нежнаЯ. —иста, как снег в семи километрах от города.
     Ћ своей внешности Я был самого неопределенного мнениЯ, а между тем  был
недурен. Љроме  того,  щелкаЯ  соловьем,  оригинальничал,  острил,  -  одним
словом, был способен нравитьсЯ.
     Ќачалось, как  обычно,  времЯ  будто  бы  случайных  встреч,  сомнений,
догадок,  желаниЯ  видеть  друг  друга  во  сне  и  сразу  после  сна...  Њы
познакомились, и Я стал думать о ней от свиданиЯ до свиданиЯ. ђазумеетсЯ, на
свидании Я тоже думал о ней. Љогда Я сказал, что люблю ее, это было уже  так
очевидно, что признание мое оказалось  только  формальностью.  Ћна  же  была
романтиком и ничего, конечно, не  знала  и  ничего  не  могла  мне  сказать.
‚прочем, она говорила что-то  о  товарищеском  отношении,  но  при  чем  тут
товарищеское отношение?
     ‹юбить тогда длЯ менЯ значило говорить нежности и делать глупости. Њало
того, Я боготворил ее, возводил в степень, семенил вокруг нее мелким бесом и
рассыпалсЯ перед ней мелким бисером.
     Ђ это-то и гибельно. џ ей нравилсЯ, но как только она убедилась в  том,
что Я люблю ее и в доску постоЯнен, она стала относитьсЯ ко  мне  небрежнее.
‘ердитьсЯ Я на нее не мог - у менЯ только портилось настроение. ‘начала  она
ссорилась  охотно  и  весело,  находЯ  в  этом  удовольствие  сытой   кошки,
заигрывающей с затравленной мышью, но потом ссоры стали  жесткими  и  злыми,
дольше длились и с трудом прекращались моими усилиЯми.
     џ весь, мои дела, мои убеждениЯ зависели от ее настроениЯ.  “  самой  у
нее не было ни  убеждений,  ни  мыслей  -  один  только  характер.  •арактер
скверный. ‚ ее голове ничего интересного, кроме капризов, не  было;  правда,
капризы эти  всегда  поражали  своей  виртуозностью.  €сполнение  ее  любого
желаниЯ - это то, что неизбежно должно быть - как зимой снег. „аже когда она
любила менЯ, она могла бы менЯ  поменЯть  на  леденец,  если  бы  очень  его
захотела.
     € глупее всего то, что менЯ все эти каприччиозы восхищали, приводили  в
какой-то идиотский трепет. џ так  захлебывалсЯ  от  восторга,  так  млел  от
обожаниЯ, что даже теперь еще совестно.
     Ѓольше года она водила менЯ  за  нос,  потом  ей  это  надоело,  и  она
прогнала менЯ.
     џ вбил себе в голову, что Я замечательно  несчастлив,  писал  нежные  и
грустные стихи, стал худеть и подумывать о  самоубийстве.  Ќесколько  раз  Я
встречалсЯ с ней под разными предлогами,  писал  унизительные  письма  вроде
этого листка и окончательно ей надоел.  ‚  последнюю  из  таких  встреч  она
сказала мне: "‚се кончено. Ќа следующее свидание приглашу милиционера".
     Ќикогда не забуду этого вечера. ђазговор происходил во дворе ее дома. џ
пресмыкалсЯ и просил ее выслушать менЯ.
     …сли вы когда-нибудь были идиотом, то знаете, как может женщина унизить
человека. Ћна вообразила себе, что ей противно  находитьсЯ  со  мной  лишнюю
минуту, и хлопнула дверью. Џротивно! ‘разу же  Я  услышал  за  дверью  смех.
‘меЯлись она и ее подруга. ‘мех этот страшно резанул по моей психике, и  тут
Я почувствовал, что из моей души вдруг выпала какаЯ-то большаЯ деталь.
     Ќе помню, как Я удалилсЯ со двора.
     Ќеопределенное времЯ Я просидел на скамейке в пустом  сквере,  а  когда
поднЯлсЯ, то почувствовал, что любовь моЯ кончилась.
     Ћна вытравила  во  мне  "всю  пылкость,  все  страсти  души"  и  прочие
глупости. Ћна воспитала  во  мне  юмористическое  отношение  к  женщине.  Ќа
следующий день Я написал ей: "…сли нравитсЯ быть жестокой  -  вешайте  собак
или распределЯйте стипендию" - что-то в таком духе.
     ‘ам себе Я сказал: "‚ твоей любви не было радостей - в твоей  жизни  не
должно быть скуки. ‘кука недопустима". € зажил весело и беззаботно, как  это
возможно студенту средней обеспеченности. ‡амелькали разные лица, но Я в них
уже не всматривалсЯ. џ любил и пользовалсЯ взаимностью,  но  любил  уже  без
всЯких идеалов, без замираний в сердце и всего такого прочего. € вот...
     ‚ комнату вошла ’аисиЯ ѓригорьевна, постлала скатерть и стала накрывать
на стол. Џотерин, будто не замечаЯ ее, продолжал, солидно отпиваЯ из кружки,
которую Я периодически наполнЯл:
     - ‚ы никогда не  встречали  учебника  женской  логики?  Ќет  такого?  Ђ
почему? ’акой учебник мог бы  написать  любой  бухгалтер  в  перерыве  между
составлением двух отчетов. Ќичего  нет  проще:  все  шиворот-навыворот  -  и
только. †енщины сами распространЯют слух о том, что их  логика  непостижима.
Ќа самом деле их поступки и мысли прЯмолинейны, как телеграфный столб.
     ’ак вот, когда Я уже откровенно зубоскалил над возвышенными  чувствами,
верностью и голубиным счастьем, она вдруг пришла ко мне и принесла мне  свою
любовь, раскаЯние, покорность, слезы и желание не разлучатьсЯ.
     € вы знаете... џ женилсЯ на ней. „а, да, не удивлЯйтесь  -  это  ’аисиЯ
ѓригорьевна. Љак это вышло, не знаю, но только хорошо сознавал и сознаю, что
Я ее тогда не любил... „а... †енилсЯ, может быть, из мести, а может быть, из
уважениЯ к своим юношеским заблуждениЯм. ‘трашно глупо. Ћна, кажетсЯ,  любит
менЯ  и  теперь.  Њне  безразлично,  скандалов  Я  не  устраиваю,  Я  только
ограничиваю ее во внимании ко мне. •арактер ее изменилсЯ до  неузнаваемости,
и, знаете, она отлично готовит обед. ‚ы сейчас в этом убедитесь.
     ‡а обедом он вдруг спросил ’аисию ѓригорьевну:
     - џ как-то все забываю поинтересоватьсЯ... ’ы счастлива со мной?
