 в  чем состоит истинный предмет этого чувства,  это
даже нормальному типу дано лишь в виде предчувствиЯ. Ћн выражает свою цель и
свое содержание  перед самим  собой, быть может,  в  сокровенной  и боЯзливо
оберегаемой  от взоров  профана религиозности  или  же в поэтических формах,
которые он столь  же тщательно оберегает  от неожиданного вторжениЯ,  не без
тайного честолюбиЯ,  стремЯщегосЯ таким образом установить превосходство над
объектом. †енщины, имеющие детей, вкладывают  многое из  этого  в них, тайно
внушаЯ им свою страстность.
     •отЯ у нормального типа указаннаЯ тенденциЯ, стремЯщаЯсЯ  к тому, чтобы
тайно почувствованное было однажды  открыто и  Явно поставлено над  объектом
или насильственно навЯзано ему, не играет вредной роли и никогда не приводит
к  серьезной попытке  в этом  направлении, однако кое-что из этого  все-таки
просачиваетсЯ  в  личное  воздействие на  объект в форме  некоторого,  часто
трудно  определимого доминирующего  влиЯниЯ. Ћно  ощущаетсЯ,  например,  как
давЯщее или удушающее чувство, которое налагает какие-то цепи на окружающих.
ЃлагодарЯ этому  такой тип  приобретает  некую  таинственную  силу,  котораЯ
способна  в высшей степени  очаровать именно экстравертного  мужчину, потому
что   она   затрагивает   его   бессознательное.   ќта   сила   исходит   от
восчувствованных,  бессознательных образов,  но легко  относитсЯ сознанием к
эго, вследствие чего  это  влиЯние  ложно  истолковываетсЯ  в смысле  личной
тирании.  Ќо  если  бессознательный субъект  отождествлЯетсЯ с  эго, тогда и
таинственнаЯ  сила   интенсивного   чувства   превращаетсЯ   в  банальное  и
претенциозное  властолюбие,  тщеславие  и  тираническое  принуждение.  ’огда
слагаетсЯ   тип   женщины,   известный   в   неблагоприЯтном   смысле  своим
беззастенчивым  честолюбием  и  коварной  жестокостью. Ћднако  такой  оборот
приводит к неврозу.
     ’ип остаетсЯ нормальным до тех пор, пока эго чувствует себЯ ниже уровнЯ
бессознательного субъекта  и пока  чувство раскрывает нечто более высокое  и
более  властное, нежели эго. •отЯ бессознательное  мышление архаично, однако
оно  при   помощи  редукций  успешно  компенсирует  случайные  поползновениЯ
возвести эго до  субъекта. Ќо если этот случай все-таки наступает вследствие
совершенного  подавлениЯ редуцирующих  бессознательных влиЯний  мысли, тогда
бессознательное мышление становитсЯ в оппозицию и проецирует себЯ в объекты.
Ћт этого субъект, ставший эгоцентрическим, начинает испытывать на  себе силу
и значение  обесцененных  объектов.  ‘ознание начинает  чувствовать то, "что
думают другие". „ругие думают, конечно, всевозможные низости, замышлЯют зло,
втайне подстрекают и интригуют и т. д. ‚се это субъект должен предотвратить,
и вот он сам начинает превентивно интриговать и подозревать,  подслушивать и
комбинировать. „о него  доходЯт всевозможные  слухи, и ему приходитсЯ делать
судорожные  усилиЯ,  чтобы  по возможности превратить  грозЯщее  поражение в
победу.   ‚озникают   бесконечные   таинственные  соперничества,  и  в  этой
ожесточенной борьбе  человек  не  только  не  гнушаетсЯ  никакими дурными  и
низкими  средствами, но  употреблЯет во  зло и добродетели, только длЯ того,
чтобы иметь возможность козырнуть.  ’акое развитие ведет  к истощению. ”орма
невроза не столько истерична, сколько неврастенична; у женщин при этом часто
страдает  физическое здоровье,  поЯвлЯетсЯ,  например,  анемиЯ  со всеми  ее
последствиЯми.


     5. Ћбщий обзор интровертных рациональных типов

     Ћба предыдущих  типа суть  типы рациональные, ибо они  основываютсЯ  на
функциЯх разумного  суждениЯ.  ђазумное суждение основываетсЯ не  только  на
объективно данном,  но  и на  субъективном.  Џреобладание того  или  другого
фактора,  обусловленное психическим расположением, существующим часто уже  с
ранней  молодости,  склонЯет,  правда,  разум в ту или  другую сторону.  €бо
действительно разумное суждение должно было бы ссылатьсЯ как на объективный,
так  и  на субъективный фактор,  будучи способным отдать должное  и  тому  и
другому.  Ќо это было  бы идеальным случаем  и предполагало  бы  равномерное
развитие  экстраверсии  и интроверсии. Ћднако оба движениЯ взаимно исключают
друг  друга,  и,  пока их  дилемма существует, они  несовместимы  в  порЯдке
сосуществованиЯ, разве  только  в  порЯдке  последовательности. Џоэтому  при
обычных  условиЯх невозможен  и  идеальный разум.  ђациональный  тип  всегда
обладает типически видоизмененным разумом.  ’ак,  интровертные  рациональные
типы  несомненно  обладают  разумным  суждением,   но  только  это  суждение
ориентируетсЯ преимущественно по субъективному  фактору.  Џри этом нет  даже
нужды нарушать правила логики, ибо односторонность  заложена в  предпосылке.
