эта  была только  одна часть  проблемы „ругаЯ  заключалась в том,  что  с
первых минут их странного уже  собственно местом, в котором оно  состоЯлось,
их знакомства он  ощутил над собой  полную и абсолютную власть  ее, а спустЯ
еще  некоторое  времЯ  то  самое мучительно  и  страшно пугающее его чувство
полного, без  остатка,  растворениЯ в ней. ’ак тают снежники  теплой  зимой,
слетаЯ с небес в лужицы талого снега - стремительно, покорно и бесследно
     Ѓыли еще два обстоЯтельства,  четко  осознаваемые им и ввергающие его в
какой-то животный ужас
     Џервым  был  фактор времени  -  все  то, что пережил,  прочувствовал  и
осознал  или  по  крайней мере попыталсЯ  осознать  он  подле  нее, при  том
эмоциональном ритме, к которому он привык и в котором жили все близкие ему и
почитаемые им нормальными люди, должно было растЯнутьсЯ на месЯцы, а то и на
годы, если не  десЯтилетиЯ  ‘егоднЯ все это  уложилось  у  него в  несколько
часов- времЯ их знакомства, хотЯ каждый из этих часов совершенно реально длЯ
него  и вопреки всем законам природы, заключал в себе не минуты,  числом как
известно, шестьдесЯт, а целые годы, а возможно  и десЯтки лет, похищаЯ их из
будущей, отмеренной ему на этой земле, жизни.
     ‚торым  -  было то  удивительное,  что творилось  внутри  его сознаниЯ,
причем  открытое ему совершенно и данное в острых ощущениЯх  и  переживаниЯх
’ам поселилось два  человека. ‚ернее  два его " Я", первому  из которых  она
была  абсолютно  нетерпима  и  отвратительна  даже,  но  оно,  это "Я"  было
абсолютно  лишено  возможности  каким-либо  образом  воздействовать  на  его
поступки и  собственно  на всю  его  волю  ‚торое  же  "Я",  напротив,  было
полностью подчинено ей, растворено в ней, оно было как бы даже уже и не его,
а ее "Я" …му волЯ его и тело починЯлись безоговорочно …ще более удивительным
было то,  что второе "Я" с первым было полностью согласно,  но  действовало,
тем  не менее с точностью, до  наоборот ‚се это было так сложно  и запутано,
что он прежний никогда не  смог бы подобной коллизии не то, что понЯть, но и
повторить даже за кем-либо, доведись вдруг дослушать  подобный бред до конца
’еперь же, как умнаЯ, но не породистаЯ собака, дворнЯга, - он чудным образом
понимал  все это удивительно точно  и в во всех странных и умопомрачительных
деталЯх, хотЯ ни сформулировать словесно, как подобает человеку, ни выразить
даже  взглЯдом,  как умеют  породистые  псы, не смог  бы Ћт  него  прошлого,
осталась  в  нем  и  теперь  от  всего этого  хаоса и  полного  душевного  и
умственного  безобразиЯ,  бурлила,  закипаЯ  рваной  белой   пеной,   только
отчаЯннаЯ бешеннаЯ  Ярость,  но второе "Я" прочно  держало ее  в  узде.  ’ак
горЯчего жеребца, держит  уверенной  рукой опытный  всадник,  который хорошо
знает, стоит лишь слегка ослабить повод и отпустить шенкель - сильное, много
сильнее его, человека,  животное, не задумываЯсь ни на минуту, вышвырнет его
из седла и еще  невзначай припечатает тЯжелыми копытом,  разбиваЯ в кровавые
клочьЯ хрупкую человеческую плоть.
     Ћна не отозвалась никак и она осталсЯ сидеть в неудобной позе, на самом
кончике  глубокого  и мЯгкого  кресла,  обитого,  как и  всЯ мебель и  стены
гостиной нежным золотистым шелком ђаньше он любил  этот двухкомнатный люкс в
бывшем графском замке, и  эту золотистую  гостиную  с  огромным  зеркалом  в
вычурной бронзовой раме над  большим  белого мрамора  камином, и  похожую на
музейную,  но   и  удобную,  дворцовую  мебель  с  продуманной  небрежностью
расставленную на дорогом ковре Ќо теперь ему  было не до интерьерных изысков
отелЯ  "„е Љрийон", он  напрЯженно  прислушивалсЯ к тому. что  происходит  в
спальне  с  большой, как и полагаетсЯ в таком номере кроватью  и  множеством
белых  зеркальных шкафов  вокруг  нее.  ђазмещаЯ его впервые  в этом номере,
служащий отелЯ поинтересовалсЯ у его парижского  секретарЯ и  переводчика не
кажетсЯ  ли  господину  ЏолЯкову спальнЯ,  с  ее  обилием  зеркал,  белой  с
позолотой  мебелью,  маленьким  круглым  столиком с двумЯ  легкими креслами,
пристроенными практически  в ногах кровати, слишком  дамской? Ѓыть может, он
хочет посмотреть другой, более строгий номер? Ќо ему понравилсЯ именно этот,
хотЯ недостатком мужественности  он никогда  не страдал и  никто  никогда не
усмотрел бы в  нем и намека на женственность,  однако  спальнЯ ему почему-то
понравилась Њог ли он знать тогда, сообщаЯ довольному  служащему отелЯ,  что
номером  своим он  вполне  удовлетворен и  лучшего  не  желает,  что  спустЯ
несколько  лет и  после  стольких  ночей, поведенных  в этой бело-зеркальной
спальне, он будет напрЯженно прислушиватьсЯ к каждому звуку,  раздающемусЯ в
ней и мучительно желать только одного - остатьсЯ, наконец, одному ‘ейчас ему
казалось,  что  с  ее  уходом  разрушитьсЯ  и та  страннаЯ  власть,  которую
приобрела она над ним  за эти несколько часов, и он сможет  наконец спокойно
разобравшись  во  всем (  а  ранее.  что  бы ни случалось в жизни ему всегда
удавалось  это  -  спокойно разобратьсЯ  во всем),  лечь спать  и заснуть, а
утром...  Ћ, утром, он было почти уверен, наваждение рассеетсЯ окончательно!
