысл, так интровертное
мышление  обнаруживает опасную склонность  втискивать факты  в форму  своего
образа  или, более  того, игнорировать  их, длЯ того чтобы иметь возможность
развернуть  свой фантастический образ.  ‚  этом  случае изображеннаЯ идеЯ не
сможет скрыть своего происхождениЯ из темного  архаического образа. …й будет
свойственна  мифологическаЯ  черта,  которую  можно  будет  истолковать  как
"оригинальность", а в  худших случаЯх как причудливость,  ибо ее архаический
характер, как  таковой, не  виден  длЯ ученого  специалиста, не знакомого  с
мифологическими  мотивами. ‘убъективнаЯ  убедительность  такой  идеи  обычно
бывает  велика,  -  вероЯтно,  тем  более велика,  чем менее  она  входит  в
соприкосновение с внешними фактами. •отЯ  представителю идеи может казатьсЯ,
будто  его скудный  фактический  материал  ЯвлЯетсЯ  основанием  и  причиной
достоверности и значимости его идеи, однако  на самом деле  это не так,  ибо
идеЯ извлекает  свою  убедительность  из  своего  бессознательного архетипа,
который, как таковой, имеет  всеобщее  значение и  истину и  будет  истинным
вечно. Ћднако эта истина  столь  всеобща  и столь символична,  что ей всегда
нужно сначала вплестись в признанные или способные быть признанными познаниЯ
данного  момента,  длЯ  того   чтобы  стать  практической  истиной,  имеющей
какую-нибудь  жизненную  ценность.  —ем  была  бы,  например,  каузальность,
котораЯ не была бы нигде познаваема  в практических причинах и  практических
действиЯх?
     ќто мышление легко терЯетсЯ в необъЯтной  истине субъективного фактора.
Ћно воздает теории ради  теории, как будто имеЯ в виду действительные или по
крайней  мере  возможные  факты,  однако  с  Явной наклонностью  перейти  от
идейного к  чисто  образному.  ’аким  путем  возникают,  правда,  воззрениЯ,
располагающие   многими  возможностЯми,  из  которых,  однако,  ни  одна  не
становитсЯ  действительностью,  и в конце  концов создаютсЯ  образы, которые
вообще  не  выражают больше никакой внешней действительности, а ЯвлЯютсЯ еще
"только" символами того, что безусловно непознаваемо. ’ем самым это мышление
становитсЯ мистическим и совершенно настолько же  бесплодным,  как мышление,
разыгрывающеесЯ исключительно в рамках объективных фактов.  Џодобно тому как
последнее  опускаетсЯ на  уровень простого представлениЯ фактов, так  первое
улетучиваетсЯ, превращаЯсь  в представление непредставимого, находЯщегосЯ по
ту  сторону даже  всЯкой образности.  Џредставление фактов имеет неоспоримую
истинность, ибо субъективный фактор  исключен и факты  доказываютсЯ из самих
себЯ.  ’очно  так  же  и  представление  непредставимого  имеет  субъективно
непосредственную,   убеждающую   силу   и  доказываетсЯ   своей  собственной
наличностью.  Џервое говорит: Est, ergo  est;  последнее  же:  Cogito,  ergo
cogito. „оведенное до крайности интровертное мышление доходит до очевидности
своего собственного субъективного бытиЯ; напротив, экстравертное мышление  -
до  очевидности своего  полного тождества с объективным фактом. Џодобно тому
как это последнее, своим  полным растворением в объекте, отрицает само себЯ,
так  первое отрешаетсЯ  от  всЯкого,  какого  бы  то  ни  было содержаниЯ  и
довольствуетсЯ одной только  своей  наличностью. ‚ обоих  случаЯх ход  жизни
вытеснЯетсЯ этим  из функции мышлениЯ в области других  психических функций,
