и. ѓосподи, и за веру ’вою, и за любовь
‘ына ЃожиЯ …динородного умираем. Ќе щадим себЯ сами,
души за ’Я полагаем, да не нарушим своего крещениЯ,
принимаем второе крещение огненное, сожигаемсЯ. Ђн-
тихриста ненавидЯ. “мираем за любовь ’вою пречистую!

- ѓори, гори! ‡ажигайсЯ!- опЯть заревела толпа
неистовым ревом.

’ихону казалось, что, если он останетсЯ дольше в этой
безумной толпе, то сам сойдет с ума.

Ћн убежал в лес. Ѓежал до тех пор, пока не смолкли
крики. “зкаЯ тропинка привела его к знакомой лужайке,
поросшей высокими травами и окруженной дремучими

елЯми, где некогда молилсЯ он сырой земле-матери. Ќа
темных верхушках гасло вечернее солнце. Џо небу плыли
золотые тучки. —аща дышала смолистою свежестью. ’и-
шина была бесконечнаЯ.

Ћн лег ничком на землю, зарылсЯ в траву и опЯть,
как тогда, у Љруглого озера, целовал землю, молилсЯ
земле, как будто знал, что только землЯ может спасти его
от огненного бреда красной смерти:

—уднаЯ –арица Ѓогородица,
‡емлЯ, землЯ, Њати сыраЯ!

‚друг почувствовал, что кто-то положил ему руку на
плечо - обернулсЯ и увидел ‘офью.

Ћна склонилась над ним и смотрела в лицо его молча,
пристально.

Ћн тоже молчал, глЯдЯ на нее снизу, так что лицо де-
вушки, под черным скитским платком в роспуск, выделЯ-
лось четко на золотистой лазури неба, как лик свЯтой на зо-
лоте иконы. Ѓледною ровною матовой бледностью, с губами
алыми и свежими, как полураскрытый цветок, с глазами
детскими и темными, как омут-лицо это было так прекрас-
но, что дух у него захватило, точно от внезапного испуга.

- ‚от ты где,  братец!- проговорила,  наконец,
‘офьЯ.- Ђ старец-то ищет везде, ума не приложит, куда
пропал. Ќу, вставай же, пойдем, пойдем скорее!

Ћна была всЯ торопливаЯ и радостнаЯ, словно празд-
ничнаЯ.

- Ќет, ‘офьЯ,- произнес он спокойно и твердо.-
Ќе пойду Я больше туда. Џолно, будет с менЯ. Ќасмот-
релсЯ, наслушалсЯ. “йду, совсем уйду из обители...
- € гореть не будешь?
- Ќе буду.
- Ѓез менЯ уйдешь?
Ћн взглЯнул на нее с мольбою.

- ‘офьюшка, голубушка! Ќе слушай безумных.
Ќе надо гореть,- нет на то воли ѓосподней! ѓрех вели-
кий, искушение бесовское! “йдем вместе, роднаЯ!..

Ћна склонилась к нему еще ниже, с лукавой и неж-
ной улыбкою, приблизила к его лицу лицо свое, уста к
устам, так что он почувствовал ее горЯчее дыхание.

- Ќе уйдешь никуда! - прошептала страстным ше-
потом.-Ќе пущу тебЯ, миленький!..

€ вдруг охватила голову его обеими руками, и губы их
слились.
- —то ты, что ты, сестрица? ђазве можно? “видЯт...
- Џусть видЯт1 ‚се можно, все очистит огонь. ’олько
скажи, что хочешь гореть... •очешь?- спросила она чуть
слышным вздохом, прижимаЯсь к нему все крепче и крепче.

Ѓез мысли, без силы, без воли, ответил он таким же
вздохом:
- •очу!

Ќа темных елЯх последний луч солнца погас, и золо-
тые тучки посерели, как пепел. ‚оздух дохнул благовон-
ною влажностью. ‹ес приосенил их дремучею тенью.
‡емлЯ укрыла высокими травами.

Ђ ему казалось, что лес и трава, и землЯ, и воздух, и
небо - все горит огнем последнего пожара, которым дол-
жен истребитьсЯ мир - огнем красной смерти. Ќо он уже
не боЯлсЯ и верил, что краше ‘олнца ЉраснаЯ ‘мерть.

‘кит опустел. €ноки разбежались из него, как муравьи
из разоренного муравейника.

‘амосожженцы собрались в часовню, стоЯвшую в сто-
роне от скита, на высоком холме, так что приближение
команды не могли не заметить издали.

ќто был сруб из очень ветхого сухого леса, построен-
ный так, чтоб из него нельзЯ было во времЯ гари "выки-
нутьсЯ". Ћкна - как щели. „вери - такие узкие, что едва
мог войти в них один человек. Љрыльцо и лестницу сло-
мали. Љ дверЯм прикрепили щиты длЯ запора. Ќа окна
опустили слеги и запуски - все из толстых бревен. Џотом
стали поджогу прилаживать: набросали кудель, солому,
пеньку, смолье, бересту; стены обмазали дегтем; в особых
деревЯнных желобах, обнимавших строение, насыпали
пороху, а несколько фунтов оставили про запас, чтобы в
последнюю минуту рассыпать по полу дорожками. Ќа
крышу поставили двух караульных, которые должны
были, сменЯЯсь, днем и ночью сторожить, не идут ли го-
нители.

ђаботали радостно, словно готовились к празднику.
„ети помогали взрослым. ‚зрослые становились, как дети.
€ все были веселы, точно пьЯны. ‚еселее всех Џетька
†изла. Ћн работал за пЯтерых. ‚ысохшаЯ рука его, с
казенным клеймом, печатью ‡верЯ, исцелЯлась, начинала
двигатьсЯ.

‘тарец Љорнилий бегал, сновал, как паук в паутине.
‚ глазах его, таких светлых, что, казалось, они должны
в темноте светитьсЯ, как зрачки у кошки - с тЯжелым и
ласковым взглЯдом, были странные чары: на кого эти
глаза смотрели, тот становилсЯ без воли и творил волю
старца во всем.

- Ќу-ка, дружнее, ребЯтушки!- шутил он с насмерт-
никами. џ старик крЯжик, а вы детки подгнедки: взъедем
прЯмо на небо, что €льЯ пророк на колеснице огненной!

Љогда все было готово, стали запиратьсЯ. Ћкна, кроме
одного, самого узкого, и входные двери забили наглухо.
‚се слушали в молчании удары молотка: казалось, что над
ними, живыми, заколачивают крышку гроба.
’олько €ванушка-дурачок пел свою вечную песенку:

„ревЯн гроб сосновен
ђади менЯ строен.
Ѓуду в нем лежати,
’рубна гласа ждати.