     ’аисиЯ ѓригорьевна вздрогнула и, глЯдЯ  на  менЯ  и  неловко  улыбаЯсь,
проговорила:
     - …вгений ‘ергеевич всегда шутит так неожиданно...
     - ‘частлива, тебЯ спрашиваю, или нет? - беззастенчиво повторил Џотерин.
     ’аисиЯ ѓригорьевна перестала улыбатьсЯ и опустила глаза.
     - ђазумеетсЯ, Я счастлива, - сказала она.
 
 
                             ЏоследнЯЯ просьба 
 
     Ќиколай Ќиколаевич ‘мирнов был уверен, что до  следующей  весны  он  не
доживет.
     - ‘коро умру, - говорил он, вздыхаЯ и виновато поглЯдываЯ на свою  дочь
‹идию Ќиколаевну, котораЯ убирала его комнату.
     - —то ты! †иви до ста лет, - машинально  отзывалась  ‹идиЯ  Ќиколаевна,
стираЯ пыль с книжного шкафа.
     „о ста лет оставалось не так уж много.
     ‚ начале осени Ќиколай Ќиколаевич почувствовал, что ходить он уже вовсе
не может.
     ’олько крайнЯЯ  беспомощность  и  совершеннаЯ  безнадежность  порождают
желание умереть. ‚конец одрЯхлевший, совсем бессильный,  Ќиколай  Ќиколаевич
имел  и  надежду,  и  жгучее,  как  у  юноши,  желание,  чтобы  надежда  эта
оправдалась. …му хотелось дожить до весны. •отелось еще раз увидеть на столе
цветущую сирень, услышать весенних птиц, ему хотелось  в  зеленый  рай  -  в
березовую рощу, котораЯ начиналась почти сразу от окна его комнаты.
     Ќо за окном березы прогорели бледным пламенем осеннего заката, а  скоро
пришел и сразу взбесилсЯ  лютый  зимний  месЯц  декабрь.  —ьей-то  одинокой,
брошенной душой взмыли ошалелые метели, вселЯЯ в сердце  тоску  по  ласковым
весенним днЯм.
     Ќиколай Ќиколаевич и его дочь жили вдвоем. Њуж ‹идии Ќиколаевны умер, а
дети, которые все уже были  взрослыми,  жили  разными  семьЯми  и  в  разных
местах. Ќиколай Ќиколаевич знал, что, когда он умрет, ‹идиЯ Ќиколаевна уедет
к своему старшему сыну.
     ‚ечерами ‹идиЯ Ќиколаевна садилась на край  кровати  и  спрашивала,  не
хочет ли чего отец. Ќиколай Ќиколаевич отвечал, что ничего не надо, что надо
бы давно умереть, говорил, что он измучил ее, но  что  терпеть  ей  осталось
совсем уже немного. ‹идиЯ Ќиколаевна сердилась и всхлипывала. ’огда  Ќиколай
Ќиколаевич делал слабое движение своими почти обескровленными руками,  ‹идиЯ
Ќиколаевна осторожно опускала голову к его груди и тихо плакала, и у ЌиколаЯ
Ќиколаевича разбегались по морщинам две-три пресные старческие слезы.
     Ѓывали врачи, но Ќиколай Ќиколаевич был уверен, что они не лечат его, а
только делают вид, что лечат. "‚ы знаете, и Я знаю: старость неизлечима",  -
говорил он им.
     ђаз к нему заходил сын ‘ергей. ‘ергей Ќиколаевич был очень серьезный  и
очень занЯтой человек. —асто приходить он не мог.
     Ћн пришел поздно вечером, с папкой под мышкой, не  разделсЯ,  а  только
снЯл шлЯпу и смЯл ее в своих сильных руках.
     Џеред его уходом Ќиколай Ќиколаевич расхрабрилсЯ на шутку,  котораЯ,  в
сущности, была вовсе не шуткой.
     - Ќе хочу умирать зимой, - сказал он. - •очетсЯ  покинуть  этот  мир  в
цвету, чтобы оставить о нем хорошее впечатление.
     - ’ы еще молодец. Њы с тобой еще на уток пойдем, - улыбнувшись,  сказал
‘ергей, но Ќиколаю  Ќиколаевичу  показалось,  что  говорил  он  это  вЯло  и
бесчувственно...
     Ќиколай Ќиколаевич возненавидел зиму за то,  что  зимой  хорошо  только
здоровым и сильным, за то, что зимой нельзЯ открыть окно,  за  то,  наконец,
что зима так долго тЯнетсЯ. …му стало казатьсЯ,  что  не  старость,  а  зима
отнЯла у него все и оставила одни только воспоминаниЯ, которые тоже отнимают
силы, но от которых становитсЯ грустно и хорошо.
     Ќо Ќиколай Ќиколаевич так  и  не  мог  привыкнуть  жить  одними  только
воспоминаниЯми. Ћн ждал весны.
     € весна пришла. Ќиколай Ќиколаевич давно уже следил за большой сосновой
веткой, котораЯ заглЯдывала в окно его комнаты. € вот  солнечным  мартовским
полднем ветка сбросила с себЯ белую, великолепную,  но,  правда,  давно  уже
дырЯвую шапку.
     Ќиколай  Ќиколаевич  попросил  устраивать  его  в  кресле   и   подолгу
просиживал теперь у окна.
     ‡а окном зима одну за другой сдавала свои позиции.
     ‘начала почернели натоптанные  прохожими  тропинки  через  рощу,  потом
стали поЯвлЯтьсЯ желтые пЯтна проталин, и наконец всЯ землЯ предстала  перед
глазами такой, какой застал ее первый снег...
     - Љак хорошо! - сказала ‹идиЯ Ќиколаевна, в первый раз  открываЯ  окно,
когда роща уже чуть повеселела издалека еще незаметной зеленью.
     Ќо в душе ЌиколаЯ Ќиколаевича не было той радости, какую  он  ожидал  с
приходом весны. ’о, что он ждал, пришло, но это оказалось не  тем,  чего  он
хотел. Ћн хотел жить.
     "Џройдет  весна,  -  думал  он,  -  высохнут  цветы,  а   жизнь   будет
продолжатьсЯ. € она  хороша  всегда  и  везде:  и  в  цветущем  саду,  и  на
занесенной метелью дороге, и  даже  у  окна  в  кресле,  с  которого  нельзЯ
поднЯтьсЯ..." “ большой старой березы почти каждый вечер встречались девушка
и молодой человек, по-видимому, влюбленные.
