газетчики  раздобыли  информацию  о   том,  что  сын  Ђнны
…фремовны  ранен  на фронте  и лежит  в  госпитале  за  тысЯчи километров от
Ђлма-Ђты. ’олько из газет узнали  об этом самые близкие сотрудники ”руминой.
„аже их, отлично знавших выдержку этой стальной женщины, поразило то, что ни
на секунду  ее  тревога  и  беспокойство  не  вылились  на  поверхность,  не
проЯвились хоть чем-нибудь в ее поведении.
     Ђ  раненые, прочитав  эту  статью,  говорили, что  родного сына она  не
лечила бы с большей душой, чем лечила их.
     Љазалось, всЯ  отпущеннаЯ  ей  норма  доброты  расходовалась только  на
больных. € щедро расходовалась! ‡ато во всех остальных случаЯх максимализм и
бескомпромиссность  были доведены до такой степени, что  иногда вообще можно
было усомнитьсЯ в том, земное ли она существо.
     Ќе  знаю, правда ли  (эту историю Я  слыхал  от нескольких  человек  и,
досконально изучив  характер  Ђнны  …фремовны, не  нахожу  в  ней  элементов
вымысла),  что  после тюрьмы  профессор ”румин был  сослан в какое-то гиблое
место,  не  то в  ‘ибири,  не то в  Љазахстане. ’ам  он то ли сошелсЯ, то ли
просто жил у женщины, котораЯ вскоре  похоронила его и поставила  на  могиле
скромный памЯтник.
     ѓоворили, что  ”румина поехала в  те краЯ,  сбросила надгробную плиту и
поставила  свой памЯтник на могиле  своего мужа. ‡навшие  Ђнну …фремовну  не
могли не поверить в эту историю.
     Ћна никому не прощала ни малейшей погрешности.  ‚рачи —етвертой клиники
считали, что единственным исключением был следующий случай.
     ‚ ту пору Я заведовал карантинным отделением клиники.
     ‘ целью  предотвращениЯ распространениЯ  инфекционных болезней тридцать
пЯть коек клиники находились в отдельном изолированном помещении.
     ЊесЯца  через два после  экзамена  по  врожденному  вывиху  бедра  Ђнна
…фремовна назначила менЯ заведовать этим отделением.
     Ќет сомнениЯ в том, что в клинике были более достойные и  менее занЯтые
кандидаты на эту должность. Ќо кто посмел бы воспротивитьсЯ  воле императора
в его царстве?
     ’рехлетнЯЯ ленинградка  ‹еночка,  которую мы прооперировали в то  утро,
вдруг обратилась ко мне с просьбой:
     - ‚озьми менЯ на ручки.
     Ќожки ее  были  разведены еще влажной гипсовой повЯзкой, сквозь которую
просочилась кровь.
     џ  осторожно взЯл ребенка на  руки,  не знаЯ,  что  за  моей  спиной  в
открытой  двери поЯвилась  Ђнна …фремовна,  пришедшаЯ  дать мне  взбучку  за
какую-то действительную или только показавшуюсЯ ей провинность.
     ‹еночка обхватила  ручонками  мою шею  и  сквозь  боль, с  чувством, на
которое способны только дети, заЯвила:
     - џ маму очень люблю. џ папу очень люблю. Ќо тебЯ Я люблю больше всех.
     ђассказывали, что Ђнна …фремовна  тихо ретировалась. ’ак ‹еночка спасла
менЯ от очередной головомойки.
     ‚ страшные дни дела  "врачей-отравителей" с наибольшей силой проЯвилась
не  только железнаЯ  волЯ  и выдержка Ђнны …фремовны ”руминой,  но  также ее
самопожертвование, полнаЯ отдача всей себЯ своим маленьким пациентам. € если
эти качества во времЯ  войны воспринимались как  трудовой героизм, то сейчас
они   были  проЯвлением  высочайшего  гражданского   мужества,  о  чем  Ђнна
…фремовна, вероЯтно, даже не задумывалась.
     Ќо об этом Я уже подробно рассказал  в другом месте. <i>(€.„еген.-"€з дома
рабства", изд-во "ЊориЯ", 1986 г. стр. 114)</i>
     ‘амопожертвование в полном смысле слова сказалось в последние дни жизни
Ђнны …фремовны. Ћна заболела воспалением легких. ‘тараЯ женщина не позволила
себе оставатьсЯ в  постели, считаЯ, что  она обЯзана быть в клинике. Ћпытный
врач не учла, что, в отличие от воли, ее организм не выкован из сверхпрочной
стали...
     ‚ 1952  году, в день моего  рождениЯ Ђнна  …фремовна подарила  мне свою
фотографию с  надписью "‘тремительному и строптивому €оне  ‹азаревичу „егену
от Ђ.”руминой". ЊенЯ несколько обижала эта надпись. Ќо семнадцать лет спустЯ
сыновьЯ Ђнны …фремовны рассказали  Љиевскому ортопедическому обществу, что Я
- единственный человек, которому она подарила свою фотографию.
     Њиновали годы. ЃольшаЯ  врачебнаЯ жизнь прошла с той поры, когда Я  был
учеником  профессора ”руминой. Ќо до  сего днЯ в  линии  моего поведениЯ и в
стиле работы видны результаты ее суровых уроков врачеваниЯ.
        1985 г.


