нюю,  памЯтную теперь похоже  только  ей одной, да  еще
старому  доктору Ѓузину, который впрочем вида не подавал, а может  и  впрЯмь
забыл обо всем по старости собственных лет и в силу давности произошедшего
     „ело было в том, что внезапное и необъЯснимое длЯ всех решение юной, но
имевшей уже все основаниЯ  в  скором времени войти  в число первых  красавиц
северной  столицы, кнЯжны „олгорукой,  принЯть  постриг, на самом деле имело
основание серьезное и даже трагическое  Ѓудучи  от  рождениЯ,  в  отличие от
тихой, пугливой и, если уж откровенно - недалекой сестры своей Ќины, девицей
весьма образованной,  решительной  и даже отчаЯнной, кнЯжна Ћльга,  в ранней
совсем юности увлеклась  витавшими в ту пору в воздухе политическими идеЯми,
чрезвычайно популЯрными в разночинной среде, но совершенно недопустимыми длЯ
девицы,  принадлежащей к одной из самых  блестЯщих и  знатных  семей империи
’айно от всех,  пускаЯсь на всЯческие хитрости и  уловки, она стала находить
времЯ  и возможности  длЯ  посещениЯ некоего  политического,  дискуссионного
впрочем  всего  лишь, кружка, где находила  своим  идеЯм и подтверждение,  и
единомышленников ‚се это могло кончитьсЯ весьма безобидно. †ивой  как ртуть,
деЯтельно  кнЯжне  Ћльге не могли  в скором времени не наскучить бесконечные
пустые  словопрениЯ и  она  постепенно  остыла  бы  и  к  своим политическим
увлечениЯм и к самому кружку, либо подоспело бы неизбежное в ее годы, при ее
внешности,  положении и  состоЯнии замужество,  и ей стало бы  просто  не до
философских  рассуждений ‘обытиЯ могли  принЯть и  другой, менее  безобидный
оборот  - идеи  овладели  бы кнЯжной безраздельно  и, следуЯ  примеру прочих
своих  единомышленников, она отправилась  бы  " в  народ" - учительствовать,
врачевать или благодетельствовать его, каким другим доступные ей способом Ќо
все сложилась  куда  хуже.  ЉнЯжна влюбилась. €збранником юной блистательной
аристократки  оказалсЯ  человек  совершенно  неприметный  и даже  неприЯтной
наружности - был он чрезвычайно мал ростом,  узок в  плечах и щупл, так, что
издали  казалсЯ  мальчиком-подростком,  лицо  имел совершенно  обыкновенное,
невыразительное, покрытое  к тому  же  глубокими,  не  по  летам,  морщинами
…динственное, что могло запомнитсЯ в его внешности  -  были глаза, но  и они
привлекали не красотой, а  скорее неестественным своим цветом - были серыми,
но такого светлого оттенка, что чаще казались пугающе белыми —еловек это был
однако популЯрен и даже знаменит в среде сторонников новых политических идей
смелостью,  а  порой  и дерзостью  своих мыслей.  ЋтличалсЯ  он, к тому  же,
блестЯщими ораторскими способностЯми, голос имел удивительно несообразный со
внешностью -  густой и  завораживающе глубокий •одили слухи об участии его в
каких-то  тайных  и  рискованных  революционных  акциЯх,  о  которых  никто,
разумеетсЯ,  толком  ничего  не  знал,  но  все  говорили  шепотом  и крайне
почтительно ЉнЯжна  влюбилась  в него со всею отчаЯнной  страстностью  своей
пылкой натуры. „алее все произошло стремительно  и  последствиЯ имело  самые
трагические - кнЯжна  оказалась  беременною Љ  тому  же сложилось  так,  что
именно тогда, когда обстоЯтельство это стало очевидным, предмет ее страсти и
отец  будущего ребенка вынужден  был скрытьсЯ от  преследований  полиции  за
границу  и более  о  нем  она  никогда не получала никаких известий  ‘кандал
попытались замЯть и это почти удалось - кнЯжна была спешно отправлена в одно
из отдаленных имений, причину чего знали только родители, да  молодой  тогда
семейный доктор. „аже сестре Ќине ничего было  неизвестно ’ам,  в  старинном
родовом  поместье  ей  предстоЯло  перенести   тЯжелые  мучительные  роды  и
произвести на свет мертвого младенца - девочку
     Љогда  здоровье ее чуть-чуть  поправилось, решено было вернуть кнЯжну в
Џетербург и  немедленно  выдать замуж, благо подходЯщаЯ партиЯ  найдена была
без труда Ћднако именно  тут  снова дал  себЯ знать  своевольный  нрав  юной
женщины Ќи помогли ни слезы и обмороки кнЯгини-матери, ни гнев и угрозы отца
- восемнадцатилетнЯЯ кнЯжна Ћльга решительно и бесповоротно отвергла мирскую
жизнь и спешно  принЯла послушание,  а затем  и постриг в отдаленной степной
обители. ‘ той  поры минуло более  тридцати лет, но оказалось она помнит все
до мельчайших подробностей и каждаЯ из них также мучительна и невыносима ей,
как и прежде.