     Ќиколай Ќиколаевич любил наблюдать эти встречи, привык к ним,  думал  о
них. Џочти каждый вечер он говорил ‹идии Ќиколаевне: "‹ида,  посади  менЯ  к
окну, Я опаздываю на свидание", - и смотрел в рощу до тех пор, пока  сумерки
не съедали и рощу, и две фигуры у старой березы. Ћни ему даже иногда  так  и
снились: девушка сидела, прислонившись к стволу березы,  а  молодой  человек
стоЯл, упершись головой в толстый сук и держась за  него  обеими  руками,  и
смотрел на девушку.
     Ќо как-то Ќиколай Ќиколаевич заметил,  что  молодые  люди  вдруг  стали
посещать рощу в разное времЯ. Џо всем признакам это была ссора.
     "Љакие глупые и какие счастливые, - думал  Ќиколай  Ќиколаевич.  -  Ћни
страдают, ходЯт в разное времЯ в одну и ту же  рощу,  но  они  молоды,  и...
звезды над ними одни и те же".
     ‚ первый душный день, перед первой грозой, старость и болезни обступили
постель ЌиколаЯ Ќиколаевича, протЯгиваЯ к нему свои костлЯвые руки.  Ќиколай
Ќиколаевич задыхалсЯ.
     - ‹ида, - сказал он, с трудом отыскав  среди  тЯжелых  видений  бледное
лицо дочери, - позови ‘ережу... ‘ейчас же... в последний раз...
     “дарил гром, и за окнами началась бешенаЯ плЯска стихий.  Џорывы  ветра
гулко разбивали об оконное стекло тЯжелые струи воды.  ђоща  стонала,  выла,
всхлипывала. “ ЌиколаЯ Ќиколаевича стучало в висках, но дышать стало легче.
     Ђ когда гроза  кончилась,  Ќиколай  Ќиколаевич  почувствовал  себЯ  так
хорошо, так легко, что вдруг сел в постели и бодрым голосом потребовал:
     - Љ окну!
     €спуганнаЯ ‹идиЯ Ќиколаевна запротестовала.
     - ‚ кресло! - повторил Ќиколай  Ќиколаевич  твердо.  -  €  открой  окно
настежь. џ здоров, и мне кажетсЯ, что Я молод.
     Ћн сидел у окна улыбаЯсь, и, действительно, на душе  у  него  было  так
радостно и спокойно, будто ему двадцать лет и  он  только  что  помирилсЯ  с
любимой девушкой.
     ЏрошедшаЯ  гроза  -  праздник  всего  зеленого  мира.  ‘олнце  еще   не
закатилось, и необсохшаЯ роща ликовала в  пронизывающих  ее  лучах.  Ќиколай
Ќиколаевич видел, как  у  ближних  деревьев  вздрагивали  нижние  листьЯ  от
падающих с мокрой листвы капель.
     “ старой березы стоЯл молодой человек. Ќиколай Ќиколаевич  взглЯнул  на
часы, которые давно уже  велел  поставить  на  подоконник.  Њолодой  человек
должен был скоро уйти, а через полчаса должна прийти девушка.
     ‘коро вошел запыхавшийсЯ и растревоженный ‘ергей.
     - Ћтец! Ќу, как ты? - спросил он, быстро приближаЯсь к креслу.  Ћтец  и
сын поцеловались.
     - џ звал тебЯ, ‘ережа... - спокойно заговорил Ќиколай Ќиколаевич. - Њне
кажетсЯ, Я... - Ќиколай Ќиколаевич  замолчал,  повернулсЯ  лицом  к  окну  и
несколько мгновений глЯдел в рощу.
     Љогда он снова посмотрел на сына, ‘ергеЯ Ќиколаевича удивил  необычный,
давно уже не поЯвлЯвшийсЯ живой и веселый взглЯд  отца.  Ќиколай  Ќиколаевич
тихо сказал:
     - ‘ережа, ты видишь вон там, в роще, парнЯ? “  большой  березы.  €ди  и
скажи ему, чтобы он задержалсЯ там на полчаса... - €  глЯдЯ  на  недоуменное
лицо ‘ергеЯ Ќиколаевича, продолжал: - „а, да. ‘ходи и  скажи  ему,  что  это
очень нужно. Џусть подождет.
     - Ћтец... - начал обеспокоенный ‘ергей Ќиколаевич.
     - Ќет, нет... џ в своем уме, - перебил Ќиколай Ќиколаевич. - ‘ходи... Я
прошу тебЯ... иди, иди...
     ЏожимаЯ плечами и оглЯдываЯсь, ‘ергей Ќиколаевич вышел из комнаты.
     Ћкно было  открыто  настежь,  и  комнату  заполнЯл  неповторимый  запах
обновленной грозой березовой рощи.
     Ќиколай Ќиколаевич сидел в кресле, слегка склонившись в сторону.  —ерты
лица его застыли в спокойном, осмысленном движении.
     ‚ернувшийсЯ ‘ергей не сразу понЯл, что Ќиколай Ќиколаевич умер.
 
 
                               —ужой мужчина 
 
     Ѓольше двенадцати часов в сутки не  удаетсЯ  поспать  даже  пассажирам.
Џетр ‚асильевич с досадой хлопнул по матрацу и сел у окна. ‡а окном один  за
другим менЯлись пейзажи, но Џетр ‚асильевич  был  не  мальчиком,  едущим  по
железной дороге в первый раз. Ћн снова лег,  закинул  руки  за  голову  и  с
ненавистью взглЯнул на потолок.
     "•оть бы сел ко мне кто-нибудь в купе, что  ли",  -  подумал  он.  Џетр
‚асильевич ѓолубев возвращалсЯ в свой город после двухмесЯчной командировки.
‚ командировки Џетру ‚асильевичу приходилось ездить часто,  но  особенно  он
любил обратную дорогу. „омой он возвращалсЯ всегда веселым,  свежим,  вез  с
собой подарок жене и пару старых анекдотов и  острот,  услышанных  от  новых
знакомых. Ќовые знакомые всегда рассказывали старые анекдоты.
     Џодарок и анекдоты  были  и  в  этот  раз,  но  настроение  было  такое
паршивое, как будто у него только что вынули из кармана двести рублей.  Џетр
‚асильевич  занемог  болезнью  довольно  редкой  и  большей   частью   легко
переносимой - угрызениЯми совести.  Ћн  не  изнурЯл  себЯ  этим  недугом  по
пустЯкам, длЯ этого нужна была какаЯ-то  серьезнаЯ  причина.  ’акаЯ  причина
была. ‚ эту поездку Џетр ‚асильевич в первый раз изменил своей жене.
     †енилсЯ он пЯть  лет  назад,  будучи  студентом  и  будучи  влюбленным.
‘покойный и немного замкнутый, он был эти пЯть лет верен и тих, и вот  вдруг
неожиданно свихнулсЯ.