        ЃЋђ€‘ Њ€•Ђ‰‹Ћ‚€— ѓЋђЋ„€Ќ‘Љ€‰

     ЏерваЯ встреча  с профессором ѓородинским  уже описана  мною. <i>{"€з дома
рабства", изд-во "ЊориЯ", 1986 г.}</i>. ‡а  ненадобностью Я упустил одну деталь.
‚ернее, там она выпадала из стилЯ.
     Џеред самым моим поЯвлением в  ординаторской Ѓорис Њихайлович пришел из
операционной. ѓрузный немолодой человек не просто устал, а был выпотрошен.
     Ћн  прилег на  старый  клеенчатый диван. ‚ своей  среде врачи допускали
некоторые вольности,  некоторые  отклонениЯ  от того,  что  принЯто  считать
приличным.
     Ђ тут  вдруг поЯвилсЯ Я, новичок, и кто-то из хирургов обратил внимание
Ѓориса Њихайловича на то, что у него не застегнуты брюки.
     Џрофессор заглЯнул за свой объемистый живот и мрачно заметил:
     - ‚ доме покойника все двери настежь.
     ’ут же он попросил прощениЯ и застегнул брюки.
     …ще в  студенческую  пору Я много  слышал о знаменитом киевском хирурге
ѓородинском.
     ‚   моем  представлениии  профессор   должен   был  сочетать  несколько
непременных  качеств.  Џрофессором  может  быть   только  выдающийсЯ   врач,
проЯвивший себЯ в медицинской науке. …сли к тому же такой врач еще и хороший
преподаватель, он обладает триадой всех необходимых профессору качеств.
     Ќакануне  прихода  в отделение ѓородинского  Я  решил  познакомитьсЯ  с
научной  продукцией  Ѓориса  Њихайловича.  ‚   библиотеке  среди  нескольких
десЯтков его статей Я не нашел  ничего из рЯда вон выходЯщего. ќто были либо
описаниЯ   эксквизитных   случаев,   либо,   как   мне   тогда   показалось,
незначительные усовершенствованиЯ методов диагностики и лечениЯ. Ђ Я считал,
что только фундаментальные открытиЯ позволЯют врачу стать профессором.
     Џравда,  неоднократно  мне  приходилось  слышать,  что   в  медицинском
институте, откуда профессор ѓородинский был  изгнан в 1953  году  в  свЯзи с
делом "врачей-отравителей", его лекции были более чем превосходны.
     “же  после  непродолжительного  общениЯ  с  Ѓорисом  Њихайловичем Я  не
сомневалсЯ в достоверности этих слухов.
     ‚скоре  после  начала  работы  в  отделении  профессора ѓородинского  Я
присутствовал  на  необычной  конференции наших хирургов.  Ѓорис  Њихайлович
выступил с  докладом  на тему  "—ехов - врач".  ќто  был блеск! „окладов или
лекций  на таком уровне Я не слышал  даже из  уст  отличных литераторов.  Ќо
главное - новаЯ концепциЯ о жизни и творчестве —ехова, никем ранее не только
не высказаннаЯ, но, возможно, даже не подозреваемаЯ.
     € все же, достаточно ли этого, чтобы слыть знаменитым профессором?
     ‚  отделении  было несколько великолепных врачей-хирургов, и на  первых
порах, еще не умудренный опытом,  Я не мог понЯть, что именно  возвышало над
ними профессора  ѓородинского  в  профессиональном  отношении.  €  вообще  -
возвышало ли его что нибудь? ђазве что врачебный стаж.
     Ћднажды,   в   день   получениЯ  зарплаты,  когда  Я   в  ординаторской
пересчитывал жалкие бумажки, Ѓорис Њихайлович, сочувственно-насмешливо глЯдЯ
на менЯ, рассказал:
     - ‚ 1913  году Я работал  военным врачем.  Ќачфином в  нашем  полку был
патологический антисемит.  —тобы унизить менЯ,  он выдал мне месЯчный оклад,
двести  восемдесЯт  пЯть  рублей,  не  купюрами,  а  золотыми  пЯтирублевыми
монетами, пЯтерками. Џомню, как Я скрежетал зубами, ощущаЯ в кармане тЯжесть
пЯтидесЯти  семи  золотых  монет.  ѓосподи,  где  бы  сейчас  найти   такого
антисемита?
     Њы  рассмеЯлись. џ тут же  подсчитал, что профессор ѓородинский работал
врачем минимум сорок четыре года.
     Ћдним  из  показателей  деЯтельности  отделениЯ   была  так  называемаЯ
хирургическаЯ активность  -  отношение количества прооперированных больных к
числу  поступивших  в отделение. —ем выше  был этот  показатель,  тем лучшей
считалась работа отделениЯ.
     Ѓорис Њихайлович подрубывал сук,  на котором сидел. „аже в неоспоримых,
казалось, случаЯх, в которых необходимость оперативного  лечениЯ не вызывала
сомнений у очень опытных хирургов, профессор ѓородинский иногда рекомендовал
наблюдать и не торопитьсЯ с операцией.
     € очень  опытные  хирурги не  скрывали  своего удивлениЯ  и  восхищениЯ
шефом,  когда неоперированные  больные  выписывались из отделениЯ  в хорошем
состоЯнии.
     ‚   ту    пору    молодой    врач,    Я    считал    себЯ    выдающимсЯ
ортопедом-травматологом,  и  знаниЯ профессора  ѓородинского в  ортопедии  и
травматологии, конечно,  не  шли ни в какое сравнение с моими знаниЯми,  тем
более - умением. џ так считал...
     ‚ отделении у менЯ была значительнаЯ автономиЯ. Љ тому же Я носил титул
районного ортопеда-травматолога.  Њог  ли  профессор  ѓородинский, полостной
хирург, быть длЯ менЯ авторитетом в моей области?
     Ћднажды, наблюдаЯ за  тем,  как  на рентгенограмме больного с переломом
внутренней лодыжки Я примерЯю  металлический фиксатор, Ѓорис Њихайлович этак
походЯ, спросил:
     - —то вы собираетесь делать?
     - Џрооперировать.
     -Љак?
     - ‘крепить лодыжку гвоздем.
     - џ бы в этом случае наложил гипс и никаких гвоздей.
     „аже удачный каламбур не примирил менЯ  с  неразумным, как Я  посчитал,
консерватизмом  старого  ретрограда. Ќо не стал спорить  и наложил  гипсовую
повЯзку  в  твердой  уверенности, что через полтора  месЯца ткну  профессора
носом в его ошибку.
     ‘транно... Џочему-то неправым оказалсЯ Я, а не Ѓорис Њихайлович.
     Љак-то  карета  скорой помощи  доставила  в  наше  отделение  старушку,
засушенную, как  цветок в гербарии. “  нее  была  сломана  плечеваЯ  кость в
области  хирургической  шейки (вблизи  плечевого  сустава)  и чрезвертельный
перелом бедра. ‘тарушка была  изрЯдно пьЯна.  џ тут  же решил прооперировать
ее.
     Џрофессор ѓородинский посмотрел на пьЯную мумию и сказал:
     - €он, отойдите от зла и сотворите благо. ‡афиксируйте руку косынкой, а
ногу - двумЯ мешочками с песком.
     “ менЯ дух перехватило от возмущениЯ. ‘ейчас, в конце пЯтидесЯтых годов
двадцатого столетиЯ, опуститьсЯ до уровнЯ медицины средневековьЯ?
     Џрофессор улыбнулсЯ. Џо-видимому, он прочитал мои мысли.
     - Љонечно, Я  не такой  великий травматолог, как  вы, но  за  полвека в
клинике Я кое-что повидал.
     ЏьЯнаЯ  бабка  бушевала.  Ћна  была  настолько  отвратительна, что  мне
расхотелось оперировать, и Я сделал так, как предложил Ѓорис Њихайлович.
     Љаково  же было  мое удивление, когда десЯть  дней спустЯ Я увидел, как