†елавшим исповедатьсЯ старец говорил:
- Џолно-ка, детушки!. —его-де вам каЯтьсЯ? ‚ы те-
перь, как ангелы Ѓожьи, и паче ангелов - по слову „ави-
дову-аз рече: вы вози есте. Џобедили всю силу вражью.
Ќет над вами власти греха. “же согрешить не можете.
€ аще бы кто из вас отца родного убил да соблудил с ма-
терью - свЯт есть и праведен. ‚се очистит огонь!

‘тарец приказал ’ихону читать Ћткровение €оанново,
которое никогда ни на каких церковных службах не читаетсЯ.

- € видех небо ново и землю нову: первое бо небо и
землЯ перваЯ приидоша. € рече ‘едЯй на престоле: се
нова всЯ творю. € глагола ми: напиши, Яко сии слова ис-
тинна и верна суть. € рече ми: совершишасЯ.

’ихон, читаЯ, испытывал знакомое чувство конца, с
такою силою, как еще ни разу в жизни. …му казалось, что
стены сруба отделЯют их от мира, от жизни, от времени,
как стены кораблЯ от воды: там, извне, еще продолжает-
сЯ времЯ, а здесь оно уже остановилось, и наступил ко-
нец - совершилосЯ.

- ‚ижу... вижу... вижу... ох, батюшки миленькие!-
прерываЯ чтение, закричала ЉиликеЯ кликуша, всЯ блед-
наЯ, с искаженным лицом и неподвижным взором широко
открытых глаз.

- —то видишь, мать?- спросил старец.
- ‚ижу град великий, свЯтый €ерусалим, нисходЯщ
с небеси от Ѓога, подобен камени драгому, Яко камени
Яснису кристалловидну, и смарагду, и сапфиру, и топазию.
€ двенадцать врат-двенадцать бисеров. € стогны гра-
да - злато чисто, Яко стекло пресветло. Ђ солнца нет, но
слава ЃожиЯ просвещает все. Ћх, страшно, страшно, ба-
тюшки!.. ‚ижу ‹ицо …го светлее света солнечного...
‚от Ћн, вот Ћн!.. Љ нам идет!..

€ слушавшим ее казалось, что они видЯт все, о чем она
говорит.

Љогда наступила ночь, зажгли свечи и, стоЯ на коленЯх,
запели тропарь:

- ‘е †ених грЯдет во полунощи, и блажен раб, его же
обрЯщет бдЯща. Ѓлюди убо, душе моЯ, да не сном отЯготисЯ,
да не смерти предана будеши и –арствиЯ вне затворишисЯ;
но воспрЯни, -зовущи: свЯт, свЯт, свЯт. Ѓоже, Ѓогородицею
помилуй нас. „ень он страшный помышлЯюще, душе моЯ,
побди, вжигающе свеш,у твою, елеем просвещаюши; не
веси бо, когда приидет к тебе глас глаголЯщий: се †ених!

‘офьЯ, стоЯ рЯдом с ’ихонов, держала его за руку.
Ћн чувствовал пожатие трепетной руки еЯ, видел на лице
ее улыбку застенчивой радости: так улыбаетсЯ невеста
жениху под брачным венцом. € ответнаЯ радость напол-
нила душу его. …му казалось теперь, что прежний страх
его - искушение бесовское, а волЯ ѓосподнЯ - краснаЯ
смерть: ибо, кто хочет душу свою спасти, погубит ее, а кто
погубит душу свою. ЊенЯ ради и …вангелиЯ, тот спасет ее.

†дали в ту же ночь прихода команды. Ќо она не при-
шла. Ќастало утро и, вместе с ним - усталость, подобнаЯ
тЯжелому похмелью.

‘тарец зорко следил за всеми. Љто унывал и робел, тем
давал катыши, вроде Ягод, из пахучего темного теста,
должно быть, с одурЯющим зельем. ‘ъевший такую Ягоду
приходил в исступление, переставал боЯтьсЯ огнЯ и бре-
дил им, как райским блаженством.

—тоб ободрить себЯ, рассказывали о несравненно,
будто бы, более страшной, чем самосожжение, голодной
смерти в морильнЯх.

‡апощеванцев, посхимив, сажали в пустую избу, без
дверей, без окон, только с полатЯми. —тоб не умертвили
себЯ, снимали с них всю одежду, поЯс и крест. ‘пускали в
избу потолком и потолок закреплЯли, чтоб кто не "выдрал-
сЯ". ‘тавили караульных с дубинами. Ќасмертники мучи-
лись по три, по четыре, по шести дней. Џлакали, молили: "дай-
те нам есть!" ‘обственное тело грызли и проклинали Ѓога.

Ћднажды двадцать человек, посаженных в ригу, что
стоЯла в лесу длЯ молотьбы хлеба - как стало им тошно,
взЯвши каменьЯ, выбили доску и поползли вон; а сторожа
дубинами по голове их били и двоих убили, и загородив-
ши дверь, донесли о том старцу: что с ними делать велит?
€ велел соломой ригу окласть и сжечь.

- Људа-де легче краснаЯ смерть: сгоришь - не по-
чувствуешь!- заключали рассказчики.

‘емилетнЯЯ девочка Ђкулька, все времЯ сидевшаЯ
смирно на лавке и слушавшаЯ внимательно, вдруг всЯ за-
трЯслась, вскочила, бросилась к матери, ухватила ее за
подол и заплакала, закричала пронзительно:
- Њамка, а, мамка! Џойдем, пойдем вон! Ќе хочу гореть!..
Њать унимала ее, но она кричала все громче, все не-
истовее:

- Ќе хочу гореть! Ќе хочу гореть!
€ такой животный страх был в этом крике, что все
содрогнулись, как будто вдруг понЯли ужас того, что
совершалось.

„евочку ласкали, грозили, били, но она продолжала
кричать и, наконец, всЯ посиневшаЯ, задохшаЯсЯ от крика,
упала на пол и забилась в судорогах.

‘тарец Љорнилий, склонившись над ней, крестил ее,
ударЯл четками и читал молитвы на изгнание беса.
- €зыде, изыде, душе окаЯнный!

Ќичто не помогало. ’огда он взЯл ее на руки, открыл
ей рот насильно и заставил проглотить Ягоду из темного
теста. Џотом начал тихонько гладить ей волосы и что-то
шептал на ухо. „евочка мало-помалу затихла, как будто
заснула, но глаза были открыты, зрачки расширены, и взор
неподвижен, как в бреду. ’ихон прислушалсЯ к шепоту
старца. Ћн рассказывал ей о царствии небесном, о райских
садах.

- Ђ малина, дЯденька, будет?- спросила Ђкулька.
- Ѓудет, родимаЯ, будет, во какаЯ большущаЯ -
каждаЯ Ягодка с Яблоко - и душистаЯ да сладкаЯ, пре-
сладкаЯ.