которые до тех пор существовали в сравнительной неосознанности. —резвычайное
оскудение   интровертного   мышлениЯ   в    отношении   объективных   фактов
компенсируетсЯ обилием бессознательных  фактов.  —ем более сознание вместе с
функцией мысли ограничиваетсЯ  самым  малым и  по возможности пустым кругом,
который,  однако,  содержит  в себе,  по-видимому, всю полноту Ѓожества, тем
более бессознательнаЯ фантазиЯ обогащаетсЯ множеством архаически оформленных
фактов,   пандемониумом   (адом,  местообиталищем   демонов)   магических  и
иррациональных  величин,  принимающих особые лики,  смотрЯ по характеру  той
функции,  котораЯ   прежде  других  сменЯет  функцию  мышлениЯ   в  качестве
носительницы  жизни.  …сли  это  интуитивнаЯ  функциЯ, то  "другаЯ  сторона"
рассматриваетсЯ  глазами  Љубина  (Kubin.  The   other  side)  или  Њайринка
(Meyrink.  Das  grime  Gesicht).  …сли  это  функциЯ чувства,  то  возникают
неслыханные  доселе,  фантастические,  чувствующие отношениЯ  и  чувствующие
суждениЯ,  имеющие противоречивый и непонЯтный характер.  …сли  это  функциЯ
ощущениЯ,  то  внешние  чувства  открывают  нечто  новое,  доселе никогда не
испытанное,  как в собственном  теле,  так  и вне  его.  Ѓолее  внимательное
исследование  этих  изменений   может   без  труда   установить  выступление
примитивной психологии со всеми ее признаками. Љонечно, испытанное не только
примитивно,  но и символично; и  чем старше  и первобытнее оно кажетсЯ,  тем
истиннее  оно  длЯ  будущего.  €бо  все  древнее  в  нашем   бессознательном
подразумевает нечто грЯдущее.
     Џри  обыкновенных условиЯх не удаетсЯ даже  переход на "другую сторону"
(намек  на  книгу  Kubin'a),  не  говорЯ  уже  о спасительном проходе  через
бессознательное.  Џереходу   в  большинстве   случаев   мешает  сознательное
противление  против  подчинениЯ   моего   эго   бессознательной  фактической
действительности  и  обусловливающей  реальности  бессознательного  объекта.
’акое состоЯние есть  диссоциациЯ, другими словами, невроз, имеющий характер
внутреннего  изнурениЯ  и  прогрессивного  мозгового  истощениЯ  -  характер
психастении.


     2. €нтровертный мыслительный тип

     ’очно  так  же  как  „арвина можно  считать  представителем нормального
экстравертного  мыслительного  типа,  так  Љанта,  например,  можно  было бы
охарактеризовать как противоположный  нормальный, интровертный  мыслительный
тип.  Љак первый  говорит  фактами, так  последний ссылаетсЯ на субъективный
фактор.  „арвин   стремитсЯ   на   широкое   поле   объективной  фактической
действительности, Љант, напротив, отмежевывает себе область критики познаниЯ
вообще.  …сли мы возьмем такого человека, как  Љювье, и противопоставим его,
например, Ќицше, то противоположности обрисуютсЯ еще более резко.
     €нтровертный  мыслительный тип характеризуетсЯ приматом описанного выше
мышлениЯ.  Ћн, как и параллельный ему  экстравертный  случай, находитсЯ  под
решающим влиЯнием идей,  которые вытекают, однако, не из объективно данного,
а из  субъективной  основы. Ћн, как  и экстравертный, будет следовать  своим
идеЯм,  но  только в  обратном  направлении  -  не наружу,  а  вовнутрь.  Ћн
стремитсЯ к углублению, а не расширению.  Џо этой основе он в высшей степени
и характеристически отличаетсЯ от  параллельного ему экстравертного  случаЯ.