€ он  будет  пить крепкий  кофе  с  горЯчим  круассоном,  которые непременно
предложит   на  завтрак  пассажирам  своего   утреннего  рейса  авиакомпаниЯ
"ќр-”ранс", с  недоумением и  легкой досадой вспоминаЯ  вчерашний странный и
малоприЯтный, несмотрЯ на  остроту ощущений, вечер  ‘ейчас он и  верил, и не
верил в это, но очень хотел, чтобы случилось именно так
     „верь в  спальню  отворилась -  и  он  готов был вознести молитву  всем
известным  ему богам,  поскольку  желание  его,  похоже,  начало  немедленно
исполнЯтьсЯ.  Ћна  вышла   в  гостиную,  аккуратно   причесаннаЯ,  одетаЯ  в
обливающий  ее  стройную  худощавую  фигуру,  словно  плотный  поток  матово
поблескивающей, густой  и  вЯзкой на вид  неведомой жидкости  черного цвета,
костюм, обутаЯ  в свои классические лодочки на очень высоком и  очень тонком
каблуке  - такаЯ, как если бы ничего не происходило с  ними в  эти несколько
часов,  да и не было никаких часов, а только  что  и, разумеетсЯ не надолго,
прЯмо с тенистой аллеи старинного кладбища,  она заглЯнула к нему в номер, с
тем, чтобы немедленно  покинуть  его, вероЯтнее всего  -  навсегда €  только
шлЯпку теперь  держала  она  иначе, чем тогда -  не трепетно,  двумЯ  руками
придерживаЯ на груди, а небрежно - в опущенной левой руке, слегка  помахиваЯ
ею, как если бы это была большаЯ легкаЯ сумка, с которой отправлЯетсЯ она на
приЯтную ее сердце прогулку - вот на что было это похоже
     -  Ќе  провожай  менЯ и пожалуйста  не  приближайсЯ,  Я  привела себЯ в
порЯдок,  а  ты  что-нибудь  сомнешь непременно, -  сейчас она  прибывала  в
веселом игривом даже настроении, но не кокетничала вовсе, а действительно не
хотела его прикосновений - его уже не  было рЯдом с ней, она так настроилась
и не желала ничего другого
     Ћн   неуклюже  как-то  и  торопливо  поднЯлсЯ   из   своего  кресла   и
остановленный  ее репликой топталсЯ сейчас на месте,  ощущаЯ себЯ совершенно
неловко от  того, что был одет в халат, довольно короткий  длЯ  него.  Ѓосые
ноги  казались ему  сейчас как-то особенно  неприлично голыми, перед  ней  -
чужой  и изысканной, совсем  не той, что  только что была с  ним.  - џ ведь,
кажетсЯ,  говорил тебе,  что  собиралсЯ  лететь  завтра  утром,  но если  ты
хочешь... - если бы под рукой у него  сейчас был  бы пистолет,  первое  "Я",
наверное  героическим усилием  прорвалось  бы  наружу  и  приказало  бы  ему
застрелитьсЯ, или застрелить ее, что  с точки зрениЯ второго "Я" было  почти
одно и  то же, но первое было упрЯтано  прочно, а второе продолжало мЯмлить,
жалко  пытаЯсь  изобразить  при этом  эдакую небрежность тона -  мы могли бы
провести еще  несколько дней здесь,  или поедем куда-нибудь  Њожет, в Ќиццу?
€ли „овиль? ‚ Ќормандии сейчас прилично - тепло и не жарко, по-моему
     - ‡автра? Ќу завтра ведь и будет завтра, - она снова кокетливо помахала
шлЯпкой на уровне худой щиколотки  своей левой ноги, - завтра, это еще очень
не скоро  •орошо, Я позвоню  тебе завтра и  тогда поговорим ‚ообще, не люблю
Ќиццу, особенно летом  Ђ „овиль?..  џ  подумаю. ‡автра. Ђ  теперь отвори мне
дверь, но не смей менЯ трогать Џомнишь, что Я сказала, да? Ќу, прощай
     -  Ќо ведь уже  завтра, - он послушно сделал шаг в сторону двери и даже
взЯлсЯ  рукой  за витую  тЯжелую  ручку, но  остановилсЯ,  загораживаЯ собой
дверь,  а другой рукой одергиваЯ полы халата, - осталось несколько часов - и
рассветет ‘амолет у менЯ утром, это конечно не проблема, но...
     - Ћтвори мне  дверь, - повторила  она более монотонно, чем сказала  это
прежде и он понЯл, что  игривое настроение  ее сейчас сменит холоднаЯ  тупаЯ
апатиЯ
     - Љонечно, иди, если хочешь, но по крайней мере дай мне знать до отлета
или оставь какие-нибудь свои координаты, чтобы Я мог..
     - Љакое смешное слово - координаты, - медленно произнесла она без  тени
улыбки,  и повторила  по слогам, -  ко-ор-ди-на-ты  џ  позвоню тебе  завтра,
прощай
     Ћна  прошла  мимо него  так невесомо,  что  он не ощутил  даже  легкого
колебаниЯ воздуха  на своем лице, хотЯ она едва не  коснулась его, ступаЯ за
порог, и только  запах  ее духов едва уловил он  и, вдохнув глубоко-глубоко,
удержал подле себЯ на долю секунды - терпкий запах  мокрой листвы  какого-то
экзотического  растениЯ  " –веты  у него должно быть огромными и  непременно
темно фиолетовыми"-  мелькнула в  голове его страннаЯ и  неожиданнаЯ мысль и
почти незамеченнаЯ им растворилась. Ќекоторое времЯ он постоЯл у распахнутой
двери своего  номера,  а  потом медленно  затворил ее и,  словно  не узнаваЯ
привычных предметов, с некоторым удивлением даже  оглЯдел опустевшую наконец
гостиную


     Џохоже было, что  этой ночью,  вернее в последние  предрассветные  часы
первой ночи нового  одна тысЯча  девЯтьсот семнадцатого года €рэн фон Џаллен
приходила в себЯ дважды
     Ќапиток,  предложенный  ђысевым  оказал на  нее действие  немедленное и
удивительное - она  стремительно провалилась в совершенное  забытье, которое
не  было  сном,  потому  что  спала  она  всегда  очень чутко,  посыпаЯсь от
малейшего не  то что  бы шума, а простого колебаниЯ воздуха,  вызванного,  к
примеру, легко порхнувшей  у раскрытого  окна тончайшей  кисейной занавеской
’еперь же  она  оказалась  отгороженной  от внешнего мира,  наполненного все
усиливающимсЯ  шумом за дверью:  громкими криками и смехом, звоном  посуды и
шумом падающих предметов,  такой плотной и  непроницаемой  пеленой забвениЯ,
что казалось он перестал существовать длЯ нее вовсе. Ќо и внутренний ее мир,
оживающий  более  обычного  как раз  в  часы ее тревожного сна,  теперь  был
безмолвен и темен, скованный вЯзкой паутиной странного зельЯ. Ћна  не видела
снов, душа ее не ощущала каких-то неведомых призывов и не парила  над миром,
покинув холодное  тело,  как это часто бывало с ней, особенно  если засыпала
после долгих часов лихорадочного бодрствованиЯ под действием наркотика.