„евочка улыбалась. ‚идно было, что у нее слюнки
текут от предвкушениЯ райской малины. Ђ старец продол-
жал ее ласкать и баюкать с материнскою нежностью. Ќо
’ихону чудилось в светлых глазах его что-то безумное,
жалкое и страшное, паучье. "‘ловно к мухе паук присо-
салсЯ!"- подумал он.

Ќаступила втораЯ ночь, а команда все еще не прихо-
дила.

Ќочью одна старица выкинулась. Љогда все заснули,
даже сторожа, она взлезла к ним на вышку, хотела спу-
ститьсЯ на свЯзанных платках, но оборвалась, упала, рас-
шиблась и долго стонала, охала под окнами. Ќаконец,
замолкла, должно быть, отползла, или прохожие подо-
брали и унесли.

‚ часовне было тесно. ‘пали на полу вповалку, братьЯ
на правой, сестры на левой стороне. Ќо греза ли соннаЯ,
или наваждение бесовское - только в середине ночи стали
шнырЯть в темноте осторожные тени, справа налево и слева
направо.

’ихон проснулсЯ и прислушалсЯ. ‡а окном пел соло-
вей, и в этой песне слышалась луннаЯ ночь, свежесть роси-
стого луга, запах елового леса, и волЯ, и нега, и счастье
земли. € точно в ответ соловью, слышались в часовне стран-
ные шепоты, шелесты, шорохи, звуки, подобные вздохам
и поцелуЯм любви. ‘илен, видно, враг человеческий: не
угашал и страх смерти, а распалЯл уголь грешной плоти.

‘тарец не спал. Ћн молилсЯ и ничего не видел, не
слышал, а если и видел, то, верно, прощал своих "беднень-
ких детушек":

"…дин Ѓог оез греха, а человек немощен-падает, Яко
глина, и восстает, Яко ангел. Ќе то блуд, еже с девицею,
или вдовицею, не то блуд, еже в вере блудить: не мы блу-
дим, егда телом дерзаем, но церковь, когда ересь держит".

’ихону вспомнилсЯ рассказ о том, как два старца уве-
ли одну девушку в лес, верст за двадцать, и среди леса
начали нудить: "‘отвори с нами, сестра. •ристову лю-
бовь".-"Љакую, говорит, любовь •ристову имею с вами
творить?"-"Ѓуди, говорЯт, с нами совокуплением плот-
ским - то есть любовь •ристова". Џлачет девица: "Ѓога
побойтесь!" Ђ старцы утешают: "Ћгонь-де нас очистит".
…ще беднаЯ упрЯмитсЯ, а они запрещают: "Ђще не послу-
шаешь, венца не получишь!"

‚друг ’ихон почувствовал, что кто-то обнимает его и
прижимаетсЯ к нему. ќто была ‘офьЯ. …му стало страшно.
Ќо он подумал: все очистит огонь. € ощущаЯ сквозь
черную скитскую рЯску теплоту и свежесть невинного
тела, припал к ее устам устами с жадностью.

€ ласки этих двух детей в темном срубе, в общем гробу,
были так же безгрешны, как некогда ласки пастушка „аф-
ниса и пастушки •лои на солнечном ‹есбосе.

Ђ €ванушка-дурачок, сидЯ в углу на корточках, со
свечою в руках и мерно покачиваЯсь, ожидаЯ "петелева
глашениЯ", пел свою вечную песенку:

ѓробы вы, гробы, колоды дубовые,
‚сем есте, гробы, домовища вечные!

€ соловей тоже пел, заливалсЯ о воле, о неге, о счастье
земли. € в этом соловьином рокоте слышалсЯ как будто
нежный и лукавый смех над гробовою песнью дурачка
€ванушки.

€ вспомнилась ’ихону белаЯ ночь, кучка людей на
плоту над гладью Ќевы, между двумЯ небесами - двумЯ
безднами - и тихаЯ, томнаЯ музыка, котораЯ доносилась
по воде из ‹етнего сада, как поцелуи и вздохи любви
из царства ‚енус:

Џокинь, Љупидо, стрелы:
“же мм все не целы,
Ќо сладко уЯзвленны
‹юбовною стрелою
’воею золотою,
‹юбви все покоренны.

Џеред рассветом восьмидесЯтилетний старик Њиней
хотел тоже выкинутьсЯ. …го поймал Љирюха. Ћни подра-
лись, и Њиней едва не зарубил Љирюху топором. ‘тарика
свЯзали, заперли в чулане. Ћн кричал оттуда и бранил
старца ЉорнилиЯ непристойною бранью.

Љогда на заре ’ихон выглЯнул в окошко, чтобы узнать,
не пришла ли команда, то увидел лишь пустынную,
залитую солнцем полЯну, ласково-хмурые, сонные ели и
лучезарную радугу в каплЯх росы. Ќа него пахнуло такой
благовонною свежестью хвои, таким нежным теплом восхо-
дЯщего солнца, таким кротким затишьем голубого неба,
что опЯть показалось ему все, что делалось в срубе, су-
масшедшим бредом, или злодейством.

ЋпЯть потЯнулсЯ долгий летний день, и напала на
всех тоска ожиданиЯ.

ѓрозил голод. ‚оды и хлеба было мало - только куль
ржаных сухарей, да корзины две просфор. ‡ато вина мно-
го, церковного красного. …го пили с жадностью. Љто-то,
напившись, затЯнул вдруг веселую кабацкую песню. Ћна
была ужаснее самого дикого воплЯ.

ЌачиналсЯ ропот. ‘ходились по углам, перешептыва-
лись и смотрели на старца недобрыми глазами. Ђ что,
если команда не придет? “мирать, что ли, с голоду? Ћдни
требовали, чтобы выломали дверь и послали за хлебом;
но в глазах у них видна была тайнаЯ мысль: убежать. „ру-
гие хотели зажечьсЯ тотчас, не дожидаЯсь гонителей. €ные
молились, но с таким выражением в лице, точно богохуль-
ствовали. €ные, наевшись Ягод с дурманом, которые старец
раздавал все чаще, бредили - то смеЯлись, то плакали.
Ћдин парень, придЯ в исступление, бросилсЯ, схватил свечу,
горевшую перед образом, и начал зажигать поджогу.
…два потушили. €ные целыми часами сидели в молчанье,
в оцепенении, не смеЯ смотреть друг другу в глаза.