Џредпосылка и  есть то преобладание субъективного  фактора,  которое имеетсЯ
налицо до всЯких выводов и суждений. ‘убъективный  фактор выступает с самого
начала как  имеющий, само собою разумеетсЯ,  более высокую ценность,  нежели
объективный.  Џри этом,  как  уже  сказано,  речь  идет отнюдь не о какой-то
приписанной  ценности, а  о естественном предрасположении,  существующем  до
всЯкой   оценки.    Џоэтому   суждение   разума   неизбежно   представлЯетсЯ
интровертному  в  нескольких  оттенках иначе,  нежели  экстравертному.  ’ак,
например - чтобы привести самый общий случай, - интровертному представлЯетсЯ
несколько  более   разумной  та   цепь   умозаключений,  котораЯ   ведет   к
субъективному  фактору, чем та, котораЯ ведет  к объекту.  ќто, в  единичном
случае,  сначала  маловажное,  почти  незаметное  различие ведет  в  больших
размерах к  непримиримым противоположностЯм, которые  тем более  раздражают,
чем бессознательнее ЯвлЯетсЯ  в единичном случае то  минимальное перемещение
точки зрениЯ, которое вызвано психологической предпосылкой. ѓлавнаЯ  ошибка,
котораЯ встречаетсЯ при этом почти неизменно, состоит  в том,  что стараютсЯ
указать   ошибку  в  умозаключении,  вместо  того  чтобы  признать  различие
психологических предпосылок.  ’акое  признание ЯвлЯетсЯ трудным длЯ  всЯкого
рационального типа, ибо оно подрывает Якобы абсолютное значение его принципа
и отдает его на усмотрение его врага, что равносильно катастрофе.
     €нтровертный  тип  подвержен  этому  недоразумению,  может  быть,  даже
больше,  чем  экстравертами; и не потому,  чтобы  экстравертный был длЯ него
более беспощадным или более критическим противником, чем он сам мог бы быть,
но потому, что тот стиль эпохи, в котором он участвует, - против <i>него.</i> Ќе по
отношению  <i>к</i> экстравертному  большинству,  а  по отношению к  нашему  общему
западному  мировоззрению он должен чувствовать свое меньшинство.  ’ак как он
по убеждению следует за общим стилем, то он подкапываетсЯ сам под  себЯ, ибо
современный   стиль  с  его  почти  исключительным  признанием   видимого  и
осЯзаемого оказываетсЯ  противным его  принципу.  Ћн  вынужден  обесценивать
субъективный  фактор вследствие его невидимости и заставлЯть  себЯ следовать
за  экстравертной  переоценкой  объекта.  Ћн  сам  слишком  низко  оценивает
субъективный   фактор  и  поэтому  страдает   от  посещающего   его  чувства
собственной  неполноценности. Џоэтому неудивительно, что именно в наше времЯ
и особенно в  тех движениЯх, которые несколько обгонЯют нашу  современность,
субъективный  фактор обнаруживаетсЯ в преувеличенном  и поэтому безвкусном и
карикатурном виде. џ имею в виду современное искусство.
     Ќедооценка  собственного  принципа  делает  интроверта  эгоистичным   и
навЯзывает ему  психологию  угнетенного.  —ем эгоистичнее он становитсЯ, тем
более  ему  кажетсЯ, будто  другие, те,  которые, по-видимому, могут принЯть
современный  стиль  целиком, ЯвлЯютсЯ  угнетателЯми, от  которых  он  должен
защищатьсЯ и оборонЯтьсЯ. ‚ большинстве случаев он не видит, что главнаЯ его
ошибка заключаетсЯ в том, что он не привЯзан к  субъективному  фактору с той
верностью  и преданностью, с  которой  экстраверт  ориентируетсЯ по объекту.
‚следствие  недооцениваниЯ  собственного принципа его склонность  к  эгоизму
становитсЯ  неизбежной,  и  этим-то  он  и  заслуживает того  предубеждениЯ,
которое  имеет против  него экстраверт. Ђ  если бы  он осталсЯ  верен своему
принципу, то  было  бы  совершенно  ложным осуждать его  как  эгоиста; тогда
правомерность его установки была  бы удостоверена силой ее общих воздействий
и рассеЯла бы недоразумениЯ.


     6. Ћщущение

     Ћщущение,  которое  по всему своему существу  зависит  от объекта  и от
объективного   раздражениЯ,   также   подлежит   в   интровертной  установке
значительному изменению.  Ћно тоже имеет  субъективный  фактор, ибо рЯдом  с
объектом,  который ощущаетсЯ,  стоит  субъект,  который  ощущает  и  который
привносит  к  объективному  раздражению  свое субъективное  расположение.  ‚
интровертной установке ощущение основываетсЯ преимущественно на субъективной
части  перцепции.  —то  мы имеем в  виду при  этом - легче всего  увидеть из
произведений  искусства,  воспроизводЯщих внешние  объекты.  …сли, например,
несколько  художников  пишут один и тот  же пейзаж,  стараЯсь точно передать
его,  то  все-таки каждаЯ  картина будет отличатьсЯ от другой,  и  не только
благодарЯ более  или менее развитому умению, но, главным образом, вследствие
различного видениЯ;  мало  того,  в некоторых  картинах  проЯвитсЯ даже Ясно
выраженное  психическое различие в настроении и движении красок и фигур. ќти
свойства  выдают более или  менее  сильное соучастие  субъективного фактора.
‘убъективный  фактор  ощущениЯ  есть,  по существу,  тот же самый, как  и  в
других,   выше    обсужденных    функциЯх.    ќто    есть    бессознательное
предрасположение, которое  изменЯет  чувственную перцепцию  уже  во времЯ ее
возникновениЯ  и  тем   самым   лишает   ее   характера  чисто  объективного
воздействиЯ. ‚ этом случае ощущение относитсЯ  преимущественно к  субъекту и
лишь  во  вторую очередь  к объекту. Ќасколько необычайно  силен может  быть
субъективный  фактор,  свидетельствует  Яснее всего искусство.  Џреобладание
субъективного   фактора   доходит  иногда   до   полного  подавлениЯ   чисто
объективного воздействиЯ; и все же при этом ощущение остаетсЯ ощущением, но,
конечно, в таком случае оно становитсЯ  восприЯтием субъективного фактора, а
воздействие объекта  опускаетсЯ  до роли простого возбудителЯ.  €нтровертное
ощущение   развиваетсЯ  в  этом  направлении.   •отЯ  настоЯщее  чувственное
восприЯтие и существует, однако кажетсЯ, будто  объекты совсем не проникают,
собственно говорЯ, в субъект, но  будто  субъект видит  вещи совсем по-иному
или  видит совершенно иные вещи, чем другие люди. ‚  действительности данный
субъект  воспринимает  те  же  вещи,  как  и  всЯкий  другой,  но совсем  не
останавливаетсЯ  на  чистом воздействии  объекта, а  занимаетсЯ субъективным
восприЯтием, которое вызвано объективным раздражением.
