        Њарина ћденич. џ отворил пред тобою дверь...

---------------------------------------------------------------
     &copy; Copyright Њарина ћденич
     Email: jdeni@dol.ru
---------------------------------------------------------------


                       "‡наю твои дела; вот, џ отворил пред тобою дверь.
                       и никто не может затворить ее; ты не много.
                       имеешь силы, и сохранил слово мое, и не отрексЯ.
                       имени Њоего".

                              Ћткровение ‘вЯтого €она Ѓогослова.

     џ умерла на рассвете ‘олнце еще не взошло, но уже поблекла ночнаЯ тьма,
небо стало  густо  синим и Ясно различим был крохотный  прЯмоугольник узкого
окошка - бойницы, рассеченный черными прутьЯми решетки.

     ‘тен  не было видно,  но  покрытые отвратительной слизью, они дышали на
менЯ  могильным  холодом  Џол  же  моей  последней  земной  обители, грЯзный
зловонный  покрытый, как  коростой,  запекшейсЯ  кровью  прежних  обитателей
камеры, остатками  их испражнений, разлагающимисЯ тушками сдохших или убитых
узниками крыс - пол, на который не бросили даже пучка соломы, - был  ледЯным
как могильные плиты в мрачном подземелье фамильного склепа.
     ‚прочем, холода  теперь  Я  не чувствовала, как не чувствовала саднЯщей
боли свежих кровавых  рубцов на спине -  следов  хлыста, нестерпимого  пекла
ожогов на груди - раскаленные прутьЯ, которыми палачи мои пытались вырвать у
менЯ признание, прожгли тело почти до  костей € это отдохновение  от  адской
телесной боли было первой благостью за долгие месЯцы моего заточениЯ.
     „уша же моЯ не обрела покоЯ  и зрелище собственного изуродованного тела
беспомощно распростертого на зловонном полу было ее, истерзанной души  моей,
выразить которую Я не могла теперь даже стоном, ибо стала безгласной.
     ‘олнце между  тем  всходило,  узкий  прЯмоугольник  окна из синего стал
розово-голубым,  и лишь  только, дрогнув последний  раз,  рассеЯлась  мгла и
тускло  блеснула холодной слизью одна  из мрачных стен моей темницы,  та, на
которую упали  первые  лучи  света,  в гулкой тишине  лЯзгнул  замок,  ржаво
скрипнула дверь - и они вошли.
     ‘тражник  с тЯжелой  свЯзкой ключей, тюремный  свЯщенник-монах в черной
сутане и третий, скрывающий свое лицо в складках низко опущенного капюшона.
     ‚прочем  его  предосторожность  была излишней  -  истерзаннаЯ  и  почти
безумнаЯ  женщина,  распростертаЯ  на  полу  врЯтли  нашла  бы в  себе  силы
разглЯдывать  своих мучителей,  а  Я, нынешнЯЯ, узнала бы его  из тысЯчи и в
кромешной мгле.
     Ќекоторое времЯ они стоЯли, вглЯдываЯсь в  полумрак, а потом, разглЯдев
мое тело на полу, свЯщенник приблизилсЯ к нему и, осенив крестным знамением,
начал  читать  молитву старческим надтреснутым голосом ‡акончив, он окликнул
менЯ  по  имени  и не услышав ответа, позвал снова и снова. ‡атем подал знак
охраннику  ’от,  склонившись над телом  тЯжелой  грЯзной рукой  простолюдина
грубо схватил его обнаженное за плечо и отпрЯнул, призываЯ ‘оздателЯ..
     -  “мерла?  -  спросил  свЯщенник  своим  тусклым  голосом  и торопливо
перекрестилсЯ.
     -   Ќет!  -  зарычал  третий,  зарычал  тихо  и   страшно,  так  зверь,
притаившийсЯ в пещере рычит, не  в силах сдержать Ярости и гнева € вздрогнул
стражник, тихо звЯкнули ключи в его грубых  руках, и сбилсЯ  монах, читающий
молитву.
     - Ќет, -  повторил третий  и, отбросив  капюшон, оттолкнул свЯщенника и
склонилсЯ   над   телом   ‘воими   длинными  тонкими   пальцами,  унизанными
драгоценными перстнЯми, он впилсЯ в обнаженные плечи  жертвы  и,  приподнЯв,
потащил  бездыханное  тело  поближе к  свету.  ѓолова женщины запрокинулась,
длинные спутанные прЯди  волос  потекли по полу и он едва не запуталсЯ в них
своими  неожиданно  маленькими  ногами,  затЯнутыми  в  мЯгкую  кожу  сапог.
‘омнений не было - он  разжал пальцы  и  тело  мЯгко  упало на  пол,  уже не
чувствуЯ боли.
     - Ќет,  - в  третий  раз  повторил он, ни к кому не обращаЯсь  - Ћна не
может  умереть  так  …е сожгут  сегоднЯ  на площади  возле  собора †ивую или
мертвую, ее сожгут сегоднЯ.
     - ќто  не возможно, ваша светлость, - своим  бесцветным  голосом  вдруг
возразил свЯщенник, - законы свЯтой инквизиции повелевают...
     - Њолчи, монах, - грубо оборвал его третий,  -  здесь  действуют только
мои законы  …е сожгут сегоднЯ на площади возле собора ќто  говорю Я, великий
герцог.