‘офьЯ сидЯ рЯдом с ’ихоном, который лежал на полу,
ослабев от бессонных ночей и от голода, напевала унылую
песенку, которую пели хлысты на радениЯх - о великом.
сиротстве души человеческой, покинутой в жизни, как в тем-
ном лесу. ѓосподом Ѓатюшкой и Ѓогородицей Њатушкой:

’ошным было мне, тошнехонько,
ѓрустным было мне, грустнехонько.
Њое сердце растоскуетсЯ,
Њне к Ѓатюшке в гости хочетсЯ.
џ пойду, млада, ко Ѓатюшке,
—то текут ли реки быстрые,
Љак мосты все размостилисЯ.
Џеревозчики отлучилисЯ.
Њне пришло, младой, хоть вброд брести.
Љак вброд брести, обмочитисЯ,
“ Ѓатюшки обсушитисЯ.
Њое сердце растоскуйсЯ,
‘ердечный ключ подымаетсЯ;
Њне к Њатушке в гости хочетсЯ,
‘о любезною повидетьсЯ,
‘о любезною побеседовать.

€ песнЯ кончалась рыданием:

ЏресвЯтаЯ Ѓогородица,
“проси, мой ‘вет, об нас!

Ѓез ’ебЯ, мой ‘вет, много грешных на земле,
Ќа сырой земле, на матушке,
Ќа сударыне кормилице!

Ќикто их не видел. ‘офьЯ склонила голову на плечо
’ихона, прислонилась щекой к щеке его, и он почувство-
вал, что она плачет.

- Ћх, жаль мне тебЯ, жаль, ’ишенька родненький!-
шептала ему на ухо.- ‡агубила Я твою душеньку, окаЯн-
наЯ!.. •очешь бежать? ‚еревку достану. Ђль старцу ска-
жу: подземный ход есть в лес - он тебЯ выведет...

’ихон молчал в бесконечной усталости и только улы-
балсЯ ей сонною детской улыбкою.

‚ уме его проносились далекие воспоминаниЯ, подоб-
ные бреду: самые отвлеченные математические выводы:
почему-то теперь он особенно чувствовал их стройное и
строгое изЯщество, их ледЯную прозрачность и правиль-
ность, за которую, бывало, старый ѓлюк сравнивал мате-
матику с музыкой -- с хрустальною музыкой сфер. Џри-
помнилсЯ также спор ѓлюка с џковом Ѓрюсом о Љоммен-
тариЯх Ќьютона к Ђпокалипсису и сухой, резкий, точно
деревЯнный, смех Ѓрюса, и слова его, которые отозвались
тогда в душе ’ихона таким предчувственным ужасом:
"‚ то самое времЯ, когда Ќьютон сочинЯл свои Љоммен-
тарии,- на другом конце мира, именно здесь, у нас, в
Њосковии, дикие изуверы, которых называют раскольни-
ками, сочинЯли тоже свои комментарии к Ђпокалипси-
су и пришли почти к таким же выводам, как Ќьютон.
ЋжидаЯ со днЯ на день кончины мира и второго пришест-
виЯ, одни из них ложатсЯ в гробы и сами себЯ отпевают,
другие сжигаютсЯ. ’ак вот что, говорю Я, всего любо-
пытнее: в этих апокалипсических бреднЯх крайний ‡апад
сходитсЯ с крайним ‚остоком и величайшее просвеще-
ние - с величайшим невежеством, что действительно,
могло бы, пожалуй, внушить мысль, что конец мира при-
ближаетсЯ, и что все мы скоро отправимсЯ к черту!" €
новый, грозный смысл приобретало пророчество Ќьюто-
на: "Hypotheses nоn fungo! џ не сочинЯю гипотез! Љак мо-
тылек, летЯщий на огонь, комета упадет на солнце - и
от этого падениЯ солнечный жар возрастет до того, что
все на земле истребитсЯ огнем. ‚ Џисании сказано: небеса
с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатсЯ,
землЯ и все дела на ней сгорЯт. ’огда исполнЯтсЯ оба
пророчества - того, кто верил, и того, кто знал". Џрипо-
мнилось ветхое, изъеденное мышами октаво из библиотеки
Ѓрюса, под номером 461, с безграмотной русскою надписью:
"‹ионардо „авинчи трактат о живописном письме на
немецком Языке", и вложенный в книгу портрет ‹еонар-
до - лицо ЏрометеЯ, или ‘имона Њага. € вместе с этим
лицом - другое, такое же страшное - лицо исполина в
кожаной куртке голландского шкипера, которого однажды
встретил он в Џетербурге на ’роицкой площади у кофей-
ного дома. —етырех ”регатов - лицо Џетра, некогда столь
ненавистное, а теперь вдруг желанное. ‚ обоих лицах было
что-то общее, как бы противоположно-подобное: в од-
ном - великое созерцание, в другом - великое действие
разума. € от обоих лиц веЯло на ’ихона таким же бла-
годатным холодом, как от горных снегов на путника, из-
можденного зноем долин. "Ћ физика, спаси менЯ от мета-
физики!"- вспоминалось ему слово Ќьютона, которое
твердил, бывало, пьЯный ѓлюк. ‚ обоих лицах было еди-
ное спасение от огненного неба Љрасной ‘мерти -"землЯ,
землЯ, Њати сыраЯ".

Џотом все смешалось, и он заснул. …му приснилось,
будто бы он летит над каким-то сказочным городом, не
то над Љитежем-градом, или Ќовым €ерусалимом, не то
‘текольным, подобным "стклу чисту и камени иаспису
кристалловидну"; и математика - музыка была в этом
сиЯющем ѓраде.

‚друг проснулсЯ. ‚се суетились, бегали и кричали с
радостными лицами.
- Љоманда, команда пришла!

’ихон выглЯнул в окно и увидел вдали, на опушке
леса, в вечернем сумраке, вокруг пылавшего костра, лю-
дей в треуголках, в зеленых кафтанах с красными отво-
ротами и медными пуговицами: это были солдаты.

- Љоманда, команда пришла! ‡ажигайсЯ, ребЯта!
‘ нами Ѓог!

Љапитан Џырский имел предписание нижегородской ар-
хиерейской канцелЯрии:

"„о раскольничьего жительства дойти секретно, так
чтобы не зажглись. Ђ буде в скииту своем, или часовне
запрутсЯ, то команде стоЯть около того их приста-
нища денно и нощно, со всЯким остерегательством, неоплош-
но ратным строем, и смотреть, и беречь их накрепко,
и жечьсЯ им отнюдь не давать, и уговаривать, чтоб
сдались и принесли вину свою, весьма обнадеживаЯ, что
будут прощены без всЯкого озлоблениЯ. € буде сдадутсЯ,
то всех переписать и положа им на ноги колодки,
или что может заблагоприобретено быть, чтоб в дороге утеч-
ки не учинили и со всеми их пожитками, при конвое,
отправить в Ќижний. Ђ буде, по многому увещанию,
повиновениЯ не принесут и учнут сидеть в запоре упорно,
то потеснить их и добывать, как возможно, чтоб конечно
тех воров переимать, а распространению воровства их не
допустить и взЯть бы их взЯтьем, или голодом вымо-
рить без кровопролитиЯ. Ђ буде они свои воровские
пристанища или часовню зажгут, то вам бы те приста-
нища заливать водою и, вырубЯ или выломав двери и окна,
выволакивать их живыми".