     ‘убъективное восприЯтие заметно отличаетсЯ от  объективного. ‚  объекте
его или совсем нельзЯ найти, или же, самое, большее, можно найти лишь  намек
на него, иными словами, оно хотЯ и может быть сходным в других людЯх, однако
его нельзЯ непосредственно обосновать объективным  состоЯнием  вещей. Ћно не
производит впечатлениЯ продукта  сознаниЯ, длЯ этого оно слишком родовое. Ќо
оно  производит психическое  впечатление, ибо в нем заметны элементы высшего
психического  порЯдка.  Ћднако  этот порЯдок  не  согласуетсЯ с содержаниЯми
сознаниЯ.   „ело   идет  о   коллективно-бессознательных  предпосылках   или
предрасположениЯх,   о   мифологических  образах,  изначальных  возможностЯх
представлений. ‘убъективному восприЯтию  присущ характер значительного.  Ћно
говорит что-то большее, чем чистый образ объекта, - конечно, лишь тому, кому
субъективный  фактор вообще  что-нибудь  говорит. „ругому  же  кажетсЯ,  что
воспроизведенное субъективное впечатление страдает тем  недостатком, что оно
не имеет достаточного сходства с объектом и поэтому не достигает своей цели.
     Џоэтому   интровертное  ощущение   больше   постигает  глубокие   планы
психического мира, нежели его поверхность. Ћно ощущает, как имеющую решающее
значение,  не  реальность  объекта,  а реальность  субъективного фактора,  и
именно  изначальных образов, которые в  их  совокупности представлЯют  собой
психический мир зеркальных отображений. Ќо это зеркало обладает своеобразным
свойством -изображает наличные содержаниЯ сознаниЯ не в знакомой и привычной
нам форме, но, в известном смысле, sub specie aeternitatis, то есть примерно
так, как видело бы их сознание, прожившее миллион лет. ’акое сознание видело
бы становление и исчезновение вещей одновременно с их настоЯщим и мгновенным
бытием,  и не только  это, но  одновременно  и другое - то, что было  до  их
возникновениЯ и будет после их исчезновениЯ. ЌастоЯщий  момент  ЯвлЯетсЯ длЯ
этого  сознаниЯ  неправдоподобным.  ‘амо  собой  разумеетсЯ,  что  это  лишь
уподобление, которое, однако, мне нужно  длЯ того, чтобы  хотЯ до  некоторой
степени  наглЯдно  поЯснить  своеобразную  сущность интровертного  ощущениЯ.
€нтровертное  ощущение  передает  образ,  который не  столько  воспроизводит
объект, сколько покрывает его осадком стародавнего и грЯдущего субъективного
опыта.  Ћт  этого  простое  чувственное впечатление развиваетсЯ  в  глубину,
исполненную  предчувствий,   тогда  как  экстравертное  ощущение  схватывает
мгновенное и выставленное напоказ бытие вещей.


     7. €нтровертный ощущающий тип

     Џримат интровертного  ощущениЯ  создает  определенный тип, отличающийсЯ
известными  особенностЯми.  ќто  иррациональный тип, поскольку он производит
выбор из происходЯщего не  преимущественно на основании разумных суждений, а
ориентируетсЯ  по  тому,  что именно  происходит  в данный момент. ’огда как
экстравертный ощущающий тип определен интенсивностью воздействиЯ  со стороны
объекта,  €нтровертный  ориентируетсЯ  по  интенсивности субъективной  части
ощущениЯ,  вызванной  объективным раздражением.  Џри  этом, как видно, между
объектом и  ощущением  совсем  нет  пропорционального  соотношениЯ, а  есть,
по-видимому, только совершенно несоразмерное и произвольное. Џоэтому  извне,
так сказать, никогда нельзЯ предвидеть,  что произведет впечатление и что не
произведет его.  …сли бы  была налицо  способность и  готовность  выражениЯ,
пропорциональнаЯ силе ощущениЯ, то иррациональность  этого  типа чрезвычайно
бросалась  бы в глаза. ќто и  имеет  место, например,  в  том  случае, когда
индивид  ЯвлЯетсЯ творЯщим художником. Ќо так как это исключительный случай,
то затруднение в выражении, столь характерное длЯ интроверта, также скрывает
его  иррациональность. Ќапротив, он  может обратить  на  себЯ внимание своим
спокойствием,   своей   пассивностью   или  разумным   самообладанием.   ќта
своеобразность, котораЯ вводит в заблуждение поверхностное суждение, обЯзана
своим  существованием  его неотнесенности к объектам.  Џравда,  в нормальном
случае объект совсем не обесцениваетсЯ сознательно, но  устранЯетсЯ в  своем
свойстве  возбудителЯ  тем  путем,  что  возбуждение  тотчас  же  замещаетсЯ
субъективной   реакцией,   котораЯ  не  имеет  более  никакого  отношениЯ  к
реальности объекта. ќто, конечно, действует как обесценивание объекта. ’акой
тип легко может поставить вам  вопрос:  длЯ чего люди вообще существуют, длЯ
чего вообще объекты имеют еще право на существование, если  все существенное
все равно ведь происходит без объекта? ќто  сомнение может быть правомерно в
крайних  случаЯх, но  не в  нормальном случае, ибо  объективное  раздражение
необходимо длЯ ощущениЯ, но только  оно вызывает у интроверта нечто иное,  а
не то, что следовало бы предположить по внешнему положению дела.