     Љороткие  и  унылые  петербургские  сумерки бесшумно  вползли в комнату
сине-лиловым  сумраком  и  горничнаЯ, тихо приоткрыв  дверь, оторвала  ее от
воспоминаний вопросом, не  зажечь ли  свет и не подать ли чаю - было как раз
времЯ.  Ћт чаЯ она отказалась и тЯжело поднЯвшись из  кресла, направилась  в
комнату  €рэн  проведать  ее, хотЯ,  по заверению врачей,  спать она  теперь
должна  была как  минимум  до  утра ’ак и  было  -  племЯнница  пребывала  в
состоЯнии глубокого сна, не  переменив  даже позы, в которой они оставили ее
несколько часов  назад ‚  комнате было совсем  уже  темно -  лиловые сумерки
стремительно перетекали в холодный и сырой вечер, к тому же плотно задернуты
были тЯжелые  шторы на высоких окнах  и  мать ‘офьЯ необходимым сочла зажечь
маленький ночник в форме цветка лотоса  у изголовьЯ кровати €рэн по прежнему
оставалась  неподвижна  и дышала легко  и  тихо,  так, что тетка должна была
близко склонитьсЯ  к ее  лицу, чтобы поймать это легкое  дыхание  ЏлемЯнница
вызывала  в  ней  странное  чувство  ‘  одной  стороны,  посвЯщеннаЯ  старым
доктором, длЯ которого похоже не было тайн в семье фон Џалленов, как и ранее
в семье кнЯзей „олгоруких, в подробности ее бурной греховной жизни, пагубной
наркотической привЯзанности, в те жуткие истории, которые рассказывали о ней
в  свете, мать ‘офьЯ не могла  испытывать ничего, кроме  омерзениЯ,  стыда и
тЯжелой  скорби от  того,  что  единственнаЯ оставшаЯсЯ в живых  близкаЯ  ее
родственница  столь глубоко порочна ‚озможно все это  и питало ее абсолютную
уверенность  в  том, что  €рэн единственно виновна в смерти  брата,  павшего
именно от ее руки ‚  то же времЯ, от одного только взглЯда на хрупкую, почти
детскую фигурку племЯнницы, ее нежное, прозрачное фарфоровое будто  лицо, от
беспомощного, полного животного ужаса выражениЯ ее необычных фиалковых глаз,
сердце  игуменьи  сжималось, охваченное  великой  жалостью  и такой огромной
любовью, что она с трудом сдерживала слезы,  коих не ведала уже многие годы,
живЯ  в покое  и Ясном душевном равновесии.  Љто-то  из  прислуги  осмелилсЯ
произнести  это вслух,  но даже если бы этого утверждениЯ  и не  прозвучало,
мать ‘офьЯ и без того, с первого взглЯда на находЯщуюсЯ тогда в беспамЯтстве
€рэн понЯла, что та удивительно похожа на нее  в молодости ђазумеетсЯ, некое
сходство  было в молодые  годы  у них  с сестрой  Ќиной -  матерью €рэн,  но
разметавшаЯсЯ  на постели  девушка  была  точной копией  именно юной  кнЯжны
Ћльги.  Љак  и та  в свое  времЯ,  она  была не  просто  очень  хороша, но и
совершенно необычна в своей красоте Љогда же,  ненадолго придЯ  в себЯ, €рэн
заговорила,  мать ‘офьЯ, поражена была еще более - у племЯнницы был ее голос
- низкий и слегка хрипловатый, такого не было ни  у  кого в их семье  и отец
шутил иногда по поводу проезжего  цыгана, вызываЯ бурное негодование кнЯгини
-  матери. ђазными  у них были лишь глаза  Љогда-то,  юнаЯ  Ћльга,  поражала
воображение  своих  многочисленных  поклонников  прозрачной ледЯной  синевой
своих огромных глаз ѓлЯдЯ в них, казалось, что хрупкое морозное  зимнее небо
погожим  солнечным  днем  вдруг  раскололось,  словно  оброненное  молодицей
зеркальце, на  мелкие  частицы  и  осколки  его мерцают  теперь  под густыми
темными  ресницами  кнЯжны Ћльги  ‘оздаваЯ  образ  €рэн,  природа  пошла еще
дальше,  наделив  ее  глазами  совершенно   небывалого   у  людей  -  Яркого
фиолетового цвета, от  чего красота юной  баронессы фон  Џаллен  казалась  и
вовсе уж неземной.
     ЊЯгкий,  желтоватый,  словно  топленое молоко  свет  ночника,  разбавил
сумрак  комнаты и мать ‘офьЯ оглЯделась вокруг, словно пытаЯсь лучше  понЯть
душу племЯнницы, разглЯдев как следует предметы, ее окружающие
     Џоверх китайской ширмы,  скрывающей за собой большой зеркальный туалет,
уставленный  множеством  безделушек,  склЯнок  и  флаконов, наброшено  было,
снЯтое с €рэн  в тот роковое утро, да так и не  убранное  прислугой вечернее
платье,  в котором встречала она новый год, ‡десь же валЯлись атласные в тон
платью  вечерние  туфельки  расшитые  бисером  Ќа   туалетном  столе  лежали
драгоценности, бывшие на ней в  ту ночь  и почему-то не тронутые грабителЯми
Њать ‘офьЯ задумчиво разглЯдывала их, берЯ в руки поочередно и испытываЯ при
этом какую-то смутную, необъЯснимую  еще тревогу Ѓлистательную красу  €рэн в
новогоднюю  ночь  подчеркнуть призван  был роскошный бриллиантовый гарнитур,
состоЯщий из тЯжелого струЯщегосЯ гирлЯндой драгоценных  камней колье, таких
же  серег, браслета и  кольца  …ще два кольца  не относились к гарнитуру, но
вполне  гармонировали с  ним €  только диадема,  темного  старинного золота,
напоминающаЯ формой маленькую корону, сплошь усыпанную крупными и необычайно
темными  рубинами,  в  тщательно продуманный  и безупречный, с точки  зрениЯ
стилЯ, нарЯд €рэн Явно не  вписывалась ’ридцать с лишним  лет мать ‘офьЯ  не
носила  ничего,  кроме  строгого  одеЯниЯ  монахини,  но прежде, она, как  и
племЯнница,  была  блестЯщей  светской  красавицей, обладающей  безупречным,
отточенным  поколениЯми вкусом  Ћдного взглЯда  на вечерний нарЯд €рэн и  те
драгоценности, которые подобраны  были к нему, кнЯжне Ћльге было достаточно,
чтобы безоговорочно решить - старинную диадему она сама никогда не надела бы
в комплекте с ними Ќо столь  же абсолютно была уверена она в  том, что этого
не сделала бы и ее племЯнница, молодаЯ баронесса фон Џаллен
     ‚  мЯгком приглушенном  свете ночника  рубины в диадеме казались совсем
черными и лишь  когда,  мать ‘офьЯ, повернула  украшение в руках так, что на
него  упал  слабый  луч света, они вдруг наполнились  им  и вспыхнули густым
темно -  красным мерцанием, словно ожили в  них  и затрепетали крупные капли
запекшейсЯ крови
     „верь  в  комнату  бесшумно  отворилась,  но  и  этого   слабого  звука
достаточно  было, чтобы мать ‘офьЯ  испуганно вздрогнула  и едва не  уронила
диадему на ковер  ЃоЯсь потревожить спЯщую, горничнаЯ знаками  попросила  ее
выйти и в коридоре полушепотом испуганно сообщила:
     - Ћни опЯть прибыли и настоЯтельно просЯт ваше сиЯтельство принЯть
     - Љто прибыл, говори толком?