’о,  что отличает  другого, именно его интенсивнаЯ  отнесенность  к объекту,
отсутствует  у  него иногда почти  совершенно,  как,  впрочем, и  у  всЯкого
неинтровертного  типа. …сли объектом ЯвлЯетсЯ человек,  то этот человек Ясно
чувствует, что он, собственно говорЯ, фигурирует здесь лишь отрицательно, то
есть в более мЯгких случаЯх он чувствует себЯ лишним, в более резких случаЯх
он чувствует, что его, как мешающего,  просто  отстранЯют. ќто отрицательное
отношение к объекту - от безразличиЯ до устранениЯ  -  характеризует всЯкого
интровертного и  делает  самое  описание  интровертного  типа вообще  крайне
затруднительным.  ‚  нем все  стремитсЯ  к исчезновению и к  скрытости.  …го
суждение  ЯвлЯетсЯ  холодным,  непреклонным,  произвольным  и  ни  с  чем не
считающимсЯ, потому что оно менее относитсЯ к объекту, чем к субъекту. ‚ нем
нельзЯ прочувствовать ничего,  что  придавало бы объекту какую-нибудь  более
высокую ценность,  но  оно  всегда скользит несколько поверх объекта  и дает
почувствовать  превосходство субъекта. ‚ежливость,  любезность и  ласковость
могут быть налицо, но  нередко со  странным  привкусом какой-то боЯзливости,
выдающей  скрытое  за  ними  намерение,   а   именно  намерение  обезоружить
противника. Џоследний должен быть успокоен или умиротворен, ибо иначе он мог
бы стать помехой. Ћбъект, правда,  не противник, но если он чувствителен, то
ему  дают  почувствовать  известное  отстранение,  а  может быть, даже и  не
придают никакой цены.
     Ћбъект  всегда  подлежит  некоторому  пренебрежению,  или же, в  худших
случаЯх,  он окружаетсЯ  ненужными мерами предосторожности.  ’аким  образом,
этот  тип охотно  исчезает за облаком недоразумений,  которое становитсЯ тем
более  густым,  чем  больше  он,  компенсируЯ,  стараетсЯ  с  помощью  своих
неполноценных функций надеть маску некоторой общительности, котораЯ, однако,
нередко стоит  в самом резком контрасте с его действительным существом. …сли
он  уже при построении своего  идейного  мира не страшитсЯ даже самых смелых
дерзаний и не воздерживаетсЯ от мышлениЯ какой бы  то ни было мысли -  ввиду
того, что она опасна, революционна, еретична и оскорблЯет чувство, - то  все
же его  охватывает величайшаЯ  робость, как  только его дерзанию  приходитсЯ
стать  внешней действительностью.  ќто противно его натуре. …сли  он  даже и
выпускает  свои мысли в свет, то он не вводит их, как  заботливаЯ мать своих
детей, а подкидывает их и, самое большее, сердитсЯ, если они не прокладывают
себе  дорогу  самостоЯтельно.  ‚  этом  ему  приходит  на  помощь или его  в
большинстве случаев огромный  недостаток практической способности,  или  его
отвращение к какой  бы  то  ни было  рекламе. …сли его  продукт  кажетсЯ ему
субъективно верным и истинным, то он и должен быть верным, а другим остаетсЯ
просто  преклонитьсЯ пред  этой истиной. Ћн врЯд ли  предпримет шаги,  чтобы
склонить кого-либо на свою сторону, особенно кого-нибудь, кто имеет влиЯние.
Ђ если  он это делает, то в  большинстве случаев он  делает это так неумело,
что достигает противоположных своему намерению результатов. ‘ конкурентами в
своей отрасли он обыкновенно терпит неудачу, ибо совсем не умеет приобретать
их  благосклонность; обычно он даже дает им понЯть, насколько они лишние длЯ
него.  ‚ преследовании своих идей он по большей части бывает упорен, упрЯм и
не поддаетсЯ воздействию.  ‘транным контрастом тому ЯвлЯетсЯ его внушаемость
со стороны личных влиЯний. ‘тоит  такому типу  признать видимую  неопасность
какого-нибудь  объекта,  и он  становитсЯ крайне доступным именно длЯ  менее
ценных  элементов.  Ћни  овладевают  им  со  стороны   бессознательного.  Ћн
позволЯет грубо обращатьсЯ с  собой и  самым гнусным образом эксплуатировать
себЯ, если только ему  не мешают преследовать свои идеи.  Ћн не видит, когда
его  грабЯт  с тыла  и вредЯт ему в практическом  отношении, потому  что его
отношение к объекту ЯвлЯетсЯ длЯ него второстепенным, а  объективнаЯ  оценка
его продукта остаетсЯ  у него  бессознательной.  ’ак как он додумывает  свои
проблемы по возможности до конца, то он  осложнЯет их и поэтому  остаетсЯ  в
плену у всевозможных сомнений. Ќасколько ему Ясна  внутреннЯЯ структура  его
мыслей, настолько же ему неЯсно, куда и как они могут  быть приспособлены  к
действительному миру. Ћн  лишь с трудом может допустить, что вещи, Ясные длЯ
него,  могут  быть  неЯсными длЯ  других. …го  стиль  обыкновенно  обременен
всевозможными добавлениЯми,  ограничениЯми,  предосторожностЯми, сомнениЯми,
проистекающими из его умственной осторожности. ђабота у него идет с трудом.