     "€зменил самым подлым образом. €зменил кому?  ‚ере,  моей  ‚ере.  ’акой
чудной женщине,  такой  любЯщей  жене.  ‹овелас!  ѓусар!  -  думал  ѓолубев,
ожесточенно  раскуриваЯ  папиросу.  -  Љак  Я  буду  смотреть  ей  в  глаза?
Ћбманывать ее... ќто единственный человек, которому  Я  не  мог...  не  смел
лгать, и вот... Љак  же  это?  ‚едь  Я  ей  теперь,  в  сущности,  совсем...
абсолютно чужой мужчина".
     "—ужой мужчина... - повторЯл Џетр  ‚асильевич  вслух,  вскочил  и  стал
смотреть в окно, ничего в нем не видЯ. - Џожалуй, Я признаюсь  ей  во  всем.
Ћна умнаЯ и нежнаЯ. Ћна простит менЯ".
     ‡десь ѓолубев заметил, наконец, что поезд остановилсЯ в небольшом новом
городке, что дело к вечеру и до дома оставалось  три  часа  езды.  ‡а  окном
вдоль вагона спешили навьюченные багажом люди с испуганными  лицами.  "‡ачем
они бегут? ‚едь все равно все сЯдут. Ћсобенно суетЯтсЯ женщины",  -  подумал
Џетр ‚асильевич и стал  следить  за  хорошенькой  девушкой,  которой  быстро
бежать мешала узкаЯ юбка.
     Ќаблюдать за ней было смешно и весьма любопытно. ‚ это  времЯ  дверь  в
купе Џетра ‚асильевича отворилась легким и  решительным  движением.  ѓолубев
повернулсЯ. Џеред ним стоЯл незнакомец с небольшим  чемоданчиком  в  руке  и
плащом, закинутым; через плечо. …му,  как  и  Џетру  ‚асильевичу,  было  лет
тридцать с лишним, но он был гораздо выше и молодцеватее.  Џод  пиджаком  он
имел рубаху-"дикарку", на голове прогрессирующаЯ плешь изрЯдно  прикрывалась
темными волосами, зачесанными со лба назад, щеки  гладко  выбриты,  штиблеты
совсем еще не старые и  хорошо  начищены.  "‚от,  наконец,  и  попутчик!  „а
кажетсЯ, интересный". Џетр ‚асильевич  улыбнулсЯ  и  сделал  шаг  навстречу.
Ќезнакомец поставил чемодан, бросил на полку плащ и, подаваЯ руку, улыбнулсЯ
тоже.
     - „обрый день! ‘короходов.
     - ѓолубев.
     - Ћчень приЯтно, - сказал ‘короходов, усаживаЯсь у окна.  -  —ерез  три
часа мы будем в Ќ-ске. ‚ам туда же?
     -  „а,  -  отвечал  Џетр  ‚асильевич,  подсаживаЯсь   к   долгожданному
собеседнику, - еду к жене.
     - Љ своей? - весело спросил ‘короходов.
     - Љ...  своей.  Ђ  почему  вы  спрашиваете?  -  забеспокоилсЯ  ѓолубев.
‘короходов ударил по самой дребезжащей струне его души. - ђазве похоже,  что
Я могу ехать к чужой жене?
     - Ќет, что вы! - отвечал ‘короходов, снимаЯ пиджак. -  ќто  Я,  видимо,
пошутил. Љ чужой, к своей - это все равно. Љ чужой приЯтнее.  „авайте  лучше
закусим.
     Ћн полез в свой чемодан и достал оттуда ветчину, хлеб и бутылку вина.
     - …ще древние философы говорили, что человек живет длЯ того, чтобы пить
и закусывать, - говорил ‘короходов, разливаЯ вино, - эта блестЯщаЯ мысль  не
потерЯла своей актуальности и по сей день. ‚ыпьем! "‘нова Я пьЯн -  снова  Я
счастлив!" - говорил мой знакомый поэт.
     - Џо-моему,  он  интеллигентнее  менЯ,  -  подумал  Џетр  ‚асильевич  с
уважением.  Ћн  повеселел,  но  мысль  о  совершенной  им  измене  никак  не
улетучивалась из головы. "€нтересно, как относитсЯ к этому,  например,  этот
вот человек?" -  думал  ѓолубев  во  времЯ  разговора  о  ценах  на  вино  и
железнодорожные билеты.
     Џопутчики допили бутылку, закусили, закурили, и Џетр ‚асильевич, пустив
перед своим лицом большой клуб дыма, вдруг спросил:
     - ‘кажите... ‚ы никогда не изменЯли своей жене?
     ‘короходов поднЯл брови, остановил руку с  папиросой  в  воздухе  и,  с
недоумением всматриваЯсь ѓолубеву в глаза, проговорил:
     - —то?
     - ‚ы никогда не изменЯли своей жене? - нервно повторил Џетр ‚асильевич.
     ’огда ‘короходов расслабленно махнул рукой, откинулсЯ к стенке и  вдруг
рассмеЯлсЯ громко и раскатисто, заглушаЯ стук колес.
     - —то это... ха-ха-ха... что это вам взбрело? - едва смог  спросить  он
между приступами смеха. ‘короходов, что называетсЯ, "ржал" и "ржал" так, что
Џетр ‚асильевич, глЯдЯ на него и не понимаЯ себЯ,  засмеЯлсЯ  тоже,  сначала
глухо и отрывисто, потом громче и смелее. …му вдруг стало совсем весело.
     - ‚от уморили! - проговорил ‘короходов, наконец унимаЯсь и вытираЯ лицо
платком, - ...своей жене! •а-ха! ‚ы ужасный фантаст!
     - „а Я пошутил, - соврал ѓолубев.
     -  ‚ы,  наверное,  открываете  музей  нравственности   и   вам   некого
экспонировать, - продолжал ‘короходов, - Я вам сочувствую, но  ничем  помочь
не могу. џ умею выдавать себЯ за верного мужа  только  своей  жене.  ‚ы  все
равно мне не поверите.
     - Ђ жена вам верит? - спросил Џетр ‚асильевич.
     - Љонечно. ќто одна из ее супружеских обЯзанностей.
     - Ќо...
     - Ќикаких "но". "‹юбовь и вздохи на скамейке". ‚ любви,  как  и  везде,
надо уметь пользоватьсЯ правами и уклонЯтьсЯ от обЯзанностей.
     "Ђ  ведь  он  гораздо  интеллигентнее  менЯ",  -  снова  подумал   Џетр
‚асильевич.
     - †енитьсЯ приходитсЯ только длЯ того, чтобы иметь  законных  детей,  -
говорил ‘короходов, - женщине трудно сохранЯть верность, мужчине - смешно...
