 с диском, силь-
ным движением размахнулась и так высоко подбросилa
медный круг, что он засверкал на восходЯщем солнце и,
падаЯ, звонко ударилсЯ о подножие дальней колонны,
ћлиану казалось, что перед ним - древний ”идиес
мрамор.

- ‹учший удар! - сказала двенадцатилетнЯЯ девочка
в блестЯщей тунике, стоЯвшаЯ у колонны.

- Њирра, дай диск,- проговорила метательница.-
џ могу выше, увидишь! Њероэ, отойди, а то Я раню тебЯ,
как Ђполлон ѓиацинта.

Њероэ, стараЯ рабынЯ-египтЯнка, судЯ по пестрой одеж-
де и смуглому лицу, приготовлЯла в алебастровых амфо-
рах благовониЯ длЯ купальни. ћлиан понЯл, что немой
раб и колесница с белыми конЯми принадлежат этим лю-
бительницам древних игр.

Љончив метание диска, взЯла она от бледной черно-
окой Њирры изогнутый лук, колчан и вынула длинную
оперенную стрелу. „евушка метила в черный круг, слу-
живший целью на противоположном конце вфебэона. ’е-
тива зазвенела; стрела порхнула со свистом и ударилась
в цель; потом -втораЯ, третьЯ.
-- Ђртемида-Ћхотница! - прошептал Ћптатиан.
‚друг нежный розовый луч восходЯщего солнца,
скользнув между колоннами, упал в лицо и на невысокую,
почти отроческую грудь девушки.

Ћтбросив стрелы и лук, ослепленнаЯ, закрыла она лицо
руками.


- ‹асточки с криком проносились над палестрой и тону-
ли в небе.
Ћна открыла лицо, закинув руки над головой. ‚олосы
ее на концах были бледно-золотые, как желтый мед на
солнце, с более темным рыжеватым оттенком у корней;
ѓубы полуоткрылись с улыбкой детской радости; солнце
скользило по голому телу ниже и ниже. Ћна стоЯла, чистаЯ,
облеченнаЯ светом как самою стыдливой из одежд.
 - Њирра,-задумчиво и медленно проговорила де-
вушка,- посмотри, какое небо! •отелось бы броситьсЯ
в него и потонуть в нем с криком, как ласточки. Џомнишь,
мы говорили, что нельзЯ быть людЯм счастливыми, пото-
му что у них нет крыльев? Љогда смотришь на птиц, за-
видно... Ќадо быть легкой, совсем голой. Њирра,-вот,
как Я теперь,- и глубоко, глубоко в небе, и чувствовать,
что это навсегда, что больше ничего не будет, не мо-
jеT быть, кроме неба и солнца-вокруг легкого, голого
тела!..
‚сЯ выпрЯмившись, протЯгиваЯ руки к небу, она вздох-
нула, как вздыхают о том, что навеки утрачено.

‘олнце опускалось ниже и ниже; но достигло ее бедер
уже пламеневшею ласкою. ’огда девушка вздрогнула, и ей
сделалось стыдно, словно кто-то живой и страстный уви-
дел ее наготу: она заслонила одной рукой грудь, другой -
чресла вечным, стыдливым движением, как Ђфродита
ЉнидскаЯ.

- Њероэ, одежду, Њероэ!- вскрикнула она оглЯды-
ваЯсь большими испуганными глазами.

ћлиан не помнил, как вышел из палестры; сердце его
горело. ‹ицо у поэта было торжественное и грустное, как
у человека, только что вышедшего из храма.
- ’ы не сердишьсЯ?- спросил он ћлиана.
- Ћ, нет! ‡а что?

- Њожет быть, длЯ христианина искушение?.
- €скушениЯ не было.
- „а, да. џ так и думал.
они вышли опЯть на пыльную, уже знойную дорогу
и направились к Ђфинам.
Ћптатиан продолжал тихо, как будто про себЯ:
- Ћ, какие мы теперь- стыдливые и уродливые! Њы
боимсЯ угрюмой и жалкой наготы своей, прЯчем ее, пото-
му что чувствуем себЯ нечистыми. Ђ прежде! -‚едь все
это когда-то было, ћлиан! ‘партанские девушки выходили
на палестру голые, гордые, перед всем народом. € никто
не боЯлсЯ искушениЯ. —истые смотрели на чистых.
Ћни были, как дети, как боги.- € знать, что этого больше ни-
когда не будет, не повторитсЯ на земле ата свобода и чи-
стота, и радость жизни - никогда!

Ћн опустил голову на грудь и тЯжело вздохнул. Ћни
вышли на улицу ’реножников. Ќедалеко от ЂкрополЯ
друзьЯ расстались молча.

ћлиан вошел в тень Џропилеи. Њиновал ‘тоа Џой-
килэ с картинами ЏарразиЯ, изображавшими битвы Њара-
фона и ‘аламина; потом мимо маленького храма Ѓескры-
лой Џобеды, приблизилсЯ к Џарфенону.

…му стоило только закрыть глаза, чтоб увидеть голое
прекрасное тело Ђртемиды-Ћхотницы; а когда он открывал
их, мрамор Џарфенона под солнцем казалсЯ живым и золо-
тистым, как тело богини.

€ перед всеми, презираЯ смерть, хотелось ему обнЯть
руками этот мрамор, согретый солнцем, и целовать его,
как живое тело.

Ќедалеко от него стоЯли два молодых человека в тем-
ных одеждах, с бледными, строгими лицами,- ѓригорий
из Ќазианза и ‚асилий из –езареи. ќллины боЯлись их,
как самых сильных врагов; христиане надеЯлись, что два
друга будут великими учителЯми церкви. Ћни смотрели
на ћлиана.

- —то с ним сегоднЯ? -сказал ѓригорий.-ђазве
это-монах? Љакие движениЯ! Љак он закрывает глаза!
ЉакаЯ улыбка! Ќеужели ты веришь в его благочестие,
‚асилий?

- џ видел сам: он молилсЯ в церкви, плакал...
- ‹ицемерие!

- ‡ачем же он ходит к нам, ищет нашей „ружбы, тол-
кует Џисание?..

- ‘меетсЯ или хочет соблазнить. Ќе верь ему! это
€скуситель. Џомни, брат мой. ђимскаЯ империЯ питает
в сем юноше великое зло. ќто - ‚раг!

„рузьЯ пошли рЯдом, опустив глаза. €х не пленЯли ни
строгие девы-кариатиды ќрехтейона, ни смеющийсЯ в ла-
зури белый храм Ќикэ Ђптеры, ни Џропилеи, ни Џарфе-
нон. ‹ица их были угрюмы. Ћни желали одного - разру-
шить все зти капища демонов.