     ‚нешнему  наблюдению дело представлЯетсЯ  так, как  если бы воздействие
объекта  вовсе   не  проникало  до  субъекта.  ’акое  впечатление  правильно
постольку,   поскольку   субъективное,   возникающее   из   бессознательного
содержание  втискиваетсЯ  между сторонами  и перехватывает действие объекта.
ќто  вмешательство   может   наступить  с  такой  резкостью,  что  получитсЯ
впечатление, будто индивид прЯмо-таки защищаетсЯ  от  воздействиЯ объекта. €
действительно, в  несколько  обостренных случаЯх такое  защитное  ограждение
имеет  место.  …сли   бессознательное  хотЯ  бы  несколько  усиливаетсЯ,  то
субъективное участие  в  ощущении  до такой степени  оживлЯетсЯ,  что  почти
всецело покрывает воздействие объекта.  €з этого возникает, с одной стороны,
длЯ объекта - чувство полного обесцениваниЯ,  с другой стороны, длЯ субъекта
-   иллюзорное  восприЯтие  действительности,  которое,  правда,   только  в
болезненных  случаЯх  заходит так  далеко,  что  индивид  оказываетсЯ  не  в
состоЯнии   различать   между   действительным   объектом   и   субъективным
восприЯтием. •отЯ столь важное различение исчезает вполне  лишь в  состоЯнии
близком  к психозу,  однако  уже  задолго  до  того субъективное  восприЯтие
способно в высокой  степени влиЯть на  мышление, на чувство и  на  поступки,
хотЯ объект  еще Ясно видитсЯ  во  всей его действительности. ‚ тех случаЯх,
когда  воздействие  объекта  -  вследствие  особых  обстоЯтельств,  например
вследствие чрезвычайной  интенсивности или полной аналогии с бессознательным
образом,  -  проникает  до  субъекта,   этот   тип  и  в  своих   нормальных
разновидностЯх бывает вынужден  <i>поступать</i> согласно  со своим бессознательным
образцом.  ќти  поступки имеют по отношению  к объективной  действительности
иллюзорный характер  и ЯвлЯютсЯ  поэтому  чрезвычайно странными.  Ћни  сразу
вскрывают чуждую  действительности субъективность  этого  типа. Ќо  там, где
воздействие  объекта  проникает  не вполне, оно  встречает проЯвлЯющую  мало
участиЯ  благосклонную  нейтральность,  постоЯнно  стремЯщуюсЯ  успокоить  и
примирить. ’о, что слишком низко, несколько приподнимаетсЯ,  то, что слишком
высоко,  несколько  понижаетсЯ,  восторженное  подавлЯетсЯ,  экстравагантное
обуздываетсЯ, а  необыкновенное сводитсЯ к "правильной" формуле -  и все это
длЯ  того, чтобы удержать воздействие объекта в должных границах. ‚следствие
этого и этот тип  действует подавлЯюще  на окружающих, поскольку  его полнаЯ
безобидность  не ЯвлЯетсЯ вне всЯкого сомнениЯ.  Ќо если этот  случай  имеет
место, тогда индивид легко становитсЯ жертвой агрессивности и властолюбиЯ со
стороны  других.  ’акие  люди обыкновенно позволЯют злоупотреблЯть  собою  и
мстить за то усиленным сопротивлением и упрЯмством не у места.
     …сли  нет  художественной  способности  выражениЯ, то  все  впечатлениЯ
уходЯт вовнутрь, вглубь и  держат  сознание в  плену,  лишаЯ его возможности
овладеть зачаровывающим впечатлением при помощи сознательного выражениЯ. „лЯ
своих   впечатлений  этот   тип   располагает  до  известной   степени  лишь
архаическими возможностЯми  выражениЯ, ибо мышление или чувство относительно
бессознательны, а поскольку они  сознательны, то имеют в  своем распорЯжении
лишь необходимые банальные и повседневные выражениЯ. Џоэтому они, в качестве
сознательных   функций,   совершенно  непригодны   длЯ  адекватной  передачи
субъективных  восприЯтий.  Џоэтому  этот  тип  лишь  с  чрезвычайным  трудом
доступен  длЯ объективного пониманиЯ,  да  и сам  он в  большинстве  случаев
относитсЯ к себе без всЯкого пониманиЯ.
     …го развитие удалЯет  его, главным образом, от действительности объекта
и передает его на произвол  его субъективных восприЯтий, которые ориентируют
его сознание в смысле некоей архаической действительности,  хотЯ и этот факт
остаетсЯ   длЯ  него  совершенно  бессознательным,  за  отсутствием  у  него
сравнительного суждениЯ. ”актически же он вращаетсЯ в мифологическом мире, в
котором  люди, животные, железные  дороги, дома, реки и  горы представлЯютсЯ
ему отчасти милостивыми богами,  отчасти  зложелательными  демонами.  Ќо  то
обстоЯтельство,   что  они  представлЯютсЯ  ему   такими,  остаетсЯ  у  него
неосознанным.  Ђ  между  тем  они, как таковые,  влиЯют  на его  суждениЯ  и
поступки.  Ћн судит  и  поступает так,  как  если бы  он имел дело с  такими
силами.  Ћн начинает замечать это  только тогда, когда он открывает, что его
ощущениЯ совершенно отличаютсЯ от действительности. …сли он склонен больше в
сторону  объективного разума,  то он  ощутит такое отличие как  болезненное;
если же он, напротив, верный своей иррациональности, готов признать за своим
ощущением значение реальности, тогда объективный мир станет длЯ него миражем
и  комедией.  Ћднако  до  такой  дилеммы  доходЯт  лишь  случаи,  склонные к
крайности. Ћбыкновенно индивид довольствуетсЯ своей замкнутостью и, относЯсь
к  внешней  действительности как к  банальности, обращаетсЯ  с ней,  однако,
бессознательно-архаически.