     € ‘короходов небрежно и цинично стал говорить о женщинах,  излагаЯ  при
этом взглЯды отпетого алиментщика. ђазвеселившийсЯ Џетр  ‚асильевич  вторил,
поддакивал, рассказал неприличный анекдот  и  между  прочим  с  насмешкой  и
пренебрежением произнес:
     - Ђ ведь некоторые остаютсЯ все же верными мужьЯми.
     - ”антасты, мой друг, фантасты,  -  отвечал  ‘короходов,  поднимаЯсь  и
надеваЯ пиджак.
     “же  стемнело,  за  окном  запрыгали   огни   приближающегосЯ   города.
‘короходов, опираЯсь руками о столик, наклонилсЯ к окну и сказал:
     - ‚ этом городе около полумиллиона жителей,  прикиньте-ка,  сколько  из
них одиноких и временно одиноких женщин. ‚сем им хочетсЯ быть любимыми,  все
они жаждут ласки. ‹юбите же их! € не любите долго одну и ту  же,  а  то  она
подаст на вас в суд за невнимание к ее слабостЯм.
     ‚ окно ворвались большие и Яркие огни  вокзала,  и  поезд  остановилсЯ.
умел, радовалсЯ, грустил и  сентиментальничал  перрон  -  место  ничего  не
значащих,  безнаказанных  поцелуев.  ѓолубев  и  ‘короходов   выбрались   на
привокзальную площадь.
     - Ќу,  Я  спешу,  -  сказал  ‘короходов,  подаваЯ  руку.  -  ѓде-нибудь
встретимсЯ.
     ѓолубев долго и признательно трЯс его руку. Џотом ‘короходов  отошел  в
сторону - ловить такси.
     Џетр ‚асильевич выкурил папиросу, сел в автобус и уже через  пЯтнадцать
минут подъезжал к дому.
     ‚ голове  у  него  плавали  легкие  и  беззаботные  мысли.  "Џодумаешь,
изменил! ‘короходов поумнее менЯ, а смотрит на эти вещи  просто.  ’ак  было,
так будет. Ќе Я так устраивал, не мне переделывать".
     ‚  игривом  расположении  духа,  насвистываЯ,  ѓолубев  вошел  в   свою
квартиру.
     ‚ прихожей он  увидел  ‘короходова,  снимающего  на  его  вешалке  свой
пиджак.
     ЊгновениЯ оцепенениЯ, в котором находилсЯ первое времЯ Џетр ‚асильевич,
‘короходову было вполне достаточно. Ћн  с  артистической  ловкостью  оделсЯ,
взЯл свой чемодан и, пробормотав почему-то "извините", выскользнул в дверь.
 
 
                                 ‚ сугробах 
 
     Џетр ‚асильевич отодвигает от себЯ  кипу  тетрадей,  встает  со  стула,
подходит к окну и щелкает выключателем. ‚ комнате тепло, но Џетр  ‚асильевич
ежитсЯ, глЯдЯ на мертвую луну, на скованную  холодными  тенЯми  улицу  и  на
застывший за блестЯщими сугробами лес.
     ‘угробы и лес бесконечны, а село маленькое, хотЯ и районный  центр.  „о
железной дороги шестьдесЯт километров, до большого города - двести.  ‚  селе
школа, больница, клуб, пекарнЯ, банЯ - все в единственном числе и  на  одной
улице. –ентр села - новаЯ каменнаЯ чайнаЯ, около которой всегда много машин,
подвод и бывают происшествиЯ.
     Њакаров приехал сюда два с  половиной  года  назад.  ’еперь  здесь  его
любЯт, ценЯт, и директор  школы,  ворчливый,  придирчивый  человек,  хотЯ  и
называет его до сих пор студентом  и  грозитсЯ  на  ком-нибудь  женить  "длЯ
солидности", но тоже его уважает.
     “ окна Њакаров стоит  долго  и  не  шевелЯсь.  ЏостоЯннаЯ  задумчивость
делает его лицо строгим, к тому же он близорук и почти не снимает очков, что
придает строгость и его взглЯду. Ќа самом деле глаза у него немного грустные
и красивые.
     Џетр ‚асильевич быстро поворачиваетсЯ и зажигает свет. ‘крипит дверь, и
в  комнату  входит  его  новый  товарищ  ‚ладимир  Ќиколаевич  ‹есковский  -
единственный в селе адвокат. ‹есковский в этом селе первый год  и,  говорЯт,
приехал  сюда  вслед  за  ‡инаидой  Ђлександровной   ’ениной,   учительницей
географии, с которой знаком  давным-давно.  ‚  ‡инаиду  Ђлександровну  здесь
влюблены многие, начинаЯ с пожилого, семейного и чудаковатого физика „унина,
который на учительских вечерах тенором поет неотразимый  романс  ѓлинки  "Ќе
искушай", и кончаЯ учеником десЯтого класса семнадцатилетним ‹оскутниковым.
     ‹есковский молча раздеваетсЯ и начинает ходить по комнате. Ћн мрачен и,
как это с ним бывает, слегка пьЯн.
     - ‘кучно до изумлениЯ, - говорит он,  останавливаЯсь  у  окна  рЯдом  с
Њакаровым, - человеку вреден досуг. ‘умасшествие и  пьЯнство  начинаютсЯ  от
избытка досуга. Њ-да... ”илософиЯ, видимо, тоже.
     - ‡аныл! - говорит Џетр ‚асильевич добродушно.
     - Ќет, мне интересно, - продолжает ‹есковский, насмешливо прищуриваЯсь,
- мне интересно, где ты собираешьсЯ провести сегоднЯшний вечер.  Ќа  чем  ты
остановишьсЯ: в кафе, в оперетку, в ресторан?
     - Ќу, тебе жаловатьсЯ нечего. ЌапитьсЯ, Я думаю, везде можно.
     ‹есковский нетерпеливо поворачиваетсЯ к Њакарову и с раздражением:
     - „а! џ предлагаю напитьсЯ и ломать стульЯ! Њакаров пожимает плечами  и
отворачиваетсЯ к окну.
     - Њы неудачники, слышишь, Њакаров, мы  с  тобой  злостные,  законченные
неудачники. “дачи не приводЯт людей в  такие  дебри.  ‘юда  приезжать  разве
только стрелЯть глухарей да собирать грибы... џ молод,  черт  возьми,  Я  не
могу каждый вечер играть в шахматы, смотреть в  одну  точку  или  плевать  в
потолок. Ќет. “ж Я-то весной непременно  сматываюсь.  “мирать  Я,  возможно,
приеду сюда, а пока... ну нет!.. ‚от ты, Њакаров, молод и неглуп. Ќеужели  у
тебЯ  нет  уже  больше  никаких  стремлений,  порывов  там,  желаний,  ну  и
перспектив? Ќеужели ты не имеешь никаких претензий к фортуне, никаких  видов
на собственное счастье? “дивлЯюсь...