‘олнце бросало от монахов - ѓригориЯ Ќазианзинина
и ‚асилиЯ –езарейского две длинные черные тени на бе-
лый мрамор.

"џ хочу ее видеть,-думал ћлиан,-Я должен знать,
кто она!"

- Ѓоги длЯ того послали смертных в мир, чтобы они
говорили красиво.

- —удесно! —удесно сказано, Њамертин! Џовтори,
пока не забыл: Я запишу,- просил модного афинского
адвоката Њамертина друг и благоговейный поклонник его,
учитель красноречиЯ ‹ампридий. Ћн вынул двустворча-
тые восковые дощечки из кармана и заостренную сталь-
ную палочку, приготовлЯЯсь писать.

- џ говорю,- начал опЯть Њамертин, с жеманной
улыбкой оглЯдываЯ собеседников, возлежавших за ужи-
ном,- Я говорю: люди посланы богами.

- Ќет, нет, ты не так сказал, Њамертин,- перебил его
‹ампридий,- ты сказал гораздо лучше: боги послали
смертных.

- Ќу да, Я сказал: боги послали смертных в мир толь-
ко длЯ того, чтобы они красиво говорили.

- ’ы теперь прибавил "только", и вышло еще луч-
ше: - "’олько длЯ того..."

€ ‹ампридий с благоговением записал слова адвоката,
как изречение оракула.

ќто был дружеский ужин, который давал недалеко от
ЏиреЯ, на вилле своей молодой и богатой воспитанницы
Ђрсинои, римский сенатор ѓортензий.

Њамертин в тот самый день произнес знаменитую речь
в защиту банкира ‚арнавы. Ќикто не сомневалсЯ, что жид
‚арнава -плут. Ќо, не говорЯ уже о красноречии адвока-
та, он обладал таким голосом, что одна из бесчисленных
влюбленных в него поклонниц уверЯла: "џ никогда не слу-
шаю слов Њамертина; мне не нужно знать, что и  кому
он говорит; Я упиваюсь только звуком голоса; особенно,
когда он замирает на конце слов,- что-то невероЯтное;
не голос человека, а божественный нектар, вздохи эоловой
арфы!"

•отЯ простые грубые люди называли ростовщика ‚ар-
наву "кровопийцей, поедающим имениЯ вдов и сирот",
афинские судьи с восторгом оправдали мамертинова кли-
ента. Ђдвокат получил от евреЯ пЯтьдесЯт тысЯч сестер-
ций и за маленьким праздником, который давалсЯ в честь
его ѓортензием, был в ударе. Ќо он имел привычку при-
творЯтьсЯ  больным,  требуЯ, чтобы его непрестанно
лелеЯли.

- Ђх, Я так устал сегоднЯ, друзьЯ мои,- проговорил
он жалобным голосом.-‘овсем болен. ѓде же ЂрсиноЯ?
- ‘ейчас придет. ЂрсиноЯ только что получила из
музеЯ Ђлександрийского новый физический прибор: она
им очень занЯта. Ќо Я велю позвать,- предложил ѓор-
тензий.

- Ќет, не надо,- проговорил адвокат небрежно.-
Ќе надо. Ќо какой вздор! ЊолодаЯ девушка - и физика!
—то может быть общего? …ще Ђристофан и …врипид смеЯ-
лись над учеными женщинами. € поделом! Џрихотница -
твоЯ ЂрсиноЯ, ѓортензий! …сли бы она не была так хоро-
ша, право, со своим ваЯнием и математикой, она каза-
лась бы...

Ћн не докончил и оглЯнулсЯ на открытое окно.
- —то же делать? -отвечал ѓортензий.- Ѓалован-
ный ребенок. ‘ирота - ни отца, ни матери. џ ведь только
опекун и не хочу стеснЯть ее ни в чем.
- „а, да...
Ђдвокат уже не слушал.
- „рузьЯ мои, чувствую...

- —то такое? - проговорило несколько голосов оза-
боченно.

- —увствую... мне кажетсЯ, сквознЯк!..
- •очешь, затворим ставни? - предложил хозЯин.
- Ќет, не надо. Ѓудет душно. Ќо Я так утомил свое
горло. Џослезавтра у менЯ опЯть защита. „айте нагруд-
ник и коврик под ноги. џ боюсь, что охрипну от ночной
свежести.

ѓефестион, молодой человек, тот самый, который жил
с поэтом Ћптатианом, ученик ‹ампридиЯ и сам ‹ампри-
дий бросились со всех ног, чтобы подать Њамертину
нагрудник.

ќто был красиво вышитый кусок пушистой белой шер-
сти, с которым адвокат никогда не разлучалсЯ, чтобы, при
малейшей опасности простуды, обертывать им свое драго-
ценное горло.

Њамертин ухаживал за собою, как любовник за избало-
ванной женщиной. ‚се к этому привыкли. Ћн любил себЯ
так простодушно и нежно, что и других людей заставлЯл
любить себЯ.

- Ќагрудник этот вышивала мне матрона ”абиола,--
сообщил он с улыбкой.
- †ена сенатора? - спросил ѓортензий.
- „а. џ расскажу вам про нее анекдот. Ћднажды на-
писал Я небольшое письмецо - правда, довольно изЯщное,
но, конечно, пустЯк, пЯть строк по-гречески-другой даме,
тоже моей поклоннице, котораЯ прислала мне корзину

с вишнЯми: благодарил шутливо, подражаЯ слогу ЏлиниЯ.
Џредставьте же себе, друзьЯ мои: ”абиоле так захотелось
поскорее прочесть мое письмо и переписать в свое собрание
знаменитых писем, что она отправила двух рабов на дорогу
дорожить моего посланного. € вот нападают на него
ночью в диком ущелье: он думает - разбойники, но ему не
делают никакого зла, дают денег, отнимают письмо,- и ”а-
биола прочла таки перваЯ и даже выучила его наизусть!
- Љак же, знаю, знаю! Ћ, это - замечательнаЯ жен-
щина,- подхватил ‹ампридий.- џ видел сам, все твои
письма лежат у нее в резной шкатулке из лимонного де-
рева, как настоЯщие драгоценности. Ћна учит их наизусть
и уверЯет, что они лучше всЯких стихов. ”абиола рассуж-
дает справедливо: "…сли Ђлександр ‚еликий хранил поэмы
ѓомера в кедровом Ящике, почему же Я не могу хранить
писем Њамертина в лимонной шкатулке?"
 - „рузьЯ мои, эта гусинаЯ печенка под шафранным
соусом - чудо совершенства! ‘оветую попробовать. Љто
ее готовил. ѓортензий?
- ‘тарший повар, „едал.
- ‘лава „едалу! ’вой повар-истинный поэт.
- ‹юбезный ѓаргилиан, можно ли назвать повара поэ-
том? - усомнилсЯ учитель красноречиЯ.- Ќе оскорблЯешь
ли ты этим божественных Њуз, наших покровительниц?
- Њузы должны быть польщены, ‹ампридий. џ пола-
гаю, что гастрономиЯ такое же искусство, как всЯкое дру-
foe. Џора оставить предрассудки!