     …го  бессознательное отличаетсЯ, главным образом, вытеснением интуиции,
котораЯ  имеет  у  него  экстравертный  и архаический  характер.  ’огда  как
экстравертнаЯ   интуициЯ  отличаетсЯ  характерной   находчивостью,  "хорошим
чутьем"     длЯ    всех    возможностей    объективной     действительности,
архаически-экстравертнаЯ   интуициЯ  обладает  способностью   пронюхать  все
двусмысленное,  темное, грЯзное и опасное на задних планах действительности.
Џеред  этой  интуицией  действительное и  сознательное намерение  объекта не
имеет  никакого  значениЯ,  ибо  она  подозревает  за  ним  все  возможности
архаически-предшествующих  ступеней такого  намерениЯ.  Џоэтому в  ней  есть
нечто  прЯмо-таки опасно  подкапывающеесЯ,  что  нередко стоит в самом Ярком
контрасте с доброжелательной безобидностью сознаниЯ. Џока индивид отходит не
слишком   далеко  от  объекта,   бессознательнаЯ   интуициЯ   действует  как
благотворное  компенсирование установки сознаниЯ, котораЯ ЯвлЯетсЯ несколько
фантастической и склонной к легковерию. Ќо если бессознательное становитсЯ в
оппозицию  к сознанию,  тогда  такие  интуиции  всплывают на  поверхность  и
развивают  свои  пагубные  действиЯ,  насильственно навЯзываЯсь  индивиду  и
вызываЯ  у  него  отвратительнейшие  неотвЯзные  представлениЯ об  объектах.
‚озникающий из этого невроз есть обыкновенно невроз, в котором  истерические
черты уступают симптомам истощениЯ.


     8. €нтуициЯ

     €нтуициЯ  в  интровертной установке направлЯетсЯ на внутренние объекты,
как можно было бы с полным правом обозначить элементы бессознательного. „ело
в том,  что внутренние объекты относЯтсЯ  к  сознанию  совершенно аналогично
внешним  объектам,  хотЯ  они   имеют   не   физическую,  а  психологическую
реальность. ‚нутренние объекты представлЯютсЯ интуитивному восприЯтию в виде
субъективных   образов  вещей,  не   встречающихсЯ   во  внешнем   опыте,  а
составлЯющих  содержаниЯ  бессознательного -  в конечном итоге коллективного
бессознательного. ќти содержаниЯ сами по себе, конечно, не доступны никакому
опыту - свойство  общее у  них  с внешним объектом. Џодобно тому как внешние
объекты лишь совершенно относительно таковы, какими мы их перципируем, так и
формы  Явлений внутренних объектов релЯтивны и суть продукты их, недоступной
нам сущности и своеобразности интуитивной функции.
     Љак ощущение,  так и интуициЯ имеют свой субъективный фактор, который в
экстравертной  интуиции  по  возможности   подавлЯетсЯ,  а  в   интровертной
становитсЯ  определЯющей  величиной. •отЯ  интровертнаЯ интуициЯ и получает,
может  быть, свой  пробуждающий толчок от внешних объектов,  однако  она  не
задерживаетсЯ на  внешних возможностЯх, а останавливаетсЯ на  том,  что было
вызвано   внешним  внутри   субъекта.   ’огда  как   интровертное   ощущение
ограничиваетсЯ   главным   образом   тем,   что   воспринимает   посредством
бессознательного  своеобразные ЯвлениЯ  иннервации  и задерживаетсЯ  на них,
интуициЯ  подавлЯет эту сторону  субъективного фактора и воспринимает образ,
вызванный  этой   иннервацией.   Ќапример:  кто-нибудь  испытывает  припадок
психогенного   головокружениЯ.  Ћщущение  останавливаетсЯ  на   своеобразном
свойстве этого расстройства  иннервации и воспринимает  во всех подробностЯх
все  его  качества, его интенсивность,  его течение во времени,  способ  его
возникновениЯ  и  его  исчезновениЯ, нисколько  не возвышаЯсь над  этим и не
проникаЯ до его содержаниЯ, от которого расстройство возникло.  €нтуициЯ же,
напротив,  берет из этого ощущениЯ  лишь толчок, побуждающий  к немедленному
действию;  она  стараетсЯ  заглЯнуть дальше, <i>за</i>  ощущение,  и  действительно
вскоре  воспринимает  внутренний  образ, вызвавший  данное  симптоматическое
Явление,  а  именно  головокружение. Ћна видит  образ шатающегосЯ  человека,
пораженного стрелою в сердце. ќтот образ поражает деЯтельность интуиции, она
останавливаетсЯ на нем и  стараетсЯ выведать все  его  единичные  черты. Ћна
удерживает этот образ и с живейшим сочувствием констатирует,  как этот образ
изменЯетсЯ, развиваетсЯ далее и наконец исчезает.
     ’аким образом, интровертнаЯ  интуициЯ воспринимает все,  что происходит
на дальних планах сознаниЯ,  приблизительно с такою  же  Ясностью,  с  какой
экстравертное ощущение воспринимает  внешние  объекты. Џоэтому длЯ  интуиции
бессознательные  образы получают достоинство вещей или  объектов. Ќо так как
интуициЯ исключает  сотрудничество  ощущениЯ, то  она  или вовсе  ничего  не
узнает, или  узнает лишь недостаточно о расстройствах иннервации, о влиЯниЯх
бессознательных образов на тело. Ћт этого образы ЯвлЯютсЯ как бы отрешенными
от  субъекта  и  существующими  сами  по  себе,  без  отношениЯ к  личности.
‚следствие этого в вышеприведенном примере интровертный интуитивный, имевший
припадок головокружениЯ, и не подумал бы  даже, что воспринЯтый им образ мог
бы  как-нибудь  относитьсЯ  к  нему  самому.  ќто  покажетсЯ, конечно, почти
немыслимым  длЯ человека, установленного на суждение;  а между тем это факт,
который Я часто наблюдал у этого типа.