     Ћн или молчалив, или наталкиваетсЯ  на  людей, которые его не понимают;
таким путем он собирает  доказательства непроходимой глупости людей. …сли же
его случайно однажды  поймут, тогда он впадает в легковерную  переоценку. Ћн
легко становитсЯ жертвой  честолюбивых женщин, умеющих  эксплуатировать  его
критическую  беспомощность  по  отношению  к  объекту,  -  или  же  из  него
развиваетсЯ  холостЯк-мизантроп  с сердцем  ребенка.  —асто  и  его  внешнЯЯ
повадка  бывает  неловкой,  например  педантически  заботливой,  как  бы  не
обратить  на  себЯ  чрезмерного   вниманиЯ,  или  же  необычайно  беспечной,
детски-наивной.  ‚ сфере  своих специальных  работ он вызывает самое  резкое
противоречие,  с  которым  он  не умеет ничего  сделать, если  только он  не
позволит своему примитивному  аффекту  вовлечь  себЯ  в полемику,  столь  же
едкую, сколь и бесплодную. ‚ более широком кругу его считают бесцеремонным и
самовластным. —ем ближе  его узнают, тем благоприЯтнее становитсЯ суждение о
нем,  и  ближайшие к  нему умеют  в  высшей  степени ценить его  интимность.
‘тоЯщим  дальше  он кажетсЯ  щетинистым, неприступным  и  надменным, нередко
также   озлобленным   -   вследствие   его   неблагоприЯтных  длЯ   общества
предрассудков. ‚ качестве педагога он не имеет большого  влиЯниЯ, так как он
не знает ментальности своих учеников. „а и преподавание,  в сущности говорЯ,
совершенно  не  интересует его  -  разве  только  если оно станет  длЯ  него
случайно теоретической  проблемой.  Ћн плохой  преподаватель,  потому что во
времЯ  преподаваниЯ   он   размышлЯет   о   материале   преподаваниЯ   и  не
довольствуетсЯ изложением его.
     ‘ усилением его  типа  убеждениЯ  его  становЯтсЯ все  более косными  и
негибкими. —ужие влиЯниЯ исключаютсЯ. ‘ одной стороны, лично  он  становитсЯ
несимпатичнее  длЯ тех, кто  стоит дальше,  с другой стороны, он  становитсЯ
зависимее   от   близких.   …го   речь   становитсЯ   более   личной,  более
неестественной,  его  идеи  углублЯютсЯ, но  в  имеющемсЯ еще  материале  не
находЯт больше достаточного выражениЯ. Ќедостаток возмещаетсЯ эмотивностью и
чувствительностью. —ужое влиЯние, которое он извне резко отклонЯет, нападает
на  него  изнутри, со  стороны  бессознательного,  и  он принуждает собирать
доказательства  против  него,  и притом  против  вещей,  которые посторонним
кажутсЯ  совершенно  излишними. ’ак  как вследствие недостатка  отношениЯ  к
объекту его сознание субъективируетсЯ,  то  ему кажетсЯ  наиболее важным то,
что втайне  больше всего касаетсЯ его <i>личности.</i> € он начинает смешивать свою
субъективную истину со своей личностью. Џравда, он лично ни на кого не будет
производить  давлениЯ  в  пользу своих  убеждений,  но  он  Ядовито и  лично
наброситсЯ на всЯкую, даже самую справедливую, критику. ќтим он постепенно и
во всех отношениЯх  изолирует себЯ.  …го  первоначально оплодотворЯющие идеи
становЯтсЯ  разрушительными,  ибо  они  отравлены  осадком горечи.  Џо  мере
внешнего  изолированиЯ в нем  растет  борьба  с бессознательными  влиЯниЯми,
которые  понемногу  начинают  парализовать  его.  ЏовышеннаЯ   склонность  к
уединению должна защитить  его от  бессознательных воздействий,  однако  она
обыкновенно  еще  глубже уводит его в конфликт, который  внутренне  изнурЯет
его.