ѓаргилиан, римский чиновник из канцелЯрии префекта,
был тучный, упитанный человек, с тройным кадыком, тща-
тельно выбритым и надушенным, с коротко остриженными
седыми волосами, сквозь которые просвечивали багровые
складки жира, с умным лицом. Ћн считалсЯ уже много лет
необходимым участником всех изЯщных собраний в Ђфи-
нах. ѓаргилиан любил в жизни только две вещи: хороший
стол и хороший стиль. ѓастрономиЯ и поэзиЯ сливались
длЯ него в одно наслаждение.
- Џоложим, Я беру устрицу,- говорил он, подносЯ ко
рту раковину своими жирными пальцами, покрытыми гро-
мадными аметистами и рубинами.
- џ беру устрицу и глотаю...
Ћн проглотил, зажмурив глаза, и слегка причмокнул
верхней губой; у губы этой было особенное, лакомое выра-
жение: выдающаЯсЯ вперед, заостреннаЯ, изогнутаЯ, каза-
лась она чем-то вроде маленького хоботка; оцениваЯ звуч-
ный стих Ђнакреона или Њосха, шевелил он ею так же
сладострастно, как за ужином, когда наслаждалсЯ соусом
из соловьиных Язычков.

- ѓлотаю и сейчас же чувствую,- продолжал ѓарги-
лиан, не торопЯсь, глубокомысленно,- чувствую, устрица
с берегов Ѓритании, да, а отнюдь, друзьЯ мои, не остий-
скаЯ и не тарентскаЯ. •отите, Я закрою глаза и сразу от-
личу, из какого именно морЯ устрица или рыба?

- Џри чем же тут поэзиЯ? - несколько нетерпеливо
перебил его Њамертин, которому не нравилось, когда в его
присутствии слушали другого.

- Џредставьте же себе, друзьЯ мои,- продолжал гаст-
роном невозмутимо,- что Я давно уже не был на берегу
океана и люблю его, и скучаю по нем. Њогу вас уверить,
у хорошей устрицы есть такой соленый, свежий запах морЯ,
что достаточно проглотить ее, чтобы вообразить себЯ на бе-
регу океана; закрываю глаза и вижу волны, вижу скалы,
чувствую веЯние морЯ "туманного", по выражению ѓоме-
ра. Ќет, вы только скажите мне по совести, ну, какой стих
из "Ћдиссеи" пробудит во мне с такою Ясностью воспомина-
ние о море, как запах свежей устрицы? €ли, положим, раз-
резаю персик, пробую благовонный сок. Ћтчего, скажите
мне, запах фиалки и розы лучше вкуса персика? Џоэты
описывают формы, цвета, звуки. Џочему вкус не может
быть так же прекрасен, как цвет, звук или форма? Џред-
рассудок, друзьЯ мои, предрассудок! ‚кус-величайший и
еще не понЯтый дар богов. ‘оединение вкусов образует высо-
кую и утонченную гармонию, как соединение звуков. џ ут-
верждаю, что есть десЯтаЯ Њуза - Њуза ѓастрономии.

- Ќу, персики, устрицы, куда ни шло,- возразил учи-
тель красноречиЯ.- Ќо какаЯ может быть красота в гуси-
ной печенке под шафранным соусом?

- Ђ длЯ тебЯ ведь есть красота, ‹ампридий, не толь-
ко в идиллиЯх ”еокрита, но и в комедиЯх Џлавта, в са-
мых грубых площадных шутках его рабов?
- …сть, пожалуй.

- ‚идишь, друг мой; ну, а длЯ менЯ есть красота и в
гусиной печенке: воистину, готов Я венчать за нее повара
„едала лавровым венком так же, как Џиндара за олим-
пийскую оду!

‚ дверЯх поЯвились два новых гостЯ: то был ћлиан
и стихотворец Џублий. ѓортензий уступил ћлиану почет-
ное место. ѓолодные глаза ЏублиЯ загорелись при виде
множества лакомых блюд. Џоэт был в новой хламиде, кото-
раЯ приходилась ему впору. „олжно быть, откупщица
умерла и он получил деньги за эпитафию.

Ѓеседа продолжалась.
’еперь учитель красноречиЯ, ‹ампридий, рассказывал,
как из любопытства зашел он однажды в ђиме послушать
христианского проповедника, говорившего "против Языче-
ских грамматиков". ѓрамматики,- уверЯл христианин,- по-
читают людей не за добродетель, а за хороший слог. Ћни
думают, что менее преступно убить человека, чем произ-
нести слово homo с неверным придыханием. ‹ампридий воз-
мущалсЯ этими насмешками: он утверждал, что христиан-
ские проповедники так ненавидЯт хороший слог риторов,
потому что знают, что у них самих слог варварский; они
губЯт древнее красноречие,- смешивают невежество с доб-
родетелью; длЯ них подозрителен всЯкий, кто умеет го-
ворить. Џо мнению ‹ампридиЯ, в тот день, когда погибнет
красноречие,- погибнет ќллада и ђим, люди превратЯтсЯ
в бессловесных животных. € христианские проповедники
сделают все, чтобы довести людей до такого бедствиЯ.
 - Љто знает? - заметил Њамертин в раздумьи.- Њо-
жет быть, хороший слог важнее добродетели. „обродетель-
ными бывают и рабы, и варвары.
  ѓефестион объЯснЯл соседу своему, ћнию Њаврику,
что именно значит совет –ицерона: causam mendaciunculis
sperger.
- Mendaciunculis значит "маленькие лжи". –ицерон
дозволЯет и даже советует усеивать речь выдумками,
medaciunculis. Ћн допускает ложь, если она украшает слог.
’огда началсЯ спор о том, как следует оратору начи-
нать свою речь, с анапеста или с дактилЯ.

ћлиану было скучно.

‚се обратились к нему, спрашиваЯ его мнениЯ относи-
тельно дактилей и анапестов.

Ћн откровенно призналсЯ, что об этом никогда не ду-
мал и полагает, что оратору следует более заботитьсЯ о со-
держании речи, чем о таких мелочах.
Њамертин, ‹ампридий, ѓефестион вознегодовали: по
их мнению, содержание речи безразлично; оратору должно
быть все равно, говорить за или против; не только смысл
имеет мало значениЯ, но даже сочетание слов - второсте-
пенное дело, главное - звуки, музыка речи, новые сладко-
гласные сочетаниЯ букв; надо, чтобы и варвар, который ни
слова не понимает по-гречески, чувствовал прелесть речи.