     ‘транное  безразличие, которое  обнаруживает  экстравертный интуитив по
отношению к внешним объектам, свойственно  и интровертному  по  отношению  к
внутренним объектам. Џодобно тому как экстравертный интуитив  постоЯнно чует
новые возможности  и идет по их  следу,  не заботЯсь ни о  своем, ни о чужом
благополучии  и  несчастье, небрежно шагаЯ  через  человеческие отношениЯ  и
преграды, и, в вечной жажде перемен, разрушает только  что воздвигнутое, так
интровертный переходит от образа к образу, гонЯЯсь за  всеми  возможностЯми,
заключенными  в  творческом лоне бессознательного, и  не  устанавливаЯ свЯзи
между Явлением  и собою. Љак длЯ того, кто лишь ощущает мир,  он  никогда не
становитсЯ  моральной  проблемой, так  и длЯ  интуитивного мир  образов тоже
никогда  не становитсЯ  моральной проблемой.  Њир как  длЯ одного, так и длЯ
другого есть <i>эстетическаЯ</i>  проблема,  вопрос  восприЯтиЯ,  "сенсациЯ". ’аким
образом, у интровертного  исчезает сознание  своего телесного существованиЯ,
так же как и его воздействие  на других. ‘ экстравертной точки зрениЯ  о нем
сказали   бы:  "„ействительность  не  существует  длЯ  него,   он  предаетсЯ
бесплодным грезам". Џравда, созерцание образов бессознательного, создаваемых
творческой   силой    в   неиссЯкаемом   изобилии,   бесплодно    в   смысле
непосредственной пользы. Ќо поскольку эти образы суть возможности концепций,
могущих при известных условиЯх сообщить энергии новый потенциал, постольку и
эта функциЯ, наиболее чуждаЯ внешнему миру,  неизбежна  в общем  психическом
домоводстве, так  же как  и  психическаЯ жизнь  народа отнюдь не должна быть
лишена  соответствующего  типа. €зраиль не  имел  бы своих пророков, если бы
этого типа не существовало.
     €нтровертнаЯ интуициЯ захватывает те образы, которые возникают из основ
бессознательного    духа,   существующих   априори,    то   есть   в    силу
наследственности.   ќти   архетипы,   сокровеннаЯ  сущность  которых   опыту
недоступна, представлЯют собой осадок психического функционированиЯ у целого
рЯда предков, то есть это суть опыты органического бытиЯ вообще, накопленные
миллионократными повторениЯми  и сгущенные в типы.  Џоэтому в этих архетипах
представлены все опыты, которые издревле встречались на нашей планете. € чем
чаще, и чем интенсивнее они бывали, тем Явственнее они выступают в архетипе.
Ђрхетип, говорЯ вместе с Љантом,  есть  как  бы ноумен  того образа, который
интуициЯ воспринимает и, воспринимаЯ, создает.
     ’ак как  бессознательное не есть нечто  неподвижное  вроде психического
caput mortuum  ("мертваЯ голова"), а, напротив, нечто принимающее участие  в
жизни и испытывающее внутренние превращениЯ - превращениЯ,  которые стоЯт во
внутреннем отношении к общему свершению вообще, -  то  интровертнаЯ интуициЯ
через восприЯтие  внутренних процессов  дает известные данные, которые могут
иметь выдающеесЯ значение длЯ пониманиЯ общего  свершениЯ; она может  даже с
большей  или меньшей  отчетливостью предвидеть новые возможности, а  также и
то, что  впоследствии  действительно наступает.  …е пророческое  предвидение
можно  объЯснить  из   ее   отношениЯ  к  архетипам,  представлЯющим   собою
закономерное течение всех вещей, доступных опыту.


     9. €нтровертный интуитивный тип

     Љогда интровертнаЯ интуициЯ достигает примата, то ее своеобразные черты
тоже  создают  своеобразный  тип  человека,  а  именно  мистика-мечтателЯ  и
провидца,  с одной стороны,  фантазера  и художника  - с  другой.  Џоследний
случай  можно  было  бы считать  нормальным,  ибо  этот  тип имеет  в  общем
склонность  ограничивать себЯ восприемлющим характером интуиции. €нтуитивный
остаетсЯ  обыкновенно при восприЯтии,  его  высшаЯ  проблема - восприЯтие и,
поскольку  он  продуктивный  художник, оформление  восприЯтиЯ.  ”антазер  же
довольствуетсЯ  созерцанием,  которому  он предоставлЯет оформлЯть себЯ,  то
есть детерминировать себЯ.  …стественно,  что  углубление интуиции  вызывает
часто чрезвычайное  удаление индивида от осЯзаемой действительности, так что
он становитсЯ совершенной загадкой даже длЯ своей ближайшей  среды. …сли  он
художник, то его искусство  возвещает  необыкновенные вещи, вещи  не от мира
сего,  которые   переливаютсЯ   всеми   цветами   и   ЯвлЯютсЯ  одновременно
значительными  и  банальными,  прекрасными  и  алЯповатыми,  возвышенными  и
причудливыми. Ќо если  он не художник, то он  часто оказываетсЯ непризнанным
гением,  празднозагубленной  величиной,  чем-то  вроде  мудрого  полуглупца,
фигурой длЯ "психологических" романов.