     Ћчнувшись  от этого забвениЯ  первый раз, словно  вынырнув  из холодных
глубин темного лесного омута, она не сразу ощутила себЯ собою, и некоторое в
времЯ лежа в кромешной прохладной тьме приходила в себЯ, ощущаЯ сначала свое
тело и медленно  возвращаЯ себе умение им управлЯть, а  уж потом  осознав  и
вспомнив, правда сквозь  какую-то странную пелену, кто она, что такое, зачем
и почему окружает ее Ћна обнаружила себЯ совершенно нагою, лежащей в широкой
прохладной  постели,  убранной  мЯгким приЯтно  обтекающим  тело  скользЯщим
шелком Љомната,  в которой  она  находилась скрывалась во тьме, не было даже
ночника у кровати, но почему-то она показалась  ей  велика, не в  пример той
предыдущей, где  принЯла  она  из рук ђысева  старинный  кубок  со  странным
питьем. ѓде-то здесь к тому же непременно было  открыто окно,  оттого воздух
был свеж и наполнен сырой прохладой петербургской ночи
     €рэн осторожно пошевелила руками и ногами,  отчего прохладные шелка тут
же  пришли в  движение и обласкали,  легко  скользЯ,  ее тело  Ћно  послушно
подчинилось ей, но было, в то  же времЯ, каким-то  чужим, пустым, остывшим и
безумно усталым,  словно  возвращенным ей  только что кем-то,  кто  долго  и
настойчиво пользовал его на  свой лад " Ћн овладел мною конечно, но зачем же
так?  - вЯло,  без возмущениЯ и  даже обиды,  подумала €рэн Ћна  была скорее
раздосадована, потому что к близости с  ђысевым была готова и ожидала от нее
чего-то столь же необычного и потрЯсающего длЯ  нее как  то,  что было в его
словах, обращенных к ней накануне  Ћднако и досада ее была такой  же вЯлой и
апатичной,  как и  все  прочие  чувства  и ощущениЯ Ћна  пыталась  встать  и
отыскать какой ни будь светильник, чтобы оглЯдетьсЯ, но почему-то не сделала
этого.  Џотом хотела  поразмыслить  о случившемсЯ  и  попытатьсЯ  что-нибудь
вспомнить, но и  на это не нашла в себе сил ‹егкаЯ  дымка, которой  все  это
времЯ был  подернуто ее сознание сгустилась, и €рэн снова, и  не заметно длЯ
себЯ   погрузилась,  как  в  теплую,  расслаблЯющую,  до  краев  наполненную
благоухающей водой огромную ванну, в глубокое вЯзкое забытье
     Ќа этот  раз однако оно не было  столь темным и безмолвным как сначала.
…й снилсЯ сон, а быть  может  был это и  не сон вовсе, а то, чему свидетелем
стала душа ее, котораЯ освободЯсь на времЯ от телесной оболочки понеслась по
ей одной известным дорогами и лабиринтам, и там оказалась в самой гуще Ярких
фантастических событий
     …й  виделась битва,  в  которой  сошлись  сотни и  тысЯчи разгорЯченных
всадников, одетых в странные, но прекрасные одежды, окрашенные  в  пурпурный
цвет  -  у   одних  воинов,  и  кипенно  белые   -  у  других  ‘ражение  это
разворачивалось  в  долине,  пролегающей  между  двумЯ  полукружьЯми  горных
хребтов, зеленых и голубых у основаниЯ, с вершинами, увенчанными блистающими
снежными покровами  ‘олнце уже клонилось к закату и  лучи  его,  наполненные
Ярким багрЯнцем насквозь пронизывали  долину, от чего белые одежды всадников
казались  алыми, а красные, наливаЯсь  пурпуром,  становились темными  почти
черными,  как  самые  темные  редчайшие  рубины,  виденные  ею  в  старинной
прабабушкиной  диадеме,  хранЯщейсЯ  ныне  в  их  доме  вместе   с   другими
уникальными  украшениЯми,  многие  поколениЯ  переходЯщими по  наследству  и
теперь  ждущие   ее  в  тЯжелой  серебрЯной  шкатулке-ларце.  ‘лышалсЯ  звон
скрещенных сабель, боевые  призывы  воинов, конское  ржание, крики  и  стоны
умирающих  €х  было  уже  великое множество,  поверженных  на землю, залитых
кровью, сочащейсЯ из страшных ран, от  чего нельзЯ  было понЯть, кто  из них
принадлежит  к  какому воинству  - одежда  раненых  и  убитых была одинаково
красной от крови Ћднако оставшиесЯ в живых не оставлЯли своего ратного дела:
битва продолжалась с неиссЯкаемой Яростью и  лица воинов были почти безумны,
искаженные гримасами  ненависти и смертельного азарта Ћна  тоже  была  среди
них, облаченнаЯ в белое, но забрызганное кровью и от того почти алое платье,
верхом на горЯчей  сильной  лошади с  мечом  в  одной  руке и легким золотым
щитом- в другой  ‚олосы  ее были распущены и  их украшала почему-то та самаЯ
знаменитаЯ диадема  из тЯжелых  темных  рубинов, сейчас  более  напоминающаЯ
корону ‚прочем теперь, она и была короной, потому что €рэн в этой битве была
не просто  отважной воительницей, валькирией,  как назвал  ее вдруг какой-то
неведомый  голос,  но и  королевой, которой  было  послушно белое воинство и
которое именно она вела за собой, ввергаЯ в пучину битвы.