     Ќочь шла на убыль ’реугольник окна  на черной стене обозначилсЯ густо -
синим цветом, который едва ли не с  каждой минутой становилсЯ  все  светлее,
словно наполнЯЯсь светом наступающего  днЯ. ‚  первые дни своего  несчастьЯ,
когда  бессонница  набросила на менЯ свой  душный старческий полог, подбитый
тоской  и  безысходностью,  Я  пыталась  боротьсЯ с  ней,  глотаЯ  таблетки,
принимаЯ  теплые  ванны с  травами  и теплое  молоко с медом, считаЯ трехсот
слонов и читаЯ первую  главу "…вгениЯ Ћнегина" наизусть  - все было напрасно
Ќочи  тЯнулись  пустые  и страшные,  наполненные  воспоминаниЯми о  коротком
счастье и  бесконечном потом кошмаре его утраты  “же не  было слез и пропало
жгучее  стремление  куда-то  мчатьсЯ  и силой,  угрозами, мольбами  пытатьсЯ
возвратить утраченное  € надежды на чудо, то ли  Ѓожье,  то  ли дьЯвольское,
замешанное на кровавых ритуалах магии черной уже не было  џ не  смела теперь
переступить порог храма,  хотЯ в первые  дни долгие  часы проводила  рыдаЯ у
любимых икон, полгаЯ, что обратившись за помощью к ЉнЯзю ’ьмы, погубила свою
бессмертную  душу  €  только  бессонница,  холоднаЯ,  безжалостнаЯ  старуха-
вампирша, осталась со мной ‚се чаще теперь мне казалось, что смерть- если не
роднаЯ сестра  ее, то уж навернЯка  какаЯ - ни будь ближайшаЯ  родственница,
однако куда более привлекательнаЯ и милосерднаЯ џ уже и не пыталась боротьсЯ
с  ней,  встречаЯ  каждую ночь  в  холодной постели, покорнаЯ  как  рабынЯ и
провожаЯ  по   утрам,  опустошеннаЯ,  безразличнаЯ  ко  всему,   с  глазами,
обведенными  густой  синевой и  запавшими как у  мертвеца  ‚прочем Я и  была
мертвецом “дивительно, но это как будто ощутили почти все  окружающие менЯ -
и люди,  и  животные ‚нешне Я  стала спокойнее  Џрекратились  частые  бурные
истерики, коим Я было сильно подвержена в  первые  дни моего несчастьЯ џ уже
не  донимала  никого  безумными  планами  каких-то  неотложных  действий,  с
фанатизмом мазозистки не требовала все новой информации о человеке, обрекшем
менЯ на страданиЯ, не  упрекала  в предательстве - и, стало быть, переносить
мое  общество стало теперь не так уж обременительно Ќо большинство тех,  кто
старалсЯ  скрасить  мое  горе  своим  постоЯнным присутствием в первые  дни,
стыдливо избегали теперь моего общества, словно само  общение со мной  могло
навлечь несчастье и стать дурным предзнаменованием в их собственной жизни..
     ‡вери же были еще более откровенны - огромный рыжий кот мой, сверх меры
обычно ласковый и жаждущий  человеческого  общениЯ, забивалсЯ теперь в самые
отдаленные углы дома и глаза  его, полные ужаса и тоски,  следили за мной из
темноты укрытиЯ.  Ћн не  приходил мне на помощь как это обычно делают кошки,
понимаЯ - помочь мне уже нельзЯ.
     ‹юбимаЯ  кобыла моЯ  -  ‹Ялька, боеваЯ  подруга и  постоЯнный  источник
теплой исцелЯющей энергии, дико заржав выбросила менЯ из седла  и унеслась с
трека,  выбив легкое заграждение Ђ были времена когда  в самые безрадостные,
как тогда казалось  мне  дни, дни  поражений и  тревог, Я приезжала  к ней и
обхватив теплую чуткую шею шептала "Џомоги мне, подруга моЯ любимаЯ, ‹Ялька,
поддержи"  Њы  уезжали  в  полЯ  и  долго  мчались  галопом, словно  парЯ  в
бесконечности. €  гладкие бока ‹Яльки покрывались клочьЯми белой пены  а  ко
мне приходило  теплое спокойствие  и вера в  себЯ ’еперь ‹Ялька боЯлась менЯ
словно,  свинцоваЯ тЯжесть  моего  горЯ могла  погубить  ее, крылатую почти,
намертво  распластав  по  холодной  уже октЯбрьской  земле  ‘традала  добраЯ
‹Ялькина   душа,  убиваЯсь  по  мне,  -  говорили   конюхи,  несколько  дней
отказывалась  она от  еды  и тревожно жалобно  ржала  ночью, пугаЯ лошадей в
соседних денниках ‘традала Ќо и она не могла помочь.
     ‘обственно помощи  Я уже и  не ждала  ниоткуда  Џервые  дни  были днЯми
метаний - от людей - к силам, которые людЯм малопонЯтны и  почти неведомы, в
надежде  что  кто-то  да  сжалитсЯ  над  моими страданиЯми  и поможет ‘ейчас
воспоминаниЯ  об этом лишь добавлЯли боли - слишком откровенно говорила  Я о
том,  что творилось в душе  и  забыв не  то  что  гордость - стыд ( а ведь в
прошлой  -  до  несчастьЯ  своего-  жизни  была  человеком  очень  гордым  и
независимым)  молила  о  помощи ’еперь, вспоминаЯ  об  этих  минутах  своего
унижениЯ Я  в прЯмом смысле слова  - корчилась  от боли и  стыда, по крайней
мере гримасы- судороги властвовали на моем лице и  Я  ничего не могла с ними
поделать,  но в последние  дни отступили и приступы  этого  жгучего  стыда €
мысли о том, чтобы добровольно уйти из жизни ушли џ не боЯлась смерти, нет €
кара ѓосподнЯ  за грех  самоубийства  не страшила  менЯ - Я уже очень  много
согрешила и  в делах и в помыслах своих и все это были грехи смертные Џросто
одной из  бессонных ночей  пришло  ко мне Ясное ощущение  скрой и неизбежной
моей  смерти  и  вместе с ней  -  избавлениЯ от всего, чем жила Я  последние
месЯцы своей короткой в общем-то еще жизни.
     ‘ловом,  Я точно  знала, что скоро умру и  просто  ждала  этого момента
неторопливо приводЯ  в  порЯдок  нехитрые  дела  и  стараЯсь  менее  обижать
окружающих  менЯ людей  в надежде на их милосердие и участие после того, как
все произойдет.
     ‘естра моЯ, иногда еще остававшаЯсЯ у менЯ ночевать, все еще опасалась,
наивнаЯ, что Я опЯть как в первые дни попытаюсь что-нибудь сотворить с собой
и  ночью  несколько раз  подходила  к моей кровати,  чутко  прислушиваЯсь  к
дыханию ‡аслышав ее легкие крадущиесЯ шаги,  Я  шепотом, чтобы  не напугать,
сказала ей.
     - Ќе бойсЯ, Я ничего больше не буду с собой делать.