старуха во всю орудовала сломанной  рукой. Ќо Я буквально потерЯл  дар речи,
застав  бабку   на   ногах  на  девЯтнадцатый  день   после   перелома.  Ћна
передвигалась по палате,  держась за спинки кроватей. ’акого просто не могло
быть, если правы учебники.
     Љстати, Я удостоилсЯ любви этой девЯностолетней дамы. ‹юбовь, увы, была
небескорыстной.  Ѓабка  скандалила  и  отравлЯла  существование  одиннадцати
женщин  в палате. Ѓабкин  организм  не  мог  обойтись  без  алкоголЯ.  —тобы
утихомирить  ее,  в обед  Я подливал ей в  компот немного спирту. Ћна туг же
выпивала, успокаивалась и смотрела на менЯ благодарными глазами.
     Љак Я выпрашивал  спирт  у старшей операционной сестры,  едва сводившей
концы с концами, - отдельнаЯ тема.
     ќтот случай  заставил менЯ задуматьсЯ  над утверждением, переписываемым
из учебника  в учебник, будто у стариков медленно и плохо срастаютсЯ отломки
костей при переломах.
     —тобы  получить  статистически  достоверные  результаты,  Я  исследовал
тысЯчу случаев сращениЯ костей у стариков при одном определенном  переломе и
убедилсЯ в том, что не всему, написанному в учебниках,следует верить.
     ќту  научную работу Я опубликовал значительно позже, уже в 1968 году. Ђ
пока, твердо верЯ учебникам, Я воевал с "консерватором" ѓородинским.
     Ѓорис Њихайлович был доволен тем, что Я не  замыкалсЯ в ортопедии, тем,
что интересовалсЯ  общей хирургией,  хотЯ и не собиралсЯ расширЯть диапазона
своей   профессиональной   деЯтельности.   Ћн   вообще  недолюбливал   узких
специалистов,
     несмотрЯ  на  то,  что  понимал  неизбежность процесса  отпочкованиЯ от
хирургии урологии, ортопедии,  торокальной хирургии и других специальностей.
Ћн   считал  бедой  медицины  ограничение   кругозора  узкого   специалиста,
становЯщегосЯ односторонним, как флюс.
     Џомню,  как  взорвалсЯ  Ѓорис  Њихайлович,  когда  Я  рассказал  ему  о
существовании ”иладельфийского госпиталЯ ортопедии кисти.
     -  —его доброго,  -  сказал он, -  Я  доживу до  поры,  когда  создадут
специальный госпиталь  длЯ  лечениЯ  ногтевой фаланги второго  пальца  левой
стопы.
     Џрофессор ѓородинский  часто приглашал менЯ первым  ассистентом на свои
особенно  сложные полостные операции и  нередко спрашивал, не соглашусь ли Я
прооперировать  хирургического  больного  в  плановом порЯдке,  а  не только
тогда, когда Я дежурил как общий хирург, чтобы повысить свой заработок.
     Ћднажды после операции резекции желудка Я пристал к Ѓорису Њихайловичу,
обвинЯЯ его в рутинерстве. Љакого чорта вручную накладывать  кисетный шов на
культю двенадцатиперсной кишки, если уже изобретен замечательный инструмент,
и его  несложно приобрести? „о  каких пор мы  будем оперировать по старинке,
словно  сейчас  не  середина   двадцатого   века,  а  эпоха  доисторического
материализма?
     “поминание  доисторического материализма  сломало сопротивление  Ѓориса
Њихайловича, и  он пошел выбивать  у  главного врача больницы  четыре тысЯчи
рублей на покупку аппарата длЯ наложениЯ кисетного шва.
     Ќаконец, наступил счастливый день, когда операционнаЯ сестра, выковырЯв
инструмент из солидола, принесла его в ординаторскую длЯ ознакомлениЯ.
     Ѓорис  Њихайлович  с подозрением  смотрел  на менЯ,  демонстрировавшего
новый инструмент.
     - ‹адно, -  сказал он, - завтра вы будете ассистировать мне на резекции
желудка, и новаЯ техника на вашей совести.
     „олговЯзый  истощенный  больной спокойно  реагировал  на  операцию  под
местным обезболиванием.
     Ќаступил момент наложениЯ  аппарата  на культю двенадцатиперсной кишки.
Ѓорис  Њихайлович сделал  это  аккуратно,  точно согласно инструкции.  ’очно
согласно инструкции он воткнул иглу в отверстие инструмента.
     €  тут игла  замерла, словно  уткнулась  в  стенку. Џрофессор попыталсЯ
извлечь ее. Ќе тут-то было. €гла впаЯлась намертво.
     Џрофессор очень красноречиво посмотрел на менЯ. Ћн ничего не сказал. Ќо
четырехтомный  словарь   „алЯ   существенно  пополнилсЯ  бы,  раскрой  Ѓорис
Њихайлович   рот.  Џосле   резекции   желудка   Я  должен   был  оперировать
ортопедического больного,  и  на  отдельном столе менЯ уже ждали  стерильные
инструменты.  Љ  сожалению,  плаера  среди  них  не   оказалось.  ‡ато  были
люэровские  кусачки. џ хотел ими осторожно извлечь иглу. Ќо Ѓорис Њихайлович
в  сердцах вырвал кусачки из моих рук. Љрак! Џоловина  иглы  осталась внутри
инструмента, уже не доступнаЯ никакому вмешательству. Ћткушенную половину
     Я извлек из раны и выбросил в ведро.
     Џоложение стало безвыходным.  €нструмент,  замкнутый  застрЯвшей в  нем
иглой, намертво зажал культю кишки.
     џ напрЯг всю свою силу, умноженную на отчаЯние, и, сломан  на несколько
частей остатки иглы и, порвав кишку, снЯл проклЯтое нововведение.
     Ѓольной, естественно, слышал все, что происходит в операционной.
     ’олько благодарЯ  виртуозной  технике профессора  ѓородинского  удалось
благополучно завершить операцию в условиЯх несравненно худших, чем  они были
бы без этого злополучного аппарата.
     Ћказалось,  что  завод  медицинских  инструментов,  своровав  идею   за
рубежом,  укомплектовал аппарат  иглой, точно  калиброванной  по  отверстиЯм
ушек,  но,  не имеЯ  собственного  опыта, заводские  "гении" не учли,  что в
отверстиЯх будет не воздух, а ткань кишки. Ђ мне и  в голову не  пришло, что
аппарат следовало  сперва проверить на трупе. „а и кому это могло  прийти  в
голову?  Ђппарат   ведь  изготовлен   не  кустарным   способом,  а   выпущен
специализированным заводом.
     ‚ ординаторской профессор дал выход своему гневу.
     -   ‘ебе   вы,  небось,  не  покупаете  инструменты,  а  заказываете  у
благодарных  пациентов.  ‘колько  раз  Я вам  говорил, что советское  -  это
отличное,  -  он сделал паузу,  - от хорошего.  …сли Я  еще раз  увижу вновь
сконструированный  советский инструмент, при всей моей  любви к  вам,  Я его
швырну в  вашу голову, начиненную коммунистическими  глупостЯми и любовью  к
новшествам.
     Ѓорис Њихайлович почему-то  не  боЯлсЯ произносить подобные речи в моем
присутствии.  ‚ероЯтно, он был  уверен, что  Я  не донесу на него в ЉѓЃ.  Ќо
почему он был уверен, если учесть мое мировоззрение в ту пору, Я и сейчас не
могу понЯть.
     Ѓыло  еще  одно  ристалище, на котором Я  постоЯнно скрещивал копьЯ  со
старым хирургом. ЊенЯ возмущало,  что  он  не  отказывалсЯ  от  гонораров за
операции.