     ‚о второй раз она пробудилась стремительно и  вдруг,  как будто  чьЯ-то
невидимаЯ, но могучаЯ и властнаЯ  рука выдернула ее из самого пекла кровавой
битвы,  вырвав  из  рук  меч  и  сорвав с  тела  одежды,  пропитанные кровью
поверженных ею врагов
     Ћна резко  села на  кровати,  отшвырнув  одеЯло  ногами,  напрЯженными,
сведенными судорогой, словно все еще была нужда железной хваткой сжимать ими
взмыленные бока лошади,  несущей ее сквозь  бушующее пламЯ битвы  ‚  комнате
стоЯла,  как  показалась  ей сначала звенЯщаЯ  тишина, но  в голове  все еще
звенел, скрещиваЯсь в смертельных ударах, булат клинков, гремел шум сражениЯ
Ќекоторое времЯ она сидела неподвижно, тЯжело дыша, готоваЯ  в  любую минуту
снова  вступить в  борьбу. Ќо  ощущаЯ только прохладный  покой темной  своей
опочивальни,  успокоилась и постепенно приходЯ в себЯ начала осознавать, что
это был всего лишь сон
     Ћднако,  что-то  все  равно  было не так-  покой и  тишина  казались ей
обманчивыми  и пугающими - битва лишь отступила,  затаилась, принимаЯ в  эти
минуты какие-то другие неведомые ей пока формы, но она продолжаетсЯ и она не
€рэн  фон  Џаллен,  проводЯщаЯ первую ночь  наступившего  года  в  случайной
постели, случайно  знаменитого поэта и странного весьма господина, а  все та
же  валькириЯ  и  королева могучего воинства, которой еще надлежит совершить
свой  великий подвиг Љакой?  „умать об этом  сейчас было  нельзЯ, потому что
нельзЯ  было  отвлекатьсЯ от того, что  происходило вокруг - битва  могла  в
любой момент возобновитьсЯ  ‚от что чувствовала сейчас  €рэн и эти  ощущениЯ
были длЯ  нее абсолютной реальностью  Ћна даже  поднЯла руки к голове, чтобы
поправить  рубиновую диадему-  корону, но ее не  оказалось и она понЯла, что
пока так надо,  однако корона все же должна увенчать  ее голову и ради этого
что-то произойдет,  но несколько позже Ћна стала  напрЯженно прислушиватьсЯ,
потому что  различила какие-то  голоса неподалеку,  и бесшумно соскользнув с
постели, ловко, как грациозное хищной животное, в кромешной тьме, крадучись,
двинулась на  звук этих  голосов, удивительным образом минуЯ оказавшиесЯ  на
пути  предметы,  не  задеваЯ их  и  не  производЯ ни  малейшего шума  ‚скоре
достигла она холодных и тЯжелых больших дверей, ведущих в соседнюю комнату и
приникнув к ним, всЯ обратилась в слух
     ђазговаривали трое.  Ћдин голос ею был узнан  стразу  - это  был  голос
‘тивы фон  Џаллена, ее брата  ’о  странное  состоЯние, в  котором  прибывала
сейчас €рэн не мешало ей, как ни удивительно это было, правильно оценивать и
реальную ситуацию.  Ћна  хорошо понимала, кто такой ‘тива и почему он сейчас
находитсЯ в соседней  комнате  - они ведь приехали сюда вместе Ћн,  как раз,
говорил теперь  и голос его был не пьЯн, но звучал как-то не  совсем обычно,
впрочем она довольно быстро понЯла - ‘тива говорит так странно и сбивчиво от
того, что чем-то сильно напуган
     - Ќет, это совершенно  невозможно, и вовсе не от того, что мне жаль  ее
или Я испытываю какие-то сентиментальные чувства ќта женщина давно чужда мне
и  безмерно далека  „а, собственно  и никогда  не  было иначе ќто, знаете ли
физиологическое родство, людьми  высшего порЯдка  никогда  и  не принимаетсЯ
всерьез Ќо... Ќо это  не  возможно,  именно теперь невозможно...  €  опасно,
поверьте мне, опасно не только длЯ менЯ, но и длЯ всех нас...
     - „а отчего же, друг мой?
     Ћна и второй  зазвучавший голос узнала сразу и без колебаний ѓлубокий и
низкий,  он  был  из  той редкой  породы  голосов  уже  самим  тембром своим
задевающих  какие-то  неведомые глубоко сокрытые и  молчащие обычно душевные
струны,  заставлЯЯ  их  звучать  и  наполнЯть  душу  совершенно   необъЯсним
сильнейшим трепетом, восторгом или ужасом, в зависимости от того, что именно
они изрекают. ќто  был  голос  ‚орона -  которого  она  про  себЯ и  в  лицо
осмелилась было называть небрежно ђысевым, но только до поры ’еперь, едва он
заговорил она  испытала снова  сильнейшее душевное  волнение,  как  и тогда,
когда  внимала ему сидЯ на тахте ’о что произошло между ними( в том же,  что
это произошло, уверена  она  была абсолютно)  не привнесло в ее отношение  к
нему ни малейшего изменениЯ, это  она понЯла теперь, затаившись у двери и не
вникнув еще в смысл  их разговора, но уже трепеща от одного только звука его
чудного голоса
     -  Ћтчего  же  вы  думаете  именно  так, когда  все  обстоит, как  раз,
наоборот,  -  продолжал  он между тем мЯгко, но  властно,  - ‚ы замечательно
сформулировали это,  по физиологическое родство, право, лучше и не скажешь и
стало  быть,  вас  ничто  не  должно  остановить в вашем решении —то  же  до
опасности, то она  конечно есть, но именно сегоднЯ степень ее сведена к нулю
џ  никогда  не ошибаюсь в своих расчетах. „ействовать нужно именно сегоднЯ и
довольно об  этом ‘поры нам сейчас  ни к чему ‚ремЯ торопит, скоро рассвет -
бархат его голоса вдруг словно был отдернут как  тЯжелаЯ мЯгкаЯ портьера, за
ней же оказалсЯ кованаЯ  дверь и,  ударившись в нее, голос ‚орона наполнилсЯ
металлом
     - ѓосподи, о чем это они? - еще не  успев испугатьсЯ, а  лишь удивленно
подумала  €рэн ‘обытиЯ, происходЯщие в реальном мире на некоторое времЯ  так
увлекли ее, что заслонили тревожное ожидание продолжениЯ грандиозной битвы и
ожидающего  ее, валькирию  и королеву,  неведомого пока подвига, - —то такое
собираютсЯ совершить? € о какой женщине говорит ‘тива? ‚едь это наверное обо
мне? ”изиологическое родство... ”у, какие  гадкие слова! Ќо это ведь про нас
с ним —то же, они собираютсЯ убить  менЯ, что ли? Ќо  за  что? € почему  ему
нужна  моЯ  смерть?  - испуг  постепенно  овладевал  ею,  а  вместе  с  ним,
возвращалась    туманнаЯ     пелена,    окутываЯ    сознание    и    оживала
валькириЯ-королева, - ’ак вот, как продолжитсЯ битва!  —то же нужно ему? ЊоЯ
жизнь или  моЯ корона? ‚прочем,  разве это  не одно  и то же  длЯ менЯ и длЯ
него?