     - Џочему? - она все-таки не ожидала того, что Я заговорю с ней и вопрос
прозвучал  совершенно  искренне …й  да  и  многим  другим,  наблюдавшим  мои
страданиЯ  действительно  было  непонЯтно  почему  Я  не предпринимаю  более
решительных усилий, чтобы покинуть этот мир, тем самым положив им конец.
     - џ сама  умру  - ответила Я, и видит  Ѓог, это было правдой Џо крайней
мере в тот момент Я уже была в это абсолютно уверена Ћна не понЯла, конечно,
принЯв за очередную болезненную блажь.
     - Ќе говори глупостей  •очешь, Я посижу с  тобой?  - џ не хотела € она,
поцеловав менЯ,  ушла к себе в комнату, так ничего не понимаЯ †алеЯ  менЯ  и
тЯготЯсь мною, одновременно.
     Њне оставалось только ждать € Я ждала.


     - Џоступок великого герцога необъЯсним и сегоднЯ ќто странно, поскольку
свидетельств  о  его жизни, характере, склонностЯх существует достаточно  и,
если бы вы учились на факультете психологии, то без  труда воссоздали бы то,
что  психологи именуют  психологическим типом.  ’ак вот подобный  поступок в
рамки этого психологического типа никак не  укладываетсЯ  ‚озможно психологи
смогли бы и предположить, чем он был продиктован Ќо мы с вами посвЯтили себЯ
науке,  котораЯ сослагательного  наклонениЯ  не  терпит, а к  предположениЯм
относитсЯ, мЯгко говорЯ, без особого энтузиазма Џосему знак  вопроса в конце
этого  эпизода  жизни  великого  герцога  останетсЯ,  видимо,  уже  навсегда
„оподлинно  известно лишь то, что он  отдал  приказ публично казнить... труп
ЌесчастнаЯ женщина, схваченнаЯ по  его  приказу,  обвиненнаЯ в колдовстве  и
приговореннаЯ к сожжению, умерла накануне казни, не выдержав  пыток, которым
ее подвергали ’ем  не менее весь ритуал сожжениЯ был исполнен €ными словами,
мертвое  тело было предано  огню  на центральной площади города при огромном
стечении народа.
     Ћн был  почти уверен - времЯ лекции истекло ужу минут пЯтнадцать назад,
в аудитории висела однако тишина, внимание.
     расслабленных  и   непоседливых  обычно,  особенно   к  окончанию"пары"
студентов сейчас было сосредоточено настолько, что он почти физически ощущал
его сгусток, расползающийсЯ в душном пространстве маленькой аудитории ђаньше
он радовалсЯ и удивлЯлсЯ этому каждый раз, словно получаЯ в этом напрЯженном
внимании, подпитку  собственной  и  без  того  впрочем,  как казалось тогда,
неугасаемой  страсти Ћн настолько  упивалсЯ ею  в  ту пору своей жизни и так
любил  эту  сгустившуюсЯ  тишину,  что  однажды  даже, подвыпив,  совершенно
по-мальчишески похвасталсЯ ею одному из коллег:.
     -  Ђ  что,  собственно, так  тебЯ умилЯет,  старик? -  не  преминул тот
незамедлительно  окатить  его  ушатом  холодной  воды  ђусскаЯ(  в  ту  пору
именовавшаЯ себЯ советской) интеллигенциЯ не терпит радости ближнего - ’ы им
вместо обычного нашего  занудства излагаешь какой-то полу- детективный, полу
- мистический сюжетец...
     Ћн не обиделсЯ ‘обственно, он  почти не обратил вниманиЯ на эту злобную
реплику  коллеги € возражать не стал Ђ мог бы. „остаточно было бы  заметить,
что в истории огромное количество не полу - , а чистейшей воды детективных и
мистических и любовных, и всЯких  прочих захватывающих сюжетов и  сюжетцев и
читает он свои  лекции одинаково - артистично и слегка пафосно ( об  этом не
то  что  на факультете, во всем  университете ходили легенды), но лишь когда
звучит эта историЯ повисает в аудитории такаЯ тишина.
     Ќо времЯ шло и страсть его, как и всЯкаЯ другаЯ (правы тысЯчу раз, черт
бы их побрал,  скептики!  )  поостыла, осталось  теперь лишь стойкое, скорее
привычное,  увлечение, которое  давало основание коллегам с должным пиететом
объЯвлЯть его крупнейшим исследователем определенного  периода средневековой
истории ‡ападной …вропы Ћстались в прошлом кандидатскаЯ диссертациЯ, десЯтки
монографий, многочисленные газетные публикации, выступлениЯ  на  радио  и  в
телевидении, и даже  сценарий художественного  фильма, в котором он значилсЯ
консультантом.  €  страсть,  заставлЯющаЯ  гулко битьсЯ сердце и исполненное
восторженной тревоги ощущение,  что где-то  не следующей странице старинного
манускрипта  или  монастырской  рукописи,  ему   откроетсЯ  тайна  ќтого  не
случилось.
     -  ‚ремЯ наше, однако истекло,  и этим неразрешимым вопросом  Я позволю
себе завершить повествование об самом загадочном эпизоде в славной биографии
великого герцога, философа и воина, жестокого феодала и утонченного поэта ‚ы
свободны, господа вольные студенты.
     ЂудиториЯ вздохнула разочарованно.
     -  Ђ  может  он  ее  любил?  -  кудрЯвой рыжей  толстушке  не  хотелось
расставатьсЯ со сказкой ‚ жизни ее Явно не ждало ничего романтического.
     -   Њожет.   Ќо   исторически  достоверные  подтверждениЯ  этого  факта
отсутствуют -  улыбка его  была  грустно-ироничной Ћн  даже  красиво  развел
руками  ЂудиториЯ  вернулась в свое обычное  состоЯние -  ответом на детский
вопрос было ржание и шквал уничтожающих  реплик ’олстушка покраснела до слез
и взглЯнула на него с надеждой.
     Ќу  нет,  милаЯ, - ответил он  про себЯ ‚любленные  студентки  в разное
времЯ попортили ему немало крови, - выкарабкивайсЯ  самостоЯтельно. “чись, -
он  перекинул  плащ через плечо  и легко подхватив некогда изЯщный, а теперь
весьма  потертый  кожаный портфель, стремительно скрылсЯ за дверью, опережаЯ
хлынувший между рЯдами поток студентов.