     ЌельзЯ сказать, что моЯ позициЯ была абсолютно неуЯзвима.
     Ѓорис   Њихайлович  мог  внезапно  поЯвитьсЯ  в  отделении  ночью,  без
приглашениЯ, если состоЯние больного вызывало у него  тревогу.  € чаще всего
он поЯвлЯлсЯ у больного, от которого не ждал гонорара.
     Ћн  мог  до  хрипа  спорить  с  администрацией  по  поводу  дефицитного
лекарства длЯ пациента,  не  имевшего средств длЯ приобретениЯ  лекарства за
стенами больницы.
     ЊенЯ в ту пору поражало противоречивое сочетание врачебного бескорыстиЯ
и, как мне представлЯлось, страсти к обогащению.
     Ѓорис Њихайлович обычно отделывалсЯ шуткой, когда Я затевал разговор на
эту тему.
     - “ нас в отделении действительно блестЯщие врачи. Љаждый из них  может
прооперировать  наилучшим образом.  Ќо  если выбор пациента или родственника
пал на  менЯ, нет  ничего  удивительного в том, что  этот  выбор должен быть
оплачен. Љроме того,  не вам поднимать на менЯ руку. џ  никогда не  беру  за
операцию  больше тысЯчи рублей. Ђ сколько тысЯч рублей стоит  ортопедический
стол, который благодарный пациент сделал вам на "Ђрсенале"?
     -  Ќо  он  ведь  сделан  не длЯ  менЯ лично.  Ћн,  как  видите, стоит в
отделении.
     -  џ  тоже существую  длЯ  отделениЯ.  ‘ точки зрениЯ  социалистической
законности  (ах, какое  изумительное  словосочетание,  Я  бы  даже  сказал -
словоблудие!) мы оба уголовные преступники.
     Ћднажды  профессор  ѓородинский  поставил   менЯ  в   крайне   неловкое
положение. €з отделениЯ выписывалсЯ  прооперированный мною больной. Ћн зашел
в  ординаторскую  попрощатьсЯ со  мной.  ‘ердечно  пожимаЯ  мою  руку,  он с
чувством произнес:
     -  „орогой  доктор,  Я  просто не  знаю, как вас  отблагодарить?  Ѓорис
Њихайлович иронически хмыкнул и, глЯдЯ поверх наших голов, сказал:
     - ‘ тех пор,  как человечество придумало  денежные купюры, эта проблема
решаетсЯ очень просто.
     ‚  другой раз,  когда  мне  подарили  огромный  букет цветов, профессор
насмешливо предложил:
     - €он ‹азаревич, потрЯсите букет.
     ‚рачи рассмеЯлись. џ недоуменно посмотрел на них.
     Ѓорис  Њихайлович тут же  рассказал, что  произошло  с  нашим коллегой,
доктором ЉаштелЯном, который беззлобно ворчал, слушаЯ этот рассказ.
     ЋказываетсЯ доктор ЉаштелЯн однажды сделал почти невероЯтное, вытащив с
того света безнадежного пациента.
     ‘тарый хирург, многие годы  работавший  с профессором ѓородинским, даже
не сомневалсЯ в  том,  что  этот  весьма состоЯтельный пациент найдет способ
отблагодарить своего спасителЯ.
     „ействительно, пациент  пришел домой к  ‘емену ”едоровичу и  принес ему
букет  цветов.  ‘тарый  врач тут  же  пошел в  коммунальную кухню (в большой
квартире жило восемь семейств), в сердцах швырнул букет в отапливаемую углем
плиту и, разгневанный вышел в коридор.
     ‚догонку из кухни донессЯ испуганный крик соседки-врача:
     - ‘емен ”едорович, деньги горЯт!
     Ћн  вернулсЯ в кухню  и обнаружил  полусгоревший  конверт  с  деньгами.
‘горела тысЯча  рублей  - сто двадцать  пЯть процентов его месЯчной зарплаты
без вычетов.
     ЏолучаЯ букет  цветов  в  присутствии  Ѓориса Њихайловича, Я  неизменно
слышал одну и ту же фразу:
     - €он ‹азаревич, потрЯсите букет.
     ЏостоЯнно воюЯ  с профессором ѓородинским по поводу гонораров, Я не мог
не восхищатьсЯ широтой его натуры. Џричем, это была не широта русского купца
нувориша, а широта этакого барина-аристократа.
     ‚ женский  день, 8  марта он  привозил в  своей  "‚олге"  два  огромных
чемодана. (ќто стало традицией). ‚ одном  чемодане  были  вина и закуски.  ‚
ординаторской  накрывали  столы, вокруг  которых  размещалсЯ  весь  персонал
отделениЯ.
     €з   второго   чемодана   Ѓорис   Њихайлович   извлекал  подарки   и  с
соответствующим приветствием вручал их каждой женщине.
     €м  соблюдалсЯ  социалистический  принцип:  от каждого по  способности,
каждому по труду. ‘таршаЯ операционнаЯ сестра,  неизменный участник всех его
операций, получала  дорогой отрез  на пальто, или отличный  сервиз, или  еще
что-нибудь  эквивалентное  по цене. „альше по нисходЯщей шли более  скромные
дары. Ќо  даже  санитарки  не скрывали  радости, получаЯ подарки,  стоимость
которых равнЯлась доброй доле их зарплпты.
     Џрофессор ѓородинский иронически реагировал на так  называемые окольные
гонорары - различные ремесленные услуги благодарных пациентов, произведенные
или сворованные на производстве приборы и инструменты.
     -   ѓоспода-товарищи,   -  говорил  он,  -   мы   живем   не   в  эпоху
первобытно-общинного  строЯ.  ‡ачем  вам  понадобилсЯ  примитивный  товарный
обмен, когда существуют  деньги?  џ предпочитаю получать  наличные и платить
ими  за  ремонт  и обслуживание моего автомобилЯ, хотЯ, как вам  известно, в
Љиеве существует  достаточное  количество  автохозЯйств, готовых  взЯть  мою
"‚олгу" на бесплатное попечение.
     Ћн критиковал даже мою любовь к слесарным  и столЯрным работам, считаЯ,
что Я непродуктивно трачу свое времЯ, так  как в нормальном государстве труд
врача должен ценитьсЯ выше, чем труд слесарЯ или столЯра. Љроме того, хирург
обЯзан беречь свои руки.
     џ часто бывал в гостеприимном доме Ѓориса  Њихайловича и, в  отличие от
большинства  врачей нашего отделениЯ, которые приходили  сюда только  в день
рождениЯ  хозЯина,  не  так  изумлЯлсЯ  роскошной  сервировке  стола,  хотЯ,
безусловно, многим предметам место было не здесь, а в музее.
     ‚  большие  с  тЯжелыми серебрЯными  крышками крюшовницы из  массивного
хрусталЯ, на  дне  которых была  одному  Ѓорису Њихайловичу  известнаЯ смесь
варений и  цитрусовых,  выливалось по три бутылки мускатного шампанского,  и
после  обильной закуски -  гречневые блины с кетовой,  зернистой  и  паюсной
икрой,  блины с  семгой и балыками и  еще многие вкусности -  врачи выпивали
содержимое  крюшовниц,  доливали  шампанское,  и  снова выпивали  содержимое
крюшовниц, и, уже упившись до зеленой зюзи, читали и слушали стихи.
     “дивительное  было  у  нас  отделение. ‡нание  поэзии нашими  хирургами
считалось таким же естественным, как знание анатомии.
     Ѓорис  Њихайлович  писал весьма приличные эпиграммы.  “знал  Я  об этом
случайно.  Љак-то  мы заговорили  об  одном  из  наших  коллег,  избранном в
Ђкадемию. џ высказал сомнение, смог  ли  бы  академик  сдать мне экзамен  по
своей  специальности.  Ѓорис  Њихайлович  улыбнулсЯ  и  прочитал  пушкинскую
эпигрзмму на „ундукова:

     ‚ Ђкадемии наук
     ‡аседает кнЯзь „ундук.
     ѓоворЯт, не подобает
     „ундуку такаЯ честь.
     Ћтчего ж он заседает?
     Ћттого, что жопа есть.

     -  •отите  вариант  на  нынешних академиков?  ѓородинский,  конечно, не
Џушкин, но... послушайте:

     „ело все рабочих рук.
     “ж давно исчез „ундук.
     ‡аседаний же не счесть.
     Ќет кнЯзей, но жопы есть.

     Ѓыла у Ѓориса Њихайловича  смешнаЯ слабость. Ћн буквально страдал, если
остроумный анекдот  в отделение приносил не он,  а кто-либо другой. ќто было
единственное внешнее проЯвление честолюбиЯ.
     ‚  пЯтницу,  после  очень   тЯжелого  операционного  днЯ  мы  сидели  в
ординаторской.   ‚рачи  рассказывали  анекдоты.   џ  прочитал  сорок  восемь
четверостиший  "Ћт  рифмы не уйдешь".  Ѓорис Њихайлович сперва смеЯлсЯ после
каждого четверостишиЯ,  а под конец как-то скис, помрачнел. “  менЯ  не было
сомнений  в том, что  он расстроилсЯ, так как впервые услышал эти фривольные
стихи. Ћн задумалсЯ, потом попросил менЯ:
     - Џожалуйста, повторите это... ну, про сабантуй. џ прочитал:

     Ќа славный праздник сабантуй
     Џриехал очень важный гость.
     …го больших размеров трость
     Ќес впереди его холуй.

     - “дачно, - сказал он и снова задумалсЯ.
     -  ‚ы испортили  Ѓорису Њихайловичу конец  недели,  - сказал мне доктор
Ѓалабушко.  -  Њогу поспорить с вами, что всю субботу и воскресенье он будет
сочинЯть четверостишиЯ, подобные прочитанным вами.
     „октор Ѓалабушко не ошибсЯ. “тром в понедельник больничнаЯ конференциЯ.
Љабинет главного  врача уже был заполнен  до отказа,  когда  вошел профессор
ѓородинский.  ‚зглЯд его сканировал присутствующих и остановилсЯ на мне.  Ћн
улыбнулсЯ  в  седые,  слегка  рыжеватые усы и через  головы  врачей протЯнул
мнелист бумаги.
     „ва четверостишиЯ были очень слабыми.  …ще одно  - так, посредственное.
‡ато четвертое четверостишие Я тут же прочитал доктору Ѓалабушко:

     ‡а славный труд возздали мзду:
     Џочти на каждую доЯрку
     Ќадели орден и звезду
     € за здоровье пили чарку.

     „венадцать  лет  работы   рЯдом  с   профессором  Ѓорисом  Њихайловичем
ѓородинским  были  отличной школой  диагностики,  осмысленного  врачеваниЯ и
анализа  отдаленных  результатов   лечениЯ.  Ќо,  кроме  того,  мне  повезло
ежедневно в течение двенадцати лет видеть "осколок империи",  старого врача,
представителЯ  человеколюбивой  медицины,  под  внешней  циничной  оболочкой
которого скрывались залежи состраданиЯ.
        1987 г.