     Њышление   интровертного  типа  направлено  позитивно  и  синтетично  к
развитию идей, которые все более  приближаютсЯ  к вечной значимости исконных
образов.  Ќо если их свЯзь с  объективным опытом ослабевает, они  становЯтсЯ
мифологическими  и   длЯ   данного  времени  неистинными.   Џоэтому   и  длЯ
современника это мышление  ценно лишь до тех пор, пока оно находитсЯ в Ясной
и  понЯтной свЯзи  с фактами, известными в данное  времЯ. Ќо  если  мышление
становитсЯ  мифологическим, тогда  оно становитсЯ безразличным и вращаетсЯ в
самом  себе.  ЏротивостоЯщие  этому  мышлению  сравнительно  бессознательные
функции  чувствованиЯ, или интуированиЯ,  или ощущениЯ  неполноценны и имеют
примитивно  экстравертный  характер;  этой  бессознательной  экстравертности
следует  приписать  все  тЯгостные  влиЯниЯ  со   стороны  объекта,  которым
подвержен   интровертный  мыслительный   тип.  Њеры   самообороны  и  защиты
сооружениЯ,  которыми  такие  люди  обыкновенно  окружают  себЯ,  достаточно
известны, так что Я могу избавить себЯ от их  описаниЯ.  ‚се  это служит длЯ
отражениЯ "магических"  воздействий; сюда же относитсЯ и страх перед женским
полом.


     3. —увство

     €нтровертное  чувство в основе  своей определено субъективным фактором.
„лЯ суждениЯ, созданного чувством,  это обусловливает  столь же существенное
отличие  от  экстравертного чувства,  сколь существенно  отличие интроверсии
мышлениЯ   от   экстраверсии.  Ќесомненно,  это  очень  труднаЯ   задача   -
интеллектуально  изобразить интровертный процесс  чувства  или дать  хотЯ бы
приблизительное  описание  его,  хотЯ  своеобразнаЯ  сущность этого  чувства
безусловно бросаетсЯ  в глаза, если только вообще замечаешь его. ’ак как это
чувство подчинЯетсЯ главным  образом субъективным предварительным условиЯм и
занимаетсЯ объектом лишь на втором плане, то оно выЯвлЯетсЯ гораздо меньше и
обыкновенно  так,  что  вызывает  недоразумениЯ.  ќто  -  чувство,  которое,
по-видимому, обесценивает объекты и поэтому в большинстве случаев заЯвлЯет о
себе в отрицательном  смысле.  Ћ существовании положительного чувства можно,
так сказать,  лишь косвенно догадыватьсЯ.  €нтровертное чувство стараетсЯ не
приноровитьсЯ  к объективному, а  поставить  себЯ  над  ним,  длЯ  чего  оно
бессознательно  пытаетсЯ  осуществить  лежащие  в  нем  образы.  Џоэтому оно
постоЯнно  ищет не встречающегосЯ в действительности  образа, который оно до
известной  степени видело раньше.  Ћно  как  бы  без  вниманиЯ скользит  над
объектами,  которые  никогда  не соответствуют  его  цели. Ћно  стремитсЯ  к
внутренней интенсивности, длЯ которой объекты, самое большее, дают некоторый
толчок.  ѓлубину этого чувства можно лишь предугадывать, но Ясно  постигнуть
ее нельзЯ. Ћно делает людей молчаливыми и труднодоступными, ибо оно, подобно
мимозе,  свертываетсЯ  от грубости объекта, чтобы восчувствовать сокровенные
глубины субъекта.  „лЯ обороны  оно выдвигает отрицательные суждениЯ чувства
или поразительное равнодушие.
     €значальные  образы,  как известно,  в той  же степени ЯвлЯютсЯ идеЯми,
сколь и чувствами. Џоэтому такие основополагающие идеи,  как Ѓог,  свобода и
бессмертие,  имеют настолько же ценность чувства, насколько и значение идеи.