     “ниверситетский  сквер  встретил  его холодной  пеленой мелкого,  почти
неощутимого поначалу дождЯ и тумана, казалось влажнаЯ пелена заполнила собой
все земное пространство, фонари  светили  тускло,  а контуры  домов  и машин
угадывались еле-еле  Ћн поспешил к своей машине - старенькой  уже "девЯтке",
некогда пижонистой, а  теперь прЯмо-таки сиротской  на фоне  расплодившегосЯ
ныне поголовьЯ роскошных иномарок.
     - Љак и Я, - подумал он прогреваЯ двигатель и тщетно пытаЯсь согретьсЯ,
-  “ниверситетскаЯ звезда, пижон и плейбой, ныне - почти пожилой мужчинка на
раздолбанной   тачке,  в  стоптанных  ботинках,   доживающий  свой   век   в
однокомнатной,  давно  требующей  ремонта  квартире, доставшейсЯ  ему  после
развода с последней из трех его бывших жен.
     „вигатель наконец  счел  себЯ  достаточно  обогретым и на всЯкий случай
пару раз чихнув,  заурчал вполне добродушно. Ћн долго  аккуратно выезжал  со
стоЯнки  - в  сплошном  тумане,  сочащимсЯ мелкой  водЯной пылью легко  было
задеть  кого-нибудь, а еще опаснее что-нибудь  - с  надменной мерседесовской
звездой  или бээмвешной  шахматкой на  капоте  Ћбошлось € только  вырулив  в
полноводный  поток   Ћхотного  рЯда,  он  расслабилсЯ  и  сознание  привычно
заработало в двух направлениЯх - одна часть внимательно отслеживала ситуацию
на  дороге,  готоваЯ  в  любую  минуту  к принЯтию  решениЯ в  экстремальной
ситуации,  друга  же  -  плавно  растеклась по  неведомым  никому  пустынным
тропинкам его размышлений и воспоминаний.
     -  Ђ если  он любил? -  мысль  эта  принадлежала отнюдь не "химической"
толстушке  - он  обращалсЯ к ней множество  раз, собственно он почти уверен,
что  любовнаЯ составлЯющаЯ  была  серьезной если  не  основной  частью  этой
истории,  но  исторических   подтверждений   этому  почти   не  обнаружилось
„оподлинно было известно лишь то, что великий герцог некоторое времЯ состоЯл
в любовной свЯзи с  знаменитой и прекрасной  аристократкой, кнЯгиней  „а-да,
кнЯгиней.  ‘транность истории этой  состоЯла  еще  и  в  том, что  пыткам  и
варварской  казни  была предана отнюдь  не простаЯ крестьЯнка,  что  было не
редкость в ту пору ђечь шла  о женщине принадлежащей к одному  из древнейших
родов государства  - историЯ  подобных прецедентов почти  не  знала  ѓерцог,
бесспорно, слыл  и был  великим  „он  †уаном,  список жертв  его  мимолетных
страстей  и  страстишек  исчислЯлсЯ сотнЯми,  но  не  с  одной из  них он не
обошелсЯ так жестоко Љ тому же, к моменту, когда карающаЯ десница великого и
могучего  властелина  нежданно  распростерлась  над   несчастной,  свЯзь  их
оставалась уже в  далеком прошлом, и времени с  тех пор минуло столько,  что
герцог  успел  весьма успешно  и как  утверждают источники по неземной любви
женитьсЯ и овдоветь Ќет, поступок великого был необъЯсним, вернее объЯснений
ему находилось великое множество, но не одно из них не находило достоверного
подтверждениЯ Џосему  это была тайна € она долгое времЯ мучительно  выжигала
его мозг и душу, заслонЯЯ собой саму  его жизнь, временами буйную и веселую,
временам  плавную  до  скуки,  временами  тревожную  и  даже  отвратительную
какими-то  своими мерзкими событиЯми, но  в целом  вполне успешную и имеющую
все  основаниЯ  быть  счастливой,  жизнь  преуспевающего  ученого-историка и
вполне  симпатичного  парнЯ  -  москвича образца середины семидесЯтых  годов
’еперь  он постарел, и  как за глаза  поговаривали  знакомые "сильно  сдал".
€ногда ему  казалось, что  страсть его  тоже  состарилась  месте с ним, силы
оставили ее, стала она тихой и почти  неощутимой  и от того, в душе его было
пусто и  пыльно, как в запущенной холостЯцкой квартире,  с потертыми ковром,
на котором вечно валЯлись давно прочитанные и уже  успевшие пожелтеть газеты
и  журналы,  постель  почти  никогда  не   застилалась,  пепельницы  подолгу
оставались  полны  окурков,  и   тЯжелый  запах  старого  табака  немедленно
пропитывал каждого, кто переступал ее порог ‚  эту обитель он и  возвращалсЯ
теперь  промозглым  осенним  вечером  аккуратно  выруливаЯ  старенькую  свою
девЯтку в плотном агрессивном потоке машин.


     ќтим утром Я опЯть осталась жива.
     “же  очень давно, страдаЯ  от бессонницы,  Я научилась не  метатьсЯ  по
кровати,  сминаЯ одеЯла, простыни и подушки ’еперь  Я умела лежать спокойно,
почти недвижимо и ожидать рассвета  в полном оцепенении  духовном и телесном
Њысли  мои тоже почти останавливали  свой бег и плескались едва заметно, как
холодные воды стоЯчего озера.
     Џришло утро,  похожее  на  десЯтки,  а быть может  и  сотни уже  других
‡венела  на кухне  внизу посудой сестра, спеша  покинуть мой унылый  дом, не
преминув  при  этом ни  одной из  своих  родственных обЯзанностей,  в  числе
которых контролю за моим питанием отводилось едва ли первое место ‘ейчас она
старательно приготовит  завтрак, красиво сервирует стол,  накроет  весь этот
аппетитный   по  меркам   любого   нормального  человека  натюрморт,   белой
крахмальной салфеткой и торопливо выскользнет за дверь, не проглотив и чашки
кофе, чтобы не задержатьсЯ и, не приведи ѓосподь, не встретитьсЯ со мной.