     ђазговор между тем продолжилсЯ  и раздалсЯ третий голос, который был ей
не знаком:
     -  Џрислуга  ведь отпущена на  сегоднЯ, Я правильно понЯл вас  господин
барон?
     - „а... ’о есть  Я так думаю... ’о есть Я не знаю  наверное ѓосподи, да
не думаете  же вы, господа, что  Я  командую прислугой.  Ћткуда мне знать  в
конце концов...
     -  Љонечно, не ваше это дело,  поэтому Я и проверил - прислугу  матушка
ваша изволила отпустить „ругого такого раза долго теперь не представитсЯ
     -  Ќет,  господа. Ќе сегоднЯ ‚  конце концов, Я решительно против и все
тут!
     -  Ђ вот эдак вы изволите  выражатьсЯ совершенно  напрасно, друг мой, -
голос ‚орона  сейчас  снова был мЯгок, но  по-прежнему  властен,  - ‚ам было
предоставлено достаточно времени решить вопрос каким угодно другим образом €
вы  сами определил себе этот срок €так, располагаете  ли вы по его истечению
суммой, которую вы задолжали мне и моим друзьЯм?
     - ѓосподи,  да зачем же вы спрашиваете?  ‚ам же прекрасно известно, что
нет!  €  Я  же  не против  исполнить ваш план, господа! Ќо не  сегоднЯ, Ѓога
ради!....
     -  Ќе  стоит упоминать всуе  €исуса из  Ќазарета, он, как  мне помнитсЯ
этого  делать  не  велит. „а  и  что  такое за  день  сегоднЯ,  что  вы  так
противитесь?..
     - „ень, как нельзЯ, более  подходЯщий и упрЯмство ваше, господин барон,
Я понимаю как трусость, но с этим никуда не денешьсЯ в любой день
     - Ќе смейте! Љто дал вам право обвинЯть менЯ в трусости?! џ должен вам,
да, должен, но не смейте забыватьсЯ! џ - барон фон Џаллен!
     -  ‘ие  обстоЯтельство нам  известно  €  если других  объЯснений вашему
нежеланию сделать все дело  сегоднЯ, кроме тех, что так  и  не прозвучали, у
вас, господин  барон фон  Џаллен,  нет,  то извольте  прекратить  истерику и
начинайте немедленно действовать, как мы договорились
     -  Ќо €рэн!  Ћна  же не  может  оставатьсЯ  здесь одна.  Ћна проснетсЯ,
наконец, и потом все поймет
     -  ‚аша  сестра  и  не  останетсЯ здесь одна, потому что она  теперь же
поедет с нами
     - Ќет! - голос ‘тива и без того срывающийсЯ во времЯ всего разговора на
безобразный  тонкий, женский  какой-то  крик,  сейчас  более  всего  казалсЯ
визгом, - Ќет! ‚ы не смеете посвЯщать ее в это! Ћна не может...
     - Ћна посвЯщена и ко всему готова, куда более вас, друг мой
     - ќто невозможно...  џ  вам  не верю...  €рэн,  она  не  может  с  этим
согласитсЯ
     Ќикогда! Ќикогда!
     - Њы терЯем времЯ и это жаль Ќо извольте подождать еще минуту.
     - ‡ачем это, ‚орон? ‡ачем нам нужна эта истеричка там?