     - ѓосподин •ныков, сказывают, судебный следователь ’е, что были давече,
утром
     - ѓосподи, Я же обещала, что пошлю  за ним...  —то  же он? Ќу, впрочем,
проси
     •ныков  снова,  как  и утром,  возник  на  пороге гостиной с выражением
крайней вины своей за новое не прошенное вторжение, но мать ‘офьЯ, к которой
с поЯвлением постороннего человека  снова  вернулось холодное спокойствие  и
невозмутимость,  сухо довольно прервала его  извинениЯ и  попросила  быстрее
изложить дело
     -  „ело,  собственно,  заключаетсЯ  в следующем ‘ледствие имеет  теперь
основаниЯ полагать, что за несколько часов до прибытиЯ домой, их сиЯтельства
находились  в  доме некоего  господина ђысева,  известного некоторым образом
сочинителЯ  €меетсЯ также предположение,  что господин ђысев, и  был один из
тех  двоих,  что  сопровождали их сиЯтельства по возвращении домой  ’ак  вот
теперь, мы располагаем фотографическим портретом этого господина и  нижайшаЯ
просьба  моЯ  заключаетсЯ  в том, чтобы когда  ее сиЯтельство баронесса  фон
Џаллен, придет окончательно в себЯ...
     - •орошо, господин •ныков, просьба ваша мне понЯтна вполне „авайте сюда
портрет, Я покажу его племЯннице, если доктора не будут возражать
     •ныков, согнувшись  в почтительном полупоклоне и мелко перебираЯ ногами
приблизилсЯ к  матери ‘офье и  бережно вложил в протЯнутую ею руку небольшой
квадрат плотного картона Ћна взглЯнула на фотографию,  и •ныков вынужден был
на  несколько  мгновений оставить  свою  вкрадчивую почтительность, длЯ того
чтобы решительно подхватить пошатнувшуюсЯ и едва не рухнувшую на пол женщину
‘ознание однако не покинуло мать ‘офью и едва •ныков усадил ее в кресло, она
слабым голосом, но решительно весьма  поблагодарила его и велела оставить ее
одну
     Љогда дверь за смешавшимсЯ  окончательно следователем затворилась,  она
еще  раз  поднесла  к  лицу  фотографию,  которую,  даже  терЯЯ сознание  не
выпустила из рук
     Њолодой  человек, запечатленный на ней, конечно, не мог быть ей знаком,
но сходство его с тем, кто тридцать  лет назад вторгсЯ в  жизнь кнЯжны Ћльги
„олгорукой, перевернув ее столь неожиданно и  карддинально, было потрЯсающим
ђазжав, наконец, сведенный судорогой пальцы и выронив портрет  на  пол, мать
‘офьЯ  сползла  с  низкого кресла и здесь же подле  него  встала на  колени,
причем и  это  движение  далось ей с  трудом, тело  казалось  чужим и словно
отказывалось  подчинЯтьсЯ  сознанию   Ћна  начла   молитьсЯ  взволнованно  и
страстно, с  горЯчностью,  какой  давно уже  не  обращалась  к ѓосподу  и ей
удалось наконец, впервые с той поры  как  переступила она  порог этого дома,
предавшись  молитве, отрешитьсЯ от всех  навалившихсЯ  на нее теперь мирских
проблем
     ‘пустЯ  несколько  дней, наскоро  собравшись  и  поручив  распорЯдитьсЯ
огромным  состоЯнием  племЯнницы адвокатам,  поверенным в дела  семьи,  мать
‘офьЯ  покинула  Џетербург,  увозЯ с собой,  молодую баронессу  фон  Џаллен,
душевное состоЯние которой оправдало худшие ожиданиЯ врачей - она совершенно
помутилась рассудком.


     Џоследний поезд из  Џарижа подошел к  перрону маленькой железнодорожной
станции около девЯти часов вечера,  но сумерки  были не по вечернему теплы и
прозрачны ‡десь все было совсем иное, чем в Џариже и совершенно такое же как
во всех маленьких приморских городах - и теплый  влажный воздух, пропитанный
дыханием океана  - запахом морской  воды  и  рыбы,  и  мерцающие огни  Яхт и
маленьких  рыбачьих  суденышек у причала,  и маленькие рыбные  ресторанчики,
столики  которых,  занЯтые  шумными компаниЯми  были  выставлены едва  ни не
проезжую часть, так, что  из  окна  машины  легко можно было разглЯдеть горы
креветок,  устриц, мидий и  прочей морской живности, выложенные на  огромные
блюда заполненные мелко крошеным льдом,  глубокие тарелки с крупными черными
неочищенными  мидиЯми,  напоминающими  огромных  майских  жуков, плавающих в
густом  ароматном  соусе, огромных нежно-розовых  омаров  ‚сЯ  эта закуска в
сумасшедшем  количестве поглощалась  посетителЯми ресторанчиков под холодное
кисловатое  белое вино,  произведенное здесь  же  на виноградниках Ќормандии
’акси, присланное  из отелЯ "ђоЯль",  одного из  двух самых  респектабельных
отелей аристократического  „овилЯ,  неспешно  прокатило  их  по улицам сразу
двух, разделенных  лишь  нешироким  мостом, приморских городков -  „овилЯ  и
’рувилЯ и очень скоро, торжественно, а именно  так требовалось въезжать сюда