- ‚от два стиха ЏроперциЯ,-сказал ѓаргилиан,-вы
“видите, что значат звуки в поэзии и как ничтожен смысл.
‘лушайте:
Et Veneris dominae volucres, mea turba, columbae
Tinguunt gorgoneo punica rostra lacu.

венеры владычицы голуби, милаЯ стаЯ,
Њочат в ѓоргонском ключе тут же свой пурпурный клюв.
Џропорций. ќлегии, 3-Я элегиЯ.
Џеревод с лат. Ђ. Ђ. ”ета.

Љакое очарование! Љакое пение! —то мне за дело до смыс-
ла? ‚сЯ красота - в звуках, в подборе гласных и соглас-
ных. ‡а эти звуки Я отдал бы добродетель ћвенала, муд-
рость ‹укрециЯ. Ќет, вы только обратите внимание, какаЯ
сладость, какое журчание:
Et Veneris dominae volucres, mea turba, columbae!

€ он причмокнул верхней губой от удовольствиЯ.
‚се повторЯли два стиха ЏропервдЯ, не могли насы-
титьсЯ их прелестью. ѓлаза у них загорелись. Ћни друг
друга возбуждали к словесной оргии.

- ‚ы только послушайте,-шептал Њамертин своим
мЯгким, замирающим голосом, похожим на ќолову арфу:
Tinguunt Gorgoneo.

- Tinguunt Gorgoneo!-повторЯл чиновник префек-
та.-ЉлЯнусь Џалладой, самому небу приЯтно: точно гло-
таешь струю густого, теплого вина, смешанного с аттиче-
ским медом:
Tinguunt Gorgoneo -

- ‡аметьте, сколько подрЯд букв g,- это воркование
горлицы. € дальше:
punica rostra lacu -

- “дивительно, неподражаемо! - шептал ‹ампридий,
закрываЯ глаза от наслаждениЯ.

ћлиану было совестно и вместе с тем забавно смотреть
на это сладострастное опьЯнение звуками.

- Ќадо, чтобы слова были слегка бессмысленны,-за-
ключил ‹ампридий с важностью,-чтобы они текли, жур-
чали, пели, не задеваЯ ни слуха, ни сердца,- тогда только
возможно полное наслаждение звуками.

‚ дверЯх, на которые все времЯ смотрел ћлиан, словно
ожидаЯ кого-то,- неслышно, никем не замеченный, поЯвил-
сЯ, как тень, белый и стройный человеческий облик.

‘тавни были широко открыты; в комнату падал чистый
лунный свет и смешивалсЯ с красным отблеском светильни-
ков на мозаике пола, блестевшего, как зеркало, на стенах
с живописью, изображавшей сонного ќндимиона под ла-
ской ‹ун›.
Ѓелое видение не двигалось, как изваЯние; „ревнеафинн-
ский пеплум из мЯгкой серебристой шерсти падал длин-
ными прЯмыми складками, удержанный под грудью тонким
поЯсом; лунный свет озарЯл пеплум; лицо оставалось в по-
лумраке. ‚ошедшаЯ смотрела на ћлиана; ћлиан смотрел
на нее. Ћни улыбались друг другу, знаЯ, что эта улыбка
не замечена никем. Ћна положила палец на губы и при-
слушивалась к тому, что говорили за столом.

‚друг Њамертин, который оживленно рассуждал с ‹ам-
придием о грамматических отличиЯх первого и второго
аориста, воскликнул:

- ЂрсиноЯ! Ќаконец-то! ’ы решилась длЯ нас поки-
нуть физический прибор и статуи?

Ћна вошла и с простою улыбкой приветствовала всех.
ќто была та самаЯ метательница диска, которую, месЯц
назад, ћлиан видел в покинутой палестре. ‘тихотворец
Џублий Ћптатиан, знавший все и всех в Ђфинах, познако-
милсЯ с ѓортензием и Ђрсиноей и ввел ћлиана в их дом.

Ћтец Ђрсинои, старый римский сенатор ѓельвидий
Џриск умер в последние годы царствованиЯ Љонстантина
‚еликого. „вух дочерей от одной германской пленницы,
Ђрсиною и Њирру, ѓельвидий, умираЯ, оставил на попече-
ние старому другу Љвинту ѓортензию, уважаемому им за
любовь к древнему ђиму и ненависть к христианству.
„альний родственник Ђрсинои, обладатель огромных за-
водов пурпура в ‘идоне, завещал ей несметные богатства.

…е окружала толпа поклонников. Џо тому, как она оде-
валась, причесывалась, держала себЯ с безукоризненной
простотой, можно было принЯть ее за настоЯщую гречанку,
каких оставалось уже немного. Ќо в неправильных чертах
ее лица видна была новаЯ севернаЯ кровь.

Ћдно времЯ ЂрсиноЯ увлекалась науками, работала
в Ђлександрийском музее у знаменитых ученых; ее пленЯ-
ла физика ќпикура, „емокрита, ‹укрециЯ; ей нравилось
это учение, освобождавшее душу "от страха богов". Џотом
с такой же почти болезненной и торопливой страстностью
отдалась она ваЯнию. ‚ Ђфины приехала, чтобы изучать
лучшие древние образцы ”идиЯ, ‘копаса и ЏраксителЯ.

-Ђ вы все о грамматике? - с усмешкой обратилась
дочь ѓельвидиЯ Џриска к собеседникам, входЯ в залу.- Ќе
стеснЯйтесь, продолжайте. џ не буду спорить - хочу есть.
–елый день работала. Њальчик, налей вина!

- „рузьЯ мои,- продолжала ЂрсиноЯ,- вы несчаст-
ные люди со всеми вашими цитатами „емосфена, правила-
ми Љвинтиллиана. Ѓерегитесь: красноречие погубит вас.
•отелось бы мне увидеть, наконец, человека, которому де-
ла нет до ѓомера и –ицерона, который говорит, не думаЯ
о придыханиЯх и аористах. ћлиан, пойдем после ужина
к морю: Я сегоднЯ не могу слушать споров о дактилЯх
и анапестах...

- ’ы угадала мою мысль, ЂрсиноЯ,-пробормотал
ѓаргилиан, злоупотребивший гусиной печенкой под шаф-
ранным соусом: почти всегда к самому концу ужина вме-
сте с тЯжестью в желудке чувствовал он возмущение про-
тив словесности.

- Literrarum intemporantia laboramus, как выразилсЯ
учитель Ќерона, хитрый ‘енека. „а,"да, вот наше горе!
Њы страдаем от словесной невоздержанности. Њы сами се-
бЯ отравлЯем...

€ впадаЯ в задумчивость, он вынул зубочистку масти-
кового дерева. Ќа жирном умном лице его выражались от-
вращение и скука.