     Њакаров говорит задумчиво:
     - —то ты знаешь о счастье? Њне здесь хорошо, Я на месте - Ясно?  Љаждый
человек должен быть счастлив по-своему. џ счастлив, как умею.  “  менЯ  есть
дело, которое Я люблю, силы - заниматьсЯ этим делом, - с менЯ хватит. Ђ чего
хочешь ты? •очешь уехать - валЯй, но не кричи  об  этом  так  громко  -  это
неприлично...
     - Ќу, ну...  хватит,  -  равнодушно  говорит  ‹есковский,  -  прижмешь,
прижмешь...  “  тебЯ  принципы,  идеалы...  Ђ   Я   человек,   в   сущности,
беспринципный. ‡аблудшаЯ, беспризорнаЯ душа. Ђ отсюда Я все-таки уеду. ‘разу
же, как растает снег... Џослушай, выпить бы, а?
     - —аю - пожалуйста.
     - Ќу, давай чаю, - говорит ‹есковский со вздохом и опускаетсЯ на  стул.
•мель из него уже  выветриваетсЯ,  взглЯд  тускнеет,  и  его  красивое  лицо
становитсЯ скучным, глаза останавливаютсЯ на собственных валенках.
     - ’ы посиди, Я схожу к Њихалычу за кипЯтком. Њинут пЯть.
     Њакаров  берет  с  остывшей  плиты  чайник,   смотрит   на   притихшего
‹есковского, хочет что-то сказать, но машет рукой и выходит из комнаты.
     ‹есковский вздрагивает, когда за дверью слышитсЯ стук и женский голос:
     - Њожно войти?
     - ‚ойдите.
     ‚ двери врываютсЯ клубы мороза, из которых виднеетсЯ темнаЯ шубка.  ќто
‡инаида Ђлександровна  ’енина.  Џлаток  в  белой  бахроме,  шубка  искритсЯ.
ђумЯнец на ее лице обжигает и приводит в волнение.
     - „обрый вечер, - говорит ‹есковский поднимаЯсь.
     - ‚ы?
     - ‚сего-навсего. Ќе думали встретить? “дивлены?
     - „а нет.  ‚ы  поЯвлЯетесь  всюду,  словно  разгуливаете  в  нескольких
экземплЯрах. Џетра ‚асильевича нет?
     - ‘ейчас придет. ђаздевайтесь, согрейтесь.
     ’енина садитсЯ у стола. ‹есковский ходит, потом заложив  руки  назад  и
прислонившись к холодной печке, останавливаетсЯ перед  ’ениной.  ‚одворЯетсЯ
молчание, во времЯ которого Явственно  слышен  скрип  проехавших  мимо  дома
саней.
     - —то ж, - произносит, наконец, ‹есковский,  -  давайте  поговорим.  Њы
хоть и встречаемсЯ иногда - в этой клетке невозможно не  встречатьсЯ,  -  но
давно уже не говорили... ‚ы не менЯетесь,  а  если  изменитесь,  то,  должно
быть, станете еще красивее.
     - Џерестаньте, - говорит ‡инаида Ђлександровна хмурЯсь.
     - ‚ы похорошеете, наверное, когда полюбите  кого-нибудь,  -  продолжает
‹есковский, - впрочем... ‚ы не будете любить никого и никогда. ‡амуж выйдете
благополучно, но и мужа, конечно, любить  не  будете.  Ѓудете  любить  своих
детей, но это инстинктивно.
     - Џредсказывайте  кому-нибудь  другому,  менЯ  оставьте,  пожалуйста...
Џочему вы не уедете? ‚ы же собирались?
     - Љ сожалению,  только  весной.  џ  покину  эти  места  цветущими...  -
‹есковский подходит к столу и, облокотЯсь  на  него  руками,  наклонЯетсЯ  к
’ениной. - ’ы останешьсЯ одна... Љроме менЯ здесь нет никого, -  говорит  он
тихо и серьезно.
     - ‚ы беспробудно  самоуверенны,  -  говорит  ’енина,  пересаживаЯсь  на
другой стул, - Я бы посоветовала вам меньше пить.
     - Ќе тебе менЯ упрекать в этом, - говорит ‹есковский, выпрЯмлЯЯсь.
     ‚ это времЯ входит Њакаров,  здороваетсЯ  с  ’ениной  и  предлагает  ей
напитьсЯ чаю.
     - Ќет, нет, Я пойду, - говорит ’енина, - Я зашла сказать, что вы  даете
завтра первый урок вместо директора. Ћн заболел.
     - —то с ним?
     - “ него же больнаЯ печень.
     - ЃольнаЯ печень - неприЯтнаЯ  вещь,  -  говорит  ‹есковский,  -  какое
черное пЯтно на вершине педагогической карьеры. Њакаров, не будь директором.
     Ћдевшись, ‡инаида Ђлександровна обращаетсЯ к Њакарову:
     - Џетр ‚асильевич, проводите менЯ.
     - Ѓудь бдителен, Њакаров, - провожает их ‹есковский. -  ќта  девушка  -
людоедка.
     Њороз. ‹унный свет скользит по следам полозьев, кругом голубые тени  от
домов и заснеженных тополей.
     ‡инаида Ђлександровна,  наблюдаЯ  за  своей  тенью  и  тенью  Њакарова,
улыбаетсЯ. “ нее хорошее настроение, ей хочетсЯ смеЯтьсЯ и говорить.  "Љакой
он большой, неуклюжий... Љонечно, он мне нравитсЯ. Џочему он менЯ избегает?"
- думает она.
     - ‡ачем вы мучаете этого человека? - хмуро спрашивает Њакаров.
     - Њучаю? ‚ы обо мне так думаете? Џросто Я его не люблю...  Ќе  будем  о
нем говорить. ‘мотрите, как блестит снег! Ђ тополЯ! Љрасота какаЯ...  •орошо
здесь весной? џ думаю, что здорово хорошо. ‚ы знаете, Я так  жду  весну.  Ќе
потому, что сейчас скучно, - нет. Ќо  вы  знаете  это  чувство  -  постоЯнно
что-нибудь ждать? ќто не у менЯ одной, это, конечно,  у  всех  людей.  †дать
письма, свиданиЯ, весну. ‘частье -  в  предчувствии  счастьЯ.  €,  наверное,
потому раннЯЯ весна самое  хорошее  времЯ.  ‡наете,  когда  все  еще  только
начинает оживать, когда все еще впереди: зелень, цветы, теплые вечера -  все
это в потенции.
     Ћна смеетсЯ и берет Њакарова под руку.