     - џ так хочу € в этом есть часть моего плана. ‘ейчас Я приведу ее
     ’ело  €рэн,  замершее  у двери  и  сжатое,  как  пружина,  стремительно
распрЯмилось и  безошибочно  рванулось в направлении к  постели, которую она
покидала  почти в  бреду  и  в кромешной  тьме - в ней  снова ожил  инстинкт
грациозного и сильного хищника Ћна метнулась сквозь прохладную темень, как и
прежде не  задев ни  одного предмета и почти  бесшумно Љогда тЯжелые створки
двери  начали  медленно  отворЯтьсЯ,  рассекаЯ темноту  пространства  тонкой
полоской  Яркого  света,  она  уже  лежала,  закутавшись  в   холодный  шелк
покрывала,  затаив  дыхание, от чего  ей казалось- и  сердце остановилось  в
груди,  чтобы  не  выдать  ее  тому,  кто мЯгко  ступал сейчас в  полумраке,
уверенно и неотвратимо приближаЯсь
     Ћна слышала весь  их жуткий разговор,  но смысл его так и не стал ей до
конца понЯтен,  потому что мысли ужасно, хаотично, стремительно кружились  в
ее голове и конечно же, страшно путались Ћна,  то воспринимала реальную нить
беседы и понимала тогда, что речь идет не о ней, а о ее матушке, в отношении
которой затеваетсЯ чудовищное, чего так боитсЯ, но не смеет противитсЯ ‘тива
’о, снова ощущаЯ себЯ  валькирией и королевой, принимала все  на свой счет и
готовилась к новому кровавому сражению и непременно предстоЯщему ей  подвигу
…й, впрочем, начинало казатьсЯ, что в  за дверью  совещаютсЯ не враги ее,  а
соратники  и ей предстоит возглавить  их  и повести за собой ‘ейчас, пережив
животный ужас во времЯ своего  стремительного бегства, она и вовсе  лишилась
способности  что-либо  соображать  и,  как  загнанный  зверь боЯлась  только
обнаружить свое присутствие  ‘держивать дыхание, однако, более не было сил и
замершее было сердце,  гулко и, как казалось ей, с ужасающим грохотом билось
в  скованной ужасом груди - она глубоко вздохнула и открыла глаза ‘крыватьсЯ
более  не  имело  смысла, сказал  кто-то внутри ее  ’еперь.  когда  дверь  в
соседнюю комнату была открыта, в этой царил густой полумрак, но в нем хорошо
был различима щуплаЯ  фигура ђысева, застывшаЯ  у ее кровати. ‚ руках у него
снова  был давешний  кубок  и  он  протЯнул его ей, заговорив  мЯгко и как и
прошлый раз очень почтительно
     - ‚ыпейте это, €рина Ђркадьевна ќто  освежит и взбодрит  вас, теперь вы
уже вполне отдохнули и наверное пожелаете встать и присоединитьсЯ к нам
     Ћна  послушно  принЯла протЯнутый кубок, наполненный каким-то напитком,
действительно  отличающимсЯ от  того,  что  был прошлый  раз. ќтот напоминал
лимонад,  была  кисловат и вроде игрист,  наподобие шампанского, но вкус был
также приЯтен Ћна с удовольствием осушила кубок до дна, ощутив вдруг сильную
до сухости во  рту жажду. Ќапиток начал действовать  на  нее мгновенно. €рэн
еще жадно допивала  последние капли, скатившиесЯ со  дна кубка, а  мысли ее,
ужасно сбивчивые и путанные всего несколько минут назад удивительным образом
проЯснились
     -  •орошо  ли  вы  чувствуете  себЯ  теперь,  ваше   величество?  -  из
прохладного полумрака обратилсЯ к ней почтительный голос одного из ее воинов
     -  ‚полне,  -  отвечала  она  ему  ровно  и дружелюбно,  как и подобает
королеве
     - ѓотовы ли вы действовать?
     - ѓотова Ќо все ли готово у вас?
     - ђазумеетсЯ, иначе, разве посмел бы Я нарушить ваш покой?
     - —то ж, тогда не станем более терЯть времЯ
     - ‚ы, как всегда правы, ваше величество, времЯ не ждет


     „вижимый животным  почти  страхом,  вполне  впрочем  обоснованным, ѓраф
обернулсЯ с поездкой на станцию и обратно в рекордные сроки. Ќадо  полагать,
он гнал  свою  новенькую,  любовно  украшенную всеми модными  в этом  сезоне
автомобильными изысками машину по пыльной степной дороге, не разбираЯ пути и
нимало  не щадЯ  автомобилЯ, как некогда загонЯли  насмерть в бешеном галопе
лошадей  его  далекие предки, спасаЯсь от погони, спеша  по своим неотложным
казачьим  делам  или просто  в  пьЯном кураже, затуманив  сознание  хмельной
отравой  Ядреного местного  самогона  “хоженнаЯ и дорогаЯ  машина оскорблена
сегоднЯ была еще и тем, что  комфортабельный охлажденный кондиционером салон
ее заполнили на  обратной  дороге пассажиры, ни одни  из которых  при других
обстоЯтельствах  не   посмел  бы  к  ней  даже  приблизитьсЯ,  во  избежании
немедленных  и крупных неприЯтностей  Ќо  сегоднЯ  обстоЯтельства  сложились
иначе Ќа  железнодорожной станции ѓрафу  удалось  обнаружить четырех бродЯг,
скрывающихсЯ от  жары в  тени  пустующего и  наполовину разрушенного  зданиЯ
паровозного  депо Ћни просто валЯлись на земле,  подстелив под свои грЯзные,
потные, изнывающие от жары, голода и  вечного похмельЯ тела какое-то  ветхое
полусгнившее трЯпье и пребывали в тупом полуобморочном состоЯнии, не пытаЯсь
даже  раздобыть  какое-нибудь  пропитание  -  жара  был  слишком  изнурЯющей
ЏоЯвление ѓрафа было равно длЯ  них манне  небесной.  Ћни даже не  выслушали
толком невнЯтно весьма сформулированного им предложениЯ,  а если и слушали -
врЯд ли  понимали суть сказанного. ЏонЯтно  было лишь то,  что сегоднЯ будет
какаЯ-то работа,  а  потом  выпивка и еда.  Џо поводу обещанных  денег никто
особых иллюзий не  питал,  денег им давно не  платили, кто  и  сколько бы не
обещал Ћни поехали бы куда угодно, с кем угодно, и согласны  были  на  любую
работу просто за еду, но ѓраф на их глазах загрузил в  багажник  джипа еще и
несколько бутылок  водки,  купив их  в  грЯзной, но пестрой от  всевозможных
рекламных  плакатов  торговой палатке прЯмо на перроне станции - и  это было
самой надежной гарантией
     Њонастырские развалины не произвели на бродЯг  никакого впечатлениЯ, по
крайней мере  эмоции по поводу предстоЯщей  работы  никем проЯвлены не  были
‚озможно,  все они недавно кочевали и в этих краЯх и слухи о страшном пошлом
этого  места  им  были  неведомы,  а  может  быть  они  пребывали уже  в том
психическом  состоЯнии, которое с большой натЯжкой можно отнести к категории
разумного - им было просто все равно, что и где копать ‘корее всего это было
именно  так, поскольку их не смутил  и тот факт,  что "археологи из  Њосквы"
обладали Ярко выраженной восточной  внешностью, а слухи о  постоЯнных угонах
людей в —ечню, давно будоражили приграничные с ней южно- русские губернии Ќо
похоже этих четверых не страшила и перспектива рабства
     Ћни  молча  внимательно, но без  малейшего интереса выслушали  указаниЯ
ѓрафа, объЯснившего  им в чем  заключаетсЯ их работа  и так  же  бесстрастно
принЯлись за нее, вооружившись инструментом, который удалось ѓрафу раздобыть
у  станционных  рабочих  за бутылку водки, купленную  все  в  той же грЯзной
палатке  на  перроне -  тЯжелой, старинной  киркой,  ржавым погнутым ломом и
двумЯ саперными лопатами, которые предусмотрительный ѓраф захватил  с  собой
из дома еще утром - оказалось, что не напрасно
     Ѓыло четыре часа  пополудни  Ћднако солнце, хотЯ и сползало из  зенита,
медленно и неохотно  весьма, дело свое вершило по-  прежнему справно - пекло
Яростно  и  беспощадно,   отчего  пустынное  степное  пространство  казалось
огромной раскаленной сковородой, которую  растЯпа-хозЯйка попросту забыла на
пылающей печи.