- выкатилось на главную набережную курортного „овилЯ, вдоль которой тЯнулась
череда роскошных старинной постройки вилл, отделенных от берега океана узкой
полоской плЯжа и лентой  шоссе, разделенной на  две встречные полосы широким
зеленым газоном
     Ћна и должна была согласитьсЯ ехать именно в  „овиль ќта мысль посетила
„митриЯ ЏолЯкова столь же  неожиданно и вроде бы взЯвшись из ниоткуда, как и
большинство  мыслей, которые  совершенно  хаотически роились  его голове все
последнее времЯ, мало  напоминаЯ стройные рЯды  подчиненных железной  логике
образов и понЯтий,  коими заполнено было его сознание  ранее, на  протЯжении
едва ли не всех сорока лет минувшей жизни ‚прочем  последние  пару часов,  в
поезде  и сейчас в такси она молчала, впав по обыкновению  в меланхолическую
апатию, и он  имел возможность  поразмышлЯть над  каким-нибудь из посетивших
вдруг его сознание образов, поймав его, словно аквариумную рыбку за  хвост и
выдернув из общего сонма
     „овиль нравилсЯ ему  своей аристократической обветшалостью - здесь  все
было  слегка  запущено как в старинном родовом  поместье, чуть-чуть  тронуто
паутиной времени  -  и  архитектура  роскошных  некогда  вилл,  и  имена  их
владельцев, титулы  и  многочисленные "де" предшествующие  фамилиЯм, которые
едва умещались на стандартного размера визитных карточках и казалось списаны
были со страниц романов „юма, и  потертый слегка пурпурный бархат  диванов и
кресел в отеле " ђоЯль", и розовый "ђолс-ђойс" - кабриолет образца 1963 года
на у  входа  в  знаменитое  казино ‡десь  словно не желали  замечать  модных
нововведений  Љиберона  и  Ѓиоритца,  и упрЯмо  не пускали  американцев с их
"•илтонами"  и "  Њак-„ональдсами", здесь не  очень-то  жаловали нуворишей и
похоже  предпочитали   благородную  старость  крикливой   суетной  молодости
Љонечно, во всех этих его ощущениЯх было некоторое преувеличение. Ќо  он был
снобом, ему хотелось, чтобы  это было так  и ему нравилось, что  это так или
почти так в действительности ќто было в нем от бабушки, тут все было понЯтно
Ќо почему „овиль  так  подходил ей? Ћн  попыталсЯ  анализировать,  но  ответ
снова,  как  и давешнее  неожиданное решение  ехать  на знаменитое кладбище,
подсказала бабушка,  словно дотЯнувшись  неведомым и  необъЯсним образом  до
него сегоднЯшнего из  своего  небытиЯ  ќто снова  была строчка  из  романса,
который она пела часто, там что - то такое  было про Њэри Џикфорд знаменитую
в пору  бабушкиной молодости американскую актрису  Ћн вспомнил строки: "  ’ы
ведь не из жизни, звонкой и кипЯщей...  " € это было как нельзЯ более точное
подходило  к €рэн.  ‘траннаЯ  женщина, вдруг так  властно поработившаЯ  его,
парализовав практически твердую, как всегда полагал он, волю, была и вправду
вроде бы не из жизни, ей не  было  места на кипЯщих потоками энергии людей и
механизмов  улицах  Џарижа  €  ей  конечно  же  подходил дрЯхлеющий,  слегка
тронутый уже тленом разрушениЯ и забвениЯ „овиль  „а, она  могла согласитьсЯ
ехать только в „овиль
     Ђ  он?  ђадовалсЯ ли он этому согласию?  Љак  представлЯл  себе  времЯ,
которое  они  проведут здесь  вместе? €  сколько  собственно  отмерено этого
времени?  € кем? ‚опросы эти оставались без ответа, да он и не задавалсЯ ими
даже про себЯ ђешениЯ теперь принимал не он. Ћн подчинЯлсЯ. € когда она была
рЯдом,  его  это  почти  устраивало.  Џротест,  бунт,  Ярость,  отчаЯние  от
собственного  бессилиЯ захлестывали его как только они расставались, пусть и
на считанные минуты, когда в вагоне она выходила в туалет ’огда он готов был
трусливо бежать, сорвать стоп-кран, спрыгнуть на ходу, спрЯтатьсЯ в багажном
отделении  соседнего  вагона  -  словом,  совершить  что угодно,  только  бы
остатьсЯ одному  Ќо она  возвращалась -  и он искренне  удивлЯлсЯ только что
посетившим его мыслЯм и странным весьма своим намерениЯм
     ‚ роскошном,  величественном, и  навернЯка оставшимсЯ неизменным с  той
поры  как его задумал и  создал основатель целой  сети знаменитых  теперь на
весь мир отелей и казино на побережье ”ранции  - старик ‹юсьен  Ѓарье,  отец
нынешней владелицы отелЯ, их  встретили как и  должны были встретить здесь -
будто  именно им принадлежал весь этот  внушительных размеров особнЯк  и  не
отель вовсе,  а старинный фамильный  замок,  под отчий  кров  которого после
долгих лет отсутствиЯ  возвращаютсЯ они - законные и почитаемые  наследники.
€менно так.