     џ не сужу ее за это... ѓосподи прости, да и мне ли ее судить? Џоследние
полгода Я веду себЯ,  как человек тЯжело, неизлечимо  больной, обреченный на
долгое мучительное умирание €  все  те  близкие мне  люди,  которые  в  силу
дружеских или каких  иных  обстоЯтельств, остались подле менЯ были вынуждены
принЯть  правила этой, навЯзанной мною, игры и вести себЯ со мной именно так
- как с человеком, которого страшный недуг неумолимо и стремительно влечет к
последнему  пределу ‚ то же времЯ, Я  абсолютно, даже противоестественно длЯ
человека, снедаемого сильными душевными страданиЯми, здорова с  точки зрениЯ
традиционной, да и  нетрадиционной,  пожалуй тоже, медицины. Ќи один из моих
органов не  поражен никакой болезнью џ  молода, и как утверждают  некоторые,
весьма  недурна  собой  џ относительно  богата,  по  крайней  мере  огромное
большинство  из доведенных до последнего предела не то что бедности- нищеты,
моих  сограждан, с великой радостью отдали бы все отпущенные им до скончаниЯ
дней радости и душевный покой за малую толику моих материальных возможностей
‘о   мной   не  случилось   ничего   чрезвычайного,  запредельно   ужасного,
губительного.
     ‚се гораздо  проще  ЊенЯ  бросил  любимый мужчина  „а, бросил  подло  и
бессердечно,  но  уже по тому  как  пошло  звучит эта фраза,  очевидно,  что
женщин, всех и всегда бросают именно так, подло и бессердечно.
     џ  хорошо  знаю  свои недостатки,  но и  достоинства мои мне  прекрасно
известны - Я  умна,  психически устойчива,  сильна, иногда  до жестокости  и
цинизма   „есЯтки,  если  не   сотни   людей,   без   колебаниЯ   подтвердЯт
справедливость этих утверждений Џеред  самим ‘оздателем Я готова присЯгнуть,
что это абсолютнаЯ правда.
     Ќо  абсолютнаЯ правда  и то, и в этом свидетель мой - ѓосподь, что тело
мое лишенное  последних душевных  сил, да и самой,  сдаетсЯ мне, бессмертной
души, готово  вот-вот покинуть этот бренный, отвратительный и прекрасный мир
€менно так, отвратительный  и прекрасный ’еперь, когда Я почти не ощущаю его
своим миром, Я понимаю это с удивительной Ясностью..
     ‚низу на кухне  все  оказалось именно так, как  и ожидала Я, машинально
вслушиваЯсь в  звон посуды ЃелаЯ крахмальнаЯ салфетка, ароматный густой кофе
в  серебрЯном  кофейнике  горЯчие хлебцы и  вазочка с тускло  поблескивающей
икрой в ломтиках красиво наколотого льда.
     "„рЯнь". -  говорю Я себе,  но не верю в то что, сейчас произнесу.  ќто
традиции, воспитание, образование и  прочее, прочее, прочее чем  как подушку
утиным пухом  набивали с детства мое  сознание, завопит сейчас во мне, сводЯ
впрочем всю красивую философию к банально-базарному: "бесишьсЯ с жиру" Ќет џ
ведь знаю, данным  мне непонЯтно кем и  когда знанием, что если не сотни, то
уж  несколько  десЯтков  женщин в эти же самые  минуты так  же как Я  готовы
покинуть земную  обитель, безразлично отрешаЯсь  от того, что окружает  их в
ней - неважно - дворцы это или хижины, ароматный шелк или зловонные  обноски
„уши их пусты и уже почти покинули поникшие тела Њиллионы пьют из этой чаши,
-  не унимаетсЯ во мне  та, которую долго и старательно в разные годы лепили
разные люди и целые их коллективы.
     Њиллионы  пьют, но лишь  некоторым определена судьбой кара - испить  до
дна и познать смертельную горечь Яда, - отвечаю ей Я  € прекращаю  этот спор
‘лава Ѓогу, это в моей власти.
     Ќа  столе,  в  привычное собрание предметов  сервировки -  Ярким пЯтном
притЯгивающим взор внедрена сегоднЯ раскрытаЯ книжица журнала ќто, навернЯка
тоже  предназначено мне, ибо вслед за пищей телесной  мои  хранители считают
своим долгом питать и  врачевать  мою  израненную душу  џ  и  не  возражала,
особенно в  первые дни и  недели моего несчастьЯ - Ѓог мой,  кого  только не
призывали  мне на помощь -  сейчас вспоминать об  этом не только  мучительно
стыдно, как  о своих  истериках и приступах бессильной  Ярости,  но  и очень
страшно, потому  что  кажетсЯ  мне  - в  той  жизни  не  будет  мне даровано
прощениЯ, слишком темны были иногда мои  помыслы и  чаЯниЯ  €  пусть все эти
черные маги, заклинатели и "потомственные колдуны" были  всего лишь смешными
алчными клоунами-уродцами  -  Я-то,  обращаЯсь к  ним,  каждый  раз  истинно
взывала к сатане,  или кто бы он не был на самом деле,  попираЯ  веру свою и
предаваЯ ‘оздателЯ. Њысли об этом рождали  во мне унылый  безысходный ужас и
тоскливое ожидание неизбежной и жуткой кары.
     Ћднако - Я все еще была жива - рука потЯнулась к журналу..


     Џрекрасным было это утро - Ярким и прохладным - такое редко случаетсЯ в
наших краЯх,  где зной просачиваетсЯ на землю уже с  первыми лучами солнца и
вместе с  его живительным сиЯнием струЯтсЯ в небес раскаленные  потоки жары,
вечерами же напротив, раскаленнаЯ землЯ и все  что произрастает и  возведено
людскими  руками  на  ней  и  даже  потоки  вод,  стремЯтсЯ  быстрей  отдать
скопившийсЯ жар бездонно-черным  небесам  и  их раскаленное  дыхание кажетсЯ
достигает  звездной  россыпи, отчего звезды  мерцают зыбко,  словно плаваЯ в
раскаленном мареве.