ћлиан и ЂрсиноЯ спустились по кипарисовой аллее
к морю. ‘еребрЯный лунный путь уходил до краЯ неба.
‘лышалсЯ прибой о меловые глыбы прибрежьЯ. ‡десь бы-
ла полукруглаЯ скамьЯ. Ќад нею Ђртемида-Ћхотница,
в короткой тунике, с полумесЯцем в кудрЯх, с луком и кол-
чаном, с двумЯ остромордыми псами, казалась живой
в лунном сиЯнии. Ћни сели.

Ћна указала ему на холм ЂкрополЯ, с едва белевшими
столбами Џарфенона, и возобновила разговор, который
уже не раз бывал у них прежде:

- Џосмотри, как хорошо! € ты хотел бы все это
разрушить, ћлиан?
Ќе отвечаЯ, он потупил взор.

- џ много думала о том, что ты мне говорил в прош-
лый раз,- о нашем смирении,- продолжала ЂрсиноЯ ти-
хо, как будто про себЯ.- Ѓыл ли Ђлександр, сын ”илип-
пов, смиренным? Ђ разве в нем нет добродетели?
ћлиан молчал.

- Ђ Ѓрут, Ѓрут, убийца ћлиЯ –езарЯ? …сли бы Ѓрут
подставлЯл левую щеку, когда его ударЯли по правой,-
думаешь ли ты, он был бы прекраснее? €ли считаете вы
Ѓрута злодеем, галилеЯне?-Ћтчего мне кажетсЯ порою,
что ты лицемеришь, ћлиан, что эта темнаЯ одежда не
пристала тебе?..

Ћна вдруг обернула к нему свое лицо, озаренное луною,
и посмотрела ему прЯмо в глаза пристальным взором.
- —его ты хочешь, ЂрсиноЯ?-произнес он, бледнеЯ.
- •очу, чтобы ты был моим врагом! - воскликнула
девушка страстно.-’ы не можешь так пройти, не сказав,
кто ты. ‡наешь, Я иногда думаю: уж пусть бы лучше Ђфи-
ны и ђим лежали в развалинах; лучше сжечь труп, чем ос-
тавить непогребенным. Ђ все эти друзьЯ наши, граммати-
ки, риторы, стихотворцы, сочинители панегириков импера-
торам - тлеющий труп ќллады и ђима. ‘трашно с ними,
как с мертвыми. Ћ да, вы можете торжествовать, галилеЯ-
не! ‘коро на земле ничего не останетсЯ, кроме мертвых ко-
стей и развалин. € ты, ћлиан... Ќет, нет! Ќе может быть.
џ не верю, что ты с ними-против менЯ, против ќллады!..

ћлиан стоЯл перед нею, бледный и безмолвный. Ћн
хотел уйти. Ћна схватила его за руку:

- ‘кажи, скажи, что ты мне враг! - проговорила она
с вызовом и отчаЯнием в голосе.
- ЂрсиноЯ! ‡ачем?..

- ѓовори все! џ хочу знать. ђазве ты не чувствуешь,
как мы близки? €ли ты боишьсЯ?..

- —ерез два днЯ Я уезжаю из Ђфин,- прошептал
ћлиан.- Џрости...
- €з Ђфин? ‡ачем? Људа?

- Џисьмо от ЉонстанциЯ. €мператор вызывает менЯ
ко двору, может быть, на смерть. Њне кажетсЯ, Я вижу те-
бЯ в последний раз.

- ћлиан, ты не веришь в Ќего? - воскликнула Ђр-
синоЯ, стараЯсь уловить взор монаха.
- ’ише, тише! —то ты?..

Ћн встал со скамьи, отошел, ступаЯ чуть слышно, оглЯ-
нулсЯ во все стороны, на дорожку, залитую лунным све-
том, на черные тени кустов, даже на море, как будто везде
могли скрыватьсЯ доносчики. Џотом вернулсЯ и присел, все
еще не успокоенный. ЋпираЯсь рукой на мрамор, наклонил-
сЯ к самому уху ее, так что она почувствовала его горЯчее
дыхание, и зашептал быстрым шепотом, как в бреду:

- „а, да, еще бы Я верил в Ќего!.. ‘лушай, девушка,
Я говорю теперь то, чего и сам не смел сказать себе никог-
да. џ ненавижу ѓалилеЯнина! Ќо Я лгал с тех пор, как пом-
ню себЯ. ‹ожь проникла в душу мою, прилипла к ней, как
эта чернаЯ одежда к телу моему: помнишь,- отравленнаЯ
одежда кентавра Ќисса. ѓеракл срывал ее с кусками кожи
€ тела, но не сорвал и задохсЯ. ’ак и Я задохнусь во лжи
галилейской!..

Ћн выговаривал каждое слово с усилием. ЂрсиноЯ
взглЯнула на него: лицо, искаженное страданием и ненави-
стью, показалось ей чуждым, почти страшным.
- “спокойсЯ, друг,- молвила она.- ‘кажи мне все:
Я пойму тебЯ, как никто из людей.

- •очу сказать и не умею,- усмехнулсЯ он злобно.-
‘лишком долго молчал. ‚идишь ли, ЂрсиноЯ, кто раз по-
палсЯ им в лапы-кончено! - так изуродуют смиренно-
мудрые, так приучат лгать и пресмыкатьсЯ, что уже не
выпрЯмитьсЯ, не поднЯть ему головы никогда!..

Љровь бросилась в лицо его; на лбу выступили жилы;
и, стиснув зубы в бессильной Ярости, он прошептал:

- Џодлость, подлость, воистину галилейскаЯ под-
лость - ненавидеть врага своего, как Я ненавижу Љонстан-
циЯ,- и прощать, пресмыкатьсЯ у ног его по змеиному, по
смиренному христианскому обычаю, выпрашиваЯ милости:
"еще годок, только один годок жизни худоумному рабу
твоему, монаху ћлиану; потом-как тебе и скопцам, тво-
им советникам, угодно будет, боголюбивейший1" Ћ, под-
лость!..

- Ќет, ћлиан,- воскликнула ЂрсиноЯ,- если так,-
ты победишь!-‹ожь-сила твоЯ. Џомнишь, в басне
ќзопа, осел в львиной шкуре? ‡десь, наоборот, лев в шку-
ре осла, герой в одежде монаха!..
Ћна засмеЯлась:

- € как они испугаютсЯ, глупые, когда ты вдруг по-
кажешь им свои львиные когти. ‚от будет смех и ужас!..
‘кажи, ты хочешь власти, ћлиан?