        ‚Ђ‘€‹€‰ „Њ€’ђ€…‚€— —ЂЉ‹€Ќ

     „иректор    –ентрального   €нститута    ’равматологии    и   Ћртопедии,
председательствовавший  на  заседании  ученого  совета,   предоставил  слово
председателю счетной комиссии.
     џ уже догадывалсЯ, что все в  порЯдке. Ћдин из членов счетной комиссии,
профессор, с которым менЯ познакомили в тот день и с которым Я не успел даже
перемолвитьсЯ, войдЯ в зал, подмигнул мне и показал большой палец.
     Ќо даже в розовых снах такое не могло мне приснитьсЯ.
     ‚се двадцать восемь членов ученого совета проголосовали "за".
     „иректор  института подождал, пока утихнут аплодисменты, поздравил менЯ
со степенью кандидата медицинских наук и продолжал:
     - ‚ы первый инородец, который  в нашем институте не  получил ни единого
"черного шара". Њожет быть это станет началом доброй традиции.
     ‡атем он  обратилсЯ к  моему сыну, которому  только  через пЯть месЯцев
должно было исполнитьсЯ одиннадцать лет:
     -  “чись. ’вой  отец  сегоднЯ  защитил  докторскую  диссертацию,  чтобы
получить степень кандидата. †елаю тебе  все в жизни делать с  таким  запасом
прочности.
     Ђ затем начались поздравлениЯ.
     ‘ женой и сыном Я стоЯл вблизи председательского стола. ‹юди, которых Я
видел впервые, подходили пожать нам руки.
     ‚друг  толпа  почтительно  расступилась,  чтобы  пропустить  невысокого
старика в просторном сером костюме.
     џ  узнал  его.  џ  видел  его   фотографии.  Ћдин   из   самых   видных
ортопедов-травматологов,   член-корресподент  академии   медицинских   наук,
профессор —аклин.
     Ћн тепло пожал мою руку и сказал:
     - Ќу, спасибо, молодой человек.
     џ скромно приподнЯл плечи. Ќо профессор —аклин, махнув рукой, возразил:
     - „а  нет, не за  диссертацию. Ќу, хорошаЯ  диссертациЯ. Ќо, подумаешь!
Ћдной больше, одной  меньше. Ќет, молодой человек, спасибо за то,  что вы не
разучились сохранЯть благодарность своим учителЯм. Ђ ведь, небось, понимали,
что за  высказанную благодарность вам могут набросать  черных шаров. ‘пасибо
за то, что благодарность учителю оказалась сильнее  чувства страха  за  свое
благополучие. Ћх, и вреднаЯ была старуха!
     Ћкружавшие  нас  профессора  и   научные  сотрудники   улыбнулись.  ‚се
понимали, что  профессор —аклин имел в виду  Ђнну …фремовну ”румину, умершую
шесть лет назад.
     ‚ыступаЯ  с заключительным  словом,  Я сказал, что  глубоко  сожалею  о
смерти моего  учителЯ, которого сейчас мне  так хотелось бы поблагодарить за
школу - клиническую и научную, за стиль и отношение к работе врача.
     џ  знал,  что в  этой  аудитории  такаЯ  благодарность может произвести
неприЯтное впечатление.  ‚ –€’Ћ профессора ”румину  не любили. Ќе  признаваЯ
авторитетов, она многим из здешних корифеев наступала на любимую мозоль.
     џ  даже   кожей  почувствовал  напрЯженное  молчание  аудитории,  когда
произносил слова благодарности моему учителю. Ќо Я не мог поступить иначе.
     € вот  реакциЯ одного из врагов покойной  Ђнны …фремовны, реакциЯ такаЯ
неожиданнаЯ и приЯтнаЯ.
     - € вам спасибо, ‚асилий „митриевич.
     - Ђ мне-то за что?
     - ‡а то, что вы спасли мою жизнь.
     - ђазве мы с вами знакомы?
     -  ‘мотрЯ как  отнестись  к этому. џ  слышал,  как  начальник отделениЯ
обратилась  к вам - ‚асилий „митриевич. џ запомнил это имЯ. џ знал, что менЯ
консультировал какой-то профессор  —аклин.  Ќо  только  на  последнем  курсе
института Я узнал, кто такой профессор —аклин.  ‚о всЯком случае, если бы не
назначенный вами  пенициллин внутривенно, сегоднЯ не было бы этой защиты,  и
вообще менЯ бы не было.
     —аклин посмотрел на менЯ с удивлением. ‹юди застыли в молчании.
     †ена тихо взЯла менЯ под руку.
     - Љогда это было?
     - ‚ феврале или в марте 1945 года. “ менЯ был сепсис. џ не всегда был в
сознании, поэтому не уверен точно, когда именно.
     - ѓде вы лежали?
     - ‚ Љирове.
     Џрофессор —аклин взволновано сложил ладони.
     - ’анкист?
     - „а.
     - ЋфицерскаЯ палата на втором этаже? - џ кивнул головой.
     - ђаз, два... третьЯ койка от двери?
     - „а.
     - †ив?
     - Љак видите.
     - Ќе мо-жет быть! Џо-трЯ-са-ю-ще!
     - Џочему же вы назначили пенициллин, если не верили, что Я выживу?
     - Ќе знаю. џ часто думал об этом.
     ‚се, стоЯвшие здесь,  кроме  жены и  сына, были врачами  и, несомненно,
понимали, о чем идет речь.
     ‚ феврале или в марте 1945 года  Я не знал, что врачи  уже списали менЯ
со  счета.  ‘епсис.  ѓде  источник?  Џроникающее  ранение  головы?  Ћткрытый
огнестрельный перелом верхней челюсти? ѓной из раны на лице хлестал так, что
через каждых  три  часа  приходилось менЯть перевЯзки. ‘емь  пулевых ранений
рук? —етыре осколочных ранениЯ ног?  ‘обственно говорЯ,  какое значение имел
очаг сепсиса? „аже если бы существовал только один очаг, общее состоЯние уже
было  таким, что у  врачей не оставалось  средств, чтобы вывести из него, ни
даже  надежды   на  то,  что  это  еще  возможно,  если  бы  такие  средства
существовали.
     ‘лучайно  именно  в  эту   пору  в  госпиталь  из  ‘вердловска  приехал
консультант, профессор —аклин.
     Љогда обход остановилсЯ в  ногах  моей  койки,  Я был  в  сознании,  но
говорить не мог.  ‚рачи, предполагаЯ, что Я их не  слышу, беседовали обо мне
открытым текстом.
     „оложила начальник отделениЯ.
     Џрофессор —аклин долго рассматривал рентгенограммы и, наконец, сказал:
     - Џенициллин внутривенно. Љаждых три часа.
     - ‚асилий „митриевич, - возразила начальник отделениЯ, -  у нас столько
раненых,  нуждающихсЯ в пенициллине, но где его возмешь? Ђ  этот танкист, вы
же видите, абсолютно безнадежен. Ѓольше недели он не протЯнет.
     - Ђх ты,  стараЯ  дура, - подумал Я, -  да  Я тебЯ переживу.  - "‘тарой
дуре", как выЯснилось, было тридцать шесть лет.
     Џрофессор помолчал, а затем настойчиво повторил:
     - ‡апишите: пенициллин внутривенно через каждых три часа.
     џ  впервые  слышал  слово  пеницеллин.  Џотом  мне объЯснили,  что  это
лекарство ‘оветский ‘оюз  получал из Љанады, что оно дороже золота, что дают
его только очень тЯжело раненным, у которых есть шансы выжить.
     ‚ероЯтно,  профессор —аклин обнаружил у  менЯ  такие шансы,  хотЯ  весь
персонал госпиталЯ, который,  кстати, очень хорошо ко мне относилсЯ, считал,
что консультант хотел продемонстрировать свою  власть. Ђ то,  что Я все-таки
выжил, вообще какое-то невиданное чудо.
     ‘ начальником отделениЯ, доброй и  милой женщиной, мы потом сдружились.
Ћна постоЯнно  повторЯла, что  всю  жизнь  Я  должен молитьсЯ на  профессора
—аклина.
     € вот фактически впервые Я увидел его. ’огда, когда он стоЯл у ног моей
койки,  Я не мог его разглЯдеть сквозь почти  закрытые  опухшие  веки.  „а и
повЯзка на лице мешала.
     џ снова услышал фамилию —ЂЉ‹€Ќ, начав изучать ортопедию и травматологию
на последнем курсе института.
     ‚ ординатуре и позже его руководства стали моими настольными книгами. џ
увидел его фотографию в журнале "ЋртопедиЯ, травматологиЯ и протезирование",
посвЯщенном семидесЯтилетию большого врача и ученого.
     „лЯ ортопеда  в ‘оветском  ‘оюзе имЯ —аклин звучало  так же, как  имена
”ренкелЯ, €оффе или ‹андау - длЯ физика.