     ‘егоднЯ же все было иначе џ, однако, не могла насладитьсЯ  этой  чудной
редкостной прохладой, ибо навек стала  бестелесной, и  лишена была даже этой
малой радости Ќо и телесных мук лишена Я была тоже и, глЯдЯ откуда-то сверху
на  свое  искалеченное кровоточащее тело, распростертое  на грЯзной  дощатой
повозке, должна  была  бы вознести  благодарение тому, кто освободил менЯ от
телесной боли, но не находила в себе слов и мыслей даже о благодарности, ибо
муки душевные были много страшнее ’ак страшны были они, что неописуемы.
     ’олпа  пребывала  “зкие улицы  были  запружены  казалось  до  отказа  и
повозка, сопровождаемаЯ всадниками герцога с трудом прокладывала себе дорогу
к  главной  площади у собора ‘олдатам  приходилось уже пускать в ход копьЯ и
плети, отгонЯЯ  людей ’е безропотно сносили удары и пинки, продолжаЯ липнуть
к  телеге  и  едва  не  скатываЯсь  под  ее колеса  —то привлекало  их?  ‚ид
изуродованного и почти обнаженного  женского  тела?  Ћднако  страх?  ‚едь  Я
объЯвлена была опасной и  многосильной ведьмой, наперсницей самого сатаны...
‚озможно созерцание поверженного зла вселЯло в их простые бесхитростные души
ощущение  некоего торжества  свЯтой  веры  над коварными силами  тьмы?  Ќет,
фанатичной радости слепых праведников  не было  на их грубых лицах -  только
жадное почти животное любопытство Ћни перекрикивались и  те, кому не повезло
все видеть своими  глазами спрашивали  у других как  Я выглЯжу? Ѓела ли  моЯ
кожа?  Љакого цвета волосы и  не острижены  ли  они? Ћткрыты ли глаза  и  не
остановила  ли Я  на  ком-нибудь  свой  взглЯд? ќто была еще  одна  коварнаЯ
выдумка  моего главного палача - он  приказал казнить  менЯ  вдали  от моего
города  и тех мест,  где  долгие  годы  жила и  славилась  своей историей  и
богатством  моЯ семьЯ ‡десь обо мне не  знали  ничего,  кроме того  что было
объЯвлено накануне казни и потому из открытых окон и с тесных литых балконов
женщины - почему-то только  женщины  с проклЯтиЯми  бросали в телегу  камни,
гнилые овощи,  осколки  разбитой  посуды, но  таковых было не так  уж много.
Њладенцы плакали на руках у матерей, но те  не спешили унести их подальше от
жуткого зрелища,  детей  постарше отцы,  наоборот,  поднимали  над головами,
чтобы те могли видеть все  и те радостно смеЯлись, взлетаЯ над душной толпой
на  широких  отцовских  плечах и жадно разглЯдывали  ту, что некогда служила
самому сатане и могла, если верить тому, что  говорилось в  приговоре свЯтой
инквизиции  превращать  людей  в  отвратительных   болотных   жаб,  огромных
крыс-людоедов и прочих мерзких тварей, заставлЯЯ их после служить себе.
     ЏрЯмо  за   телегой,  прикрываемые  от   толпы  всадниками,  брели  два
монаха-иезуита,  в  низко  надвинутых  на  глаза  коричневых  капюшонах  Ћба
казались  древними старцами. ирокие  капюшоны  не скрыли  от  менЯ глубоких
морщин, избороздивших их  пергаментно  желтые лица и тусклые выцветшие глаза
Ћба беспрестанно творили молитвы, сжимаЯ старческими руками тЯжелые кресты у
себЯ на груди.
     €м было не по себе  - этим несчастным, моЯ  новаЯ бестелеснаЯ  сущность
могла  теперь  не только  видеть  и слышать, неведомым мне ранее  образом ей
открывались теперь и мысли и чувства людей ‘тарикам-иезуитам  было известно,
что ѓосподь уже призвал к себе ту, чье изуродованное тело сейчас предавалось
глумлению толпы  - они молили у  ‘оздателЯ прощениЯ себе за  участие  в этом
страшном спектакле. € только Ћ  душе моей не поминали они в своих  молитвах,
как и не поминали о  том, кто  принудил  их  к этому свЯтотатству €м не дано
было  знать всего „а  и никому еще не дано было  понЯть, что же и чьей волей
вершитьсЯ сейчас под Ярким лазурным небом.
     Џовозка тем  временем  достигла наконец площади, на самом деле это была
круглаЯ,  вымощеннаЯ  черным  булыжником  площадка  перед  величественным  и
мрачным собором, слишком, пожалуй, громоздким длЯ такого маленького городка.
     ќтот небольшое, окруженное словно крепостной стеной плотно прилегающими
друг у другу  узкими и высокими  -  в три-четыре этажа  домами, с небольшими
оконцами-бойницами и торжественным  фасадом  собора,  пространство  было  на
удивление  свободным  от  толпы. —етыре  узенькие - ровно на ширину копьЯ  -
чтобы проезжающий рыцарь  мог держать  его поперек седла,  не задеваЯ  стены
домов - улочки как  каменные ручейки стекались в круглое озерцо площади,  по
ним и  струилсЯ полноводный людской  поток, но  путь  ему преграждали конные
стражники из свиты герцога и потный, шумный водоворот толпы пенилсЯ  сотнЯми
людских голов, разбиваЯсь о широкие  мускулистые  конские груди.  Ќа площадь
горожан не пускали. Ќа средине ее, жуткой темной пирамидой высилсЯ массивный
деревЯнный столб, равномерно обложенный почти до середины охапками хвороста,
вокруг  него,  словно хранЯ  неведомо от кого  орудие страшной казни, стоЯли
стражники, рЯдом с ними, почти  неподвижные, темнели фигуры в сутанах- слуги
свЯтой  инквизиции,  коим  предстоЯло, видимо,  огласить ее  приговор,  а  в
некотором отдалении, прЯмо у собора  -  высилась группа  всадников  в  Ярких
драгоценных одеждах, холеные ретивые  лошади под  ними не  желали стоЯть  не
месте, и гарцуЯ, отступали назад, то и дело задеваЯ копытами ступени собора,
казалось, всадники  выезжают  прЯмо  из темных  недр величественного  храма,
попираЯ тем самым его  свЯтость  и  власть  того,  во имЯ  которого  он  был
воздвигнут. Ѓолее, как увиделось мне сначала, здесь не было никого..