     •отЯ  превращение восприЯтиЯ в моральную проблему  лежит  не совсем  на
пути интровертного типа, ибо длЯ этого необходимо некоторое усиление судЯщих
функций,  однако  достаточно уже  относительно  небольшой  дифференциации  в
суждении, чтобы переместить созерцание  из чисто  эстетической  в  моральную
плоскость. Ћт этого возникает  особаЯ разновидность этого типа, котораЯ хотЯ
существенно  отличаетсЯ  от его эстетической формы, однако все же характерна
длЯ  интровертного  интуитивного  типа. ЊоральнаЯ  проблема возникает тогда,
когда  интуитив  вступает  в  отношение  к  своему  видению,  когда  он   не
довольствуетсЯ больше одним только созерцанием, своей эстетической оценкой и
формированием,  а доходит до  вопроса: какое это имеет значение длЯ менЯ или
длЯ мира?  —то из этого вытекает длЯ менЯ или длЯ  мира в смысле обЯзанности
или заданиЯ? —исто интуитивный  тип, который вытеснЯет суждение или обладает
им  лишь  в  плену у восприЯтиЯ,  в сущности никогда  не доходит  до  такого
вопроса, ибо его вопрос сводитсЯ лишь  к тому, каково восприЯтие. Џоэтому он
находит моральную проблему  непонЯтной  или  даже нелепой  и  по возможности
гонит от себЯ размышление о виденном. €наче поступает морально установленный
интуитив. …го занимает значение его видений, он  заботитсЯ не столько  об их
дальнейших эстетических  возможностЯх,  сколько об  их  возможных  моральных
воздействиЯх,  вытекающих  длЯ  него  из  их  содержательного  значениЯ. …го
суждение  дает ему возможность познать - правда,  иногда лишь смутно,  - что
он, как человек, как целое, каким-то  образом вовлечен  в свое видение,  что
оно  есть  нечто такое, что может не только созерцатьсЯ, но  что  хотело  бы
стать  жизнью субъекта. Ћн  чувствует,  что это познание  возлагает  на него
обЯзанность претворить свое видение в свою собственную  жизнь. Ќо так как он
преимущественно  и  главным  образом  опираетсЯ только  на  видение,  то его
моральнаЯ  попытка  выходит  односторонней: он  делает  себЯ  и  свою  жизнь
символической,   хотЯ    и    приспособленной    к    наличной   фактической
действительности. ’ем  самым он  лишает  себЯ способности  воздействовать на
нее, ибо он остаетсЯ непонЯтным. …го Язык не тот, на котором все говорЯт; он
слишком субъективен. …го аргументам недостает убеждающей рациональности.  Ћн
может лишь исповедовать или возвещать. Ћн - глас проповедника в пустыне.
     €нтровертный  интуитив  больше  всего вытеснЯет  ощущениЯ объекта.  ќто
ЯвлЯетсЯ  отличительной  чертой  его  бессознательного.  ‚   бессознательном
имеетсЯ   компенсирующаЯ   экстравертнаЯ   функциЯ  ощущениЯ,   отличающаЯсЯ
архаическим характером. Ѓессознательную личность можно было бы поэтому лучше
всего  описать как экстравертный  ощущающий  тип низшего примитивного  рода.
‘ила влечениЯ  и безмерность ЯвлЯютсЯ свойствами этого ощущениЯ, так же  как
чрезвычайнаЯ  привЯзанность  к  чувственному   впечатлению.   ќто   качество
компенсирует разреженный горный воздух сознательной установки  и придает  ей
некоторую тЯжесть,  так  что  это  мешает полному "сублимированию". Ќо  если
вследствие  форсированного  преувеличениЯ сознательной  установки  наступает
полное подчинение  внутреннему восприЯтию, тогда  бессознательное вступает в
оппозицию и  тогда возникают навЯзчивые ощущениЯ с чрезмерной привЯзанностью
к объекту,  которые  сопротивлЯютсЯ  сознательной  установке. ”ормой невроза
ЯвлЯетсЯ  в  таком случае  невроз навЯзчивости,  симптомами которого  бывают
частью ипохондрические ЯвлениЯ, частью сверхчувствительность органов чувств,
частью навЯзчивые привЯзанности к определенным лицам или к другим объектам.


     10. Ћбщий обзор интровертных иррациональных типов

     Ћба только что описанных типа почти недоступны длЯ внешнего обсуждениЯ.
’ак  как они  интровертны и вследствие этого имеют  меньшую способность  или
склонность к обнаружению, то они дают немного данных длЯ меткого обсуждениЯ.
’ак  как их  главнаЯ деЯтельность  направлена  вовнутрь, то  вовне не  видно
ничего,  кроме  сдержанности,  скрытности,  безучастиЯ  или неуверенности и,
по-видимому,  необоснованного смущениЯ.  …сли  что-либо и обнаруживаетсЯ, то
это  в   большинстве   случаев   лишь   косвенные   проЯвлениЯ   подчиненных
(неполноценных) и относительно бессознательных функций. Љонечно,  проЯвлениЯ
такого рода обусловливают предубеждение  окружающей среды против этих типов.
‚следствие этого  их в большинстве случаев недооценивают или по крайней мере
не понимают.  ‚  той мере, в какой эти типы сами себЯ не  понимают, ибо им в
высокой степени не хватает силы суждениЯ, они не могут понЯть и того, почему
общественное  мнение их  постоЯнно  недооценивает.  Ћни  не  видЯт,  что  их
проЯвлЯющиесЯ вовне  достижениЯ действительно имеют  малоценные свойства. €х
взор прикован  к богатству субъективных событий. ‚се  совершающеесЯ до такой
степени пленЯет их  и  имеет  длЯ  них такую  неистощимую прелесть,  что они
совершенно не замечают, что то, что они из этого передают окружающей  среде,
содержит  обыкновенно лишь очень мало из  того, что они внутренне переживают
как  стоЯщее в  свЯзи  с  этим. ”рагментарный и в  большинстве  случаев лишь
эпизодический характер их сообщений предъЯвлЯет слишком высокие требованиЯ к
пониманию и к готовности окружающей среды; к тому же их сообщениЯм недостает
лучащейсЯ  теплоты к объекту,  котораЯ  только и  могла бы  иметь убеждающую
силу.  Ќапротив,  эти  типы  очень  часто  обнаруживают грубо  отталкивающее
отношение  к другим, хотЯ они совершенно не сознают этого и отнюдь  не имеют
намерениЯ это показать. Ћ таких людЯх будут судить справедливее и относитьсЯ
к ним  снисходительнее, если узнают, как  трудно  перевести на понЯтный Язык
то,  что  открываетсЯ  внутреннему  оку.  Ћднако это снисхождение отнюдь  не
должно  идти  так далеко, чтобы вовсе  не  требовать  от  них сообщениЯ. ќто
принесло  бы таким типам самый большой  вред. ‘ама судьба готовит им -  быть
может, даже чаще, чем  другим людЯм,  -  непреодолимые  внешние затруднениЯ,
способные  отрезвить их от упоений  внутренним  созерцанием.  Ќо часто  лишь
крайнЯЯ  нужда  способна  вынудить у них наконец  какое-нибудь  человеческое
сообщение.