     ‚се то времЯ,  пока они размещались в  своих апартаментах, как и хотела
она с видом на набережную, и он определЯлсЯ с местом ужина и прочей вечерней
программой,  €рэн продолжала пребывать в настроении меланхолическом, к чему,
впрочем, примешивалась изрЯднаЯ долЯ агрессии, настолько Явной, что служащих
отелЯ она попросту не желала замечать, ему же либо  откровенно дерзила, либо
отвечала  вЯло и односложно, оставлЯЯ вроде бы за ним право  выбора, а потом
этим выбором возмущалась и отвергала его в самом резком тоне
     Ћднако  ближе  к ночи все  изменилось разительным  образом Ћна  провела
довольно много  времени, одеваЯсь  к  ужину, но  когда  наконец поЯвилась  в
огромной,  обставленной настоЯщей  антикварной мебелью  гостиной,  он был  в
очередной  раз  потрЯсен не только сиЯнием  ее красоты, которую  чрезвычайно
выгодно оттенЯл  подчеркнуто  простой  нарЯд, но  и восторженным сиЯнием  ее
неземных глаз и тем  выражением светлой радости  и  ожиданиЯ праздника какое
было теперь  на ее лице ’акими видел он раньше только лица детей Ќа ней было
легкое почти невесомое и очень  простое платье, без рукавов и прЯмое, в  чем
тоже было что-то  трогательное и детское € только тЯжелые аметистовые серьги
в ушах, обрамленные крупными старинной огранки бриллиантами, чудным  образом
подхватывали и продолжали фиалковое сиЯние глаз и не оставлЯли сомнениЯ, что
юнаЯ  женщина одета  к  позднему и торжественному ужину.  Ћна  стремительно,
словно  в волшебном  полете, пересекла  гостиную и остановившись подле него,
терпеливо и  кротко ждала  пока  она поспешно и  оттого еще  более  неуклюже
поднималсЯ навстречу ей из большого и очень глубокого, похожего на маленький
грот  вольтеровского кресла. Љогда же наконец  это ему удалось, быстрым едва
уловимым  движением  оплела  тонкими смуглыми руками его  шею  и  коснувшись
губами виска, шепнула с капризной нежностью
     - “жасно есть хочу, а  потом - тебЯ Џойдем скорей ужинать, а шампанское
будем пить здесь. „а?  - она слегка потерлась лицом об  его щеку,  но тут же
отпрЯнула, выскользнула из его рук, и  так же стремительно  пошла-полетела к
двери, возле которой  только остановилась и оглЯнулась, призывно  улыбаЯсь и
манЯ за собой
     ђесторан отелЯ не был полон. Њногие постоЯльцы предпочитали  ужинать  в
маленьких рыбачьих тавернах на берегу океана, лакомЯсь  свежими едва ли не у
них на глазах извлеченными  из  глубин его многочисленными и  разнообразными
дарами, но те  кто привержен  был  традициЯм ужинали в  отеле,  отдаваЯ дань
тонкой  изысканной  кухне ’ускло поблескивало  тЯжелое  столовое серебро  на
кипенно  белых  крахмальных  скатертЯх,  торжественно  искрилсЯ  хрусталь  и
дрожали золотистые огни свечей в тЯжелых  серебрЯных  подсвечниках Ћфицианты
были одновременно сноровисты  и  неспешны,  как умеют  это  только  в  очень
хороших и дорогих ресторанах,  и виночерпий крайне сосредоточенно  размышлЯл
минут пЯть, прежде чем предложил им вина ко всем переменам блюд.
     Ћна болтала, легко и непринужденно, втЯгиваЯ  его  в какой-то порхающий
разговор ни о чем, и лишь изредка  и как бы  невзначай подбрасываЯ  один-два
вопроса  о его прошлом, родителЯх, детстве, бабушке с дедушкой,  более  даже
далеких предках, которых он, как выЯснилось не знает вовсе. "‡ачем ей это? "
- так же мельком подумал он и сразу же забыл свой вопрос в плену ее светлого
очарованиЯ ЃолтаЯ, она внимательно,  но весьма искусно то  есть  практически
незаметно длЯ окружающих, оглЯдывала огромный зал ресторана и посетителей за
соседними столами ‚прочем так  поступают многие женщины, оцениваЯ публику, а
более  -  то  внимание которое  вызывает или  не вызывает  у  окружающих  их
собственнаЯ  персона  —то-то,  а  скорее  кто-то  за дальним от них и  почти
скрытом в мЯгком полумраке столом, привлек  ее  внимание и она несколько раз
бросала в туда короткие быстрые взглЯды, упускаЯ при этом тонкую нить беседы
Ќаконец, почувствовав легкую тревогу и даже некое смутное предчувствие,  что
чудный вечер будет испорчен, он решилсЯ спросить ее
     - ’ы кого-то знаешь здесь?
     -  ’ы тоже,  - легко и  слегка  таинственно сообщила  она, нисколько не
раздосадованнаЯ вопросом, к чему он  внутренне  был готов - посмотри, за тем
столиком, ну дальним... ‚идишь? ‘ блондинкой. Ќу же! ’ы должен его знать, он
ведь очень знаменит теперь! ‚идишь?
     …му пришлось неловко  весьма развернутьсЯ  едва ли не всем корпусом, но
он разглЯдел того, на кого  так настойчиво указывала €рэн и конечно же узнал
его ќто  был действительно очень  известный голливудский  актер, без участиЯ
которого не обходилсЯ вот уже несколько лет крЯду ни один нашумевший боевик
     - Џослушай, - ее глаза лихорадочно заблестели, Яркий румЯнец  проступил
на  скулах сквозь смуглую  кожу, и всЯ  она была сейчас  -  сгусток  кипучей
лихорадочной энергии,  -  давай  пригласим его  к нам  ќто  же  будет ужасно
забавно! Ќу что ты сидишь? ‡ови метрдотелЯ и отправь его к нему! Ќу же!
     - €рэн, Я не думаю,  что это будет  удобно... € потом, он навернЯка  не
согласитьсЯ ‚ конце концов, он звезда - мировой величины и...
     - ‚от  именно. Ћн  звезда мировой  величины, и  поэтому  Я  хочу, чтобы
сегоднЯ он ужинал с нами ‡ачем бы иначе он нужен был здесь, как ты думаешь?
     -  Ќо  с  чего  ты  взЯла, что  он  примет наше предложение? -  он  был
настолько  обескуражен ее  самоуверенностью,  что осмелилсЯ  даже  возражать
Ѓесспорно,  власть его над ним была абсолютной, но тот - кинозвезда и  герой
светских хроник, он - то почему станет исполнЯть капризы безвестной, пусть и
очень красивой женщины?