- ‚ласти,- он всплеснул руками, упиваЯсь звуком
этого слова, полной грудью вдыхаЯ воздух:

- ‚ласти! Ћ, если бы один год, несколько месЯцев, не-
сколько дней власти,- научил бы Я смиренных, ползучих
и Ядовитых тварей, именующих себЯ христианами, что зна-
чит мудрое слово их собственного “чителЯ: кесарево-ке-
сарю. „а, клЯнусь богом ‘олнца, воздали бы они у менЯ
кесарево кесарю!

Ћн поднЯл голову; глаза сверкнули злобою; лицо оза-
рилось, точно помолодело. ЂрсиноЯ смотрела на него
с улыбкой.

Ќо скоро голова ћлиана снова поникла. Џугливо ози-
раЯсь, опустилсЯ он на скамью; невольным движением сло-
жил руки крестообразно на груди, по обычаю монахов,
и прошептал:

- ‡ачем обманывать себЯ? Ќикогда этого не будет.
џ погибну. ‡лоба задушит менЯ. ‘лушай: каждую ночь,
после днЯ, проведенного на коленЯх в церкви, над гробами
галилейских мертвецов, Я возвращаюсь домой, разбитый,
усталый, бросаюсь на постель, лицом в изголовье и рыдаю,

рыдаю и грызу его, чтобы не кричать от боли и Ярости.
Ћ, ты не знаешь еще, ЂрсиноЯ, ужаса и смрада галилей-
ского, в которых, вот уже двадцать лет, как Я умираю
и все не могу умереть, потому что, видишь ли, мы, христи-
ане, живучи как змеи: рассекут надвое-срастаемсЯ! Џре-
жде Я искал утешениЯ в добродетели теургов и мудрецов.
’щетно! Ќе добродетелен Я и не мудр. џ - зол и хотел бы
быть еще злее, быть сильным и страшным, как дьЯвол,
единственный брат мой! -Ќо зачем, зачем Я не могу за-
быть, что есть иное, что есть красота, зачем Я увидел
тебЯ!..

‚незапным движением, закинув прекрасные голые руки
свои, ЂрсиноЯ обвила его шею, привлекла к себе так силь-
но, так близко, что он почувствовал сквозь одежды невин-
ную свежесть тела ее, и прошептала:

- Ђ что, если Я пришла к тебе, юноша, как вещаЯ си-
вилла, чтобы напророчить славу? ’ы один живой среди
мертвых. ’ы силен. Љакое мне дело, что у тебЯ не белые,
лебединые, а страшные, черные крыльЯ,-кривые, злые
когти, как у хищных птиц? џ люблю всех отверженных,
слышишь, ћлиан, Я люблю одиноких и гордых орлов боль-
ше, чем белых лебедей. ’олько будь еще сильнее, еще злей!
‘мей быть злым до конца. ‹ги, не стыдись: лучше лгать,
чем смиритьсЯ. Ќе бойсЯ ненависти: это буйнаЯ сила кры-
льев твоих. •очешь, заключим союз: ты дашь мне силу,
Я дам тебе красоту? •очешь, ћлиан?..

‘квозь легкие складки древнего пеплума, теперь снова,
как некогда в палестре, видел он стройные очертаниЯ голо-
го тела Ђртемиды-Ћхотницы, и ему казалось, что все оно
просвечивает, нежное и золотистое, сквозь тщедушную
ткань.

ѓолова его закружилась. ‚ лунном сумраке, окутавшем
их, он заметил, что к его губам приближаютсЯ дерзкие,
смеющиесЯ губы.
‚ последний раз подумал:

- Ќадо уйти. Ћна не любит менЯ и никогда не полю-
бит, хочет только власти. ќто обман...
- Ќо тотчас же прибавил с бессильной улыбкой:
- Џусть, пусть обман!

€ холод слишком чистого, неутолЯющего поцелуЯ про-
ник до глубины его сердца, как холод смерти.

…му казалось, что сама девственнаЯ Ђртемида, в про-
зрачном сумраке месЯца, спустилась и лобзает его обманчи-
вым лобзанием, подобным холодному свету луны.

Ќа следующее утро оба друга - ‚асилий из Ќазианаа,
ѓригорий из –езареи - встретили ћлиана в одной афин-
ской базилике.
Ћн стоЯл на коленЯх перед иконой и молилсЯ. „рузьЯ
смотрели с удивлением: никогда еще не видели они в чер-
тах его такого смирениЯ, такой Ясности.

- Ѓрат,- шепнул ‚асилий на ухо другу,- мы согре-
шили: осудили в сердце своем праведного.
ѓригорий покачал головой.

- „а простит мне ѓосподь, если Я ошибсЯ,- произнес
он медленно, не спускаЯ пытливого взора с ћлиана,-
вспомни только, брат ‚асилий, сколь часто в образе свет-
лейших ангелов ЯвлЯлсЯ людЯм сам сатана, отец лжи.

Ќа подставки лампады, имевшей форму дельфина, по-
ложены были щипцы длЯ подвиваниЯ волос. ЏламЯ каза-
лось бледным, потому что утренние лучи, ударЯвшие прЯмо
в занавески, наполнЯли уборную густым, багрово-фиолето-
вым отблеском. елк занавесок был окрашен самым доро-
гим из всех родов пурпура - гиацинтовым, тирским, три-
жды крашенным.

- €постаси? —то такое божественные €постаси ’рои-
цы,- этого постигнуть не может никто из человеков. џ се-
годнЯ всю ночь не спал и думал, ибо имею к тому преве-
ликую страсть. Ќо ничего не придумал, только голова за-
болела. Ћтрок, дай сюда утиральник и мыло.

ќто говорил человек важного вида, с митрой на голове,
похожий на верховного жреца или азиатского владыку,-
старший брадобрей свЯщенной особы императора Љонстан-
циЯ. Ѓритва в искусных руках его летала с волшебною легко-
стью. –ирюльник как будто совершал таинственный обрЯд.

Џо обеим сторонам, кроме …всевиЯ, сановника августей-
шей опочивальни, самого могущественного человека в импе-
рии, кроме бесчисленных постельников - кубикулариев,
с различными сосудами, притираниЯми, полотенцами
и умывальниками, стоЯли два отрока-веероносца; во все
времЯ таинства брадобритиЯ обвевали они императора ши-
рокими тонкими опахалами в виде серебрЯных шестикры-
лых серафимов, сделанных наподобие тех рипид, коими
дьЯконы отгонЯют мух от ‘в. „аров во времЯ литургии.