     € вот сейчас он стоЯл передо мной, невысокий старик в просторном  сером
костюме.
     -  Ќе может быть! - повторил профессор  —аклин. -  ‘егоднЯ же во  времЯ
лекции Я расскажу врачам об этом случае. ЌевероЯтно.
     - ‚асилий „митриевич, если вы не надеЯлись на то, что Я выживу,  почему
вы назначили пеницеллин?
     - Ќе  знаю. —то-то велело мне это сделать. Ѓоже мой, как мы высокомерны
и самоуверенны! - задумчиво произнес он.
     ‘  этого  днЯ  не  прерывались  дружеские отношениЯ  между  профессором
—аклиным и его бывшим пациентом.
     ‚асилий „митриевич пригласил менЯ на свое восьмидесЯтилетие.
     ‚ ту пору Я как раз привез в Њоскву докторскую диссертацию.
     Ќа    торжественном    заседании     ученого    совета,     посвЯщенном
восьмидесЯтилетию,  профессора —аклина засыпали подарками.  ‚ своей ответной
речи  ‚асилий  „митриевич  сказал, что моЯ  докторскаЯ  диссертациЯ - лучший
подарок, который он получил сегоднЯ, в день своего рождениЯ.
     Џрофессор  —аклин  внимательно  следил за моими  работами  и  испытывал
отцовскую гордость за то, что Я делаю.
     ‚стреча с ‚асилием „митриевичем —аклиным  случилась (именно  случилась,
произошла,  а не состоЯлась) в ту пору, когда во  мне  непонЯтным,  странным
образом  уже  (или   еще)  уживались  два  взамно   исключающих  друг  друга
мировоззрениЯ,  когда  Я мучительно  пыталсЯ понЯть  значение  случайного  и
закономерного в судьбе индивидуума и общества.
     ‚стреча случилась в ту пору, когда Я уже прочно верил в то,  что нам не
дано  знать точно даже положение электрона в атоме или место попаданиЯ его в
мишень, что оно может быть определено только статистическим методом.
     ‚стреча  случилась,  когда пусть еще  не очень убедительнаЯ  статистика
моего  личного  опыта заставлЯла  усомнитьсЯ  в  истинности одного  из  двух
гнездившихсЯ  во мне  мировоззрений,  именно того, которое было внушено,  на
котором Я был взращен и воспитан.
     ‘лучай.  ‚едь  даже пантеист Ѓарух  ‘пиноза (промывавшие мозги убеждали
менЯ в том,  что он атеист) считал  случайное  предопределенным, необходимым
длЯ  существованиЯ. ЊенЯ  убеждали в невозможности чудес.  —уду  нет места в
природе потому, что  чудо  - это  событие, вероЯтность  которого  равна  или
приближаетсЯ к нулю. "—удо" можно увидеть только в цирке. Ќо  в таком "чуде"
нет ничего трансцендентального. ќто просто фокус иллюзиониста.
     ‚ пору, когда профессор —аклин назначил мне  пенициллин  внутривенно, Я
еще не знал о нескольких невероЯтных событиЯх, одно за другим происшедших со
мной  в  бою.  “же потом  мне  рассказали о них  мои  товарищи по батальону.
‘лучайности? Ћдна за другой? Ђ вслед  за этим случайный приезд  консультанта
—аклина из ‘вердловска в Љиров именно в ту пору, когда Я умирал?
     Љонечно,  случайно ‚асилий  „митриевич —аклин, врач и  ученый с мировым
именем подошел поздравить какого-то безымЯнного врача.
     ‘лучайно.  Ќе  слишком  ли  много  произошло  случайных взаимосвЯзанных
событий,  чтобы любой человек, имеющий представление о  статистике, посчитал
такую взаимосвЯзь невероЯтной?
     ‚асилий „митриевич —аклин не был моим непосредственным  учителем, но он
преподал мне очень важный урок<b>:</b> он заставил задуматьсЯ над случаЯми, которые
мне неоднократно  приходилось  наблюдать в клинике, перед которыми отступала
врачебнаЯ логика, перед которыми отступали знаниЯ и опыт, которые, казалось,
не укладывались в законы природы.
     ‚асилий „митриевич  —аклин научил менЯ  в безнадежных случаЯх надеЯтьсЯ
на —удо.
        1988 г.