     ‘казать, что „митрий ЏолЯков был сломлен, раздавлен, повергнут в пучину
самых противоречивых и ни  разу не изведанных  им доселе чувств, значило  не
сказать ничего о том состоЯнии, в котором прибывал он теперь.
     Џошло  уже  изрЯдное  количество  времени  с  той  минуты,  как  за ней
закрылись  створки высоких белых с позолотой дверей  его номера в  парижском
отеле " „е  Љриойон",  любимого  им и знакомого, едва ли не  как собственный
дом, вплоть до каждого гобелена в холле и китайской вазы на каминной полке в
гостиной его люкса, а  он по-прежнему оставалсЯ в состоЯнии полного смЯтениЯ
и растерЯнности, до сих пор плохо соображаЯ где находитсЯ теперь и что такое
произошло с ним в последние несколько часов его жизни
     ‚озможно на какого другого  человека событиЯ приключившиесЯ с  ним и не
произвели бы столь  сильного впечатлениЯ, в конце  концов  это  была конечно
необычнаЯ весьма и пикантнаЯ безусловно до  остроты, но всего лишь авантюра,
из числа тех, которые случаютсЯ в жизни. Ќо  у „митриЯ Ќиколаевича ЏолЯкова,
сорокалетнего преуспевающего российского предпринимателЯ, человека абсолютно
душевно  и физически здорового, неглупого и по-своему образованного был одна
не слишком приметнаЯ, но существеннаЯ весьма особенность
     …сли бы судьбе  было угодно распорЯдитьсЯ так, что  „митрий ЏолЯков жил
бы скажем в восемнадцатом или каком другом минувшем веке, и принадлежал бы к
дворЯнскому  сословию, то на  фамильном гербе его в качестве  девиза было бы
начертано одно лишь короткое слово - " простота"
     Ћднако помещенный на постоЯнное  жительство в  век двадцатый  и  посему
лишенный  возможности  иметь  фамильный  греб  и  делать на  нем  какие-либо
любезные сердцу и уму надписи, он просто почитал простоту и Ясность главными
факторами, определЯющими успешность и благополучие существованиЯ в этом мире
„о сего  днЯ  судьба была  милостива к нему в этом смысле  -  все и всегда в
жизни его было просто  и Ясно, а потому, как полагал он и вполне успешно  Џо
крайне мере, жизнью своей и тем чего достиг в ней он был доволен
     ’ак было с раннего детства Џросто  и Ясно все  было  в  его семье,  где
сначала единственным и непререкаемым главой  был дед,  потому что он  же был
источником  номенклатурных благ, которые пользовала  всЯ семьЯ Ѓабушка  была
единственной  похоже в этом мире  слабостью деда, которой он, а значит и всЯ
семьЯ прощала постоЯнный  сумбур мыслей и поступков,  до глубокой старости -
девическое кокетство, детскую обидчивость и почти младенческие порой капризы
Џосему он с детства любил  находитсЯ подле бабушки, обретаЯ  тем самым права
на некоторую часть ее семейных привилегий
     Њама была дочерью сурового чекиста и вела себЯ в этой свЯзи подобающе -
была женщиной строгой и собранной, носила короткую стрижку и тЯжелые дорогие
костюмы,  которые  почему-то назвали "английскими",  хотЯ шились они, все на
одни  лад,  похожие  как  две  капли воды  в специальном ателье длЯ  высшего
руководства  ЉѓЃ,  услуги  которого входили  в  номенклатурный  статус  деда
Ѓабушка услугами этого  ателье не пользовалась - она упрЯмо шила свои Яркие,
нарЯдные  со  множеством  оборочек,  рюшечек,   воланчиков  и  еще  каких-то
немыслимых украшений  платьЯ  у  модной  частной портнихи, это было не очень
принЯто, но  бабушке прощалось Њать с золотой медалью  закончила школу  и  с
"красным"  дипломом  исторический  факультет  Њѓ“,  однако  по  профессии не
проработала  и днЯ  -  ей  определена был  комсомольскаЯ, а затем  партийнаЯ
карьера ‚ детстве он очень редко видел ее дома - номенклатурным работникам в
ту пору должно  было подолгу задерживатьсЯ на работе и самой Яркой деталью в
туманном  образе  матери, отложившимсЯ  в  его  детских  воспоминаниЯх,  был
маленький алый значок с золотым профилем ‹енина  на  темном лацкане строгого
похожего на мужской  пиджак  жакета. ѓоворили, что в  юности она  занималась
стендовой стрельбой  и добилась на этом поприще  каких-то спортивных званий,
но  дед  не  счел  спортивную  карьеру  достойной  его  дочери  и  в порЯдке
компенсации лишь брал ее  собой на охоту, которую любил и устраивал длЯ себЯ
частенько
     Ћтец  был  просто  маминым  мужем, которому посчастливилось стать зЯтем
прославленного чекиста, потому что  его  дочери, как  нормальной здоровой  и
относительно  привлекательной  девушке надлежало в  определенное времЯ выйти
замуж  Ѓольшего сказать о  нем было  почти невозможно  Ћн так же как и  мать
закончил исторический  факультет  и  добросовестно  трудилсЯ  над  созданием
новейшей партийной истории  и творческим переосмыслением предыдущей  в одном
из научно-исследовательских институтов, имеющих высокую честь принадлежать к
системе –ентрального  Љомитета  партии,  а посему считавшемсЯ очень  и очень
элитарным  ’а  ступень,   которую  занимал  дед  на  иерархической  лестнице
имперского  общества позволила  ему определить  зЯтЯ на  службу в  этот храм
партийной науки, но  особо стремительной  карьеры  не  обеспечивала  -  отец
скромно  пребывал  кандидатом наук и старшим  научным сотрудником, не вправе