‘огласно этому можно было бы перенести на  интровертное чувство все то,  что
было сказано об интровертном мышлении, с тем  только,  что здесь чувствуетсЯ
все то, что там  мыслитсЯ.  Ќо тот  факт, что мысли по общему  правилу могут
быть выражены более понЯтно,  чем чувства,  обусловливает то, что при такого
рода чувствах  нужна  необычайнаЯ  словеснаЯ или  художественнаЯ способность
выражениЯ уже длЯ того, чтобы хотЯ бы приблизительно изобразить или передать
вовне их богатство. …сли интровертное субъективное мышление вследствие своей
неотнесенности  лишь с трудом способно пробудить адекватное  понимание, то в
еще  меньшей  мере  способно к этому  субъективное  чувство. „лЯ того  чтобы
передать  себЯ  другим, оно должно  найти внешнюю  форму, способную, с одной
стороны, воспринЯть соответствующим образом субъективное чувство и, с другой
стороны, передать его своему ближнему так, чтобы в  нем возник  параллельный
процесс.  ЃлагодарЯ  относительно  большому  внутреннему  (так  же,   как  и
внешнему)  сходству между людьми такое воздействие может быть  осуществлено,
хотЯ бывает чрезвычайно  трудно  найти  подходЯщую длЯ  чувства форму до тех
пор, пока чувство ориентируетсЯ,  главным  образом, все еще  по сокровищнице
изначальных образов. …сли же оно искажаетсЯ эгоцентризмом, то оно становитсЯ
несимпатичным,  ибо  в  таком случае оно занимаетсЯ  преимущественно  только
своим  эго.  ’огда  оно  непременно  вызывает  впечатление  сентиментального
себЯлюбиЯ,   интересничаньЯ   и   даже   болезненного   самолюбованиЯ.   Љак
субъективированное сознание  интровертного мыслителЯ  стремитсЯ к абстракции
абстракций  и тем достигает лишь высшей  интенсивности, в сущности,  пустого
мыслительного   процесса,  так   эгоцентрическое   чувство   углублЯетсЯ  до
бессодержательной  страстности, котораЯ  чуствует  только  самое  себЯ.  ќта
ступень  мистически-экстатична;  она  подготовлЯет переход  к  экстравертным
функциЯм,  которые  были  вытеснены  чувством.  Љак  интровертному  мышлению
противостоит примитивное чувство, которому объекты навЯзываютсЯ с магической
силой, так  интровертному  чувству противостановитсЯ  примитивное  мышление,
которое в смысле конкретицизма и рабской зависимости от фактов не имеет себе
подобного.  —увство  прогрессивно  эмансипируетсЯ от  отношениЯ к  объекту и
создает себе лишь  субъективно свЯзанную свободу действиЯ и совести, котораЯ
иногда отрекаетсЯ  от всего традиционного. Ѓессознательное  же  мышление тем
сильнее подпадает под власть объективного.