     ѓлавного  гонителЯ  и палача своего первым разглЯдела среди всадников -
сейчас он не  прЯтал своего  лица,  лица прекрасного как и  прежде, напротив
Яркое  солнце озарЯло его царственный лик, но  и великому светилу было не по
силам осветить глаза  его, огромные, они темнели на лице как  две  бездонных
черных пещеры. ѓлЯдЯ в них (  но так давно  это было, что теперь сомневалась
Я,  а было ли вовсе)  Я  всЯкий  раз  испытывала головокружение, а  за ним -
жуткое и восхитительно одновременно чувство то  ли падениЯ, то  ли  полета в
неведомую,  пугающую и  манЯщую бездну. ’еперь  оно  свершилось наЯву, после
стольких лет разлуки и тоски, и, лишеннаЯ земной оболочки, душа моЯ парила в
этой бездне, бестелеснаЯ и безгласнаЯ..
     Џовозка остановилась возле  страшного черного столба и  двое стражников
подхватив безжизненное  тело, тЯжело  поволокли его по деревЯнным  ступенЯм,
шатко пристроенным поверх вЯзанок хвороста..
     ќто  давалось им  нелегко -  мертвое тело было неподатливым и начальник
караула уже начал  покрикивать на солдат, опасаЯсь высочайшего гнева ’олпа к
тому  же,  забурлила  сильнее,  громче  стал  ее  невнЯтный  гул,   всадники
препЯтствующие  людскому  напору  не   могли  удержать  лошадей  на   месте,
всхрапываЯ и испуганно косЯ глазами те медленно отступали на площадь, отчего
пространство ее сужалось Љазалось вот-вот произойдет  неотвратимое - людской
поток прорвет заграждение и бурлЯ, смете все на своем пути - и стражников, и
повозку, и то, что через  несколько мгновений должно стать страшным  костром
свЯтой инквизиции,  и  своих  повелителей-всадников,  гарцующих на  ступенЯх
собора, а  быть может  и  сам собор, неестественно мрачный, в это прозрачное
солнечное  утро Ќо этого не случилось ’олпа вдруг,  словно повинуЯсь чьей-то
неслышимой команде, смолкла и даже позволила  всадникам снова оттеснить себЯ
к прежним  границам - двое  стражников  наконец  справились со  своим тЯжким
делом  -  растерзанное  женское  тело взметнулось  над  площадью,  стражники
торопливо обматывали его толстыми веревками намертво пригвождаЯ к столбу..
     ’о   что   было   некогда   мною,   последней   наследницей  славной  и
могущественной  династии, той, кому  посвЯщали сонеты,  чьи портреты  писали
лучшие  художники империи,  из-за  которой  прославленные  рыцари  бились  в
смертельных поединках, вознеслось теперь над  крохотной площадью в маленьком
приграничном  городишке,  изуродованное, одетое  в жалкие  лохмотьЯ,  сплошь
покрытые  кровавыми пЯтнами.  ѓолова безжизненно  упала на  грудь  и длинные
спутанные волосы грЯзной пеленой закрыли лицо... Ћдин из служителей  великой
инквизиции, очевидно, обличенный большею  из  всех властью, развернул тонкий
бумажный свиток и  монотонно, но  достаточно  громко,  чтобы  слышно было  и
затаившейсЯ в ожидании страшного зрелища толпе, начал читать приговор Ћн был
краток  ‘удьи  мои решили, похоже, не утруждать себЯ и, более того, тех, кто
не  без  труда  сдерживал  сейчас  на месте  горЯчих ретивых скакунов  своих
перечислением бесконечных и страшных мои  преступлений перед Ѓогом и людьми,
сказано было  лишь,  что уличеннаЯ в Яром  служении ‘атане,  Я даже представ
пред всевидЯщие очи свЯтой инквизиции не раскаЯлась, а упорствовала во лжи..
и, ожидаЯ смертного  часа своего  отказалась  принЯть  свЯтое причастие, чем
более еще подтвердила свою  вину  и справедливость выдвинутых обвинений ЊенЯ
приговаривали к сожжению - ничего другого, кроме  как  предать огню,  свЯтаЯ
инквизициЯ и не могла бы сотворить со мной ныне..
     €звестны ли кому? - по прежнем  монотонно, но громко обратилсЯ монах  к
толпе, - какие - либо  деЯниЯ, слова или  иные выражениЯ мыслей преступницы,
которые могли бы поставить под сомнение справедливость приговора? …сли - да,
то молчание его теперь - есть смертный грех перед богом и преступление перед
законами великой инквизиции..
     -  €звестны -  безгласный  вопль сотрЯс мою парЯщую в  мЯгкой  утренней
прохладе душу, - известны •орошо известны тому,  кто сейчас  тонкой  рукой в
светлой  кожаной перчатке  нервно ласкает  гриву своего вороного  конЯ, лицо
его, как  всегда, при большом стечении народа,  величественно и бесстрастно,
но душа его, так же как моЯ,  не ведает сейчас покоЯ и трепещет заточеннаЯ в
телесной  оболочке, раздираемаЯ противоречивыми страстЯми - мрачной радостью
и неуемной тоской Ќикто не отозвалсЯ из  толпы Ћна, по прежнему глухо шумела
и волновалась, пугаЯ лошадей.
     €нквизитор  почтительно приблизилсЯ  к  группе  всадников  и  о  чем-то
спросил главного среди них- великого герцога, тот нетерпеливо кивнул головой
и взметнул вверх руку.
     - Џалач,  делай свое дело, да свершитсЯ волЯ ѓосподнЯ! - прогремело над
площадью, - один из стражников, в накинутом на лицо красном  капюшоне быстро
вонзил в  сухие ветки хвороста горЯщий факел, его примеру последовали другие
- пламЯ  огненным  кольцом  охватив основание  пирамиды  начало стремительно
перемещатьсЯ  вверх, к ее основанию, словно быстро поползла вверх гигантскаЯ
змеЯ, неукротимо приближаЯсь к вершине.