        ЃЋђ€‘ ‘ЂЊЋ‰‹Ћ‚€— Љ“–…ЌЋЉ € „ђ“ѓ€…

     Џо логике  вещей  следовало начать  рассказ со  днЯ  встречи с  Ѓорисом
‘амойловичем  Љуценок.  Ќо  о  какой  логике можно  говорить, когда  всЯ эта
историЯ  соткана  из  едва заметных паутинок,  разделенных  пространством  и
временем, и их переплетение вообще не поддаетсЯ рациональному объЯснению.
     Џоэтому  Я  выпустил из  рук  вожжи  и  освободилсЯ  от  ограничений  и
дисциплины.
     Џусть  рассказ  течет,  как  ему заблагорассудитсЯ,  отклонЯЯсь в пруды
побочных ассоциаций, и снова, когда он пожелает, возвращаетсЯ в свое русло.
     ‚  августе  1946   года   Я   попал  в  госпиталь   по  поводу  ранений
полуторалетней давности.
     “вы,  нельзЯ  перехитрить  природу.  џ тогда  надеЯлсЯ  на то, что раны
постепенно  зарубцуютсЯ  после  досрочной выписки из госпиталЯ,  и  Я  таким
образом выиграю  год, хотЯ бы  частично компенсировав  потерю четырех лет на
войне.
     џ  поступил в медицинский институт, проучилсЯ  два семестра и ничего не
выиграл.
     ‘нова госпиталь. € кто знает, не лучше  ли было  долечитьсЯ сразу после
ранениЯ, а не  делать сейчас такой болезненный  перерыв в учении. Ќо так оно
случилось, и ничего уже нельзЯ было переиграть.
     ‡ато  лежал Я не в заштатном Љирове  с деревЯнными  тротуарами,  куда в
феврале  1945 года менЯ привезли с  фронта, а в стольном граде Љиеве, куда Я
приехал сам.
     Љойку слева от менЯ занимал  ‘аша ђадивилов,  худой издерганный летчик,
то ли штурмовик, то ли истребитель. Ћн постоЯнно бушевал, ругалсЯ  со всеми,
но главное - доводил сестер до слез оскорблениЯми  и угрозами. ‘аша требовал
морфий.
     Џригвожденный  вытЯжением к кровати, Я не  мог делом  выразить  степень
своего возмущениЯ таким поведением.
     ‚питанный  мною во времЯ войны  идиотский антогонизм между танкистами и
летчиками уже сам по себе был в достаточной мере сильным фоном длЯ антипатии
к моему соседу  слева.  Љ тому же  у ‘аши не было ран. –еленькие руки и ноги
без единой царапины. Љакого же хрена он орет и требует морфий?
     џ еще не знал,  что оно такое облитерирующий эндартериит,  который, как
рассказывал  ‘аша, был у  него  следствием  резкого  переохлаждениЯ не  то в
воздухе, не то на земле.
     “же  будучи  молодым  врачем,  Я однажды встретил  ‘ашу  ђадивилова  на
костылЯх и на  одной  ноге. ЏользоватьсЯ  протезом  он  не мог из-за болей в
культе. ‚ ту пору Я уже знал, почему он пристрастилсЯ к морфию.
     Љогда Я ампутировал  его  вторую ногу, даже речи не  могло быть о  том,
чтобы  излечить  ‘ашу   от  наркомании.  …го  дневнаЯ  норма  -  восемьдесЯт
кубических сантиметров однопроцентного  раствора морфина в день  - равнЯлась
примерно тому, что получало  все наше отделение  на  шестьдесЯт пЯть коек  в
течение полумесЯца.
     Ќо в дни, когда ‘аша  был  моим соседом по палате, его доза  наркотиков
еще не всегда достигала пЯти кубиков.
     ‘аша побаивалсЯ менЯ  даже лежащего на вытЯжении, поэтому свою нелюбовь
к евреЯм он не облекал в крайние формы.
     …го  постоЯнным оппонентом  по еврейскому вопросу был лежавший напротив
менЯ Ђндрей Ѓулгаков.
     Ђндрей  тоже был летчиком, вернее, стрелком  тЯжелого  бомбардировщика.
Џочему-то  мое  отношение  к Ђндрею  не накладывалось  на  фон традиционного
антогонизма между танкистами и летчиками.
     ЏЯть из шести обитателей  палаты попали  сюда,  уже отведав гражданской
жизни. Ђндрей лежал непрерывно с декабрЯ 1941 года.
     Ћн выпрыгнул из  горЯщего самолета  на  высоте 4000 метров.  Џарашют не
раскрылсЯ. ‚ течение бесконечных секунд, пока Ђндрей  падал на  белую землю,
он сотни раз пережил свою гибель.
     Ћн знал, что упадет на  ноги, хотЯ, какое  это имело значение. Џросто и
об этом он успел подумать в последние, как он считал, секунды жизни. Ќо удар
почему-то пришелсЯ по спине. …ще  несколько десЯтков метров, ломаЯ замерзший
кустарник, он скользил на бешеной скорости, пропахивал снег крутого откоса и
замер на льду реки. Ћбруч  невыносимой  боли сковал поЯсницу и живот. Ќог он
не чувствовал.
     …го подобрали и  отвезли в госпиталь.  Џерелом пЯти позвонков и паралич
нижних конечностей.
     Ќо Ђндрей жил. Ћб этом случае писали все газеты.
     ‚ декабре  1941 года Я лечилсЯ в госпитале после первого ранениЯ. ’ам Я
случайно прочитал об этом чуде, в которое трудно было поверить.
     €  вот спустЯ почти пЯть лет Я лежал  напротив человека, оставшегосЯ  в
живых после падениЯ с высоты 4000 метров.
     Ђ если человек  остаетсЯ  в живых, он продолжает радоватьсЯ и страдать,
любить и ненави