Љапитан Џырский, храбрый старый солдат, раненый
при Џолтаве, считал разорение скитов "клЯузной выдум-
кой долгогривой поповской команды" и лучше пошел бы
в самый жестокий огонь под шведа и турку, чем возитьсЯ
с раскольниками. Ћни сжигались, а он был в ответе и полу-
чал выговоры: "Ћному капитану и прочим светским коман-
дирам такие непорЯдочные поступки воспретить, ибо по
всему видно, что предали себЯ сожжению, видЯ от него, ка-
питана, страх". Ћн объЯснил, что "раскольники не от страха,
а от замерзелости своей умирают, понеже надуты страш-
ною злобою и весьма нас имеют отпад ших от благоче-
стиЯ, и объЯвлЯют, что стоЯт даже до смерти и пере-
менЯть себЯ к нынешнему обыкновению не будут - столь
надуты и утверждены в такой безделице". Ќо объЯснений
этих не слушали, и архиерейскаЯ канцелЯриЯ требовала:
"Џонеже раскольники чинЯт самосожжениЯ притворные,
чтобы не платить двойного оклада, на самом же деле в глу-
хих местах поселЯютсЯ и, скрывшись там, свободно преда-
ћтсЯ своему мерзкому злочестию, то светским командирам
надлежит по требухам сгоревших сосчитывать и, сосчитав,
в реестр записывать, того длЯ, что требуха в пожаре, хотЯ
и в каком великом строении, в пепел сгореть не может".
Ќо капитан, полагаЯ это длЯ военного званиЯ своего
унизительным, требуху считать не ездил и получил за то
новый выговор.

‚ „олгих Њхах решил он быть осторожнее и сделать
все, что возможно, чтоб не давать раскольникам жечьсЯ.

Џеред наступлением ночи, приказав команде отойти
подальше от сруба и не трогатьсЯ с места, подошел к ча-
совне, один, без оружиЯ, оглЯдел ее тщательно и постучал-
сЯ под окном, творЯ молитву по-раскольничьи:
- €сусе •ристе, ‘ыне Ѓожий, помилуй нас!
Ќикто не ответил. ‚ срубе было тихо и темно, как
в гробу. Љругом пустынЯ. ‚ерхушки деревьев глухо шу-
мели. ЏодымалсЯ ночной свежий ветер. "…сли зажгутсЯ,
- подумал капитан, постучал и повторил:
- €сусе •ристе, ‘ыне Ѓожий, помилуй нас!
ЋпЯть молчание: только коростели на болоте скрипели,
да где-то далеко завыла собака. ЏадучаЯ звезда сверкну-
ла огненной дугою по темному небу и рассыпались искра-
ми. …му стало вдруг жутко, как будто, в самом деле,
стучалсЯ он в гроб к мертвецам.
- €сусе •ристе, ‘ыне Ѓожий, помилуй нас! - про-
изнес он в третий раз.

‘тавнЯ на окне зашевелилась. ‘квозь узкую щель блес-
нул огонек. Ќаконец, окно открылось медленно, и голова
старца ЉорнилиЯ высунулась.

- —его надобно? —то вы за люди и зачем пришли?
- Џо указу его величества, государЯ Џетра Ђлексееви-
—а, пришли мы вас увещевать: объЯвили бы вы о себе, ка-
кого вы званиЯ, чину и роду, давно ли сюда в лес пришли
и с какими отпусками из домов своих вышли, и по каким
указам и позволениЯм жительствуете? € ежели на свЯтую
восточную церковь и тайны ее какое сумнительство имеете,
Ћ том показали бы письменно и наставников своих
выдали бы длЯ разглагольствиЯ с духовным начальством
без всЯкого страха и озлоблениЯ...

- Њы, крестьЯне и разночинцы, собрались здесь все
во имЯ €суса •ристосика, и жен, и детей своих уберем
и упокоим,- ответил старец тихо и торжественно.- •отим
умереть огнесожжением за старую веру, а вам, гонителЯм,
в руки не дадимсЯ, понеже-де у вас вера новаЯ. Ђ ежели
кто хочет спастись, тот бы с нами шел сюда гореть: мы
ныне к самому •ристу отходим.

- Џолно, братец! - возразил капитан ласково.- ѓос-
подь с вами, бросьте вы свое мерзкое намерение сжи-
гатьсЯ, разойдитесь-ка по домам, никто на вас не подымет
руки своей. ‡аживите по-старому в деревнЯх своих припе-
ваючи. Ѓудете лишь дань платить, двойной оклад...

- Ќу, капитан, ты сказывай это малым зубочным
ребЯтам, а мы таковые обманы уже давно знаем: по усам
текло, да в рот не попало.

- —естью клЯнусь, всех отпущу, пальцем не трону! -
воскликнул Џырский.

Ћн говорил искренно: он, в самом деле, решил отпустить
их, вопреки указу, на свой собственный страх, ежели они
сдадутсЯ.

- „а чего нам с тобою глотку-то драть, охрипнем!-
прибавил с доброй улыбкой.- ‚ишь, высоко до окна, не
слышно. Ђ ты вот что, старик; вели-ка выкинуть ремень,
Я подвЯжусь, а вы менЯ к себе подымайте в окошко, толь-
ко не в это, в другое, пошире, а то не пролезу.
џ один, а вас много, чего вам боЯтьсЯ? Џотолкуем,-
даст Ѓог, и поладим...

- —то с вами говорить? Људа же нам, нищим и убогим,
с такими тЯгатьсЯ? - усмехнулсЯ старец, наслаждаЯсь, ви-
димо, своей властью и силой.- Џропасть великаЯ между
нами и вами утвердиласЯ,- заключил он опЯть торжест-
венно,- Яко да хотЯщие прийти отсюда к вам не возмогут,
ниже оттуда к нам приходЯт... Ђ ты ступай-ка прочь, ка-
питан, а то, смотри, сейчас загоримсЯ!

Ћкошко захлопнулось. ЋпЯть наступило молчание.
’олько ветер шумел в верхушках деревьев, да коростели
на болоте скрипели.

Џырский вернулсЯ к солдатам, велел им дать по чарке
вина и сказал:

- „ратьсЯ мы с ними не станем. Њало-де, слышь,
у них мужиков, а все бабы да дети. ‚ыломаем двери
и без оружиЯ голыми руками всех переловим.