     ‚ремЯ не остановилось и не шагнуло вспЯть - настал страшнаЯ минута моей
- второй уже за последние несколько часов смерти - Языки  пламени  как свора
разъЯренных псов  набросились  на обнаженные  ступни безжизненного  тела, их
огненные клыки немедленно достали  и истерзанный  подол последнего  на  этой
земле моего жалкого одеЯниЯ -  пропитаннаЯ кровью ткань  вспыхнула, огненным
саваном охватываЯ  измученное  тело  и вслед  за ней пламЯ  поглотило  копну
грЯзных и  спутанных, но  и сейчас  пышных,  как и некогда моих волос -  оно
пылало  теперь особенно Ярко  в своей  неумолимой всепоглощающей  власти,  и
искры  как  вестники  свершившегосЯ  с  громким треском устремились ввысь, в
бездонную синеву небес.
     Џо сердцу пришлось ли  доставленное ими известие тому, кто безраздельно
властвовал в  сиЯющей выси? Ћтвет на  этот вопрос  еще не открылсЯ  мне в те
мгновеньЯ,  да и  не  он занимал сейчас  мою  несчастную  душу,  теперь  уже
окончательно утратившую свою земную оболочку.
     џрко пылающий посреди площади костер обращал сейчас в прах и пепел  то,
что некогда было моим телом, но не он  мучительно и властно приковал  к себе
внимание  души џ  наблюдала за палачом своим,  боЯсь  пропустить хоть легкую
тень,  затуманившую его  лицо, хоть невидимую морщинку, котораЯ пролегла  бы
между  бровей - мне не  дано  было  проникнуть  в мыли  и чувства  его,  как
постигала Я без труда мысли и чувства любого простолюдина из толпы - и здесь
судьба  или тот кто подлинно вершил надо мной  этот страшный суд не позволил
мне приблизитьсЯ к тому, во имЯ чего и  совершила Я свой смертельный  грех -
только один, но не те сотни и тысЯчи страшных преступлений, в которых  волей
палача моего, обвинила менЯ свЯтаЯ инквизициЯ ’олько одни.
     Ќо  и  то  что увидела  Я, не  смеЯ прикоснутьсЯ  к его душе и  мыслЯм,
потрЯсло менЯ и сковало каким-то неведомым ранее холодным  ужасом: - по лицу
его  текли  слезы,  Ясные и чистые, как  слезы  младенца, он  не скрывал их,
словно забыв обо всем, а губы его беззвучно почти, произносили, как молитву,
имЯ  Ћн  звал женщину ЃесконечнаЯ смертельнаЯ тоска и дикаЯ боль были в этом
зове - и мне известна была тому причина - женщины, которую звал он, жены его
- €забеллы вот уже пЯть лет, как не было на этой земле џ была тому виною, Я,
некогда  прославленнаЯ  красавица,  а  ныне  бестелесный   призрак  лишенный
пристанища и страшного успокоениЯ даже в адском пламени.
     ‘ветлые  слезы неутолимой скорби  струились  по лицу палача моего и это
зрелище было столь нестерпимо, что показалось, мне несчастной, боль телеснаЯ
вновь вернулась ко мне, а  с ней, быть может даровано и отдохновение смерти?
’ак наивно  вознадеЯлась Я, и рванулась,  ища  погибели  к ревущему  пламени
костра Ќо тщетно, взору моему открылись лишь  обугленные останки моего тела,
которые безобразно корчились,  словно сплетЯсь с Языками  пламени в страшном
дьЯвольском танце.
     €  тут в разочарованном гуле  толпы - она  ожидала от  жертвы  страшных
воплей  и проклЯтий, в реве пламени, в испуганном ржании лошадей, Я услыхала
тихий  смех  ‚сЯ  боль  и  страданиЯ,  телесные  и  душевные, страх  и  ужас
испытанные  мною  прежде,  вплоть   до  самых  последних  нынешних  минут  -
показались мне легкими укусами  москитов  и  девичьими  душевными волнениЯми
перед этим тихим смехом.
     €  увидела Я его  -  на ступенЯх храма  стоЯл он  - и  снова сжалась  Я
потрЯсеннаЯ этой великой  неправдою, ибо не мог и не  смел он находитьсЯ под
сенью свЯтого  крова  Ќа  ступенЯх храма, в  тени  одной из колон  стоЯл он,
одетый как обычный зажиточный горожанин или богатый торговец Ќи  тени улыбки
не было  на его смуглом словно точеном  лице, но это  был  его смех, тихий и
почти счастливый џ это знала, да у него и не было нужды скрыватьсЯ от менЯ.
     -  ѓосподи. -  рванулась  отчаЯнно безгласнаЯ душа  моЯ  ‚первые с того
страшного  момента,  когда  не  свершила  еще,  нет,  но  в  помыслах  своих
обратилась Я к свершению страшного греха моего, впервые с той поры посмела Я
обратитьсЯ к ‘оздателю, -  ѓосподь всемогущий и  всесильный, нет мне пощады!
Ќо отчего  позволЯешь ты править безраздельно тому,  кто попираЯ волю  твою,
похищает бессмертные души твоих рабов и обрекает их на страшные муки? Ћтчего
же  смеет  он, не страшась  тебЯ и слуг  твоих, ЯвлЯтьсЯ уже  и под  сводами
твоего храма? Ѓоже праведный, ты же отец всех сирот! Џочему  же оставил менЯ
одну в страшный час моего отступничества?!.
     Ќикто не ответил мне- ибо не было мне прощеньЯ.
     ‚олновалась  толпа все еще сдерживаемаЯ  всадниками, но  уже  отхлынули
задние рЯды  ее и медленно,  словно таЯ на  жаре, что крепчала все заметнее,
редели людские реки, а то и вовсе.
     разворачивались вспЯть и медленно, разочарованные и  угрюмые  струились
прочь от площади на которой догорал, чадЯ, страшный костер..
     ‘   диким  гиканьем   умчалась  кавалькада  всадников,   скрылись   под
величественными  сводами.   собора  монахи  и  тЯжелые  мрачные  двери   его
затворились  за  ними, охранЯЯ  свЯтое  пространство от  греховного  дыханиЯ
внешнего  мира  Џотоки жары  уже  опрокинуло  на  черные  круглые  булыжники
утратившее утреннюю  лазурь выцветшее полуденное небо-  пло