     - Џочему вы не смеетесь? ќто, наверное, смешно. ‚ы любите молчать, Џетр
‚асильевич. Ћ чем вы сейчас думаете?.. џ понимаю, почему вас так  уважают  и
боЯтсЯ ученики. “ вас строгое, пасторское  лицо,  на  вашем  лице  написано:
"Њеньше чувствовать - больше мыслить". ‚ы никогда, наверное, не  увлекаетесь
и не говорите ученикам ничего лишнего. џ еще не видела вас ни  сердитым,  ни
взволнованным. ‚ы такой серьезный, такой непроницаемый, что Я, не ученица, с
первого взглЯда прониклась к вам уважением и до сих  пор  еще  побаиваюсь...
‘кажите, почему вы менЯ избегаете?
     Ћни останавливаютсЯ у больших черных ворот. ‡а ними - домик, в  котором
живет ’енина.
     - ‡наете что, ‡инаида Ђлександровна, - тихо говорит Њакаров, - уезжайте
отсюда. ‡десь все вам та не подходит, все так  обыкновенно,  и  место  здесь
людЯм обыкновенным.
     - Џочему вы думаете?.. —ем Я отличаюсь от других?
     - ‚ы красивы.
     - Ќе может быть, - говорит ‡инаида Ђлександровна, растерЯнно улыбаЯсь.
     - ‚ы черт знает как красивы!
     - …два ли. Ћт вас, по крайней мере, Я это слышу в первый раз.
     - Ћт менЯ? - говорит Њакаров, волнуЯсь  и  зачем!  то  распахиваЯсь,  -
зачем вам мое признание? —то из| этого, если Я скажу,  что  Я  вас  люблю?..
’еперь вещ равно... ‘лушайте менЯ и... уезжайте! ‡ачем  здесь  эта  красота,
это обаЯние? Љому? ‚ам нужны залы, люстры,  вам  нужно  быть  на  виду...  џ
говорил  сегоднЯ  ‹есковскому,  что  каждый  человек  должен  быть  счастлив
по-своему. џ был счастлив. ‡ачем вам нужно было сюда приезжать? ‚ы  думаете,
что можно видеть и слышать вас равнодушно?..
     - ѓоворите, говорите, - шепчет ‡инаида  Ђлександровна,  но  Њакаров  не
слышит ее.
     -  џ  вижу  вас,  и  мне   хочетсЯ   делать   что-нибудь   талантливое,
необыкновенное... Џонимаете, вы взбудоражили мое тщеславие, вы напомнили мне
о мечтах и надеждах, которые не сбылись уже так давно... Њне двадцать восемь
лет.  €  трудно  не  быть  теперь   смешным   с   мыслЯми   и   настроениЯми
семнадцатилетнего... ‚ы не подумайте, что Я совсем уж раскис, сошел с ума  и
буду развлекать вас глупостью и сантиментами.  Ќет.  џ  только  советую  вам
уезжать отсюда. Џоезжайте в город. ‚  большой  и  шумный.  “езжайте,  Я  вам
только советую...
     Њакаров замолкает, он сильно волнуетсЯ, ему стыдно, и  он  боитсЯ,  что
‡инаида  Ђлександровна  скажет  сейчас  что-нибудь  насмешливое  или,   чего
доброго, жалкое. ’енина молчит и ждет.
     - ‚ы замерзли, - говорит Њакаров, - Я пойду... „о свиданьЯ...
     Џосле его ухода ‡инаида Ђлександровна долго стоит у ворот...
     ‹есковский спит, положив руки и голову на спинку стула.  Њакаров  долго
его не замечает.
 
 
                                  ‘трасть 
 
     - Љакой вечер! Љакой вечер! Ђ ты, ‚ерочка, не хотела выходить из  дома.
ќто преступление перед весной и молодостью - сидеть в такой вечер в  комнате
с единственным окном, да и то на север и вышивать что-то болгарским крестом,
- говорил молодой человек, пытаЯсь взЯть  свою  собеседницу  под  руку.  …го
собеседница, девушка лет восемнадцати, счастливой наружности, очень живаЯ  и
подвижнаЯ настолько, насколько позволЯл быть подвижной не  совсем  свободный
покрой ее одежды, неопределенно улыбнулась и позволила, наконец, взЯть  себЯ
под руку.
     Ћни медленно прогуливались по притихшей набережной. Њолодой человек  не
обманывал: вечер был действительно хорош. ‡акат совсем уже  созрел,  налилсЯ
киноварью, и освещеннаЯ зарей улица всЯ выглЯдела нарЯдно, потому  что  окна
красивых и некрасивых домов пылали одинаковым пожаром. Џо улице  разгуливали
ценители чудесных весенних вечеров, по реке в лодках, добытых терпением  или
хитростью, плавали мужественные или  лукавые  люди.  Љазалось,  многим  было
весело, потому что было слишком много смеха и громких разговоров.
     Њолодой человек закурил, оживилсЯ и продолжал:
     - Ќет, честное слово, мне стало жаль этого вечера. џ  бросил  все  и  к
тебе, ‚ерочка.
     Ћн понизил голос, слегка заволновалсЯ и заговорил дальше.
     - „ело даже не в вечере. „ело  в  том,  ‚ерочка,  что  Я  хочу  сказать
тебе... то есть мне нечего тебе сказать - ты все и  так  знаешь...  џ  хотел
спросить тебЯ... ‘Ядем здесь, ‚ерочка.
     Њолодые люди зашли в скверик и сели на скамейку, против которой  стоЯла
такаЯ же, но уже занЯтаЯ кем-то вроде них.  Ћни  взглЯнули  друг  на  друга,
молодой человек - растерЯнно, ‚ерочка - неопределенно. Ћна знала уже, о  чем
он будет говорить, и уже готовила  ответы  на  вопросы,  которые  он  должен
задавать.
     - ‚ерочка, - бездарно начал молодой  человек,  -  мы  знакомы  уже  три
месЯца и встречаемсЯ почти каждый день. ’ы заметила, конечно,  что  Я  люблю
тебЯ.
     ‚ерочка сделала вид, что удивилась, чуть подумала и  сделала  вид,  что
обрадовалась, и будто бы сразу скрыла эту радость и опустила глаза.
     - ‹юблю, - неестественным голосом повторил  молодой  человек,  воровато
оглЯнулсЯ и продолжал, - с первого вечера, с первого часа.
     Ћн счел нужным подвинутьсЯ к ней ближе, но  она  сочла  нужным  сделать
обратное.
     - Џрошло три месЯца, и Я хочу знать... - он долго запиналсЯ и, наконец,
скорбно глухим голосом произнес, - любишь ли ты менЯ?
     ‚ерочка, внимательно наблюдаЯ за носком своего ботинка, которым  она  с
самого начала водила по  песку,  долго  сидела  молча,  и  наконец  ее  губы
прошептали незаменимое "не знаю".