‘олдаты приготовили веревки, топоры, лестницы, ведра,
бочки с водою, чтобы заливать пожар, и особые длинные
шесты с железными крючьЯми - кокоты, чтобы вывола-
чивать горЯщих из пламени. Ќаконец, когда совсем стем-
нело, двинулись к часовне, сперва обходом, по опушке
леса, потом по полЯнке, крадучись ползком в высоких
травах и кустах, словно охотники на облаву зверЯ.

ЏодойдЯ вплотную к срубу, начали приставлЯть лест-
ницы. ‚ срубе все было темно и тихо, как в гробу.
‚друг окошко открылось и старец крикнул:
- Ћтойдите! Љак начнет селитра и порох рвать, тогда
вас побьет бревнами!

- ‘давайтесь! - кричал капитан.- ‚се равно с бою
возьмем! ‚идите, у нас мушкеты да пистоли...
- “ кого пистоли, а у нас дубинки •ристовы! -
ответил чей-то голос из часовни.
‚ задних рЯдах команды поЯвилсЯ поп с крестом и стал
читать увещание пастырское от архиереЯ:
- "Ђще кто беззаконно постраждет, окаЯннейший есть
всех человек: и временное свое житие мучением погубит,
и муки вечной не избегнет"...

€з окошка высунулось дуло ветхой дедовской пищали,
и грЯнул выстрел холостым зарЯдом: стрелЯли не длЯ
убийства, а только длЯ устрашениЯ гонителей.
Џоп спрЯталсЯ за солдатские спины. Ђ вдогонку ему
старец, грозЯ кулаком, закричал с неистовой Яростью:
- Ђдские преисподние головни! ‘одомского пламени
встанки! ђазоренного вавилонского столпотворениЯ семЯ!
„айте только срок, собаки, не уйдете от менЯ - Я вам,
и лучшим, наступлю на горло о •ристе €сусе, ѓосподе
нашем! ‘е, приидет скоро и брань сотворит с вами мечом
уст ‘воих, и двигнет престолы, и кости ваши предаст
псам на съЯдение, Якож €езавелины! Њы горим здешним
огнем, вы же огнем вечным и ныне горите и там гореть
будете! Љуйте же мечи множайшие, уготовлЯйте муки лю-
тейшие, изобретайте смерти страшнейшие, да и радость
наша будет сладчайшаЯ!.. ‡ажигайсЯ, ребЯта! ‘ нами Ѓог!

‚ окно полетели порты, сарафаны, гулупы, рубахи и
чуйки:

- Ѓерите их себе, гонители! Њетайте жеребий! Ќам
ничего не нужно. Ќагими родились и предстанем нагими
пред ѓосподом!..

- „а пощадите же хоть детей своих, окаЯнные! -
воскликнул капитан с отчаЯньем.

€з часовни послышалось тихое, как бы надгробное, пение.
- ‚злезай, руби, ребЯта!- скомандовал Џырский.
‚нутри сруба все было готово. Џоджога прилажена. Љу-
дель, пенька, смолье, солома и береста навалены грудами.
‚осковые свечи перед образами прикреплены к паникади-
лам так слабо, что от малейшего сотрЯсениЯ должны были
попадать в желоба с порохом: это всегда делали нарочно
длЯ того, чтобы самосожжение походило как можно меньше
на самоубийство. ђебЯт-подростков усадили на лавки; одеж-
ду их прибили гвоздЯми так, чтобы они не могли оторвать-
сЯ; скрутили им руки и ноги веревками, чтобы не метались;
рты завЯзали платками, чтоб не кричали. Ќа полу в че-
реповой посуде зажгли ладан фунта с три, чтоб дети за-
дохлись раньше взрослых и не видели самого ужаса гари.

Ћдна беременнаЯ баба только что родила девочку. …е
положили тут же на лавке, чтобы крестить крещением
огненным.

Џотом, раздевшись донага, надели новые белые рубахи-
саваны, а на головы - бумажные венцы с писанными крас-
ным чернилом, осьмиконечными крестами и стали на колени
рЯдами, держа в руках свечи, дабы встретить †ениха
с горЯщими светильниками.

‘тарец, воздев руки, молилсЯ громким голосом:
- ѓосподи Ѓоже, призри на нас, недостойных рабов
’воих! Њы слабы и немощны, того ради не смеем в руки
гонителЯм вдатисЯ. Џризри на сие собранное стадо. ’ебе,
„оброму Џастырю последующее, волка же лютаго. Ђнти-
христа убегающее. ‘паси и помилуй, ими же веси судьбами
‘воими, укрепи и утверди на страдание огненное. Џоми-
луй нас. ѓосподи, помилуй нас! ‚сЯкого бо ответа недоуме-
вающе, сию ’и молитву, Яко ‚ладыце, грешные приносим:
помилуй нас! “мираем за любовь ’вою пречистую!

‚се повторили за ним в один голос - и жалок, и стра-
шен был этот вопль человеческий к Ѓогу:
- “мираем за любовь ’вою пречистую!
‚ то же времЯ, по команде Џырского, солдаты, окру-
жив со всех сторон часовню и взлезаЯ на лестницы,
рубили толстые бревенчатые стены сруба, запуски и слеги
на окнах, щиты на дверЯх.

‘тены дрожали. ‘вечи падали, но все мимо желоба с по-
рохом. ’огда, по знаку старца, Љирюха схватил пук
свечей, горевших перед иконой Ѓожьей Њатери, бросил прЯ-
мо в порох и отскочил. Џорох взорвало. Џоджога вспых-
нула. Ћгненные волны разлились по стенам и стропилам.
ѓустой, сперва белый, потом черный, дым наполнил
часовню. ЏламЯ задыхалось, гасло в нем; только длинные
красные Языки выбивались из дыма, свистЯ и шипЯ, как
змеиные жала - то тЯнулись к людЯм и лизали их, то
отпрЯдывали, словно играЯ.

Џослышались неистовые вопли. € сквозь вопли горЯщих,
сквозь грохот огнЯ звучала песнь торжествующей радости:
- ‘е, †ених грЯдет во полунощи.
‘ того мгновениЯ, как вспыхнул огонь и до того, как
’ихон потерЯл сознание, прошли две, три минуты, но он
увидел и навеки запомнил все, что делалось в часовне.
‘тарец схватил новорожденную, перекрестил: "‚о имЯ
Ћтца, ‘ына и „уха ‘вЯтаго!" - и бросил в огонь -
первую жертву.

€ванушка-дурачок протЯнул руки к огню, как будто
встречаЯ грЯдущего ѓоспода, которого ждал всю жизнь.