рассчитывать на  большее,  но  премного благодарный  судьбе  и  за  то,  что
досталось.  ‚  семье  любили, с  молчаливого  одобрениЯ  деда, которому  эта
историЯ  похоже  нравилась, рассказывать, как  будучи совсем  маленьким „има
отвечал на вопрос кто есть кто в их семье „еда он назвал дедушкой, бабушку -
бабулей, маму - мамой,  а на вопрос об отце  ответил - "  зЯть"  Ћтец всегда
смеЯлсЯ над этим фамильным анекдотом громче других
     ‘о смертью деда Ясности в семье  не убавилось ѓлавной теперь  была мама
она  к  ому времени секретартвовала  в одном из столичных  райкомов  партии,
заведуЯ  идеологией,  и  стала  теперь  главным  источником  более скромных,
конечно, но  вполне приличных по тем временам  номенклатурных  благ Ќи днЯ в
своей жизни не  проработавшаЯ ни на какой государственной службе, бабушка, к
тому же, стала теперь гордо именоватьсЯ " персональной пенсионеркой союзного
значениЯ", получив это почетное  определение вместо умершего мужа, таков был
тогдашний порЯдок - и ей тоже кое-что полагалось из номенклатурной имперской
кормушки
     ЋставшегосЯ семейного влиЯниЯ, вкупе,  очевидно, с памЯтью  о державных
заслугах деда хватило  длЯ того  чтобы  после  окончаниЯ школы он смог стать
студентом   самого   престижного   ‚“‡а  страны  -  института  международных
отношений,  который благополучно  закончил и без особых проблем переместилсЯ
со   студенческой   скамьи   в   некое  внешнеторговое   по   названию,   но
военно-разведывательное  по  сути  своей  деЯтельности объединение,  скромно
занимающеесЯ торговлей весьма  популЯрным  и знаменитым  даже во  всем  мире
товаром - советским оружием и военной техникой. ’ут семьей были, безусловно,
и видимо в последний уже раз, задействованы свЯзи покойного деда, которого в
некоторых  влиЯтельных  инстанциЯх,  к счастью, еще  не  успели забыть „алее
„митрию предстоЯло  автономное плавание,  в  котором  он  не  рассчитывал на
серьезные  стратегические  успехи и  готов был  довольствоватьсЯ  некоторыми
тактическими радостЯми. Ќо уже дули с запада свежие ветры перемен.
     „алее все  тоже произошло просто  и  Ясно  ђухнувшаЯ  империЯ, конечно,
погребла  под своими обломками остатки  номенклатурного  благополучиЯ  семьи
Ћднако  его скромнаЯ и  малоизвестнаЯ  в  имперские времена  контора  теперь
открыто  заЯвила теперь  о своем существовании €з  скромного  и чиновничьего
кабинета „митрий  ЏолЯков стремительно переместилсЯ в лабиринты едва  ли  не
самого опасного, но и прибыльного мирового бизнеса  - торговлю оружием € тут
оказалось  вдруг,  что  он не только  совсем  неглуп  и  неплохо  образован,
последнее подразумевало и хорошее знание нескольких иностранных Языков, но и
весьма  инициативен,  смел,  порой  дерзок  и склонен к рискованным,  однако
хорошо продуманных  действиЯм ќто оценили  по  достоинству € когда несколько
энергичных  и  дальновидных  людей, из числа высшего  руководства  компании,
имевших возможность  в  общей тогдашней  неразберихе,  отщипнуть кусочек  от
общего пирога и распорЯдитьсЯ им уже в своих личных интересах,  организовали
собственное дело, его позвали в команду € снова все сложилось просто и Ясно
     ’еперь  главным в  семье  был он,  и все  принЯли  это  с  пониманием и
готовностью  Љ тому  же блага, которыми отныне он  обеспечивал членов семьи,
никому из них ранее, даже в годы самых стремительных карьерных взлетов деда,
даже не снились Љак ни  странно  быстрее всех и как-то совершено органично в
новый образ жизни вписалась бабушка, которой теперь было уже девЯносто шесть
лет,   но  удивительным  образом  она  сохранЯла   не  только  относительную
физическую бодрость, но и абсолютную Ясность ума. ‘ прислугой, котораЯ снова
поЯвилась в доме, водителЯми нескольких машин и охраной она управлЯлась  так
легко и  просто,  словно и не было  перерыва в несколько десЯтков лет, когда
семьЯ вынуждена была обходилась без таковой.
     Њатери и отцу перемены дались не так легко - они стали тише незаметнее,
в  глазах у  обоих  поселились  какаЯ-то собачьЯ преданность и  одновременно
страх перед ним - хозЯином Љ тому  же они не  верили, что все происходЯщее с
ними теперь надолго  и  жили как бы взаймы,  ожидаЯ скорого  и  трагического
момента взиманиЯ долгов  Њать, как докладывала  ему его служба безопасности,
ко всему прочему тайком  бегала  на разные коммунистические  митинги, правда
активно сотрудничать с левыми не решалась, но он  предпочел  делать вид, что
ничего об этом не знает - в конце концов это была ее жизнь
     …ще  в далекие советские времена, закончив институт он, как требовалось
тогда человеку, потенциально могущему отправитьсЯ на работу за границу, да и
вообще состоЯщему в штате столь серьезного учреждениЯ,  женилсЯ на внучке их
старинного  соседа  по  даче  в  ‚алентиновке,  ученого-атомщика  из  старой
Љоролевской когорты, с  которой несколько  лет подрЯд еще  в  ранней  юности
целовалсЯ летними ночами в густых зарослЯх  сирени Џозже они встретились  на
очередном семейном торжестве и все сложилось как-то уди