     - Љак не знаешь? ’ы знаешь! ‘кажи откровенно "нет", и Я сразу же уйду и
избавлю тебЯ от нелепости этого разговора, - он опЯть заговорил скорбно. - Ђ
мне кажетсЯ, кроме неловкости ты сейчас ничего не испытываешь. ’ак "нет"?
     ‚ерочка все это предвидела, но теперь все-таки растерЯлась и не  знала,
что делать. Ћн сам подал ей мысль. "“йду", - решила она. Ќо вслух сказала:
     - —то ты! џ... џ не знаю...
     - ‡начит, "нет"?
     Ћна встала и быстро пошла по аллее.
     - Ќе ходи за мной!
     - Ќо Я должен знать!
     - џ скажу после.
     - Љогда?
     - ‡автра.
     Ќазавтра она вышла замуж за другого, которого наш молодой человек знал,
но не думал, что он собираетсЯ женитьсЯ.
     ‘ледующий вечер был так же хорош. € скамейка, на которой  вчера  сидели
наши молодые люди, не пустовала.
     —асов в 9 вечера в одном из почтовых  отделений  города  в  окошко  длЯ
подачи телеграмм нетвердой рукой был подан  телеграфный  бланк,  на  котором
нетвердым почерком был написан адрес и текст: "Ѓудьте счастливы, а  если  не
можете быть счастливыми, то будьте веселы!"  ’елеграфистка  пожала  плечами,
переписала адрес, а из длинного  предложениЯ  с  тремЯ  знаками  препинаниЯ,
которые, как известно, в  телеграммах  не  полагаютсЯ,  сделала  короткое  и
простое: "Ѓудьте счастливы и веселы". €справленный автор телеграммы не  имел
желаниЯ и возможности возражать: он был пьЯн и, кажетсЯ, весел.
 
 
                  епот, робкое дыханье, трели соловьЯ... 
 
     ђанней весной и поздним вечером  в  глубину  самого  чистого  и  самого
уютного во всем мире дворика вошли и остановились  под  жидкой  тенью  голых
тополей молодой человек и девушка.
     Ќе спешите назвать их влюбленными, потому что они встретили друг  друга
совсем недавно и переживали теперь самое интересное времЯ своего знакомства.
Љаждый из них был уверен в том, что он влюблен, и сомневалсЯ во  взаимности;
это было нервное, но счастливое времЯ мучений, восторгов, сомнений, догадок,
желаниЯ увидеть друг друга во сне и сразу после сна.
     Ћна была юной, чистой, нежной.
     € молодой человек был свеж и  чист,  как  снег  в  пЯти  километрах  от
города.
     Ќа этот вечер молодой человек возлагал большие надежды сегоднЯ он решил
внести Ясность в их отношениЯ.
     € она сразу почувствовала, что сегоднЯ состоитсЯ этот важный и  немного
страшный разговор, и с волнением ждала его начала.
     Ќо  теперь  они  молчали  и  сосредоточенно   осматривали   посторонние
предметы.
     Ќо вот он взглЯнул на нее, понЯл, что она ждала, и решил не говорить, а
действовать.
     Ќа улице замерли чьи-то шаги. ‘тало тихо и торжественно.  Њолодые  люди
сделали шаг навстречу друг другу. Ћни неровно  дышали,  у  них  потемнело  в
глазах. Ћн зашептал что-то на испанском Языке. Ћна приблизилась,  и  он  уже
чувствовал ее робкое дыхание.  €  в  этот  момент  с  крыши  соседнего  дома
раздалсЯ дикий кошачий вопль.
     Ћни замерли в волнующих  позах,  взглЯнули  друг  на  друга  и  сделали
несколько шагов друг от друга. Њолодой человек почувствовал  себЯ  так,  как
будто его облили чем-то холодным и липким. Џотом в нем, путаЯсь и  перебиваЯ
друг друга, закопошились чувства растерЯнности, досады, нетерпениЯ.
     Ћт всего этого он вдруг поглупел, потом к нему  Явилась  решимость,  он
решил довести все до конца. Ћн, запинаЯсь и смущаЯсь, подошел к ней  и,  уже
не обращаЯ вниманиЯ на вопли котов, которые  неслись  теперь  без  перерыва,
заговорил.
     Љоты  выли  жалобно,  нежно,  страстно,  задушевно.   Њолодой   человек
заговорил каким-то чужим длЯ самого себЯ нервным и робким голосом:
     "‹еночка, ты видишь... ќ-э... ‘ейчас весна, ‹еночка, и..."
     ‹еночка холодно распрощалась и хлопнула калиткой.
     Ќа крыше коты перешли на грустное и скорбное адажио.
     Њолодые люди больше не встречались.
     "епот, робкое дыханье,
     трели соловьЯ..."
 
 
                               ‘танциЯ ’айшет 
 
     Њы бежали от заката. Џо  синим  холмам  он  гналсЯ  за  нами,  в  кровь
рассекаЯ свои розовые колени. Ћн ловил нас в свои малиновые сети. Ћн  бросил
нам вдогонку своих рыжих собак. Ћт его Яростной нежности мы бежали в  темную
летнюю ночь.
     ‚ нашем купе - дым и разговоры о  женщинах.  Ќочь  прильнула  к  нашему
окну, и мы ждем чего-то от ее черной неизвестности.
     ѓоворит ‘ема, задумчивый солдат:
     - Ћни любЯт таких, которые валЯютсЯ у них в ногах и гонЯютсЯ за ними  с
ножами.
     - Ќадо спать, - говорит ‚итька, медлительный,  самоуверенный  ѓеркулес.
Ћн сидит у окна, он скрестил на груди руки,  к  стене  откинул  голову.  Џод
гимнастеркой каменеют тоскующие его бицепсы.
     - Џашка пЯтый час травит, - говорит ‘ема. Ќа средней  полке  он  стучит
своим костлЯвым телом.
     - Ќадо спать, - говорит ‚итька, но не двигаетсЯ.
     - џ говорю, Џашка какой способный. ‘лышь, студент, сколько прошло?
     ‚ купе едут два сержанта и один рЯдовой.  Ћни  везут  с  собой  звонкое
слово "дембель". Ћни возвращаютсЯ домой.
     џ еду с ними шестые сутки. џ пил с ними  водку,  Я  говорил  с  ними  о
любви. Њы обожжены одним закатом.
     - Џрошло четыре часа двадцать минут, - говорю Я.
     - ‚идал! - говорит ‘ема с восхищением. - Џрофессор. Џавел-то!
     Ћни служили в одном взводе. Ќо ‘ема не знал, что Џашка  может  говорить
четыре часа подрЯд.
     Џашка Ѓелокопытов стоит в тамбуре с девчонкой по имени ‚алЯ. Ћн стоит с
ней пЯтый час. Ћна вошла в вагон, когда исч