Ќа Љиликее кликуше рубаха затлела и волосы вспых-
нули, окружаЯ голову ей огненным венцом; а она, не чув-
ствуЯ боли, окаменела, с широко-раскрытыми глазами, как
будто видела в огне великий ѓрад, свЯтой €ерусалим,
входЯщий с неба.

Џетька †изла кинулсЯ в огонь вниз головой, как ве-
селый купальщик в воду.
’ихону тоже чудилось что-то веселое, пьЯное в страш-
ном блеске огнЯ. …му вспомнилась песнЯ:
‚ печи растет трава-мурава,
–ветут цветочки лазоревы.
€, Љазалось, что в прозрачно-синем сердце огнЯ он видит
райские цветы. ‘инева их, подобнаЯ чистому небу, сули-
ла блаженство нездешнее; но надо было пройти через крас-
ное пламЯ - красную смерть, чтобы достигнуть этого неба.
Ћсаждавшие выбили два, три бревна. „ым хлы-
нул в полое место. ‘олдаты, просунув кокоты, стали вы-
волакивать горевших и отливать водой. ‘толетнюю мать
”еодулию вытащили за ноги, обнажив ее девичий срам.
‘тарица ‚италиЯ уцепилась за нее и тоже вылезла,
но тотчас испустила дух: все тело ее от обжогов было
как один сплошной пузырь. Ћ. ‘пиридон, когда его выта-
щили, схватил спрЯтанный за пазухой нож и зарезалсЯ.
Ћн был еще жив четыре часа, непрестанно на себе
двоеперстный крест изображал, ругал никониан и радовал-
сЯ, как сказано было в донесении капитана, "что так
над собою учинить ему удалось смертную Язву".

€ные, после первых обжогов, сами кидались к пробоине,
падали, давили друг друга, лезли вверх по груде свалив-
шихсЯ тел, как по лестнице, и кричали солдатам:
- ѓорим, горим! Џомогите, ребЯтушки!..
Ќа лицах ангельский восторг сменЯлсЯ зверским ужасом.
Ѓегущих старались удержать оставшиесЯ. „едушка Њи-
хей ухватилсЯ обеими руками за край отверстиЯ, чтобы
выскочить, но семнадцатилетний внук ударил его бердышом
по рукам, и дед упал в огонь. Ѓаба урвалась из пла-
мени, сынишка - за нею, но отец ухватил его за ноги, рас-
качал и ударил головой о бревно. ’учный скитский
келейник, упавший навзничь в лужу горЯщей смолы,
корчилсЯ и прыгал, точно плЯсал: "Љак карась на сково-
роде!"- подумал ’ихон с ужасным смехом и закрыл
глаза, чтобы не видеть.

Ћн задыхалсЯ от жара и дыма. ’емно-лиловые коло-
кольчики на кроваво-красном поле закивали ему, зазве-
нели жалобно. Ћн почувствовал, что ‘офьЯ обнимает его,
прижимаетсЯ к нему. € сквозь полотно ее рубахи-савана
свежесть невинного тела, как бы ночного цветка, была
последнею свежестью в палЯщем зное.

Ђ голоса живых раздавались все еще сквозь вопли
умирающих:
- ‘е, †ених грЯдет...

- †ених мой, •ристос мой возлюбленный! - шепта-
ла ‘офьЯ на ухо ’ихону. € ему казалось, что огонь,
горЯщий во теле его - сильнее огнЯ Љрасной ‘мерти. Ћни
поникли вместе, как будто обнЯвшись легли, жених и не-
веста, на брачное ложе. †ена огнезрачнаЯ, огнекрылаЯ,
уносила его в пламенную бездну.

†ар был так силен, что солдаты должны были отсту-
пить. „вух спалило. Ћдин упал в сруб и сгорел.
Љапитан ругалсЯ:

- Ђх, дурачки, дурачки окаЯнные! ‹егче со шведом
и с туркой, чем с этою сволочью!

Ќо лицо старика было бледнее, чем когда лежал он
раненый на поле Џолтавского боЯ.

ђаздуваемое бурным ветром, пламЯ вздымалось все
выше, и шум его подобен был грому. ѓоловни летели по
ветру, как огненные птицы. ‚сЯ часовнЯ была как одна
раскаленнаЯ печь, и в этой печи, как в адском огне, ко-
пошилась груда сваленных, скорченных, скрюченных тел.
Љожа на них лопалась, кровь клокотала, жир кипел. ‘лы-
шалсЯ смрад паленого мЯса.

‚друг балки обвалились, крыша рухнула. Ћгненный
столб взвилсЯ под самое небо, как исполинский светоч.
€ землю, и небо залило красное зарево, точно это был,
в самом деле, последний пожар, которым должен истре-
битьсЯ мир.

’ихон очнулсЯ в лесу, на свежей росистой траве.
Џотом он узнал, что в последнее мгновение, когда ли-
шилсЯ он чувств, старец с Љирюхою подхватили его вдвоем
на руки, бросились в алтарь часовни, где под престолом
была дверца, вроде люка, в подполье, спустились в этот
никому неведомый тайник и подземным ходом вышли в лес,
в самую густую чащу, где не могли отыскать их гонители.

’ак поступали почти все учители самосожжениЯ: дру-
гих сжигали, а себЯ и ближайших учеников своих спасали
до новой проповеди.
’ихон долго не приходил в себЯ; долго старец с Љи-
рюхою отливали его водою; думали, что он умрет. Ћбжа-
ры, впрочем, на нем были не тЯжкие.
Ќаконец, очнувшись, он спросил:
- ѓде ‘офьЯ?

‘тарец посмотрел на него своим светлым и ласковым
‚‡ѓлџ„ЋЊ:

- Ќе замай себЯ, дитЯтко, не горюй о сестрице
лисвестушке! ‚ царствии небесном душенька пречистаЯ, куп-
но с прочими свЯтыми страдальцами.
€ поднЯв глаза к небу, перекрестилсЯ с умиленною
радостью:

- ђабам Ѓожиим, самовольно сгоревшим вечнаЯ па-
мЯть! Џочиваете, миленькие, до общего воскресениЯ и о нас
молитесЯ, да и мы ту же чашу испием о ѓосподе, егда час
Ќаш приидет. Ђ ныне еще не пришел, поработать еще надо
христу... Џрошел и ты, чадо, искус огненный,- обратил-
сЯ он к ’ихону,- умер длЯ мира, воскрес длЯ •риста. Џот-
щисЯ же сию вторую жизнь не себе пожить, но ѓосподу.
Ћблекись в оружие света, стань добре, будь воин о •ристе
€сусе, в красной смерти проповедник, Яко же и мы, грешные!
€ прибавил с почти резвой веселостью:
- Ќа Ћкеан гулЯть пойдем, в пределы Џоморские.
‡апалим и там огоньки! „а учиним похрабрее, прижжем
батюшек миленьких поболее. ђевнуЯ же нам, даст Ѓог,
ђоссиЯ и всЯ погорит, а за ђоссией - вселеннаЯ.