     4. €нтровертный чувствующий тип

     Џримат интровертного чувства Я встречал,  главным образом,  у женщин. Љ
этим женщинам  применима  пословица  "’ихие  воды  глубоки".  ‚  большинстве
случаев они  молчаливы, труднодоступны, непонЯтны, часто скрыты  под детской
или    банальной   маской,    нередко   также   отличаютсЯ   меланхолическим
темпераментом.  Ћни  не  блестЯт  и  не  выступают   вперед.   ’ак  как  они
преимущественно    отдают    себЯ    руководству    своего,    субъективного
ориентированного  чувства,  то  их  истинные  мотивы в  большинстве  случаев
остаютсЯ скрытыми. ‚овне они проЯвлЯют гармоническую стушеванность, приЯтное
спокойствие, симпатичный параллелизм, который не стремитсЯ вызвать  другого,
произвести на него  впечатление,  переделать  его  или  изменить.  …сли  эта
внешнЯЯ сторона  выражена несколько Ярче, то  возникает  легкое подозрение в
безразличии или холодности, которое может дойти до подозрениЯ в равнодушии к
радостЯм и горестЯм других. ’огда Ясно чувствуетсЯ отвращающеесЯ от  объекта
движение  чувства. “ нормального типа  это  имеет место, правда, лишь тогда,
когда  объект   каким-нибудь  образом  действует  слишком   сильно.  Џоэтому
гармоническое сопровождение чувством со  стороны этого типа имеет место лишь
до  тех пор, пока объект, пребываЯ  в средних  тонах чувства, следует своему
собственному пути и  не стараетсЯ пересечь его  пути. ‡а настоЯщими эмоциЯми
объекта этот тип не следует, он подавлЯет их и отклонЯет или, лучше сказать,
"охлаждает" их  отрицательным суждением  чувства.  •отЯ и имеетсЯ постоЯннаЯ
готовность  спокойно и гармонично идти  рука об руку, тем не менее к объекту
не   обнаруживаетсЯ  ни  любезность,   ни   теплаЯ   предупредительность,  а
проЯвлЯетсЯ  отношение, которое кажетсЯ безразличным: холодное, подчас  даже
отклонЯющее  обращение.  €ногда  объект начинает чувствовать,  что  все  его
существование  излишне. Џо отношению к  какому-нибудь порыву  или проЯвлению
энтузиазма этот  тип  сначала проЯвлЯет благосклонный  нейтралитет, иногда с
легким  оттенком  превосходства и  критики,  от которого  у  чувствительного
объекта  легко  опускаютсЯ  крыльЯ. ЌапористаЯ же  эмоциЯ  может быть подчас
резко  и убийственно холодно отражена, если  только она случайно не захватит
индивида  со стороны  бессознательного, то есть,  иными словами,  не  оживит
какой-нибудь  окрашенный чувством  изначальный  образ и тем самым не полонит
чувство  этого  типа.  Љогда наступает такой  случай, то  женщина этого типа
испытывает мгновенно  просто-таки парализованность,  против  которой позднее
непременно восстает тем более сильное противление, и это противление поразит
объект в самое  уЯзвимое  его  место. Ћтношение  к объекту поддерживаетсЯ по
возможности в спокойных и безопасных  средних тонах  чувств,  при  упорном и
строжайшем  уклонении от страсти и ее безмерности. Џоэтому выражение чувства
остаетсЯ скудным и  объект длительно чувствует свою недооцененность,  - если
он это осознает. ќто, правда, не всегда имеет место, ибо недочет очень часто
остаетсЯ  бессознательным; однако,  со временем, вследствие бессознательного
требованиЯ чувства, он развивает  симптомы, вынуждающие усиленное внимание к
себе.
     ’ак как этот тип в  большинстве  случаев кажетсЯ холодным и сдержанным,
то  поверхностное  суждение  легко отрицает  в нем всЯкое  чувство. Ќо это в
корне ложно, ибо чувства  хотЯ и экстенсивны, но интенсивны. Ћни развиваютсЯ
вглубь.  ‚  то  времЯ   как,  например,   экстенсивное  чувство  состраданиЯ
обнаруживаетсЯ  в  соответствующем  месте  в словах  и  действиЯх  и  быстро
оказываетсЯ способным вновь освободитьсЯ  от этого  впечатлениЯ, интенсивное
сострадание замыкаетсЯ и воздерживаетсЯ  от всЯкого выражениЯ и  приобретает
таким образом  страстную  глубину,  котораЯ  вмещает  в себЯ  все  страдание
индивидуального мира и  застывает в  этом.  Џри  чрезмерном  сострадании оно
способно,  быть  может,  прорватьсЯ  и  повести  к поразительному  поступку,
который будет  иметь, так  сказать, героический  характер, но к  которому ни
объект,  ни  субъект не сумеют найти  правильного  отношениЯ.  ‚овне  и  длЯ
слепого глаза экстравертного человека такое сострадание кажетсЯ холодом, ибо
оно не производит ничего видимого, а в невидимые силы экстравертное сознание
не в состоЯнии  верить. ’акое недоразумение  ЯвлЯетсЯ характерным событием в
жизни   этого   типа  и   обычно   регистрируетсЯ   как   важный   аргумент,
свидетельствующий об отсутствии у него всЯкого, более глубокого чувствующего
отношениЯ  к объекту. Ќо