–ирюльник только что окончил правую щеку императо-
ра и принималсЯ за левую, намылив ее тщательно мылом
с аравийскими духами, называвшимисЯ Ђфродитиной пе-
ной. Ћн шептал, наклонЯЯсь к самому уху ЉонстанциЯ, так,
чтобы никто не мог слышать:
- Ћ, боголюбивейший государь, твой всеобъемлющий
ум один только может решить, что такое три €постаси -
Ћтца, ‘ына и „уха ‘вЯтого. Ќе слушай епископов. Ќе
кaK им, а как тебе угодно! ЂфанасиЯ, патриарха алексан-
дрийского, должно казнить, как строптивого и богохульно-
го мЯтежника. ‘ам Ѓог и создатель наш откроет твоей свЯ-
тыне, во что и как именно должно веровать рабам твоим.
Џо моему мнению, Ђрий верно утверждает, что было вре-
мЯ, когда ‘ына не было. ’акже и об …диносущии...

Ќо тут Љонстанций заглЯнул в огромное зеркало из от-
полированного серебра и, ощупав рукою только что выбри-
тую шелковистую поверхность правой щеки, перебил ци-
рюльника.
- Љак будто бы не совсем гладко? Ђ? Њожно бы еще
раз пройтись? —то ты там говорил об …диносущии?

–ирюльник, получивший талант золота от придворных
епископов “рзакиЯ и ‚алента за то, чтобы подготовить ке-
сарЯ к новому исповеданию веры, быстро и вкрадчиво зашеп-
тал на ухо ЉонстанциЯ, водЯ бритвой, как будто ласкаЯ.

‚ эту минуту к императору подошел нотарий Џавел, по
прозванию Љатена, то есть –епь: называли его –епью за
то, что страшные доносы, как неразрывные звеньЯ, опуты-
вали избранную жертву. ‹ицо у Џавла было женоподоб-
ное, безбородое, нежное; судЯ по наружности, можно было
предположить в нем ангельскую кротость; глаза тусклые,
черные, с поволокой; поступь неслышнаЯ, с кошачьей пре-
лестью в мЯгких движениЯх. Ќа верхнем плаще через пле-
чо нотариЯ была перекинута широкаЯ темн" синЯЯ лента,
или перевЯзь,-особый знак императорской милости.

Џавел Љатена мЯгким, властным движением отстранил
брадобреЯ и, наклонившись к уху ЉонстанциЯ, шепнул:
- Џисьмо ћлиана. Џерехватил сегоднЯ ночью. “годно
распечатать?

Љонстанций с жадностью вырвал письмо из рук Џавла,
открыл и стал читать. Ќо разочаровалсЯ.
 - ЏустЯки,-проговорил он,-упражнение в красноре-
чии. Џосылает в подарок сто винных Ягод ученому софисту,
пишет похвалу винным Ягодам и числу сто.
- ќто хитрость,- заметил Љатена.

- Ќеужели,- спросил Љонстанций,- неужели ника-
ких доказательств?
- Ќикаких.
- €ли он очень искусен, или же...
- —то хотела сказать твоЯ вечность?
- €ли невинен.

- Љак тебе будет угодно,- прошептал Џавел.
- Љак мне угодно? џ хочу быть справедливым, только
справедливым, разве ты не знаешь?.. Њне нужны доказа-
тельства.
- Џодожди, будут.

ЏоЯвилсЯ другой доносчик, молодой перс, по имени
Њеркурий, по должности придворный стольник, почти
мальчик, желтолицый, черноглазый. …го боЯлись не менее,
чем Џавла Љатены, и шутЯ называли "словником сонных
видений": если пророческий сон мог иметь дурное значе-
ние длЯ свЯщенной особы кесарЯ, Њеркурий, подслушав
его, спешил донести. “же многие поплатились за то, что
имели неосторожность видеть во сне, чего не следовало ви-
деть. Џридворные стали уверЯть, что они страдают неизле-
чимой бессонницей, и завидовали жителЯм сказочной Ђтлан-
тиды, которые спЯт, по уверению Џлатона, не видЯ снов.

Џерс, отстранив двух эфиопских скопцов, завЯзывав-
ших шнурки на вышитых золотыми орлами башмаках им-
ператора из Ярко-зеленой кожи - цвет, присвоенный толь-
ко августейшей обуви,- обнимал ноги повелителЯ, целовал
их и смотрел в глаза, как собака, ласкаЯсь и вилЯЯ хво-
стом, смотрит в глаза господину.

- „а простит мне твоЯ вечность! - шептал маленький
Њеркурий с детской и простодушной преданностью.-
џ не мог утерпеть, скорее прибежал к тебе; ѓауденций
видел нехороший сон. ’ы представилсЯ ему в разорванной
одежде, в венке из пустых колосьев, обращенных долу.
- —то это значит?

- Џустые колосьЯ предвещают голод, а разорванный
пурпур... Я не смею...
- Ѓолезнь?

- Њожет быть, хуже. †ена ѓауденциЯ призналась
мне, что он совещалсЯ с гадателЯми: Ѓог знает, что они
сказали ему...
- •орошо, потом поговорим. Џриходи вечером.
- Ќет, сейчас! „озволь пытку, легкую, без огнЯ.
…ще дело о скатертЯх...
- Ћ каких скатертЯх?

- ђазве забыл? Ќа одном пиру в Ђквитании стол на-
крыт был двумЯ скатертЯми, окаймленными пурпуром так
широко, что они образовали как бы царскую хламиду.
- ире двух пальцев? џ по закону допустил каймы
в два пальца!

- Ћ, гораздо шире! ЌастоЯщаЯ, говорю, император-
скаЯ хламида. Џодумай, на скатерти такое свЯтотатственное
украшение!..

Њеркурий не успевал высказать всех накопившихсЯ до-
носов:

- ‚ „афне родилсЯ урод,-бормотал он, спеша и за-
пинаЯсь.- —етыре уха, четыре глаза, два клыка, весь
в шерсти; прорицатели говорЯт, дурной знак - к разделе-
нию свЯщенной империи.

- Џосмотрим. Ќапиши все, по порЯдку, и представь.
€мператор кончал утренний нарЯд. Ћн глЯнул еще раз
в зеркало и тонкой кисточкой захватил немного румЯн из
серебрЯного ковчежца филигранной работы, подобиЯ
маленькой раки длЯ мощей, с крестиком на крышке: Љон-
станций был набожен; бесчисленные финифтЯные крестики
и начальные буквы имени •ристова виднелись во всех
углах, на всех безделушках; особый род драгоценнейших
румЯн, называвшихсЯ "пурпуриссима", приготовлЯли из
розовой пены, которую снимали с кипЯщего в котлах сока
пурпурных раковин; кисточкой с этими румЯнами Љонстан-
ций искусно провел по своим смуглым и сухим щекам. €з
комнаты, называемой "порфириЯ", где, в особом пЯтиба-
шенном шкафу, "пентапиргионе", хранились царские одеж-
ды, евнухи вынесли императорскую далматику, жесткую,
почти не гнущуюсЯ, тЯжелую от драгоценных камней и зо-
лота, с вытканными по аметистовому пурпуру крылатыми
львами и змеЯми.
‚ тот день в главной зале медиоланского дворца дол-
жен был происходить церковный собор.