     Ћна  вдруг замолчала  и  долго смотрела  на  него, не  выражаЯ  никаких
эмоций,  а как бы размышлЯЯ ‚зглЯд был недобрым и слегка насмешливым, словно
ей было известно нечто такое, что никак не мог понЯть он, и тем самым смешил
и раздражал ее одновременно Џотом  она заговорила, вопреки его ожиданиЯм без
раздражениЯ и злости,  напротив  очень спокойно  и в  своей  манере  странно
растЯгивать слова, выговариваЯ их на какой-то особый лад
     - Ђ это,  друг мой, уже не  твоЯ печаль. €зволь  делать  то, что Я тебе
говорю и немедленно
     Ћн жестом  подозвал метрдотелЯ и тот, весьма обескураженный и вероЯтнее
всего  недовольный странной  просьбой  отправилсЯ тем не  менее  к  дальнему
столику,  сохранЯЯ невозмутимость  и  торжественность  Ћн сохранил  их  и  в
дальнейшем, хотЯ в глубине души - и в том ЏолЯков был абсолютно уверен - был
так  же как  он сметен и потрЯсен, тем, что произошло  далее Ђктер не просто
предложение принЯл, но  прежде  довольно беспардонно избавилсЯ от блондинки,
коротавшей  с ним вечер Ћн  проводил ее  до выхода из ресторана,  откровенно
весьма преодолеваЯ сопротивление женщины, котораЯ все то времЯ пока они шли,
а точнее будет сказать - он теснил ее к огромным стеклЯнным дверЯм, пыталась
остановитьсЯ и эмоционально весьма разобратьсЯ  в ситуации, в  которой  Явно
ничего не понимала, но была ею  шокирована и  возмущена  Љогда  с блондинкой
было  покончено, звездный ковбой,  прЯмиком  направилсЯ  к  их столику, сиЯЯ
улыбкой, растиражированной многократно не только его фильмами, но и не менее
знаменитыми рекламными кампаниЯми с его участием ‚печатление было такое, что
весь вечер  он только  и  ждал  этого момента,  да и  в  „овиль, собственно,
приехал исключительно ради него Ќе иначе. —ерез полчаса они были уже на ты и
обсуждали, где будут обедать и ужинать по меньшей мере в ближайшие несколько
дней ЏолЯкову мироваЯ звезда  откровенно не понравилсЯ  Џричем неприЯзнь эта
имела основание  совершенно  объективное  - актер был  беспросветно  глуп  и
потрЯсающе самоуверен ‚ последнем, он мог бы составить серьезную конкуренцию
самой €рэн. ‘ейчас, однако, она была -  само почитание, восторг и обожание в
одном флаконе Џричем,  по мнению ЏолЯкова, иногда, впрочем вероЯтнее всего -
сознательно  она  переигрывала  и  тогда   лесть  и  восхищение  становились
откровенно издевательскими, но кумир  миллионов этого не замечал -  ему €рэн
нравилась все больше и больше Џричем,  красоту ее он врЯд ли в состоЯнии был
оценить - вкусы его  формировались Явно по голливудским стандартам, а скорее
всего по стандартам популЯрных за океаном  комиксов - внешность недавней его
спутницы была  тому  подтверждением и свидетельством.  Ќо  зато  €рэн  умела
восхищатьсЯ Ћ, как она, оказываетсЯ, умела восхищатьсЯ!  ‡везда плавилась на
глазах, словно  восковаЯ  ее копиЯ,  елочнаЯ, с  фитильком  внутри,  который
запалили изрЯдное уже времЯ тому назад
     €рэн как-то  сразу так  повела беседу, словно они с американцем знакомы
были  до этого лет сто,  не  меньше и просто случайно  и счастливо длЯ обоих
вдруг встретились в добром старом „овиле. ЏолЯкова она представила следующим
образом: "  ѓосподин ЏолЯков из ђоссии Ћн как раз тот самый "новый русский",
о которых так много пишут  теперь здесь, в …вропе “ вас в  Ђмерике, наверное
тоже, „жон? ",  отмежевавшись одной фразой и  от ђоссии,  и  от ЏолЯкова,  и
разумеетсЯ  от  "  новых  русских",  популЯции  длЯ  большинства  европейцев
забавной,  но  скорее  пугающей,   чем  располагающей  к  близким  неделовым
контактам  „жон  оживилсЯ, разговор на эту тему  он  мог  некоторым  образом
поддержать
     - Ћ, разумеетсЯ џ  слышал, в ђоссии, про  "новых  русских" рассказывают
какие-то специальные анекдоты ќто правда, господин  ЏолЯков?  ђасскажите!  џ
люблю анекдоты
     Ѓез особого энтузиазма ЏолЯков рассказал  один из самых смешных, на его
взглЯд,  анекдотов, разумеетсЯ  с  неизменным  шестисотым  "  Њерседесом"  в
качестве главного атрибута ђеакции  не последовало Ћн  рассказал  еще  одни,
тоже довольно  смешной. Ђмериканец  смотрел на него без  тени улыбки, скорее
настороженно ЏолЯков рассказал третий, старый,  один из первых,  над которым
долго смеЯлась всЯ ђоссиЯ естисотый  "Њерседес"  в  нем тоже  присутствовал
Ђмериканец, наконец, заговорил
     -  Ќо это совсем не смешные истории, „митрий - они дружески  обращались
друг  к  другу  по  именам,  однако  это  не  изменило  отношениЯ  актера  к
услышанному
     - Џочему „жон? - ЏолЯков был искренне удивлен, в своем английском он не
сомневалсЯ и то, что суть  анекдотов, совершенно  простых и  незамысловатых.
доведена им до собеседника без искажений и им схвачена, был уверен
     - Џотому  что нет ничего  смешного в том, что разбиваютсЯ такие дорогие
машины, - сурово отчеканил кумир и гордо добавил, -  Я  люблю " Њерседес", у
менЯ их три, в том числе самый последний
     ЏолЯков не  нашел, что на это можно было  ответить €рэн нежно улыбалась
американцу, и, смеЯсь глазами, незаметно подмигивала ЏолЯкову
     ‚ечер  продолжалсЯ  Ћни  спросили  русской  водки  и  черной  икры,  но
потребовали,  чтобы  ее  подали  по-русски  -  в большой  хрустальной  вазе,
заполнив ее до краев ‚азу выбирала €рэн Ћфициант споро и без малейших эмоций
демонстрировал ей  поочередно все имеющиесЯ в арсенале ресторана хрустальные
( на этом  она  настаивала  категорически) емкости -  пока она не остановила
выбор на одной  из них  -  круглой, глубокой,  на массивной  бронзовой ножке
‚ообще-то  это был  ваза длЯ фруктов, но €рэн уверено и безапелЯционно,  как
делала это всегда, утверждала, что в ђоссии икру подают именно так. ЏолЯкову
было  все  равно, в американец приходил от всего происходЯщего все в больший
восторг
     ампанское  они   отправились  пить  в   их   апартаменты,  американец,
разумеетсЯ был взЯт с собою ђесторан к  тому времени уже совершенно опустел,
но метрдотель, бесстрастный как и прежде, но внутренне натЯнутый как струна,
( ЏолЯков  почему-то  очень  остро чувствовал состоЯние этого постороннего и
безразличного ему человека),  провожаЯ  их безупречно  радушной улыбкой, про
себЯ вздохнул  с облегчением -  скандал, призрак которого  буквально витал в
воздухе с того момента,  как американец  поволок свою блондинку к выходу, не
случилсЯ - это было большой удачей длЯ ресторана.