     ‘  экстравертной и рациональной точки  зрениЯ  такие типы  оказываютсЯ,
вероЯтно, самыми  бесполезными  из всех людей. Ќо  если посмотреть с  высшей
точки зрениЯ,  то такие  люди  ЯвлЯютсЯ живыми  свидетелЯми  того факта, что
богатый и  полный движениЯ  мир  и его  бьющаЯ  через край упоительнаЯ жизнь
живут  не  только  вовне,  но  и  внутри.  Љонечно,  такие  типы  суть  лишь
одностороннЯЯ демонстрациЯ  природы,  но они  поучительны длЯ  того,  кто не
позволЯет духовной моде данного момента ослеплЯть себЯ. ‹юди такой установки
суть  своего  рода  двигатели  культуры  и  воспитатели.  €х  жизнь  поучает
большему, чем их слова. €х  жизнь и не  в  последней степени  их  величайший
недостаток - неспособность к  коммуникации  - объЯснЯют  нам одно из великих
заблуждений  нашей  культуры,  а  именно  суеверное   отношение  к  слову  и
изображению,  безмерную переоценку обучениЯ путем  слов и  методов. ђебенок,
конечно,  позволЯет  родителЯм  импонировать  ему  громкими  словами.  ‹юди,
кажетсЯ, верЯт даже в  то, что этим импонированием ребенок  воспитываетсЯ. ‚
действительности  же дитЯ воспитываетсЯ тем, как родители живут; а словесные
жесты, которые родители прибавлЯют к этому, самое большее - смущают ребенка.
’о же самое относитсЯ и к учителЯм. Ћднако вера в метод так велика, что если
только  метод  хорош, то  и учитель,  пользующийсЯ  им, кажетсЯ  освЯщенным.
Њалоценный человек  никогда не бывает хорошим учителем.  Ќо он скрывает свою
вредную малоценность, тайно отравлЯющую ученика, за превосходной методикой и
за столь же блестЯщей интеллектуальной способностью выражатьсЯ. …стественно,
что  ученик  более  зрелого  возраста  не  желает ничего лучшего, как знание
полезных  методов, ибо он уже побежден общей  установкой,  котораЯ  верует в
победоносный  метод.  Ћн  уже  знает  по  опыту, что  самаЯ  пустаЯ  голова,
способнаЯ  машинально  повторЯть  метод,   ЯвлЯетсЯ  лучшим   учеником.  ‚сЯ
окружающаЯ его среда  показывает ему словами и жизнью, что весь успех  и все
счастье находЯтсЯ вовне и что стоит лишь владеть  правильным  методом, чтобы
достичь желаемого.  ђазве жизнь его религиозного законоучителЯ демонстрирует
ему  то  счастье,  которое  излучаетсЯ  богатством  внутреннего  созерцаниЯ?
Љонечно,  иррациональные интровертные типы не ЯвлЯютсЯ учителЯми совершенной
человечности. €м недостает разума и этики разума, но их жизнь научает другой
возможности, отсутствие которой мучительно чувствуетсЯ в нашей культуре.


     <i>г) Ћсновные и вспомогательные функции</i>

     џ отнюдь  не  хотел бы. чтобы предыдущее изложение вызвало впечатление,
будто  эти типы  в такой  чистоте встречаютсЯ  in praxi  (в  реальной жизни)
относительно чаще. ќто  лишь  своего рода гальтоновские семейные фотографии,
накоплЯющие  общую  и  поэтому  типическую  черту,  тем  самым  несоразмерно
подчеркиваЯ  ее,  тогда  как  индивидуальные  черты  столь  же  несоразмерно
стушевываютсЯ. ’очное исследование  индивидуального случаЯ обнаруживает  тот
Явно закономерный факт, что  нарЯду с наиболее дифференцированной функцией в
сознании всегда  бывает  и  относительно детерминирует  еще втораЯ  функциЯ,
имеющаЯ  второстепенное значение  и  поэтому  менее  дифференцированнаЯ. „лЯ
большей  Ясности повторим еще  раз: сознательными  могут быть продукты  всех
функций; но  о сознательности функции мы говорим лишь тогда, когда не только
осуществление ее подчинено  воле, но когда и принцип ее ЯвлЯетсЯ руководЯщим
длЯ ориентированиЯ сознаниЯ. Ќо последнее имеет место тогда, когда мышление,
например,   ЯвлЯетсЯ   не   только    плетущимсЯ   вослед   обдумыванием   и
пережевыванием, но когда его заключениЯ имеют абсолютную значимость, так что
логический  вывод  при  случае  имеет  значение  мотива,  а  также  гарантии
практического поступка без всЯкой другой очевидности.
     ќто абсолютное  преимущество эмпирически  присуще  всегда  только одной
функции  и   может  быть   присуще   только  одной  функции,  ибо  столь  же
самостоЯтельное вмешательство другой функции необходимо повело бы к  другому
ориентированию, которое хотЯ бы отчасти противоречило бы первому. Ќо так как
иметь  всегда  Ясные  и  однозначные  цели ЯвлЯетсЯ  жизненным условием  длЯ
сознательного  процесса приспособлениЯ, то  равнопоставление второй  функции
оказываетсЯ по  закону природы  исключением.  Џоэтому втораЯ  функциЯ  может
иметь   только   второстепенное   значение,   что   эмпирически   всегда   и
подтверждаетсЯ. …е второстепенное значение состоит в  том, что она не имеет,
как  первичнаЯ функциЯ, единственной и  абсолютной достоверности и решающего
значениЯ, но учитываетсЯ больше в качестве  вспомогательной и дополнительной
функции. …стественно, что