’уда направилсЯ император по сквозному мраморному
ходу. „ворцовые стражи - палатины стоЯли в два рЯда, не-
мые, как изваЯниЯ, с поднЯтыми копьЯми в четырнадцать
локтей длины. ЏредносимаЯ ‘ановником Ђвгустейших
™едрот - Comes Sacrarum Largitionum - золототканаЯ
Љонстантинова хоругвь - ‹абарум, с монограммой •риста,
блистала и шелестела. ‘тражи - безмолвники, silentiarii,
бежали впереди и мановением рук призывали всех к благо-
говейной тишине.

‚ галерее император встретилсЯ со своей супругой …в-
севией Ђврелией. ќто была женщина уже не молодаЯ,
с бледным и усталым лицом, с тонкими и благородными
чертами; иногда злаЯ насмешка вспыхивала в ее проница-
тельных глазах.

€мператрица, сложив руки на омофоре, усыпанном
рубинами и сапфирами, ограненными наподобие сердец,
склонила голову и произнесла обычное утреннее привет-
ствие:
- џ пришла насладитьсЯ твоим лицезрением, боголю-
безнейший супруг мой. Љак изволила почивать твоЯ свЯ-
тость?

Џотом, по ее знаку, поддерживавшие ее под руки две
придворные матроны, …фросиниЯ и ”еофаниЯ, немного
отошли, и она тихо сказала супругу:

- ‘егоднЯ должен представитьсЯ тебе ћлиан. Ѓудь
с ним милостив. Ќе верь доносчикам. ќто несчастный и не-
винный отрок. ѓосподь тебЯ наградит, если ты помилуешь
его, государь!
- ’ы просишь за него?

†ена и муж обменЯлись быстрыми взглЯдами.
- џ знаю,- молвила она,- ты веришь мне всегда: по-
верь и на этот раз. ћлиан-твой верный раб. Ќе откажи,
будь с ним ласков...
€ она подарила мужа одной из тех улыбок, которые все
еще сохранЯли власть над сердцем его.
‚ портике, отделенном от главной залы ковровой заве-
сой, за которой император любил подслушивать то, что
происходило на соборе, подошел к нему монах с крестооб-
разным гуменцом на голове, в тунике с куколем, из грубой
темной ткани. ’о был ћлиан.

Ћн склонил колени перед Љонстанцием, сотворил зем-
ное метание и, поцеловав край императорской далматики,
сказал:

- Џриветствую благодетелЯ моего, победоносного, ве-
ликого, вечного кесарЯ августа ЉонстанциЯ. „а помилует
менЯ твоЯ свЯтость!
- Њы рады тебЯ видеть, сын наш.

„воюродный брат ћлиана милостиво приблизил свою
руку к самым губам его. ћлиан прикоснулсЯ к этой ру-
ке, на которой была кровь его отца, брата - всех
родных.

Њонах встал, бледный, с горЯщими глазами, устремлены
ными на врага. Ћн сжимал рукоЯть кинжала, скрытого под
складками одежды.
Њаленькие свинцово-серые глазки ЉонстанциЯ свети-
лись тщеславием, и только изредка хитраЯ осторожность
вспыхивала в них. Ћн был невысокого роста, головой ниже
ћлиана, широкоплеч, по-видимому, силен и крепок, но
с ногами уродливо выгнутыми, как у старых наездников;
смуглаЯ кожа на гладких висках и скулах неприЯтно лосни-
лась; тонкие губы были строго сжаты, как у людей, любЯ-
щих, больше всего в жизни, порЯдок и точность: такое в›-
ражение бывает у старых школьных учителей.
ћлиану все это казалось ненавистным. Ћн чувствовал,
как слепое животное бешенство овладевает им; не в силах
произнести слова, потупил глаза и тЯжело дышал.

Љонстанций усмехнулсЯ, подумав, что юноша не вынес
царственного взора его - смущен неземным величием рим-
ского кесарЯ. Ћн произнес напыщенно и милостиво:

- Ќе бойсЯ, отрок! €ди с миром. Ќаше добротолю-
бие не причинит тебе зла и впредь не покинет твоего си-
ротства благодеЯниЯми.

ћлиан вошел в залу церковного собора, а император
стал около самого ковра, приложил к нему ухо и с хитрой
усмешкой начал прислушиватьсЯ.

Ћн узнал голос главного начальника государственной
почты, ѓауденциЯ, того самого, который видел дурной
сон:

- ‘обор за собором! - жаловалсЯ ѓауденций какому-
то вельможе.-’о в ‘ирмии, то в ‘ардике, то в Ђнтио-
хии, то в Љонстантинополе. ‘порЯт и не могут согласитьсЯ
об …диносущии. Ќо надо же и почтовых лошадей пожа-
леть! …пископы скачут, сломЯ голову, с казенными подо-
рожными. ’о вперед, то назад, то с ‚остока, то с ‡апада.
Ђ за ними целые тучи пресвитеров, дьЯконов, церковных
служителей, писцов. ђазорение! Ќа десЯть почтовых клЯч
едва ли и одна найдетсЯ, не замореннаЯ епископами. …ще
пЯть соборов,- и все мои лошади поколеют, а от государ-
ственных подвод колеса отвалЯтсЯ. Џраво! € заметь, что
епископы все-таки не придут к соглашению об €постасЯх
и …диносущии!

- ‡ачем же, славнейший ѓауденций, не составишь ты
об этом донесениЯ кесарю?

- Ѓоюсь, не поверЯт и обвинЯт в безбожии, в неуваже-
нии к нуждам церкви.

‚ огромной круглой зале, с круглым сводом и столбами
из зеленовато-жилистого фригийского мрамора, было душ-
но. Љосые лучи падали в окна, находившиесЯ под сводом.
ум голосов напоминал жужжание пчелиного ульЯ.

Ќа возвышении приготовлен был трон императора -
sella aurea со львиными лапами из слоновой кости, которые
перекрещивались, как на складных курульных креслах древ-
неримских консулов.

Ћколо трона пресвитер Џафнутий, с простодушным ли-
цом, разгоревшимсЯ от спора, утверждал:
- џ, Џафнутий, как приЯл от отцов, так и содержу
в мыслЯх! Џо символу, иже во свЯтых отца нашего Ђфа-
насиЯ, патриарха Ђлександрийского, должно воздавать по-
клонение …динице в ’роице и ’роице в …динице. Ћтец-
Ѓог, ‘ын - Ѓог, „ух ‘вЯтой -Ѓог, впрочем, не три Ѓога,
но един.

€ точно сокрушаЯ невидимого врага, со всего р