     Ќо не длЯ всего отелЯ " ђоЯль" Џотому, что все еще было впереди.


     Љогда  генералу Ѓеслану  ахсаидову  доложили о  страшной  необъЯснимой
гибели   его  друга  и  названного   брата  Ђхмета,   несколько  дней  назад
отправленного  им  самим в  сопредельную  с €чкериией  русскую губернию  длЯ
проведениЯ  летучей  разведки перед серьезной  акцией, которую  он готовилсЯ
осуществить, он отреагировал так, как должен был  отреагировать мужчина - ни
один мускул не дрогнул на его смуглом красивом лице,  большую часть которого
покрывала густаЯ жесткаЯ борода, и не затуманилсЯ  взглЯд, как не изменилось
и его выражение - холодного отчужденного презрениЯ ко всему окружающему миру
     ‚прочем,  если  оказалсЯ  бы  в  эту  минуту  рЯдом с молодым генералом
человек  наблюдательный,  он  навернЯка  отметил  бы  странную  метаморфозу,
происходившую с его глазами, направленными обыкновенно в одну точку  и в ней
как  бы  застывшими.  —аще  всего  -  это были  глаза собеседника,  от  чего
большинство  людей,  коим  доводилось  беседовать  с  генералом,  испытывали
сильное неудобство и некую необъЯснимую порой тревогу, и свой взглЯд спешили
отвести  в сторону.  ‚ тот  самый  момент,  когда  сообщили Ѓеслану скорбную
весть,  неподвижные зрачки  его глаз начали  медленно  менЯть цвет, темнеЯ и
словно  наливаЯсь  мраком, проступающим откуда-то изнутри,  из глубин  души.
Ѓлизко  знавшие его  люди  эту  странную  особенность знали  хорошо  - глаза
Ѓеслана менЯли цвет в зависимости от  его настроениЯ и душевного состоЯниЯ в
данную минуту Ћбычно они были зелеными с примесью  карего цвета, такие глаза
часто  встречаютсЯ  у  представителей  некоторых  народов ‘еверного  Љавказа
Ћднако  в  минуты раздражениЯ,  злости и  гнева  -  они  темнели,  причем  в
зависимости от силы и  остроты эмоции -  цвет их делалсЯ более  насыщенным -
случалось,  они  становились  почти  черными,  зрачок  сливалсЯ  с  радужной
оболочкой.  ѓлазницы его  тогда становились  бездонными  омутами-провалами и
судьба тех, на кого устремлен был такой взглЯд была, как правило, незавидной
Ќапротив, в минуты душевного отдохновениЯ, радости и счастливого покоЯ глаза
генерала  светлели, наливаЯсь  изумрудным сиЯнием и  приобретали  совершенно
необычный мЯгкий теплый оттенок Ќо эта особенность известна была лишь  очень
близким генералу людЯм, а таковых  теперь, со смертью Ђхмета, практически не
осталось на этой земле
     Ћт  наблюдательного  человека,  окажись   он  в   ту   минуту  рЯдом  с
ахсаидовым,  не скрылось  бы и  то, что  мускулы  на  его бесстрастном лице
действительно остались  неподвижны, но внутренне  сильно  напрЯглись, отчего
внешне не изменившее выражениЯ лицо, словно окаменело изнутри, превратившись
в сплошную жесткую маску
     Ћднако такого человека в эти  минуты не было  рЯдом, а те кто, пришел к
генералу с докладом, спешили выполнить эту  тЯжелую миссию как можно быстрее
и избегали встречатьсЯ  с ним глазами ќти люди  были не робкого  десЯтка, но
сейчас они боЯлись  и имели длЯ этого все основаниЯ  - реакциЯ Ѓеслана могла
быть  непредсказуемой Ћднако им повезло. ‚ыслушав доклад  и  задав несколько
уточнЯющих вопросов, он отпустил всех  без комментариев и даже без указаний,
что  и как делать дальше  Ћни воспринЯли это так,  что командиру просто надо
как следует подумать,  прежде чем принЯть  решение и приступить к дальнейшим
действиЯм ‚  том,  что они незамедлительно  последуют, сомнений не было ни у
кого
     Љогда за его людьми закрылась  дверь, генерал  не смог более сдерживать
себЯ - удар его тЯжелой, сжатой в кулак руки о гладкую поверхность стола был
страшен - тЯжелый золотой браслет массивного " ђолекса" рассыпалсЯ на мелкие
кусочки,  которые  со звоном  разлетелись  по комнате,  а сами  часы  тЯжело
стукнув  об  пол,  отлетели  в дальний  угол.  Ћн  не  заметил  этого  и  не
почувствовал  боли.  ‘обственно,  физическаЯ боль  никогда не  тревожила его
всерьез - болевой порог был, видимо, очень высоким. Ќесколько иначе обстоЯло
дело с болью душевной
     Ѓеслану ахсаидову шел тридцать третий год Љ  этому возрасту он был уже
очень  известен,  но слава его была многолика. Џо крайней мере, разные  люди
отзывались  о  нем   совершенно  по-разному,  причем  чаще  всего  это  были
диаметрально противоположные суждениЯ. …го называли  и  национальным героем,
пламенным   борцом  за  свободу   своего   маленького  народа,   и   крупным
международным террористом,  идеологом исламского террора  в самых массовых и
кровавых  его  формах,   мужественным   и  бесстрашным  полевым  командиром,
наносившим  федеральным войскам самые сокрушительные удары в минувшей войне,
и   хитрым   политиканом,  любителем   и  знатоком  подковерных  интриг,   и
бессеребреником, аскетом, довольствующимсЯ в своей земной жизни самым малым,
и одним из самых богатых людей  диаспоры, нажившим на  войне сотни миллионов
долларов. ‚се это было отчасти правдой,  и, столь же отчасти-  неправдой. ’е
же, кто постоЯнно был с ним рЯдом, давно уже не называли его иначе, как Ѓес,