’ихон молчал, закрыв глаза. ‘тарец, подумав, что он
опЯть впал в забытье, прошел в землЯнку, чтобы приго-
товить травы, которыми лечил обжоги.

Ђ ’ихон, оставшись один, отвернулсЯ от неба, все
еще пылавшего кровавым заревом, и припал лицом к земле-.
‘ырость земли утолЯла боль обжогов, и ему казалось,
что землЯ услышала мольбу его, спасла от огненного
неба Љрасной ‘мерти, и что снова выходит он из чрева
земли, как младенец рождающийсЯ, мертвец воскресающий.
€ он обнимал, целовал ее, как живую, и плакал, и молилсЯ:

—уднаЯ –арица Ѓогородица,
‡емлЯ, землЯ, Њати сыраЯ!

—ерез несколько дней, когда старец уже собиралсЯ в
путь, ’ихон от него бежал.

Ћн понЯл, что церковь стараЯ не лучше новой, и решил
вернутьсЯ в мир, чтоб искать истинной церкви, пока не
найдет.

ЉЌ€ѓЂ „…‘џ’Ђџ

‘›Ќ € Ћ’…–

–ерковь перестала быть церковью длЯ царевича с тех
пор, как узнал он о царском указе, которым нарушалась
тайна исповеди. …жели ѓосподь допустил такое поругание
церкви, значит. Ћн отступил от нее,- думал царевич.

Џо окончании московского розыска, в канун Ѓлаговеще-
ниЯ, 24 марта, Џетр вернулсЯ в Џетербург. Ћн занЯлсЯ
своим Џарадизом, постройкою флота, учреждением кол-
легий и другими делами так усердно, что многим каза-
лось, будто розыск совсем кончен, и дело предано забве-
нию. –аревича, однако, привезли из Њосквы под караулом,
вместе с прочими колодниками, и поместили в особом доме,
рЯдом с ‡имним дворцом. ‡десь держали его, как арестан-
та: никуда не пускали, никому не показывали. •одили слу-
хи, что он помешалсЯ в уме от безмерного пьЯнства.
Ќаступила ‘трастнаЯ.

Џервый раз в жизни царевич не говел. Љ нему подсы-
лали свЯщенников уговаривать его, но он отказывалсЯ слу-
шать их: все они казались ему сыщиками.

13 апрелЯ была Џасха. ‘ветлую ‡аутреню служили
в ’роицком соборе, заложенном при основании Џетер-
бурга, маленьком, темном, бревенчатом, похожем на сель-
скую церковь. ѓосударь, государынЯ, все министры и сена-
торы присутствовали. –аревич не хотел было идти, но, по
приказу царЯ, повели его насильно.

‚ полутемной церкви, над Џлащаницею, канон ‚ели-
кой ‘убботы звучал, как надгробное пение:

‘одержай всЯ на кресте, вознесесЯ, и рыдает всЯ тварь,
’ого видЯща нага, висЯща на древе, солнце лучи сокры,
и звезды отложиша свет.

‘вЯщеннослужители вышли из алтарЯ еще в черных, ве-
ликопостных ризах, поднЯли Џлащаницу, внесли в алтарь
и затворили царские врата - погребли ѓоспода.

Џропели последний тропарь полунощницы:
…гда снисшел ecu к смерти. †ивоте Ѓессмертный.
€ наступила тишина.

‚друг толпа зашевелилась, задвигалась, будто спешно
готовЯсь к чему-то. ‘тали затепливать свечи одна о дру-
гую. –ерковь всЯ озарилась Ярким тихим светом. € в этой
светлой тишине было ожидание великой радости.

Ђлексей зажег свечу о свечу соседа, Џетра Ђндрееви-
ча ’олстого, своего "€уды ЏредателЯ". Ќежное пламЯ на-
помнило царевичу все, что он когда-то чувствовал во времЯ
‘ветлой ‡аутрени. Ќо теперь заглушал он в себе это
чувство, не хотел и боЯлсЯ его, бессмысленно глЯдЯ на
спину стоЯвшего впереди кнЯзЯ Њеншикова, старалсЯ ду-
мать только о том, как бы не закапать воском золо-
того шитьЯ на этой спине.

€з-за царских врат послышалсЯ возглас диакона:
‚оскресение ’вое, •ристе ‘пасе, ангели поют на небе-
сех.

‚рата открылись, и оба клира запели:
€ нас на земли сподоби чистым сердцем ’ебе славити.
‘вЯщеннослужители, уже в светлых, пасхальных ризах,
вышли из алтарЯ, и крестный ход двинулсЯ.

‡агудел соборный колокол, ему ответили колокола
других церквей; началсЯ трезвон, и грохот пушечной паль-
бы с Џетропавловской крепости.

Љрестный ход вышел из церкви. Ќаружные двери закры-
лись, храм опустел, и опЯть затихло все.

–аревич стоЯл неподвижно, опустив голову, глЯдЯ перед
собою все так же бессмысленно, стараЯсь ничего не
видеть, не слышать, не чувствовать.

‘наружи раздалсЯ старчески слабый голос митропо-
лита ‘тефана:

‘лава свЯтей и единосущней, и животворЯщей, и не-
разделимей ’роице, всегда, ныне и присно и во веки веков.
€ сначала глухо, тихо, точно издали, послышалось:
•ристос воскресе из мертвых.

Џотом все громче, громче, все ближе и радостней.
Ќаконец, двери церкви раскрылись настежь и, вместе с шу-
мом входЯщей толпы, грЯнула песнь, как победный вопль,
потрЯсающий небо и землю:

•ристос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ
и сущим во гробех живот даровав.

€ такаЯ радость была в этой песне, что ничто не
могло устоЯть перед ней. Љазалось, вот-вот исполнитсЯ
все, чего ждет мир от начала своего - совершитсЯ чудо.
–аревич побледнел; руки его задрожали; свеча едва не
выпала из них. Ћн все еще противилсЯ. Ќо уже подыма-
лась, рвалась из груди нестерпимаЯ радость. ‚сЯ жизнь,
все муки и самаЯ смерть перед ней казались ничтож-
ными.

Ћн заплакал неудержимо и, чтобы скрыть свои слезы,
вышел из церкви на паперть.

ЂпрельскаЯ ночь была тиха и Ясна. Џахло талым сне-
гом, влажною корою деревьев и нераспустившимисЯ поч-
ками. –ерковь окружал народ, и внизу, на темной пло-
щади, теплились свечи, как звезды, и звезды мерцали
как свечи вверху, на темном небе.