и за глаза, и обращаЯсь в лицо. ќто  имЯ было простым и  удобным, оно вполне
устраивало  его.  Ћ более  глубокой  мистической  подоплеке  он  никогда  не
задумывалсЯ  Њистика была  Явлением, которое он не понимал  и посему отрицал
начисто ’о же было  и  с религией - ислам был длЯ  него  лишь образом жизни,
которого он, особенно  последние  годы,  придерживалсЯ неукоснительно Џотому
что это был образ жизни его отца,  деда, прадеда и всех предыдущих поколений
предков, сколько их было на  этой земле  Ќравственные  и философские аспекты
ислама никогда не  занимали  его, так же  как и мифологические  составлЯющие
религии - их он просто не понимал и не желал брать в расчет

     €менно  с  этих  позиций  будет  рассматривать  он  потом  факты гибели
передового  отрЯда, посланного им на разведку в ђоссию Ћднако это произойдет
несколько  позже,  когда  к нему  вернетсЯ способность спокойно рассуждать и
анализировать ‘ейчас  же Ѓес не испытывал  ничего, кроме  боли,  раскаленной
огнедышащей,  кипЯщей  как расплавленнаЯ лава,  которую  исторгает из своего
чрева разбушевавшийсЯ  исполни -  вулкан Ћна заполнила  его  всего  изнутри,
растекаЯсь  по  самым  отдаленным  и  труднодоступным  уголкам  его  души  и
сознаниЯ,  испепелЯЯ  их  своим   раскаленным  потоком  Љогда  боль  немного
отступит, он хорошо знал это, ее место займет Ярость - столь же нестерпимаЯ,
заполнЯющаЯ  собой  все его  существо,  и ему  потребуютсЯ  огромные волевые
усилиЯ,  чтобы удержать свое  тело  на месте и не дать  Ярости  выплеснутьсЯ
наружу.  ’огда могло  произойти  страшное, как случилось это  однажды, когда
мучимый столь  же сильным  приступом  Ярости, он  собственноручно расстрелЯл
пЯтерых  пленных  русских  солдат,  которых уже  собирались  обменЯть на его
бойцов,  захваченных федералами. ’огда от дальнейшего  безумиЯ  и позора его
остановил Ђхмет -  больше  никто не посмел  встать на пути. ’еперь Ђхмета на
стало.
     —то такое был  длЯ него Ђхмет? ‹юдЯм он говорил просто - "брат", и всем
было понЯтно. Ћни не были родными  братьЯми, и  даже родственниками не были,
но еще в раннем детстве исполнили обрЯд братаниЯ, высокочтимый  их народом -
оба сделали глубокие надрезы на  кистЯх рук и когда из  ран полилась  кровь,
переплели руки  так  чтобы рана соприкоснулась с раной и кровь таким образом
смешалась Џоэтому,  говорЯ " брат", он нисколько  не грешил против истины Ќо
это громкое и гордое имЯ, на  самом деле, не отражало и сотой доли того, чем
по-настоЯщему был длЯ него Ђхмет. ‘ам он  никогда не смог бы объЯснить этого
словами.  Ђхмет же  как-то рассказал забавную сказку,  которую называл по  -
научному- теорией, об "андрогенах", людЯх разделенных Ѓогом или какой-то еще
неведомой силой на две половинки, разбросанные  потом по свету и  обреченные
всю  отмеренную  жизнь  искать  друг  друга Џовезет- найдут и объединЯтсЯ  в
счастливый союз, брачный или любовный, если это мужчина и женщина, дружеский
-  если  половинки оказались существами  однополыми.  €  обретут  счастье Ќе
повезет -  половинка  не отыщетсЯ -  и всю  свою  жизнь  человек  маетсЯ, не
понимаЯ  даже, что с  ним  происходит. ‚  сказку  эту  Ѓес поверил  сразу  и
безоговорочно  - Ђхмет  конечно же  был его  половинкой,  но людЯм этого  не
объЯснить и он говорил коротко и понЯтно - "брат"
     ‚прочем,   если   бы  и   не   существовало   на   свете   красивой  но
малообоснованной теории об андрогенах, в отношении  их двоих ее следовало бы
придумать, поскольку в определенном  смысле они действительно как  бы ЯвлЯли
собой две  половины  одного гармоничного целого.  Џричем  то, чем в  избытке
наделена  была одна,  напрочь отсутствовало  в  другой - обходитьсЯ друг без
друга  поэтому  им  было  крайне  трудно.  ‚озможно,  в  силу  именно  этого
обстоЯтельства  они  практически  никогда  не  расставались, но  по  этой же
причине  трудно  было представить себе более  непохожих людей,  трогательнаЯ
привЯзанность которых искренне удивлЯла многих.
     Ћни родились в один год, в одном горном  селении.  Џричем обоим повезло
со временем рождениЯ, поскольку они поЯвились на свет уже после смерти вождЯ
всех народов,  когда  их  семьи  были  возвращены из холодных  неприветливых
степей Љазахстана  в  родные горные ущельЯ  Џоэтому они выжили, в отличие от
старших братьев и сестер рожденных в  ссылке и там же похороненных. ‚прочем,
на  этом   формальное   сходство   между  ними  заканчивалось.   Ђхмет   был
единственным, оставшимсЯ в живых ребенком немолодых сельских учителей, людей
в  селе очень уважаемых,  к тому же принадлежащих к хорошей древней фамилии.
Ќесколько позже  чувства односельчан разделили и  местные власти  - отец его
постоЯнно заседал в каких-то  комиссиЯх и президиумах, мать  фотографировали
длЯ центральных  газет. ‚  семье  был  относительный  достаток,  но  главной
ценностью всегда был и оставалсЯ он - единственный сын.
     Ѓеслану  судьба уготовила роль девЯтого и отнюдь не младшего  ребенка в
бол